Введение к работе
Предлагаемое диссертационное сочинение посвящено ряду проблем, связанных с эстетикой балагана. Тема работы «Эстетика балагана в русской драматургии 1900-х – 1930-х годов» представляется актуальной по многим причинам. Во-первых, актуальность исследования обусловлена той значительной ролью, которую балаганные формы искусства играли в художественном процессе рассматриваемой эпохи, поскольку именно на рубеже XIX и ХХ веков и в первые десятилетия ХХ века происходило особенно интенсивное проникновение в «высокие» слои культуры «низовых» её слоёв. Тем не менее до сих пор учтены далеко не все формы балагана и сочетания его форм, вознесённые на «вершину» искусства, как и не все авторы, к этим сферам балаган приобщившие. Во-вторых, актуальность подтверждается тем немаловажным обстоятельством, что уже более столетия в искусстве и в гуманитарном знании не ослабевает интерес к синтетическим видам эстетической активности, в том числе и к театральному примитиву, важной составляющей которого является балаган. В-третьих, она косвенно может быть мотивирована сходством нынешней социокультурной ситуации в России и на Западе с той, что сложилась на рубеже XIX и XX веков. В гуманитарной мысли последних десятилетий театр, как таковой, фигурирует в качестве эпистемологической доминанты современности. Учёными настойчиво проводится мысль о том, что театрализация современного общества носит отчётливо балаганный характер. Однако в своих высказываниях о театральности современного сознания и театрократии в современном обществе отечественные и зарубежные исследователи (Г. Алмер, Ж. Баландье, Р. Барт, К. Видаль, Г. Дебор, Ж. Делёз, И.П. Ильин и другие) едва ли не дословно повторяют основные положения театральной теории Н.Н. Евреинова, сформулированные им ещё в начале ХХ века в России и лишь спустя десятилетия транслированные на Запад. Всё это убеждает нас в необходимости обращения к эпохе 1900-х – 1930-х годов, с которой и началось наиболее активное освоение примитива балагана.
В настоящей работе под балаганом понимается род театральной эстетики, наделенный моделирующей функцией и способный выполнять её в отношении иных, прямо с ним не связанных, явлений культуры; в нашем случае речь идет о включении значений, свойственных балагану, в драматургию и литературу в целом, а также в профессиональный театр. Обобщая конкретные проявления балаганных элементов, мы рассматриваем балаган как систему представлений, абстрагированную модель, комплекс идей.
Научная новизна реферируемого диссертационного исследования заключается в том, что становление условной драмы и художественный процесс в целом объясняются через развитие балаганных форм – оригинальные способы их представления и функционирования во множестве эстетических систем и свойственных эпохе 1900-х – 1930-х годов феноменах жизнетворчества и театрализации жизни. Впервые примитив балагана представлен в виде фреймовых структур и определено его значение в трансформации механизмов драмы; введено понятие театральности балаганного типа, или балаганной театральности, уточняющее понятие о театральности вообще; впервые в столь значительном объёме описана балаганная парадигма рассматриваемой эпохи и проанализированы драматические произведения целого ряда авторов, активно работавших над созданием условных форм в театре и драматургии.
Объектом научного исследования явились процессы интериоризации какой-либо эстетической системой «чужих», но не «чуждых» ей элементов другой эстетической системы с последующим её переустройством и переструктурированием, а именно: вбирание-приятие-усвоение русским модернизмом, авангардом и неореализмом 1900-х – 1930-х годов эстетики балагана;
предметом – собственно механизмы и результаты трансформации русской условной драмы указанного периода при взаимодействии её с примитивом балагана; помимо этого, были учтены связи условной драмы с «пратеатральными» системами карнавала и мистерии. Материалом исследования послужили, во-первых, пьесы и иные драматические сочинения А. Белого, А.А. Блока,
В.Я. Брюсова, А.И. Введенского, Е.Г. Гуро, Е.И. Замятина, И.М. Зданевича, А.А. Копкова, М.А. Кузмина, А.Е. Кручёных, Л.Н. Лунца, В.В. Маяковского, Ю.К. Олеши, А.П. Платонова, А.М. Ремизова, В.С. Соловьёва, Ф.К. Сологуба, И.Г. Терентьева, А.Н. Толстого, Д.И. Хармса, В.В. Хлебникова, Н.Р. Эрдмана и других, интериоризировавших театральный примитив и «пратеатральные» карнавал и мистерию; во-вторых, театральные и драматургические концепции, статьи и высказывания о театре и драме Л.Н. Андреева, Ю.П. Анненкова,
И.В. Бахтерева, А. Белого, А.Н. Бенуа, П.Г. Богатырева, А.А. Блока, Ю.М. Бонди, А.И. Введенского, Н.Н. Евреинова, И.М. Зданевича, В.И. Иванова,
А.Е. Кручёных, В.В. Маяковского, В.Э. Мейерхольда, К.М. Миклашевского, А.И. Пиотровского, С.Э. Радлова, А.Н. Скрябина, Ф.К. Сологуба, И.Г. Терентьева, П.А. Флоренского, Д.И. Хармса, В.В. Хлебникова, В.Г. Шершеневича,
В.Б. Шкловского, Б.М. Эйхенбаума и других, обозначивших условную тенденцию их развития; в-третьих, культурные феномены театрализации жизни и перформативного поведения, способствовавшие созданию особой атмосферы вокруг искусства и иногда, в самых крайних случаях (в первую очередь это касается авангарда), перемещавшие художественное произведение из центра на периферию творческой деятельности. Наиболее подробно нами были проанализированы те драматические сочинения, в которых черты театрального примитива имеют сущностное значение. Некоторые из них, как, например, «шуточные» пьесы В.С. Соловьёва, не укладывались в обозначенные хронологические рамки, однако были приняты во внимание, поскольку тесно связаны с другими художественными явлениями указанного периода. Помимо этого, нами были учтены взгляды зарубежных философов, эстетиков, филологов, психоаналитиков Т.В. Адорно, А. Арто, А. Бергсона, Н. Бора, Р. Вагнера, Е. Гротовски,
Д.У. Данна, У. Джеймса, С. Кьеркегора, Ф. Ницше, А.Н. Уайтхеда, З. Фрейда, Й. Хейзинги, А. Шопенгауэра, О. Шпенглера, Р. Штейнера, К.Г. Юнга, а также теоретиков театра, театральных режиссёров и драматургов Ф. Ведекинда,
Г. фон Гофмансталя, Г. Крэга, Р. Лотара, М. Метерлинка, Л. Пиранделло,
Р. Риттнера, Э. Хардта и других, прямо или косвенно повлиявших на развитие антимиметических, антииллюзионистских тенденций в театре и драме того времени и последующих эпох.
Целью исследования стало определение балаганной парадигмы в русской драматургии 1900-х – 1930-х годов и её динамики в связи со сменой творческих установок и эстетических принципов отдельных драматургов, школ, течений, направлений. Реализация поставленной цели потребовала решения следующих исследовательских задач:
указать причины обращения представителей театрального и драматического искусства интересующего нас периода к примитивным видам театральности;
установить парадигму балаганных форм, момент её актуализации и характер трансформации в драматическом творчестве отдельных авторов, школ, течений, направлений;
обозначить общую тенденцию движения балаганной парадигмы (форм балагана и причастных к ним авторов) в художественном процессе рассматриваемой эпохи;
прояснить специфику отношений балагана с архаическими театральными и «пратеатральными» формами монодрамы и мистерии и определить, насколько их диалог оказался плодотворен для развития условного театра и драмы;
соотнести дискурс балагана с дискурсом нонсенса в стихотворных драмах с целью уточнения смыслопорождающих механизмов игрового слова.
В качестве теоретической и методологической базы были привлечены труды выдающихся филологов, искусствоведов, философов и социологов
М.М. Бахтина, П.Г. Богатырёва, И. Гофмана, Д.С. Лихачёва, А.Ф. Лосева,
Ю.М. Лотмана, Ю.В. Манна, В.А. Подороги, Е.А. Поляковой, В.Н. Прокофьева, В.Я. Проппа, О.М. Фрейденберг, В.Е. Хализева и других. В ходе исследования использовались следующие методы:
метод сравнительно-исторического анализа;
метод сравнительно-типологического анализа;
метод интертекстуального анализа;
метод фреймового анализа;
метод аналитической (философской) антропологии.
Для обоснования ряда выводов опорой послужили ценные наблюдения И.Е. Васильева, Б.М. Гаспарова, С.А. Голубкова, В.Е. Головчинер, В.П. Григорьева, А.Л. Гринштейна, Б.Е. Гройса, Т.В. Казариной, В.Ш. Кривоноса, Б. Лённквист, И.Е. Лощилова, З.Г. Минц, С.Ю. Неклюдова, Г.Л. Нефагиной, И.Б. Роднянской, А.Г. Сакович, И.В. Саморуковой, С.В. Сигова, Б.М. Соколова, В.П. Скобелева, Н.И. Харджиева, Ю.К. Щеглова и некоторых других.
Положения, выносимые на защиту:
-
Выполняя по отношению к так называемой высокой профессиональной культуре моделирующую функцию, примитив балагана способствует утверждению в ней специфической, свойственной ему театральности, которую мы обозначили как театральность балаганного типа. Она обусловливает трансформацию, метаморфозы, перевоплощение и преображение персонажей и мира в целом.
-
Поскольку для героя балагана характерны два основополагающих типа театрального поведения – и переходное от драматизма к театральности самораскрытие (патетическое выражение внутреннего переживания), и собственно театральное самоизменение (эквилибристика и лицедейство), то в «высоких» слоях культуры для него также открыты два пути (способа самоосуществления) – психологизация и депсихологизация; при этом, однако, значительным преимуществом обладает второй – «чистая» театральная условность и депсихологизация.
-
Балаганная театральность не исчерпывается поведением персонажей и способна реализоваться в слове, игре слов; следовательно, словесная игра может быть истолкована как вид перформативного поведения – театральность другого порядка (вторичная театральность). Далеко не всякое слово может быть театрализовано, но лишь склонное к метаморфозам, податливое, пластичное, настроенное на импровизацию слово. В драматургии и словесном искусстве вообще вторичная театральность, привнесенная из народного театра и «пратеатральной» игровой и обрядовой архаики, активизирует действенные и визуальные возможности текста – обнаруживает его энергию и зрелищность.
-
В условном театре и драме, как и в примитиве балагана, слово претендует на независимость от любых «жизнеподобных» контекстов – как вербальных, так и невербальных; не совпадая с повседневным, бытовым словом, ритмом, движением, жестом, мимикой, оно несёт иную смысловую нагрузку, чем в жизни или в иллюзионистском театре и драме. Такое слово находится в поиске новых «остраняющих» контекстов, которые, затрудняя театральную и драматургическую коммуникацию, кардинально меняют её характер. Подобно балаганному слову, в пределе оно нацелено на автономное, независимое от любых других знаковых систем существование, благодаря чему словесная игра может иметь самостоятельное значение, а именно: замедлять, приостанавливать или замещать собою развитие драматического действия (интриги).
-
Функционирование балаганной парадигмы характеризуется устойчивостью и стабильностью, с одной стороны, изменчивостью и динамизмом – с другой. Каждая эпоха оперирует специфическим набором балаганных фреймов, в границах той тенденции, которую она выражает. В кризисные времена, в моменты самоопределения искусства отдельные фреймы и дискурс балагана в целом способны становиться своего рода «метатекстом» и «метаязыком» художественных направлений, течений, школ и авторских индивидуальностей.
-
Внутренняя динамика балаганной парадигмы в русской культуре от символизма 1900-х до авангарда 1930-х годов в общих чертах может быть описана как переход от «чужого» и «утончённого» к «родному» и «огрублённому» – фреймов commedia dell’arte и пантомимы-арлекинады к вертепу, кукольной комедии Петрушки, лубочному театру, раёшной панораме и цирку. Взаимодействие русского условного театра и драмы с примитивом балагана в рассматриваемый период оказалось весьма плодотворным для их развития, и только процессы политизации искусства и тотального контроля со стороны государства в конце 1920-х годов и в 1930-е годы привели к утрате балаганного начала. Их полноценный диалог в наступившую монологическую эпоху оказался невозможен.
-
Балаган противится контролирующим инстанциям, ускользает от любых проявлений диктата и насилия. Как только в него внедряется контролирующий дискурс, он меняет свою природу, «мимикрирует», перестаёт быть самим собою либо вовсе исчезает, вытесняемый ритуализованными и церемониальными формами культурной жизни.
-
Обновление балагана происходит через филиацию его видов – оформление новых, «постбалаганных» фреймов. Этот процесс наблюдается преимущественно в массовой культуре, но также затрагивает и культуру «высокую», «элитарную», размывая между ними границы, делая их менее чёткими, проблематичными, в конце концов – несущественными. Начало ему было положено коллективным «кружковым» творчеством, кафешантанной, кабаретно-эстрадной культурой и ранним кинематографом; продолжением стали акциональные формы искусства (от первых выступлений футуристов, послереволюционных массовых действ и агиттеатра до современных акций), а также некоторые виды кукольной, рисованной, компьютерной анимации, массовое кино, отчасти телевидение, шоу рекордов Гиннеса. Диалог литературы и профессионального театра с примитивом балагана продолжается и по сей день, демонстрируя «новые-старые» возможности культуры и привлекая внимание исследователей к пограничным её областям.
Теоретическая значимость настоящей диссертационной работы состоит в том, что в ней предложен новый подход к проблеме взаимодействия эстетических систем, относящихся к разным типам культуры. Здесь исследованы механизмы проникновения театрального примитива на территорию профессионального драматического и театрального искусства; уточнена природа театральности, отмечены черты перформативного поведения и игрового слова в театре и драме; определена балаганная парадигма, прослежены её становление и характер изменений в художественном процессе эпохи; намечены пути анализа пьес драматургов, избравших установку на условность и примитивизм.
Практическая ценность диссертации заключается в возможности применения её результатов в учебном процессе при подготовке общих и специальных курсов по литературоведению, театроведению и культурологии, в научно-исследовательской работе аспирантов и студентов соответствующих гуманитарных специальностей университетов и других высших учебных заведений. Материалы исследования также могут быть использованы в режиссёрской практике и музейно-выставочной деятельности.
Апробация результатов исследования. Основные положения диссертационного сочинения обсуждались на следующих всероссийских и международных научных конференциях: «Культура и текст» (Барнаул 2005), «Движение художественных форм и художественного сознания ХХ и ХХI веков» в рамках проекта «Самарская филологическая школа» (Самара 2005), «Наука и культура России» (Самара 2006-2010), «Коды русской классики» (Самара 2005, 2007, 2009), «Международные Бодуэновские чтения» (Казань 2006, 2009), «Литература и театр» (Самара 2006, 2008), «Сравнительное литературоведение (литература в контексте)» (Баку 2006), «Изменяющаяся Россия – изменяющаяся литература: художественный опыт ХХ-ХХI веков» (Саратов 2007), «Память литературного творчества» (Москва 2007), «Русская литература ХХ-ХХI веков: проблемы теории и методология изучения: поэтика, текстология, традиции» (Москва 2008), «Трансформация и функционирование культурных моделей в русской литературе» (Томск 2008), «Творчество Велимира Хлебникова и русская литература ХХ века: поэтика, текстология, традиции» (Астрахань 2008), «Актуальные проблемы филологии и педагогической лингвистики» (Владикавказ 2008, 2009), «Кормановские чтения» (Ижевск 2009), «Литературный текст ХХ века: проблемы поэтики» (Челябинск 2009), «Пограничные процессы в литературе и культуре» (Пермь 2009), «Память литературы и память культуры: механизмы, функции, репрезентации» (Воронеж 2009), «Когнитивное моделирование в лингвистике» (Румыния, Констанца 2009), «Поэтика пародирования: смешное/серьёзное» (Самара 2010). По материалам диссертации также был разработан и успешно внедрён в учебный процесс спецкурс «Эстетика балагана в русской драматургии» для студентов-филологов Самарского государственного университета специализации «Литературоведение». По исследуемой теме опубликовано 48 работ, в том числе 2 монографии и 11 статей в журналах, рецензируемых ВАК РФ; общий объём публикаций составил 65,7 п.л.
Структура работы продиктована логикой самого исследования. Диссертационное сочинение состоит из введения, двух теоретико-реферативных и трёх исследовательских глав, основных выводов, заключения и списка литературы. Помимо этого, каждая глава снабжена вводными замечаниями, в которых освещаются ключевые вопросы и намечаются пути их решения, а также промежуточными выводами, где поэтапно излагаются результаты исследования.
