Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Генетические и логические аспекты анафонии 17-42
1. Генетические аспекты анафонии 17-28
2. Логические аспекты анафонии 28-41
Выводы 41-42
Глава 2. Динамические аспекты анафонии 43-96
1. Динамические аспекты анафонии на уровнях мышления и языка 43-64
2. Динамические аспекты анафонии на уровне речи 64-93
Выводы 94-96
Глава 3. Функциональные и идиостилевые аспекты анафонии 97-133
1. Функциональные аспекты анафонии 97-104
2. Идиостилевые аспекты анафонии 104-133
Выводы 133-134
Заключение 135-138
Библиография 139-156
- Генетические аспекты анафонии
- Динамические аспекты анафонии на уровнях мышления и языка
- Функциональные аспекты анафонии
Введение к работе
Проблема личностного начала в использовании языка - одна из самых актуальных в современной лингвистике. В связи с пристальным вниманием к человеку думающему, говорящему и включенному в процесс коммуникации, все большее место в исследованиях отводится средствам и способам экспликации в тексте творческой языковой личности, характеристикам ее идиолекта.
Одной из важнейших составляющих идиолекта конкретной языковой. -личности являются фоносемантические особенности. Их изучение связано с проникновением в сферу бессознательного, а потому представляет особый интерес. Поскольку, по замечанию Л.С.Выготского, «сами поэты меньше всего знают, каким способом они творят», и поскольку «ближайшие причины художественного эффекта скрыты в бессознательном» (Л.С.Выготский 1998: 89), исследование проявлений в речи бессознательного психического имеет первостепенное значение, «ибо только в этом случае [лингвист] сможет обнаружить наиболее существенные закономерности функционирования языка, обнаружить глубинные (не поверхностные) идиостилевые характеристики.-исследуемого материала» (А.В.Пузырев 1995: 63).
Наше внимание сосредоточено на таком заметном явлении в рамках фо-носемантики, как анафония, и на функционировании анафонических структур в конкретных идиолектах.
Анафония, являясь репрезентацией такой лингвистической категории, как повтор, занимает исключительно важное место среди других компонентов структурно-семантической организации художественного текста. С одной стороны, это явление основано на формальном совпадении звучания слов в тексте, а потому способствует его связности. С другой стороны, анафония активно уча- -ствует в создании смысловой цельности и емкости текста. Используемая и воспринимаемая, как правило, на грани осознаваемого и неосознаваемого, анафо-
5 ния представляет собой средство формальной и содержательной организации текста.
Исследование анафонии является одним из приоритетных направлений в лингвистике.
Научный подход к проблеме звукописи связан прежде всего с именем швейцарского ученого Ф. де Соссюра. По словам Вяч. Иванова, он «наметил путь к новому пониманию взаимоотношений звучания и значения» (Вяч. Иванов 1977: 638). Ученый оставил 103 тетради записей, посвященных данной теме, и массу сводных таблиц. Однако его анаграмматическое наследие долгое время было малоизвестным. Лишь после опубликования в 1964 году профессором Женевского университета Жаном Старобинским трудов ученого об анаграммах возник массовый интерес к названной проблеме. Изучение анаграмм получило большое распространение; оно, по словам М.Л.Гаспарова, «стало на некоторое время общей филологической модой» (М.Л.Гаспаров 1988: 450) и до сих пор остается актуальным.
В чем же заключается суть анаграмматических поисков Ф. де Соссюра?
Изучая стихотворения древних поэтов, Ф. де Соссюр высказал предположение, что подбор поэтом стихотворной лексики обусловлен «слогами и всевозможными фонетическими сочетаниями», составляющими тему произведения (J. Starobinski 1979: 23; А.В.Пузырев, Е.У.Шадрина 1990: 73). Все способы организации стиха ученый рассматривал как результат стремления «сочинителя» связать стихотворную лексику с фонетическим составом слова-темы, звучанием которого поэт должен «проникнуться» прежде всего. Обратившись к поэзии более позднего времени, Ф. де Соссюр находил анаграммы и в ней. Только если в древнейшей поэзии в качестве единственного слова-темы Ф. де Соссюр рассматривал имя какого-либо божества или героя, в более поздней поэзии, по наблюдению Ж.Старобинского, той же значимой функцией, как считал Ф. де Соссюр, могли быть наделены имена собственные людей, эпитеты, назва-
ния местностей и даже имена нарицательные (J.Starobinski 1979: 61; А.В.Пузырев, Е.У.Шадрина 1990: 83).
Явление анаграмм, по мнению Ф. де Соссюра, охватывает не только поэзию, но и прозу: «Пораженный тем, что буквы и прозаические куски, которые фигурируют среди произведений Авзония, имеют тот же анаграмматический характер, что и его поэмы, я - (не осмеливаясь поначалу открыть Цицерона) -приступил к поискам того, не несут ли на себе и здесь буквы, как у Плиния, отпечаток того же пристрастия к анаграммам... Потребовалось совсем немного времени для констатации того, что Плиний (а затем еще более поразительным и неоспоримым образом Цицерон в своих произведениях, какую бы страницу его переписки мы ни открыли, они буквально утопают в самых неотразимых гипо-граммах), как и Цицерон, а также все его современники, не мыслили другой манеры письма» (J.Starobinski 1979: 115; А.В.Пузырев, Е.У.Шадрина 1990: 84).
Термин «анаграмма» используется Ф. де Соссюром в трех основных значениях. Во-первых, анаграммой обозначаются все разновидности звуковой имитации ведущего слова-темы - и это понятие является собирательным для всех вариантов данного явления. Во-вторых, этим термином ученый называет полную имитацию основного слова-темы, противопоставляя ее более распро-страненной форме - «анафонии», представляющей собой неполное воспроизведение слогов слова-темы. В-третьих, анаграммой у Ф. де Соссюра обозначается «вокалическая последовательность» слова-темы (А.В.Пузырев, Е.У.Шадрина 1990: 76-77).
Многочисленность анаграмм, легкость их выделения не могли не вызвать у Ф. де Соссюра сомнений по поводу обнаруженных им явлений. Он пытался найти объективные критерии для выявления анаграмм, предпринимал поиски внешних доказательств для своей теории, непосредственно обращаясь к поэтам. Он отмечал, что «нет никакой возможности дать окончательный ответ на вопрос о случайности анаграмм... Самый серьезный упрек, который можно было бы сделать, заключался бы в том, что есть вероятность найти в среднем в трех
7 строках, взятых наугад, слоги, из которых можно сделать любую анаграмму (подлинную или мнимую)» (Ф. де Соссюр 1977: 643). Сравним мнение Цветана Тодорова по этому вопросу: «Гипотеза Соссюра заводит в тупик не потому, что ей не хватает доказательств, а скорее потому, что их слишком много: в любом стихотворении различной длины можно обнаружить анаграмму какого угодно имени» (Цв. Тодоров 1983: 361). Сомневаясь в объективности основы своего научного поиска и не получив подтверждения своих результатов и идей со стороны современных поэтов, Ф. де Соссюр принял решение не продолжать своих исследований в области анаграмм. Однако следует подчеркнуть, что ученый оставался убежденным в своей правоте, он верил, что наступит момент, когда «анаграмматические правила», представляющие «скопление названных свойств», дополнятся другими свойствами, а «названные покажутся жалким скелетом свода законов - по отношению к их истинному размеру», поскольку верил в свое открытие, в то, что «что-то» является достоверным» (J.Starobinski 1979:134, 138; А.В.Пузырев, Е.У.Шадрина 1990: 86).
В начале XX века появились анаграмматичские идеи в России. Исследования, аналогичные анаграмматическим поискам швейцарского лингвиста, были связаны прежде всего с разработкой понятия звукообраза. В.С.Баевский считает Вяч. Ив. Иванова первым, кто исследовал «явление анаграмм одновременно с Ф. де Соссюром под названием «звукообразов» (В.С.Баевский 1976: 48). По мнению А.В.Пузырева, понятие звукообраз в толковании, близком к соссю-ровскому, впервые использовал Д.И.Выгодский в статье «Из эвфонических наблюдений («Бахчисарайский фонтан»)» (1922 г.) (А.В.Пузырев 1991а; 1995: 14). В своей статье Д.И.Выгодский, в частности, писал: «Основным тезисом настоящих выводов о структуре «Бахчисарайского фонтана» Пушкина мы хотим выдвинуть тезис звукообраза. Под последним мы разумеем определенный комплекс звуков, который, заполняя в данный момент сознание поэта, заставляет его подбирать в произведении звуки, тождественные или аналогичные имеющимся в основном комплексе» (Д.И.Выгодский 1922: 51).
Идеи о «пронизывании» стиха звуками, о звуковых повторах в стихе были актуальны, высказывались, активно обсуждались и символистами, и филологами формальной школы (ОПОЯЗ, 10-20 годы XX века). Отечественные исследователи пользовались понятием «тоталитета», «словесной инструментовки», «лейтмотивной инструментовки» и др. (Л.ПЯкубинский 1916, О.Брик 1917, РЛкобсон 1921, В.Брюсов 1923, Ю.Н.Тынянов 1924).
После 30-х г.г., как отмечает Л.Н.Живаева, вопросы фонетики разрабатывались без видимого влияния соссюровских идей или работ О.Брика, А.Белого, Р.Якобсона (Л.Н.Живаева 2001: 13). В.П.Григорьев называет ряд работ, посвященных описанию фактов взаимодействия по-разному понимаемых паронимов, паронимической аттракции, связи звука и смысла: Баевский 1976, Гельгардт 1956, Гербстман 1968, Евграфова 1973, Кононова 1974, Кузнецова 1976,Литвин 1975, Невзглядова 1968 - 1971, Норманн 1973,Радзиховская 1973, Самохвалова 1974, Седых 1973, Федотов 1976, Ханпира 1972: 279 - 284, Шаламов 1976, Шмелев 1973, Щепин 1965. К ним примыкает группа работ, отмечающихся своими установками культурно-речевого характера (в том числе словарей): Бельчиков и Панюшева 1968, Вишнякова 1974, Голуб 1976, Колесников 1972 (В.П.Григорьев 1979: 254).
В 70 - 80-е годы после опубликования работ Ф. де Соссюра наблюдается новый всплеск интереса к анаграммам. Изучение анаграмм стало, по словам автора библиографии современного стиховедения С.И.Гиндина, «господствующим направлением в исследовании фонетики стиха» (С.И.Гиндин 1976: 149).
Одновременно появляются работы Э.Бенвениста, Д.Нава, П.Вундерли, которые содержат критический анализ анаграмматического исследования Ф. де Соссюра.
Осуществляя преемственность идей Ф. де Соссюра, многие отечественные ученые связывают явление анаграммы с современными психофизиологическими представлениями о существовании доминанты и рассматривают ана-граммирование как явление, не обязательно осознанное самими создателями
9 текста (Л.М.Салямон 1970, В.С.Баевский 1976, Вяч.Вс.Иванов 1977, В.Н.Топоров 1981, 1987 , Е.ККотляр 1981, З.А.Тураева, Г.В.Расторгуева 1980, Р.СЯкобсон 1987, Т.М.Николаева 2000) и др. Под анаграммой эти исследователи понимают слово, зашифрованное в звуках текста. «Дешифровщиком криптографического уровня текста» является «достойный его, то есть понимающий его читатель» (В.Н.Топоров 1987: 193). При этом вопрос о спрятанном в тексте слове решается по воле реципиента. Это положение не могло не быть отмечено оппонентами. Отсутствие объективных критериев выделения анаграмм было главным их возражением (Л.И.Тимофеев 1982: 85; 1987: 92, Б.П.Гончаров 1987: 10-11). Так, Б.ПГончаров писал: «Направление, устраняющееся от соотношения анализа с художественным целым и связанное со «звуковым символизмом», - поиски так называемых анаграмм, восходящих, с одной стороны, к понятию звукообраза, которое фигурировало в работах Вяч. Иванова и А.Белого, и, с другой стороны, к незавершенной теории анаграмм Ф. де Соссюра. Суть «анаграммирования» заключается в том, что в звуковом составе слов стихотворного произведения отыскивается какое-то слово, якобы определяющее собой весь его звуковой строй... Целостное восприятие текста при анаграммиро-вании отсутствует, либо произведение искусственно дробится на самоценные звуки, воспринимаемые вне интонационного строя, а вдохновенное творчество поэта превращается в нечто сугубо рационалистическое» (Б.П.Гончаров 1987: 11).
В последние годы в связи с актуализацией фоносемантических проблем появляются новые переводы, новые работы, посвященные проблемам анаграмм (см.: Проблемы фоносемантики 1989; Художественный текст... 1990; Фоносе-мантичские исследования 1990; Фоносемантика и прагматика 1993; О.И.Северская 1987; Г.В.Векшин 1988, Е.У.Шадрина 1989; Проблемы изучения анаграмм 1995; В.А. Лукин 1999; Актуальные проблемы психологии, этнопси-холингвистики и фоносемантики 1999; Н.А.Любимова, Н.П.Пинежанинова, Е.Г.Сомова 1996, Л.Н.Кучерова 1997 и др.). О семантической соотнесенности
10 созвучных слов в художественном произведении чаще говорится применительно к стихотворным текстам. В последние годы все больший интерес ученых привлекает звуковая организация художественной прозы (Н.Ф.Пелевина 1976; И.Б.Голуб 1976; Н.А.Кожевникова 1983; А.В.Пузырев 19916; Л.Н.Живаева2001 и др.).
Наиболее полное, глубокое и всестороннее исследование анаграмм из всех ныне существующих было предпринято А.В.Пузыревым, который объединил идеи Ф. де Соссюра и отечественных ученых начала века и, учитывая аргументированную критику и используя достижения смежных наук, объективировал выделение анаграмм в тексте. Монография ученого «Анаграммы как явление языка: Опыт системного осмысления» (А.В.Пузырев 1995) представляет собой синтез различных подходов к проблеме анаграмм. Используя методологию системного осмысления предмета, предложенную российским философом А.А.Гагаевым (А.А.Гагаев 1985; 1991), А.В.Пузырев представляет анафонию Л (анаграммы) как «явление языка, развивающееся на собственной основе и проходящее в своем развитии через четыре ступени своей сущности (уровни мышления, языка, речи и коммуникации) и пять целевых подсистем, которым соответствуют генетический,, логический, психолингвистический (а также психологический, статистический), функциональный и идиостилевой аспекты» (А.В.Пузырев 1995: 7). Под термином «анафония» ученым понимаются звуковые повторы, направленные на воспроизведение звукового состава слова-темы. Тематическое слово может быть материально выраженным (значительно чаще) или нулевым. Если слово-тема является нулевым, то звуковые повторы, воспроизводящие звучание этого слова, представляют собой криптограмму. Такая возможность изучения анаграмм намечена Ф. де Соссюром в определении анаграммы как «звукописи, направленной на определенное имя и стремящейся воспроизвести это имя» (Ф.де Соссюр 1997: 642).
Наше исследование опирается на основные теоретические положения концепции анафонии А.В.Пузырева и является одной из попыток применить эту теорию для исследования анафонии на конкретном речевом материале.
В общем плане явление анафонии (анаграмм) исследовано как зарубежными, так и отечественными учеными. Однако некоторые проблемы функцио--нирования анаграмм (анафонии) в художественной прозе остаются недостаточно изученными. К ним, в частности, относятся проблемы функционирования анафонии в идиолектах Л.Н.Толстого и Ф.М.Достоевского, её связь с характером творческого процесса писателей, статистические аспекты анафонии.
Постоянное внимание ученых к проблемам звуковой организации текста и недостаточная их разработанность обусловливает актуальность настоящего исследования.
Цель исследования — анализ и сопоставление анафонии в идиолектах Л.Н.Толстого и Ф.М.Достоевского.
Поставленная цель предопределила необходимость решения следующих задач:
выявить некоторые индивидуальные предпосылки функционирования анафонии в творчестве Л.Н.Толстого и Ф.М.Достоевского;
провести лингвостатистическое исследование анафонических структур в художественной прозе Л.Н.Толстого и Ф.М.Достоевского;
выявить неспецифические и специфические характеристики анафонии в идиолектах Л.Н.Толстого и Ф.М.Достоевского с опорой на статистические данные;
определить соотношение анафонии и фонетической гармонии в творчестве этих писателей;
соотнести употребление анафонии и фонетической гармонии в творчестве классиков (Л.Н.Толстой, Ф.М.Достоевский) и современных писателей (пензенский писатель В.С.Стенькин).
Основная гипотеза диссертации: фонетический, автоматизированный по преимуществу уровень речевой деятельности отражает различия творческих манер Л.Н.Толстого и Ф.М.Достоевского; а изучение анафонии, демонстрирующей проявление в речи бессознательного психического (фоновых автоматизмов), способно приблизить исследователя к пониманию содержательных характеристик исследуемого материала.
Объектом исследования послужили звуковые ассоциаты к опорным словам._ и факты фонетической гармонии, извлеченные из прозаических произведений трех писателей - Л.Н.Толстого, Ф.М.Достоевского, В.С.Стенькина.
Предметом исследования являются структурные и функциональные свойства звуковых ассоциатов в классических произведениях Л.Н.Толстого и Ф.М.Достоевского и в прозе современного пензенского писателя В.С.Стенькина.
Методологической основой исследования является концепция, предложенная философом А.А.Гагаевым (А.А.Гагаев 1985; 1991) и введенная в лингвистический обиход профессором А.В.Пузыревым (А.В.Пузырев 1995). В диссер-._ тации используется достаточно новый аспект применения универсальной схемы научного познания: изложение ведется с позиции не ступеней сущности языковых средств, а с точки зрения целевых подсистем их рассмотрения.
На защиту выносятся следующие положения:
Анафония является существенной стороной художественного творчества как классиков мировой литературы (Л.Н.Толстой и Ф.М.Достоевский), так и современных писателей (В.С.Стенькин).
Использование анафонии свидетельствует о различном характере протекания творческого процесса Л.Н.Толстого и Ф.М.Достоевского.
Соотношение анафонии и фонетической гармонии может оказаться косвенным показателем смысловой насыщенности звуковой организации прозы.
4. Анафония является одним из факторов долголетия художественных произведений классических и современных авторов.
В качестве материала исследования использованы следующие произведения: роман Л.Н.Толстого «Война и мир», романы Ф.М.Достоевского «Бедные люди», «Униженные и оскорбленные», «Преступление и наказание», «Игрок», «Братья Карамазовы», романы В.С.Стенькина «Без вести» и «Диссиденты». В них выделены звуковые ассоциаты к опорным словам (всего 8 282 ассоциата). Выбор прозы обусловлен тем фактом, что в ней - в противоположность поэзии - употребление заметных звуковых повторов традиционно считается стилистической погрешностью и обычно вытесняется из языкового сознания мыслящей личности, а значит, обнаружение их в прозе мастеров слова обещает привести к интересным выводам.
Художественная проза привлекла наше внимание, поскольку в ней, как отмечает Л.А.Климкова, наиболее богато представлена реализация «ассоциативной потенции» слов, в ней в большей степени «отражаются субъективные ассоциации, случайные, индивидуальные» (Л.А.Климкова 1991: 46). Художественные тексты представляют собой богатейший материал для изучения такого явления, как анафония, основанного на звукоассоциативных связях между словами.
Выбор прозы Л.Н.Толстого и Ф.М.Достоевского обусловлен следующими моментами.
Во-первых, Л.Н.Толстой и Ф.М.Достоевский - классики мировой литературы. Они самобытны и исключительны, а изучение анафонии приближает к пониманию особенностей их стилей.
Во-вторых, имеются существенные различия в творческой лаборатории писателей, и вполне оправдан интерес - в какой степени использование анафонии отражает указанные различия.
В-третьих, это не только языковые, но и яркие метаязыковые личности, тонко чувствующие язык, избегающие навязчивой звукописи и лишь иногда
нарочито использующие фоносемантические возможности языка. В их отношении к звуковой организации текста не было принципиальной разницы, хотя Л.Н.Толстой отличался большей нетерпимостью к заметным звуковым повторам (взгляды Ф.М.Достоевского на звуковую сторону художественной речи были более традиционными, без излишнего акцентирования этого момента).
Как известно, настоящее исследование начинается с сопоставления трех объектов. По словам Г.Д.Гачева, «лишь при, по крайней мере, троичном сопоставлении может возникнуть краска», при этом «достигается большее богатство в точке зрения, многогранность в инструменте анализа» (Г.Д.Гачев 1988: 55). Поскольку все творческие личности, по мнению М.Арнаудова, «черпают вдохновение и силу» из одних и тех же «источников души» (М.Арнаудов 1970: 10, 49), в рамках проведённого исследования показалось целесообразным обращение к творчеству известного пензенского литератора - члена Союза писателей СССР, поэта, драматурга, прозаика - нашего современника В.С.Стенькина.
Поскольку «прозаическая организация внутренне адекватна самой атмосфере и тональности жанров» (Словарь литературоведческих терминов 1974: 296), с целью повышения однородности выборок и большей достоверности результатов статистического анализа (Б.Н.Головин 1971: 64), выявления закономерностей функционирования анафонии в более жестких рамках, в качестве материала исследования выбраны произведения одного жанра - романы.
Исследование всех произведений писателей не было нашей задачей. Поскольку частное - это проявление общего, корпус одного или нескольких произведений писателя можно рассматривать как материализацию субъязыка.
В работе используются различные методы и приемы анализа языковых единиц: лингвостатистические методы, метод наблюдения языковых фактов, описательный метод.
15 Научная новизна предлагаемого исследования заключается в том, что:
выявлены и определены идиолектные и идиостилевые особенности ана-фонии в произведениях классиков русской художественной прозы Л.Н.Толстого и Ф.М.Достоевского;
произведено сопоставление анафонии в творчестве указанных классиков-и современного пензенского писателя В.С.Стенькина, что позволило говорить об общем и особенном в анафонии перечисленных авторов;
установлено соотношение анафонии и фонетической гармонии в прозе исследуемых писателей;
на лингвистическом материале показана плодотворность применения универсальной схемы научного познания в ранее не использованном аспекте.
Теоретическая значимость диссертации заключается в анализе малоисследованных аспектов функционирования звуковых повторов в идиолектах классиков мировой литературы Л.Н.Толстого и Ф.М.Достоевского и одного из со--временных писателей, а также в применении одного из вариантов общей теории систем, ранее в лингвистических исследованиях в таком виде не использованного.
Практическое значение работы состоит в том, что материал исследования может быть использован в вузовских и школьных курсах по стилистике, лингвистическому анализу художественного текста, при разработке спецкурсов и спецсеминаров по вопросам языка художественной литературы.
Апробация исследования. Основные положения и выводы диссертации были изложены на теоретических аспирантских семинарах Пензенского педаго- -гического университета, заседаниях кафедры русского языка и методики преподавания русского языка, внутривузовских конференциях профессорско-преподавательского состава ПГПУ (Пенза; 2000-2004 гг.), на Всероссийских научных конференциях «Язык и мышление: психологические и лингвистические аспекты» (Пенза; 15-19 мая 2001 г., 13-17 мая 2003 г., 12-14 мая 2004 г.), на
II Международной конференции «Актуальные проблемы психологии и лингвистики» (Пенза, 12-16 ноября 2002 г.).
Структура работы. Структура работы обусловлена целостно-системным подходом к изучению лингвистических средств. Рассматривая наш предмет -анафонию - в пяти аспектах, мы выделяем введение, три главы, соответствующие рассмотрению анафонии в генетическом и логическом, динамическом, функциональном и идиостилевом аспектах. Завершают работу заключение, список использованных источников и цитируемой литературы, а также приложения, содержащие 18 таблиц.
Целевые подсистемы, с точки зрения которых рассматривается предмет исследования на уровнях мышления, языка и речи, предполагают движение познания от абстрактного - через конкретно-абстрактное - к особенному и единичному. В первой главе повествование ведется с позиции абстрактного (всеобщего и общего). Вторая глава представляет собой переход от «менее содержательного к более содержательному знанию» (А.В.Пузырев 1995: 31-32, В.С.Швырев 1983: 93-94). И в третьей главе предпринята попытка рассмотреть предмет исследования в целевых подсистемах «Особенное» и «Единичное».
Поскольку мы используем достаточно новый аспект применения универсальной схемы научного познания (изложение ведется с позиции не ступеней сущности языковых средств, а с точки зрения целевых подсистем их рассмотрения), постольку нам ничто не помешает выдвигать предположения в каждой из глав диссертации.
По теме диссертации опубликовано 7 работ.
Генетические аспекты анафонии
Функциональная асимметрия - это важнейшая характеристика распределения психических функций между полушариями головного мозга. Установлено, что левое полушарие оперирует вербально-знаковой информацией, осуще- ствляя опору на собственно языковые связи при обработке лексического материала, является доминантным по речи и интеллекту (В.П.Руднев 1999: 343-344; А.Р.Лурия 2002: 23), тогда как правое полушарие дает образ для мышления, ориентировано не на собственно лексические характеристики, а на стоящие за словами денотаты, образы положительно или отрицательно окрашенные (СПП 1997: 307; Н.Ю.Лях 1996: 6). Основное различие определяется не столько особенностями используемого материала (вербального или образного), сколько способом его организации, характером переработки информациию. Известно, что левое полушарие рассудочно, аналитично, дискретно, а правое полушарие иррационально, синтетично, оно создает возможность одномоментного «схватывания» многочисленных свойств объекта и их взаимосвязи друг с другом и во взаимодействии со свойствами других объектов.
Участие полушарий в речепорождении осуществляется постоянным их взаимодействием: «физиологические механизмы обоих полушарий обеспечивают разные стороны речевой деятельности» (А.А.Леонтьев 1999: 275).
Функция правого полушария лежит в основе творчества. Правое полушарие ответственно за глубинные процессы речепорождения: именно в нем осуществляется «первичная стадия мотивации и формирования замысла», «появляется общее представление о будущем высказывании, когда говорящий знает, о чем он будет говорить, но не знает, как» (И.Н.Горелов, К.Ф.Седов 1997: 197). Речевым функциям левого полушария свойственны черты поверхностных структур: в нем происходит перекодирование содержания во внутреннюю речь_ и окончательное оформление высказывания (А.А.Леонтьев 1999: 275; И.Н.Горелов, К.Ф.Седов 1997: 197).
Звуковые повторы, в частности анафония, могут продуцироваться и правым, и левым полушариями головного мозга, но характер их будет при этом различным: «при доминировании левого полушария звуковые повторы будут скорее осознанными со стороны автора, а при доминировании правого полушария звуковые повторы будут носить характер ненамеренных, часто и не осознаваемых со стороны пишущего или произносящего» (Л.Н.Живаева 2001: 20).
Объем оперативной («кратковременной», «непосредственной», «рабочей») памяти составляет 7±2 единиц материала (В.М.Вундт 1912а: 30; Дж. Миллер 1964: 222-224). Он является существенным фактором, ограничивающим зону действия звуковых повторов при их продуцировании и восприятии.
В наибольшей степени ограничение зоны действия звуковых повторов проявляется при доминировании правого полушария, когда появление звуковых повторов протекает как реализация фоновых автоматизмов (А.В.Пузырев 1995: 57). Как известно, оперативная память обеспечивает оперативное удержание и преобразование данных, поступающих от органов чувств и из долговременной памяти (Психология 1990: 265-266). Вполне вероятно, что контексты, созданные при большей роли интуитивного, а значит и более «озвученные», будут способствовать функционированию произведения, в том числе и через достижение мнемического эффекта.
Динамические аспекты анафонии на уровнях мышления и языка
Появление звуковых повторов может определяться как осознаваемой, так и неосознаваемой стороной психической деятельности.
Бессознательное имеет большое значение в процессе создания художественного произведения: «Искусство буквально пронизано активностью бессознательного на всех уровнях, от наиболее элементарных до наиболее высоких»-(Об отношении... 1978: 489). По мнению Н.Гартмана, процесс творчества гения - это «животворное дыхание бессознательного» (Цит. по: Н.В.Гончаренко 1999: 312-313). Именно поэтому феномен вдохновения, связанный с представлениями о подсознании, является центральным для всякого художественного творчества.
Вдохновением принято называть состояние своеобразного напряжения, творческого волнения, подъема, прилива творческих сил, которое характеризуется общей активностью человека, необычайной продуктивностью его деятельности, сознанием легкости творчества, переживанием «одержимости» и эмоционального погружения в творчество, кажущейся несознаваемостью творческого процесса (Психология 1990: 48). Однако само по себе вдохновение не обеспечивает высокой художественности произведения. Переживаемое как внезапное и безличное, оно является результатом предварительного напряженного труда, предельной ясности сознания, чрезвычайной обостренности памяти, внимания, воли, направленной на реализацию идеи, и отражает сущностные v стороны личности писателя.
Состояние вдохновения может испытывать любая личность, оно не является прерогативой гениев. Однако художественное вдохновение приходит, когда, по словам Гегеля, «содержание, которым овладевает фантазия», становится в душе гения «чем-то живым». Вдохновение можно считать художественным, по мнению философа, когда «поэт полностью поглощен своим предметом, целиком уходит в него и не успокаивается до тех пор, пока он не придаст художественной форме законченный, отчеканенный характер» (Гегель «Эстетика»). Мера продуктивности художественного вдохновения зависит от глубины духовной мыслительной деятельности художника и степени его мастерства.
Высшей концентрацией духовных сил личности при порождении творческого продукта, или «сверхсознанием», К.С.Станиславский определил творческую интуицию (Психология 1990: 382). Научная философия и психология не сводят сущность интуиции к проявлению подсознательного, но и не отрывают ее от последнего. Интуиция как прямое, ясное постижение истины без ее обоснования и доказательств, как «момент выхода за границы сложившихся стереотипов поведения и, в частности, логических программ поиска решения задачи», не совершается в обход разума и мышления человека. Это особый тип его мышления, характеризующийся быстротой протекания, отсутствием четко выраженных этапов, минимальной осознанностью (Психология 1990: 149, 225).
Вдохновение часто сопутствует и даже способствует работе интуиции. По словам Н.В.Гончаренко, вдохновение «не может заменить ни знаний, ни маетерства, но, разбудив способность мгновенно обозреть более широкий круг яв- " лений и обострив интуицию, оно помогает схватывать внутреннюю организацию и угадывать то, к чему может привести только скрупулезное изучение действительности» (Н.В.Гончаренко 1999: 297).
О важности интуиции для художественного мышления говорят психологи, литературоведы, сами «художники». Так, английский ученый Г.Уоллес считал интуитивное схватывание искомого результата - «озарение» - центральным творческим моментом (Словарь практического психолога 1997: 663). К.В.Сельченок пишет об интуитивности как характерной черте, отличающей искусство от неискусства: «Истинное творчество по определению интуитивно, " ибо в художестве своем человек черпает смысл, формы и содержания, таящиеся в неведомых глубинах его собственной души» (К.В.Сельченок 1999: 436). По мнению Н.В.Гончаренко, процесс неосознанных импульсов» (так ученый называет «феномен подсознательного» - интуицию) играет исключительную роль «в том порыве мысли, следствием которого являются ее наиболее продуктивные взлеты» (Н.В.Гончаренко 1999: 308).
Создание любого художественного текста начинается с «мотива», рождающего потребность что-то передать другому человеку; эта потребность выражается в замысле, или мысли (А.Р.Лурия 2002: 127). Субъективный характер " мысли, подлежащей речевому оформлению, Л.С.Выготский обозначил термином «смысл» (Л.С.Выготский 1982: 339). Личностный авторский смысл, или праобраз (А.Г.Васадзе 1978: 514; А.В.Пузырев 1995: 93), не может быть выражен полностью: «Высказывание лишь в редких случаях структурируется целиком, в полном объеме замысла, так как объем оперативной памяти ограничен» (М.Р.Львов 2000: 74). Отражением «утекающего состояния нашего я», «знаком прошедшей мысли» является, по словам А.А.Потебни, звук: «Воспроизведение звука облегчает, впрочем, всегда неточное воспроизведение мысли» (Л.Н.Мурзин, А.С.Штерн 1991: 24). Звук, по мнению А.Белого, определяет" «формо-содержание» как поэтических текстов, так и художественной прозы.
Функциональные аспекты анафонии
Поскольку в основе восприятия речи лежат «процессы, по крайней мере, частично воспроизводящие процессы ее порождения» (А.А.Леонтьев 1999: 70), создание художественного целого - с одной стороны, и его восприятие, понимание как "активный творческий процесс" (Психология 1990: 63) - с другой, подразумевают деятельность разума, включающую не только рассудочные, но также интуитивные компоненты. Связующим звеном между этими процессами, между реципиентом и продуцентом текста в процессе коммуникации является звучащая сторона речи, в которой находят отражение и рассудочное, и интуитивное.
Употребление заметных звуковых повторов в прозе издавна считается стилистической погрешностью, и писатели, как правило, стараются не допускать рядом близкозвучных слов. Если произведения Л.Н.ТОЛСТОГО, Ф.М.Достоевского и современного пензенского писателя В.С.Стенькина не принадлежат к так называемой "орнаментальной" прозе, в которой звукопись является преднамеренной (произведения А.Белого, В.Набокова и др.), порождение звуковых повторов в художественном творчестве таких авторов в большей степени, вероятно, связано с действием фоновых автоматизмов, обусловленным большей или меньшей активностью бессознательного. В случае преднамеренного использования анафонии, в появлении звуковых повторов большую роль играет контроль сознания и чувство меры в их использовании, по- скольку «увлечение звуковыми средствами передачи смысла» затрудняет процесс коммуникации (Л.П.Прокофьева 1995:156; Цит. по: Л.Н.Живаева 2001:74).
Искусство создания художественных образов, по мнению Е.Н.Винарской, заключается в том, чтобы "эмоционально заражать человека", "актуализировать в сознании читателя лингвистическими средствами систему таких экстралингвистических образных отношений, которые не оставят его равнодушным, разбудят его эмоции, привлекут внимание и сформулируют интерес к изображаемому" (Е.Н.Винарская 1989: 27-28). «Психологические, эмоциональные, аффективные моменты», важные для восприятия, сконцентрированы в семантике имени соб- ственного (А.В.Суперанская 1973: 322). Следовательно, анафония как звукопись, воспроизводящая звуковой состав опорного слова, является одним из средств актуализации содержащейся в тексте информации.
Писатели, создавая свои произведения и оказываясь перед проблемой имени для главных героев, вероятно, учитывают различную «ассоциативно-звуковую валентность» разных имен и выбирают из них наиболее подходящие; «реализуясь в звуковой цепи, ассоциативно-звуковая валентность важного по смыслу для писателя слова-темы во многом предопределяет звучание окружающих слов» (А.В.Пузырев 19995: 148) и, как следствие, возникают звуковые„ гнезда, в которых звуковая форма имени собственного воспроизводится полностью (или почти полностью).
Наибольшее количество таких звуковых гнезд отмечено в романе «Преступление и наказание». Приведем примеры: «Полечка в страхе забилась с детьми в угол на сундук, где, обняв обоих маленьких, вся дрожа, стала ожидать прихода матери. Амалия Ивановна металась по комнате, визжала, причитала...» (Д. 1973, 6: 311); «Раз как-то. месяца два тому назад, они было встретились на улице, но Раскольников отвернулся и даже перешел на другую сторону, чтобы тот его не заметил» (Д. 1973, 6: 44).
Особенно много звуковых скоплений относится к опорному слову «Раскольников». Приведем лишь самые яркие из тех, в которых полностью подчеркивается корень:
«Гость несколько р_аз тяжело отдыхнулся. «Толстый и большой, должно быть», - подумал Раскольников, сжимая топор в руке.
