Содержание к диссертации
Введение
Глава первая. Методологические проблемы исследования политической оппозиции
1. Политическая оппозиция как субъект политического процесса: сущность, функции, предпосылки возникновения, этапы институционализации С. 11-51
2. Модели и типы политической оппозиции. Формы взаимоотношений между властью и политической оппозицией . С. 52-75
Глава вторая. Особенности политической оппозиции в современной России
1. Объективные и субъективные предпосылки становления политической оппозиции в современной России С. 76-114
2. Этапы институционализации политической оппозиции в современной России С. 115-136
Заключение С. 137-146
Литература
- Политическая оппозиция как субъект политического процесса: сущность, функции, предпосылки возникновения, этапы институционализации
- Модели и типы политической оппозиции. Формы взаимоотношений между властью и политической оппозицией
- Объективные и субъективные предпосылки становления политической оппозиции в современной России
- Этапы институционализации политической оппозиции в современной России
Политическая оппозиция как субъект политического процесса: сущность, функции, предпосылки возникновения, этапы институционализации
Политическая оппозиция - один из важнейших институтов демократической политической системы, обеспечивающий одновременно ее устойчивость и динамизм. Возникновение и деятельность политической оппозиции обусловлены плюралистическим характером самого демократического общества, многообразием существующих в нем групп, стремящихся к максимальному удовлетворению своих интересов. Как показывает практика демократических стран, наличие в политическом процессе законной, конструктивной оппозиции, обладающей реальными возможностями выражения своей точки зрения и оказания влияния на принятие важнейших политических решений, оказывает позитивное стабилизирующее воздействие на политическую систему общества, предохраняет ее от возникновения всякого рода «застоев» и затяжных кризисов.
Сложность категориального определения термина «оппозиция» связана с тем, что отражаемый им реальный общественный феномен является предметом особого внимания не только специалистов, представляющих различные научные направления и школы (а потому трактующих этот термин в соответствии со спецификой своей науки), но и практических политиков, журналистов, общественных деятелей, которые. нередко используют его в сугубо прагматических целях. Неудивительно поэтому, что в отечественном политическом дискурсе существует заметная разноголосица мнений относительно сущности политической оппозиции, ее места в политическом процессе, характера выполняемых ею функций, ее типов, моделей, форм взаимоотношений с властью и т. д. Все это - вопросы методологического характера, от ответов на которые зависят не только перспективы корректного анализа политической оппозиции и ее строго научное категориальное определение, но и выбор путей оптимизации ее деятельности в условиях трансформирующейся политической системы.
В отличие от западной политологии, давно и успешно занимающейся решением подобных вопросов,1 отечественная политология в этом отношении делает только первые шаги. Именно этим можно объяснить упомянутую выше разноголосицу мнений. Практически нет серьезных монографических исследований политической оппозиции; эта тема почти не представлена в учебниках и учебных пособиях по политологии - в лучшем случае в них дается лишь самая общая характеристика этого важнейшего политического института; в словарях же оппозиция рассматривается, как правило, в двух значениях: 1) как сопротивление, противодействие чьим-либо взглядам, действиям; противопоставление своих взглядов, своей политики другим взглядам, другой политике; 2) как группа лиц внутри какой-либо организации, коллектива, общества, сопротивляющаяся, противодействующая большинству, выступающая вразрез с его или господствующим мнением, у предлагающая альтернативный способ решения какой-либо проблемы.
В научной и учебной литературе политическая оппозиция определяется как «организованная группа активных индивидов, объединенных осознанием общности своих политических интересов, ценностей и целей и ведущих борьбу с господствующим субъектом за доминирующий статус в системе государственной власти» ; как «политически организованная часть общества, выражающая интересы социальных слоев, выступающих против курса правящего политического режима, отстраненная от выработки важных для общества решений, стремящаяся реализовать интересы своей социальной базы путем завоевания государственной власти или участия в ней» ; как «противостояние различных субъектов общественной жизни (социальных групп, классов, общественных движений и т. п.) государственной власти, которая во внутренней и внешней политике не учитывает и не реализует их интересы. Она выражает отношение граждан к государственно-политическим институтам в виде их несогласия с политическими и идеологическими установками, с методами и целями общественных преобразований»; как «противодействие, сопротивление действующей государственной власти, противостояние осуществляемому стратегическому курсу с целью заменить его на другой, удовлетворяющий оппозиционные политические организации».4 Кроме того, принято различать два смысла понятия «политическая оппозиция» - широкий и узкий. В широком смысле под политической оппозицией понимаются практически все прямые и косвенные проявления общественного инакомыслия и недовольства существующим режимом, в узком смысле - политический институт, совокупность отстраненных от власти политических партий, общественно-политических - 5 организации и движении.
Основой политической оппозиции являются политические партии. Именно на их плечи в демократических системах ложится основная нагрузка по разработке политических альтернатив и институционализации социального недовольства, приданию ему организованной формы. Наиболее влиятельной и заметной частью (своего рода «ядром») партийной оппозиции является партийно-парламентская оппозиция (заметим в скобках, что именно она и будет предметом нашего исследования), располагающая значительными возможностями воздействия на курс правящей партии, навязывания ей определенных уступок. Фактически партийно-парламентская оппозиция играет весьма важную роль в системе «сдержек и противовесов», является как бы «встроенным» в политическую систему страны инструментом политического и общественного контроля.
Помимо политических партий интересы оппозиционно настроенных слоев населения могут выражать и другие структуры - профсоюзы, предпринимательские ассоциации, СМИ, феминистские, молодежные, женские, правозащитные, экологические организации, различного рода «группы интересов» и т. д. Причем эти структуры вовсе не обязательно связаны с политическими партиями и могут действовать, t причем подчас весьма успешно, достаточно автономно. Выражая и защищая интересы различных сегментов гражданского общества, используя широкие возможности легального «давления на власть», эти организации добиваются от нее признания за собой статуса реального участника политического процесса, и на всех его стадиях - от артикуляции и агрегирования групповых интересов и их представления соответствующим структурам власти до принятия политических решений и внесения в них необходимых поправок уже в ходе их практической реализации - играют в нем весьма заметную роль.
В качестве конкретного примера подобного рода «групп интересов» можно привести деятельность американских комитетов политического действия (КПД), которые стали создаваться еще в 40-е годы XX века сначала профсоюзами, а затем и предпринимательским корпорациями и другими общественными ассоциациями для оказания .поддержки (прежде всего финансовой) своим политическим союзникам.
Модели и типы политической оппозиции. Формы взаимоотношений между властью и политической оппозицией
Выбор стратегии и тактики деятельности политической оппозиции, форм и способов ее взаимоотношений с властью зависит от ряда факторов. Во-первых, от того, о каком именно типе оппозиции идет речь. Во-вторых, от специфики государственного строя страны (конституционная монархия, парламентская, президентская или полупрезидентская республика; унитарное государство или федеративное), определяющей приоритетные цели политической оппозиции и степень ее критичности по отношению к действующей власти. В-третьих, от особенности партийной системы и самой модели политической оппозиции. В-четвертых, от степени идейного и организационного единства политической оппозиции, во многом определяющих ее конкурентоспособность. В-пятых, от особенностей политической культуры и исторических традиций страны, от сложившегося в обществе морально-психологического климата. В-шестых, от специфики конкретной социально-экономической и социально-политической ситуации, складывающейся в обществе и во многом влияющей на стратегию и тактику взаимоотношений власти и политической оппозиции.
Рассмотрим эти факторы более подробно. Что касается типологии политической оппозиции, то большинство авторов в качестве ее основания выделяют степень соответствия программных целей и установок, а также практических действий той или иной политической партии (организации) основополагающим принципам конституционного строя, законодательству страны в целом, а также нормам доминирующей, политической культуры. В соответствии с этим основанием различают два типа политической оппозиции - системную («ответственную», «конструктивную», «легальную») и антисистемную («неответственную», «непримиримую», «нелегальную»).
Системная оппозиция действует в строгом соответствии с существующими в стране законами в рамках базового ценностного консенсуса, объединяющего представителей различных политических сил. Партии системной оппозиции не подвергают сомнению незыблемость основ существующего социально-экономического и политического порядка и расходятся во взглядах со своими политическими противниками не столько в стратегических, сколько в тактических вопросах. Именно такими партиями (право- и левоцентристскими) в основном и представлена политическая оппозиция в большинстве развитых демократических стран.
Типичный пример партий системной оппозиции - Демократическая и Республиканская партии США, между которыми нет антагонистических противоречий: ни та, ни другая не подвергают сомнению принципы частной собственности, свободного предпринимательства, рыночной экономики, политического плюрализма, конституционализма, республиканизма и федерализма. Вместе с тем, они расходятся друг с другом в таких вопросах, как государственное регулирование экономики, социальные расходы, расово-этническая и иммиграционная политика, моральные и культурные ценности.1
Антисистемная оппозиция, напротив, выступает за радикальное (нередко -с помощью насильственных методов) изменение существующего социально-экономического и политического порядка, прибегает к использованию таких средств политической борьбы, которые противоречат существующим в стране законам и нормам доминирующей политической культуры. Неудивительно поэтому, что, если деятельность системной оппозиции способствует поддержанию цивилизованного диалога между участниками политического процесса, то деятельность антисистемной оппозиции, напротив, оказывает на него крайне негативное дестабилизирующее влияние, порождает «дискредитацию функционирующих институтов государственной власти, подрыв их легитимности и нарушение нормального хода политического процесса».1
Не случайно поэтому конституции демократических стран выдвигают перед политическими партиями ряд требований и условий, соблюдение которых обеспечивает им право на легальное существование. Основное требование - не нарушать законы и не подрывать основы конституционного порядка. Как справедливо отмечает немецкий ученый К.Хессе, «свободная игра политических сил в условиях демократии должна иметь свои границы, когда противники демократии пытаются средствами демократии ликвидировать саму демократию». Антисистемная политическая оппозиция «использует формы легальности, чтобы добиваться реализации антиконституционных целей». Против такой оппозиции, считает ученый, необходимо принимать репрессивные меры.2
В каждой стране, с учетом ее исторических, демографических и культурных особенностей, специфики формы государственного правления и территориально-государственного устройства, типа партийной системы складывается своя, во многих отношениях уникальная, модель политической оппозиции. Однако, несмотря на эти различия, все же главными факторами, определяющими специфику той или иной модели политической оппозиции, являются: \) тип партийной системы (двухпартийная, «2,5-партийная», многопартийная) и 2) то, перед кем правительство несет политическую ответственность — перед парламентом (в парламентской республике), перед президентом (в президентской республике) или одновременно перед парламентом и президентом (в полупрезидентской республике).
Обычно в литературе выделяют две модели политической оппозиции -«британскую» («вестминстерскую») и «континентальную». Первая из них, до недавнего времени признававшаяся классическим образцом оппозиции, строится на основе двухпартийной системы. В этом случае правительство формируется на основе парламентского большинства и несет перед ним политическую ответственность, парламентское же меньшинство, соответственно, становится политической оппозицией. Именно общенациональные парламентские выборы и определяют, какая партия станет правящей, а какая - оппозиционной; сфера их компетенции заранее известна и строго разграничена: правящая партия несет всю полноту ответственности за внутреннюю и внешнюю политику страны, а оппозиция подвергает эту политику аргументированной критике и предлагает альтернативную программу действий. Стать партией власти оппозиция может только в результате очередных или внеочередных парламентских выборов - при условии, если сумеет заручиться поддержкой абсолютного большинства избирателей.
Объективные и субъективные предпосылки становления политической оппозиции в современной России
Свою позитивную роль сыграли здесь еще два фактора: во-первых, массовое неприятие советской системы и одновременно высоко позитивные ценностные представления о Западе (можно сказать, это и составило в указанных странах первоначальную основу социетального консенсуса, консолидировавшего не только элитные, но и массовые группы); во-вторых, готовность новой элиты к участию в «процессах систематической рационализации и публичных дискуссиях по поводу происходящего, ставших важнейшим условием успеха реформаторских движений и процессов, основанием широкой консолидации и веры в новые цели общества, его новые ориентиры». Восточноевропейские страны не были столь наглухо закрыты от Запада «железным занавесом», как СССР, поэтому их граждане имели гораздо больше возможностей сравнивать свою жизнь с жизнью западных соседей и делать соответствующие выводы. С каждым годом все более бросавшееся в глаза расхождение между догмами коммунистической идеологии и реальностью усиливало отчуждение людей от режима, подрывало его легитимность. В той же Чехословакии уже 1970-е годы оказались «периодом повального "бегства" от официальной идеологии: догмам и символам марксизма-ленинизма большинство населения отдавало дань лишь для того, чтобы не привлекать к своей частной жизни излишнего внимания всемогущего государства».1 Под воздействием этих факторов здесь удалось избежать как чрезмерной политико-идеологической фрагментации элиты, так и глубокого ценностного раскола между элитными и массовыми группами общества.
К сожалению, в постсоветской России так и не произошло коренного обновления политической элиты, и это обстоятельство оказало (и продолжает оказывать) весьма негативное влияние на процессы институционализации новых политических структур и механизмов, в том числе - на качество «партии власти» и политической оппозиции, равно как и на характер взаимоотношений между ними. Специалисты констатируют, что «на нынешнем этапе политической эволюции нашего общества явственно обнаружилось, что различия между старой и новой элитами не столь велики, как это ожидали многие политологи». Почему так случилось - это тема отдельного исследования; для нас же важно подчеркнуть главное: удивительная жизнеспособность «старой» элиты, сумевшей адаптироваться и, более того - с огромной выгодой для себя использовать неожиданно открывшиеся перед ней возможности - самым негативным образом повлияла на процесс посткоммунистической трансформации российского общества, во многом обусловила далекие от ожидавшихся его гражданами результаты.
Освободившись от прежнего жесткого партийно-идеологического контроля, постсоветская элита демонстрирует обществу такие черты, которые дают основание некоторым ученым утверждать об отсутствии элиты в современной России. И в подобной констатации содержится немалая доля истины. В самом деле, в отличие от элиты стран Восточной Европы, в постсоветской России ни одна из групп постсоветской элиты не смогла предложить обществу каких-либо четких ориентиров, а тем более программ действия. «Демонстративное отрицание советского прошлого или конституционно закрепленный лозунг "социального государства" равно не пригодны для роли таких ориентиров. Главная причина такого положения -отсутствие в стране лидеров или лидирующих групп, элитарных структур, которые были бы готовы и способны определить и задать ориентиры».1 Даже у тех групп, которые могли бы претендовать на статус современных элит, «в случае необходимости не оказывается достаточных технических средств, ресурсов для рационализации проблематики перемен, для выдвижения политических целей и выработки соответствующих программ».
Обстановка очередного исторического перелома с его колоссальными возможностями быстрого обогащения способствовала появлению массового психологического типа людей-конформистов, составившего основу новой российской политической элиты. У таких людей на уровне подсознания «укоренено представление о командно-административной политической власти как высшей ценности, решающем факторе в судьбах общества и личности». Приходя с подобным стереотипом в рыночную среду, «бывший номенклатурщик стремится или вновь включиться в систему власти и использовать ее как инструмент частного присвоения, или, став частным собственником (юридически или фактически), опереться на ту же власть, мобилизуя те самые "клановые связи". А многие (например, многочисленные аспекты // Мировая экономика и международные отношения. 1997. № 8. С. 9. бизнесмены-чиновники и бизнесмены-депутаты) объединяют властные полномочия с коммерческой или менеджерской деятельностью».
Российская политическая элита, несмотря на вербальную приверженность большинства ее представителей ценностям демократии и рыночной экономики, к сожалению, на поведенческом уровне чаще всего тиражирует прямо противоположные образцы. Трудно не согласиться с мнением известного российского политолога А. И. Соловьева о том, что политическая культура нынешней правящей элиты России «включает в себя и современные способы государственного управления (определенные, например, противоречиями становления политического рынка), и традиции советского периода, и опыт более ранних этапов российской истории, когда даже высшие слои были не властителями общества, а лишь "холопами ивашками" -у царствующей особы».
Этапы институционализации политической оппозиции в современной России
В подобной ситуации абсолютно неслучайным выглядит отчетливо обозначившийся «пакт элит» - но не в том смысле, в котором он проявил себя, допустим, в ряде восточноевропейских стран, где он отражает пусть подчас непрочный, но все-таки реальный баланс политических сил, артикулирующих интересы различных социальных групп. В нашей стране этот «пакт» напоминает, скорее, некий вариант «сговора» элит, заинтересованных в сохранении сложившегося статус-кво, т. е. того экономического и политического порядка, в условиях которого они могут чувствовать себя в достаточной безопасности. И в этом плане есть основания полагать, что, в отличие от массовых слоев населения, политическая и социальная мобилизация которых осуществляется на базе «негативного консенсуса», политическая элита России уже сегодня действует с отчетливым пониманием своих интересов и готовностью к заключению компромиссов со своими оппонентами на сугубо прагматической основе.
Если абстрагироваться от риторики, которую используют представители «непримиримой» политической оппозиции (а делают они это, как нетрудно догадаться, просто понимая, что таковы «правила игры»), то можно констатировать главное: процесс институционализации новой политической системы в России в основном завершился. Налицо - все его необходимые признаки: наличие «партии власти» и политической оппозиции; многопартийность и политико-идеологический плюрализм; регулярно проводимые альтернативные выборы; разделение властей по вертикали и по горизонтали и т. д.
Объективными основаниями для институционализации подобного режима являются: в основном завершившийся раздел бывшей государственной демократических ценностей. Со временем демократический импульс рубежных лет ослабел, а отчетливая дифференциация интересов больших социальных групп, которая могла бы стать прочной основой политического плюрализма, не произошла. Лишь сравнительно небольшой частью избирателей политические симпатии были осознаны в отчетливых идейно-политических терминах. У остальных идеологические упражнения партий стали вызывать неприятие и раздражение. В обстановке видимого безразличия большинства населения к идеологическим и политическим программам повысился спрос на прагматизм, "центризм" и тому подобные деидеологизированные позиции». (Холодковский К. Г. Парламентские выборы 1999 года и партийное структурирование российского общества... С. 51). собственности; заинтересованность новой элиты в «стабильности» и «порядке» как гарантиях ее привилегированного положения; интеграция в новую политическую систему представителей «левой оппозиции», которым отведена в этой системе роль своеобразного «громоотвода», выразителя широкого общественного недовольства (нельзя не признать, что КПРФ успешно справляется с этой ролью, внося тем самым свою весомую лепту в дело укрепления «антинародного режима», в условиях которого ее лидеры чувствуют себя довольно комфортно); массовая политическая и психологическая усталость населения от бесконечных перемен и потрясений последнего десятилетия; слабость гражданского общества.
Результаты парламентских (1999 г.) и президентских (2000 г.) выборов в России, на наш взгляд, достаточно убедительно подтверждают этот вывод. Свидетельством его обоснованности является очевидная консолидация элит на основе артикулируемой В. В. Путиным идеи восстановления порядка в государстве, обеспечения гарантий безопасности людей и стабильности в обществе. Можно сказать, что В. В. Путин и новая «партия власти» чутко уловили общественные настроения и довольно грамотно использовали их в борьбе со своими политическими оппонентами. В новой политической ситуации, при наличии пользующегося внушительной общественной поддержкой Президента В. В. Путина, оппозиции, похоже, вообще придется выполнять во многом декоративные функции. Социологи, например, обращают внимание не только на количественное «съеживание» электоральной поддержки Г. А. Зюганова и Г. А. Явлинского, но и на то, что «их электораты лишь с большой натяжкой можно считать оппозиционными президенту. Если же взять электораты всех ныне существующих заметных партий, то, как показывают данные опросов, среди них нет ни одной, где наблюдается отрицательное соотношение числа ответов в пользу и против В. Путина (электораты КПРФ и «Яблока» здесь не исключение). Все это свидетельствует об исчезновении и личностной, и в еще большей степени партийной оппозиции, опирающейся на массы».
Однако завершение процесса институционализации новой политической системы в России вряд ли можно считать окончательным. Это, скорее, некий «промежуточный» вариант институционализации, обусловленный во многом аморфным, неструктурированным состоянием постсоветского социума. В этих условиях политическая система действительно оказывается чем-то похожим на «делегативную» (а точнее сказать, - «плебисцитарную») демократию, ведущие роли в которой играют элитные группы, внешне старающиеся соблюдать демократические процедуры и правила, но практически не зависящие от массовых слоев населения. Стабильность такой системы весьма сомнительна - в том смысле, что она находится в исключительной зависимости от состояния общественных настроений. Именно общественные настроения, если угодно, «порождают» общенационального лидера, творят его харизму; именно такой «плебисцитарный» лидер на какое-то время консолидирует различные группировки элиты, подталкивает их «к заключению своего рода эрзац-пакта, лишенного институциональных форм и потому недолговечного и непрочного, обреченного на скорую трансформацию в новый раскол элит».
Можно с достаточной долей уверенности утверждать, что подобная модель «встроенной» в политическую систему оппозиции является закономерным следствием незавершенности процесса посткоммунистической трансформации. Если следовать принятой в транзитологии схеме этого процесса, то можно сказать, что он находится на этапе «установления демократии», основными задачами которого являются: институционализация демократических норм, правил и процедур; становление новых политических институтов и практик; готовность основных политических акторов к компромиссному взаимодействию со своими оппонентами в рамках существующего законодательства; рационализация политического выбора массовых слоев населения; такой уровень их активности и влиятельности, который не позволяет элитам превращать политику в свое сугубо частное мероприятие, оставляя при этом своих граждан в роли «зрителей».
Совершенно очевидно, что некоторые из этих задач в современной России не только не решены, но даже должным образом не осмыслены как массовыми, так и элитными группами. Слабость российского гражданского общества, неразвитость его социально-групповой структуры существенно тормозят институционализацию в нашей стране демократических институтов, делают их во многом «маргинальными» (с точки зрения массового сознания) ! структурами, обслуживающими интересы различных группировок правящей элиты. И до тех пор, пока сохраняется подобное положение, политическая оппозиция в нашей стране вряд ли сможет эффективно выполнять полагающиеся ей «по статусу» функции, а, следовательно, обрести более серьезное влияние по сравнению с тем, которое она имеет в настоящее время.
