Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Социальная природа языка и речи в философии языка 17
Глава 2. Социальность языка и речи в общелингвистических теориях 58
Глава 3. Поз нание общества как понимание дискурсивных практик и как социальный дискурс 111
Заключение 145
Библиография 155
- Социальная природа языка и речи в философии языка
- Социальность языка и речи в общелингвистических теориях
- Поз нание общества как понимание дискурсивных практик и как социальный дискурс
Введение к работе
Актуальность исследования
С середины двадцатого века понятия «язык», «речь», «дискурс», «нарра-тив» стали встречаться в философских текстах ничуть не реже категорий «пространства» и «времени», «субъективного» и «объективного», «бытия» и «мышления», «общества» и «культуры» и др., издавна получивших свой философский статус и признание. Более того, структурно-лингвистическое обновление философской традиции, связанные с ним металингвистические посягательства на основы существования и развития человеческого индивидуума, социальности и культурного многообразия привели к радикальному пересмотру и переописанию некоторых классических философских категорий.
Порождённые последней лингвистической революцией новейшие направления гуманитаристики, такие как психолингвистика, семиология, текстология, социолингвистика и лингвосоциология, теории социальной и массовой коммуникации благополучно прошли процесс институционализации; развернулось расширенное воспроизводство лингвоориентированных научных парадигм, специализированных научных практик; создана специальная учебная литература. За время так называемого «лингвистического бума» существенным образом изменилась конфигурация предметного поля философско-методологических исследований. Философия языка и философия науки, философская антропология и социальная философия и даже самые метафизичные по предмету и традиционно консервативные онтология и теория познания заметно освежили свою тематику и проблематический горизонт.
Спустя полвека общая оценка произошедшего распределяется в полярном диапазоне: от «неудачи, постигшей западных интеллектуалов в их попытке успокоиться на последней интеллигентской религии нашего века - структуралистской религии Языка, поскольку бог этой религии - язык обнаружил свою непреодолимую конечность (т.е. смертность) точно так же, как и боги всех предшествующих ей интеллигентских религий XX столетия - Техники, Науки,
Культуры и т.д.» до интерпретации тех же явлений как данностей «последней по времени научной революции», породившей «новую систему знаний и исследовательских ориентиров», в которой и естественно-математическое, и социально-гуманитарное знание, и общественно-политическая практика оказались подвластны единой дихотомии «порядок - хаос», теоретическому и жизненному противостоянию закономерности и случайности, структурности, организованности и неупорядоченности, стихийности2.
В плане систематизации методологических приобретений философии последнего полувека весьма важно уточнить, насколько осуществились большие надежды, возлагавшиеся в начале 60-х гг. на освоение лингвистических методов в социальном познании, в новейших объясняющих социологических теориях, которые стремились методологически сблизить эмпирический и теоретический уровни социального знания. В современной ситуации спада «волны», стабилизации лингвосоциальных и философско-лингвистических исследований, становится возможным присмотреться к написанному под определённым углом зрения. Именно: каков же на сегодня основной спектр взглядов на возможности изучения общества и человека в обществе через анализ его устной и письменной речи? Что такое, с другой стороны, само социальное познание как языковой процесс?
В соответствии с темой и статусом, данная работа не претендует на разрешение специальной философско-лингвистической проблемы об онтологическом отношении языка и речи. Язык, его система и структуры, философские и общелингвистические теории языка выступают в исследовании как сторона той самой антиномии «порядок - хаос», как матрица для речевой деятельности, которую эта деятельность постоянно воспроизводит и изменяет, разрушает и поддерживает. Также широко понимается здесь и термин «социальное познание» -как исследование природы и закономерностей социальной реальности, целей и
1 Давыдов Ю.Н. Патологичность «состояния постмодерна» // Социологические исследования. 2001. № 11.-С. 4.
2См.: Кнабе Г.С. Строгость науки и безбрежность жизни // Вопросы философии. 2001. № 8. -С. 113-115.
смыслов человеческой деятельности, социального творчества и стандартов повседневности, многообразия культур и «форм жизни».
Таким образом, актуальность исследования методологического статуса концепций языка в социальном познании определяется:
неясностью этого статуса, неоднозначностью его трактовки философами и
социальными теоретиками разных направлений и школ при общем согласии относительно социальной природы языка и речи;
наблюдающимся сближением позиций теоретиков языка в направлении объяснения его содержания и развития (синхронии и диахронии) с точки зрения применения, т.е. первенством современной прагматики над синтаксисом и семантикой;
продолжающимися попытками «схватить» в некоей логической, аналитической модели разговорную речь, «социальный дискурс» (Ю. Хабермас), систематическим образом учесть всё многообразие речевых ситуаций;
невысоким уровнем распространения и развитости методов исследований социального языка и речи в российской «стандартизированной» (Т.М. Дрид-зе) социологии.
Степень разработанности проблемы
Совокупность онтологических и методологических вопросов темы «язык и общество» является областью пересечения проблемных полей общего языкознания и философии языка. Поэтому всякая оригинальная попытка их решения оказывается событием как истории философии, так и истории лингвистических учений. Вновь сформулированная или переоткрытая в исторических текстах идея о том или ином способе конкретизации тезиса о социальной природе языка получает оценку со стороны представителей многочисленных традиций, направлений и школ, не поддающихся на сегодняшний день единообразной классификации в силу перекрещиваний их теоретических позиций и происходящих в науке и философии сложных парадигмальных сдвигов .
Осмыслению общей ситуации на стыке лингвистики и философии посвящены такие известные работы последних лет, как: Автономова Н.С. Рассудок, разум, рациональность / Отв.
Первая развёрнутая трактовка языка как выражения общего национального мировидения, «духа народа», принадлежит В. фон Гумбольдту, опиравшемуся на философские идеи и научные теории немецких романтиков И.Г. Гамана, И.Г. Гердера, Ф. и А.-В. Шлегелей. После полувекового забвения во времена господства позитивистской сравнительной индоевропеистики, индивидуалистического психологизма младограмматиков (Б. Дельбрюк, Г. Пауль, А. Фик, И. Шмидт и др.) и идеалистической неофилологии (К. Фосслер и др.), на рубеже 19 и 20 веков понимание и объяснение языка как прежде всего социального явления возрождается и развивается в так называемом социологическом направлении в языкознании.
Социологическое направление во Франции складывается первоначально под влиянием социологизма Э. Дюркгейма; его представляют А. Мейе, Ж. Ван-дриес, М. Граммон, А. Мартине, Ж. Марузо, М. Коэн и др. Женевскую школу возглавляют Ф. де Соссюр, Ш. Балли и А. Сеше, оказавшие влияние на воззре-
ред. В.А. Лекторский. - М: Наука, 1988. - 287 с. Апель К.-О. Трансформация философии. Пер. с нем. / Перевод В. Куренной, Б. Скуратов. - М.: «Логос», 2001. - 344 с. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. - М.: Языки русской культуры, 1999 - 896 с. Бибихин В.В. Язык философии. - М.: Языки славянской культуры, 2002. - 416 с. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. Пер. с англ. / Отв. ред. и сост. М.А. Кронгауз-М.: Русские словари, 1996. -410 с. Грязнов А.Ф. Язык и деятельность: Критический анализ витгенштейнианства. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1991. - 142 с. Дейк Т.А. ван. Язык. Познание. Коммуникация: Сб. работ / Составление В.В. Петрова; Пер. с англ. яз. под ред. В.И. Герасимова; Вступ, ст. Ю.Н. Карауло-ва, В.В. Петрова. - М.: Прогресс, 1989. - 310 с. Диалог и коммуникация - философские проблемы (Материалы «круглого стола») // Вопросы философии. 1989. № 7. - С. 3-27. Дэвидсон Д. Исследования истины и интерпретации / Пер. с англ. А.А. Веретенникова, Т.А. Дмитриева, М.А. Дмитровской и др. - М.: Праксис, 2003. - 448 с. Жинкин Н.И. Язык. Речь. Творчество. Исследования по семиотике, психолингвистике, поэтике. - М.: Лабиринт, 1998. - 364 с. Жоль К.К. Язык как практическое сознание. Философский анализ. - Киев: Выща школа, 1990. - 236 с. Загадка человеческого понимания / Под общ. ред. А.А. Яковлева. - М.: Политиздат, 1991. - 352 с. Лекторский В.А. Эпистемология классическая и неклассическая. - М.: Эдиториал УРСС, 2001. - 256 с. Лотман Ю.М. и др. Внутри мыслящих миров: Человек -текст - семиосфера - история. - М.: Кошелев, 1996. - XIV, 447 с. Макаров М.Л. Основы теории дискурса. - М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. - 280 с. Микешина Л.А. Философия познания. Полемические главы. - М.: Прогресс-Традиция, 2002. - 624 с. Портнов А.Н. Язык и сознание: основные парадигмы исследования проблемы в философии XIX - XX вв. - Иваново: Изд-во ИГУ, 1994. - 420 с. Степанов Ю.С. Язык и метод. К современной философии языка. -М.: Языки русской культуры; Кошелев, 1998. - 779 с. Философия. Логика. Язык. Пер. с англ. и нем. / Сост. и предисл. В.В. Петрова; Общ. ред. Д.П. Горского и В.В. Петрова. - М.: Прогресс, 1987. - 336 с. Человеческий фактор в языке: Коммуникация, модальность, дейксис / Н.Д. Арутюнова, Т.В. Булыгина, А.А. Кибрик и др. - М.: Наука, 1992. - 282 с. Язык и наука
ния участников Пражской лингвистической школы: В. Матезиуса, И. Вахека, СО. Карцевского, В. Скалички, P.O. Якобсона и др. В США к социологическому направлению относится творчество У.Д. Уитни, Э. Сепира и др., составившее позднее основу этнолингвистики и лингвокультурологии. Взгляды социологического направления разделяют представители лондонской школы языкознания Дж. Р. Фёрс, У Аллен, М.А.К. Халлидей, Р.Х. Робине, У. Хаас, Ф.Р. Палмер и др. В их работах особое внимание уделяется созданию методов и приёмов изучения и описания языковых явлений, привлечению экстралингвистических данных к лингвистическому анализу, исследованию ситуационного и социального контекста и т.д.; они сыграли важную роль в становлении социолингвистики, функциональной и контекстуальной грамматики, лингвистики текста.
В советские времена сложилась традиция рассматривать социологическое направление в зарубежной лингвистике отдельно от марксистского подхода к языковым явлениям и критиковать с позиций последнего его идеалистические и недиалектические идеи. При этом толкование языка как средства общения характерно для русского языкознания, начиная с М.В. Ломоносова, и тезисы социологического направления во многом созвучны с идеями русских советских лингвистов, разрабатывавших проблематику социальной природы языка в до- и послереволюционные годы 20 века - И.А. Бодуэна де Куртенэ, Л.В. Щербы, Е.Д. Поливанова, Л.П. Якубинского, Б.А. Ларина, В.М. Жирмунского, P.O. Шора, Н.Я. Марра, В.В. Виноградова и др.
Во второй половине двадцатого века основную оппозицию в теоретической лингвистике по вопросу о форме/способе соотнесённости общества и языка представляют структурализм и постструктурализм с одной стороны и теории деятельности с другой. Представители структуралистского течения на всех его этапах, от Ф. де Соссюра, В. Я. Проппа, Л. Блумфилда и К. Бюлера, до Ж.-Ф. Лиотара и Ж. Деррида, включая К. Леви-Строса, Л. Альтюсера, Р. Барта, М.
конца 20 века. Сб. статей / Под ред. Ю.С. Степанова - М: Изд. центр РГГУ, 1995. - 420 с. и др.
Фуко и М. Пешё, подчёркивают объективно-принудительный и бессознательный характер соответствия социально-властных структур и структур функционирующего в данном обществе языка (дискурса). В теории речевой деятельности и близкой к ней теории языковой личности, напротив, акцентируется значимость сознательной целеполагающей активности отдельного человека и языковой группы. Эти теоретические концепции восходят к идеям и взглядам И.А. Бодуэна де Куртенэ и Л.В. Щербы в лингвистике и к психологическим работам Л.С. Выготского, С.Л. Рубинштейна и А.Н. Леонтьева, составляя влиятельное направление в современной общей и психолингвистике, в котором наиболее широко представлены учёные России и Германии - Т.В. Ахутина, И.А. Зимняя, Ю.Н. Караулов, К. Краузе, Л.П. Крысин, А.А. Леонтьев, К. Менг, В.И. Постова-лова, А.А. Пушкин, Ю.А. Сорокин, Е.Ф. Тарасов, Р. Тиле, Н.В. Уфимцева, В. Хартунг, A.M. Шахнарович и др.
В немарксистских философских направлениях XX века проблема «язык и общество» ставится и решается тоже по-разному: в герменевтике, экзистенциализме и диалогизме онтологически постулируется социально-культурный источник и контекст существования и развития языка, в то время как феноменология и аналитическая философия уходят от метафизической стороны проблемы и рассматривают язык как одно из проявлений интерсубъективности и познавательной активности.
Традиция экзистенциально-герменевтического направления в философии языка начинает складываться в конце 19 - начале 20 века, в работах В. Дильтея, Г. Зиммеля, Э. Кассирера, М. Мерло-Понти, X. Ортеги-и-Гассета, Ж.-П. Сартра, М. Хайдеггера, Г.-Г. Гадамера, и др., где основными категориями философского анализа и синтеза становятся «смысл» и «понимание» в культурно-историческом и индивидуально-жизненном контексте. Идея диалога как подлинного основания человеческой сущности и существования делает язык и речь в межличностном и социальном ракурсах центральной темой философствования М.М. Бахтина, М. Бубера, Э. Левинаса, Г. Марселя, Ф. Розенцвейга, О. Ро-зенштока-Хюсси, Ф. Эбнера, К. Ясперса и др.
Начинают философствование с языковой данности и рассматривают речь в коммуникативном аспекте как особое социальное действие, наряду с другими «конструирующее» социальную реальность, философы континентальной и американской аналитической философии языка Б. Рассел, Л. Витгенштейн, Г.Х. фон Вригт, П. Грайс, М. Даммит, У. Куайн, Н.Малкольм, Д. Остин, Дж. Сёрль, П. Стросон, Я Хинтикка и др., сближаясь в таком подходе с позицией феноменологической социологии А. Шютца, Г. Гарфинкеля, И. Гофмана, П. Бергера, Т. Лукмана, П. Уинча и др.
Сближение и намеренное переплетение различных традиционных методологий особенно характерно для творчества философов последней четверти прошлого века. Диалогизм и прагматика, аналитика и герменевтика, диалектика и феноменология, структурный метод и реалистическая социальная критика, эти исторически разнородные и оппозиционные философские подходы к объяснению общества и человека эклектически и комплементарно соединяются в целях преодоления односторонности каждого в работах К.-О. Апеля, П. Бурдье, Д. Дэвидсона, Ж.-Ф. Лиотара, Н. Лумана, П. Рикёра, Р. Рорти, Ю. Хабермаса и др. Эти мыслители провозглашают целью современной философии всемерное содействие исправлению глобальных общественных деформаций и патологической фрагментации современного социума; предлагают способы «рефлексивного» (Хабермас) изменения социальных дискурсивных практик, изменения порядка разговоров в обществе и об обществе.
Анализу мультипарадигмальности философии в освещении проблемы «язык и общество» посвящены методологические работы Н.С. Автономовой, В.У. Бабушкина, В.В. Бибихина, B.C. Библера, П.П. Гайденко, А.Ф. Грязнова, П.С. Гуревича, И. Дворкина, Е.Д. Драгалиной-Чёрной, И.Т. Касавина, М.С. Козловой, В.А. Лекторского, Б.В. Маркова, Л.А. Микешиной, В.Л. Махлина, Н.В. Мотрошиловой, А.П. Огурцова, Н.М. Смирновой, Р.И. Павилениса, В.В. Петрова, К.С. Пигрова, А.Н. Портнова, В.Н. Поруса, В.Г. Федотовой, Г.А. Чу-пиной, Н.С. Юлиной и др.
Теоретическое и методологическое разнообразие и тенденции современной лингвистики в исследовании социальной природы и коммуникативной функции языка освещаются в работах В.М. Алпатова, Н.Д. Арутюновой, Дж. М. Аткинсона, А.Н. Баранова, Г. Брауна, Р.А. Будагова, Т.В. Булыгиной, А. Вежбицкой, Т.А. ван Дейка, В.В. Дементьева, В.З. Демьянкова, В.А. Звегинце-ва, И.С. Ивановой, В.И. Карасика, Ю.Н. Караулова, А.А. Кибрика, А.Е. Кибрика, Г.В. Колшанского, М. Коултхарда, Е.С. Кубряковой, М.Л. Макарова, Е.В. Падучевой, В.А. Плунгяна, А.А. Реформатского, Н.А. Слюсаревой, Ю.С. Степанова, В.Н. Топорова, A.M. Шахнаровича и др.
Методология научного социального познания, и в том числе место, занимающее в ней изучение системы языка и речевых практик, исследуются в работах X. Абельса, Г.М. Андреевой, Г.С. Батыгина, Р. Будона, И.А. Бутенко, Б. Вальденфельса, Ю.Н. Давыдова, И.Ф. Девятко, В.Б. Голофаста, Т.М. Дридзе, В.Ф. Журавлёва, Е. Здравомысловой, Л.Г. Ионина, А.Д. Ковалёва, Ф. Коркюфа, В.П. Култыгина, О.М. Масловой, В.Б. Моина, Л. Ньюмана, Д. Силвермена, Дж. Тернера, Д. Уолша, А.Ф. Филиппова, Н.А. Шматко, В.А. Ядова и др. Особенности методологических принципов и подходов к изучению взаимоотношений языка и социума в социолингвистике показаны в работах Р.Т. Белла, Ф.К. Бока, У. Брайта, Дж. Гамперца, Ю.Д. Дешериева, Н.Б. Мечковской, Л.Б. Никольского, У. Стюарта, Ч. Фергюсона, А.Д. Швейцера и др.
Количественное и содержательное многообразие философских и научных концепций даёт себя знать в отсутствии общих теорий языка и общества, универсальной методологии анализа лингво-социальных явлений и процессов. Прагматический поворот в лингвистике и развитие дискурсивных теорий и методик в социальных науках, казалось бы, могли привести к появлению такой общей теории и методологии, в духе системного или структурно-функционального принципа. Однако этого не произошло, взаимная критика и противопоставление методологий в сфере социального знания не ослабевает. Эта сложная и проблематичная ситуация подталкивает к постановке вопроса (в самом общем виде) о смысле теоретико-методологического разнообразия в об-
11 ществознании, его истоках и социально-практическом и теоретическом значении. Поскольку язык и социальность в науках об обществе являются неотъемлемыми, сущностными чертами и объекта, и субъекта познания, представляется необходимым дополнить имеющийся опыт методологических обобщений анализом именно этого специфического отношения.
Цель работы - исследование проблемы методологического статуса концепций языка в современном социальном познании, рассматриваемой через философские, общелингвистические и общесоциологические подходы, обосновывающие возможные различные способы объяснения и понимания социальных отношений и процессов с помощью анализа состояния и особенностей речевого взаимодействия в данном обществе.
Задачи исследования
Определение степени изученности вопроса о методологических основаниях анализа языка и речи как факторов социального взаимодействия и социальной жизни в целом в философских, общелингвистических и общесоциологических теориях и концепциях.
Обоснование методологии и выбор основных объектов исследования (теорий, концепций, гипотез).
Исследование специфики методологических установок в отношении системы языка и речи как ситуативного спонтанного высказывания, как средства повседневной коммуникации и глубокого межличностного общения в различных философско-методологических и социально-теоретических дискурсивных моделях общества.
Описание и анализ ситуации в современной теоретической и эмпирической социологии с точки зрения распространения и методологии исследований социальных речевых практик; характеристика социально-языковых качеств основных исследовательских программ в социальной науке.
Формулировка перспективных тем для разработки теоретико-методологических и прагматических аспектов речевого социального взаимодействия.
Методология исследования
В данном исследовании не стоит задача дескриптивного или сравнительного изучения всех наличествующих описаний системы «общество - язык - речевая деятельность». Методологически задаётся необходимость выявления тенденции возрастания объёма и принципиальной значимости лингвистических исследований в обществознании; при этом, задачи работы обусловливают преобладание в ней логического метода над историческим, обращают к поиску некой определённой логики в исторически данном новейшем социальном знании, обоснованному сведению его многообразия к обозримому и понятному взаимоотношению далее несводимых один к другому методологических подходов.
Поскольку всё научное и философское знание современного западного мира уходит корнями в древнегреческую философию, постольку и в сегодняшних дискуссиях их участники прибегают к авторитету неисчерпаемо плодотворных и проницательных высказываний Платона и Аристотеля, святых Августина и Фомы, Фр. Бэкона и Дж. Локка... Следуя, однако, традиции методологического анализа, целесообразно начать выявление парадигмальных различий этой проблемы с некоего достаточно зрелого момента развития философского и научного познания общества и языка.
В качестве такого исходного и одновременно зрелого этапа развития социального и лингвистического знания выступает европейская интеллектуальная ситуация начала XIX века. Это можно пояснить следующими важными обстоятельствами. Во-первых, именно в это время языкознание и обществознание становятся самостоятельными научными практиками: закладываются методологические традиции теоретических и эмпирических исследований в социологии и сравнительно-историческом языкознании; формируется собственно научный язык каждой из них. Во-вторых, в это же время впервые формулируются эксплицитно для последующих интерпретаций теоретические постулаты об обусловленности языка общением (К. Маркс) и об опосредованное всякого человеческого знания и культуры языком (В. фон Гумбольдт). Все дальнейшие оригинальные концепции в русле заданной темы так или иначе определяются
отношениями к первоначально заложенным в описании проблемы «язык - общество» дихотомиям индивидуального и коллективного, спонтанного и закономерного, творческого и репродуктивного, исторического и перспективного и т.д.
Все вышеуказанные моменты исследования обусловливают первостепенное значение, для его методологической состоятельности, принципов диалектического и конкретно-исторического рассмотрения онтологических и гносеологических теоретических систем, стремящихся к адекватному выражению взаимосвязи общества и языка, которые служат реальным методологическим базисом конкретных социально-исследовательских программ в самых разных современных общественных науках4.
Цель и задачи исследования предполагают критический анализ принципиально различных методологий, как теоретического, так и эмпирико-прикладного плана, и этим обусловливается общий троякий методологический характер самой работы.
Во-первых, выяснение оснований определённого философского или научного направления требует занять позицию данной школы, наиболее адекватно Bo^njJpH_3jBecTH базисные принципы размышления, общие для представителей анализируемого направления.
Во-вторых, задача сопоставления методологических позиций требует отстранённого, объективного, т.е. преимущественно позитивно критического, аналитического подхода.
В-третьих, для усиления проясняющей функции исследования может быть полезно последовать рациональному методологическому эклектизму, в духе Ю. Хабермаса, позволяющему «переописать» понятия исторически закры-
О сущностном единстве методологических проблем всей современной гуманитаристики см, например, не утратившие актуальности рассуждения Э. Эванс-Причарда в лекции 1961 года, посвященной условности разграничения таких научных дисциплин, как антропология, история, социология, этнокультурология и пр., а также анализу тех вредных последствий, которые приносит абсолютизация таких разграничений: Эванс-Причард Э. Антропология и история / История антропологической мысли. Пер. с англ. А.Л. Елфимова. - М.: Восточная литература, 2003. - С. 273-291.
тых словарей классических философских школ в соответствии с потребностями исследования и с предпочтением автором социально-диалогической установки.
Наконец, важнейшим методологическим источником исследования является так называемый «грамматический метод» философа и социолога диалогического направления О. Розенштока-Хюсси . Этот метод позволяет дать «безоценочную» характеристику научной теории, методологии или конкретного прикладного исследования в координатах социального пространства и времени. Система фиксации в грамматических категориях лица и времени степени ответ-ствености перед будущим, уважения к прошлому, готовности к диалогу с внутренним и внешним социальным миром даёт возможность объяснить из единого теоретического основания парадигмальный раскол в современной фундаментальной и прикладной социологии.
Научная новизна исследования заключается в следующем: Ч. в исследовании статусного методологического значения концепций языка
и речи в социальном познании;
в сопоставлении философско-теоретических и прикладных научных ме
тодологий обществознания, выводящем результаты исследования за рам
ки традиционного для эмпирической социологии самоопределения отно-
п, сительно методологического происхождения и родства;
в переинтерпретации имеющихся знаний в области социальной методоло-
Q> гии, приведении их в единую систему, фиксирующую реальные философ-
- ' ско-методологические парадигмальные различия в мире социального по-
4 знания;
V,-
v5 5^ в обосновании с помощью «грамматического метода» О. Розенштока-
^"Ч; \ Хюсси позитивной эпистемологической оценки мультипарадигмальности
^ л1 социально-методологических исследовательских программ.
Uu
См.: Розеншток-Хюсси О. Речь и действительность. Пер. А. Хараша и В. Махлина; Пре-дисл. К. Гарднера, послесл. В. Махлина- М.: Лабиринт, 1994. - 224 с. См. также интерпретации: Пешков И.В. Введение в риторику поступка. - М.: Лабиринт, 1998. - 284 с. Мотовни-кова Е.Н. Из логики выходящий: мировоззренческий горизонт О. Розенштока-Хюсси // В поисках мировоззрения XXI века: Межвузовский сборник научных трудов / Под ред. В.П. Ду-рина. - Хабаровск: ДВГУПС, 2002. - С. 76-99.
На защиту выносятся следующие положения:
Противоречивая природа языка и общества, а также длительное автономное развитие философских, общелингвистических и общесоциальных теорий с необходимостью обусловливают методологические противоречия в лингво-социальной исследовательской практике.
Устойчивость и нормативность системы общественных отношений и «языкового круга» (В. Гумбольдт) постоянно воспроизводятся и нарушаются, видоизменяются творческой, «девиантной» социальной и речевой активностью языковых и социальных общностей и личностей. Такой же постоянный процесс творческого нарушения традиции характерен для методологической
^ у картины в обществознании.
Само современное социальное познание можно рассматривать как форму заинтересованного разговора с обществом и об обществе. Разговор ведётся в разном научно-методологическом стиле: позитивистская, интерпретативная, критическая и постмодернистская исследовательские установки порождают жанровое разнообразие социального знания, познавательных практик, методик, литературы.
Методологическое разнообразие ставит проблему равноправного развития всех парадигм и конструктивного диалогического сотрудничества между ними. Ни одна из парадигм не в силах выразить всю полноту актуальных проблем и интересов общества в целом и его отдельных частей без дополнения и проверки другими тремя формами концептуализации.
Взгляд на мультипарадигмальность социальной науки сквозь призму грамматического метода О. Розенштока-Хюсси позволяет изменить отрицатель-
0 > ную оценку этого «социального факта» на положительную и обосновать не-,f обходимость комплементарности научных ^методов для получения более
-a ;f адекватного знания и понимания социальной реальности.
t
I<-с \\ Теоретическая и практическая значимость
Vі J Результаты исследования можно рассматривать в качестве определённого
^ вклада в развитие методологии современного обществознания как дискурсив-
16 ной социально-познавательной практики. Они могут быть использованы в преподавательской и педагогической деятельности: как составные части курсов или спецкурсы по философии и методологии науки, современной гуманитарной эпистемологии, онтологии и философии языка, актуальным проблемам социальной философии, а также в качестве одного из рациональных оснований развития социально-диалогической педагогики.
Апробация работы
Основные результаты исследования нашли отражение в публикациях соискателя. Некоторые положения работы освещены в докладе автора на научной конференции в ДВГУПС (Хабаровск, 2001), в выступлениях на заседаниях философской группы РФО в филиале ДВГУПС в г. Тынде. Текст диссертации обсужден на заседании кафедры.
Ряд положений диссертации включён в лекционные курсы, которые читаются автором в филиале ДВГУПС в г. Тынде.
Социальная природа языка и речи в философии языка
В античной, средневековой и новоевропейской философии до XVIII века, включая и предвосхитившего семиотические и логико-семантические исследования языка Г. Лейбница6, тема языка возникала исключительно в связи с темой мышления и познания, необходимо истинного или ложного выражения в языковых формах чувственных данных, понятий и категорий рассудка, идей разума, а также правильного (логичного) или ошибочного (софистического или паралогического) изложения мыслей7. Естественный язык - язык общения - критиковался за слабую приспособленность для нужд научного познания. Только в эпоху Просвещения и немецкого романтизма, когда общество в его исторических и сущностных основаниях тоже входит в орбиту рационального промыс-I л шания язык впервые понимается в социально-историческом контексте. Хотя бы спекулятивно продумываются проблемы языкового многообразия, исторических стадий развития и происхождения языка, связи между «духом народа» и его «выражением в языке» (Дж. Вико, Э. Кондильяк, И. Гердер) . Эти идеи, переплавленные с кантовским трансцендентальным априоризмом и своеобразно воспринятой немецкой классической философией, составили источник и основу учения о языке Вильгельма фон Гумбольдта.
Признанный создатель современной философии языка9 и общего языкознания, основатель традиции гумбольдтианства и неогумбольдтианства является одним из самых разноречиво комментируемых теоретиков. Философский язык самого Гумбольдта, далёкий от теоретических языков современной лингвистики и лингвистической философии, породил многообразие интерпретаций его отдельных концептов, метафор и целых смысловых пассажей10.
Один из самых обсуждаемых в его творчестве - вопрос о соотношении объективного и субъективного в языке. «... В каждом языке оказывается заложенным своё мировоззрение. Если звук стоит между предметом и человеком, то весь язык в целом находится между человеком и воздействующей на него внутренним и внешним образом природой... Так как восприятие и деятельность человека зависят от его представлений, то его отношение к предметам целиком обусловлено языком. Тем же самым актом, посредством которого он из себя создаёт язык, человек отдаёт себя в его власть; каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, из пределов которого можно выйти только в том случае, если вступаешь в другой круг»11. Язык в понимании Гумбольдта предстаёт живым противоречивым единством индивидуального и коллективного (народного), данного и творимого, свободы речи и необходимости языковой системы. Сама эта антиномичность не даёт языку остановиться в процессе развития, что было бы равносильно смерти языка. Чрезвычайно важно также, что Гумбольдт изначально рассматривает язык и «изнутри», скрупулёзно научно, и философски-отвлечённо, из контекста человеческой жизни, всех форм духовной деятельности.
Бахтин определяет позицию Гумбольдта по интересующему нас вопросу как «индивидуалистический субъективизм» и тезисно формулирует основное содержание этого направления в философии языка: «Язык есть деятельность, непрерывный творческий процесс созидания (energeia), осуществляемый инди-видуальными речевыми актами» ; «... язык как готовый продукт (ergon), как устойчивая система языка... является как бы омертвевшим отложением, застывшей лавой языкового творчества, абстрактно конструируемым лингвис-тикой в целях практического научения языку как готовому орудию» .
Г.-Г. Гадамер, напротив, подчёркивает неокончательный характер гум-больдтовского абстрагирования: «За языком, понятым как форма, Гумбольдт ещё различает историческую жизнь духа. Обоснование феномена языка с помощью понятия языковой силы сообщает понятию внутренней формы такую легитимацию, которая удовлетворяет исторической подвижности языковой жизни» .
Концепцию языка как «замкнутого круга» анализирует один из классиков советской лингвистической теории В.А. Звегинцев, чей русский перевод программной работы В. фон Гумбольдта «О различии строения человеческих языков...» был в течение двадцати лет (с 1964 до 1984 года) единственным . Звегинцев обращает внимание на недоразумения, порождаемые произвольным искажением авторской мысли при вырывании цитат из контекста. Часто цитируется, к примеру, такой, по-видимому, индивидуалистический пассаж Гумбольд- та: «Даже и не касаясь потребностей общения людей друг с другом, можно утверждать, что язык есть обязательная предпосылка мышления и в условиях полной изоляции человека»16. Продолжение, однако, звучит вполне коммуникативно, и даже в духе интеракционизма: «Но в действительности язык всегда развивается только в обществе, и человек понимает себя постольку, поскольку опытом установлено, что его слова понятны и другим»17. Так как и эти строки оказываются вырванными из контекста всей работы Гумбольдта, не говоря уже об историческом контексте его творчества, более корректным будет привести сразу вывод В.А. Звегинцева: «По сути дела взаимодействие субъективного и объективного посредством языка можно привести к потенциалу современных наших лингвистических представлений и сказать, что это взаимоотношение есть взаимоотношение языка (объективное начало) и речи (субъективное начало), или несколько по-другому и применительно к интересующему нас вопросу - взаимодействие индивидуального опыта с общественным опытом, представленным в лингвистической модели мира. Об этом В. Гумбольдт тоже говорит на своём своеобразном языке: «Речевая деятельность даже в самых своих простейших формах есть соединение индивидуальных восприятий с общей природой человека»18.
Социальность языка и речи в общелингвистических теориях
Позитивное языкознание ведёт свою историю от открытия санскрита и сравнительно-исторического метода (сравнительно-исторической грамматики) в конце XVIII века в трудах Ф. Боппа, Фр. Шлегеля, Р.К. Раска, Я. Гримма, У. Джонса и др. на фоне общих естественнонаучных тенденций историзма, таксономии, компаративизма . И уже у первых компаративистов были сомнения, является ли язык биологическим или же социальным феноменом. О биологической и механической природе языка писал Ф. Бопп174; Фр. Шлегель уподоблял сравнительную грамматику сравнительной анатомии175.
М. Фуко подробно анализирует теоретические составляющие позитивистского, естественноисторического подхода к языку, чтобы показать судьбо-носное значение этого явления для всей гуманитаристики . В классическую философскую эпоху языки и их элементы - слова, слоги, звуки - считались способами расчленения и соединения представлений людей о мире и о себе. Различались «языки Севера и Юга, языки чувства и потребности, языки свободы и рабства, языки варварства и цивилизации, языки логического рассуждения или риторического убеждения...» С началом научного изучения языков определяющим и отличительным признаком всякого языка считается не мыслимое или образное содержание, а способ связи элементов языка, его «грамматическое пространство», которое можно описывать и сравнивать с грамматиками других языков, не обращаясь к «полю представления» как некоему общему знаменателю . Анатомия звуков вместо буквенного представления, глагольная и местоименная теория корня вместо именной, новое описание системы родства языков - «язык теперь связывается с цивилизациями не на уровне достигнутого ими познания... но посредством духа народа, который их породил, одушевил и может узнавать себя в них» - во всех рассматриваемых Фуко «теоретических сегментах» предпосылкой исторического сравнения грамматик является история носителей языка: социальность в XVIII-XIX вв. тоже видится исторически. Отказ от метафизического анализа представлений вынудил грамматистов соотносить языковые формы с их предшествующими и возможными состояниями, с изменениями в них, чтобы выявить собственные законы языка. С од-ной стороны, язык был «низведён... к положению рядового объекта» , с другой - его значимость как «весомой и плотной исторической реальности»181 значительно возросла: «Выражая свои мысли словами, над которыми они не властны, влагая их в словесные формы, исторические измерения которых от них ускользают, люди полагают, что их речь им повинуется, не ведая о том, что они сами подчиняются её требованиям» . И если позитивное языкознание занимается изучением фонетических, семантических и прочих законов, то задача гуманитарной науки о языке, утверждает Фуко, состоит в том, чтобы, используя лингвистическое знание, попытаться «определить тот способ, которым индивиды или группы индивидов представляют себе слова, используют их форму и их смысл, строят реальную речь... говорят, сами того не ведая, то больше, то меньше, чем хочется... Объект гуманитарных наук - это не язык..., но то существо, которое, находясь внутри языка, окружённое языком, представляет себе, говоря на этом языке, смысл произносимых им слов и предложений и создаёт в конце концов представление о самом языке» .
Вопросы о социальности и гуманитарности языка общезначимо не решены, и даже место этой проблематики в общем языкознании не вполне определено . Принято большую часть ответственности за это возлагать на Ф. де Сос-сюра, чей знаменитый и влиятельный «Курс общей лингвистики» заканчивается словами: «... Единственным и истинным объектом лингвистики является язык, рассмотренный в себе и для себя»185. При этом Соссюр много писал и говорил в своих лекциях о языке как социальном явлении, сравнимом по степени социальности с нравами и обычаями (для исполнения которых, однако, у человека нет специального органа, «предуготовленного природой») и более специальном, чем искусство и религия, в которых, с его точки зрения, главную роль играет личная инициатива и не предполагается обязательный обмен мыслями между индивидами186. «И поскольку цель языковой деятельности - достижение взаимопонимания - есть абсолютная потребность любого человеческого общества, ... то из этого следует, что существование языковой деятельности свойст-венно любому обществу» .
Важный момент, который подчёркивает здесь Соссюр и намечает ещё развить в дальнейшем - невозможность в языке как знаковой системе никаких индивидуальных или коллективных инициатив, кроме чисто лексических новообразований, на основе общего языкового материала. В языке «бывают потери, но ничто не создаётся вновь. Всё только изменяется» . А ещё через несколько лет Соссюр выражается просто социологически: «... Язык... является беспрерывно обновляющимся результатом деятельности социальных сил и навязывается говорящему без всякого права выбора»189. Кроме того, Соссюр считал двумя разными науками лингвистику системы языка и лингвистику индивидуальной речи 90, также как он не видел возможности объединять в одном исследовании синхроническую и диахроническую перспективы191 - и этим заслужил упрёки в односторонности .
Познание общества как понимание дискурсивных практик и как социальный дискурс
Как не существует в современной философском знании единой гносеологии или эпистемологии языка, так нет и общезначимой теории социального познания. Практически все трудности и проблемы, фиксируемые в истории обще-ствознания в широком смысле, как истории социальной мысли вообще, так или иначе коренятся в том неустранимом обстоятельстве, что и отдельный мыслитель, и научное сообщество являются социально-исторически обусловленными, и, «пока история не закончилась», никакой самый глубокий анализ не является окончательным, не говоря уже о том, что ни за кем не признано достижение объективного, в смысле абсолютно свободного и беспристрастного, взгляда на общество. Ограничения и пределы социального знания и познания дискутируются обществоведами на всех уровнях общения, и процесс этот даёт свои результаты - определяются более чётко общие позиции и различия между ними; есть возможность прислушаться к аргументам оппонентов и постараться их понять. Идёт сложный коммуникативный процесс410.
Среди пределов социального познания есть пределы абсолютные, а есть относительные; есть предзаданные, а есть обусловленные свободным философ-ско-мировоззренческим выбором учёного. Так например, в выступлении на недавней конференции в Санкт-Петербурге А.В. Резаева говорится о четырёх типах когнитивных ограничений, с которыми сталкивается развивающаяся теория общества411. Граница семантического плана детерминирована тем, что всякое теоретическое упорядочение, трансформация в понятийно-категориальную структуру накопленного опыта наблюдений, эмпирических данных есть процесс во многом субъективный, зависимый от мировоззрения, от принятого языка, от методологического консенсуса и пр. Другими словами, «не следует забывать - научный инструментарий и научные результаты носят всегда временный характер»413. Второе ограничение для интерпретатора социального опыта-это его предпонимание в герменевтическом смысле, неизбежно основанное на личном опыте и значит, нуждающееся в преодолении. Третье когнитивное ограничение социального познания - в его телеологизме. «...Процесс построения теории не только разрешение загадок бытия, но и результат наших целей, определяющих программу исследования, его проблемное поле»414. И четвёртое ограничение - системное. Автор ссылается здесь на В. Парето, основоположника системного подхода в социологии, аргументировавшего в своё время, что статистический анализ социальных явлений не позволяет однозначно удостовериться в том, что наблюдаемая система действительно существует, а не является случайностью или плодом воображения 15. И здесь вновь возникает аналогия с языком как сложнейшей системой, моделирование которой как и моделирование крупных социальных систем, как и моделирование форм человеческого интеллекта и поведения, упирается в «порог сложности» (гипотеза фон Неймана): начиная с некоторой степени сложности объекта, его модель становится сложнее самого объекта моделирования416, что действительно кладёт предел познавательному процессу в данной форме, обессмысливая его прагматически.
Кроме объективных границ познания, социальная философия и социология разбиваются в рамках многочисленных концептуальных дихотомий, «бинарных способов мышления»417, чьё появление на свет и долгая жизнь, конечно, имеют свои исторические и гносеологические основания. Однако в современной литературе всё чаще выражается осознание того, что бесконечное воспроизведение и сталкивание статики и динамики, материального и идеального, номинализма и реализма, субъективного и объективного, количественного и качественного, коллективного и индивидуального и т.д. - непродуктивно «и даже предстаёт достаточно разрушительным для понимания и объяснения сложных социальных явлений»418. В последнее время социологическое сообщество предпринимает целенаправленные усилия для основательного освобождения от неограниченно множащихся оппозиций, которые заставляют часто вместо целостного осмысления жизненных проблем общества заниматься схоластическими дискуссиями о проблемах ложных или надуманных.
Философско-методологическое решение этой проблемы предложил на уже упоминавшейся конференции в Санкт-Петербурге К.С. Пигров. Он полагает, что всё многоообразие социальных теорий следует свести к конечному числу моделей социальной реальности, где под моделью понимается «более или менее упорядоченный агрегат принципов и часто не эксплицированных, или эксплицированных не до конца установок, которые задают спектр социальных теорий одного типа»41 . Различия этих моделей, подчёркивает Пигров, нельзя отдать на откуп социологии - они носят философский характер и могут быть классифицированы с помощью понятия Н. Гартмана «основное отношение». Это двоякое отношение между субъектом и объектом в процессе познания а posteriori (психологическое основное отношение), а также отношение между категориями познания a priori (категориальное основное отношение).
Анализ фундаментальных типов моделей социальной реальности - натуралистической, реалистической, феноменологической и исторической (материалистической, деятельностной) с точки зрения основного отношения приводит к выводу об их дихотомии и в онтологическом (категориальном) и в гносеологическом (психологическом) плане. А именно: выдвижение на первое место объективности социально-исторических сущностей и законов противоречит Dпринципу_отаетственности человека как субъекта социальных изменений. Постановка же на первое место в основном отношений субъекта, его решающей активности, приводит к невозможности познать сущность и существование социального4 . «Мы идём двумя различными путями в постижении истины, от которой бесконечно далеки; на этих двух путях мы реализуем наше пограничное отношение в мире. Ни одна их двух моделей... не является удовлетворительной сама по себе. Лишь вместе, комплементарно, они раскрывают социальное».
Лингвистике, как известно, тоже свойственна дихотомическая постановка вопроса о первичности системы (языка) либо субъективного действия (речи): есть ли язык как синхроническая структурная реальность, которой носители языка только более или менее правильно пользуются, либо есть непрерывный речевой процесс, медленно, но верно движущийся в неизвестном направлении, а система - только срез этого процесса в произвольный момент времени. Для того, чтобы воспользоваться в социальных исследованиях опытом лингвистических решений, есть по крайней мере одно серьёзное препятствие: язык является вещью материальной, «процессом, который можно взвесить, измерить, вы-слушать, сделать достоянием физического опыта» . Социальная же материя сама по себе гипотетична, и все её носители - психологические, экономические, биоэнергоинформационные, интеракционные, нормативно-ценностные и пр. - тоже гипотезы, ни одна из которых не опровергнута и не доказана. Каковы же перспективы этой ситуации? Некоторые ведущие современные социологи, такие как Дж. Александер, П. Штомка, Э. Гидденс, Дж. Ритцер, считают, что в социальных науках на смену множеству парадигм должна прийти многомерная модель объяснения, позволяющая описывать социальное действие одновременно как объективное и интенциональное, детерминированное коллективными нормами и инструментальное по отношению к индивидуальным целям423. Другие полагают, что тщетные попытки примирить взаимоисключающие точки зрения на социальное действие и социальный порядок как раз и порождают мультипарадигмальность . Пока у социологов нет метатеории, снимающей эти фундаментальные противоречия, многие предпочитают воспользоваться стратегией Роберта Мертона - создавать не претендующие на глобальный охват так называемые теории среднего уровня, осознавая сильные и слабые стороны избранных моделей объяснения. Такая позиция может способствовать не только созданию работающих теорий, но и улучшению коммуникации между соперничающими исследовательскими программами и их сторонниками, что, в свою очередь, послужит процессу интеграции социологического сообщества425.
