Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Становление религиозно-правового самосознания северокавказских народов 24-77
1. Социокультурный смысл правовых процессов 24-40
2. Исторические этапы формирования правового сознания на Северном Кавказе 40-63
3. Исламские истоки правового сознания 64-77
Глава II. Особенности восприятия мусульманской и светской правовых систем народами северокавказского региона 78-134
1. Философские основы религии и права 78-87
2. Религиозно-правовые модели Северного Кавказа ...88-119
1. Адаты как отражение правового сознания 88-105
2. Шариатская правовая система на Северном Кавказе 105-119
3. Кризис правового самосознания на Северном Кавказе в конце XX века 119-134
Заключение 135-144
Библиография 145-160
- Социокультурный смысл правовых процессов
- Исторические этапы формирования правового сознания на Северном Кавказе
- Философские основы религии и права
- Религиозно-правовые модели Северного Кавказа
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Сложные этнополи-тические процессы, происходящие сегодня на Северном Кавказе, приковали общественное внимание к проблемам, относившимся до сих пор исключительно к сфере теоретических построений, в частности, к вопросам этнической самоидентификации, в особенности же причастности к этому процессу конфессионального фактора. Хорошо известно, что религиозными мотивами иногда пытаются объяснить, а порой и оправдать многочисленные факты современного терроризма. Именно поэтому проблемы особенностей религиозного сознания социума, религиозного восприятия мира, в свою очередь, оказывающего влияние на организацию социального пространства, сегодня не просто актуальны, а вызывают острый практический интерес.
Г. Зиммель, один из основоположников социологии религии, писал, что вера, называемая «самым существенным в религии и ее субстанцией», прежде всего, выступает как отношение между людьми: «ибо речь ведь идет о практической вере, которая отнюдь не представляет собой низшей степени или ослабления теоретической уверенности в истинности чего-либо».1
События на современной мировой арене и в отдельных ее «горячих» точках в последние десятилетия убедительно показали, что вера, именуемая Зиммелем «практической», обладает весомой мотивационной функцией и оказывается
Зиммель Г. Религиозный аспект в отношениях между людьми //Религия и общество. М., 1996. С. 216.
серьезнейшим фактором развития истории. Это делает анализ особенностей морально-этических мотиваций практического правового поведения народов Северного Кавказа, соотношения в данной сфере светских и религиозных пластов сознания особенно актуальным.
Мы обращаемся к реалиям современного общественного сознания рассматриваемого региона как к феномену, развивавшемуся в исторической ретроспективе в сложном контексте религиозных и социально-политических отношений.
Важно осознавать, что сегодняшние религиозные, морально-этические, общественно-исторические воззрения и устремления народов складывались в логике естественного органического развития, формировались на сложном пересечении идеологических и исторических координат, которое известный российский ученый А. Панарин обозначил термином «жизненный мир».2 Данное понятие предполагает свободу от сужающих рамок вульгарно-социологического детерминизма, напротив - оно опирается на «интимные», скрытые структуры самосознания народа, которые, в свою очередь, коренятся в религиозном миросозерцании.
Для того, чтобы ясно и отчетливо представить соотношение религиозной (сложно детерминированной) и светской составляющих в парадигме общественного сознания народов Северного Кавказа, мы решаемся проводить исследование в одном конкретном ракурсе — правовом, взяв в качестве анализа правовые установки, сформированные
Панарин А.С. Реванш истории: российская стратегическая инициатива в XXI веке. М, 1998. С. 32.
религиозной, в частности, мусульманской, и светской правовыми системами.
Мы полагаем необходимым рассматривать означенное явление в целостном контексте его бытования для того, чтобы понять его структуру, генезис и перспективы развития. Это возможно сделать только на базовых принципах цивилиза-ционного подхода к общественному явлению, в котором религиозным концептам придается стратегическое значение социообразующих блоков. Для конкретизации нашего исследования мы будем опираться на строго эмпирический материал, руководствуясь методом функционального анализа.
Дж. М. Иингер в качестве достоинства функционального анализа называет «избегание» метафизических споров -«значимость их бесспорна, но только для проблем, не являющихся предметом эмпирических исследований» - и одновременно утверждает, что «религиозные верования и культ существуют; они имеют определенные последствия для человеческих поступков». По мнению Иингера, функциональная интерпретация базируется на нескольких связанных друг с другом идеях. Важнейшей из них является та, которая гласит, что общества - это «системы взаимообусловливающих элементов. Потому-то религиозные представления нельзя понять в отрыве от целостной структуры, в которой они находятся».3 Нам остается только внести принципиальное уточнение: и общество нельзя понять во всей сложности его внутреннего устроения, во всей
3 Йингер Дж.М. Функциональный подход к религии. В сб.: Религия и общество. М, 1996. С. 166.
тонкости мотивационных схем без точного и глубокого знания о религиозных представлениях.
В связи с тем, что диссертация посвящена выявлению и оценке религиозной составляющей в структуре общественного сознания, отраженного в принципах построения и исторического развития политико-правовой ситуации в регионе, в работе используется культурно-исторический способ рассмотрения религии. В частности, тех религиозных концептов (традиционных языческих представлений и ислама), на базе которых и строилась общественная практика, а значит, и общественное сознание народов, населяющих Северный Кавказ.
Возникла необходимость выявить универсальную сущность понимания сакрального - для того, чтобы затем более четко представить себе историческую конкретику бытования различных форм религиозных взглядов. Мы опирались на классические работы М. Элиаде, в которых важен сам принцип вычленения внутреннего содержания религиозного явления, подчас почти неразличимого за социально-исторической плотностью определенных событий.
Таким образом, данная работа выполняется в рамках социологии религии с выходами на проблемы религиозной феноменологии и этики. Вопросы догматики будут затрагиваться лишь по необходимости и только для объяснения мотивационных предпосылок социального поведения этноса.
Важно отметить очевидную этико-центристскую природу выражения религиозного сознания данного региона, с явным тяготением к продуцированию морально-этических схем поведения, непременно сакрально мотивированных. В
общественном сознании народов Северного Кавказа стремление подвести сакральное основание под нравственно-правовую реальность сохраняется и в настоящее время, что необходимо учитывать при принятии государственно-политических решений.
Трагические события последнего времени побуждают особенно тщательно проанализировать природу религиозно-правового сознания народов Северного Кавказа. Необходимо направить усилия на создание объективной, научно обоснованной базы для объяснения явлений терроризма, что позволит разрушить в общественном сознании мифы о демонизации ислама.
Своеобразие ситуации на Северном Кавказе состоит в органическом усвоении двух различных религиозно-когнитивных моделей, которое произошло в религиозно-этническом сознании, и на этой базе - принятие равноавторитетной обязательности различных правовых систем.
Сложная религиозно-правовая динамика рассматривается
с точки зрения цивилизационной парадигмы, т.е. в контексте
общих культурно-исторических моделей, составляющих единое
духовное поле для всех, относящих себя к определенной
этнической группе. Наблюдается подспудная, незаметная
принудительность единых правовых, нравственно-этических,
этикетных моделей поведения, более того - психологического
самоощущения даже для тех, кто сознательно не исповедует
никакой религии, возможно, относя себя к атеистическому типу
сознания. Принимая этническую этику и мораль, с
неизбежностью приходится принять сакрально окрашенные мотивации традиционных поведенческих схем.
Степень научной разработанности проблемы. В
настоящее время отмечается значительный интерес к развитию общественного самосознания на Северном Кавказе.
Как в популярных средствах массовой информации, так и в периодических специализированных научных изданиях в последние годы появилось много статей, как правило, публицистического характера, посвященных исследованию различных аспектов социально-политического, идеологического и религиозного «поля» в регионе. Немало материалов полемического характера по интересующей нас проблеме содержится в открытом доступе Интернета. Однако сразу же стоит оговориться, что при всей, зачастую серьезной степени аналитичности, большинство подобных публикаций носит изначально заданный характер скрытого идеолого-пропагандистского воздействия на общественную аудиторию.
По тематике Северного Кавказа существует обширная и серьезная научная литература, но следует отметить, что проблемы региона анализируются, как правило, с точки зрения политологии, этнологии и права. Можно назвать некоторых современных авторов, чьи труды помогают прояснить сложную ситуацию на Северном Кавказе, это - В.Х. Акаев, С.А Арутюнов, Ю.Д. Анчабадзе, Э.Ф. Кисриев, И.А. Задворнов, Юсупов М.4
4Акаев В.Х. Суфизм и ваххабизм на Северном Кавказе. М, 1999; Акаев В.Х. Проблемы исламского ревивализма на Северном Кавказе накануне и после распада СССР ; Арутюнов С.А, Анчабадзе Ю.Д. О национальной ситуации на Северном Кавказе ; Арутюнов С.А., Смирнова Я.С. Этнокультурная ситуация в Карачаево-Черкесской автономной области ; Задворнов И.А. Социокультурные и этнополитические особенности религиозной идентичности в традиционных
Особый интерес представляет недавно вышедшая монография З.Х. Мисрокова «Адат и шариат в российской правовой системе: Исторические судьбы юридического плюрализма на Северном Кавказе».5 Это - фундаментальная работа, в которой рассматривается соотношение адатского, традиционного и мусульманского права на Северном Кавказе в различные исторические периоды. Предметом исследования автора является правовая природа этих систем в контексте конкретно-исторических взаимоотношений различных правовых полей внутри северокавказского общества и их отношения с государственной властью. Эта работа дает обширный материал историко-правового характера, что является исходной базой для дальнейшего углубленного анализа особенностей религиозных мотиваций в социально-правовой структуре северокавказского общества. Эту задачу и ставит автор предлагаемой работы.
Необходимо выделить монографию А.В. Малашенко «Исламские ориентиры Северного Кавказа», в которой на основе большого фактологического материала дается широкая панорама исторического развития и современной ситуации в политических, этнокультурных и религиозных структурах на Северном Кавказе.6
обществах Чечни и Дагестана ; Кисриев Э.Ф. Этнополитическая ситуация в республике Дагестан; Этнополитическая ситуация на Северном Кавказе ; Юсупов М. Ислам в социально-политической жизни Чечни ;
Мисроков З.Х. Адат и шариат в российской правовой системе: Исторические судьбы юридического плюрализма на Северном Кавказе. М, 2002. 6 Малашенко А.В. Исламские ориентиры Северного Кавказа. М., 2001.
Во всех перечисленных трудах анализируется феномен общественного сознания народов региона, с учетом и религиозной компоненты.
Это, разумеется, ни в коей мере не снижает значения
социально-исторических факторов в формировании
общественной практики и общественного сознания. В предлагаемой работе для получения объективной - в нашем случае, можно сказать, и беспристрастной - картины, отражающей состояние определенного сегмента общественного сознания, мы опирались на обширную научную базу, создаваемую на протяжении полутора столетий, в которой с различных позиций описывается и анализируется интересующее нас явление.
В работе использованы труды Алексеева С.С., Венгерова А.Б., Кудрявцева В.Н., Лившица Р.З., Плахова В.Д.7 Работы
Хеффе О., Явича Л.С. построены на философской рефлексии в отношении сферы права. В них содержится анализ концептуальных предпосылок для понимания мотивационной структуры правового поведения личности.
В этом ключе следует упомянуть интересную дискуссию специалистов-правоведов, дающую косвенный материал для построения концепции нашей работы. Одна группа ученых
7 Алексеев С.С. Теория права. М., 1995; Венгеров А.Б. Теория права. М, 1996; Кудрявцев В.Н. Право и поведение. М., 1979; Лившиц Р.З. Теория права. М.,1994; Плахов В.Д. Социальные нормы. Философские основания общей теории права. М.,1985.
Хеффе О. Политика, право, справедливость. М, 1994; Явич Л.С. Сущность права: социально-философское понимание генезиса, развития и функционирования. Л., 1985.
считает, что объектом воздействия права служит только поведение человека (Авдеев Ю.И., Струпников В.Н. и др.);9 другая группа утверждает, что объектом регулирования может быть и поведение индивида, и его мотивы (Иванов А.И., Подкуйченко В.Н. и др.).10
Представляется, что юридическая практика подтверждает правоту второй группы правоведов, поскольку в ее основе лежит более широкий подход к личностям участников юридически регулируемого события, что зачастую дает новое понимание их поступков. Но вне зависимости от того, как решается данная проблема, совершенно очевидно, что сама возможность распространения сферы права на интимное мотивационное пространство деятельности человека, сближает право и религию, сводя их в истоках к единству аксиологического базиса.
Определенное значение для нашего исследования имели специальные работы по теории советского права: несомненен тот факт, что долгое время именно эта политико-правовая реальность была определяющей в общественной ситуации как всей страны, так и северокавказского региона.11
9 Авдеев Ю.И., Струпников В.Н. и др. История государства и права зарубежных стран. М, 1991.
Иванов А.И. Дисциплина труда и ответственность по трудовому праву. Мурманск, 1988; Подкуйченко В.Н. Нормы советского права в системе социальных норм. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук. М., 1966.
11 Баранов В.М. Истинность норм советского права: проблемы теории и практики. Саратов, 1989; Тахиров Ф.Т. Становление советского права в Таджикистане. Душанбе, 1987.
Немалый вклад в выработку научной концепции внесла монография философа Ю.В.Тихонравова «Судебное религиоведение», в которой он рассматривает религию и право как «формы духа», в то время как «носителем духа», в его понимании, является «стабильная общность людей, объединенных экзистенциальной идеей».12 Именно такое понимание сущностных основ правовой и религиозной составляющих вписывается в концепцию «жизненного мира» и позволяет понять континуентный характер основных этнологических структур народов Северного Кавказа.
По оценке другого автора, разрабатывающего малоисследованную тему соотношения права и религии, Головкина Р.Б., концепции Тихонравова основываются на происхождении права из религии и их последующем переплетении. Ключевым фактором этого процесса, по мнению автора, стала категория справедливости.13
По нашему мнению, работе Ю.В.Тихонравова, безусловно, свойственна некоторая прямолинейность в выявлении взаимосвязей между сферами культа и права. Но для данного исследования она интересна тем, что в ней просматривается логика поиска общих оснований между миросозерцательной моделью и практикой социального поведения.
Тихонравов Ю.В. Судебное религиоведение. М., 1998. С. 15. См.: Головкин Р.Б. Современное право России в системе религиозно-традиционного регулирования. Владимир, 1998.
Важную роль для нашего исследования сыграли труды по исламоведению. Литература данного раздела может быть условно разделена на три части. К первой относятся труды, посвященные описанию и анализу самого духа ислама: этических, культурных ценностей, образа жизни, способа мышления и чувствования религии. Здесь основными являются классические труды В.В. Бартольда, до сих пор не утратившие своей теоретической глубины. Интерес для диссертации представляют также исследования таких авторов, как Жданов Н.В., Икбал И., Красиков А.А., Нунуев С.Х., Нурбахш, Джавад, Хатами М.14 Большое значение имеют работы И. Гольдциера, Д.Е. Еремеева, М.В. Вагабова. Особое место занимает монография Г.Бамматова «Лики ислама.15
Ко второй части мы отнесем исследования, в которых анализируются непосредственные формы бытования ислама на Северном Кавказе, возникновение и эволюция суфизма, проникновение идей тариката в регирн. Эти вопросы затрагиваются в трудах Авксентьева А.В., Агаева А.Г., Акаева
Бартольд В.В. Работы по истории ислама и арабского халифата. М., 1966; Жданов Н.В. Ислам на пороге XXI века. М., 1989; Икбал И. Реконструкция религиозной мысли в исламе. М., 2002; Ислам и политика. М., 2001; Красиков А.А. Религиозный фактор в европейской и российской политике. М, 2000; Нунуев С.Х. Живительный дух ислама. М., 2000; Нурбахш, Джавад. Психология суфизма. М., 1996; Хатами М. Ислам и гражданское общество. М., 2001.
15 Гольдциер И. Лекции об исламе. СПб., 1912; Еремеев Д.Е. Ислам: образ жизни и стиль мышления. М., 1990; Вагабов М.В. Ислам, женщина, семья. Махачкала, 1994; Вагабов М.В., Вагабов Н.М. Ислам: история и современность. М., 2002; Бамматов Г. Лики ислама. М., 1996.
B.X., Керимова Г.М., Крымского А.Е., Смирнова Н.А., Яндарова А.Д. и в сборнике «Ислам и исламская культура в Дагестане». В последнее время проблемы ислама на Кавказе вызывают особый интерес, что привело к появлению ряда интересных работ, среди которых можно назвать таких авторов, как Абдулатипов Р.Г., Бережной С.Е., Добаев И.П., Крайнюченко П.В., Гаджиев Р.Г., Силатьев Р.А.16
В третьей части объединяются труды по мусульманскому праву. Особенно важны ставшие классическими работы Керимова Г.М., Сюкияйнена Л.Р., Чиркина В.Е., Шарля Р. Важное значение имеет работа Барковской Е.Ю. «Мусульманское право и правовая культура».17 При всем многогранном и
16 Авксентьев А.В. Ислам на Северном Кавказе. Ставрополь, 1973; Агаев
А.Г. Магомед Ярагский. Мусульманский философ: поборник веры, свободы,
нравственности. В кн.: Философия совести. Махачкала, 1995; Акаев В.Х.
Суфизм и ваххабизм на Северном Кавказе. М., 1999; Керимов Г.М. Аль-
Газали и суфизм. Баку, 1969; Крымский А.Е. Очерк развития суфизма. М.,
1895; Смирнов Н.А. Мюридизм на Кавказе. М., 1963; Яндаров А.Д. Суфизм
и идеология национально-освободительного движения. Алма-Ата, 1975; сб.
«Ислам и исламская культура в Дагестане». М., 2001; Абдулатипов Р.Г.
Судьба ислама в России: история и перспективы. М., 2002; Бережной С.Е.,
Добаев И.П., Крайнюченко П.В. Ислам в современных республиках
Северного Кавказа. Ростов-на-Дону, 2002; Гаджиев Р.Г. Ваххабизм:
особенности его проявления на Северном Кавказе. Махачкала, 2002;
Силатьев Р.А. Этнический аспект раскола исламского сообщества России.
М., 2002.
17 Керимов Г.М. Шариат и его социальная сущность. М., 1978; Керимов
Г.М. Шариат. Закон жизни мусульман. М., 1999; Сюкияйнен Л.Р. Структура
мусульманского права. М., 1984; Сюкияйнен Л.Р. Мусульманское право:
вопросы теории и практики. М., 1986; Чиркин В.Е. Мусульманская
многоаспектном богатстве аналитического материала этих работ с необходимостью выделяется одна тема, проходящая в той или иной мере в каждой из них, - это социокультурное различие между рационалистическими обществами западного мира и этически ориентированными исламскими обществами.
Здесь мы также столкнулись со значительным многообразием различных источников по кавказоведению, потребовавших своей классификации и интерпретации. Существует немало воспоминаний и описаний региона, населения, нравов, обычаев и исторических событий, относящихся к XIX веку, - таких, как исследование кавказских войн Ковалевского П.И., чрезвычайно информационно насыщенные, богатые фактами путевые заметки Маркова Е.В., воспоминания Торнау Ф.Ф.. Чрезвычайно ценные сведения об обычаях, нравах, семейном и общественном укладах северокавказского общества содержатся в многочисленных этнографических описаниях и научных отчетах.18 Разумеется, необходимо указать классическое исследование Марра Н.Я. «Кавказ и памятники его духовной культуры».19 Много
концепция права. В кн.: Мусульманское право (структура и основные институты). М., 1984; Шарль Р. Мусульманское право. М., 1959; Барковская Е.Ю. Мусульманское право и правовая культура. М., 2001.
Ковалевский П.И. Завоевание Кавказа Россиею. СПб., 1890; Марков Е.В. Очерки Кавказа. Картины кавказской жизни, природы и истории. СПб., 1887; Торнау Ф.Ф. Воспоминания кавказского офицера. М., 2000; Ковалевский М.М. Закон и обычай на Кавказе. Тт. 1-2. М., 1886; Лентович Ф.Е. Адаты кавказских горцев. Вып. 1-4. Одесса, 1883; Сталь К. Этнографический очерк черкесского народа. Тифлис, 1889. 1 Марр Н.Я. Кавказ и памятники его духовной культуры. Пг., 1919.
практических сведений о кавказских горцах содержится в сборниках, сформированных по определенной тематике.20
Информативным и серьезным в теоретическом отношении является журнал «Научная мысль Кавказа», - научный и общественно-теоретический журнал, издаваемый в Москве.
Интерес к проблемам развития ислама, в частности, на Северном Кавказе, подтверждает появление большого числа диссертационных исследований, которые касаются как общетеоретических, так и конкретно-исторических аспектов.21
Сборник сведений о кавказских горцах. Тифлис, 1863; Кавказ в древности и в средние века. М., 1980; Загадочный мир народов Кавказа. Нальчик, 2000. 21 Подкуйченко В.Н. Нормы советского права в системе социальных норм. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук. М., 1966; Мисроков З.Х. Адатские и шариатские суды в автономиях Северного Кавказа. Автореферат на соискание ученой степени кандидата юридических наук. М, 1979; Рамазанов М.Р. Секуляризация духовной культуры народов Северного Кавказа в условиях строительства социализма (1920 — 1930 гг.). Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. Ташкент, 1991; Аль-Джанаби Матем Мухаммед. Суфийский теолого-философский синтез Аль-Газали. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук. М, 1991; Арухов З.С. Концепция джихада в раннем исламе. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. Махачкала, 1995 г.; Ахохова Е.А. Адыгский религиозный синкретизм. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. М, 1996; Матвеев О.В. Кавказская война на Северо-Западном Кавказе и ее экономические и социокультурные последствия. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. Краснодар, 1996; Яхиев С.Г. Суфизм на Северном Кавказе: история и современность. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. М., 1996; Ляушева С.А. Религиозные аспекты феномена «адыгагьэ» (история и современность). Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. М., 1997; Емельянова Н.М. Ислам как фактор формирования этнорелигиозной идентичности у кабардинцев: история и современность. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. М., 1998; Гулевич И.Н. Религиозно-философское учение ашаритов. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. М., 1998; Залимханов З.М. Ислам в контексте современных этнополитических процессов в Дагестане и Чечне. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. Махачкала, 1999; Керимов М.М. Ислам в системе
Наряду с многочисленными трудами и диссертациями нам почти не встретилось работ, находящихся на стыке философии, религиоведения и правоведения. Мы постарались восполнить этот пробел.
Объектом данного исследования является религиозно-правовое сознание народов северокавказского региона в историческом генезисе и сложно дифференцированной структуре.
Предмет исследования автор определяет как религиозно-правовые представления, характерные для Северного Кавказа, так и пропорции соотношения в них светских и религиозных принципов.
Цель и задачи исследования. Основной целью работы является философско-религиоведческий анализ соотношения светского и мусульманского права на Северном Кавказе. В соответствии с поставленной целью в диссертации решаются следующие задачи:
показывается становление религиозно-правового сознания народов Северного Кавказа; определяются истори-
национальной культуры вайнахов. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. Махачкала, 1999; Хомушов Х.С. Исламская доктрина международного права. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора юридических наук. М, 2000; Дзеронов Т.Е. Русская культура и развитие духовно-религиозных процессов в Осетии в XVIII- начале XX вв. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. Махачкала, 2001; Маханов Д.С. Эволюция ханбалитского учения и современность. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. М., 2001; Рагимов А.А. Интеграционная функция ислама в национально-освободительной войне народов Северного Кавказа XIX века. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. Махачкала, 2001; Магомедова М.З. Мусульманский образ жизни: истоки и современность. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. Махачкала, 2002.
ческие этапы его формирования, особый акцент делается на характеристике этноконфессиональных процессов XIX — XX веков;
выявляются и анализируются теоретико-методологические предпосылки формирования правовых систем, образовавших религиозно-правовое поле рассматриваемого региона;
проводится исследование генезиса, типологии и религиозных особенностей различных религиозно-правовых «ветвей»: рассматриваются адаты как отражение традиционного правового сознания народов в соотношении с шариатской правовой системой;
раскрывается существо воздействия сложно дифференцированных исторически сложившихся моделей религиозно-правового сознания на современное состояние общественного климата северокавказского региона, в связи с чем анализируется кризис правового сознания в конце XX века.
Методологическая основа и источники исследования. Перечисленные задачи обусловили избрание в качестве основных методов диссертационного исследования сравнительно-религиоведческий, исторический, структурный анализ. В качестве вспомогательного используется герменевтический метод - с целью более глубокого понимания социокультурных архетипов, не меняющихся в различные исторические периоды. Исследовательской опорой служат также методологические положения, полученные вследствие многочисленных разработок отечественными и зарубежными философами, социологами, религиоведами, правоведами.
К источникам диссертационного исследования относятся:
труды российских и зарубежных философов, религиоведов, социологов, историков, этнографов, правоведов, кавказоведов: Акаева В.Х., Алексеева И.Ю., Бамматова Г., Барковской Е.Ю., Бартольда В.В., Берка М., Бертельса Е.И., Борункова Ю.Ф., Василенко И.А., Гегеля Г.В.-Ф., Гольдциера И., Жданова Н.В., Зину М.Д., Игнатенко А.А., Керимова Г.М., Ковалевского М.М., Ковалевского П.И., Лентовича Ф.Е., Макарова Д.В., Малашенко А.В., Мисрокова З.Х., Позднякова Э.А., Ротаря И., Рощина М.Ю., Садагдара М.И., Саидбаева Т.С., Струпникова В.Н., Сюкияйнена Л.Р., Тойнби А.Дж., Тэрнера В., Шарля Р., Шиммеля А., Элиаде М. и др.;22
Акаев В.Х. Суфизм и ваххабизм на Северном Кавказе. М., 1999; Алексеев И.Ю., Струпников В.Н. и др. История государства и права зарубежных стран. М., 1991; Бамматов Г. Лики ислама. М., 1996; Барковская Е.Ю. Мусульманское право и правовая культура. М., 2001; Бартольд В.В. Сочинения. Работы по истории ислама и арабского халифата. М., 1966; Берк М. Среди дервишей. М, 2002; Бертельс Е.И. Избранные труды. Т.З. Суфизм и суфийская литература. М., 1965; Борунков Ю.Ф. Структура религиозного сознания. М, 1971; Василенко И.А. Политическая глобалистика. М, 2000; Гегель Г.В.-Ф. Философия религии. М, 1975; Гольдциер И. Ислам. СПб., 1911; Зину М.Д. Столпы ислама и веры. М., 1992; Игнатенко А.А. Общественно-политические взгляды арабо-исламских философов средневековья (IX-XVI вв.). Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук. М., 1989; Игнатенко А.А., Жданов Н.В. Ислам на пороге XXI в. М., 1989; Керимов Г.М. Шариат и его социальная сущность. М, 1978; Ковалевский М.М. Закон и обычай на Кавказе. М, 1886; Ковалевский П.И. Завоевание Кавказа Россиею. СПб., 1887; Лентович Ф.Е. Адаты кавказских горцев. Одесса, 1883; Макаров Д.В. Официальный и неофициальный ислам в Дагестане. М., 2000; Малашенко А.В. Исламские ориентиры Северного Кавказа. М., 2001; Мисроков З.Х. Адат и шариат в российской правовой системе: исторические судьбы юридического плюрализма на Северном Кавказе. М., 2002; Поздняков Э.А. Философия государства и права. М., 1995; Ротарь И. Ислам и война. М., 1999; Рощин М.Ю. Социокультурные проблемы арабской молодежи. М., 1992; Садагдар М.И. Основы мусульманского права. М., 1968; Саидбаев Т.С. Ислам и общество. М., 1978; Сюкияйнен Л.Р. Шариат и мусульманская правовая культура. М., 1997; Тэрнер В. Символ и ритуал. М., 1983; Тойнби А.Дж.
- коллективные издания: «Документальная история
многонационального государства России»; «Ислам.
Историографические очерки»; «Ислам и исламская культура в
Дагестане»; «Кавказ в древности и в средние века»;
«Мусульманское право (структура и основные институты)»;
периодические издания: журналы «Вопросы философии», «Религиоведение», «Общественные науки и современность», «Азия и Африка сегодня», «Восток», «Северный Кавказ», «Евразия», «Мусульмане», «Ислам в России», «Научная мысль Кавказа», «Мировая экономика и международные отношения» и др.;
- газеты: «Общекавказская газета», «Ислам минбаре»
(«Трибуна ислама»), «Независимая газета.- НГ-религии»,
«Сегодня», «Завтра»;
- информационные агентства: «Кавказ-центр», «Тавхид».
Научная новизна диссертации состоит в следующем:
1. Выявлены главные мотивационные составляющие
практического социально-правового поведения народов
Северного Кавказа, которое строится на основе религиозных
представлений;
2. Дан анализ религиозного сознания народов Северного
Кавказа в сложной внутренней переплетенности различных
тенденций, а именно: традиционного, родового, замешанного на
языческих представлениях, и мусульманского мировоззрений.
Проанализированы и раскрыты механизмы взаимосвязи между
Цивилизация перед судом истории. М, 2002; Шарль Р. Мусульманское право. М., 1959; Шиммель А. Мир исламского мистицизма. М., 2000; Элиаде М. Миф о вечном возвращении. СПб., 1998.
религиозной миросозерцательной моделью и практикой социально-правового поведения в северокавказском регионе;
Религиозно-правовое пространство Северного Кавказа рассмотрено комплексно, как единое, сложно структурированное, состоящее из трех взаимодействующих правовых систем: адатской, шариатской и общегосударственной;
Предложено новое понимание религиозно-правовых соотношений в регионе: по мнению автора, речь должна идти не о противоречиях между традиционной и исламской религиозно-правовыми системами, а о динамическом взаимодействии двух религиозных, а, отсюда, и правовых систем.
Положения, выносимые на защиту. По результатам проведенного диссертационного исследования автором выносятся на защиту следующие теоретические положения:
а) внутренняя организация социума северокавказских
народов основывается на сложном соединении религиозно-
правовых представлений. Условно можно выделить три ряда
таких систем с разной степенью адаптированных и усвоенных
народным сознанием - адаты, шариат и государственно-правовая
система;
б) до настоящего времени существует тенденция
построения морально-этических схем поведения, базирующихся
на сакральном основании. Порой этот процесс осуществляется и
на уровне коллективного бессознательного, через закрепленные
поведенческие стереотипы. Религиозно-этические конструкции
поведения в сознании народа могут служить оправданием самого
экстремального поведения индивида и перед этносом (через
правовые нормы адатов), и перед Творцом (через правовые нормы шариата);
в) религиозно-правовая ситуация на Северном Кавказе
трудно поддается анализу с точки зрения традиционных
религиозных концепций именно потому, что религиозно-
этническое сознание усвоило две различные религиозные
модели, существующие в регионе в динамическом равновесии, не
отменяющие друг друга даже в своем постоянном стремлении
потеснить друг друга;
г) истоки многих общественно-психологических
процессов, происходящих на Северном Кавказе, в том числе и
тех, которые порой приводят к трагическим явлениям
терроризма, лежат как раз в динамическом сосуществовании
положений адатов об обязательности кровной мести (в которых
заключены сакральные представления о родовой ответственности
за гармонию мира) и исламских представлений о верности
Творцу вплоть до мученической смерти. Здесь, на этом сложном
стыке сакрально-юридических моделей поведения следует искать
и социально-психологические пути разрешения острых
конфликтов в регионе.
Теоретическая и практическая значимость работы. Теоретическая значимость работы состоит в том, что полученные результаты имеют ценность для дальнейшего развития российского религиоведения. Как показывает современная общественно-политическая практика, активизация религиозных движений в регионах традиционного распространения ислама еще долгое время будет оставаться важнейшим фактором исторических процессов. Можно говорить о разных формах ее
проявления: оживление фундаменталистских течений, региональные конфликты на религиозной почве и т.д., но, вне зависимости от конкретных проявлений, эти процессы потребуют особого внимания и научно-обоснованного анализа. В свете этих перспектив материалы данного диссертационного исследования могут быть полезны для составления рекомендаций государственным органам и общественным организациям в практике прогнозирования, предотвращения и урегулирования этноконфессиональных конфликтов на различных уровнях.
Кроме того, материалы и выводы диссертации могут представлять интерес для научных и учебных заведений при разработке и преподавании общих и специальных учебных курсов, таких как: «Мировые религии», «Основы религиоведения», «Культурология», «Конфликтология», а также при чтении лекций и спецкурсов по истории Северного Кавказа.
Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались на аспирантском методологическом семинаре кафедры и изложены соискателем в научных публикациях: «Шариат как основа культуры ислама», «Черные вдовы»: К проблеме религиозной мотивации терроризма». Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры философии религии и религиоведения философского факультета МГУ имени М.В.Ломоносова 21 октября 2003 года (протокол №19).
Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав, шести параграфов, заключения и библиографии. Текст исследования изложен на 160 страницах.
Социокультурный смысл правовых процессов
Сегодня является почти несомненным утверждение, что любые локальные общественные процессы требуют рассмотрения в широкой парадигме этнологических, культурологических, религиозных проблем - то есть целой суммы проблем, которые, следуя методологическому определению, данному Сэмюэлем Хантингтоном, именуются цивилизационными.23 Действительно, историческая практика подтверждает, что центр тяжести конфликтных ситуаций, которые характеризуют современный мир как в глобальном, так и в локальном измерениях, следует искать в сердцевине мировоззренческого отношения субъекта к реальности.
До сих пор мыслители, политики, философы привычно оценивали мировые социальные процессы в когнитивной парадигме европейского Просвещения, в основу которой заложены логические схемы социально-экономического развития общества. И до поры до времени они были удовлетворительны, помогали отвечать на многие вопросы общественно-исторического бытия.
Но сегодня реальность предлагает новые вопросы, ответы на которые необходимо искать в более тонких структурах общественного сознания. Постепенно все более отчетливо проявляет себя тот факт, что различия между людьми и народами лежат не только в сфере производственно-экономических отношений. Серьезное давление на экономику и политику оказывает сегодня то, что еще недавно относилось, на первый взгляд, к безобидной сфере этнологии: особенности традиций, морально-нравственных устоев, своеобразие образа жизни. Этот круг представлений формировал, в свою очередь, правовую сферу того или иного народа, а значит, пронизывал и организовывал всю общественную структуру.
Многочисленные свидетельства успешного развития такой дисциплины, как сравнительное религиоведение, позволяют сделать вывод, что народы мира развиваются не просто с различными темпами исторического движения, но в особых парадигмах, как бы в перспективе различного целеполагания. Условно говоря, временной горизонтальный срез современного общества позволяет разглядеть одновременное существование миросозерцательных моделей в ретроспективе генезиса социумов, принадлежащих различным историческим периодам. Очень часто цельные этнические, вернее сказать, этноконфессиональные группы связаны не просто традиционными культурными предпочтениями, даже не относительно легко выявляемыми родственно-клановыми внутренними обязательствами, но неким феноменом единого духовного взаимопонимания, который можно было бы определить как национальный стиль мирочувствования. Отказ от учета этого своеобразия приводит к болезненным последствиям.24
Необходимо указать на то, что современная научная мысль отказалась от линейных схем рассмотрения религиозного сознания: больше не говорится об отсталости или приоритетности тех или иных типов развития общественного сознания, что имело место в позитивистской логике науки середины XIX - XX веков. Сегодня ставится вопрос о своеобразии цельного миросозерцательного блока идей, мотиваций, поведенческих моделей.
Следует обратить особое внимание на тот существенный момент, что не только так называемый «западный мир» берется аналитически оценивать цивилизационное развитие общества традиционной парадигмы. Происходит также и обратное действие: в этой оценке «для человека традиционной культуры современный человек отнюдь не является свободным существом или творцом истории». 5 Западный мир, присвоивший себе атрибуты учительства и руководства, зачастую оказывается в роли разрушителя традиционных структур, исторические и социокультурные замыслы которого оказались непонятыми.
Историческая практика, в том числе и последнего времени, убедительно в очередной раз показала, что мир кавказских народов - это особая цельная духовная структура, которая строится на пересечении различных факторов: культурных традиций, географического своеобразия региона, общего исторического опыта и менталитета населяющих его народов и, конечно, особенностей конфессионального развития.
Можно выделить некоторые наиболее яркие особенности духовного бытия народов Северного Кавказа, определяемые своеобразием локальной религиозно-общественной ситуации. Во-первых, для него характерна структурная дисперсность; во-вторых, историческая устойчивость (процессы находятся в константном пропорциональном равновесии, неизменном на протяжении, по крайней мере, двух столетий); в-третьих, особое соотношение элементов пронизывает все аспекты религиозного явления - и психологический, и социологический, и культовый.
Прежде всего, обозначим географические параметры целостного материально-духовного комплекса, на основе которого вырастает сложное историко-культурное древо этносов региона. Вот как определял условия для формирования данного своеобразного духовного явления русский литератор и путешественник Евгений Марков, в 80-е годы XIX века посетивший Кавказ, внимательно вглядываясь в обычаи, традиции, верования, и оставивший записки с их подробным описанием: «Непроходимые кавказские теснины, разделявшие пополам две страны света, действительно служили человечеству своего рода природным фильтром, в скважинах которого волею-неволею застревали и часто сохранялись в своей неприкосновенной первобытности остатки всех тех народов, которые двигались в разные века из Азии в Европу, из Европы в Азию».26
Итак, отметим первое — географическое - условие формирования определенного типа религиозного сознания. Географический рельеф предполагает комфортное проживание небольших, относительно легко обозримых и контролируемых групп людей в естественно замкнутых пространствах. В таких «консервативных» этнических коллективах, естественно, чрезвычайно сильна историческая память, которая сакрализует исторический опыт предков. Из этого природного, географического обстоятельства вытекает первый аспект религиоведческой картины региона.
Исторические этапы формирования правового сознания на Северном Кавказе
Современное правовое сознание народов Кавказа строилось на пересечении двух константных осей координат: исламизации - длительной, растянувшейся на века и с очевидностью еще не завершившейся, и исторически конкретного существования в Российской Империи, Советском Союзе, России, диктовавшего нормы и формы как социального, так и индивидуального бытия.
Ислам приходит на Кавказ в VII веке, одновременно с арабскими завоеваниями. С тех пор присутствие ислама остается постоянным, однако проявляется он с разной степенью влияния. Ислам" играл, безусловно, существенную роль в процессе этногенеза и построения раннефеодального общества. Однако его внедрение было совсем не идиллическим, его проникновению порой жестоко противодействовали местные жители, весь строй жизни которых регулировался религиозными языческими нормами. Как видим, истоки современных проблем лежат в глубокой древности. Очень важно то, что феноменологическая суть и структурная соотнесенность проблем прошла через эти столетия практически без изменений. Потому очень важно понять зарождение этих соотношений.
После первого завоевательно-миссионерского внедрения в VII веке новый всплеск успешного проникновения идей ислама связан с походами Тамерлана в XIV веке, когда удавалось распространять его влияние как насильственными, так и ненасильственными, миссионерскими методами. Затем, в XV веке Северный Кавказ испытал мощное турецкое воздействие, в том числе и идеологическое. Но структурные пропорции религиозно-социологической ситуации сохранены: спокойное принятие ислама при условии, что неизменной останется традиционная нравственно-правовая система. В XVIII - XIX веках большую роль в распространении ислама сыграли миссионеры из Дагестана - региона, в котором он получал устойчивое развитие, начиная с X века. Здесь неизменно распространялось знание арабского языка и письменности, строились мечети, организовывались медресе.
На территории вайнахских народов — чеченцев и ингушей - ислам утвердился с конца XVIII века, хотя его активное проникновение началось с XVI века, когда в мекхелах появились толкователи обычного традиционного права - адата, обученные в исламских школах. Делались естественные попытки внутреннего размывания традиционного религиозно-нравственного ядра. Новая религиозная система должна была естественно и постепенно создать новые мифологические и нравственные ориентиры, которые заведомо должны были вытеснить из социума старые, традиционные. Этот процесс был неизбежен, и тот факт, что он не привел к абсолютному успеху, к которому стремились просветители, свидетельствует только об особой крепости этнорелигиозных традиций.
Абсолютное большинство мусульман Северного Кавказа исповедуют ислам суннитского направления. Суннитом считается тот, кто признает первых четырех халифов законными и придерживается правил, установленных одним из четырех мазхабов (религиозно-правовых школ).37 «Все мусульманские правовые школы в рамках одного и того же направления (как суннизма, так и шиизма) отличались друг от друга тем, что при общих исходных позициях они использовали различные способы формулирования норм действующего права и их применения к частным случаям».38
В теологическом плане главное отличие суннизма от шиизма состоит в том, что суннизм не признает возможности какого-либо посредничества между Богом и людьми после смерти пророка Мухаммада и считает «врата иджтихада закрытыми». Шиитские правоведы, в отличие от суннитских, для подкрепления своих доводов юридического характера ссылаются преимущественно на Пророка и на шиитских имамов. Поскольку шииты признают непогрешимость имама, мнение авторитетных правоведов («иджма») для них приемлемо лишь в том случае, если оно выражает волю имама.
Иджтихад (дословно — «усилие») тоже является одним из принципов и обозначает собой выведение новых принципов на основе вышеуказанных, хотя в более широком смысле иджтихад - это суждения и принципы, выведенные на основе только Корана, Хадисов и Сунны пророка Мухаммада, иначе говоря, любое суждение, принцип, закон, не упомянутые в Коране и Хадисах, и выведенные четырьмя праведными халифами и исламскими учеными, являются иджтихадом.
Философские основы религии и права
Если в первой главе было дано теоретическое обоснование наличной ситуации, показано своеобразие сложившегося правового поля, то теперь мы рассмотрим конкретное содержательное наполнение отдельных правовых пластов, сочетавшихся, не смешиваясь и не отменяя друг друга, на протяжении длительного времени.
Но вначале следует сделать несколько предварительных замечаний. Столь плотное единство нравственно-этических, правовых и религиозно-конфессиональных проблем, сплетавшихся в рассматриваемом регионе порой в неразрешимо противоречивый узел, возможно только потому, что они воспринимались общественным сознанием как равнозначные, равноценные и, более того, неразличимо тождественные. Правовые проблемы поднимались до уровня эсхатологии, космологической мировой справедливости, от их решения зависела самоидентификация, а, значит, и жизнь этноса.
Правовой порядок есть произведение человеческого духа, возникающее вследствие реализации естественно существующего в человеке стремления к разумной организации жизни и общественных отношений. Право поначалу существует как совокупность этических идей, собранных в логическую систему. Для нас важно, что иногда происхождение нравственно-этических идей освящено санкцией высшего авторитета (различного в разных религиозных системах), но всегда надличного, выведенного за границы человеческого волюнтаризма.
Достаточно даже беглого обзора истории религии, чтобы увидеть, что все древние народы (египтяне, вавилоняне, евреи, индусы, персы) дают божественное объяснение и обоснование своим законам. Жизненный событийный поток регулируется жестким и определенным ответом на экзистенциальные вопросы о смысле добра и зла. Конечно, и вопросы, и ответы располагаются в едином мифопоэтическом лоне синкретической космологии, в этом процессе вопрошания - ответствования принимают участие люди и боги. Потому право получает санкцию абсолютной истины.68
В этом отношении особое и чрезвычайно важное значение приобретает для нас то, что «система римского права своим непосредственным источником имела не религию, а мораль. Однако сама мораль явилась системой норм, скажем в результате компромисса господствующих религиозных учений древнего Средиземноморья».69
Границы между правом и нравственностью в любой религиозно-этической системе гибкие, то, что сегодня регламентируется как нравственный постулат, завтра может попасть в юридическую норму. Этот живой творческий процесс духовного развития повсеместно сопровождал человеческую историю и не иссякнет никогда, несмотря на то, что сегодняшнее социальное сознание, конечно, утратило ощущение сакральности правовых санкций.
В концепциях российских юристов по философии права существуют некоторые различия в понимании того, что входит в сферу действия правового регулирования. Одна группа ученых считает, что объектом воздействия служит только поведение человека (Авдеев Ю.И., Струпников В.Н. и др.), другая утверждает, что объектом регулирования может быть и поведение индивида, и его мотивы (Подкуйченко В.Н., Иванов А.П. и др.).
Таким образом, даже в чисто теоретических спорах специалистов мы видим некоторое отражение единого экзистенциального происхождения права и религии, ибо обсуждается вопрос, поддается ли правовому регулированию внутреннее поведение человека, т.е. та сфера, которая называется душой и относится к компетенции религии? Следует заметить, что в рамках данной работы нам важно отметить саму феноменологическую возможность помыслить правовое регулирование мотивационной сферы.
Тем не менее, мы будем придерживаться той точки зрения, что социально-нормативное регулирование - это регламентация значимого для общества поведения индивида с помощью системы норм, основанных на специфических способах воздействия, отражающих интересы людей и призванных упорядочивать их жизнедеятельность.
Поскольку взаимоотношения права и религии хорошо изучены, мы изложим важные для нас теоретические аспекты, опираясь на известные и подтвержденные практикой положения.
«Как показывает общественная историческая практика, защищенность личности и контроль над преступностью более эффективен в государствах тех правовых систем, которые сохраняют верность историческим традициям, чем в странах, ориентированных на модернизм». Нам представляется эта мысль справедливой, так как в традиционных обществах аксиологический, а значит, и нравственный аспект идеологических констант социума, естественно, определяет и правовую сферу, т.е. происходит как бы внутренняя правовая саморегуляция социума. Правовыми регуляторами становятся нравственные установки личности. В странах с разрушенной или сильно модифицированной традиционной системой правовая сфера регулируется практически полностью извне репрессивным аппаратом государства. Личность может не чувствовать внутренних связей, а значит, и внутренней ответственности по отношению к социуму.
Между тем реальная власть, принадлежащая государству, для установления стабильного порядка нуждается в оправдании своих положений более высокими инстанциями. «Будучи мощнейшими регулятивными системами, религия и право оказывают, безусловно, сильное влияние на социальное поведение людей».71
Наиболее последовательно и емко эту идею выразил Г.В.-Ф.Гегель. «Религия и основа государства — одно и то же: они тождественны и в себе, и для себя». «Природа государства и его конституция таковы же, как и природа религии: государство действительно произошло из религии и притом так, что афинское или римское государство было возможно лишь при специфической форме языческой религии этих народов, так же как католическому государству свойственны иной дух и иная конституция, чем протестантскому».73
Религиозно-правовые модели Северного Кавказа
У автохтонных народов Северного Кавказа за все время их истории складывались определенные морально-этические кодексы, предписывающие правила поведения как на личном, так и на общественном уровне. При этом функции этих кодексов, как правило, далеко превосходили необходимость в простом социальном регламентировании различных жизненных ситуаций. Исполнение правил, зафиксированных этими кодексами, напрямую связывалось с этнической самоидентификацией человека. Достаточно сказать, что, как правило, в самих названиях этих сводов норм содержится указание на своего рода этническую идеальность: - у адыгов — адыгагьэ (адыгство); - у балкарцев и карачаевцев - намис (честь); - у абхазов - апсуара (абхазство); - у грузин — картвелоба (грузинство).
Конечно, существует немало отличий и акцентов в различных системах, но нас сейчас интересует именно сходство, поэтому для удобства дескриптивного оперирования примерами мы сгруппируем наиболее характерные для всех народов Кавказа этические блоки.
Это, прежде всего, воинственный стиль жизни горцев, который пронизывает весь культурный пласт. Воинственность, смелость, наездничество, джигитство - обязательное содержание горского эпоса. У народов Кавказа всегда присутствовало особое, символическое отношение к холодному оружию. И в эпических свидетельствах (легендах, народных песнях), и в этнографических описаниях, оставленных путешественниками за несколько веков, мы находим неизменные свидетельства того, что практически все горские племена зачастую добывали себе пропитание набегами. Нам важно отметить своеобразие этических норм, продиктованных особенностями географических условий: трудностями существования в горах, особой замкнутостью спрятанных в ущельях селений, и в связи с этим -резким разделением на своих и чужих.
Для иллюстрации приведем два ярких примера. «Слово «вор» у черкесов считается очень обидным, но не по той причине, как у нас. Черкесы находят его обидным, поскольку оно подразумевает, что вору не удалось скрыться и его нашли. (...) Взрослея, мальчик переходит на все более крупные и опасные кражи».79
Разумеется, речь идет не о поощрении воровства, которое карается в адатах очень сурово, убийством на месте пойманного вора, а об особой этносоциальной поведенческой конструкции воспитания дерзости и бесстрашия, . которая эдинбургским миссионером была воспринята в линейной логике его нравственных постулатов.
Особое отношение к сакрализованному очагу, которое трудно сохранить в суровых условиях, описывает М.М. Ковалевский. «До сих пор между осетинами считается дурным пожеланием, своего рода бранью следующая фраза: «чтоб у тебя огонь потух». В глазах осетина такое выражение равнозначно следующему: «чтоб у тебя семья перевелась». Не только огонь считается предметом семейного культа, но им же следует признать и висящую цепь, к которой привешен чугунный котел для варки пищи. Важнейшие акты домашней жизни происходят в Осетии у очага (...). Не удивительно после этого, если похищение домашней цепи или простое выбрасывание ее из дому чужеродцем считается осетинами действием, необходимо требующим кровного возмездия».80
К важнейшим постулатам этических кодексов относится гостеприимство. Разработана и очень подробно описана целая система взаимоотношений гостя и хозяина. Как правило, для гостей строится отдельный дом, при этом обязательны обильное угощение и создание всяческих удобств. Создан целый церемониал визитов, ответных визитов, и правила хорошего тона требуют знания всех оттенков этих отношений.
К характерным чертам этического кодекса народов Северного Кавказа относится предписываемый им культ старшинства. Здесь тоже до мельчайших подробностей разработаны все тонкости взаимоотношений старшего и младшего: необходимость подняться при появлении старшего, невозможность младшему первому заговорить в присутствии старшего и т.д. При этом чрезвычайно важно то, что речь идет исключительно о родовой возрастной субординации, а не о социальной. В мемуарной литературе XIX века описаны случаи, когда высокопоставленные генералы-кавказцы поднимались в присутствии простого пастуха, старшего по возрасту.
При регламентации семейных отношений социальные роли всех членов семьи традиционно и жестко распределены.
Все эти особенности житейских взаимоотношений зафиксированы в адатах. Уголовные дела, нарушение прав собственности, нарушение общественных постановлений решались на основании правовых норм адатов. К ним прибавлялись адаты, в которых определялись наказания за некоторые преступления против религии.81
