Содержание к диссертации
Введение
1. Специфика эстетической концепции символизма в творчестве В.Я.Брюсова 17
1.1. Роль поэта в становлении раннего русского символизма 18
1.2. Проблема лирического героя: эстетический ракурс 56
1.3. Поэтическая техника символизма 73
2. Жанровое своеобразие лирики В.Я. Брюсова 83
2.1. Вклад поэта в разработку традиционных жанров (послание, элегия, сонет, урбанистическая поэзия, пейзажная лирика, баллада) 90
2.2. Становление новых жанровых форм в лирике В.Я. Брюсова (лирический цикл и книга стихов) 154
3. Особенности поэтического стиля В.Я. Брюсова 172
3.1. Лексико-синтаксическая организация поэтических произведений 180
3.2. Стиховая культура поэта 210
3.3. Особенности композиции лирических стихотворений 239
Заключение 247
Список использованных источников 255
- Роль поэта в становлении раннего русского символизма
- Вклад поэта в разработку традиционных жанров (послание, элегия, сонет, урбанистическая поэзия, пейзажная лирика, баллада)
- Становление новых жанровых форм в лирике В.Я. Брюсова (лирический цикл и книга стихов)
- Лексико-синтаксическая организация поэтических произведений
Введение к работе
В.Я. Брюсов - синкретический феномен творческой личности, явленной в культуре Серебряного века во множестве ролей. Поэзия, проза, драматургия, критика, публицистика, история и теория литературы и культуры, переводческая, редакционная и издательская деятельность, организация литературной жизни России рубежа XIX-XX веков - все это сферы проявления многогранного таланта В.Я. Брюсова, составившего фундамент его славы уникального художника, яркой человеческой индивидуальности, культовой фигуры русского символизма.
Тема данного диссертационного исследования связана с периодом творчества поэта 1892-1909 годов. Проблема периодизации не является предметом этой работы, но в нашу задачу входит дать определенную классификацию. Существует традиционная периодизация, ведущая свое начало от монографии Д.Е. Максимова «Брюсов. Поэзия и позиция» (1986), представляющая: 1)1892-1897-е годы; 2)1900-1909-е годы; 3)1912-1919-е годы; 4)1921-1924-е годы [124]. Позже М.Л. Гаспаров в статье "Брюсов-стиховед и Брюсов-стихотворец (1910-1920-е годы)" (1997) предложил несколько иную периодизацию. Исследователь кладет в ее основу статистический принцип: интенсивность творчества, некоторые стилистические предпочтения и, прежде всего, стиховедческие искания. "У Брюсова было два периода, - полагает М.Л. Гаспаров, — когда стих был главной (или одной из главных) областью его экспериментов. Первый -короткий, конец 1890-х годов. Второй - затянувшийся, приблизительно 1914-1920-е годы. В остальное время для Брюсова важнейшей задачей был не стих, а стиль. 1900-е годы - это стиль "классического" Брюсова "Urbi et orbi" и "Stephanos"/.../ 1920-е годы - это стиль "позднего Брюсова" [61, с.399]. О.А. Клинг предлагает в статье "Брюсов: Через эксперимент к "неоклассике"" (1992) свою периодизацию творчества поэта. В основу ее он кладет соотношение традиции и новаторства в лирике В.Я. Брюсова. Исследователь полагает, что следует выделять три этапа в творческой эволюции поэта. Первый - начало середина 90-х годов, когда в художественном мире В.Я. Брюсова довлеет установка на новизну. Второй - конец 90-х - середина 900-х годов, когда соотношение традиции и новаторства достигает равновесия. Третий период охватывает конец 1900-х - 1910-е годы, когда В.Я. Брюсов сознательно погружается в стихию "неоклассики". Исключением, по мнению О.А. Клинга, является послереволюционное время: поэт поддается общему упованию тех лет на создание принципиально нового искусства [104, с.265- 266]. Мы в своей работе опираемся на традиционную периодизацию: предметом нашего внимания является лирика В.Я. Брюсова 1892 - 1909 годов. Данный факт объясняется тем, что именно в это время создаются наиболее оригинальные и эстетически значимые произведения поэта. Впоследствии эстетическая ценность лирики В.Я. Брюсова постепенно снижается и нередко ее темы, мотивы, стилистические средства начинают повторяться. О самоповторении Брюсова говорит и современная поэту критика [160, с.76] и исследователи его творчества [124, с. 163; 61, с.400].
Важность данного исследования связана с тем, что в настоящее время отечественное литературоведение стремится к преодолению прошлых упущений в отношении творчества многих поэтов Серебряного века, к выявлению бывших до недавнего времени бледными страниц жизни и творчества и малоизвестных и признанных авторов. Наследие многих из них продолжает оставаться малодоступным широкой читательской аудитории в силу сложности восприятия художественного текста, отмеченного высокой степенью литературности. Так возникает своеобразный парадокс: существует большое количество работ о творчестве В.Я. Брюсова и, тем не менее, образ его поэзии не вполне сложился в сознании читателей. Этот факт отмечает Н.А. Богомолов в своей статье ""Мы - два грозой зажженные ствола". Эротика в русской поэзии - от символистов до обэриутов" (1999): "...вряд ли мы ошибемся, если скажем, что для большинства современных читателей его (Брюсова - Е.К.) стихи кажутся холодноватыми, сухо-мастеровитыми откровенно говорящими, сколько сил и старания пошло на их отделку, поиск формы [45, с.226].
Кроме того, многие работы, в которых изучается лирика В.Я. Брюсова, на сегодняшний день устарели. Хотя их темы продолжают оставаться актуальными, решения, предложенные авторами в разное время, нуждаются в пересмотре. Некоторые исследования, наряду с содержащимися в них ценными наблюдениями, содержат идеологические оценки, затрудняющие понимание некоторых особенностей творчества В.Я. Брюсова. Известно, что в работах, отмеченных влиянием вульгарного социологизма, в центре внимания ученых стояла проблема влияния социально-экономических факторов на творчество писателя или, шире, на художественный процесс. При этом мало внимания уделялось таким категориям, как "эстетические взгляды" и «идиостиль». По мнению Ю. Борева, "вульгарный социологизм односторонне сосредоточивал свое внимание на историзме общественных причин, вызывающих развитие литературы, на историческом соотношении экономики и литературы" [48, с.113]. Особенно пострадал от несправедливых идеологических оценок изучаемый нами хронологический отрезок творчества В.Я. Брюсова, который во многих работах называется упадочным, не имеющим почти никакой эстетической ценности. Поэта нередко обвиняли в том, что он отказывался изображать в своей ранней лирике реальную жизнь, осуждался его пристальный интерес к внутреннему миру человека (и, как результат, усиление эротической темы в его стихах), установка на элитарность и эпатаж, стремление реформировать современный ему поэтический язык. Мы полагаем, что настало время освободиться от идеологических штампов и обратить внимание, прежде всего, на эстетические достоинства художественных произведений.
Своевременность данного исследования также связана с тем, что в настоящее время вновь обострился интерес к литературе рубежа XIX-XX веков. Мы полагаем, этот интерес особенно касается литературы модернизма. Данный факт можно объяснить, на наш взгляд, своеобразной реакцией отторжения реализма, господствующего в русской литературе на протяжении многих десятилетий. Кроме того, именно сейчас мы получили возможность познакомиться с обширной переводной научной и мемуарной литературой о жизни и творчест ве поэтов Серебряного века, почти недоступной ранее в силу известных обстоятельств.
Одним из самых противоречивых и загадочных явлений этого периода справедливо считается русский символизм, что связано с несколькими причинами. Во-первых, символизм целостным литературным течением с единой эстетической программой так и не стал. Внутри его оформилось несколько самостоятельных групп. По внешним признакам принято выделять в нем два основных этапа - "старших символистов" 1890-х годов и "младосимволистов" 1900-х годов (данную точку зрения оспаривает И.В. Корецкая [113, с.690]), а также два организационно-географических полюса — петербургский символизм и московский символизм. Если московская группа 90-х годов, сложившаяся вокруг В.Я. Брюсова, ограничивала задачи нового движения рамками собственно литературы (т.е. ставила цель - создать новую литературную школу), то петербуржцы во главе с Д.С. Мережковским и З.Н. Гиппиус отстаивали приоритет нового религиозно-философского мышления в символизме. "Младосимволисты" в свою очередь видели в символизме, прежде всего теургию, некую особую религию, которая с помощью искусства смогла бы преобразовать мир (против такой точки зрения возражал В.Я. Брюсов в статье "О "речи рабской" в защиту поэзии" (1910)). Во-вторых, взгляды поэтов и прозаиков на символизм подвергались постоянной эволюции. Тот же В.Я. Брюсов, отстаивающий понимание символизма как новой литературной школы, в 1904 году сближается с "младо-символистами" (статья "Ключи тайн").
Исключительная роль В.Я. Брюсова в истории раннего русского символизма не раз отмечалась исследователями. Д.Е. Максимов в монографии, посвященной поэту, так определил эту роль: "Хотя в высказываниях Мережковского и Минского основные моменты символистской идеологии выявились несколько раньше, чем у Брюсова, вопрос о символизме как о литературной школе был поставлен именно им" [126, с. 15]. Английская исследовательница А. Пайман в книге, посвященной истории символизма в России, называет Брюсова "организатором русского символизма" [143, с.67], который "фактически изо брел школу" [143, с.67]. Представитель младшего поколения символистов Андрей Белый полагал, что "Брюсов один организовал символизм в России"[117, с.7]. Особая роль поэта заключается, прежде всего, в том, что, встав с самого начала во главе русской символистской школы, он оказал несомненное влияние на ее дальнейшее развитие. Его программные статьи дали идейную опору символизму, а его поэтические эксперименты имели большое значение для формирования общесимволистского «набора» художественных средств и «общих мест» символистской поэтики. Вклад В.Я. Брюсова в разработку теоретических проблем символизма будет рассматриваться в первой главе нашего исследования ("Специфика эстетической концепции символизма в творчестве Брюсова"). Значимость данной работы определяется еще и тем, что в настоящее время вновь возрос интерес к художественному произведению как к явлению искусства, как к факту истории словесности. В критике и в литературоведении сейчас все более настойчиво на первый план выдвигается изучение вопросов исторической и теоретической поэтики в широком значении этого слова. Изучение художественных произведений (в нашей работе - стихотворений В.Я. Брюсова) ставит историю литературы в один ряд с другими науками об искусстве, от которых она, как считает В.М. Жирмунский, "отличается особыми свойствами принадлежащего ей художественного материала и приемов его обработки" [90, с. 198]. В условиях возрождения интереса к художественному произведению как к явлению искусства исследование поэтики лирики В.Я. Брюсова представляется нам весьма важным и своевременным. При определении задач поэтики мы опираемся на труды представителей формальной школы и близких к ней ученых. Так, Б.В. Томашевский полагает, что "задачей поэтики /.../ является изучение способов построения литературных произведений" [165, с.22]. Близко ему и определение В.М. Жирмунского: "Наша задача при построении поэтики - исходить из материала вполне бесспорного и независимо от вопроса о сущности художественного переживания изучать структуру эстетического объекта, в данном случае - произведения художественного слова" [92, с.35]. Не противоречит им и более позднее определение В.В. Виноградова: "Одна из важнейших задач поэтики - изучение принципов, приемов и законов построения словесно-художественных произведений разных жанров в разные эпохи, разграничение общих закономерностей или принципов такого построения и частных, специфических, типичных для той или иной национальной литературы, исследование взаимодействий и соотношений между разными видами и жанрами литературного творчества, открытие путей исторического движения различных литературных форм" [53, с. 170]. Кратким, но емким является определение поэтики, предложенное авторским коллективом учебника "Основы литературоведения" под редакцией В.П. Мещерякова: поэтика - это "выявление индивидуальной системы всех эстетически значимых элементов произведения"[142, с.6]. Сразу оговоримся, что изучение поэтики предполагает использование комплексной лингво-литературоведческой методики, которая в последнее время в филологических исследованиях приобретает все большее значение. По мнению В.В. Виноградова, "в области поэтики (изучении стиля) литературоведческие методы скрещиваются с лингвистическими и обогащаются [53, с.255]. Подобный взгляд разделяет и P.O. Якобсон: "Лингвист, глухой к поэтической функции речи, и литературовед, равнодушный к лингвистическим проблемам, - вопиющий анахронизм" [77, с. 10].
Особый интерес представляет вопрос о жанровом своеобразии лирики В.Я. Брюсова. Не вызывает сомнения тот факт, что произведениям того или иного поэта или прозаика присуща своя система жанров. Мы, вслед за П. Н. Медведевым, считаем, что каждый художественный текст должен быть интерпретирован с учетом специфики выбранного жанра [129, с. 175]. Лирика в этом плане особенно консервативна: она воплощает поэтическую информацию, следовательно, все ее составные элементы заранее ожидаемы и вместе с тем неожиданны. Эта двойственность жанра впервые была отмечена М.М. Бахтиным в работе "Проблемы поэтики Достоевского" (1963) [39, с. 141]. Лирические жанры в литературе конца XIX - начале XX века претерпевают существенную трансформацию, являющуюся естественным процессом их дальнейшего развития. При анализе лирики поэтов Серебряного века вообще, а В.Я. Брюсова, в частности, исследователь, сталкивается с особым затруднением, которое возникает у каждого, кто пытается дифференцировать ее жанровые разновидности. Сделать это не всегда возможно, т.к. существует огромное количество стихотворений с гибкими синтетическими формами, размытыми жанровыми признаками, а классические жанровые формы со строго регламентированной структурой используются поэтами все реже и реже. Взаимопереходность, живой калейдоскоп лирического мира В.Я. Брюсова затрудняет определение границ жанра. Кроме того, в его поэтическом творчестве большую роль начинают играть такие жанровые формы, как лирический цикл и книга стихов. Поэтому исследователю важно выбрать правильное направление анализа. В связи с этим мы вводим в свою работу анализ основных жанровых теорий, сложившихся в отечественном литературоведении. Рассмотрению ведущих жанров лирики поэта посвящена вторая глава данной диссертации ("Жанровое своеобразие лирики В.Я. Брюсова").
В третьей главе нашего исследования (" Особенности поэтического стиля В.Я. Брюсова") нами будет рассмотрен идиостиль поэта. Здесь же мы попытаемся определить: в какой степени теоретический канон, выработанный литера о турной школой, к которой принадлежит поэт, влияет на его творчество? При решении данной задачи исследователю следует избегать крайностей. Не следует забывать об индивидуальности: прежде всего о вкусе и о внутренней культуре поэта, а также о литературной традиции. В данной главе будет предложено исследование того, как эстетические принципы символизма проявляются на уровне языка (лексики, синтаксиса), стиха и композиции стихотворений В.Я. Брюсова.
Актуальность нашего исследования вытекает, прежде всего, из необходимости выявления основных принципов эстетики и поэтики символизма в лирике В.Я. Брюсова, т.к. это дает возможность выйти и на историю символистского литературного течения, на его теорию и поэтику. При этом отметим, что создаваемая во второй половине XX века общими усилиями исследователей-гуманитариев история раннего русского символизма, при всей значительности уже имеющихся научных достижений, до сих пор не представлена в более или менее завершенном виде и является, по-видимому, делом не близкого будущего. Среди наиболее интересных и важных проблем, решение которых как раз и приближает завершение выше обозначенного научного проекта, и оказывается осмысление творческого наследия В.Я. Брюсова - теоретика и практика символизма в России.
Степень научной разработанности проблемы. Творческое наследие поэта очень велико, равно как и число работ, посвященных его изучению. Лирика В.Я. Брюсова с момента своего появления в печати привлекла внимание критики. Публикуя в 1894-1894-е годы свои первые поэтические произведения, Брюсов не ставил задачей эпатаж публики, как посчитала прижизненная критика и некоторые поздние исследователи, например, Д.Е. Максимов [124, с.8-9]. Отсутствие данной попытки подтверждают дневниковые записи поэта и некоторые ученые, подробно изучившие архивные документы В.Я. Брюсова, например, В. Дронов [89, с.З]. Поэтому шквал критики, встретившей выпуски "Русских символистов", был неожиданным для самого поэта, хотя и отвечал некоторым его устремлениям - получить известность, прежде всего. После выхода в свет первого сборника "Русские символисты" (1894) в течение короткого времени в прессе появляются: "Маленький Фельетон" (1894), пародировавший форму и стиль символистских стихов; "Проза и поэзия жизни" (1894) — статья за подписью Бенедиктина, в которой символисты упрекались в публикации "бессмыслицы, вызванной нагромождением противоречивых образов" [42, с.256], и, наконец, категорически отрицательный отзыв был дан в большой рецензии А.А. Коринфского. Подобным же образом дело обстояло и после публикации второго выпуска "Русских символистов" (1894): авторов этой книги называли "поэтами-симулянтами, соревнующимися в своей славе с Геростратом" [151, с.74]. Все упреки, касающиеся данных выпусков, в какой-то мере удалось обобщить B.C. Соловьеву [54] - это подражательность русским и зарубежным образцам, нагромождение нелепых образов, не вызывающих у читателя ника ких чувств и не передающих никакого смысла, злоупотребление иноязычными словами и т.д.
Если останавливаться на критических отзывах в прессе, последовавших за публикацией "Chefs d oeuvre" (1895) и "Me eum esse" (1896) - сольных книг В.Я. Брюсова, то можно заметить их очевидное однообразие. Многочисленные рецензенты и критики обращаются, прежде всего, к форме стихов поэта, не пытаясь определить их смысловую ценность - либо совершенно игнорируя ее, либо прямо отвергая. Примером тому может служить рецензия А.Л. Волынского, который полагает, что в лирике В.Я. Брюсова отсутствуют какие-либо поэтические достоинства. Рецензент отмечает, что стихи поэта не поднимаются над уровнем "ординарной версификации"[57, с.414]. В какой-то мере это отношение определяет дальнейший подход критики к раннему творчеству В.Я. Брюсова: он сказался и на оценке Л.Н. Толстого, который в черновых материалах к трактату "Что такое искусство?" писал: "Один в Москве написал целый том совершенной бессмыслицы (там есть, например, стихотворение из одного стиха: "Ах, закрой свои бледные ноги"), и так и осталось неизвестно, мистицирует он публику /.../ или он сам душевно больной..." [26, с.321], эта запись относится к 1898 году.
В 1900-е годы начинается новый этап в творчестве В.Я. Брюсова. Это отмечает и современная поэту критика. Все чаще наряду с отрицательными отзывами встречаются положительные. Так, В.В. С-кий в рецензии на книгу поэта «Urbi et orbi» (1903) отмечает перелом в творчестве Брюсова, говорит о шаге поэта вперед по отношению к своему прежнему творчеству. Многие деятели искусства акцентируют внимание на художественных достоинствах книг "Urbi et orbi" и "Stephanos". Так, А. Белый говорит о целостности поэзии Брюсова, о чеканности его стиха; А.А. Блок обращает внимание на единство книги "Urbi et orbi", на богатство поэтических размеров; Н.С. Гумилев называет В.Я. Брюсова "мастером формы" [84, с.5]. Книга "Все напевы" получила высокие оценки критики, которая отмечала богатство рифмы, ритмики и строфики. Однако уже С. Соловьев в 1909 году начинает говорить о перепевах Брюсовым собственного творчества [160, с.76]. Таким образом, критики и рецензенты одной из ведущих областей своего внимания делают поэтику лирики В.Я. Брюсова. Другой важнейшей проблемой, которая стала объектом интереса критики, стала проблема "Брюсов и символизм". Так, о необходимости исследовать символизм впервые заговорил Н. Ракшанин [150, с.2]. Другие критики (А. Богданович, Н. Абрамович, В. Чернов) называют В.Я. Брюсова главой новой поэтической школы и призывают считаться с новым литературным течением, представленным Брю-совым и Бальмонтом.
После краткого анализа прижизненных критических работ, посвященных изучению творчества В.Я. Брюсова, мы можем сделать следующий вывод: критиками было накоплено множество ценных замечаний, касающихся лирики поэта, впервые были поставлены некоторые проблемы, которые впоследствии разрабатывались в академическом литературоведении (например, "поэтика Брюсова", "Брюсов - глава литературной школы"). Однако целостного изучения данных вопросов предложено не было. Это стало задачей последующих исследователей.
Еще при жизни В.Я. Брюсова совокупность исследований творчества по- эта оформилась в самостоятельный пласт науки о литературе - брюсоведение. Исследование лирики В.Я. Брюсова развивалось в самых разных жанрах - предисловия к собраниям сочинений, вступительные статьи к сборникам стихотворений, очерки, критические и литературно-критические статьи, монографии. Круг работ, связанных с нашей проблемой, можно разделить на три большие группы.
Одна касается проблем литературного и культурного процесса рубежа веков (работы К. Локса, Б.В. Михайловского, В. Дронова, С.Д. Абрамовича, В.К. Размахниной, Л.К. Долгополова, В. Гофмана, В. Асмуса, Н.А. Богомолова, О.А. Клинга, С. Ильинской, Л.А. Колобаевой, П.П. Громова, А. Волкова, СП. Бави-на и И.В. Семибратовой, В.В. Мусатова, Л.Я. Гинзбург, А. Пайман, С.Л. Сло-боднюка).
Во второй круг исследований входят работы, связанные с осмыслением проблемы "поэт и течение". В этом ряду можно выделить как уже ставшие классическими (работы Эллиса (Л.Л. Кобылинского), Н.К. Гудзия, Б.В. Михайловского, Д.Е. Максимова, И.М. Машбица-Верова), так и новейшие работы (В. Дмитриева, Э. Метца, О.А. Клинга, А. Ханзена-Леве, СИ. Гиндина, И.В. Ко-рецкой, М.Л Гаспарова, Т.В. Михайловой). Сюда же можно отнести труды, так или иначе связанные с проблемой "Брюсов и символизм" (работы Т.П. Захаровой, М.А. Шаповалова, И. Поступальского, А.В. Геворкяна, Н.С. Бурлакова, К.С. Сатарова, СИ. Гиндина, И.С Приходько, Г. Лелевича).
К третьему кругу работ относятся исследования, посвященные проблеме поэтики лирики В.Я. Брюсова. Здесь необходимо выделить несколько групп: 1) изучение поэтического языка В.Я. Брюсова (труды А. Шемшурина, В.М. Жирмунского, СИ. Гиндина, М.Л. Гаспарова, Н.А. Басилая, М. Петрова, Т. Анчуго-вой, В. Никитина); 2) рассмотрение некоторых жанров лирики поэта (работы К. Герасимова, Л.Г. Кихней, А.Э. Зелинского, В.В. Абашева, В. Благонравова, Н.В. Протасовой); 3) анализ некоторых особенностей индивидуального стиля В.Я. Брюсова (труды Л.П. Гроссмана, В.М. Жирмунского, Ю.Н. Тынянова); 4) исследование ритмико-интонационных особенностей стиха поэта (работы Д.Е. Максимова, Б.Е. Холшевникова, П.А. Руднева, М.Л. Гаспарова, СИ. Гиндина, О.А. Кармановой, О.И. Федотова, СИ. Кормилова).
С начала 90-х годов XX века осуществляется фактически новое открытие В.Я. Брюсова на уровне мемуарной и зарубежной научной литературы (З.Н. Гиппиус, В.Ф. Ходасевич, И.Н. Розанов, В.Ф. Саводник, Н. Валентинов, К.В. Мочульский). В особый ряд можно выделить особую жанровую разновидность исследования — анализ одного стихотворения (М.Л. Гаспаров, М.М. Гиршман, В. Дмитриев).
После обзора работ, посвященных творчеству В.Я. Брюсова, мы можем сделать следующий вывод: традиция изучения лирики поэта в отечественном литературоведении не прерывалась, что нельзя сказать о творчестве большинства поэтов и прозаиков рубежа XIX - XX веков. Однако многие исследования несут на себе печать господствующей в то время идеологии, что несколько снижает их ценность. Целостного анализа творчества В.Я. Брюсова в аспекте поэтики и эстетики символизма до сих пор не сделано.
Объектом исследования являются семь поэтических книг ("Juvenilia", "Chefs d oeuvre", "Me eum esse", "Tertia vigilia", "Urbi et orbi", "Stephanos", "Bee напевы"), литературно-эстетические манифесты, критические статьи, переписка В.Я. Брюсова и его дневниковые записи.
Предметом исследования является процесс формирования эстетической концепции символизма в творчестве В.Я. Брюсова, а также особенности его поэтики. Эстетика и поэтика символизма в лирике Брюсова изучается в нашей работе в непосредственной связи с общим процессом становления раннего рус- л ского символизма (творчество Д.С. Мережковского и К.Д. Бальмонта).
Цели и задачи диссертации. Основная цель данного исследования - на основе систематизации и анализа лирических текстов, литературно-эстетических манифестов и критических статей выявить основные принципы эстетики и поэтики символизма в лирике В.Я. Брюсова 1892 — 1909 годов. Достижение поставленной цели диктует решение следующих задач:
- определить вклад В.Я. Брюсова в разработку теоретических проблем символизма;
- проследить эволюцию эстетических взглядов поэта (1892 -1909 гг.);
- показать жанровое своеобразие лирики В.Я. Брюсова;
- исследовать особенности поэтического стиля В.Я. Брюсова на уровне лексики, синтаксиса, стиха и композиции.
Научная новизна работы заключается в том, что впервые в отечественном литературоведении предпринята попытка целостного исследования лирики В.Я. Брюсова в аспекте поэтики и эстетики символизма. Последнее не просто анализируется как неотъемлемая часть литературы рубежа XIX -XX веков, но осмыслено в качестве одного из системообразующих факторов формирования символистской литературной школы в России. В связи с этим:
- обоснован выбор В.Я. Брюсова в качестве репрезентативной фигуры, чье творчество адекватно и полноценно отражает процессы, происходившие в русской литературе рубежа XIX - XX веков;
- осмыслена роль В.Я. Брюсова в формировании раннего русского символизма;
- прослежена эволюция эстетических взглядов поэта (1892 - 1909 гг.);
- показано жанровое своеобразие лирики В.Я. Брюсова;
- исследованы особенности поэтического стиля поэта (на уровне лексики и синтаксиса);
- проведен статистический анализ метрического и рифменного репертуара лирики В.Я. Брюсова (результаты оформлены в виде таблиц), а также рассмотрены особенности его поэтической фонетики, ритмики и строфики;
- определены композиционные особенности лирических стихотворений В.Я. Брюсова.
В теоретическую и методологическую основу работы положены важнейшие достижения русского литературоведения, отраженные в трудах В.М. Жирмунского, Ю.Н. Тынянова, Б.В. Томашевского, Б.М. Эйхенбаума, Л.И. Тимофеева, Л.Я. Гинзбург, М.Л. Гаспарова, В.В. Виноградова, Л.Г. Кихней, Ю.Б. Орлицкого, И.В. Фоменко, Л.Е. Ляпиной. Кроме этого, мы опирались и на достижения авторов, затрагивающих вопросы русской литературы рубежа XIX -XX веков, в том числе исследователей творчества В.Я. Брюсова — Д.Е. Максимова, СИ. Гиндина, О.А. Клинга, И.В. Корецкой, А.Пайман, Л.П. Гроссмана, Л.А. Колобаевой, А.В. Геворкяна, Л.К. Долгополова, А. Ханзена-Леве, И.В. Корецкой.
В целях объективности исследования применялась методика многоплановых подходов к анализу на основе таких методов, как сравнительно-сопоставительный, лингвостилистический и статистический.
Теоретическая значимость диссертации заключается в том, что работа дает возможность углубить представление как о В.Я. Брюсове - теоретике и практике символизма, так и об особенностях становления раннего русского символизма. Впервые предпринята попытка целостного исследования лирики В.Я. Брюсова в аспекте эстетики и поэтики символизма.
Практическая значимость. Диссертация может представлять интерес для специалистов, занимающихся проблемами поэтики и эстетики русского символизма. Основные положения и наблюдения могут быть использованы при изучении особенностей развития отечественной литературы рубежа XIX-XX веков, при чтении курса лекций, спецкурсов, при разработке спецсеминаров для студентов, учебников и методических пособий по русской литературе рубежа веков для вузов и общеобразовательных школ, а также при написании курсовых и дипломных работ.
Апробация диссертации. Основные положения и выводы работы были отражены в докладах на ежегодных Огаревских чтениях МГУ имени Н.П. Огарева (Саранск 2000, 2001, 2002 гг.), на ежегодных научных конференциях Молодых ученых (Саранск 2001, 2002, 2003 гг.), на конференции "Всероссийская научная молодежная школа" (Саранск 2001), на региональной научной конференции, посвященной доктору филологических наук, профессору С.С. Конкину (Саранск, 2002), при чтении спецкурса "Поэтическое творчество В.Я. Брюсова", а также в опубликованных работах. По теме диссертации опубликовано 10 статей.
Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованных источников.
Роль поэта в становлении раннего русского символизма
Круг проблем, затрагиваемых В.Я. Брюсовым в связи с разработкой эстетики новой литературной школы, весьма широк и разнообразен. Особое значение для него имел вопрос о том, считать ли символизм новым мировоззрением или школой, призванной решать чисто литературные задачи.
Итак, В.Я. Брюсов оказался перед выбором: относиться к символизму как к целостному мировоззрению или только как к набору художественных средств. Ответы поэта на данный вопрос в 90-е годы XIX века были однозначными. Рассматривая последовательно его статьи, мы видим, что символизм никогда не определялся им как мировоззрение. К. Локс полагает, что косвенно такой взгляд защищается в реферате "К истории символизма" (1892), где Брюсов пишет: "В наши дни мы присутствуем при новом пробуждении души... Поэзия, видимо, переходит в новую фазу существования. В этом-то переходе и заключается смысл эволюции новейшей поэзии" [120, с.270]. Действительно, в словах о " пробуждении души" можно услышать намек на появление нового мировоззрения. Важно, однако, что В.Я. Брюсов признает возрождение идеализма явлением, сопутствующим появлению новой литературной школы. Так, в статье "Апология символизма" (февраль 1896 года) он пишет: "В современной литературе замечается возрождение идеализма, и это выражается, между прочим, целым рядом художественных произведений, в образах воплощающих отвлеченные идеи" [123, с.265]. Еще более определенно данная точка зрения выражена в трактате "О искусстве"(1899): "Борьбу против стеснений продолжает новая школа (декадентство, символизм). /.../ Многие из ее приверженцев художники-идеалисты, то есть за прямым содержанием их произведений кроется еще второе, внутреннее. Но идеализм только одно из течений новой школы" [12, УІ, с.51]. Кроме того, важным является и замечание поэта, сделанное им в статье "Ответ" (1894), которая стала предисловием ко второму выпуску сборника "Русские символисты". Автор статьи утверждает, что мистицизм и "полуспиритические теории" суть лишь случайные примеси в символизме [13, с.42].
Стремясь сформулировать теоретическую программу новой литературной школы, В.Я. Брюсов сосредоточивает внимание на ее новаторской поэтике. Этот факт отмечают и его современники. Так, Н. Валентинов в своих воспоминаниях пишет: "Для Брюсова символизм был лишь изобразительным методом — приемом, введением в художественное творчество особых образов, красок, аллегорий, а не как у Белого - религиозным мировоззрением, "преобразующим жизнь", создающим новые формы жизни" [51, с.233]. В.Я. Брюсов подходит к новой поэтике с разных сторон, оценивая ее и с точки зрения того впечатления, которое символистское творчество производит на читателя, и с точки зрения изобразительного арсенала художника-символиста. Определение символистского произведения у Брюсова меняется от работы к работе: то его главная задача - "рядом сопоставленных образов как бы загипнотизировать читателя, вызвать в нем известное настроение" [13, с.35], то символизм называется "поэзией намеков" [13, с.43], или "поэзией оттенков в противоположность поэзии красок" [150, с.268]. В реферате "К истории символизма" Брюсов заявляет: "...обыкновенные поэты воплощают свою мысль, когда она находится уже вполне разработанною, символисты берут ее первый проблеск" [150, с.270].
Определения эти неоднородны, но они все указывают на новаторство формы, оставляя в стороне вопрос о "мистическом содержании". Эта сторона концепции В.Я. Брюсова и явилась главным пунктом его расхождения с поэтами-символистами, группировавшимися вокруг журнала "Северный вестник", в частности с теорией Д.С. Мережковского. Д.Е. Максимов так определяет сущность этих расхождений: Брюсов протестует против того, что "во втором плане аллегории подчеркивается наличие отвлеченного метафизического и мистического содержания" [123, с.259]. И дальше добавляет: "Брюсов атаковал и учение о двуплановости литературы, служившее теоретическим обоснованием творчества символистов-мистиков" [123, с.259]. Д.С. Мережковский в своем трактате "О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы" (1892) защищает несколько иную позицию. Главным элементом нового искусства он называет, прежде всего "мистическое содержание" [20, с.250]. В его работе символизм никогда не определяется как литературная школа. Напротив, это явление для него чисто мировоззренческое: "Это течение, - пишет Д.С. Мережковский, - или, лучше сказать, эта смутная потребность целого поколения, едва определившаяся, почти не выраженная словами, возникла не из метафизических обобщений, а прямо из глубины живого сердца, из глубины современного общеевропейского и русского духа" [20, с.242-243]. И далее: "Я даже не знаю, можно ли назвать эту потребность литературным течением. Это скорее только первая подземная струйка вешней воды, слабая и жизненная" [20, с.243]. Если для Брюсова идеализм - только явление, сопутствующее развитию новой литературной школы, то для Мережковского — это основной элемент нового искусства. "Наше время, - пишет Мережковский, - должно определить двумя противоположными чертами - это время самого крайнего материализма и вместе с тем самых страстных идеальных порывов духа. Мы присутствуем при великой, многозначительной борьбе двух взглядов на жизнь, двух диаметрально-противоположных миросозерцании. Последние требования религиозного чувства сталкиваются с последними выводами опытных знаний" [20, с.245]. Автор полагает, что новое искусство - это искусство, обратившееся вновь к своим вечным истокам: "Непростительная ошибка - думать, что художественный идеализм - какое-то вчерашнее изобретение парижской моды. Это возвращение к древнему, вечному, никогда не умиравшему" [20, с.247]. Суть символистского творчества, по мнению Д.С. Мережковского, заключается в постижении истины жизни, которое и представляется ему как мистическое чувство "распятого Христа" [20, с.269]. Брюсов же, как мы уже упоминали, полагал, что "от символизма необходимо отделять некоторые, несомненно, чуждые элементы, присоединившиеся к нему, - как он полагает, - во Франции. Таков мистицизм /.../, таковы полуспиритические элементы, проповедуемые Саром Пеладаном" [13, с.42]. Известно, что молодой В.Я. Брюсов, как и многие его современники в то время, увлекался оккультными "науками" [46; 158] (этой теме поэт посвятил несколько статей, например, "Ко всем, кто ищет" (1902)). Но в его эстетических взглядах, по нашему мнению, данное увлечение заметного следа не оставило. Этот факт подтверждает одно из писем поэта к П.П. Перцову от 2-го мая 1896 года. Брюсов пишет следующее: "Всякий поэт /.../, размышляя и перерабатывая чужие мнения, создает себе определенное миросозерцание, которое и управляет его деятельностью.
Вклад поэта в разработку традиционных жанров (послание, элегия, сонет, урбанистическая поэзия, пейзажная лирика, баллада)
Одним из ведущих жанров лирики В.Я. Брюсова является послание. Именно в конце XIX - начале XX века данный жанр переживает расцвет и получает широкое распространение, главным образом, в творчестве символистов и пролетарских поэтов. Л.Г. Кихней полагает, что расцвет послания на рубеже веков связан с установкой на диалог, на общение: "Своеобразный поэтический диалог - стихотворная переписка посланиями, которыми неоднократно обменивались корреспонденты, - стало формой общения символистов" [103, с.69]. Художники, используя возможности данного жанра, выражали свои общественные и литературные симпатии и антипатии, философские и эстетические взгляды.
Послания В.Я. Брюсова образуют целые циклы, обращенные как к отдельным поэтам, так и к группе современников: "Оды и послания" ("Urbi et orbi"), "Близким" ("Tertia vigilia"), "Послания" ("Все напевы"). Сам факт циклизации свидетельствует о том, что Брюсов сознательно прибегал к этому жанру. Циклы посланий являлись новыми жанровыми формами, которые были связаны единой авторской установкой, сквозными мотивами и обладали определенной эстетической целостностью и законченностью. Понятно также и то, что полный смысл каждого из посланий постигается только в контексте всего цикла, а так же в контексте жизненного общения корреспондентов. Для того, чтобы проанализировать послания В.Я. Брюсова, нам требуется рабочее определение рассматриваемого жанра. Мы опирались на концепцию Л.Г. Кихней, согласно которой "послание - это стихотворное произведение, рассчитанное на вполне определенного реального адресата (единичного или собирательного), обозначенного в самом тексте стихотворения, имеющее в качестве установки "собеседование" с адресатом на ту или иную актуальную для автора тему..." [103, с.68].
В лирике поэта мы предлагаем выделять три группы посланий: 1) послания - поэтические декларации; 2) послания, обращенные к конкретному лицу; 3) общественно-публицистические послания.
На наш взгляд, особенно важной группой посланий в творчестве В.Я. Брюсова являются послания - поэтические декларации. Известно, что к концу 1890-х - началу 1900-х годов процессы творческого самоопределения символизма подходили к завершению, программа символистской школы, возглавляемой Брюсовым, в основном сложилась. Послания, обращенные к некоему обобщенному адресату-художнику, в основном, относятся к этому периоду. Они сыграли значительную роль в декларировании эстетической программы новой литературной школы, являясь подчас своеобразной формой литературного манифеста. В посланиях данной группы наиболее резко и отчетливо отразились литературные воззрения В.Я. Брюсова, через них проходит кратчайший путь к центру его лирической системы. Как правило, это стихотворения о поэте и назначении поэзии, провозглашающие цели и задачи автора, программу, служению которой он себя посвятил и которая осуществлялась всем его творчеством, каждым стихотворением.
Отличительной особенностью этой группы посланий В.Я. Брюсова является не простое изложение литературной программы, а целенаправленное воздействие на определенную аудиторию, имеющую отношение к новому искусству. Поэт в них обращается не ко всем, а к "посвященным", к читателю-творцу, читателю-соавтору. Ведущим принципом подобных посланий является установка автора на элитарность, характерная в целом для символистской школы. Уже сами названия посланий - Поэту , Юному поэту", "Начинающему", "Служителю муз", "Равному" очерчивают круг адресатов-художников, имеющих отношение к символизму.
Эстетические декларации В.Я. Брюсова представлены здесь в форме наставления, напутствия поэту вообще (формально это выражается в использовании повелительного наклонения глаголов), например: «Ты должен быть гордым, как знамя; / Ты должен быть острым, как меч; / Как Данту, подземное пламя / Должно тебе щеки обжечь» [12, 1, с.447]. Л.Г. Кихней полагает, что подобные послания своим жанровым "предком" имеют дидактическое послание, распространенное в поэзии XVIII века (эпистола А.П. Сумарокова "О стихотворстве"), которое в свою очередь восходит к античному поучительному посланию ("Послание к Пизонам" Горация) [103, с.70]. В посланиях первой группы В.Я. Брюсов утверждает неразрывную связь между жизнью и творчеством художника-символиста. Так, в стихотворении "Юному поэту" сформулированы заветы нового искусства - устремленность в будущее, проповедь гордого одиночества и идея панэстетизма. К.В. Мочульский считает, что университетские занятия классической немецкой философией определили собой поэтическое мировоззрение Брюсова второй половины 1890-х годов: "Мир для него (Брюсова - Е.К.) - только "моё представление", только "тень и обман". Существует только поэт, его богоподобная личность, его творческая воля" [136, с.386]. Автор проповедует магический индивидуализм: художник создает иной идеальный мир, иную эстетическую действительность. Поэтому главным для автора в этой группе посланий является формирование определенного типа поведения художника-символиста: «Помни второй - никому не сочувствуй, / Сам же себя полюби беспредельно. / Третий храни: поклоняйся искусству, / Только ему, безраздумно, бесцельно» [12, 1, с. 100]. Последний тезис данного катрена ("поклоняйся искусству") получает развитие в другом послании В.Я. Брюсова, "Поэту": «Быть может, все в жизни лишь средство / Для ярко-певучих стихов, / И ты с беспечального детства / Ищи сочетания слов» [12, 1, с.447]. В финале подобных стихотворений часто ставится "условие", выполнение которого позволит адресату считаться истинным поэтом. Например: Пиндар, Вергилий и Дант, Гете и Пушкин - согласно В явные знаки вплели скрытых намеков черты. Их угадав, задрожал ли ты дрожью предчувствий неясной? Нет? так сними свой венок: чужд Полигимнии ты [12,1, с.544]. Или:
Юноша бледный со взором смущенным! Если ты примешь моих три завета, Молча паду я бойцом побежденным, Зная, что в мире оставлю поэта [12, 1, с. 100]. Наличие значительного количества таких посланий в лирике В.Я. Брюсова связано, прежде всего, с тем, что поэт был основоположником новой литературной школы. Перед ним стояла цель - убедить сторонников различных ответвлений символизма в общности задач, стоящих перед ними, в необходимости объединить всех сторонников создавать новое искусство вместе. По мнению Л.Г. Кихней, в таких посланиях "создавался образ адепта этого течения (т.е. символизма - Е.К.) и в целом они выражали тенденцию к выявлению общей эстетической платформы" [103, с.71].
Послания, относящиеся к первой группе, представляют собой поэтический монолог, призванный убедить слушателя в верности избранного лирическим героем пути. Герой наделяется ясностью, конкретностью позиции, он сам излагает свои взгляды (использование личного местоимения "я"). Чаще всего адресатом стихотворений является человек, впервые приступающий к литературному творчеству. Иногда в этих посланиях присутствует автобиографический момент. Так, стихотворение "Юному поэту" было написано после встречи В.Я. Брюсова с А.Я. Браиловским, "странным, юным и серьезным человеком" [7, с.23].
Становление новых жанровых форм в лирике В.Я. Брюсова (лирический цикл и книга стихов)
Здесь показан переход от объективного к субъективному: для поэта важны не вечер и море, а его личное восприятие их - "зов смиренья, зов покоя". А "ропот ровный и таинственный", "шум прибоя" - это уже полное слияние души поэта с природой, но слияние особое: то ли чувства поэта растворяются в пейзаже, то ли природа проникает в его душу. Пейзаж, как мы видим, оживает только в воображении поэта и благодаря нему эмоционально олицетворяется.
В цикле "В поле" В.Я. Брюсов впервые обращается к природе среднерусской полосы. В отдельных стихотворениях усиливается внимание к внешнему миру, а восприятие этого мира становится более конкретным, предметным: «Взрывают весенние плуги / Корявую кожу земли, — / Чтоб осенью снежные вьюги / Пустынный простор занесли» [12, 1, с.460]. Это стихотворение, несомненно, относится к жанру пейзажных зарисовок, однако здесь, наряду с описа-тельностью, делается акцент на действии (отсюда обилие глаголов). В данном цикле (очень редко) встречаются и символистские пейзажи, когда автор хочет показать связанные с объектом импрессионистические ассоциации. Например, в стихотворении "Август" таково развернутое психологизированное сравнение, которым определяется состояние утомленной и насыщенной за лето природы, поворачивающей к осени: «Мы не спорим, не ревнуем, / Припадая, как во сне, / Истомленным поцелуем / К обнажившейся спине» [12,1, с.462].
Общий лексический строй пейзажных стихотворений В.Я. Брюсова в целом нейтральный. Однако здесь встречаются поэтизмы: "грот", "каменья", "взоры"; экзотизмы: "муэдзин", "минарет", "цикады", "сампо", "Ато"; в цикле "В поле" - прозаизмы: "лукаво", "корявый", "понурый".
Важное место в словесной огранизации пейзажных стихотворений занимают тропы. В пейзажных зарисовках главную роль играют олицетворения, которые одухотворяют природу, оживляют ее: "Обошла тропа утес, / Выше всходят буки, / Позади лесные звуки, / Крики птиц и диких коз" [12, 1, с. 166]; яркие, образные сравнения, которые показывают нам состояние лирического героя и природы одновременно: "Облака цепляются / За вершины гор, / Так слова слагаются / В смутный разговор" [12, 1, с. 167]. В символистских пейзажах олице творяется все то, что созвучно настроению поэта. В этих олицетворениях материальность и осязательность природы поглощаются чувствами: "И зыби синяя безбрежность, / Меня прохладою маня, / Смирила буйную мятежность, / Мне даровала мир и нежность / И вкрадчиво влилась в меня [12, 1, с.378]. В символистских пейзажах встречаются метафоры, состоящие из сочетания существительного с существительным определением. Особенность их заключается в том, что происходит перенесение смыслового ударения: производимое явлением впечатление дается в главном слове, само же явление обозначено зависимым. Так строятся брюсовские метафоры, в которых чувства поэта растворяются в олицетворенной природе: "безумье белой ночи", "благость вечной синевы".
Во всех пейзажных стихотворениях присутствуют эпитеты, но преобладают они, несомненно, в символистских пейзажах. Значительное место занимают цветовые эпитеты. Именно так импрессионистически живописны "серебряные змеи", "ярко-пламенный осколок солнца", "желто-лазурная вода". Красочные эпитеты отмечены у Брюсова мягкой тональностью, которая особенно чувствуется в эпитетах, определяющих степень качества: "бледное небо", "жемчужный дым", "бледно-неверное море".
Для синтаксиса пейзажных зарисовок характерно использование номинативных предложений, эллипсисов, что сообщает скупость, выразительность, точность фразе: "...Склоны, покрытые лесом, / Домики, поле, река, / Старая кирка под черным навесом, / Даль - хороша, далека" [12, 1, с. 113]. В символистских пейзажах определяющими становятся анафоры и повторы, обилие восклицательных знаков, что придает им особую лиричность: "То в свинцовый плащ одето, / Сосны хмуришь ты, как бровь; / То горишь лучами света, / От заката ждешь ответа, / Все - истома, все - любовь" [12, 1, с.381]. На смену логически завершенным, коротким фразам, несущим в себе мысль и описание (в пейзажных зарисовках), пришли развернутые фразы. Они лишены конструктивной четкости, расплывчаты и незакончены. Часто усложненная эпитетами фраза у Брюсова становится текучей. Плавно переходя из строки в строку, она занимает подчас целую строфу. В извилистом движении поэтической мысли передана гармония природы.
Интонация в пейзажных зарисовках — разговорная, в символистских пейзажах - напевная. Основными стихотворными размерами, которыми были написаны пейзажные стихотворения, стали двусложные: 4-ст. и 3-ст. хорей, 4-ст. ямб, редко трехсложные: 3-ст. дактиль, 3-ст. и 4-ст. амфибрахий. В пейзажных стихотворениях поэт пользуется перекрестной рифмовкой с разными видами рифм: ММММ, ДМДМ, ЖЖЖЖ, МЖМЖ. Чаще всего встречаются точные бедные рифмы, типа "бор-озер", "прибое-покое", также можно заметить усеченные рифмы: "лес-крест", "облако - около". Пейзажные стихотворения написаны разными видами строф: катренами, шестистишиями и пятистишиями. Звукопись чаще всего встречается в символистских пейзажах: "Ночью светлой, ночью белой. / Любо волнам ликовать, / Извиваться влажным телом..." [12, 1, с.455].
Пейзажная лирика В.Я. Брюсова тяготеет к двум основным жанровым разновидностям - пейзажной зарисовке и символистскому пейзажу. По способу восприятия природы в первой преобладает зрительный пейзаж. Во второй же жанровой разновидности поэт стремится передать свои чувства от встречи с природой; здесь совмещаются два пласта: изобразительный и оценочный.
В лирике В.Я. Брюсова 1900-х годов прочно утверждается такой жанр, как баллада. Еще Ю.Н. Тынянов отмечал, что "баллады Брюсова - общепризнанный центр его творчества, потому что здесь был полный оправданный выход для ораторского начала его поэзии и для разрешения задачи живописного слова, и они же удовлетворяли требованию разнообразия тем, которое вытекало из положения Брюсова как канонизатора символизма, расширявшего и захватывавшего количественно тематическую область" [166, с.267]. Баллады В.Я. Брюсова входят в следующие циклы: "Любимцы веков" ("Tertia vigilia"), "Балла-ды"("игЫ et orbi"), "Правда вечная кумиров" ("Stephanos" и "Все напевы").
В качестве рабочего определения баллады мы возьмем определение В.М. Жирмунского, согласно которому баллада — "это краткое лиро-эпическое сти хотворение, небольшое повествование, окрашенное лирически и нередко развертывающееся как драматический монолог или диалог" [90, с.202]. Лирическая окраска эпического повествования достигается у В.Я. Брюсова, прежде всего тем, что баллады его в большинстве случаев представляют собой лирический монолог. Баллады поэта интересны именно тем, что В.Я. Брюсов выделял в данном жанре возможность для выражения своих заветных идеалов, которых он не находил в окружающей его действительности.
Лексико-синтаксическая организация поэтических произведений
Иногда в своих парнасских стихотворениях поэт использует прозаизмы. Особенно много их встречается в урбанистической лирике Брюсова. Стилистическая функция подобных слов - показать страшные плоды человеческой цивилизации, готовые уничтожить своего творца. Например: «Здания — хищные звери/С сотней несытых утроб!» [12, 1, с. 177]. Лексика парнасских стихотворений В.Я. Брюсова отличается возвышенностью, экзотичностью, элитарностью.
Особенностью стихотворений, написанных в декларативно-программном стилевом ключе, является то, что словесный образ в них, как правило, не поли-семичен, слова употребляются в прямом значении, но в контексте слово обретает символическое значение (по В.В. Виноградову, приращение смысла) (например, стихотворение "Я действительности нашей не вижу..."). Известно, что для символизма характерна множественность способов выражения идеи, которая может быть выражена прямо или иносказательно. Как правило, в подобных стихотворениях В.Я. Брюсов прибегает к прямому выражению своих мыслей. Например: « Мой дух не изнемог во мгле противоречий, / Не обессилил ум в сцепленьях роковых, / Я все мечты люблю, мне дороги все речи, / И всем богам я посвящаю стих!» [12, 1, с. 142]. Многие из этих стихотворений стали афоризмами. На малом словесном отрезке наблюдается большая смысловая насыщенность. Мы видим здесь обращение поэта к словам и оборотам, входящим в замкнутый круг "высокой" лирической поэзии. Именно эти стихотворения дают нам возможность говорить о поэтически "приподнятом" языке Брюсова-символиста. Самое важное эстетическое задание их - создать идеальный мир, выразить собственное "я" художника. Мы уже говорили, что данные стихотворения раскрывают понимание автором сути и задач поэзии. Отсюда их простота, лаконичность, понятность. В.Я. Брюсов пользуется общеупотребительной лексикой, вкрапляя слова старославянского происхождения, имеющие эмоционально-экспрессивную окраску. Например:
Первый прими: не живи настоящим, Только грядущее - область поэта [12,1, с.99]. Или: Мой дар - святой, мой дар поэта, Тебя он выше всех вознес! Гордись, как дивным нимбом света, Венком из темно-красных роз! [12,1, с.448]. Стихотворения, написанные в декларативно-программном стилевом ключе, позволяют говорить о том, что В.Я. Брюсов умеет высказывать свои мысли в краткой словесной формуле. Подобные строки в его стихах особенно запоминаются, как лично ему принадлежащие поэтические достижения. Особенно характерно употребление таких эпиграмматических строк в качестве начальных и завершающих. Итак, словарь лирической поэзии В.Я. Брюсова ничем не ограничен. Он вмещает в себя все слои лексики: от экзотической и старославянской (высокой) до урбанистической (прозаической), показывая разные грани противоречивого сознания человека рубежа веков. Однако она выполняет различные эстетические задания в стихотворениях, относящихся к разным стилевым ключам. Особый интерес представляет изучение лексических образных средств в поэзии В.Я. Брюсова. Символизм проявляет интерес к внутреннему процессу мысли, чувства, восприятия или же к отдельным моментам этого процесса. В поэтическом языке Брюсова идут поиски приемов, способных передать рождение мысли, промелькнувшее не проясненное чувство, ускользающий момент восприятия. Подобную функцию в лирике поэта выполняют тропы. С их помощью достигается эффект выразительности, нестандартности слова в поэзии В.Я. Брюсова. Характер тропов, их частотность в творчестве поэта существенны для изучения его художественного мышления, ибо составляют особенности его поэтики. Наиболее часто в лирике В.Я. Брюсова встречается сравнение. Поэт пользуется не только отождествлением поэтических образов (метафора), но и их со 187 поставлением. Сравнения составляют довольно многочисленный пласт в стихо творениях, относящихся ко всем трем стилевым ключам. Как правило, в стихах парнасского типа они новые, неожиданные: Моей мечте люб кругозор пустынь, Она в степях блуждает вольной серной... [12, 1, с.71]. Или: Ты страсти жаждала, как неба жаждут птицы... [12, 1, с. 159]. И еще: Виденье скрылось, как зарница, И голос замер, как мечта [12,1, с.526]. Точные, конкретные сравнения характерны и для декларативно программных стихотворений. Например: Р Как царство белого снега, Моя душа холодна [12, 1, с.99]. Или: Вам поклоняюсь, вас желаю, числа! Свободные, бесплотные, как тени, Вы радугой связующей повисли Краздумиям с вершины вдохновенья! [12,1, с. 133]. И еще: Ты должен быть гордым, как знамя; Ты должен быть острым, как меч; Как Данту, подземное пламя Должно тебе щеки обжечь [12,1, с.447]. В символистских стихотворениях В.Я. Брюсов пользуется неточными, размытыми сравнениями. Эстетическая функция подобных сравнений - созда ние впечатления, нагнетание лирического настроения. Например: Мечты, как лентами, словами Во вздохе слез оплетены... [12,1, с.40]. Или: Побледневшие звезды дрожали, Трепетала листва тополей, И, как тихая греза печали, Ты прошла по заветной аллее [12, 1, с.116]. В творчестве поэта совершенно отсутствуют сравнения-штампы, стершиеся, выветрившееся сравнения. Характерной особенностью брюсовских сравнений является отсутствие внутри них просторечной лексики. Сравнение может быть последовательно развернуто в сюжет стихотворения: Дремлет Москва, словно самка спящего страуса, Грязные крылья по темной почве раскинуты, Кругло-тяжелые веки безжизненно сдвинуты, Тянется шея - беззвучная, черная Яуза [12, 1, с.82].
