Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА Первая. Экзистенциальный метароман Г.Газданова 11
ГЛАВА Вторая. Ранние романы Г.Газданова. Поэтика первого периода творчества 35
ГЛАВА Третья. Поздние романы Г.Газданова. Своеобразие поэтики. Преодоление экзистенциального конфликта 75
Заключение 143
Библиография 146
- Экзистенциальный метароман Г.Газданова
- Ранние романы Г.Газданова. Поэтика первого периода творчества
- Поздние романы Г.Газданова. Своеобразие поэтики. Преодоление экзистенциального конфликта
Введение к работе
Актуальность настоящего исследования связана с тем, что, несмотря на существование ряда значительных работ, посвященных Гайто Газданову, его романы как целостная многоуровневая система, все художественные аспекты которой (проблематика, поэтика, жанровое своеобразие, стиль) оказались бы взаимообусловлены, не стали до сих пор предметом адекватного анализа.
Существующие разноплановые исследования творчества этого писателя либо фиксируют общую картину творческой эволюции Газданова, ее своеобразие в целом, исследуют проблематику, не переходя в сферу непосредственного детального анализа своеобразия художественной ткани романов, предполагающего множество возможных уровней их осмысления; либо, напротив, осуществляют анализ некоторых частных, самых показательных, по мнению авторов, аспектов художественного мира Газданова. Такое положение связано с тем, что в существующем газдановедении не выработано единого системного ракурса исследования, позволившего бы гармонично соотнести в целостной картине общие тенденции творчества и частные детали поэтики каждого из романов писателя Русского Зарубежья.
Американский исследователь Пасло Диенеш первым открыл для русских читателей художественный мир Газданова. Обратившись к его совершенно не изученному на тот момент творческому наследию, исследователь пытался в первую очередь обобщить и переосмыслить оценки произведений писателя, данные современной Газданову критикой. В силу этого, помимо оригинальной аналитической ретроспективы литературной биографии писателя-эмигранта, монография1 Диенеша содержит масштабную глубинную полемику с тезисами, сформулированными предшествующей критикой, с навязанными ею стереотипами, исказившими, с точки зрения Диенеша, образ Газданова-писателя. Основная часть его исследования, посвященная хронологическому обзору всех произведений писателя, содержит при этом относительно подробный анализ только нескольких романов, тех, которые сам Диенеш считает "характерными", наиболее очевидно демонстрирующими своеобразие творческого метода
1 Диенеш Л. Гайто Газданов: жизнь и творчество. Владикавказ. 1995. 303с.
Газданова ("История одного путешествия", "Полет", "Ночные дороги", "Пилигримы", "Эвелина и ее друзья").
Диенешу удается сформулировать некоторые особенности творческой манеры Газданова, определившие ее своеобразие и индивидуальность. Исследователь отмечает, что особое, интуитивное видение мира предопределяет интерес писателя к изображению происходящего в глубинах человеческого сознания; писатель исследует внутренний мир личности "с помощью серии эмоциональных ландшафтов; каковыми и являются по своей сути его новеллы и романы"2.
В монографии Диенеша также была предпринята попытка исследовать характер проблематики и выявить постоянные мотивы, осуществляющие целостность творчества Газданова. Среди самых устойчивых и наиболее важных исследователь выделяет мотивы музыки, путешествия и превращения. Кроме того, Диенеш утверждает, что в большинстве романов Газданова воспроизводится особое настроение, эмоциональное ощущение личности - "ужас Арзамаса" - ощущение полноты бытия, превосходящее границы интеллекта, понимание тщетности жизни и неизбежности смерти при отсутствии веры в Высшие силы. Особое место Диенеш отводит также проблеме творческого самопознания у Газданова: в его романах, как замечает исследователь, предметом навязчивой рефлексии героя-творца становится "комплекс Valery" -неспособность полного и адекватного выражения собственных чувств в слове.
Таким образом, в своей монографии Диенеш задает основные направления будущих исследований творчества Газданова, предвосхищает их "сосредоточенность" на выявлении специфики философской проблематики и на определении повествовательной манеры Газданова как близкой к литературе "потока сознания".
Среди российских исследователей творчества Газданова сам Диенеш выделяет калининградского литературоведа Пару Сыроватко и молодого осетинского писателя Сергея Кабалотти. По мнению Диенеша, их концепции отличает оригинальность подхода к творчеству писателя и понимание его мироощущения, его стиля. В работах Л. Сыроватко обнаруживается особый интерес к выявлению общности проблематики, мотивов, и "культурных знаков" произведений Газданова, стремление соотнести характеры и ситуации из разных
романов, доказав тем самым возможность "диалога" между ними. По мнению исследовательницы, Газданов, подобно Достоевскому, цикличен в своей эволюции, а его творчество в целом отличает целостность потока ассоциаций и единство темы - обретение смысла жизни. Однако сама Сыроватко, упоминая о соотносимости различных элементов художественной структуры произведений Газданова, в своем анализе непосредственно подробно останавливается только на единстве их проблематики (проблемах жизни, смерти, убийства, любви, веры).
С.Кабалотти в своей монографии3 пытается создать представление о творческом методе, характерном для ранних произведений Газданова (20-30-х годов), и его эволюции. Предметом исследования оказывается поэтика писателя, ее связь с традициями романтизма и модернизма, при этом преимущественным материалом анализа становятся рассказы. Несмотря на ряд оригинальных и очень интересных замечаний (априорность для художественного мышления Газданова идеи романтического двоемирия, "маятниковость" эволюции творчества художника, которому присуща модернистская многоплановость, одновременное совмещение лирического визионерства и реалистического психологизма, экспрессионистической гротескности, импрессионистической зыбкости и элементов сюрреализма), в работе Кабалотти масса необыкновенно ярких и многообещающих выводов не выстраивается тем не менее в законченную картину, не дает, в силу некоторой своей беглости системного представления о творчестве писателя в целом.
В одной из работ Ст. Никоненко предметом исследования также становится своеобразие творческой манеры Газданова. Автор, продолжая развивать идеи Диенеша, видит главный принцип творчества Газданова в его направленности к "жизни духа". Тема соотношения жизни духа и "внешней" жизни, с точки зрения Никоненко, является ведущей в творчестве Газданова - начиная с самых ранних рассказов и романов и заканчивая самыми зрелыми. Всем своим творчеством, считает исследователь, Газданов показал, что дело, "в конечном счете, не в теме, фабуле или композиции, а в личности автора, в способности выразить внутренний мир"4. Целью писателя оказывается создание общего впечатления, эмоциональной картины, а не развитие сюжета, поэтому любое из его
2 Там же. С. 20
3 Кабалоти СМ. Поэтика прозы Гайто Газданова 20-30-х гг. Спб.: Петерб. писатель. 1998. 334с.
4 Никоненко Ст. Загадка Газданова/ Г. Газданов. Собр. соч. в трех томах// Том 1-й. Вступ, статья. М.:
Согласие. 1996. С.31.
произведений существует и как законченное и как развивающееся, максимально приближенное к ощущению жизни как потока бытия. Эта же особенность, по мнению исследователя, делает специфически сложным анализ газдановского творчества, нерасчленимого на детали, его метода, направленного на максимально точное воспроизведение внутренней мелодии жизни, а не к воссозданию ее внешнее, объективированное отражение.
В статье "Между нищетой и солнцем" Р. Тотров5 характеризует романы Газданова, прежде всего, с точки зрения их философской, экзистенциальной проблематики, считая ее содержательным ядром всего творчества писателя. По мнению исследователя, убеждение в неповторимости и незаменимости индивидуального человеческого опыта, опыта "я" сближает Газданова с Сартром и Камю. Герои Газданова должны раскрыть свое "я", постичь высокую значимость своего существования, обрести свободу выбора и возможность гармоничного равновесия между собственным миром и объективной реальностью. Своеобразие сюжетного построения, системы персонажей в романах Газданова исследователь связывает именно с экзистенциальной проблематикой. В соответствии с традициями экзистенциализма, Газданов фокусирует внимание на жизни людей, живущих в тех экстремальных условиях, когда лицо смерти становится бытовой деталью. Причиной авторского интереса к героям служит их независимость от общественной морали и норм поведения, веры, большой потенциал духовной свободы.
Таким образом, большинство исследователей отмечают те или иные особенности построения художественного мира романов Газданова, вычленяя основные мотивы или указывая на целостность экзистенциальной проблематики, но не дают в своей совокупности комплексного представления о творчестве писателя. Одной из целей настоящей работы была попытка систематизации существующих наблюдений и выводов, характеризующих те или иные особенности романов писателя. В целом же предлагаемое исследование представляет собой попытку принципиально более масштабного, системного анализа романов Газданова, охватывающего все аспекты творчества писателя, определяющие своеобразие его художественной манеры.
В работе воплотилось стремление как можно более точно сформулировать самые значимые особенности поэтики романов Газданова и выявить природу
связи проблематики творчества Газданова с формами ее выражения, рассмотреть внутреннее соотношение всех элементов художественного мира писателя. Такой подход к интерпретации романов Газданова позволяет приблизиться к пониманию своеобразной целостности творчества, где особым, оригинальным способом семантизируются все повествовательные уровни, и сама композиция, иерархия этих уровней становится "лестницей" для восхождения к некой экзистенциальной истине.
Научная новизна работы, таким образом, обусловлена предложенным в ней новым аналитическим методом, отвечающим необходимости не только охарактеризовать те или иные структурно-художественные особенности некоторых романов Газданова, в целом определяющие своеобразие его метода, но и выявить принципы, осуществляющие внутреннее единство творчества писателя. Благодаря особой взаимосвязанности различных элементов художественного мира его романов, каждый их них, будучи самоценен как целостное, завершенное художественное творение, в то же время требует особого рассмотрения как некоей единицы, части более масштабной художественной системы. В диссертации предпринята попытка сформулировать, определить особый характер, природу этой целостности в ракурсе соотнесения с категорией экзистенциального сознания - философским, мировоззренческим, культурным феноменом XX века, в основе которого лежит "катастрофическое", экзистенциальное мироощущение личности, самоопределяющейся в отношении с миром абсурда, что предполагает подчинение изображения объективной реальности процессу экзистенциального познания себя-в-мире.
Все элементы, участвующие в создании и оформлении художественного мира Газданова, воплотившегося в его романах, - проблематика, сюжеты, композиция, образ автора, система персонажей, конфликты, изобразительно-поэтические средства, образная символика, - требуют их последовательного скрупулезного анализа в непосредственной соотнесенности друг с другом - как взаимообусловленных элементов одной художественной системы метаромана.
Материалом для настоящего исследования явились девять романов Гайто Газданова: "Вечер у Клэр" (1930г.), "История одного путешествия"(1934-1935гг.), "Полет"(1939г.), "Ночные дороги"(1939-1941 гг.), "Призрак Александра Вольфа"(1947-1948гг.), "Возвращение Будды"(1949-1950гг.), "Пилигримы"(1953-
5Тотров Р. Между нищетой и солнцем// Г. Газданов. "Вечер у Клэр". Романы. Владикавказ. 1990.
1954гг.), "Пробуждение"(1964г.) и "Эвелина и ее друзья" (1968г.). Роман "На французской земле" остался за рамками проводимого анализа, поскольку его специфика определяется документальным началом, обращением к объективному отображению действительности, что нехарактерно для творчества Газданова в целом. В настоящем исследовании также нецелесообразно было бы останавливаться на анализе романа Газданова "Алексей Шувалов", лишенного художественной целостности в силу своей незавершенности.
Принципиальной установкой в работе стало обращение к девяти романам Газданова в полном объеме. Подобный подход к анализу творчества писателя хотя и может вызвать упреки в некоторой экстенсивности, тем не менее, с нашей точки зрения, оправдан особенностями построения самих романов. Только последовательный сопоставительный анализ всех уровней повествования во всех романах (согласно логике их хронологического следования) позволяет, во-первых, определить те содержательные или формальные элементы, которые константно воспроизводятся в структуре каждого из них, и выявить природу их функциональности, а во-вторых, обнаружить возможные наращения их смыслов от романа к роману.
Природа внутренней целостности каждого из романов Газданова неповторимо своеобразна, поскольку отражает направленность произведения на раскрытие внутренних законов человеческой экзистенции. Чрезвычайно сложная проблематика романов, вбирающая в себя слишком многие мировоззренческие, этические и эстетические уровни осмысления субъективной, иррациональной действительности, в которую погружается автор, предполагает поиск максимально выразительной адекватной формы, сочетающей различные способы отражения и объективной, и субъективной реальности.
Художественная структура романов Газданова практически неразложима на традиционные элементы и подсистемы: такие повествовательные категории как сюжет, композиция, система персонажей, средства образной и символической изобразительности сплавлены в особое слитное единство, подчиненное "субъективности" экзистенциального сознания, так что представить их иерархию оказывается почти невозможным. Изменяется сама природа их бытования, их участия в организации повествования. Так, сюжет в традиционном смысле отсутствует в большинстве романов Газданова, трансформируясь в россыпь сюжетных мотивов, воспроизводимых от одного произведения к другому. Именно
сюжетные мотивы играют главную роль в раскрытии образов персонажей: связанность с тем или иным сюжетным мотивом определяет роль героя в повествовании. Портретные характеристики, пейзажные детали, все средства предметной изобразительности, репродуцируясь в разных романах, тоже превращаются в лейтмотивы, организующие устойчивые смысловые оппозиции, и тем самым участвуют в выражении глубинной проблематики романов, в организации экзистенциального сверхсюжета.
В первой главе исследуется характер своеобразной целостности всех романов Газданова, обусловленной константным присутствием в их художественной системе экзистенциального сознания, выражающего единую философскую проблематику своего творческого поиска в специфической образно-символической системе изобразительности. В этой части исследования предполагается обозначить основные координаты, в которых выстраивается идейно-художественное единство романов Газданова.
Во второй главе проводится анализ раннего творчества Газданова и прослеживается процесс становления его творческого метода, определяются основные тенденции его поэтики.
В третьей главе предпринята попытка, исследовав послевоенные романы Газданова, осуществить сопоставительный анализ выделенных периодов творчества Газданова и выявить характер возможной эволюции художественной манеры писателя. Таким образом, вторая и третья главы предлагают также попытку периодизации творчества Газданова.
Первая глава диссертации принципиально автономна и представляет своего рода дедуктивный анализ, идущий от общего к частному, что позволяет сформировать взгляд "извне" на все романы Газданова в совокупности как на особую художественную систему, существующую по своим особым законам - то есть как на метароман. Выявление общих принципов романной поэтики Газданова предваряет, подготавливает процесс внутреннего соотнесения различных элементов художественной системы метаромана. Вторая и третья главы заключают в себе индуктивный анализ от частного к общему: каждый роман писателя рассматривается "изнутри" как самостоятельное художественное целое, и лишь потом исследуется природа его связанности с другими романами и его место в единой художественной структуре метаромана. Сочетание дедуктивного и индуктивного анализа, проведенных автономно друг от друга, представляет, с
нашей точки зрения, принципиально новый методологический подход к творчеству писателя, позволяющий создать о нем максимально емкое, системное и синтетическое знание.
Экзистенциальный метароман Г.Газданова
Художественный мир Гайто Газданова выстраивается в рамках его мировоззренческой экзистенциальной позиции.
Отличительной особенностью философии экзистенциализма, сложившейся в начале XX века, можно считать ее принципиальную направленность на субъективное переживание человеком своего собственного бытия. Потеряв опору во внешнем мире, ощутив его условность, конечность, непредсказуемость и трагизм, личность обращается к поиску онтологического смысла в себе самой, в своей экзистенции. Признавая бессмысленность и абсурдность объективной действительности, человек оказывается в ситуации нравственного выбора, определения своего отношения к внешнему миру и осознает необходимость личностного, творческого, экзистенциального созидания нравственных и духовных категорий, субъективно осознанных и пережитых в сознании, противопоставленных абсурдности и всеобщей относительности бытия. Таким образом, жизнь социальная теряет свое значение, истинным бытием человека признается жизнь его сознания; его субъективное мироощущение является точкой отсчета, универсальные нравственные критерии признаются условными и несущественными, лишь субъективное восприятие становится источником сотворения подлинной, обновленной реальности.
В.В. Заманская в своей монографии6 рассматривает процесс возникновения и формирования экзистенциального сознания как культурного феномена XX века: "Экзистенциальное сознание, отказываясь от инерции жанрового мышления, которая "программировала" модель произведения художника в момент возникновения замысла, отказывается - соответственно - и от традиционных жанровых принципов структурирования произведения. Произведение экзистенциальной ориентации структурирует себя по параметрам метасодержательной категории, а не жанра. Структурообразующие элементы экзистенциального сознания создают специфический стиль, который и проникает, пронизывает, "насыщает" собою традиционно эстетические системы - трансформируя их при этом сущностно"7.
Экзистенциальное сознание, таким образом, рассматривается как метасознание, эстетическая сверхзадача которого - вобрать в себя поток бытия и бытие "человека как такового". Экзистенциальное сознание, превращаясь в субъект и одновременно объект художественного исследования, стремится к познанию изначальных вопросов, "первооснов" мирового устройства. Являя собою философский взгляд на бытие и человека в нем, экзистенциальная традиция возникает в литературе как одно из воплощений философского метажанра.
Экзистенциальное сознание - это магистральная линия русского и европейского мышления XX века. Эта категория принципиально метасодержательна, так как представляет собой универсальную, всеохватную систему, не сводимую ни к одному методу, или стилю, или индивидуальному опыту, но базирующуюся на их принципиальном многообразии. Экзистенциальное сознание появляется как парадигма художественного мышления в момент разлома веков, кризиса. Цель экзистенциального взгляда на мир - познание сущности бытия через психологические первоосновы человека, через пограничную ситуацию, когда человек оказывается лицом к лицу с ужасом бытия, с онтологическими проблемами.
Поэтика экзистенциального метажанра подразумевает отражение предпочтения субъективной, личностной правды - традиционной объективности, философской истины - общественному закону, потока изменений - замкнутости типичности. Экзистенциальное мышление ломает социальную и историческую мотивацию личности. На смену концепции личности, сформированной общественными представлениями, приходит концепция человека "как он есть", аполитичного, с присущей ему духовной самоценностью и независимостью от общественных связей.
Экзистенциальная традиция в литературе формирует особую художественную модель мира, основой которой становится ощущение катастрофы, кризиса, одиночества, существования "на границе" жизни и смерти, бытия и небытия. Жизнь человека представляется как непрерывная цепь испытаний, безысходный ужас бытия. Главная проблема, поднимаемая в контексте экзистенциального сознания, - это проблема жизни и смерти. Новизна ее постановки заключается в том, что она не соприкасается с традиционным вопросом о смысле бытия, так как последний изначально решен негативно: воля бессильна перед лицом смерти. Краеугольной проблемой становится поиск человеком новых пределов, новой опоры внутри самого себя. В иной огласовке, эта проблема получает название проблемы свободы выбора и экзистенциальной ответственности.
Экзистенциальная поэтика инвариантна для всех авторов-носителей экзистенциального типа сознания и включает ряд основных атрибутивных приемов: моделирование экстремальной ситуации на границе жизни-смерти, бытия-небытия, рационального-иррационального; психологический эксперимент; повествование типа потока сознания.
В романах Гайто Газданова присутствуют характерные признаки экзистенциального сознания. Современными исследователями признается решающее для проблематики романов Газданова значение мотивов смерти и абсурда бытия; экзистенциальная сущность творчества писателя, ставшая общеизвестной истиной в газдановедении, позволяет сравнивать его романы с произведениями Кафки и Камю. С другой стороны, манера повествования Газданова - погружение автора в глубины человеческого сознания в различных, в том числе и пограничных его состояниях, интерес автора к иррациональному в жизни человека, к памяти и интуиции - все это дает также повод для проведения параллелей со стилем Пруста и Набокова.
Ранние романы Г.Газданова. Поэтика первого периода творчества
Довоенное творчество Гайто Газданова знаменует собой период формирования художественного мира писателя, отражает поиски формы, которая стала бы наиболее адекватным воплощением нравственно-философских исканий самого автора. Первые четыре романа Газданова, несмотря на различия даже в "настроении" повествования, в равной степени отразили одни и те же мотивы, идеи, очерчивающие круг вопросов, волнующих молодого писателя-эмигранта.
Первый роман Гайто Газданова - "Вечер у Клэр" - стал своеобразным прологом его творчества. Этот роман уникален по своей художественной структуре. Направляющим и организующим центром повествования в "Вечере у Клэр" оказывается рефлексирующее сознание героя-повествователя, пропускающего образы объективной действительности сквозь призму своего личностного восприятия. Традиционный романный сюжет подменяется художественным воспроизведением произвольно-субъективной логики человеческого воспоминания, растворяющего повествование во внутреннем монологе повествователя.
Наиболее последовательный анализ романа "Вечер у Клэр" был предпринят в работе Кима Се Унга "Жанровое своеобразие романов Г. Газданова 1930-х гг.". Исследование особенностей композиции, сюжета и хронотопа позволило ученому прийти к теоретически и практически обоснованному выводу о том, что в романе "Вечер у Клэр" "предметом изображения, фокусом и ракурсом подачи действительности... является жизнь индивидуального сознания"15. В работе отмечается монологичность и антикоммуникативность "слова" героя-повествователя, максимально приближенного автору, подчиненность внешней традиционной фабулы внутреннему подтексту, ассоциативно-лейтмотивной организации повествования, что позволяет говорить о его лиризации.
"Вечер у Клэр" действительно является, образно говоря, "наиболее" лирическим романом Газданова, в том смысле, что его художественная структура наиболее очевидно демонстрирует полное и очевидное совпадение "субъекта" и "объекта" повествования в образе героя-повествователя, которого мы определяем как "персонажное воплощение" лирического героя. Сюжетное повествование совершенно подчинено хаотически (на первый взгляд) причудливому плетению ассоциативных связей лирических настроений и воспоминаний повествователя. Происходящее в объективной реальности есть лишь исходный пункт, толчок к разворачиванию событий "истинной" (субъективной) реальности - внутренней, душевной жизни лирического героя.
События "объективного настоящего" героя-повествователя (встречи с Клэр в Париже, его страсть и претворение надежд) вынесены в самое начало романа и занимают всего несколько страниц. Последующее повествование представляет собой ретроспективу всего жизненного пути героя-эмигранта (роман во многом автобиографичен), - это вызванные душевным, "любовным" потрясением воспоминания повествователя о его жизни в России, о детстве, о семье, об учебе в кадетском корпусе и гимназии, о событиях гражданской войны. При этом повествование отнюдь не следует логике последовательного реалистического воспроизведения "автобиографии". Лишь субъективное, стихийное, вневременное переживание героя - мечта о Клэр - оказывается единственным связующим звеном, мотивом, организующим относительную целостность и последовательность изложения изобразительного материала: встречи с Клэр становятся основными композиционными "вехами" повествования.
Таким образом, в романе "Вечер у Клэр" нам представлены тончайшие грани поэтического мировосприятия. Лирический герой Газданова, воплотившийся в образе повествователя, пытается в "Вечере у Клэр" прочувствовать свое отношение к внешнему миру, определить природу своего отличия от "большинства". Его необыкновенная, возвышенная и бесконечно одухотворенная любовь преображает мир: переживания лирического героя совершенно самоценны, довлеют над конкретными физическими или материальными характеристиками действительности. Те или иные "реальные" стороны, проявления обыденной человеческой жизни оставляют героя равнодушным или, более того, становятся воплощением идеи абсурда и разрушения - как, прежде всего, война. Внешнее действие, таким образом, оказывается лишь отражением настроения лирического героя или тем или иным аргументом, доказательством его представлений о мире как о несовершенном, абсурдном построении. Изображение окружающего мира, прошлой жизни в покинутой навсегда России создают, таким образом, яркую картину тех или иных особенностей психологии, душевной и интеллектуальной жизни, мировосприятия и мироотношения лирического героя. Организующим стержнем бесчисленных описаний внешне бессюжетного повествования становится система лейтмотивов - устойчивых характеристик и образов, перетекающих из одного описания в другое, воссоздающих ассоциативно-интуитивный характер самопознания лирического героя.
Система персонажей в романе "Вечер у Клэр" характеризуется принципиальной бесконфликтностью. Практически всех персонажей романа, за исключением Клэр и самого повествователя, можно считать "эпизодическими", истории их не складываются в законченные сюжеты, они суть описания, составляющие фон, на котором развивается внутренний конфликт повествователя. Даже самые значительные из этих описаний, рассказывающие не только о некоторых жизненных эпизодах того или иного интересного для писателя героя, но и о его существовании в целом - о жизни и смерти (например, повествование о судьбе отца, матери, дяди Виталия и др.) - не содержат каких бы то ни было конфликтов, объективно направляющих изложение событий.
Анализ системы персонажей приводит к обнаружению доминирующего, связанного с большинством героев, мотива смерти (отец, дед, сестры лирического героя, "маленький чиновник" - друг отца, солдаты и офицеры на фронте). Этот мотив определяет основной характер умонастроений лирического героя, трагически переживающего обреченность жизни на умирание, предопределяет его попытки обретения "смысла", противостоящего холоду смерти, одиночества и забвения.
"Внешний" план повествования в "Вечере у Клэр" слишком очевидно несамостоятелен и раздроблен, вследствие чего подробный анализ системы персонажей и сюжета, а также мотивной структуры, с ними связанной (скрупулезно проведенный в уже упомянутой нами работе Кима Се Унга), не представляет большого интереса в рамках настоящей главы, и не позволяет пока вычленить сколько-нибудь значимых противоречий или конфликтов, характеризующих второстепенных героев или объективное "настоящее" лирического героя.
Поздние романы Г.Газданова. Своеобразие поэтики. Преодоление экзистенциального конфликта
Послевоенные романы Гайто Газданова представляются нам своеобразной реакцией, "ответом" на проблемы, поставленные в раннем творчестве писателя. Хотя два романа - "Пилигримы" и "Пробуждение" - написаны в форме повествования от третьего лица и целиком основаны на "французском материале", в то время как остальные три - "Призрак Александра Вольфа", "Возвращение Будды" и последний законченный роман "Эвелина и ее друзья" - от первого лица и преимущественно на русском материале, повествовательная структура всех пяти романов свидетельствует об их внутренней художественной и идеологической общности, о практически в равной степени для них характерном взаимодействии лирического и эпического начал повествования, о единстве мотивного содержания. Роман "Призрак Александра Вольфа" - первый роман, написанный писателем после войны, - был впервые напечатан в "Новом журнале" в 1947-1948 гг. Именно это издание впервые привлекло к имени Газданова интерес со стороны иностранных исследователей и издателей. Впоследствии роман был опубликован на английском (1950 г.), французском (1951 г.), итальянском (1952 г.) и испанском (1955 г.) языках. В рецензиях на роман, с одной стороны, отмечались его новизна и оригинальность, с другой - утверждалось, что художественное творчество Газданова сопоставимо по уровню с творчеством величайших писателей XX века, в частности, А. Камю (отзыв Анни Бриер на французский перевод). В романе "Призрак Александра Вольфа" повествование ведется от первого лица, как в "Вечере у Клэр" и "Ночных дорогах", однако если в этих романах самовыражение лирического героя, воспроизведение течения его внутреннего, субъективного мира, как это уже отмечалось, превалирует над "внешним" сюжетом, подчиняет его себе, становится причиной разрыва традиционных причинно-следственных или хронологических связей тех или иных событий отображаемой действительности, то в "Призраке Александра Вольфа" соотношение внешнего и внутреннего сюжетов меняется. В романе "Призрак Александра Вольфа" композиция развития событий, сюжетное построение выглядит, на первый взгляд, совершенно традиционно. Повествователь излагает события, во-первых, следуя логике их протекания во времени, а во-вторых, четко мотивируя их значимость в развитии действия. В повествования можно легко выявить сюжетные элементы детектива и любовного романа. "Детективная" сторона сюжета достаточно оригинальна, она, скорее, соответствует сюжетной модели, определяемой как "история о тайне"24. Роман начинается с воспоминания главного героя о невольном убийстве, совершенном в далеком прошлом - во время гражданской войны в России. Несмотря на то, что убийство это было вынужденным, оправданным необходимостью самозащиты, мучительность этого воспоминание, сожаление и чувство вины продолжают преследовать повествователя. Предсказание о возможной "роковой" значимости этого трагического эпизода в жизни героя-повествователя становится своеобразной экспозицией действия: "...забыть это я никогда не мог. Много раз ... я видел снова ... лицо, измененное приближением смерти, той самой смерти, которую именно я, секунду тому назад, вызвал из неведомого будущего. В те времена, когда это происходило, мне было шестнадцать лет - и, таким образом, это убийство было началом моей самостоятельной жизни, и я даже не уверен в том, что оно не наложило невольного отпечатка на все, что мне было суждено узнать и увидеть потом" (С. 10)25. Толчком к развитию событий служит странное совпадение: герою-повествователю случайно попадается книга незнакомого ему английского писателя - некоего Александра Вольфа - Til come tomorrow" ("Я приду завтра"). В последнем из трех рассказов этой книги, "Приключение в степи", повествователь обнаруживает детальное описание совершенного им когда-то убийства. Герой убеждается в том, что автор книги и есть жертва его невольного "преступления". Стремление раскрыть тайну Александра Вольфа и становится мотивацией действия, а сама тайна - сюжетообразующим центром: "...я хотел выяснить все это во что бы то ни стало, потому что, в конце концов, я был связан с этим человеком, не зная его совершенно, слишком давно и слишком прочно и воспоминание о нем прошло сквозь всю мою жизнь. По его рассказу к тому же было ясно, что он должен был питать ко мне почти такой же интерес, именно оттого, что "Приключение в степи" имело очень важное значение в его существовании и, наверное, предопределило его судьбу еще в большей степени, чем мое воспоминание о нем предопределило ту исчезающую тень, которая омрачила много лет моей жизни" (С. 13). На сюжет "о тайне" накладывается сюжет "любовный": история знакомства и отношений героя-повествователя с женщиной, "перевернувшей" его внутренний мир. Два сюжета формально разведены в действии, развиваются параллельно и независимо друг от друга. Единственным их семантическим пересечением, помимо образа повествователя, становится атмосфера тайны: любовница повествователя, Елена Николаевна, так же как и Александр Вольф, окружена в глазах героя ореолом загадочности, он стремится раскрыть тайну ее прошлого, предопределившую очевидную для героя "аномалию", трагический диссонанс, разлад в ее душевной жизни. 03 Чередование выделенных сюжетных линий внешне мотивируется хронологически. Встречи с Еленой Николаевной сменяют встречи с Владимиром Петровичем Вознесенским (старым другом Александра Вольфа), благодаря которому герой-повествователь знакомится со своей таинственной "жертвой". Напряжение обоих коллизий нарастает: Елена Николаевна рассказывает герою о своем бывшем любовнике и его одержимостью идеей смерти и его пагубной власти над ней, с другой стороны, повествователь все глубже и глубже проникает в мир Александра Вольфа, в его философию смерти и насилия, близится их окончательное "объяснение". Развязка сводит воедино обе сюжетные линии: герой-повествователь, защищая Елену Николаевну, убивает ее бывшего любовника, которым "неожиданно" оказывается Вольф. Таким образом, композиция оказывается кольцевой: роман начинается и заканчивается убийством Александра Вольфа. Очевидно, что движущим началом в повествовании служат всевозможные "случаи" и "совпадения", что характерно для авантюрного жанра. Нельзя не отметить, что авантюрная природа сюжета находит свое выражение и на лексическом уровне: в повествовании легко обнаруживаются слова, необыкновенно часто повторяющиеся в тексте произведения, доминирующие во всех описаниях - это различные формы эпитетов "неожиданный", "случайный" и "удивительный".
