Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. «Жизнь разлагающаяся...» 17-82
1.1. Духовно-нравственный кризис российского общества 60—70-х гг. XIX в 17-43
1.2. Образ Петербурга в художественном мире романа «Идиот» 43-82
ГЛАВА 2. Неверующие герои 83-116
2.1. Тоцкий Афанасий Иванович 83-87
2.2. Иволгин Гаврила Ардалионович 87-93
2.3. Иволгина Варвара Ардалионовна 93-97
2.4. Иволгин Ардалион Александрович 98-100
2.5. Терентьев Ипполит 100-107
2.6. Докторенко Владимир 107-111
2.7. Епанчин Иван Федорович 112-115
ГЛАВА 3. Между верой и неверием (сомневающиеся герои) 117-170
3.1. Барашкова Настасья Филипповна 117-134
3.2. Рогожин Парфен Семенович 134-146
3.3. Епанчина Аглая Ивановна 146-159
3.4. Лебедев Лукьян Тимофеевич 159-164
3.5. Радомский Евгений Павлович 164-170
ГЛАВА 4. Верующие и спасающие герои 171-202
4.1. Мышкин Лев Николаевич 171-192
4.2. Лебедева Вера и Иволгин Коля 192-195
4.3. Матери в романе — генеральша Епанчина, генеральша Иволгина, мать Рогожина 195-202
Заключение 203-210
Библиография 211-226
- Духовно-нравственный кризис российского общества 60—70-х гг. XIX в
- Иволгин Гаврила Ардалионович
- Барашкова Настасья Филипповна
- Мышкин Лев Николаевич
Введение к работе
Поразительно острое и злободневное звучание общечеловеческих морально-нравственных, религиозно-философских, этических проблем, поставленных Федором Михайловичем Достоевским, заставляет внимательно прислушиваться к предложенным им же решениям, сопереживать героям его произведений и мучиться от невозможности достичь того идеала, который манит к себе Фаворским светом Преображения. Взгляд писателя, острый и пронзительный, точно высвечивал все пороки современной ему действительности, предвидел трагедию духовного одиночества и разъединения людей, искал пути выхода из морально-этического кризиса для человека, возлюбившего золотого тельца больше своего ближнего, больше Бога.
Обращаясь к Достоевскому, наш современник ищет ответ на извечные вопросы о смысле жизни, ищет света для своей души, и потому Достоевский остается одним из самых читаемых писателей в мире. Нравственную составляющую жизни сам автор связывал с красотой Христовой, труднодостижимой, таинственной, жертвенной, и задачу художника видел не только в том, чтобы «затрагивать конечные явления мира, но и вглядываться в духовный идеал реальности, выявлять невидимые причины видимых явлений» . Поэтому сюжетным центром многих произведений Достоевского становится изображение духовного развития общества и своего современника.
Главной идеей романа «Идиот» является «любимая мысль» писателя изобразить «положительно прекрасного человека». Идеал человека на земле, по мнению автора романа, Иисус Христос, Богочеловек. Влияние личности Христа на Достоевского настолько сильно, что он признается в письме к Наталье Дмитриевне Фонвизиной (1854г.): «Я скажу Вам про себя, что я — дитя века, дитя неверия и сомнения до сих пор и даже (я знаю это) до гробовой крышки. Каких страшных мучений стоила и стоит мне теперь эта жажда верить, которая
Рыкова К.А. Проблема творчества в этико-эстетических воззрениях Ф.М. Достоевского: Автореф. дисс. ... канд. филол. наук. М., 2002. С. 10,
тем сильнее в душе моей, чем более во мне доводов противных. И, однако же, бог посылает мне иногда минуты, в которые я совершенно спокоен; в эти минуты я люблю и нахожу, что другими любим, и в такие-то минуты я сложил в себе символ веры, в котором всё для меня ясно и свято. Этот символ очень прост, вот он: верить, что нет ничего прекраснее, глубже, симпатичнее, разумнее, мужественнее и совершеннее Христа (курсив наш. — О.С), и не только нет, но с ревнивою любовью говорю себе, что и не может быть. Мало того, если б кто мне доказал, что Христос вне истины, и действительно было бы, что истина вне Христа, то мне лучше хотелось бы оставаться со Христом, нежели с истиной» (28, кн. 1; 176)2.
Остаться «со Христом», быть христианином важнее для Достоевского, пережившего тяжелейшие годы каторги и солдатчины, чем следовать истине, требующей рационального, логического доказательства, лишенной духовного, божественного начала. Роман «Идиот» мы рассматриваем как первую попытку писателя показать преимущество христианского образа жизни, христианского отношения к людям и миру с Богом в душе, т.е., по мысли Достоевского, преимущество идеальных отношений между людьми. Реализуется эта попытка через главного героя романа, князя Мышкина, названного в подготовительных материалах к роману (сокращенно ПМ) «князь Христос». В понимании писателя идеал есть одухотворенная красота. Однако свойственный человеку нравственный дуализм осложняет понятие красоты, и Достоевский размышляет о двух полюсах ее проявления в жизни людей: красоте Добра и привлекательности Зла, поэтому в душе его персонажей часто совмещаются два идеала; идеал Мадонны и идеал Содома. Как скажет Дмитрий Карамазов, «тут дьявол с Богом борется и поле битвы — сердца людей» (14; 100). Достоевский стремился проявить эту борьбу, сделать ее зримой до последнего тайного желания и подсознательного движения захваченного ею человека. Необходимо это было для того, чтобы вынести ее на суд читателей и вместе с ними
2 Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений в 30-ти томах. Л., 1972 - 1990. Здесь и далее ссылки на это издание даются в тексте в круглых скобках арабскими цифрами с указанием тома - первая цифра, через точку с занятой - страницы.
5 попытаться понять, почему же в современниках, людях просвещенного XIX века «свет» не побеждает «тьму», что мешает людям быть лучше, следовать идеалу, и есть ли надежда на победу Христа в душе человека?
В.Ф. Погорельцев отмечает, что «"Идиот" — это новый этап в развитии миропонимания Достоевского. Писатель только что привел заблудившегося студента-разночинца Раскольникова к каторжному православному люду. Теперь художника занимал иной вопрос: можно ли на путях братства, взаимопомощи и сострадания, к чему стихийно, по его мнению, способен русский народ, изменить всю национальную жизнь, начиная с верхних классов России? Именно в их души вселился бес меркантильности, сословного эгоизма и тщеславия!»3. С этой целью писатель «переносит акцент с социальной неустроенности людей в эпоху капиталистического первонакопления — на нравственную» . Подлинная нравственность, по мнению Достоевского, не может существовать без опоры на христианские ценности, присущие верующим людям (мысль, что нравственность без веры невозможна, в «Идиоте» выскажет Лебедев, являясь в этом вопросе резонером автора). Схожую с В. Погорельцевым позицию занимает В. Мильдон, считая роман «Идиот» новым вариантом ответа на вопрос: в чем заключается счастье человеческое? «Сопоставление двух героев (Раскольникова и Мышкина. -— О.С.), — пишет он, — позволяет с достаточной уверенностью считать: Достоевский 1) отказывается от идеи переделать мир, чему, напомню, был привержен до каторги: теперь он думает иначе; 2) единственное возможное средство противостоять злу видит в том, чтобы человек переделал себя» .
Князь Мышкин исполнен пафоса духовного обновления и воскресения усомнившегося в Божией Благодати человека, источник пафоса, по убеждению Достоевского, — православная вера. И никто из героев романа «Идиот», в отличие от исследователей романа, не сомневается в том, что Мышкин —
3 Погорельцев В.Ф. Искусство общежития; О романе Ф.М. Достоевского «Идиот». М.,
І99Я. С- 8.
4 Там же.
5 Мильдон В. Раскольников и Мышкин (К художественной идеологии Достоевского) //
Вопросы литературы. 2005. № 3. С. 352.
человек верующий. Именно поэтому, согласно нашей точке зрения, проблема веры и неверия может быть решена только после обращения к системе персонажей романа.
В связи с этим нужно отметить, что актуальность данного исследования обусловлена возросшим в современном литературоведении интересом к роману «Идиот», в частности к духовно-нравственной составляющей образа «положительно прекрасного человека»; необходимостью подробного исследования проблемы веры и неверия в идейном замысле романа и ее реализации в системе персонажей.
Удалась или не удалась миссия Мышкина помочь возрождению жителей Петербурга, как метонимии всей России, — таков один из основных вопросов данной работы. Большинство исследователей при решении этого вопроса уделяли основное внимание религиозным воззрениям самого писателя. Анализ морально-нравственных позиции его героев проводился с акцентированием отдельной детали. Мы стремимся вернуть приемы научного литературоведения в обиход исследователя.
Научная новизна исследования состоит в том, что, несмотря на существование многочисленных исследований, посвященных изучению христианских мотивов в творчестве Достоевского и евангельских реминисценций в текстах писателя, до сих пор не было сделано попыток обобщить накопленный исследователями разрозненный фактический материал по проблеме веры и неверия как главной составляющей нравственных позиций героев романа «Идиот». Настоящая работа призвана выявить те духовные качества человеческой личности, которые Достоевский считает основополагающими для становления характера. При этом мы считаем необходимым избегать подмены эстетических категорий художественного текста религиозными постулатами.
Впервые мысль о связи основных идей творчества писателя со светлой личностью Иисуса Христа высказали русские философы конца XIX — начала
7 XX века. В своих работах они проанализировали идейные переклички евангельского учения и религиозно-нравственных постулатов автора «Идиота». Личность Христа, по мысли русских философов, выступает у Достоевского отправной точкой в размышлениях героев писателя и одновременно — высшим нравственным критерием в их духовных поисках.
Стоит отметить, что и советское литературоведение не отказывало Достоевскому в его постоянном интересе к религиозно-христианской проблематике. Так, Г.М. Фридлендер считал, что в силу многогранности таланта писателя, нельзя рассматривать его творчество в рамках какой-либо одной идеи, Достоевский не помещается «прокрустово ложе тех или иных <...> художественных и философских доктрин»7. При этом ученый в качестве общего начала, присущего писателю, называл неиссякаемую любовь к человеку и поиск гармонии и счастья на земле для каждого. Фридлендер писал о пророческом даре, которым был наделен писатель и который не смогли рассмотреть его современники, считая его талант «жестоким» (Н.К. Михайловский) или нереалистическим. О мессианстве романиста, проявляющемся в первую очередь в его нравственно-эстетическом идеале и соположенности деяний главных героев Достоевского с земной миссией и крестным путем Богочеловека, пишет современный исследователь В.А. Недзвецкий8.
Роман «Идиот» оказался в центре пристального внимания литературоведов около пятнадцати лет назад, что связано с подъемом религиозного осмысления творчества Федора Михайловича Достоевского в
* Среди наиболее значительных работ назовем следующие: К. Леонтьев. Наши новые христиане: Ф.М. Достоевский и граф Толстой. М., 1882; В. Соловьев. Три речи о Достоевском. М., 1884; В. Розанов. «Легенда о Великом инквизиторе» Ф.М. Достоевского. СПб., 1894; Л. Шестов. Достоевский и Нитше. Философия трагедии. СПб., 1903; Д. Мережковский. Л. Толстой и Достоевский. СПб,, 1901-1903; Пророк русской революции // «Весы». 1906. Февраль-март; А. Белый. Трагедия творчества. Достоевский и Толстой. М., 1911; В, Переверзев. Творчество Достоевского. М., 1912; II. Бердяев, Миросозерцание Достоевского. Париж, 1923; Г. Флоровский. Религиозные темы Достоевского // «Россия и славянство». 1931. 21 февраля; С. Франк. Достоевский и кризис гуманизма. Париж, 1931; II. Лосский. Достоевский и его христианское миропонимание. Нью-Йорк, 1953.
7 Фридлендер Г.М. Достоевский и мировая литература. М., 1979. С. 9.
8 Недзвецкий В.А. Ф.М. Достоевский как художник-миссия. Статья первая. Роман как
крестный путь современного человека // Известия РАН. Серия литературы и языка. Т. 65.
2006.№ І. С. 12-29.
8 целом. Подтверждает повышенный интерес к «Идиоту» обстоятельный обзор исследований романа, содержащийся в статье В. Свительского9, и библиография работ, посвященных произведению за последние тридцать лет, составленная Т.А. Касаткиной10.
Т.А. Колесникова объясняет наличие многочисленных интерпретаций романа «Идиот» тем, что «произведение писателя — образец высшей сложности, открывающееся поэтапно тому, кто берется за его истолкование»". Возможность же различного прочтения художественного текста заключается, по мнению Ю.М. Лотмана, в его характерной особенности выдавать «разным читателям различную информацию -— каждому в меру его понимания, он же (текст. - О.С.) дает читателю язык, на котором можно усвоить следующую порцию сведений при повторном чтении» .
Формирование интерпретаторских тенденций романа, как правило, связано с той или иной характеристикой его главного героя. Кто он, князь Мьтшкин? Одни исследователи говорят, что он Спаситель-Мессия , другие видят в нем просто хорошего человека, третьи называют князя Мышкина больным, несчастным, обиженным природой , четвертые считают князя
9 Свительский В. «Сбились мы. Что делать нам!..»: (К сегодняшним прочтениям романа
«Идиот») // Достоевский и мировая культура. Альм. № 15. СПб., 2000. С. 205—22S.
10 Роман Ф. М, Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения. М., 2001, С. 540 —
557.
" Колесникова Т.А. Поэтические компоненты структуры образа главного героя в романе Ф.М. Достоевского «Идиот»: Автореф. дисс. ... канд. филол. наук. Барнаул. 2003. С. 3
12 Ю.М. Лотман. Структура художественного текста // Лотмап Ю.М. Об искусстве. СПб.,
1998. С. 35.
13 См. об этом: Кирпотин В.Я. Мир Достоевского. М., 1980; Галкин А.Б. Образ Христа в
творческом сознании Ф.М. Достоевского: Дисс. ... канд. филол. наук. М., 1992; Ашимбаева
П., Вирой В. Музей Достоевского в Санкт-Петербурге. СПб., 1999; Ермилова Г.Г. Идея
разобщенной личности в романе Достоевского «Идиот»// Достоевский. Материалы и
исследования. Вып. 16. СПб., 2001. С. 137-149.
14 См. об этом: Джоунс М. К пониманию образа князя Мышкина // Достоевский. Материалы
и исследования. Вып. 2. СПб., 1976. С. 106-112; Обломиевский Д.Д. Князь Мышкнн // Там
же. С. 284-296; Твардовская В.А. Достоевский в общественной жизни России (1861-1881).
M., 1990; Смирнова Л.Н, «Мир красотой спасется», Категория красоты в творчестве Ф.М.
Достоевского // Литература в школе. 2004. № I. С. 14-17.
15 См. об этом: Дилакторская О,Г. Петербургская повесть в русской литературе XIX в.
СПб., 1999; Белякова Е.Н. Христианская идея в художественном мире И.С. Тургенева и
Ф,М. Достоевского: Дисс. ... канд. филол. наук. Кострома, 2000; Сальвестрони С.
Библейские и святоотеческие источники романов Достоевского. СПб., 2001; Касаткина Т.А.
О творящей природе слова... М., 2004.
9 юродивым, блаженным, не от мира сего чудаком, «идиотом»16. Можно привести и множество других ответов на этот вопрос, в который Мышкин осмыслен негативно - от неудачного воплощения Христа17 до лже-Христа (или демона) включительно.
Особенно показателен в этом плане оказался рубеж веков. Так, В.Н. Захаров в 1994г. доказывал необходимость нового, не социологизированного подхода к изучению текстов Достоевского, убеждал коллег осваивать другой пласт художественного реальности его произведений — пласт христианский, православный. «За последнее столетие, — писал исследователь, — много сказано о национальном своеобразии русской литературы, но не сказано убедительно главное: русская литература была христианской (здесь и далее в цитате курсив автора. — О.С). <...> Со всей определенностью необходимо заявить: нужна новая концепция русской литературы, которая учитывала бы ее подлинные национальные и духовные истоки и традиции»19. В 1997г. С. Жожикашвили выступил с критикой современных тенденций в понимании Достоевского, отметив, что, на его взгляд, российские публикации 90-х годов представляют собой переработки прежних идей, и призвал исследователей к поиску нового подхода к анализу творчества Достоевского.
С середины 90-х годов в российском литературоведении сложилось целое
1 См. об этом: Иванов В.В. Юродивый герой в диалоге иерархий Достоевского // Евангельский текст в русской литературе XVIIl-ХІХв. Петрозаводск, 1994; Новикова Т,Л. Агиографические мотивы в романе Ф.М. Достоевского «Идиот» // Русская литература XIX века и христианство. М., 1997.
17 Мнение о профанации идеала в образе героя отражено в следующих работах: Горичева T.M. О кенозисе русской литературы // Христианство и русская литература. СПб., 1994. С. 50-88; Левина Л.Л. Некающаяся Магдалина, или почему князь Мышкин не мог спасти Настасью Филипповну // Достоевский и мировая культура. Альм. № 2. СПб., 1994. С. 343-368. Догматически, сравнивая с библейским «прототипом», вне динамических связей внутри романа, трактует образ Мышкина К.А. Степанян в статье «Формирование повествовательной манеры (Достоевский в работе над романом "Идиот")» // Динамическая поэтика. От замысла к воплощению. М., 1990. С. 134-147. В итоге он приходит к мысли о «самозванстве» князя.
п А. Мано в це в в статье «Свет и соблазн» (сб. «Роман Ф.М, Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения». М., 2001) считает князя Мышкина одержимым демоном, С. 257, и называет его псевдо-Христом, лже-Христом. С. 276. По мнению Ел. Местергази (Там же), Мышкин -— «неверующий "святоша"», С. 310 и «идол», С. 313.
19 Захаров В.Н. Русская литература и христианство // Евангельский текст в русской
литературе XVIH-XX веков. Петрозаводск, 1994. С. 5.
20 Жожикашвили С. Заметки о современном достоевсковедеиии // Вопросы литературы.
1997. №4. С. 126-161.
10 течение, названное С.Г. Бочаровым «религиозной филологией», или, по определению А.А. Звозникова и В.А. Недзвецкого, «религиозное литературоведение». Новое течение в изучении творческого наследия Достоевского представлено работами М.М. Дунаева, В.Н. Захарова, И.А. Есаулова, Т.А. Касаткиной, К.А. Степаняна, Б.Н. Тарасова. Благодаря этим и другим исследователям, в русской литературе заново открыты мощные пласты соборности и пасхальности русской культуры (И.А. Есаулов), углублен анализ художественных текстов на семантическом уровне, выявлено влияние на них библейских, святоотеческих мотивов и образов, а также иных духовных сочинений. Актуализировано положение о значительном единстве национальной духовной культуры, обусловленном сакрально-религиозными корнями последней. Однако в 2001г. В.В. Борисова обращала внимание исследователей на то, что происходит некоторый перегиб в изучении творчества Достоевского в сторону усиления религиозного подхода, и предупреждала о том, что «абсолютизация религиозного, в равной мере и национального (что во сто крат хуже), подхода к Достоевскому может завести научную мысль в тупик. Видимо, требуется одинаковое соблюдение принципов научности и веротерпимости, веропонимания в такого рода вопросах»2'.
В 2005г., 16 ноября на кафедре истории русской литературы московского госуниверситета состоялся круглый стол «"Религиозное" литературоведение: обретения и утраты». В проблемном докладе В.А. Недзвецкий, отдавая должное проделанной огромной работе по восстановлению духовных связей писателей и их произведений с религиозными источниками, тем не менее указал на односторонность только религиозного подхода к анализу художественных текстов, который способен привести к серьезной научной утрате. «Ее первопричина, — считает Недзвецкий, — трактовка искусства и художественной литературы как "лишь средства, а не цели", "лишь пути", "проводника и посредника", "лишь дороги ввысь" — к истинам и ценностям,
Борисова В.В. Иптерконфессиональная основа образа княчя Мишкина // Роман Ф.М. Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения. М., 2001. С. 359.
открываемым религией»2. В этом случае вклад писателя в литературу оценивается только с позиции его вклада в упрочение православия, а в независимости художественного творчества от религии такой критик, по наблюдению В.А. Недзвецкого, видит только «бунт секуляризованного, отпавшего (от Бога, — В,Н.) слова против Слова» . С чем невозможно согласиться, так как секуляризация литературы — неизбежный исторический результат дифференциации культуры.
Игнорирование эстетической природы художественной литературы, на наш взгляд, проявилось и в ряде трактовок романа «Идиот», представленных в посвященных ему двух недавних сборниках статей. Первый сборник вышел в г. Иваново (1999г.)24, второй в Москве (2001г., под ред. Т,А. Касаткиной)25. Сборники объединяет желание их участников интерпретировать художественный текст романа с религиозной точки зрения. «Основная линия, ось дискуссии — образ князя Мышкина. Авторы пристально вглядываются в структуру, характер и особенности текста романа в поисках интерпретации, адекватной авторскому замыслу, который все больше утрачивает свою первоначальную очевидность и беспроблемность своей основной интенции» , — заявлено в аннотации к московскому сборнику. Подробный анализ допущенных в нем неточностей провели А.Е. Кунильский и Г.К. Щенников . Вместе с тем сборник содержит интересные идеи, ряд которых мы используем в настоящей работе.
Обычно достоевсковеды дают оценку личности главного героя «Идиота», опираясь на религиозно-философские взгляды самого писателя и высказанную им в подготовительных материалах к роману и письмах задачу изобразить
22 Недзвецкий В.А. Религиозное литературоведение: обретения и утраты // Вестник МГУ. Серия «Филология». M., 2006. № 3. С. 92.
2! Слова Т.А. Касаткиной цит. по ст.: Недзвецкий В.А. Религиозное литературоведение: обретения и утраты // Вестник МГУ. Серия «Филология». М,, 2006, № 3. С. 93. 4 Роман Достоевского «Идиот»: раздумья, проблемы. Межвуз, сб. науч. трудов. Иваново, 1999.
2i Роман Ф.М. Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения. М., 2001. 36 Там же. С. 2.
21 Кунильский А.Е. Опыт истолкования литературного героя (роман Ф.М. Достоевского «Идиот»), Петрозаводск, 2003. С. 5-7.
28 Щенников Г.К. Метафизика романа «Идиот» // Щенников Г.К. Целостность Достоевского. Екатеринбург, 2001. С. 23-27.
«положительно прекрасного человека». При анализе характера Мышкина в центре внимания оказывается определение «князь Христос», впервые появившееся на полях в подготовительных материалах к роману 9 апреля 1868 г., потом два раза 10 апреля (9; 246, 249, 253). Больше это определение не повторяется, тем не менее, оно становится важнейшим при интерпретации личности главного героя. Исследователи либо берут эти слова за образец, подгоняя все поведение Мышкина под христианский канон, либо находят в Мышкине черты, противоречащие замыслу автора, и утверждают, что Достоевский показал полное крушение миссии его «князя Христа».
Т.К. Щенников обратил внимание на ранее не учитывающийся при ссылке на дефиницию «князь Христос» факт: «...она появилась уже после того, как в журнале "Русский вестник" в январе 1968 года была опубликована вся первая часть романа, в том числе сцена "прощения" Мышкиным Настасьи Филипповны, в которой прежде всего просматривается связь романа с Евангелием. Позднее запись "князь Христос" никак не комментируется и не развивается автором. <.. .> Достоевский, — заключает Щенников, — соотносил своего героя с Христом. Для писателя Христос был мерилом нравственного развития личности, "указателем" к ее совершенству. <...> Мышкин впитал в себя это указание. Но это совсем не значит, будто в нем явлен новый Христос» .
Действительно, Мышкин — «князь Христос» вовсе не в смысле некоего заменителя или двойника Иисуса Христа. Ведь Христос на древнегреческом языке означает то же самое, что на иврите Мессия. Он помазанник Божий, каким потенциально, благодаря таинству крещения, является всякий христианин. И автор «Идиота» не писал о втором пришествии Бога-Сына на землю, не предлагал читателю новое Евангелие или аналогичную ему духовную проповедь. Роман «Идиот» — художественное произведение, своеобразный ответ на мнение В.Г. Белинского о Христе и судьбе Его учения в
Щенников Г.К. Метафизика романа «Идиот» // Щенников Г.К. Целостность Достоевского. Екатеринбург, 2001. С. 28.
современную эпоху.
Как художник Достоевский на первое место в своем представлении о человеческом совершенстве ставит качество эстетическое — «прекрасный», а не религиозное или умозрительное. Красота (или, по Достоевскому, «благообразие») становится первой составляющей его художественного идеала. Через красоту подходит Достоевский и к решению вопроса веры. Его благообразный герой противостоит без-образной действительности. Но красота («благообразие») не может состояться без веры — веры в Христа. Подлинная красота, по Достоевскому, несет в себе зерна добра и способна стать обновляющей душу силой. Поэтому первый вопрос, который задал себе князь Мышкин при взгляде на портрет красивой Настасьи Филипповны: «...добра ли она? Ах, кабы добра! Всё было бы спасено!» (8; 32). Так красота и добро поставлены Достоевским рядом как сущности взаимопроникающие и взаимодополняющие.
Высшее же добро — любовь к ближнему, ставшее главным заветом христианской веры. «Заповедь новую даю вам: да любите друг друга» (Ин. 13: 34), — сказал Христос своим ученикам; и фраза эта присутствует на всех иконах с Его изображением. В Евангелиях приводится ответ Иисуса Христа книжнику, спросившему Его о главных заповедях для верующего человека. Отец А. Мень обобщает этот ответ: «Первая есть, — ответил Христос, —-"Слушай, Израиль! Господь Бог наш есть Бог единый, и возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумом твоим, и всей крепостью твоею" (это первая заповедь из синайского Декалога, данного Моисею. — О.С). И вот вторая: "Возлюби ближнего твоего, как самого себя". Нет другой заповеди, больше этих» (Мф. 22: 35-40; Мк. 12: 28-33; Лк. 10: 25-28)30.
В романе «Идиот» представлены три вида любви: «1) Страстно-непосредственная любовь — Рогожин. 2) Любовь из тщеславия — Ганя. 3) Любовь христианская — Князь» (9; 220). Способность любить бескорыстно, по-
Мень А., прот. Сын человеческий. М., 2005. С. 103.
христиански, является одним из показателей истинно верующей души. Через любовь — к вере, именно так понимал дело «спасения погибшего человека» автор «Идиота».
Проблема веры по-разному встает для каждого героя романа и является определяющей в нравственной позиции большинства персонажей. Это и понятно: ведь нравственное состояние современного российского мира, как оно изображено в «Идиоте», и способность к его возрождению зависит у Достоевского в огромной степени от того, вернутся ли люди к христианской вере или нет.
Центральное лицо, положительный герой «Идиота» — человек верующий, он пришел в этот мир, чтобы способствовать его возрождению. Удалось ли ему это сделать и в какой мере —- этот вопрос решаем мы в исследовании.
В современном достоевсковедении ответ на данный вопрос имеет два противоположных решения. Согласно первому, Мышкин если не спасает всех персонажей «Идиота», то способствует их нравственному возрождению, и миссия его удалась. Согласно второму, главный герой «Идиота» никого не мог спасти, потому что сам был неверующим в Бога или же потому, что он — только человек, а не Бог. На наш взгляд, к истине ближе первое решение: Мышкин своим нравственным обликом и поведением облагораживает души многих персонажей «Идиота»; если не в самом действии романа, то в дальнейшей жизни героев возможно их духовное воскресение. Необходимо помнить о сложности и двойственности человеческой натуры, как ее понимал Достоевский. Его герой идет к свету, перерождению и воскресению через сомнения, искушения, самые аморальные преступления и последующее очищающее его нравственное страдание. Этими путем шел Раскольников. Этим же путем идет Рогожин.
При постоянно растущем интересе мирового литературоведения к творчеству Достоевского, работ, посвященных непосредственно проблеме веры и неверия героев романа «Идиот» весьма немного. Основной интерес
15 исследователей обращен к личности главного героя, тогда как остальные персонажи романа удостоились меньшего внимания ученых. Мы же анализируем действия каждого персонажа романа «Идиот», активно участвующего в развитии сюжета, с позиции отношения к вере, руководствуясь при этом совокупностью слов и поступков героя, представленных автором в произведении, а не доискиваемся скрытых подсознательных мотивов его действий.
Цель настоящей диссертации — рассмотреть, как Достоевским решается общефилософская проблема веры и неверия через систему персонажей романа «Идиот». Почему, с точки зрения Достоевского, без веры в Христа несостоятельна и красота человеческая? Кто из персонажей «Идиота» люди верующие и кто неверующие, а также пребывающие между верой и атеизмом? Как их религиозное состояние отражается в их морально-нравственных позициях?
Конкретными задачами данной работы являются:
изучить отражение духовно-нравственного состояния общества в России 60-70-х гг. XIX в. в романе «Идиот»;
классифицировать героев романа с точки зрения их духовного и религиозного состояния;
установить соотношение морально-нравственных позиций с их проявлениями в поступках героев романа.
По результатам проведенного анализа мышления, идеалов и поведения героев романа «Идиот» они были объединены по отношению к проблеме веры и неверия в три основные группы: персонажей «верующих», «сомневающихся» и «неверующих». Соответственно названы и главы диссертации.
Объектом исследования, таким образом, становится система персонажей романа Ф.М. Достоевского «Идиот».
Предмет исследования — проблема веры как пафосообразующее начало романа.
Основной метод исследования — сравнительно-сопоставительный
16 анализ героев «Идиота». Теоретическую базу диссертации составили работы Ю.М. Лотмана, И.И. Виноградова, Н.О. Лосского, В.А. Недзвецкого, А.Е. Кунильского, Г.К. Щенникова, СМ. Телегина, Г.Г. Ермиловой, Т.А. Касаткиной, в которых отражена проблема веры и неверия в творчестве Достоевского.
Практическая значимость работы определяется использованием ее итогов при подготовке общих и специальных лекционных курсов по творчеству Достоевского и в целом истории русской литературы второй половины XIX века. Результаты исследования могут быть учтены при разработке теоретических проблем об отношении в художественном произведении начал эстетических с этическими и религиозными.
Структура исследования. Работа состоит из введения, четырех глав и заключения. Библиография насчитывает 247 наименований.
Духовно-нравственный кризис российского общества 60—70-х гг. XIX в
«Духовно сформировавшийся в Швейцарии, в горах, среди патриархального пастушеского народа, в общении с детьми и природой, Мышкин уже сложившимся человеком возвращается в Россию, и это позволяет Достоевскому обрисовать в романе русское общество второй половины 1860-х годов со свойственными ему социальными и моральными противоречиями», -пишут в примечаниях к роману «Идиот» его комментаторы31 (9; 405). Для России вторая половина XIX века — время сложное, время становления новых систем координат во внутренней политике государства, выработки новых ценностей, этических и эстетических. Время, когда все «сдвинулось» и пока неизвестно к чему придет, когда нет нравственных ориентиров, опор, которые помогут создать будущую гармоническую жизнь.
В 1877 г. в «Дневнике писателя» Достоевский отмечал: «У нас есть бесспорно жизнь разлагающаяся и семейство, стало быть, разлагающееся. Но есть, необходимо, и жизнь вновь складывающаяся, на новых уже началах» (25; 35). Процесс «разложения» русской жизни началось задолго до 1877 года. Уже в 40-х гг. XIX века, особенно после французской буржуазной революции 1848 г., вследствие кризиса феодально-патриархальных отношений происходит активный рост самосознания личности, чувства ее самоценности. В умах прозападно настроенной молодежи утверждается мысль о праве личности отстаивать свои интересы согласно собственным понятиям о нравственности или справедливости, даже если эти понятия не одобряются господствующей моралью общества. Идеи социализма как общества равных возможностей, построенного на равноправии людей, сменяют в сознании христианские идеи смирения и покорности воле Бога. Амбиции «маленького человека», показанные Достоевским в ранних повестях, рождены из полуоформившегося желания быть не как все. Быть личностью уважаемой, сильной и милостивой мечтает Голядкин, герой «Двойника». Протест против нивелирующей действительности видим мы в «Неточке Незвановой» и в «Хозяйке». Но эти амбициозные требования еще мелки и эгоистичны, в них нет высоких устремлений героев-идеологов романного мира Достоевского, мечтающих изменить мир вокруг, сделать его лучше, справедливее не для себя, а для всех.
На одном из собраний у Петрашевского Достоевский выступил с докладом «О личности и человеческом эгоизме». А.А. Григорьев, ссылаясь на исследование Н.Ф. Бельчиковым дела петрашевцев, приводит слова Достоевского, взятые из показаний писателя во время следствия: «...я хотел доказать, что между нами более амбиций, чем настоящего человеческого достоинства, что мы сами впадаем в самоумаление, в размельчение личности от мелкого самолюбия, от эгоизма и от бесцельности занятий»32.
Слова Достоевского конца 40-х гг. о достоинстве человека, ощутившего себя не безликой частью целого, а самоценным индивидом, имеют перекличку с размышлениями А.И. Герцена этого же периода, правда, с одной существенной разницей. Герцен приветствовал подъем уровня самосознания и самоуважения в человеке, считая это необходимым для мыслящего, образованного человека. Достоевского же настораживало то, что рост личностного начала в человеке идет по пути отрицания прав другого человека.
Находясь за границей (в Риме), Герцен узнал о поступке профессоров Московского университета, подавших в отставку в знак протеста против ограничения прав студентов и запрещения выходцам из низших слоев общества поступать в университет. Одним из них был Тимофей Николаевич Грановский, близкий друг и во многом единомышленник Герцена. Этот поступок честного гражданина Герцен оценил как проявление нравственной сознательности современного, прогрессивно мыслящего человека. В письме к Грановскому от 30 января 1848 г. он писал; «Да, Грановский, именно так надобно идти и в таком расположении ... против ударов случайности. Мне смертельно понравилось, что ты при этом сослался на античный мир и взял из него этот гордый принцип личности, носящей свою судьбу в себе, — здесь я еще выше оценил ту силу, то презрение к внешними обстоятельствам, которое наполняет грудь человека ... не с хохотом и плачем, а с светлым челом и уважением к своей воле надобно встречать врага...» .
Таким рождается новый человек в новой эпохе экономических отношений и революционных переворотов — рост индивидуальности выдвигает на первый план проблему взаимоотношения человека и общества. Связано это вычленение «одного из массы» с тем, что происходит переоценка основ жизни, старые кумиры свергаются, а вместе с ними рушатся и старые связи, традиции, культурные и религиозные ценности. Процесс этот неизбежен в период смены эпох (от феодальной к капиталистической), реформаторской деятельности, войны. Рост личностного самосознания заставляет каждого человека искать новый смысл жизни, как для себя (в первую очередь) так и для общества в целом. От общества начинают требовать признания собственной исключительности. Человек более не хочет быть «ветошкой» или «винтиком», но он же способен противопоставить себя всему человечеству, резко обособиться от него. Таковы, например, герой романа Достоевского «Преступление и наказание» Родион Раскольников и носитель «разорванного сознания» Парадоксалист из «Записок из подполья».
Слова Герцена из другого его письма к тому же корреспонденту в сентябре 1849 г. свидетельствуют о том, что идеи этих и других литературных персонажей не являются лишь плодом воображения их автора. Герцен, убеждая Грановского не сердиться на их общего друга Огарева, пишет о сложности человеческой природы, ее многогранности: «Скажу одно слово: не лицо виновато, а, с одной стороны, фатализм среды, с другой — натура человека вообще. ... Человек, мне кажется, имеет совершенно столько же аутономии, как целая эпоха, как все люди вместе» 5. Достоевский, скорее всего, не был знаком с этим письмом, но он встречался с их автором во время своего первого заграничного вояжа в 1862-1863 гг. Слова об «аутономии» человека совпадают с мнением Достоевского о сложности и неоднозначности человеческой натуры, не желающей быть простой клавишей, на которой играют законы природы (как заявлял Парадоксалист). Об этом же будет говорить Ипполит Терентьев в романе «Идиот».
Человек 40-х гг. XIX в. в России уже начинает осознавать себя личностью. Однако естественный и исторически оправданный процесс роста личностного самосознания приводит к завышенной самооценке и желанию отринуть все патриархальные взгляды. Самолюбие, гордость, гордыня, тщеславие — это тоже результат роста личности. А самое опасное в переходной ситуации — отказ от нравственных основ, на которые опиралось общество ранее, так как им больше нет доверия. Вместе с отрицанием патриархальных ценностей, которые более не убеждают, отрицается и «старая» вера. Теперь каждый сам себе Бог и законодатель. Но в том-то и дело, что, отказавшись от «устаревших» правил и порядков, человек оказался перед острой необходимостью заменить их новыми правилами. А основы для замены нет, они «не выжиты», не выстраданы еще, как напишет позднее Достоевский в «Дневнике писателя».
Иволгин Гаврила Ардалионович
Следующим героем, неспособным к просветлению, является Ганя Иволгин. Он, как и Парфен Рогожин, фигура сложная, о чем свидетельствуют черновые записи к роману. Долгое время Достоевский сомневался, какой характер вывести через Ганю; от Яго к Отелло, от сфинкса к интригану, от «короля иудейского» к добродетелям князя Мышкина. По наблюдениям Битгоговой и др.: «...трагический план связывался с образом Гани недолго. Постепенно Достоевский вернулся к проглядывавшей уже в первой части мысли о том, что характерность Гани — в его ординарности и половинчатости» (9; 370).
«Введя в действие Вельмончека — Радомского, Достоевский вновь вынужден был поставить перед собой вопрос: "Что делать с Ганей?" Возникал вариант: "Аглая со злобы выходит за Ганю — и прогоняет его. Ганя страстно влюблен в Аглаю, до последних риз, убить кого хотите вызывается — вот его роль!" (9; 273) Но эта необычная для определившегося в какой-то мере в первой части характера Гани черта не закрепилась: неспособность к сильным чувствам и больное самолюбие преобладали в его образе и во второй, и в последующих частях» (9; 376-377), — такое заключение делают исследователи подготовительных материалов к роману Достоевского.
Сам автор поясняет читателям характер Гани только в начале четвертой, последней части романа, когда размышляет о роли обыкновенных, «ординарных» людей в жизни и литературном произведении. Кроме Гани к ординарностям писатель отнес его сестру Варю и Птицына, ее мужа, отметив в них черты, приобретающие типичность, — «как ординарность, которая ни за что не хочет остаться тем, что она есть, и во что бы то ни стало хочет стать оригинальною и самостоятельною, не имея ни малейших средств к самостоятельности. ... В самом деле, нет ничего досаднее, как быть, например, богатым, порядочной фамилии, приличной наружности, недурно образованным, не глупым, даже добрым, и в то же время не иметь никакого таланта, никакой особенности, никакого даже чудачества, ни одной своей собственной идеи, быть решительно "как и все". Богатство есть, но не Ротшильдово; фамилия честная, но ничем никогда себя не ознаменовавшая; наружность приличная, но очень мало выражающая; образование порядочное, но не знаешь, на что его употребить; ум есть, но без своих идей (курсив Достоевского. — О.С); сердце есть, но без великодушия, и т. д., и т. д. во всех отношениях» (8; 384).
Ганя способен на порывы великодушия, он любит свою семью, он сумел отдать сто тысяч — но это черты Гани из первой части. Все последующие мысли и поступки Гаврилы Ардалионовича есть следствие его обыкновенности, которую он сам осознает как свой недостаток. В первой части романа князь Мышкин, прощая Ганю за пощечину, отметил в нем именно его обыкновенность: «Я вас подлецом теперь уже никогда не буду считать, — сказал князь. — Давеча я вас уже совсем за злодея почитал, и вдруг вы меня так обрадовали, — вот и урок: не судить, не имея опыта. Теперь я вижу, что вас не только за злодея, но и за слишком испорченного человека считать нельзя. Вы, по-моему, просто самый обыкновенный человек, какой только может быть, разве только что слабый очень и нисколько не оригинальный.
Ганя язвительно про себя усмехнулся, но смолчал. Князь увидал, что отзыв его не понравился, сконфузился и тоже замолчал» (8; 104). Чуть позже, размышляя вслух о причинах, побудивших его стать официальным женихом Настасьи Филипповны наперекор мнению своей семьи, Гаїїя пояснил князю Мышкину, как обидно быть обыкновенным человеком, быть как все. Сказать современному молодому человеку: «Вы не оригинальны, у вас нет особых талантов», — значит, по мнению Иволгина, не уважать такого человека, оскорбить его хуже, чем назвав подлецом. Ганя страстно желает быть уважаемой в обществе личностью, видя проявление этого в богатстве и высоком социальном положении.
Ганя честный человек, но, как отметил Достоевский, «из-за желания оригинальности иной честный человек готов решиться даже на низкое дело. ... Глубокое и беспрерывное самоощущение своей бесталанности и, в то же время, непреодолимое желание убедиться в том, что он человек самостоятельнейший, сильно поранили его сердце, даже чуть ли еще не с отроческого возраста. Это был молодой человек с завистливыми и порывистыми желаниями и, кажется, даже так и родившийся с раздраженными нервами. Порывчатость своих желаний он принимал за их силу. При своем страстном желании отличиться, он готов был иногда на самый безрассудный скачок; но только что дело доходило до безрассудного скачка, герой наш всегда оказывался слишком умным, чтобы на него решиться. Это убивало его. Может быть, он даже решился бы, при случае, и на крайне низкое дело, лишь бы достигнуть чего-нибудь из мечтаемого; но как нарочно, только что доходило до черты, он всегда оказывался слишком честным для крайне низкого дела. (На маленькое низкое дело он, впрочем, всегда готов был согласиться)» (8; 385, 386).
Нам было сложно решить, в какую же группу персонажей отнести данного героя из-за того факта, что в характере Гани сам автор вплоть до четвертой части не мог определить сразу основную черту, руководящую его поступками. Поэтому главным критерием для нас стало отношение Гаврилы Ардалионовича Иволгина к ближнему.
На протяжении всего романа поступками Гаврилы Ардалионовича управлял только эгоизм, как было сказано выше: «Сердце есть, но без великодушия».
«Законченная посредственность Ганечка, искренно, до муки убежденный, что он будет несчастнейшим человеком, женившись на "бесчестной"...» , все же решается на этот шаг из-за мучительного желания поступка. Он готов был ради своей мечты порвать с родными людьми, терпеть унижение, надеясь в будущем жестоко отомстить своей мучительнице. Ни одной доброй, сострадательной мысли не появилось в его голове, ни разу сочувствие не шелохнулось в сердце. Злоба и ожесточение руководили поступками Гани в первой части. Пройдя через испытание пачкой денег, но не найдя в себе силы унизиться до конца, Ганя как будто очнется от дурного сна. Однако, вернув злополучную пачку обратно, он будет жалеть о том, что не смог выдержать характер до конца, оказаться пусть подлецом, но последовательным в своих поступках. Вызывало у него раздражение и то, что его действие — отдать не принадлежащие тебе деньги — порядочные люди расценивали как естественный поступок, а потому никто не стал хвалить Ганга за благородство. Вновь он был не оригинален. Быть просто порядочным он не хочет, а стать другим не может. Другим, по мысли Гани, — значит сильным, властным, богатым. Долгий путь нравственного самосовершенствования, вариант которого несет в себе князь Мышкин, Гане не интересен.
Взяв себя в руки, Ганя стал внешне спокойнее, даже оказал Мышкину услугу в деле с сыном Павлищева, досконально изучив все материалы, съездил к матери Бурдовского и привез доказательства несостоятельности претензий
Погорельцев В.Ф. Искусство общежития; О романе Ф.М. Достоевского «Идиот». М., 1998. С. 43. молодого человека. Не объясняя читателям причин усердия Иволгина, Достоевский показывает его поведение на веранде у князя, когда Гаврила Ардалионович докладывал собравшимся заинтересованным лицам о результатах своего расследования. Он был изысканно вежлив, но в каждом его слове наблюдалось желание не открыть правду, а унизить этой правдой оппонентов, поэтому он не нашел нужным смягчить свои слова, даже наоборот, испытывал явное удовольствие от растерянности Антипа Бурдовского.
Барашкова Настасья Филипповна
Образ Настасьи Филипповны один из главных в «Идиоте», задуманный Достоевским еще в первой версии романа. Этот образ сопровождал главного героя неотступно, независимо от того, мыслился ли «идиот» коварным лицемером или носителем положительных качеств. Характер героини сильный, властный, но мятущийся и страдающий. Именно ее гибель являлась долгое время поводом для исследователей Достоевского обвинять князя Мышкина в бездеятельности, в неспособности к поступку, в мягкотелости. Из этого неизменно следовал вывод о неудаче романа с «идеальным» героем под тем предлогом, что появления в жизни персонажей «Идиота» «положительно прекрасного человека» разрушило привычный порядок вещей, а «инфантильность» самого князя не предоставила героям вариантов выхода из тупиковой ситуации. «Не революционер князь Мышкин, не теоретик новой веры, и даже не практический человек», — так обобщенно можно сформулировать основные претензии к Мышкину. Быть просто хорошим человеком — этого казалось мало, чтобы спасти Настасью Филипповну от ножа ревнивца Рогожина, как будто в этом была главная цель всего произведения. Если все же отмечается, что влияние главного героя в романе несомненно, то в качестве примера обычно приводятся дети швейцарского кантона или Коля Иволгин.
Споры о значении личности Льва Николаевича Мышкина в романе продолжаются постоянно, и Настасья Филипповна призвана подтвердить те или иные вывода авторов исследований. Мы, в свою очередь, настаиваем на изменении подхода к образу Настасьи Филипповны на том основании, что эта героиня, как было сказано выше, присутствовала в романе изначально. Следовательно, она не второстепенный персонаж, призванный оттенить главного героя, а самостоятельная фигура, в которой также реализована основная идея произведения, но поданная по-другому. На примере жизни героини автором решается и другая проблема, не менее актуальная — о роли и месте женщины в современном обществе, так называемый «женский вопрос».
В романе две девушки борются за свою независимость и право самостоятельно выбирать жизненный путь. Две соперницы, увидевшие в князе Мышкине проводника к новой жизни. Но их беда состоит в том, что они не смогли понять основного — князь не может принадлежать одной женщине так как это есть проявление земной плотской любви мужчины к женщине, но не той христианской любви-жалости, которая составляет суть отношения князя к людям.
Аглая мечтает работать, учиться, познать жизнь и приносить пользу, возможно, поэтому она так понравилась Мышкину. Это душа ищущая, чистая, но слишком страстная, нетерпеливая, что становится в итоге причиной ее отпадения от православной веры.
А Настасью Филипповну воспитали именно как женщину, т.е. делая акцент на материально-телесном низе. Она же чувствует, что душе ее тесно в этих рамках, но других она не знает. Это ее тяготит. В начале романа, Достоевский, описывая образ жизни Барашковой, подчеркивает, что все попытки Тоцкого соблазнить ее «олицетворенными идеалами», иными словами, лучшими мужииами Петербурга, не возымели действия. «Ничто не произвело никакого впечатления на Настасью Филипповну, как будто у ней вместо сердца был камень, а чувства иссохли и вымерли раз навсегда. Жила она больше уединенно, читала, даже училась, любила музыку. Знакомств имела мало; она все зналась с какими-то бедными и смешными чиновницами, знала двух каких-то актрис, каких-то старух, очень любила многочисленное семейство одного почтенного учителя, и в семействе этом и ее очень любили и с удовольствием принимали. Довольно часто по вечерам сходились к ней пять-шесть человек знакомых, не более» (8; 39).
У обеих героинь изменены основные представления о предназначении женщины в обществе, обе даже не мечтают стать женами и матерями, хранительницами очага, женщинами при мужчине. В лучшем случае рядом с мужчиной, на равных. Не подчиняться, а подчинять. Любовь, свадьба, конечно, представляются в воображении, но, заметим, только как свободный личный выбор, поэтому Аглая отвергает всех навязываемых ей родителями женихов, а Настасья Филипповна бежит из-под венца множество раз, отвергает Тоцкого, Ганю, ухаживания генерала Епанчина, и несколько раз предложения Рогожина и Мышкина. В метаниях Барашковой явно прослеживается переплетение языческих и христианских представлений о назначении женщины. Героини древних мифов и русских былин — богини и богатырки — равны по силам мужчинам, стоят с ними на равных, тогда как в христианском вероучении жена должна отлепиться от родителей своих и прилепиться (душой и телом) к мужу своему, стать с ним единым целым. А как объединиться душой с тем человеком, у которого души нет? У Тоцкого, у Гани. Даже у Рогожин она уступила место страстям.
Так же не может Настасья Филипповна сразу выбрать и Мышкина, ведь это означало бы торжество справедливости, да еще в самом начале романа. Она обижена, оскорблена, а прекраснодушный князь с древней фамилией из уважаемого рода, с богатством и в скором времени высоким положением в обществе ее обеляет, спасает. Не романный сюжет, а сказка о принцессе на горошине.
Именно эта сказка приходит на ум, а не сюжет о Золушке. Ведь Золушка один раз пришла на бал, потеряла туфельку и потом жила долго и счастливо. В браке с прекрасным принцем изменился ее социальный статус — из падчерицы, служанки в доме родного отца она волшебным образом, благодаря помощи феи-крестной и, конечно, доброму нраву, становится принцессой. Иначе говоря, она оказалась узнанной и пришлась по сердцу принцу только тогда, когда претерпела внешние изменения в лучшую сторону. Эти изменения, естественно, соответствовали внутренней красоте девушки. Поэтому любовь юноши воспринимается в сказке как заслуженная награда за долгое терпение жестокого обращения с сиротой злобной мачехи и ее злокозненных дочерей. Сюжет, широко распространенный в народном творчестве, вспомним, например, русские сказки о Крошечке-ховрошечке, Морозко. Любимый фольклорный сюжет, ставший распространенным и в литературе.
Но судьба главной героини «Идиота» напомнила нам другой сюжет. Дело в том, что с принцессой на горошине волшебные превращения не происходят. Героиня этой волшебной сказки всегда была принцессой (как и Настасья Филипповна, вспомним, как Лебедев на дне рождения называл ее королевной, а Фердыщенко исполнял при «дворе» Настасьи Филипповны роль шута), но злая судьба обрекла принцессу на скитания, изменила ее одежды. Принцесса стала выглядеть как бродяжка, но она все равно осталась принцессой. И поэтому сквозь дюжину перин чувствует она горошину, причинявшую боль. В сказке такая чувствительность помогла принцу узнать суженую, разглядеть под рваным платьем свою судьбу, свою принцессу.
Настасья Филипповна в душе всегда была «принцессой», что ощущали все действующие лица. Особенно ярко проявилось это в первой части романа, во время празднования дня рождения (князь с первых слов назвал ее совершенством, с чем, правда, женщина была не согласна), Автор пишет, что в тот вечер «она была в полном туалете и производила необыкновенное впечатление» (8; 118), была в центре внимания гостей, управляла их поступками, приказывала, угощала.
Мышкин Лев Николаевич
Верить можно в Бога и в Его власть «на земли как и на небеси». Это религиозная вера в Спасителя и спасение человеческое через искупительную жертву на кресте. Вера в Бога заставляет человека стремиться к идеалу, совершенствоваться. Но есть и обратная сторона веры. Безверие есть тоже вера, но не в Бога, а в Его отсутствие. А человек, не способный любить Бога, не сможет искренно любить и другого человека.
Вопрос о вере лежит в основе всех характеров героев романа. Это важнейший вопрос для Достоевского. Ответ на него определяет образ жизни романных героев и живых людей, их поведение, слова, жизненные приоритеты. К верующим героям романа «Идиот» мы относим князя Мышкина, Веру Лебедеву, Колю Иволгина и трех матерей — генеральшу Иволгину, генеральшу Епанчину, мать Рогожина. Их объединяет чистое сердце, детскость характера, т.е. наивность и доверие, некоторая проницательность и сочувствие другому человеку.
В «Дневнике писателя» Достоевский подчеркивает, что ни красота как категория эстетическая, ни нравственность как понятие этическое, не могут сами по себе вывести человечество на путь спасения, так как совесть без Бога может заблудиться «до самого безнравственного». Проверкой нравственности убеждений может быть только Христос (27; 56).
С опорой на личность Христа формируется идеальный образ в эстетике Достоевского. Исследователь К.А. Рыкова определяет тип идеального героя писателя, к которому относит князя Мышкина и Алешу Карамазова, как «художественный тип, который является воплощением духовных устремлений человека. Основные черты положительных героев у Достоевского — любовь, смирение, самоотречение и сострадание» . Эти герои способны забыть о себе, всецело жить лишь интересами другого человека.
Верующие герои в романе «Идиот» не идеальны, но они обладают способностью беззаветно любить, искренно жалеть и прощать, они добры и уважительны к людям, готовы признавать свои ошибки. К ним тянутся другие персонажи, так как рядом с ними сердце наполняется радостью. Герои этого типа могут не иметь внешней привлекательности, но красота их души намного сильнее воздействует на окружающих, чем физическая красота сомневающихся героинь романа, Аглаи и Настасьи Филипповны.
Анализ героев произведения, вошедших в данную главу диссертации, проведен с опорой не на биографию и свойства личности Иисуса Христа, а на то, безусловно, положительное влияние, которое имеют перечисленные персонажи на других героев.
Образ «положительно прекрасного человека», ради изображения которого был задуман роман «Идиот», рассматривается критиками в обязательной связи этого образа с личностью Христа. Более обосновано, на наш взгляд, опираться на евангельский текст целиком, не останавливаясь лишь на выявлении соответствий поступков Мышкина с делами Сына Божьего. Кроме того, на первое место нами выдвигаются не религиозные параллели, а художественные приемы создания положительного образа, используемые Достоевским. В частности, анализ образа князя Мышкина начинается с толкования имени главного героя. Этот прием апробирован нами в предыдущих параграфах. Объяснение значения его имени имеет множество вариантов, как все, что касается образа Мышкина.
И.С. Ахундова, например, пишет: «Амбивалентность образа князя Мышкина находит отражение уже в сочетании фамилии, образованной от названия «нечистого» животного, связанного со смертью, и именем героя. С одной стороны, Лев — многовековой символ Божественной силы, Солнца, солнечного света и огня; Львом почитали младенца Иисуса; Лев со временем даже стал эмблемой Христа; изображения Льва воплощали идею грядущего воскресения, идею Бога. С другой стороны, "Лев выступает и как воплощение злого и жесткого духа, демонических сил хаоса". Нельзя не учитывать того факта, что дьявол может являться в разных личинах, принимать облик самых разных животных, среди которых дракон, змей (змея), муха, мышь, паук и..., как ни странно, лев. Льва не случайно называют среди "двусмысленных животных", которые "в Библии были связаны одновременно и с Сатаной, и с Христом". "Так, лев выступает олицетворением и Сатаны ("противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить" — I Петр. 5: 8), и Иисуса Христа ("лев от колена Иудина, корень Давидов, победил" — Откр. 5:5). Важно, что "дьявольские ипостаси змея и дракона .,, противостоят его же львиной ипостаси, ибо дьявол-лев нападает открыто". Дьявол может рычать, как лев, но может превратиться и в маленькую мышь — хтоническое животное, связанное с грозой (громом).
Все это позволяет, на мой взгляд, считать образ Мышкина столь же сложным и противоречивым, как и образы других героев Достоевского» . В качестве примеров, подтверждающих мысль о темной сущности Мышкин Ахундова приводит его болезнь (эпилепсию), наличие «темных мыслей» героя, и то, что все, кто был связан с ним тесными узами, погибает.
Исследовательница ссылается на статью Мюррея Кригера, который из наблюдений о том, что в Мышкине «многое двоится», что он озабочен своими «двойными мыслями», делает вывод, с которым согласиться невозможно. По словам Кригера, «Мышкин необходимо должен быть забракован», и есть достаточная причина задуматься, не должен ли Мышкин, представляющий, казалось бы, чисто «ангелическую силу», на самом деле быть причислен к главной действующей силе — демонической, «в наиболее чистом виде представленной Настасьей и Рогожиным»133.
И.С. Ахундова заключает свою мысль мрачным выводом: «"Идиот" роман о жизненном пути Мышкина, обреченного судьбой на неминуемую и безвозвратную гибель, о торжестве темной силы, которая, в конце концов, крепко хватается за свою добычу, увлекая ее в царство небытия, функцию которого играет в романе "большой" дом Рогожина»134.
Сходные позиции относительно значения имени князя Мышкина и его роли в романе высказывает в московском сборнике статей о романе «Идиот» Е. Местергази, подчеркивая якобы заложенные автором противоречия: «К слову сказать, герой "Идиота" и внешне, и по характеру очень мало похож на Льва, он именно Лев Мышкин — лев поверженный, умаленный, посрамленный, лев, лишенный своей царственности и силы» . Главной чертой характера Мышкина исследовательница считает болезненность, именно так трактуя смысл названия романа. «Главный герой романа изначально вне Христа, внутренне от Него отторгнут самим фактом своего "воскрешения" для жизни земной. Лишенный внешнего демонизма, духовно князь мертв, поистине он — "мертвая душа"»136. Причины «отторжения» Местергази видит в том, что герой, с рождения лишенный рассудка в силу «дарованной» Господом болезни, усилиями двух людей — Павлищева и доктора — возвращается на землю, обретая сознание, «рождаясь» в Швейцарии с криком осла. В этом действии видит Е. Местергази нарушения воли Божией, что поднимает совершенно не литературоведческую проблему — если любая болезнь есть проявление Божеской воли, то не кощунственно ли пытаться лечить ее земными средствами? Вопрос, давно решенный в лечебной и христианской практике, необоснованно использован в качестве аргумента против князя Мышкина.
