Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Основные подходы и направления в изучении политической оппозиции 37
1.1. Методологические рамки исследования проблем политической оппозиции в политической науке 37
1.2. Типология российских регионов и региональные аспекты социально-экономических и политических процессов 59
Глава 2. Политическая оппозиция в современной России: понятие, типология, тенденции развития 82
2.1. Политическая оппозиция: понятие и типология 82
2.2. Динамика развития политической оппозиции в современной России 106
Глава 3. Политическая оппозиционность: формы и методы выражения 150
3.1. Голосование за оппозиционные политические партии и «против всех» как выражение политической оппозиционности 150
3.2. Готовность к протесту: массовая политическая оппозиционность в общественном мнении и протестных действиях 182
Глава 4. Политическая оппозиция на региональных выборах 207
4.1. Выборы глав регионов: региональная оппозиция против региональных элит 209
4.2. Выборы глав регионов: внешний вызов региональным элитам 232
Глава 5. Политическая оппозиция и оппозиционность в Республике Татарстан 257
5.1. Региональная элита Республики Татарстан и федеральная элита: оппозиция и сотрудничество 257
5.2. Политическая оппозиция в Татарстане: демократы, неокоммунисты элитнаяполуоппозпция
- Методологические рамки исследования проблем политической оппозиции в политической науке
- Политическая оппозиция: понятие и типология
- Голосование за оппозиционные политические партии и «против всех» как выражение политической оппозиционности
Введение к работе
Политическая оппозиция играет важнейшую роль в любом демократическом обществе или обществе, продвигающемся к демократии. В условиях зрелой или, как ее еще принято называть, консолидированной демократии, ставшей «единственной игрой в городе» , именно политическая оппозиция обеспечивает смену политических сил и групп у руля государственного аппарата, кадровое обновление в структурах власти, а также осуществление контроля за властью (хотя последняя функция выполняется политической оппозицией наряду с масс-медиа и гражданским обществом). При этом сохраняется стабильность и преемственность власти, поскольку режим консолидированной демократии предполагает, что любая сколь-нибудь значительная политическая сила, могущая претендовать на власть, принимает демократические «правила игры» и является оппозицией лояльной и системной. Обычно политическая оппозиция связана с развитой многопартийностью. Однако формы и виды оппозиции многообразны, и наиболее явный и очевидный из них - оппозиционные партии - далеко не всегда, особенно в незаиадных обществах, несет на себе основное бремя по выполнению функций оппозиции. Линия, разделяющая оппозицию и власть или правительство и оппозицию, в таких обществах может проходить не только между правящей и оппозиционной партиями, а, например, между фракциями правящей партии.
В обществах, продвигающихся к демократии (также называемых «транзитными»), роль политической оппозиции, быть может, еще значительнее. В условиях начавшего демократизироваться режима она является, наряду с реформаторами у власти, одной из движущих сил преобразований, а в ряде случаев заполняет вакуум власти, образовавшийся после падения режима, так что оппозицией впоследствии могут стать организованные сторонники старого режима.
!! та, и другая с:::;:.ции стимулируют іі іппочис ПОЧМТНПРГІ.-ПЙ оті : -ции, ее видов, форм и особенностей, хотя политическая оппозиция эпохи преоб разований вызывает все-таки больший интерес. Не случайно первый пик интереса западных исследователей к проблемам оппозиции пришелся на 1960-е гг., время молодежной революции, оказавшей на западные общества, по нашему мнению, глубокое и долговременное воздействие.
Но можно ли говорить об актуальности исследования политической оппозиции в современной России, если основные оппозиционные партии переживают тяжелый внутренний кризис, а демократическая оппозиция впервые за весь постсоветский период оказалась лишенной парламентского представительства? Не успела политическая оппозиция должным образом структурироваться и организоваться, превратиться в неотъемлемую часть демократического механизма смены власти, как вновь превратилась в бессильную и маловлиятельную группу, доверие к которой падает даже среди собственных сторонников.
Но, как нам представляется, при разработке той или иной проблемы следует исходить не из сиюминутного положения вещей, а иметь в виду более или менее длительную времеш ую перспективу, устремленную как в прошлое, так и в будущее. Если говорить о прошлом, то сегодняшнее состояние политической оппозиции может быть понято лишь как определенный итог её предшествующего пути. Поэтому актуальной остается задача исследования основных тенденций развития различных направлений российской политической оппозиции в течение последних 15 лет, равно как и социально-политической среды, в которой созревала и действовала российская оппозиция 1990-х гг. Завершение определенного политического цикла даёт неплохие возможности для подведения итогов.
Вместе с тем демократический транзит в России, как нам представляется, не снят с повестки дня, по крайней мере, как цель, а не как реальный процесс. Хотя каждая из «волн» демократизации, используя термин С. Хантингтона, сменялась откатом, за очередным откатом следовала новая волна. «В каком-то смысле волны демократизации и откаты укладываются в схему «два шага вперед - шаг назад». До настоящего времени каждый откат аннулировал некоторые, но не все переходы к демократии, совершившиеся в предыдущую волну демократизации» .
Усиление авторитарных тенденций не означает окончательной ликвидации скромных демократических достижений последнего пятнадцатилетия и установления полного контроля государства над обществом. «Полное устранение всякой оппозиции потребует крайне эффективной мобилизации и полной интеграции в структуры режима всех институтов и социальных групп, что является чрезвычайно сложным проектом, который не способно выполнить ни одно из современных авторитарных правительств»1. Роль оппозиции в трансформации режимов, «заблудившихся» по дороге к демократии, недавно ярко высветили события в Украине. При всем значении внешнего фактора определяющее значение для развертывания «оранжевой» революции имел все-таки протест различных слоев населения, прежде всего молодежи и среднего класса, против союза коррумпированной номенклатуры с крупным капиталом криминального происхождения2. Что касается России, то стагнация среди оппозиционных политических сил не помешала в начале 2005 г. всплеску во многом стихийного недовольства населения, вызванного монетизацией льгот; более того, этот всплеск недовольства стимулировал контакты между самыми разными оппозиционными партиями. А это означает, что предпринимаемые Кремлем попытки консервации нынешнего положения вещей без шагов на опережение могут привести лишь к росту оппозиционных настроений - до того момента, пока не появится субъект, способный конвертировать эти неопределенные настроения в понятные всем лозунги и предложить политическую альтернативу.
Попутно следует сказать и еще об одном уроке событий в Украине. В отличие от США и стран Западной Европы, российская дипломатия уделяла мало внимания оппозиции в странах, входящих в сферу интересов России. В результате российская политическая элита на постсоветском пространстве часто склонна к поддержке правящих режимов даже тогда, когда это становится просто неприличным. Разительный контраст этому представляют действия западной дипломатии. С. Хантингтон еще в начале 1990-х гг. совершенно недвусмысленно замечал, что «в обязанности американского посла входит помогать делу демократии в стране аккредитации, а не просто поддерживать хорошие отношения с ее правительством» .
Обращаясь к региональной российской проблематике, необходимо констатировать, что федеральный центр аналогичной стратегии придерживается и при выстраивании отношений с регионами: региональной элите, какой бы она ни была, отдается безусловный приоритет, а региональная оппозиция подчас воспринимается как досадная помеха (если замечается вообще). Этот уклон, как мы постараемся показать ниже, сказался и на исследованиях в области политической регионалистики: проблематика региональных политических элит достаточно широко изучается на протяжении последних десяти лет, а проблематика региональной политической оппозиции затрагивается большей частью попутно, при изучении региональных режимов, избирательных кампаний и т.д.
Между тем демократия может быть провозглашена в центре, но существовать только в центре она не сможет. Курс на построение демократического правового государства и гражданского общества в России останется благим пожеланием, пока в российских регионах существуют недемократические режимы. Более того, вытеснение оппозиции в регионах неизбежно отзывается, как мы видели на последних думских выборах, усилением бюрократии в центре.
Все перечисленное выше позволяет, на наш взгляд, определить исследование политической оппозиции в современной Российской Федерации как актуальную исследовательскую проблему, имеющую важное значение.
Состояние научной разработанности проблемы. В первую очередь необходимо кратко остановиться на тех работах, изучение которых дало возможность рассмотрения парадигмальных рамок феномена политической оппозиции, хотя цели этих работ, конечно, гораздо шире изучения какого-либо одного явления или процесса. В изучение политической оппозиции внесли свой вклад следующие основные подходы и направления политической науки: бихевиорализм, или поведенческий подход, девелопментализм (теории развития) и неоинституциона лизм. При обращении к первому невозможно пройти мимо работ Г. Алмонда, С. Вербы, Д. Истона, Р. Даля , второму - Д. Аптера, С. Хантингтона , третьему - Д. Марча, Д. Норта, Дж. Олсена и др .
Важную роль также сыграли работы, предложившие критический анализ и обобщение сделанного в рамках этих подходов. Среди них можно выделить «Модели демократии» Д. Хэлда, предметом анализа в которой стали взгляды Р. Даля, И. Шумпетера, Ф. Шмиттера и др., а также сборник «Политическая наука: новые направления» под редакцией Р. Гудина и X. - Д. Клингеманна4. Некоторый интерес для понимания методологических подходов, существующих в западной политологии, представляет также сборник статей, посвященных развитию и состоянию политической науки в США в 1980-е гг.5
Отсчет современных исследований феноменов оппозиции и оппозиционности в западной политической науке можно вести с 1957 г., когда была опубликована статья О. Киркхаймера «Ослабление оппозиции в западных демократиях», давшая толчок дальнейшим исследованиям в этом направлении6. Статья была написана под впечатлением снижения в 1950-е гг. уровня оппозиционности в большинстве западных демократий. Более того, Киркхаймер указал на сближение позиций основных политических партий и формирование консенсуса по основным социально-политическим вопросам. Таким образом, широкое специальное иссле дование оппозиции западными политологами начинается с парадокса: стал изучаться феномен, который стал исчезать или, по крайней мере, существенно трансформироваться.
Идеи О. Киркхаймера подтолкнули ряд ведущих западных исследователей во главе с Р. Далем к созданию масштабного компаративистского аналитического описания моделей оппозиции в западных странах. Статьи сборника «Политическая оппозиция в западных демократиях» были вчерне написаны и обсуждены коллективом авторов в 1962-63 гг., а опубликованы в 1966 г.1 Теоретико-методологические разделы в нем принадлежат Р. Далю, и ряд положений, высказанных впервые именно здесь, он позже воспроизвел и развил в своих монографиях". Вклад Р. Даля в изучение проблематики политической оппозиции был настолько велик, что последующие исследователи задавались вопросом: «Есть ли жизнь после Даля?»3
Так или иначе, вторая половина 60-х гг. - начало 70-х гг. XX в. была отмечена значительным повышением внимания западных исследователей к различным проявлениям феномена политической оппозиции. Так, в 1965 г. Лондонская школа экономических и политических наук по инициативе Гиты Ионеску приступила к изданию ежеквартального журнала «Government & Opposition». Возможно, работа Г. Ионеску и И. де Мадарьяги об оппозиции как политическом институте, опубликованная в 1968 г. - своеобразная «реплика» на сборник под редакцией Р. Даля . Впрочем, ее издание сопровождалось гораздо меньшим резонансом, чем выход сборника «Политическая оппозиция в западных демократиях». Наметилась тенденция к увеличению количества работ, анализирующих различные аспекты оппозиции и оппозиционности. Лишь в научной периодике США в 1970-е - 1980-е гг. появилось не менее сорока статей, посвященных данной проблематике. Любопытна их динамика: в 1940-е - 1950-е гг. появилось всего 5 журнальных статей, в названии которых упоминалось слово «оппозиция» (большинство из них связи;;г J международной проблематикой, так что собственно внут ренней политической оппозиции посвящено не более 1-2), в 1960-е гг. - 6, в 1970-е гг. - 29, в 1980-е гг. - 21, в 1990-е гг. - 151. Хотя немалая доля среди них посвящена международной проблематике или же носит описательный характер (оппо-зиция в Бразилии, Ираке, Мозамбике и т.п.) , можно выделить два основных сюжета: первый связан с теми или иными проявлениями оппозиционных или проте-стных настроений. Чаще всего он представлен социологическими исследованиями оппозиционных установок части белого населения США по отношению к реализуемой в этой стране с конца 1960-х гг. расовой политике3. Второй связан с изучением проявлений оппозиции в рамках политических институтов, в первую очередь законодательных органах: оппозиция в палате представителей США, оппозиция в швейцарском парламенте и т.д. Первое направление находится целиком в рамках исследований общественного мнения и массовых политических установок, второе же, беря как основной объект исследования политический институт, рассматривает его функционирование в более широком контексте, изучая его связи и взаимодействия с основными группами общества.
Исследование политической оппозиции в 1970-е гг. шло преимущественно за счет расширения круга стран, попавших в поле зрения исследователей: вслед за странами западной демократии внимания удостоились незападные демократии, такие, как Индия и Япония, а также ряд авторитарных и тоталитарных режимов " . Это направление было продолжено в ряде статей, выполненных в духе подходов, 1254 предложенных Р. Далем. Некоторые из них содержали любопытный фактический материал, но в целом носили эпигонский характер. В 1980-е гг. традиции, заложенные Р. Далем, были продолжены Е. Колински, К. фон Бойме, Дж. Смитом и другими, хотя количество обобщающих монографий весьма невелико1. Среди проблем, поднятых зарубежными политологами в 1980-е гг., была, в частности, проблема легитимации оппозиции, анализировавшаяся на примере коммунистических партий стран Западной Европы2.
Приверженцы девелопментализма стали обращаться к проблемам политической оппозиции при изучении политических транзитов, начиная с 1970-х гг. Оппозиция была для них важным, но в целом второстепенным сюжетом. Новая классификация типов политической оппозиции была дана X. Линцем и А. Степаном, бывших редакторами коллективной монографии «Надлом демократических режимов», безусловно, обозначившей заметную веху в исследовании проблематики политической оппозиции, хоть и не такую, может быть, заметную, как работы Р. Даля." Ранее X. Линц занимался исследованием политической оппозиции в условиях авторитарного режима Франко в Испании4. Возможно, на выбор тематики книги оказали влияние такие события, как падение правительства Народного единства в Чили (1973 г.) и политический кризис второй половины 1970-х гг. в Италии. В дальнейшем магистральные исследования политической оппозиции уже целиком перемешаются в сферу транзитологии. Важный вклад в ее изучение, без которого трудно понять и место проблематики транзита в политической науке, и тпимосвязь ее с проблематикой политической оппозиции, внесли, кроме X. Линца и А. Степана, Т. Карл, Г. Китчельт, Г. О Доннелл, Д. Растоу, Ф. Шмиттер3.
Применительно к России проблему политического транзита, кроме Т. Карл и Ф. Шмиттера, рассматривали К. Давиша, Б. Пэрротт, Дж. Хьюджес и др.1
В 1990-е гг. появипся ряд работ, которые так или иначе затрагивают деятельность и особенности политической оппозиции в регионах, достигших больших или меньших успехов в демократическом развитии: странах Восточной Европы, Балтии, на Балканах и в Африке. Таковы работы И. Вейводы, А. Круиави-чюса, Э. Томпсона, М. Уоллера и др.
Определенный вклад в изучение проблем политической оппозиции внесли труды интернациональной группы исследователей, объединившихся вокруг «Журнала демократии» (Л. Даймонд, Г. О Доннелл, А. Степан и др.). К сфере их интересов относятся преимущественно проблемы демократического транзита, консолидации демократии, роль военно-гражданских отношений в этом процессе и т.п. Тем не менее на страницах «Журнала демократии» и в тематических сборниках, издаваемых его авторами, появился ряд статей, анализирующих роль демократической оппозиции в процессе транзита (А. Штепан), оппозиционных партий на Тайване и в Южной Корее (Хуан Тефу), гражданского общества как оппозиции авторитаризму (А. Смоляр) .
Проблематике региональной оппозиции в целом уделяется слабое внимание; тем не менее можно назвать работы по региональной оппозиции в «старых» демократиях; как правило, это федеративные государства. Благодаря работам A.M. Годдарда, Л. Дж. Лс Дюка, УЛ. Уайта, Ф. Дж. Флетчера особенно хорошо изучена оппозиция в канадских провинциальных легислатурах1.
Целый ряд работ западных исследователей посвящен российской проблематике, как общенациональной, так и региональной, но деятельность политической оппозиции в большинстве из них освещается незначительно (монографии Д. Лэйна, М. МакФола, К. Росса, Э. Хаски и др.)2. Лишь в немногих работах западных авторов современной российской оппозиции уделяется особое внимание (Дж. Л. Гибсон, Р. Саква, М. Фиш)3.
Западные исследователи обращаются и к российской региональной проблематике, касаясь деятельности региональной политической оппозиции, правда, опять-таки скорее вскользь: предметом специального рассмотрения оппозиция в российских регионах практически не являлась. Можно выделить три основных направления изучения российских регионов западными исследователями. Во-первых, это работы, посвященные взаимоотношениям регионов и центра, «торгу» регионов с центром, рассматриваемым зачастую на примере переговоров руководителей России и Татарстана. Сюда же можно отнести исследования, рассматривающие особенности российского федерализма. Таковы работы Дж. Истера, Дж. Кана, Г. Лапидус, Д. Слайдера, С. Солника, Д. Трейсмана, Э. Уолкера, А. Степана и др . Несмотря на различную оценку политики федерального центра (одни ис следователи полагают, что лояльность региональных элит центру удалось купить путем предоставления бюджетных трансфертов, другие - политическими уступками), соглашения между центром и регионами оценивались как проявление «хронической слабости» государства, с одной стороны, и как способствующие росту авторитаризма на местах - с другой.1 Ко второй группе можно отнести труды, посвященные экономическому развитию российских регионов. К ним можно отнести исследования М. Бредшоу, А. Трейвиша, Ф. Хансена.2 В-третьих, это работы, посвященные «исследованию случаев» - углубленно рассматривающие политическое развитие одного или нескольких регионов. К данной категории следует отнести исследования Дж. Александера, П. Киркова, Н. Мелвина, Р. Орттун-га, Н. Петро, Дж. Хана и др/ Перечисленные выше работы являются исследованиями отдельных случаев, но иногда на их основе создаются и более широкие сравнительные исследования политических и электоральных процессов в российских регионах (П. Кирков, М. МакОли, Н. Мелвин, С. Сол ник, Дж. Хан)4. Но количество монографических работ, в которых автор пытается синтезировать экономические и политические аспекты развития российских регионов, пока невелико. К их числу относится исследование К. Стонер-Вайсс, изучающее, в частности, экономические предпосылки расколов и консенсуса региональных элит («местных героев») на примере Нижегородской, Саратовской, Тюменской и Ярослав ской областей.1 (Хотя чаще «местными героями» называют политиков муниципального, а не регионального уровня.)
Кроме того, говоря об изучении политического развития регионов России зарубежными исследователями, нельзя не сказать о таких масштабных проектах, как «Регионы России: хроника и руководители» и «Политический альманах России». Первый осуществлялся Центром славянских исследований университета Хоккайдо (Саппоро, Япония) под руководством К. Мацузато, второй - Московским центром фонда Карнеги (М. МакФол и Н. Петров). Особенностью этих проектов является то, что, во-первых, большая часть работы по сбору материала осуществлялась российскими учеными из регионов, зарубежным же было финансирование работ и издания, руководство же и теоретическое осмысление собранного материала в первом случае осуществлялось скорее японской стороной, во втором - было совместным. Во-вторых, издания, ставшие результатом осуществления этих проектов, «зачастую характеризовались атеоретическим подходом, сложившимся стихийно или принятым принципиально, «компенсируя данный недостаток подробностью деталей», являясь в буквальном смысле «насыщенными описаниями»".
Российская литература по политической оппозиции в целом и по региональной политической оппозиции в частности, безусловно, беднее, что связано с тем, что официально политология была признана в СССР лишь в 1989 г. Хотя традиция политических исследований возобновилась уже в 1960-е гг., они существенно сдерживались как отсутствием институционального утверждения политической науки, так и идеологическими ограничениями".
Начиная с 1990-х, ситуация быстро изменяется в лучшую сторону. В ряде работ Л.Н. Верченова, М.В. Ильина, СВ. Патрушева, Л.В. Сморгунова и др. анализируются основные направления зарубежной политической науки . Необходи мо отметить и труды, посвященные критическому осмыслению современных транзитологических теорий. Среди них особое место занимают монофафическое исследование и статьи А. Мельвиля, а также ряд статей В. Гельмана, в которых автор сделал удачную попытку соединения транзитологических моделей и региональной проблематики1. Вместе с тем первой в этом ряду (и, возможно, поэтому во многом несовершенной) была работа А.П. Цыганкова. В ней автор, говоря о структуре политического режима, едва ли не впервые в отечественной литературе дал не только обзор зарубежных теорий транзита, но также краткое изложение теорий Р. Даля (в части условий возникновения оппозиции) и типологии оппозиций X. Линца2.
Далее ради удобства изложения мы разделим анализируемую литературу на работы, посвященные собственно политической оппозиции и работы, так или иначе затрагивающие эту проблематику (ко второй группе в этом случае относится, в частности, почти вся литература по политической регионалистике).
Собственно тематику исследования политической оппозиции в отечественной науке полностью игнорируемой назвать нельзя. В 1996-2003 гг. российскими учеными было защищено несколько диссертаций на соискание ученой степени как доктора (работы М. Джунусова, В. Пешкова, Г. Саенко), так и кандидата наук (работы В. Гельмана, Е. Дерябиной, А. Исакова, К. Пономарева, А. Тановой)3.
Прежде всего, необходимо отметить, что лишь три работы - В. Гельмана, А. Джунусова и К. Пономарева - в строгом смысле слова относятся к политологическим исследованиям. Диссертации Г. Саенко и Е. Дерябиной защищены по историческим, а В. Пешкова, А. Исакова и А. Тановой - по социологическим наукам (работа Е. Дерябиной к тому же сознательно ограничена временным интервалом с 1985 по 1993 гг.). Во-вторых, некоторые работы достаточно сильно ангажированы в политическом отношении, так как авторы не скрывают своих симпатий к тому крылу российской оппозиции, которое принято называть «народно-патриотическим» (что неудивительно в отношении работы В. Пешкова, так как ее автор - секретарь ЦК КПРФ). Наиболее тщательно проработанной в теоретико-методологическом отношении нужно признать работу В. Гельмана, где наиболее широко использована зарубежная литература, но исследование российских оппозиционных сил автор сознательно ограничил лишь демократической оппозицией. Что касается работы А. Джунусова, то значительная часть ее основана на казахстанском материале. Никто из авторов упомянутых диссертационных исследований не затронул проблематику, связанную с региональной оппозицией, за исключением К. Пономарева, кратко коснувшегося «национальной оппозиции» в Татарстане (впрочем, такая цель или такая задача ими и не ставилась)1.
1 многочисленные статьи и монографии по тематике политической оппозиции принадлежат преимущественно тем же авторам и являются либо фрагментом их диссертационного исследования, либо его продолжением". К исключениям можно отнести монографии Л. Тимофеевой и 10. Чуланова, посвященные взаимоотношениям оппозиции и власти , коллективную монографию «Власть и оппозиция» (хотя в большей мере это историческая работа)4, а также несколько изданий, пытающихся совместить изложение авторского кредо (коммунистического или консервативно-патриотического) с жанром учебного пособия1. Несколько статей, предлагающих попытки теоретического осмысления некоторых аспектов феномена политической оппозиции, были опубликованы в «Социально-политическом журнале» (ныне журнал «Социально-гуманитарные знания»)2.
Изучение региональной оппозиции находится в центре очень немногих работ. Можно упомянуть, в частности, статьи Р. Бикметова (Н. Новгород), а также автора настоящей работы3.
Но ситуация резко меняется, когда в круг рассматриваемой литературы включаются работы, посвященные основным субъектам оппозиции и их функционированию.
Отметим, во-первых, монографические работы В. Согрина и Л. Шевцовой, претендующие на целостное рассмотрение политического процесса в позднесо-ветской и постсоветской России .
Значительно количество обзорных работ, посвященных становлению и развитию многопартийности в России. Большая часть их носит описательный и ате-оретический характер; на этом фоне выгодно выделяются работы Г. Голосова, В. Лапаевой, Т. Шмачковой\ Наиболее полная и подробная характеристика коммунистического движения в современной России дана в работе М. Холмской, левые и леворадикальные движения рассматриваются также в работах В. Верховского, Б. Кагарлицкого, А. Тарасова . Либеральным и демократическим силам посвящены исследования В. Гельмана, являющиеся столь же важными для понимания специфики данного сегмента оппозиции, как работа М. Холмской - для понимания современной коммунистической оппозиции, а также работы А. Зудина, О. Манихина, Г. Михалевой, Б. Овчинникова . Вместе с тем достаточно странное впечатление производит раздел, посвященный либеральным силам, в коллективном труде «Политические партии России: история и современность»: основное внимание уделено политике правительства Е. Гайдара, а также... ЛДПР В. Жириновского и организациям, возглавлявшимся С. Шахраем (Партия российского единства и согласия) и В. Черномырдиным («Наш дом - Россия»). При этом «Яблоко» и «Демократический выбор России» охарактеризованы двумя-тремя абзацами . Праворадикальные силы изучены хуже, хотя можно назвать работы В. Верховского, В. Прибыловского, В. Соловья и др.4
В изучении электоральных процессов оппозиционным партиям также отводится немалое место. Следует отметить коллективные работы, посвященные первому и второму электоральным циклам, выполненные группой молодых ученых под руководством В. Гельмана, Г. Голосова и Е. Мелешкиной, придерживающихся в основном неоинституционалистской методологии, а также исследователями Фонда Карпеги, рассмотревшими в цикле статей основные силы, принимавшие участие в выборах 1999-2000 гг. Резко расходятся с теоретическими предпосылками и практическими выводами В. Гельмана, Г. Голосова и других ученых-неоинституционалистов из Европейского университета в Санкт-Петербурге работы А. Галкина, Г. Дилигенского, К. Холодковского, близкие по своим методологическим установкам скорее к политической социологии. Они посвящены изуче-нию социальной базы российских партий, в том числе и оппозиционных . Одной из недавних работ, посвлщенных анализу влияния парламентских выборов 2003 г. на партийную систему, является статья Б. Макаренко 3.
К работам, посвященным социальной базе политических партий, близки труды по электоральной географии, посвященные результатам общефедеральных выборов в регионах. Здесь выделяются работы В. Звоновского, В. Колосова, Б. Овчинникова, Р. Туровского и др. Фальсификации на выборах в регионах и использование административного ресурса, в частности, в Татарстане, проанализированы в работах В. Михайлова, М. Фарукшина3. Большее внимание стал привлекать в последнее время феномен голосования «против всех»6.
Работы А. Беляева, В. Головлева, Л. Гусева, А. Казакова, А. Кунова, Т. Нефедовой, В. Сергеева, Д. Шакина, рассматривающие деятельность фракций Государственной Думы, затрагивают проблематику парламентской оппозиции1.
Лишь в самое последнее время благодаря работам А. Бузгалина предметом активного изучения стало альтерглобалистское движение (левые демократы называют себя альтерглобалистами, чтобы отличаться от тех антиглобалистов, кто не принимает участия в международном движении протеста против глобализации и занимает консервативные позиции).2
Оппозиционные и протестные настроения и движения чаще становятся предметом интереса социологов, чем политологов. Этой проблеме посвящены работы Л. Гордона, И. Климова, 10. Левады, Д. и Э. Левчик, С. Поцелуева и др"\ В этом ряду находится и монография «Нонконформизм» Л. Булавки, содержащая важные кейс-стади забастовочного движения в России 1990-х гг.4
Наконец, следует сказать и о работах А. Зудина, С. Перегудова и Р. Туровского, изучающих крупные корпорации и финансово-промышленные группы (ФПГ), которые также могут быть субститутом оппозиции в регионах или даже, как показывает дело ЮКОСа, на общенациональном уровне3.
Региональные исследования современной России также распадаются на ряд тем и подтем. Различные, в том числе политические аспекты понятия «регион» исследуются в работах О. Барбакова, С. Барзилова, И. Бусыгиной, М. Сергеева, В. Сигова, А. Чернышева и др. Экономическим аспектам развития регионов посвя-щепы работы А. Адамеску, П. Зубаревич, Н. Лаврова . Влияние экономического развития на формирование региональных элит, а также их взаимодействие с крупным бизнесом анализируются Ы. Зубаревич . Среди значительного числа работ, посвященных губернаторским выборам, выделяются статьи Н. Петрова и О. Гаман-Голутвиной: в первой подведены итоги выборов 1995-97 гг., а во второй сделаны важные предварительные выводы по выборам 2000-2003 гг.4
Огромно количество работ, посвященных рассмотрению избирательных кампаний в конкретных регионах. Заслуживают внимания статьи Б. Вишневского, В. Ковалева, М. Фарукшина и др.5 Лишь в серии сборников «Рабочие мате риалы» Московского Центра Карнеги, посвященной региональным выборам, опубликовано 77 статей 86 авторов. Чрезвычайно важным направлением региональных исследований в течение последних 6-7 лет было исследование региональных режимов (хотя само это понятие не является бесспорным). Наиболее важной в этом отношении является коллективная монография «Россия регионов» В. Гельмана, С. Рыженкова и М. Бри2. Исследования политических режимов в отдельных регионах также были выполнены В. Авдониным (Рязанская область), С. Борисовым (Н. Новгород), А. Магомедовым (Краснодарский край, Ульяновская область), М. Шинковским (Приморский край) и др.
Из работ, посвященных изучению региональных элит (нас интересовали прежде всего внутриэлитные разногласия и расколы), одной из первых была статья М. Фарукшина, посвященная региональной элите Республики Татарстан4. Позже ряд работ, рассматривающих элиты Республики Башкортостан, республик юга России, ряда областей (Нижегородской, Свердловской, Тверской и др.), г. Санкт-Петербурга и других регионов были опубликованы, в частности, в сборниках «Трансформация российских региональных элит в сравнительной перспективе» и «Власть и элиты в современной России»3. Идеология региональных элит рассматривается в исследовании А. Магомедова, а специфика регионального политического лидерства в республиках Российской Федерации - в работе К.С. Идиатуллиной . Наиболее значительными обобщающими работами по региональным элитам на сегодняшний день принадлежат О. Гаман-Голутвиной и О. Крыштановской . Вместе с тем нельзя не согласиться с Я. Пляйсом, отметившим, что российские политологи пока еще робко затрагивают проблему контрэлит и антиэлит . Не внесла существенных изменений в эту ситуацию и публикация результатов проекта «Самые влиятельные люди России-2003»: лишь в считанном количестве статей данного издания (в том числе и написанной автором данного исследования совместно с А. Салагаевым) каким-либо образом характеризуется региональная контрэлита или оговаривается отсутствие ее характеристики4.
В самое последнее время возросло количество работ по проблематике региональных легислатур, что связано с введением на выборах в эти органы смешанной избирательной системы. Структура законодательных собраний регионов в 1990-е гг. и тенденции ее развития были рассмотрены В. Гельманом, воздействие избирательных систем на партийную фрагментацию региональных легислатур - Г. Голосовым, а первые результаты выборов по смешанной избирательной системе - А. Глубоцким ч А. Кыневым3.
Работы М. Афанасьева, В. Гельмана, Г. Голосова, О. Сенатовой и др. посвящены партиям в российских регионах, в частности, выяснению причин слабости их структур .
Наконец, следует остановиться на работах по местному самоуправлению. Различным аспектам местного самоуправления в современной России посвящено значительное количество работ, которые носят в основном политико-правовой, экономический и социологический характер, и лишь единицы из них, анализируя конфликты между местным самоуправлением и региональной властью, подходят к пониманию местного самоуправления как субститута оппозиции. Наиболее близка к такому пониманию роли местного самоуправления в региональных политических системах коллективная монография «Автономия или контроль?», а также статьи В. Гельмана, С. Рыженкова, Н. Бородулиной .
Что касается Республики Татарстан (РТ), то работ, затрагивающих проблематику политической оппозиции в республике или оппозицию региональной элиты по отношению к федеральному центру, не так много.
Кроме уже упоминавшихся работ М.Х. Фарукшина и В.В. Михайлова, эти проблемы были затронуты в монографии М. Фарукшина, посвященной российскому и зарубежному опыту федерализма". Также следует отметить несколько работ по политическому процессу в РТ. Одна из них - монография Г. Исаева и Ф. Мухаметшина, отражающая официальную точку зрения4. Ситуация, сложившаяся в конце 1990-х гг., охарактеризована в коллективной монографии «Политический процесс: региональный вызов» (параграф, посвященный оппозиции, выполнен О.
Коршуновой, а партиям и движениям в РТ - автором данного диссертационного исследования) . К этим монографиям примыкает издание справочного характера «Республика Татарстан: политические партии, движения, лидеры», содержащее обширные авторские комментарии и оценки . Партии и партийная система республики анализировались В.А. Беляевым3.
Немалое внимание уделялось отечественными исследователями взаимоотношениям региональной элиты Татарстана с федеральным центром в 1990-е гг. (работы Р. Абдулатипова, Л. Болтенковой, А. Большакова, М. Фарукшина, В. Фи-липпова, Р. Хакимова и др.). Необходимо также отметить работу Н. и Л. Муха-рямовых, рассматривающую эти взаимоотношения в контексте изменившейся ситуации 2000-2003 гг.5
Таким образом, политической регионалистикой накоплен значительный материал, касающийся политического процесса и политических институтов в регионах России, но региональная политическая оппозиция редко удостаивается специального внимания, обобщающие же работы вообще отсутствуют. Явно недостаточно исследована политическая оппозиция и на федеральном уровне, хотя многие составляющие для обобщающего исследования политической оппозиции, ее субститутов и оппозиционных настроений существуют. Это и определило выбор темы настоящего диссертационного исследования.
Объект и предмет исследования. Объектом исследования является политическая оппозиция в современной России (1990-е - начало 2000-х гг.) как на фе деральном, так и на региональном уровнях, а предметом исследования - ее особенности, типы, динамика и тенденции развития.
Цель работы - выявить и охарактеризовать типы, формы проявления и особенности политической оппозиции в современной России как на федеральном, так и на региональном уровнях. Для достижения указанной цели необходимо решить следующие задачи:
- охарактеризовать теоретико-методологические рамки анализа понятия «политическая оппозиция»;
- Сопоставить существующие классификации российских регионов и сформировавшихся в них региональных режимов;
- проанализировать теоретическое понятие «политическая оппозиция», типы политических оппозиций, выделяемые исследователями;
- охарактеризовать и объяснить динамику современной российской оппозиции, основных ее идейно-организационных направлений;
- на примере молодежной контркультурной оппозиции показать основные особенности и тенденции развития принципиальной внепарламентской нелояльной оппозиции;
- выявить различные формы проявления оппозиционности на массовом уровне (голосование за оппозиционные партии, забастовочное и протестное движение и др.) в региональном аспекте;
- на примере выборов глав исполнительной власти в регионах России охарактеризовать основные типы предеіавиіелей оппозиции, определи!ь закономерности и динамику их появления;
- показать особенности функционирования оппозиции в регионе с «авторитарной ситуацией», региональная элита которого сама периодически составляла оппозицию федеральной власти.
Теоретическая и методологическая основа исследования. Теоретической основой работы является синтез бихевиоралистского и девелопменталист-ского подходов (теории развития). Первый ставит в центр рассмотрения полити ческое поведение индивидов, групповых и массовых общностей, во втором же делается акцент на социальные изменения и развитие обществ.
Следует сразу оговориться, что мы исходили из девелопменталистского подхода в его неомодернизационном варианте, выгодно отличающемся от прямолинейного эволюционизма модернизационных теорий 1950-х - 1960-х гг. В этом случае процесс перехода к современности видится вариативным и многолинейным, а не универсальным процессом. Концепции неомодернизации уделяют большее внимание преградам на пути модернизации, ее провалам, придают важное значение социальным отношениям и ценностям1.
Монолинейный эволюционизм и эмпиризм, свойственные многим бихевио-ралистским и девелопменталистским работам (и огульно приписываемые этим подходам в целом) во многом объясняются воздействием на их формирование со стороны структурного функционализма Т. Парсонса, именуемого также «теорией порядка». Поэтому более соответствующим духу теорий неомодернизации и задачам настоящей работы представляется конфликтно-функциональный подход, развитый, в частности, Л. Козером и Р. Дарендорфом и успешно примененный еще в 1960-е гг. Р. Далем, С. Рокканом и др. для объяснения влияния социальных расколов (кливажей) на гозникновение и функционирование конкурирующих политических сил".
Применительно к проблематике транзитов, в частности, в Российской Федерации и ее регионах, бихевиоралистский и девелопменталисгский подходы выступают как концепция «исторически обусловленного пути» (path-dependency). Она придает главное значение предпосылкам и условиям транзита, а на обстоятельства самого процесса перехода внимание обращается лишь во вторую очередь, что представляется более верным и нам. К концепции «институциональной инженерии», лежащей в более широких рамках «процедурного» или «процессу ального» подхода и опирающейся на неоинституционалистскую методологию, автор склонен относиться с определенным скептицизмом и осторожностью. Подчеркивая субъективность и произвольность действий политических акторов, сторонники этой концепции склонны недооценивать социально-экономические и культурные предпосылки транзита, что придает ей некоторый волюнтаристский оттенок. При этом, конечно, не следует игнорировать теоретические возможности и процедурного подхода, и неоинституционалистской методологии, тем более что и зарубежные, и отечественные исследователи с середины 1990-х гг. предпринимают попытки синтеза их с концепциями «обусловленного пути»1.
Таким образом, концепция исследования опирается на синтез целого ряда направлений и подходов к изучению как политической оппозиции, так и региональных политических процессов.
Эмпирическая база и методы исследования. В эмпирической базе настоящего исследования можно выделить следующие группы источников:
1) документы и материалы оппозиционных партий, движений, комитетов (заявления, декларации, манифесты, обращения и т.п.), выпущенные обычно от лица соответствующих руководящих органов как на региональном, так и на федеральном уровнях. При этом были использованы как материалы, опубликованные в оппозиционных печатных изданиях, так и размещенные на сайтах КПРФ (kprf.ru), «Яблока» (yabIoko.ru), СПС (sps.ru), Национал-большевистской партии (nbp-info.ru), а также на сайтах ряда анархистских, антиглобалистских и левацких изданий и организаций (aglob.ru, autonom.org, iprog.ru, resist.ru и др.),
2) выступления, статьи, интервью и книги лидеров оппозиционных партий и движений. Были, использованы, в частности, работы II. Андреевой, Г. Зюганова, Э. Лимонова (Савенко), С. Митрохина, Б. Немцова, Г. Явлинского и др.";
3) данные электоральной статистики общефедеральных и региональных выборов 1995-2003 гг., опубликованные в официальных изданиях Центральной избирательной комиссии Российской Федерации1, а также размещенные на сайтах Института развития избирательных систем democracy.ru и Российского общественного института избирательного права roiip.ru;
4) данные опросов общественного мнения, проводимых в 1995-2005 гг. Всесоюзным центром исследования общественного мнения, Левада-центром, Российским независимым институтом социальных и национальных проблем, Фондом «Общественное мнение». Всего были использованы результаты более 80 опросов, в том числе проводившихся в режиме мониторинга. При этом использовались материалы, размещенные на сайтах levada.ru и fom.ru и опубликованные в бюллетене «Вестник общественного мнения» и дайджесте «Поле мнений», издаваемых упомянутыми центрами.
5) биографические данные региональных оппозиционных политиков, претендовавших на должности руководителя исполнительной власти в регионах. Здесь также использовались данные, помещенные в официальных изданиях ЦИК РФ, а также электронного справочного ресурса grankin.ru.
6) информационные и аналитические материалы общенациональной («Известия», «Коммерсантъ-ВЛАСТЬ», «Московские новости», «Независимая газета», «Российская газета») и региональной периодической печати («Вечерняя Казань», «Звезда Поволжья», «Республика Татарстан»). К последней группе источников примыкают также написанные в жанре политической журналистики книги" и информационные материалы электронных изданий (izvestia.ru, lenta.ru, Polit.ru, Strana.ru, smi.ru и др.).
Методы научного исследования использовались в зависимости от особенностей того или иного типа источников. Так, сравнительный, идеографический и типологический методы использовались при анализе всех типов источников, но при анализе данных электоральной статистики и опросов общественного мнения применялся преимущественно сравнительный метод, при анализе политических процессов в том или ином регионе - идеографический, при анализе карьер оппозиционных политиков - сравнительный метод в сочетании с биографическим, а при классификации представителей региональной политической оппозиции - типологический. Кроме того, при анализе документов и материалов оппозиционных партий и движений, а также для создания «насыщенного описания» положения и функционирования политической оппозиции в одном отдельно взятом регионе использовался, наряду с идеографическим, герменевтический метод («истолкование путем понимания»), восходящий к идеям Г. Гадамера и М. Хайдеггера. Именно императив использования герменевтического метода заставляет как российских, так и зарубежных исследователей знакомиться с изучаемыми политическими феноменами лично, наблюдая за ними, беседуя с участниками событий, иногда принимая участие в этих событиях и постепенно «вживаясь» в предмет изучения.
Таким образом, комплекс избранных методов является достаточно гибким и широким и позволяет, на наш взгляд, решить задачи исследования.
Научная новизна исследования заключается в следующем:
- впервые в целостном виде охарактеризованы типы, формы проявления и особенности политической оппозиции в современной России на различных уровнях (общенациональный, региональный, муниципальный);
- уточнено понятие «политическая оппозиция»; введено, определено и обосновано понятие «оппозиционность», охарактеризованы ее формы проявления как на общенациональном, так и на региональном уровнях;
- показана динамика развития основных идейно-организационных направлений политической оппозиции в РФ в начале XXI в., объяснены причины переживаемой ими стагнации;
- изучены особенности внепарламентской молодежной контркультурной оппозиции;
- охарактеризованы особенности регионального распределения политической оппозиционности;
- выявлены основные типы представителей политической оппозиции на региональных выборах;
- объяснена динамика смены одних типов представителей политической оппозиции другими;
- показаны особенности функционирования оппозиции и проявлений оппо- - зиционности в регионе с «авторитарной ситуацией».
Диссертация выполнена на основе анализа широкого круга источников и литературы с использованием комплекса методов сбора и интерпретации эмпирических данных. В ней в целостном виде охарактеризованы типы, формы проявления и особенности политической оппозиции и оппозиционности в современной России, показана динамика их развития как на общефедералыюм, так и на региональном уровнях. Выявлены основные типы представителей политической оппозиции на региональных выборах, объяснена динамика смены одних типов другими. Выводы по диссертационному исследованию принадлежат лично автору.
Положения, выносимые на защиту.
1. Следует различать понятие «политическая оппозиция» в узком и широком смысчпх. а также близкое к- нему понятие «политическая оппозиционность». Политическая оппозиция в широком смысле слова - политический актор или субъект политики, являющийся обычно организованной политической силой и оказывающий противодействие или сопротивление отдельным аспектам того политического курса, что проводится властью, или же всему курсу, или и курсу, и режиму в целом. В узком смысле слова политическая оппозиция - политическая партия, коалиция или движении, яьлмющаяся в данный момент меньшинством, по могущая прийти к власти на следующих выборах.
2. Оппозиционное. !, же - это комплекс эмоций, установок, ценностей и взглядов, в большей или меньшей степени отрицающих эмоции, установки, цен ности и взгляды, предлагаемые и культивируемые властью, могущий выражаться в тех или иных формах протестного поведения и являющийся субстратом для политической оппозиции.
3. Современный упадок партий и организаций, представляющих различные идейно-политические направления и течения оппозиции (либералы, демократы, неокоммунисты), обусловлен комплексом институциональных и социально-политических причин. Одна из них - это недостаточное дистанцирование оппозиционных партий от официальной политики, что привело к «неотличимости» оппозиции. Другая - институциональный дизайн современного российского государства, делающий центральным местом политической конкуренции президентские, а не парламентские выборы. Поэтому партия или коалиция, достигшая успеха на думских выборах, но потерпевшая неудачу на президентских, оказывается в глазах избирателей «слабой» и неспособной реализовать свою программу.
4. Существует достаточно широкий спектр контркультурных организаций, являющихся принципиальной оппозицией и опирающихся почти исключительно на молодежь. При всей их малочисленности они тяготеют к радикальным и экстремистским формам выражения протеста. Этой оппозиции также присущи сближение политических и эстетических форм протеста. Хотя деятельность организаций контркультурной оппозиции зачастую балансирует на грани разрешенного законом или переходит эту грань, леворадикальный терроризм для современной России нетипичен.
5. Политическая оппозиционность проявляется в голосовании за оппозиционные партии или «против всех», в участии в акциях протеста (митингах, забастовках и т.д.), выражении готовности участвовать в таких акциях, выражении недоверия к политике властей, людям и институтам, олицетворяющим эту политику. Показатели политической оппозиционности не были слишком высокими в 1990-е гг. (что и позволило сохраниться существующему режиму), но чрезмерно низкими они не являются и сегодня. Но при этом одни формы оппозиционности постепенно сменяются другими. Так, голосование за оппозиционные партии при разочаровании в этих партиях сменяется голосованием «против всех».
6. На выборах глав исполнительной власти в регионах можно выделить 8 типов региональной оппозиции, разделяющихся, в свою очередь, на две категории по отношению к правящей элите региона: «внутренняя» или «внутрирегио-нальная» и «внешняя». К первой категории относятся: председатели законодательных собраний региона или возглавлявшие исполнительную власть ранее; партийная оппозиция, представленная в первую очередь депутатами Государственной думы; мэры городских центров (важнейших муниципальных образований) региона; директора предприятий и предприниматели регионального уровня; депутаты законодательных собраний. К внешней оппозиции относятся: представители федерального центра (функционеры федеральной инспекции, «силовики» и т.п.), «варяги» - политики или деятели культуры общенационального уровня, но представляющие интересы не федерального центра, а иные; топ-менеджеры влиятельных финансово-промышленных групп (ФПГ), или лица, тесно связанные с ними и являющиеся их «доверенными представителями».
7. Ввиду слабости некоммунистической партийной оппозиции в ряде регионов ее роль берут на себя субституты оппозиции: органы местного самоуправления крупных городов, представители федерального центра (в особенности после учреждения федеральных округов), топ-менеджеры ФПГ и трансрегиональных корпораций. Скорее всего, активность последних в регионах будет возрастать, несмотря на «дело ЮКОСа», но возрастет координация их действий с федеральным центром.
8. Выявлена динамика смены одних форм региональной оппозиции на выборах глав субъектов федерации другими. В 1995-1998 гг. наиболее распространенными были типы, относящиеся к «внутренней» оппозиции — бывшие главы регионов, возглавившие законодательную власть или ставшие депутатами Государственной думы. Инновации в этот период были связаны с «муниципальной революцией» и оппозицией со стороны мэров крупных городских центров или муниципальных образований. Начиная с 1999 г., центр вернулся на пространство регионов, открыто и активно оппонируя неугодным региональным элитам. Носи телем инновационного развития в этот период оказываются представители крупных ФПГ.
9. В республике, в которой правящая элита является «закрытой», монолитной и никогда, даже в период неопределенности начала 1990-х гг., не утрачивавшей власть, политическая оппозиция могла существовать, лишь опираясь на внешние политические и экономические ресурсы (мандат депутата Государственной думы, поддержка зарубежных фондов, финансовая помощь трансрегиональных корпораций и т.п.). Их недостаток ведет к деградации оппозиционных сил. В то же время давление федерального центра способствует скорее консолидации правящей элиты и более жесткому курсу по отношению к оппозиции, рассматриваемой как «пятая колонна». В условиях устранения внутреннего конкурента региональная элита начинает обнаруживать тенденции к расколу, что создает новые потенциальные возможности для оппозиции.
10. Перспективы развития региональной политической оппозиции в 2000- 2005 гг. были существенно сужены в результате изменения политики федерального центра в регионах. Если в 1990-е гг. были часты случаи, когда центр взаимодействовал в одном регионе сразу с несколькими партнерами (правящая элита, контрэлита, бизнес, муниципалитеты и др.), то впоследствии акцент во взаимодействии был перенесен на одного контрагента - как правило, правящую региональную элиту, что содействовало дальнейшей интеграции федеральной и региональных элит. Логическим завершением этого процесса стала отмена прямых выборов глав субъектов федерации. Фактическое их назначение минимизирует не только возможность оппозиции центру с их стороны, но и формирования иной, чем на федеральном уровне, конфигурации политических сил. (Ранее закономерным следствием оппозиционности региональной элиты была «перевернутая» их конфигурация.) Вместе с тем новые возможности для политической оппозиции открылись в региональных легислатурах (парламентах), поскольку не менее 50 % их состава должны избираться по партийным спискам, а также, как показал опьп массовых волнений января 2005 г., и во внепарламентской деятельности.
Научно-практическая значимость исследования. Данное исследование вносит существенный вклад в разработку имеющей важное значение проблемы политической оппозиции, а также проблем переходных обществ, в развитие политической регионалистики. Практическая значимость диссертации определяется возможностью использования ее результатов и выводов в политической практике, в том числе практике партийного строительства, в изучении широкого спектра социально-политических проблем, в прогнозировании тенденций развития политических процессов и социально-политических конфликтов в российских регионах. Основные положения и выводы диссертации могут быть использованы политическими партиями, органами государственного управления и местного самоуправления, избирательными комиссиями всех уровней. Они также могут найти широкое применение в учебном процессе при создании учебно-методических и учебных пособий по курсам политологии, конфликтологии, регионоведения и политической регионалистики, этнической (национальной) политики и молодежной политики, в спецкурсах. Результаты работы, ее основные положения и выводы могут стать основой будущих теоретических и прикладных исследований региональной политической оппозиции и региональных элит.
Апробация исследования. Основное содержание диссертации было представлено в монографии «Политическая оппозиция в современной Российской Федерации (федеральный и региональный аспекты)»1, главах в двух коллективных монографиях, статьях. Всего автором по проблеме опубликовано более 40 работ общим объемом свыше 50 печатных листов. Отдельные результаты и выводы были изложены в выступлениях на одной международной (Казань, 1998), пяти всероссийских (Москва, 2000 и 2003 гг.; Казань, 2002 г.; Йошкар-Ола, 2003 г.; Большое Болдино, 2004 г.), а также 15 межрегиональных, региональных, республиканских конференциях и конгрессах.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав (каждая по два параграфа), заключения, списка литературы и приложений.
Первая глава посвящена основным подходам и направлениям в изучении политической оппозиции. В первом параграфе рассмотрены основные подходы и направления современной политической науки, в рамках которых были выработаны понятия «политическая оппозиция», «политический транзит», «региональный режим» и пр., а во втором проанализировано понятие «регион» и существующие классификации российских регионов.
Вторая глава посвящена анализу понятия «политическая оппозиция», а также рассмотрению типологии политических оппозиций и их специфики в современной России. Понятие «политическая оппозиция» и типология политических оппозиций охарактеризованы и проанализированы в первом параграфе, во втором рассмотрены основные сегменты и идейно-организационные направления политической оппозиции в современной России, в том числе принципиальная оппозиция, показана динамика их развития и упадка.
Третья глава посвящена рассмотрению феномена политической оппозиционности как на общенациональном, так и на федеральном уровнях. В первом параграфе выявляются особенности голосования за оппозиционные политические партии и «против всех» как выражение политической оппозиционности, во втором - проявления массовой политической оппозиционности в протестных действиях (митинги, забастовки и т.п.) и общественном мнении.
Четвертая глава представляет собой сравнительный анализ конкурентной борьбы региональной оппозиции и правящих региональных элит на выборах глав исполнительной власти в регионах в 1995-2004 гг. В первом параграфе рассматриваются типы региональной оппозиции, относящиеся ко внутренним политическим акторам, во втором -относящиеся ко внешним.
Пятая глава посвящена политической оппозиции в региональном политическом процессе Республики Татарстан, а также проявлениям оппозиционности. Первый параграф рассматривает проявления оппозиции политике центра со стороны республиканской правящей элиты, во втором проанализированы основные идейно-политические течения оппозиции, а также элитная полуоппозиция.
В заключении делаются основные выводы.
Методологические рамки исследования проблем политической оппозиции в политической науке
Логику и последовательность изучения проблем политической оппозиции в целом и региональной политической оппозиции в частности нельзя понять без рассмотрения их в контексте тех основных подходов и направлений, что развивались и развиваются в мировой политической науке с 50-х гг. XX в. (поскольку именно с этого времени отмечается возникновение устойчивого интереса к данным проблемам).
Первый подход, в рамках которого стали развиваться исследования оппозиции - это бихевиоралчстский или поведенческий подход, распространение и утверждение которого характеризуется как «бихевиоралистская революция»1. Его возникновение относится к 1920 - 1940-м гг. Основная заслуга в становлении данного подхода принадлежит Чикагской школе, созданной Ч.Э. Мерриамом. Его творчество повлияло, в свою очередь, на Г. Алмонда, Г. Лассуэлла, Р. Даля, Д. Трумэна и др. Расцвет бихевиоралистского подхода пришелся на 1950-1960-е гг. С конца 1960-х - начала 1970-х гг. он стал подвергаться все более интенсивной внешней и внутренней критике, дробиться и трансформироваться порой до неузнаваемости, хотя сохранял определенное значение вплоть до 1990-х гг.
Как следует из самого названия, бихевиорализм делал значительный акцент на человеческом поведении; даже само название его указывает на генетическую связь с бихевиоризмом - направлением в психологии и социологии, основное внимание уделявшему изучению поведения человека, понимаемому как простая совокупность реакций (двигательных, вербальных и эмоциональных) на воздействие внешней среды". Однако теоретики бихевиорализма склонны подчеркивать скорее различия с бихевиоризмом Б. Скиннера и Дж. Уотсона. Сходство между двумя направлениями, по словам Д. Истона, заключается лишь в том, что оба они основываются на изучении поведения человеческих акторов и прибегают к научному методу, схожему с методами естественных наук. Другие точки соприкосновения найти трудно.
Бихевиорализм был неоднороден, и его представителей объединяло скорее желание уйти от исследования формальных институтов к изучению неформального поведения, которое наполняло жизнью эти институты. Но при этом сторонники бихевиорализма стремились превратить политологию в «точную» науку, руководствовуясь методом, который может обеспечить объективное и непредвзятое исследование политических феноменов. Большинство бихевиоралистов тяготело к позитивизму и эмпиризму, стремясь руководствоваться такими принципами, как регулярность наблюдаемого явления, верификация (возможность эмпирической его проверки), квантификация, строгие процедуры исследования и т.д.
Критика в адрес подобного положения была высказана самими же бихе-виоралистами. Так, еще в 1961 г. Р. Даль отмечал, что при сосредоточении только на эмпирическом материале есть опасность упустить вопрос о политических нормах и ценностях". Последний этап развития бихевиорализма, который можно назвать «поздним бихевиорализмом», был особенно плодотворен: в начале 1960-х гг. Г. Алмонд и С. Верба, отталкиваясь от идей Т. Парсонса о значении культуры, сформулировали свою концепцию политической культуры". Прорыв в электоральных исследованиях также был связан с бихевиорализмом. Особенно важным было представление о влиянии социально-групповых конфликтов на идеологическую и партийную дифференциацию, легшее в основу теории «социальных кливажей» (расколов или размежеваний), предложенной С. Липсетом и С. Рокка-ном в те же годы .
Нельзя не усмотреть здесь существенное воздействие теорий конфликта, в частности, конфликтно-функциональной теории Л. Козера. К теории конфликта в интерпретации Л. Козера обращался и Р. Даль, видный бихевиоралист и сторонник существовавшего в рамках бихевиоралистского подхода плюралистического направления, или плюрализма (также к плюралистам следует отнести Ч. Линдб-лома и Д. Трумэна). И, что наиболее важно в данном случае для нас, сделал он это в работе, посвященнсй изучению политической оппозиции1.
Таким образом, сводить бихевиоралистский подход исключительно к эмпиризму и позитивизму не вполне оправданно.
Направлением в рамках бихевиорализма, имевшим прямое отношение к исследованию проблем политической оппозиции, был плюрализм. Рассмотрим его теоретические положения подробнее.
Классическая плюрал и стекая традиция берет начало в изучении распределения власти в западных демократиях. По представлениям плюралистов, власть неиерархична и устроена соревновательным образом. Примечательно, что Р. Даль, например, вообще че использовал термин «элита» или «элиты». Плюрализм есть, в сущности, теория, утверждающая, что политическая власть распределена среди множества различных социальных групп, а не принадлежит элите или правящему классу. Большое количество групп представляет различные интересы, например, предпринимательские организации, профсоюзы, политические партии, этнические группы, студентов, полицейских, женские коллективы и религиозные группы. Эти группы интересов могут находиться в состоянии конфликта друг с другом, ибо образовались благодаря тем или иным экономическим или культурным «расколам», таким, как социальный класс, религия или этничность: «в большинстве стран конфликт зі, по крайней мере, отчасти основаны на различиях языковых, религиозных, расовых и этнических групп. Часто на эти конфликты накладываются, полностью или частично, различия в статусе, функциях или вознаграждении, основанные на экономической деятельности. И они не прекращаются и не ослабевают с наступлением модернизации. Скорее именно конфликты, порождаемые экономическими различиями, часто ослабевают, уступая место, если так можно выразиться, другим конфликтам».
Политическая оппозиция: понятие и типология
Невозможно предположить, чтобы в обществе, социально и политически неоднородном, составляющие его группы придерживались бы одного и того же образа мысли и образа действия. Это представляется главной предпосылкой появления оппозиции, выражающейся, в зависимости от места и времени, различными способами и в различных формах.
Дать полное и исчерпывающее определение политической оппозиции достаточно сложно. Подобная ситуация нередка, когда речь заходит о ключевых терминах социальных наук. И дело здесь как в многоаспектности самих феноменов, так и в том, что тот или иной термин может охватывать несколько феноменов сразу.
В самом общем виде можно говорить о понятии «оппозиция» в узком и широком смыслах. В узком смысле - это политическая партия, коалиция или движение, являющееся парламентским меньшинством, но могущее прийти к власти на следующих выборах. Говоря словами П. Бромхеда, оппозиция - это партия или коалиция партий, которая надеется победить на следующих всеобщих выборах1 (в данный момент не победив или проиграв). Не отрицая возможности и правомерности подобного определения оппозиции, следует сразу сказать, что оно применимо лишь к достаточно ограниченному количеству случаев. Не говоря уже о том, что это определение вряд ли применимо к большинству недемократических или так называемых «гибридных» режимов, образовавшихся в результате незавершенного демократического транзита, оно плохо работает и применительно к ряду стран парламентской демократии в силу существования различных моделей оппозиции.
Еще в 1966 г. Р. Даль, анализируя основные параметры политической оппозиции в западных демократиях, выделил четыре основные модели, которые можно условно назвать «британской», «континентальной», «скандинавской» и «американо-швейцарской»1.
Первая модель, которую можно назвать классической или «вестминстерской», характеризуется наличием лишь двух достаточно хорошо организованных главных партий, поэтому оппозиция сосредоточена в одной партии. Эти партии строго соревновательны в парламенте и на выборах, то есть борьба между ними является игрой с нулевой суммой. Оппозиция столь резко отличима, что ее можно идентифицировать однозначно. Главными местами противоборства между оппозицией и правительством являются парламентские выборы и национальный парламент, причем парламент является рутинным и каждодневным местом противоборства. Было бы правильнее даже назвать парламент не столько местом противоборства, сколько форумом, используемым для победы на следующих выборах, поскольку парламентские дебаты имеют своей целью повлиять не столько на депутатов, сколько на публику - и на будущие выборы; переговоры же о вхождении в кабинет в целом пустое занятие, и об этом известно всем.
В ряде государств континентальной Западной Европы оппозиция представлена обычно несколькими партиями, и потому борьба между ними носит не столь строго соревновательный характер, а главным местом противоборства являются не выборы, а последующий коалиционный торг с целью формирования исполнительной власти. Соответственно и стратегия оппозиции направлена не на завоевание парламентского большинства, что невозможно в данных условиях, а на увеличение числа мест в парламенте, что дает ей дополнительные преимущества в ходе коалиционного торга. «В многопартийной системе строгая соревновательность невероятна; фактически... если в коалицию не захотят вступить по крайней мере две партии, то большинство вообще не будет образовано» .
Выделение третьей модели - скандинавской - может представляться несколько искусственным; здесь также большую роль играет политический торг, но существенное отличие, по мнению Р. Даля, состоит в том, что рамки его и круг обсуждаемых вопросов значительно расширены. По ряду ключевых вопросов переговорный процесс охватывает значительно больший круг участников, чем в предыдущей модели, включая крупнейшие ассоциации предпринимателей и работодателей, профсоюзы и т.п. Таким образом, эта модель оппозиции предполагает включение механизмов социального партнерства.
Наконец, оппозиция в четвертой модели наиболее далека от «классической». Политические партии здесь отличает сравнительно слабое внутреннее единство и децентрализованность. Принятие ключевых решений также носит децентрализованный или плюралистический характер. Наиболее примечательной чертой стран, относящихся к этой модели, является то, что в них решающее место противоборства между оппозицией и правительством вообще отсутствует: «В США местами столкновений между сторонниками и противниками правительственного курса являются обе палаты Конгресса, бюрократия, сам Белый Дом, суды, 50 штатов, и это лишь основные места»1. Поэтому в странах данной модели всегда трудно отличить «правительство» от «оппозиции», и крайне трудно, если возможно, идентифицировать последнюю. Наверно, не будет чересчур большим упрощением точки зрения Р. Даля сказать, что разделительная линия между оппозицией и правительством проходит не между партиями, а внутри них. Позже Генри Керр из Женевского университета, отталкиваясь от идей Р. Даля, а также концепции консоциальной демократии А. Лейпхардта, наглядно продемонстрировал механизмы формирования и распада оппозиций по тем или иным вопросам в парламенте, характеризующемся высокой степенью консенсуса.
Голосование за оппозиционные политические партии и «против всех» как выражение политической оппозиционности
Выше уже констатировалось, что существование политической оппозиции неразрывно связано с наличием оппозиционности как широкого спектра эмоций, установок, ценностей и взглядов, в большей или меньшей степени отрицающих эмоции, установки, ценности и взгляды, предлагаемые и культивируемые властью. Она может выражаться в различных формах протестного поведения, важнейшей из которых является голосование за оппозиционные избирательные объединения, оппозиционных кандидатов и «против всех». Ниже мы как раз охарактеризуем особенности голосования за оппозиционные политические партии и движения, а также «против всех» как в территориальном, так и в хронологическом аспектах, основываясь на результатах общефедеральных выборов в России 1993-2003 гг. (Что касается голосования «против всех», мы расширили эти рамки, проанализировав распространенность такого голосования на выборах различных уровней ради возможности сопоставления).
Первые, учредительные выборы 12 декабря 1993 г. выглядят не очень показательными. Многие тенденции здесь выглядят еще недостаточно проявившимися, смазанными. Значительная часть оппозиционного электората, вероятно, предпочла бойкотировать не столько даже сами выборы, сколько проводившийся одновременно с ними референдум по Конституции. Хотя основные идейно-политические направления уже обозначились, многие избирательные объединения были застигнуты внеочередными выборами врасплох и не смогли правильно позиционироваться (это особенно относится к партиям и движениям, представлявшим главную силу умеренной оппозиции или «оппозиции центра» 1992-93 гг. - «Гражданский союз»). «Партия власти» также еще находилась в союзе с демократическим движением, и оттого отделить демократический электорат от конформистского не представляется возможным. В то же время обозначился и оппозиционный демократический электорат, проголосовавший за «Яблоко», и оппозиционный неокоммунистическо-патриотический электорат, и консервативно-националистический электорат. Последний, будучи настроен оппозиционно, нашел своего выразителя тогда в ЛДПР. В полном смысле ЛДПР, конечно, оппозиционной партией назвать трудно, но в том, видимо, и состоит ее основная функция в идущей политической игре: максимально привлечь к себе голоса оппозиционного консервативно-националистического электората, которые в ином случае могли отойти если не к коммунистам, то к радикально-оппозиционным русским националистам.
Характеристику оппозиционного электората, вероятно, логично начать с / наиболее многочисленного его сектора - неокоммунистического или ретроградно-коммунистического (См. Приложение 2).
Если в 1993 г. успехи КПРФ были относительно скромны - за нее проголосовали 12,4 % избирателей, принявших участие в выборах (6, 66 млн. чел.), и на первое место она вышла лишь в четырех республиках Северного Кавказа, то в 1995 г. она получила по общефедеральному округу 22,3 % (15,4 млн. чел.), вышла на первое место в 62 из 89 субъектов Федерации и в 142 округах1. Показательно, что в 1993 г. по одномандатным округам было избрано 16 коммунистов, а в 1995 г. - 58 (из 130 зарегистрированных кандидатов), что было наилучшим результатом среди всех избирательных объединений.
Данные ВЦИОМ (до его реорганизации) и ФОМ позволили исследователям определить «типичного», обладающего специфическими социально-демографическими характеристиками, избирателя КПРФ. По мнению К.Г. Хо-лодковского, это прежде всего люди пожилые, малообразованные и в несколько меньшей степени те, ктс проживает в сельской местности. Иначе говоря, КПРФ опирается прежде всего на «слабые» социальные слои, уязвимые в условиях ры-ночной трансформации . В других исследованиях также отмечается четкая положительная корреляция между долей населения в возрасте 60 лет и старше в том или ином регионе и голосованием за КПРФ1.
Наиболее интенсивная поддержка КПРФ в 1995 г. была оказана в трех группах регионов или макрорегионах: на Северном Кавказе, за исключением Ингушетии (во всех республиках, за исключением Ингушетии и Чечни — от 40 % до 51 %), в областях Центральной России (Орловская - 44, 85 %, Тамбовская - 40, 31 %, Брянская - 35, 44 %), а также Юго-Западной и Южной Сибири (Кемеровская область - 48,05 %, Бурятия - 27, 88 %, Алтайский край - 25, 98 %). Нетрудно заметить, что все эти регионы образуют дугу, начинающуюся у Пскова и проходящую через Смоленск, Калугу, Ульяновск, Уфу и Курган до Кемерова, Улан-Удэ и Благовещенска, причем многие из них располагаются вдоль западной и южной государственной границы. Как раз в связи с этим обстоятельством и получил распространение термин «красный пояс».
