Содержание к диссертации
Введение
1. Неполнота как общее основание мировоззрений
1.1. Характеристика понятия 15
1.2. Различные аспекты феномена неполноты 30
1.2.1. Неполнота эмпирического познания 34
а) Утилитарные потребности и наука.
б) Неполнота видения.
1.2.2. Неполнота рационального познания 49
а) Когнитивные потребности и метафизика.
б) Неполнота знания.
1.2.3. «Герменевтическая неполнота» 64
а) Коммуникативные потребности и герменевтика.
б) Неполнота понимания.
1.2.4. Неполнота экзистенциального познания 70
а) Сотериологические потребности и религия.
б) Неполнота экзистенциально-мистического познания.
2. Роль осознания неполноты в диалоге мировоззрений 91
2.1. Осознание неполноты в современных мировоззрениях
2.1.1. Осознание неполноты в традиционных мировоззрениях
2.1.2. Осознание неполноты в модернистских мировоззрениях 97
2.2. Виды отношений меяеду мировоззрениями в контексте осознания неполноты
2.2.1. Конфронтация 102
2.2.2. Игнорирование 110
2.2.3. Прямая поддержка 113
2.2.4. Независимость 114
2.2.5. Взаимодействие 118
2.3. Осознание неполноты как условие диалога 127
2.3.1. Следствия абсолютизации мировоззрения 128
2.3.2. Значение диалога для осознания неполноты 147
2.3.3. Значение осознания неполноты 151
3. Заключение 157
4. Литература 162
- Неполнота эмпирического познания
- Неполнота экзистенциального познания
- Осознание неполноты в модернистских мировоззрениях
- Осознание неполноты как условие диалога
Введение к работе
Актуал ьность темы исследования. Проблема нахождения общего языка между разными культурами и мировоззренческими системами, такими, например, как научное и религиозное мировоззрение, многообразные философские концепции и системы, дающие свои собственные описания мироздания, собственные онтологии и гносеологии, всегда была актуальна, но стала особенно насущной в наше время сближения культур. Неумение вести грамотный диалог, незнание условий его плодотворности и отсутствие осознанного основания для него, приводит к большому количеству проблем коммуникативного, этического, культурного и политического планов.
Современная ситуация постмодерна характеризуется процессами "расслаивания" культуры, в ходе которых наблюдаются тенденции к потере общих оснований и общих целей в философском, научном и художественном поиске. Ценности становятся подчеркнуто относительными, философия отмежевалась от религии и науки, так же отмежевавшихся друг от друга. В попытках найти общий язык между этими направлениями мысли мы сталкиваемся с проблемой отсутствия общего основания для их объединения. В конце концов, встаёт вопрос о самосознании науки и философии как таковых. Проблема "сущностной оспариваемости" даже учебных дисциплин, поднялась со всей остротой в наше время поиска новой мировоззренческой парадигмы.
На современном этапе развития философской мысли, уже прошедшей стадию дифференциации - выявления различий и обособления мировоззренческих концепций и учений друг от друга, выступает со всей актуальностью необходимость синтеза этих различий на новом уровне, превосходящем изначальное, не-дифференцированное единство.
Если для решения проблемы определения частных наук мы можем выходить в область философии, как "обнимающую" все науки и находящуюся "вне" их, будучи метафизикой как тем, что создаёт категориальный аппарат познания вообще, что позволяет давать им определения и указывать их иерархические места в мировоззрении человека, то намного сложнее обстоит дело с самой философией. Как находить общий язык представителям различных, часто принципиально противоположных философских течений? Для решения этого вопроса философы выделяют из философии так называемую область "метафилософии" - "до- или над-философии", в которой мы можем определять саму направленность философии, её назначение и сущность.
Поднимая проблему основания и условий для здравого диалога, мы сталкиваемся не только с их неопределённостью, но и неопределённостью тех средств и методов, с помощью которых мы могли бы договориться о них. Неопределённым оказывается само понятие философии. Проблема оснований философии, то есть проблема того, что есть философия, с каких позиций нам оценивать её предназначение, была поднята ещё в конце XIX века. В последнее время она стала входить уже как необходимая составная часть даже учебных пособий (см. Алексеев, Панин; Канке и др.). Метафилософские проблемы рассматривались в трудах Ч.С.Пирса, У.Джеймса, Г.Е.Струве, Э.Гуссерля, Г.Г.Шпета, М.Хайдеггера, экзистенциалистов, К.Апеля и др. В том направлении, которое избираем мы — неполнота результатов познания и мотивы познающего субъекта как основание философии были анализированы В.С.Соловьевым, С.Л.Франком, К.Апелем, К.Г.Юнгом и экзистенциалистами в числе которых мы особо выделяем К.Ясперса.
К.Апель ввёл понятие "трансцендентальной прагматики", которая ставит вопрос о философе, об авторе и интерпретаторе философских
текстов и его взаимоотношении с философией. Ещё в мыслях Фихте и Ницше замечено, что образование, направление и характер философских систем во многом, если не во всём зависит от самого философа, который, пытаясь восполнить в философском поиске свою собственную неполноту, направляет его в то или иное русло. И ценность философского поиска и его результатов будет соотноситься с тем, насколько глубоко и точно мыслителю удалось прозреть в суть собственных мотивов, насколько тонко он уловил общечеловеческую составляющую своей экзистенции.
Используемый нами критический взгляд на составляющие элементы мировоззрения придерживается традиции европейской классической философии, хотя нам и не удалось найти непосредственного и буквального использования понятие неполноты. Во многих работах по психологии есть сходные понятия недостаточности, незавершенности,
неудовлетворённости человека, экзистенциальной пустоты или вакуума. В гносеологических трудах встречается родственное понятие неопределённости. Все эти понятия используются нами для характеристики тех или иных аспектов обобщённого понятия неполноты, тесно связанных с общим критическим подходом в западной философии. Критическое отношение начинается со знаменитого сократовского «знаю, что ничего не знаю», и даже ранее, и прослеживается во всей истории западного мышления. Попытки «начать всё сначала», найти основание познанию особенно актуальными стали в новое время, с работ Декарта и английских эмпириков, однако на них не закончились, но продолжаются по сей день, меняя формы и контексты.
Степень разработанности проблемы. Важными для анализа понятия неполноты мы считаем работы большинства ведущих философов, занимавшихся проблемами оснований познания. Работы Платона и Николая Кузанского, скептиков, Декарта, Локка, Юма, Канта, Ч.С.Пирса,
В.С.Соловьёва, С.Л.Франка, Н.Аббаньяно, К.Ясперса, У.Джеймса, Н.Бердяева, Л.Шестова, М.Бубера, П.Тиллиха, Б.Рассела, К.Поппера и других. Платон и Николай Кузанский представляют для нас большой интерес в том отношении, что они говорят о Docta ignorations, об умудренном неведении, о том, что результатом честного философского исследования является лишь знание о своем незнании - осознание неполноты своего существа (которая выражается в "философском эросе" как силе, толкающей человека к полноте), и неполноты, неопределённости, а значит, относительности и недостоверности, своего знания. Эта критическая линия находит своё продолжение в философии скептицизма, важной для нашего исследования своими аргументами против любой формы догматизма, против всякой попытки абсолютизировать те или иные утверждения, против самонадеянной категоричности и следующего за ней деспотизма мысли. Декарт своим методическим сомнением и обращением к поиску рационального основания для мышления являет собой следующий характерный пример попытки «начать сначала», заложить прочный фундамент познания. Локк представляет собой противоположную попытку найти эмпирическое общее основание, также наблюдениями в области психологии познания, предвосхитившими прагматические установки Ч.Пирса и У.Джеймса. Философия Д.Юма является наиболее сильным выражением критической позиции мыслителя по отношению ко всякому догматизму, весьма полезной для нашей работы. Также, без ссылок И.Канта невозможно обойтись, обсуждая вопросы гносеологии. В области научной методологии мы пользовались разработками К.Поппера, ИЛакатоса и ценным для нашей темы исследованием Л.Лаудана «Наука и ценности». Экзистенциалисты С.Кьеркегор, Л.Шестов, Н.А.Бердяев, КЛсперс, Н.Аббаньяно и богослов П.Тиллих, важны не только своим критическим
мышлением в отношении философского рационализма и научного эмпиризма, но и обращением к самому субъекту и осознанием его экзистенциальной неполноты, лежащей в основании самой интенции научного, философского и религиозного познания. Герменевтические разработки Ф.Шлейермахера, В.Дильтея, М.Бахтина, М.Бубера и К.Ясперса могут оказать помощь в решении собственно диалогических и коммуникативных проблем нашей работы. В области диалога религии и науки неоценимую помощь оказал фундаментальный труд Иена Барбура «Религия и наука». Также мы придерживаемся экзистенциального направления в философии (наиболее близок в этом направлении К.Ясперс), русской религиозной философии и диалектического богословия в тех местах, где речь идёт о религиозной стороне мировоззрения (работы В.С.Соловьева, Л.Толстого, П.Тиллиха). В области методологии использованы наработки школ прагматизма и инструментализма (Ч.Пирс, В.Джеймс, Д.Дьюи) и упомянутые уже идеи в области герменевтики М.М.Бахтина. В когнитивной психологии мы также опираемся на рассуждения экзистенциалистов о «пограничных ситуациях», в которых проявляется подлинная иерархия желаний, что оказывается очень важным при исследовании оснований познания. Наиболее ценной для нашей задачи мы признаём "Непостижимое" С.Л.Франка и другие его работы, где исследуется проблема постоянного присутствия в нашем познании непознанного и непостижимого элемента X, наличие которого имеет важное значение в познании.
Кроме того, в Нижнем Новгороде на протяжении последних лет проводятся международные симпозиумы по проблеме диалога мировоззрений, организованные Волго-Вятской академией
государственной службы, под руководством профессора Б.П.Шулындина /75, 122/. Наша работа, с одной стороны, находится в русле
межконфессиональных и коммуникативных проблем, поставленных на проводимых встречах, и пытается внести свой вклад в нахождение взаимопонимания между различными образами мысли, с другой стороны, использует те находки и идеи, которые были предложены в докладах и диспутах, пусть даже в их проблемном или полемическом отношении.
Цель данной работы заключается в попытке найти основание, которое являлось бы общей точкой формирования и контакта различных мировоззренческих систем, и определить условия, в которых диалог между ними являлся бы возможным и плодотворным. В предварительном рассмотрении автором найдено философское понятие, которое, вероятно, может вызвать интерес в качестве субъективного основания всякого познания и всякой деятельности человека, так и внешнего признака всех результатов познания. Это понятие "неполноты", которое может обобщить собой различную незавершённость, несамодостаточность, неудовлетворённость человека, как субъекта познания, и подобную же незавершенность, относительность, неопределённость всех результатов его познавательной деятельности, которой он стремится эту неполноту преодолеть. Надежду на успех в этом предприятии, возможно, нам может дать обращение не только к миру познания, миру объектов и понятий, но и к самому познающему и живущему субъекту, к той мотивации, с которой он начинает процесс познания. Автор надеется, что именно в этой области мы сможем найти общее основание всех этих типов рациональности и определить «пункт» с которого эти типы познания начинают расходиться. Всё это сопряжено с известной языковой трудностью, ибо, пытаясь понять основания самих рациональностей, нам придётся пользоваться языком той или иной из них, что делает трудным процесс выхода за её пределы. Поэтому, как нам кажется, выбор понятия "неполноты", т.е. такого понятия, которое не называет ещё ничего позитивного, определённого, с
достоверностью имеющегося в распоряжении человека, сулит нам больший успех в таком поиске, чем указание какой-либо позитивной категории, данной уже в русле того или иного мировоззрения. Сознавая важность присутствия точного определения ведущего понятия данного исследования, мы в то же время уклоняемся от такового, так как однозначная дефиниция нарушает как раз тот принцип неполноты, который мы стремимся защитить. В дальнейшем мы прибегнем к общему раскрытию содержания понятия в инструментальном его определении, однако следует помнить, что речь в нём идёт лишь о контекстном описании, а не о строгой дефиниции. Невозможность дать исчерпывающее определение философских категорий и понятий заставляет, с одной стороны, их избегать, описывая общий контекст и роль неполноты в формировании мировоззрения и диалога, с другой стороны придерживаться негативных характеристик при самом исследовании оснований познания. Отрицательные понятия, на наш взгляд, более всего могут оказать помощь в осознании фундамента философии, ибо они дальше стоят от какой-либо определённости и следующей из неё ограниченности. Так, по мнению Р.Генона «абсолютная неопределённость наиболее универсальных принципов, которые должны, следовательно, рассматриваться прежде всего остального, является причиной вполне понятных трудностей, касающихся не столько самих концепций, сколько способов изложения метафизических доктрин, и именно поэтому часто оказывается совершенно необходимым прибегать в этом изложении к чисто негативным формам выражения» /70, с. 128/.
В ходе продвижения к цели в работе ставятся и предлагаются решения следующих задач:
Показать гносеологическую значимость понятия неполноты при
рассмотрении всех познавательных данных;
Детализировать экзистенциально-аксиологическое значение
понятия неполноты, его проявление в таких существенных
потребностях, влияющих на построение мировоззрения, как
утилитарные, когнитивные, коммуникативные и
сотериол огические;1
Показать непосредственную связь понятия неполноты с понятием
неопределённости познавательных результатов;
Проанализировать степень осознания неполноты в различных
мировоззрениях;
Структурировать виды отношений между различными
мировоззрениями в контексте осознания неполноты;
Определить следствия нарушения условия осознания неполноты на
природу мировоззрения;
Раскрыть деструктивное влияние нарушения условия осознания
неполноты на процесс коммуникации мировоззрений;
Показать ценность влияния коммуникативной направленности и
здравого диалога для осознания неполноты.
Новизна данной диссертации состоит в том, что предлагаемое понятие неполноты обладающее высокой степенью универсальности, ранее не было в достаточной степени разработано в качестве основания и характеристики познания вообще, и условия диалога мировоззрений в частности. Недостаточно используются возможности свойств понятия неполноты и в отношении употребления их при столкновении с догматизмом и фундаментализмом. Потому осознать потребность в восполнении незавершенности как основу любого мировоззрения и гносеологическую неполноту как признак, свойство или характеристику всех познавательных результатов - эта направленность мысли видится нам
актуальной и разработанной лишь в общих чертах. Научной новизной данной диссертации является:
- введение понятия неполноты в обиход гносеологических исследований;
- использование понятия неполноты как общего признака любых познавательных результатов всех форм познания;
- демонстрация связи понятий неполноты и неопределённости результатов познавательной деятельности человека;
- описание зависимости коммуникативных возможностей того или иного мировоззрения от степени осознания неполноты;
- описание видов отношений между мировоззрениями в зависимости от степени осознания неполноты;
- предварительное введение понятия экзистенциальной неполноты для описания потребностей человека, создающих и влияющих на его мировоззрение.
Положения, выдвигаемые на защиту:
- гносеологическая неполнота есть общее свойство мировоззрений и признак любой познавательной деятельности человека;
- ни один элемент в структуре любого из мировоззрений не обладает статусом абсолютности и непогрешимости;
- в основании познания вообще и построения мировоззрения в частности лежит общая неполнота существования человека, проявляющаяся в утилитарных, когнитивных, коммуникативных и сотериологических потребностях;
- нарушение условия осознания неполноты приводит к деструктивному влиянию на формирование мировоззрения, выражающемуся в возникновении утилитарного технократизма в
науке, догматизма в метафизике, авторитаризма и тоталитаризма в идеологии, фундаментализма в религии;
- в основании тенденции к потере осознания неполноты и последующей абсолютизации лежит психологическая склонность к господству, воля к власти;
- осознание неполноты является необходимым условием не только продуктивности, но и самой возможности диалога.
Методология исследования. Ввиду того, что область метафилософии, в которой проводится определённая часть диссертационного исследования, является относительно новой, однозначной методологической программы здесь представить невозможно. Более того, разработка такой программы исследования является, по нашему мнению, темой самостоятельной диссертационной работы. Настоящая же работа, чередуя обсуждение метафилософских и философских проблем, в качестве методологических оснований, по нашему мнению, для того и другого типов проблем, использует следующие принципы:
важным инструментом в анализе диалоговой сферы нами
признаётся диалектика, показывающая тесную взаимосвязь и
единство различных категорий и понятий;
ввиду обращенности исследования к психологии человека, большое
значение для нас имеют данные эмпирических исследований и их
вероятностных обобщений, без которых немыслимо выделение
фундаментальных потребностей человека, влияющих на
построение мировоззрения;
играют свою роль методологические разработки М.М.Бахтина,
М.Бубера и КЛсперса в диалоговой области, показавшие
качественное различие субъект-объектных и субъек-субъектных отношений;
важное значение для нас имеет предложенный при формировании герменевтики как философского направления Ф.Шлейермахером и В.Дильтеем метод «вживания в текст» и метод воссоздания обстановки формирования текста, в последствии получивший названии «кей стадис»; Используется в работе принцип системного анализа и ряд методов его представляющих. Структура диссертации делиться на введение, две главы и заключение. Во введении осуществляется предварительная постановка проблемы, описание целей, задач и методов. Последующие главы
поэтапно раскрывают заявленную в названии диссертации тему. Понятие неполноты является ключевым и связующим для нашей темы. В первом параграфе первой главы описывается современная ситуация в коммуникативной области, делается предварительный анализ существующих подходов к решению проблемы и обосновывается собственная позиция. Последующие параграфы раскрывают различные аспекты феномена неполноты. Во второй главе анализируется влияние осознания неполноты на формирование мировоззрений и виды диалоговых отношений между мировоззрениями, учитывая предложенный контекст осознания неполноты, показываются их продуктивные и деструктивные формы, рассматривается влияние нарушения условия осознания на состояние мировоззрений, подчёркивается важность диалоговой ситуации для осознания неполноты. Заключение акцентирует внимание на круге вопросов, которые потенциально вытекают из предложенного решения, и рассматривает тенденции продолжения разрабатываемой темы.
Неполнота эмпирического познания
Человек, по слову экзистенциалистов, "заброшен в существование". Он осознаёт себя в чуждом ему мире, с которым он связан своим физическим бытием - целой совокупностью желаний, влечений, потребностей.
Более того, как считали А.Шопенгауэр, В.Дильтей и М.Шелер, человек осознаёт само существование этого мира, потому что вещи (предметы) "сопротивляются" его желаниям. Именно желание, воля, раскрывают перед нами всю панораму мира.
Данные нам желания принуждают нас искать своего удовлетворения, поддерживать своё существование, познавать мир. Воля "заставляет" нас вопрошать и познавать.
"О чём мы вопрошаем? Что мы хотим знать?
Прежде всего, мы обязаны познавать ближайший нам жизненный мир, среду и окружающий мир, чтобы правильно вести себя в них. "Среда" подразумевает совокупность вещей, нас окружающих, с которыми мы имеем дело, которые образуют наше непосредственное жизненное пространство и которые мы используем для наших целей"/141, с. 10/.
Для характеристики совокупности желаний, принуждающих нас ориентироваться в мире в целях самосохранения и увеличения материальных благ, будем использовать термин "забота", в соответствии с традицией экзистенциальной философии. Забота суть беспокойство человека о физическом, материальном самосохранении, об удовлетворении чувственных потребностей, того, что совокупно можно было бы назвать "благами". Удачно переведённый термин западной экзистенциальной философии - слово "забота" происходит от корня "зоб", "зобать" — т.е. есть, питаться. Наиболее адекватное описание всякому началу действия и исследования дал Д.Локк: "Что определяет волю, когда речь идет о наших действиях? При зрелом размышлении я пришел к выводу, что не достижение большего блага побуждает человека действовать, как обычно предполагается, а некоторое чувство неудобства (в большинстве случаев это очень настоятельное чувство), которое терзает человека. Именно оно время от времени определяет наши стремления и подвигает нас на действие. Мы можем назвать это чувство желанием или стремлением, ибо оно представляет собой беспокойство души, стремящейся к отсутствующему благу. Любая телесная боль и всякое душевное смятение вызывают чувство неудобства, а с ним всегда связано стремление, равное боли или переживаемым трудностям и едва ли от них отличимое. Потому что это стремление — не что иное, как потребность в отсутствующем благе из-за перенесенной боли: утешение и облегчение состоит в этом отсутствующем благе" /цитата по 226, т.З. с.340/.
Вся совокупность материальных потребностей человека является свидетельством эмпирической неполноты его физического существования. Для удовлетворения утилитарных потребностей (среди прочего) человек принужден к вопрошанию и познанию окружающего мира. Ему необходимо знание о вещах и связях между ними.
Для ориентации в мире человек порождает обыденное мировоззрение, дающее ему представление о "ближайшем окружении". Благодаря этому представлению человек пытается отыскать своё оптимальное место в мире и определить поведение.
Однако человеческое вопрошание превышает повседневные потребности. Обыденного знания не хватает для гармоничного существования, многие потребности остаются не удовлетворёнными. Вопрошание совершенствует свои рациональные формы и постепенно становится учением об окружающем мире, с помощью которого получают знания о мире, о предметах мира и о связях, законах, их связующих. Для этого человек вырабатывает особую познавательную структуру, наделённую собственной методологией и гносеологией — науку.
Вопрошание разворачивается в исследовании наукой всех частных сфер и аспектов действительности. "Она должна, опосредованно или непосредственно, служить жизни человека в мире, улучшать его жизненные условия и освобождать его от трудов" /141, с. 10/.
Благодаря знанию, приносимому научным исследованием, человек способен, с одной стороны, занимать наиболее удобную "позицию" среди вещей и процессов мира, т.е. найти "своё место", с другой стороны, менять окружающую среду в угоду своим потребностям - практически преобразовывать мир.
Наука направлена на выработку объективных, системно ориентированных и обоснованных знаний о мире /194, с.457/. Её результатом является научная картина мира, которая зачастую служит основой для создания научно-ориентированного мировоззрения, или просто научного мировоззрения8.
В соответствии с разделением, предложенным Ф.Бэконом, быть может и устаревшим, но в данном контексте весьма удачным, наука, вырабатывает два основных направления своего познания — опыты плодоносные и светоносные. Плодоносные опыты нацелены на прямую и непосредственную практическую пользу — они несут в себе знание того, как решать те или иные материальные, утилитарные проблемы — удовлетворять физические потребности. Опыты светоносные не связаны с непосредственной выгодой, но несут с собой знание о явлениях, которое впоследствии может привести к неожиданным результатам, сказывающимся на практической жизни.
Неполнота экзистенциального познания
Перечисленные выше виды неполноты относились, главным образом, к контактам человека с миром дистанциированным от сознания, с тем, что обычно называют «внешним» миром. Потребность человека в поддержании физического существования, в знании, для этого необходимом и в понимании другими людьми, ориентированы вовне и сталкиваются с внешней неполнотой.
Исследуемая в этом пункте неполнота относится уже к внутреннему миру человека, и ставит нас перед глобальной проблемой и увлекательной загадкой - неполнотой человеческого бытия, его несамодостаточностью, или иначе, - экзистенциальной неполнотой, неполнотой существования. Экзистенциализм - это попытка осмысления человеческого бытия перед лицом небытия, смерти, ничто.
Достаточно ли было бы человеку удовлетворения выше перечисленных потребностей, чтобы быть полностью счастливым, довольным, уверенным и не стремящимся более ни к какому познанию? Разве не сводятся все существенные потребности человека к уже упомянутым?
Для исследования экзистенциальной неполноты можно выделить два подпункта, которые покажут нам факты, говорящие о недостаточности упомянутых уже решений проблемы неполноты.
а) Трансцендирующее стремление, . сотериологическая потребность и религия
О существовании той или иной неполноты мы узнаем по существованию в нас того или иного стремления. О том, что кроме указанных потребностей в нас присутствует еще экзистенциальное отчуждение, или "экзистенциальный вакуум", как назвал его психолог В.Франкл /290, 248/, говорят многие и многие фрагменты в плодах человеческой деятельности. В частности — в поэзии, литературе, музыке. Наличие в человеческой психике таких состояний как неопределенная тоска, скука, экзистенциальная пустота, стремление к трансу, к изменению своего состояния (пусть даже выражающемуся в таких непродуктивных формах как алкоголизм и наркомания) говорит о том, что "к существу непосредственного самобытия необходимо принадлежит, (...) трансцендирование, выхождение за пределы самого себя [потому что оно есть] бытие непрочное, беспомощное, призрачное, тенеподобное" /286, с.343/. Эта неудовлетворенность, эта тоска зачастую является существенным элементом человеческой психики, который, впрочем, может и не выявляться сразу, отождествляясь с поиском того или иного "заменителя" -в виде ли непомерного честолюбия, сребролюбия, накопительства, извращений естественных потребностей или в массовом во все времена и почти у всех народов алкоголизме и наркомании14. Лишь неспособность думать о своей жизни в целом, стратегически, мешает осознать эту экзистенциальную тоску и, в результате, отождествлять её с той или иной потребностью.
"Всю жизнь меня сопровождала тоска. Это, впрочем, зависело от периодов жизни, иногда она достигала большей остроты и напряженности, иногда ослаблялась" /Бердяев/.
"Я стал философом, чтобы освободиться от невыносимой тоски обыденной "жизни" /Бердяев/.
"...я выхожу из дома, иду на улицу, тоскую и опять возвращаюсь домой. Зачем? Затем, чтоб хандрить..." /Шопен/. нашу вылечить тоску, Так не трудно в черный кофе, всыпать дозу мышьяку, мы поневоле задумываемся, что простое обывательское счастье не содержит в себе какого-то существенного элемента, без которого жизнь становится "ничтожеством".
Так жизнь ничтожеством страшна, и даже не борьбой, ни мукой, а только бесконечной скукой и тихим ужасом полна. (Мережковский)
Ведь иногда для людей "страшней, чем горе эта скука..." (Мережковский), которая обесценивает все те радости жизни, которые мы признаем существенными и выполнимыми.
..Когда бы ненависть, любовь иль честолюбье в нем бродило! Нет, не они велят мне вновь Покинуть то, что сердцу мило.
То скука, скука! С давних пор Она мне сердце тайно гложет, И даже твой прекрасный взор, Твой взгляд его развлечь не может! (Байрон) По замечательному исследованию Кристины Гроф, алкоголизм и наркомания есть непродуктивное замещение более фундаментальной "жажды целостности" (см. одноимённую работу /77/).
"...я не знал, куда деваться от тоски. Я сам не знал, откуда происходит эта тоска" /Гоголь/.
"Мне было тяжело садиться за письмо, да и что бы я написал? О своей тоске?" /Достоевский/.
Таких и подобных цитат можно собрать огромное количество15. Они говорят о том, что в жизни человека присутствует недостающий элемент, не описываемый его отношениями с внешним эмпирическим миром . По поводу того, что тоска эта свойственна не всем людям, Л.Шестов высказал ироническую мысль: "... А его вечная тоска, его неутолимая жажда! Ведь это только кажется, что люди умели когда-либо на земле найти то, что им нужно. Они мучительно ищут, но не находят. Даже те, которые считаются учителями человечества. Какое великое искусство нужно им, чтобы ослепить других. Себе же никто светить не может. Не даром кто-то про солнце сказал, что оно даёт свет и радость другим, для себя же оно темно. Если бы человек был от обезьяны, то по обезьяньи мог бы найти то, что ему нужно. Мне скажут, что такие люди бывают, и их не мало. Конечно. Но из этого следует только, что и Дарвин прав, и евреи правы. Часть людей действительно произошла от согрешившего Адама, чувствует в своей крови грех своего предка, мучится им и стремится к утраченному раю, а другие и в самом деле произошли от не согрешившей обезьяны, их совесть спокойна, они ничем не терзаются и не мечтают о несбыточном" /326, "Власть ключей", ЧЛ;7/. Конечно, Л.Шестов в данной цитате гиперболизировал свои взгляды, но не без повода. Большинство людей не тоскуют о несбыточном не потому что трансовая (или трансцендирующая) потребность им чужда, а потому что заняты поиском каких-то других благ, вследствие гипертрофии отдельных потребностей, затмивших собой подлинно трансовые. В подавляющем большинстве случаев гипертрофируются утилитарные потребности в деньгах и власти. Однако заметим, что эти блага являются только средством к удовлетворению других, более реальных потребностей, например в безопасности или чувственных удовольствиях. С другой стороны мы уже упоминали о природной специализации человеческих интересов, доминировании у разных людей разных склонностей, что позволяет возникать разделению труда. Если у критически настроенного читателя возникнет сомнение в общезначимости трансцендирующей потребности, то подобное же сомнение можно адресовать и большинству других когнитивных стремлений, например потребности в чистом знании или научно-техническом творчестве, также не имеющих массового распространения. Интересным подтверждением наличия экзистенциальной неудовлетворённости может послужить факт повышения числа самоубийств в странах высокого экономического развития, где утилитарные потребности по большей части удовлетворены. Описанием и осмыслением этого состояния неудовлетворённости существованием давно уже занимаются философы-экзистенциалисты, которые пытаются вернуть философию к "страданиям" человека.
Осознание неполноты в модернистских мировоззрениях
Обращаясь к обзору современных мировоззрений, мы, как уже указали, применили к ним название «модернистские», употребляемое Дж.Холтоном при обсуждении вопросов присутствия вненаучности в современной культуре/306/. Под модернистскими мы условимся понимать не только собственно учения, принадлежащие к эпохе модерна, но и эпох классицизма и постмодерна. Для нас важным здесь является ориентация таких мировоззрений на общезначимые основания, рациональность и научную картину мира. Все эти элементы в той или иной степени присутствуют в современных мировоззрениях, даже пусть в качестве проблемных (например, выпады экзистенциализма против жесткого рационализма или научной картины мира носят, тем не менее, рациональный и в каком-то смысле 98 научный характер). Однако и в модернистских мировоззрениях имеет место абсолютизация или, точнее, неправомерная гипертрофия определённых областей познания.
На сегодняшний день можно выделить два крайних направления в науке и богословии, выражающих позицию непримиримости в идеологической форме. Речь идёт о научном материализме со стороны науки и библейском буквализме со стороны религии.
Рассмотрим результаты неосознанности неполноты, проявляющиеся в научном мировоззрении. Научный материализм как наследник эпохи просвещения, эмпиризма Д.Юма и эволюционного натурализма, по словам И.Барбура/12/, придерживается двух убеждений. Первое убеждение, носящее эпистемологический характер, категорически настаивает на том, что научный метод - единственно надёжный путь к знанию; второе убеждение, имеющее метафизический характер, гласит, что основополагающей реальностью вселенной является материя. Оба этих утверждения, являясь категорическим выражением преувеличения возможностей познания и даже разновидностью абсолютизма, приводят к безусловному неприятию их со стороны представителей других мировоззрений и способов миропостижения, и неизбежно рождают конфликт или взаимоигнорирование как его мягкую форму.
Научный материализм как мировоззренческая позиция есть плод философской необдуманности, так как наука не может судить о целом мира, как мы это обсуждали в первой главе. Научный максимум в отношении метафизики — позиция агностицизма, отказывающаяся от рассмотрения ненаучных вопросов, если применить здесь позитивистский критерий. Если метафизика есть область веры, а со времён Канта ничего принципиально нового в этом отношении не сказано, то и заключения о материальности или идеальности мира есть дело личного выбора, но не ссылок на научность.
Любой «...изм», содержащий в себе какие-либо метафизические В западной культуре. высказывания, выходит за рамки науки и становится идеологией. Это в равной мере касается и теистических и атеистических, идеалистических и материалистических убеждений, которые не могут быть подтверждены или опровергнуты научными методами и потому являются выражением верования, зачастую имеющего эстетическое или традиционное происхождение. Отрицание метафизического мира (как сверхфизического, идеального) есть выражение антипатии к нему, отсутствия интереса, непроявленность потребности, а отнюдь не логическая или эмпирическая доказательность его не существования. Здесь уместно привести слова Л.Фейербаха, иллюстрирующие эту особенность выбора: Эмпиризм, или реализм, (т.е. направление в науке, ограничивающееся пределами чувственной данности)... отрицает теологию, но не теоретически, а практически, делом... Тот, кто сосредоточился умом и сердцем только на материальном, только на чувственном, фактически отказывает в реальности сверхчувственному; ибо только то действительно, по крайней мере, для человека, что составляет объект реальной, действительной деятельности. «Чего не знаешь, о том не вспоминаешь». Заявление, что о сверхчувственном нельзя, якобы, ничего знать, является только отговоркой. Только тогда ничего не знают о Боге и о божественных вещах, когда не желают знать о них ничего больше. Как много знали о Боге, как много о чертях, как много -об ангелах, пока все эти сверхчувственные существа были предметом действительной веры. Чем интересуются, к тому имеют также и способность. Мистики и схоластики средних веков только потому не имели никаких способностей к естествознанию и никакого успеха в нём, что они не имели никакого интереса к природе. Где нет недостатка в расположении, там нет также недостатка ни в чувствах, ни в органах. Чему открыто сердце, то не составляет тайны и для разума. Ибо и человечество нового времени только потому потеряло способность воспринимать сверхчувственный мир и его тайны, что вместе с верой в них оно потеряло и интерес к ним...» /курсив автора, 283, с.22-23/.
Обсуждаемое нами состояние неполноты любых результатов познавательной деятельности человека имеет упомянутую уже характеристику неопределённости, тесно связанной с понятием неполноты. Если рассматривать научный поиск как процесс постановки и решения проблем, то можно заметить, что решение одной проблемы никогда не бывает окончательным, а вызывает за собой постановку следующей проблемы, которая является синдромом неполноты предыдущего решения и попыткой компенсировать элемент неопределённости в нём. Предположение о том, что неопределённость появляется лишь в процессе исследования, в процессе формирования знания, то есть в ходе научного поиска, но отсутствует в конечных его результатах, есть проявление тенденции стабилизировать неопределённость, к сожалению лишь выдающей желаемое за действительное. Полное отсутствие неопределённости в каком либо решении проблемы было бы тождественно абсолютной полноте знания, ибо нельзя знать часть, не зная целого. Эйфория от успехов науки в достижении конкретно-материальных целей приводит к переоценке всех возможностей человека, настроившегося сейчас якобы на «вызов сложности», на деле же, в самом существенном, ничем не отличающегося от человека первобытного, кроме всего этого множества технических «костылей», как назвал достижения прогресса С.Цвейг.
Осознание неполноты как условие диалога
Написанное выше исследование логически приводит нас к заключительной главе, иллюстрирующей роль понятия неполноты в формировании и диалоге мировоззрений. Как можно понять из всего предыдущего, осознание неполноты, неопределённости, недостаточности собственных взглядов, отношение к ним как инструменту, созданному в контексте достижения человеком своих целей, является пробным камнем не только на предмет возможности диалога, но и как критерий здравого развития, открытого мировоззрения. Когда субъекты коммуникации сталкиваются с явной претензией на абсолютность, можно смело сделать вывод о бесполезности такого диалога, если его не перевести в область оснований, то есть гносеологии. Напрасно потраченное время - вот минимальная трата при столкновении с осознанной фундаменталистской позицией.
Однако не только коммуникативные проблемы возникают у представителей фундаментализма и абсолютизма всех видов. Не рациональное, не природное самосознание (а фундаментализм не рационален и не природен) ведёт к ещё большим разрушительным последствиям не только извне носителя (носителей) такого мировоззрения, но и внутри. Эти следствия мы и рассмотрим в последней главе.
Рассмотрим сначала абсолютизацию эмпирической науки9. К концу XX века, по наблюдению Дж.Холтона /303/, в отношениях между наукой и обществом стала складываться ситуация отчасти обратная той, которая была в период зарождения и развития научного мировоззрения. А именно, если научное мировоззрение в периоды до XX века находилось в руках, как правило, интеллектуальной элиты и было прибежищем свободомыслия, олицетворяя собой независимость от какого-либо церковного или светского авторитаризма, то к концу XX века произошел разрыв с этой традицией. «По мере того как число учёных росло, а плоды их труда, прямо или косвенно, изменяли облик нашей повседневной жизни, они стали восприниматься обществом уже не в качестве инакомыслящего меньшинства, а как союзники правящих кругов»/Дж.Холтон, 306, с.37/. Там же, где познание сближается с властью, вскоре теряется беспристрастность и создается почва для абсолютизма. Прямо или косвенно абсолютизацию эмпирической науки можно распознать по следующим плодам. Её следствием будет, с одной стороны, амбициозность, гипертрофическое преувеличение возможностей воздействия науки на области, совсем не подлежащие её методам исследования (метафизику, этику, эстетику), отрицание религии или сведение её к функциям "полезной" морали (таково назначение религии в понимании Канта, Спенсера и многих других). Всё метафизическое содержание религии, её эзотерика и богословские построения объявляются излишними. Под действием научно-исторической критики развенчиваются авторитеты писаний (упуская при этом их экзистенциально-символический смысл), эмпирически ориентированной философией упраздняется метафизика (позитивизм и его наследники).
Наука, особенно соединяясь с рациональным "техно", принимает обличие "воли к власти", развёртывая с полной силой тенденцию к покорению природы. Прежде всего, из природы изгоняются дух и душа, которые объявляются пережитками романтической натурфилософии. Научное познание производится средствами эксперимента и математического исчисления, причём первый "насилует" природу ("на дыбе эксперимента" Бэкон, Гёте), а второе умерщвляет, дабы сделать исчисляемой (стабильной).1
Познание природы, производимое в рамках монологических отношений (Я-Оно), переносится на сферу духа, в отношения Я-Ты. Человек исследуется как один из объектов природы, как вещь, совокупность стимулов и реакций (бихевиоризм). Такое отношение принимает глобальный характер обезличивания и обездушивания науки и подчинённой ей философии.
Ввиду того, что потребность в общении, сущностном знании и спасении являются неискоренимыми, они принимают в русле абсолютизированной научной рациональности извращённые формы. Общение стремятся свести к алгоритму, роли, утилитарно осмысленной цели (существует наблюдение, что американцы не переносят неделового общения).
Эротические отношения сводятся к "технике секса".
Семейные - к брачному договору.
Человеческая жизнь подчиняется "гуманитарной технике" юриспруденции.
Абсолютизированная наука всё стремится поставить под контроль техники, шаг за шагом отнимая у спонтанной жизни её территорию. Потребность в живом знании удовлетворяется его суррогатом — математической формулой, исчислением поверхности явления. Но математика не может описать жизнь. Всё что исчислено — уже мертво, всё что живёт, не поддаётся исчислению. Это хорошо видно в области эстетики, где внедрение математики омертвляет искусство. Например, даже не искушенное ухо
130 отличит компьютерную музыку от живой и предпочтёт последнюю. Характерной особенностью компьютерной музыки является математически точное звучание ритм-секции. Живая ритм секция всегда даёт пусть малую, но погрешность, отклонение от математической точности, что и передаёт впечатление "жизни", которая всегда "неточна", можно сказать, всегда "производится" или функционирует аналоговым способом, а не цифровым. В ритмах жизни (биение сердца, дыхание и т.п.) всегда есть неточность, определённый элемент хаотичности, спонтанности.
Продолжая тему, заметим, что в технократическом обществе фундаментальные потребности в смысле и спасении подавляются интенсивной индустрией массовых развлечений, не позволяющих человеку оторваться от телевизора и задуматься о своей жизни.
Проблема гипертрофирования роли связки наука-техника требует более детального изучения, потому обратимся к предполагаемым корням её возникновения. Наука в своей догматизированной форме может быть связана с антропоцентрическим мировоззрением и волей к власти, из него проистекающим. Так как это направление мысли считается нами очень важным, мы обсудим его подробней.
