Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Сущность понимания и его роль в познании
1.1. Место понимания в структуре форм освоения действительности 12
1.2. Понимание и познание 23
1.3. Понимание как способ бытия человека 31
Глава II. Понимание и язык
2.1. Структура языковой системы 46
2.2. Смысл знаковых выражений 60
2.3. Аспекты языка и их понимание 68
Глава III. Место понимания в коммуникации
3.1. Структура коммуникативного акта 83
3.2. Условия понимания в процессе коммуникации 100
3.3. Место и роль ментальных моделей в понимании 121
Заключение 134
Список литературы
- Место понимания в структуре форм освоения действительности
- Понимание и познание
- Структура языковой системы
- Структура коммуникативного акта
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Потребность понимать и быть понятым является бытийной характеристикой человека. Несмотря на то, что проблемой понимания занимались философы и ученые, начиная с античности, до сих пор остаются дискуссионными как общие теоретические вопросы гносеологии понимания (например, отношение понимания к гносеологическим и методологическим формам и структурам - чувственному познанию, абстрактному мышлению, объяснению, предсказанию, гипотезе и др.), принципы методологии понимания, авторские мотивы и цели создания текстов как объект понимания, так и принципы практического научения пониманию. Отсутствует единомыслие исследователей в толковании самой сути понимания, в определении критериев понятости информации. До сих пор не осуществлено ни одного исследования по проблеме понимания, посвященного выяснению влияния языка как целостного системного явления в составе его универсальных аспектов на содержание и структуру процесса понимания. Именно этим обстоятельством определяется теоретическая актуальность темы нашей диссертации. Разработка проблемы понимания с учетом универсальных характеристик языка и экстралингвистических факторов характеризуется и практической актуальностью в условиях современных процессов разрушения взаимопонимания между представителями различных традиций, цивилизаций, этносов, религиозных конфессий, между социальными группами и слоями, политическими элитами и народами. Эти разрушительные процессы подогреваются непродуманной политикой глобализации. Мы даже рискнем утверждать, что без взаимопонимания представителей разных цивилизаций и этносов глобализация обречена на неуспех. Указанные проблемы взаимопонимания остры не только в международном аспекте, но и во внутренней жизни России. Особо следует подчеркнуть значение разработок проблемы понимания для системы образования, в основе которого лежит научение пониманию окружающего мира, других людей, самого себя. Таким
образом, актуальность темы нашей диссертации определяется как не разработанностью многих философско-гносеологических вопросов понимания, так и практическими потребностями в успешном налаживании понимания и взаимопонимания в процессах коммуникации.
Теоретические источники исследования. Одним из теоретических источников данного исследования явились общие положения философии материализма. К их числу относится признание существования внешнего трансцендентного мира; разделение явлений внутреннего мира и объектов внешнего трансцендентного мира по способу их бытия; характеристика содержания чувственности как способа данности человеку объектов внешнего трансцендентного мира; безусловная познаваемость явлений внутреннего мира человека на основе созерцания, интуиции, интроспекции; самопознание человека через свою явленность самому себе; активный характер мышления как формы познания и др. Эти положения используются нами при осмыслении существенных сторон понимания.
Другим важным теоретическим источником нашей работы является концепция языка как формы бытия человека, разработанная в трудах М. Хайдеггера и Г.-Х. Гадамера, а также идея Хайдеггера о предпонимании и кольцевом характере процесса понимания. Определенное влияние на наше исследование оказала теория коммуникативного действия Ю. Хабермаса, в особенности ее положения о принципиально субъект-субъектной структуре межличностного общения, о невозможности сведения межличностного общения к чистой технике общения, о консенсусе как глобальной цели языковой коммуникации, о «жизненном мире» как «резервуаре» смыслов и интерпретационных процедур, доступных участникам коммуникации и др.
В основу выделения аспектов языка положена общая мысль В. фон Гумбольдта о том, что в основе любого человеческого языка мы непременно найдем систему, которая универсальна и обладает уникальными свойствами.
Состояние изученности проблемы. Со времён античной филологии главной задачей традиционной герменевтики считалось практическое научение искусству понимания, что предполагало определённые методологические принципы. Лютер, например, таким принципом считал известный ещё из античной риторики принцип понимания целого из его частей. В XVIII веке (Землер и Эрнести) сформулировали требование учитывать при толковании Писания различия между авторами, которые могли вкладывать различный смысл в элементы текста, создавая, таким образом, фактически новый текст. Это требование, конечно, в значительной мере устранило догматический характер герменевтики, но оно породило и противоречия содержательного плана.
Как правило, ученые трактуют понимание либо слишком широко, отождествляя его с познанием (А.Г. Спиркин) или мышлением (Г.С. Костюк), либо чрезмерно узко, сводя его к декодированию (Зифф), к лингвистической интерпретации (Демьянков). От работ Ф.Шлейермахера и В.Дильтея идет традиция истолкования понимания как обнаружение смысла текста в процессе его интерпретации, реконструирующей его изначальный замысел. Согласно классической традиции понимание выполняет функцию преодоления культурной и временной дистанции между участниками коммуникации. В рамках неокантианского движения понимание трактовалось как выражение сути идеографического метода, нацеленного на установление ценности и индивидуальности (В. Виндельбанд, Г. Риккерт). Понимание здесь противопоставляется объяснению, базирующемуся на номотетичеческом методе. Соотношение понимания и интерпретации явилось предметом рассмотрения таких современных авторов, как А.И. Ракитов, П. Рикер, Г.Л. Тульчинский. B.C. Черняк и другие авторы, сопоставляя процедуры понимания и объяснения, обосновывают тезис об определенном превосходстве понимания над объяснением. Давно разрабатываемой проблемой является соотношение знания и понимания. По мнению М.К. Мамардашвили и A.M. Пятигорского, знание, в отличие от понимания, является однонаправленным процессом. Е.К.Быстрицкий, М. Вартофский, Е.Н. Ищенко, Л.А. Селицкая рассматривают
в основном научное понимание и характеризуют его как уровень метазнания. Разработка современных философских представлений понимания как способа бытия человека дана в трудах Хайдеггера («человек является толкующим себя бытием»), Гадамера («понимательность» как имманентное состояние человека), Апеля («мы есть, начиная с разговора»). Иногда, в основном под влиянием потребностей логики, понимание рассматривается как раскрытие значения знаковых выражений. Здесь можно сослаться на работы, например, Д.П. Горского, Т.В. Дорфман. Вместе с тем нельзя не отметить, что в современных западных эпистемологических и методологических концепциях на первый план выдвигается трактовка понимания не в смысле овладения готовыми значениями, но как процесса формирования и создания новых значений в актах коммуникации, в крайнем варианте - с помощью децентрирования и деконструкции текста (Деррида). Идея понимания как процесса созидания новых смыслов без радикальных форм децентрирования и деконструкции послужила важным методологическим принципом нашей диссертации.
Работы, посвященные проблеме понимания, весьма разнородны и различаются методами исследования, подходами, используемым категориальным аппаратом, научными традициями. Проблемой понимания занимаются философы, логики, лингвисты, историки, психологи, литературоведы, педагоги, социологи, политологи. Однако в исследованиях проблемы понимания явно выделяются три основных направления: философско-методологическое, логико-лингвистическое и психологическое. При этом в основе почти всех исследований лежит вопрос о соотношении мысли, языка и действительности, что свидетельствует о приоритете философского аспекта в исследованиях.
Преимущественная ориентированность того или иного исследования может быть установлена по характеру решаемых задач и применяемого для этого категориального аппарата. Философско-методологическое направление предполагает определение места и роли понимания в процессе познания,
анализ соотношения рационального и нерационального в понимании, решение вопроса об универсальности понимания; обобщение результатов, полученных в прикладных и частнонаучных исследованиях.
В рамках когнитивного подхода понимание рассматривается как включение нового знания в контекст уже имеющегося у субъекта знания и опыта. Особое внимание уделяется содержательной объективности знания. Считается, что понимание достигается быстрее, если внешняя репрезентация структуры объекта максимально соответствует внутреннему представлению субъекта о нём. Структурируя знание, когнитивисты выделяют такие обобщающие компоненты как схемы, макроструктуры, фреймы. Характер организации структур знаний и умение оперировать ими определяют понимание. Актуализация предыдущих знаний является условием понимания. Таких позиций, по нашему мнению, придерживаются Л.Бирнбаум, О.Н.Бушмакина, Е.К. Быстрицкий, М. Вартофский, Д.И. Дубровский, Т.А.Клименкова, М. Лейбовиц, И.А. Мельчук, Ю.Ю. Петрунин, В.П. Филатов, Р. Шенк.
В логико-лингвистических исследованиях характер решаемых задач несколько иной. Здесь основное внимание уделяется языковой компетентности, взаимосвязи текста со смыслом, определению условий и критериев адекватного понимания, проблеме перевода, выявлению механизмов понимания и др.
В логике пониманием называется введение выражения в непротиворечивую логическую систему и установление его связи с элементами системы. «Понимать знаковое выражение в научной теории - это значит знать, как оно вводится и как исключается» [43, С.81]. Введение и исключение выражений является специальной проблемой, относящейся в основном к сложным суждениям, с которыми в большей степени и связана проблема понимания. Эти операции помогают уяснить логический смысл сложных высказываний. В логике понимание сводится к переводу выражения из одной знаковой системы в другую, состоящую из знаний с большей степенью
обобщения. Интересующее субъект знание при этом является частным случаем, ставшим после обобщения элементом новой системы. Установление связи между исходным и обобщённым знанием и означает понимание. Применение законов логики к процессу понимания мы видим в работах Н.С. Автономовой, Б.С. Грязнова, В.П. Филатова, Я. Хинтикка.
С точки зрения семантического аспекта понимание рассматривается как результат интерпретации отношений, во-первых, знакового выражения к обозначаемой ситуации, а во-вторых, отражение этой ситуации человеком. «...Понимание высказывания наступает тогда, когда субъекту становится ясно, о какой ситуации идёт речь и как представляет себе ситуацию говорящий» [61,С. 15]. Стоит заметить, что при изучении данного аспекта понимания особое внимание уделяется смысловой обработке, во время которой понимающий конструирует семантическое представление об объекте понимания..В рамках семантического аспекта проблему освещают А.Л. Блинов, С.А. Видяев, В.Г. Ланкин, М.Б. Семочкина.
Лингвистический подход к проблеме понимания состоит в стремлении найти истоки понимания в преобразовании структур естественного языка. Основой такого подхода является трансформационная грамматика Н.Хомского. Понимание, с точки зрения представителей данного направления, связано с трансформацией поверхностной структуры предложения в глубинную репрезентацию, которая состоит из простых утвердительных конструкций. Для достижения понимания субъект должен разбить сложноподчинённые или сложносочинённые предложения на простые составные части. Но понимание зависит и от актуальных знаний человека. Поэтому представители процедурного направления приоритетной стороной считают анализ мыслительной деятельности человека, а не языковых структур. Они полагают, «что в лучшем случае нежелательно, а в худшем - бессмысленно говорить о понимании естественного языка безотносительно к той или иной задаче, в рамках которой язык используется» [94, С. 171]. Такой позиции придерживаются, например, И.Ф. Саркисян, Ст. Тулмин.
При коммуникативном подходе основное место занимает взаимопонимание, которое предполагает владение соотносимым объёмом знаний, выраженных на данном языке, в рамках данного вопроса, наличие общих целей у собеседников, применение ими единых постулатов общения и ряд других факторов. Отличительная черта коммуникативного подхода к проблеме понимания состоит в анализе специфической активности субъекта, выражающейся в необходимости определить цели партнёра и используемые им правила общения, а также в формировании своего отношения к данному партнёру. В рамках коммуникативного подхода можно выделить несколько этапов понимания. Сначала происходит физическое восприятие речи. Для реципиента такое проявление языка является кодом. Воспринятые совокупности знаков подвергаются декодированию, на первой ступени которого возникает буквальное понимание, усвоение прямого содержания высказывания. В ряде случаев на этом этапе понимание может быть достигнуто. Но часто, при сопоставлении с общим контекстом, могут возникнуть несовпадения. Это инициирует у реципиента поиск неявно выраженного смысла, который может возникнуть в результате существования в речи метафор, метонимии, эпитетов и других оборотов либо может иметь локальную обусловленность. В рамках коммуникативного подхода над проблемой языка, понимания и коммуникации работали Т.В. Вайчук, Т.А. ван Дейк, Т.Г. Копанева, Н.В. Мальчукова, Ю. Хабермас.
Спецификой психологического подхода является изучение понимания как субъективной формы отношения человека к объекту понимания. Основное внимание учёные уделяют анализу психических особенностей, интеллектуальных операций и действий, участвующих в формировании индивидуальных стратегий понимания. Проблема сознательных и бессознательных актов ведет начало от 3. Фрейда и его последователей - К. Юнга и Э. Фромма. В речевой практике сознательный акт есть результат осмысленного образования фраз, преследующий некую конкретную цель, бессознательный акт - спонтанное по форме выражение, логически не
примыкающее к сознательной речи. Например, произнесение некой речи по трафарету есть сознательный акт, ибо диктуется целеполагающей установкой (произнести речь на такую-то тему в таком-то объеме), а оговорки, отклонения от намеченного текста есть проявление бессознательного в речи.
Все вышеперечисленные направления исследований характеризуются разной степенью полноты изучения понимания. Однако ни в одном таком исследовании не ставилась проблема всестороннего и полного выявления основных аспектов языка и анализа проявлений понимания в ходе коммуникации под углом зрения универсальных характеристик языка.
Объект исследования. Объектом исследования является понимание как гносеологическое явление.
Предмет исследования. Предметом диссертационного исследования является процесс понимания на уровне универсальных аспектов языка в увязке с процессом коммуникации и экстралингвистическими факторами.
Цель и задачи исследования. Цель диссертационного исследования состоит в обосновании тезиса о понимания как многоплановом явлении и в создании на этой основе такой модели понимания в процессе коммуникации, которая позволяет максимально приблизиться к описанию и объяснению реального процесса взаимопонимания между коммуникантами. Задачами нашего исследования являются:
установление общего проблемного поля исследований понимания,
установление структуры языковой системы,
выявление универсальных аспектов языка,
установление связи универсальных аспектов языка с процессом понимания,
определение места понимания в коммуникации,
анализ сущности и места моделирования в процессе коммуникативного понимания.
Методологическая и теоретическая основа исследования. Определяющее методологическое значение для нашей диссертации имеет
материалистическое мировоззрение с его принципом познаваемости мира. Весь анализ понимания ведется в контексте этого мировоззрения. Определенную методологическую роль для нашей диссертации играют концепции языка как формы бытия человека (М. Хайдеггер, Г.-Х. Гадамер, К.-О. Апель), коммуникативного действия Ю. Хабермаса. При написании диссертации были использованы методы анализа, абстрагирования и идеализации, моделирования, принципы комплексного, системного подходов.
Научно-практическая и теоретическая значимость исследования. Теоретическая и практическая значимость диссертации состоит в решении ранее никем из исследователей не поднимавшейся проблемы универсальных аспектов языка и теоретическом обосновании этого решения, а также в конкретизации научных представлений о языковой коммуникации и месте и роли в ней ментальных моделей формирования и постижения смыслов и значений с учетом структуры сознания и ментальных установок участников коммуникации и экстралингвистических факторов. На основе материалов диссертации могут быть созданы спецкурсы для студентов и аспирантов «Понимание и его место в познании», «Роль современных гносеологических концепций в раскрытии природы и структуры понимания», «Понимание в учебном процессе и критерии его успешности».
Апробация результатов диссертационного исследования. Основные положения диссертационного исследования докладывались на Международной научно-практической конференции «Слово, высказывание, текст в когнитивном, прагматическом и культурологическом аспектах» (Челябинск, 2001); на II Международной научной конференции «Слово, высказывание, текст в когнитивном, прагматическом и культурологическом аспектах» (Челябинск, 2003); на кафедре философии Челябинского государственного университета.
Структура работы. Диссертационная работа состоит из введения, трех глав (девяти параграфов), заключения и списка литературы. Список литературы включает 149 наименований. Объем диссертации 148 страниц.
Место понимания в структуре форм освоения действительности
В разные времена для прояснения понятия «понимание» использовалось его соотнесение с другими понятиями. Часто, однако, вместо разъяснения значения происходила элементарная подмена одного понятия другим. С философско-методологической точки зрения понимание рассматривается преимущественно как интерпретация. Особое внимание такому подходу уделяется в западной философии. В методологическом смысле понимание является научным методом, с помощью которого устанавливается значение научного факта. «Пониманием называется процедура истолкования изучаемого явления, его интерпретация посредством системы правил, присущих данной научной области...Явление считается понятым, если найдены корректные концепции для его описания» [61, С.8]. Методологический подход задаёт общее направление раскрытия природы понимания. Большое значение для развития этого направления имели работы В. Дильтея. В последнее время связь понимания и интерпретации рассматривали Б.В.Григорьев, Т.В. Дорфман, Н.И.Лопханова. В рамках герменевтики вопрос о понимании связывался с толкованием текста. Это порождало проблему разведения понятий «понимание» и «интерпретация». Рикер [102] выдвинул идею закрепить слово «понимание» за явлением проникновения в другое сознание с помощью внешнего обозначения, а слово «интерпретация» употреблять по отношению к пониманию, направленному на зафиксированные в письменной форме знаки. Интерпретация при таком подходе остается в некотором смысле периферией понимания. Понимание, например, текста сводится к овладению смыслами, заключенными в тексте, позволяющему преодолеть временное и культурное расстояние, отделяющее читателя от текста. В этом случае отношение «письмо-чтение» оказывается частным случаем понимания, осуществляемого посредством проникновения в другое сознание через выражение.
Шлейермахер, как известно, переориентировал герменевтику с разработки правил истолкования текстов на исследование общих принципов их понимания [146]. Он противопоставил истолкованию текстов понимание как некую субъективную устремленность к недоразумению, которое возникает независимо от нас, и акцентировал внимание на понимании мыслей. При таком подходе главной задачей понимающего является восстановление первоначальной направленности произведения, разгадка замысла автора, проникновение в его внутренний мир, так как дошедшие до нас произведения вырваны из той обстановки, из тех условий, из той экстралингвистической и лингвистической ситуации, в которой они зародились. По мнению Шлейермахера, каждое произведение «...обладает частью понимаемости из своей первоначальной направленности». Так, произведение искусства, вырванное из своей изначальной соотнесённости, если она исторически не сохранилась, теряет в своей значимости. Шлейрмахер добавляет, что произведение искусства «теряет своё значение, если вырвать его из этого окружения и передать в обращение, оно тогда напоминает нечто, что спасено из огня и теперь хранит следы ожогов» [146, С.84]. Значит, только контекст полностью определяет значение, а понимание должно базироваться на выяснении происхождения и становления произведения. Шлейермахер полагает, что всякая индивидуальность - манифестация всей жизни, и потому «каждый носит в себе некий минимум каждого, а дивинация в соответствии с этим получает импульс от сравнения с самим собой» [146, С. 146].
Дильтей под влиянием «Логических исследований» Гуссерля перенес акцент на объективность значений по отношению к психологическим процессам, порождающим их. Он стал подчеркивать мысль, что взаимосвязь знаков придает зафиксированным значениям повышенную объективность. Эти идеи не поколебали, однако, убеждение Дильтея о принципиальном различии между науками о природе и науками о духе. В своих ранних работах Дильтей указывал, что понимание связано с проникновением в духовный мир автора, с реконструкцией культурного контекста сознания последнего. В этой связи понимание трактовалось как единственное адекватное средство передачи жизни вообще, как процедура прояснения и осмысления жизни. Продукты творчества того или иного индивида, согласно Дильтею, представляют собой объективацию жизни, так что в конечном итоге то, что нам необходимо понять в другом то, мы понимаем и в самих себе. ; і
Под влиянием критики оппонентов Дильтей сместил акцент и пришел к тому мнению, что понимание вообще не нацеливает на воспроизведение полной копии духовного мира автора текста, а ставит перед собой скорее задачу репрезентации структуры или строения этого мира. Интерпретатор стремится к постижению не каждой отдельной детали, а совокупной картины отношений, выступающих в качестве «идеального порядка». Согласно Дильтею операция понимания становится возможной благодаря способности, которой наделено каждое сознание, проникать в другое сознание не непосредственно, путем «пере-живания» (re-vivre), а опосредованно, путем воспроизведения творческого процесса исходя из внешнего выражения [52]. Такого рода понимание многоуровневое по своей структуре: чем больше оно освобождается от необходимости воспроизводить первоначальную последовательность событий, тем меньше походит на подражание происходящему в духовной жизни другого.
Однако исследователи так и не достигли единообразной трактовки понятия «интерпретация». От работ Ф.Шлейермахера и В.Дильтея идет традиция использования понятия интерпретации для раскрытия специфики понимания. Понимание в этой традиции рассматривается в качестве результата, к которому должна приводить процедура интерпретации при соблюдении определенных правил. Например, психологическое толкование у Ф.Шлейермахера предполагает реконструкцию духовного мира автора произведения. Интерпретатор при этом должен уметь перевоплощаться в автора, почувствовать то, что чувствовал автор, создавая текст, и тем самым понять, что же он имел в виду, создавая текст. Ф. Шлейермахер писал: «Субъективный метод в процессе интерпретации заключается в том, чтобы превратить себя в другое лицо, постичь его индивидуальность» [146, С.87].
Принципиально иной подход к рассмотрению интерпретации дает аналитическая философия. Сторонники аналитической традиции под интерпретацией обычно подразумевают процедуру приписывания определенных значений символам формализованного языка. Эту линию анализа интерпретации хорошо представил А.И. Ракитов, согласно которому интерпретация «представляет собой процедуру предписывания смысла и значения отдельным элементам знаковой системы или системы деятельности, а так же элементам материально-предметной сферы человеческой деятельности» [100.С.69].
Понимание и познание
По мере того, как в сферу понимания включаются различного рода предметы человеческой деятельности или объекты природного происхождения, с необходимостью возникает вопрос о соотношении познания (знания) и понимания этих объектов. Тесная взаимосвязь этих процессов несомненна. Еще только поставив задачу понять что-либо, мы делаем шаг в познание. И с другой стороны, процесс познания в той или иной степени предполагает понимание. Феномен понимания проявляется на разных уровнях познавательной деятельности - в чувственном восприятии, в языке, в мышлении [24]. Вместе с тем понимание было бы неправильно просто сводить к познанию лишь на том основании, что и тот и другой процесс направлен на объективную реальность. Такого взгляда придерживается С.Ф. Зак, утверждающий, как это отмечают Автономова Н.С и Филатов В.П., что «понимание является наиболее глубоким видом знания и достигается лишь там, где знание приводится в определённую систему» [1, С. 168].
В классической философии понимание обычно характеризуется как знание о знании [23]. Очевидно, это означает, что понимание относится к уровню метазнания [108], реализующегося в различных конкретных формах. Редукция понимания к тем или иным конкретным формам знания, хотя и проливает свет на гносеологический статус понимания, вряд ли заслуживает отнесения к большим гносеологическим завоеваниям теории понимания. Гораздо более существенной характеристикой понимания представляет процесс глубокого проникновения в сущность познаваемых объектов, руководствующегося набором «особых познавательных процедур» [101, С.69-73]. Не менее важны в гносеологической характеристике понимания и положения о том, что понимание пронизывает и опосредствует все другие познавательные процедуры (наблюдение, описание, предсказание, объяснение и другие), что понимание является необходимым условием познания, в особенности формирования целостной картины познаваемого объекта. Как отмечает Селицкая [108], описание, объяснение, предсказание опосредованы пониманием и создают разные уровни понимания. Мы считаем тенденцию увязки понимания со знанием в общем и целом оправданной и плодотворной для теории понимания. Учитывая эту увязку, мы рассматриваем понимание как некоторую форму воспроизведения объекта в знании, возникающую в процессе взаимодействия субъекта с объектом понимания. В науке такое воспроизведение изучаемых фактов, событий, явлений обычно представлено в теоретически обобщенном виде. Применительно к научному познанию это означает, что понимание относится в большей степени не к эмпирическому уровню освоения действительности, но к теоретическому. И это обстоятельство существенно повышает гносеологическую ценность процесса понимания. При теоретическом познании объекта стремятся выявить объективные законы его функционирования и выразить его в форме строго универсального высказывания, называемого законом науки. Закон науки выражает не просто то, что уже есть в объекте, но и то, что должно быть в нем. Понятие долженствования имеет непосредственное отношение к феномену понимания: понятое знание обязательно включает представление о том, каким должен быть объект, мир. А.А.Ухтомский писал: «Наряду с истиной как наиболее полным восприятием данного приобретает своё место истина, как понимание того, что должно быть... Истина становится уже не столько тем, что есть, сколько тем, что должно быть; она не сама текущая обыденность с калейдоскопической сменою содержания, но то, что управляет этой обыденностью и её калейдоскопом! Главное значение приобретает не массив реальности, какова она есть в своей бесконечной множественности вещей прошлого, текущего и будущего, но тот закон, который стоит за нею ...» [118, С. 141]. По нашему мнению, понимание - это процесс и результат сопоставления существующего, получающего внешнее представление в сознании человека, со скрытой глубинной сущностью существующего (с должным), получающей выражение в законах. Конечно, в науке представления о должном выражаются не только пониманием, но и другим познавательным процедурам, например, объяснением и гипотезой.
Таким образом, выстраиваются две линии изучения понимания в рамках гносеологии. Одна из них состоит в изучении понимания как познавательной процедуры, сопоставимой по своим гносеологическим функциям с наблюдением, описанием, предсказанием и объяснением. В этом случае, главным аспектом понимания является определение меры и формы его детерминации объектом понимания. Посредством органов чувств от объекта воспринимается первичная информация от реальных объектов понимания. Но прежде чем она включается в процесс понимания, она перерабатывается посредством различных когнитивных операций. Такая переработка, по нашему мнению, должна трактоваться как стадия предпонимания.
Характер предпонимания становится ясным, если учесть различие меду гносеологическим и психологическим описаниями связи образов сознания с объектом познания. Для гносеологии характерен акцент на объективности познания, на адекватности знания объекту, действительности, объективной реальности. Собственно субъективные характеристики образов, знаний при этом отводятся в «тень», на второй план, выносятся как бы за скобки. В этом состоит, несомненно, идеализированный характер чисто гносеологического рассмотрения образов, знания. Идеализация проявляется именно в отвлечении от всех проявлений субъективности этих образов и знаний. Об этом хорошо писал в свое время С.Л. Рубенштейн: «Если при гносеологическом анализе психический образ выступает не как собственно субъективный образ, а как образ, раскрывающий объект, и этим подчёркивается содержательная объективность данного образа, то для психологического исследования главным уже является не содержание объекта, а то, в каком качестве он выступает для субъекта, то есть психологический анализ мышления направлен на выявление факта значения объекта для субъекта или отношения субъекта к объекту» [104,С.24]. По нашему мнению, понимание ни в коем случае нельзя сводить к характеризуемому только гносеологически знанию. Дело в том, что всякое понимание нагружено субъективными компонентами, выражающими отношение субъекта к объекту. В связи с этим необходимо преодолеть ограниченность чисто объективистского подхода к пониманию. Сделать это можно лишь на другом направлении гносеологического анализа проблемы понимания. На этом направлении понимание следует трактовать как специфический тип познавательного отношения [24, С.273]. Специфичность такого познавательного отношения состоит в раскрытии и воспроизведении смыслового содержания объектов понимания, характеризующего, в частности, субъективную значимость объекта познания. Социально-культурная, историческая, но также и природная реальность в этом случае преломляется в связанную систему предметов «мира человека». Входящие в этот мир явления, события, процессы предстают как носители смыслов и значений. Понимание и есть процесс постижения, освоения и выработки последних человеком. Главная функция понимания состоит в осмыслении поведения индивида, его ориентации в общественной жизни, в культуре и истории [120, С. 237].
Структура языковой системы
Как уже было сказано выше, понимание имеет языковую основу. Только там, где есть языковое общение, взаимопонимание и понимание становятся действительными проблемами. Для большинства людей язык — это в основном разговорный язык, то есть язык диалога, в котором интерпретатор встречается не только с интерпретируемым объектом, но и с другими интерпретациями и интерпретаторами. Человек живет в языке, в «языковом континууме». Как пишет Гадамер, «язык - это универсальная среда, в которой осуществляется само понимание» [38, С.452]. Любая коммуникация индивидов основывается на естественной предпосылке, что собеседники изъясняются на одном языке.
В ходе языкового общения каждый из партнеров по коммуникации преследует цель, заключающуюся в понимании сообщений партнера. В ходе реализации этой цели каждая из сторон оценивает фактическую справедливость мнения собеседника, соотнося его с собственным мнением по предмету общения. Для взаимопонимания в диалоге важен настрой собеседников на готовность «отдать должное» мнению партнера по коммуникации, которое может являться ему чуждым.
В отличие от диалога, при понимании текста (в «герменевтическом разговоре») лишь благодаря интерпретатору текст начинает говорить. При этом, так же, как в устном диалоге, при интерпретации текста важно выработать общий язык, так как проблема языкового выражения является проблемой самого понимания. Определяющим в такой ситуации является собственный горизонт интерпретатора. Понимание текста сводится к истолкованию, которое в свою очередь развёртывается опять же в языке. Язык, таким образом, предназначен, с одной стороны, для выражения с помощью слов самого предмета познания, а с другой, является средством выражения толкования. В первом аспекте языковое выражение выступает в качестве элемента «предметного языка», во втором - в качестве элемента метаязыка.
Явление, подлежащее пониманию, должно существовать в среде языка, так что предметом истолкования непосредственно должно быть языковое выражение. Для понимания необходимо предварительно воспринять языковое выражение, которое, вообще говоря, должно обладать некоторой непосредственной наглядностью, хотя и меньшей в сравнении, например, с памятниками искусства. Предмет понимания фиксируется, таким образом, причем выражение, как справедливо отмечал Гадамер, «в письменной форме современно любой современности» [38, С.453], поскольку язык является универсальной средой коммуникации и средством хранения информации на неопределенно долгое время. Это позволяет осуществлять связь между-прошлым и настоящим в процессах коммуникации через расширение горизонта, обогащение внутреннего мира читателя и субъекта понимания. Всякое истолкование при этом сохраняет свою принципиальную акцидентальность по отношению к воспринимаемому и интерпретируемому тексту. Конечно, любое истолкование репродуктивно и в силу этого обладает некоторой долей преувеличения и смещения по сравнению с подлинником. Однако именно такое преувеличение и смещение позволяет заговорить источнику, делает его понимаемым. При отсутствии репродуктивного преувеличения и смещения толкование полностью соответствовало бы подлиннику, но не приближало бы его к состоянию понятости.
Существующий мир актуализируется для человека только в знаке или эквиваленте знака. Ситуация понимания возникает, если помыслить или заговорить об элементах существующего мира. Объекты проявляют реальность только в поле опыта. Еще Гегель обратил внимание на то, что «всякое понимание есть уже отождествление «я» и объекта, некоторое примирение тех сторон, которые остаются разлученными вне этого понимания; то, чего я не понимаю, не познаю, остается чем-то чуждым мне и иным» [40, С.46].
Мир представляет собой единую систему, связное целое. Система, как правило, имеет многоуровневый характер, состоит из подсистем. Язык и являются одной из подсистем мира, развивающейся подсистемой знаков. Знаки внутри языковой системы взаимосвязаны друг с другом, взаимозависимы и взаимообусловлены в своем существовании и развитии [70].
Выделение системы из среды - акт достаточно произвольный в том смысле, что выбор критерия отграничения одной системы от другой зависит от избранного системообразующего фактора или системных качеств. Язык является именно системой, поскольку он обладает свойствами целостности, членимости, связности, организации, интегративными качествами. Связь как атрибут системы можно определить как взаимодействие. Особое значение в данном случае имеют системообразующие, идентично реализующиеся в различных звеньях системы связи элементов. Организация системы подразумевает наличие определенной упорядоченности, снижающей степень неопределенности в системе. Функция организации взаимодействия знаков в процессах коммуникации и понимания лежит на интерпретаторе. Именно он включает знак в цепь ассоциаций, вовлекая его в определенные отношения с другими знаками. Системе присущи интегративные качества, т.е. свойства, которые не характерны для ее элементов в отдельности, но зависят от их свойств.
Язык является естественно возникшей на определенной стадии развития человеческого общества и закономерно развивающейся знаковой системой, обладающей свойствами социальной предназначенности. Язык - это целостная совокупность элементов, т.е. знаков, под которыми применительно к языку мы понимаем, прежде всего, слова. Слово как элемент языковой знаковой системы является лишь условно неделимой частью системы. Условность состоит в том, что хотя элемент в общем случае и делим, но в рамках рассматриваемой системы дальнейшее его деление оборачивается потерей таких необходимых значимых для системы функций элемента как возможность именования, передачи грамматических признаков и др. Следует учитывать и то, что по разным элементам системы число уровней членимости может быть различным. Таким образом, для нас основным знаком языковой системы является слово.
Заметим, что традиционно существует два подхода к понятию знака. Согласно первому классическому подходу, развитому Ч.С. Пирсом и Ч.У. Моррисом, под знаком понимается любой объект или явление, способный устанавливать на основе опыта определенную связь с чем-то отсутствующим, недоступным восприятию в данный момент или вообще [98]. Согласно второму подходу, который берёт свое начало в работах Аристотеля [9], Августина Блаженного [15], а затем и Соссюра [ПО], знаком считается лишь искусственная материальная сущность, намеренно созданная для целей коммуникации. Принято считать, что наиболее ярким представителем такого знака является знак языковой. Но с этой точки зрения искусственно созданными мы можем назвать графические знаки языка. Звуковой же язык «не более искусственное образование, чем окружающий человека природный ландшафт» [72, С.39]. Мы трактуем знак как материальную сущность, выступающую представителем другой материальной сущности в силу связывающего их отношения, устанавливаемого на основе опыта и используемого (реально или потенциально) в процессе коммуникации. Именно благодаря своей материальности знак выступает в форме внешнего выражения, подлежащего в процессах коммуникации первичному узнаванию на основе его идентификации как элемента определенной системы языка. Это то, что мы в первой главе характеризовали как известное с внешней стороны, но еще не понятое.
Природу знака нельзя постичь в отрыве от природы значения, так же как проблема значения не может быть решена в отрыве от природы знаковой сущности. Подробнее об этой стороне дела речь будет вестись в следующем параграфе. Сейчас же мы сделаем несколько предварительных замечаний.
Структура коммуникативного акта
Язык является, бесспорно, информационной системой, которая характеризуется специфическим системным качеством, которое заключается в ее способности аккумулировать информацию определенного объема и содержания.
Информация может накапливаться путем чувственного созерцания и абстрактного мышления. Чувственное созерцание, как известно, осуществляется в таких формах, как ощущение, восприятие, представление. Ощущением обычно считается субъективно переживаемое состояние сознания, характеризующееся субъективно данным человеку качеством, формой субъективного ощущения, сенсорной модальностью: зрительной,- слуховой, тактильной и так далее. Для понимания возможностей концентрации информации в ощущении существенную роль играют такие свойства ощущений, как интенсивность, сила, длительность и др. Ощущение воспроизводит отдельные свойства отдельных предметов познания в конкретных условиях их места и времени. Ощущение, являясь неязыковым образованием, позволяет ориентироваться в обстановке. Но человек способен выразить и передать содержание своих ощущений посредством языка. Другой формой чувственного созерцания является восприятие. Как и ощущение, восприятие возникает только при непосредственном воздействии внешнего предмета на органы чувств. Однако оно интегрирует в единый комплексный образ ощущения, получаемые от одного и того же предмета различными органами чувств. При формировании восприятия имеет значение прошлый опыт чувственного созерцания, моторно-двигательные реакции, сопровождающие воздействие предмета познания на органы чувств. В восприятии чувственное созерцание мира получает завершенную форму предметности, целостности, живости. Следы сохраняемых памятью пережитых ощущений и восприятий могут в определенных условиях актуализироваться. Так возникает репродуктивное представление. Продуктивное представление состоит в активной произвольной интеграции прошлого чувственного опыта в новые, не встречавшиеся в прошлом опыте комплексы. Представление может формироваться на основе словесного описания предмета, если в этом описании прочно закреплены элементы прошлого чувственного опыта.
В абстрактном мышлении познание мира происходит опосредованно -без обращения к наблюдению, практике, а с помощью рассуждений о свойствах и взаимосвязи предметов и явлений. Абстрактное мышление осуществляется в теснейшей связи с речью, а его результаты фиксируются в языке.
Так как человек живет в коллективе, то в процессе взаимодействия с другими людьми, воспитания, обучения у него формируются определенные установки, определенный образ мысли, готовность действовать, чувствовать, воспринимать мир определенным образом.
Коммуникация является своего рода интенциональным поведением, в рамках которого целью коммуниканта является дать понять (с помощью знаков в широком смысле слова) реципиенту, к чему его хотят подвести, в надежде, что имеющиеся знания могут послужить достаточным основанием для того, чтобы реципиент позволил повлиять на себя желаемым образом. Келлер пишет: «Знаки... это ключи, которые говорящий «предоставляет» адресатам, делая для них возможным и подводя их к выводу о том, как именно говорящий намеревается на них повлиять. Знаки не являются ... вместилищами, используемыми для передачи идей из одной головы в другую. Знаки - это намеки более или менее определенного характера, приглашающие другое лицо сделать определенные выводы и обеспечивающие возможность для него прийти к этим выводам» [72, С.70].
Важным является вопрос «кто говорит?». На него давалось множество разных ответов. «Классическим» мы называем ответ, определяющий того, кто говорит, как индивидуальность. По Делезу то, о чем говорит индивидуальность, определяется как некое частное своеобразие, а средства -то есть сам язык - как конвенциональная всеобщность [48]. Так происходит разделение элементов тройной структуры: универсальной формы индивидуального (реальность), чистой идеи того, о чем говорится (необходимость), и противостоящего им языка в его идеальной модели, которая считается первозданной, естественной и чисто рациональной (возможность).
Уже две известные античные системы - Эпикурейство и Стоицизм -пытались отыскать в вещах то, что делает язык возможным, но делали это совершенно по-разному. Так, для того, чтобы обосновать не только свободу, но и возможность языка и его использования, эпикурейцы обратились, как известно, к модели бытия, основанной на отклонении атома от прямолинейного движения. Стоики же, напротив, создали модель, основанную на сопряжении событий. Эпикурейская модель отдает предпочтение в языке «субстанциальным» существительным и прилагательным как аналогам атомов. Модель же стоиков рассматривает язык на основе глаголов и их спряжений, осуществляющих связь между событиями. У глагола два полюса: настоящее, указывающее на его связь с денотируемым положением вещей в последовательности физического времени, и инфинитив, указывающий на связь глагола со смыслом, или событием, согласно содержащемуся в нем внутреннему времени. Чистый инфинитив не допускает различения моментов, но продолжает формально разделяться одновременно в двойном направлении прошлого и будущего. Инфинитив несет в себе время, внутреннее для языка, только с тем, чтобы выразить смысл или событие. Изложение моделей эпикуреизма и стоицизма является подходящим поводом для более подробного обсуждения места грамматических форм в структуре смысла знаков и роли смысла различных типов конкретных лексических элементов языка в процессах понимания. Мы обратимся к анализу этой роли на примере понимания ситуаций. Речь от языка отличается качеством ситуативной привязанности, так как речь определяется ситуацией. Именно на ситуативное построено понимание речи, а направленность речи ориентирована на понимание. Ситуативность включает: а) экстралингвистические обстоятельства; б) широкий лингвистический контекст; в) эмоционально-психологический контекст произнесения речи. Для того, чтобы разобраться в ситуации, необходимо понимание смыслов языковых средств, участвующих в описании ситуации. По мнению И.А. Мельчук «ситуация полностью определяется лишь именами действий, процессов, состояний и т.п., т.е. глаголами, прилагательными, предлогами, союзами и некоторыми наречиями, а также «абстрактными» (обычно отглагольными или отадъективными) существительными. Имена сущностей (предметов, лиц и т.д.) - предметные, вещественные и т.п. существительные, как правило, сами по себе ситуацию не задают, а для обозначения ситуации, связанной с такими существительными, должно использоваться словосочетание или сложное слово» [87, С.85-86].
