Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Обычное право в традиционном обществе Северного Кавказа: теоретико-методологические проблемы
1. Традиционное общество и его особенности на Северном Кавказе
2. Обычное право: социокультурный аспект 49
Глава 2. Трансформация социокультурных функций обычного права на Северном Кавказе
1 Этапы развития обычного права на Северном Кавказе и формирование полиюридизма
2. Социокультурные функции обычного права на Северном Кавказе
Заключение 154
Литература 159
- Традиционное общество и его особенности на Северном Кавказе
- Обычное право: социокультурный аспект
- Этапы развития обычного права на Северном Кавказе и формирование полиюридизма
- Социокультурные функции обычного права на Северном Кавказе
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Проблемы глобализации имеют своим следствием формирование обезличенности социокультурных систем и институтов, которые все активнее переключаются на обслуживание политических и экономических интересов западного общества, формирование коммерциализированной космополитической массовой культуры и унифицированных правовых конструкций. Защитной реакцией на обезличивающий характер глобализации выступают процессы этнизации социокультурных систем современных обществ, обращение народов к основам собственных традиционных этнокультур и религиозности.
Неоднозначный характер взаимодействия процессов модернизации, глобализации и этнизации в современном социокультурном процессе требует его философско-теоретического осмысления и преодоления прямолинейного евроцентризма с его нигилистическим отношением к ценностям и традициям неевропейских народов, обществ и государств.
Важнейшей культуротворческой сферой общества является право, без которого немыслима этнокультурная и политико-государственная идентичность личности. При этом, как отмечает известный антрополог и правовед Н.Рулан, «в противоположность мифу об иерархии источников права, ставящему закон на первое место, границы действия законов постоянно сужаются. Обычай, значение которого постоянно преуменьшается в учебниках права, играет весьма активную роль в предпринимательской, социальной, международной коммерческой сфере, иными словами, в этих областях соглашение достигается чаще с помощью договора, нежели нормы» . Более того, все более отчетливо происходит переструктуризация современных систем законодательства — постепенно постмодернистское право возвращается к разделе-
1 Рулан H. Юридическая антропология. М., 2000. С. 248.
нию на традиционные формы права, соответствующие обществу как совокупности групп, в котором функция превалирует над личностью.
Таким образом, обычное право выступает не только как архаичный институт, пережиток социокультурной системы, но и как постоянный и эволюционирующий компонент правового развития любого народа и входящих в него различных этносоциальных групп на всех этапах истории. Без обычно-правовых отношений невозможно устойчивое и преемственное развитие человеческого общества.
В то же время основные параметры обычно-правовой системы и ее компоненты, а
также их системные связи, социокультурные функции не изучены, а в ряде случаев даже не описаны.
В значительной степени это относится к Северному Кавказу. Этническая мобилизация 90-х годов XX века актуализировала проблему традиционной правовой культуры народов Северного Кавказа как одной из основ их идентичности, изучение функционирования системы правового плюрализма, основанного на взаимодействии правового обычая, религиозного и современного позитивного права, возможностей традиционных правовых институтов в миротворчестве и стабилизации этнополитических процессов в регионе.
В последние годы в России происходит оживление интереса к обычному праву со стороны этнологов и юристов. В то же время нормы обычного права вызревают из традиций и обычаев общества, детерминированы социокультурными факторами и трансформируются вместе с ними. Они являются важнейшим структурно-функциональным элементом традиционной культуры любого народа. Все это актуализирует познавательный и практический интерес к теоретико-культурологическому рассмотрению соционормативных
функций обычного права, юридической антропологии и этнологии народов Северного Кавказа.
Степень разработанности проблемы. На культурное многообразие народов, различия в законах и правовых обычаях обращал внимание еще Геродот (V в. до н. э.), а позднее средневековые мыслители и путешественники: Марко Поло, Афанасий Никитин, Лоренцо Валла, Лас Касас и др.
В трудах просветителей XVIII в., прежде всего Ж.-Ж. Руссо, закладываются теоретические основы антропологии, включая изучение обычного права. Системное научное изучение обычного права народов начинается в XIX в. и связано со становлением колониальной системы, поиском эффективных форм и методов колониального господства. В работах Г. Дж. Самнер-Мэн, Дж. Мак-Леннана, Э. Тейлора, Дж. Фрезера, Л.Г. Моргана и др. в рамках эволюционной теории рассмотрено становление ранних форм культуры, включая обычное право. Теоретическое обобщение данных исследований осуществлено Ф. Энгельсом и Г. Постом в 80-90-х гг. XIX в.
В эти же годы происходит становление изучения обычного права народов России, включая народы Северного Кавказа. В условиях Кавказской войны в результате научных экспедиций и деятельности военной интеллигенции, включая первых просветителей народов Северного Кавказа (Ф. Торнау, Р. Фрейтаг, Шора Ногмов, Хан-Гирей, У. Лаудаев и др.) были собраны данные об обычном праве народов Северного Кавказа. Они были проанализированы и обобщены во 2-й половине XIX века в рамках юридической этнологии выдающимся русским ученым М.М. Ковалевским. Русские ученые занимались, по словам Ф.И. Леоначэвича (опубликовавшего адаты, собранные под руководством Р. Фрейтага и Голицына), «юридической археологией», стремились выявить пережитки родового строя у горских народов, чтобы уточнить проблему происхождения права, ее соотношения с проблемой происхождения
государства. В трудах дореволюционных российских авторов, преимущест-
венно юристов (М.Ф. Владимирского-Буданова, В.И. Сергеевича, С.А. Муромцева и др.), проблемам теории и истории обычного права уделялось значительное внимание, исследователи развивали идеи, сформировавшиеся в различных европейских правовых школах того времени: механистический (основным признаком обычного права рассматривали систематическое при-, менение норм), психологической (основным признаком обычного права является его осознание и соответствие народным убеждениям) и смешанной (т.е. обычно-правовые нормы должны систематически осуществляться и осознаваться населением как правильные, подлинно правовые) .
После революции пути западной и отечественной науки в изучении обычного права расходятся. Обычное право народов мира в основном изучалось на Западе этнологами (антропологами в англоязычной традиции). Большое влияние на исследования обычного права оказали труды Ф. Боаса, который обосновал теорию культурного плюрализма, а на этой основе складывается концепция правового плюрализма, а также Б. Малиновского, применившего методологию психоанализа к изучению традиционной, в том числе правовой, культуры. Их последователи показали, что право является неотъемлемой частью культуры, а культурный и правовой плюрализм — естественным состоянием человеческого общества. Они сделали значительный шаг в преодолении европоцентризма в антропологии и правоведении. Во второй половине XX века изучение обычного права испытало сильное влияние К. Ле-ви-Строса, создавшего новое научное направление - структурную антропологию. В новейших работах специалистов по обычному праву на Западе Н. Рулан, Е. Гобель и другие отходят от эволюционистских подходов в истории права и отрицают однолинейную прогрессивную смену форм и норм права в истории человечества, обусловливая их функции противоречивыми социокультурными трансформациями.
2 Якушкин Є.И. Обычное право. Материалы для библиографии обычного права. М., 1909.
В первые годы советской власти в СССР происходит становление юридической этнологии на марксистской основе. Право рассматривалось как институт классового общества и отделялось от неправового обычая, не санкционированного государством. Е.Е. Пашуканис, И.А. Малиновский продолжали начатые в XX в. исследования обычного права народов СССР. К новому поколению юристов-этнологов принадлежал A.M. Ладыженский. В 20-е годы XX века в результате полевых исследований на Северном Кавказе он подготовил обширную рукопись об адатах народов Северного Кавказа, часть которой он опубликовал в ряде статей и защитил на ее основе докторскую диссертацию по юридическим наукам в 1947 г. (монография до сих пор не опубликована). A.M. Ладыженский рассмотрел эволюцию норм и общественных санкций, регулирующих внутриродовые (семейные) отношения, межродовые связи, взаимодействие адата с шариатом и российским, а затем советским публичным правом. Он обратил внимание на социальную и социокультурную обусловленность функционирования и эволюции правовых систем горцев Северного Кавказа.
В целом же с середины 30-х годов изучение обычного права народов Северного Кавказа (и СССР в целом) почти прекращается. Исключение составляли работы М.О. Косвена, который продолжал разрабатывать тематику, начатую его классической монографией «Преступление и наказание в первобытном обществе» (1925), и эпизодические публикации сборников документов.
Актуализация проблематики происходит на рубеже 60-70-х гг. XX века, а в 90-е годы превращается в одну из самых активно разрабатываемых отечественными учеными. Исследования ведутся в трех основных направлениях: теория обычного права, этнографическое изучение обычного права и юридическая антропология. Проблемы теории обычного права народов Северного Кавказа рассматриваются в трудах П.П. Баранова, А.И. Ковалева,
А.П. Першица, Я.С. Смирновой, Д.Ю. Шапсугова и др. В них предлагаются различные подходы к проблеме происхождения обычного права, его соотношения с законом и современными системами позитивного права. И.Л. Бабич исследует феномен правового плюрализма у кабардинцев и осетин; Х.М. Ду-манов, А.З. Бейтуганв, Р.А. Ханаху — у кабардинцев и балкарцев; К.А. Ко-курхаев - у чеченцев и ингушей; Т.М. Айтберов, В.О. Бобровников, А.Р. Шихсаидов и др. - у народов Дагестана; В.М. Викторин — у ногайцев и др. Место и роль шариата в системе правового плюрализма у народов Северного Кавказа показана в работах В.Х. Акаева, В.О. Боровникова, И.П. Добаева, Л.Р. Сюкияйнена, А.Р. Шихсаидова и др.
Этнографический и юридический подходы к обычному праву народов Северного Кавказа позволили восстановить российскую школу обычного права: сделан значительный шаг в изучен и теоретических аспектов проблемы, накоплен новый и переосмыслен ранее введенный в научный оборот материал. В то же время не в полной мере учитывается культурологический аспект проблемы. В этом отношении можно выделить лишь статьи и монографию М.А. Супатаева «Культурология и право» (М., 1998), в которых автор поставил ряд важных теоретических проблем, в том числе соотношения культуры «вины» и культуры «стыда» в традиционном праве и его проявления в условиях трансформирующегося общества.
В то ж время обычное право народов Северного Кавказа возникло и трансформировалось в контексте морально-этических кодексов, которые определяют социокультурную самоидентификацию народов. Поэтому фор- \/ мально-юридический, вне широкого культурологического контекста выявления социокультурных функций обычного права, анализ его роли в регулировании и самоорганизации народов на разных этапах истории будет недостаточно продуктивным и не вполне адекватным.
Цель и задачи исследования. Основная цель диссертационной работы состоит в концептуализации социокультурных функций обычного права в процессе самоорганизации народов Северного Кавказа, регулировании межэтнических отношений и взаимодействии с современной российско-правовой системой.
Цель исследования будет достигнута в результате решения следующих задач:
определить социально-философское понятие «обычное право»;
выявить место обычного права в системе традиционной культуры народов Северного Кавказа;
выделить социокультурные функции обычного права у народов Северного Кавказа;
проанализировать основные этапы эволюции обычного права;
выявить роль обычного права в регулировании межэтнических отношений;
исследовать взаимодействие обычного права с системой позитивного права России;
- концептуализировать социокультурное понятие «правового плюра
лизма».
Объектом исследования являются социокультурные факторы трансформации системы на Северном Кавказе.
Предметом исследования выступает обычное право народов Северного Кавказа как социокультурный феномен.
Теоретико-методологическую базу исследования составляют концепции крупнейших теоретиков философской, этнологической и юридической мысли, традиционного общества, культурного и правового плюрализма: К. Маркса, Ф. Энгельса, Ф. Боаса, К. Леви-Строса, Б. Малиновского, М. Элиа-
де, Н. Рулана, Г.В. Мальцева, Д.Ю. Шапсугова, А.И. Першица, А.И. Ковлера
и др. В работе использован структурно-функциональный подход, методы кросскультурного и сравнительно-правового анализа, синтез нормативного и процессуального подходов.
В качестве эмпирической базы диссертационного исследования выступают публикации норм обычного права народов Северного Кавказа, а также исследования по юридической антропологии и юридической этнологии в качестве предмета вторичного культурологического анализа.
Научная новизна диссертационного исследования состоит в том, что:
дано социально-философское определение понятия обычного права;
определено место обычного права как системообразующего института традиционного общества и культуры Северного Кавказа;
концептуализированы социокультурные функции обычного права у народов Северного Кавказа;
показана детерминация правового плюрализма на Северном Кавказе гетерогенностью социокультурной системы;
выявлены этапы эволюции обычного права народов Северного Кавказа;
выявлена роль насилия и механизма миротворчества обычного права в регулировании межэтнических отношений;
показаны интегративные возможности использования обычного права народов Северного Кавказа для стабильного и устойчивого развития народов региона.
На защиту выносятся следующие положения.
1. В основе традиционного общества лежит способ социокультурной коммуникации и регуляции всех сфер жизни, основанных на традиции, что обеспечивает относительную стабильность социальной структуры и сословной иерархии. Социальная коммуникация и регуляция на основе традиции
складывается во всех типах общества, включая современное, в котором тра-
диционное сосуществует с рациональным способами регуляции и саморегуляции.
Обычное право — феномен традиционной культуры, обеспечивающий преимущественно устную трансляцию соционормативной информации и регулятивного общественного опыта, зафиксированного в прецеденте и закрепленного в традиции, адекватной окружающей среде и менталитету этнической (социально-культурной) группы в результате стихийного народного творчества.
Обычное право в традиционном обществе носит общеобязательный, предписывающий характер, неотделимо от морально-нравственных императивов, закрепленных в обычае, традиции и ритуале. У народов Северного Кавказа их единство обеспечивается в морально-этнических кодексах, которые определяют этническую идентичность (адыгаъгэ - адыгство, апсуара — абхазство, нохчалла - чеченкость и др.), выступают системообразующим и самовоспроизводящимся институтом этносоциума.
Обычное право выполняет следующие социокультурные функции: интегративную (регламентация семейных и внутриэтнических отношений), миротворческую (регламентация отношений с другими обществами и этническими группами), коммуникативную (трансляция однотипной системы табу и установок во взаимодействии индивидов и социальных институтов), идентификационную (является основанием осознания принадлежности к социокультурной группе).
Правовой обычай на основе установки психики и сознания на регулирование потестарных, отношений сложился у народов Северного Кавказа в условиях патриархально-родовых отношений как соционормативная регуляция внутриродовых отношений. При переходе к «военной демократии» и «вождеству» происходит трансформация правового обычая в обычное право
- систему норм, народного права, санкционированных институционализиро-
ванными социокультурными группами (обществами, союзами обществ, владениями) негосударственного типа. По мере распространения ислама формируется в условиях складывания ранней государственности (владения Дагестана, имамат Шамиля, конфедерация чеченских племен) дуалистическая правовая система, основанная на адате и шариате. Присоединение Северного Кавказа к Российской империи завершило формирование юридического плюрализма в регионе: позитивное право империи - шариат - адат.
Социокультурная система России изначально является гетерогенной, функционирующей на основе культурного плюрализма — сложного, но целостного взаимодействия традиционных культур, религиозных ценностных систем различных народов и модернизационной культуры. Плюралистическая социокультурная система России детерминирует правовой плюрализм на Северном Кавказе как реально действующую правовую систему, состоящую из различных форм права.
Традиционная культура народов Северного Кавказа типологизирует-ся преимущественно как «культура стыда», т.е. ориентирует индивида на исключительную лояльность к своей социокультурной группе, которая монополизирует оценку его поступков, достоинств. «Культура стыда» определяла обычноправовые формы и процессуальные механизмы регулирования кровных и некровных видов мести, гостеприимства, куначества и других форм миротворчества.
Традиционная соционормативная культура народов Северного Кавказа, трансформировавшая под влиянием позитивного дореволюционного российского, а затем сцветского законодательства, на уровне местного общества как самоуправляющейся социальной группы, расширяет сферу правоприменения за счет государственного права. Возрождение обычного права в превращенном виде как необходимого элемента современной правовой сис-
темы создает дополнительные интегративные тенденции в трансформирующемся обществе.
Научно-практическое значение исследования состоит в том, что его результаты могут быть использованы:
в процессе разработки философии и теории обычного права как части общей философии права и теории права;
для уточнения категориального аппарата философской антропологии и философии культуры;
для совершенствования регулирования этнополитических процессов и разрешения межэтнических противоречий;
при разработке законов и других нормативных актов по проблемам национальной политики;
в преподавании курсов философии, этнологии, юридической этнологии, регионоведения и др., формировании установок толерантности у студентов.
Апробация работы происходила в разных формах. Основные идеи работы обсуждены а заседании отдела социальных и гуманитарных наук ГНУ «СКНЦ ВШ», докладывались на Всероссийской научной конференции «Пути формирования гражданского общества в полиэтничном южнороссийском регионе» (Ростов н/Д, сентябрь, 2001), региональной научной конференции «Профилактика девиантного поведения молодежи Юга России» (декабрь, 2002).
Структура и основное содержание работы обусловлены целями и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав (четырех параграфов), заключения, списка использованной литературы (152 наименования).
Традиционное общество и его особенности на Северном Кавказе
Под традиционным обществом в философской и социокультурологической литературе принято понимать доиндустриальные общества, характеризующиеся преобладанием натурального хозяйства, сословной иерархией, стабильностью структуры и способом социокультурной коммуникации, регуляции всей жизни, основанных на традиции1.
Однако это определение нуждается в конкретизации и уточнении, т.к. отождествление традиционного общества с доиндустриальной эпохой охватывает продолжительный период истории человечества от начала социогене-за до начала индустриальной стадии, а практически до сосуществования с современным обществом.
В чем же основные отличия общества традиционного от общества мо-дернизационного (современного)?
Традиционное общество относительно гомогенно, стабильно, в то время как индустриальное (современное) общество подвижно, динамично, циклично. Природа этого общества предполагает частые перемены, но при этом оставаясь самим собой; традиционное общество меняется относительно медленно как во времени, так и в пространстве, и если меняется, то не досрочно глубоко.
Представление о том, что традиционное общество не меняется, возникло, возможно, оттого, что многие этносы на протяжении длительного времени оставались стабильными, проходящие в них изменения протекали медленно, в латентной форме, все нововведения, прежде чем быть принятыми, должны были адаптироваться к существующей социальной среде. «В индустриальном обществе, напротив, новшество принимается только потому, что является новшеством. В этом - коренное различие традиционного и индустриального общества»1.
Традиционное и индустриальное общества отличаются своими размерами. Первое, как правило, локально, малочисленно, размещается на ограниченной территории. Термин индустриальное или «массовое общество» уже сам по себе подчеркивает гигантские размеры индустриального общества, разнообразие социальной структуры, сложность всего социального организма, его интернациональный характер.
В традиционном обществе социальная структура однородна, это - общество каст, в котором роли определяются и назначаются. Основные социальные структуры переходят к обществу стратификации или социальной мобильности, где роли приобретаются. В обществе традиционном его представитель не может изменить положения, данного ему при рождении. В индустриальном же обществе с его быстрыми изменениями у индивида есть все предпосылки, чтобы подняться или опуститься по социальной лестнице.
Географическая граница, как главная характеристика традиционного общества, сменяется обществом, в котором основное значение придается социальным границам. Основные (главные) роли в таком обществе принадлежат социальным группам, классам профессиональным группам и большим организациям. Каждая из этих групп, классов или категорий создает свою локальную (автономную) цивилизацию в глубинах глобальной цивилизации. В традиционных обществах различие цивилизации во многом зависело от места расположения данных обществ, могло быть так, что даже в соседних регионах имелись свои различия и особенности.
Социальная регуляция (управление) в традиционном обществе осуществлялась под влиянием устоявшихся, незыблемых традиций, которые сложились всей системой межличностных отношений и полным согласием членов коллектива с существенными сторонами жизни. В массовом обществе социальная регуляция осуществляется игрой символов, знаков, стереотипов, которые формируются и отправляются в общество с помощью масс-медиа. Несомненно, что эти символы и стереотипы тоже являются в определенном смысле продуктами и отражением общества.
Брачные отношения в традиционных обществах были эндогамными, возникали внутри коллективных обществ, т.е. индивиды вступали в брак только с представителями своих локальных групп. В массовых обществах можно найти такие эндогамные брачные отношения, но не в пространственных структурах, а в социальных, особенно профессиональных.
В традиционном обществе роли разделяются и различаются на приобретенные и предписанные, где последние доминируют над первыми. В массовом обществе, с его быстрыми изменениями, ролей как таковых гораздо больше, они очень специфичны и функциональны. В таком обществе при- . обретенные роли более многочисленны, чем предписанные, и конечно им придается основное значение. Массовое (индустриальное) общество, постоянно нуждающееся в новых социальных ролях, в новых специалистах, требует, чтобы индивиды исполняли социальные роли, отличные от тех, которые исполняли их отцы. Люди мобильны и наиболее полно мобильность индивидов проявляется, когда их выбор становится достоянием и потребностью общества.
Целостность, устойчивость и воспроизводство всякого социального организма обеспечивается работой регулирующих механизмов. В современном , обществе регулирование большинства сторон общественной жизни происходит на правовой основе. В доиндустриальную эпоху главным регулятором «в поддержании общества как не-хаоса»1 выступала традиция. Традиция и ныне присутствует и действует на всех стадиях развития общества, в культурах любого типа и во всех сферах общественной жизни.
Обычное право: социокультурный аспект
Потестарные отношения, соционормативное регулирование зарождаются на ранних стадиях социогенеза, а их архетипы проявляются на различных этапах функционирования социально-политических систем, включая современные.
Материалы, собранные этнографами по первобытным этносам, говорят о том, что реализация социальных норм осуществлялась индивидом большей частью бессознательно, т.е. поведению не предшествовал внутренний диалог с самим собой (таким пониманием бессознательного пользуется Т. Шибута-ни)1. Известный африканист Э.Э. Эванс-Притчард отмечая: «Африканцы ничего не знают о силах, определяющих их социальное поведение. Они не ду-мают о тех интересах, которые руководят ими, институтах, посредством которых они организуют коллективные действия, и структуре групп, в которые они организованы... Социальная система трансформируется у них в виде священной необходимости, где фигуры, ее составляющие, не подлежат кри- тике или пересмотру» . Когда же европейские исследователи задавали вопросы, пытаясь установить мотивы того или иного поведения, то слышали в ответ обычную формулу — «так принято», или «это закон наших предков».
Известная доля бессознательного или автоматического поведения присуща и представителям современных индустриальных обществ. Фактически, в любом социуме, на какой бы стадии эволюции он ни находился, индивиду приходится сталкиваться в ходе своей жизнедеятельности с определенным набором стандартных ситуаций, что избавляет его от необходимости снова и снова затрачивать интеллектуальные усилия на поиск оптимального поведения. Однако психологические процессы, сопровождающие это поведение, на наш взгляд, имеют качественные отличия от тех, которые лежали в основе поведения людей архаических систем. Так, индивид развитого индустриального общества, реализующий в своем поведении ту или со циальную норму бессознательно, тем не менее, объяснит (если ему будет задан вопрос), почему он поступает именно так. Причем в его ответе будет содержаться информация о мотивах, целях и способах деятельности. Это, вероятно, свидетельствует о том, что внутренняя речь или диалог сопутствует у современного человека становлению нормы и при необходимости (т.е. при ответе на вопрос) она может быть переведена в речь внешнюю, хотя на данный момент времени, вследствие постоянного воспроизводства такой нормы, индивид реализует ее уже автоматически (бессознательно). Многие нормы в поведении человека индустриального общества наследуются от прошлых поколений, в раннем возрасте, без критического их осмысления (нормы этикета, морали и т.д.). Однако в случае появления у такого индивида необходимости объяснить свое поведение он сделает это в соответствии с рационалистическим психическим алгоритмом, определяющим формирование и осуществление поведения современным культурным человеком, вычленив в нем мотивы, цели и т.д., т.е. здесь ярко проявляется момент рефлексии, анализа, рационализации, характерные для менталитета и культурной модели современного человека.
Мотивация поведения представителями архаических систем свидетель ствует о преобладании иного механизма возникновения и реализации норм поведения. Исследования в области исторической психологии выявили сла бый уровень теоретического мышления у человека доиндустриального обще ства, а также отличную функцию слова. «Слово, выполняющее в теоретиче ском мышлении функции абстракции и кодирования предметов в понятий ные системы, здесь служило средством воспроизведения наглядно действенных ситуаций и установления связей между предметами, входящими в наглядно-действенную ситуацию».
Такой тип мышления не дает оснований предполагать возможность возникновения норм поведения на ранних стадиях общественной эволюции посредством отвлеченных от конкретно-наглядной деятельности индивида интеллектуальных операций, осуществляемых в категориях языка. Это, по-видимому, не исключает того, что при формировании поведенческой модели индивид мог использовать свой предшествующий практический опыт и даже опыт других людей, но эти операции происходили помимо языкового мышления, т.е. без предварительной внутренней коммуникации, бессознательно. Такую нетождественность в мотивации поведения людей различных формаций можно объяснить, по всей видимости, асинхронностыо развития практически действенного интеллекта, теоретического мышления и мышления речевого.
Процесс мышления первобытного человека приводил его к некоторым умозаключениям в области практической деятельности, однако это не означало, что они находили отражение в понятийно-логических категориях. В ходе практической деятельности формировались и социальные нормы поведения, но без участия слова как регулятора поведения. Собственно, именно это и фиксировали европейские исследователи, наблюдавшие, с одной стороны, логичность действий людей, а с другой - отсутствие этой логики на уровне абстрактного знания. Поэтому вряд ли целесообразно искать источник возникновения первых социальных норм в идеологических, мировоззренческих представлениях, когда первобытный человек предстает в качестве этакого мыслителя, озабоченного своей эволюционной судьбой и изобретающего соответствующие социальные нормы, способные обеспечить его будущность в благоприятном для него направлении.
В общеметодологическом смысле представляется убедительным взгляд В.Д. Плахова на процесс возникновения социальных норм поведения на ранних этапах эволюции человеческого общества в результате общесистемного отбора, который, по его мнению, принципиально мог быть только эвристическим: "Данное обстоятельство связано с фундаментальной способностью всех эволюционирующих систем к так называемому отбору шума (случайностей) на основе критерия существования"1. Согласно же К.Лоренцу, этот "отбор шума" осуществлялся на общественно-психологической основе: "Социальные нормы и обычаи, характерные для культур, скорее производят впечатление, что формировал их добрый старый естественный отбор, действовавший не на генетической, а на общественно-психологической основе и использовавший в качестве сырья, вместо мутаций и рекомбинаций, случайно возникшие обычаи и привычки" . Ф. Боас также полагал, что "многие обычаи возникли без какой-либо сознательной деятельности"3.
Этапы развития обычного права на Северном Кавказе и формирование полиюридизма
Происхождение обычного права народов Северного Кавказа относится к дописьменной эпохе и может быть гипотетически реконструировано лишь ретроспективно и на основе принципа аналогии, допускающих универсальность механизма правовых обычаев, содержание которых детерминировано социокультурными особенностями конкретных этнических групп.
Отрывочные данные об обычаях, в т.ч. протоправовых появляются у античных авторов1 при описании древнейших народов Северного Кавказа и Скифии, которые приняли участие в этногенезе средневековых племен. Столь же фрагментарные данные об обычно-правовых нормах народов Северного Кавказа появляются в период Средневековья (XIV-XV вв.), а систематизированные записи адатов европейскими и российскими авторами в XVIII-XIX в.," которые фиксировали сложившиеся правовые отношения на данный период. Развитие правового обычая происходило в условиях знакомства этносоциальных групп Северного Кавказа с властно-правовыми представлениями христианства (влияние Византийской империи, Грузии, Армении в начале I тыс. н.э.).
К XVI-XVII на Северном Кавказе по мнению ряда авторов, сложилась кавказская горская (северокавказская) цивилизация1. Кавказская горская цивилизация характеризуется полиэтничностью, религиозным синкретизмом (синтезом местного язычества с элементами христианства и различными течениями ислама); сочетанием высокогорья, предгорий и равнин, которое определяет взаимосвязь террасного земледелия, альпийского скотоводства и наездничества; психологическими чертами, закрепленными в своеобразных этических горских кодексах, преобладанием негосударственных (но не дого-сударственных) форм самоорганизации .
Народы Северного Кавказа в XVI-XVII вв. переходят от стадии «военной демократии» к вождеству, зарождению органов публичной власти и генезису обычного права, правового дуализма на основе норм адата и шариата.
Таким образом, вся история соционормативнои культуры Северного Кавказа подтверждает справедливость вывода А.И. Прершица и Я.С. Смирновой о том, что правовой плюрализм «существовал на Северном Кавказе на протяжении всего доступного исторической реконструкции времени»3.
В народном историческом сознании сложилось представление, что история местной соционормативнои культуры эволюционировала от низшего к высшему, от «эпохи адата», продолжавшейся до конца XVIII в., к «эпохе шариата», как называют правление Шамиля.
В значительной мере оно основывается на критических замечаниях мусульманских ученых ученых-пуристов конца XVIII- второй половины XIX в.
Сопоставление средневековых арабских источников и полевых материалов, собранных в XX в., позволило дагестанским историкам и этнологам подвергнуть сомнению это утверждение4. Источники прямо говорят, что начиная со средневековья у обращенных в ислам жителей Нагорного Дагестана были свои суды (байт ал-карйа, байт-руа са"1) и судьи (руаса4, " укала1). Они разбирали тяжбы как по обычному, так и по мусульманскому праву.
Источники отмечают постоянное появление на Северном Кавказе с XVI в. исламских юристов, пытавшихся исламизировать соционормативную культуру горцев. Не все в деятельности этих реформаторов удавалось, подчас им приходилось отступать и идти на компромисс с местным адатом. После их смерти или отъезда некоторые шариатские нормы опять забывались.
Развитие соционормативной культуры региона, таким образом, определялось сложной взаимоадаптацией обычного и мусульманского права. Представление же о нераздельном господстве адата в дореформенном Дагестане относится скорее к области легенд.
По правовым актам ХІУ-XVLLI вв. можно достаточно ясно представить себе законодательство дореформенного Северного Кавказа. Его основные принципы и положения были довольно однообразны. Эту особенность отметил еще М.М. Ковалевский.
Анализ памятников дагестанского дореформенного права позволяет выделить два- основных «уровня» правотворчества. Правовые нормы создавались и поддерживались, во-первых, на уровне отдельной семьи либо клана-тухума и, во-вторых, на уровне селения, «вольного общества» или ханства. Право второго, высшего уровня было писаным, семейный закон, как правило, бесписьменным. По этой причине до нас дошли в основном памятники общинного адата.
Имеющиеся источники касаются в основном двух областей права: имущественного (поземельного) и уголовного. Большая часть из них относится к адату, а не к шариату. Что касается шариатских записей, то это, как правило, списки вакфов и духовные завещания (араб, васина). Составители документов, по замечанию Ю.И.Семенова, четко не отделяли уголовное право от гражданского. В адате решающим было понятие физического или имущественного ущерба (например, авар, зарар — «вред», «убыток») . Оно тесно переплеталось с понятием оскорбления, и разрешались такого рода кон-фликты одинаковыми способами .
Выделение уголовной, гражданской и иных областей юриспруденции, основывается на традициях европейского позитивного права, уходящего корнями в римское право. Ни то ни другое не было известно создателям адата.
Источники по общинному дореформенному адату рисуют одну коренную особенность правового сознания горцев. Среди них бытовало представление, что как преступление, так и наказание по своей сути являются не индивидуальными, а коллективными действиями. Согласно адату, любое правонарушение причиняет ущерб или затрагивает честь не столько отдельного человека, сколько того рода и общественной группы, с которыми он связан. Говоря о разборе «преступлений против личности» согласно адату, следует иметь в виду, что под личностью понимался не индивид, а коллектив — семья, клан, квартал, селение и т.д. Субъектом права является не индивид, а то социальное поле, которое вырабатывает правовые нормы, — клан либо селение. Человек, не имеющий или лишившийся своей социальной группы, не может иметь какой-либо правовой защиты. Это изгой, которого каждый может оскорбить, ограбить или даже убить. Для члена джамаата это был худший вид наказания.
Социокультурные функции обычного права на Северном Кавказе
Известный исследователь обычного права народов России А.М.Ладыженский в своем определении обычного права акцентирует внимание именно на признаках внешней обязательности обычно-правовых норм. Под обычным правом он «совокупность правил внешнего поведения, которые: 1) рассматриваются членами социального объединения как обязательные - либо на основании непосредственно влиявших условий общественной жизни, либо на основании какого-либо авторитета; 2) исполняются членами данного общества, а если их нарушают, то против этого борются, систематически применяя против нарушителей репрессивные меры; 3) защищают интересы данной общественной группы, являвшейся или зачатком класса, или уже вполне сложившимся классом» .
Следующим объективным признаком норм обычного права является то, что они в отличие от большинства социальных норм характеризуются своей конкретизированностью, детализированностью. В обычном праве не было абстрактных норм ..." - отмечает профессор Г.В. Мальцев1.
Формирование норм обычного права основано в первую очередь на конкретном жизненном опыте, на практическом материале. Нормы обычного права всегда тесно связаны с конкретными фактическими явлениями, что обусловливает их конкретизированный, детализированный характер. Причем такой характер норм обычного права прослеживается во всех его составных элементах. Характеризуя нормы обычного права как конкретизированные, детализированные, мы сталкиваемся с проблемой того, что большинство из них зачастую не соответствует традиционно сложившемуся понятию нормы как «правила поведения». Это обстоятельство подчеркивается рядом авторов и в отношении современных норм права . «Определение юридической нормы действительно требует существенной корректировки, ибо оно должно быть родовым понятием, охватывая наиболее существенные признаки всех видов правовых норм»3, - отмечается М.И. Байтиным и В.К. Бабаевым.
Наиболее приемлема, на наш взгляд, трактовка всех норм обычного права как «требования». Именно «требование», а не «правило поведения» выступает содержанием большинства обычно - правовых норм. Безусловно, что определенные нормы обычного права представляют собой правила поведения, однако конкретизированность и детализированность большинства норм дает нам основание характеризовать их как определенное требование. Социальные коллективы и группы, в рамках которых нормы обычного права формировались и функционировали, вырабатывали их как конкретные, детализированные требования, регламентирующие поведение субъектов во взаимоотношениях друг с другом для реализации общих потребностей и удовлетворения общих интересов данного коллектива.
Необходимо выделить и такой признак норм обычного права, как общий характер. Общий характер нормы права, - отмечает профессор В. С. Нерсе-сянц, - означает, что она является постоянно действующим правилом правовой регуляции определенного вида общественных отношений1. Норма обычного права должна постоянно действовать во всех однородных случаях.
Консерватизм норм обычного права, их устойчивость способствует нормативной передаче из поколения в поколение опыта правовой жизни и отношений в социальной среде, культурных ценностей народа. Консерватизм норм обычного права "предупреждает растрату добытого веками опыта общественной бессознательной нормативной мудрости",- отмечал профессор Л.И. Петражицкий.
Устойчивость норм обычного права, их консерватизм, связанный с дол-говременностью формирования, выделяет их из большинства социальных норм. Когда в случае необходимости ссылаются на ту или иную норму обычного права, зачастую отмечают, что она должна основываться на незапамятной давности (title of prescription). Такая давность считается доказанной, если обычай соблюдается так долго, что память живущих людей не знает другого ! обычая. Это же обстоятельство подтверждается в ряде различных фольклорных изречений типа: «чем старше, тем вернее» и т.д.
Правовой обычай, как отмечалось, превращается у народов Северного Кавказа в обычное право в период «вождества», хронологически у разных народов это XVI -XVIII вв., т.е. период, непосредственно предшествовавший присоединению региона к Российской Империи.
В основе саморегуляции и самоорганизации социокультурных систем горских народов лежали морально-этические кодексы, органичной частью которых был правовой обычай. Определяющую роль в формировании струк- ! турообразующих подсистем соционормативной культуры, включая обычное право, играло наездничество, точнее утвердившийся культ наездничества.
Наездничество или набеговая система сформировали локальную социальную общность (локус), которая определяла идентичность горских обществ, обеспечивала их воспроизводство.
Обычное право в комплексе с традиционным этикетом регламентировало весь воинский социокультурный комплекс. В период расцвета наездничества (XVII - XVIII вв.) складываются обычно-правовые нормы, которые определяли формирование отряда для набега и его взаимоотношения с обществом, взаимоотношения предводителя с другими участниками набега, этикетные нормы поведения в ходе набега и др.
Обычное право легитимировало захват добычи. Удачливый участник набега пользовался всеобщим уважением и почитанием. Это нашло подтверждение в пословицах, поговорках, фольклоре. «От непохищенного мяса у волка делается оскомина», «Куда многие не решаются идти, там он грабежи совершает», «Готовьтесь, друзья, в поход за хребет, чтобы неверный Гурд-жистан в крови потопить, чтобы царских красавиц менять на серебро», приветствие «Да умножится добыча ваша добром, отнятым у дальних народов!» и др.1
Адыгский просветитель XIX в. А.-Г. Кешев отмечал, что «пагубное убеждение, что воровство есть признак удальства и предприимчивости»2. В ходе набегов выработались жесткие нормы, регламентировавшие поведение участников набега, своеобразный воинско-рыцарский этос горцев.
По мере распространения ислама, утверждения правового дуализма социокультурные функции обычного права, регулирующие наездничество изменились. Санкционировались набеги на неверных - Грузия, казаки, русские, а целью становится не столько социализация молодежи, сколько коммерческое значение добычи. В период Кавказской войны, партизанских методов борьбы с российскими войсками, наездничество вырождается в обычные разбои и утрачивает идеальные черты, закрепленные в обычном праве и культе наездничества.
Важнейшей социокультурной функцией обычного права является нормативное регулирование внутригрупповых отношений. К ним относится регулирование потестарно-политических отношений. Показано, что наездничество оказало влияние, в условиях доминирующего положения «культуры стыда», на ориентацию на мирное регулирование конфликтов внутри этнической группы и на насилие в межгрупповых взаимоотношениях, что сказалось на формах социализации горской молодежи.
Обычно-правовые механизмы регулирования хозяйственно- имущественных и брачно-семейных отношений обеспечивали воспроизводство витальных ценностей традиционного горского общества. Доминирование императивных норм над позитивными в обычном праве народов Северного Кавказа является важнейшим условием стабильности местной общины и воспроизводства достаточно зарытого по характеру этносоциума на протяжении многих веков.
