Содержание к диссертации
Стр.
% ВВЕДЕНИЕ 3
ПРИМЕЧАНИЯ К ВВЕДЕНИЮ 28
ГЛАВА I. Лирика Лермонтова 35
ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛАВЕ 1 79
ГЛАВА П. Поэмы Лермонтова 83
ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛАВЕ II 174
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 179
ПРИМЕЧАНИЯ К ЗАКЛЮЧЕНИЮ 183
ИСТОЧНИКИ ТЕКСТОВ ЛЕРМОНТОВА И БАЙРОНА 184
ЛИТЕРАТУРА 185
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ ПРОИЗВЕДЕНИЙ ЛЕРМОНТОВА,
УПОМИНАЕМЫХ В ДИССЕРТАЦИИ 195
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ ПРОИЗВЕДЕНИИ БАЙРОНА,
УПОМИНАЕМЫХ В ДИССЕРТАЦИИ 198
ПРИЛОЖЕНИЕ 201
Таблица №1.Лирическая манера повествования восточных
поэм Байрона 202
Таблица №2.Лирическая манера повествования романтичес
ких поэм Лермонтова 203
*
Введение к работе
Проселочным путем люблю скакать в телеге И,взором медленным пронзая ночи тень, Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге, Дрожащие огни печальных деревень.
Люблю дымок спаленной жнивы,
В степи ночующий обоз
И на холме средь желтой нивы
Чету белеющих берез.
С отрадой многим не знакомой
Я вижу полное гумно,
Избу, покрытую соломой,
С резными ставнями окно;
И в праздник.вечером росистым,
Смотреть до полночи готов
На пляску с топаньем и свистом
Под говор пьяных мужичков.
К такому миросозерцанию пришел Лермонтов к концу своей совсем короткой, но ослепительно - прекрасной жизни.
Далось ему это миросозерцание в борьбе с течениями уваровскои официальной народности, с жадною толпой стоявшими у трона палачами свободы, гения и славы.
Это была народность в высшем смысле слова - взгляд на мир с точки зрения русского народа и в интересах народа.
Это был реализм.
На пути к реализму Лермонтову пришлось творчески освоить высокий романтизм. На рубеже 18 -19 вв. Европа была охвачена революционным движением, которое началось Великой французской буржуазной революцией 1789 - 1793 гг., прокатилось по Испании, Италии, Германии, по Балканам и отозвалось восстанием 14 декабря 1825 г. на Сенатской площади в Петербурге. Параллельно в литературах всей Европы разворачивалось могучее романтическое движение. Оно принесло не только новые жанры, новые стили, новые темы, но и породило небывалой тип личности и бытового поведения. Знаменем высокого романтизма стал Байрон с его новаторским творчеством и его трагической судьбой. Байронизм стал не только необходимым этапом развития мировой и русской литературы, но и мостом от предромантизма к реализму.
Грибоедов, Пушкин, Лермонтов прошли этот путь один за другим. «Гений», «властитель наших дум» называл Байрона Пушкин.
Я молод; но кипят на сердце звуки, И Байрона достигнуть я б хотел; У нас одна душа, одни и те же муки; О если б одинаков был удел!..-
пророчески писал шестнадцатилетний Лермонтов.
Байрон стал известен в России с конца 1810-х годов [1]. Несколько ранее других представителей русской культуры с творчеством Байрона познакомился К.Н. Батюшков. Это произошло в 1814 году [2]. Популярности английского поэта среди русских читателей помимо таланта, смелых и независимых политических взглядов способствовало то, что в этот период в Италии, где жил тогда Байрон, бывало много русских дворян. Они приезжали туда на отдых и в качестве туристов, подолгу жили в этой стране. «Одна из причин сближения России с Байроном, безусловно заключается в увлечении Италией - идеалом южной красоты, теплой и солнечной страной, так непохожей на Россию» [3]. Участие Байрона в движении карбонариев и впоследствии в освободительном движении греческого народа было ещё одной причиной его популярности в России. «Усиление интереса к Байрону в русских читательских кругах стояло в прямой связи с обострением общественно-политического недовольства в широких кругах русской дворянской интеллигенции и активизации тайных обществ, вроде Союза Спасения и Союза Благоденствия. Произведения Байрона <...> отвечали нарождавшимся общественным оппозиционным настроениям» [4]. Ещё одной причиной популярности Байрона среди русских читателей и писателей был низкий уровень философского образования в России. Правительство боялось вольнодумства и не поощряло всестороннее и полноценное изучение философских систем и течений. « <...> философское образование и просвещение, круг философских идей, доступных писателю, входили в его сознание <...> не столько путём прямого, обеспеченного организацией высшей школы <...> изучения философии, сколько более косвенными путями - через журналистику <...> ив особенности через изучение поэтов, драматургов и прозаиков Запада, творчество которых оказалось насыщенным философскими, моральными, психологическими и эстетическими идеями. В этом направлении влияли Шиллер, Гё
те, Байрон» [5]. Н.Я. Дьяконова называет Байрона самым известным русскому читателю английским поэтом за исключением Шекспира [6]. «Сила воздействия Байрона определяется тем, что трагические противоречия его личности и творчества воплотили трагические противоречия его эпохи, противоречия между поисками гармонии в вере, в высокой нравственности, в любви, в классическом идеале красоты - и романтической иронией, беспощадной ко всему, считавшемуся прежде неприкосновенным, дисгармонией неверия, аморализма, цинизма и измены классицистскому искусству» [7]. «Вместе с развитием буржуазных наций литературы нового времени приобретают ярко выраженный национальный характер, <...> вместе с развитием личности индивидуальное мировоззрение <...> и индивидуальные особенности литературного мастерства <...> приобретают небывалое прежде значение. <...> в области международных литературных взаимодействий выступает индивидуальная инициатива художественной личности, выражающей новую общественную идеологию и создающей новое направление в искусстве: мы говорим соответственно этому о влиянии Байрона на европейские литературы эпохи романтизма («байронизм») [8]. Между поэзией Байрона и русской культурой было несколько посредников: П.А. Вяземский и К.Н. Батюшков [9], С.С. Уваров и А.И. Тургенев [10], В.А. Жуковский и И.И. Козлов [11]. Увлечение Байроном было характерно для современников Лермонтова. «Им зачитывались лучшие умы России - для них его поэзия звучала, как пистолетный выстрел в ночи. Его тоска, его мечтания, его ненависть и сатанинский смех, - всё нашло отклик в России. Трагедия его жизни потрясла русских. Он был воистину властителем дум» [12]. В этом смысле Лермонтов не был исключением. «Байрон был духовно близок Рылееву, Кюхельбекеру и Соломо-су; разными гранями своего творчества он был близок <...>» [13]. Он <Лер-монтов> помнит тысячи строк из произведений поэтов великих и малых, иностранных и русских, но из обширного круга его чтения нужно выделить двух авторов: Байрона и - особенно - Пушкина» [14]. Имя английского поэта
7 Лермонтов упоминает в стихотворениях «Farewell» (Из Байрона) (1830), «К***» («Не думай, чтоб я был достоин сожаленья») (1830), «К.Л. -» (Подражание Байрону) (1831), «Подражание Байрону» (1830-1831), «На картину Рембрандта» (1830-1831), «Нет, я не Байрон, я другой» (1832). В стихотворении «К***» (Не думай, чтоб я был достоин сожаленья») Лермонтов откровенно говорит о своём желании походить на Байрона («И Байрона достигнуть я б хотел»). Увлечение Лермонтова творчеством Байрона было отмечено уже современниками. Однако, как правило, они подчёркивали поверхностность данного увлечения: «Изучение английского языка Лермонтовым замечательно тем, что с этого времени он начал передразнивать Байрона. <...> Не была ли это скорее драпировка, чтобы казаться интереснее, так как байронизм и разочарование были в то время в сильном ходу <...>» [15]. «<...> он решил соблазнять или пугать и драпироваться в байронизм, который был тогда в моде» [16]. Аналогичные мнения высказывали И.С. Тургенев [17], И.И. Панаев [18]. Более мягко выразился A.M. Меринский: «<...> и характер его, отчасти схожий с Байроновым, был причиной, что Лермонтов, несмотря на свою самобытность, невольно иногда подражал британскому поэту» [19]. Наиболее высокую оценку Лермонтову дал А.И. Герцен. Он называет его поэтом, воспевшим переходное поколение «с такой страшной истиной!..» [20]. «Он <Лермонтов> полностью принадлежит к нашему поколению. <...> Разбуженные этим великим днём, <14 декабря 1825 года>, мы увидели лишь казни и изгнания. Вынужденные молчать, <...> мы научились, замыкаясь в себе, вынашивать свои мысли <.. .>. Свыкшись с этими чувствами, Лермонтов не мог найти спасения в лиризме, как находил его Пушкин. <...> Мужественная, печальная мысль всегда лежит на его челе, она сквозит во всех его стихах. Это не отвлечённая мысль, стремящаяся украсить себя цветами поэзии; нет, раздумье Лермонтова - его поэзия, его мученье, его сила. Симпатии его к Байрону были глубже, чем у Пушкина. К несчастью быть слишком проницательным у него присоединялось и другое - он смело высказывался о
8 многом без всякой пощады и без прикрас. Существа слабые, задетые этим, никогда не прощают подобной искренности. О Лермонтове говорили как о баловном отпрыске аристократической семьи, как об одном из тех бездельников, которые погибают от скуки и пресыщения. Не хотели знать, сколько боролся этот человек, сколько выстрадал, прежде чем отважился выразить свои мысли» [21].
Именно Лермонтов в 1832 году, будучи в возрасте восемнадцати лет, ясно и прямо сказал о себе и о Байроне:
Нет, я не Байрон, я другой, Ещё неведомый избранник, Как он гонимый миром странник, Но только с русскою душой. Я раньше начал, кончу ране, Мой ум не много совершит, В душе моей, как в океане, Надежд разбитых груз лежит. Кто может, океан угрюмый, Твои изведать тайны? Кто Толпе мои расскажет думы? Я - или бог - или никто!
Лермонтов подчеркнул свою творческую самобытность («<...> я другой»). Сказал о своей духовной близости с английским поэтом («Как он <...>»). Указал на различие между собой и Байроном (но только с русскою душой».). И предсказал своё будущее. («<.. .> кончу ране <.. .>»).
Осознать влияние Байрона на русскую культуру пытались уже в 20-х и в 30-х годах XIX столетия. «<Термин байронизм> употребляли Пушкин, его современники, а потом исследователи до середины XX вв. <...>» [22]. При
9 этом, как указывает В.Э. Вацуро, «Восприятие Байрона и самый облик поэта менялись в тесной зависимости от внутренних процессов в русской литературе <...»> [23].
Высокую оценку Лермонтову как самобытному и талантливому писателю дал В.Г. Белинский в статье «Сочинения М. Лермонтова». Белинский поставил Лермонтова в один ряд с великими писателями эпохи, отметив сходство его произведений с их творчеством. «<...> его создания напоминают собою создания великих поэтов. Его поприще ещё только начато, и уже как много им сделано <...> чего же должно ожидать от него в будущем?.. Пока ещё не назовём мы его ни Байроном, ни Гёте, ни Пушкиным и не скажем, чтоб из него со временем вышел Байрон, Гёте или Пушкин: ибо мы убеждены, что из него выйдет ни тот, ни другой, ни третий, а выйдет - Лермонтов» [24].
В опубликованной в 1858 году в «Русском вестнике» (Т. 16) статье «Лермонтов» А.Д. Галахов подробно рассматривает влияние Байрона на Лермонтова. Галахов выделяет у Лермонтова вольные и невольные подражания Байрону, говорит о невозможности отделить одни от других. При этом Галахов подчёркивает, что подражание Байрону у Лермонтова относится к трём предметам: отдельным выражениям, постройке стихотворений и созданию характеров персонажей. Говоря о конкретных подражаниях, Галахов цитирует произведения Лермонтова и Байрона. При этом Байрон цитируется по русскому переводу. Галахов подчёркивает, что сравнение Лермонтова с Байроном справедливо. Однако подражательность Лермонтова не следует осуждать, так как она не мешала ему верно отражать действительность.
В 1888 году в статье «Байронизм Пушкина и Лермонтова», опубликованной в «Вестнике Европы» (№3), В.Д. Спасович констатировал, что предположения о пользе влияния Байрона на Лермонтова противоположны задачам литературной критики, что исследовать необходимо то, «насколько видоизменилось творчество Лермонтова от знакомства с Байроном» [25], что
10 заимствовал Лермонтов и чем он не воспользовался. Спасович подчёркивает, что Лермонтов навсегда проникся духом поэзии Байрона и сотворил себя по образу героев Байрона. Всё светлое, что присутствовало в творчестве Байрона, исчезло у Лермонтова, а выступило всё тёмное. Лермонтов более байро-ничен, чем Байрон. Такой вывод делает Спасович. В качестве характерной для обоих поэтов черты Спасович отмечает способность Лермонтова и Байрона к воспроизведению давно испытанных ощущений. Силу влияния Байрона на Лермонтова Спасович сопоставляет с силой влияния, которую испытал Лермонтов со стороны А.С. Пушкина.
A.M. Скабичевский в своём очерке «М.Ю. Лермонтов. Его жизнь и литературная деятельность» (1891) называет Лермонтова гениальным человеком, которому, как и всякому гению, была присуща разносторонность интересов и дарований. При этом Скабичевский отмечает крайнюю односторонность восприятия людьми Лермонтова, его байронизма и его творчества. Характеризуя байронизм Лермонтова, автор очерка отмечает «русский народный характер» воспринятого от Байрона пессимизма и отсутствие у Лермонтова «разъедающего скептицизма», «ледяной иронии», «пресыщенности и нравственного изнеможения», характерного для Байрона [26]. Одновременно с этим творчество Лермонтова несёт в себе «безысходную тоску», «беспечную удаль» и «порыв на безбрежный простор» [27].
В.О. Ключевский в статье «Грусть», опубликованной в 1891 году («Русская мысль», № 7), разделил творчество Лермонтова на два периода. Первый период - подражательный (до 1835 года). Второй период - период нарастания национальной и художественной самобытности. Ключевский отверг байронизм Лермонтова. «Настроение, которое в поэзии обозначается именем великого английского поэта, сложилось из идеалов, с какими западноевропейское общество переступило через рубеж 18-го века, и из фактов, какие оно пережило в начале 19-го века. Байронизм - это поэзия развалин, песнь о кораблекрушении. На каких развалинах сидел Лермонтов? Какой разрушенный
Иерусалим он оплакивал? Ни на каких и никакого» [28].
В статье «Биографические сведения о Михаиле Юрьевиче Лермонтове», опубликованной в 1897 году, И.И. Иванов выделяет основные черты Лермонтова как писателя и человека. Сюда автор статьи относит «необыкновенно развитое самосознание, цельность» и глубину нравственного мира, «мужественный идеализм жизненных стремлений» [29]. Демонизм Лермонтова Иванов рассматривает как высшую ступень идеализма. «И все эти черты отнюдь нельзя связывать с каким бы то ни было внешним влиянием; они существовали в Лермонтове ещё до знакомства его с Байроном и слились только в более мощную и зрелую гармонию, когда он узнал эту действительно родную душу»[30]. Иванов видит различие между творчеством Байрона и Лермонтова в том, что поэзия Лермонтова не является поэзией разочарования, а представляет собой поэзию печали и гнева. Наиболее обстоятельное исследование байронизма в русской литературе XIX века предпринял Алексей Н. Веселовский в своей монографии «Западное влияние в новой русской литературе». Данная работа вышла несколькими изданиями в конце XIX и в начале XX века (1881-1882; 1883; 1906; 1916). Веселовский говорит о различии байронизма Пушкина и Лермонтова, обосновывает увлечение Лермонтова Байроном психологическими причинами, особенностями его воспитания, происхождения, окружения. Веселовский характеризует богатство байронических героев в творчестве Лермонтова как наивысшее среди всех последователей английского поэта, различает влияние Байрона на Лермонтова в плане художественном, личностном и духовном. Веселовский отмечает самобытность Лермонтова, но подчёркивает, что путь к ней и к мировоззрению Лермонтова, сформировавшемуся к концу жизни поэта, был обусловлен влиянием Байрона, в творчестве которого Лермонтов всегда находил опору и поддержку. В биографическом очерке «Байрон» (1902; 1914) Алексей Н. Веселовский также затрагивает тему байронизма Лермонтова, отмечая при этом самобытность и самостоятельность Лермонтова как писателя. Веселовский подчерки-
вает огромную роль, которую сыграло творчество Байрона в литературной эволюции XIX века и говорит о писателях, испытавших влияние Байрона, как о прошедших «байроновскую школу» [31].
В очерке «М.Ю. Лермонтов: Личность поэта и его произведения» (1912) Н. Котляревский отмечает: «<...> следы прямого влияния Байрона в стихах Лермонтова несомненны <...>» [32]. «Иногда целое стихотворение выдержано в байроновском ключе, а всего чаще встречаются драматические положения и образы, которые Байрон отметил навсегда своей печатью» [33]. Котляревский отмечает предрасположение Лермонтова к байроническому настроению, обусловленное в частности родством психики Лермонтова и Байрона. Байронизм стал для Лермонтова подкреплением собственного настроения. Однако в силу того, что Лермонтов прожил очень короткую жизнь, он усвоил лишь показную сторону байронизма - отрицание. Котляревский подчёркивает, что для предшествующих исследователей характерно преувеличение влияния Байрона на Лермонтова, поэтому, занимаясь данной проблематикой, исследователи должны быть осторожны и стремиться к максимальной объективности.
Очень важной для понимания значения байронизма в русской культуре является статья Вячеслава Иванова «Байронизм, как событие в жизни русского духа», написанная через сто лет после того, как влияние Байрона стало ощущаться в России. «<...> мы, славяне, почерпнули в недрах английского духа общественное откровение о личности. Этим откровением был байронизм. <...> Для славянства он был <...> вестью об извечном праве и власти человеческой личности на свободное самоопределение перед людьми и Божеством.<...> Байронизм был более глубоким событием, чем мода Гарольдо-ва плаща и даже печоринская разочарованность. Он нёс в себе загадку Сфинкса <...>. Русский ответ на эту загадку <...> брезжил <...> в душе Лермонтова <...>» [34], Как указывает В. С. Баевский, «Вяч. Иванов показал, что встреча поэзии Байрона с русской культурой стала значительным явлением философ-
13 ско-религиозной мысли, предопределила, постановку проблемы достойного бытия человека, свободы воли, веры в личного, живого Бога» [35]. Мнение Вяч. Иванова согласуется с мнением И.Ф. Анненского, высказанного в статье «Юмор Лермонтова»(1909): «Не было другого поэта кроме Лермонтова <...> для которого достоинство и независимость человека были бы не только этической, но и эстетической потребностью, не отделимым от него символом его духовного бытия» [36].
Монография М.А. Яковлева «М.Ю. Лермонтов как драматург» (1924) посвящена выявлению литературных источников и иностранных влияний в драматических произведениях Лермонтова. Большим достоинством этой работы являются приводимые автором межтекстовые связи драм Лермонтова с произведениями иностранных авторов. Яковлев обнаруживает влияние «Еврейских мелодий» Байрона на трагедию Лермонтова «Испанцы» и приводит примеры межтекстовых связей данной трагедии с четырьмя стихотворениями из цикла «Еврейских мелодий» [37]. Яковлев также указывает на влияние поэмы Байрона «Гяур» на трагедию «Испанцы».
В своей монографии «Байрон и Пушкин», опубликованной в 1924 году, Б.М. Жирмунский дал образец анализа творчества писателя в сопоставлении с творчеством другого писателя и при учёте художественного влияния с его стороны. Жирмунский проанализировал влияние творчества Байрона на сюжет и композицию романтических поэм А.С. Пушкина, исследовал байронические темы в указанной группе произведений русского поэта. Жирмунский изучил влияние Байрона на стиль и лирическую манеру повествования в романтических поэмах Пушкина. Данная монография представила новые пути разработки темы иностранных влияний и новые методики подобных исследований.
В статье Л.П. Гроссмана «Русские байронисты» (1924) рассматриваются наиболее общие проблемы байроновского влияния в творчестве Лермонтова. Гроссман указывает, что исследование байронизма Лермонтова обычно сво-
14 дилось к выявлению близости, сходства и родства творческих индивидуальностей, психологии, биографий Лермонтова и Байрона. Гроссман признаёт самобытность Лермонтова, но всё же на первое место он ставит его ориентацию на творчество Байрона. Гроссман указывает, что Лермонтов был последним русским писателем, в творчестве которого влияние Байрона было столь значимым. У последующих писателей влияние Байрона не было определяющим. В статье «Лермонтов и культуры востока» (1941) Гроссман рассматривает вопрос о влиянии «Еврейских мелодий» Байрона на творчество Лермонтова, в частности на трагедию «Испанцы», стихотворения «Еврейская мелодия», «Ветка Палестины» и др. Здесь Гроссман приводит примеры межтекстовых связей и комментирует некоторые словоупотребления.
В статье «Проза Лермонтова и западноевропейская литературная традиция» (1941) Б.В. Томашевский касается некоторых моментов байроновского влияния в творчестве Лермонтова. Томашевский говорит о новом соотношении между автором и героем в произведениях Пушкина и Лермонтова. «И Пушкин и Лермонтов уже не боятся вывести «автора» как персонаж наряду с героем <...> характерны предисловия Пушкина (к первой главе романа «Евгений Онегин») и Лермонтова к «Герою нашего времени», в которых они от-клоняют обвинения в автопортретности героя» [38]. Эти предисловия, как указывает Томашевский, отличаются от предисловия Байрона к «Паломничеству Чайльд-Гарольда». Предисловие Байрона подчёркивает, что его поэма не является дневником, а представляет собой литературное произведение. Байрон в отличии от Лермонтова и Пушкина «не ставит задачей разъяснить соотношение между внутренним образом автора и характером его героя» [39]. Таким образом, Пушкин и Лермонтов, заимствуя у Байрона форму, наполняют её новым содержанием, в чём проявляется их самобытность и новаторство. Говоря о романе Лермонтова <«Вадим»>, Томашевский подчёркивает, что демонизм героя романа связан с демонизмом героев Байрона. При этом демонизм Вадима соответствует взгляду автора романа на жизнь.
В монографии «Михаил Юрьевич Лермонтов» (1944) С.Н. Дурылин говорит о близости юношеских стихотворений и поэм Лермонтова творчеству Байрона. Дурылин подчёркивает, что в мировой литературе было много писателей, которые испытали художественное влияние Байрона, однако Лермонтов занимает среди них совершенно особое положение. «<...> нельзя указать другого поэта, который был бы так близок к Байрону, как Лермонтов. Но эта близость не подражания, а внутреннего родства. <...> Байрон был близок и дорог Лермонтову не только, как великий певец свободы, - он был близок и желанен ему, как борец за свободу <...>» [40].
Большой вклад в науку о Лермонтове и непосредственно в изучение влияния Байрона в творчестве Лермонтова внесли работы Б.М. Эйхенбаума. В статье «Мелодика русского лирического стиха» (1922) Эйхенбаум определяет причину лермонтовских заимствований из творчества Байрона: «Перед Лермонтовым стояла сложная поэтическая задача - преодолеть пушкинский канон. Он идёт по следам Пушкина, <...> изучая Байрона, но только для того, чтобы Пушкина победить. <...> Он напрягает русский язык и русский стих, стараясь придать ему новое обличье, сделать его острым и страстным» [41]. Эту же мысль Эйхенбаум развивает в статье «Михаил Юрьевич Лермонтов. Очерк жизни и творчества» (1959): «Учась у Пушкина, Лермонтов вместе с тем с самого начала ищет новых путей. <...> Лермонтов как будто сознаёт стоящую перед ним историческую задачу: овладеть искусством Пушкина, но суметь найти новый путь для поэзии, соответствующий настроениям, исканиям и мыслям новой эпохи. Он подхватывает оставленного Пушкиным Байрона; он пробует писать во всех жанрах, переходя от лирики к поэмам, от поэм к драме, и жадно изучает русскую и мировую литературу» [42].
В статье «Лирика Лермонтова (Обзор)» (1940) Эйхенбаум рассматривает ряд стихотворений Лермонтова, три из которых он связывает с Байроном и говорит о влиянии Байрона в целом на жанр баллады у Лермонтова [43]. В статье «Художественная проблематика Лермонтова» (1940) Эйхенбаум под-
чёркивает: «<...> он, Лермонтов увлекается Байроном, видя в нём <...> поэта-философа, <...> для Лермонтова Байрон был школой, которой он не находил в русской литературе. Культ Байрона у юного Лермонтова идёт не только от Пушкина, но и из французской литературы <...>» [44]. В статье «Литературная позиция Лермонтова» (1941) Эйхенбаум указывает, что увлечение Лермонтова Байроном связано не столько с именем Пушкина, сколько с увлечением французской литературой, и идёт именно оттуда. Эйхенбаум говорит о разнице байронизма Пушкина и Лермонтова. Лермонтова в творчестве Байрона интересовали иные стороны, чем те, которые притягивали Пушкина. В статье говорится также о связи стихотворения Лермонтова «1831-го июня 11 дня» с байроновским «Epistle to Augusta».
В своей книге «Лермонтов. Опыт историко-литературной оценки» (1924) Эйхенбаум даёт системный анализ творчества Лермонтова, исследует заимствования и самоповторения Лермонтова. В качестве иллюстрации заимствований из Байрона Эйхенбаум приводит примеры межтекстовых связей четырёх стихотворений Лермонтова с произведениями Байрона. Ряд стихов поэмы Лермонтова «Сашка» Эйхенбаум соотносит со стихами поэм Байрона «Беп-по» и «Лара». Эйхенбаум разделяет влияние Байрона в творчестве Лермонтова и влияние английского стихосложения на поэзию Лермонтова. Такое разделение совершенно необходимо, чтобы чётко разграничить байроновские влияния и влияния, не связанные с Байроном. «Так, например, обстоит дело с неравносложными промежутками между стиховыми ударениями и с вариациями анакруз <...> так же - с мужскими рифмами в четырёхстопном и пятистопном ямбе <...> «Шильонский узник» или «Мазепа» Байрона в этом смысле не представлял собою ничего нового, потому что «женские рифмы в английском стихе вообще очень редки, а «Шильонский узник» Жуковского явился стихотворной новостью <...> «Байронизм» здесь, как и во многом другом, ни при чём» [45].
В статье «Творчество Лермонтова и западные литературы» (1941) А.В.
17 Фёдоров говорит о неадекватном восприятии Лермонтовым поэзии Байрона, что приводило к изменению стилистического тона произведений Лермонтова по отношению к произведениям Байрона, под влиянием которых они создавались. Восприятие Лермонтовым творчества Байрона Фёдоров характеризует как «напряжённое переживание» [46]. В монографии «Лермонтов и литература его времени» (1967) Фёдоров говорит, что знакомство Лермонтова с творчеством Байрона ускорило художественное и идейное развитие Лермонтова. «<...> для Лермонтова подлинный Байрон явился лучшим средством отталкивания от русской байронической традиции 1820-х годов <...>» [47]. Фёдоров указывает, что 1830 год явился началом нового этапа в судьбе наследия Байрона в западных литературах. В облике байронического героя начинает привлекать то, что до сих пор не было оценено - протест против социального устройства и его идейных основ. «И то обстоятельство, что к 1830 году относится соприкосновение Лермонтова с поэзией Байрона (в оригинале), показывает историческую закономерность в развитии творчества русского поэта и его связь с общеевропейским процессом развития литературы <...»> [48].
В статье «Из наблюдений над журналом Печорина» (1969) Н.Я. Дьяконова исследует влияние «Писем и дневников» Байрона в журнале Печорина в частности и в романе «Герой нашего времени» в целом, Дьяконова, выделяет десять характеристик, общих как для «Писем и дневников» Байрона, так и для журнала Печорина. Перечисление этих характеристик снабжено соответствующими текстовыми отсылками. Наряду со сходствами Дьяконова выделяет и различия, главное из которых заключается в преобладании у Лермонтова повествовательного начала и устремлённости к единому сюжету. Дьяконова называет Байрона прототипом Печорина, но указывает, что в «Герое нашего времени» Лермонтов преодолевает байронизм, что заключается не в
разрыве с Байроном, а в занятии по отношению к нему критической позиции.
Очень важной для понимания сущности русского байронизма как явле ния литературы и культуры, а также байроновского влияния в творчестве Лермонтова является характеристика байронизма данная Л.Я. Гинсбург в её монографии «О лирике» (1974). «Байронизм - не подражание Байрону, но большое идейное движение, принадлежащее мировой - в том числе русской -культуре. <...> Байронизм начался прежде Байрона <...> В России следует различать байронизм декабристский и последекабристский. <...> В мировом масштабе байронизм выразил катастрофу революционного сознания. После восстания и крушения декабристов трагедия русского революционного сознания совпала со всемирной трагедией. <...> по существу своему байронизм Лермонтова сразу же выразил иное, последекабристское содержание русского общественного сознания» [49].
Очень важной в плане изучения байроновского влияния в творчестве Лермонтова является большая статья А. Глассе «Лермонтов и Е.А. Сушкова», опубликованная в 1979 году. Отражение в творчестве Лермонтова его дружеских отношений с Е.А. Сушковой соединилось с сильным влиянием Байрона, биографию и произведения которого Лермонтов интенсивно изучал в период знакомства с Сушковой. Глассе выявляет байроновское влияние в тринадцати стихотворениях Лермонтова, приводя множество интертекстуальных зависимостей. При этом в работе присутствует обширный историко-литературный комментарий. Работа Глассе представляет собой пример современного научного подхода к изучению иностранных влияний в творчестве того или иного писателя.
А. Либерман в статье «Лермонтов и Тютчев» (1989) говорит об абсолютной непохожести героев Лермонтова и Байрона, как и самих писателей. Либерман признаёт равенство Лермонтова и Байрона лишь в гениальности. Автор статьи указывает, что Лермонтов осознавал это несходство, о чём искренне и с полным основанием сказал в стихотворении «Нет, я не Байрон, я другой».
В статье «Байрон в поэтическом сознании Лермонтова» (1991) A.M. Зверев указывает, что Лермонтов на протяжении всей своей жизни в той или иной степени испытывал влияние творчества Байрона. У Лермонтова никогда не было преодоления байронизма, как не было и прямого подражания Байрону. Байронизм Лермонтова нельзя назвать ни модой, ни мимолётным веянием. Это доказывает большое количество реминисценций из Байрона в творчестве зрелого Лермонтова. Зверев также указывает, что Лермонтова влечёт не столько поэма, сколько лирика Байрона (в особенности трагическая): «Еврейские мелодии», стихи 1816 года, стихи о первой любви.
В статье Н. Я. Дьяконовой, написанной в соавторстве с Г.В. Яковлевой, «Кольридж и его литературные современники» (1994) приводятся межтекстовые связи стихотворений Лермонтова «Романс» («Стояла серая скала на берегу морском») и «Время сердцу быть в покое», а также поэмы «Мцыри» с девяносто четвёртой строфой третьей песни «Паломничества Чайлъд-Гарольда». Лермонтов заимствовал у Байрона образ далеко отстоящих друг от друга скал. Как указывает Дьяконова и Яковлева, этот образ был в свою очередь заимствован Байроном из поэмы Кольриджа «Кристабель».
Современный анализ иностранных влияний в творчестве русского писателя дан в статье B.C. Баевского «Присутствие Байрона в «Евгении Онегине» (1996). Влияние Байрона обосновывается многочисленными межтекстовыми связями, приводимыми в работе. Подчёркивается также, что рецепция текстов Байрона в «Евгении Онегине» носит различный характер: цитаты, аллюзии, прямые или перефрастические упоминания. На все эти случаи при-
20 водятся конкретные примеры из текста романа. В статье приводится обширный историко-литературный комментарий по вопросу исследования. В статье B.C. Баевского учтены и получили дальнейшую разработку разыскания и идеи крупных исследователей иностранных влияний в русской литературе: Алексея Веселовского, В.М. Жирмунского, Б.В. Томашевского.
Наша диссертация посвящена изучению художественного влияния творчества Байрона в лирике и в романтических поэмах Лермонтова. «Для изучения Лермонтова <...> надо привлекать <...> прежде всего <...> Байрона», -указывает Эйхенбаум [50]. Мы стараемся выявить конкретные факты байронического влияния на творчество Лермонтова. Сюда мы относим прежде всего межтекстовые связи. В своей работе мы опираемся на достижения предшествующих исследователей. Мы пользуемся сведениями Лермонтовской энциклопедии, так как Лермонтовская энциклопедия является авторитетным справочником, вобравшим достижения науки о Лермонтове на начало 80-х годов XX столетия.
На прошедшей в ИМЛИ в апреле 1988 года сессии, посвященной 200-летию со дня рождения Байрона, в своем заключительном слове СВ. Тураев констатировал: «<...> заседание, посвященное рецепции Байрона в России, показало почти полную неразработанность этой научной темы и вскрыло острую необходимость в обобщающих исследованиях, а также в библиографических работах» [51]. «Русская байрониана XIX-XX веков огромна, неисчерпаема. Её история ещё не написана, лишь отдельные аспекты её освещены наукой», - отмечает Л.И. Никольская [52]. Малоизученными являются также межтекстовые заимствования в творчестве Лермонтова. «Отмеченные на уровне наблюдения современниками, а затем на заре лермонтоведения двумя или тремя исследователями, они остались не объясненными. За последние шесть-десять лет они не привлекали внимания ученых. Между тем, речь идет о весьма характерной особенности лермонтовской поэтики, устойчиво проявившей себя (хотя в неодинаковых формах) в различные периоды его твор-
21 чества» [53]. «Тексты Лермонтова широко цитатны», - подчеркивает другой исследователь [54]. При этом до сих пор нет ни одного исследования, в котором шаг за шагом была изучена рецепция Лермонтова конкретных текстов Байрона. Малое количество конкретных текстовых указаний, которые делались при сопоставлении Лермонтова с другими авторами, объяснил Б.М. Эйхенбаум: «<...> Лермонтов не создает нового материала, а оперирует готовым. Русская критика считает такого рода художественный метод предосудительным - поэтому, вероятно, до сих пор при сопоставлении Лермонтова с Байроном делалось очень мало конкретных текстовых указаний» [55]. Подобная установка не способствовала изучению реминесценций, а, наоборот, тормозила его. Использование готового материала и опора на достижения предшественников не могут ставиться в вину писателю. Писатели неизбежно учитывают опыт предшественников, творчески перерабатывая его. Например, Байрон испытал влияние со стороны Шекспира, Уолпола, Скотта [57], А. Радклиф, Бернса, Поупа, Драйдена [58] и Кольриджа [59]. На Байрона оказали влияние также немецкие и французские писатели: Гёте, Шиллер, Виланд [60], Шатобриан [61], - а также классические латинские поэты [62]. «Стиль и стих Байрона - синтез множества элементов. <...> в его творчестве сочетаются логически строгие структуры поэтики классицизма и высокий риторический стиль с приемами «свободного» романтического стиля, с романтической лексикой и образностью» [63]. «Литература - это непрерывный процесс, и даже великие поэты используют и перерабатывают материал предшественников: и Чосер, и Шекспир (не говоря уже о Поупе), и Пушкин, и Лермонтов, и Ахматова, и Мандельштам» [64]. Таким образом, исследование воздействия творчества Байрона на творчество Лермонтова с выявлением конкретных межтекстовых связей давно назрело. Кроме того, мы постараемся подвести некоторые итоги такого воздействия и определить его основные закономерности.
Всю работу над текстами Лермонтова мы провели по изданию: М.Ю.
22 Лермонтов. Сочинения в шести томах. - М. - Л.: Издательство АН СССР, 1954-1957. По этому же изданию проводятся все цитаты из произведений Лермонтова. Использованы первые четыре тома, так как все произведения Лермонтова, которые мы рассматриваем, находятся именно в этих томах. Всю работу над текстами произведений Байрона мы провели по изданиям: The Works of Lord Byron. Poetry. Vol.I.-London: John Murray; New York: Charles Scribner's Sons, 1903. The Works of Lord Byron. Poetry. Vol.II.-London: John Murray; New York: Charles Scribner's Sons, 1922. The Works of Lord Byron. Poetry. Vol.III.-London: John Murray; New York: Charles Scribner's Sons, 1904. The Works of Lord Byron. Poetry. Vol.IV.-London: John Murray; New York: Charles Scribner's Sons, 1901. По этим же изданиям приводятся все цитаты из произведений Байрона. Сравнивая оригинальные тексты Байрона и Лермонтова мы стремились выявить межтекстовые связи, соединяющие произведения Лермонтова с произведениями Байрона. При этом они могут отличаться разной степенью близости заимствований Лермонтова и первоисточников Байрона. Наибольшая степень близости проявляется тогда, когда имеются точные соответствия лексики, синтаксиса и стихотворного размера.
1. Болезнь души, <.. .>
(Сон, т. I, с. 277)
<.. .> the sickness of the soul <.. .>
(The Dream, vol. IV, p. 39)
2. Я видел сон <...>
(Сон, т. I, с. 277)
Ihad adream<...>
(Darkness, vol. IV, p.42)
Все три стихотворения, из которых мы привели примеры межтекстовых связей, написаны пятистопным ямбом. Все приведенные конструкции отличает одинаковое синтаксическое строение. Все примеры связывает также общность лексики. Подобные межтекстовые связи встречаются реже, чем межтекстовые связи, характеризующиеся соответствием только двух элементов из указанных трех (лексики, синтаксиса и стихотворного размера). В качестве иллюстрации влияния творчества Байрона на творчество Лермонтова мы иногда приводим межтекстовые связи, характеризующиеся соответствием одного элемента или отсутствием соответствия всех трех элементов. В подобных случаях заимствование и источник заимствования могут связывать единство содержания и единство эмоционального фона, а также одинаковая в обоих случаях композиционная функция.
1. <...> мила как херувим <...>
(Аул Бастунджи, т. 3, с. 248)
Dazzling, as that, oh! too transcendent vision <.. .>
(The Bride of Abydos, vol. Ill, p. 163)
2. Вдруг выстрел, два и много! <.. .>
(Измаил-Бей, т. 3, с. 190)
<.. > a blazing torch! Another - and another - and another <.. .>
(B.A., vol. III. p. 200)
One kiss - one more - another <.. .>
(Corsair, vol. Ill, p. 243)
Все примеры, приведенные выше, связывает единство стихотворного размера: строфы и стихотворные абзацы, откуда взяты данные примеры, написаны пятистопным ямбом. Кроме того, данные примеры связывает сходство синтаксического строения при разнице лексики.
1. И блещет в церкви длинный ряд гробов,
Украшенный гербом его отцов;
Но никогда меж них не будет тот, С которым славный кончился их род.
(Литвинка, т. 3., с. 241)
A hundred scutcheons deck with gloomy grace The Laras' last and longest dwelling place; But one is absent from the mouldering file, That now were welcome in that Gothic pile.
(Lara, vol. Ill, p.325)
В приведенном примере стихи Лермонтова и Байрона связаны единством стихотворного размера (пятистопный ямб) при разнице лексики и синтаксиса. Межтекстовая связь подкрепляется единством содержания. В обоих случаях речь идет об усыпальнице феодалов, расположенной в храме, и отсутствии среди усопших одного из представителей рода.
2. <.. .> и поскакал стремглав,
Как будто бы гналося вслед за ним Раскаянье... <...>
(Видение, т. I, с. 204)
25 Then sped as if by Death pursued <.. .>
(Giaour, vol. Ill, p. 98)
Данные стихи связывают сходство синтаксического строения при частичной разнице лексики и стихотворного размера (пятистопный и четырехстопный ямб). Межтекстовую связь подкрепляет единство эмоционального фона.
В следующем примере межтекстовой связи даны два отрывка, характеризующиеся различием лексики, синтаксиса и стихотворного размера. Однако их связывает единство эмоционального фона, общность композиционной функции (оба отрывка завершают поэмы) и сходство содержания (в обоих случаях говорится о гибели дерева).
Порывам бурь и зною предана <берёза>, Увянет преждевременно она!..
(Литвинка, т. 3, с. 242)
But if the lightning in its wrath, The waving boughs with fury scathe, The massy trunk the ruin feels And never more a leaf reveals.
(Parisina, vol. Ill, p. 528)
Мы исследуем также особенности метрики, строфической организации и рифменных систем сопоставляемых произведений. Полученные данные мы используем для доказательства или опровержения влияния конкретных произведений Байрона на произведения Лермонтова. Здесь мы ориентируемся на монографию М. Тарлинской «Английский стих, теория и история» («English Verse, Theory and History») (1976) [65]. Тарлинская проводит всесторонний
26 анализ английского стиха на примере произведений английских поэтов разных эпох. Исследуя их произведения на разных уровнях (метрика, строфическая организация, рифменные системы), Тарлинская выделяет характеристики, свойственные для английского стиха в целом. Проведенная работа позволяет выявить закономерности исторического развития английской поэзии и увидеть связи между творчеством различных английских поэтов их взаимовлиянии и преемственности.
«<...> из эпохи в эпоху и из литературы в литературу перекочёвывают не только темы, мотивы, сюжеты, типы персонажей, но и риторические обороты, например, вопросы восклицания в определенных местах текста» [66]. Вопросы и восклицания являются одними из признаком лирической манеры повествования байронической поэмы. Понятие лирической манеры повествования обосновал В.М. Жирмунский. «Лирическая манера повествования принадлежит к числу существенных признаков байронической поэмы <...>» [67]. Лирическая манера повествования является средством придания романтической поэме эмоциональности и выразительности. А восточные поэмы, как отмечает Дж. Голт, «блистательны по своей поэтической выразительности» [68]. Поэтому мы сравниваем особенности реализации лирической манеры повествования в романтических поэмах Лермонтова с её реализацией в восточных поэмах Байрона. В нашей работе мы основываемся на идеях В.М. Жирмунского. Подобные сравнения помогают выявить наличие байронов-ского влияния на поэмы Лермонтова или же его отсутствие. Подробно об этом сказано в начале второй главы данной диссертации.
Сравнивая произведения Лермонтова и Байрона, мы не только отмечаем сходства, но и констатируем различия. Как указывает В.М. Жирмунский, «черты различия между сопоставляемыми литературными явлениями имеют для исследователя не менее важное значение, чем признаки сходства. Они свидетельствуют о творческом переосмыслении импортированного образца, о его социальной переработке, обусловленной местными особенностями об-
27 щественного, в частности - литературного произведения <.. .> [69].
Первая глава диссертации посвящена изучению влияния творчества Байрона на лирику Лермонтова. Мы понимаем, что исследование влияния Байрона на лирику Лермонтова является большой и важной работой. Мы отобрали шестнадцать стихотворений Лермонтова, охватывающих время с 1830 по 1841 годы. На примере этих стихотворений мы попытаемся выявить особенности байроновского воздействия на лирику Лермонтова и его основные закономерности.
Вторая глава посвящена изучению влияния восточных поэм Байрона на романтические поэмы Лермонтова (17 романтических поэм). Мы сопоставляем данные произведения, потому что они наиболее близки в жанровом отношении. Поэтому романтические поэмы Лермонтова могли испытывать воздействие со стороны восточных поэм в большей степени, чем со стороны других произведений Байрона. В ряде случаев мы принимаем во внимание интертекстуальные связи поэм Лермонтова с лирическими стихотворениями Байрона.
В одной кандидатской диссертации невозможно охватить и полностью проанализировать влияние творчества Байрона на творчество Лермонтова. Однако мы попытаемся внести свой посильный вклад в изучение данной проблемы. Мы надеемся, что наше исследование окажется актуальным при дальнейших исследованиях иностранных влияний в творчестве Лермонтова и при изучении байроновского влияния на русскую культуру.
Данная диссертация состоит из двух глав, введения, заключения, списка примечаний после каждой главы, введения и заключения; списка источников текстов Лермонтова и Байрона, списка использованной литературы и приложения, в котором помещены две таблицы, посвященные лирической манере повествования восточных поэм Байрона и романтических поэм Лермонтова.
