Содержание к диссертации
Введение.
Глава I. Идиллические мотивы в романе Л. Н. Толстого "Анна
Каренина" 16
Глава И. Эсхатологическая символика в романе Л. Н. Толстого
"Анна Каренина" 65
Глава III. Поэтика финала романа "Анна Каренина" 105
Заключение 135
Список использованной литературы 140
Введение к работе
Неизменно актуальной остается основная проблема человеческого существования - неизбывное присутствие смерти. Жизнь под угрозой смерти и смерть как мера жизни - постоянный предмет художественного осмысления для Толстого.
Существеннейшая толстовская антиномия выражена в вопросе, заданном в "Исповеди" сразу же по окончании работы над "Анной Карениной": "Есть ли в моей жизни такой смысл, который не уничтожался бы неизбежно предстоящей мне смертью?"1 Эта "вечная", старейшая проблема имела для Толстого, как для человека XIX столетия (в котором произошел разрыв религиозных, исторических, семейных связей) особое значение.
Высочайший уровень осмысления проблемы жизни, смерти и бессмертия, волновавшей Л. Н. Толстого, заявлен в трудах русских религиозных мыслителей конца XIX - начала XX века: Н. А. Бердяева , В. В. Вересаева3, К. Леонтьева4, В. Лосского5, В. В. Розанова6, И. Сан-Францисского7 и др.
По глубокому замечанию Роже де Тара, в творениях Толстого дано "не столько исследование человека, сколько творческое вопрошание о смысле жизни"8.
3. Хайнади отмечает, что "вряд ли можно найти мыслителя, который дольше, глубже и многостороннее занимался бы проблемой смерти, чем Лев Толстой"9. По мнению исследователя, автор "Анны Карениной" "ставил своей жизненной целью решить дилемму жизни - смерти". О теме "бытия и небытия"10 как средства структурирования этого романа Толстого пишет Ю. Г. Семикина.
О. В. Сливицкая, вслед за К. Леонтьевым (заявившим: "тот, кто изучает "Анну Каренину", изучает самоё жизнь") видит уникальность романа в том, что произведение "обладает какими-то особыми
качествами, которые способствуют эффекту максимального жизиеподобия. Разумеется, они не сводятся к фотографическому подобию. Можно предположить, что в романе отразились какие-то фундаментальные законы бытия, - законы единые и для автора, и для персонажей, и читателей, благодаря чему все переживают и проживают жизнь, общую для всех и для каждого в отдельности"" (курсив автора. -Ж С).
Необходимо уточнить, что "эффект жизиеподобия", о котором пишет исследователь, - необходимое условие подлинности любого художественного текста, особенность же "Анны Карениной" еще и в грандиозном охвате эстетически высвеченных и оцененных явлений действительности.
Для Толстого же творчество всегда было средством духовной самоидентификации, он не мог писать, если не чувствовал в своей душе "руководителя в хаосе добра и зла" (62; 504), отсюда - напряженная философичность его прозы, что в свою очередь тоже является определяющей чертой русской словесности.
Ю. В. Мамлеев так сказал об этом: "В подтексте классической русской литературы (от Гоголя до Платонова), видимо, лежат глубочайшая метафизика и философия, которые, однако, зашифрованы в виде тончайшего потока образов. В этом смысле русская литература несет в себе философию значительно <...> более глубокую, чем, например, собственно русская философия (от Чаадаева и Успенского и т.д.), - так как образ глубже идеи, и именно образ может лучше всего выразить весь таинственный подтекст русской метафизики" .
Задача исследователя художественного текста состоит в том, чтобы идти вслед за автором, раскрывая законы, по которым "живет" произведение. И для Толстого этот путь - норма, своеобразная этика любого человека, пытающегося толковать текст. Он называл "бессмыслицей" отыскивание отдельных мыслей в художественном
произведении, а единственно правильным подходом к нему считал руководство читателей "в том бесконечном лабиринте сцеплений, в котором и состоит сущность искусства, и к тем законам, которые служат основание этих сцеплений" (62; 269).
Важно отметить, что проблема целостности художественного произведения была поставлена Толстым именно относительно романа "Анна Каренина". Известно, что уже современники недоумевали по поводу композиции романа. В хрестоматийно известном письме автору "неслыханной вещи" (как назвал произведение Ф. М. Достоевский в "Дневнике писателя") один из корреспондентов Толстого, С. А. Рачинский, делясь с ним своими впечатлениями от "Анны Карениной", заявлял: "В нем (романе) нет архитектуры. В нем развиваются рядом, и развиваются великолепно, две темы, ничем не связанные. Как обрадовался я знакомству Левина с Анною Карениной. Согласитесь, что это один из лучших эпизодов романа. Тут представлялся случай связать все нити рассказа и обеспечить за ним целостный финал. Но вы не захотели - Бог с Вами" (62, 378). В ответ на эти замечания Толстой высказал следующее: "Суждение ваше об А. Карениной мне кажется неверно. Я горжусь, напротив, архитектурой - своды сведены так, что нельзя и заметить, где замок. И об этом я более всего старался. Связь постройки сделана не на фабуле и не на отношениях (знакомстве) лиц, а на внутренней связи" (62, 377).
Так где же "замок" романа?
В основе "внутренней связи" романа Л. Н. Толстого "Анна Каренина" - "вопросы жизни и смерти"13 и их художественное воплощение в идиллическом и эсхатологическом планах произведения.
Уже в истории создания романа ощущается интеллектуальная и духовная встревоженность автора основными вопросами бытия.
Известно, что первая мысль о сюжете будущей "Анны Карениной" появилась у Толстого 23-24 февраля 1870 года (что зафиксировано
6 С. А. Толстой в тетради "Мои записи разные для справок"), а чуть раньше, 14 февраля, он оставил в записной книжке такое рассуждение: "Связь мужа с женою не основана на договоре и не на плотском соединении. В плотском соединении есть что-то страшное и кощунственное. В нем нет кощунственного только тогда, когда оно производит плод. Но все-таки оно страшно, так же страшно, как труп. Оно тайна.<...> Кто не слыхал тысяч примеров смертей мужа или жены (живших хорошо) почти в одно время. - Или это нечаянно?" (48, 111).
Тайна супружеских отношений и тайна смерти - проблемное ядро "Анны Карениной".
Раскрыть эту сложную проблему возможно, "вписав" роман Л. Н. Толстого в древнейшую идиллическую традицию, показав при этом напряженное, иногда трагическое единство идиллического и эсхатологического планов романа.
Целью исследования является осмысление духовного и эстетического пути Л. Н. Толстого в 70-е годы XIX в., что предполагает высветить процесс "прорастания" его новых убеждений в романе "Анна Каренина" и обозначить связь их с "поздним" творчеством писателя.
Задачи исследования; 1. Выявить идиллические мотивы, их источники и функции в романе Л. Н. Толстого "Анна Каренина". 2. Описать целостную систему художественных средств, связанных с темой смерти в романе. 3. Рассмотреть поэтику финала, где основные мотивы, образы и символы получают кульминационную наполненность и разрешение. 4. Раскрыть сущность и итоги духовных путей главных героев романа (Анны Карениной и Константина Левина).
Методология и методика исследования. Работа опирается на системный, герменевтический, историко-сопоставительный методы исследования. В диссертации анализируется не сумма отдельных компонентов, а целостность произведения. В центре внимания поэтики -форма и содержание, ее задача - установить связи между разными
уровнями текста. Поэтика - своеобразное ядро, вокруг которого объединены все смыслы и формы текста. По определению М. Я. Полякова, "фундаментальный вопрос семантической поэтики можно сформулировать как проблему интерпретации механизмов, порождающих художественный смысл"14. Вслед за М. Б. Храпченко, мы охарактеризовываем поэтику "как научную дисциплину, изучающую способы и средства художественного претворения, образного раскрытия жизни"15, а также и как совокупность определенных свойств литературы, свойств изобразительно-выразительных.
Герменевтикой, вслед за П. Д. Тищенко, мы называем "особый род интеллектуальной деятельности, в результате которой открытие истины осуществляется путем истолкования знаково-символической формы, прежде всего слова"16.
При этом слово рассматривается "как начало бытия, способ его самоорганизации и выражения".
Рассмотрение поэтики романа Л. Н. Толстого осуществлено в рамках широкого культурного контекста с теоретической опорой на труды М. М. Бахтина. Такой способ проникновения в "целое" произведения необходим для того, чтобы оживить текст, увидеть его уникальность. "В какой мере можно раскрыть или прокомментировать смысл? Только с помощью другого (изоморфного смысла) <...> Всякое понимание есть соотнесение данного текста с другими текстами <...> Текст живет, только соприкасаясь с другим текстом (контекстом). Только в точке этого контакта текстов вспыхивает свет, освещающий и назад и вперед, приобщающий данный текст к диалогу" .
П. М. Бицилли так пишет об этом: "Сопоставляемые <...> художники как бы взаимно освещают друг друга, содействуют тому, чтобы мы могли уловить у каждого из них то "необщее выражение лица", о котором говорил Баратынский, увидеть, какие именно черты составляют это своеобразие их облика"1 .
Необходимо, однако, подчеркнуть, что иногда сопоставления "уводят" от текста, который буквально "тонет" в контексте. Вот как об этом пишет современный исследователь: "слишком серьезный и прямолинейный подход к богатству интертекстуальных связей <...> приводит к идее, что любые сопоставления равно корректны, что всё равно всему, т.е. к безразличию и развоплощению семантических рядов, образов, смыслов, идей". Ученый настаивает на сохранении внутренней целостности и "внутреннем самостоянии поэтического текста"19.
Избежать опасности "избыточного" контекста возможно лишь единственным способом - необходимо медленно и непредвзято читать произведение. Методика медленного чтения - самый надежный путь к "сердцевине целого--любого художественного текста.
Так, В. Н. Топоров поставил себе задачу "вчитывания, правильного понимания <...> и определения того духа, который веет в <,..> произведениях"20 исследуемого автора. "Поабзацный анализ, -продолжает В. Н. Топоров, - обнаруживает высокое искусство, с помощью которого всему тексту задается <...> ритм чередования крупных блоков текста. Этот ритм, накладываясь на содержательную структуру текста, как бы ритмизует само содержание"2'. Внимание к слову, чуткое, бережное с ним обращение убережет от схематизма и частных суждений, и общих выводов.
В нашей работе мы не раз будем обращаться к "поабзацному" анализу текста, в то же время привлекая "мировой контекст". Это позволит по-новому взглянуть на роман Толстого и именно таким образом, как он сам этого хотел — выстраивая "лабиринт сцеплений" образов, мотивов, ситуаций. Из широчайшего контекста, который может быть, в принципе, привлечен (проблема "жизнь - смерть" - ключевая в литературе) мы выбираем лишь то, что имеет прямой или косвенный отклик в романе "Анна Каренина" и помогает прояснить семантику художественных средств этого шедевра.
Актуальность и новизна исследования обеспечиваются выявлением в романе Л. Н. Толстого сложного единства принципиально несовместимых "картин мира" - идиллической и эсхатологической, в основе своей имеющих оппозицию "жизнь - смерть".
Объект исследования - роман "Анна Каренина", подготовительные материалы к нему.
Предмет исследования - идиллические мотивы и эсхатологическая символика в романе "Анна Каренина".
В отечественном литературоведении советского периода (трагично оборвавшем связи с поисками религиозных мыслителей конца XIX -начала XX века) существовали исследования, авторы которых обращали внимание на важность нравственно-философских проблем, заявленных Толстым в его романе. В трудах Б. М. Эйхенбаума, Я. С. Билинкиса, Е. Н. Купреяновой, Г. А. Вялого, А. П. Скафтымова, В. Г. Одинокова, В. Е. Ветловской, Э. Г. Бабаева исследуется тонкий психологизм и философская глубина романа "Анна Каренина".
Б. М. Эйхенбаум выдвинул идею о том, что "персонажи располагаются по своего рода нравственной лестнице: внизу стоят Стива Облонский, Бетси Тверская и пр. - светское дно, обитатели которого не знают никаких нравственных законов; над этим дном поднимаются Анна и Вронский, но они - рабы слепой эгоистической страсти и именно поэтому подлежат нравственному суду; Левин, тоже стоявший на краю пропасти, спасается, потому что живет всей полнотой жизни и стремится к осуществлению нравственного закона" .
Е. Н. Купреянова акцентировала положение о том, что основная нравственно-философская проблема романа - проблема "выбора личности между ее "платоническими" <...> и "неплатоническими" <...> устремлениями"23. Основной путь духовного прозрения Левина исследовательница видит в поиске героем общего блага и способов единения себя с человеческим сообществом вообще, как возможности не
только получить духовное очищение, но и избежать смерти как фактического умирания души. Трагизм Анны Е. Купреянова усматривает в глубоких противоречиях героини прежде всего с самой собой (ведь чистое, духовное начало чрезвычайно сильно в Карениной), а уж затем с устоявшимися общественными взглядами. Эпиграф к роману Е. Купреянова толкует с гуманистических позиций: "Не наказание порока, а его губительное действие на обманутого им человека"24.
Г. А. Бялый своеобразие романа "Анна Каренина" видел в постановке и разрешении автором "коренных вопросов человеческого существования - вопросов жизни и смерти", что сближает роман Толстого с романом Ф. М. Достоевского "Идиот"25.
Необходимо отметить, что при всей очевидности и важности проблемы, заостренной Г. А. Бялым (присутствие "вечных" тем можно обнаружить почти в любом произведении русской литературы), мы обращаем внимание на тот факт, что "вопросы жизни и смерти" стали вопросами экзистенциальными для героев сочинений Л. Толстого и Достоевского. Николай и Константин Левины, Анна Каренина, Ипполит, Настасья Филипповна, Мышкин открывают смысл своего и общего существования через опыт личного соприкосновения со смертью.
Встреча тысячелетий предельно актуализирует проблему соотношения бытия и небытия, заставляя искать все новые ответы на вопросы о сущности жизни перед лицом смерти. Современный автор, обрисовывая облик нынешней, "неопознанной" (как он ее называет) культуры, отмечает, что "исследователи с некоторых пор инстинктивно избегают делать широкие обобщения, <...> узкий горизонт рефлексии, утрата вкуса к большим смыслам бытия <...>" заставляет "отступать на шаг, вспоминая некоторые распространенные мнения и положения той поры, когда в обществе еще царила любовь к широким теоретическим обобщениям"26.
[1
Современное литературоведение, к счастью, не утратило "вкус" к разрешению коренных вопросов человеческого существования, поставленных русской словесностью. Вряд ли будет преувеличением наше утверждение о том, что в современном мире литературоведение -одна из немногих дисциплин, предметом которой является изучение духовного опыта народа. Раскрывая сущность сакрального, метафизического пласта художественных текстов, являющих основы жизни, ученые волей-неволей ставят проблему соотношения, изменения, транс- или деформации бытийных констант людей прошлого и настоящего.
В последние десятилетия концепция истории русской литературы строится—.с учетом многоплановой духовной, отечественной и европейской традиций. В работах И. А. Есаулова, В. А. Котельникова, В. Непомнящего, В. Н. Захарова, Е. Г. Новиковой, Г. Г. Ермиловой, Т. А. Касаткиной, А. Б. Тарасова, С. С. Хоружего, С. С. Аверинцева, П. Е. Кухаркина, Ф. 3. Кануновой, М. М. Дунаева, К. А. Степаняна, И. А. Кирилловой, В. Г. Безносова и др. идейно-эстетическое наследие русских писателей рассматривается в свете христианского идеала.
Интерес литературоведов и культурологов к проблеме соотношения "языка культуры" и "языка Церкви", к сакральным пластам текста, с одной стороны, возродил традиции религиозно-философских концепций конца XIX - начала XX веков, а с другой стороны, обнаружил необходимость поиска новых путей науки о литературе.
Признание учеными творчества как "духовного делания" (заявленное на рубеже веков В. С. Соловьевым, С. Н. Булгаковым, В. В. Розановым, Н. А. Бердяевым), помогает обрести новые перспективы - показать не только эстетический и мировоззренческий, но и духовный путь литературных героев, понять логику религиозных исканий, повлиявших на художественные решения писателей.
В работах последних лет, посвященных "Анне Карениной", выявляются не только и не столько социальные, философско-психологические аспекты толстовского романа, сколько онтологические, духовные. Так, в диссертации А. Г. Гродецкой27 образ Анны сопоставляется с образами кающихся любодеиц древнерусских житий. В статье И. Б. Мардова" по-новому толкуется эпиграф романа. В диссертации А. Б. Тарасова9 рассматривается тема праведничества и праведников в позднем творчестве Л. Н. Толстого. Методологическую базу исследования Ю. Г. Семикиной30, посвященного выявлению танатологических образов и мотивов в творчестве Л. Н. Толстого 1850— 1880-х гг., составляют концепции архетипа смерти в культурологическом и-философско-религиозном аспектах. Статья О. Сливицкой31 посвящена "эффекту жизнеподобия", созданном в "Анне Карениной".
Итак, новые пути современной науки о литературе открывают широкие горизонты для осмысления проблем, связанных с постановкой и разрешением вечных вопросов, заданных Толстым.
Суть нашей концепции в следующем. Толстой, как это ясно из его широкоизвестного письма С. А. Рачинскому, особенно гордился архитектоникой "Анны Карениной": "своды" романа (т.е. сюжетные линии Анны и Левина) сведены так, что не видно, где "замок". Так вот, этот таинственный "замок" замыкает, на наш взгляд, идиллический и эсхатологический планы романа в их сложнейшем взаимоотталкивании и взаимопритяжении, в точке их соприкосновения начинает резонировать вечная толстовская тема - жизни и смерти.
Примечания
1 Толстой Л. Я. Исповедь // Толстой Л. Н. Поли. собр. соч.: В 90 т. М.; Л.,
1928—1957. Т.23. С.16—17. Здесь и далее ссылки на это издание с указанием страниц в скобках в тексте. Первая цифра обозначает том, вторая - страницу.
2 Бердяев Н. А. Ветхий и Новый Завет в религиозном сознании
Л. Толстого // О религии Толстого: Сборник статей. М., 1992. Сб. 2.
С.139—152.
3 Вересаев В. В. Живая жизнь: О Достоевском и Льве Толстом. Аполлон и
Дионис (О Ницше). М., 1991.
4 Леонтьев К. О романах гр. Л. Н. Толстого. М., 1911.
Лосский В. Догматическое богословие // Мистическое богословие. Киев,
1991. Розанов В. В. Темный лик. Христос - судия мира // Религия и культура.
М., 1991. Т.1. И. Сан-Францисский (Шаховской). Революция Толстого // Архиепископ
Иоанн Сан-Францисский. Избранное. Петрозаводск, 1992.
8 Цит. по: Ломунов К. Лев Толстой в современном мире. М., 1975. С.279.
9 Хайнади 3. Мотив смерти в творчестве Льва Толстого // Studia Slavica
Hung. XXIV. 1978. С.20.
10 Семикина Ю. Г. Художественная танатология в творчестве
Л. Н. Толстого 1850—1880-х годов: Образы и мотивы: Автореф. дисс...
канд. филол. наук. Волгоград, 2002. С.4.
11 Сливицкая О. В. Об эффекте жизнеподобия в "Анне Карениной": ритм
композиции // Русская литература. 2002. №2. С.28.
12 Мамлеев Ю. В. Судьба бытия // Московский эзотерический сборник.
М., 1997. С. 16. Ср.: "Произведение что-то говорит человеку, и не
только так, как историку что-то говорит исторический документ, - оно
что-то говорит каждому человеку так, словно обращено прямо к нему
как нечто нынешнее и современное" (Гадамер Г. Г. Эстетика и
герменевтика II Гадамер Г. Г. Актуальность прекрасного. М., 1991. С.262).
13 "Вопросы жизни и смерти" - метафора духовных исканий человека,
предложенная самим Л. Н. Толстым в романе "Анна Каренина". В
четвертой части произведения читаем: "С той минуты, как при виде
любимого умирающего брата Левин в первый раз взглянул на вопросы
жизни и смерти сквозь те новые <...> убеждения, <...> он ужаснулся не
столько смерти, сколько жизни без малейшего знания о том, <...> что
она такое" (19; 367).
14 Поляков М. Я. Вопросы поэтики художественной семантики. М., 1986.
С.7.
15 Храпченко М. Б. Художественное творчество - действительность -
человек. М., 1987. С.350.
16 Тищенко П. Д. Что значит знать? Онтология познавательного акта. М.,
1991. С.60.
17 Бахтин М. М. К методологии гуманитарных наук // Бахтин U. М.
Эстетика словесного творчества. С.382, 387.
18 Бицилли П. М. Возрождение аллегории // Русская литература. 1990. №2.
С.147.
19 Рашковский Е. Б. История и эсхатология в романе Бориса Пастернака
"Доктор Живаго": философский комментарий // Вопросы философии.
2000. №8. С.51.
20 Топоров В. Н. "Бедная Лиза" Карамзина. Опыт прочтения: К
двухсотлетию со дня выхода в свет. М., 1995. С.25.
21 Там же. С.47.
22 Эйхенбаум Б. М. Лев Толстой. Семидесятые годы. Л., 1960. С.173.
23 Купреянова Е. "Война и мир" и "Анна Каренина" Льва Толстого //
История русского романа: В 2 т. М; Л., 1964. Т.2. С.330.
24 Купреянова Е. Н. "Анна Каренина" // История русского романа: В 2 т.
М.; Л., 1964. Т.2. С.331.
25 Вялый Г. А. "Вечные" темы у Достоевского и Л. Толстого ("Идиот" и
"Анна Каренина") // Вялый Г. А. Русский реализм конца XIX века. Л.,
1973. С.58.
26 Неклесса А. Трансмутация истории // Новый мир. 2002. №9. С. 149.
27 Гродецкая А. Г. Древнерусские жития в творчестве Л. Н. Толстого
1870—1890 гг. Дисс... канд. филол. наук. СПб., 1993.
28 Мардов И. Б. Отмщение и воздаяние // Вопросы литературы. 1998. №4.
29 Тарасов А. Б. Праведники и праведничество в позднем творчестве
Л. Н. Толстого. Дисс... канд. филол. наук. М., 1998.
30 Семикина Ю. Г. Указ. соч.
31 Сливицкая О. В. Об эффекте жизнеподобия в "Анне Карениной": ритм
композиции // Русская литература. 2002. №2.
Похожие диссертации на Поэтика романа Л. Н. Толстого "Анна Каренина"
