Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Д.П. Ознобишин -фольклорист 20
1.1. Принципы и теоретические предпосылки собирательской деятельности Д.П. Ознобишина 20
1.2. Сборник «Русские песни» в фольклористической деятельности Д.П. Ознобишина 30
1.3. Исторические песни в собрании Д.П. Ознобишина 49
Глава 2. Поэзия Д.П. Ознобишина и проблемы фольклоризма 77
2.1. Стихотворения Д.П. Ознобишина о сельской жизни и проблемы фольклоризма 79
2.2. Образ русалки в творчестве Д.П. Ознобишина 89
2.3. Фольклорные истоки темы царской власти в лирике Д.П. Ознобишина 97
2.4. Военно-патриотические стихотворения Д.П. Ознобишина и фольклор 106
Глава 3. Фольклор народов Европы в творчестве Д.П. Ознобишина 116
3.1. Сербские песни в переводах и переложениях Д.П. Ознобишина 116
3.2. Новогреческие песни в творчестве Д,П. Ознобишина 128
3.3. Интерпретация шведского фольклора в лирике Д.П. Ознобишина 136
Заключение 147
Библиография 152
Приложение 178
- Принципы и теоретические предпосылки собирательской деятельности Д.П. Ознобишина
- Сборник «Русские песни» в фольклористической деятельности Д.П. Ознобишина
- Стихотворения Д.П. Ознобишина о сельской жизни и проблемы фольклоризма
- Сербские песни в переводах и переложениях Д.П. Ознобишина
Введение к работе
Настоящая диссертация посвящена исследованию собирательской деятельности, а также изучению проблем фольклорного влияния на художественный мир деятеля русской культуры и литературы XIX века Дмитрия Петровича Ознобишина (1804-1877). Обращение к данной теме продиктовано все более углубляющимся интересом современного литературоведения к народно-национальным истокам творчества писателей.
Творческая деятельность Д.П. Ознобишина продолжалась более полувека: с 1820 года, когда в альманахе «Каллиопа» появилось его стихотворение «Трубадур», до 1870-х годов. Своевременно откликаясь на смену литературных вкусов, он все же оставался в сознании читателей поэтом пушкинского времени. Именно тогда, в 20-30-е годы XIX в., сложилась его стихотворная техника, тогда он стяжал наибольшую известность. «На личности поэта лежит явственный отпечаток «золотого века» русской литературы, блестящего окружения, в котором проходила его молодость», - писал В.Захаров [181, С. 32]. Такую оценку получило творчество Ознобишина в XX веке. Современники же давали деятельности поэта самые неоднозначные оценки.
А.А. Бестужев, собиравший материал для «Полярной звезды», писал П.А. Вяземскому 15 апреля 1823 года: «Еще пощупайте молодого стихотворца, едва у Вас известного, - это Ознобишин. У меня есть две его прелегкие штучки из Парни. Внимание Ваше ободрит его, да и мы уверимся, можно ли от него чего-нибудь дождаться» [131, С. 230]. Письма Бестужева полны забот об издании «Полярной звезды», Бестужев неоднократно сообщает Вяземскому о необходимости привлечь новых сотрудников, чтобы сделать издание идейно и художественно значительным. Так, в письме от 5 апреля 1823 года он просит Вяземского помочь ему получить материалы для альманаха от поэта-партизана Дениса Давыдова и молодого поэта Ознобишина... Письма Бестужева свидетельствуют о том, как упорно издатели привлекали в «Полярную звезду» лучшие силы двадцатых годов [131, С. 198], среди которых заметное место начинал занимать и Д.П. Ознобишин.
В 1822 году Д.П. Ознобишин вступил в «Общество друзей» СЕ. Раича, где исполнял обязанности секретаря. Вокруг Раича, который принадлежал к так называемой «итальянской школе» русской поэзии и был посредником между Батюшковым и младшим поколением русских поэтов, собрались молодые литераторы: Ф.И. Тютчев, А.Н. Муравьев, В.Ф. Одоевский, А.И. Ко-шелев, братья Иван и Петр Васильевичи Киреевские, Д.В. Веневитинов, СП. Шевырев, МЛ. Погодин, В.П. Титов, В.И. Оболенский, М.А. Максимович, Д.П. Ознобишин. Раич вспоминал впоследствии, что «здесь читались и обсуждались, по законам эстетики, которая была в ходу, сочинения членов и переводы с греческого, латинского, персидского, арабского, английского, итальянского, немецкого и редко французского языка» [290, С 28]. Знакомство и дружба с Раичем, поэтом и переводчиком, - важное событие в творческой биографии Ознобишина. Именно Раич поддерживал увлечение молодого поэта восточными языками и литературами. В ноябре 1825 года он писал Ознобишину: «Чтобы дополнить это опоэзение нашего языка, надобно перенести к нам поэзию Востока. Этот благороднейший, прекрасный труд принадлежит Вам, любезный друг, конечно, вам, по крайней мере значительною частию» [261, С 175], а в другом письме спрашивал: «Что Ваш Восток? Дышите, дышите им - он ваша слава, ваша жизнь в полном значении этого слова» [262, С 179]. Скорее всего, такая оценка связана с уже устоявшимся к этому времени мнением: Ознобишин - «восточник», и именно в этом он и должен проявлять себя. Учеными нашего времени он справедливо воспринимается именно как ориенталист. Однако это определение не исчерпывает интересы поэта, его деятельность необходимо изучать и в иных аспектах.
В 1827 году Раич и Ознобишин выпустили альманах «Северная лира». В него вошли произведения самих издателей, членов «Общества друзей». В рецензии на альманах Александр Сергеевич Пушкин заметил, что господину Ознобишину «не должно было бы... переводить Андрея Шенье» [338, С. 303]. Вряд ли можно однозначно квалифицировать это суждение Пушкина как «неодобрительное». Известно, что Пушкин не обнародовал своей черновой статьи о «Северной лире». Более того, миф о чудесном спасении певца
5 Ариона, приведенный Ознобишиным в «Северной лире», привлек внимание Александра Сергеевича в том же 1827 году и, возможно, подтолкнул к созданию им стихотворения «Арион».
В 30-е годы XIX века в Петербурге состоялось знакомство Ознобишина с Пушкиным в салоне М.Ю. Виельгорского [338, С. 303]. Позднее свое преклонение перед трагически погибшими А.С. Пушкиным и М.Ю. Лермонтовым Ознобишин ярко выразил в стихотворении «Две могилы» (1841).
Несомненно, творческая деятельность Ознобишина испытала благотворное влияние пушкинского гения, и, как отмечалось критиками, поэзия Дмитрия Петровича во многом представляла собой «прямой отголосок лиры Пушкина» [166, С. 51].
Казанская поэтесса, прозаик и этнограф Александра Андреевна Фукс писала, что «Пушкин, будучи в Казани (сентябрь 1833 года), просил показать ему стихи, написанные ею, Е.А. Баратынским, Н.М. Языковым и Д.П. Ознобишиным, и читал их всем сам вслух» [338, С. 303]. Судя по всему, первый поэт России с должным вниманием и интересом относился к творчеству Дмитрия Петровича.
С семьей Фуксов Ознобишина сближал интерес к истории и культуре народов Поволжья. А.А. Фукс, как и Ознобишин, собирала фольклор чувашей, татар и мордвы. Не случайно первую записанную им с голоса чуваша Феди песню «Кукушка кукует на елке» он послал ей. А.А. Фукс писала о посещении дома поэта: «Дмитрий Петрович своей пытливой любезностью старался занимать меня; я слушала его с большим удовольствием, он не только поэт, но и ученый; он знает многие языки, даже и восточные, очень любит историю, а теперь особенно занимается английской литературой. - Познакомившись с ним, как не скажешь: «Жаль, что таких людей, которые не понапрасну проводят молодость, у нас так мало». - Я видела его библиотеку, и получила позволение брать из нее книги; они также получают все русские журналы» [331, С. 256]. Эта первая характеристика Ознобишина как ученого не получила дальнейшего развития в литературоведении и фольклористике.
С середины 1830-х годов систематический характер приобрело собирание Ознобишиным русских народных песен, начатое им еще в 1820-е годы, в пору участия в «Обществе друзей» Раича. Переложения поэтом песен других народов отличает высокий уровень проникновения в фольклорный мир разных народов. Его «Шведские песни» (1835) высоко ценились ЯМ. Неверовым за «простоту и прелесть содержания» [158, С. 346]. Об одной из них -«Чудная бандура», в основе которой лежит перевод шведской песни «Сила арфы», - сочувственно отозвался В. Кюхельбекер. В своем дневнике он писал: «Тут, между прочим, три томика «Московского наблюдателя» на 1836 год. «Чудная бандура» очень недурна» [231, С. 378]. В своих дневниках Кюхельбекер так же высоко оценивает творчество Ознобишина, называя его имя в ряду других знаменитых поэтов: «Стихотворения в первых четырех частях «Сына отечества» на 1829 год почти все выходят из ряда тех, какие обыкновенно попадаются в журналах... Стихотворения принадлежат А. Глебову, В. Орлову, В. Щастному, П. Ободовскому, Д. Ознобишину, Ф. Глинке...» [231, С. 378].
Одним из первых, наряду с А.Х. Востоковым, Ознобишин начал переводить сербский фольклор: «Сердитый конь», «Смильяна», «Потеря времени», «Праведная клятва», «Девушка у городских ворот», «Завет» и др. По мнению Т.М. Гольц, «к несомненной удаче можно отнести его переложения новогреческих песен: «Вороной конь» (1839), «Умирающий клефт» (1841), «Локон» (1843)»[158, С. 346].
Стихотворения Ознобишина часто появлялись на страницах ведущих журналов и альманахов первой половины XIX века, а также, наряду с произведениями лучших поэтов, включались в хрестоматии. Это и «Русская стихотворная хрестоматия», изданная В. Золотовым (Ч. 2. М., 1829), «Сборник лучших произведений русской поэзии», изданный Н. Щербиной (Спб.,1858), «Сборник стихотворений русских поэтов для юношества» (М.,1867), хрестоматии, составленные Н.В. Гербелем, - «Русские поэты в биографиях и образцах» (Спб., 1873) и «Английские поэты в биографиях и образцах» (Спб., 1875).
Таким образом, своих современников Д.П. Ознобишин привлекал как поэт, переводчик, ученый и, прежде всего, ориенталист.
Исследователями справедливо замечено, что к 60-м годам XIX века отношение к поэзии пушкинской эпохи изменилось. Революционно-демократическая критика отличалась неприятием дворянской культуры. Характерна в этом отношении анонимная рецензия Н.А. Добролюбова на двухтомные «Сочинения А.И. Подолинского» (Спб, I860), появившаяся в «Современнике». Добролюбов иронично отмечал: «Кто не собирал и не издавал своих сочинений в последние годы! Люди, которых все до того забыли, что никто о них понятия не имеет, вдруг являются с полным собранием своих сочинений... Теперь недостает, кажется, только полного собрания творений барона Розена, Федора Кони, Грекова, Ознобишина и г-жи Каролины Павловой ~ для того, чтобы составилась полная русская библиотека всех наших поэтов...» [333, С. 377].
Собрания своих стихотворений Ознобишин так и не издал. В 1861 году он опубликовал свой перевод со шведского лироэпической поэмы Э. Тегнера «Аксель». Показательным является отношение поэта-демократа М.И. Михайлова, который считал, что вообще не следовало переводить эту романтическую поэму. По его мнению, она «устарела, как поэмы Пушкина «Кавказский пленник» и «Бахчисарайский фонтан» [82, С. 309]. На наш взгляд, критик здесь явно поторопился с выводами, не сумев определить актуальность, глубину и масштабность поэзии Пушкина, как, впрочем, и Ознобишина. Для Михайлова были неприемлемы и написанные с православно-монархических позиций стихи поэта о Крымской войне [82, С. 310].
В своей первой значительной статье «Литературные мечтания» (1834) В.Г. Белинский, иронически говоря о «новых богах» (Кукольниках, Тимофеевых, Брамбеусах, Булгариных и т.п.), заступивших на «вакантные места старых» и усиленно восхваляемых «ныне на наших литературных рынках», называл Ознобишина среди литераторов, противостоявших «новым богам», рядом с Баратынским и Языковым [112, С. 21]. К «дружине молодых талантов», вышедшей на «литературную арену» «вслед за Пушкиным», Белинский
относит Ознобишина и в обзоре 1840 года, вновь противопоставляя этому кругу «гг. Тимофеева и Кукольника, громко провозглашенных в одном журнале великими гениями» [112, С. 342]. В статье «Сочинения в стихах и прозе Дениса Давыдова» (1840), перечисляя поэтов «пушкинского периода» (в том числе и Ознобишина), Белинский считает, что «каждый из них тем сильнее действовал на публику, что был для нее совершено новым» [112, С. 51]. «Новость», «небывалость», «оригинальность» была присуща, по мнению Белинского, и Ознобишину.
В связи со смертью Д.П. Ознобишина младший современник его поэт-петрашевец А.П. Баласогло в стихотворении «А.Н. В<ульфу >» высказывает сожаление об ушедшем поэте, называет его имя в ряду имен видных представителей «золотого века» русской поэзии: Где Ознобишин, мой восточник, Игривый, страстный, полный сил?... [1, С. 26].
В конце XIX века вышел в свет энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, в котором дана статья об Ознобишине. Автор статьи, не делая анализа, не раскрывая особенностей творчества Д.П. Ознобишина, называя его «поэтом пушкинской школы», отмечает, что творчество Дмитрия Петровича «не имело самостоятельного значения» [300]. Эта оценка незаслуженно умаляет значение его творчества, более того, противоречит основной оценке современников.
В статье «Забытые поэты. Тургенев, Ознобишин и Тимофеев», опубликованной в «Историческом вестнике» за 1910 год, Н.А. Державин Д.П. Ознобишина относит к числу поэтов пушкинской поры, которые развивали и продолжали отдельные мотивы лирики А.С. Пушкина. По словам Н.А. Державина, «современная Ознобишину критика ценила очень высоко поэтическое дарование его, называя его одною из звезд плеяды Пушкина. Многие находили, что некоторые произведения его не уступают в достоинстве многим созданиям нашего великого поэта» [166, С. 51]. Н.А. Державин замечает также, что «внешняя сторона ее (поэзии Ознобишина) - стих, полный неподдельной красоты, во многих стихотворениях Ознобишина по своей гармонии, силе,
9 музыке и образности не уступает пушкинскому стиху» [166, С. 51]. Критик впервые делает попытку охарактеризовать поэтические особенности стиха Д.П. Ознобишина.
В «Истории русской литературы XIX века» (1911) имя Ознобишина упоминается в ряду поэтов, «захваченных реализмом творчества Пушкина» [199, С. 307]. Ставится вопрос о художественном методе поэта.
«Исторический вестник» за 1912 год содержит воспоминания одного из симбирских дворян: «Д.П. Ознобишин был недюжинным поэтом и принадлежал к пушкинской плеяде. Он был очень плодовит и сотрудничал во многих журналах своей эпохи» [172, С. 51].
Таким образом, критиками XIX века поставлена проблема изучения творчества Д.П. Ознобишина в контексте ориентальной поэзии, рассмотрены отдельные моменты биографии поэта, выделен вопрос об Ознобишине как переводчике. Все эти направления изучения творчества Ознобишина будут развиты в литературоведении XX века. Однако многие вопросы, касающиеся творчества и биографии поэта не были затронуты критиками.
Литературоведы советского времени к творчеству Д.П. Ознобишина обращались эпизодически.
Д.П. Ознобишин как собиратель народной поэзии представлен в работе М.К. Азадовского «История русской фольклористики» (М., 1958). Прежде всего его имя упоминается Азадовским среди «вкладчиков в собрание Киреевского» [73, С. 335], которому он передал «несколько песен из Псковской губернии» [73, С. 365]. Исследователем справедливо отмечается, что под влиянием Языковых «примкнул к собиранию» Д.П. Ознобишин.
Как было отмечено, интересовался Ознобишин фольклором не только русским, но и других народов. Однако о собирании Дмитрием Петровичем марийского фольклора Азадовский писал: «он не умел оценить ни художественного, ни исторического значения народной поэзии марийцев и смотрел на них свысока, как на некий занятный литературный курьез» [73, С. 365]. Трудно согласиться с этим утверждением, поскольку есть свидетельства, что Ознобишин живо интересовался литературами разных народов. В книге
10 Е.В. Владимирова «Русские писатели в Чувашии» (1959) дана более справедливая оценка Ознобишину, который рассматривается как поэт пушкинской эпохи, проявивший интерес к творчеству чувашского народа и записавший чувашскую песню. В этой работе исследователем поставлен вопрос о вкладе поэта в фольклористику народов Поволжья. Действительно, в собрании Д.П. Ознобишина сохранились мордовские, татарские, украинские песни, не говоря уже о чувашской песне, которую мы уже упоминали.
В фундаментальном труде М.К. Азадовского «История русской фольклористики», вобравшем в себя наиболее актуальные достижения фольклористики того времени, Д.П. Ознобишину уделяется небольшое внимание, но ценность этого упоминания собирателя в том, что его деятельность вводится в контекст русской науки о фольклоре.
Таким образом, трудами М.К. Азадовского и региональных исследователей имя Д.П. Ознобишина заняло определенное место не только в истории русской фольклористики, но и был отмечен его вклад в фольклористику народов России. В эти же годы был поставлен вопрос о роли и месте Дмитрия Петровича в создании песенного собрания Киреевского.
Более подробная оценка собирательской деятельности Д.П. Ознобишина дается в 79-ом томе «Литературного наследства: Песни, собранные писателями. Новые материалы из архива П.В. Киреевского. М. - 1968 г.». Многие научные данные, архивные материалы вводятся в научный оборот в этих работах впервые, в том числе и новые документы из архива Д.П. Ознобишина; основное же внимание уделено в этих работах П.В. Киреевскому как организатору всего этого предприятия.
Известно, что Ознобишин долгие годы работал над собиранием русских народных песен и даже подготовил к печати сборник «Русские песни». По мнению Т.Г. Динесман, «работа по комментированию текстов, проделанная им, выполнена на уровне современной ему научной фольклористики и ставит его рукопись в один ряд с наиболее тщательно составленными фольклорными публикациями той поры» [241, С. 519]. Автор статьи называет Ознобишина «одним из первых корреспондентов Киреевского» [241, С. 519].
Динесман справедливо отмечает, что «среди собирателей круга Киреевского он занимает свое самостоятельное и далеко не последнее место» [24!, С. 521]. Проблема вклада Ознобишина в русскую фольклористику зазвучала здесь в полной мере, но его фольклористическая деятельность не была изучена, не было опубликовано полностью и его собрание «Русских песен». Таким образом, вопрос о фольклористической деятельности Ознобишина был только поставлен в науке XX века и нуждается в дальнейшем рассмотрении.
В фундаментальном коллективном исследовании «Русская литература и фольклор», подводящем итоги изучения фольклоризма русской литературы, рассматриваются внешние и внутренние творческие связи многих писателей с народно-поэтическим искусством и прослеживаются линии взаимодействия русской литературы с фольклором как в общем, обзорном плане, так и в творческих индивидуальностях. Имя Д.П. Ознобишина упоминается в ряду других имен. Так, в разделе «Литература второй половины 1820-х - 1830-х годов и фольклор» Иезуитова Р.В. отмечает, что «начиная со 2-ой половины 20-х годов эмпирические поиски отдельных собирателей, среди которых мы находим и имена русских литераторов (А.Ф. Вельтмана, Д.П. Ознобишина, СП. Шевырева), объединяются в стремлении собрать общими усилиями свод русских народных песен, записанных непосредственно из уст народа» [294, С. 95]. Здесь отмечен один из важнейших принципов подхода Д.П. Ознобишина к собиранию фольклора - «непосредственно из уст народа», что было новым в фольклористике той эпохи.
В главе «М.Ю. Лермонтов» В.Э. Вацуро пишет, что в первой половине XIX века «начинается полоса увлечения переводами подлинных фольклорных произведений балладного типа, в частности скандинавских; так, Д. Ознобишин, Ф. Кони печатают свои переводы «шведских песен» с международными балладными сюжетами». Исследователь рассматривает эти песни как «истинный источник знаменитых литературных баллад типа «Леноры». А о «Чудной бандуре» Дмитрия Петровича автор главы замечает, что она «прямо ориентирована на национальный фольклор» [294, С. 242].
Таким образом, учеными упоминается работа Д.П. Ознобишина как собирателя, отмечается влияние фольклора на его творчество. Вместе с тем, на наш взгляд, деятельность поэта должна освещаться более полно и как деятельность фольклориста, занятия которого влияют на его творчество и переплетаются с его фольклоризмом - идейно-художественным восприятием народного творчества и использованием его в литературной практике, основывающейся на определенной системе взглядов, которую предстоит изучить.
Ю.Н. Тынянов в работе «Пушкин и его современники» намечает связь Тютчева и ряда поэтов 1820 - 1830-х годов, среди которых называется Д.П. Ознобишин. В издании альманаха «Северная лира» Дмитрий Петрович принимал непосредственное участие, этот альманах был «заметным литературным явлением», отмечает Тынянов, «в нем впервые с достаточной ясностью и определенностью заявило о себе новое поэтическое направление», в которое и входил Д.П. Ознобишин [323, С. 253].
Вслед за Тыняновым как представителя тютчевской школы рассматривает Ознобишина в «Книге о русской лирической поэзии XIX века» В.В. Ко-жинов. Исследователем отмечается важность вопроса о «тютчевском» направлении в поэзии 1820 - 1830-х годов. Заслуга Тынянова, по мнению Ко-жинова, состоит в том, что «он наметил еще целый ряд имен - менее значительных, но не менее характерных» [210, С. 109].
Проблема «Тютчев и Ознобишин», поднятая в работах Кожинова и Тынянова очень важна и раскрывается в статье современного исследователя Ж. Трофимова «Единомышленники». В работе отмечаются точки соприкосновения Д.Ознобишина с Ф. Тютчевым, не только биографические, но и творческие. Автор считает, что «в поэзии Тютчева и Ознобишина отражались одни и те же события, которые иногда становились сюжетами для их творческого соревнования» [319, С. 16].
Лермонтовский сборник, вышедший в 1985 году, содержит статью Заславского «Три сюжета из ознобишинского архива», где отмечаются точки соприкосновения с М.Ю. Лермонтовым.
Более подробное исследование лирики Ознобишина в сопоставлении с поэзией Лермонтова провел современный ученый В.И. Коровин в статье «М.Ю. Лермонтов и Д.П. Ознобишин» [216, С. 28-37], где автор устанавливает, что школа Раича «сыграла в творческом формировании Лермонтова существенную роль» [216, С. 37]. Сопоставляя образную систему Лермонтова с образной системой Ознобишина как поэта школы Раича, Коровин пришел к выводу, что «многие темы и мотивы проникали в поэзию Лермонтова» через эту школу [216, С. 37]. Таким образом, проблема взаимодействия Дмитрия Петровича с литературным окружением только намечена, и изучить ее - задача будущего литературоведения.
Другая работа Заславского, посвященная Дмитрию Петровичу, - статья «Путевой дневник Д.Ознобишина», в которой дорожным записям поэта дается высокая оценка. В частности, Заславский пишет, что их «следует рассматривать как одно из звеньев в развитии жанра путевого дневника в русской литературе XIX века» [179, С. 52]. Ознобишин представлен Заславским как человек «проникнутый пытливым интересом к людям, к их быту и нравам, к окружающему миру... В записной книжке с достаточной определенностью преломился душевный склад автора, его гуманистические представления и эстетические принципы» [179, С. 53].
Несомненный интерес представляет статья Копаневой Н.П. «Две шведские баллады в русском фольклоре». В ней даются материалы, касающиеся двух баллад Ознобишина: «Чудная бандура» и «Две сестры». Автор справедливо называет Дмитрия Петровича «поэтом прекрасно понимающим и знающим свой национальный фольклор» [215, С. 170-171]. В этой работе поставлен вопрос о фольклоризме творчества поэта.
Стихотворения Д.П. Ознобишина вошли в двухтомник «Поэты 1820 -1830-х годов». Автор биографической справки B.C. Киселева-Сергенина как наиболее заметную черту поэтического дарования Дмитрия Петровича выделяет «тяготение к наивности, простоте художественного созерцания». Нельзя не согласиться с исследователем, который справедливо замечает, что «пафос
14 лирики Ознобишина - в утверждении положительных начал жизни» [273, С. 46].
В последние годы усиливается интерес к жизни и творчеству Д. Ознобишина: выходят в свет его стихи, научно-популярные исследования.
Т.М. Гольц является крупнейшим исследователем литературного наследия Д.П. Ознобишина. Именно Гольц вводятся в научный оборот новые научные данные, архивные материалы. Ею изданы очерк «Сердце брата» (1964), «Д.П. Ознобишин. Стихотворения» (1992), «Северная лира» на 1827 год» (1984), «Урания» (1998). Впервые литературное наследие Д.П. Ознобишина было систематизировано в достаточном объеме Т.Гольц, А. Гришуни-ным и Н. Холмухамедовой: Ознобишин Д.П. Стихотворения. Проза. В 2 книгах. М.: Наука, 2001. Многие произведения в этом издании появились впервые, несмотря на бесспорные достоинства этого двухтомника, в нем отсутствуют письма, статьи и фольклорное наследие поэта, собрать и должным образом издать которые еще предстоит.
В связи с переводами Ознобишина З.А. Старицина в книге «Беранже в России XIX века» отмечает по поводу опубликованного перевода из Беранже «Воспоминания народа»: «Ознобишин перевел песню довольно точно, сохраняя ее лиризм и простонародный колорит... Вместе с тем в литературе о Беранже Д.Ознобишин как его переводчик нигде до сих пор не упоминался» [316, С. 31].
Переводческую деятельность Ознобишина изучал современный исследователь А.Н. Гиривенко в диссертации «Поэтический перевод в России первой трети XIX века» (2000). Непосредственные заслуги поэта перед отечественной литературой усматриваются критиком в том, что «он одним из первых открыл русскому читателю мир персидской и арабской лирики, кроме многочисленных переводов, оставил грамматику персидского языка» [153, С. 170]. Гиривенко отмечает отличительную особенность переводческой манеры Ознобишина и говорит, что «он неотступно следует за переводимым автором, не привнося ничего такого, что могло бы исказить оригинал» [153, С. 178].
В статье «Жанры ранней лирики Д.П. Ознобишина» А.Н. Гиривенко ставит проблему жанрового своеобразия творчества поэта. «Интенсивность художественных исканий, сложность и разнонаправленность жанровых экспериментов ставят Д.П. Ознобишина в ряд литераторов, без которых история русского романтизма была бы неполной» [152, С. 37].
Серьезным подспорьем в изучении творчества поэта являются изданный в 1994 году обзор архива поэта, хранящегося в Рукописном отделе Пушкинского Дома, составленный Н.А. Хохловой, и Библиографический указатель опубликованных произведений, составленный В.В. Морозовой (2001).
Важно заметить, что в последние годы произведения Ознобишина включаются в различные сборники стихотворений. К примеру, в сборнике «Русские писатели о природе» - М., 2003 год, наряду с творчеством Державина, Жуковского, Пушкина, Языкова, Лермонтова представлено и творчество Ознобишина. В другой сборник «Русская поэзия XVIII - 1-ой пол. XIX века». -М., 2005, включены 4 стихотворения поэта.
Как видим, интерес к творческой деятельности этого оригинального поэта возрастает. Конференции (в городе Инза Ульяновской области проведены две международные научно-практические конференции: Первые Озноби-шинские чтения, 2003; Вторые Ознобишинские чтения, 2004г.), диссертации, книги, статьи, заметки свидетельствуют о возрастающем научном интересе к самобытной личности, творческому наследию Д.П. Ознобишина, раскрывают значимость его вклада в русскую литературу и культуру в целом. Историография творчества Д.П. Ознобишина показывает, что многие стороны его творческой индивидуальности привлекали ученых, но глубокое изучение творчества поэта только начинается, а проблема взаимодействия творчества Ознобишина с фольклором хотя и была поставлена, но монографически не изучалась. Этой открытостью вопроса, несомненной его важностью и объясняется наш исследовательский интерес.
Актуальность исследования определена недостаточной исследованно-стью творческой деятельности Ознобишина, а также приоритетами современного литературоведения, обращающегося к духовным истокам отечест-
венной литературы. Она заключается в исследовании малоизученных аспектов творчества Ознобишина, раскрывающих особенности его собирательской деятельности, а также художественных традиций, историко-культурных истоков творчества поэта в контексте взаимодействия с национальной духовной культурой, прежде всего с фольклором.
Научная новизна работы заключается в комплексном рассмотрении творческой деятельности Д,П. Ознобишина. Впервые в полном объеме введено в научный оборот фольклорное наследие Ознобишина, сохранившееся в архиве Государственного литературного музея, выявлены принципы и теоретические предпосылки собирательской работы. Проведено исследование особенностей взаимодействия его художественного творчества с фольклором на системной основе комплексных исследований в контексте всего творчества писателя.
Предметом исследования является наследие Д.П. Ознобишина: художественные произведения, письма, материалы архивных фондов, хранящиеся в Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ), Научно-исследовательском отделе рукописей Российской государственной библиотеки (НИОР РГБ), Государственном литературном музее. Исследуется мемуарная литература, критические статьи, рецензии о деятельности художника.
Цель диссертации состоит в изучении творческой индивидуальности Д.П. Ознобишина, принципов его собирательской деятельности, а также исследовании генезиса фольклоризма писателя.
Целью работы определяются следующие задачи:
исследовать теоретические предпосылки и принципы собирательской деятельности ученого, особенности его рукописного сборника «Русские песни», определить вклад творческой деятельности Д.П. Ознобишина в историю русской фольклористики;
выявить специфику подхода Д.П. Ознобишина к устному народному творчеству, проследить за принципами, методами, формами использования и художественного освоения фольклора писателем;
изучить своеобразие фольклорно-образного мышления Д.П. Ознобишина, особенности использования им поэтики фольклора;
определить место и роль европейского фольклора в литературном наследии художника.
Методология исследования основывается на разработанном отечественной фольклористикой и современным литературоведением понимании поставленных проблем, на конкретных достижениях в области изучения творчества Д.П. Ознобишина. В анализе деятельности поэта, собирателя, видного общественного деятеля мы опираемся на культурологический, сравнительно-сопоставительный, историко-генетический, функционально-типологический научные методы. В работе предполагается осуществить синтез эстетического, литературоведческого и фольклористического подходов. Методика исследования опирается на текстологический анализ фольклорного и литературного наследия Д.П. Ознобишина в его сопоставлении с фольклорными источниками.
Теоретико-методологическую основу исследования составили:
труды выдающихся русских ученых XIX - XX вв., исследовавших национальную духовную культуру: В.И. Даля, А.Н. Афанасьева, Ф.И. Буслаева, А.Н. Веселовского, А.Н. Пыпина;
исследования крупнейших отечественных литературоведов и фольклористов XX века: МЛ. Алексеева, В.М. Жирмунского, П.Г. Богатырева, М.М. Бахтина, М.К. Азадовского, Э.В. Померанцевой, Б.Н. Путилова, Д.С. Лихачева, Ю.М. Лотмана, В.Я. Проппа, Ю.Н. Тынянова, В.П. Аникина, В.Я. Гуреви-ча, Ю.Г. Круглова, Е.М. Мелетинского и др.;
- труды в области метода, стиля, поэтики, лирики: Л.Я. Гинзбург,
В.В. Кожинова, Н.Г. Гея, В.Д. Сквозникова, МБ. Храпченко, В.Е. Хализева.
Большой вклад в разработку проблемы «русская литература и фольклор» внесло четырехтомное исследование Института русской литературы (Пушкинского дома), в котором творческие взаимосвязи русской литературы и фольклора прослеживаются на протяжении XI - XIX веков: «Русская литература и фольклор (XI - XVIII вв.)». - Л., 1970, «Русская литература и фольк-
18 лор (первая половина XIX века)». - Л., 1976, «Русская литература и фольклор (вторая половина XIX века)». - Л., 1982, «Русская литература и фольклор (конец XIX века)». - Л., 1987.
В работах С.Н. Азбелева, Д.В. Абашевой, Т.К. Батуровой, П.С. Выход-цева, А.А. Горелова, монографиях У.Б. Далгат, С.А. Джанумова, Т,В. Зуевой, В.П. Зверева, Л.И. Емельянова, В.Н. Касаткиной, Б.П. Кирдана, Ю.Г. Кругло-ва, С.Г. Лазутина, Н.И. Савушкиной прослеживается формирование новых методологических принципов в области изучения взаимовлияния литературы и фольклора, новых творческих подходов к решению этой проблемы.
Цели и задачи исследования определили структуру диссертации, которая состоит из Введения, трех глав, Заключения, Библиографии и Приложения.
Принципы и теоретические предпосылки собирательской деятельности Д.П. Ознобишина
Интерес Д.П. Ознобишина к устному народному творчеству начал складываться в 30-40-е годы XIX века, когда работа по собиранию фольклора становилась научно осознанной и целенаправленной и в нее включались широкие общественные круги. Именно в этот период среди основных проблем русской общественной жизни центральное место заняла проблема народа, его художественного творчества, побуждая писателей и деятелей русской культуры интенсивнее обращаться к фольклору.
Д.П. Ознобишин родился и провел детство в наследственном поместье отца - селе Троицком Карсунского уезда Симбирской губернии. Среда, окружавшая Ознобишина в годы его детства, была типична для сельского помещичьего быта того времени, когда культура дворянства соприкасалась с народной культурой. Примечательно в этом плане предисловие к поэме «Селам, или Язык цветов» (1830), где поэт и собиратель так рассказывает о своем первом знакомстве с народным творчеством: «...с новым... удовольствием обращаемся мы к тем златым временам, которые некогда составляли весь волшебный мир нашего детства со всеми его желаниями и надеждами; когда наше младенческое внимание приковано было к рассказам домашнего оратора - старой няни, вокруг которой теснились мы, дети умом, но уже люди сердцем чувствующим, и, можно сказать, ловили на воздухе каждое слово ее, принимая живое, деятельное участие в судьбе какого-нибудь Ивана-царевича, в Бородке с локоток, а сам с потолок и проч. - Страх, печаль, радость и тогда уже сильно умели волновать нашу грудь, а торжество Яги-бабы было единственным горем, нередко вырывавшим слезы у многих внимательных слушателей и слушательниц...» [3, С. 221]. Несомненно, народнопоэтическая традиция не прошла бесследно для воспитания и духовного развития будущего собирателя русских народных песен, а образ «старой няни» -знатока и рассказчика русских народных сказок - навсегда запечатлен Ознобишиным, как и многими его современниками.
Поэт получил прекрасное образование в Московском университетском Благородном пансионе, превосходно изучил языки. По свидетельству Т.М. Гольц,он владел четырнадцатью языками и был выдающимся переводчиком. Сохранились его переводы Шекспира, Беранже, Мура, Гюго, Байрона, Лонгфелло, Данте, Тегнера.
По справедливому мнению М.К. Азадовского, Ознобишин начал заниматься собиранием народных песен под влиянием Языкова [73 ,С. 365]. Однако теоретический интерес к художественному творчеству народа, как это справедливо отмечено исследователями, «пробуждается у Ознобишина значительно раньше, в период его близкого общения с участниками литературных кружков Д.В. Веневитинова, СЕ. Раича, в которых он сам состоял и где бывали также братья Киреевские» [241, С.143]. Ознобишин являлся членом литературного «Общества друзей» (1822 - 1825), основанного поэтом и переводчиком СЕ. Раичем, в котором он исполнял обязанности секретаря. Действительно, развитию фольклористических интересов поэта и собирателя во многом способствовал круг его литературного общения.
Ознобишин также был тесно связан с «Обществом любомудрия», возникшим в 1823 году. В состав кружка входили Д.В. Веневитинов, В.Ф. Одоевский, И.В. Киреевский, СП. Шевырев, М.П. Погодин, М.А. Максимович, они были друзьями Ознобишина еще со времен учебы в Московском университетском Благородном пансионе. Кружок любомудров прекратил свое существование 14 декабря 1825 года, однако основные его члены продолжали дружеское идейное общение. Поэтому естественно предположить, что философские взгляды любомудров, их понимание народности как «идеи нации», «идеи национального духа», «национальной индивидуализации общечеловеческого исторического процесса», не могли не отразиться на его убеждениях [73, С219]. Так, в статье «О духе поэзии восточных народов», опубликованной в «Сыне отечества» в 1826 году, Ознобишин пишет: «Характер поэзии турок, а вместе с тем и главные причины богатства их языка должно искать в истории сего народа; и наоборот его историю мы узнаем легко из свойства самого языка» [254, С 63]. Мысль, высказанная Д.П. Ознобишиным, как справедливо замечает Т.Г. Динесман [241, С 514], близка положениям любомудров, считавших, что исторический процесс и народное творчество тесно взаимосвязаны. Любомудры, в свою очередь, развивали положения, высказанные еще Татищевым, Крашенинниковым, Ломоносовым, которые при влекали фольклор для исторических исследований. Примечательны в этом плане слова И.В. Киреевского, писавшего, что для развития словесности необходимо «свое семя, своя почва, удобренная богатыми знаниями, деятельной и доблестной жизнью-Историей...» [206 , С. 69].
Сборник «Русские песни» в фольклористической деятельности Д.П. Ознобишина
История собирания лирических песен начинается с XVII века, а их изучение с XVIII века. В XVIII столетии появляются рукописные песенники, составленные любителями народных песен, но без определенных научных целей. Впервые значительное количество народных песен было опубликовано Н, Кургановым в книге «Письмовник» (1769). Вслед за ним в 1770 году М.Д. Чулков, знаток и любитель народного поэтического искусства, издал сборник «Собрание разных песен», состоящий из четырех частей. Он представляет собой большое собрание книжных романсов и народных песен и до сих пор сохраняет свое научное значение.
В первой трети XIX века интерес к народному поэтическому творчеству проявляли многие деятели русской культуры (А.С. Пушкин, Н.М. Языков, П.В. Киреевский, и мн. другие), одним из результатов которого явилось создание коллективными усилиями многих людей того времени Собрания народных песен, во главе которого стоял П.В. Киреевский. Такая активная собирательская деятельность захватила и Д,П. Ознобишина, в архиве которого хранится рукопись сборника «Русские песни» [42, Ед.хр. 23], состоящая из шести тетрадей, сшитых из плотной серой бумаги с филигранью. Исследователями было установлено приблизительное время создания сборника по палеографическим данным и содержанию его: «Ознобишин мог начать свою работу не ранее 1841 года, поскольку бумага сборника относится к выпуску 1841-1846 гг. Название последнего раздела сборника - «Песни Симбирской губернии Самарского уезда» - позволяет установить, что работа была прекращена не позже 1850 г.: в этом году Самарский уезд был исключен из состава Симбирской губернии» [241, С. 519]. К тому же многие песни, собранные в середине 1840-х годов, не вошли в состав сборника, а остались в черновом виде (Ед.хр. 6, 20,21,28),
Сборник включает набело переписанные рукой Д.П. Ознобишина восемьдесят восемь различных русских народных песен, которые расположены по принципу принадлежности фольклорного материала к определенной местности: песни Оренбургской губернии (№ 1 - 6), «Песни Симбирские», которые поются в Ардатовском и Курмышском уездах» (№ 7 - 38), «Песни Олонецкие» (№ 39 - 56), «Песни Симбирской губернии Самарского уезда» (№57-88).
Как было уже отмечено, сборник состоит из шести тетрадей, пять из которых с песнями, пятая заполнена наполовину, шестая тетрадь содержит алфавитный указатель песен со ссылкой на порядковый номер, который имеет каждая песня. Тексты расположены на отдельных листах. Большое количество песен сопровождается комментариями и вариантами, иногда с указанием, в каких селах эти варианты исполняются, например, № 20, 21, 30 - 32. По словам Т.Г. Динесман, «в характере комментария Ознобишин сознательно следовал примеру Киреевского» [241, С. 519], отмечая, таким образом, тот факт, что взгляды П.В. Киреевского оказали большое влияние на собирательские принципы Д.П. Ознобишина. Исследователем отмечается также, что «работа по комментированию текстов, проделанная им, выполнена на уровне современной ему научной фольклористики и ставит его рукопись в один ряд с наиболее тщательно составленными фольклорными публикациями той поры» [241, С. 519].
Собиратель классифицирует фольклорные произведения в своем сборнике по жанрам: ряд песен в алфавитном указателе снабжен пометой, ориентирующей на жанровую принадлежность; № 18, 29, 64, 80 - исторические, № 76, 78 - разбойничьи. Следует заметить, что научная фольклористическая мысль в начале XIX столетия, касаясь проблем песенной классификации, еще не выработала единого подхода к этому вопросу. Поэтому, на наш взгляд, попытка Ознобишина указать жанровую природу собранных им песен является передовой для своего времени.
Записывая и собирая богатый фольклорный материал, Ознобишин широко привлекал к собирательской деятельности своих корреспондентов. На это указывает целый ряд записей, хранящихся в архиве, сделанных различными почерками (ед. хр. 2, 9, 17), а также несколько писем, которые подтверждают, что ему помогали разные лица [59, Ед. хр. 40]. К примеру, Н.Т. Аксаков прислал ему шесть песен, которые составили раздел «Песни Оренбургской губернии» сборника «Русских песен» (Ед.хр.23, записи №1 - 6); в 1833 году И.Ф. БазилевскиЙ сообщает о своем намерении записать свадебный обряд [241, С. 518], им же переданы Ознобишину записи свадебных песен Торопецкого уезда. В архиве Ознобишина есть также «Рапорт в Самарскую питейную контору поверенного Иванова» с приложением четырех песен [59, Ед. хр. 40]. По мнению Динесман, этот документ свидетельствует об очень важном обстоятельстве: «Ознобишин понимал, что один он не много сможет сделать, и, перенимая опыт Киреевского, пользовался широкой помощью энтузиастов из народа, охотно шедших ему навстречу» [241, С. 518]. Подтверждением этому могут служить и ряд других записей, находящихся в архиве, с множеством орфографических ошибок и выполненных без учета требований записывания фольклорного материала, выработанных собирателями того времени.
Стихотворения Д.П. Ознобишина о сельской жизни и проблемы фольклоризма
Обращение Ознобишина к картинам сельской жизни в творчестве неслучайно, поскольку в 30 - 40-е годы XIX века остро стоял вопрос о русской национальной идее. Мимо этой проблемы не прошел и Д.П. Ознобишин, который к тому времени приступил к изучению народной жизни через собирание фольклорных материалов.
Сельская тема вошла в творчество Д.П. Ознобишина достаточно полно, поскольку с особенностями сельской жизни поэт, родившийся и проведший детство в селе, был очень хорошо знаком. Думается, что именно здесь, в селе Троицкое Карсунского уезда Симбирской губернии, зародился его фольклоризм, основы которого лежат первоначально в бессознательном следовании народной ценностной системе, а затем сознательной ее пропаганде. Жизнь поместного дворянства протекала в тесной связи с жизнью крестьян. Близким для поместной дворянской культуры было и повседневное воплощение народной духовности. Народные песни, предания, обрядовые празднества и трудовые будни были органичной частью деревенского быта. Несомненно, в детстве будущий поэт, как было отмечено, вольно или невольно знакомился с прекрасным и таинственным миром русского фольклора. Позднее, когда он выйдет в отставку и переедет из Москвы в Троицкое, у поэта зародится уже сознательный интерес к устному творчеству народа. Этот интерес он пронесет через всю жизнь, и результаты исканий воплотятся в его творческой деятельности самым непосредственным образом.
Д.П. Ознобишин не понаслышке знал о жизни крестьян. Позднее поэт принимал активное участие в проведении крестьянской реформы 1861 года в Симбирской губернии, где крестьянский вопрос вызывал острую борьбу. Он принадлежал к той небольшой группе либерального дворянства, которая противостояла помещикам-крепостникам. Один из активных общественных деятелей в период подготовки крестьянской реформы Н.А. Крылов (отец академика А.Н. Крылова) в своих воспоминаниях рассказывал, как симбирские дворяне относились к вопросу освобождения крестьян от крепостной зависимости. Многие были против реформы, но были и такие, которые решительно выступали за освобождение крестьян. «Лучше других заступался за народ Дмитрий Петрович Ознобишин, поэт и старый арзамасец...» - писал Н.А. Крылов [230, С. 169]. Ознобишин издал «Руководство к изучению Высочайше утвержденных.,.» 19 февраля 1861 г., «Положения о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости» (Ч, 1 - 2. СПб., 1861), заключающие толкование всех статей. К тому же, под псевдонимом «Борисов» выступал в «Симбирских губернских ведомостях» по вопросу сельского хозяйства и устройства быта крестьян. Один из рассказов Ознобишина называется «Выставка сельских произведений в Симбирске, 1862 года». Рассказ состоит из двух частей. Он построен в форме диалога двух лиц, осматривающих выставку. Собеседник рассказчика явно недооценивает народное искусство, относится к нему пренебрежительно. Рассказчик же отстаивает народное искусство от хулящих его, высоко ценит талант народа, его изобретательность.
Следует заметить, что Ознобишина всю жизнь волновали вопросы народного просвещения. В 1867 году он обратился к местному дворянству с призывом безотлагательно заняться постройкой школ, «чтобы вывести детей из тех безобразных, холодных и смрадных караулок, в каковых ныне едва ли не третья доля школ существует; что признаю я для здоровья детей вредным и не соответственным делу воспитания... Мы, землевладельцы, еще не дошли до такого оскудения, чтобы отказать сельской школе в лесных материалах, потребных для незатейливого, но удобного ее помещения, - этого требует вопиющая общественная польза наших меньших братии, которых отцы и деды несколько столетий были нашими крепостными работниками; следовательно, и по чувству признательности мы сделать это обязаны» [3, С. 372]. Так высоко морально поэт понимал долг перед народом.
Поэт принимал непосредственное участие в жизни народа. Он являлся членом Симбирского статистического комитета и членом «Особого присутствия» по крестьянским делам. Еще в 1848 году он так писал по поводу готовившейся реформы: «Идут большие толки об эмансипации крестьян. Всякий благомыслящий человек этого желает. Желательно только, чтобы этот переход из первобытного состояния в новое произведен был постепенно, без крутого перелома... но постигают ли надлежащим образом крестьяне то новое положение, которое для них готовится? Большая часть из них... под словом свобода (курсив мой, Т.И.) понимают совершенную праздность. Поэтому, чтобы приготовить их к этой свободе... нужно, чтобы они видели необходимость труда, в котором единственно будет заключаться источник их благоденствия» [3, С. 370-371]. Для понимания социальной позиции писателя важно обратить внимание на то, что переустройство общества он видел без «крутого перелома». Катаклизмы, «переломы», по мнению Дмитрия Петровича, не несут конструктивных перемен для жизни народа, а влекут за собой лишь неустройство и горе. В то же время он видел и долю ответственности самого крестьянина за условия своей жизни.
Свобода для самого Дмитрия Петровича, как и для большинства поэтов того времени, была высшей ценностью и основой бытия человека. Непонимание этой ценности, по его мнению, достойно сожаления. И именно труд делает человека по-настоящему свободным. Эта мысль находит яркое отражение в его творчестве, а мотивы воли и свободного труда будут основными в его произведениях о сельской жизни.
Сербские песни в переводах и переложениях Д.П. Ознобишина
Славянская фольклористика развивалась в тесной взаимосвязи с русской наукой о фольклоре. Славянские ученые прислушивались и пристально следили за тем, что делалось в России. В свою очередь в русской фольклористике интерес к народной поэзии славян наблюдается уже в XVIII веке в трудах Тредиаковского, Ломоносова. Писатели XVIII века многократно обращались к славянской мифологии. Уже в самые первые годы XIX века в «Дружеском литературном обществе» возник вопрос о необходимости обращения к славянским источникам и широким славянским изучениям, это было необходимо для развития русской исторической и филологической науки. Как следствие, Андрей Кайсаров и Александр Тургенев осуществили в 1804 году путешествие по славянским странам. А благодаря стремлению А.С. Шишкова к установлению связей со славянскими филологами, ознакомлению русских читателей с деятельностью Ганки, славянская тема прочно вошла в русскую науку и художественное творчество писателей той поры.
Огромный резонанс получила в России деятельность Вука Стефановича Караджича, сборники которого пользовались большой популярностью и даже считались образцом и примером для наших изучений [73, С. 316]. Вук Стефанович Караджич (1787 - 1864) трудился в первые десятилетия XIX века в Сербии. Он был центральной фигурой славянской фольклористики и сумел привлечь своими изданиями внимание всей Европы к славянскому фольклору Вук Караджич был выходцем из народа: в детстве пастух, затем прислужник в монастырской школе, позже писарь у воеводы. Всю жизнь он находился в тисках нужды, при этом не переставал пробовать себя в различных профессиях, занимая должности секретаря правительственного совета, таможенного чиновника, судейского чиновника. Однако, несмотря на крайне трудные финансовые обстоятельства, он все свои средства употреблял на издание трудов по языку и фольклору. По словам М.К. Азадовского, на примере Караджича «особенно отчетливо вскрывается, как самостоятельно, вне каких-либо западных воздействий развивается национальное фольклорное движение в славянских странах» [73, С. 298]. С 1814 года Вук всецело посвящает себя делу собирания народных песен, и в 1814-1815 годах выходят два его сборника сербских народных песен «Мала простонародньа славено-сербска пэснарица», где он использовал еще практику собирателей XVIII века, позволяя себе править, хотя и очень осторожно, текст песен и их язык.
Однако уже в последующих сборниках и особенно в основном его четырехтомном труде «Народные сербские песни», выходившем с 1823 по 1833 год, он выработал строгие филологические принципы и подходил к народной песне как ученый-собиратель.
Первый том, содержащий обширное предисловие составителя, представляет исследование о происхождении сербских песен. Предисловие же к четвертому тому является, по мнению Азадовского, «важнейшим памятником общеевропейской фольклористики» [73, С. 299], поскольку именно в нем Вук Караджич изложил свои воззрения на задачи и методы собирания и издания, принципы редактирования.
Основную часть собрания народных песен Вука составляют исторические, юнацкие песни, близкие нашим былинам. Они имели огромное политическое значение, так как появились в эпоху напряженной борьбы сербов за свое национальное освобождение и приковали внимание всей Европы. Ими увлекались французские романтики, о них писал Гете, а в России их переводили многие писатели и поэты (А.Х Востоков, А.С. Пушкин, П.В. Киреевский, Н.В. Берг и др.), в числе которых был и Д.П. Ознобишин.
В круг интересов Вука Караджича входили и другие виды сербского фольклора. В 1821 году он издал маленький сборник народных сказок, который позже разросся в обширный том, вышедший в 1853 году, а в 1836 году увидел свет сборник пословиц. Вуку Караджичу удалось охватить в своей деятельности почти все жанры сербского фольклора.
Вук Караджич был связан и с русскими учеными, и с русскими общественными деятелями. Посетив Россию в 1819 году, он познакомился с Карамзиным, Жуковским и другими писателями и стремился найти здесь поддержку в своей борьбе за развитие народного языка против оппозиционных деятелей. По всей вероятности, это ему удалось, поскольку второй том «Песен» он посвятил Румянцеву, а четвертый - русскому посланнику в Вене Д.П. Татищеву. Ю. Смирнов, отмечая чрезвычайную значимость поездки в Россию для Вука, указывает и на тот факт, что в России он «разжег интерес к Сербии, к языку и народному творчеству сербов.. .и этот интерес преобразовывался в научные исследования и в поэтические переводы сербских народных песен» [313, С. 13]. Действительно, записи Вука Караджича вызывали живой отклик и обсуждение на страницах журналов того времени. Так, например, о сербских песнях Вука были помещены рецензии в «Вестнике Европы» за 1820 год, № 14; за 1826 год, № 13; несомненный интерес представляет и перевод отрывка из статьи Вука Караджича о сербском народе «Описание сербского народа», помещенный в журнале за 1827 год в номерах 14-18. О сербских песнях Вука были рецензии в «Сыне отечества» (1824), «Московском телеграфе» (1827), «Московском вестнике» (1830).
На страницах журналов звучали также призывы издателей к литераторам заняться изучением и переводами сербского фольклора. К примеру, Н. Полевой в рецензии на альманах Дельвига «Северные цветы на 1825 год» пишет, что «на сербские и других славянских народов песни давно надлежало бы обратить внимание» [267, С. 335]. В другой статье Н. Полевой уже «желает», «чтобы кто-нибудь из наших литераторов занялся полным переводом сербских песен» [265, С. 145].
Одним из первых поэтическими переводами сербских песен занялся А.Х. Востоков, поместив три песни («Братья Якшичи», «Смерть любовников», «Свадебный поезд») в альманахе Дельвига «Северные цветы» на 1825 год. Переводы Востокова тут же нашли положительный отклик на страницах журналов, Так, Полевой Н.А. назвал их «приобретением российской словесности» [267, С. 335],
Повышенный интерес к славянской народной поэзии испытывал и А.С. Пушкин. Во время пребывания в Кишиневе он записал несколько славянских народных песен и преданий. Эти ранние интересы Пушкина завершились переводом «Песен западных славян» (1832 - 1835), в состав которого вошли несколько песен из сборника Вука Караджича.
