Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Ранние рассказы и повести Л. Бородина второй половины 1960 - 1970-х годов: в поиске вариантов 35
1.1. Дебютные рассказы Л. Бородина конца 1960-х годов: «Романтик», «Санька», «Третий звонок» 35
1.2. Вариантность как способ поиска правды жизни: рассказ «Вариант» в контексте ранних повестей Л. Бородина 51
1.3. «Третья правда» Л. Бородина: полифония голосов 69
ГЛАВА 2. Проза Л. Бородина 1980-начала 1990-х годов: «я пытаюсь нащупать в себе состояние перехода...» 103
2.1. Повесть «Расставание»: «расширение души, стремящейся к Богу...» 104
2.2. Повесть «Ловушка для Адама»: «подвиг духовного перерождения» человека 120
ГЛАВА 3. Проза Л. Бородина 1993 - 2000-х годов: «соотношение личной воли и воли обстоятельств» 173
3.1. Роман «Трики, или Хроника злобы дней»: художественное постижение логики исторических событий осени 1993-г. 178
3.2. «Ушёл отряд» Л. Бородина - повесть «про жизнь даже на войне» 196
Заключение 208
Библиография 213
- Дебютные рассказы Л. Бородина конца 1960-х годов: «Романтик», «Санька», «Третий звонок»
- Повесть «Расставание»: «расширение души, стремящейся к Богу...»
- Повесть «Ловушка для Адама»: «подвиг духовного перерождения» человека
- Роман «Трики, или Хроника злобы дней»: художественное постижение логики исторических событий осени 1993-г.
Введение к работе
Леонид Иванович Бородин (род. 1938 г.) - активный участник современного литературного процесса: прозаик, поэт, публицист, историк, педагог, с 1992 года - редактор журнала «Москва», член Общественной палаты РФ (с 2006 г.). Он лауреат многих международных и российских премий: «Премии Свободы» французского ПЕН-клуба (за книгу «Повесть странного времени», 1983), «Гринзаме Кавур» (за повесть «Расставание», 1987), премий журналов «Юность», «Наш современник», «Роман-газета», правительства г. Москвы (1993). В 2003 году был награжден орденом Преподобного Сергия Радонежского, литературной премией имени Александра Невского «России верные сыны» (за книгу «Без выбора») и др.
Художественный талант Л. Бородина высоко оценен современными писателями и поэтами, такими, как А. Солженицын, Г. Владимов, В. Распутин, Б. Ахмадуллина, 10. Кублановский.
Известен самый первый отклик А. Солженицына на повести Л. Бородина в письме издателям журнала «Слово»: «<...> Мне очень нравится его творческая манера, байкальская сказка - прелесть, очень удачное «Расставание», да и вообще крепко пишет - и с надеждой жду от него дальнейшего...»1. Историческая повесть Л. Бородина «Царица смуты» (1996) стала одним из «экспонатов» «Литературной коллекции»: «Царица смуты», - пишет А. Солженицын, - ярчайшая историческая повесть в современной русской литературе»2. Л. Бородин высоко ценит высказанные Солженицыным замечания: «... более строгого, и более кропотливого обзора,
1 Цит. по: Бондаренко В. Дети 1937 года/ В. Бондаренко. М.: ИТРК, 2001. С. 498-499.
2 Солженицын А. Леонид Бородин - "Царица смуты": Из "Литературной коллекции" / А. Солженицын //
Новый мир. 2004. № 6. С. 158.
скажу вам, я не встречал в своей жизни... » . Главной оценкой творчества Л. Бородина можно считать именную премию А. Солженицына в 2002 году «за творчество, в котором испытания российской жизни переданы с редкой нравственной чистотой и чувством трагизма; за последовательное мужество в поисках правды»4.
Личность и творчество Л. Бородина стали объектами научного интереса историков (Н. Митрохин, А. Даниэль, А. Вдовин)5, лингвистов (О. Луковникова, Р. Лифшиц)6, привлекли внимание многих литераторов (Ю. Даниэль, Г. Кузьмин и др.)7, художников (И. Глазунов, 10. Иванов,
Г. Новожилов и др.) , кинематографистов (В. Ильенко, В. Криштофич, В. Новиков)9. Круг же филологов - исследователей художественной прозы писателя - до сих пор, к сожалению, невелик.
3 Бородин Л. «Нам не место на ярмарке тщеславия». (Беседу вел Г. Красников) / Г. Красников // Библиотека.
1997. № 9. С. 94. Также см.: Бородин Л. Солженицын-читатель / Л. Бородин // Между двумя юбилеями 1998-
2003: Писатели, критики, литературоведы о творчестве А.И. Солженицына. Альманах / Сост. : Н.А. Струве,
В.А. Москвин. М.: Русский путь, 2005. С. 349-351.
4 Новые лауреаты премии Александра Солженицына//Литературная газета. 2002. 6-12 марта. № 9. С. 1.
5 Митрохин Н. А. Русская партия: Движение русских националистов в СССР 1953-1985 годы / Н.А.
Митрохин. М.: Новое литературное обозрение, 2003; Даниэль А., Митрохин Н. Диссидентские корни "новой
русской правой" // Нужен ли Гитлер России? : Сб. статей / А. Даниэль, Н. Митрохин. М.: ПИК, 1996. С. 13 -
20; Вдовин А. Политика по укреплению новой исторической общности в годы «развитого социализма»
[Электронный ресурс] / А. Вдовин. Режим доступа : . Загл. с экрана.
6 Луковникова О. Объяснение в научной и эстетической сферах функционирования языка. Автореферат
кандидатской диссертации / О. Луковникова. Пермь, 2006; Лифшиц Р. Языковая картина мира в романе Л.
Бородина «Ловушка для Адама» [Электронный ресурс] / Р. Лифшиц. Режим доступа :
. Загл. с экрана.
7 Кузьмин Г. Безвестные апостолы Христа: [Посвящается Л. Бородину] / Г. Кузьмин //Литературная Россия.
1991. № 9. С. 2; В повести Ю. Даниэля «Свободная охота» Л. Бородин является прототипом одного из
героев (См.: Даниэль Ю. Говорит Москва: Проза, поэзия, переводы / Ю. Даниэль. М.: Моск. рабочий, 1991.
318 с).
8 См. портрет Л. Бородина у И. Глазунова, Ю. Иванова в кн.: Бородин Л. Без выбора: Автобиографическое
повествование / Л. Бородин. М.: Молодая гвардия, 2003; Даниэль Ю. «Я всё сбиваюсь на литературу...»:
Письма из заключения. Стихи / 10. Даниэль. М.: Общество «Мемориал»; Звенья, 2000. В списке
иллюстраторов произведений Л. Бородина имена Г. Новожилова, Ю. Рябинина, С. Зезина и мн. др.
9 В 1991 году на киевской киностудии «Фест-земля» В. Ильенко экранизировал повесть Л. Бородина «Перед
судом» (Последний бункер: [Экранизация повести Л. Бородина «Перед судом»] [Электронный ресурс].
Режим доступа : . Загл. с экрана). В 1992 году режиссер В. Криштофович на
студии «РИТМ» (Россия) снял 68-минутный художественный фильм-драму «Женщина в море» по
одноименной повести Л. Бородина [Электронный ресурс]. Режим доступа :
; см. так же: Гавриков И. Мужчина и женщина встретились в море:
[О премьере в ЦДРИ] нового фильма «Женщина в морс» по одноим. повести Л. Бородина / режиссер В.
Криштофорович] // Вечерний клуб: Ноч. вып. газ. «Вечерняя Москва». 1993. 22 июня. С. 6; В.Новиков в
2001 году в совместном проекте США - Россия снял документальный фильм "Леонид Бородин: взгляд
сквозь года" [Электронный ресурс]. Режим доступа
Л. Бородин издавал свои повести и рассказы за рубежом с середины 1970-х годов, тогда как в СССР в эти годы его имя было не известно советскому читателю. Повести «Третья правда», «Расставание», «Год чуда и печали» переводились на английский, немецкий, итальянский, греческий и другие языки мира10. Поэтому прежде всего произведения Л. Бородина были известны за рубежом, и первые критические отзывы появились в иностранной, а не в отечественной прессе.
Проблема прозы Л. Бородина в зеркале зарубежной критики требует особого внимания и исследования. Библиография по этому вопросу не собрана, ссылки на зарубежные рецензии не зафиксированы ни в одном из энциклопедических изданий. Впервые избранный обзор англо-американской критической прессы и одной немецкой рецензии был дан И. Штокманом в 2000 году11. Автором монографии «Леонид Бородин: слово и судьба» был назван ряд имен и зарубежных изданий без указания полного библиографического описания источников . Представленные им высказывания принадлежали рецензентам повести Л. Бородина «Расставание». Но, как оказалось, кроме этой повести большое внимание зарубежными рецензентами уделено «Третьей правде».
Иностранную критическую прессу на повести и рассказы Л. Бородина можно разделить на две группы: англоязычные (издания «New York Times», «The New York Review of Books», «Encounter», «Publishers weekly») и русскоязычные (эмигрантские - в журналах «Посев», «Русское Возрождение», «Голос зарубежья», «Грани»). Другой источник критических откликов -
vv-add&itemj'd-FCT4-50416.
10 См.: Бородин Леонид Иванович // Всемирный биографический энциклопедический словарь / Ред. кол.: В.
И. Бородулин, Н. M. Кузнецов, Н. М. Ланда и др. М.: БРЭ. 1998. С. 98; Целовальников А.И. Бородин Л.И. /
А.Н. Целовальников // Русские писатели. XX век.: биобиблиогр. словарь. В 2 ч. М., 1998. 4.1. С. 204-207.
11 Штокман И. Леонид Бородин: слово и судьба / И. Штокман. М.: Московская городская организация
Союза писателей России, 2000. Глава «Зеркало критики». С. 99 -103.
12 Джон Бейли "New York review of books", [Без автора] "Publishers weekly", [Без автора] "Kirkus reviews",
Л. Мэкиннон [Рецензия на сборник «Повесть странного времени» (1978)].
«Introduction» к изданной в Англии повести Л. Бородина «Расставание» , а также цитаты на обложке книги (как это принято в традиции зарубежного книгоиздательства) из рецензий крупных английских газетных изданий, таких, как «Independent», «Sunday Times», «Time Out», «Tablet»14. Также известны два отзыва немецких издательств («Rheinischer Merkur», «Neue dt. Hefte»).
Главной особенностью как англоязычной, так и русскоязычной (эмигрантской) прессы стало внимание к «диссидентской» биографии Л. Бородина, что не помешало оценить и художественные особенности прозы писателя. Рецензентами «Расставания» и «Третьей правды» отмечается объективность автора в изображении событий и характеров (Д. Бейли, Г. Уиллеттс), внимание к «фундаментальным вопросам» человеческого бытия: «жизни, смерти и веры»15 (А. Гарднер), Читая повести русского писателя в переводе, А. Гарднер и Г. Уиллеттс восхищаются простотой, ясностью и красотой слова прозаика. Впервые на страницах американской газеты Д. Бейли отметил «полифоничность» стиля «Расставания»: «... mode of novel writing almost as "polyphonic" as Bakhtin's as count of Dostoevsky's style»),6.
Судя по коротким цитатам из «Independent», «Sunday Times», «Time Out», «Tablet», «Расставание» привлекало внимание верным описанием русской менталыюсти, которая изображается писателем и в сатирическом, и в трагическом ключе одновременно.
13 Willetts Harry. [Intoduction] I Harry Willetts II Leonid Borodin Partings. Translated from the Russian by David
Floyd. London: Collins Harvill, 1988. P. 7-9.
14 Более подробно к данным отзывам мы вернемся в ходе анализа повести «Расставание» во второй главе
исследования.
15 Gardner Anthony. Religious Instincts, Sacred Landscapes: Two Russian novels | Anthony Gardner II Encounter.
London, 1989. Vol. 73. № 3. P. 43.
16 «Метод (способ) написання романа <«Расставание»> почти так же по-бахтински «полнфоничен», как и у
Достоевского» // Bayley John. Riding the Bronze Horse: Partings by Leonid Borodin; Pushkin House by Andrey
Bitov " I John Bayley II The New York Review of Books. Volume XXXIV. Number 16. October 22. 1987. P. 9.
Здесь и далее перевод с англ. мой. - Л.И.
Вышедшая в 1990 году в Германии повесть Л. Бородина «Женщина в море» вызвала одобрение таких рецензентов, как А. Лоренцо и В. Вейхман 7.
Вскоре иностранные издательства перестали печатать повести Л. Бородина. Прямо о причине такого отношения ещё в 1985 году написала рецензент «New York Times» Бетти Фалькенберг. Инакомыслие Л. Бородина она называет «старомодним инакомыслием» (сохранен стиль Б. Фалькенберг - Л.Н.). Американцы, по ее словам, «предпочитают диссидентов с целеустремленностью к западным идеям. Но у Бородина другие взгляды...». «.. За рубежом меня враз перестали печатать <...>, - говорил Л. Бородин в интервью «Литературной газете», — наконец-то раскусили, что я отнюдь не либерал, а государственник. Западу же, как известно, подобные писатели не нужны».19
В 2002 году западный литературовед Эмануэль Вагенмас включает имя Л. Бородина в свое историко-литературное исследование «Русская литература от Петра Великого до наших дней», отмечая важный для современного писателя интерес к «драматическим пограничным ситуациям»20.
Вышедшая в «Посеве» дебютная книга Л. Бородина - «Повесть странного времени» (1978) - принесла ему широкую известность. В журнале «Грани» с 1981 года повести и рассказы прозаика публикуются почти каждый год вплоть до 1986 года, - все это время Л. Бородин отбывает второй срок заключения.
Amber Lorenzo. "Die Frau und Das Meer" I Amber Lorenzo II Rheinischer Merkur. Nr.: 17 vom 27.04.1990. S.23; Weyhmann B. [Recensio] IB. Weyhmann II Neue dt. Непе. В., 1989/90. Jg.36,H.4. S. 733-736.
18 Цит. по: Трифуиович 3. «Год чуда и печали» в переводе на английский / 3. Трифунович // Русское
Возрождение. 1985. №29(1). С. 104.
19 Бородин Л. «Наше общество развращено неверием». (Беседу вели О. Николаева и А.Николаев)
/О. Николаева и А. Николаев// Литературная газета. 2003. 16-22 апреля. № 15. С. 15.
20 Вагенмас Э. Русская литература от Петра Великого до наших дней / Перевод с англ. Д. Сильвестрова
/ Э. Вагенмас. М.: РГГУ, 2002. С. 524.
21 Бородин Л. Третья правда: Повесть / Л. Бородин // Грани. 1981. Январь-март. № 119. С. 5-182; он же.
Гологор / Л. Бородин // Грани. 1982. Апрель-июнь. № 124. С. 5-154; он же. Расставание: Роман / Л. Бородин
// Грани. 1984. Январь-март. № 131. С. 5-108; Апрель- июнь. № 132. С. 17-124; он же. Правила игры /
Послесловие Э. Кузнецова/Л. Бородин // Грани. 1986. Апрель-июнь. № 140. С. 3-71.
С середины 1980-х годов в эмигрантских журналах («Грани», «Посев», «Голос Зарубежья», «Русское Возрождение») появляются одобрительные рецензии (К. Сапгир, Р. Дудин, В. Пирожкова, 3. Трифунович, Э. Кузнецов и
др.)22-
Известно неприязненное отношение редакции журнала «Голос Зарубежья» к публицистическим высказываниям Л. Бородина . Выход повести «Расставания» многое изменил: «... была поражена его талантом, -пишет В. Пирожкова, - <...> из всех живущих <...> в СССР и за границей писателей Л. Бородин - самый талантливый»24. Главный редактор «Голоса Зарубежья» отмечает умение писателя создавать «живые образы»: «нет ничего искусственного, головного, надуманного, растянутого»25.
При анализе произведения автор статьи «Свете тихий» находит в лице Л. Бородина идейного союзника по вопросам диссидентства и эмиграции: «На страницах «Голоса Зарубежья» <...> немало писали об этом противоречии...»; «Заметим в скобках, что это снова наши вопросы, вопросы эмиграции...»; «Вот и нам давали такие ответы некоторые люди с очень громкими именами»26.
Р. Дудин считает Л. Бородина «одним из самых интересных и оригинальных русских писателей»27. В статье «Творчество и облик Леонида
22 См.: Сапгир К. [Обзор журналов русскоязычных зарубежных журналов за 1984 год : «Грани №131-132»]
/ К. Сапгир // Посев. 1984. № 9(1328). С. 58-59; Дудин Р. Творчество и облик Леонида Бородина / Р. Дудин //
Русское Возрождение. 1985. № 29(1). С. 82-102; Пирожкова В. Свете тихий (О романе Л. Бородина
«Расставание») / В. Пирожкова // Голос зарубежья. 1985. № 36. С. 8-12.; Трифунович 3. «Год чуда и печали»
в переводе на английский / 3. Трифунович // Русское Возрождение. 1985. № 29 (I). С. 103-105; Кузнецов Э.
Послесловие: [К повести Л. Бородина «Правила игры»] / Э. Кузнецов // Грани. 1986. Апрель-июнь. № 140.
С. 75-77.
23 О негативном отношении к Бородину-публицисту писала В. Пирожкова: «Признаюсь, что мне долго не
хотелось браться за чтение романов Бородина. Его топорная, узконационалистическая, идеологическая
журналистика не располагала к чтению ею романов» (Пирожкова В. Свете тихий (О романе Л. Бородина
«Расставание») / В. Пирожкова // Голос зарубежья. 1985. № 36. С. 8). В том же номере «Голоса Зарубежья»
опубликована полемическая статья Д. Панина «По поводу обращения Л. Бородина к русской эмиграции».
(С. 25-26).
24 Пирожкова В. Свете тихий (О романе Л. Бородина «Расставание») / В. Пирожкова // Голос зарубежья.
1985. №36. С. 8.
25 Там же. С. 8.
26 Там же. С. 9, 10-11, 11.
27 Дудин Р. Творчество и облик Леонида Бородина / Р. Дудин // Русское Возрождение. 1985. № 29(1). С. 82.
Бородина» критик восстанавливает хронологию выхода в «тамиздате» текстов писателя: от первой публицистической статьи в 1975 г. до повести «Расставание» 1984 года издания. Но и его работа - это еще один пример восторженного отношения эмигрантской критики прежде всего к судьбе «писателя-диссидента».
Удалось выяснить, что первая публикация Л. Бородина в СССР относится к 1966-1967 гг., когда вышли три небольших рассказа: «Романтик», «Санька» и «Последний звонок»28.
В 1989 году Л. Бородин опубликовал несколько рассказов («Баргузин», «Три рассказа», 1968-1970) и отрывки из повестей «Расставание» и «Третья правда». Эти публикации остались незамеченными критиками. О них заговорят годом позже, после выхода в свет повести «Третья правда» (1979)29 и «Женщина в море» (1988)30.
По поводу повести «Третья правда» развернулась активная дискуссия, в основном касающаяся решения одного вопроса: кто же из героев выразитель «третьей правды» в повести? 3I . Споры об идее повести перерастали в споры об общественной позиции писателя.
Необходимо учитывать особенности литературного процесса конца 1980 - начала 1990-х годов. Этот период был один из самых пёстрых в истории русской литературы, когда одновременно на страницах журналов появлялись произведения, чрезвычайно различные не только по стилям, направлениям, но и по времени создания. Самой читаемой в этот период была «возвращенная» литература. Читатель впервые для себя открывал ранее не публиковавшиеся в России произведения А. Платонова, В. Гроссмана, М. Булгакова, Е. Замятина и многих других. Большими тиражами вышли произведения В. Набокова, Г. Газданова, поэзия
28 О ранних рассказах Л. Бородина речь пойдет в первой главе.
29 Бородин Л. Третья правда/Л. Бородин // Наш современник. 1990. № 1. С. 10-55; № 2. С. 19-56.
30 Бородин Л. Женщина в море / Л. Бородин // Юность. 1990. № 1. С. 6-32.
31 Подробнее этот вопрос рассматривается в первой главе диссертации.
эмиграции, труды русских философов - Н. Бердяева, С. Булгакова, И. Ильина и других.
На фоне «возвращенной» литературы уходят на второй план любимые авторы современности, но они продолжают писать. Большой интерес вызывают такие острозлободневные произведения, как «Плаха» Ч. Айтматова, «Пожар» В. Распутина, «Печальный детектив» В. Астафьева.
На поверхность выходит андеграунд: прозаики разных направлений (Вик. Ерофеев, Т. Толстая, Ю. Мамлеев), поэты-концептуалисты, драматурги ещё одной «новой волны».
Попытки литературно-критической прессы неким образом структурировать необозримый поток нахлынувшей литературы привели к активному употреблению «ярлыков» - теперь обязательных спутников любого писателя. И Леониду Бородину не удается избежать так называемых «кратких всеобъемлющих характеристик». К тому же с начала 1990-х наметилось резкое размежевание в среде литераторов. Обострился спор о писателях-«демократах» и «патриотах». Мнение Л. Бородина по этому вопросу всегда было однозначным: «Это, говоря ныне популярным криминальным языком, «кликухи», пользуемые теперь не столько для вычерчивания абриса противника, сколько для облегчения мучительного процесса идейной самоидентификации писателя, <...> как правило, не озабоченного сей проблемой в годы его «советского» прошлого» .
Л. Бородина пытались записать в члены какой-нибудь литературной группировки, называя его автором, близким к «деревенщикам» (П. Ульяшов, В. Бондаренко, Л. Аннинский, М. Дунаев, А. Варламов, О. Сухих, Т. Васильева); почвенником и государственником (И. Штокман, В. Бондаренко, А. Меркулов, И. Кукулин, В. Осипов); монархистом (А. Бобров);
32 Бородин Л. Современная литература: Ноев ковчег? [Круглый стол журнала с участием Л. Бородина] /Л. Бородин//Знамя. 1999.№ 1. С. 192.
представителем «лагерной» прозы (Ю. Сохряков); писателем «духовного подполья» (В. Запевалов).
В апреле 1990 года в «Комсомольской правде» было опубликовано интервью Л. Бородина «Последний из диссидентов?», в котором был начат разговор о писателе как о диссиденте 33 . Типичным представителем диссидентства Л. Бородина считают Ю. Нечипоренко, С. Куняев, Е. Лесин,
A. Степанов и др.
Помимо «экзотической биографии» писателя (Н. Митрохин)34, этому способствовала начавшаяся мода на диссидентов, активно вмешивающихся в политику: «... стали тянуть к себе разные политические движения и партии. <...> Но, как я позже понял, - говорил в одном из интервью Л. Бородин, -все это происходило довольно механически и, главное, по незнанию моих убеждений» .
Одна из последних тенденций - причисление Л. Бородина наряду с
B. Распутиным, А. Вампиловым, А. Семеновым, А. Байбородиным и др. к
представителям «иркутской прозы» (К. Кокшенева)36.
С начала 2000-х годов среди исследователей современного литературного процесса стала популярной идея об особом положении прозаика Бородина, которого стали называть одиночкой, полностью не вписывающимся ни в одно из литературных течений: «...фигура Бородина вообще с трудом вписывается в традиционное представление о диссидентском движении; это не человек из «партии», но одиночка,
См.: Бородин Л. «Последний из диссидентов?». (Беседу вела Т. Хорошилова) / Т. Хорошилова // Комсомольская правда. 1990. 24 апреля. № 95-96 (19795-19796). С. 6.; Продолжение разговора см.: Бородин Л. Отклики на беседу с писателем. «Последний из диссидентов?». (Беседу вела Т. Хорошилова) / Т. Хорошилова // Комсомольская правда. 1990. 5 июля. № 152 (19852). С. 4.
34 Митрохин Н. Русская партия: Движение русских националистов 1953-1985 годов / Н. Митрохин. М.: НЛО,
2003. С. 488.
35 Бородин Л. «Наше общество развращено неверием». (Беседу вели О. Николаева и А.Николаев)
/О. Николаева и А. Николаев//Литературная газета. 2003. 16-22 апреля. № 15. С. 15.
36 Кокшенева К. Большая вода иркутской прозы (Посвящается Владимиру Кузнецову) / К. Кокшенева //
Кокшенева К. Революция низких смыслов: О современной русской прозе. М., 2001. С. 207 - 220.
мужественный искатель правды» . «Меня можно назвать одиночкой в том смысле, - говорит прозаик в одном из интервью 2002 года, - что я появился в литературе как бы сбоку, не проходя пути, общего для всех
писателей в советский период» . Согласимся с этим высказыванием,
учитывая при этом то, что если формально Бородин действительно миновал
все этапы становления советского писателя, то содержательно, на уровне
писательского мастерства он, очевидно, проходит путь от более или менее
простых сюжетов и характеров к усложненному взгляду на
действительность, обогащенному человеческим и писательским опытом.
С таким отнесением Л. Бородина к разряду «одиночек» спорит В. Бондаренко, уверенно называя писателя «русистом», «православным патриотом», определяющим, по его мнению, и характер прозы «крутого,
последовательного романтика» .
В. Бондаренко - один из первых критиков, представивших российскому читателю прозу Л. Бородина4 . Поныне он остается одним из немногих, кто постоянно следит за творчеством писателя. В своих публицистических и литературно-критических статьях («Новые лауреаты премии Солженицына», «Продолжение традиции», «Великолепная десятка», «Цена победы» и другие) критик довольно часто отзывается о Бородине как о «человеке высокого мужества и тяжёлой судьбы»41, талантливом писателе. Важно отметить, что введённый В. Бондаренко в статье «Несломленный» уважительной тон критических заметок по отношению к судьбе и
Редакционная характеристика Л. Бородина в «Литературной газете». 2002. № 9 (5869) от 6-12 марта. С. I.
38 Бородин Л. «Считаю себя русистом». (Беседу вел В. Бондаренко) [Электронный ресурс] / В. Бондаренко.
Режим доступа : . Загл. с экрана.
39 Бондаренко В. Неожиданная проза Леонида Бородина / В. Бондаренко // День литературы. 1998. апрель. №
4(10). С. 7. См. также: Бондаренко В. Дети 1937 года / В. Бондаренко. М.: ИТРК, 2001. С. 482 - 500.
40 Бондаренко В. Несломленный / В. Бондаренко // Слово. 1989. № 10. С. 49.
41 Бондаренко В. Великолепная десятка [Электронный ресурс] / В. Бондаренко. Режим доступа :
. Загл. с экрана.
творчеству писателя в значительной мере сохраняется до сих пор -Бородина «принято уважать» (П. Басинский)42.
В первых литературно-критических откликах проза Л. Бородина характеризуется как «качественная, реалистично-традиционная», созданная в русле лучших традиций русской литературы с неизменным интересом к нравственно-философским проблемам (А. Немзер, П. Басинский, В. Бондаренко, Л. Михайлова, Л. Аннинский, П. Ульяшов, Е. Клименко, Е. Шкловский, А. Варламов и др.).
Идеологическая ангажированность автора, морализаторская позиция, дидактически отражающая борьбу идей, а не характеров, «плакатность» конфликтов, за которым не видна «поставляющая их жизнь»43, - по мнению
А. Агеева, И. Кукулина, Е. Лесина, - главные недостатки повестей Л. Бородина.
В своих оценках отечественные критики и исследователи часто не учитывали важное обстоятельство: опубликованные в начале 1990-х годов произведения Л. Бородина были написаны десять, а то и двадцать лет назад.' Поэтому для понимания традиционности или новаторства произведений прозаика необходимо учитывать контекст современной им литературы - 1970 - 80-х годов. Так, Л. Аннинский, оценивая финал «Третьей правды», говорит о его неоригинальности: всё-де сказано «деревенщиками»45. Но если мы вспомним, что повесть была написана в 1979 году, то уже не так пренебрежительно оценим финал «Третьей правды», который оказался созвучен исканиям писателей-«деревенщиков» в 1970-е годы. Речь может идти о параллельных поисках, но никак не об эпигонстве. Другой вариант неточно взятого контекста видим у Т. Рябовой, когда
42 Басинский П. Грачи улетели! (Русский пейзаж в конце века) / П. Басинский // Литературная газета. 2002.
24-30 апреля. №15. С. 4.
43 Агеев А. Моралист перед сфинксом / А. Агеев // Октябрь. 1991. №6. С. 201.
44 Агеев А. Моралист перед сфинксом / А. Агеев // Октябрь. 1991. № 6. С. 201-204; Кукулин И. Мейстрим
почвенный до умеренного / И. Кукулин // Ex libris НГ. 2001. 19 апреля. № 14. С. 2; Лесин Е. Все против всех,
и каждый против себя / Е. Лесин // Книжное обозрение. 2001. 1 апреля. № 14 (1816). С. 6.
45 Аннинский Л. Правды и правдежки / Л. Аннинский//Литературная газета. 1990. 7 ноября. №45. С. 5.
она отмечает, что творческий путь Л. Бородина вполне в русле «официальной» литературы 70 - 80-х годов: так, актуальная в те годы военная тема нашла свое отражение в рассказе «Встреча» (1970), тема диссидентства- в «Расставании» (1981- 1982), темы и мотивы «деревенской» прозы - в «Третьей правде», «Гологоре» (1974)46. Темы совпадают, а решение их - нет. Неслучайно в «официальной» литературе места Бородину не нашлось. Одного контекста «официальной» литературы недостаточно.
Проблематика и поэтика прозы Л. Бородина обусловлена отчасти и спецификой неподцензурной литературы, в рамках которой распространялись повести и публицистические статьи писателя. Во многих интервью и в автобиографическом повествовании прозаик не раз признается в том, что никогда и не надеялся на возможность публикации в СССР . Но все же «пишущий должен печататься, писать ни для кого, ни для чего - это акт холодный, ленивый, неприятный...» (Л. Гинзбург) . После освобождения из лагеря в 1973 году Л. Бородин становится активным участником сам- и тамиздата: печатается в осиповском «Вече», выпускает несколько номеров «Московского сборника». Некоторые из публицистических статей и повестей писателя до сих пор остаются неопубликованными в России49, другие — известны лишь по спискам самиздата50, что усложняет исследование полного корпуса текстов Л. Бородина.
Рябова Т. Проза Леонида Бородина 1970-х - начала 90-х годов: дисс.... канд. филол. наук / Т. Рябова. СПб, 1996. С. 22.
47 Бородин Л. Без выбора: Автобиографическое повествование / Л. Бородин. М., 2003. С. 417.
48 Цит. по.: Иванов Б. Эволюция литературных движений в пятидесятые-восьмидесятые годы (тезисы) / Б.
Иванов // История ленинградской неподцензурной литературы: 1950-1980-е годы: Сборник статей. СПб.:
Деан, 2000. С. 24.
49 См. Бородин Л. Профессиональный провокатор / Л. Бородин // Вече. 1981. № 2. С. 139-144; Бородин Л.
Правила игры / Послесловие Э. Кузнецова / Л. Бородин // Грани. 1986. Апрель-июнь. № 140. С. 3-71;
Бородин Л. Полюс верности/Л. Бородин // Грани. 1991. Январь-март. № 159. С. 269-303.
50 См., например: Бородин Л. Судьбы самиздатские. (Сайт «Антология самиздата». Составитель - Марк
Барбакидзе) [Электронный ресурс]. Режим доступа
. Загл. с экрана. Эта статья Л. Бородина вошла в
третью книгу «Антологии самиздата» (Антология самиздата: Неподцензурная литература в СССР. 1950-е-
1980-е. / Под общей редакцией В.В. Игрунова. Составитель М.Ш.Барбакадзе. В: 3 т. М.: Международный
институт гуманитарно-политических исследований, 2005. T.3.).
Исследователи пытались прочесть художественные тексты Л. Бородина и по различным литературным кодам, отмечая его близость к романтическому направлению (Л. Аннинский, В. Бондаренко, И. Казанцева, И. Савкина и др.), справедливо находя некоторые сюжетные параллели в повести «Женщина в море» с лермонтовской «Таманью» (И. Штокман, П. Ульяшов, Б. Волков, Е. Клеменко), с «Алыми парусами» А. Грина (В. Бодаренко). Последнее время все чаще проза Л. Бородина рассматривается в контексте творчества М. Горького (О. Сухих),
A. Платонова (В. Серафимова), М. Шолохова (В. Дружинина), В. Быкова
(Т. Рябова).
Критиками и литературоведами отмечается влияние на прозу Л. Бородина романов Ф. М. Достоевского на уровне интертекстуальности (В. Меньшиков, Т. Рябова), проблематики (В. Верин, И. Казанцева,
B. Серафимова, В. Кадерин и др.). О полифоничности повестей Л. Бородина
писали Д. Бейли, В. Серафимова, Т. Рябова, Т. Васильева и др.
Немногие из критиков и литературоведов обращают внимание на религиозные темы и мотивы прозы Л. Бородина (А. Варламов, В. Бондаренко, В. Серафимова, И. Казанцева, Т. Васильева), несмотря на то, что «христианские мотивы играют <в ней> немаловажную роль»51. Бородин видит оправданное присутствие идей христианства в светской литературе не в прямом «цитировании молитв», а через «сопоставление характеров, линий их поведения, которые и могут иллюстрировать принципы христианства»52. У Л. Бородина совсем немного произведений, прямо ставящих проблемы веры. Самая, может быть, открытая постановка проблемы тоски по вере в безбожной стране исследуется в таких произведениях, как «Посещение», «Расставание», «Ловушка для Адама», «Трики, или Хроника злобы дней». Вопросы христианской нравственности, поиска человеком Бога в своей
51 Казанцева И. Проза Л. Бородина: дисс.... кандид. филолог, наук/ И. Казанцева. Тверь, 1994. С. 13.
52 Бородин Л. «В смутное время нужно делать ставку на идею». (Беседу вел Л. Виноградов) [Электронный
ресурс] /Л. Виноградов. Режим доступа : . Загл. с экрана.
душе поднимаются и исследуются автором в рамках православного мировоззрения.
М. Дунаев в своем шеститомном труде «Православие и русская литература» главным «содержанием творчества Бородина» считает «философско-религиозное осмысление истории, бытия вообще», отмечая, что «движение творческой мысли Бородина может быть осмыслено как развитие христианских воззрений писателя». Это движение М. Дунаев видит в постепенном мировоззренческом возрастании от признания «единственно верной» «патриархальной» правды («Третья правда») через противопоставление такой правды «вере подлинной, олицетворенной <...> фигурою сельского священника»53 («Расставание»), исследование проблемы свободы в безбожном мире («Божеполье», «Ловушка для Адама») к вопросу о действии Божьего промысла в бытии людей («Царица смуты», «Трики...») как способа постижения смысла жизни, предназначения человека. На наш взгляд, религиозные искания, отраженные в прозе писателя, продолжаются, и эти искания последовательны, несмотря на внутренние противоречия самого автора. На вопрос об отношении к христианству Л. Бородин отвечает: « ...христианство, Православие - оно в сознании, почти что в разуме и, конечно, на языке. А глубже, в инстинкте, один Бог знает, что, поскольку -сын эпохи атеизма. С этим жил, с этим и умереть...» . Взгляд писателя на Православие как на «философскую систему, рационалистически»55 с годами не исчезает полностью, он ощущается и подтверждается самим автором, ставящим проблему рационалистического постижениях вероучения как в ранних рассказах и повестях («Вариант», «Посещение», «Третья правда», «Расставание», «Ловушка для Адама» и др.), так и в произведениях рубежа XX-XXI веков («Царица Смуты», «Трики...»). Упоминания о важности
53 Дунаев М. Православие и русская литература: В 6 ч. / М. Дунаев. М.: Христианская литература, 2000. Ч. 6.
С. 396, 398.
54 Бородин Л. Без выбора: Автобиографическое повествование / Л. Бородин. М. : Молодая гвардия, 2003. С.
345.
55 Дунаев М. Православие и русская литература / М. Дунаев. М., 2000. 4. 6. С. 397.
религиозных поисков в прозе Л. Бородина находим в работах
A. Солженицына, А. Варламова, Л. Михайловой, В. Пирожковой, Энтони
Гарднера и др.
За последние 10-15 лет появились работы, в которых предпринята попытка рассмотрения творчества писателя в единстве формы и содержания, но, к сожалению, внимание авторов больше концентрируется то на форме (Н. Федченко), то на содержательном уровне (О. Тимошенко, Е. Шкловский, Ю. Минералов, Е. Клеменко, И. Савкина, Т. Марченко, Л. Михайлова, О. Головин, К. Кокшенева, Сергей Куняев, В. Новиков,
B. Сердюченко и др.). Чаще говорят об общих особенностях прозы писателя,
нередко сбиваясь на комментированный пересказ. В своих работах
А. Агеев, П. Басинский, М. Дунаев, И. Штокман и другие пытаются вывести
целостный смысл того или иного произведения Леонида Бородина, порой не
учитывая контекст творчества писателя в его хронологической
последовательности.
Примеры филологического анализа произведений Л. Бородина представлены в работах 2000-х годов В. Серафимовой, Т. Васильевой, И. Казанцевой, В. Дружининой и др.56
Творчеству Л. Бородина посвящены специальные диссертации. Исследование И. Казанцевой «Проза Леонида Бородина» (1994), не учтенное ни в одной из последующих диссертационных работ, стало первым опытом изучения одного из аспектов творчества писателя - соотношения романтических и реалистических тенденции в ранних повестях и рассказах прозаика (от повести «Перед судом», 1969 до повести «Женщина в море», 1990).
56 Серафимова В. Поэтика повести Л. Бородина «Ловушка для Адама» / В. Серафимова // Русская речь. 2005. № 5. С. 33-44; Васильева Т. Стилевые особенности прозы Л.И. Бородина [Электронный ресурс] / Т. Васильева. Режим доступа : . Загл. с экрана; Казанцева И. Проза Л. Бородина: дисс. ... кандид. филолог, наук / И. Казанцева. Тверь, 1994. 216 с; Дружинина В. Проблема национального характера в прозе Л. Бородина: (Философский аспект) / В. Дружинина // Русская литература и философия: постижение человека. Липецк, 2004. Ч. 2. С. 167-173 и др.
Т. Рябова, считая свою работу «Проза Леонида Бородина 1970-х -начала 90-х годов» «первым диссертационным исследованием творчества Леонида Бородина»57, ставила своей задачей дать представление «общей
картины творческого пути» писателя. Во многом повторяя задачи предыдущей диссертантки, Т. Рябова большое внимание уделяет биографии Л. Бородина, обозначает, с ее точки зрения, центральные темы и проблемы прозы писателя: «человек - современник с грузом его проблем и противоречий», «поведение человека в экстремальной ситуации», проблемы свободы, тема России 59 и др. Материалом исследования для исследователя послужили произведения 1960 - 1980-х годов и сборник произведений Л. Бородина «Ловушка для Адама»60. В главе «90-е годы. Сборник повестей "Ловушка для Адама"» Т. Рябова концентрирует свое внимание на анализе двух аспектов книги: 1) мотива «слова и проблемы соотношения искусства и действительности в прозе Л. Бородина» и 2) мотива провинции (глубинки) как «композиционного центра сборника, творчества в целом и личности писателя»61.
Н. Федченко, следуя поставленной цели исследования и выбранным хронологическим рамкам, рассматривает повести Л. Бородина 1990-х годов в контексте жанрово-стилевых исканий современной литературы 62.
Диссертация Т. Васильевой «Творчество Л.И. Бородина: особенности проблематики и поэтики» написана на материале прозы Л. Бородина 1969-2004 годов. Свое внимание Т. Васильева сосредотачивает на избранных аспектах поэтики и проблематики повестей Л. Бородина: конфликт личности
57 Рябова Т. Проза Леонида Бородина 1970-х - начала 90-х годов: дисс. ... канд. филол. наук / Т. Рябова.
СПб., 1996. С. 13.
58 Рябова Т. Проза Леонида Бородина 1970-х - начала 90-х годов: автореф. дисс. ... канд. филол. наук / Т.
Рябова. СПб., 1996. С. 5.
59 Рябова Т. Проза Леонида Бородина 1970-х - начала 90-х годов: дисс. ... канд. филол. наук / Т. Рябова.
СПб., 1996. С. 22,60,46.
60 Бородин Л. Ловушка для Адама: Повести /Л. Бородин. СПб.: АКМЕ, 1994. 544 с.
61 Рябова Т. Проза Леонида Бородина 1970-х - начала 90-х годов: автореф. дисс. ... канд. филол. наук / Т.
Рябова. СПб., 1996. С. 15.
62 Федченко Н. Тенденции жанрово-стилевого развития повести 90-х годов (В. Крупин, Л. Бородин, В.
Нарбикова): дисс. кандид. филолог, наук / Н. Федченко. Армавир, 2000. 218 с.
и государства (на материале повестей «Повесть странного времени», «Третья правда», «Расставание» и др.); концепция преступления и наказания («Перед судом», «Вариант» и др.), проблема судьбы («Гологор», «Год чуда и печали»), образы смутного времени («Божеполье», «Ловушка для Адама», «Бесиво» и др.); вопросы авторского нарратива («Женщина в море», «Трики, или Хроника злобы дней», «Без выбора» и др.).
Наряду с В. Бондаренко, П. Басинским, К. Кокшеневой среди постоянных критиков творчества писателя можно назвать имя Игоря Штокмана - автора нескольких рецензий на повести Бородина, вышедших в начале 90-х годов, и предисловия к одной из его книг63. В 1996 году в литературно-критический сборник «Жизнь на миру»64 И. Штокман включил главу, посвященную анализу избранных произведений Л. Бородина.
Книга И. Штокмана «Леонид Бородин: слово и судьба» (2000), '5 написанная в эссеистичной манере, интересна уникальным подходом, который в ней представлен: соотнесение анализа творчества писателя с прямым отзывом Л. Бородина. В нашей работе мы используем элементы такого подхода, «перепроверяя» идеи, представленные в диссертации с мыслями Л. Бородина, высказанными им в ходе бесед и встреч с автором исследования.
Книга И. Штокмана посвящена «избранным» произведениям писателя конца 1960-1980-х годов и издана с критическими «заметками на полях» Л. Бородина. Большая часть комментариев писателя в этой книге представляет собой попытку уточнить некоторые жизненные обстоятельства и поступки, показать смысловую вариативность своих произведений: сюжетов, заглавий, мотивов действий героев. Прозаик постоянно поясняет:
61 Штокман И. Слово и судьба: Проза Л. Бородина/ И. Штокман // Бородин Л. И. Третья правда: Повести. М.: Синергия, 1995. С. 5-26.
64 Штокман И. Слово и судьба: Проза Леонида Бородина / И. Штокман // Штокман И. Жизнь на миру. М.:
Ключ, 1996.С. 179-204.
65 Штокман И. Леонид Бородин: слово и судьба / И. Штокман. М.: Московская городская организация Союза
писателей России, 2000. 126 с.
«моё отношение к эмиграции сложнее..», «хотелось бы избежать слова «мужественность». Оно прямолинейно...», «все-таки мне кажется, что это (рассуждения И. Штокмана о смысле заглавия повести «Перед судом» - Л.Н.) слишком прямолинейно...». Подобных комментариев в книге множество: писатель старается пояснить свои взгляды на ту или иную проблему, тем самым, стремясь быть понятым читателем, одновременно снимая ореол «жертвенности», «героизма» со своего имени и творчества: «поверьте, никакого мужества не испытывал, когда писал эти рассказы»66 (рассказы из книги «Повесть странного времени». - Л.Н.).
Интерес критики к творчеству Л. Бородина по сравнению с началом 1990-х годов заметно угас. Уже в 1992 году в интервью журналу «Наш современник» на вопрос А. Меркулова о недостаточном внимании российской литературно-критической прессы к его повестям Л. Бородин, отметая вариант, предложенный интервьюером - «заговор молчания»,67 -предлагает свой: «Просто многим критикам не нравятся мои вещи, возможно, они считают, что это недостаточный уровень. К тому же за моим писательским именем тянется своеобразный конъюнктурный шлейф»68.
Внимание к Л. Бородину в прессе чаще было связано с его общественной и журналистской деятельностью69. Пробуждение интереса к творчеству писателя «точечно». Так, в 2001 году роман «Трики, или Хроника злобы дней» попадает в лонг-лист премии «Букер»,70 причем в прессе эта информация возникает не в связи с художественными достоинствами романа Бородина, а как ответная реакция на статью В. Бондаренко «Словесный
66 Штокман И. Леонид Бородин: слово и судьба / И. Штокман. М.: Московская городская организация Союза
писателей России, 2000. С. 31,7,8,12.
67 Бородин Л. «Жизнь России будет наполнена действом». (Беседу вел А. Меркулов) / А. Меркулов // Наш
современник. 1992.№ 8. С. 150.
68 Там же. С. 147-151.
69 См., например: Бородин Л. «В «Москве» не будет революций». (Беседу вела Т. Алексеева) / Т. Алексеева
// Литературная газета. 1992. 26 августа. № 35(5412) С. 3; Бородин Л. В поисках «третьей» правды. (Беседу
вел М. Семенюк) / М. Ссменюк // Российские вести. 1992. 5 ноября. С. 2; Бородин Л. Мера истины. (Беседу
вела Л. Михайлова) / Л. Михайлова // Литературное обозрение. 1994. № 1-2. С. 22-25; Бородин Л. Нам не
место на ярмарке тщеславия. (Беседу вел Г. Красников)/Г. Красников//Библиотека. 1997. №9. С. 92-94.
70 Кукулин И. Так разведем! / И. Кукулин //Литературная газета. 2002. 13 -19 февраля. №6 (5866).
лохотрон» , вызвавшую новый всплеск полемики между «либералами» и «патриотами». Вручение Солженицынской премии в 2002 году вновь обратило внимание публики на творчество Бородина, но не породило, как ожидалось, ни переосмысления ранее изданного писателем72, ни внимания к новинкам (повесть «Бесиво» 2002; рассказы «Квадратный бред», «Осенние хлопоты», 2004 и др.). В 2004 году выходит военная повесть писателя «Ушел отряд», более полугода дожидавшаяся реакции критиков. Лишь спустя месяцы в ознаменование праздника 60-летия Победы сразу в нескольких крупных журналах выходят хвалебные рецензии на повесть «Ушел отряд» (В. Бондаренко, С. Белякова, Н. Даниловой) . В 2003 году в связи с выходом автобиографического повествования Л.Бородина «Без выбора» появился ряд заслуживающих самого пристального внимания откликов. Прежде всего, это рецензия Ю. Кублановского, определившего значимое единство человеческой и авторской личности писателя как «неординарной спайки правдоискательства и солдатства» 74 . Издание автобиографического повествования вызвало новую волну интереса к биографии Л. Бородина, что отразилось в критических обзорах Ю. Качалиной, М. Улыбышевой, А. Немзера, В. Линника75 и др.
До сих пор нет работы, в которой нравственно-философские искания автора и его героев были бы представлены как последовательное движение в рамках единого метатекста творчества Л. Бородина, рассмотренное на
Бондаренко В. Словесный лохотрон / В. Бондаренко //Литературная газета. 2002. 23 января.
72 До настоящего момента не существует собрания сочинений Л. Бородина, а некоторые из его
публицистических статей так и остались достоянием «тамиздата».
73 Бондаренко В. Цена победы / В. Бондаренко // День литературы. 2005. 14 мая. № 05 (105); Беляков С. Эхо
другой войны. Леонид Бородин. Ушел отряд. Повесть / С. Беляков // Урал. 2005. № 5 (554). С. 299-300;
Данилова Н. Ратники русской правды, где вы? (О повести Л.И. Бородина "Ушел отряд") / Н. Данилова //
Наш современник. 2005. № 5. С. 282.
74 Кублановский Ю. «Без выбора»: неволя, нищета, счастье... / Ю. Кублановский // Новый мир. 2004. № 3. С.
167.
75 Качалки на Ю. Расслоившееся время / Ю. Качалкина//Книжное обозрение. 2004. 19 января. №2. С. 5;
Улыбышева М. Когда выбирать не приходится [Электронный ресурс] / М. Улыбышева. Режим доступа :
. Загл. с экрана; Немзер А. Это было при нас [Электронный
ресурс] / А. Немзер. Режим доступа : . Загл. с экрана; Липник
В. Леонид Бородин: "За моей спиной эпоха" [Электронный ресурс] / В. Линник. Режим доступа :
. Загл. с экрана.
материале прозы писателя 1966 - 2000-х годов. В ходе работы уточняются жанровые определения и даты написания многих произведений писателя, обосновывается периодизация творчества современного прозаика. Впервые в научный оборот вводятся многие художественные и публицистические произведения Л. Бородина, тексты его интервью. В этом видится актуальность и научная новизна диссертации.
Борис Иванов, рассуждая о различиях писателей-шестидесятников и семидесятников, пишет: «... для семидесятника психологическая жизнь сама по себе была лишена смысла - он ищет истину и жаждет веры» . Пафос настойчивого поиска истины подпольной литературы 70-х оказывается родственным Л. Бородину, а ситуация внутренней свободы, ориентация на «искренность в литературе», принцип «жить не по лжи» сошлись в судьбе и творчестве писателя. «Как публицистические, так и художественные произведения, опубликованные Бородиным после второго срока (то есть после 1987 года - Л.Н.), написаны человеком, мыслящим мир в системе точно тех же основных принципов, никак от них не отошедшим. Такое постоянство убеждений, прямой взгляд на мир дает человеку видение жизни, которое кажется нам поразительным. Прямой взгляд видит гораздо дальше, чем «извивающийся по синусоиде», 77- пишет И. Шафаревич - друг и единомышленник Л. Бородина.
При постоянстве убеждений Л. Бородину как личности и автору художественных произведений свойственен поиск ответов на важнейшие вопросы человеческого бытия и «последовательное мужество в поисках правды» . Собственная литературная деятельность стала для Л. Бородина «территорией сомнения», поиском, а не провозглашением истины или истиной самой; экспериментальным пространством, в котором на материале
76 Иванов Б. Эволюция литературных движений в пятидесятые-восьмидесятые годы (тезисы) / Б. Иванов //
История ленинградской неподцензурной литературы: 1950-1980-е годы: Сборник статей. СПб.:
Издательство «Деан», 2000. С. 26.
77 Шафаревич И. Прямой взгляд на мир / И. Шафаревич // Наш современник. 1992. № 8. С. 135.
78 Новые лауреаты премии Александра Солженицына // Литературная газета. 2002. 6-12 марта. № 9. С. 1.
различных исторических эпох и событий, путем столкновения родственных автору и далеких от него и друг от друга сознаний, позиций, точек зрения, прозаик раскладывает на голоса свои сомнения, проверяя на прочность «правила игры» как свои собственные, так и своих оппонентов: «В литературе всегда остается какой-то момент сомнения. Вот это сомнение разбрасываешь по героям. Ты думаешь, что, может быть, так, а может быть, так. Ты даешь одному герою одно направление, другому - другое, сталкиваешь - и тут все зависит от добросовестности: насколько ты добросовестно дашь и тому и другому высказаться. Вот этим мастерством непревзойден Достоевский» 79.
Правдоискатель и в жизни, и в литературе, Бородин особым образом организует свои поиски - через «расслаивание», казалось бы, очевидных истин. Эта особенность ярко отразилась не только в судьбе, но и в творчестве писателя, объединив всю его художественную прозу единством принципов проблематики и поэтики.
Бесспорно, с течением времени аспекты и материал литературного поиска меняются. Комплекс «вечных» вопросов рассматривается в историческом контексте («Третья правда», «Царица смуты», «Ушел отряд»), контексте современности (от «Расставания» до «Трики, или Хроники злобы дней», объединившем оба контекста), в рамках публицистических жанров: общественно-публицистической статьи, колонки редактора. Сцепление и доминанты исследуемых вопросов своеобразны и индивидуальны, как у любого писателя, но круг проблем, побуждающих к поиску правды, устойчив на протяжении сорока лет писательской деятельности с 1966 года и по сей день. Это такие нравственно-философские проблемы, как человек и судьба, человек и история, человеческие взаимоотношения в семье и обществе, человеческая совесть в условиях «кривомыслия» окружающего мира и многие другие.
79 См. интервью с Л. Бородиным (Приложение 2).
Мировоззрение писателя отразилось и в формах его творчества. Ведущей формой прозы писателя стала повесть, которая на разных этапах отличается своей композиционной или идейно-тематической спецификой, что раскрывает динамику идей и форм прозы писателя.
Внутрижанровое изменение повести все же происходит, что особенно заметно в таких произведениях писателя, как «Царица смуты» и «Ушел отряд», когда расширение границ жанра повести позволяет говорить о романном мышлении, присущем автору в прозе конца XX - начала XXI веков. По событийному объему, по способу авторского нарратива - это повесть, но по объему конфликтов, разнонаправленных сознаний героев, авторской точки зрения - эти повести написаны с позиции романного сознания.
Важной корректировкой и перепроверкой моих суждений стали беседы с писателем, мне трижды посчастливилось общаться с Л. Бородиным - в 2002, 2003 и 2006 годах. В приложении к диссертации - одна из бесед, опубликованная с разрешения писателя. В приложение вошел не полный текст интервью, это разговор был мне важен для проверки некоторых моих суждений относительно специфики автобиографизма художественной прозы Л. Бородина, уточнения жанровых определений некоторых произведений писателя, специфика нравственно-философских исканий, отраженных в проблематике и поэтики прозы Л. Бородина.
Поставив своей целью осмысление нравственно-философских исканий автора и героев прозы Л. Бородина, в качестве методологического ориентира мы опираемся на работы А.П. Скафтымова, вошедшие в сборник «Нравственные искания русских писателей». Основной исследовательский пафос работ ученого - в идее установления художественного единства произведения через понимание изначальной слитности его формы и содержания. В предисловии к сборнику статей А. П. Скафтымова Е.И. Покусаев и А.А. Жук так сформулировали важнейшее методологическое требование Скафтымова-исследователя: «... рассматривать произведение как
целостную систему и в её свете уяснить внутреннюю целесообразность и координированность всех, без изъятия, слагающих произведение единиц; все внимание уделять тексту произведения» 80 . Тот путь исследования нравственных исканий в произведениях русских классиков, который проложил своими работами А.П. Скафтымов, представляется очень важным и при изучении современных писателей, тем более, что многие из них, в том числе и Л. Бородин, работают в русле традиции русской литературы XIX века. Следование скафтымовской методологии позволяет нам более тонко и точно увидеть писателя в его художнической оригинальности.
Не менее важны для нас и взгляды А.П. Скафтымова на проблему соотношения автора биографического и автора-художника при изучении художественного произведения: «При теоретическом суждении о художнике, в авторе и должен изучаться только художник, потому что только эта сфера имеет значение для науки об эстетических фактах. Но при генетической постановке вопроса изучения одной этой стороны существа человека-художника мало. Художник и человек в одном лице, это - мир раздваивающийся, но не раздвоенный, не разрезанный, а только расходящийся концами. <...> Главнейший генетический вопрос, который сам стучится в наше сознание и должен предстоять перед наукой о художественном творчестве, - это вопрос о соотношении между человеком и художником в одном лице. <...>. Для того чтобы рассмотреть и констатировать преломление, нужно знать то, что преломилось, каково оно было до преломления и каким светом засияло, претворившись в душе художника. И всякий вопрос, какого бы мы ни коснулись в области процесса
80 Покусаев Е.И., Жук А.А. Александр Павлович Скафтымов / Е.И. Покусасв, А.А. Жук // Скафтымов А.П. Нравственные искания русских писателей. М.: Худ. лит., 1972. С.7.
созидания, потребует от нас справок биографического характера. Вот уже и нужно изучение биографии» .
Работы М.М. Бахтина, затрагивающие проблемы автора и героя («Проблемы поэтики Достоевского», «Автор и герой в эстетической деятельности», «Проблема содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве») представляют особый интерес в контексте нашего исследования. Понимание позиции автора по отношению к герою как «осуществленная и до конца проведенная диалогическая позиция, которая утверждает самостоятельность, внутреннюю свободу, незавершенность и нерешительность героя. Герой для автора не "он" и не "я", а полноценное "ты"»82.
В ходе анализа произведений Л. Бородина 1990-2000-х годов в связи с обнаруженной нами тенденцией к проявлению романного мышления в прозе писателя, мы опирались на работы Н. Рымаря («Введение в теорию романа», «Поэтика романа»)83.
Все творчество Л. Бородина рассматривается как единый, целостный метатекст, аналитически вычленяемый через выявление базовых тем, проблем, художественных приемов, которые - объединенные личностью автора - и определяют структуру всего творчества писателя.
Понятие «метатекст» многозначно и многоаспектно и может быть отнесено к творчеству Л. Бородина в наиболее распространенном его значении как «текст о тексте», и тогда в раскрытии этого понятия участвуют интервью писателя и его автобиографические заметки. В диссертационном исследовании нами имеется в виду и то понимание метатекста, о котором
81 Скафтымоп А. П. К вопросу о соотношении теоретического и исторического рассмотрения в истории
литературы / А. П. Скафтымов // Русская литературная критика. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1994. Вып. 3.
С. 147-148.
82 Бахтин М. Проблемы поэтики Достоевского / М. Бахтин. М., 1963. С. 84-85.
83 Рымарь Н. Введение в теорию романа / Н. Рымарь. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1989; Он же.
Поэтика романа / Под ред. доц. С. Голубкова / Н. Рымарь. Куйбышев: Изд-во Саратовского ун-та, 1990.
84 О различных аспектах понятия «метатекста» см., например: Ким Хён Ён. Теория метатекста и формы ее
проявления в поэтике/ Ким Хён Ён//Acta Slavica laponica. Tomus21. 2001. P. 202-213.
говорил Вик. Ерофеев в статье 1988 года «Русский метароман Набокова или В поисках потерянного рая»85. Идея метатекста у Набокова разрабатывалась в исследованиях 3. Шаховской, А. Долинина. Однако Вик. Ерофеев сформулировал концепцию набоковского метаромана: «метароман, обладающий известной прафабулой, матрицируемой, репродуцируемой, в каждом отдельном произведении при разнообразии сюжетных ходов и развязок» 86 . Прафабулой метаромана Набокова предлагается считать мифологему «детство как утраченный рай». Таким образом, выявляется автобиографический текст через обнаружение метасюжета творчества В. Набокова.
В какой-то степени идея Вик. Ерофеева по поводу романов классика литературы XX века приложима и к творчеству Л. Бородина. Здесь можно говорить об особенностях авторской личности и авторского самосознания, которые обнаруживаются в произведениях писателя через систему лейтмотивов, нравственно-философских, онтологических проблем.
Такое понятие метатекста позволит одновременно с диахронным подходом - главным в данной работе - увидеть и зафиксировать элементы синхронного развития творчества писателя.
Объединяющей идеей динамичного метатекста творчества Леонида Бородина является авторская идея поиска правды. И в авторском самосознании - две самых важных точки, между которыми писатель далеко не сразу находит соединение. Первая точка авторского и личного интереса Л. Бородина - это человек, роль воли человека, его выбор, свобода выбора и ответственность за сделанный выбор. И тогда писателем исследуется философия воли и души человека. И вторая точка - философия истории, проблема человека и истории, соотношения индивидуальной воли, Божьего
85 Вик. Ерофеев. Русский метароман Набокова или В поисках потерянного рая / Вик. Ерофеев // Вопросы
литературы. 1988.№ I. С. 125-160.
86 Ерофеев Вик. Русская проза Владимира Набокова / Вик. Ерофеев // Набоков В.В. Собр. соч.: В 4 т. М.,
1990. Т. 1. С. 13.
промысла и логики развития истории. В этом и состоит динамика авторского правдоискательства.
В творчестве Л. Бородина 1960 - 1980-х годах активно разрабатывается первая доминанта его мировоззрения - философия воли и души человека. На фоне строгой идеологичности жизни и литературы с очевидной долей полемичности писатель в своем художественном творчестве обращается к частной и духовной жизни отдельного человека (дебютные рассказы писателя, повести «Третья правда», «Расставание», рассказ «Посещение» и
др.)-
В то же время в поэзии и в публицистике этих годов интерес к государственности, истории страны в ее трагических витках, к роли и ответственности человека в судьбе страны занимает значительное место в статьях писателя «О русской интеллигенции» (1975), «Судьбы самиздатские» (1976-1977 гг.) и в трех номерах «Московского сборника», в которых, как выяснил Н. Митрохин, центральными были выше обозначенные проблемы88.
Постепенно метатекст прозы Л. Бородина, сохраняя устойчивые черты, развивается. Вторая доминанта (философия истории) в период 1990-2000-х годов приобретает уже гораздо более серьезное звучание, чем раньше: частная судьба и история осмысляются писателем в контексте его личностного и писательского опыта. Усиление «исторической составляющей» прозы писателя не ослабляет интерес к исследованию человека, его психологии, нравственно-философских и духовных поисков («Ловушка для Адама», «Божеполье», «Трики, или Хроника злобы дней», «Бесиво», «Ушел отряд»).
Историко-литературный подход к творчеству Л. Бородина, выбранный в диссертации, требует учета особенностей соотношения исторического
87 См. например: Бородин Л. Стихи, написанные в тюрьме, где их пишут многие / Л. Бородин // Грани. 1977.
Июль-сентябрь. № 105. С. 163-167.
88 См.: Митрохин Н. «Журнал "Московский сборник" и "группа Бурдюка"» / Н. Митрохин // Митрохин Н.
Русская партия: Движение русских националистов в СССР 1953-1985 годы. М.: НЛО, 2003. С. 481 -488.
времени и литературно-художественных поисков писателя. В результате выявлены критерии периодизации художественного творчества Л. Бородина: во-первых, объективная реальность определенного исторического периода; во-вторых, вычленение из исторического времени тех моментов, которые были важны для самого писателя; в-третьих, художественная форма, в которой выражалось творчество писателя в «избранный» период, качественное изменение характера нравственно-философских исканий автора и героев в прозе писателя. По этим трем критериям мы считаем возможным выделить три периода творчества Л. Бородина: 1) вторая половина 1960-х -1970-е годы; 2) 1980-е - начало 1990-х годов; 3) 1993 - 2000-е годы89.
Объектом исследования в диссертации стала проза Л. Бородина 1966-2000-х годов.
Предметом исследования является содержание и развитие нравственно-философских исканий автора и героев в художественной прозе Л. Бородина.
Материалом послужили дебютные рассказы 1966-1967 годов («Романтик», «Санька», «Третий звонок»), рассказ «Вариант» (1970), повести «Перед судом» (1969), «Правила игры» (1976), «Третья правда» (1979). Два важнейших художественных произведения 1980-х - начала 1990-х гг., раскрывающие суть «перелома», произошедшего в творчестве писателя, одно из которых открывает этот период («Расставание» (1981-1982), а другое («Ловушка для Адама» (1992-1993) - завершает его. Из третьего периода для подробного анализа берутся произведения, написанные Л. Бородиным на рубеже XX - XXI вв., - роман «Трики, или Хроника злобы дней» (1998) и повесть «Ушел отряд» (2004), - в которых исследуется философия истории,
Существуют другие примеры периодизации творчества Л. Бородина. Один из последних см. в работе Т. Васильевой, выделяющей два периода: 1) конец 1960 - середина 1980-х гг.; 2) конец 1980 - начало 2000-х гг. (Васильева Т. Творчество Л. И. Бородина: особенности проблематики и поэтики : автореф. дисс. ... канд. филолог, паук / Т. Васильева. Магнитогорск, 2007. 19 с.)
раскрываются взгляды писателя на современность и современника, духовную атмосферу общества, перешагнувшего порог нового тысячелетия.
В диссертации привлекаются все художественные тексты
Л. Бородина, изданные в России и за рубежом. Учитываются публицистические статьи, интервью (в том числе материалы ранее не публиковавшегося интервью с писателем), автобиографическое повествование, дневники писателя для проверки, подтверждения и расширения результатов анализа художественных текстов, поскольку тематика, проблематика, художественные приемы в публицистике, мемуаристике оказываются во многом схожими с художественным творчеством Л. Бородина, что говорит о целостности и устойчивости идейных доминант в творчестве писателя.
Цель работы состоит в том, чтобы на материале всего творчества писателя раскрыть историю нравственно-философских исканий автора и героев в прозе Л. Бородина.
Цель работы предполагает решение следующих задач:
провести комплексный анализ художественных произведений
Л. Бородина второй половины 1960 - 2000-х годов в контексте всего
творчества писателя;
выявить и проследить на материале прозы Л. Бородина второй половины 1960 - 2000-х гг. характер нравственно-философских исканий автора и героев в каждом из периодов его творчества;
проанализировать мотивную структуру в прозе писателя, определить ее роль в выявлении нравственно-философских исканий автора и героев;
раскрыть специфику автобиографизма прозы Л. Бородина путем целостного анализа художественных произведений в сопоставлении с
интервью, публицистическими, дневниковыми, мемуарными текстами писателя.
Методология диссертационного исследования предполагает интегрирующий анализ, учитывающий историко-литературный, проблемно-мотивный, структурный, типологический, интер- и интратекстуальный аспекты изучения художественного текста.
Теоретической базой исследования стали труды М.М. Бахтина, Б.М. Гаспарова, Л.Я. Гинзбург, В.В. Кожинова, Ю.М. Лотмана, Н.Т. Рымаря, А.П. Скафтымова, Б.А. Успенского и др.
Определяющее значение для понимания природы художественного творчества Л. Бородина, соотношения духовного и эстетического критериев в оценке прозы писателя имеют работы А. Солженицына, Ю. Кублановского, В. Серафимовой, Л. Герасимовой, М. Дунаева и др.
Теоретическая значимость исследования определяется комплексным подходом к художественному творчеству Л. Бородина как к динамичному и развивающемуся метатексту, объединенному личностью автора-правдоискателя. Результаты исследования дают возможность дополнить и конкретизировать выводы современных исследователей о природе художественности русской литературы рубежа XX - XXI веков.
Практическая значимость исследования: результаты
диссертационного исследования могут быть использованы при изучении творчества Л. Бородина в контексте новейшей русской литературы, при подготовке лекционных курсов, спецкурсов, спецсеминаров, посвященных творчеству писателя, при теоретическом и практическом изучении особенностей жанров, проблематики и поэтики современной прозы, а также при чтении курсов по истории русской литературы второй половины XX -начала XXI века.
Положения, выносимые на защиту:
Творчество Л. Бородина (с 1966 года и по настоящее время) является целостным, единым и динамичным метатекстом, который объединен личностью автора-правдоискателя.
В прозе Л. Бородина 1966 - 1970-х гг. обнаруживается устойчивый интерес автора к нравственно-философским проблемам ответственности, совести, справедливости, ложного идеала и др. Нравственно-философские искания автора и героев осмысляются в системе таких понятий, как «поиск правды жизни», «вариант», «правила игры»; автор сюжетно и композиционно выстраивает свои произведения как набор вариантов, через испытание которых и происходит поиск своего жизненного пути, «нравственной позиции человека» (Л. Бородин).
В центре произведений Л. Бородина 1980 - начала 1990-х гг. («Расставание», «Ловушка для Адама») - не событие как таковое, а самосознание, внутреннее изменение героя. Нравственно-философские искания автора и героев сконцентрированы на исследовании противоречивой природы человека, на проблеме «подвига духовного преображения» (Л. Бородин).
В произведениях Л. Бородина 1993 - 2000-х гг. развивается авторская идея о несостоятельности поисков единой правды для всех. Искания героев Л. Бородина в этот период сосредоточены на проблемах нравственного выбора и ответственности за принятые решения в условиях духовной и исторической смуты; автор, исследуя философию истории и роль личности в свершении истории «в единственно возможном варианте», приходит к выводу о том, что лишь соотношение Божьего Промысла, «личной воли и воли обстоятельств» (Л. Бородин) создает тот уникальный вариант, который неповторим и индивидуален как в судьбе каждого отдельного человека, так и в исторической судьбе страны.
Единая и органичная для всей художественной прозы Л. Бородина система мотивов (мотивы «другой жизни», эскейпизма, ответственности, естественности/ противоестественности, одиночества, тоски по Богу, игры, случая, ошибки, прощения, сиротства, бездомности, убийства, бесовщины и др.) играет ведущую роль в обнаружении последовательного движения, развития нравственно-философских исканий автора и героев в прозе писателя на каждом этапе его творчества.
Проза Л. Бородина носит автобиографический характер. Автобиографизм прозы писателя проявляется не в совпадении с фактами его биографии, а через сходство «переживания, отношения, понимания» (Л. Бородин) обстоятельств автором и героями. Отсюда исповедальность прозы как одна из особенностей художественного мышления Л. Бородина.
Материалы диссертации прошли апробацию на Всероссийских конференциях молодых учёных "Филология и журналистика в начале XXI века" (Саратов, 2002 - 2005), Всероссийской научной конференции «Мир России в зеркале новейшей литературы» (Саратов, 2004), Международной научной конференции «Русская словесность в контексте современных интеграционных процессов» (Волгоград, 2005), Международной научной конференции «Изменяющаяся Россия - изменяющаяся литература: художественный опыт XX - начала XXI вв.» (Саратов, 2005, 2007), Межвузовской научно-практической конференции «Междисциплинарные связи при изучении литературы» (Саратов, 2005), Международной научно-практической конференции «Образование и воспитание студентов высшей школы в контексте духовных ценностей русской культуры» (Саратов, 2006), Межрегиональной научно-практической конференции студентов и молодых ученых с международным участием «Молодежь и наука: итоги и перспективы» (Саратов, 2006).
Основные положения диссертации отражены в 10 публикациях, в том числе одна - в издании, рекомендованном ВАК РФ.
Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка, включающего 362 наименования, двух приложений. Приложение 1: Библиографический список произведений Л.И. Бородина, изданных в России и за рубежом на русском языке за 1966 - 2007 гг., включающий интервью, выступления писателя на научных конференциях, круглых столах, съездах писателей (159 наименований). Приложение 2: Беседа автора диссертации с Л.И. Бородиным в редакции журнала «Москва» 25 января 2006 года. Общий объем диссертации - 268 страниц.
Дебютные рассказы Л. Бородина конца 1960-х годов: «Романтик», «Санька», «Третий звонок»
1960-1970-е годы в отечественной истории принято считать «застойными». В судьбе Л. Бородина на конец «оттепели» выпали самые динамичные для развития его самосознания и познания действительности, но одновременно и самые трагические времена: участие в работе ВСХСОН (Всероссийского социал-христианского союза освобождения народа)1, арест (в феврале 1967 года), суд, тюремное заключение, освобождение. В автобиографической книге «Без выбора» этим годам писатель посвящает значительное количество глав, называя этот период «вторым университетом» . Начав свою творческую биографию с публикаций на родине (в 1966 г.), в дальнейшем писатель долгое время будет издаваться только за рубежом (до 1989 года).
Дебютные рассказы Л. Бородина второй половины 1960-х годов: «Романтик», «Санька», «Третий звонок». До сих пор остаются не изученными первые из опубликованных на родине рассказов Л. И. Бородина «Романтик», «Санька», «Последний звонок». Из интервью писателя газете «Вече» в 1992 году3 впервые стало известно о существовании дебютных рассказов Л. Бородина, написанных в 1966 году. Тем не менее, ни в одном из авторитетных изданий, таких, как библиографический словарь «Русские писатели 20 в.» 2000 года , ни в других изданиях подобного рода5 эти произведения прозаика не упоминаются. Следует отметить и то, что сам Л. Бородин в многочисленных интервью подтверждал тот факт, что только в лагере «от нечего делать»6 начал писать повести. Основываясь на словах писателя, рассказ о творческой биографии Л. Бородина традиционно начинается с 1969 года - года написания первой его повести «Перед судом», - а не с декабря 1966 года, когда на последней странице «Лужской правды» появился рассказ молодого директора школы станции Серебрянка «Романтик», а через месяц - «Санька». «Третий звонок» публикуется за шесть дней до ареста одного из членов ВСХСОН Л. Бородина - 13 февраля 1967 года. В редакцию газеты автор принес десять рассказов, все десять редактор «Лужской правды» взялся печатать, но только три из них успели опубликовать. Они-то и составили дебют Л. Бородина . Следующая открытая публикация прозаика на Родине произойдет лишь в 1988 году в газете «Литературная Россия» , - спустя 21 год. Зарубежные публикации писателя начнутся с 1973 года в журнале «Грани» («О русской интеллигенции», 1973; «Стихи, написанные в тюрьме, где их пишут многие», 1977; «Третья правда», 1981; «Гологор», 1982 и др.)9.
Первые, по словам самого автора, «чисто сюжетные» 10 рассказы обнаруживают характерные черты прозы писателя 1970-2000-х годов, такие, как богатая система мотивов, организующих повествование (мотивы неподлинности, театральность, удушья, времени, одиночества); категория тайны как структурообразующий элемент сюжета; выделение типического во внешнем облике и характере персонажа как метод создания образа (использование приема синекдохи при описании портрета); открытые финалы.
Мотив является значимым элементом поэтики в творчестве Л. Бородина. Термин «мотив» имеет множество определений в современном литературоведении11. Говоря о мотиве и его функциональной природе, которая реализуется в художественном тексте, мы исходим из определения Б. Гаспарова, данного им в книге «Литературные мотивы»: мотив является «основной "единицей" анализа текста: подвижный компонент, вплетающийся в ткань текста и существующий только в процессе слияния с другими компонентами. Ни характер мотива - его объем, "синтагматические" отношения с другими элементами, "парадигматический" набор вариантов, в которых он реализуется в тексте, - ни его функции в данном тексте невозможно определить заранее; его свойства вырастают каждый раз заново, в процессе самого анализа, и меняются с каждым новым шагом, с каждым изменением общей смысловой ткани» .
Тем не менее, проводить филологический анализ возможно и целесообразно только на уровне текста, так как хронологически каждый из многокомпонентных мотивов прозы писателя усложняется в зависимости от сюжета и проблематики произведения.
Кажется символичным, что название первого опубликованного рассказа Л. Бородина - «Романтик». Не раз литературные критики отмечали тяготение писателя к романтическим тенденциям в плане стиля, тематики, художественных приемов (Е. Клименко, Л. Аннинский, И. Савкина, О. Головин и др.) 13. Люди, близко знавшие и знающие писателя (И. Глазунов, В. Бондаренко, Г. Владимов, А. Варламов и др.), называют его романтиком в жизни и в литературе.
Исследовательница И. Казанцева отмечает: «Творческая концепция действительности Л. Бородина своеобразна гармоничным, всегда художественно оправданным сочетанием элементов двух типов творческой работы: реалистического и романтического»14. Эта черта поэтики прозы будущего автора «Года чуда и печали» и «Женщины в море» видна уже в первых его опытах.
Любопытно, как Л. Бородин в 2003 году ответил на «похвалу»/ «порицания» литературных критиков по поводу романтизма его прозы: «В действительности переход от романтизма к сентиментализму столь малозаметен, что, порой, мне кажется, их можно перепутать. Ведь что есть в сути литературный романтизм? Попытка через некое, видимое как возвышенное, уйти от реальности 15. Но не бывает ухода без возврата. Только возврат этот свершается как бы спиной к реальности, а тоскующими глазами все туда же - в несовершенное, несостоявшееся, а иногда и разоблаченное и обличенное в пустомыслии «романтическом», за которым, как оказывается со временем, с самого начала не числилось никакого содержания вообще, кроме, как бы сказал экзистенциалист, пустой интенции души... Но как же, оказывается, порой дорога нам эта самая душевная интенция!»16.
Повесть «Расставание»: «расширение души, стремящейся к Богу...»
Период между двумя тюремными заключениями (1973-1982 гг.) - один из самых сложных в жизни Л. Бородина. Об этом он пишет в своей автобиографической книге «Без выбора»: «... с момента моего появления в Москве «органы» начали готовить меня к очередному сроку...» . Нескончаемые мытарства с квартиры на квартиру, поиски хоть какой-нибудь работы, болезни, с одной стороны, - и знакомство с И. Глазуновым, активное участие в «подпольной» жизни московской интеллигенции, в частности, в работе «самиздата», открытия в сфере духовного знания (Крещение, чтение книг религиозного содержания), с другой, - позволяют говорить как о пестроте, контрастности тех лет в жизни писателя, так и о настоящем испытании на выживание, которое выпало на его долю.
После освобождения в 1987 году Л. Бородин практически ничего не пишет. На родине начнет издавать свои повести и рассказы только с начала 1990-х годов. Основная масса из написанного в эти годы - публицистика.
Второй период творчества Л. Бородина (1980-начало 1990-х годов) обозначился новым поворотом взгляда художника на ситуацию нравственного выбора его героев. Теперь автора интересует не столько сам набор вариантов, ситуация «множества правд», в которой его герои часто рациональным путем выбирали свой единственно верный путь, а то, как героями делается этот выбор, как они справляются с противоречивой человеческой природой и борьбой в душе, неизбежно возникающей каждый раз, когда персонаж находится в состоянии «быть или не быть», раздираемый достоевским желанием «вопрос разрешить».
Переломные перестроечные годы, выпавшие на этот период творчества Л. Бородина, заставляют его задуматься над тем, какова современная действительность. Писателя интересует «состояние перехода» изнутри, с точки зрения причин и последствий произошедших «переломов» в политике, в социальной сфере, которые отразились и во внутренних противоречиях человека. В начале 1980 - 1990-х годов как наиболее адекватная форма художественного творчества для Л. Бородина становится философско-психологическая повесть с минимальным историческим фоном: история «застоялась», а затем и вовсе рухнула. На обломках истории остался одинокий человек. Так писатель обращается к «бытийным опорам» человеческой души в повестях «Расставание», «Женщина в море», «Ловушка для Адама».
Повесть «Расставание»: «расширение души, стремящейся к Богу...». Повесть «Расставание» (1981-1982) стала важным этапом творчества Л. Бородина. По мнению М. Дунаева, в ней впервые миру суетному, обезбоженному противопоставляется «... уже не особая патриархальная правда, а вера подлинная»2. В повести представлен и новый для Л. Бородина тип героя - «мятущийся интеллигент, растерянный и узревший себя в порочном кругу бессмысленных самоутверждений, герой, который пытается обрести опору».3 По признанию самого Л. Бородина, тип Геннадия был им с удивлением обнаружен в начале 1970-х годов в среде московской интеллигенции: «Когда в перерыве между лагерями я столкнулся с этим московским типом, - вспоминал прозаик в интервью «Российской газете», - я его возненавидел ... , но в повести получился вполне симпатичным.. .»4.
Впервые в журнальном варианте повесть была опубликована в двух номерах «Граней» в 1984 году, в этом же году в издательстве «Посев» «Расставание» выходит отдельной книжкой. В газете «Посев» был дан анонс повести: «Герой романа влюбляется в дочь священника, живущего в глубинке в Сибири, и собирается на ней жениться. Общение со священником и его дочерью углубило его и открыло перед ним новые аспекты жизни...(здесь и далее курсив в цитатах мой - Л.Н.) ... Незаметно герой сам втягивается в жизнь московских диссидентов ... и довольно резко судит эту среду. Нужны талант и знание, чтобы написать такой роман, и иметь право судить о явлении, в котором сам был участником»5.
Первым зарубежным откликом на повесть стала заметка Киры Сапгир: «Расставание» - своего рода "повесть смутного времени" последнего советского десятилетия, об интеллигенте, мечущемся между полюсами скепсиса и веры, конформизма и нетерпимости, - пишет обозреватель газеты, - ... Разобраться, куда идти, герою нелегко. Однако ясно: что-то надо отсечь, с чем-то расстаться, и в первую очередь расстаться с раздвоением, порождающим фальшь (оттого и название у романа такое - «Расставание»)» .
Автор статьи «Свете тихий» В. Пирожкова справедливо полагает, что основной конфликт главного героя - в его желании приобщиться к «другой жизни» «не путем своего собственного внутреннего перерождения, не поисками веры для себя, а женитьбой на Тосе. Она должна создать из вне ту новую жизнь, которая на самом деле может возникнуть только изнутри только из самого человека»7. И «женясь на Ирине, Геннадий делает шаг в сторону именно этой иной жизни...» .
Зарубежные читатели интересовались произведениями Л. Бородина прежде всего в связи с репутацией их создателя - «борца, пострадавшего за свои взгляды» (Harry Willets, John Bayley). Хотя в 1987 году Гарри Уиллетс, например, с искренним удивлением писал в отзыве на книгу «Расставание» о том, что для писателя-диссидента очень «буднично» изображается «разрушающее давление советского государства на жизни его граждан» .
Остановимся на двух отзывах на книгу Л. Бородина «Расставание», вышедшую в Лондоне в 1988 году, которые выявляют основную тенденцию интерпретации переведенной на английский язык повести «советского» писателя.
Прежде всего, хотелось бы полностью процитировать характеристику (рекламного типа) повести на заднем форзаце книги. Этот анонс ярко демонстрирует, что издатели «Расставания» в Лондоне репрезентуют повесть как житейско-бытовое чтиво. Ни слова о нравственном, духовном выборе. Гораздо интереснее то, как Геннадий решит главную проблему своей жизни: Ирина беременна, «но от кого»? «Gennadi has a problem. Should he set up with a lovely Tosya in the virtuous calm of a remote Siberian hamlet, or will the ever-accommodating Irina tempt him back to his old Moscow ways? Gennadi cannot forsake either. And the result, in this exuberant, bitterly funny novel, plunges him into traffic difficulties with his violently divorced parents, his sister who has turned dissident, his new job as a biographer of a doddering war hero, and most troublingly with Irina, his old girlfriend, who announced a pregnancy, but by whom? Having prided himself for being streetwise in Soviet game of survival, a chastended Gennadi must now face up to a distraught Tosya and a very cool Irina, and much more besides...»10.
Повесть «Ловушка для Адама»: «подвиг духовного перерождения» человека
Период между двумя тюремными заключениями (1973-1982 гг.) - один из самых сложных в жизни Л. Бородина. Об этом он пишет в своей автобиографической книге «Без выбора»: «... с момента моего появления в Москве «органы» начали готовить меня к очередному сроку...» . Нескончаемые мытарства с квартиры на квартиру, поиски хоть какой-нибудь работы, болезни, с одной стороны, - и знакомство с И. Глазуновым, активное участие в «подпольной» жизни московской интеллигенции, в частности, в работе «самиздата», открытия в сфере духовного знания (Крещение, чтение книг религиозного содержания), с другой, - позволяют говорить как о пестроте, контрастности тех лет в жизни писателя, так и о настоящем испытании на выживание, которое выпало на его долю.
После освобождения в 1987 году Л. Бородин практически ничего не пишет. На родине начнет издавать свои повести и рассказы только с начала 1990-х годов. Основная масса из написанного в эти годы - публицистика.
Второй период творчества Л. Бородина (1980-начало 1990-х годов) обозначился новым поворотом взгляда художника на ситуацию нравственного выбора его героев. Теперь автора интересует не столько сам набор вариантов, ситуация «множества правд», в которой его герои часто рациональным путем выбирали свой единственно верный путь, а то, как героями делается этот выбор, как они справляются с противоречивой человеческой природой и борьбой в душе, неизбежно возникающей каждый раз, когда персонаж находится в состоянии «быть или не быть», раздираемый достоевским желанием «вопрос разрешить».
Переломные перестроечные годы, выпавшие на этот период творчества Л. Бородина, заставляют его задуматься над тем, какова современная действительность. Писателя интересует «состояние перехода» изнутри, с точки зрения причин и последствий произошедших «переломов» в политике, в социальной сфере, которые отразились и во внутренних противоречиях человека. В начале 1980 - 1990-х годов как наиболее адекватная форма художественного творчества для Л. Бородина становится философско-психологическая повесть с минимальным историческим фоном: история «застоялась», а затем и вовсе рухнула. На обломках истории остался одинокий человек. Так писатель обращается к «бытийным опорам» человеческой души в повестях «Расставание», «Женщина в море», «Ловушка для Адама».
Повесть «Расставание»: «расширение души, стремящейся к Богу...». Повесть «Расставание» (1981-1982) стала важным этапом творчества Л. Бородина. По мнению М. Дунаева, в ней впервые миру суетному, обезбоженному противопоставляется «... уже не особая патриархальная правда, а вера подлинная»2. В повести представлен и новый для Л. Бородина тип героя - «мятущийся интеллигент, растерянный и узревший себя в порочном кругу бессмысленных самоутверждений, герой, который пытается обрести опору».3 По признанию самого Л. Бородина, тип Геннадия был им с удивлением обнаружен в начале 1970-х годов в среде московской интеллигенции: «Когда в перерыве между лагерями я столкнулся с этим московским типом, - вспоминал прозаик в интервью «Российской газете», - я его возненавидел ... , но в повести получился вполне симпатичным.. .»4.
Впервые в журнальном варианте повесть была опубликована в двух номерах «Граней» в 1984 году, в этом же году в издательстве «Посев» «Расставание» выходит отдельной книжкой. В газете «Посев» был дан анонс повести: «Герой романа влюбляется в дочь священника, живущего в глубинке в Сибири, и собирается на ней жениться. Общение со священником и его дочерью углубило его и открыло перед ним новые аспекты жизни...(здесь и далее курсив в цитатах мой - Л.Н.) ... Незаметно герой сам втягивается в жизнь московских диссидентов ... и довольно резко судит эту среду. Нужны талант и знание, чтобы написать такой роман, и иметь право судить о явлении, в котором сам был участником»5.
Первым зарубежным откликом на повесть стала заметка Киры Сапгир: «Расставание» - своего рода "повесть смутного времени" последнего советского десятилетия, об интеллигенте, мечущемся между полюсами скепсиса и веры, конформизма и нетерпимости, - пишет обозреватель газеты, - ... Разобраться, куда идти, герою нелегко. Однако ясно: что-то надо отсечь, с чем-то расстаться, и в первую очередь расстаться с раздвоением, порождающим фальшь (оттого и название у романа такое - «Расставание»)» .
Автор статьи «Свете тихий» В. Пирожкова справедливо полагает, что основной конфликт главного героя - в его желании приобщиться к «другой жизни» «не путем своего собственного внутреннего перерождения, не поисками веры для себя, а женитьбой на Тосе. Она должна создать из вне ту новую жизнь, которая на самом деле может возникнуть только изнутри только из самого человека»7. И «женясь на Ирине, Геннадий делает шаг в сторону именно этой иной жизни...» .
Зарубежные читатели интересовались произведениями Л. Бородина прежде всего в связи с репутацией их создателя - «борца, пострадавшего за свои взгляды» (Harry Willets, John Bayley). Хотя в 1987 году Гарри Уиллетс, например, с искренним удивлением писал в отзыве на книгу «Расставание» о том, что для писателя-диссидента очень «буднично» изображается «разрушающее давление советского государства на жизни его граждан» .
Остановимся на двух отзывах на книгу Л. Бородина «Расставание», вышедшую в Лондоне в 1988 году, которые выявляют основную тенденцию интерпретации переведенной на английский язык повести «советского» писателя.
Прежде всего, хотелось бы полностью процитировать характеристику (рекламного типа) повести на заднем форзаце книги. Этот анонс ярко демонстрирует, что издатели «Расставания» в Лондоне репрезентуют повесть как житейско-бытовое чтиво. Ни слова о нравственном, духовном выборе. Гораздо интереснее то, как Геннадий решит главную проблему своей жизни: Ирина беременна, «но от кого»? «Gennadi has a problem. Should he set up with a lovely Tosya in the virtuous calm of a remote Siberian hamlet, or will the ever-accommodating Irina tempt him back to his old Moscow ways? Gennadi cannot forsake either. And the result, in this exuberant, bitterly funny novel, plunges him into traffic difficulties with his violently divorced parents, his sister who has turned dissident, his new job as a biographer of a doddering war hero, and most troublingly with Irina, his old girlfriend, who announced a pregnancy, but by whom? Having prided himself for being streetwise in Soviet game of survival, a chastended Gennadi must now face up to a distraught Tosya and a very cool Irina, and much more besides...»10.
Роман «Трики, или Хроника злобы дней»: художественное постижение логики исторических событий осени 1993-г.
Период между двумя тюремными заключениями (1973-1982 гг.) - один из самых сложных в жизни Л. Бородина. Об этом он пишет в своей автобиографической книге «Без выбора»: «... с момента моего появления в Москве «органы» начали готовить меня к очередному сроку...» . Нескончаемые мытарства с квартиры на квартиру, поиски хоть какой-нибудь работы, болезни, с одной стороны, - и знакомство с И. Глазуновым, активное участие в «подпольной» жизни московской интеллигенции, в частности, в работе «самиздата», открытия в сфере духовного знания (Крещение, чтение книг религиозного содержания), с другой, - позволяют говорить как о пестроте, контрастности тех лет в жизни писателя, так и о настоящем испытании на выживание, которое выпало на его долю.
После освобождения в 1987 году Л. Бородин практически ничего не пишет. На родине начнет издавать свои повести и рассказы только с начала 1990-х годов. Основная масса из написанного в эти годы - публицистика.
Второй период творчества Л. Бородина (1980-начало 1990-х годов) обозначился новым поворотом взгляда художника на ситуацию нравственного выбора его героев. Теперь автора интересует не столько сам набор вариантов, ситуация «множества правд», в которой его герои часто рациональным путем выбирали свой единственно верный путь, а то, как героями делается этот выбор, как они справляются с противоречивой человеческой природой и борьбой в душе, неизбежно возникающей каждый раз, когда персонаж находится в состоянии «быть или не быть», раздираемый достоевским желанием «вопрос разрешить».
Переломные перестроечные годы, выпавшие на этот период творчества Л. Бородина, заставляют его задуматься над тем, какова современная действительность. Писателя интересует «состояние перехода» изнутри, с точки зрения причин и последствий произошедших «переломов» в политике, в социальной сфере, которые отразились и во внутренних противоречиях человека. В начале 1980 - 1990-х годов как наиболее адекватная форма художественного творчества для Л. Бородина становится философско-психологическая повесть с минимальным историческим фоном: история «застоялась», а затем и вовсе рухнула. На обломках истории остался одинокий человек. Так писатель обращается к «бытийным опорам» человеческой души в повестях «Расставание», «Женщина в море», «Ловушка для Адама».
Повесть «Расставание»: «расширение души, стремящейся к Богу...». Повесть «Расставание» (1981-1982) стала важным этапом творчества Л. Бородина. По мнению М. Дунаева, в ней впервые миру суетному, обезбоженному противопоставляется «... уже не особая патриархальная правда, а вера подлинная»2. В повести представлен и новый для Л. Бородина тип героя - «мятущийся интеллигент, растерянный и узревший себя в порочном кругу бессмысленных самоутверждений, герой, который пытается обрести опору».3 По признанию самого Л. Бородина, тип Геннадия был им с удивлением обнаружен в начале 1970-х годов в среде московской интеллигенции: «Когда в перерыве между лагерями я столкнулся с этим московским типом, - вспоминал прозаик в интервью «Российской газете», - я его возненавидел ... , но в повести получился вполне симпатичным.. .»4.
Впервые в журнальном варианте повесть была опубликована в двух номерах «Граней» в 1984 году, в этом же году в издательстве «Посев» «Расставание» выходит отдельной книжкой. В газете «Посев» был дан анонс повести: «Герой романа влюбляется в дочь священника, живущего в глубинке в Сибири, и собирается на ней жениться. Общение со священником и его дочерью углубило его и открыло перед ним новые аспекты жизни...(здесь и далее курсив в цитатах мой - Л.Н.) ... Незаметно герой сам втягивается в жизнь московских диссидентов ... и довольно резко судит эту среду. Нужны талант и знание, чтобы написать такой роман, и иметь право судить о явлении, в котором сам был участником»5.
Первым зарубежным откликом на повесть стала заметка Киры Сапгир: «Расставание» - своего рода "повесть смутного времени" последнего советского десятилетия, об интеллигенте, мечущемся между полюсами скепсиса и веры, конформизма и нетерпимости, - пишет обозреватель газеты, - ... Разобраться, куда идти, герою нелегко. Однако ясно: что-то надо отсечь, с чем-то расстаться, и в первую очередь расстаться с раздвоением, порождающим фальшь (оттого и название у романа такое - «Расставание»)» .
Автор статьи «Свете тихий» В. Пирожкова справедливо полагает, что основной конфликт главного героя - в его желании приобщиться к «другой жизни» «не путем своего собственного внутреннего перерождения, не поисками веры для себя, а женитьбой на Тосе. Она должна создать из вне ту новую жизнь, которая на самом деле может возникнуть только изнутри только из самого человека»7. И «женясь на Ирине, Геннадий делает шаг в сторону именно этой иной жизни...» .
Зарубежные читатели интересовались произведениями Л. Бородина прежде всего в связи с репутацией их создателя - «борца, пострадавшего за свои взгляды» (Harry Willets, John Bayley). Хотя в 1987 году Гарри Уиллетс, например, с искренним удивлением писал в отзыве на книгу «Расставание» о том, что для писателя-диссидента очень «буднично» изображается «разрушающее давление советского государства на жизни его граждан» .
Остановимся на двух отзывах на книгу Л. Бородина «Расставание», вышедшую в Лондоне в 1988 году, которые выявляют основную тенденцию интерпретации переведенной на английский язык повести «советского» писателя.
Прежде всего, хотелось бы полностью процитировать характеристику (рекламного типа) повести на заднем форзаце книги. Этот анонс ярко демонстрирует, что издатели «Расставания» в Лондоне репрезентуют повесть как житейско-бытовое чтиво. Ни слова о нравственном, духовном выборе. Гораздо интереснее то, как Геннадий решит главную проблему своей жизни: Ирина беременна, «но от кого»? «Gennadi has a problem. Should he set up with a lovely Tosya in the virtuous calm of a remote Siberian hamlet, or will the ever-accommodating Irina tempt him back to his old Moscow ways? Gennadi cannot forsake either. And the result, in this exuberant, bitterly funny novel, plunges him into traffic difficulties with his violently divorced parents, his sister who has turned dissident, his new job as a biographer of a doddering war hero, and most troublingly with Irina, his old girlfriend, who announced a pregnancy, but by whom? Having prided himself for being streetwise in Soviet game of survival, a chastended Gennadi must now face up to a distraught Tosya and a very cool Irina, and much more besides...»10.
