Содержание к диссертации
Введение
1. Политика и религия: теоретико-методологические ракурсы проблемы 22
1.1. Политика и религия: изменение референтного контекста 22
1.2. Свобода совести и светскость государства: политико-правовые координаты взаимоотношений религии и политики 43
1.3. Точки пересечения политики и религии как параметры формирования модели государственно-конфессиональных отношений 69
2. Политика и религия в европе и россии: сравнительный анализ государственно конфессиональных отношений 92
2.1. Плюрализм моделей государственно-конфессиональных отношений в Европе 92
2.2. Государственно-конфессиональные отношения в России: концептуальные основания и тенденции трансформации 111
Заключение 142
Список использованных источников и литературы
- Свобода совести и светскость государства: политико-правовые координаты взаимоотношений религии и политики
- Точки пересечения политики и религии как параметры формирования модели государственно-конфессиональных отношений
- Плюрализм моделей государственно-конфессиональных отношений в Европе
- Государственно-конфессиональные отношения в России: концептуальные основания и тенденции трансформации
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Одним из маркеров современной политической ситуации выступает пересечение смысловых сфер религии и политики. Религия все чаще выходит на первую полосу общественно- политических дискуссий, приобретая политическую окрашенность, тогда как политическая сфера определяется посредством религиозных иллюстраций. «Сегодня, наблюдая если не за битвой, то за конкуренцией политических богов в «европейском» контексте, приходится констатировать, что идолы безрелигиозной прагматики потихоньку начинают уступать «умершему» Богу большой религиозной традиции». В условиях поиска новых политических стратегий, которые обеспечили бы баланс между глобальными угрозами, с одной стороны, и интересами государств, с другой, политики всё чаще обращаются к религии как источнику национальных идей, возможному инструменту противостояния и преодоления этических, демографических, террористических и других угроз, как к идентификационному параметру национальной общности. Современная эпоха характеризуется смещением конфронтации между секулярной парадигмой и религией в «область постсекулярных дискуссий о месте религии» в социально-политических процессах. Религиозные лидеры становятся не «политиками по случаю» (М.Вебер), но, скорее, «политиками по совместительству». Это звучит и в заявлениях верховной власти России: «Нам нужно деятельное, прямое, эффективное, ежедневное участие религиозных организаций в жизни общества и государства».
В последние десятилетия постсекулярность стала устойчивым атрибутом «множественной современности» (Ш. Эйзенштадт), оставив в прошлом теории секуляризации, отводившие для религии периферийное место в жизни. Современные общественные дискуссии насыщены новыми дискурсивными красками в попытках осмысления «растущего политического влияния религиозных ортодоксий» (Ю. Хабермас). Выражаясь словами Ж. Корма, «мы открываем или переоткрываем странный тревожащий нас мир, считавшийся потерянным».
Таранюк Ж.П. Нерелигиозность элементов светского государства // Сибирский международный. - 2011. №12. - С. 181-182. - (0,2 п.л.).
Таранюк Ж.П. Свобода совести и вероисповедания согласно «Декларации о ликвидации всех форм нетерпимости и дискриминации на основе религии и убеждений» // Сибирский международный. - 2011. №12. - С. 183-186. - (0,5 п.л.).
Таранюк Ж.П. Формирование демократической парадигмы отношений религии и политики // Инновации социально- экономического и политического развития России. Всероссийская научно-практическая конференция. - Ростов-на-Дону, 2011. - С.61- 64. - (0,4 п.л.).
Таранюк Ж.П. Развитие института свободы совести в России, как важное условие построения демократического государства // Геополитика, геоэкономика, государственная безопасность. Сборник трудов Между народно й научно-практической конференции «Проблемы геополитики, геоэкономики и международных отношений. Продвижение НАТО и Евросоюза на восток - проблемы безопасности России, стран СНГ, Европы и Азии». - СПб., 2009. - С. 284-288. - (0,3 п.л.).
Таранюк Ж.П. Принципы взаимодействия религии и политики в современных демократических странах // Система ценностей современного общества. Сборник материалов XI Международной научно-практической конференции. - Новосибисрк, 2010. - С. 125- 130. - (0,3 п.л.).
Таранюк Ж.П. Свобода вероисповедания согласно Всеобщей Декларации прав человека // Законность и правопорядок в современном обществе. Ч 1. Сборник материалов II Международной научно-практической конференции. - Новосибирск, 2010. - С. 235- 239. - (0,3 п.л.).
Таранюк Ж.П. Развитие принципов свободы совести в «Декларации о ликвидации всех форм нетерпимости и дискриминации на основе религии и убеждений» // Актуальные вопросы философии, истории и политологии. Материалы Международной научно-практической конференции. - Новосибирск, 2011. - С.117-122. - (0,4 п.л.).
Таранюк Ж.П. Принцип равноправия религиозных объединений в контексте светскости государства // Социально-экономические перспективы развития современного государства и общества. Сборник трудов II Всероссийской научно-практической конференции. - СПб., 2011. - С.89-92. - (0,2 п.л.).
Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях: Публикации в изданиях, рекомендуемых ВАК:
Таранюк Ж.П. Многоаспектный характер взаимодействия религии и политики // Власть. - 2010. № 8. - С.166-168. - (0,2 п.л.).
Таранюк Ж.П. Принцип отделенности церкви от государства как базовый элемент светскости государства // Известия Алтайского Государственного Университета. - 2011. №4/1. - С. 273-276. - (0,5 п.л.).
Таранюк Ж.П. Актуализация цивилизационного подхода при формировании религиозной политики на современном этапе // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. - 2012. №8 (22). - С. 204-206. - (0,4 п.л.).
Монографии:
Таранюк Ж.П. Свобода вероисповедания. Международное право и законодательство России. - Lap Lambert Academic Publishing. - 2012. - 134 с. - (8 п.л.).
Другие издания:
Таранюк Ж.П. Религия и политика, характер их взаимодействия // Logos - 2010: Сборник научных статей / Под ред. И.А. Василенко. - M.: Издатель Воробьёв А.В. - 2010. - С. 121-126. - (0,3 п.л.).
Таранюк Ж.П. Взаимодействие религии и политики в обществе // Logos - 2010: Сборник научных статей / Под ред. И.А. Василенко. - M.: Издатель Воробьёв А.В. - 2010. - С. 126-130.- (0,3 п.л.).
Таранюк Ж.П. Правовой и прагматичный подходы к формированию отношений религии и политики // Logos - 2011: Сборник научных статей / Под ред. И.А. Василенко. - M.: Издатель Воробьёв А.В. - 2011.-С. 61-64.-(0,3 п.л.).
Таранюк Ж.П. Современная география ислама в контексте геополитической роли религии // Актуальные проблемы гуманитарных и естественных наук. - 2010. № 12. - С.423-426. - (0,3 п.л.).
Таранюк Ж.П. Влияние религии на политическую идеологию // Экономика социология и право. - 2010. №12. - С. 143-145. - (0,3 п.л.).
Таранюк Ж.П. Некоторые сложности интерпретации понятия «меньшинство» в международном праве // Сибирский международный. - 2010. №11. - С. 128-132. - (0,6 п.л.).
Таранюк Ж.П. Вопросы защиты свободы совести в Международном Пакте о гражданских и политических правах // Сибирский международный. - 2011. №12. - С. 177-180. - (0,5 п.л.).
Провозглашение новой демократической системы в России в начале 90- ых повлекло за собой переосмысление государственной политики, бурный всплеск активности религиозных организаций, резкий рост их количества и, как результат, возросшее влияние религии на общественные процессы страны требовали формирования адекватной модели государственно- конфессиональных отношений с учетом всех особенностей новой России. Одновременно в общественно-политическом дискурсе актуализировались дискуссии о роли Русской Православной Церкви, неоднозначность оценок которой демонстрирует востребованность теоретического осмысления взаимоотношений религии и политики.
Политика открытости России на мировой арене, присоединение к совету Европы и другим международным организациям вызвали потребность соотнесения государственной религиозной политики со сложившимися общеевропейскими и мировыми стандартами. Концептуальное осмысление европейского опыта, сравнение с российским социально-политическим контекстом позволяет определить общие тенденции, а также акцентировать специфику государственно-конфессиональных отношений и, как следствие, параметры политических и управленческих практик.
Современное состояние общества, где нити политический и религиозной жизни переплетаются порой «до полной невозможности отделения», где религия вновь вышла на авансцену истории и становится важным источником ценностей и регулятором поведения масс людей, в том числе и в политическом пространстве требует адекватные модели государственно- конфессиональных отношений.
Степень изученности проблемы. Анализ источников показывает, что проблемы соотношения политики и религии в той или иной мере интересовали специалистов самых разных направлений: историков, философов, политологов, правоведов, теологов, социологов и других. Данную область науки рассматривали такие известные деятели прошлого как Августин, Ф. Аквинский, М. Вебер, Т. Гоббс, Т. Джефферсон, И. Кант, Дж. Локк, М. Лютер, Н. Маккиавели, Ш. Монтескье, Ж.-Ж. Руссо,
Юстиниан; а также отечественные мыслители Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, А.В. Карташев и другие.
В настоящее время проблематика государственно-конфессиональных отношений достаточно многослойна и находится в широком поле междисциплинарных исследований. Можно выделить следующие группы исследований по направлениям.
Осмыслению изменения места и роли религии в контексте глобальных общественно-политических процессов и трансформаций постбиполярного мира посвящены труды ряда западных: X. Казанова, Р. Робертсон, Ю. Хабермас, Ш. Эйзенщтадт, К. Штёкль, и отечественных: А.С. Агаджанян, М.В. Дмитриев, Ю.И. Дубровин, М.М. Мчедлова, Д.А. Узланер и др. ученых.
Теоретико-методологические основы отношений политических и религиозных институтов исследовали А. А. Красиков, Т.П. Лебедева, Р.А. Лопаткин, Л.Н. Митрохин, М.П. Мчедлов, А.А. Нуруллаев, Ф.Г. Овсиенко, Н.А. Трофимчук, Т. Джелен (T.G. Jelen), Дж. Мэнза
Тезис о неготовности российского общества к радикальной трансформации модели государственно-конфессиональных отношений также подтверждаете я социологическими исследованиями. Согласно недавним (ноябрь 2011) опросам агентства социальных технологий «Политех», большинство россиян «хотят жить в светском обществе и не приветствуют форсированного внедрения религии во многие сферы, управляемые сегодня государством»40. Эти данные вполне соответствуют показателям общественного настроения предыдущих лет: в пользу придания особого статуса одной конфессии высказываются лишь около четверти населения. Поскольку текущие тенденции российской государственной религиозной политики не вполне соответствуют конституционным основаниям и общественному настрою, формирующаяся и трансформирующаяся российская модель характеризуется неустойчивостью и нестабильностью. Для стабилизации российской религиозной политики в форме кооперационной модели необходимо создание условий равенства шансов и возможностей для всех религий, в том числе и через корректировку конституционных положений в области религии. Однако сама необходимость построения модели избирательной кооперации с дифференцированным подходом к конфессиям является достаточно спорной и требует широкого анализа.
Наиболее целесообразным, с точки зрения обеспечения общественного согласия, стабильности и мирного сосуществования российского поликонфессионального народа, представляется, на наш взгляд, строгое следование конституционным принципам светско-ориентированной отделительной модели; укрепление межконфессионального диалога; воспитание толерантного и правового сознания граждан; предоставление равных условий и возможностей всем законнодействующим конфессиям для социального служения; совершенствование законодательства в области религии.
В заключение диссертации подводятся итоги, проведенного исследования, формулируются основные выводы.
Однако, исследуя проблему, автор показывает, что реальная политика далеко не всегда и не везде совпадает с программами и декларациями. Рассмотрение действительной практики выявило целый ряд проблемных зон:
-
В 90-ые годы XX в. в условиях ослабления контроля со стороны государства за созданием и деятельностью религиозных организаций, осуществлялась религиозная экспансия со стороны различных религиозных и псевдорелигиозных течений и направлений, во многом разрывавших социально-политическую ткань;
-
В последнее время можно отметить тенденцию явных претензий отдельных конфессий на особый правовой статус и положение, что ставит под вопрос принцип равноудаленности всех конфессий от власти.
-
В Законе «О свободе совести и о религиозных объединениях» в преамбуле представлена трехуровневая ценностная ориентация религий: признание «особой роли православия»; выражение уважения к отдельным религиям, как христианство, буддизм, иудаизм и ислам; все остальные религии. Подобный подход определяет неоднозначность политических и управленческих практик преимущественно на локальном уровне.
-
Возникают противоречия в идеологической области: с одной стороны - признание за многоконфессиональностью свойства цивилизационного атрибута России, с другой - попытки формулирования российской национальной идеи сквозь призму православной окраски.
Таким образом, можно констатировать, что устойчивым трендом российской политики последних лет в области государственно- конфессиональных отношений стало стремление построить модель политики сочетающей достижения мировой демократии, с учетом национальных особенностей и интересов. Формирование государственно-конфессиональных отношений как существенная часть общественно-политического процесса происходит в контексте поиска своей специфической формы демократии, интегрирующей общепризнанные и специфические национальные черты. В текущих российских процессах прослеживается стремление трансформировать сепарационную демократическую модель равноудаленного положения религий в кооперационную избирательную трехуровневую модель. Данная тенденция отчетливо проявляется на федеральном и региональных уровнях, будучи подкреплена значительным количеством соглашений между властными органами и отдельными конфессиями. В то же время представляется, что в России нет достаточных условий для функционирования кооперационной модели, - основными формальными препятствиями являются отсутствие конституционных основ кооперации и накопленного опыта подобного сотрудничества, а также исторически сложившаяся многоконфессиональность как атрибут российской цивилизации..
(J.Manza), H. Райт (N. Wright) . К панорамным исследованиям о разноаспектном соотношении политики и религии можно отнести исследования А.А. Нуррулаева, М. Олбрайт, О.Н. Четвериковой, И.Н. Яблокова.
Типологию моделей государственно-конфессиональных отношений, в том числе в контексте мирового и европейского опыта исследовали А.Н. Лещинский, А.В. Логинов, Е.М. Мирошникова, И.В. Понкин, Э. Сьюэлл, Ж.Т. Тощенко, С.Ц. Феррари, А.В. Щипков. Здесь также следует отметить коллективные монографии российских и зарубежных специалистов: «Государства и религии в Европейском Союзе» и «Государство и церковь в XX веке: эволюция взаимоотношений, политический и социокультурный аспекты: Опыт России и Европы».
Влияние религии на факторы этнической, национальной и цивилизационной идентификации исследовали А.В. Логинов, А.В. Митрофанова, М.М. Мчедлова, М.П. Мчедлов, Ф. Петитио,
С. Хантингтон. Роли религии в политических конфликтах посвящены исследования А.С. Ланцова, А.В. Малашенко, С.Б. Филатова, С. Алиеви (S. Allievi)ls. Вследствие своей высокой цивилизационной значимости, религия становится важным фактором безопасности. В этой связи исследователи рассматривают духовную безопасность как отдельное направление политологических исследований. Политические аспекты влияния религии на безопасность исследованы в трудах А.П. Андреева, П.Н. Беспаленко, А.В. Верещагиной, Ю.Г. Карпухина, С.И. Самыгина, М.С. Топчиева и др.
Усиление роли мусульманского фактора в постбиполярном мире и специфика современного феномена политического ислама вызвали необходимость более глубоко осмысления идеологии и практики ислама, что отражено в трудах ученых А.И. Игнатенко, Н.С. Кирабаева, А.В. Малашенко, В.В. Наумкина, Ю.М. Почты.
политические процессы, а также активности конфессионально- ориентированных партий.
Таким образом, очевидно, что ведущие европейские государства являют достаточно широкое разнообразие практик выстраивания отношений политики и религии, демонстрируя различные модели, а характерной общеевропейской особенностью отношений политики и религии стал «уникальный плюрализм» (Дж. Вейлер) государственно-конфессиональных моделей. При этом автор считает, что данный плюрализм основан на единых базовых политических принципах: защита частного права на религиозную свободу; неправомочность государства в религиозных вопросах и независимость религиозных общин; а также «избирательное» сотрудничество между государством и религиозными общинами.
Одновременно автор показывает возникновение новых разнонаправленных тенденций и практик реализации сложившихся моделей. С одной стороны европейское международное и внутригосударственное право идет по пути утверждения и закрепления личных прав и свобод в области религии. С другой стороны, усиливается тенденция государственного регулирования статуса религий, прежде всего, в связи с актуализацией «исламского вопроса», что ставит проблему озабоченности сохранения национальной идентичности, в том числе по религиозному признаку.
Из сравнительного анализа европейского опыта следует сделать вывод, что модели государственно-конфессиональных отношений не являются универсальными для того или иного конфессионального течения. То есть утверждение о том, что форма модели определяется историческими предпосылками не означает их обусловленность социально-религиозными факторами, а скорее политико-правовыми основаниями, имеющими в случае Европы корни в интеграции двух традиций - Христианской и Просвещенческой, преломленных в культурных и политических особенностях отдельных государств.
Во втором параграфе второй главы «Государственно- конфессиональные отношения в России: концептуальные основания и тенденции трансформации» автор, определяя российскую модель взаимоотношений политики и религии, показывает, что она представляется достаточно соответствующей нормам международного права и декларирования принципов свободы совести и светскости. По формальному признаку российская модель, заложенная в законодательстве, сочетает в себе черты французской и германской моделей и может быть определена как сепарационная либерально-демократическая, отчасти стремящаяся к кооперационной форме.
одной модели, государство может проводить политику, соотносимую с другой моделью. Поэтому автор предлагает наряду с устоявшимися дефинициями ввести дополнительные векторные параметры модели: светско- ориентированная или клерикально-ориентированная. Это терминологическое расширение позволит отражать не только формат модели, но и характеризовать реальную направленность вектора религиозной политики.
Таким образом, применяя критерии и соответственные элементы базовых принципов к ситуации конкретной страны, можно дать комплексную политико-правовую оценку существующей в ней реальной модели отношений политики и религии, а также интерпретировать имеющиеся тенденции.
Во второй главе «Политика и религия в Европе и России: сравнительный анализ государственно-конфессиональных отношений»
проанализированы действующие модели взаимоотношений политики и религии в странах Европы (Великобритании, Германии, Франции, Италии) и Российской Федерации, представлены тенденции изменения религиозной политики в современной России.
В первом параграфе второй главы «Плюрализм моделей государственно-конфессиональных отношений в Европе» на основе критериев взаимоотношения политики и религии, предложенных в предыдущей главе, были представлены модели государственно- конфессиональных отношений, существующие в четырех странах Европы, проведён их сравнительный анализ.
Автор отмечает, что характерной и общей для всех стран особенностью является закрепление конституционных принципов защиты личных прав на свободу совести и вероисповедания. В той или иной форме личные универсальные права институционализированы в законодательствах рассматриваемых европейских стран.
В то же время, автор показывает, что правовой статус религиозных организаций в моделях разных стран отличается. Французская модель устанавливает равноправное положение всех религий на основе отделения. Немецкая и итальянская модели реализуют принцип дифференцированного подхода к религиозным объединениям на основе сотрудничества с одними религиозными объединениями и терпимо-уважительном отношении к другим. Английская модель делит религии на два вида - государственные и негосударственные. По этим признакам французскую модель обычно характеризуют как сепарационную, немецкую и итальянскую - как кооперационную, английскую - как модель государственной религии. Вариативность подходов можно также фиксировать в области финансовой поддержки конфессий государствами, вовлеченности религиозных лидеров в
Правовые аспекты свободы совести исследовались в трудах М.И. Одинцова, А.В. Пчелинцева, А.Е. Себенцова, М.С. Стецкевича. В более широком аспекте свобода совести рассматривается в периодическом издании «Свобода совести в России: исторический и современный аспекты», а также коллективной монографии «Двадцать лет религиозной свободы в России». Обзор практики и решений Европейского Суда по правам человека в области религии за 50 лет нашел отражение в сборнике Р.В. Маранова «Практика Европейского суда по правам человека по делам о свободе совести».
Современные процессы «десекуляризации» и «возвращения религии» поставили ученых перед необходимостью переосмысления сущности и содержания принципа светскости государства. Анализ различных граней этой научной проблематики содержится в работах А.С. Агаджаняна, A.M. Верховского, А.Ф. Мещеряковой, С.А. Мозгового, Ю.А. Нисневича,
И.В. Понкина, Т.Г. Человенко. Особо следует отметить коллективный труд «Пределы светскости».
Международный опыт регулирования государственно- конфессиональных отношений исследован в трудах таких российских и зарубежных исследователей, как Е.В. Бабошина, М.О. Орлов, А.А. Санглибаев, М.С. Стецкевич, Д. Дэйвис, Т.Дж. Ганн.
Актуальные процессы трансформации общественно-политического пространства, на фоне которых происходит взаимодействие политики и религии, находят свое отражение на универсальном и региональном уровнях. Различные аспекты текущих региональных тенденций в России и Европе исследованы в трудах И.А. Василенко, А.Г. Дугина, Н.П. Медведева, О.В. Плотниковой и др.
Различные грани религиозно-политических отношений в своих диссертационных исследованиях рассматривали П.Н. Беспаленко, А.И. Будов, интерпретаций порой скрывающих политические цели за «дымовой завесой» рассуждений о духовности и нравственности.
На основе политико-правового анализа, автор приходит к выводу, что составными признаками светскости государства можно считать: принцип нерелигиозности происхождения государства, а также принцип институциональной отделенности. Нерелигиозность происхождения объединяет внерелигиозное обоснование власти, права и государственной идеологии. Принцип отделения или «взаимной автономии» (Пчелинцев А.В.), в свою очередь, имеет сложную многоуровневую структуру и затрагивает аспекты политической, экономической, идеологической и юридической автономии религии от политики, а также взаимное невмешательство. Автором выдвигается тезис о том, что только реализация совокупности указанных принципов позволяет выстроить сбалансированную модель государственно-конфессиональных отношений
Рассмотрению конкретных критериев анализа модели отношений политики и религии на уровне государства посвящен третий параграф «Точки пересечения политики и религии как параметры формирования модели религиозной политики». Данные критерии выводятся из анализа наиболее актуальных полей пересечения религиозной и политической систем.
Современные общественно-политические отношения характеризуются вариативностью взаимодействия политических и религиозных систем. Для полного анализа наиболее значимыми представляются такие точки пересечения политики и религии как связь религиозных догматов с государственной идеологией, характер отношений политики и религии выраженный в концептуальных государственных документах (конституции, специальные законодательства, государственные концепции), правовой статус различных конфессий, политическая деятельность религиозных организаций и их лидеров, представительство религиозных лидеров во властных структурах, политическая деятельность конфессиональных партий, а также форма государственной финансовой поддержки деятельности религиозных организаций. Указанные критерии представляются сущностными для описания модели государственно-конфессиональных отношений.
Традиционная терминология описания и типологизации государственно- конфессиональных отношений - идентификационная, сепарационная или кооперационная модели, - отражает степень слияния / разделения политики и религии. Однако трехвидовая типологизация позволяет выделить лишь группы моделей с характерными общими признаками, тогда как отдельные детали могут ускользать из описательных схем. При формально закрепленной
В целом, в европейском ареале можно зафиксировать отчетливую тенденцию движения от модели церковно-государственных союзов к светским государствам; от принципа полезности и целесообразности религии к свободе совести и вероисповедания; от приоритета интересов политики к приоритету интересов личности; от волеизъявления монарха к верховенству права.
Во втором параграфе первой главы «Свобода совести и светскость государства: политико-правовые координаты взаимоотношений религии и политики» автор доказывает, что система демократических ценностей позволяет выделить два фундаментальных принципа: свободы совести и светскости государства, которые совместно с принципом верховенства права носят политико-правовой характер и являются основополагающими для формирования отношений политики и религии.
Принцип свободы совести, как политико-правовой регулятор, является одним из фундаментальных оснований демократического общества. Это институционализировано в ряде международных документов - Всеобщая декларация прав человека, Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод, Международный пакт о гражданских и политических правах и др., где свобода совести постулируется в качестве базисного элемента религиозной политики государств.
На основе анализа международных документов представлена структура принципа свободы совести, как состоящего из трех элементов: свободы мировоззренческого выбора; свободы мировоззренческой практики и недискриминации по принадлежности к религии и убеждениям. В свою очередь свобода мировоззренческого выбора означает универсальное право иметь и менять религию и убеждения. Свобода мировоззренческой практики включает в себя право исповедовать единолично или сообща религию и убеждения, а также право на альтернативную военную службу. Недискриминация по фактору отношения к религии предполагает реальное равенство всех людей независимо от отношения к религии, равноправие в возможностях групповой религиозной практики, а также правовую защиту религиозных меньшинств.
Вторым политико-правовым принципом взаимоотношений политики и религии является светскость государства. Хотя, никакие международные документы не предписывают обязательное декларирование светскости, этот предикат государства коррелирует с поступательным демократическим развитием общества. В то же время содержание сущности понятия и практика реализации светскости обнаруживает неоднозначность подходов и
С.А. Бурьянов, Д.С. Вояковский, С.В. Денисенко, Е.В. Жосул, Т.П. Минченко, М.М. Мчедлова, А.А. Разливаев, Т.А. Чемикосова, О. А. Шмакова и другие.
Таким образом, анализ существующей литературы, приводит к выводу о четкой востребованности исследований, предметом которых являются новые формы взаимоотношения религии и политики, а также компаративный анализ моделей государственно-конфессиональных отношений. Однако некоторые аспекты данной научной проблематики являют необходимость дальнейших исследований. В частности, наблюдается отсутствие разработанного методологического инструментария анализа религиозно-политических отношений. Многогранность и динамичность процессов взаимодействия политики и религии, индуцирует пересмотр что характеристик моделей государственно-конфессиональных отношений. Наконец, быстро изменяющаяся общественно-политическая реальность диктует необходимость анализа данной темы в свете последних событий в России, Европе и мире. Указанные моменты обусловили направленность научного писка, определили предмет исследования и цель диссертационной работы.
Исходя из актуальности и степени изученности проблемы, автор ставит перед собой цели и задачи и определяет объект и предмет исследования.
Цель работы: выявление специфических характеристик построения моделей государственно-конфессиональных отношений в России и странах Европы на современном этапе, а также тенденции их изменения.
Для достижения поставленной цели были определены задачи исследования:
Выявить сущность парадигмальных сдвигов во взаимоотношениях политики и религии на современном этапе;
На основе выявления основных точек пересечения политики и религии раскрыть основные политико-правовые характеристики принципов построения государственно-конфессиональных отношений;
Предложить теоретические параметры модели государственно- конфессиональных отношений, их политические импликации, критерии анализа;
Показать плюрализм и вариативность форм государственно- конфессиональных отношений в странах Европы (Великобритании, Германии, Франции, Италии);
Выделить специфику государственной религиозной политики в современной России;
В русле признания трансформации модели государственно- конфессиональных отношений в сегодняшней России, показать конфликтующий характер наметившихся тенденций религиозной политики и концептуальных основ, зафиксированных в программных государственных документах;
провести сравнительный анализ российской и европейских моделей государственно-конфессиональных отношений для выделения общего и особенного в институционализированных взаимоотношениях политики и религии.
Объектом исследования являются политические и социальные процессы, в которых находят отражение взаимоотношения политики и религии.
Предметом исследования выступают модели государственно- конфессиональных отношений в России и странах Европы , описываются в цивилизационных терминах, которые чаще всего отождествляют с религиями и конфессиями».
Современные теоретические схемы включают в описание социально- политических процессов религию не как источник веры или смысл бытия, но как инструмент преодоления угроз глобализации и модернизации. В этом контексте вполне оправдан тезис Ж. Корма о том, что «возвращение религиозности» есть политический феномен, «религиозный лишь по названию». Таким образом, цивилизационные детерминанты религии не только обусловили актуализацию религиозного профиля в политике, но и видоизменили его референтное и смысловое звучание.
Современные процессы десекуляризации мира отнюдь не всегда коррелируют с изменением религиозности обществ. Возвращение религии носит амбивалентный характер, поэтому востребованность религии в цивилизационной проекции высветила политическую проблему правовой регуляции как основного принципа отношений политики и религии в демократическом обществе. В этой связи автор рассматривает генезис двух основных парадигм религиозной политики
Для первой парадигмы характерен прагматический интерес политики, исходящий из общественно-политической полезности религии. Концептуальным стержнем этой парадигмы стала идея общего блага, когда религия и отношение к ней власти ставится в зависимость от политической ситуации и полезности конкретной религии, а личностный аспект, затрагивающий духовный мир, волю, веру, свободу и право индивидуума вторичен по отношению к общему.
В истории отношений политики и религии принципиальное изменение соотношения акцентов произошло с формированием другой парадигмы, в которой политические интересы государства уступили приоритетное место правам и свободам человека. Пройдя через многовековую историю эволюции отношений политики и религии, к середине XX века, вырисовались отчетливые контуры нового паттерна, который, в конце концов, оформился как корпус международно-правовых принципов.
Следует подчеркнуть, что процесс формирования международно- правовых стандартов не стал эволюцией прежней концептуальной модели, а принципиальной сменой парадигм. Изменились сами ценностные критерии, а вслед за ними и принципы взаимоотношений политики и религии. Основными характеристиками новых моделей религиозной политики стали светскость, верховенство права и свобода совести.
Свобода совести и светскость государства: политико-правовые координаты взаимоотношений религии и политики
Специфика политической значимости религии в цивилизационном подходе становится еще более очевидной при анализе причин актуализации самой цивилизационной теории в современных общественно-политических реалиях. Нарастающие тенденции акцентов на социокультурной значимости религии, и выдвижение на повестку дня цивилизационного подхода обусловлены несколькими факторами. Во-первых, это интенсивные процессы миграции в развитых странах и, как результат, формирование новых этноконфессиональных общностей внутри государств. Такое явление, в частности, весьма характерно для современной западной Европы. Экономическая и социальная притягательность европейской жизни послужила миграционным мотиватором для представителей неевропейских государств. Как результат, во многих европейских государствах сформировались значительные группы мигрантов исповедующих ислам, которые растут значительно быстрее, чем другие конфессиональные общности54. Массовая исламизация Европы создала угрозу культурно-цивилизационной гибридизации. Феномен евроислама стал острым вызовом Европе, требуя от правительств принципиальных решений для защиты и сохранения национально-культурной целостности. В этой связи поиск европейской идентичности обозначил особую актуальность и остроту.
Бывший главный советник президентов США Патрик Бьюкенен, размышляя о судьбе современной цивилизации, с горечью замечает: «Теперь маховик истории раскручивается в обратном направлении. Великое отступление Запада, начавшееся с гибелью, европейских империй после Второй Мировой войны, достигло своего пика в этом столетии, на фоне захлестнувшей Старый Свет второй исламской волны и стремления народов Центральной Азии и Китая вернуть некогда утраченные земли»55. Перед лицом демографических угроз автор прогнозировал к 2050 году кардинальную перекройку этнической карты мира. Глобальные изменения затронут Европу и Россию. «Уход Москвы Азии представляется столь же неизбежным, как проникновение китайцев и исламских народов на территории, некогда завоеванные русскими царями и комиссарами»5 - писал Бьюкенен.
Как известно попытка Европы сформулировать свою политическую общность в категориях христианских ценностей провалилась при обсуждении проекта Евроконституции. Однако перед лицом очевидных миграционных проблем европейские государства пытаются пересматривать свои мультикультурные стандарты в сторону сохранения национальных идентичностей, неизменно связывая их с христианской традицией. Яркими примерами тому стали недавние «дебаты по светскости» во Франции, заявления о пересмотре политики мультикультурализма лидерами нескольких стран, протесты Германии против вступления Турции в ЕС. «Растерянность и метания» Европы, - считает президент институт религии и политики А.А. Игнатенко, привела ее к «ситуации цугцванга толерантности, когда любой «ход» оказывается непродуктивным, проигрышным и нежелательным» . В Европе всерьез обеспокоены стремительным изменением этнического состава населения. В этой связи вопрос о религии вновь обозначил свою актуальность уже в новом ракурсе восприятия себя как христианская Европа.
Во-вторых, «использование» религиозного фактора в политических конфликтах стало отчетливой характеристикой современных международных и внутригосударственных отношений. С тех пор как предсказания С. Хантингтона о наступлении эры межрелигиозных и межэтнических столкновений приобрели реальные подтверждения, проблематика угроз исламского радикального экстремизма не исчезает из повестки дня большинства политических форумов. Так, например, многие политики усматривали среди причин возникновения погромов во Франции осенью 2005 года именно религиозный элемент с исламским подтекстом. Подобный «след» исламского радикализма искали также в терактах в Великобритании в 2005 году. Каждый очередной акт террора и насилия в России неизменно проходит тест на идентификацию с «лицом кавказской национальности»59.
Современные политологические исследования очень серьезно учитывают религию как фактор «провоцирующий длительные и трудноразрешимые социально-политические конфликты, будучи не просто символом, а «ядром» как личности, так и нации или этноса, сопротивляющемуся влиянию чужой культуры» . Этноконфессиональные конфликты как особая форма взаимоотношений политики и религии стали выраженной чертой текущего момента. Ярким примером подобного явления стала Югославия, которая в результате военно-политических действий, в конце концов, была разделена по конфессиональному признаку. Православные сербы, католики - хорваты и мусульмане - боснийцы - так выглядела этнорелигиозная идентификация конфликтующих групп. Как отметил 3. Клименко, «в Югославии, да и в целом на Балканах, в большей степени, чем где бы то ни было, этнический фактор во всех его проявлениях осложнен фактором конфессиональным, переплетен с ним до полной невозможности отделения» .
О религиозной составляющей можно говорить применительно к арабо-израильскому противостоянию, ирано-иракской войне, индо-пакистанским конфликтам, многолетнему ольстерскому узлу в Северной Ирландии и многим другим политическим конфликтам. Следует отметить, что существуют разные мнения относительно того, является ли в подобных ситуациях сама религия основой для конфликта, служит ли она сильнейшим объединяющим началом единоверцев в уже начавшемся конфликте или же это лишь элемент политической пропаганды, попытка объяснить истинную природу и мотивы
Точки пересечения политики и религии как параметры формирования модели государственно-конфессиональных отношений
Подобные теоретические подходы отнюдь не утратили свою актуальность в современной политике. Так, например, всего несколько лет назад Н.А. Трофимчук и М.П. Свищев в своём исследовании о влиянии зарубежного миссионерства на геополитику, делали следующее заключение: «В свою очередь нашим политикам следует иметь в виду, что вполне реально сформировать на религиозной основе пророссийское лобби, особенно в странах ближнего зарубежья, ориентирующегося на Русскую Православную церковь, которая наследует линию «Москва — третий Рим»217.
Религиозная компонента проявляется также в политической идеологии современных европейских стран. Это можно продемонстрировать, например, желанием большинства стран-участниц включить упоминание о христианских ценностях в проект Конституции Евросоюза. Так в 2002 г., в документе ЕС «Религия и перемены в Центральной и Восточной Европе» была отчетливо прописана рекомендация, включить «христианские традиции в преамбулу будущей европейской конституции в качестве основы достоинства человеческой личности и прав человека и этических корней европейской самобытности»219. Как известно, попытка включить такой текст действительно была предпринята, что вызвало бурный протест с одной стороны , и столь же активные попытки защитить примат христианства, с другой. В поддержку включения тезисов об особенной роли христианства неоднократно высказывались лидеры католической и православной церквей .
Не менее показательным явилась позиция Германии по вопросу включения Турции в состав Евросоюза223. Канцлер Германии А. Меркель в ответ на требование США принять в ЕС Турцию отреагировала весьма негативно. В интервью журналу «Тайме» она сказала: «Мы не настаиваем на том, чтобы они отказались от мусульманской веры. Мы лишь говорим, что Германия - страна христианская и турки должны это понимать. Требование о принятии Турции в Евросоюз - грандиозная политическая ошибка. Мы слишком разные, мы абсолютно по-разному относимся к правам человека. Попробуйте-ка открыть христианскую церковь в Стамбуле!»224.
Еще одним идеологическим полем взаимодействия политики и религии является политическая символика и политический ритуал. Так, например, многие руководители стран при инаугурации дают клятву на Библии или Коране. Религиозная символика присутствует также в геральдике многих государств, в том числе и России225.
Таким образом, в странах с различными политическими идеологиями религия может претендовать на весьма существенное место в формировании этих идеологий. Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что идеологическая область взаимодействия политики и религии является одновременно и самой существенной и наименее очевидно выраженной. По оценке многих исследователей демократическое западное общество вовсе не свободно от идеологического диктата, «здесь царит ничуть не менее жёсткая идеократия, чем, к примеру, в Иране» . Это стало возможным благодаря использованию скрытых форм власти основанных не на диктате, но на контроле изнутри, на «управлении через воспитание» .
Параметр четвертый: политическая деятельность религиозных организаций. Говоря о взаимодействии политического и религиозного, необходимо учитывать, что термин «религия» полисемантичен и может пониматься в широком и узком смыслах. Религия в широком смысле этого слова понимается как важнейший и наивысший элемент духовной культуры человека, выражающий его отношение к божественному, веру в единого Бога (или богов) . Как в личном, так и в социальном аспектах, широкое понятие религии это «совокупность духовных представлений, основывающихся на вере в сверхъестественные силы и существа»229 или выражаясь словами профессора Алексея Осипова «это непосредственное переживание Бога»230. Религия в широком смысле слова-это, прежде всего, мировоззрение. Такое значение религии находит своё выражение в атрибутивных конструктах типа «чья-то религия». В узком смысле слова религия понимаема как некий социальный институт, не сводимый к более крупным структурам подобного же характера. Религия в таком ракурсе характеризуется общим происхождением, определенной догматической, культовой, организационной спецификой. Все крупные религии имеют свою организационную структуру от местных организаций до объединений, которые могут выходить за рамки государства.
Плюрализм моделей государственно-конфессиональных отношений в Европе
Политическая деятельность религиозных организаций в Италии регулируется указанными выше соглашениями с государством. Так, например, широко практикуется деятельность капелланской службы в армии и тюрьмах. Военные капелланы назначаются приказом Президента Республики по представлению епископа Вооруженных Сил. Военные капелланы являются государственными служащими, а значит для них определено соответствующее государственное финансирование. Тюремные капелланы также находятся на государственном обеспечении300.
Государственное финансирование деятельности религиозных организаций и их лидеров осуществляется на основе трехъярусной системы правового статуса религий. Конфессии, подписавшие соглашения с государством, приобрели возможность получать финансовую поддержку через два канала. Во-первых, это 0,8% подоходного налога всех граждан Италии, которые распределяются согласно воле налогоплательщиков. Во-вторых, Католическая церковь и другие деноминации, заключившие соглашения, могут изымать пожертвования из налогооблагаемых доходов на сумму до 1.032.91 евро в пользу Центрального института поддержки духовенства или подобных учреждений других деноминаций301. Однако, следует отметить, что некоторые конфессиональные объединения в одностороннем порядке отказались от финансовой поддержки государства.
Характеризуя в целом итальянскую модель взаимоотношений политики и религии, можно считать ее полусекулярной и конфессионально -ориентированной. Личные свободы, хоть и гарантированы, но вступают в конфликт с отсутствием реального равноправия конфессий. Вероятно, поэтому профессор Миланского университета С. Феррари констатирует: «Корректное соотношение между свободой (то есть возможностью специального регулирования для каждой деноминации) и равенством (то есть необходимостью общего набора прав и обязанностей всех) являются центральной проблемой итальянского церковного права на нынешней стадии развития» .
Подводя итог анализу моделей взаимодействия политики и религии в рассмотренных странах Европы, можно отметить, что характерной и общей для всех стран особенностью является закрепление конституционных принципов защиты личных прав на свободу совести и вероисповедания. В той или иной форме личные универсальные права провозглашены в законодательствах всех четырех стран.
Правовой статус религиозных организаций в разных моделях отличается. Французская модель устанавливает равноправное положение всех религий на основе категоричной светскости, то есть отделения и отдаления всех религий от сферы политической жизни. Немецкая и итальянская модели реализуют принцип дифференцированного подхода к религиям на основе сотрудничества с одними религиозными объединениями и терпимо-уважительном отношении к другим. Английская модель делит религии на государственную и негосударственные. По этому признаку французскую модель обычно характеризуют как сепарационную, немецкую и итальянскую как кооперационные, английскую - как модель государственной религии.
В области финансовой поддержки религий отмечается также разнообразие. В Германии и Италии религии получают значительную финансовую поддержку государства, тогда как в Англии и Франции эти субсидии не столь существенны. Возможности религиозных лидеров участвовать в политических процессах по факту своего статуса неодинаковы в разных странах, так же как и роль конфессионально-ориентированных партий.
Таким образом, можно констатировать, что ведущие европейские государства являют достаточно широкое разнообразие практики отношений политики и религии, демонстрируя различные модели. Профессор С. Феррари считает, что, несмотря на плюральность национальных государственно-конфессиональных парадигм, можно говорить о единой европейской модели. Он выделяет три принципа, на которых строится общеевропейская модель: защита частного права на религиозную свободу; неправомочность государства в религиозных вопросах и независимость религиозных общин; а также «избирательное» сотрудничество между государством и религиозными общинами .
Известный специалист международного права профессор Джозеф Вейлер, говоря об особенностях обобщенной европейской модели религиозно-политических отношений, замечает: «самое главное здесь состоит в том, что, ... в Европе существует свобода религии и свобода от религии. В этом состоит европейский урок. Высшее проявление толерантности - это, когда христианское государство допускает свободу религии и свободу от религии»304. Характерная особенность общеевропейской модели отношений политики и религии, которую подчеркивает Вейлер, это уникальный плюрализм этих отношений.
Рассматривая эволюцию и трансформации государственно-конфессиональных отношений европейских стран, можно отметить общие черты, которые представляют собой несколько тенденций, иногда разнонаправленных. С одной стороны, общее европейское право, как и внутреннее право всех четырех государств идет по пути утверждения и закрепления личных прав и свобод в области религии. С другой, - усиливается тенденция государственного регулирования статуса религий, прежде всего, в связи с актуализацией «исламского вопроса». На современном этапе для европейских стран, в первую очередь, континентальной Европы, характерна озабоченность сохранением национальной и цивилизационной идентичности по религиозному признаку.
Государственно-конфессиональные отношения в России: концептуальные основания и тенденции трансформации
Нужно сказать, что особая процедура регистрации религиозной организации, которую установил Закон 1997 г., не существует ни в одном европейском государстве. Обычной для европейских, по крайней мере, континентальных стран является практика применять к религиозным объединениям правила общественных ассоциаций. Международное право подходит к вопросу регистрации религиозных организаций (наделения их статусом юридического лица) с позиций либерализации механизма. В частности, на Мадридском совещании ОБСЕ государства-участники согласились направить усилия на упрощение системы регистрации360. Вот какую оценку ситуации с правами религиозных объединений в Европе дал профессор международного права Франс Альтинг фон Гейзау: «Согласно ст. 11 Конвенции и государственному праву, каждое религиозное объединение имеет право создать ассоциацию гражданского права и получить юридическое лицо. Во всех европейских странах власти воздержались от определения того, чем является религия или конфессия. В случае спора о характере объединения решение в каждом конкретном случае принимает судья. Вступление в силу нового закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» равно отказу придерживаться обязательств, которые Россия приняла в день вступления в Совет Европы»3 .
Отчасти ситуация с регистрацией и 15-летним сроком была нивелирована решением Конституционного Суда России от 23 ноября 1999 г. . Суд постановил: «Признать не противоречащими Конституции Российской Федерации содержащиеся в абзацах третьем и четвертом пункта 3 статьи 27 Федерального закона от 26 сентября 1997 года «О свободе совести и о религиозных объединениях» положения, поскольку они в нормативном единстве с положениями пункта 1 статьи 9 и пункта 5 статьи 11 данного Федерального закона применительно к их действию в отношении религиозных организаций, учрежденных до вступления данного Федерального закона в силу, а также местных религиозных организаций, входящих в структуру централизованной религиозной организации, означают, что такие организации пользуются правами юридического лица в полном объеме, без подтверждения пятнадцатилетнего минимального срока существования на соответствующей территории, без ежегодной перерегистрации и без ограничений, предусмотренных абзацем четвертым пункта 3 статьи 27 названного Федерального закона. Суд указал, что организации, зарегистрированные до вступления в силу Закона 1997 г., не могут быть подвергнуты ограничениям в процессе перерегистрации и не нуждаются в подтверждении 15-летнего срока деятельности» . Тем самым, ситуация с 15-летним сроком отчасти была смягчена, однако само положение закона осталось неизменным. Таким образом, в вопросе регистрации религиозных объединений российское законодательство представляется более консервативным, нежели европейское. В этой области тенденцией государственно-конфессиональных отношений в современной России стало «барьерное» правотворчество для новых религиозных движений.
Тенденции изменения правового статуса отдельных религий проявились и в другом направлении - установлении договорных отношений между конфессиями, прежде всего РПЦ и государственными органами. Так, в ноябре 2004 г. было подписано соглашение о сотрудничестве РПЦ и МВД России364, в августе 2010 г. было подписано Соглашение между РПЦ и Министерством по чрезвычайным ситуациям о взаимодействии в области оказания помощи пострадавшему населению в чрезвычайных ситуациях , в 2011 подписано соглашение между РПЦ и Министерством здравоохранения и социального развития Российской Федерации366, а также РПЦ и Федеральной службой исполнения наказания и др. организациями.
Другим направлением продвижения статуса РПЦ стало подписание региональных договоров о сотрудничестве с субъектами Российской Федерации. В 2010 г. в Уральском федеральном округе Патриарх Кирилл и Полномочный представитель Президента России Н. Винниченко подписали в Челябинске соглашение о социальном партнерстве368. Подобное соглашение подписано с Республикой Саха (Якутия)369. В Кемеровской области местная епархия трижды (1998, 2007, 2008 гг.) подписывала соглашение о сотрудничестве с Администрацией Кемеровской области370.
Таким образом, тенденции российской религиозной политики в области правового статуса религиозных объединений это выделение особого статуса отдельных религий, прежде всего РПЦ, ужесточение условий регистрации новых религиозных объединений и практика «конкордатного» сотрудничества на федеральном и региональном уровнях.
Наличие религиозной компоненты в государственной идеологии. Россия сформулировала свою идеологию в категориях демократического светского государства. Однако указанные выше тезисы, содержащиеся в преамбуле Закона «О свободе совести и религиозных объединениях», показывают трехуровневую ценностную ориентацию: первый уровень - это признание «особой роли православия»; второй уровень - выражение уважения к таким религиям, как христианство, буддизм, иудаизм и ислам; третий уровень - это все остальные религии. Идеология национально-православной идеи, выраженная категориями «наши» и «пришлые религии», достаточно отчетливо проявила себя в последующий период после принятия Закона 1997 г. Просматривается тенденция в идеологической области - сформулировать российскую национальную идею в русско-православной окраске. Сам по себе факт сильнейшего влияния религии на национальное самосознание считается доказанным. Однако в этом случае необходима такая религия, которая бы вполне отражала сущность национальной и цивилизационной самоидентификации в категориях наше - российское и чуждое - западное. Такую идеологическую платформу современная российская политика пытается обрести в лице православной идеологии. В свою очередь, представители РПЦ активно подчеркивают в СМИ и другими возможными средствами национально-патриотические основы православной идеологии и, тем самым, возродить историческую мифологему о «Святой Руси»371. А.В. Логинов подчеркивая идеологическую значимость религии для политики отмечает, что «российская цивилизация выступает как культурно-историческая общность универсального типа, характеризующаяся наличием в пределах общего цивилизационного ареала сразу нескольких религий . К числу последних автор относит не только восточное православие, но и ислам.
Похожие диссертации на Религия и политика: трансформация институциональных форм взаимодействия
