Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. КНР в условиях ее глобальной регионализации: философско-культурологический аспект > в
1.1. Культурно-цивилизационные основы современного развития КНР: мировоззренческий и методологический анализ ' ^
1.2. Глобализация и регионализация в контексте социокультурного самопознания ЪЪ
1.3. Культурные императивы стратегии безопасного развития КНР в региональном и глобальном измерении
ГЛАВА 2. Ценностные основы национальной безопасности КНР в условиях ее глобальной регионализации G 6
2.1. «Мирное возвышение» - культура реальной политики безопасности КНР 6 Ь
2.2. Культура реальной политики КНР и безопасность как ее базовая ценность ^
2.3. Роль трансформирующихся культурных ценностей в новой концепции национальной безопасности КНР 9 Ч-
Заключение И 5
- Культурно-цивилизационные основы современного развития КНР: мировоззренческий и методологический анализ
- Культурные императивы стратегии безопасного развития КНР в региональном и глобальном измерении
- «Мирное возвышение» - культура реальной политики безопасности КНР
- Роль трансформирующихся культурных ценностей в новой концепции национальной безопасности КНР
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Актуальность темы исследования
определяется возрастающим региональным и глобальным позиционированием Китая, основу которого составляют успехи его социально-экономического развития как результат рыночных реформ и активной интеграции в мировую экономику. Мощное воздействие на этот процесс оказывают культурно-цивилизационные ценности. Концентрируя в себе государственные интересы и разнообразные приоритеты национальной безопасности, они становятся частью комплексной мощи КНР, воспринимаемой как «китайская угроза»1.
Необходимость обеспечения и защиты китайских национальных интересов на его глобализирующемся региональном пространстве ведет к интенсификации традиционных культурных ресурсов - национализма, конфуцианского рационализма, к созданию обновленной этической системы, соответствующей социалистической рыночной экономики. На этом фоне ценности ци-вилизационной культуры Китая используются не только как инструмент сохранения национальной идентичности и безопасности, но и внешней информационной экспансии.
Это актуализирует философско-культурологический анализ ценностей-императивов политической культуры и их возрастающего влияния на систему обеспечения национальной безопасности КНР. В контексте анализа «китайской угрозы» для Российской Федерации, предметом научной рефлексии оправданно становится новая концепция национальной безопасности КНР, которая может быть адекватно интерпретирована лишь в свете культурной уникальности ее трансформирующихся ценностей.
Культурно-цивилизационные ценности, представляя «ядро» новой концепции безопасности КНР, служат одним из ключевых компонентов долгосрочного регионального и глобального прогнозирования «поведения» китай-
1 Китай: угрозы, риски, вызовы развитию / под ред. В. В. Михеева. - М., 2005; Михеев, В. В. Китайская головоломка / В. В. Михеев // Pro et Contra. - 2005. - № 3. - С. 4 - 8; Менгес, К. Китай: нарастающая угроза. Пер. с англ. А. Г. Булычева; предисл. к русск. изд. В. Н. Цыгичко / Константин Менгес. - М., 2006.
ского государства на международной арене, в том числе и в отношении Российской Федерации.
Если зарубежные, а также китайские исследователи выходят на анализ конкретных механизмов взаимосвязи культурных ценностей и проблем национальной безопасности КНР, то существующие в российской науке представления о новой концепции национальной безопасности КНР в этом плане практически не становятся предметом философско-культурологической рефлексии.
Недостаточная разработанность отечественной наукой феномена возрастающей взаимосвязи ценностей-императивов политической культуры, национальных интересов и политики безопасности КНР в условиях ее глобализирующейся регионализации снижает качество теоретических исследований, решение вопросов прикладного характера и своевременного прогнозирования, а также выработки управленческих решений в области национальной безопасности РФ. Эти обстоятельства определяют необходимость диссертационного исследования данной проблемы.
Степень научной разработанности проблемы. Осмысление проблем глобализирующегося социального мира органически взаимосвязано с понятиями «культура», «цивилизация», «культурные ценности» и их корреляцией, идущей еще от А. Фергюсона, Э. Дюркгейма, М. Арнольда, О. Шпенглера, А. Тойнби, Н. Я. Данилевского, П. А. Сорокина, Э. Каллота, А. Швейцера, Э. Шилза1. Они полагали, что научного рационализма недостаточно для освобождения и спасения человека от разрушительной гонки за материальным
1 Arnold, М. Culture and anarchy / М. Arnold. - Cambridge, I960; Ферпосон, А. Опыт истории гражданского общества / А. Ферпосон. - М., 2000; Дюркгейм, Э. О развитии общественного труда. Метод социологии / Э. Дюркгейм. - М., 1990; Шпенглер, О. Закат Европы: очерки морфологии мировой истории / О. Шпенглер. Т. 1 - М., 1993; Тойнби, А. Дж. Постижение истории / А. Дж. Тойнби. - М., 1991; Данилевский, Н. Я. Россия и Европа: взгляд на культурные и политические отношения Славянского мира к Германо-Романскому / Н. Я. Данилевский. - СПб., 1995; Сорокин, П. А. Человек. Цивилизация. Общество / П. А. Сорокин. - М., 1992; Callot, Е. Civilisation et civilizations: Recherches d'une pnilosophie de la culture / E. Callot. - P., 1954; Shcweitzer, A. Kuiturphilosophie. Verfall und Wieder aufbau der Kultur I A. Shcweitzer. - Munchen, 1926; Шилз, Э. Общество и общества: макросоциологический подход / Э. Шилз // Американская социология: перспективы, проблемы, методы: сб. статей. - М., 1992. - С. 16 - 28; Васильев, Л. С. Культы, религии, традиции в Китае / Л. С. Васильев. -М., 2001.
благополучием, поставив вопрос о символических конфигурациях и духовно-этических основах цивилизационного развития.
Представление о прогрессирующем развитии цивилизации как социокультурной общности, формируемой на основе универсальных ценностей, привело к появлению в XX в. многочисленных трудов по теории ценности и ценностных ориентации .
Современные процессы взаимообусловленного культурно-цивилизацио-нного развития детермированы противоречивыми тенденциями глобализации, которые также разрабатываются в контексте «культура», «цивилизация», «глобализация», «регионализация» в работах зарубежных и отечественных исследователей А. С. Ахиезера, А. Кисса, Ф. К. Кессиди, Д. Л. и Д. X. Медоузов, Н. Н. Моисеева, А. Д. Урсула, В. А. Рюмина, К. М. Саломо-на, Ю. В. Яковца, М. А. Чешкова, В. А. Абрамова, Н. Н. Волниной, В. Г. Дворцова2 и др.
1 Печчеи, А. Человеческие качества / А. Печчеи. - М., 1985; Швейцер, А. Благоговение перед жизнью / А. Швейцер.
- М., 1992; Тугаринов, В. П. Теория ценностей в марксизме / В. П. Тугаринов. -Л., 1968; Нарский, И. С. Диалекти
ческое противоречие и логика познания / И. С. Нарский. - М., 1969; Любутин, К. Н. Проблема субъекта и объекта в
немецкой классической и марксистско-ленинской философии / К. Н. Любутин. - М, 1981; Анисимов, С. Ф. Духов
ные ценности: производство и потребление / С. Ф. Анисимов. - М., 1988; Волков, Г. Н. Истоки и горизонты про
гресса. Социологические проблемы развития науки и техники / Г. Н. Волков. - М., 1976; Фролов, И. Т. Перспективы
человека: опыт комплексной постановки проблемы, дискуссии, обобщения / И. Т. Фролов. - М., 1983 и др.
2 Ахиезер, А. С. «Глобализация» и другие категории / А. С. Ахиезер // Глобализация. Культура. Цивилизация:
материалы постоянно действующего междисциплинарного семинара Клуба ученых «Глобальный мир». Вып. 7
(30). - М., 2003. - С. 3 - 8; Кисе, А. Глобализация / А. Кисе // Глобалистика: энциклопедия. - М, 2003. - С. 8 -
14; Медоуз, Д. X. За пределами роста / Д. X. Медоуз, Д. Л. Медоуз, Й. Рандерс. - М., 1994; Моисеев, Н. H. Со
временный рационализм / Н. Н. Моисеев. - М., 1995; Моисеев, Н. Н. Судьба цивилизации. Путь разума / Н. Н.
Моисеев. - М., 2000; Урсул, А. Д. Глобализация через устойчивое развитие / А. Д. Урсул // Безопасность Евра
зии. - 2004. - № 1. - С. 143-181; Яркова, Е. Н. Глобализация и утилитаризм / Е. Н. Яркова // Глобализация.
Культура. Цивилизация: материалы постоянно действующего междисциплинарного семинара Клуба ученых
«Глобальный мир». Вып. 11 (34). - М., 2004. - С. 15-20; Василенко, И. А. Диалог цивилизаций: социокуль
турные проблемы политического партнерства / И. А. Василенко. - М., 1999; Кессиди, Ф. К. Глобализация и
культурная идентичность / Ф. К. Кессиди // Вопросы философии. - 2003. - № 1. - С. 76 - 79; Панарин, А. С.
Стратегическая нестабильность в XXI веке / А. С. Панарин. - М., 2003; Саломон, К. М. Культурная экспансия
и экономическая глобализация / К. М. Саломон // Мировая экономика и международные отношения. - 2000. -
№ 1. - С. 105 - 115; Чешков, М. А. Осмысливая развивающийся мир / М. А. Чешков // Мировая экономика и
международные отношения. - 2000. - № 4. - С. 15 - 20; Неклесса, А. И. Управляемый хаос: движение к не
стандартной системе мировых отношений / А. И. Неклесса // Мировая экономика и международные отноше
ния. - 2002. - № 9. - С. 103 - 112; Яковец, Ю. В. Глобализация и взаимодействие цивилизаций / Ю. В. Яковец.
- М., 2001; Кочетов, Э. Г. Глобализация (истоки, сущность, основные характеристики) / Э. Г. Кочетов // Безо
пасность Евразии. - 2004.- № 1.-С.383-391;№2.-С. 188-204; Абрамов, В. А. Глобализирующийся че
ловек: грани социокультурного измерения / В. А. Абрамов, Н. Н. Волнина. - Чита, 2006; Дворцов, В. «Регион-
система» как новое экономическое инфраструктурное деление - проблемы становления / В. Дворцов // Безо
пасность Евразии. - 2005. - № 2. - С. 443 - 452.
В связи с процессом глобализации особый интерес представляют исследования по проблемам национальной, региональной и международной безопасности, проведенные зарубежными и отечественными учеными. На основе разностороннего материала авторами анализируются различные виды угроз и опасностей в условиях глобализации и рассматриваются философско-культурологические, политические, экономические, социальные и военные-конструкции интегральной безопасности1.
Закономерно, что специалисты-синологи во всем мире проявляют возрастающий интерес к рациональным ценностям китайской цивилизации, их роли в гармоничном развитии и решении проблем глобализирующегося развития КНР. Появились концептуальные интерпретации восточной рациональности2. Осмысливается роль китайской цивилизации и «ядра» ее национальной культуры - конфуцианства как возможного духовного ресурса в мировом цивилизационном процессе3.
Заметный вклад в исследование проблем китайской культуры внесли В. М. Алексеев, Я. Б. Радуль-Затуловский, Ф. С. Быков, Л. С. Васильев, А. Е. Лукьянов, А. И. Кобзев, Л. С. Переломов, А. В. Ломанов, В. Г. Буров, Е. М.
1 Поликарпов, В. С. Философия безопасности (эссе) / В. С. Поликарпов. - СПб. - Ростов н/Д - Таганрог,
2001; Абрамов, Ю. Ф. Региональная безопасность (эколого-информационный аспект) / Ю. Ф. Абрамов, В. К.
Душутин, Е. В. Сидоркина. - Иркутск, 2003; Бейдина, Т. Е. Международная безопасность: учеб. пособие /
Т. Е. Бейдина:- Чита, 2006; Возжеников, А. В. Национальная безопасность России: методология исследова
ния и политика обеспечения / А. В. Возжеников. - М., 2002; Маслов, В. И. Региональная безопасность: исто
рия и проблемы новых независимых государств Центральной Азии / В. И. Маслов. - М. - Бишкек, 2000;
Прохожев, А. А. Теория развития и безопасности человека и общества / А. А. Прохожее. - М., 2006; Хрип-
ков, М. П. Угрозы национальной безопасности России / М. П. Хрипков. - М., 2000; Ленингуэлл, Джон У. Р.
Военная политика и политика безопасности в области безопасности. Пер. с англ. / Дж. У. Р. Ленингуэлл. -
M., 1995; Кастельс, М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. Пер. с англ. / М. Кастельс.
- М., 2001; Коукер, К. Сумерки Запада / К. Коукер. - М., 2000; Сюн, Гуанкай. Гоцзи синши юй аньцюань
чжаньлюэ (Международное положение и стратегия безопасности) / Гуанкай Сюн. - Бэйцзин, 2006. - Кит.
яз.; Чжу, Тинчан. Чжунго чжоубянь аньчуань хуаньцзин юй чжаньлюэ (Безопасность приграничных районов
Китая и стратегия безопасности) / Тинчан Чжу. - Бэйцзин, 2002. - Кит. яз.
2 Гайденко, П. П. История и рациональность: социология М. Вебера и Веберовский ренессанс / П. П. Гай-
денко, Ю. Н. Давыдов. - М., 1991; Гайденко, П. П. Научная рациональность и философский разум в интер
претации Эдмунда Гуссерля / П. П. Гайденко // Вопросы философии. - 1992. -№ 7. - С. 116 - 135; Шишков,
И. 3. В поисках новой рациональности: философия критического разума/ И. 3. Шишков. -М., 2003.
3 Абрамова, Н. А. Конфуцианский рационализм как духовный ресурс цивилизационного развития: моногра
фия / Н. А. Абрамова, Е. А. Юйшина. - Чита, 2005; Головачева, Л. И. Конфуцианство и мир и развитие в
XXI веке / Л. И. Головачева // Восток. - 2000. - № 2. - С. 153 - 155; Лукьянов, А. Е. Война и мир цивилиза
ций / А. Е. Лукьянов // Проблемы Дальнего Востока - 2002. -№ 2. - С. 142 - 155.
Зиновьев, С. Л. Пискарев, Г. Ф. Салтыков, Л. И. Думан, К. Л. Тертицкий, Л. Е. Янгутов.
Философско-культурологическая рефлексия конфуцианских ценностей, их воздействие на социальную реальность и взаимоотношения с процессами модернизации и реформами внутри страны, с феноменом глобализации концептуально разрабатывались в трудах Ду Вэймина, Чжан Шаохуа, Ван Син-го, Синь Личжоу, Чжан Ливэня и многих других китайских авторов.
Поиск новой стратегии развития китайского общества в условиях глобализации привлек внимание ученых к анализу путей соединения трансформирующегося конфуцианского традиционализма с реалиями XXI в., к созданию обновленной этической системы управления, соответствующей рыночной экономики. Выработка стратегии и создание новой культурной платформы глобализирующего Китая являются объектом исследования Янь Шаотана - «Направление духа строительства современной новой культуры Китая и «конфуцианская революция»; Гао Мина - «Китайская культура и перспективы человечества»; Чжао Чжидуна - «Об основах национальной традиционной культуры»; Гао Хуанпина - «Привел ли уже бум традиционной культуры к неоконсерватизму?»; Е. Таня - «Китайская традиционная культура и модернизация»; Ся Липина и Цзян Сиюаня - «Мирное возвышение Китая» и др.
Вклад в разработку стратегии развития в условиях глобализации и перехода Китая к рыночной экономике вносят исследования: Ли Чжэнся, Ван Чжэньли - «Модернизация и реформирование Китая: традиции и ситуация в стране»; Ли Эрпина - «Выбор внешней стратегии Китая на пороге XXI века»; Кан Шаопана - «Новая теория международной стратегии» и др. Философы Ли Цзэхоу, Цзян Ихуа, Ду Вэймин рассматривают национальный характер конфуцианских ценностей, однако уделяют особое внимание не только его сохранению, но и внешнему глобальному распространению. Использование «прогрессивных» ценностей национальной культуры как одно из условий
глобализирующегося Китая и определения ее роли в развитии мировой культуры представляется другой группой китайских ученых1.
Анализ опубликованных работ свидетельствует о глубоком внимании научной мысли к различным аспектам влияния на глобализирующееся развитие Китая его конфуцианской культуры. Китайские ученые определяют учение Конфуция как нравственные, лишенные элементов культа и таинственности трансформирующиеся ценности, анализируют их понятийный аппарат, предлагая в определенной степени новые интерпретации отдельных терминов и в новой концепции национальной безопасности КНР, выделяют экономические, политические, военно-стратегические идеи Конфуция в концепциях «гармоничного общества» и «мирного возвышения».
Разработка этих и других аспектов конфуцианства осуществляется с целью создания обновленной этической системы, соответствующей социалистической рыночной экономике, и ее прагматического использования в процессе управления государством, идеологического обеспечения глобализирующейся регионализации КНР. Национальная культура поэтому активно культивируется и воспринимается в Китае как инструмент сохранения национальной идентичности, внешней защиты и контрнаступления за пределы страны.
В тесной связи с процессом ценностных культурных переориентации на обеспечение глобальных изменений находится и проблематика политической культуры Китая, формирование в ней новой нравственно-политической основы глобализирующегося безопасного социоприродного развития китайского государства. Различным аспектам трансформирующейся теории политической культуры Китая посвящены многочисленные труды зарубежных, отечественных и
1 Ли, Чэнгуй. Чжунси вэньхуа чжи хуэйтун (Отношения между китайской и западной культурами) / Чэнгуй Ли. - Цзянси Наньчан, 1997. - Кит. яз.; У, Гуаныоань. Чуаньтун вэньхуа юй шицзехуа ды цзегуй (Традиционная культура и мировой порядок) / Гуаньюань У // Чжэсюэ дундай. - 1997. - № 5. - С. 25 - 31. - Кит. яз.; Ду, Вэймин. Глобальное сообщество как реальность: изучение духовных ресурсов социального развития / Вэймин Ду // Китайская философия и современная цивилизация: сб. статей. - М., 1997; Юй, Кэпин. Цюань-циухуа юй чжэнчжи фачжань (Глобализация и политическое развитие) / Кэпин Юй. - Бэйцзин, 2005. - Кит. яз.; Мяо, Цзяфу. Цюаньциухуа юй миньзцу вэньхуа доянсин (Глобализация и многообразие национальных культур) / Цзяфу Мяо. - Бэйцзин, 2005. - Кит. яз.; Кан, Шаопан. Гоцзи чжаньлюэ синь лунь (Новая теория международной стратегии) / Шаопан Кан. - Бэйцзин, 2006. - Кит. яз.
китайских исследователей: Л. С. Переломова, К. А. Кокарева, Л. М. Гудошнико-ва, Г. А. Степановой, Н. А. Абрамовой, Оу Янцзиня, Чжао Чжэнфэна, Чжу Хуанхэ, Ван Хунина, Ан Цзинчуна, Ши Сюэхуа, Лин Сунлэ, Ли Сюэбао, Мэнь Хунхуа, Лю Ию и др. Их материалы позволяют осуществлять анализ конкретных механизмов взаимосвязи политических ценностей и проблем национальной безопасности КНР1.
Анализ разработанности влияния национальной культуры Китая в отечественной, зарубежной, китайской научной литературе позволяет сделать вывод о том, что познание «культурного ядра» китайской цивилизации как инструмента сохранения национальной идентичности и ключевой компоненты стратегии развития в условиях глобализации, концентрированно выраженной в новой концепции национальной безопасности КНР, далеко не исчерпано и нуждается в философско-культурологической рефлексии.
Актуальность темы и ее практическая значимость для национальной безопасности РФ определили цель, задачи, объект и предмет исследования.
Цель работы - прогностический анализ возрастающего влияния ценностей-императивов китайской традиционной и политической культуры на практику национальной безопасности КНР в условиях глобализации.
Для достижения поставленной цели определены следующие основные задачи.
1. Обосновать методологическую базу анализа сущностной взаимосвязи культурных ценностей-императивов с процессом глобализирующегося
Трампедах, Т. Китайская «культура реальной политики» и ее влияние на политическое поведение КНР / Т. Трампедах // Китай в диалоге цивилизаций: к 70-летию академика М. Л. Титаренко / гл. ред. С. Л. Тихвинский. - М., 2004. - С. 304 - 315; Landes, D. The Wealth and Poverty of Nations. Why Some Are So Rich and Some So Poor I D. Landes. -N.Y., 1998. -№ 4; Louie, Kam. Sage, Teacher, Businessman, Confuciug ag a Model Male II Hua Shiping (td.) I Kam Louie. - 2001; Swain, M. D. Interpreting China's Grand Strategy: Fast, Pregent and Future IM. D. Swain, A. J. Telles. - Santa Monica, 2000; Ли, Сюэбао. Цианьциухуа шицзяося дэ аньцуань: лян чжун бутун дэ лицзе цзи фэньци дэ юаньинь (Безопасность под углом глобализации: две различные точки зрения и причины разногласий) / Сюэбао Ли // Гоцзи чжэнужи (Международная политика). - 2005. -№11.-С. 21 -26. - Кит. яз.; Чанци чжэьлюе сяоцзу. Гуапыой 21 шицзи Чжунго гоцзя аньцюань Лии дэ чжаньлюе // Гоцзи чжэнчжи. - Ханчжоу, 2003. - Кит. яз.; Мэнь, Хунхуа. Гоуцзянь Чжунго да чжаньлюе дэ куанцзя: гоц-зяшили, чжаньлюе гуаньнянь юй гоцзя чжанду / Хунхуа Мэнь. - Бэйцзин, 2005. - Кит. яз.; Лю, Ию. О влиянии «мирного возвышения» Китая на право грубой силы в регионе / Ию Лю // Мирное возвышение Китая: проблемы и перспективы: экспресс-информация ИДВ РАН. - M., 2006. -№ 2. - С. 84 - 90.
развития Китая. Наметить синтезированные подходы к исследованию ценностной основы новой концепции национальной безопасности КНР.
Уточнить и конкретизировать категории и понятия, способствующие раскрытию роли китайских традиционных культурных ценностей как «мягкой силы» обеспечения национальной безопасности и ключевой компоненты комплексной мощи КНР в условиях глобализации.
Интерпретировать традиционные политические ценности, представляющие культуру реальной политики современного Китая в стратегиях «гармоничного общества», «мирного возвышения», «нового регионализма» и новой концепции национальной безопасности КНР.
Сформулировать выводы и практические рекомендации в интересах национальной безопасности РФ.
Объектом исследования является китайская социокультурная реальность, функциональным элементом которой выступает культура реальной политики глобализирующегося Китая.
Предмет диссертационного исследования - культурные ценности-императивы новой концепции национальной безопасности КНР в условиях глобализации.
Гипотеза исследования. Трансформирующиеся ценности, представляя собой культуру реальной политики, становятся мощным мобилизующим фактором, составной частью комплексной мощи КНР и ценностной основой ее новой концепции национальной безопасности в условиях глобализации, обеспечивая аргументы геополитических устремлений, защиту от внешнего воздействия.
Философско-культурологические измерения ценностных императивов новой концепции безопасности КНР могут служить базой долгосрочного прогнозирования и оценки «поведения» китайского государства в его глобализирующейся динамике, в отношениях с Российской Федерацией.
Теоретическую и методологическую основу исследования составляют принципиальные идеи, положения, выводы, изложенные в трудах классиков и современных ученых отечественной и зарубежной науки в областях: философии, культурологи, социологии - С. Хантингтона, Ф. Ницше, М. Хай-деггера, Л. С. Выготского, А. Н. Леонтьева, П. Я. Гальперина, А. К. Уледова, Л. Г. Ионина, В. М. Розина, А. М. Коршунова, В. В. Мантатова, А. А. Ивина, С. Ф. Анисимова, Э. С. Маркаряна, М. С. Кагана, В. О. Рукавишникова, Л. Г. Судас, Э. А. Капитонова, В. А. Ядова, Е. Вятра, М. Н. Фоминой и др.; философской герменевтики - X. Гадамера, Л. А.Микешиной, С. Ф. Одуева, Г. И. Рузавина, Р. Поля, Т. Инсин Люна, Фэн Юланя; синологии - Ю. К. Щуцкого, С. Л. Тихвинского, М. Л. Титаренко, А. Д. Воскресенского, Я. М. Бергера, Л. С. Переломова, А. Е. Лукьянова, А. С. Мартынова, В. Ф. Феоктистова, Н. А. Абрамовой, А. И. Кобзева, В. Г. Бурова, А. В. Ломанова, Л. Н. Борох, К. Л. Тертицкого, С. Ю. Лепехова, О. Н. Борох, А. М. Карапетьянца, П. М. Кожина, Л. Е. Янгутова, В. В. Михеева, О. В. Зотова и др.; политологии - Т. Пар-сонса, М. Вебера, Г. Алмонда, И. А. Василенко, А. С. Панарина и др.; теории меоісдународньїх отношений и безопасности - Г. Моргентау, Дж. Розенау, К. Дойча, Г. Киссинджера, Б. Коэна, С. Р. Миллса, Г. Никольсона, П. А. Цыганкова, Н. А. Косолапова, М. И. Лебедевой, Т. Е. Бейдиной, А. А. Прохоже-ва, А. В. Возженикова, СВ. Смульского, Ян Чэнсюя, Чжу Тинчана, Ли Чжэнцзюя, Хуан Лиляна и др.
Сложность и многоплановость избранной темы потребовали привлечения материалов и источников философского, культурологического, исторического, социологического, геополитического содержания. Методологическую роль сыграли труды по истории китайской философии. Это расширило сферу интерпретации изучаемой проблемы, позволив сформировать основу для новых подходов, связанных с глобализацией и регионализацией. Стремясь выявить методологию анализа новой концепции национальной безопасности КНР, автор использовал междисциплинарный подход.
Основными методами и принципами исследования явились анализ и синтез, единство всеобщего и единичного, историчность и преемственность, принцип целостности и системности, т. е. синтетическая методология, содержащая в себе герменевтический, диалектический, синергетический, циви-лизационный, когнитивный подходы, глобализацию и регионализацию как новую парадигму научного познания.
Научная новизна. 1. В диссертации впервые реализован прогностический анализ возрастающего влияния культурных ценностей, представляемых «мягкой силой» комплексной мощи китайского государства, его культурой реальной политики, реализуемой в новой концепции национальной безопасности КНР.
Введен в научный оборот массив аутентичных китайских источников по проблемам взаимосвязи традиционных ценностей китайской культуры и национальной безопасности КНР. Проанализирована китайская научная литература, освещающая разработку теории национальной безопасности Китая.
Систематизированы теоретико-методологические подходы, используемые в научной практике западных, отечественных, китайских ученых с целью определения методов исследования влияния китайских культурно-цивилизационных ценностей на реальную политику безопасности КНР в условиях ее регионализации и глобализации.
Впервые предложена концепция анализа национальной безопасности Китая в универсальных философско-культурологических ценностных измерениях как базы долгосрочного прогнозирования его стратегии развития и «поведения» в глобализирующейся динамике международных отношений.
5. Выявлены определяющие особенности политических ценностей-
императивов в новой концепции национальной безопасности КНР. Аргумен
тировано положение о трансформации ценностных процессов традициона
лизма и модернизма в культурологической сфере, обеспечивающей наращи-
вание «мягкой силы» комплексной мощи КНР, упрочения на этой основе ее международных позиций и усиления международного влияния. Основные положения, выносимые на защиту:
Традиционные ценности-императивы - одна из важнейших характеристик китайской культуры реальной политики. Базовой ценностью современного развития Китая является безопасность. Синтетическая философско-культурологическая методология способствует адекватному восприятию и оценке этих трансформирующихся ценностей, составляющих сущность политики безопасности КНР и ее новой концепции в условиях глобализации.
Формирующийся «китайский регионализм» и его ценностное обеспечение - активное связующее межцивилизационное культурное звено, обеспечивающее баланс сил устойчивого развития мира, опорная конструкция безопасности глобализирующегося мира.
Культура реальной политики и ее ценности-императивы, являясь «мягкой силой» комплексной мощи китайского государства, обеспечивают идеологические аргументы реализации стратегии «гармоничного социалистического общества» и «мирного возвышения», защиту от деструктивного внешнего воздействия.
Новая концепция национальной безопасности КНР в ее ценностных измерениях предстает как выражение культуры реальной политики безопасности, определяющая функции интеграции, регуляции, целеполагания китайского государства в условиях глобализации.
Анализ возрастающего влияния культурных ценностей на комплексную мощь китайского государства, его новую концепцию национальной безопасности служит основой долгосрочного прогнозирования «поведения» КНР, объективной оценки «китайской угрозы» для РФ в динамике глобализирующихся международных отношений.
Теоретическая и практическая значимость результатов. Выдвигаемые в работе положения дополняют и развивают теоретико-
методологические аспекты исследовательских подходов к пониманию ценностного потенциала китайской культуры как ключевой компоненты комплексной мощи китайского государства, расширяют и конкретизируют научные представления о сущности новой концепции национальной безопасности КНР в условиях глобализации.
Сформулированные в исследовании теоретические выводы, углубляя представления о глобализирующемся Китае и его стратегии «мирного возвышения», дают основу для выработки сбалансированных решений глобального и регионального сотрудничества с ним, адекватных подходов в процессе многоаспектного взаимодействия экономических, политических и военных организаций, спецслужб с соответствующими структурами китайского государства.
Исследование ценностного механизма функционирования новой концепции национальной безопасности КНР создает базу для реальной оценки и долгосрочных прогнозов российско-китайских отношений разного уровня, способствует определению перспектив их развития в сложных условиях глобализирующегося социального мира.
Теоретические положения и материалы диссертации могут быть использованы в преподавании курсов философских, культурологических, социально-политических, международных, региональных дисциплин и при подготовке учебно-методических пособий.
Апробация результатов работы. Основные положения и результаты исследования изложены при обсуждении диссертации на заседании кафедры востоковедения Читинского государственного университета, а также нашли отражение в ходе выступлений на международных, региональных, областных научных конференциях и совещаниях по вопросам национальной безопасности РФ в гг. Москва, Владивосток, Чита, Улан-Удэ, Хабаровск. По теме диссертации прочитан цикл лекций в вузах г. Читы, Хабаровском пограничном
институте ФСБ РФ, ИППКС ФСБ России (г. Новосибирск) и военных организациях СибВО РФ.
Материалы и результаты исследования отражены в статьях и тезисах научных сборников вузов Сибирского и Дальневосточного федеральных округов. По теме диссертации опубликовано 13 работ, общий объем публикаций составляет около 5 п. л.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и библиографического списка.
Культурно-цивилизационные основы современного развития КНР: мировоззренческий и методологический анализ
Используемая методологическая основа диссертационного исследования соотносится с имеющимися традиционными и новыми методами гуманитарных наук. Так, философско-мировоззренческие принципы и оценочно-аксиологические критерии сочетаются со специально-научными методами, наработанными в культурологии, психологии, социологии, политологии и превратившимися в особый инструментарий для исследования специфических социокультурных объектов. Подобный методологический ориентир необходим для анализа условий глобализации, обусловивших транснациональные угрозы и опасности, внешнеполитическую стратегию развития КНР в XXI в., официально выраженную в концепции китайского «нового регионализма» и новой концепции национальной безопасности.
Реализация философско-мировоззренческих принципов и оценочно-аксиологических критериев обеспечивает выявление истоков и причин возрастающего влияния китайских цивилизационных ценностей на развитие КНР в условиях глобализации, исследование их субстанциональных характеристик и установление смыслообразующей связи с термином «китайская угроза» для России. Так, философия является, по мнению С. Л. Франка, системой высших обобщений о свойствах и соотношениях любых общественных явлений1. Представляя эту методологическую основу, сформулируем исходные определения некоторых ее элементов.
Социальный детерминизм является одним из наиболее фундаментальных понятий философии, служащим для обозначения всеобщей материальной причинной связи, универсальной обусловленности и закономерности развития всех явлений природы, общества и мышления. На его методологической основе возможен объективный анализ возрастающего регионального и глобального позиционирования Китая, культурно-цивилизационных ценностей как ключевой компоненты комплексной мощи и императивной ценностной основы новой концепции национальной безопасности КНР.
Существует бесконечная цепь социокультурных связей и взаимодействий современного мира, в которую так или иначе включено каждое отдельное явление. Таким явлением предстает и новое понятие безопасности с ее ценностным содержанием. Социальный детерминизм может обеспечить объективное понимание обусловленности, а значит, сущности и причин этого феномена. Формы и способы данной обусловленности весьма разнообразны и не исчерпываются только причинной зависимостью, которая представляет собой лишь элементарную частицу в системе социального детерминизма1.
Основываясь на этой важнейшей методологической предпосылке, продолжим рассмотрение другого важного подхода - цивилизационного2, расширяющего философско-культурологические границы познания ценностного содержания понятия безопасности.
С точки зрения С. Хантингтона, Г. Киссинджера и др., цивилизационный подход объясняет безопасность причинами и сущностью конфликта ценностей, ценностного непонимания и противоречий между Севером и Югом, Западом и Востоком, представляющих линии цивилизационного раскола. Международная система XXI в. будет состоять из шести основных центров силы (США, Европа, Китай, Япония, Россия, Индия) и множества средних и небольших государств, принадлежащих к пяти разным цивилизациям. В этом новом мире локальной политикой безопасности становится политика этнических ценностей. Глобальная политика безопасности - это политика цивилизаций. Соперничество сверхдержав перерастает в столкновение цивилизаций. Самыми опасными будут конфликты не между социальными классами, богатыми и бедными или други ми экономическими группами и странами, а между народами, принадлежащими к различным культурным образованиям1.
В исследовании ценностной основы китайской безопасности и ее новой концепции особо следует выделить системный подход, в основе которого лежит рассмотрение культуры как целостной социокультурной системы. Системный подход ориентирует познание целостности этого феномена на выявление всей совокупности его внутренних и внешних связей и, в конечном счете, на сведение знаний о нем в единую систему ценностных представлений о стратегиях безопасного развития.
Системный подход напрямую связан с теорией самоорганизации, или синергетическим подходом. Благодаря ему возникает новый взгляд на традиционные китайские ценности, связанный с реконструкцией прошедшего, с попыткой увидеть неожиданные, парадоксальные связи в событиях китайского прошлого и настоящего. При этом цивилизационное прошлое и настоящее выступают как своеобразный ценностный «полигон», обеспечивающий верификацию создаваемых КНР концепций в области стратегии развития и обеспечения ее национальной безопасности в условиях глобализации.
Анализ социокультурного исторического процесса Китая с позиций синергетики2 необходим и для оценки используемых концептуальных ценностных моделей развития и безопасности в целях создания долгосрочных прогнозов для стратегического планирования партнерских отношений России. Неслучайно, синергетическая парадигма начинает широко применяться в исследовании проблем социокультурного управления миром хаотических перемен, миром спонтанных социальных порядков, что дает возможность выстраивать системы комплексной (интегральной) безопасности и ее составляющих.
Культурные императивы стратегии безопасного развития КНР в региональном и глобальном измерении
Официальные документы КПК и правительства КНР демонстрируют, что внутри- и внешнеполитическая стратегия Китая на ближайшие 50 лет определена. Она нацелена на обеспечение национальных интересов, целостности, стабильности, повышение комплексной мощи и безопасности китайского государства в динамично изменяющихся условиях глобализации.
Главная цель стратегии - обеспечить поступательное и безопасное развитие Китая, улучшение жизни населения на основе инновационного развития, продолжение политики реформ и открытости путем собственно китайской глобальной регионализации. Концептуальной основой стратегии безопасного развития, выработанной в Пекине к началу XXI столетия, явились культурно-цивилизационные ценности, рассматриваемые нами как культурные императивы1. Их предстоящему анализу уместно предпослать общее понимание некоторых специфических категорий, сложившихся в гуманитарных науках и методологически ориентирующих данное исследование. Одним из таких понятий является категория «национальный интерес» и его ценностная модель.
Национальный интерес - объективная реальность. С одной стороны, он базируется на своеобразии географического положения государства и вытекающих из этого особенностей его экономического, политического и культурного развития. С другой - на особенностях человеческой природы в ее культурных ценностях. Поэтому китайский национальный интерес и его культурные императивы представляют собой основу анализа политики безопасности китайского государства.
Обсуждение в зарубежной и отечественной науке последних лет понятия «национальный интерес» выявляет различия в его понимании и относительно безопасности. Так, по мнению, Р. Арона, плюрализм целей, средств и ресурсов, которыми располагают различные индивиды и группы внутри государств, не образует некую равнодействующую и не позволяет оценить национальный интерес как критерий анализа или ценностный идеал стратегии безопасного развития1.
Западные ученые подвергают сомнению саму правомерность использования понятия «национальный интерес» в целях анализа или же в качестве ценно-стного критерия политики безопасности . Поскольку с такой точки зрения определить понятие национального интереса не представляется возможным, исследователи предлагают считать побудительным мотивом действий участников международных отношений безопасности не интерес, а национальную идентичность .
Под национальной идентичностью подразумеваются язык и религия как основа национального единства, культурно-цивилизационные ценности и национально-историческая память.
Западные теоретики и практики готовы согласиться с существованием национальных интересов только при условии, что их культурным основанием и содержанием должны быть признаны общечеловеческие (т. е. западные) моральные ценности, нормы, приоритеты их глобального утверждения. Поэтому защита национального суверенитета и связанное с этим стремление к национальной безопасности в условиях усиливающейся взаимозависимости мира все больше утрачивает свое значение1.
В связи с этим защита западных нравственных цивилизационных ценностей выходит далеко за рамки национальных границ. Отсюда заявления о том, что главная задача, стоящая сегодня перед демократическими государствами, не защита национальных интересов, а забота о общечеловеческих моральных принципах и правах человека2.
Обсуждение в отечественной науке понятия «национальный интерес», выявив различия в его понимании3, тем не менее способствует интерпрета-тивному анализу культурных императивов национальных интересов китайского государства, прежде всего, в области безопасности. Так, высказывается сомнение в применимости понятия «национальный интерес» к многоэтническим государствам4. Исходя из этого, некоторые авторы предлагают говорить не о национальных, а о государственных интересах, противопоставляя их друг другу5. Вторая группа исследователей, напротив, стремится примирить этническое и государственное и высказывается за термин «национально-государственные интересы» . Авторы, которые исходят из понимания нации как политического субъекта, придерживаются точки зрения, что «обсуждая концепт "национального интереса", прежде всего надо отрешиться от ассоциаций с национальностью-этничностью...»7
Разделяя подход представителей реализма в теории международных отношений, также считаем, что национальный интерес остается базовой категорией для анализа безопасности всех государств мира, в том числе и ки тайского. «И пренебрегать им было бы не просто ошибочно, но и крайне опасно» .
В основе традиционного понятия коренного китайского национально-государственного интереса в области безопасности также лежат географические, политические, экономические и другие факторы. Однако особую роль среди них играют культурные императивы. Национально-государственный интерес КНР сегодня включает следующие основные элементы: военную безопасность, предусматривающую защиту государственного суверенитета (национальной независимости и целостности страны), конституционного строя и системы цивилизационных ценностей; благосостояние страны и ее населения, подразумевающие экономическое процветание и гармоничное развитие; безопасное и благоприятное международное окружение, предполагающее проведение политики открытости, культурного обмена и сотрудничества в регионе и за его пределами.
Но в условиях глобализации и регионализации ценностная основа, элементы и содержание национального интереса претерпевают существенные изменения. Концептуальный анализ национального интереса КНР обнаруживает в его структуре усиление детерминирующего влияния бессознательного и рационального пластов, т. е. культурных императивов, представленных конфуцианскими традициями, китайской политической культурой, ее социокультурными измерениями и трансформирующимися установками определенного времени, т. е. тенденциями традиционализма и модернизма2.
«Мирное возвышение» - культура реальной политики безопасности КНР
Китай, используя благоприятные условия глобализации, проводит собственную политику разносторонней интеграции - глобальную регионализацию, институционально оформленную в концепции «мирного возвышения». Как уже отмечалось, содержание этой концепции широко комментировали в официальных СМИ КНР. К весне 2004 г. это обозначение с разъяснениями несколько раз появилось в выступлениях партийно-государственных руководителей Ху Цзиньтао и Вэнь Цзябао.
Инициатива пропаганды «мирного возвышения» принадлежала новому руководству КНР, которое хотело использовать его для противодействия зарубежным рассуждениям о «китайской угрозе». Исходным стал традиционный тезис о том, что Китай может быть сильным и могучим, не нанося при этом ущерба развитию соседних стран и мирового сообщества в целом. Развитие этого лозунга происходило по всем направлениям. Главные аргументы выдвигались в области экономики и внешней политики КНР. Одновременно китайские пропагандисты и комментаторы использовали для обоснования весомости концепции «мирного возвышения» национальный исторический и традиционный культурный материал. В связи с этим ценностные идеи кон цепции представлялись как сущность реальной политики, проводимой КНР в глобализирующихся международных отношениях. Здесь необходимо остановиться на объяснении термина «реальная политика».
Как считает Т. Трампедах, этот термин наиболее подходит для объяснения влияния китайской культуры на политическое поведение КНР. Для этого им приводятся следующие доводы. Термин «реальная политика» в исследованиях китайских ученых представляет собой не только феномен международных отношений, но и обладает основными характеристиками, такими, как акцент на силе, интересах и стратегии, восприятие небезопасности (дилемма безопасности), одержимость в друзьях и врагах, настойчивость в борьбе за власть и попытки сбалансировать ее, использование стратагем, наличие принуждения, использование насилия или войны в качестве инструмента для разрешения споров.
В таком представлении китайская «реальная политика», концептуально сформулированная в «мирном возвышении», относится к мышлению и действию в категориях силы, интересов и преимуществ, в противоположность мыслям и делам, основанным лишь на моральных принципах конфуцианства и идеологических целях.
Возможно ли сочетать подобную «реальную политику» и традиционную китайскую культуру? Т. Трампедах приводит вначале два очевидных возражения. Во-первых, эти понятия образуют терминологический конфликт. Во-вторых, «реальная политика» является основной концепцией теории международных отношений «реалистической школы». Ее представители объясняют современные реалии лишь материальными и структурными причинами, но пренебрегают влиянием культуры, ее ценностей, формирующих китайскую идентичность, лишая их значимости в процессе глобализирующегося развития КНР.
Однако понимание китайской культуры, считает Т. Трампедах, охватывает не только традиционные ценности, идеалы и высшие духовные качества людей, но также весь их образ жизни. Следовательно, сюда же относятся такие традиции, как китайский милитаризм, силовая политика и стратегическое мышление. Другими словами, делает вывод Т. Трампедах, сочетание «культура реальной политики» вовсе не является парадоксом.
Понятие китайская «культура реальной политики» вызывает неприятие структурных реалистов и требует объяснений источников и характеристик политического поведения КНР, сводящей свою политику к глубоко историческому, формирующему идейному традиционному наследию. Но в области теории международных отношений все больше ученых считает, что поведение государств значительно ограничено идейными факторами, наподобие верований, традиционных ценностей, норм цивилизационной культуры. Подводя итог, Т. Трампедах делает следующий вывод, с которым мы солидаризируемся, «...культура является важным каузальным фактором и очень полезным аналитическим инструментом для изучения современного внутреннего положения и внешней деятельности любого государства»1.
В контексте диссертационного исследования китайская «культура реальной политики» есть политическая культура Китая, которые взаимно дополняют друг друга, акцентируясь на реальных проблемах безопасности. Как и понятие «цивилизация», термин «политическая культура» имеет несколько определений, в совокупности представляющих культуру реальной политики. В своем самом широком толковании политическая культура охватывает весь исторический опыт государственного развития любой страны, который, однако, не может быть понят без учета устойчивых, ценностных, даже негативных, образцов политического поведения различных классов, слоев и социальных групп. Эти ценности сосредоточены в традициях политической культуры.
«Политическая культура, - пишет Н. А. Абрамова, - одна из важнейших характеристик китайской культуры как целостности - концентрируя и отражая длительный исторический опыт, представляя собой специфическую совокупность относительно устойчивых во времени политических ориентации, убеждений, образцов поведения и организованной деятельности всех участников политического процесса китайского общества»1.
Специфика китайской политической культуры состоит в том, что она изначально была ориентирована на решение сугубо земных, практических задач. Как сохранить страну в окружении не всегда дружелюбных соседей; как усилить ее могущество за счет их земель; какие стереотипы политического поведения наиболее пригодны для выполнения этих задач - таковы основные проблемы, составлявшие на протяжении веков суть традиционного политического сознания в Китае2.
Роль трансформирующихся культурных ценностей в новой концепции национальной безопасности КНР
Весной 2000 г. на III сессии ВСНП IX созыва Председатель КНР Цзян Цзэминь провозгласил стратегию глобального внешнеэкономического наступления Китая, получившую известность как лозунг «Идти вовне»2. Цель стратегии - превратить КНР к 2020 - 2030 гг. в самую мощную, экономическую, а значит, и политическую державу мира. Новый «Великий поход» по созданию мощного экономического государства предусматривал под традиционным цивилизационно-ценностным ориентиром осуществление «великого возрождения нации» на основе идеи национального величия Китая3.
По прошествии пятнадцати лет реформирования, проведения политики «открытости», «возвышения» и «гармонизации общества», КНР вступила в период стремительного экономического подъема, что кардинально изменило ее положение в глобализирующемся геоэкономическом пространстве4.
Ставшее реальностью глобализирующееся региональное лидерство КНР эффективно обеспечивается идеологической системой политических традиционных ценностей, пронизывающих все сферы жизнедеятельности китайского социума. В «новой» китайской идеологии, модернизированной и приспособленной к современным запросам, как и прежде важна моральная идея почитания властей и старших, стоическое восприятие жизни. В форми рующемся «китайском регионе» под лозунгом традиционной политики «сяокан», «гармонизации общества» и «мирного возвышения» осуществляется энергичная реанимация, обновление и утверждение культурно-цивилизационных конфуцианских ценностей: трудолюбия, дисциплины, уважения семейных ценностей и традиций, авторитета власти, подчинения личных устремлений коллективному началу, веры в иерархичное устройство общества, важности консенсуса, стремления избегать конфронтации1.
Идеологическую основу глобализирующегося «государства - даго» не могут не представлять и традиционные ценности китайского национализма. В качестве идеологической основы глобализирующегося китайского государства национализм неизбежен. Лозунги «национального величия», «национального возрождения», «национального спасения» совершенно необходимы для успеха в политике. «Тот, кто хочет управлять Китаем, должен предложить и осуществлять программу национального спасения»2.
В 90-е гг. прошлого века в КНР развернулись широкие общественные, а также академические дискуссии о китайском национализме. Именно эти дискуссии представляют наибольший интерес для уяснения сущности современного китайского национализма в его различных оттенках и разновидностях, перспектив его дальнейшего развития и влияния на политику безопасности государства. Заметным событием стала научная конференция «Национализм на рубеже столетий», состоявшаяся в Шэньчжэне в ноябре 1995 г. по инициативе пекинского журнала «Чжаньлюэ юй гуаньли» («Стратегия и управление»). Двумя годами позже, в ноябре 1997 г., Институт Азии и Африки при Пекинском университете провел научную конференцию «Проблема национализма сегодня»3.
Анализ дискуссий и исследований позволяет выделить следующие основные тенденции эволюции китайского национализма - «самобытничест-во», «антитрадиционализм» и «прагматизм». Сторонники «самобытной идеологии», которую еще обозначают и «антиимпералистическим национализмом», или «конфуцианским фундаментализмом», видят единственное средство спасения в «искоренении иностранного влияния» и обращении к традиционным конфуцианским ценностям .
«Антитрадиционалисты» в древних традициях видят источник слабости государства. Средством возрождения национального величия Китая для них является полное усвоение западной культуры и ее гуманистических ценностей. Неслучайно, новый подъем активности «антитрадиционалистов» в КНР связан с началом реформ и процессом глобализации, породивших «культурную лихорадку» среди китайской элиты.
«Прагматическое» направление китайского национализма связывает источник слабости КНР с «иностранной эксплуатацией в экономике и инфильтрацией в традиционную и политическую культуру», что обусловило реформирование китайского общества под лозунгом «строительства социа-лизма с китайской спецификой» .
Трем разновидностям китайского национализма соответствуют три его направления, проявляющиеся в поведении китайского государства и отношениях с внешним миром: «конфронтационное», «приспособительное» и «демонстрационное». В формировании глобализирующейся «Великой Державы», становящейся «фуцзэго» - «ответственным государством», предпочтение отдается «демонстрационному» стилю «прагматического национализма», подразумевающему проявление постоянной готовности к защите национальных интересов и поддержанию патриотической гордости за свою страну. При такой стратегии любое ущемление интересов китайского государства или национального самолюбия не должно оставаться без ответа. Вместе с тем, следует заимствовать из внешнего окружения все то, что приносит пользу Китаю. Поэтому Китай «... должен быть открыт внешнему миру»1.
У китайского национализма, считает А. А. Москалев, есть глубокие корни в народе и перспективы дальнейшего развития. «Уже обозначился преимущественный интерес китайского национализма к вопросам сплоченности национальностей и единства государства, к социально-политической интеграции общества и продолжению лучших традиций китайской культуры...»2
В «прагматическом национализме» логика национального возрождения сочетается с потребностью в самоутверждении. «Китай очень склонен рассматривать как обиду те обстоятельства, которые другие страны воспринимают безболезненно, и часто видит в них покушение на национальное достоинство, требующее бескомпромиссного ответа»3. «Демонстрационный» по форме китайский национализм «реактивен» по существу, наполняя своими базовыми ценностями и саму суть новой концепции национальной безопасности КНР. Это не только «оборонительный национализм»4. Новая концепция национальной безопасности КНР демонстрирует свое дружелюбие и одновременно с этим готовность дать необходимый отпор, отразить агрессию и защитить свои национальные интересы глобализирующейся регионализации.
