Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Диаспора в фокусе социально-политических исследований 20
1.1. Феномен диаспоры в академическом дискурсе 20
1.2. Теоретические аспекты исследования диаспоры в контексте этнической идентичности 52
1.3. Структурно-функциональные характеристики диаспоры 72
Глава 2. Диаспора в трансформирующемся пространстве политических коммуникаций 94
2.1. Диаспоральное измерение транснациональных коммуникационных пространств 94
2.2.Структура коммуникационной деятельности диаспоры 107
2.3. Политико-коммуникативный потенциал «Русского мира» 133
Заключение 159
Список источников и литературы 167
- Феномен диаспоры в академическом дискурсе
- Теоретические аспекты исследования диаспоры в контексте этнической идентичности
- Диаспоральное измерение транснациональных коммуникационных пространств
- Политико-коммуникативный потенциал «Русского мира»
Введение к работе
Актуальность диссертационного исследования обусловлена совокупностью системных изменений политического, социокультурного, идеологического характера, в результате которых складывается новая картина мира. Она выражается в превращении планеты в единый социокультурный организм. Доминировавшая некогда форма раздельно-компактного проживания этнокультурных общностей меняется на более сложную, многообразную, часто - дисперсную («диаспорную») организацию человеческих сообществ.
Роль этнического фактора в современных политических процессах демонстрирует тенденцию к возрастанию. Прямое тому подтверждение - напряженная этнополитическая ситуация на постсоветском пространстве, усиление позиций сепаратистских и ирредентистских движений в современном мире, расширение деятельности международных организаций гуманитарно-правового характера, специализирующихся на всевозможных формах поддержки национальных и религиозных меньшинств. В связи с этим осуществляются многочисленные исследования, ориентированные на расширение научных представлений об «этносе» и «этничности», «этнической и конфессиональной идентичности», «нации», «этнической диаспоре». Тема диаспоры в современной научной практике пользуется определенной популярностью, прежде всего, среди последователей теорий социологии миграции, культурологии, этнополитической конфликтологии, антропологии, демографии, бихевиоризма, юриспруденции и других. Закономерным является также обращение к данному предмету в контексте политической науки, что обусловлено рядом обстоятельств.
Во-первых, глобализация как один из доминирующих векторов развития мировой системы неизменно стимулирует рост тенденций взаимозависимости и взаимодополняемости мира. Внедрение новых информационных технологий, телекоммуникаций и транспортных средств, делает мир «сужающимся» в его временном и пространственном измерениях, что приводит к необходимости поисков универсальных средств предупреждения и управления социальными и политическими конфликтами. Диаспоры могут выступать в качестве фактора сотрудничества в межгосударственной и транснациональной сферах. Причем в условиях растущей взаимозависимости, актуализируется проблема влияния, опосредованного различного рода связями.
Во-вторых, к наиболее крупным переменам в послевоенной международной системе относят изменение состава акторов, что явилось одной из причин умножения транснациональных взаимосвязей и их усиления. Этнические диаспоры являются одним из важных и крайне малоизученных акторов современных экономических, политических, культурных коммуникаций, занявших собственную нишу во внутриполитической жизни различных стран и оказывающих серьезное влияние на состояние и развитие межгосударственных отношений.
В-третьих, после распада СССР в новообразовавшихся независимых государствах осталось около 25 миллионов человек, идентифицирующих себя в качестве русских и/или являющихся носителями русской культуры. Русская культура, русский язык на территории большинства постсоветских республик получили статус нежелательных и при помощи методов юридического этнократизма стали вытесняться на периферию формирующихся национальных культурных систем. Многочисленная русская диаспора оказалась в неблагополучной политико-правовой и социально-экономической ситуации, которая требует пристального внимания российской и мировой общественности. Проблемы русского и русскоязычного населения ближнего зарубежья могут быть решены только посредством конструктивного многостороннего договорного процесса, одним из участников которого должна стать русская диаспора.
В-четвертых, стабильное политическое развитие невозможно без разрешения проблемы «народов рассеяния» и «разделенных народов». Феномен диаспоры содержит исторически аргументированный ответ на вопрос о сохранении этнокультурной идентичности народов, их исторической судьбы в условиях перманентной миграции и национально-государственной организации человеческих сообществ.
В условиях, присущих современному миропорядку - информационной открытости, международно-правовой легитимации, уравновешивающей права человека, права народов и культурных сообществ, и права государств, очевидной ориентации научной мысли на исследование процессов и специфики регулирования миграционных потоков - этнические диаспоры, функционально проявляющие себя в многообразии разнонаправленных коммуникаций, приобретают качество стационарности (морфологической, структурной и динамической устойчивости).
Степень разработанности темы
В настоящее время можно отметить возрастающее внимание исследователей к различным теоретическим и практическим вопросам формирования и жизнедеятельности этнических диаспор, при этом значительный интерес представляют особенности социально-политической активности этнодиаспоральных организаций в условиях модернизации и глобализации современного мира. Среди наиболее значимых отечественных работ по данной проблематике можно отметить исследования В.А. Тишкова, В.Д. Попкова, Т.В. Полосковой, Э.А. Паина, В.И. Мукомеля, С.Н. Градировского, А. Тупицына, Ж.Т. Тощенко, Т.И. Чаптыковой.
Значительное число работ посвящено разработке теоретических схем, в рамках которых, осуществляется научный подход к объяснению генезиса и значимости этничности и этнической идентичности. Российские и зарубежные исследователи в качестве одной из основных концептуальных схем рассматривают примордиализм. Разработку данного теоретического подхода связывают с исследованиями Л.Н. Гумилева и С.М. Широкогорова, Ю.В. Бромлея, В.И. Козлова, Ю.И. Семенова, Ч. Кейеса, П. Ван ден Берге.
Концептуальные основы конструктивизма раскрываются в работах Э. Геллнера, В.А. Тишкова, В.С. Малахова, Т. Гурра и Б. Харффа, Б. Андерсона, Ф. Барта, Э. Хобсбаума, Дж. Ротшильда и Д. Лейка.
Изучение феномена этничности в теоретическом пространстве инструментализма связывают с исследованиями П. Брасса, который представляет этничность как своего рода «социальный капитал группы», теорией социальной идентичности и «ингруппового фаворитизма» Г. Тэжфела, теорией «рационального выбора» М. Бантона, работами К. Янга, Дж. Клиффорда и других.
Важными для исследования явились работы Т.Г. Стефаненко и З.В. Сикевич, которые содержат изложение этнопсихологического взгляда на природу этнической идентичности.
Современные инициаторы цивилизационной парадигмы А. Тойнби, С. Хантингтон в своих работах отмечали, что этнические диаспоры, вследствие феноменального «сжатия» глобального пространства, оказываются на переднем крае межцивилизационной коммуникации.
Исследование классических или «идеальных» типов диаспор, связанное с их сопоставлением и спецификацией, можно встретить в работах В.И. Дятлова, В.А. Никитина, А. Ашкенази, Х. Тололяна, У. Сафрана, М. Дабага и К. Платта, Р. Мариенстраса, Э. Скиннера, М. Эсмана. Упомянутые авторы провели обширную исследовательскую работу с целью определить сущностные характеристики этнических диаспор и конкретизировать смысловые границы феномена.
Р. Хеттлаге, В.Д. Попков, У. Ханнерц, Т. Фаист, Р. Коэн, С.А. Арутюнов, Р. Кохейн, Дж. Най, Н.Н. Чебоксаров в качестве одной из функциональной характеристики этнических диаспор отмечают стремление групп иммигрантского происхождения к формированию транснациональных сетей коммуникаций. Коммуникационное пространство диаспоры, его характерные особенности, границы и структуру подробно рассматривают А. Бра и Т. Фаист.
Исследования трансграничных и транскультурных аспектов функционирования диаспоры отражены в работах А. Ашкенази, Г. Шеффера, Р. Хеттлаге, Дж. Клиффорда, У. Ханнерца, Т.В. Полосковой, В. Скринника.
Одним из научных положений, используемых для объяснения феномена диаспоры, является теория социальных систем Н. Лумана, согласно которой диаспора рассматривается как «самосоздающаяся» социальная система.
А. Бра, М. Членов, М. Дабаг и К. Платт, Е. Шик и другие исследователи значительное внимание уделяют вопросам этнической идентичности участников диаспоры. В этой связи следует отметить формирование отечественного социально-психологического подхода к изучению этнодиаспоральных групп в работах М.А. Астварцатуровой и М.А. Фадеичевой.
Исследование политических аспектов жизнедеятельности диаспоры осуществляется в работах В.А. Тишкова, Т.В. Полосковой, А.С. Ким, Г. Шеффера, Е. Шаина, М. Эсмана, Дж. Армстронга.
В.Д. Попков, А.А. Степанян, М. Винер значительное внимание уделяют изучению структурных особенностей этнодиспоральных организаций, а также механизмов и процессов внутреннего управления диаспорой.
Вопросами политической и социальной практики этнических меньшинств в мультикультурном обществе занимаются В.С. Малахов, Л.М. Дробижева, Н.М. Мухарямов, К.С. Мокин, У. Кимлика, Т. Гурр, К. Янг и другие, в том числе Я.Н. Питерсе, развивающий плодотворную идею «концепции культурной гибридизации».
Отдельный библиографический блок составляют практические и теоретические исследования отечественных и зарубежных авторов, направленные на изучение социо-политических, экономических, культурно-информационных аспектов функционирования крупнейших этнических диаспор. Е. Верлин, А.Г. Ларин, Е.П. Севастьянов и Н.Е. Корсакова, А.И. Салицкий, Л.П. Дадли мл., Ю.С. Артюховой, М. Эсмана, Хингсанг Мао М., Вай Джанг, Дж. Т. Хал, У. Хал и Чин Тионг Тан в своих научных трудах уделяют внимание особенностям генезиса и развития многочисленной китайской диаспоры. Китайские деловые сети в качестве объекта научного познания рассматриваются в коллективном труде «Chinese Entrepreneurship and Asian Business Networks» вышедшем в 2004 году под редакцией Т. Менкхоффа и С. Герке.
Армянская диаспора и параметры ее влияния составляют объект научного интереса С. Лурье, Э.Л. Мелконяна, А.Е. Тер-Саркисянца, Е.Ю. Фирсова, В.Ю. Кривушиной Л.А. Абрамяна и других.
М. Членов, А.И. Милитарев, А. Ашкенази, Д. Саноян, А.Д. Эпштейн, Д.В. Кузнецов в своих работах значительное внимание уделяют историческим, социально-политическим и этнокультурным аспектам еврейского случая рассеяния.
Внимание исследователей привлекает проблематика диаспоральных процессов на постсоветском пространстве в условиях политической и социальной трансформации. Среди наиболее значимых работ по данному научному направлению следует отметить труды Д. Лейтина В.А. Тишкова, Э.А. Паина, В.И. Мукомеля, Л.М. Дробижевой, П. Колсто, Р. Брубейкера, Р.Х. Усманова, А.В. Дмитриева, С.В. Рязанцева, А.А. Вартумяна, М.А. Лобанова, Н.Л. Космарской, Косова Г.В., С.Н. Градировского, Ж.А. Зайончковской, С.С. Савоскула, Э.Ш. Идрисова.
Исследованию современных диаспор в значительной степени способствуют и выводы, опубликованные в материалах специализированных научных мероприятий:
-
круглый стол «Этничность и диаспоральность» (Москва, 1997 г.);
-
международная конференция «Interkulturelle Kommunikation in der Diaspora» (Мюнхен, 2001 г.);
-
междисциплинарный семинар «Modern Diaspora» (Гамбург, 2001 г.);
-
методологический семинар «Проблемы мультикультурного общества» (Москва, 2002 г.);
-
круглый стол «Проблемы адаптации выходцев с Северного Кавказа и Закавказья в малых и средних городах России» (Москва, 2003 г.);
-
международная научно-практическая конференция «История и положение корейцев в России» (Хабаровск, 2004 г.);
-
научно-практическая конференция «Роль и место корейской диаспоры Ростовской области в диалоге народов и культур» (Ростов-на-Дону, 2004 г.);
-
конференция «Гражданское общество в многонациональных и поликонфессиональных регионах» (Казань, 2004 г.).
В целом, несмотря на значительное число научных работ теоретического и прикладного характера, проблематика политических коммуникаций этнонациональных диаспор остается нераскрытой. Предстоит восполнить такие пробелы в исследованиях, как выявление политических аспектов формирования и функционирования диаспоры, ее субъектности в политических процессах национального и международного уровней, исследование специфики и структуры коммуникационной деятельности современных диаспор. Кроме того, перед исследователями стоит проблема концептуализации основ взаимодействия и сотрудничества РФ, ее центральных и региональных органов власти с общинами соотечественников в ближнем зарубежье, применение на практике, полученных научных результатов.
Цели и задачи исследования
Общей целью диссертационного исследования является изучение деятельности этнической диаспоры в качестве субъекта политических коммуникаций. Поставленная цель диктует необходимость решения следующих задач:
- сформулировать сущностные характеристики «классических» и «современных» диаспор, в частности раскрыть феномен транснационализма этнической диаспоры;
- проанализировать концептуальные рамки основных теоретических парадигм этничности и этнической идентичности, их применения в контексте исследований феномена диаспоры;
- исследовать специфические механизмы жизнедеятельности этнической диаспоры, выступающей в качестве многообразия этнокультурных общин, связанных сетью коммуникаций;
- выявить сферы политической коммуникации через призму деятельности этнической диаспоры;
- оценить деятельность этнической диаспоры в качестве субъекта и объекта политического влияния, в частности, раскрыть структурно-функциональные аспекты транснациональной коммуникации диаспоры;
- рассмотреть перспективы формирования «русского мира» как коммуникационного пространства распространения и популяризации русской культуры, упрочения позиций русского языка.
Объектом исследования в диссертационной работе выступает социополитический и этнокультурный феномен этнической диаспоры.
Предметом исследования является транснациональная деятельность диаспоры в контексте современных коммуникационных процессов.
Рабочая гипотеза, вытекающая из поставленной цели и сформулированных задач исследования, его предмета и объекта состоит в следующем:
- диаспоры являются важным фактором сложившейся системы политических отношений;
- имеется тенденция к возрастанию их влияния, как во внутриполитической жизни государств, так и в сфере транснациональных коммуникаций;
- в современной многополярной системе мирового порядка этнические диаспоры претендуют на обретение статуса полноправных субъектов международно-политической коммуникации.
Теоретико-методологические основания диссертационного исследования включают в себя методологические принципы политической коммуникативистики (А.И. Соловьев, М.А. Василик, М.С. Вершинин, Н. Винер, К. Шеннон, Г. Маклюен, У. Уивер), теорию коммуникативного действия Ю. Хабермаса, концептуальные подходы к этничности и этнической идентичности, теорию социального конструктивизма, применимую в контексте этнополитических исследований, теорию национализма (В.А. Тишков, В.С. Малахов, Э. Геллнер, Ф. Барт, Б. Андерсон, Э. Хобсбаум), теоретико-методологические предпосылки исследования социально-культурного многообразия и принципов мультикультурализма (У. Кимлика, К. Янг, Т. Скутнабб-Кангас, Р. Филлипсон), отечественные разработки в области теории международных отношений (А.Ю. Мельвиль, А.В. Торкунов, П.А. Цыганков), нормативно-институциональный анализ, теоретические положения транснационализма (Р. Кохейн, Дж. Най-мл.).
Методы исследования
Диссертантом широко использовались общелогические методы исследования – анализ, синтез, абстрагирование, обобщение, ограничение, индукция, дедукция, аналогия, спецификация.
Среди общенаучных методов исследования можно отметить структурно-функциональный анализ, исторический подход, описательно-сравнительный метод, деятельностный подход.
В процессе исследования получили применение качественный контент-анализ, ивент-анализ, метод case-study, использовался нормативно-институциональный подход.
Эмпирическая база включает официально-документальные материалы, отражающие позиции политических акторов различного ранга (от глав государств и наднациональных органов до лидеров общественных объединений, групп и движений); политико-правовые документы, закрепляющие положения, касающиеся статуса национальных меньшинств и этнических диаспор во взаимоотношениях с государствами исхода и приема; данные опросов, этнодемографической и социальной статистики, публикации в средствах массовой информации, включая ресурсы сети Интернет.
Основные результаты исследования, полученные лично диссертантом, и их научная новизна:
Диссертация посвящена исследованию транснациональной деятельности этнической диаспоры, в качестве субъекта политических коммуникаций и позволяет представить научные результаты, накопленные по данной тематике в комплексе, включая авторское видение проблемы.
-
В результате анализа сложившихся теоретических парадигм этничности сделан вывод о целесообразности опоры в ходе исследования феномена диаспор на интегрированную концептуальную схему, сформированную на основе методологического синтеза.
-
В процессе уточнения сущностных характеристик «классических» и «современных» диаспор сформулирован принцип «транснационализма», основанный на институционализации транснациональных и трансграничных коммуникаций этнической диаспоры.
-
Исследованы коммуникационные и властно-организационные механизмы жизнедеятельности этнической диаспоры, основу которых составляют процессы трансформации идентичности, обусловленные интеграцией членов диаспоры в политические пространства «исторической родины» и государства проживания.
-
Установлено, что в результате сложных трансформаций пространство международно-политических коммуникаций образует сложную мозаику взаимопроникающих транслокальных культур; формируются новые культурные регионы, структура которых обладает характеристиками сети коммуникаций.
-
Проведен комплексный анализ деятельности диаспоры в качестве субъекта и объекта политического влияния, установлены закономерности и тенденции позитивного и деструктивного участия этнических диаспор в коммуникационных процессах.
-
Проанализированы основные факторы, способствующие и препятствующие формированию и консолидации «русского мира», дана оценка его перспективам.
Теоретическая и практическая значимость
Разработка темы диссертационного исследования способствует расширению научных представлений о сущности и специфике этнической диаспоры как субъекта политических коммуникаций, как значимого участника современных процессов соперничества и сотрудничества на национальном и на международном уровнях. Материалы диссертации могут найти применение в учебном процессе - в преподавании спецкурсов по современным международно-политическим коммуникациям, этнополитологии, основам политической коммуникации для студентов соответствующих специальностей. Положения и выводы диссертации могут представлять интерес для компетентных органов власти, в том числе Министерства иностранных дел Российской Федерации, партийно-политических структур и средств массовой информации. Полученные результаты могут быть также использованы для разработки рекомендаций по улучшению имиджа России как в ближнем, так и дальнем зарубежье, усилению ее международных позиций.
Положения, выносимые на защиту:
-
Этническую диаспору можно представить в виде своеобразного сосредоточения коммуникативных сетей, которые способствуют объединению разрозненных групп иммигрантов на основе этнокультурной идентичности и общих социально-политических интересов, образованию различных форм коллективной, групповой консолидации и коммуникационных узлов диаспоры.
-
Стратегия выживания и развития современной этнической диаспоры заключается в институционализации внутриполитических и трансграничных сетей коммуникаций этнокультурных общин.
-
В качестве участника разноуровневых и разнонаправленных коммуникационных потоков диаспора, обладая специфическим характером состава, ресурсов и целей, претендует на приобретение статуса полноправного субъекта политических отношений, несущего ответственность за сохранение региональной и глобальной безопасности и стабильности.
-
Этнонациональные диаспоры, миновав этап становления и борьбы за выживание, посредством коммуникативной деятельности прямо или косвенно поддерживают историческую родину, поднимают ее благосостояние и авторитет. Характерными являются, в то же время, тенденции узурпирования диаспорами прав на выражение «воли народа» и участие в региональных и локальных конфликтах, в которые вовлечены этнически родственные группы.
-
Формированию «русского мира» в качестве универсального трансграничного и полиэтничного культурного пространства способствует высокий уровень востребованности русского языка, культурно-исторический статус русской культуры на постсоветском пространстве. Одновременно, среди основных факторов негативно воздействующих на процесс консолидации «русского мира» можно отметить низкий уровень институционализации русскоговорящих зарубежных общин, недостаточное использование информационно-идеологических инструментов и неопределенность нормативной базы политико-правовой деятельности российского государства в данном направлении.
-
Постановка проблематики защиты прав зарубежных соотечественников в категориях этничности и попытки их использования в качестве инструмента силового давления – неэффективны; наиболее приемлемый и перспективный вариант — превращение соотечественников в ближнем и дальнем зарубежье в инструмент «soft power», укреплении социокультурных и информационно-идеологических основ «Русского мира».
Апробация работы
Основные положения и выводы диссертации докладывались и обсуждались в ходе Всероссийской научно-практической конференции «Политические коммуникации XXI века» (г. Казань, КГУ, 27-28 февраля 2006 г.); IV Всероссийского конгресса политологов «Демократия, безопасность, эффективное управление: новые вызовы политической науке» (Москва, 20-22 октября 2006 г.); Молодежной международной научной конференции «Тинчуринские чтения» (Казань, 26-27 апреля 2007 г.). Научные результаты исследования были изложены в докладе на заседании Исследовательского комитета по социологии международных отношений Российской социологической ассоциации (3 июля 2008 г.). Положения и выводы диссертации были использованы в исследовательском проекте, получившем грант Министерства образования и науки Российской Федерации, Федерального агентства по образованию (по программе «Развитие потенциала высшей школы») № 4729 «Политические механизмы формирования трансграничных языковых сообществ (на примере русского, тюркских и финно-угорских языков)», а так же для выполнения научно-исследовательской работы по теме «Взаимодействие языка и политики в условиях современного общественного развития», проект № 1.4.09. Научный инструментарий диссертационной работы получил закрепление в ходе работы над научно-исследовательском проектом, получившем грант Академии наук Республики Татарстан № 16-2 (Г / 2008) «Формирование федеральной и региональной политической повестки дня в период выборов в государственную Думу РФ (четвертый, пятый избирательные циклы)». Диссертация была рассмотрена и одобрена в ходе обсуждения на совместном заседании кафедр политологии и права, философии и теоретических основ коммуникации Казанского государственного энергетического университета. Результаты исследования отражены также в публикациях диссертанта.
Структура работы представлена введением, двумя главами, заключением, списком источников и литературы.
Феномен диаспоры в академическом дискурсе
Этнические диаспоры являются одним из важных и малоизученных акторов современных экономических, политических, культурных связей, занявших собственную нишу во внутриполитической жизни различных стран и оказывающих серьезное влияние на состояние и развитие межгосударственных отношений в региональной и глобальной системе координат1.
До начала 1980-х гг. ученые и политические деятели в большинстве своем либо игнорировали, либо недооценивали значимость феномена диаспоры и многочисленных аспектов диаспоральной активности. Политики националистических или правых взглядов предполагали, что государства окажутся достаточно сильными для того, чтобы держать под контролем все этнические группы, включая диаспоры, и снизить факторы риска деструктивных проявлений их деятельности в отношении принимающего общества и государственных институтов. Прогнозы и рецепты исследователей и политиков, предсказывавших полную маргинализацию (или наоборот, полную ассимиляцию) диаспоральных сообществ, оказались несостоятельными. За последние десятилетия диаспоры, разрастаясь численно, стали более жизнеспособными, заметными и активными. Начало нового века отмечено во многих странах приема нарастанием враждебности против иммигрантов и членов диаспор, возрождением расистских и националистических идей.
Находящиеся на другом конце идеологического спектра, «левые» политики и общественные деятели также предполагали, что диаспоры -временное явление. Согласно данной позиции, возможность существования диаспор зависит в решающей степени от экономической ситуации в принимающих странах. Ухудшение экономического благосостояния участников диаспоры, очевидно, приведет к деформации структуры коммуникаций сообщества, что приведет к его вырождению или коренному изменению. Следуя той же логике, сторонники подобных взглядов утверждали также, что улучшение экономических условий либо триумф классовой борьбы смогут смягчить многие трудности существования диаспор и дадут толчок их ассимиляции или интеграции, а в конечном итоге - опять же исчезновению.
По мнению сторонников либеральной доктрины, торжество гражданских свобод и равенство социальных, политических и экономических прав всех членов общества скорее облегчит интеграцию, либо полную ассимиляцию, нежели аккультурацию членов диаспор, и последние, в конце концов, также сойдут со сцены.
Последние годы XX столетия и начало нового века, однако, принесли с собой очевидную активизацию фактора этничности и, соответственно, повышение социально-политической, культурной и экономической роли этнических групп и этнонациональных диаспор в жизни современных обществ. К концу ушедшего века главенствующий ранее скептицизм в отношении будущего этнических групп и в особенности диаспор уступил место иным взглядам. Проницательные наблюдатели осознали, что, подобно другим институциональным закреплениям этничности, диаспоры - отнюдь не мимолетный феномен, как утверждали марксисты, либералы, националисты, модернисты и сторонники политики ассимиляции/интеграции. Диаспоры продолжают активно функционировать как специфические социокультурные организмы, включенные в социальные структуры локального, регионального и транснационального уровней. Способность диаспор оказывать влияние на ход событий в культурной, экономической, социальной, политической жизни постоянно возрастает, и, очевидно, будет возрастать и впредь.
Все сказанное обусловило рост интереса политиков, чиновников и ученых к феномену этничности вообще и к проявлениям диаспоральности, в частности. Судя по всему, ни правые, ни левые уже не трактуют этнонациональные диаспоры как нечто эфемерное и в силу этого не заслулсивающее внимания или детального изучения. Более того, растет осознание того, что мы имеем дело с очень сложным феноменом, причем его различные проявления имеют между собой много схожих черт.
Растущее влияние приобретают концепции, рассматривающие данные процессы в контексте глобализации. Последняя, по мнению некоторых ученых, описывающих будущие сценарии развития человечества, характеризуется постепенным исчезновением границ и активизацией свободных потоков товаров, людей и идей «в мире пересекающихся экономик, перекрещивающихся систем ценностей и фрагментарных идентичностей»].
Учитывая новый глобальный контекст, вполне объяснимо стремление современных исследователей к переосмыслению и переформулированию понятий транснационального пространства, сообщества мигрантов и диаспоры. В настоящее время область явлений, обозначаемых как «диаспора», заметно расширилась, а частота употребления этого термина существенно возросла. В связи с этим, смысл, вкладываемый в понятие «диаспора», значительно изменился. Можно констатировать, что «диаспора» стало попросту модным, общеприменимым словом, которое принято употреблять, когда речь идет об этнических группах и даже о любых приезжих из-за рубежа .
В конце концов, утверждение бесконечного множества мнений по поводу значения понятия «диаспора» приводит к полному терминологическому хаосу. Проблема заключается, по-видимому, в многогранности самого исследуемого понятия, которое требует более или менее отчетливой дефиниции.
В самом деле, понятие «диаспора» используется как родственное для таких явлений, как этнические меньшинства, беженцы, трудовые мигранты и так далее. В конечном счете, речь идет о любых группах мигрантов, то есть о людях, по тем или иным причинам оказавшихся вне страны своего происхождения. По сути, употребление термина «диаспора» явилось попыткой объединить все возможные процессы этнического размежевания и этнокультурной дисперсии. Это касается как «старых» этнических образований (так называемых исторических или классических диаспор), которые существовали на протяжении веков и вполне естественно воспринимались как диаспоры, так и «новых» форм рассеяния, которые только стремятся к формулированию своей этнической обособленности и созданию собственных отличительных признаков.
Если обратиться к истории возникновения самого термина, которая не вызывает значительных разногласий среди исследователей, можно отметить, что для греков "diaspeirein" (разбрасывать, рассеивать) первоначально имело значение естественного процесса рассеивания семян. Известно, что позднее для описания разрушения городов и того, как из них изгоняется население, данный термин применялся историком Тацитом. Около 250 г. до н.э. в Септуагинте, греческом переводе Святого писания, термин «диаспора» использовался для обозначения рассеивания народов, а также как синоним наказания, рабского положения и тяжелой мучительной жизни. «И рассеет вас Господь по всем народам, и останетесь в малом числе между народами, к которым отведет вас Господь» .
Можно отметить, что после перевода Септуагинты термин начал употребляться по отношению к крупным еврейским общинам, которые были хорошо известны в государстве Селевкидов и в Египте. Разрушение Иудеи и Храма римлянами и потеря евреями своей родины постепенно наполнили слово «диаспора» трагическим смыслом. А. Милитарев1 отмечает, что в современном иврите диаспора (непосредственно «еврейская диаспора») передается традиционным термином galut (галут)... Изначальное значение термина galut - «изгнание», равно как и «тяжелая, мучительная жизнь», «рабское положение» , суть - языковое, а, следовательно, исключительно весомое и объективное свидетельство представления самих евреев о еврейской диаспоре как о насильственном и наполненным неподдельным драматизмом событии. Так, со временем, идея диаспоры приобрела устойчивые черты страдания, сопровождающего многие виды (уже не только еврейского) изгнания, «принуждения к переселению в наказание за грехи»3.
Таким образом, термин «диаспора» в его первоначальном виде описывал изгнание евреев с исторической родины и их рассеянное пребывание во многих странах, а также связанные с вышеупомянутыми процессами состояние угнетенности, упадка духа. В дальнейшем диаспорой часто стали называть многие этнические группы, живущие в инокультурном окружении. Несмотря на то, что современные миграционные процессы обусловлены порой самыми драматическими обстоятельствами, термин «диаспора» постепенно теряет свое первоначальное трагическое содержание.
Теоретические аспекты исследования диаспоры в контексте этнической идентичности
Роль этничности в отношениях между народами и между индивидами ярко и нередко в драматичной форме проявляется в области политики. Число государств в современном мире едва превышает две сотни, а групп, относимых к категории этноса, насчитывается несколько тысяч. Поэтому государств с этнически однородным населением очень немного, а большинство стран - полиэтничны или, используя привычную терминологию, многонациональны. Проблема отношений между отдельными народами, между большинством и меньшинствами становится важной осью политической жизни, одной из важнейших проблем развития современных политических коммуникаций.
Связанные с различными проявлениями этничности проблемы так или иначе стоят перед человеком, этнической группой, многонациональным обществом, государством и мировым сообществом. Комплекс подобных дилемм находится в центре внимания научного мира, исследуются различные аспекты этничности: психологический, культурный, социальный, политический и так далее. Феномен этничности находится в основе формирования диаспоральной идентичности. Данный феномен сложен и многообразен, и каждая из его сторон по-разному трактуется различными научными школами и течениями.
В данной связи, значительное внимание уделяется трем основным теоретическим парадигмам этничности, в рамках которых, осуществляется научный подход к объяснению природы и значимости этнической идентичности - примордиализм, конструктивизм, инструментализм.
Примордиалистский подход к пониманию этничности в качестве исходного тезиса опирается на положение о естественной, врожденной (или сущностной) связи любого человека со своей этнической группой и соответствующей данной группе культурой. Этничность - это разумеющаяся данность человеческого бытия, имеющая объективную основу в природе или в обществе. Этнические характеристики общности соответственно рассматриваются как врожденные и воспроизводящиеся путем межпоколенной передачи. В рамках обозначенной парадигмы считается, что этническая общность - это общность по крови (происхождению), языку, обычаям, традициям и даже психическому складу людей, которая имеет важное, подчас первостепенное значение для индивида. Соответственно, этническая идентичность рассматривается в качестве жестко фиксированной, ригидной характеристики, которую индивид получает при рождении, что, по мнению примордиалистов, подтверждает психологическую духовную реальность этнической связи. На примордиалистский подход сильное влияние оказал эволюционизм, с точки зрения которого принципиальное значение придается биологическим, генетическим, географическим и органическим факторам1. В центре внимания примордиалистов находятся этнические восприятия и приверженность индивида своей этнической группе, которые возникают из чувства естественного сходства, а не из практики социального взаимодействия. Таким образом, этническая реальность, прежде всего, базируется на унаследованных биологических характеристиках поведения индивидов.
В отечественной литературе по этничности этому взгляду соответствовали теории социобиологического или географического детерминизма, представленные, например, в работах Л. Гумилева1 и С. Широкогорова2. Так, С. Широкогоров рассматривает этнос как «группу людей, говорящих на одном языке, признающих свое единое происхождение, обладающих комплексом обычаев, укладом жизни, хранимых и освященных традицией и отличающих его от таковых других групп»3. Согласно Л. Гумилеву, этнос представляет собой явление географическое, биофизическое, а не социальное (лишь облеченное в социальную оболочку): «тот или иной коллектив людей, противопоставляющий себя всем прочим аналогичным коллективам ("мы" и "не-мы"), имеющий свою особую внутреннюю структуру и оригинальный стереотип поведения» . Ч. Кейес понимает этничность как форму учета родства, в которой связь с предшествующими поколениями может не совпадать с генеалогической линией5, а П. Ван ден Берге полагает, что людям свойственна биологическая предрасположенность с большей предпочтительностью реагировать на схожие организмы того же вида, что и они сами6.
Концепция примордиализма получила развитие в так называемых культурно-исторических вариантах, где акцент делается на «опосредованную данность» бытия (то есть разделяемую членами этнической группы общность культуры, языка, религии, следования определенным социальным практикам и тому подобное), возникшую в результате многовекового исторического опыта группы1.
В отечественной науке данный подход преобладал в рамках теории этноса, согласно которой «этнос» - это, прежде всего, разделяемая членами группы культурная общность с объективными характеристиками принадлежности, такими, как территория, язык, экономика, расовый тип, религия, мировоззрение и даже психический склад, сформировавшийся на основе процесса этногенеза при особой роли этнической эндогамии, что отразилось, например, в работах Ю. Бромлея2, В. Козлова3, Ю. Семенова4 и других. Так, Ю. Бромлей осмысливал этнос как социокультурное явление, как «исторически сложившуюся на определенной территории устойчивую многопоколенную совокупность людей, обладающих не только общими чертами, но и относительно стабильными особенностями культуры (включая язык) и психики, а также сознанием своего единства и отличия от всех других подобных образований (самосознанием), фиксированном в самоназвании (этнониме)»5. Близко к этому определение В. Козлова, который утверждает, что «этничность в своем первичном значении может пониматься как совокупность признаков или свойств, отличающих один реально существующий этнос от другого» .
Оба варианта примордиалистских концепций этничности исходят из того, что фундаментальная потребность людей в идентичности и самоуважении может быть реализована только в общностях, которые связывают этнически сходных между собой индивидов и, таким образом, дают им понимание того, что идентичность есть нечто большее, чем собственная индивидуальность. Этническая идентичность рассматривается как неотъемлемая психологическая часть «я», а любые ее изменения - как неестественные и навязываемые человеку.
Примордиалисты, как правило, специально подчеркивают, что в качестве «естественной» общности этничность предшествует национальному государству и классовой системе, перекрывает их. Даже если в определенные временные периоды этническая идентичность может оказаться подавленной или существует в латентном виде, она, тем не менее, представляет собой постоянную и фундаментальную характеристику этнической группы, а потому цель и функция любых этнических движений заключаются лишь в том, чтобы «пробудить» изначально существующее этническое чувство и выстроить вокруг него коллективное политическое сознание.
Генезис и логика функционирования этнических диаспор в рамках примордиалистского подхода рассматриваются сквозь призму существования устойчивых этнокультурных отношений, участие в которых предопределено для каждого индивида с момента рождения. Диаспора, таким образом, понимается, прежде всего, как «устойчивая к ассимиляции совокупность людей единого этнического происхождения, живущая в иноэтническом окружении за пределами своей исторической родины (или вне ареала расселения своего народа) и имеющая социальные институты для развития и функционирования данной общности»1. Последняя позиция представляется нам несколько уязвимой, потому что, в принципе, игнорирует аспекты исторической ситуативности и личностно-поведенческие установки каждого отдельного участника диаспоры и, что более важно, устремления ее лидеров. В то же время нельзя не заметить приверженность членов этнических сообществ неким «базовым» этническим корням, иначе «остается совершенно непонятно, почему по прошествии многих сотен лет корсиканцев так и не удалось превратить во французов, а басков - в испанцев...»1.
Диаспоральное измерение транснациональных коммуникационных пространств
Трансформации в системе международных отношений, проявившиеся во второй половине XX века, можно связать с изменением состава и числа участников международного процесса. Эти объективные изменения, в свою очередь, явились одной из причин умножения и усиления международных взаимосвязей. Причем, в мире растущей взаимозависимости, влияния, опосредованные связями различного рода, становятся ключевой проблемой международных отношений1.
В конце 1960-х - начале 1970-х гг. XX века научное сообщество подвергло сомнению одно из центральных положений политического реализма, выступающего на тот момент в качестве господствующей парадигмы в науке о международных отношениях, - положение, связанное с трактовкой роли государства как международного актора. П.А. Цыганков отмечает, что именно в этот период в международно-политической науке появляется новое направление - транснационализм, который иногда рассматривается как результат «третьего большого спора», разгоревшегося между сторонниками государственно-центричного подхода, с одной стороны, и его критиками - с другой . Одними из первых критиков политического реализма с позиций транснационального подхода стали Джозеф С. Най-младший и Роберт О. Кохейн. Исследователи предложили уподобить мировую политику разветвленной и многослойной паутине связей, соединяющих многочисленных и многообразных участников международных взаимодействий, таких, как многонациональные корпорации, транснациональные общественные движения и международные организации, финансовые группы и другие частные акторы, которые вытесняют государство из центра на периферию международной системы, превращают его в одного из рядовых игроков развертывающейся на мировой арене игры по новым правилам1. При этом, как замечают исследователи С. Градировский и А.Тупицын, национальное государство не только не является единственным, но и самым успешным действующим лицом современной мировой политики2.
Отечественные геоэкономисты, например, Э.Г. Кочетов, П.Г. Щедровицкий, А.И. Неклесса также указывают на возрастающее значение негосударственных субъектов (таких как транснациональные корпорации или диаспоральные сети) в мировой политике и экономике, признавая глобализацию (или, точнее, речь идет о корпоративной глобализации) долгосрочным историческим трендом3.
В основе современного мира лежит усиление взаимовлияния между различными типами обществ и культур, выступающих в качестве важных факторов развития цивилизации и международного диалога.
Нарастание тенденций глобальной взаимозависимости влечет переход международного сообщества к современному состоянию, которое характеризуется двумя основными факторами: 1) «закрытие пространства» (то есть, как бы сужение географической сферы в результате расширения масштабов человеческой деятельности и прогресса средств транспорта и коммуникаций ); 2) завершение правительственной монополии на внешние сношения2.
Согласно концепции С. Хоффмана, в послевоенной международной системе произошли следующие наиболее крупные изменения: 1) изменение состава международных акторов; 2) изменение целей государств; 3) преобразование фактора силы; 4) возникновение и развитие новых иерархических структур в системе международных отношений; 5) преобразования международной системы в целом3. Для данного исследования методологическую ценность представляют следующие рассуждения С.Хоффмана:
- возрастание числа акторов и дифференциация между ними умножили число международных взаимосвязей и усилили их;
-происходит активное разграничение сфер человеческой деятельности, каждая из которых стремится расшириться за пределы государственных границ;
- в мире растущей взаимозависимости, влияния, опосредованные связями различного рода, становятся более эффективным международным инструментом реализации интереса, нежели факт применения силы или угроза такового (повышается роль soft-power-технологий);
- в условиях взаимозависимости традиционная логика отношений конкуренции между государствами ("я выигрываю, вы проигрываете") все еще сохраняется, но перспективы связаны со стратегией солидарности, сотрудничества, так как негативные последствия развития универсальны и лишь различаются в степени воздействия на все государства; при сохранении силовых отношений между государствами манипуляция с помощью взаимозависимости становится стратегическим средством. Эти стратегические средства С. Хоффман определяет как «игры на взаимозависимости»1.
«Завершение правительственной монополии на внешние сношения» предполагает более активное участие в международных отношениях новых акторов, в том числе и этнонациональных диаспор. В данной связи, размышляя о перспективах развития, этих новых международных институтов, нельзя не отметить, что подавляющее большинство подобных структур не заинтересовано в нивелировании позиций национальных государств, они чаще рассматривают государство как механизм реализации собственных задач и целей, а, следовательно, стремятся поддержать его, предельно адаптировав к корпоративным интересам. Исследователи в традициях концепций транснационализма и неолиберализма отмечают существование целого ряда эффективно действующих сетевых структур, которые вообще не настроены на конфликт с государством, а предпочитают плавное включение его ресурса в свою орбиту, по возможности безболезненно и зачастую незаметно для самого объекта. Сеть политконсалтинговых групп, функционирующих, в том числе и в России, и отчасти влияющих на внутри и внешнеполитическую линию государства, не может эффективно действовать без наличия провайдеров в системе государственной власти. В сущности, многополярность мира подразумевает не только наличие различных центров притяжения в виде государственных образований, но и формирование полюсов притяжения на основе других игроков - финансово-промышленных групп, конфессиональных сообществ, глобальных информационных систем, этнических диаспор. Нередко за разветвленной сетью этнокультурных объединений стоят интересы тех же финансово-промышленных групп, а конфессиональная структура на деле может представлять собой международный синдикат1.
Тем не менее, развитие взаимосвязи, взаимозависимости всех аспектов международных отношений объективно ведет к нарастанию миграционных процессов, и как следствие, с одной стороны, приводит к возникновению так называемых «новых» диаспор, а с другой - становится фактором, обеспечивающим поддержание и развитие диаспор, уже получивших статус «укоренившихся».
Современные технические возможности транспорта и связи создают иммигрантам благоприятные условия для сохранения и поддержания профессиональных, этнокультурных, социально-политических, семейных и личных коммуникаций с «этническим материком». Причем интенсивность таких контактов со странами исхода находится на очень высоком уровне. По сути, это делает возможным проживание как бы сразу в двух культурах (или в особом кросскультурном этносоциальном контексте), что способствует включению таких этнических сообществ в процессы глобализации и выдвижению на первый план особых социально-этнических образований, которые в специальной литературе получили название транснациональных (также трансгосударственных) пространств или сообществ .
В.Д. Попков отмечает, что постоянные контакты со страной исхода совершенно не препятствуют адаптации вновь прибывших мигрантов в принимающих странах.
Политико-коммуникативный потенциал «Русского мира»
«Наиболее драматичным образом происходит превращение, в результате резкого сокращения политического пространства, 25-ти миллионов русских из привилегированной национальной группы, культурно и политически чувствовавших себя в Советском Союзе как дома, в меньшинства с ненадежным статусом, неопределенной групповой принадлежностью и неясной идентичностью в нерусских национальных государствах»1 - именно так Р. Брубейкер выразил свое отношение к одной из наиболее масштабных этнонациональных катастроф второй половины XX века. В результате одномоментного превращения административных границ в государственные, русские, проживающие в бывших советских республиках, стали по выражению Д. Лейтина, «брошенными диаспорами», чье государство «уехало», оставив их на произвол судьбы2.
Глубоко и сочувственно анализируя данный процесс, Н. Нарочницкая отмечает, что русский народ - основатель и стержень российской государственности - был насильственно расчленен .
Р. Брубейкер выделяет особую подгруппу диаспор, сложившихся в связи с дезинтеграцией, распадом крупных государственных образований, и с изменением политических границ, именуя их «диаспорами катаклизма». Базовой идеей, положенной в основу дефиниции «диаспора катаклизма», служит не перемещение людей через границы, а движение самих границ.
Пол Колсто рассматривает русских, проживающих в постсоветских республиках, в качестве укореняющейся диаспоры, обращая внимание на два измерения укорененности - культурное и политическое. И если культурные ориентации представляют собой континуум множества состояний, то в случае с политическими лояльностями речь и идет о ситуации жесткого выбора1.
Выбор предстояло сделать и новообразованной российской элите, каким именно образом решать возникшие в пределах постсоветского пространства вопросы транснациональной коммуникации и защиты прав соотечественников. При этом понятие «соотечественники» (иногда «зарубежные соотечественники»), наиболее часто используемое в официальных документах, означает совокупность лиц, постоянно проживающих за пределами Российской Федерации. Соотечественники - все те, которые связанны с Россией историческими, этническими, культурными, языковыми и духовными узами, стремятся сохранить свою российскую самобытность и испытывают потребность в поддержании контактов и сотрудничестве с Россией2.
В начале 1990-х гг. российские власти экспериментировали с различными терминами, которыми можно было бы обозначить русских (русскоязычных) в бывших советских республиках. Ряд вариантов (например, «диаспора» и «меньшинство» - будь то национальное, этническое или культурное) были почти сразу отвергнуты и редко используются на официальном уровне. Так, введение в оборот термина «меньшинство» означало бы, что российские власти считают эти сообщества укорененными (territorially based) в странах проживания, значит, у России нет права на защиту данного населения. Взамен в политический лексикон были введены определения «граждане» и «выходцы». В частности, в мае 1991 г. Б. Ельцин писал, что «выходцы из России живут во всех республиках Союза, и мы не бросим на произвол судьбы тех наших граждан, которые там находятся» . Однако после принятия в России и в других новых независимых государствах законов о гражданстве термин «граждане России» не мог быть использован, поскольку в юридическом смысле он обозначал лишь одно -владельцев паспорта гражданина РФ, а к весне 1997 г. лишь около миллиона русскоязычных в республиках бывшего СССР, или 4 % их общей численности, получили российское гражданство, большая же их часть стала гражданами соответствующих суверенных республик1. Кроме того, использовались термины «русскоязычные» и «этнические россияне». Наконец, был утвержден приемлемый, хотя и, по мнению некоторых исследователей, излишне патриотичный термин «соотечественники». Были созданы Правительственная комиссия по делам соотечественников за рубежом (1994) и специальный комитет Государственной Думы по делам СНГ и соотечественников за рубежом (постановление Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации от 18 января 2000 года). В августе 1994 г. был принят Указ Президента РФ № 1681 «Об основных направлениях государственной политики РФ в отношении соотечественников, проживающих за рубежом», а также Постановление Правительства РФ №1064 «О мерах по поддержке соотечественников за рубежом», а в 1999 г. принят Федеральный закон «О государственной политике Российской Федерации в отношении соотечественников за рубежом» (24 мая 1999 года №99-ФЗ). Одной из задач государственной политики, отраженной в данных документах, а также в Указе Президента №940 от 14 сентября 1995 г. «Об утверждении стратегического курса РФ с государствами - участниками СНГ» и разработанной Программе мер по поддержке соотечественников за рубежом, является предотвращение массового исхода представителей русскоязычного населения в Россию и содействие их интеграции в политическую, социально-экономическую жизнь новых независимых государств (адаптация к местной культуре при сохранении культурной самобытности).
В 2006 г. были приняты три важных документа, которые свидетельствовали о продолжении президентом РФ Владимиром Путиным умеренной политики предыдущего десятилетия. Были приняты Программа работы с соотечественниками за рубежом на 2006-2008 годы, Федеральная целевая программа "Русский язык" (2006-2010). Государственная программа по оказанию содействия добровольному переселению в Российскую Федерацию соотечественников, проживающих за рубежом. Обозначенная совокупность документов была в первую очередь ориентирована на постепенное решение демографических проблем Российской Федерации посредством оказания избирательной помощи при переселении в Россию соотечественников - носителей русской культуры.
Кроме того, в своем ежегодном послании Федеральному собранию -2006 Президент России, отмечая роль и значение русского языка в современном коммуникационном пространстве, подчеркнул, что русский язык является "не просто хранителем целого пласта мировых достижений, но и живым пространством многомиллионного «Русского мира», который, конечно, значительно шире, чем сама Россия"1.
Идея «Русского мира» ведет свое начало от гипотезы о наличии на постсоветском пространстве некоей социокультурной реальности, общего социокультурного ядра.
Можно выделить два этапа в генезисе понятия «Русский мир»: период собственно концептуального оформления (в работах П.Г. Щедровицкого, СБ. Переслегина, Н.Ю. Ютанова, Д.В. Ивашинцова, Т.В. Полосковой, В.М. Скринника и других) и период придания идее консолидации и структурирования «Русского мира» статуса государственной политики (выступления В.В.Путина на Конгрессе зарубежных соотечественников в 2001 году). Именно с этого момента появилась возможность рассматривать «Русский мир» не только с позиций мысленного конструкта творческой интеллигенции и научного сообщества, но и как семантическую реальность политического дискурса.
Данный посыл в докладе Президента был достаточно неожиданным, не только для многих участников Форума, но и для тех, кто готовил тезисы к этому выступлению. Событие можно расценить как коренное изменение концептуального подхода российского государства к зарубежной российской диаспоре, к сожалению, не получившего должного отражения ни в отечественных, ни в зарубежных СМИ.
Российское общество и государство вплотную подошли к третьему этапу, предполагающему переход к практическим действиям по структурированию «Русского мира». Проблема заключается в том, что государственный аппарат не располагает четкой, утвержденной на уровне государственной программы концепцией «Русского мира» и процессуальной моделью создания его инфраструктуры.
Необходимо отметить, что наличие этнокультурных миров со своеобразными центрами притяжения, существующими в трансграничном и транснациональном измерении определенных социокультурных феноменов, давно является элементом современного глобального миропорядка. По мнению СБ. Переслегина, «частично смысл этого феномена можно раскрыть через термин «панэтничность», под которой подразумевается целостный массив этнической культуры, созданный и создаваемый этносом и всеми его подразделениями (в том числе и диаспорами) на протяжении его истории и существующий над административными и государственными границами» .
