Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Миф писателя и образ культуры . 23
1.1. «Символистский миф» Д.С. Мережковского. -
1.2. Единый образ культуры в прозе Д.С. Мережковского 57
1.2.1 .Герой и связанный с ним сюжет. 69
1.2.2 Культурный фон. 120
1.2.3.Культурный ландшафт. 196
ГЛАВА II. Образ Атлантиды в прозе Д.С.Мережковского . 243
II.1. Атлантологические источники. -
II.2. Образ Атлантиды в художественной и биографической прозе . 252
II.3. Образ Атлантиды в документальной прозе. 260
ГЛАВА III. Образ Древнего Египта в документальной прозе Д.С.Мережковского . 293
III. 1. Египтологические источники, -
III. 2. Общая характеристика трактатов. 321
III.3. Образ Древнего Египта в трактатах. 331
III.3.1. История Древнего Египта в трактатах. 344
III.3.2. Религия Древнего Египта в трактатах 356
III.3.3. Искусство Древнего Египта в трактатах. 450
III.3.4. Культурный ландшафт Древнего Египта в трактатах. 488
ГЛАВА IV. Образ Древнего Египта в художественной прозе Д.С. Мережковского . 492
IV.1. Общая характеристика романов.
IV.2. Образ Древнего Египта в романах, 505
IV.2.1. История Древнего Египта в романах. 507
IV.2.2 Герои в романах. 523
IV.2.3. Религия Древнего Египта в романах . 551
IV.2. 4. Искусство Древнего Египта в романах. 582
IV.2.5. Культура повседневности Древнего Египта в романах. 622
IV.2.6 Культурный ландшафт Древнего Египта в романах. 643
Заключение 658
Список литературы 667
- Единый образ культуры в прозе Д.С. Мережковского
- Образ Атлантиды в художественной и биографической прозе
- Религия Древнего Египта в трактатах
- Религия Древнего Египта в романах
Введение к работе
Актуальность исследования
Изучение литературных связей, взаимодействий и взаимовосприятий было и остается одним из актуальных направлений литературоведения. В нем существует множество аспектов, проблем, тем исследования. В том числе – и анализ общего образа культуры, воспринимаемой страны, в определенной совокупности ключевых мотивов и мифологем, проявляющихся в литературе.
Для изучения отдельных периодов литературной истории (и творчества отдельных писателей) указанное направление оказывается особенно плодотворным, особым образом актуализируется, приводит к наиболее интересным результатом. В частности, в исследованиях Серебряного века и Русского зарубежья. В означенное время русские литераторы особым образом понимали и представляли образы культур (в данном случае – в общем духе символистской эстетики); в эмиграции, кроме того, они получили возможность увидеть страну «изнутри». А также непосредственно влиться в европейский литературный процесс, завязать новые связи, использовать новые возможности и средства ( прежде всего, обратиться к ранее недоступным источникам информации, материалам). В изображении национальных культур, стран появляются новые краски. Их исследование представляется особенно плодотворным – в рамках общего интереса к литературе указанного периода и ее активного изучения в настоящее время.
Творчество Д.С. Мережковского в этом аспекте приобретает особое значение, становится чуть ли не знаковым. Еще в начале века в глазах современников он выглядел писателем «европейским», отмечалась связь его произведений с литературой Запада (многозначительно название статьи Н.К. Михайловского о Д.С. Мережковском – «Русское отражение французского символизма»). В эмиграции Б.К. Зайцев обобщил: «Мережковский внутренне воспитывался уже и на Европе – в образе ее истинной культуры, - а доморощенности в нем никакой не было». И именно образы культур, в их символике, начиная с самого первого сборника «Вечные спутники» (очерк «Акрополь») удавались ему замечательно. В каждом его романе, трактате или биографии они выписаны с большим мастерством и знанием материала. Тут Мережковский – в своей стихии, здесь его книги обладают действительным художественным воздействием. В.Я. Брюсов некогда писал о культурном строительстве, как главном деле Мережковского, О.Н. Михайлов назвал его «пленником культуры», сразу обозначив особенности творческого акта; на наш взгляд, в этом плену он стал победителем. Равных по уровню, в тому числе и художественному, образцов в «культрологической» прозе начала века и эмиграции – создано не было.
Все это закономерно определило выбор его творчества в качестве объекта исследования, как наиболее яркого и типичного для изучения прозы в избранном ключе. Вместе с тем то, что справедливо по отношению к Мережковскому, относится и ко всей прозе Серебряного века и эмиграции.
Новизна исследования
Уже в советское время, в трудах по теории и истории символизма, творчеству и деятельности Мережковского уделялось достаточно большое внимание. Сам писатель – типичнейший (возможно, что и наитипичнейший) представитель русского символизма. Это неоднократно отмечалось многими исследователями, так, В.В. Полонский пишет о Мережковском: «Его творчество представляется в этом смысле чрезвычайно показательным, поскольку, будучи одним из “отцов-основателей” русского модернизма, он в своей творческой эволюции наиболее последовательно воплощал в жизнь однажды выбранные для себя в качестве путеводных принципы символисткой эстетики». В историях литературы, исследованиях литературного процесса и журналистики начала века, в обобщающих трудах по поэтике символизма анализу его произведений всегда отводилось значительное место. В специальных статьях и книгах, посвященных творчеству писателя, вопросы его поэтики рассматривались и рассматриваются – в трудах О. В. Дефье, Л.А. Колобаевой, О.В. Кулешовой, З.Г. Минц, Д.М. Магомедовой, В.В. Полонского, Л.Н. Флоровой и др.
Исследуется и религиозно-философская система писателя. В историях русской философии практически всегда излагается его доктрина «Третьего Завета»; среди трудов, имеющих «выход» на литературоведение, следует назвать статьи П.П. Гайденко, О Матич, Е.К. Созиной; книги С.П. Бельчевичена, Я.Л. Сарычева, ту же монографию О.В. Кулешовой и др.
Сделаны шаги и в изучении «образов культур» у Мережковского; эта тема, в различных аспектах ее исследования, развивалась постепенно. Начало, закономерным образом, следует искать в изучении межлитературных связей, различных влияний на писателя. Первое обращение к римской культуре ознаменовано исследованием образа Юлиана Отступника – в статьях Д.М. Шарыпкина, Г.М. Фридлендера, Г.Н. Храповицкой. О влиянии немецкой культуры на Мережковского писали М.Ю. Коренева, Э. Клюс, Б. Розенталь. Некоторые аспекты итальянской истории и культуры в рецепции Мережковского обсуждались в статьях Дм. Панченко, Э. Бацарелли, М–Д. Додеро Коста. В.В. Полонский в уже названной книге указывает французские источники биографии «Наполеон». Перу В.Е. Багно принадлежит исследование мифа о Терезе Испанской, в том числе и в «Испанских мистиках», о Мережковском и Г. Гауптмане писал Г.А. Тиме. Преобладание Рима и Италии не случайно – именно эта культура привлекала Мережковского в начале века более всего.
Последнее время ученых интересуют и древнейшие культуры в творчестве писателя, повлиявшие на всю европейскую цивилизацию в целом. Здесь следует указать на кандидатские диссертации Н.В. Кузнецовой, Е.Г. Солнцевой, статью А.В. Лаврова, но прежде всего, на двухтомник Л.Г. Пановой «Русский Египет», одна из подглавок которого посвящена роману Мережковского «Мессия». Весь опыт изучения различных аспектов творчества писателя учитывался в диссертации.
Вместе с тем это действительно первые шаги. В указанных работах – что методологически совершенно верно – образы культур выводятся из общей религиозно-философской концепции писателя. Но большинство из них посвящено не одному Мережковскому. Солнцева анализирует также произведения О. Мандельштама и В. Хлебникова. В фокусе внимания Пановой – М. Кузмин, основные египетские мифологемы рассмотрены для того, чтобы показать их отсутствие у данного автора ( а значит, его новацию в теме). Жанр предисловия ограничивает возможности А.В. Лаврова.
Именно поэтому не определены и не проработаны ключевые источники для Мережковского: Л. Панова называет только А. Вейгалла, Е. Солнцева - Б.Тураева, а в статье об Атлантиде не указывает ни одного атлантологического источника. Акценты сдвинуты, традиция не обозначена. Хотя именно вопрос об источниках, в общем изучении образа культуры, имеет большое значение.
Все это подводит к необходимости серьезного и обобщающего исследования темы, в котором различные аспекты взаимодействия писателя с иной культурой, восприятия и изображения культуры, рассматриваются комплексно, как принципиально важная составляющая часть его мировоззрения и творческого кредо. Настоящая работа написана в русле решения этой задачи.
Объект и предмет исследования
В рамках современного изучения прозы Серебряного века (и ее традиций в русской эмиграции), в связи с актуализацией избранных подходов и аспектов литературоведческого анализа, была выбрана типичная и ключевая фигура Д.С. Мережковского. Его проза, во всей целостности (то есть весь корпус текстов), стала объектом исследования в настоящей диссертации.
Предмет исследования – образы мировой культуры в этой прозе. Содержание и принципы их создания, выведенные в результате общего анализа, иллюстрируются на примере двух культур – Атлантиды и Египта. Как первая ступень к созданию образа, для уяснения смысла некоторых символов и мифологем, анализируется культура легендарная – Атлантида, которую некоторые мыслители считали пра-культурой.
Реальная пра-культура, сыгравшая мировую цивилизационную роль, – Египет. Он выбран по нескольким причинам: и по его значению для всей европейской культуры, и по мощнейшей рецепции в мировой литературе (и литературе русского Серебряного века), которую знал и учитывал писатель. Кроме того, Египет – единственная культура, которую Мережковский подробнейшим образом и исследовал в документальной прозе, выведя основные мифологемы и концепты ( трактат «Тайна Трех»), и изобразил в историческом романе ( «Мессия»), создав именно художественный его образ в беллетристике. Египетская дилогия – последнее обращение Мережковского к жанру исторического романа, его писательские особенности проявились здесь наиболее ярко и выпукло. Созданием образа Египта художественные искания Мережковского завершились.
То есть исследование образа культуры происходит в диссертации «ступенчато»: сначала оно описывается в «теории», а затем иллюстрируется, на примере чистого символа ( Атлантиды), затем реальной культуры в документальной прозе и, наконец, в прозе художественной.
Проблема, цель и задачи исследования
Образ культуры в творчестве Мережковского подчиняется общим законам его поэтики и создается по ее принципам.
Эта поэтика определяется в литературоведении как «генерализующая». То есть произведения Мережковского представляют из себя некий единый текст. Сам писатель говорил о них : «Это – звенья одной цепи, части одного целого. Не ряд книг, а одна, издаваемая только для удобства в нескольких частях. Одна – об одном».
Это единство определяется религиозно-философской системой писателя и выражается в наличии индивидуального символистского мифа (современные литературоведы указывают на существование такого мифа, у художников данного направления).
В мифе можно выделить ключевые мифологемы, они определяют образ культуры у Мережковского и проявляются в изображении героя, культурного фона и ландшафта. В то же время в означенных составляющих задействован и конкретный историко-культурный материал, религиозное и художественное содержание артефактов, реалии изображаемой страны. Учитывается и смысл, который вкладывает в них определенная философская и литературная традиция.
Цель настоящей работы – исследование образа культуры во взаимодействии ключевых мифологем единого символистского мифа Мережковского с реальным историческим, историко-культурным содержанием. Диалектика соединения - заданности мифа и данности истории – является ключевой проблемой диссертации. Для ее решения необходимо показать, как исторический материал проступает сквозь индивидуальный миф, а индивидуальный миф трансформирует исторический материал; так сказать, диалектику в действии. Соотношение «теории» и «практики», идеи и материи, заданности и данности, их взаимодействие приводит к новому результату, созданию текста определенного уровня, качества и особенностей.
Цель диссертации определила ряд задач, которые ставились и решались в ходе работы.
Исходя из означенных тезисов: об индивидуальном символистском мифе и «генерализующей поэтике» писателя, уже обоснованных и доказанных в отечественном литературоведении, – представлялось важным описать универсальный миф Мережковского, выявить его ключевые мифологемы и принципы поэтики, им определяемые.
Затем необходимо было показать, как этот миф проявляется при изображении конкретных культур. Сначала – легендарного культурного пространства Атлантиды. Тут соответствие образов и символов наиболее полное, следует говорить не столько о реальном содержании определенных артефактов, сколько о философской и литературной традиции их толкования. Необходимо было определить и исследовать основные источники, используемые Мережковским, разделить их на «первичные» и «вторичные», уяснить их историю, сопоставить их текст с текстами писателя.
Затем исследование надо было перенести на поле реальной культуры. Здесь миф вычленить сложнее, зато диалектика видна с большей отчетливостью. Надо было сравнить конкретное историческое содержание артефактов со смыслом, который вкладывает в них Мережковский. Поскольку реалии наполнены определенным религиозным и художественным смыслом, определение и исследование источников их описания (а затем - соответствия текста Мережковского означенным источникам) были также важны. Объем работы с источниками оказался значительно больше; она потребовала специальных знаний как в области египетской культуры, так и египтологии, в ее различных отраслях, связанных с изучением истории Древнего Египта, его религии, искусства, культуры повседневности.
В результате анализа взаимодействия «мифа» и «реальности» был сделан вывод о его результате – построении своей модели мира, своего «образа культуры».
Теоретическая и методологическая основы исследования
Проблематика и связанные с ней цели и задачи диссертации определили методы и принципы исследования.
Такие базовые понятия культуры, как миф и мифопоэтика, толкуются в традиции, заложенной в трудах А.Ф. Лосева, Е.М. Мелетинского, В.Н. Топорова, З.Г. Минц. Учитывались и работы культурологов, представителей мифологической школы, в современный Мережковскому период – Дж. Фрейзера, Л. Фробениуса, Дж. Харрисон. При анализе поэтики писателя теоретико-литературоведческой базой являлись фундаментальные исследования Б.В. Томашевского, В.М. Жирмунского, В.Е. Хализева.
Базовая литературоведческая школа, на положения которой мы старались ориентироваться, - сравнительно-историческая, основанная А.Н. Веселовским. Его труды: «Историческая поэтика», «Поэтика сюжетов», отдельные статьи – на многие десятилетия определили вектор развития этой школы (современной компаративистики). Механизмы литературного «диалога», рецепции, воздействия и восприятия, разработанные данной школой; ее важнейшие понятия: «своего» и «чужого», «духа художника», «духа эпохи», – задействованы в настоящей работе. От них происходит представление о «духе культуры», образе культуры, образе страны, исследованием которых занимается современная наука имагология ( от франц. image – образ), ее достижения и методы также использовались в работе.
Среди ученых-современников Мережковского следует выделить Ф.Ф. Зелинского, его культурологические и филологические изыскания. Современное западное литературоведение в рамках избранной темы интересно школой «истории идей» ( работы Ф. Йейтс).
Конкретным примером общего анализа поэтики ( в котором легко выделяется искомый ракурс) послужило исследование А.П. Чудакова «Проблемы поэтики А.П. Чехова». Его методы были опробованы еще ранее, при изучении творчества другого писателя Серебряного века и эмиграции ( И.С. Шмелева). Это структурный анализ.
Таким образом, в работе применялись сравнительно-исторический, структурный и имагологический методы.
Положения, выносимые на защиту
1. В художественном сознании Мережковского, типичного художника-символиста, наличествует индивидуальный миф. Этот миф обуславливается религиозно-философской системой писателя и расчленяется на своеобразную антропологию, отнологию, историософию, христологию и экклезиологию.
2. В свою очередь, миф строит всю художественную систему Мережковского (в том числе и образ культуры), иллюстрирует религиозно-философское содержание произведений, определяет конкретные художественные приемы писателя. Ключевыми мифологемами в этой связи являются: богочеловек и богочеловечество ( апокатастазис, «восстановление всего»), теогамия ( богосупружество). Основные приемы, определяющие своеобразие его писательской манеры: антиномичность, тяготение к синтезу, соответствие ( correspondance), повтор, – также вытекают из этого мифа, они неоднократно описывались в критике и литературоведении.
3. Образ культуры также раскладывается на определенные составляющие, в нем выделяются герои, культурный фон, ландшафт. На уровне каждой из составляющих происходит взаимодействие ключевых мифологем Мережковского с реальным историко-культурным материалом.
4. В изображении легендарного культурного пространства (Атлантиды) миф проявляется наиболее четко. Сама Атлантида является для Мережковского символом; не «корнем» мировой культуры, как у большинства атлантологов, а «производной» от его религиозно-философской системы; через нее проявляются основные мифологемы писателя. При этом Мережковский использует практически все современные ему труды по атлантологии и обращается к основным историческим источникам.
5. В изображении реальной культуры ( Египта) Мережковский сначала в документальной прозе разрабатывает те же культурные мифологемы. Их смысл соотносится с общим мифом, а содержание соответствует конкретному историческому материалу. Здесь Мережковский также пользуется или упоминает практически все основные труды по теории и истории египетской культуры своего времени.
6. Обоснованные и описанные в документальной прозе о Египте мифологемы переходят в художественную прозу, воплощаясь в самой ткани произведения. Их смысл и содержание не меняется.
7. Писатель хорошо знает символистскую традицию изображения Атлантиды и Египта, бытовавшую в русской литературе начала века, и использует ее. В эмиграции он как будто досказал то, что не успели договорить его великие современники Серебряного века, приводя те же мифологемы, наделяя их тем же смыслом и опираясь на те же источники.
8. В художественной прозе Мережковский создает свой образ Древнего Египта, моделирует, но и «оживляет» его. Это происходит в результате диалектического взаимодействия: идеи и материала, «теории» и «практики». Текст ритуализируется, слово становится действием. Таким образом, реализуются некоторые теории символизма; Мережковский находит истоки традиции и в египетской культуре.
Научная новизна и практическая значимость исследования
Научная новизна диссертации состоит в определении содержания «образа культуры», складывающегося в диалектическом взаимодействии мифологем писателя, конкретного историко-культурного материала, с учетом мировой философской и литературной традиции его толкования.
Концептуальная новизна диссертации определяется использованием нескольких методик исследования: сравнительно-исторической, структурной, имагологической. Источниковедческая новизна заключается в определении основных источников для Мережковского – как по истории и теории гностицизма (св. Ириней Лионский, св. Климент Александрийский), так и по анализируемым в диссертации культурам. Для Атлантиды это – И. Донелли, Л. Спенс, Р. Дэвинь (следование Платону исследователями отмечалось). Для Древнего Египта – А. Морэ, Г. Масперо, У. Бадж. Мережковский использовал также и другие источники. Поскольку писатель не всегда указывал их или указывал бегло, мимоходом, сдвигая акценты (в выделении главных и второстепенных), нахождение и анализ потребовал значительного количества времени. Здесь есть и некоторая методологическая новизна – в разделении источников, выявлении «первичных» и «вторичных»; на примере Мережковского все видно особенно наглядно.
Материалы диссертации могут быть использованы самым разнообразным образом. В курсе истории русской литературы ХХ века; в спецкурсах, посвященных прозе Серебряного века (для которого Мережковский, как уже неоднократно отмечалось, фигура весьма типичная) или самого писателя. Затем в курсах истории мировой культуры, в качестве иллюстративного материала. И наконец, при исследовании образов мировой культуры, ключевых мифологем, рецепции одной культуры в другой; механизма создания этих образов.
Найденные в процессе работы источники, сопоставления и отмеченные расхождения должны облегчить работу научных комментаторов – не только текстов Мережковского, но и других авторов Серебряного века, обращавшихся к сходным темам. В отношении Мережковского сделано уже немало – следует отметить комментарии А.Л. Соболева к «Юлиану Отступнику», О.А. Коростелева и А.Н. Николюкина к сборнику эмигрантской публицистики «Царство Антихриста», Е.А. Андрущенко к «Вечным спутникам», «Тайне Запада», «Драматургии» Мережковского. Найденные и проработанные атлантологические и египтологические источники дополнят и обогатят сделанные комментарии и дадут основание для еще не сделанных.
Апробация исследования
Важнейшие положения, доказательства, примеры, выдвинутые и описанные в работе, вошли в специальную монографию «Образы мировой культуры в прозе Д.С. Мережковского». По общей теме исследования написано 76 статей, семь из них опубликовано в изданиях, рекомендованных в списке ВАК.
Опыт нахождения источников и методы работы с ними были опробованы в издании отдельных сочинений писателей русской эмиграции и первого эмигрантского собрания сочинений И.С. Шмелева (1998-2000). Работа по подготовке сборника документов «И.С. Шмелев и О.А. Бредиус-Субботина: роман в письмах» удостоена диплома второй премии конкурса научных работ в области архивоведения, документоведения и археографии за 2003-2004 гг., выданной Федеральным архивным агентством.
Основные положения диссертации и ее подходы излагались в докладах на научных конференциях, посвященных прозе русской эмиграции ( конференции по творчеству И.С. Шмелева, А.И. Куприна, И.А. Бунина), культурологическим проблемами, собственно творчеству Д.С.Мережковского, в 1990–2007 гг.
Также методы и результаты исследования были использованы при чтении курсов в МГЛУ: «Культура Русского зарубежья» ( 2001–2005), «Культурология» (с 2009); при написании программы курса «Культура Русского зарубежья» ( МГЛУ, 2005).
Структура диссертации
Сказанным выше определяется композиция и структура диссертации, которая состоит из введения, 4 глав и заключения – в нем подводятся итоги и формулируется окончательный вывод.
Единый образ культуры в прозе Д.С. Мережковского
Исходя из единого «символистского мифа» Д.С. Мережковского можно говорить и о едином образе мировой культуры в его творчестве. При всем многообразии описываемых стран они несут в себе одни и те же мифологемы, создаются одним и тем же способом, одними и теми же приемами.
Вся мировая цивилизация представлена в книгах Мережковского, в ее истории: от довременного начала в легендарной Атлантиде до последнего времени ( сбывшиеся пророчества о грядущей войне)? и географии: Старый и Новый Свет, а в первом - и Европа, Азия и Африка.
В начале века наиболее подробно описаны две культуры: античная ( роман «Юлиан Отступник», первая треть очерков «Вечные спутники») и русская ( роман «Петр и Алексей», трилогия «Царство Зверя», последняя треть «Вечных спутников»). Культура Ренессанса, изображенная в «Леонардо да Винчи», также связана с античной и является для Мережковского ее расширением: в восприятии Ренессанса выделяются те же темы и мифологемы. Кроме того, Мережковский говорит о семитической и арийской культурах, чуть-чуть - о египетской, о буддизме и Китае, и об отдельных представителях европейских культур: испанской, немецкой, французский, скандинавской, английской - в очерках «Вечные спутники», трактате «Л. Толстой и Достоевский», публицистике.
В эмиграции он идет в глубь веков. Самым подробным образом описан Египет ( трактат «Тайна Трех», роман «Мессия»), достаточно изучен писателем и Вавилон ( «Тайна Трех», роман «Тутанкамон на Крите»), Античность представлена разными периодами - Крито-Эгейи и Греции («Тутанкамон на Крите», трактат «Тайна Запада»), Этрурии («Тайна Запада»), Рима ( биография «Павел. Августин»). Разобраны некоторые вопросы культуры Израиля (трилогия «Иисус Неизвестный»). В периодах Средневековья и Возрождения Мережковского интересуют итальянские государства ( биографии «Св. Франциск Ассизский», «Данте»); в Новое время - европейские: Франция (биографии «Жанна д Арк», «Наполеон», «Паскаль»), Англия (биография «Наполеон»), Германия (биография «Лютер»), Швейцария (биография «Кальвин»), Испания (биографии «Св. Тереза Авильская», «Св. Иоанн Креста»). Отдельно следует выделить культуру легендарную - Атлантиду, доисторическую - Кроманьон и Новый Свет - Древнюю Америку ( все - в «Тайне Запада»). Способы изображения и их изменение Способы описания этих культур, как всегда у Мережковского, двойственны. С одной стороны, писатель в духе традиционного исторического романа воссоздает определенную среду, национальный колорит, этнографические особенности, дух времени, изображаемой эпохи. Он описывает важнейшие исторические события, великих людей -национальных героев и гениев, религию в ее догматах и обрядах, произведения искусства ( архитектуры, скульптуры, живописи, литературы музыки), обычаи и культуру повседневности, ландшафт. Всегда и везде писатель использует большое количество источников, разнообразных материалов по истории изображаемой культуры. Описания здесь -реалистическое. С другой стороны, уже в первом историческом романе «Юлиан Отступник» Мережковский являет себя писателем-символистом, уже здесь начинается складываться символический канон ( окончательно оформившийся во втором романе, «Леонардо да Винчи»), видны черты поэтики символизма. Сами страны и культуры, а не только отдельные герои и артефакты являются определенными символами, мифологемами. Так будет и в дальнейшем творчестве. Содержание, смысл этих символов согласуется и с принятой мировой традицией ( Мережковский в каждом отдельном случае ее знает), и с религиозно-философской системой самого писателя, с его «мифом культуры». В разные периоды творчества Мережковского соотношение «реализма» и «символизма» в изображении культур различно. В исторических романах они соседствуют, реалистические описания дополняются символическим смыслом; страна, культура является и фоном, и архетипом, воплощением определенных мифологем. Уже в одном из первых по времени написания очерков «Вечных спутников» («Кальдерой», 1891) Мережковский декларирует некоторые постулаты символизма. В трактатах страны и культуры - практически чистые символы, смысл их расшифровывается здесь в прямом соответствии с религиозно-философской системой писателя, общим «символистским мифом». В биографиях они даны только в своеобразных «апокрифах» ( обозначение, принятое Мережковским для беллетризированных отрывков в трактате «Иисус Неизвестный»), которые служат как бы цветными иллюстрациями, своего рода вклейками, художественными описаниями в основном документальном повествовании. Здесь они описаны, по большей части, реалистически. Ключевые символы и их вариации Смысл образа каждой культуры прямо согласуется с основной мифологемой Мережковского - богочеловечеством. Это Царство Божие на земле, земной рай, который, в духе общей амбивалентности писателя, может обернуться бесочеловечеством, адом. Таким образом описана Атлантида: «Атлантида — рай на земле» (3 , 257), «Раем земным была и Атлантида, Остров Блаженных» (3 , 368). Но она же и - «великая "культура демонов", символ бесочеловечества. Египет: «Египет, плод земли небесно-сладостный» (3 , 45), «След рая — на лицах египтян». (3 , 52), «влажная, как бы сквозь слезы радости, улыбка —- на всем египетском. Ни плача, ни смеха, а только улыбка — след рая»(3 , 58). И здесь же - «Всесмерть», дурная бесконечность.
Вавилон: «Именно здесь, в Месопотамии, был древле сад Господень, рай земной, Gan-Eden. "Насадил Господь Бог рай в Эдеме, на востоке" (Быт. II, 8)» (3 , 167); цель Вавилона - «мир Божий, царство Божие на земле» (3 , 141). «Вавилон-родина бесов, но и ангелов тоже» (3 , 154). «Такова молитва царя Навуходоносора. Так же как во дни царя Гудэа, здесь объявляется мир Божий, царство Божие на земле» (3 , 141). И здесь же -человекобожество, «путь войны». С ассирийской культурой связывается появление боевого коня и индо-германского племени: «От Вавилона к Ассирии, от Ассирии к Риму, от Рима к нам - пламя войны разгорается» (3 , 144).
Рим: «Слава в вышних Богу и на земле мир, - ангелы поют на небесах в Золотой Век мира - век Августа» (1 , 128). В век Антошшов казалось, что наступило или наступит «под сенью вечного Рима, вечного мира, pax romana, царство Божие на земле»(3 , 584). В «Иисусе Неизвестном» Мережковский также вспоминает золотой век Августа - «Церковь Вселенскую мог основать Петр только здесь, в Риме, потому что "Рим" значит "мир", "вселенная"; и только отсюда, из "Римского мира", pax Romana, мог быть проповедан "мир Божий", pax Dei» (1 , 128). Но Рим также является и отрицательным символом, при описании Пилата, например, Мережковский подчеркивает в нем римскую скуку (1 , 553), а скука для писателя - атрибут дьявола, бесочеловечества.
Образ Атлантиды в художественной и биографической прозе
Исходя из единого «символистского мифа» Д.С. Мережковского можно говорить и о едином образе мировой культуры в его творчестве. При всем многообразии описываемых стран они несут в себе одни и те же мифологемы, создаются одним и тем же способом, одними и теми же приемами.
Вся мировая цивилизация представлена в книгах Мережковского, в ее истории: от довременного начала в легендарной Атлантиде до последнего времени ( сбывшиеся пророчества о грядущей войне)? и географии: Старый и Новый Свет, а в первом - и Европа, Азия и Африка.
В начале века наиболее подробно описаны две культуры: античная ( роман «Юлиан Отступник», первая треть очерков «Вечные спутники») и русская ( роман «Петр и Алексей», трилогия «Царство Зверя», последняя треть «Вечных спутников»). Культура Ренессанса, изображенная в «Леонардо да Винчи», также связана с античной и является для Мережковского ее расширением: в восприятии Ренессанса выделяются те же темы и мифологемы. Кроме того, Мережковский говорит о семитической и арийской культурах, чуть-чуть - о египетской, о буддизме и Китае, и об отдельных представителях европейских культур: испанской, немецкой, французский, скандинавской, английской - в очерках «Вечные спутники», трактате «Л. Толстой и Достоевский», публицистике.
В эмиграции он идет в глубь веков. Самым подробным образом описан Египет ( трактат «Тайна Трех», роман «Мессия»), достаточно изучен писателем и Вавилон ( «Тайна Трех», роман «Тутанкамон на Крите»), Античность представлена разными периодами - Крито-Эгейи и Греции («Тутанкамон на Крите», трактат «Тайна Запада»), Этрурии («Тайна Запада»), Рима ( биография «Павел. Августин»). Разобраны некоторые вопросы культуры Израиля (трилогия «Иисус Неизвестный»). В периодах Средневековья и Возрождения Мережковского интересуют итальянские государства ( биографии «Св. Франциск Ассизский», «Данте»); в Новое время - европейские: Франция (биографии «Жанна д Арк», «Наполеон», «Паскаль»), Англия (биография «Наполеон»), Германия (биография «Лютер»), Швейцария (биография «Кальвин»), Испания (биографии «Св. Тереза Авильская», «Св. Иоанн Креста»).
Отдельно следует выделить культуру легендарную - Атлантиду, доисторическую - Кроманьон и Новый Свет - Древнюю Америку ( все - в «Тайне Запада»).
Способы описания этих культур, как всегда у Мережковского, двойственны. С одной стороны, писатель в духе традиционного исторического романа воссоздает определенную среду, национальный колорит, этнографические особенности, дух времени, изображаемой эпохи. Он описывает важнейшие исторические события, великих людей -национальных героев и гениев, религию в ее догматах и обрядах, произведения искусства ( архитектуры, скульптуры, живописи, литературы музыки), обычаи и культуру повседневности, ландшафт. Всегда и везде писатель использует большое количество источников, разнообразных материалов по истории изображаемой культуры. Описания здесь -реалистическое.
С другой стороны, уже в первом историческом романе «Юлиан Отступник» Мережковский являет себя писателем-символистом, уже здесь начинается складываться символический канон ( окончательно оформившийся во втором романе, «Леонардо да Винчи»), видны черты поэтики символизма. Сами страны и культуры, а не только отдельные герои и артефакты являются определенными символами, мифологемами. Так будет и в дальнейшем творчестве. Содержание, смысл этих символов согласуется и с принятой мировой традицией ( Мережковский в каждом отдельном случае ее знает), и с религиозно-философской системой самого писателя, с его «мифом культуры».
В разные периоды творчества Мережковского соотношение «реализма» и «символизма» в изображении культур различно.
В исторических романах они соседствуют, реалистические описания дополняются символическим смыслом; страна, культура является и фоном, и архетипом, воплощением определенных мифологем. Уже в одном из первых по времени написания очерков «Вечных спутников» («Кальдерой», 1891) Мережковский декларирует некоторые постулаты символизма.
В трактатах страны и культуры - практически чистые символы, смысл их расшифровывается здесь в прямом соответствии с религиозно-философской системой писателя, общим «символистским мифом».
В биографиях они даны только в своеобразных «апокрифах» ( обозначение, принятое Мережковским для беллетризированных отрывков в трактате «Иисус Неизвестный»), которые служат как бы цветными иллюстрациями, своего рода вклейками, художественными описаниями в основном документальном повествовании. Здесь они описаны, по большей части, реалистически.
Смысл образа каждой культуры прямо согласуется с основной мифологемой Мережковского - богочеловечеством. Это Царство Божие на земле, земной рай, который, в духе общей амбивалентности писателя, может обернуться бесочеловечеством, адом. Таким образом описана Атлантида: «Атлантида — рай на земле» (3 , 257), «Раем земным была и Атлантида, Остров Блаженных» (3 , 368). Но она же и - «великая "культура демонов", символ бесочеловечества.
Египет: «Египет, плод земли небесно-сладостный» (3 , 45), «След рая — на лицах египтян». (3 , 52), «влажная, как бы сквозь слезы радости, улыбка —- на всем египетском. Ни плача, ни смеха, а только улыбка — след рая»(3 , 58). И здесь же - «Всесмерть», дурная бесконечность.
Вавилон: «Именно здесь, в Месопотамии, был древле сад Господень, рай земной, Gan-Eden. "Насадил Господь Бог рай в Эдеме, на востоке" (Быт. II, 8)» (3 , 167); цель Вавилона - «мир Божий, царство Божие на земле» (3 , 141). «Вавилон-родина бесов, но и ангелов тоже» (3 , 154). «Такова молитва царя Навуходоносора. Так же как во дни царя Гудэа, здесь объявляется мир Божий, царство Божие на земле» (3 , 141). И здесь же -человекобожество, «путь войны». С ассирийской культурой связывается появление боевого коня и индо-германского племени: «От Вавилона к Ассирии, от Ассирии к Риму, от Рима к нам - пламя войны разгорается» (3 , 144).
Рим: «Слава в вышних Богу и на земле мир, - ангелы поют на небесах в Золотой Век мира - век Августа» (1 , 128). В век Антошшов казалось, что наступило или наступит «под сенью вечного Рима, вечного мира, pax romana, царство Божие на земле»(3 , 584). В «Иисусе Неизвестном» Мережковский также вспоминает золотой век Августа - «Церковь Вселенскую мог основать Петр только здесь, в Риме, потому что "Рим" значит "мир", "вселенная"; и только отсюда, из "Римского мира", pax Romana, мог быть проповедан "мир Божий", pax Dei» (1 , 128). Но Рим также является и отрицательным символом, при описании Пилата, например, Мережковский подчеркивает в нем римскую скуку (1 , 553), а скука для писателя - атрибут дьявола, бесочеловечества.
Религия Древнего Египта в трактатах
Именно религия интересует Мережковского в Египте более всего. Она является для писателя главной характеристикой его культуры и знаменует его вклад в мировую цивилизацию. «Каждый народ велик тем, что находит. Что нашел Египет? Бога» (3 , 44). Египет «боголюбив» (3 , 47), «здесь, в Египте, — Бог, сила святая, магия белая» (3 , 64). И - образно: «Весь Египет - путь к Господу. Землю вспахал для сева Господня египетский плуг. ТишинаЕгипта - тишина ожидания» (3 , 129).
В доказательство Мережковский ссылается на древние источники: «"Египтяне — благочестивейшие люди", — свидетельствует Геродот. "Почти весь мир научили они поклоняться богам, и мы знаем, что боги обитали и доныне обитают в Египте", — говорит один язычник-эллинист IV века по Р. X. "Наша земля — всего мира святилище", — говорит Гермес Трисмегист»(3 , 44); египтяне « "самые мудрые из людей" (по Геродоту)»(3 , 44); «египтяне "сотворили больше чудес, чем все прочие люди" (Геродот)» (3 , 45); «"Египтяне первые научили людей тому, что душа человека бессмертна" (Геродот. II, 123)» (3 , 86).
В современном переводе у Геродота это звучит следующим образом. И. 37: «Египтяне - самые богобоязненные люди из всех»1; 11.65: «Религиозные же обряды египтяне вообще строго соблюдают» ; И. 123: «Египтяне также первыми стали учить о бессмертии человеческой души»3. У А. Морэ, без указания на Геродота, та же цитата дана так: « в среде египтян, "самых религиозных из всех людей"» .
О том же писал и К.Бальмонт: «Египетский народ был одним из самых религиозных народов, когда-либо существовавших на земле (...)» , но Мережковский предпочитает вспомнить Розанова: «"Святой Египет"-родина Бога, Божья земля. "Столпы религии сложены были в Египте: это выше, вечнее пирамид" (В. Розанов)» (3 , 44). Сходство с Розановым - и в том, что Мережковский настаивает на глубинном понимании, постижении, данеє вере в доктрины египтян: « чужую веру не может понять тот, кто сам не верит» (3 , 11),
Египтологи разбирали как общие вопросы религии, так и отдельные культы. Начать следует с первых. Прежде всего, обсуждалась неизменность верований египтян. «Старая школа с де Руже, Пиеррэ, Бругшем и отчасти Лепаж-Ренуфом во главе решает этот вопрос в утвердительном смысле (...) Наоборот , Масперо в своих позднейших работах, Пичманн, Эд. Мейер, Тиле и в особенном смысле Либлейн утверждают, что в религии Египта существовало развитие»2.
Масперо писал о развитии теологии, становлении единой богословской системы, постепенно вырабатываемой жрецами. Так же как и Э.Мейер, он говорил о необходимости разграничения народных верований и теологии. М. Мюллер указывал: « Чем старше тексты, тем грубее и примитивнее религиозные взгляды, которые они излагают. Все пантеистические и предположительно монотеистические отрывки представляют только развитие египетской мысли в сравнительно поздний период»"5. А. Морэ прослеживал развитие религии именно от магии, тотемизма, эвмеризма - до культа Изиды в эпоху Птолемеев ( другое дело, что мистицизм казался ему чуть ли не завершающей фазой, вершиной религии). История Египта рассматривается в фокусе истории его религии. Именно из религиозных представлений египтян выводится возникновение обрядов и обычаев, искусства.
Сейчас религия, безусловно, изучается в своем развитии. Как указывал Б. А. Тураев: «египетская религия должна быть рассматриваема и в географической, и в этнографической, и в исторической, и в бытовой перспективе» . Для Мережковского же египетская религия - нечто неизменяемое, что согласуется с его тезисом о «вечности», «неподвижности» Египта.
Суть религии определялась по-разному - «как монотеизм, пантеизм, генотеизм, солнечный культ, поклонение природе, анимизм или, наконец, фетишизм»2. Воспользуемся обобщением различных позиций: «Шамполион считал ее "чистым монотеизмом, который внешне проявлял себя как символический политеизм"» . «Школа французских египтологов, Ж.Ж. Шампольона-Фиджеака, Э.де Руже и П. Пьеррета, пыталась определить религию фараонов как своего рода монотеизм, выводя это умозаключение , как ни странно, из таких эпитетов, как "Великий", "Единственный" или "Вечный", хотя даже эти титулы давали множеству различных богов. По их мысли, чистый монотеизм скрывался под внешними проявлениями символического политеизма, который имел в своей основе веру, что все многочисленные боги в реальности были только различными выражениями одного и того же высшего существа»4. «Масперо признавал, что египтяне применяли эпитет "один" и "единственный" к нескольким богам, даже когда бог ассоциировался с богиней и сыном, но, шла ли речь о единственном боге Амоне, или единственном боге Птахе, или о единственном боге Осирисе, он был вполне определенным существом (...) Концепция его единства является настолько же географической и политической, насколько религиозной»5.
Лепсиус трактовал египетскую религию как «вырождение солнечного монотеизма или генотеизма ( поклонения одному богу при признании существования многих божеств)»1. Политеизм и пантеизм предлагался в качестве основы также достаточно рано. «Тиле думал, что сначала египетская религия была политеистической и впоследствии развивалась в двух противоположных направлениях; в одном направлении божества множились, в другом, наоборот, сближались»2. Ле Паж Ренаф подчеркивал космизм пантеона, Г. Бругш считал, что религия была изначально пантеистической. «Нэвиль рассматривал египетскую религию как "религию природы, склонную к пантеизму"»3.
Анимизм и фетишизм египетской религии провозгласил Р. Пичман, сравнив ее в 1878 г. с примитивными религиями Центральной Африки: «Пичманн своей работой указал новые пути, и развитые им идеи оказались для науки весьма плодотворными. Он взял за исходный пункт старинное воззрение де Бросса, который сравнивал фетишизм африканских народов с почитанием животных у египтян; магический характер египетской религии он выдвинул на первый план и одновременно указал, какое фундаментальное значение имеют местные культы для понимания религии и ее развития. С ним сходятся в общих чертах Масперо, Эд. Мейер, Эрман и Видеманн»4. М. Мюллер, на материале египетской мифологии, последовательно доказывает, что основой египетской религии является анимизм. При этом, Г. Масперо и Р. Пичманн писали о фетишистском характере египетских представлений о животных, М. Миллер - о тотемизме в этих представлениях.
Религия Древнего Египта в романах
В «Тайне Трех» Мережковский описал традиционную религию и культуру Египта, всего несколько раз упомянув фараона Аменхотепа IV. В «Мессии» же именно реформация фараона рассматривается подробным образом - на фоне старой религиозной доктрины. Но дело не только в фоне. Роман начинается с изложения фиванского культа (Амона), с которым борется Ахенатон, о новом (Атона) говорится позднее. И главное, как уже отмечалось, - не политическая подоплека борьбы, а религиозный смысл происходящего ( разумеется, такой, каким его хочет представить Мережковский). Религия старая (Амона) и новая (Атона) - противоположно-подобны. В этом противоположно-подобии, как в двоящейся истине, и запутывается Эхнатон.
Поскольку религия Атона трактуется как первая попытка единобожия, то и религия Амона должна предстать похожим образом, как монотеистическая. В предыдущей главе подробно разобрана концепция религиозного единства Египта, указаны ее источники для Мережковского -прежде всего, работы Г. Масперо. В романе писатель просто проиллюстрировал теорию, а затем сказал и о тождестве Амона и Атона: «все боги - члены Единого (...) Амон и Атон - один бог. Лик Солнца видимый -Атон, сокровенный - Амон, но Солнце одно, один бог» (164) и о двойственности - царь «знает, что Бог - свет, а что свет и мрак вместе, не знает»(185). В конце жизни, в бреду, Ахенатон приходит к мысли о единстве: «Атон - Амон, Атон - Амон, Атон - Амон! — затвердил однажды, как будто нарочно соединяя эти два слова в одно: чтобы разделить их, отдал всю жизнь, и вот, может быть, понял, что разделять их не стоило» ( 362 363).
Приводятся эпитеты Амона: «ночное Солнце, бог сокровенный» (211), « черный, теплый, солнечный мрак» (211/ О ночном солнце в религии египтян пишет А. Видеман, подробно пересказывая Книгу Ам Дуат ( «В этих текстах было двенадцать частей Дуата, и путешествие солнца ночью по каждой из них занимало один час»1), и М. Мюллер, указывающий на «позднюю дифференциацию солнца: «утром его называют Гором (или Har-akhti , "Гор Горизонта"), в полдень - Ра ( его обычное имя) и ближе к вечера Атум (у) (...) умирающее солнце вечера и умершее солнце ночи идентифицировали с Осирисом»". «Сокровенность» египетских божеств утверждается в «Книге Мертвых»: «Я есть бог Атум (...) Я тот, чье имя сокрыто от посторонних и чье жилище священно на миллионы лет»3. Таким образом, Мережковский приписывает Амону свойства Атума; но на возможность их отождествления указывает и А. Вейгалл: «Вскоре имя Атона, полностью вытеснившее имя Атума, стало упоминаться достаточно часто и в Фивах, и в других местах» .
Цитируются гимны Амона, практически совпадающие с текстами, приведенными в «Тайне Трех» (источники и рецепция указаны в предыдущей главе). «Слава Тебе, во мраке живущий, Амон - Сокровенный, Владыка безмолвных, Заступник смиренных, Спаситель низверженных в ад! Когда вопиют они: "Господи!" -Ты приходишь к ним издали И говоришь: "Я здесь!"» (185). «Тут же иероглифы славили Полночное Солнце, Амона Сокровенного: Когда за край неба нисходишь ты, самый тайный из тайных богов, то сущим в смерти свет несешь, и, прославляя тебя из гробов своих, воздевают усопшие длани свои, веселятся под землею сущие!» ( 210), «Слава Амону Всевышнему, Слава Хонзу, Сыну Амонову! Пойте им в высоту небес, Пойте им в широту земли, Возвещайте славу их! Скажите; "Бойтесь Господа!" Скажите в роды родов, Великому и малому, Всей твари дышащей, Рыбам в воде и птицам в воздухе, Скажите знающим и незнающим: "Бойтесь Господа!"»(205). «Слава тебе, Милосердный, Владыка безмолвных, Заступник смиренных, Спаситель низверженных в ад! Когда вопиют они: "Господи!" -Ты приходишь к ним издали И говоришь: "Я здесь!"» (206). «Горе врагам твоим, Господи! Тьмою покрыто жилище их, - Вся же земля во свете твоем; Меркнет солнце тебя ненавидящих, И восходит солнце любящих!» ( 207). Обряды культа Амона практически не описаны. Показано только торжественное шествие в честь бога во время бунта в Фивах: «Впереди -ливийские наемники; за ними - опахалоносцы, каднлоносцы; потом -хоремхэбы - жрецы-заклинатели; и, наконец, двадцать четыре старших жреца-нетератефа, по двенадцати в ряд, с бритыми головами, в леопардовых шкурах через плечо, в белых, широких, туго накрахмаленных, как бы женских, юбках, несли на двух шестах божий ковчег - Узерхет, ладыо акацийного дерева, с льняными парусами-завесами, скрывавшими маленькое, в локоть, изваяньице бога Амона. Тень его сквозила сквозь тонкую ткань в трепетном свете факелов; но и на тень бога люди не смели взглянуть: увидеть - умереть»(205). При передаче титула, положив руки на голову Мерире, Птамоз говорит: «Дух мой на тебе да будет, сын мой, и дух Сокровенного!» (295). Мерира затем так же коронует Тутанкамона: «Неферхепера, царский ризничий, подал Мерире золотую солнечную змейку, Уту. - Властью, данной мне от Бога, венчаю тебя царем всей земли! - произнес Мерира, возлагая змейку на голову Туты. - Царь да живет! - воскликнули все, падая ниц»(299).
Самым подробным образом в «Мессии» изложено учение Ахенатоиа. Единство египетского язычества и христианства, которое в «Тайне Трех» провозглашалось с помощью мифологемы умирающего-воскресающего бога, здесь доказывается через толкование новой религии как монотеистической и всемирной, к которой восходят остальные, в том числе и еврейская ( что выражено в рассуждениях Иссахара о Мессии ). В «Тутанкамоне на Крите» говорится о происхождении Атона: «Адун-Атон - один и тот же бог, у нас и у вас» ( 64), «Таммуз, Озирис, Аттис, Адон ханаанский и ваш Адун и наш Загрей-Дионис, - все боги умирают? - Все, или Один во всех» (4, 306).
Как указывает Л. Панова, первоначально европейские ученые считали религию Ахенатона монотеистической, связывая ее с библейским монотеизмом. Еще Шампольон указывал на преемственность иудаизма от египетской религии1. А. Вейгалл проводил параллели между атонизмом Ахенатона, иудаизмом и христианством: «В учении Христа прослеживается более очевидное сходство с культом Атона, нежели с той верой, которую проповедовали Авраам, Исаак и Иаков», «Некоторые надписи позволяют усмотреть сходство между четвертым пунктом христианского Символа веры и учением Эхнатона о том, что после смерти тело снова сможет обрасти плоть, кости и все прочее, что свойственно совершенной природе человека»".
