Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Концепция личности в романах "Серебряный голубь' "Петербург", "Котик Летаев"
1.1. "Серебряный голубь"
1.2. "Петербург"
1.3. "Котик Летаев"
Глава 2. Эстетическое новаторство А.Белого
2.1. "Серебряный голубь"
2.2. "Петербург"
2.3. "Котик Летаев" Заключение Библиография
Введение к работе
Достижения нового искусства начала века как в области идей, так и в художественном плане во многом связаны с именем Андрея Белого, которому публикация первого же сочинения ("Вторая симфония", 1902) принесла репутацию писателя, с одной стороны, стремящегося к привнесению в литературу духовности, а другой - занятого поисками новой, адекватной содержанию формы.
Русский символизм был по сути течением романтическим, поэтому не удивительно, что А.Белого, одного из лидеров младосимволистов, интересовали в первую очередь вопросы взаимоотношений человека и Бога, места и роли личности в мире. На рубеже двух столетий будущий писатель мечтал о духовном учении, которое соответствовало бы современности: "Если б можно было соединить учение Ницше с взглядами Соловьева и присоединить сюда же Достоевского, то мы получили бы грандиозное учение-религию"1 . С помощью такого учения, полагал он, человек мог бы преобразить себя, подготовиться к жизни в новом, изменившемся мире, которая, согласно предсказаниям названных "учителей жизни" и собственным предчувствиям А.Белого, вот-вот должна была наступить.
И эсхатологические переживания, и теургические чаяния поэта, и его мечты о постижении Вечности воплотились в "Симфониях" (Второй и Третьей), в основе которых лежит идея двоемирия. Вместе с тем уже во Второй симфонии слышны первые признаки разочарования писателя в возможности исполнения в обозримом будущем ожидаемых им событий. Поэтический сборник "Золото в лазури" мотивами жертвенности, страдания, одиночества свидетельствует о переживаемом А.Белым разуверении.
Убедившись, что мистические пророчества сами по себе не могут служить основой для религии будущего, писатель обращается к идеалистической философии, надеясь в ней обнаружить необходимую опору для нового учения, но и здесь не находит желаемого. 1 Юношеские дневниковые заметки А.Белого (публикация Лаврова А.В.) // Памятники культуры. Новые открытия. За 1979 год. - Л, 1980.- с. 127.
Но оттого, что пророчества оказались преждевременными, а философия не оправдала возлагавшихся на нее надежд, поиски современного духовного учения, способного преобразить личность, не перестали быть актуальными для А.Белого. Напротив, духовный кризис, переживаемый поэтом, сделал ощущаемую им потребность в современной религии еще более острой, так как, с точки зрения А.Белого, только она, эта религия, могла обеспечить удачный выход из кризиса.
Продолжающиеся поиски приводят поэта к теме России. Первоначально Белый пишет о России как об источнике вдохновения, внутренней свободы и душевных сил; герой его сборника "Пепел" оставляет город и ищет спасения в полях, но всюду видит боль, несчастье, нищету, и его охватывает отчаяние. "Россия с ее разложившимся прошлым и нерожденным будущим", - так определил тему сборника А.Белого "Пепел" С.Соловьев. Рецензент, бывший близким другом автора, заметил также, что запечатленное в стихах состояние страны соответствует состоянию души поэта: "Книга Андрея Белого называется "Пепел". Пепел чего? Прежних субъективных переживаний поэта или объективной действительности, - пепел России? И того и другого."2
Превращение темы России в глубоко личную тему было обусловлено тем, что писатель в происходящих в стране событиях увидел сходство с трагическим ходом собственной жизни. С этого времени параллели между душевным состоянием человека и состоянием России стали постоянными в творчестве А.Белого, а вопрос о будущем родной страны приобрел для писателя первостепенное значение.
Возникший у него в этот период замысел трилогии о судьбе России "Восток или Запад" представляется Белому очень важным, поскольку решение главной проблемы трилогии, сформулированной в ее заглавии, для писателя есть в то же время ответ на вопрос: быть или не быть в России новому человеку? А так как последнее, с точки зрения А.Белого, зависит от духовного учения, способного преобразить личность, то обретение этого учения имело бы судьбоносное значение и для России. 2 Цитирую по: А.Блок. А.Белый. Диалог поэтов о России и революции. - М, 1990.- с.524, 526.
Принято считать, что Белый не дописал трилогию. Многие исследователи полагают, что "уже в ходе работы над "Петербургом" первоначальный замысел претерпел коренные изменения, и трилогия не состоялась - два написанных романа "Серебряный голубь" и "Петербург" приобрели совершенно самостоятельное значение". Однако, признавая независимость двух первых романов писателя друг от друга, исследователи в то же время отмечают наличие у них общей проблематики: "Серебряный голубь" был призван воплотить гибельную стихию Востока, "Петербург" -химерическое наваждение Запада"4 Отсюда следует, что эти два сюжетно не связанные между собой романа посвящены реализации одной и той же авторской идеи, воплощение которой в рамках одного только произведения -любого из двух - представлялось неполным как самому автору, так и исследователям его творчества.
Но признав наличие общей для двух романов идеи, мы тем самым признаем их частями единого целого5. А значит, считать замысел трилогии нереализованным мы можем лишь до тех пор, пока остается "ненайденной" ее третья, заключительная часть.
Роман "Котик Летаев", как правило, не связывают с двумя первыми прозаическими произведениями А.Белого. Упоминая о третьем романе писателя при анализе одного из предыдущих, литературоведы отмечают лишь, что "Котик Летаев" возник из произведения, которое планировалось как заключительная часть трилогии.6 Прямых высказываний о том, насколько этот роман можно считать завершением трилогии, нет ни в одной из известных мне работ. Такие формулировки, как: "заключительная часть трилогии, книга, в 3Пискунов В.М. Примечания к роману "Серебряный голубь"// А.Белый. Соч. в 2 томах, - Т.1- М, . 4 Лавров А.В. Андрей Белый в 1900-е годы. - М, 1995.- с. 278. 5 "Степень единства трилогии, особенно эпической, весьма ощутимо колеблется: от подчинения разных сюжетов общей идее (здесь и далее, кроме специально оговоренных случаев, курсив мой. - М.С.) (...) до цельности единого романа..." - Краткая литературная энциклопедия -М, 1976. -т.7, с.616. 6см., напр., Пискунов В.М. "Сквозь огонь диссонанса"// А.Белый. Соч. в 2 томах, -т. 1-М, . которой должны быть указаны пути к разрешению... конфликта, не была написана"7, - можно считать косвенным выражением мнения о романе "Котик Летаев" как не имеющем отношения к трилогии "Восток или Запад". Аргументом "против" служит как то, что тема Востока и Запада, объединяющая два первых романа, в третьем произведении скрыта, так и то, что "Котик Летаев" "освобожден от той социально-общественной основы, на которой создавалась фабула романа ("Петербург" - М.С.) и вырабатывалась поэтика"8. Однако социально-общественной проблематикой не исчерпывается и содержание "Петербурга", а в "Серебряном голубе" она занимает совсем немного места.
По мысли Белого, проблема Востока и Запада - проблема каждой личности. Так как Запад символизирует разумность, рассудочность, а Восток воплощает бессознательность, интуитивность, то в масштабе одной судьбы проблема Востока и Запада становится проблемой: разум или чувство следует считать той силой, которой должен руководствоваться человек, чтобы быть в состоянии преодолевать опасности? Единство трилогии - в размышлениях автора над тем, что есть личность, каковы причины внутреннего разлада современного человека, каковы пути и средства преодоления духовного кризиса. Истинный путь, путь спасения, по мысли Белого, - в отказе от крайностей, в синтезе двух начал, из которого рождается новое качество. Поиск такого синтеза и вдохновлял писателя на создание трех первых романов.
Впоследствии временем обретения синтеза, "жизни в синтезе" Белый назвал 1912-1915 годы. В это время он дописывал "Петербург" и задумывал "Котика Летаева". В это же время под руководством Р.Штайнера писатель занимался изучением духовной науки - антропософии.
Из Швейцарии, где он работал на строительстве антропософского храма, Белый пишет Иванову-Разумнику: "У меня под ритмом работы уже отчетливо определилась третья часть трилогии, которая должна быть сплошным "да"; вот и собираюсь: месяца три еще поколотить дерево, сбросить с души последние 7 Козьменко М. Автор и герой повести "Серебряный голубь" // А.Белый. Серебряный голубь. - М, 1989. -с.8. 8 Долгополов Л.К. Андрей Белый и его роман "Петербург" - Л, 1988.- с.356. остатки мерзостного "Голубя" и сплинного "Петербурга", чтобы потом сразу окунуться в третью часть Трилогии."9
Прежде чем А.Белый приступил к работе над третьим романом, планы его не раз менялись. Но одно оставалось неизменным: роман мыслился как окончание трилогии и должен был показать авторские идеалы - то, "во имя чего" у меня такое отрицание современности в "Петербурге" и "Голубе" .
Положительное credo писателя было антропософским. В духовной науке Белый нашел то взаимопроникновение разума и чувства, в котором одном, по его мнению, мог найти спасение раздвоенный современный человек. Об этом А.Белый писал в статье "Антропософия и Россия", прямо связывая будущее России с антропософией. И названием, и содержанием этой статьи писатель как бы дает окончательный ответ на вопрос, содержащийся в названии его трилогии: не Восток и не Запад в своей отделенности друг от друга, а антропософия как востоко-запад - вот истинный путь России.
Но если в антропософии Белый видит решение проблемы и для отдельного человека и для страны в целом, то именно "Котик Летаев" как "откровенно антропософское произведение", как роман, "результирующий опыт антропософа", должен быть назван завершающей частью трилогии.
Таким образом, одна из основных задач, стоявших перед автором данной диссертации, - показать отражение в романах "Серебряный голубь", "Петербург" и "Котик Летаев" пути А.Белого к антропософии и черт духовной науки, позволяющих признать ее тем учением, которое на протяжении ряда лет искал А.Белый11.
К 1909 году, когда им был написан первый роман, Белый имеет репутацию художника, увлеченного решением эстетических задач. Все 9 цитирую по: Андрей Белый. Проблемы творчества. - М, 1988.- с.78-79. 10 там же 11 Необходимо уточнить: сказанное не означает, что утверждение истинности антропософии и комментирование ее основ было единственной задачей, стоявшей перед А.Белым как автором названных романов, но именно антропософский аспект их содержания является предметом анализа в этой работе. написанные им к этому времени произведения отличаются оригинальностью формы, которая, однако, не является для писателя самоцелью: те или иные художественные особенности его произведений обусловлены желанием максимально точно выразить идею.
Одним из основных направлений эстетических исканий символистов было движение к синтезу; в творчестве А.Белого оно выразилось в первую очередь как попытка использовать в литературном произведении приемы, свойственные смежным с поэзией искусствам, в особенности музыке. В первой опубликованной статье будущего теоретика символизма ("Формы искусства", 1902) музыка названа высшим из искусств. Приближенность поэтического произведения к музыке, согласно Белому, проявляется прежде всего в стиле. Причину растущего влияния музыки на все формы искусства автор статьи видит в усилившемся "тяготении к вопросам религиозным"12. Этим же объясним и выбор поэтом жанра симфонии для своих первых произведений.
Однако не только ориентация на музыку является отличительной чертой Симфоний. Еще одно направление эстетических поисков А.Белого и символистов в целом - мифология. Миф, в котором форма тождественна содержанию, считался образцом формы. Символисты обращались к традиционным мифам, часто акцентируя в них мало известные, прежде не привлекавшие большого внимания аспекты, но имели место и их собственное мифотворчество, и мифологизация произведений предшественников.
Результаты подобных исканий воплотились, например, в третьей симфонии "Возврат" в образе мира Эдема, построенного "на сочетании, в духе соловьевского "синтеза", мотивов античной и христианской мифологии"13. А в сборнике "Золото в лазури" традиционные и сотворенные самим Белым мифы положены в основу ряда стихотворений.
А.Белый. Символизм как миропонимание. - М, 1994. - с.94, 101. 13 Минц З.Г., Мельникова Е.Г. Симметрия - ассиметрия в композиции "Третьей симфонии" А.Белого. //Уч.записки ТГУ. -вып. 641.(Труды по знаковым системам 17). - 1984.- с.87.
Использование в Симфонии цветовых эпитетов, напоминающее "технику импрессионистической живописи"14, свидетельствует об интересе писателя к цвету. В 1903 году А.Белый пишет статью "Священные цвета", в которой утверждает возможность выразить идею, в том числе и прежде всего идею религиозную, цветом.
Изобилие цветовых эпитетов и метафор, предназначенных для изображения переживаний лирического героя или использованных в качестве символов "определенного комплекса мистических представлений"13, становится одной из отличительных черт первого поэтического сборника А.Белого. Следующий сборник, "Пепел", удивил простонародностью языка, обращением к фольклору и звуковой оркестровкой стихов16. Из большого числа эстетических находок четвертой симфонии назовем хотя бы прием параллелизма внешнего мира и внутреннего состояния человека.
Изданный в 1908 году "Кубок метелей" стал последней симфонией Белого, и не только потому, что встретил непонимание и даже недоумение со стороны читателей и критиков. Отказ писателя от дальнейших опытов в этом жанре был обусловлен переменами в его мировоззрении: "Кризис миросозерцания Белого наглядно воплотился в кризисе адекватной ему художественной формы... Новых духовных импульсов, более широкого охвата действительности, осмысляемой уже не только в системе метафизических понятий и под знаком мистических предначертаний, но и в социально-историческом аспекте, в трагических отсветах современности... "симфонии" уже вместить не могли."
Однако переход к традиционным жанрам не означал отказа от экспериментов в области формы. Художественную сторону романов,
Мочульский. К.В. Указ. соч. - с.31. 15 Лавров А.В. Андрей Белый в 1900-е годы. - с. 149-150, Мочульский К.В. Указ. соч. - с.52-53, Корецкая И.В. Импрессионизм в поэзии и эстетике символизма// Литературно-эстетические концепции в России конца 19- начала 20 веков. -М, 1975. -с.223. 16 Лавров А.В. Андрей Белый в 1900-е годы. - с. 251,258, Мочульский К.В. Указ. соч. - с. 119. 17Лавров А.В. А.Белый в 1900-е годы. - с. 209, 213. составляющих трилогию, Белый обогатил за счет открытий, сделанных в период создания симфоний и первых поэтических сборников. Эстетические искания продолжались и одновременно с работой над романами; результаты поисков были оформлены в виде статей об особенностях стиля ("Гоголь"), о роли слова и звука ("Магия слов", "Мысль и язык. Философия языка Потебни", "Глоссолалия"), о стихотворном ритме и т.п. Многие мысли, высказанные в этих статьях, повлияли на художественные особенности трилогии, которая, вследствие этого, стала уникальным произведением не только по воплощенным в ней религиозно-философским идеям, но и с точки зрения формы.
Таким образом, вторая основная задача, стоявшая перед автором данной работы, - показать, какую роль в воплощении идейного содержания романов "Серебряный голубь", "Петербург", "Котик Летаев" играют художественные средства.
Литературу по творчеству А.Белого условно можно разделить на три группы18. Первую составляют исследования, посвященные идейно-художественному анализу одного произведения или определенного периода творчества писателя. Из в целом небольшого числа подобных работ следует выделить книгу и статьи Л.К.Долгополова и книгу А.В.Лаврова "Андрей Белый в 1900-е годы"19. Первые посвящены прежде всего анализу романа "Петербург", в последней главе второй рассматривается роман "Серебряный голубь".
Ко второй группе относятся исследования, уделяющие внимание преимущественно философской стороне творчества А.Белого. Здесь следует отметить уже упомянутую книгу Л.К.Долгополова, статьи Л.К.Долгополова,
Речь идет только о тех работах, в которых анализируются романы "Серебряный голубь", "Петербург" и "Котик Летаев" или идет речь о Белом-эстетике. 19 Долгополов Л.К. О личной и литературной судьбе Андрея Белого. // Андрей Белый. Проблемы творчества. - с.25-102; Долгополов Л.К. Андрей Белый и его роман "Петербург" - Л, 1988. Лавров А.В. Андрей Белый в 1900-е годы.
Л.А.Колобаевой, кандидатскую диссертацию Э.Чистяковой20. Литература, посвященная взаимоотношениям А.Белого и антропософии и выявлению антропософских начал в творчестве писателя, в России пока очень ограниченна21.
Более исследована нашим литературоведением деятельность Белого-эстетика: известны работы, посвященные влияниям на художественную сторону его произведений творчества предшественников22, роли мифов в романе "Петербург"23, символике имен24, вопросам пространства и
Долгополов Л.К.Роман А.Белого "Петербург" и философско-исторические идеи Достоевского. // Достоевский, материалы и исследования. Вып. 2. - Л, 1976. - с.217-224. Колобаева Л.А. Человек и его мир в художественной системе А.Белого // Научные доклады высшей школы. Филологические науки. М, 1980. №5 с. 12-20. Чистякова Э. Эстетико-философские взгляды А.Белого. - Дисс. ...кандидата философских наук. - М, 1979. 21 Бонецкая Н.К. Русская софиология и антропософия.// Вопросы философии. - 1995, № 7. -с.79-97; Малмстад Д. А.Белый в поисках Р.Штайнера. Письма А.Белого А.Д.Бугаевой и М.К.Морозовой.// Новое литературное обозрение. - 1994. - № 9, с. 111-160; Майдель фон Р., Безродный М. К переводу статьи А.Белого "Антропософия и Россия" на русский язык.// Новое литературное обозрение. - 1994. - № 9, с. 161-167; Майдель фон Р. О некоторых аспектах взаимодействия антропософии и революционнной мысли в России. // Уч. записки ТГУ. - Тарту, 1990. - вып. 917. - с.67-81. 22 Долгополов Л.К. Литературные и исторические источники романа А.Белого "Петербург"// Его же. На рубеже веков. -Л, 1985. - с. 195-239. Паперный В.М. - А.Белый и Гоголь. - ст.1// Уч. записки ТГУ. Вып. 604. - Тарту, 1982. -с. 112- 126; ст.2 // Уч. записки ТГУ. Вып. 620. - Тарту, 1983. - с.85-98; ст.З// Уч.записки ТГУ. Вып. 683. - Тарту, 1986.- с.50-65. Пустыгина Н.Г. Цитатность в романе А.Белого "Петербург", ст.1. // Уч.записки ТГУ. Вып.414. - Тарту, 1977; ст.2// Уч.записки ТГУ. Вып.513. - Тарту, 1981, с.86-114 ; и др. 23 Долгополов Л.К. Миф о Петербурге и его преобразование в начале века// Долгополов Л.К. На рубеже веков. -Л, 1985. - с.150-194. Ильев С. П. Русский символистский роман. - Киев, 1991. - с. 142-149. Крохина Н.П. Миф и символ в романтической традиции (в русской поэзии и эстетике начала 20 века) - автореферат... кандидата филол. наук. - М, 1990. Молчанова Н. "Мифотворчество" в трактовке символистов. // Творчество писателя и литературный процесс. Иваново. 1981. - с. 205-216. 24 Долгополов Л.К. Символика личных имен в произведениях Андрея Белого. // Культурное наследие Древней Руси. - М,1976. Кожевникова Н. А. Заметки о собственных именах в прозе А. Белого. //Ономастика и грамматика. - М, 1981. - с.222-259. Ильев С. П. Указ. соч. - с. 150-156. времени25, стилистике26 и т.д. Однако большая часть из названных исследований (за исключением статей Л.К.Долгополова, глав книги С.П.Ильева и некоторых других) анализирует форму произведения вне ее связи с содержанием.
Приведенный список литературоведческих работ со всей очевидностью свидетельствует, что романы Белого исследованы недостаточно. Это касается даже самого изученного романа Белого "Петербург", не говоря уже о "Серебряном голубе" и "Котике Летаеве", работы о которых единичны27.
Цель данной работы - проследить отражение в романах духовной эволюции А.Белого и отметить те художественные средства, которые способствовали воплощению его духовных исканий. 25 Пискунов В.М. Второе пространство романа А.Белого "Петербург"// А.Белый. Проблемы Творчества- с.193-214. Ильев С. П.Указ.соч. - с.116-149. Быстров Н.Л. Проблема времени в творчестве А.Белого. автореферат... канд. филос. наук. - Екатеринбург, 1997. 26 см. статьи Кожевниковой Н.А. по библиографии №№ 62-67. Новиков Л.А. Стилистика орнаментальной прозы А.Белого. - М, 1990. 27 Козьменко М. Автор и герой повести "Серебряный голубь" // А.Белый. Серебряный голубь. - М, 1989. - с.5-28; Чернейко Л.О. Сознание как объект художественного осмысления в повести А.Белого "Котик Летаев'7/ Серебряный век русской литературы. -М, 1996. - с.44-53.
"Серебряный голубь"
В центре произведения - образ Петра Дарьяльского, человека кризисного времени - с утонченными чувствами, внутренней раздвоенностью, не верящего в Бога, но ищущего веры. О хождении Дарьяльского в народ за верой и рассказывается в романе. Народ в романе А.Белого внешне очень религиозен: в Целебееве в церковь ходят все. Однако понятие "православный" в понимании сельчан практически не связано с религией, поскольку используется как синоним к определению "хороший, уважаемый человек". Таково его значение в характеристике Шмидта: "...и вовсе он православный, только... в Бога не верит"34. Назвать кого-нибудь не православным считается равносильным серьезному обвинению: ср. донос на учительницу, который пишут поп и Иван Степанов: "придерживается неведомого вероисповедания" (53,СГ). В селе старинная церковь, недавно заново расписанная. Вместо прежней "старой работы иконописи - строгие, черные, темные лики... (видно по Минеям расписывали в старину) - хмурые, хмурые лики: просто глядеть невесело" (50,СГ) - "веселых, улыбчивых святых (помоднее, с манерами) расписали по примеру лиховского собора..." (51,СГ). Таким образом, церковь превращается из храма в светское по своей сути место, в котором следят за модой и где можно встретить уважаемых людей. Сравнение старого и нового убранства церкви подсказывает мысль о том, что старое строгое православие заменяется чем-то полуязыческим. Сами "богомазы" оказываются неверующими: желая "сорвать на харчи с крутого лавочника" (51,СГ), они рисуют его лицо на иконе. Кроме того, именно они "Степана Иванова обработали... ловко под сицилизм: вольнодумцем стал Степан Иванов" (202,СГ). Официальная религия на селе та же, что в городе, она не может удовлетворить ни Белого, ни его героя. Дарьяльский пытается постичь смысл исполняемых обрядов, ощутить присутствие Святого Духа среди молящихся, но - и эту мысль Белый настойчиво внушает читателям - в целебеевской церкви ничего подобного не происходит. В романе нет ни одного описания церковной службы. Рассказывая о посещении Дарьяльским церкви в Троицын день, писатель упоминает лишь "запах ладана, перемешанный с запахом свежих березок, многих вспотевших мужиков, их смазных сапог, воску и неотвязного кумача" (38,СГ). Один из исполнителей службы, дьячок, отзывается о ней совсем по-будничному: "-Люблю, - восхищается Петр неизвестно чему: - люблю службу... - Вам-то любить хорошо, а вот нам-то служить каково: потеешь, потеешь..." (326,СГ). Таким образом, православие в изображении А.Белого - лишь примета народного быта, издавна заведенный обычай, а не таинство, устанавливающее связь с Богом. Вместе с тем писатель указывает на заблуждения тех, кто полагает, что языческий по сути образ жизни простых людей одобряется их верой: не сбываются ожидания Дарьяльского найти в религиозных представлениях простых мужиков идущее от греков оправдание языческой радости жизни. Провозглашаемый церковью аскетизм в жизни людей существует только в качестве идеала, недостижимого для слабого человека: снова и снова напивается отец Вукол, "перед иконой Царицы Небесной давший зарок - не напиваться". Каждый из православных сельчан признает себя грешником и продолжает грешить. Итак, с точки зрения А.Белого, религия существует в жизни народа лишь как традиционный обряд. В церковных идеалах нет ничего от язычества, но эти идеалы не влияют на образ жизни народа, убежденного в их недостижимости. Православие, ничего не предпринимая для сближения жизни и идеала, только усиливает внутреннюю разорванность личности. Не найдя искомого в народном православии, Дарьяльский вступает в секту "голубей". Исследованию веры и обрядов сектантов А.Белый посвящает большую часть романа. Внешнее отличие православных от сектантов состоит в том, что церковный идеал - аскетизм, "голуби" же вовсе не признают самоограничений: "... Будут райские дни..."- говорит Дарьяльский дьячку. "- "Хе-хе-хе: будет великое пьянство! Давненько, поди, батя не отплясывал "Персидского марша": завтра, поди, гитара затрынкает... - Ну, и пусть трынкает! (...) Пусть, голубчик, поп-то повеселится, попляшет: дух в нем взыграет и возьмет поп гитару. - Хе-хе-хе: от винца-с, Петр Петрович, от винца-с, - не от духа... Но Петр не слушает: он в священном восторге. - А я вам говорю, Александр Николаевич, поп пойдет в пляс во славу Божию... - Христос с вами, Петр Петрович, какая там слава Божья: едак всякий пьяница, гласящий из кабака, - глашатай: так ведь это бывает у хлыстов, ни у кого иного; срамное веселие свое почитают за духовное озаренье..."(329,СГ).
"Петербург"
Второй роман задумывался Белым как оценка западного влияния на Россию. Автор "Петербурга" по-прежнему верит в высказанную в "Серебряном голубе" мысль об отсутствии существенных различий между Западом и Востоком. Эту идею в романе воплощает образ города: столица новой России в изображении А.Белого своими важнейшими характеристиками напоминает Лихов - символ Востока в первом романе.
Оба города - призраки, писатель выражает сомнение в их существовании. "И к Лихову подходили путники..., а Лихова не было и помина на горизонте, и сказать нельзя было, где Лихов; а он - был. Или и вовсе никакого Лихова не было, а так все только казалось и притом пустое такое..."(84-85,СГ); "Если же Петербург не столица, то - нет Петербурга. Это только кажется, что он существует"(5 ,П)48.
Характерный признак Лихова - огромное количество пыли в нем. Многочисленные упоминания о пыли в первом романе все относятся к Лихову и к ведущей в город дороге (см. стр. 33,95, 97, 245, 273 и др.). Это тем более значительно, что, по определению А.Белого, данному им в одной из статей, пыль - это знак присутствия нечистой силы .
В "Петербурге" тоже говорится о пыли, при этом особо отмечается, что она оседает "на страницах кантовских комментарий"(145,П), на томах в кабинете сенатора, что воплощает мысль о подверженности нечистой силе мышления.
Жители Лихова - темненькие фигурки, словно "какой-то шутник вычернил набеленные стены тенями"(397,СГ). Среди обитателей Петербурга тоже не только люди, а и тени, которые если даже сначала имеют три измерения, то в конце концов превращаются в "черный контур", "листик темной, черной бумаги, неподвижно наклеенный на раме окна", или просто "слой копоти на луной освещенном стекле"(301,П).
Наконец, сходство городов в месте их расположения: Лихов находится за Мертвым Верхом: "Там, за границей, и, будто бы, за небом был славный Лихов город" (58,СГ). Петербург "принадлежит к стране загробного мира"(300,П).
Единственное отличие новой, обращенной к Западу России от старой, допетровской, по Белому, состоит в той роли в жизни людей и в той власти над ними, какую приобрели в стране после петровских реформ идеи: научные, философские, политические. Следовательно, определить отношение писателя к Западу можно, если понять его оценку влияния на русского человека пришедших с Запада идей.
Одна из них - идея служения обществу. Две основные интерпретации этой идеи (революционные преобразования и охрана существующих порядков), по Белому, связаны с деятельностью Петра Первого. "С той чреватой поры, как примчался к невскому берегу металлический Всадник", всякий "житель империи" вольно или невольно стал приверженцем одного из двух общественных лагерей. С точки зрения автора "Петербурга", это равносильно раздвоению, потере целостности личности, поскольку каждая из сторон (революционная или консервативная) требует от человека полного себе подчинения, в то время как личность не вмещается в узкие рамки ни государственной, ни антигосударственной идеологии. Так возникает противоречие между обществом и личностью, которое, по Белому, является одним из основных свидетельств кризиса сознания. О важности проблемы влияния общественных организаций на личность говорит то обстоятельство, что все основные герои "Петербурга" находятся в сложных взаимоотношениях с обществом.
Свое отношение к революционным движениям А.Белый выразил через образ и судьбу Александра Ивановича Дудкина; роман показывает со всей определенностью разрушительное влияние этих движений и на общество в целом и на отдельную личность.
Деятели, подобные Дудкину, говорят о своем стремлении принести обществу пользу, однако презирают людей, из которых общество состоит. Народ они пренебрежительно именуют "массой", отводя ему лишь роль инструмента: "...для нас... масса (...) превращается в исполнительный аппарат (...), где люди (...) - клавиатура, на которой пальцы пьяниста (...) летают свободно..." (84,11). А.Белому очевидно, что революционные движения раскалывают общество на части в соответствии с социальным положением и политическими взглядами людей. В результате человек начинает ненавидеть другого вне всякой связи с его личными качествами, а потому лишь, что тот принадлежит к другому общественному слою. При таком подходе личность теряет свое значение и превращается составную часть одной из общественных групп.
В романе писатель разоблачает неистинность такого отношения к человеку, дважды сталкивая героев-антагонистов Дудкина и Аблеухова-старшего - сначала как революционера и сенатора (эта встреча вызывает в обоих смесь ненависти и ужаса), затем - как частных лиц в кабинете Николая Аполлоновича: "Аполлон Аполлонович подал два своих пальца: те глаза не глядели ужасно; подлинно - то ли лицо на него поглядело на улице: Аполлон Аполлонович увидал перед собой только робкого человека, очевидно пришибленного нуждой.
Александр Иванович с жаром ухватился за пальцы сенатора; то, роковое, отлетело куда-то: Александр Иванович пред собой увидал только жалкого старика"(92,93,П).
"Серебряный голубь"
Взгляды писателя на решение проблемы, сформулированной в заглавии трилогии, с наибольшей очевидностью отразили хронотоп и стилистические особенности текста.
Главное в пространственно-временной структуре романа - утверждение существования наряду с физическим миром мира духовного, который вечен во временном и безграничен в пространственном отношении: у Дарьяльского, вступившего за грань, отделяющую иной мир от чувственного, остается ощущение, будто бы он "обогнал грядущие поколения на много миллионов лет": "бесконечность была впереди; позади - она же, бесконечность..."(398-9,СГ). Именно этот хронотоп является в романе эталонным: проверяя на истинность жизнь по-западному и по-восточному, Белый сравнивает пространственно-временные характеристики романных образов-символов Запада и Востока с хронотопом духовного мира. Вместе с тем время и пространство и отношение ко времени в романе: являются еще одним средством указать на различия между Востоком, Западом и Россией.
На Западе за временем следят, живут по часам: Белый не забывает отметить, что в залу, где пьют чай баронесса и Катя, Петр входит, когда часы бьют половину первого; что скандал, следствием которого стало возвращение Дарьяльского в Целебеево, произошел в половине девятого; что Еропегин и Чижиков пробыли у баронессы два часа. В Целебееве на часы не смотрят, здесь два основных способа определения времени: природные явления ("в самый жар"(58,СГ), "солнце стояло уже высоко" (64,СГ), "меркнет заря..." (298,СГ) и др.) и церковные праздники (Троица, Духов день, Первый Спас, Усекновение Главы).
В Лихове ни один из известных способов измерения времени (природа (98,СГ), часы (101,СГ), церковный календарь (99,СГ) не является средством организации жизни горожан: весь Духов день льет дождь, и невозможно понять, утро ли или уже вечер; кто-то "завалился по случаю праздника спать с четырех часов пополудни", другие, напротив, не спали всю ночь: "многие так сидели под окнами... - сидели до бесконечности"(99,СГ). Время в Лихове летит "с лихорадочной быстротой"(114,СГ), кроме того, оно прерывно: "День был лазурный, когда он (Дарьяльский - М.С,) входил на станцию; день был... - но нет: когда он оттуда стал выходить, дня не было; но ему показалось, что нет и ночи; была, как есть, темная пустота..."(395,СГ).
Гуголевское точное время упорядочивает жизнь обитателей усадьбы, но оно представляется пустым, так как частые отрезки, на которые оно делится, абстрактны, ничем не освящены. Но, поскольку точное время важно лишь для Гуголева, время как таковое в романе начинает ассоциироваться с сознанием. После ухода из Гуголева герой перестает замечать ход времени и контролировать события своей жизни, а в Лихове, жители которого, полностью бессознательные, игнорируют время, он погибает.
Целебеевское время осмысленно: оно включает человека в вечный круговорот природной жизни, делает его причастным важнейшим христианским праздникам. Основные признаки этого времени - стабильность, традиционность, неторопливость. Благодаря им прошедшее вновь и вновь возрождается, делаясь реальным содержанием настоящего. Жизнь как бы включается в вечность.
По своим пространственным характеристикам Целебеево также ближе вечному миру, чем Гуголево и Лихов. Последние представляют собой огороженные территории. Целебеево же не имеет границы, его окружают поля, мнимая пустота и бескрайность которых ассоциируется с вечным миром, который неподготовленному человеку тоже кажется пустым (381-382,СГ). Но именно здесь становится возможным контакт человека с духовными существами: Дарьяльский "шел по пустому полю... лишь звучали ему негромко бессловесные песни, да все тот же голос, - искони знакомый, давно забытый, опять зазвучавший голос: «Приди ко мне - приди, приди»"(383,СГ). Так хронотоп выражает не только убеждение писателя в том, что ни Восток, ни Запад в ныне существующем виде не могут показать России ее истинный путь, но и - параллелью "сознание-время"- указывает на основные отличия между Востоком и Западом.
Воплощению идеи синтеза положительных сторон Востока и Запада во многом способствуют стилистические особенности текста романа, прежде всего его лексико-синтаксическая организация, три разновидности которой: "восточная" (служащая для описания целебеевцев, лиховцев, основных событий романа), "западная" (которой писатель пользуется при рассказе о Тодрабе-Граабенах) и "идеальная" (рассказывающая о мечтах, воспоминаниях и переживаниях Дарьяльского)117- явно различимы.
"Петербург"
Проблема Востока и Запада в "Петербурге" формально решается иначе, чем в "Серебряном голубе". Если в первом романе решением назван синтез положительного двух направлений, то путь, предлагаемый в "Петербурге", -отказ от тождественно отрицательных черт Востока и Запада и возвращение человека к его божественной основе, а в масштабах страны - исход из Петербурга.
Северную столицу России, по А.Белому, создал не человек, а дух -западный призрак Летучий Голландец (16,П), исполнителем воли которого был Петр Первый. После смерти Петра дух-творец Петербурга действует в образе Медного Всадника, оживляя этот поставленный Петру (а по Белому, самому духу) памятник. Медный Всадник в романе - символ Запада.
Петербург Белого частично похож на гоголевский, но ближайшим предшественником писателя-символиста был Ф.М.Достоевский, не только потому, что ему принадлежит знаменитая характеристика северной столицы России как "самого умышленного города на всем земном шаре", но прежде всего потому, что в романе "Преступление и наказание" он зарисовал образ этого "умышленного", провокационного города.
Петербург всячески подталкивает Раскольвикова, уже готового отказаться от задуманного, к совершению убийства, создавая раз за разом благоприятную для этого ситуацию: "Но зачем же, спрашивал он всегда, зачем же такая важная, такая решительная для него и в то же время такая в высшей степени случайная встреча на Сенной... подошла как раз именно к такому настроению его духа и к таким именно обстоятельствам, при которых только и могла она, эта встреча, произвести самое решительное и самое окончательное действие на всю судьбу его? Точно тут нарочно поджидала его."
Страницы романа, посвященные убийству, пестрят замечаниями о странных совпадениях: "И во всем этом деле он всегда потом наклонен был видеть некоторую как бы странность, таинственность, как будто присутствие каких-то особых влияний и совпадений."; "Конечно, случайность, но вот он не может отвязаться теперь от одного... впечатления, а тут как раз ему как будто кто-то подслуживается.."; "Странным всегда казалось ему это совпадение. Этот... разговор имел чрезвычайное на него влияние при дальнейшем развитии дела: как будто действительно было тут какое-то предопределение, указание."; "... Как нарочно, в это самое мгновение только что перед ним въехал в ворота огромный воз сена, совершенно заслонявший его все время, как он проходил подворотню." Это указания на то, что произошедшее было не случайностью, а стечением нарочно подстроенных обстоятельств, то есть провокацией, источник которой - нечистая сила ("...Меня черт тащил," - говорит Раскольников о своем преступлении).
Провокация воцарилась в Петербурге вследствие двойственности горожан: с одной стороны, их "соблазняют" "отвлеченные доводы рассудка"(запад), с другой - они признают над собой власть начала, существование которого не поддается разумному объяснению (восток): "... Его до суеверия поражало всегда одно обстоятельство, ...которое постоянно казалось ему... каким-то предопределением судьбы его".
Рассудочный западный путь, по Достоевскому, губителен для русских, потому что способствует их внутренней раздвоенности. Спасти же от гибели, по мнению автора "Преступления и наказания", может христианская любовь и... бегство из Петербурга. К такому же выводу приходит и Белый: в Эпилоге его романа Аблеуховы живут за пределами столицы.
Сходство его собственного Петербурга с образом города, созданным Достоевским, говорит о том, что по существу А.Белый разделяет отношение своего великого предшественника к деятельности основателя города на Неве.
Находясь на рубеже двух исторических эпох, писатель-символист подводит итоги двухстолетнему западному пути России.
Главное внимание автора "Петербурга" направлено на личность: как она изменилась за это время? Что представляет собой русский человек, двести лет пытавшийся стать европейцем? Поскольку типичными представителями петербургской России и сам Белый, и его современники считали в первую очередь героев Пушкина, Гоголя, Достоевского, то естественно, что, для того чтобы выразить свое представление о личности конца петербургского периода и быть узнанным, Белый наделяет персонажей собственного романа чертами героев своих литературных предшественников.
Если свойства характера, приобретенные человеком в течение петербургского периода, выражены ассоциациями с персонажами художественных произведений, созданных за это время, то черты, составляющие основу личности, ее внутреннюю идею, и потому присущие человеку вне зависимости от эпохи, в которую он живет, черты, благодаря которым личность, даже разорванная, способна к возрождению, обозначены в романе мифологическими параллелями. В общем отрицательно относясь к петровским преобразованиям, Белый и свою оценку героев ставит в зависимость от того, насколько прочны их связи с петровской эпохой: чем больше в персонаже "Петербурга" литературного и исторического, тем больше в нем преходящего, временного и тем меньше у него шансов восстановить в себе свое вечное содержание; и наоборот, если образ героя вызывает преимущественно мифологические ассоциации, то это свидетельствует о том, что вечное человеческое начало в нем не погибло, и его судьба на страницах романа складывается удачнее. Повторение событий и характеров одного и того же временного периода для А.Белого означает дурную бесконечность движения по кругу, тогда как воспроизведение вечных (мифологических) ситуаций в новых условиях - перевоплощение однажды положенного -символизирует поступательное развитие.
