Введение к работе
В последние два десятилетия проза И.С.Шмелева и Б.К.Зайцева неоднократно становилась объектом исследования. Как правило, в центре внимания исследователей находятся проблемы мировосприятия этих писателей-классиков XX века. Большинство их произведений пронизано христианским мировидением.
Духовно-религиозная проблематика прозы Шмелева и Зайцева позволила современным ученым отнести их творчество к литературному течению, получившему название «духовного реализма» (A.M. Любому дров). Этим обосновывается и наш выбор исследования творчества писателей-эмигрантов.
Актуальность научной работы обусловлена интересом современной науки к проблемам христианского мировидения в русской литературе XX столетия и способам его художественного воплощения, а также необходимостью рассмотрения значимой для литературы Русского Зарубежья категории «странничества» в произведениях И.Шмелева и Б.Зайцева периода катастроф и изгнанничества. Мотив «духовного странничества», заявленный в названии диссертационной работы, а также проистекающий из этого понятия образ «духовного нищенства» в художественных произведениях Шмелева и Зайцева ранее не исследовался ни современниками писателя, ни нынешними учеными.
При рассмотрении вопросов, связанных с изучением мотива «духовного странничества» в творческом наследии писателей Русского Зарубежья, следует сделать предварительное замечание, касающееся понимания термина «мотив». В настоящее время в литературоведении существует огромное множество определений «мотива». В отечественной филологической науке этот термин используется в разных контекстах и с различными целями, что объясняет расхождения в толковании понятия, его важнейших свойств.
Знакомство с основными работами (А.М.Веселовского, Г.В.Краснова, Ю.М.Лотмана, В.Я.Проппа, Б.Н.Путилова, И.В.Силантьева, В.Б.Томашевского, В.Б.Шкловского, др.), посвященными становлению и развитию теоретических представлений о повествовательном мотиве в отечественном литературоведении, показало, что в своих трудах ученые выделяют множество разновидностей мотивов: сюжетные и описательные, интертекстуальные и внутритекстовые, связанные и свободные. Но общепризнанным показателем мотива для всех исследователей является его повторяемость на различных уровнях текста.
По замечанию современного исследователя-литературоведа В.Е.Хализева, «на протяжении последних десятилетий мотивы стали активно соотноситься с индивидуальным творческим опытом, рассматриваться в качестве достояния отдельных писателей и произведений»1.
В качестве рабочего в исследовании используется определение мотива,
Хализев В.Е. Теория литературы. - М.: Издательский центр «Академия», 2009. - С. 268.
предложенное Б.М.Гаспаровым. Под мотивом понимается «любой феномен, любое смысловое «пятно» - событие, черта характера, элемент ландшафта, любой предмет, произнесенное слово, краска, звук и т.д.; единственное, что определяет мотив, - это его репродукция в тексте, так что в отличие от традиционного сюжетного повествования, где заранее более или менее определено, что можно считать дискретными компонентами («персонажами» или «событиями»), здесь не существует заданного «алфавита» - он формируется непосредственно в развертывании структуры и через структуру»1. Ориентированность на принцип интертекстуального анализа, по словам Гаспарова, позволяет совмещать понятия лейтмотива и мотива: «Имеется в виду такой принцип, при котором мотив, раз возникнув, повторяется затем множество раз, выступая при этом каждый раз в новом варианте, новых очертаниях и во все новых сочетаниях с другими мотивами» . Таким образом, мотив может включать в себя и другие мотивы, а структура произведения представляет собой сеть мотивов.
Предложенная Б.М.Гаспаровым универсальность в подходе к определению понятия «мотив», позволяет нам коснуться глубинных структур текста, расширяя тем самым границы его интерпретации и соотнося его с духовным странничеством, так как определение «духовное странничество» в словесно-закрепленной формуле встречается не в художественной прозе, а лишь в духовно-назидательных жанрах.
Как пишет преподобный о.Иоанн Лествичник, игумен горы Синайской, «странничество (то есть, уклонение от мира) - есть невозвратное оставление всего, что в отечестве сопротивляется нам в стремлении к благочестию. Странничество есть недерзновенный нрав, неведомая премудрость, необъявляемое знание, утаеваемая жизнь, невидимое намерение, необнаруживаемый помысл, хотение уничижения, желание тесноты, путь к Божественному вожделению, обилие любви, отречение от тщеславия, молчания
глубины» .
Понятие «духовного нищенства» и в богословской, и в художественной литературе встречается чаще, чем «странничество». О «нищете духовной» находим евангельские толкования Иоанна Златоуста, блаженного Феофилакта (епископа Болгарского), изречения преподобных Оптинских старцев, работы протоиер. Григория Дьяченко, А.П.Лопухина, др. Древняя церковь почитала смирение, или нищету духовную, венцом всех христианских добродетелей, основным началом христианского совершенства, лучшим украшением последователей Христа.
Научная новизна исследования состоит в том, что впервые теоретически обоснованы на материале художественной прозы понятия
Гаспаров Б.М. Из наблюдений над мотивной структурой романа М.А.Булгакова «Мастер и Маргарита» // Б.М.Гаспаров: Литературные лейтмотивы. - М., 1994. - С. 30-31. 2 Там же. - С. 30. Цитируется: Преподобного отца Аввы Иоанна, игумена Синайской горы, Лествица, в русском переводе. - СПб., 1995. - С. 26.
«духовное странничество» и «нищий духом», а также впервые исследованы различные художественные уровни воплощения мотива «духовного странничества» в прозе И.Шмелева и Б.Зайцева в контексте литературы Русского Зарубежья 1920-1930-х годов.
Цель научного исследования - раскрыть мотив «духовного странничества» и художественные формы его функционирования в прозе И.С.Шмелева и Б.К.Зайцева.
Поставленная цель определяет конкретные задачи исследования:
- выявить наиболее частые тематические пласты художественных
произведений, которые обусловливают появление мотива «духовного
странничества»;
- определить мотивацию выбора духовной отстраненности от мира в
сознании персонажей разных произведений И.Шмелева и Б.Зайцева;
- проанализировать влияние быта, окружающей среды, родителей,
духовных наставников на развитие внутреннего мира «странников» в
произведениях писателей Русского Зарубежья;
- определить особую роль покаяния, скорбей и Чуда в обретении веры;
рассмотреть феномен паломничества в прозе писателей Русского Зарубежья и жанр «хожений» древнерусской литературы как «духовное странничество», образ восхождения к горним Истинам;
исследовать типы героев-«странников» в художественной прозе И.Шмелева и Б.Зайцева;
- сравнить образы «духовных странников» в произведениях Б.Зайцева и
И.Шмелева и образы героев-«странников» вне христианского контекста в прозе
Г.Газданова и В.Набокова.
Объект и материал диссертационного исследования: Объектом исследования является проза Русского Зарубежья 1920-30-х годов. Материалом исследования стала художественная проза И.Шмелева и Б.Зайцева.
Предметом исследования является мотив «духовного странничества» и образы героев-«странников», «нищих духом».
В соответствии со спецификой предмета исследования в диссертационной работе используются историко-литературный, сравнительно-типологический и интертекстуальный методы исследования.
Теоретическая значимость работы определяется выявлением мотива «духовного странничества» и образов «духовных странников», характерных для прозы Б.Зайцева и И.Шмелева. Данные, полученные в ходе исследования, способствуют углубленному пониманию художественного воплощения богословских категорий в русской литературе XX века.
Практическая значимость исследования состоит в том, что результаты данной научной работы могут использоваться на факультативных занятиях по литературе в общеобразовательной школе, в курсе русской литературы XX века в гуманитарных гимназиях и лицеях, а также при разработке курсов по теории и истории русской литературы в высших учебных заведениях.
Методологической и теоретической основой исследования послужили работы А.М.Ваховской, М.М.Дунаева, И.А.Есаулова, Л.Е.Зайцевой,
П.В.Корякова, Т.А.Кошемчук, А.М.Любомудрова, Д.В.Макарова,
Н.М.Солнцевой, М.Ю.Трубицыной и ряда других историков литературы XX
века, изучавших проблему становления личности и религиозные мотивы в
творчестве Б.К.Зайцева и И.С.Шмелева; философские труды Н.А.Бердяева,
С.Н.Булгакова, И.А.Ильина, работы Б.Н.Гаспарова, А.Н.Веселовского,
Ю.М.Лотмана, В.Я.Проппа, И.В.Силантьева, Б.В.Томашевского,
В.Б.Шкловского; богословские и духовные сочинения преподобного Иоанна Лествичника, преподобного Исаака Сирина, епископа Ниневийского, святителя Феофана, Затворника Вышенского, протоиерея Григория Дьяченко, архимандрита Макария и других богословов, уделявших внимание проблеме «странничества», аскетизма как явления духовной жизни.
Основные положения, выносимые на защиту:
Мотив «духовного пути», названный нами «духовным странничеством», а также образ героя-странника, путника в прозе писателей первой волны эмиграции был необычайно важен для литературы Русского Зарубежья. Этот мотив и образы странников (как подражание высшему нравственному идеалу - Христу) - уникальное для русской литературы явление, нашедшее реализацию лишь у немногих авторов, ориентировавшихся на идеалы Православия. Б.К.Зайцев и И.С.Шмелев, расширив художественные границы мотива «духовного странничества», вводят в его рамки сферу воцерковленного бытия, духовного аскетизма, который прежде встречался лишь в литературе духовно-назидательного жанра. Как показывают оба писателя, позиция «странника» делает героев их произведений независимыми от социальных проблем, освобождает от пристрастия к земному, мирскому.
В ранних произведениях Зайцева и Шмелева первоначальной ступенью на пути «духовного странничества» является обретение веры героями чаще всего через любовь к человеку, ближнему. Некоторые герои Шмелева находятся на стадии отрицания - отвергнув прошлые мировоззренческие взгляды, они не принимают до конца и христианского вероучения. Взгляды многих героев ранней прозы Зайцева характеризует неразрывное соединение «софийных» элементов с православными, прослеживается сильное влияние идеи «Вечной Женственности», «Софии» В.Соловьева.
Немаловажную роль в раскрытии мотива «духовного странничества» и динамичного образа «духовного странника» в произведениях Шмелева и Зайцева играет феномен наставничества. Наставничество является одной из основных доминант на пути нравственного становления личности героев-странников. В качестве наставников рассматриваются: родители, образ женщины-наставницы для героя, мужской образ наставника, природа.
Чрезвычайно важным аспектом в раскрытии мотива «духовного странничества» в прозе писателей Русского Зарубежья явилось изображение паломничества как устремленности к Горнему миру. Феномен паломничества рассматривается аллегорически как духовное странствие, а также подвиг веры, духовное «горение», которое демонстрируют герои - странники. Персонажи совершают паломничество с разными целями: поклонение святыне, встреча с опытным в духовном отношении лицом (старцем, духовником), а также для
укрепления веры тех, кто еще не избрал определенный путь к Богу.
Мотив «духовного странничества» и динамичный образ героя-странника реализуется в сюжетном повествовании с помощью других сопутствующих мотивов: чуда, скорбей, искушений и покаяния. Чаще, чем обычно, мотив чуда связан с исцелением больных, со спасением из трудной, иногда грозящей смертью, ситуации по молитвам святым угодникам. Персонажи обретают веру, преображаются через чудесные явления святых. Ведущая роль мотива скорбей, искушений и покаяния раскрывается в соответствии с христианским вероучением. Герои-странники принимают скорби с должным смирением, усматривая в происходящем Промысел, Вышнюю волю. Религиозные чудеса, скорби, искушения и покаяние в сюжете неминуемо ведут героев либо к укреплению их веры, либо к полному обращению неверующего персонажа.
Мотив «духовного странничества» и статичный образ «духовного странника» раскрывается в прозе Зайцева и Шмелева в связи с пониманием «пути» как внутренней и внешней жизни человека, равнодушного к мирскому, живущего только духом. Внутренний портрет такого персонажа характеризуется бесстрастностью, чуждостью суетности. Этот образ устойчив, статичен и неразрывно связан с понятием «духовного нищенства». Раскрывающие мотив «духовного странничества» причины устранения от мира (мирского) у героев различны. Абсолютное смирение, полное принятие Божественной воли, а также уклонение от греха и исполнение христианских заповедей делает героев Шмелева и Зайцева «сторонними» земного (земных страстей).
В произведениях 1920-х годов писатели старшего поколения эмиграципи пытались раскрыть причины духовной катастрофы русского человека. Исследование «русской темы» на социальном и духовном уровнях углубило представление о тайных и явных противоречиях человеческой души. В связи с этим образ русского человека в «посткатастрофической» реальности в прозе Шмелева и Зайцева представлен антитетично. Герои-странники (блаженные, нищие духом) изображаются по контрасту с персонажами-« бесами».
Мотив «духовного странничества», но уже вне христианского контекста был близок писателям младшего поколения эмиграции. В произведениях Г.Газданова и В.Набокова этот мотив раскрывается за рамками христианской духовной традиции, свойственной писателям старшего поколения. Представители поколения «детей» обращали свое внимание более на внутреннюю жизнь личности, в отрыве от «соборного» начала. Героям их прозы присуще «созерцательное» бытие, но не «деятельная» любовь к ближнему. Обретение гармонии в любви к миру, преодоление «разъятости» внешнего бытия происходит либо сквозь призму любви к ближнему (созерцатели Газданова), либо с помощью своего творчества (носители «гениального» сознания Набокова).
Апробация результатов исследования. Основные положения данной работы были представлены на различных филологических научно-
практических конференциях: научно-методических конференциях
«Гуманитарная наука и православная культура». IV Пасхальные чтения (МПГУ, 2006), VII Пасхальные чтения (МПГУ, 2009); XVI Крымских международных Шмелевских научных чтениях «И.С.Шмелев и судьбы православной культуры» в рамках международного симпозиума «Крым и мировая литература-2006»; XVIII Ежегодной богословской конференции Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета (2008).
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии, насчитывающей 205 наименований. Общий объем работы - 201 страница.
