Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Аксиологическое измерение эпохи постмодерна - 15-78
1.1. Постмодерн как отрицание модерна - 15-39
1.2. Аксиологические трансформации постмодерна - 39-78
Глава 2. Многомерность иронического дискурса — 79-137
2.1. Понятие иронии, ее метод, основные виды, характерные черты и сферы бытования - 79-98
2.2. Ирония как метод философствования - 98-119
2.3. Ирония как эстетическая категория - 119-129
2.4. Ирония как аксиологический регулятор - 129-137
Глава 3. Ирония в стилистике постмодерна - 138-193
3.1. Ирония в контексте постмодернистского самосознания — 138-154
3.2. Кинические стратегии в стилистике постмодерна - 154-165
3.3. Ирония в художественной культуре постмодерна- 165-193
Заключение- 194-199
Список литературы - 200-207
- Постмодерн как отрицание модерна
- Аксиологические трансформации постмодерна
- Понятие иронии, ее метод, основные виды, характерные черты и сферы бытования
- Ирония в контексте постмодернистского самосознания
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Культурное пространство последних десятилетий XX и начала XXI века, интенсивные и противоречивые процессы его функционирования вызывают вполне закономерный интерес у исследователей, относящихся к различным направлениям гуманитарного знания. Предметом такого интереса является особый тип умонастроения и мироощущения, выразившийся в многообразных художественных и социальных формах, концептуализированный в ряде философских, социологических, литературоведческих и культурологических теорий и получивший различные наименования: «постмодернизм», «постиндустриальная культура», «постсовременность», «культура ПОСТ-». На данный момент постмодерн как специфическое состояние культуры последних десятилетий, по-видимому, исчерпал себя, и это дает возможность осмыслить некоторые его итоги.
Как любая историческая эпоха, постмодерн имеет свою аксиологическую окраску. Несмотря на то, что нет недостатка в определениях сущности эпохи постмодерна, вопрос во многом остается открытым, и мы полагаем, что рассмотрение стилистики культуры постмодерна в ее аксиологическом аспекте является достаточно перспективным. Значимость исследований в данной области обусловлена такими процессами, происходящими в общественном сознании, которые способны существенно изменить ценностно-нормативную структуру межчеловеческих отношений. Наука, искусство, сферы масс-медиа и обыденного общения - все эти области культуры постмодерна пронизаны неким общим ощущением, нашедшим свое выражение в таких знаковых метафорах как «ризома» (Ж. Делёз, Ф. Гваттари) и «лабиринт» (У. Эко). Многослойное переплетение культурных знаков, стратегий и жестов, безграничные возможности интерпретаций в контексте признания гипертекстуальности культурного пространства, бесконечное рефлектирование в жанре игры - все эти черты постмодернистского мирочувствования тесно связаны с трансфор-
мационными процессами в аксиосфере культуры эпохи. По выражению Ю. Хабермаса, «культурные ценности трансцендируют фактический ход действий, они сгущаются и образуют исторические или биографические узлы ценностных ориентации» [158, с. 170]. Для анализа любой исторической эпохи категория ценности является краеугольным камнем исследования, поскольку ценности являются «мерой опредмечивающего характера человеческой деятельности», «такими образованиями в смысловом поле субъективности, в которых незаметным образом растворены средства жизнедеятельности в виде культуры мыслей, чувств и волений» [179, с. 201]. В случае с постмодерном говорить о ценностях нелегко в силу специфики вмещающей его исторической ситуации, характеризующейся, по словам Ж. Бодрийара, «эпидемией», «диффузией», «разрастанием метастазов ценности», что «делает невозможным какое-либо исчисление и оценку» [15,10-11].
Постмодерн как культурная эпоха интересен тем, что он являет собой уникальный пример самопознания культуры, вобравшей в себя опыт предшествующих эпох, имеющей основным вектором своего развития не отрицание, но приятие множества мировоззренческих, аксиологических и эстетических парадигм, отличающейся особыми отношениями со временем. Все это дает право говорить о нем не просто как о некоем «этапе развития культуры», а как о качественно иной форме ее бытования. Постмодернистский способ миропонимания выступает как медиаторный жест, средство толерантного решения проблем самого различного плана, в итоге являясь почвой для формирования новой ментальности. Учитывая негативную оценку характера и роли эпохи «пост», которая встречается на самом разном уровне - от прессы до академических исследований, мы попытались представить ту позитивную роль, которую постмодернистская парадигма выполняет в глобально-историческом плане, имея в виду ее переходный характер.
Алгоритм функционирования постмодернистского культурного пространства не может быть представлен с позиций классической нововремен-
ной парадигмы, отсутствие гомогенности, абсолютизация дискретности — вот особенности эпохи, которая рассталась с большими идеологиями, претендующими на целостность. Дешифровка общепринятых смыслов - это реакция на классическое мировидение с его «идейностью», уверенностью в возможностях разума и незыблемости системы так называемых «общечеловеческих ценностей». В рамках дискурса постмодерна сформировалась платформа такой мировоззренческой, аксиологической ориентации, которая выводит на новый уровень понимание смысла и ценности жизни как неоднозначных, нелинейно развивающихся процессов или феноменов сознания. Данная платформа связана с постнеклассической наукой конца XX в. и философскими представлениями о многомерности человеческого сознания, несводимости его к рефлексируемой компоненте. В гносеологическом плане доминирующим оказывается аксиологический плюрализм, смешение разных традиций и норм, сознательное изменение и трансформация предельных полюсов, задающих привычные ориентиры в жизни человека. Субъектом познавательного процесса и когнитивных практик выступает антропологический тип, на который ориентирован постмодерн - это интеллектуал, свободный от догмата культурных норм и традиций, осознающий их условность, абсолютно искренний по отношению к собственным природным инстинктам, ценящий потребление, в том числе потребление информации, владеющий правилами «языковой игры» и легко освобождающийся от них.
Царствование «литературного дискурса», восприятие мира как гипертекст, а культурного пространства как поля для «языковых игр» - таков нарративный постулат современной онтологии. В фокусе эпохи информационный потенциал говорящего и пишущего. Мир открывается человеку лишь в виде историй, рассказов о нем, в чем неизбежно присутствует элемент виртуального. Нарратив как некий ансамбль лингвистических и психологических структур, передаваемых культурно-исторически и выполняющий легитимизирующую функцию, лежит в основании любого ментального типа, в по-
стмодерне его характерная черта - дробность, отсутствие метанарративов как тотальных дискурсов. Время структурализма прошло, и стало очевидно, что действительность не может быть уложена в жесткие рамки замкнутой системы. Ж. Ф. Лиотар в «Постсовременном состоянии» описывает размыкание структуры в контекст. В процессе возникновения постструктурализма и постмодернизма в противовес «большим нарративам» классического романа, философской доктрины, научной теории выдвигаются «малые нарративы», создаваемые в порядке пародийной, самодеятельной игры автора с письменным текстом. Постмодерн - принципиальная полифония, стереометричность образов, пониманий, интерпретаций. Это сближает стилистику эпохи с поэтикой абсурда, но свидетельствует не об отсутствии смыслов, а о тектонических процессах в онтологических глубинах культурной ситуации. Обилие разных прочтений, вариативность отношений между формой и содержанием, мерцание смыслов - все это логично вытекает из «наследия» эпохи. Интерес исследователей сместился с гносеологической (нововременная парадигма) на онтологическую проблематику.
Как любое явление культуры, постмодерн оценивается исследователями неоднозначно, диапазон оценок чрезвычайно широк - от откровенно негативных (В. В. Бычков, А. И. Парамонов) до прогностически-оптимистичных (И. Ильин, Н. Б. Маньковская, В. М. Дианова, М. С. Каган, М. С. Уваров). Ряд исследователей достаточно пессимистично оценивают перспективы культурного генезиса. В. А. Кутырев отмечает «ощущение кризиса, болезни и даже смерти культуры», считая, что постмодерн - феномен «перерождения культуры в тектуру» [87, с. 25] (термин сайентологии, представление о Боге как о большом компьютере), поскольку человечество на «пути рациональности и редукционизма пришло к абсурду - мы проникли в мир настолько глубоко, что теряем и его, и себя в нем» [86, с. 69], что свидетельствует о глобальном «экологическом кризисе в культуре» [87, с. 28]. А.
Неклесса также говорит о «системном кризисе и трансмутации культуры Большого Модерна» - христианской цивилизации [115, с. 147].
Поскольку сама по себе проблема аксиологии постмодерна является весьма сложной и обширной, наше внимание будет сконцентрировано на одном из инструментов ценностного регулирования - иронии. Нам представляется, что именно ирония может претендовать на центральное место в стилистике эпохи. Ирония выступает как результат диалектического соотношения универсальной формы и специфического содержания, что органично для постмодерна как результата амбивалентного движения этических и эстетических смыслов. Если классическая эпоха акцентирует определенные ценностные ориентиры, то постмодерн уравнивает в правах оппозиции, тем самым предоставляя простор для реализации творческого начала и вариативности авторских жестов и зрительских интерпретаций. В структуре общественного сознания ирония выполняет нормативно-регулирующие функции, выступает средством (формой и содержательным субстратом) ценностной рефлексии, которая осуществляет корректировку перспектив общественного развития. Ирония приобретает мировоззренческое значение там и тогда, где и когда общественное сознание нуждается в переориентации, где утрачены иллюзии и вера в некие ценностные перспективы, в возможность реализации определенного, культивируемого идеала. Таким образом, ирония является орудием ценностной переориентации, деструкции устаревших и создания новых концептуальных подходов.
Исследование темы включает рассмотрение нескольких более или менее крупных и самодостаточных философских, культурологических и эстетических проблем, а именно: постмодерна как многопланового явления вообще и его ценностного измерения в частности; иронии как универсальной стилистической формы и способов ее бытования в постмодернистской культуре.
Объектом диссертационного исследования является аксиосфера культуры постмодерна.
Предметом диссертационного исследования является способ бытования иронии в дискурсивном аксиологическом пространстве культуры постмодерна.
Цель и задачи исследования. Основной целью исследования является осмысление влияния иронии на формирование аксиосферы культуры постмодерна. Реализация данной цели предполагает постановку и решение следующих исследовательских задач:
проанализировать основные маркирующие черты постмодерна и его связь с эпохой модерна в контексте аксиосферы культуры;
охарактеризовать трансформации классической аксиологической парадигмы в культурном пространстве постмодерна;
выявить универсальный характер иронии как стилистического приема в любую культурную эпоху;
раскрыть роль иронии как способа ценностного регулирования;
показать приоритетное значения иронии как стилистического приема в амбивалентной структуре аксиосферы постмодерна;
проиллюстрировать конкретными примерами проблему бытования иронии в художественном пространстве и общественном сознании эпохи постмодерна. Методологические и теоретические основы исследования. В настоящей работе предпринята попытка исследования роли иронического отношения как инструмента ценностного регулирования в ситуации постмодерна. Однако данная задача отличается многоплановостью, находится на стыке интересов различных гуманитарных наук: эстетики, культурологии, философии, истории. Это определяет специфику методологической и теоретической основы исследования. Достижение цели исследования и решение поставленных задач, а также специфичность рассматриваемой проблемы, предполагают комплексное использование философского, исторического и культурологического анализа. В процессе исследования нами были применены следующие методы: феноменологический для раскрытия понятия иронии как особо-
го способа полагания и выражения этического и эстетического смысл. В рамках такого понимания ирония представлена как одна из априорных структур культуры в ее критическом обращении к себе самой, при котором полагание культурных ценностей осуществляется путем релятивизации понятия истины; сравнительно-исторический, нацеленный на сопоставление культурных эпох и отдельных феноменов; герменевтический, требующийся для интерпретации отдельных художественных текстов.
Источниковой базой исследования явились тексты постмодерна в их разнообразии - общественные и художественные акции, литературные, публицистические и кинематографические произведения.
Степень разработанности проблемы. Аксиологической интерпретации роли иронии в культуре постмодерна в философской литературе нет. Наше исследование было предпринято на пересечении ряда проблематик: исследования феномена постмодерна, аксиологии культуры, иронии как универсального и многопланового стилистического приема. Изучению феномена постмодерна в научной литературе уделено достаточно большое внимание, однако исследователям пока не удалось однозначно ответить на вопросы, касающиеся качественной определенности оснований постмодернистской парадигмы. Привлечение выводов теоретических работ, материалов научных и искусствоведческих дискуссий, анализ ментальности эпохи исследование форм и методов художественного воплощения идеи постмодерна на примере современного искусства позволяет сделать некоторые выводы о специфике данного феномена в интересующем нас аспекте аксиосферы культуры.
В области аксиологии автор опирался на работы Г. Маркузе, М. Хай-деггера, М. Вебера, Ф. Ницше, Ю. Хабермаса. Из отечественных исследователей следует отметить концепции Л. Н. Столовича, О. Г. Дробницкого, Г. П. Выжлецова, В. Ю. Черных. Автору наиболее близка концепция М. С. Кагана.
Проблематика постмодерна концептуализирована в трудах Ж. Дерриды, Ж. Бодрийара, Ж.-Ф. Лиотара, У. Эко, П. Козловски, Ж. Липовецки, А. Тоф-
флера, Ф. Фукуямы, Ю. Хабермаса. Ф. Джеймисона, Ч. А. Дженкса, И. Хас-сана. Тематика ценностной рефлексии ситуации постмодерна, ее эстетический аспект и аксиологический потенциал в том или ином ракурсе рассматривались И. Ильиным, В. М. Диановой, В. Бычковым. Концептуально автору наиболее близки выводы Н. Б. Маньковской. В монографии «Париж со змеями. Введение в эстетику постмодерна» [103] исследователем дается анализ эстетики постмодерна как феномена культуры, имеющего в качестве теоретических основ постфрейдизм, постструктурализм, теорию деконструкции. Анализируются ключевые методологические проблемы эпохи - шизоанализ как прием художественной деятельности, ризоматика и пиротехника искусства, симулякр как эпифеномен постмодернистского сознания, иронизм как принцип смыслообразования. В итоге делается вывод о неклассичности постмодернистской эстетики, искусства, науки. В целом постмодернистский проект рассматривается как результат разочарования в ценностях Возрождения и Просвещения с их верой в прогресс, торжество разума, безграничность человеческих возможностей. Маньковская настаивает на неконфликтности постмодернистской эстетики, которая стремится вовлечь в свою орбиту классическую эстетическую парадигму. В «Эстетике постмодернизма» [104] этим же автором выдвинута гипотеза о перспективах постпостмодернистской эволюции, проанализированы ее инновации - технообразы, виртуалистика, транссентиментализм.
В области эстетической теории постмодерна следует отметить московского философа В. Бычкова, который разработал и применяет к анализу постмодернистского искусства специфический метод, названный им «ПОСТ-адеквации». В. В. Бычков является автором оригинального проекта, в который вошли три издания «книг неклассической эстетики КорневиЩе» [80; 81]. Название является отсылкой к распространенной в западном научном пространстве метафоре Ж. Делёза и Ф. Гваттари, оценивающей постмодернистскую парадигму как ризому. Современная эстетика представляется авторам
проекта своеобразным корневищем - неким замкнутым в себе основанием бесчисленных научных и художественных ходов-методов, которые обозначены как «срезы»: дискурсивно-аналитический, медитативный, лексиграфи-ческий. Среди российских исследований постмодерна хотелось бы отметить также работы Н. С. Автономовой, А. И. Неклессы, В. Л. Иноземцева, В. Курицына, Б. В. Маркова, М. Н. Эпштейна, В. П. Руднева.
Основы феноменологической оценки иронии были заложены С. Кьер-кегором. Проблему иронии рассматривали в своих трудах в том или ином аспекте А. Ф. Лосев, М. С. Каган, В. П. Шестаков, Ю. Б. Борев, Т. Т. Гайдукова, А. И. Карагодин, Е. И. Кононенко, Л. И. Болдина, Е. Леви, В. О. Пигулев-ский, С. Д. Савов, А. Э. Соловьев. Один из наиболее глубоких вариантов анализа ситуации постмодерна дал американский философ Ричард Рорти в работе «Случайность, ирония и солидарность» [138]. Термин «солидарность» Рорти употребляет как «противоречивое единство человека и рода», основополагающий момент аксиологического напряжения в обществе. Цель книги, по словам самого автора, состоит в том, чтобы обосновать «либеральную утопию и возможность ее существования - утопию, где ироническая позиция в самом релевантном смысле становится универсальной. Постметафизическая позиция представляется мне не более невозможной, чем пострелигиозная, и столь же желательной. В моей утопии человеческая солидарность рассматривается ... как цель, которую надо достигнуть, причем не на пути анализа, а на пути воображения» [Цит. по: 74, с. 87]. Основная проблема постмодерна - даже не в разрыве «Я» и «Мы», а в обнаружении трагического характера их связи. Рорти отмечает, что реальны и честны лишь всеобщая относительность, всеобщая ирония, отказ от доказуемой истины, от ответственности перед ней и от «соблазна надеяться на возможность выскочить из-под власти момента и случая» [Цит. по: 116, с. 94]. Он отмечает, что к концу XX века все виды связи, общности оказались настолько скомпрометированы, а человек стал чувствовать себя настолько им неадекватным, внеположен-
ным, покинутым, что в ретроспекции культуры возник образ индивида, который, себя в ней реализуя, себя же в ней и уничтожает. Постмодерн несет признание исчерпанности такой культуры, преодоление ее норм и ценностей, но предполагает раздумья над будущим. Заданная ситуацией ирония скрывает по мере сил мучительность такого состояния, но не может его растворить.
Достаточно полно ирония рассматривалась также болгарским исследователем И. Паси, российским философом В. М. Пивоевым, однако роль иронии в дискурсивном аксиологическом пространстве культуры вообще и постмодерна в частности специально не исследована.
Положения, выносимые на защиту:
Специфической особенностью аксиосферы культуры постмодерна является то, что заложенные в ней ценностные ориентиры не только обладают внутренней амбивалентностью, но и вполне рационально и рефлексивно выражаются в ее стилистике. С одной стороны, отвергается любая традиция, с другой, она же утверждается в качестве опорного текста; позиция субъекта подвергается критике, но одновременно признается полная свобода самовыражения; утверждается «смерть автора», но вместе с тем полагается свобода авторских интерпретаций. В этом полисемантизме кроется аксиологический потенциал постмодерна как переходной эпохи.
Ирония как стилистический прием, позволяющий фиксировать амбивалентное движение смысла, является органичной для любого постмодернистского дискурса - научного, этического, художественного.
Постмодерн не только широко использует иронию в своем культурном дискурсе, но и предельно расширяет зону ее использования. В этом качестве ирония становится репрезентативной стилистической формой, способной наполняться любым содержанием: эстетическим, теоретическим, этическим, религиозным.
4. Приоритетной сферой для иронических экспликаций смысла предоставляет постмодерну область художественной культуры как пространство воплощения образов и поле реализации авторской субъективности. Научная новизна. К результатам исследования, обладающими существенными признаками новизны, можно отнести следующие:
впервые в отечественной философии культуры дана общая характеристика аксиосферы постмодерна, обозначены основные тенденции в трансформации ценностных оснований современной культуры;
дана новая обобщенная интерпретация иронии как стилистического приема в рамках диалектики универсальной формы и специфического содержания;
постулирован формальный характер иронии как стилистического приема, играющего роль риторической фигуры в «языковых играх» постмодерна; рассмотрена роль иронии как способа ценностного регулирования культуры и носителя скрытой оценки;
показано использование иронии в художественном пространстве постмодерна на основе совмещения его амбивалентных составляющих художественных образов.
Научно-практическая значимость диссертационного исследования. Результаты диссертационного исследования позволяют углубить теоретические представления о постмодернистской ситуации на стыке культурологического, философского, эстетического и исторического подходов. Понимание процессов, происходящих в аксиосфере современной культуры, имеет немаловажное значение как для развития научного познания в данной области, так и для выяснения потенциала социокультурного развития.
Материалы диссертации могут быть использованы в рамках учебных курсов культурологии, эстетики и философии. Научно-теоретические результаты могут быть использованы в работе методологических и научно-
практических семинаров и конференций, в популяризации идей современной культурологии, в дальнейшей научно-исследовательской деятельности.
Апробация работы. Основные выводы диссертационной работы были представлены автором на следующих конференциях: I Международной научной конференции «Гуманитарные науки в контексте международного сотрудничества», Владивосток, 1999; Всероссийской научной конференции, посвященной Дням славянской письменности и культуры, Владивосток, 2000 г.; Международной научной конференции студентов и молодых ученых «Страны АТР: институциональные преобразования в период перехода к рынку», Владивосток, 2002 г.; третьей региональной научно-практической конференции «Воспитание учащейся молодежи: проблемы, исследования, перспективы», Владивосток, 2002; конференции «Дни Петербургской философии - 2002», С-Петербург; научно-практической конференции «Актуальные проблемы экономики и управления на морском транспорте», Владивосток, 2003 г. Положения диссертации опубликованы в материалах конференций. Первая глава работы была представлена автором как реферативная в процессе переподготовки в РГИ СПбГУ в 2002 году.
Основные положения и выводы диссертации нашли отражение в 6 публикациях автора, в том числе в статьях и тезисах общим объемом 32 стр. (2 п. л.). Диссертационная работа обсуждена на кафедре философии Дальневосточного государственного технического университета (ДВПИ им. В. В. Куйбышева).
Постмодерн как отрицание модерна
В современной культурологии и философии существует ряд взаимодополняющих концепций постмодерна как феномена культуры, определенного способа миропонимания, структурирующего художественное и социальное сознание эпохи. Относительно различения понятий «постмодерн» и «постмодернизм», иногда первое ассоциируется с ситуацией художественного опыта, стилистикой искусства, а второе - с временным измерением эпохи, находящейся за пределами просвещенческого проекта (М. С. Каган, М. С. Уваров, Н. Б. Маньковская). Есть и противоположное словоупотребление - например, у Л. П. Егоровой [141], В. Бычкова [81], С. Е. Ячина. Мы используем вариант «постмодерн» как обозначение эпохи, исходя из того, что «постмодернизм» -это сумма попыток объяснить ее суть. Энциклопедия «Постмодернизм» дает следующее определение: «постмодернизм - квинтэссенция стиля философствования к. ХХ-н. XXI в., тесно связан как с философским модернизмом, так и (как правило, в режиме оппонирования) с постструктурализмом, феноменологией, герменевтикой, психоанализом, неомарксизмом. В контексте постмодерна «второе дыхание» получают феномены предшествующих эпох: парадигма стоицизма в принципиально нетрадиционном ключе переосмыслена в философии Ж. Делеза и Ф. Гваттари; понятие «Эон» получило новаторскую интерпретацию в рамках концепции «переоткрытия времени»; идея Логоса вновь оказалась в фокусе философского интереса в контексте постмодернистской критики логоцентризма европейской культуры; деизму как явлению культуры западного образца дается сегодня совершенно новое объяснение в свете идей неодетерминизма; ницшеанская парадигмальная фигура «воли к власти» актуализируется в свете концепции «воли к истине»; феномен телесности радикально по-новому трактуется в методологии шизоанализа; в контексте постмодернистской текстологии обрели нетрадиционное звучание понятия сексуальности, желания, эротизма» [135; с.5].
«Постмодерн» буквально означает «то, что состоялось после настоящего в прошлом», само это слово - великое произведение стиля, «похожего на постмодерн». Приставка «пост» говорит о неопределенности и неопределяемо-сти, размытости обозначаемого. Попробуем привести примеры наиболее часто употребляемых формул постмодерна: культурная реальность второй половины XX в., некий художественный и философский метод познания и отражения мира, способ манифестирования; характерный для евро-американской цивилизации культурный ландшафт - переходный между тысячелетиями культурной истории, имеющий в основе тенденцию к объединению стилей, художественных приемов; своеобразная духовная формация; доктрина классового господства интеллектуалов; движение художественных систем; эпистемологический фон эпохи второй половины XX века; осознание неудачи «проекта модернизма»; просто результат изживания модерна, подобно тому, как римский период завершал греческий, а маньеризм и барокко - возрожденческий; это не стиль, так как стиль - это устоявшаяся форма художественного самоопределения эпохи, нации, социальной или творческой группы, отдельной личности (с XIX в. можно говорить о направлениях, но не стилях, настолько стремительно культурные формы сменяют друг друга, не успевая достичь стилевого ранга). Постмодерн - широкое культурное течение, вобравшее в себя различные стили и направления развития искусства, научные и мировоззренческие парадигмы, эзотерические концепции и практики. Философия увидела в нем торжество постметафизики, представители точных наук - торжество постнеоклассического научного мышления, психология -новое состояние общества и индивида в нем, искусствоведение - возврат к гармонии и красоте в противовес авангардным деструктивным исканиям. Все отмечают ироничность по отношению к авторитетам, цитатность, эклектизм. Определять постмодерность как стиль нельзя, потому что, в отличие от романтизма или экспрессионизма, невозможно найти условные формальные характеристики, скорее это - набор «не-», перечисление отсутствий;
Известный эстетик М. С. Каган полагает, что понятие «постмодерн» достаточно формально, корректно, но не сущностно, в содержательном плане гораздо точнее, по его мнению, «информационное общество». Каган отмечает, что процессы в промышленной и научной сфере протекают интенсивнее, чем в ментальной, поэтому то, что информация - это новая системообразующая сила для производства, практики - уже очевидно, а применительно к культурному пространству — пока не совсем. Л. В. Пирогов называет постмодерн «мифом, поскольку он существует только в процессе рассказывания, и поэтому не поддается определению... Ситуация постмодерна - это разговоры» [141, с. 22]. Философский словарь: «Постмодерн не имеет парадигматического определения, не является логическим понятием, определяющим реально существующий объект» [144]. Проблема определения сущности современного социокультурного процесса выходит за рамки нашего исследования. По поводу критерия, позволившего бы найти точку соприкосновения взглядов представителей различных областей гуманитарного знания на суть проблемы, ведутся интенсивные дебаты.
Понятие «постмодерн» предполагает оппозицию к современности. При этом современность трактуется и как синоним индустриального общества и как синоним капитализма в целом. Определение «постэкономическое» общество предполагает противопоставление обществу модерна с господствой экономики, труда и потребления общества культуры и творческого труда. По словам П. Козловски, автора исследования «Культура постмодерна» [76], «общество постмодерна - это творческое общество, общество формирующейся культуры». Другой исследователь - В. Л. Иноземцев отрицает совпадение понятий «постмодернисткий» и «постэкономический» [151, с. 22], считая, что постмодерн - не столько характеристика определенного общества, сколько культурная реакция на общественное состояние, в котором постепенно изживается просветительский культ разумного, рационально действующего и мыслящего человека, берущего на себя личную ответственность за все, происходящее в обществе. В. М. Межуев считает, что «постмодернизм не прогностичен, а апокалиптичен» [151, с. 23]. Эту черту постмодернистского сознания отмечал и Ф. Джеймисон, говоря об ощущении конца (идеологии, искусства или социального класса, «кризиса» ленинизма, социальной демократии или общества всеобщего благосостояния), вместе взятые они, возможно, составляют то, что чаще всего обозначается постмодерном.
Возникнув как художественное явление в США, сначала в визуальных видах искусств - архитектуре, скульптуре, живописи, дизайне, постмодерн распространился в литературе и музыке, позже получил теоретическую поддержку со стороны философии. В целом исследователи сходятся в том, что современная эпоха отмечена чертами кризисности и переходности к чему-то принципиально новому. В. М. Межуев отмечает: «суть этого перехода трудно улавливается средствами обычного научного дискурса - экономического, социологического или политологического, сформировавшегося в рамках достаточно устойчивой общественной системы. В период таких резких исторических катаклизмов легче быть пророком, чем ученым». Он даже проводит параллель между нашим временем и «временем перехода от Средневековья к Новому времени: тогда тоже рождалось новое видение мира, облеченное первоначально в форму гуманистических утопий и историософских построений» [151, с. 23]. Еще одну историческую параллель проводит А. И. Неклес-са: «встреча культур происходит под знаком социального
Аксиологические трансформации постмодерна
Если понимать аксиологию как сумму представлений о «различных отношениях человека к Миру на почве его субъективности» [179, с. 188], то в случае с постмодернистской аксиологической ситуацией, прежде всего, обозначается проблема субъекта как действующего лица культурного процесса. Начиная с возрожденческого периода, а особенно в эпоху Просвещения «Активный Субъект» [179, с. 191] абсолютизирует себя в качестве отправной точки всего происходящего в мире. Эпоха модерна - пик развития амбиций индивида, опирающегося на разум, отказавшегося от интуитивно-мифологической формы миропонимания. XIX век стал колыбелью для рождения аксиологии как самостоятельной сферы философии, XX же вынужден был к своему исходу засомневаться в возможности абсолютизации ценностно-нормативного подхода к различным явлениям социальной жизни. Классическая аксиологическая парадигма, с помощью которой субъект конституировал предметный мир, подверглась тотальному сомнению. Определенную ноту этому процессу задал 3. Фрейд с его видением культуры как репрессивного механизма навязанных ей ценностей. У Г. Маркузе также звучит критика культуры в смысле защиты субъекта от «превращения в стандартизированный набор реакций, установленных иерархией функций» [107, с. 127]. Сегодня, отмечает С. Е. Ячин, «возникают контуры новой эпохи, где наряду с крушением некогда торжествовавшей субъективности происходит и переоценка ценностей» [179, с. 201]. Постматериалистическая аксиология воплощается в новом, вдохновленном нонконформистскими альтернативными движениями (феминизм, экологизм, пацифизм), отношении к расам, классам, полу, природе - происходит не утрата ценностей, а их переориентация.
Постмодерн - не что иное, как культурологическая фиксация противоречивости разноплановости современного мира. Он знаменует собой распад и созидание одновременно, что сопровождается появлением и разрешением проблем глобального характера. Каждая эпоха рождает свои ценности, одновременно разрушая и корректируя старые. Процесс смены ценностей длителен, затрагивает не одно поколение людей, к тому же ценностные ориентации могут возрождаться, обретая новое звучание в других условиях. Если в период своей зрелости индустриальное общество было проникнуто единой системой ценностей, основанной на принципах рационализма, то на современной стадии наличествует структурная дисгармония. Привычная для западноевропейских стран протестантская этика стала терять свое значение. Раньше традиционные религии давали чувство защищенности, сейчас судьба непредсказуема в личном и общественном плане, поэтому так популярны в западном мире нетрадиционные для него дзен, кришнаизм, йога.
Постмодерн характеризуется сдвигом от ценностей выживания к ценностям благополучия. От вещного богатства к экзистенциальной безопасности. Основная тенденция - поиски путей гармонизации мира, уменьшения угрозы исчезновения. Это может решить многомерный человек, знаковое по- нятие эпохи - «качество жизни», включающее возможность индивидуального выбора стилей поведения. Зрелое индустриальное общество формировало массовую культуру со стандартами и стереотипами, мощное воздействие средств коммуникаций привело к нивелированию личностных особенностей и ценностных ориентация. В условиях постмодерна на смену стереотипному образу жизни приходит плюралистическая модель, децентрализация социальных и культурных связей, что отражается в ментальности общества в целом и в художественной деятельности. Ценности всегда выполняли роль духовной опоры, регулятора человеческой жизни, но постмодерн терпим к ненормативности от семейной сферы и до области искусства. Утопические коммуны, гражданские и полигамные семьи, масса вариантов движений за здоровый образ жизни и экологию не укладываются в жесткую схему. От проблем личной безопасности люди поднимаются к проблемам планетарного выживания. «Эко-идеалы» становятся одними из главных ценностей постиндустриального мира. Индустриальное общество строилось на принципе «человек - покоритель природы», научно-технический прогресс привел к таким трансмутациям, что сейчас усилия естественных, гуманитарных и технических наук объединяются и направляются на решение задачи гармонизации взаимоотношений человека и природы. Пройдя через различные этапы этих взаимоотношений (приспособительский и потребительский) человечество вынуждено вырабатывать принципиально новый тип, ориентированный на сохранение жизнеприродного состояния, это - коэволюционный подход.
Исчезновение единой Мировой Истории означает исчезновение Серьезности и Подвига, а великие Идеалы и Цели (Царство Разума, Освобождение Человечества, Всеобщая справедливость) теряют свою значимость и становятся объектом пародирования или карнавальной маской.
Понятие иронии, ее метод, основные виды, характерные черты и сферы бытования
В философской, эстетической, филологической литературе существует ряд методологических подходов к изучению феномена иронии, исследователи рассматривали ее как: 1) эстетическую категорию; 2) метод философствования; 3) вид комического; 4) литературный прием; 5) форму социальной критики; 6) способ художественного восприятия. Нашей задачей является рассмотрение аксиологической функции иронии, ценностно-нормативный регуляторный аспект бытования различных ее форм.
Словари дают следующие характеристики иронии: вид комического; смех под маской серьезности, скрывающей чувство превосходства или скепсиса; тонкая, скрытая насмешка; риторическая фигура; стилистический прием контраста видимого и скрытого смысла высказывания, создающий эффект насмешки; чаще всего — заведомое несоответствие положительного значения и отрицательного подтекста; способ отчуждения, взгляд со стороны; метод усомниться в абсолютной истине; философско-эстетическая категория, отмечающая момент диалектического выявления (самовыявления) смысла через нечто ему противоположное, иное. Как стилистическая фигура ирония выступает в качестве художественного принципа и стилистического средства. Как риторическая фигура ирония связана с сатирой, а через нее - с комическим, юмором и смехом. Понятие иронии развивается из семантического комплекса, заключенного в греческом понятии «ироник», «притворщик», означающем человека, который говорит не то, что думает, что нередко сочетается с мотивом самоумаления, самоуничижения. Будучи направлена на выявление противоречия между личиной и существом, между словами, делами и сущностью, ирония предполагает, таким образом, определенную жизненную позицию, сопоставимую с позицией греческого киника и русского юродивого. Энциклопедия «Постмодернизм» трактует феномен иронии так: «металогическая фигура скрытого смысла текста, построенная на основании расхождения смысла как объективно наличного и смысла как замысла. Выступает в качестве скрытой насмешки, чем отличается от сатиры и пародии с их эксплицитно-идентифицированным статусом» [135, с. 336].
Существующие дефиниции иронии болгарский исследователь-эстетик Славов И. в своей работе «Ирония в структуре модернизма» делит на три вида: афористичные, лингвистические и логико-структурные [Цит. по: 125, с. 33]. Афористичными он называет определения не столько научные, сколько эффектные и образные, например у Гёте: «Ирония есть щепотка соли, без которой всякая пища безвкусна», у Ж. Ренара: «Ирония - стыдливость человечества». Ко второй группе он относит этимологические изыскания о происхождении слова «ирония» в древнегреческом языке. А логико-структурными называет те, что раскрывают иронию сущностно, как прием риторики и формы комического. В обыденном понимании под иронией подразумевается язвительное высказывание, по форме таковым не являющееся, смех под маской серьезности. В формальном плане иронию определяют как выражение обратного тому, что думает автор о предмете в действительности, именно такую иронию имеют в виду исследователи самых различных школ и направлений: 3. Фрейд, В. П. Шестаков, Б. Дземидок, В. Я. Пропп. Джамбатиста Вико определял иронию как «ложь в маске истины». Однако, в отличие ото лжи и лицемерия, которые также являются формами иносказания, ирония не имеет цели выдать неправду за истину, она именно рассчитана на понимание, но для посвященных, получающих удовольствие от самого процесса, от способа сокрытия истинной оценки за невинным славословием или просто приятием того или иного явления. Ирония в сравнении с ложью и лицемерием не имеет корысти, как правило, это интеллектуальный ход, игра ума, чисто эстетически тешащая результатами участников иронического обмена. Формальнологическую специфику иронии наиболее удачно выразил А. Ф. Лосев: «Иро ния в отличие от обмана не просто скрывает истину, но и выражает ее, только особым иносказательным образом» [98, с. 326]. Мы рассматриваем иронию как риторическую фигуру, которая может быть наполнена любым содержанием — этическим, эстетическим, философским. Онтологическая характеристика иронии — несоответствие формы и содержания.
В иронии нередко видят лишь форму комического, прием или способ снижения, отмечает автор фундаментального исследования «Ирония» Пивоев В. М., при этом упускается содержательная сторона, специфика эмоционально-ценностного отношения, переживание иронии. Нам видится необходимым более полное рассмотрение феномена иронии как субъектно-объектного ценностного отношения, способа аксиологического регулирования, структурирующего момента культуротворчества. Пивоев предлагает следующее определение иронии: «Ирония (в узком смысле) есть выражение иронического отношения (оценки) в конкретной форме. Это выражение эмоционально-ценностного, эстетического отношения, которое, будучи видом комического, характеризуется трехплановой структурой выражения при относительной равноправности этих планов, амбивалентностью, возможностью двунаправ-ленности (интровертной и экстравертной) и специфическим переживанием» [125, с. 41-42]. Сущность иронии как эстетического феномена проявляется также через отношения ее с другими видами комического (юмором и сатирой) и с основными эстетическими категориями: трагическим, прекрасным и безобразным, возвышенным и низменным. Ироническое отношение является связующим звеном между трагическим и комическим. Как эпифеномен комического ирония опирается в своей критике объекта на определенные представления о наивысших ценностях и идеалах. Фигура иронии является семантически амбивалентной: с одной стороны она высмеивает реальность, с другой дает ей шанс на проявление себя. «Горькая ирония» как крайняя форма выражает сожаление по поводу несбывшихся надежд.
Ирония в контексте постмодернистского самосознания
Как уже отмечалось выше, ирония является господствующим приемом восприятия и отражения реальности в постмодернистском типе ментальносте. Отношение ко всему происходящему в культуре с позиции «это мы уже проходили» обуславливает «высокий градус» переосмысления культурного багажа, накопленного обществом за предыдущие столетия. Однако цитация прошлого - это не банальное осмеяние. Подобная «высокая игра с культурными ценностями» стала сквозной темой пророческого романа писателя-модерниста Г. Гессе «Игра в бисер»: жители Касталии — эрудиты, интеллектуалы - способны видеть и понимать мир через аллюзии и реминисценции. Ирония в постмодерне также немыслима без мощнейшего культурного багажа и способности креативно переосмыслять имеющееся. По выражению Б. Гройса, постмодернизм - это тринадцатая серия фильма, все перипетии которой ясны только тому, кто видел предыдущие двенадцать. П. Козловски называет «злой дух классики опасной тиранией условности», призывая относиться к традиции «свободно, иронично» [76, 91]. У. Эко отмечал, что «если прошлое нельзя уничтожить, - что пытался сделать модерн, но пришел к немоте, - то, следовательно, его нужно иронически переосмыслить» [174, с. 101-102]. Господствующие в постмодерне принципиальная эклектика и тотальная ирония рождаются из противоречия между постоянным нравственным дискомфортом и становящемся все более комфортным повседневным существованием. Г. С. Кнабе отмечает следующий ментальный оксюморон: «Если и при критике окружающей действительности, и при существовании в соответствии с этой действительностью я всегда могу найти внутри себя обоснованные контраргументы против того и другого, то и критика, и соответствие становятся факультативными, а, следовательно, игровыми, ироничными, двойным дном и невсерьез» [74, с. 84]. То же происходит и в масштабах всей культурной парадигмы - если она априори скомпрометирована своей связью с неприемлемым окружающим обществом, то нет оснований искать в ней какие-либо фундаментальные ценности, моральные или эстетические. Они становятся «невесомыми», вариабельными, и чем произвольнее их комбинация, тем явственнее вывод о независимости постмодернистского человека от истории вообще, и от утвердившихся в ней ценностей и норм в частности. «Существует, по-видимому, некоторая степень согласия, - говорится в «Юдоли постмодерна» Д. Харви, - относительно того, что все типично постмодернистское отмечено печатью игры, самоиронии и даже шизофрении и что оно представляет собой реакцию на суровое самостояние всего высокого в модернизме. По своему отношению к культурной традиции постмодерн выглядит как глумливый лубок, и изобретательно создаваемое им впечатление полного отсутствия какой-либо глубины лишает престижа всякую метафизическую напыщенность, подчас используя для этого эстетизацию грубого насилия, пакостей и шокинга» [Цит. по: 74, с. 85].
Постмодерн в искусстве зарождается в США в к. 50-х г. XX в. и вступает в первую фазу в 60-е. Его концептуальная новизна состоит в неприятии устоявшегося деления искусства на элитарное и массовое и выдвижение идеи их диффузии, считает Н. Б. Маньковская. Формы проявления этой тенденции многообразны: молодежное движение, антивоенные акции, карнавализация, эстетизация повседневной жизни. Отчетливо просматривается доминанта — иронический синтез прошлого и настоящего, высокого и низкого в искусстве, установка на амальгамность эстетических вкусов. Выразителями этой тенденции стали такие теоретики, как М. Маклюэн, С. Зонтаг, Л. Фидлер, И. Хассан, Р. Гамильтон, Л. Эловей, французские философы-постструктуралисты, художники Э. Уорхол, Р. Раушенберг, архитекторы (Л. Кролл), писатели (Д. Сэлинджер, Д. Керуак), композиторы (Дж. Кейдж). Эстетическое обоснование кэмпа и новой чувственности (С. Зонтаг), поп-литературы (Л. Фидлер), «литературы молчания» (И. Хассан) выглядело как противопостояние высокому «засушенному» модернизму, освобождение инстинктов, создание нового Эдема секса, телесности, «рая немедленно» [105, с. 161]. Спонтанный протест против истеблишмента, коммерческого был облачен в артизированные, метафорические, иронические формы типа китча, кэмпа. Вторая фаза постмодерна - распространение его в Европе в 70-е годы. Отличительная особенность - плюрализм и эклектизм. Ключевая фигура теоретического плана - У. Эко с его концепцией иронического прочтения прошлого, метаязыка искусства и постфрейдистской психологии творчества, также Г. Гарсиа Маркес, С. Беккет, Р. Фасбиндер. Их произведения создают ауру «другого искусства», чья эстетическая ценность соотносится с мастерством и воображением автора, новой фигуративностью и орнаментализмом, аллегоризмом и этической направленностью. Ироническое сочетание реалистических, аллегорических, символических принципов в живописи Р. Китая, Р. Эста позволяет им обратиться к вневременным сюжетам, вечным темам и высветить их аномальность в современном мире. Новая эстетика примиряет классику и авангард, интеллектуализм и гедонизм на уровне обыденного сознания. В работе «Символический обмен и смерть» Ж. Бодрийар говорит о «конце репрессивного пространства-времени города», раскрашенного граффити, он подчеркивает момент синтеза искусства и обыденности в этом акте при-своения урбанистического пространства, ремифологическом жесте, возвращении телесности.
