Содержание к диссертации
Введение
Глава первая. Методологические условия проблематизации понятия истины 11
1.1. Общие принципы исследования понятия истины 11
1.2. Методология исследования онтологических предпосылок смысловых вариаций понятия истины 40
Глава вторая. Установление онтологических предпосылок смысловых вариаций понятия истины в западном типе философского мышления 67
2.1. Внешнее различие между античным и христианским пониманием истины 67
2.2. Внутреннее различие между абсолютивистским и релятивистским пониманием истины в философии Нового и Новейшего времени. Соотнесение внешнего и внутреннего различий 92
Заключение 121
Список литературы 125
- Общие принципы исследования понятия истины
- Методология исследования онтологических предпосылок смысловых вариаций понятия истины
- Внешнее различие между античным и христианским пониманием истины
- Внутреннее различие между абсолютивистским и релятивистским пониманием истины в философии Нового и Новейшего времени. Соотнесение внешнего и внутреннего различий
Введение к работе
Актуальность исследования
Проблема истины относится к классу философских проблем, которые принято определять как «вечные». В то же время постановки и решения этой проблемы исторически разнятся. Каждое философское обращение к этой проблеме имело свою историческую особенность. В настоящее время актуальность постановки проблемы истины обусловлена тем, что представление классического рационализма о существовании некоторого единственно возможного способа осмысленного представления действительности, по отношению к которому все остальные являются ошибочными, подвергается вполне обоснованному сомнению. Как считал К. Поппер, представление о самой возможности отдельным учёным (равно, как и отдельной группой учёных) достичь общественного статуса обладателей абсолютной истины позволяло претендовать на нормирование деятельности прочих теоретиков, закрывая возможность критики, а вместе с этим и тормозя прогресс в науке. Но и попытки лишить понятие «истина» рационалистического прочтения (Л. Шестов), либо же элиминировать её «абсолютное» значение (К. Поппер, Р. Рорти и др.) принципиально затруднили возможность научному знанию быть всеобщим и необходимым. Таким образом, существует противоречие между классическим пониманием тотального характера истины и современными теориями истины, которые затрудняют пути формирования однозначных методологических нормативов научного познания.
Исходным тезисом нашей работы является утверждение о том, что анализ онтологических предпосылок смысловых вариаций понятия истины позволит сформировать общее представление о возможных выходах из
обозначенного противоречия. Философское мышление предполагает схватывание указанных предпосылок смысловых вариаций понятия истины в их общем случае. Поэтому необходим анализ онтологических предпосылок смысловых вариаций понятия истины именно в этом типе мышления. Вопрос об установлении онтологических предпосылок смысловых вариаций понятия истины в западном типе философского мышления является центральной проблемой диссертационного исследования.
Степень теоретической разработанности проблемы исследования Проблема истины в истории западной мысли ставилась в двух разделах философии: онтологии и теории познания. Причём, анализ понятия и проблемы истины стал основной задачей теории познания, логики и методологии. Менее часто понятие истины попадало в проблемное поле онтологии.
В контексте теории познания, логики и методологии к проблеме истины впервые обращается Аристотель, который формулирует основы так называемой классической концепции истины. Классическая концепция истины получила развитие в трудах Боэция, Ансельма Кентерберийского, Фомы Аквинского, Ф. Бэкона, Дж. Локка, И.Г. Фихте, Ф.В. Шеллинга, Г.В.Ф. Гегеля, К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина, А. Тарского, К. Поппера и др. Особенностью эволюции классической концепции истины является осознание факта невозможности добиться однозначного соответствия познающей мысли и реальности. Поздние варианты классической концепции истины последовательно ограничивают область применения понятия истины «дедуктивными науками» (А. Тарский), а также представлением об абсолютной истине как недостижимом идеале, осуществляющемся в реальном научном познании либо как совокупность «относительных истин» (Г.В. Плеханов, В.И. Ленин и др.), либо как теоретическое «правдоподобие» (К. Поппер).
Большинство современных неклассических концепций истины: когерентная (О. Нейрат, Н. Решёр и др.), конвенциональная (А. Пуанкаре, Т. Кун, М. Полани и др.) и т.д. - осуществляются в рамках теории познания, логики и методологии. Решение проблемы истины, которое было получено в пределах современных неклассических концепций истины, заключается в том, что происходит отказ от попыток согласования познающей мысли с объективной реальностью, введение в качестве критерия истины такой «реалистической» констатации, которую нельзя полностью отождествить с рациональной формой классической научности. Примером такой констатации является «соглашение научного сообщества», предложенное в качестве критерия истины А. Пуанкаре.
Особое место среди прочих неклассических концепций занимает решение проблемы истины, свойственное прагматизму (У. Джеймс, Ч. Пирс и др.). В рамках прагматической концепции понятие истины проблематезируется в категориях полезности знания. Этот подход связан с вопросами существования. Существование рассматривается в аспекте изучения отношений между знаками и их пользователями. Прагматизм неоднозначно может быть помещён в пределы теории познания, логики и методологии. Решение проблемы истины в прагматизме достигается в результате нейтрализации значимости такого критерия, как непосредственность соответствия теории и объективной реальности. В частности, Ч. Пирс утверждает, что теория истинна не в ситуации её соответствия факту, существующему независимо от сознания, но в условиях убеждённости в реальной возможности такого соответствия.
Общим для классической и современных неклассических концепций истины, сформулированных в контексте теории познания, логики и методологии, является явная или неявная апелляция к структуре бытия. Как считал М. Хайдеггер, конкретные представления о структуре бытия составляют фундаментальную картину мира и, в частности, служат
основанием для становления концепций истины, различающихся по содержанию в качестве классической и ряда неклассических. Это означает, что анализ понятия истины в рамках «чистой» теории познания, логики и методологии недостаточен. Необходимо выявление онтологических оснований и предпосылок того или иного способа постановки этой проблемы.
В рамках онтологии к проблеме истины обращаются Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий и другие античные мыслители. В этом контексте проблема истины отождествляется с проблемами человеческого существования. Необходимость выявления рациональных норм, следование которым позволяет противостоять абсурду эмпирической реальности, предопределяет интерес к исследованию смысла истины как основы человеческого бытия. Современные попытки осмыслить истину, предпринимаемые в рамках экзистенциализма (Л. Шестов, М. Хайдеггер, К. Ясперс, Ж.-П. Сартр и др.), аналитической философии языка «позднего» Витгенштейна, феноменологии «позднего» Гуссерля, постструктурализма (Ж. Делёз, Ж. Деррида, М. Фуко, Ж.-Л. Нанси и др.) и т.д., являются частью онтологии. Важной особенностью современной онтологии является скептицизм, связанный с жесткой оппозицией традиционным формам научного познания. Но распространённость среди современных философов представлений, оппозиционных традиционным формам научности, сама по себе ещё не означает, что развитие онтологических вопрошаний с необходимостью предполагает такой и только такой итог.
Таким образом, проблема установления онтологических предпосылок смысловых вариаций понятия истины в западном типе философского мышления не становилась предметом специального исследования и требует своего решения.
В соответствии с этим, целью диссертационного исследования является обнаружение онтологических предпосылок смысловых вариаций понятия
истины в западном типе философского мышления. Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:
1. Разработать методологическую стратегию диссертационного
исследования в результате решения таких подзадач:
проанализировать принципиальные основания существующих подходов к решению проблемы истины;
выделить нормативы анализа онтологических предпосылок смысловых вариаций понятия истины.
2. Выявить онтологические предпосылки смысловых вариаций истины в
результате решения следующих подзадач:
проанализировать основные исторические варианты понимания истины;
установить специфику современного варианта понимания истины и соотнести её с историческими способами понимания истины.
Объектом исследования является западный тип мышления. Предметом исследования выступают предпосылки создания многообразия концепций истины.
В качестве главной методологической основы исследования выступил аналитический подход, который начали разрабатывать Б. Рассел и Ч. Пирс, развивали Л. Витгенштейн, Дж. Остин, Д. Мур, Р. Чизолм, У. Куйан и др. представители аналитической философии языка. Аналитический подход позволил выявить логико-методологические основания существующих подходов к решению проблемы истины.
Для решения отдельных задач и вопросов, возникших в ходе исследования, использовался категориальный аппарат семиотики, который позволил интерпретировать западный тип философского мышления и осмысленность понятия «истина» в рамках философского мышления в качестве автономной знаковой системы. Так же применялась методика сравнительного анализа.
Научная новизна исследования состоит в том, что:
Проанализированы способы проблематизации истины в их исторической ретроспективе; выявлены логико-методологические основания этих способов, такие как: последовательное включение проблемы истины в общий контекст гносеологической проблематики и скептическое отношение к возможности рационального познания истины в рамках современной онтологии.
Разработана методологическая стратегия установления онтологических предпосылок смысловых вариаций понятия истины, связанная с процедурой анализа типов предельного отношения философской мысли к действительности (как к Космосу в античности, как к Богу в Средневековье и как к природе в Новое и Новейшее время) в качестве идеальных форм мышления.
На основании разработанной методологической стратегии выделена фундаментальная оппозиция между основными вариантами понимания истины (трансцендентное/имманентное).
Установлены онтологические предпосылки смысловых вариаций понятия истины, такие как: направленность сознания на абсурдность смерти и действительную трансцендентность вечности жизни, утверждения о возможности достичь абсолютного предела разума и неизбежность возобновления поиска новых пределов.
Положения, выносимые на защиту:
Базисом современных подходов к исследованию понятия истины выступает проблематизация этого понятия в рамках гносеологии, но этот подход является недостаточным, поскольку не предполагает возможности установить общие основания самой теоретико-познавательной деятельности.
Анализ оснований западного мышления посредством сравнительного анализа признаков таких типов мышления, как философский, мифологический, художественный, религиозный и научный позволяет
утверждать, что современное представление о «непознаваемости» истины как таковой есть следствие общей противоречивости западного мышления.
Онтологическими предпосылками смысловых вариаций понимания истины является одновременное сочетание в философской мысли историчности и безусловности как последовательность смены идеальных форм мышления. Идеальная форма есть способ выражения «предельного» («безотносительного») понимания истины. Вариации «предельности» образуют особый теоретизированный мир, связанный с фундаментальным различием между идеальными формами мышления как общим основанием.
Принципиальное противоречие между историчностью и безусловностью идеальных форм философского мышления выражается в различии между направленностью сознания на абсурдность смерти и действительную трансцендентность вечности жизни, с одной стороны, а также в различии между иррациональным стремлением утверждать о завершённости рационального дискурса и захваченностью формированием Единого, замкнутой на его обманчиво вечный образ осмысленности, - с другой.
Теоретическое и практическое значение исследования
Теоретическое значение исследования заключается в том, что исследование вопроса об онтологических предпосылках смысловых вариаций понятия истины в западном типе философского мышления позволяет концептуально оформить и прояснить внутреннюю необходимость современной тенденции к отказу от понятия истины.
Практическое значение исследования заключается в том, что его результаты могут быть использованы при разработке и реализации учебного спецкурса «Проблема истины».
Апробация работы
Отдельные положения исследования были вынесены на обсуждение в ходе участия соискателя в деятельности научных конференций и семинаров. Такими конференциями и семинарами явились: Всероссийский семинар
молодых учёных им. П.В. Копнина. - Томск: ТГУ, октябрь 2001; Всероссийская междисциплинарная школа молодых учёных «Картина мира: язык, философия, наука». — Томск: ТГУ, ноябрь 2001; Всероссийский философский семинар «Методология науки». - Томск: ТГУ, апрель 2002; Региональная научная конференция «Образование в Сибири: актуальные проблемы истории и современности». - Томск: ТПТУ, ноябрь 2001; Общероссийская конференция «Наука и образование». - Томск: ТПТУ, апрель 2002; Региональная конференция «Актуальные проблемы социальных наук». - Томск: ТГУ, апрель 2002; Всероссийская научная конференция «Исторические корни российской ментальности». - Томск: ТГУ, июнь 2002.
Основные идеи диссертационной работы отражены в семи публикациях.
Структура диссертации определяется целью работы, решением возникших задач, внутренней логикой исследования и состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы. Объём диссертации - 138 страниц; список литературы включает 158 наименований.
Общие принципы исследования понятия истины
Во времена античной философии истина проблематизировалась как теоретическая возможность и практическая осуществимость знания о мире и человеке в их «космическом» целом. В этой связи следует назвать труды Платона, Аристотеля, Эпикура, Плотина, Ямвлиха, Марка Аврелия и др. В Средние века проблематика истины приобретает характер обсуждения религиозных проблем понимания человеком божественного откровения. В этом контексте понятие истины осмыслялось в трудах Климента Александрийского, Боэция, Фомы Аквинского, Ансельма Кентерберийского и др. В рамках философии Нового времени проблематика, связанная с истиной, приобретает вид решения проблемы автономии человеческого знания. Философы выдвигают и оспаривают возможные пути обнаружения конечным субъектом несомненных оснований всеобщего и необходимого знания. В этом контексте понятие истины осмыслялось Р. Декартом, Б. Спинозой, Ф. Бэконом, Дж. Локком, Дж. Беркли, Д. Юмом, И. Кантом, И.Г. Фихте, Ф.В. Шеллингом, Г.В.Ф. Гегелем и др. Философия Новейшего времени, начиная с к. XIX века, связана с такой проблематикой, в рамках которой возможность познания истины, как несомненного основания всеобщего и необходимого знания, ставится под вопрос. На передний план выдвигаются представления об историчности, относительности знания. В этом контексте понятие истины осмыслялось, например, у Ф. Ницше, М. Хайдегтера, К. Ясперса и др. Проблема установления онтологических предпосылок смысловых вариаций понятия истины в западном типе философского мышления не ставилась, а значит, - и не являлась предметом специального исследования. Но в условиях отсутствия представления об онтологических предпосылках смысловых вариаций понятия истины оказывается невозможным, в частности, понимание оснований необходимости или случайности возникновения во второй половине XX века так называемой «ситуации постмодерна». Под «ситуацией постмодерна» следует понимать возникновение в области философской мысли теоретического противоречия между необходимостью однозначных методологических нормативов познания и невозможностью достичь таких нормативов в условиях тотального скепсиса не только относительно возможностей познания «абсолютных истин» Нового времени, но и разумности тематизации проблематики истины в принципе.
Такова общая картина философского осмысления истины. Подойдём к этой картине аналитически: выделим и проанализируем специфику её основных направлений.
Первым направлением является анализ понятия и проблемы истины в контексте теории познания, логики и методологии. В этом контексте формулирует основы так называемой классической концепции истины Аристотель. Под истиной подразумевается соответствие представлений познающего субъекта и независимой от его сознания реальности: «Говорить о сущем, что его нет, или о не-сущем, что оно есть, - значит говорить ложное; а говорить, что сущее есть и не-сущее не есть, - значит говорить истинное».2 Классическая концепция истины получила развитие в трудах Боэция, Ансельма Кентерберийского, Фомы Аквинского, Ф. Бэкона, Р. Декарта, Дж. Локка, И.Г. Фихте, Ф.В. Шеллинга, Г.В.Ф. Гегеля, А. Тарского, К. Поппера и др. Эволюция классической концепции истины выявила ряд принципиальных затруднений и проблем,3 которые привели к вопросу о правомерности понимания истины как «соответствия». Поздние варианты классической концепции истины последовательно ограничивают область применения этого понятия «дедуктивными науками» (А. Тарский), а так же представлением об абсолютной истине как недостижимом идеале, осуществляющемся в реальном научном познании либо как совокупность «относительных истин» (Г.В. Плеханов, В.И. Ленин и др.), либо как теоретическое «правдоподобие» (К. Поппер).
Большинство современных неклассических концепций истины: когерентная (О. Нейрат, Н. Решёр, Г.Г. Гадамер и др.), конвенциональная (А. Пуанкаре, Т. Кун, М. Полани), и т.д., так же осуществляются в рамках теории познания, методологии и логики. Решение проблемы истины, которое было получено в пределах современных неклассических концепций истины, заключается в том, что происходит отказ от попыток согласования познающей мысли с объективной реальностью, введение в качестве критерия истины такой «реалистической» констатации, которую нельзя полностью отождествить с рациональной формой классической научности. Примером такой констатации является «соглашение научного сообщества», предложенное в качестве критерия истины А. Пуанкаре.
Сходное решение проблемы истины свойственно и прагматической концепции истины (У. Джеймс, Ч. Пирс и др.). В рамках прагматической концепции понятие истины проблематезируется в категориях полезности. Такой подход связан с вопросами существования в области изучения отношений между знаками и их пользователями и неоднозначно может быть помещён в пределы теории познания, логики и методологии. Решение проблемы истины в прагматизме достигается в результате нейтрализации значимости классического соответствия теории и объективной реальности. В частности, Ч. Пирс утверждает, что теория истинна не в ситуации её соответствия факту, существующему независимо от сознания, но в условиях убеждённости в реальной возможности такого соответствия.4
Общим для классической и современных неклассических концепций истины, сформулированных в контексте теории познания, логики и методологии, является явная или неявная апелляция к структуре бытия. Как считает М. Хайдеггер, конкретные представления о структуре бытия составляют фундаментальную картину мира и служат основанием становления отдельных, классических и неклассических, концепций истины.5 По Хайдегтеру, следует различать «исходный» и «расхожий» смысл феномена истинности. Формы «расхожего» смысла меняются со временем, но у «временности» смысла истины, есть общий, «исходный» базис: историческая типика отношения мысли к реальности, многообразие способов человеческого существования или «бытия-в-мире».6 Каждый конкретный способ бытия-в-мире имеет собственные исторические пределы существования и выступает нерефлексивным условием возникновения того или иного вида «истинного» знания. «Нерефликсивность» является общим основанием для исторического многообразия знаний как понимание того, что «...бытие-в-неистине составляет сущностное определение бытия-в-мире».
Хайдегтер предполагает, что постановка вопроса истины в рамках «чистой» теории познания, логики и методологии в качестве вопрошания об онтологических предпосылках понимания истины невозможна. В то же время традиция «гносеологизации» проблематики истины господствует как в пределах современной западной (см. ранее), так и советской и постсоветской философской мысли в работах К.И. Бахтиярова, В.В. Бибихина, Л.А. Воловика, Л.П. Воронковой, В.И. Курбатова, Г.А. Курсанова, П.А. Лежебокова, И.С. Нарского, Т.И. Ойзермана, Ф.А. Селиванова, А.Г. Спиркина, Г.Л. Тульчинского, Н.С. Черняковой, О.О. Яхота и др. В рамках «гносеологической» традиции иные варианты вопрошаний об истине лишаются эвристического значения и понимаются, в лучшем случае, как «ценностные регулятивы».8 Однако, несмотря на утверждение Г. Риккерта о том, что «...проблема истины не сможет быть решена как проблема действительности»,9 онтологическое измерение проблематики, связанной с истиной, является необходимым. Отсутствие этого измерения делает исследовательскую ситуацию фундаментально неполной.
Методология исследования онтологических предпосылок смысловых вариаций понятия истины
Основной задачей данного параграфа выступает исследования вопроса о 6 выделении нормативах анализа онтологических предпосылок смысловых вариаций понятия истины. Нашим исходным тезисом является утверждение о принципиальной связи возможности такого анализа с интерпретацией понятия «историчность». Аргументируем наше утверждение. В общем случае, «историчность» означает процесс развития или видоизменения некоторой вещи во времени. Понимать некую вещь исторично — понимать её как минимум видоизменяющейся. Основным признаком такого понимания является рассмотрение вещи, взятой не статично, но динамично: вещь понимается двигающейся, т.е. понимается даже и не сама вещь, но процесс её движения. Таким образом, понимать нечто «исторично» — понимать это нечто не только «движущимся», но и не различимым от такого «подвижного» состояния. Приведём следующий пример: представим, что мы рисуем на песке круги и тут же стираем эти круги. Круг, в данном случае, оказывается «чем-то рисуемым и стираемым». Существование круга неразрывно связано с «рисованием и стиранием» («наличием и отсутствием»). Исследование этого существования есть исследование не «круга самого по себе», но появлений и исчезновений круга. Исследуется не круг, но его появления и исчезновения, вернее, - различия между этими двумя состояниями. Аналогично ситуации, связанной с исследованием «появлений и исчезновений круга», под исследованием «историчности» как последовательности смены «безусловного» в значении понятия «истина» в западном типе философского мышления необходимо анализировать не исторические формы придания того или иного значения понятию «истина», но ситуации принципиальных подвижек, различий таких значений.
Рассмотрим методические предписания, позволяющие непосредственным образом осуществить анализ онтологических предпосылок смысловых вариаций понятия истины в условиях установленного в первом параграфе у западного типа философского мышления такого свойства, как парадоксальность сочетания историчности и безусловности. Выделение принципиальных подвижек (различий) в философском знании невозможно без детального анализа истории философии. Но само это выделение связано с существенной проблемой. Западная философия существует более двух с половиной тысячелетий. Ставя задачу детального анализа этого существования, мы неизбежно сталкиваемся с проблемой, которую Ф. Шлейермахер в своё время обозначил как «герменевтический круг». Как в подобной ситуации замечает Л.Н. Гумилёв, «...путь индукции ограничивает возможности историка простым или критическим пересказом чужых слов, причём лимитом исследования является недоверие к данным источникам. Но этот результат негативный и потому не окончательный. Позитивным будет только установление некоторого количества бесспорных фактов, которые, будучи отслоены от источника, могут быть сведены в хронологическую таблицу или размещены по исторической карте. Для того чтобы их интерпретировать, нужна философема, постулат, а это нарушает принцип индуктивного исследования. Тупик!». Гумилёв предлагает своё решение «герменевтического» затруднения. Нам его решение важно для обретения уверенности в принципиальной возможности как минимум одного случая решения проблемы «герменевтического круга», притом, - позитивного. Как утверждает Гумилёв, «...географ, геолог, зоолог, почвовед никогда не имеют больше [нежели историк] данных, а их науки развиваются. Это происходит потому, что вместо философского постулата естественники применяют «эмпирическое обобщение». ... Прозрения гениальных учёных, нужны для того, чтобы, поняв окружающий нас мир и наше место в нём, научиться провидеть хотя бы ближайшие последствия своих поступков».94 Гумилёв предлагает не что иное, как воспользоваться в гуманитарном познании естественнонаучными методиками.95 Сходной точки зрения придерживается создатель онтогносеологической концепции авторитета А.А. Степанов: «Любое обобщение невозможно без некоторого интуитивного скачка, позволяющего увидеть общее в группе разрозненных эмпирических фактов».96 Указанные варианты разрешения проблемы «герменевтического круга» очевидным образом отсылают к тому, что следует обозначить как «тип научного мышления». Это означает, что в области аналитики истории философии решение подобных проблем должно иметь научно-философский характер.
Западный тип научного мышления имеет внутренние отличия от западного типа философского мышления. Лишь на уровне некоторого Единого типа мышления видится возможным философски мыслить в контексте результатов, полученных научным мышлением. Но идея Единого типа мышления, включающая признаки типа философского, научного, религиозного и др. типов мышления, есть результат максимального обобщения именно общих же, а не частных признаков отдельных типов мышления. Другими словами, Единый образ мышления есть «общность общности», абстракция второго порядка. Рассмотрим существенные признаки понятия Единого типа мышления в аспекте их отношения к предмету нашего исследования. А.А. Степанов, предполагая воспользоваться «методологическим аппаратом системного подхода»97 при решении проблемы построения онтогносеологической концепции авторитета, столкнулся с тем, что «...реальной эмпирической базой философской деятельности выступают прошлые и настоящие философские системы и взгляды. Новые философские понятия (концепты) возникают в результате мысленного диалога с предшествующими учениями. Прошлые философские взгляды и системы в этом диалоге выступают как актуально данные, наличные, т.е. во вневременной положенности, а не как история».98 Таким образом, возможность применить в пределах типа философского мышления методики типа научного мышления предполагает представление о том, что оперирование научными методиками на уровне мышления «второй степени абстрактности» лишает предмет исследования «реальных» черт.
Внешнее различие между античным и христианским пониманием истины
Конкретным видом исследования основного вопроса данного параграфа является анализ различия между гностическим и ортодоксально-христианским типом философского мышления. Такой анализ следует проводить в контексте следующих базовых утверждений гностиков и христиан: «Логос сказал: Если вы познаете истину, истина сделает вас свободными. Незнание — это рабство. Знание — это свобода. ... Если мы соединимся с ней [истиной], она воспримет нашу Плерому».160 — «Тогда сказал Иисус к уверовавшим в Него Иудеям: если прибудете в слове Моём, то вы истинно Мои ученики, и познаете истину, и истина сделает вас свободными».161 Приведённые высказывания позволяют выделить как отношение формального сходства, так и отношение содержательного отличия между гностической и христианской традицией философской мысли. В отношении сходности, понятие «истина», и в гностицизме, и у христиан означает свободу, отсылая представление об «освободившемся» к области трансцендентного. Основное отличие между гностиками и христианами следует связать с содержательными вариациями понятия «трансцендентное». Гностики под «освобождающей истиной» понимают тайную, скрытую разумность (Лоуод) устройства мира. Р.В. Светлов замечает, что «...идея Бога, таинственно сокрытого за беспредельным множеством одеяний тела и души, означает представление о внутренней границе, внутреннем «рубеже трансцендентного». Ортодоксальные христиане под понятием «истина» подразумевают освобождающую веру (Пютк;). Вера отсылает к Трансцендентному, абсолютно отличному от мира конечного.163 Таким образом, «гностическое трансцендентное» можно назвать «имманентной» трансцендентностью, а значит, - парадоксальной, абсурдной трансцендентностью, трансцендентностью абсурда. В отличие от этого, понятие «трансцендентное» в рамках христианской традиции истолкования следует назвать действительно трансцендентным.
Гностицизм и ортодоксальное христианство являются символами «внешнего» различия между идеальными формами античного и христианского (средневекового) типа философского мышления. В рамках «внешнего» различия понятие «истина», с формальной стороны, представляется, как трансцендентный человеческому мышлению феномен. В связи с этим, нашей задачей выступает анализ содержательных вариаций значения понятия «истина» в пределах указанных идеальных форм. Рассмотрим, какими различиями «античного и только античного мышления» в понимании истины может быть определён гностицизм. Относительно ортодоксального христианства выделим различия, определяющие его как «христианское и только христианское мышление».
Важно выделить основные условия существования гностического типа философского мышления как такового. Первым условием является необходимость прояснения отношений между понятиями «Бог», «Мир» и «Человек». Вторым по порядку, но не по значению условием выступает зависимость указанного прояснения от общей установки на получение некоторого рода мистического знания («гнозиса»), гарантирующего познающему предельное освобождение.164 В связи с этим, содержание гностической мысли следует анализировать в контексте трёх базовых представлений. Первым из них является представление об умопостигаемой реальности как основании сущего («онтологическое» означаемое мысли). Вторым выступает представление о мире, отрицающем Первоначало в контексте отклонения от гнозиса («космологическая» телесность, как означающее гностической мысли). Третьим оказывается представление о человеке, как таком роде сущего, который ассоциируется со способностью воспринять гнозис и тем спастись от мира, проясняя знаки Первоначала («гностическое обретение Полноты» как ассоциация «онтологического» означаемого с «космологическим» означающим гностической мысли).
Рассмотрим представления гностиков об основаниях сущего. Основные идеи гностиков о структуре бытия выражаются в интенции на принципиальную инаковость «истинной» природы вещей их «видимому» воплощению. «В истине не так как с человеком, который в мире: этот видит солнце, хотя он - не солнце, и он видит небо, землю и другие предметы, не будучи этим. Но ты увидел нечто в Том Месте и стал им. Ты увидел Дух — ты стал Духом. Ты увидел Христа - ты стал им. Ты увидел [Отца — ты] стал Отцом».165 Смысл бытия схватывается в предельном символизме и подчиняется такому «правилу»: чем меньше буквальности «вчитывается» в высказывание, тем более восприятие смысла высказывания соответствует выраженному в нём смыслу бытия. «Истина не пришла в мир обнажённой, но она пришла в символах и образах». Как видно из формы гностических текстов, идеалом онтологического познания выступает внешне бессвязная речь, наполненная «чистыми» знаками: именно отсутствие порядка в предложениях свидетельствует о «близости» говорящего к Истине, а основным средством выражения выступает мифопоэтика. В рамках гностической традиции язык буквальных значений возможен лишь о телесном. He-телесное допускает использование того же языка только символическим образом. Становится ясно, что гностики усматривают основания сущего в контексте противопоставления природного и умопостигаемого (физического и интеллигибельного). Противопоставление физического и интеллигибельного настолько радикально, что прямое обозначение начал сущего скрыто не только от физических глаз, но, во многом, - даже и от «взгляда» ума. Как замечает один из первых исследователей гностицизма Ириней Лионский, «...в невидимых и не именуемых высотах сперва существовал какой-то совершенный Эон (І ICOV), которого именуют Первоначалом (Проархл), Первоотцом ( Прояатоор) и Глубиной (ВиЭод). Он — необъятный и невидимый, вечный и безначальный, существовал бесчисленные века времён в величайшей тишине и спокойствии [курсив везде мой - С.К.]».167 Оппозиция физическое/интеллигибельное является традиционной для античного типа философского мышления.
Внутреннее различие между абсолютивистским и релятивистским пониманием истины в философии Нового и Новейшего времени. Соотнесение внешнего и внутреннего различий
Общий контекст анализа абсолютивистских способов понимания, представленных философской деятельностью Г.В.Ф. Гегеля в качестве символа, может быть задан посредством связи понятия истины с понятием «логика». Понятие истины проблематизируется в рамках осмысления общего статуса логики. Логика интерпретируется как «наука о мышлении», а истина — как «предмет и цель логики». Рассмотрим общие условия осмысления понятия истины в указанных пределах. Гегель раскрывает значение понятия истины, как «абсолютную диалектику», стараясь сохранить строгость, последовательность, ясность и отчётливость рационального основания собственной системы. «Высшая задача логики, - утверждает Гегель, -очистить категории, действующие инстинктивно как влечения и осознаваемые духом, прежде всего, разрозненно, ... и этим очищением возвысить его [дух] в них к свободе и истине». Нетрудно заметить, что Гегель онтологизирует логику, отмечая положенность в логике свободы, мышления и духа, и, тем самым, он различает действительность и недействительность (подлинность и мнимость) самого логического знания. «То, что мы указываем в качестве начала ... истинного познания, признано уже было ранее, а именно рассмотрением понятий и вообще моментов понятия, определений мысли, прежде всего, как формы, отличающиеся от содержания и лишь касающиеся его, - это рассмотрение тот час же проявляет себя в себе самом неадекватным отношением к истине, признаваемой предметом и целью логики. ... Если истинное в каком-либо отношении и сочетается вновь в каком-либо отношении с ограниченностью, то это есть момент его отрицания, его неистинности, недействительности, именно его конца, а не утверждения, каковое оно есть как истинное».203 Выделим проблемную ситуацию, которую пытается разрешить Гегель с помощью тезиса об онтологическом статусе логического знания. Логика, различаясь, как действительная и мнимая, есть наука о критериях «открытия» и «сокрытия» оснований истинности.
По Гегелю, это различие имеет значение и для самой логики, являясь предельной нормой научного познания. Гегель утверждает: «Если логику признают наукой о мышлении, то при этом понимают, что это мышление составляет голую форму некоторого познания. ... Но, в самом деле, если, как утверждают её [логики] предмет — мышление и правила мышления, то она непосредственно в них имеет своё, ей лишь свойственное содержание».204 Соответственно, проблемы в том, что логика абстрактная наука, нет. Проблема возникает в том случае, если логика принимается за абстрактную науку абсолютно, поскольку мышление, взятое в этом значении «логического», выхолащивается. Гегель считает, что вопрос о смысле логики сталкивается с моментом интерпретации общего статуса «логического»: если мышление исчерпывается формалистическим представлением логики, то говорить о некоем абсолютном её значении невозможно. Но «...понятие логики, которого придерживались до сих пор, основано на раз навсегда принятом обыденным сознанием предположении о разделённости содержания познания и его формы или, иначе сказать, истины и достоверности».205 Следовательно, по Гегелю, «формалистическое» основание логики должно быть поставлено под вопрос. Гегель, в частности, замечает: «Качественная определённость, ровно, как и рефлективное определение по существу своему даны как ограниченные и через свой предел находятся в соотношении со своим иным, а тем самым в них самих заключена необходимость перехода и прехождения. ... Но если в чистом понятии эта вечность естественна его [рассудку] природе, то его абстрактные определения были бы вечными сущностями лишь по форме, но содержание их не соответствует этой форме, поэтому они неистина и преходящи».206 Следование традиционным во времена Гегеля представлениям о формальной логике приводит к тому, что формальная логика, опирающаяся на требования тождества, непротиворечивости, достаточного основания и исключённого третьего отождествляется с «логикой рассудка». В значимости отождествления логики исключительно с «логикой рассудка» относительно метафизического познания сомневался ещё Кант. Анализ понятия рассудка как такового приводит Канта к выводу о том, что это понятие имеет значение лишь в качестве акта категоризации данных опытного познания. Опытное познание принципиально отличается от аналитики в пределах метафизической проблематики: «Критика ... чистого рассудка не позволяет нам создавать новую область предметов, кроме тех, которые могут встретиться ему как явления, и запрещает уноситься в умопостигаемые миры хотя бы даже только в понятии о них».
