Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Специфика философского подхода к познанию игры
І.Игра: проблема философской концептуализации 20
2. Проблема истинности игры 59
3. Жизнь как предпосылка и потенция игровой активности 81
4. Идея отграничения истинной игры от заблуждения по поводу того, что человек играет. Генезис игры 108
Глава 2. Игра как феномен сознания
1. Связь игры с духовными источниками сознательной жизни 126
2.Сознательное и бессознательное в игре 139
З.Игра с точки зрения проблемы идеального 146
Глава 3. Игра в контексте развития познавательной способности человека
1. Игра в контексте форм чувственного познания 158
2. Играй философское мышление 167
3. Условное и подлинное в игре 175
Глава 4. Специфика игрового компонента в различных видах взаимодействия человека с природой и социумом
1. Языковые игры: философско-онтологический аспект понятия 190
2. Игра и политика: онтологический аспект 209
3. Особенности топологии играющего тела 209
4. Негативные и позитивные игры с точки зрения взаимодействия человека с природой и социумом 247
Заключение 290
Список литературы 293
- Жизнь как предпосылка и потенция игровой активности
- Связь игры с духовными источниками сознательной жизни
- Игра в контексте форм чувственного познания
- Языковые игры: философско-онтологический аспект понятия
Введение к работе
Актуальность диссертационного исследования обусловлена следующими аргументами.
В игре человек переступает границы собственной пространственно-временной определенности, освобождается от жесткой природной и социальной детерминированности, открывает себя в большей степени миру и даже способен создать свой собственный игровой мир. В этом процессе игрового трансценди-рования индивид претерпевает кардинальное преобразование собственного «Я». Именно в многообразных формах игры происходит выявление и постижение человеческой сущности. Игра позволяет высветить значимые элементы в духовном и телесном облике человека.
Жизнь богаче любой логической схемы, но в то же время нельзя игнорировать в ней и разумное начало. Игра в этом отношении органически соединяет в себе рациональное и иррациональное, необходимое и случайное, природу и свободу. В игре человек выступает как существо творческое и в то же время самодостаточное. Игра, таким образом, позволяет преодолевать хаотическое начало в личности, вместе с тем в достаточно узкие, локализованные моменты времени реализует потенции человеческого развития, подчеркивая уникальность и неповторимость бытия.
Игра, в отличие от неигры, ориентирована не столько на результат, сколько на сам игровой процесс. С одной стороны, играющий субъект осуществляет реальное действие, оказываясь тем самым включённым в социальное бытие, а с другой - сама игровая деятельность носит условный характер. Структуре игровой деятельности присущи все признаки социального взаимодействия. Она включает в себя систему сознательных действий, которые организованы, целесообразно направлены, известным образом мотивированы и в определенной мере выявляют отношение субъекта игровой деятельности к окружающей природной и социальной действительности.
Следует отметить, что обесценивание культуры и понимание её ограниченности приводят сегодня к формированию двух основных тенденций в фило-
софии. Их можно обозначить как тенденцию молчания и тенденцию игры. Если «молчание» связано со стремлением выйти за пределы возможного, т.е. за пределы знания и разума, то игра связана с иронией, которая затрагивает переживание внеположного, немыслимого, которое само «втягивается» в игру с символом. Исчезает мистический страх и остаётся лишь анализ, который происходит не в поле культуры и вне её, а в пограничном пространстве, которое может быть несомненно только в абсолютно ироничном самосознании. Такой своеобразный игровой позитивизм также опасен как и культурный «исихазм», так как превращает мир культуры в условный и ограниченный, что, безусловно, имеет следствием его распад. В данном отношении социальная система, претендуя на высшую ступень в развитии материальных систем, на данном этапе исторического развития далека от совершенства, что и выявляется через качественные и количественные показатели развития и реализации игровых практик. Игра в основном еще далека от идеала и находится в фазе становления и совершенствования. Игра акцентирует внимание на изначальном равенстве в наиболее открытой и доступной форме, как естественный и необходимый поиск меры и нормы, в котором выражено стремление к оптимальному для многих, в пределе для всех балансу человеческих сил и возможностей.
Изменения в человеческой жизнедеятельности прямо или косвенно соотносятся с игровым фактором. С развитием человечества все чётче прослеживается потребность общества и отдельного индивидуума в активном регулировании данных процессов. При этом можно выявить две доминирующие тенденции. Первая связана с самим феноменом саморазвития игры, вторая - с нелинейным характером игрового действия, его процессуальностью и бесконечностью. Игра противоречива, она связана с прошлым, уже невозвратимым, а также выражает будущее, то, чего ещё нет. Процессы в бытии связаны с прошлым и будущим посредством игровых явлений. Игра фиксирует изменчивость, неустойчивость, мимолетность, единственность, уникальность состояния элемента действительности. Игра, соединяя прошлое и будущее, определяет настоящее как имеющее
свойство лишь состояться и исчезнуть, перейти в новое качество.
В связи с этим подчеркнем и тот момент, что человеческое познание имеет длительную историю. Игровое познание относится к исторически первым формам человеческого знания. Такое познание даёт возможность возвыситься над повседневным бытием, подчинить интересы практической выгоды высоко духовным интересам, вести себя в соответствии со свободно принятыми игровыми нормами. В игровом познании возможно творческое сокрытие истины; следовательно, это познание позволяет выйти на уровень личностного знания, в котором человек раскрывает свою индивидуальность и творческие потенции. При этом здесь мы сталкиваемся с тем серьёзным в игре, которое проявляется лишь в общении с подлинным мастером.
Без теоретического осмысления и обобщения игрового феномена затруднено изучение природы и общества. В гуманитарных науках развернуты исследования игрового начала; систематические концепции игр в теории и практике общественного устройства представлены, на наш взгляд, ещё недостаточно. Создание философской концепции игры может послужить методологическим основанием будущих разносторонних исследований игровых форм социума, а, следовательно, выявлению новых источников существования в условиях, когда всё бытие стало чрезвычайно хрупким. Главная актуальность состоит в исследовании игры как предмета философского познания, что предполагает изучение различных форм познавательной деятельности с точки зрения игры и свободы.
Степень научной разработанности проблемы. Различные аспекты игры изучались представителями различных научных дисциплин и направлений. Исследование многообразных аспектов игры, а также игры, как отдельной категории содержится в трудах античных, средневековых философов, в трудах мыслителей эпохи Возрождения, эпохи Просвещения, немецкой классической философии, в трудах классиков марксизма, представителей отечественной и современной зарубежной мысли.
Эвристический смысл понятия «игры», сложный и комплексный характер
исследования, значительное количество разработок по данной проблеме с необходимостью заставляют обратиться к широкому кругу литературных источников по философии, социологии, антропологии, политологии, педагогике, психологии, этнографии, культурологии, искусствоведения. Литературу можно условно разделить на три относительно самостоятельных блока. Первый блок относится к теоретическим, фундаментальным основаниям изучения игры как завершенного понятия, второй - к проблемам генезиса и развития игровых факторов, а третий блок акцентирует внимание на отдельных, разнообразных соотношениях игровых и неигровых элементов в многообразных типах человеческой активности.
Античные мыслители рассматривали игру в плане гармонии единичного человека с космосом, как способ его достойного бытия в мире. Гераклит рассматривал эон с позиции играющего ребенка. Сократ ввел в речевую деятельность элементы игровых трансформаций смыслов слов и выражений. Концепция играющего человека Платона возникла в числе первых систематизированных взглядов на сущность и проявление игрового начала в жизнедеятельности. Платон глубоко всматривался в сущность игры. При этом «бывают хороводные пляски и игры и тогда, когда ты уже посвящен».1 Глубочайший смысл игры заключается в том, что после неё предъявляются «серьезные речи».
Ведь, оттого, что человек узнаёт множество вещей, он всё равно не познает их сущности, а будет лишь забавляться с людьми, подставляя им ножку, используя «различия имён». Вот поэтому и необходимо прибегать к игре познания, чтобы уже затем прикоснуться к его тайнам. Аристотель подчеркивает, что играм следует уделять место в промежутках между занятиями, игра представляет собой «успокоение души».2
Средневековые философы усматривали в игре созидательное начало человеческого тела и духа. Бог, Дух, Добро, Свет, Откровение, Благо, Вера, Троица,-все эти понятия сопровождают понятие игры как проявление божественной бла-
См. Платон. Собр. Соч. в 4 т.: Т.1. - М.: Мысль, 1990. - С. 165.
2 Аристотель. Соч. В 4-х т. Т. 4. -М.: Мысль, 1984. - С. 630.
годати. Игра позволяла человеку осознать своё уникальное место в мире.
Эпоха Возрождения считала игру важной характеристикой творческих устремлений человека. Человек оказывался способным в игре творить самого себя и окружающий его мир.
В эпоху Нового времени центром мыслительной конструкции становится познающий субъект; вертикальные связи, господствующие в духовных и материальных структурах заменяются на горизонтальные. Понятие опыта обретает смысл для умозрительных построений. Значительно раздвигаются рамки игровых проявлений как человеческой телесности, так и духовности.
Представители немецкой классической философии (И. Кант, И.Г. Фихте, Г.В.Ф. Гегель) усматривали в игре активную и созидательную силу в становлении различных форм духовности человека.
К.Маркс, Ф.Энгельс исследовали игровые явления, связывая их с характером трудовой деятельности. Подчеркнем мысль Маркса, что человеческой труд не может в будущем, более справедливом обществе только игрой.
В традиции экзистенциализма (С. Кьеркегор, К. Ясперс, Н.А. Бердяев, М. Хайдеггер, Ж.П. Сартр) игра связывалась с пограничными состояниями человека, с проявлением его страха потерять свое «Я», с тоской по прекрасному, с экзистенциальными переживаниями человека и его свободой.
Представители психоаналитического направления в философии (3. Фрейд, К.Г. Юнг, А. Адлер) игру воспринимали как проявление естественных сил и способностей человека, как форму связи между отдельными психическими состояниями человека.
Прагматизм в лице Д. Дьюи, У. Джеймса, Ч. Пирса игру рассматривал в качестве инструментального способа познания и самоутверждения человека.
Особое внимание игровой деятельности уделяет Л. Витгенштейн, который в работе «Философские исследования» показал, что множество языковых игр
как форм жизни стремится к бесконечности.
Представители постмодернизма придают игре центральное значение как мировоззренческому основанию. М. Фуко, Ж. Деррида, Ф. Гваттари, Р. Рорти подчеркивают иронический, игровой модус индивидуального и общественного самоопределения, активно разрабатывают тезис И. Хейзинга об игре как организующем принципе культуры. Они придают игровому началу многообразное значение. С приходом постмодернистского миропонимания в отношениях между искусством и смыслом постепенно пропадает однозначность, отношения становятся условными, во многом игровыми. Игра уравнивает в правах действительное и вымышленное, реальное и виртуальное.
Р. Барт, рассматривая социальные аспекты игры, распространяет мифологему театральности на общественное сознание, представляя общество играющим жизненные спектакли, в котором происходят значимые события для человека в виде перформансов, акционизмов, организованных инвайроментов. Средства массовой информации представляют слушателю, читателю, зрителю, наблюдателю жизненный поток как калейдоскоп шоу, маскарадов, состязаний, соревнований, развлечений, викторин, розыгрышей, инверсий, увеселений. В общественной жизни устанавливается пуэрилизм; одной из причин распространения которого служит нарастающая бездуховность человека массовой культуры.
В классической философии понятие игры артикулировано в деятельност-но-социальном ключе. Игра выступает как актуализация «избытка сил» человека, свободная от какой бы то ни было «внешней потребности» (Ф. Шиллер), как «очаровательная серьезность» (С.Кьеркегор). Наслаждение от игры обретает преимущественно эстетический характер (Ф. Шиллер, И. Кант). Вместе с тем игра фиксирует собственное пространство как заданное посредством рефлексивно осмысленных рациональных параметров, «правил игры».
Игра выступает в классической традиции механизмом актуализации свободы в социокультурном контексте. Игра артикулируется в самых различных
регистрах: свобода от любых форм принуждения; свобода от прагматически артикулированной целесообразной деятельности.
В неклассической философии подвергается переосмыслению статус феномена игры в контексте социальности как таковой. Согласно Й. Хейзинги, игра является базовой формой развития человеческой культуры, внутри формы и внутри функции игры осознание человеком своей вовлечённости во всеобщее доходит до предельных выражений.
В контексте феноменологической антропологии Э. Финка, игра, наряду с властью, трудом, любовью и смертью - задаёт саму онтологию человеческого существования. Согласно Г.Г. Гадамеру игра выступает как превосходящая индивида действительность. Открытость игры в мир возможного обеспечивает человеку способность выхода за границы наличной самотождественности.
Особое место занимает концепция игровой структуры, предложенная Ж. Дерридой. В работах Ж. Делёза, Ф. Гваттари, Р. Барта игровая структура рассматривается как наиболее общая понятийная структура категориального характера для выражения специфики образных характеристик самоорганизующейся предметности бытия.
Разнообразные аспекты игры выделены в трудах отечественных и зарубежных педагогов. Н.П. Аникеева, Ш.А. Амонашвили, P.M. Асадуллин, Э. Берн, Дж. Брунер, А.А. Вербицкий, Л.С. Выготский, М.З. Грузман, В.В. Давыдов, А. Дистервег, Р.И. Жуковская, Е.В. Заика, Д.Н. Кавтарадзе О.А. Карабанова, Р. Киппер, Я.А. Коменский, В.И, Леви, П.Ф. Лесгафт, А.С. Макаренко, ПИ. Пид-касистый, Е.А. Покровский, С.Л. Рубинштейн, Н.В. Самоукина, В.А. Сухомлин-ский, Ф. Фребель, С.А, Шмаков, Г.П. Щедровицкий, Д.Б. Эльконин, Э.Г. Эрик-сон, С.К. Якуб рассматривают игровые явления как необходимую ступень в об-
Аникеева Н.П. Воспитание игрой; Кн. для учителя. - М.: Просвещение, 1937. - 144 с; Амонашвили Ш.А. Размышления о гуманной педагогике. - М.: Педагогика, 1996. - 496 с; Асадуллин P.M. В лабиринтах педагогики. Размышления о вальдорфской школе. - Казань, «Дом печати», 1997. - 144 с; Берн Э. Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры. - СПб.-М,: «Университетская книга»; ACT, 1996. - 398 с; Брунер Дж. Психология познания: За пределами непосредственной информации / Пер. с англ. - М.: Прогресс, 1997. - 412 с; Вербицкий А.А., Борисова Н.В, Методические рекомендации по проведению деловых игр. - М.: ВНМЦПТОМ,
разовании и воспитании, как средство полноценной социализации индивида.
Исследованием игры как коррекционного средства формирования пози-
1990.-48 с; Выготский Л.С. Педагогическая психология. - М.: Педагогика, 1991. -480 с; Выготский Л.С. Психология искусства. - М.: Искусство, 1968. - 576 с; Грузман М.З. Логические игры с калькулятором. М.: Просвещение, 1989.- 160 с; Давыдов Э.Г, Игры, графы, ресурсы. - М: «Радио и связь», 1981.-112 с; Дистервег А. Избранные педагогические сочинения. - М.: Просвещение, 1956. - 362 с; Жуковская Р.И. Воспитание ребенка в игре. -М.: Изд-во АПН РСФСР, 1963. - 320 с; Заика Е.В. Игры для развития внутреннего плана действий школьника // Вопросы психологии. - 1994. -№ 5. - С. 60-67.; Заика Е.В. Комплекс интеллектуальных игр для развития мышления учащихся // Вопросы психологии. - 1990 .- № 6. - С. 86-92.; Кавтарадзе Д.Н. Обучение и игра. Введение в активные методы обучения. - М.: Московский психолого-социальный институт, изд-во «Флинта», 1998. - 192 с; Карабанова О.А. Игры в коррекции психического развития ребенка. Учеб. пособие. - М.: Рос. пед. агентство, 1997. - 192 с; Киппер Р. Клинические ролевые игры и психодрама. - М.: Психология, 1986. - 212 с; Коменский Я.А. Материнская школа. - М.: Учпедгиз, 1947. - 104 с; Леви В.И. Нестандартный ребенок. - М.: Знание, 1989. -256 с; Лесгафт П.Ф. Руководство по физическому образованию детей школьного возраста. Ч. 2 // Лесгафт П.Ф. Избранные педагогические сочинения: В 2-х тт. - М., 1952. - Т. 2. - С. 111-317.;. Макаренко А.С. О воспитании. - М.: Политиздат, 1990. - 415 с; Пидкасистый П.И., Хайдаров Ж.С. Технология игры в обучении и развитии. -М.: Рос. пед. агентство, 1996. - 272 с; Покровский Е.А. Детские игры: преимущественно русские - М.: ТЕРРА; «Книжная лавка - РТР», 1987.-416 с; Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии,- М.: Учпедгиз, 1946.-704 с; Самоукина Н.В. Игры, в которые играют... - Дубна: «Феникс», 1997. - 160 с; Фребель Ф. Будем жить для своих детей.-М.: Карапуз, 2001.-288 с; Шмаков С.А., Безбородова Н.Я. От игры к самовоспитанию: Сборник игр-коррекций. - М.: Новая школа, 1995. - 80 с; Щедровицкий Г.П. Методологические замечания к педагогическому исследованию игры // Психология и педагогика игры дошкольника (материалы симпозиума). - М., 1966. - С. 92-132.; Эльконин Д.Б. Психологическое развитие в детских возрастах. - М.: Изд-во «Институт практической психологии», Воронеж: НПО «МОДЭК», 1995.-416 с; Эльконин Д.Б. Психология игры. - М.: Педагогика, 1978. -304с.;ЯкубС.К. Вспомним забытые игры.-М.: Детская литература, 1990.- 159 с.
тивных качеств личности занимались Д. Винникот, Г.Л. Лэндрет, С. Милер, А.С. Спиваковская.
Тема традиционной игры получила достойное отображение в творчестве отечественных исследователей: М.В. Ломоносова, А.Н. Радищева, А.И. Герце-на.5
Проблемы научного изучения народных игр, их практической реализации представлены в трудах В.Г. Белинского, Н.А. Добролюбова, Д.И. Писарева. К.Д. Ушинский высоко оценил значение организованных игр в формировании личностной культуры.
Наиболее значительные публикации по народным играм как составляющей обрядового фольклора принадлежат Н.А.Миненко, И.И.Шангиной, Р.К. Уразмановой.
В художественной литературе тематика игры утвердилась весьма прочным образом. Страсти играющего человека рассматриваются в числе сильнейших проявлений человеческих переживаний. Игра со случаем, судьбой рассматривается в качестве высшей необходимости, позволяющей человеку подняться над скучной и сковывающей силой повседневности. Организованная игра понимается как щедрый, неожиданный порыв жизненной энергии, как действенный способ переместиться в иные реальности. Человек рассматривается и как свободный субъект игры и как марионетка в непредсказуемых, неожиданных, случайных
Винникот Д. Игра и реальность - М.: Институт общегуманитарных исследований, 2002. - 228 с; Лэндрет Г.Л. Игровая терапия: искусство отношений / Пер. с англ. - М.: Междунар. пед. академия, 1994. - 368 с; Миллер С. Психология игры. - СПб.: Университетская книга, 1999. - 320 с; Спиваковская А.С. Нарушения игровой деятельности. -М.: Изд-во Моск.ун-та, 1980. - 132 с; Спиваковская А.С. Психотерапия: игра, детство, семья. T.1 M.: Апрель-Пресс, 1999.-304 с.
Ломоносов М.В. Избранные произведения. В 2-х томах. Т. 2. - М.: Наука, 1996. - 496 с; Радищев А.Н. Избранное. - М.: Изд-во «Московский рабочий», 1959. - 304 с; Герцен А.И. Письма об изучении природы. М.: Госпо-литиздат, 1946. - 316 с.
Белинский ВТ. Избранные педагогические сочинения. - М.: Педагогика, 1982. -288 с; Добролюбов Н.А. Избранные философские произведения. - В 2-х тт. - Т.2. - М.: Государственное издательство политической литературы, 1948, - 584 с; Писарев Д.М. Избранные философские и общественно - политические статьи. - Л.: Госпо-литиздат, 1949.-720 с.
7 Миненко Н.А. Культура русских крестьян Зауралья. XVIII - первая половина XIX века. М.: Наука, 1991. - 224 с; Шангина И.И. Русские дети и их игры. - СПб.: Искусство СПб, 2000. - 296 с; Уразманова Р.К. Обряды и праздники татар Поволжья и Урала (Годовой цикл Х1Х-нач. XX вв.) / Историко-этнографический атлас татарского народа. - Казань: Изд-во ПИК «Дом печати», 2001. - 196 с.
ситуациях. С одной стороны, игра возвышается над человеком, властвует и подчиняет его, наделяя его силой и властью, с другой стороны, человек сам конструирует игровые практики.
Литературное наследие А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Н.В. Гоголя, Ф.М. Достоевского, Н.А. Некрасова, И.А. Гончарова, И.А. Крылова, Л.Н. Толстого, А.П. Чехова содержит оригинальные описания игровых процессов, изменений внутреннего мира играющего человека.
В советский период народными и национальными играми занималась целая плеяда исследователей. Среди них выделяются В.Н. Всеволодский-Гернгросс, Л.В. Былеева, В.М. Григорьев.
Игровая культура народов Республики Башкортостан стала предметом изучения Л.И. Нагаевой, И.Г. Галяутдинова, Р.А. Султангареевой, Ф.Ш. Абсали-ковой, Р.С. Исмагилова.9
Тема игры никогда не уходила на периферию активной гуманитарной и общественной мысли вследствие своей универсальности и всеобщности. Она часто обнаруживалась в эпицентре самых различных научных дискуссий и споров.
Исследуя проблему игрового действия, его оснований и человеческого отчуждения, автор опирался на труды отечественных мыслителей Б.Г. Ананьева, М.М. Бахтина, Н.А. Бердяева, С.Н. Булгакова, У.С. Вильданова, Б.С.Галимова, Х.Г. Мусина, Н.И. Грибанова, В.А. Конева, В.ЛЛехциера, А.Ф. Кудряшева, А.Б. Курлова, Д.С. Лихачева, А.Ф. Лосева, Ю.М. Лотмана, Д.А.Нуриева, А.В. Лукьянова, И.М. Орешникова, СМ. Поздяевой, М.М. Прохорова, Р.Ю. Рахматуллина, Ф.Б. Садыкова, B.C. Хазиева, В.Н. Финогентова, И.Т. Фролова, И.В. Фроловой,
8 Игры народов СССР: Сборник материалов, составленный В.Н. Всеволодским-Гернгроссом и др. -М-Л., 1933.-
563 с; Игры народов СССР / Сост. Л.В. Былеева, В.М. Григорьев. - М.: Физкультура и Спорт, 1985. - 269 с.
9 Нагаева Л.И, Танцы восточных башкир. - М.: Наука, 1981.- 128 с; .Галяутдинов И.Г. Поиграем вместе, друзья
/ На башк. и рус. яз. - Уфа: Китап, 1995. - 239 с; Султангареева Р.А. Семейно-бытовой обрядовый фольклор
башкирского народа.-Уфа: Гилем, 1998.-243 с; Абсаликова Ф.Ш. Кукла: игра и мировоззрение /Ватандаш. -
2003.-№ 6.-С. 61-68.; Исмагилов Р.С. Очерки по истории Нуримановского района Башкортостана. - Уфа: Ки
тап, 1998.-272 с.
Л.А. Ширяева и на труды зарубежных авторов I.L Гармаш, Л.А. Усанова, Е. Bahring, R. Gerecke, S. Herrmann, L.Baudin., Em. Griffin, E.Bahring, P. Farb, H. Gintis, O. Jesperson, F. Jonson, E. J. Kanin, J.J. Lecercle, E.D. Mitchell, B.S. Mason, S.Potter, F.Wagner.11
Б.С. Галимов игровые трансформации связывает с мозаичностью многообразного бытия. А.В. Лукьянов акцентирует внимание на игре как космической потенции, обладающей способностью переходить и одновременно не переходить в бытие. B.C. Хазиев, рассматривая игру как всеобщий атрибут материи, акцентирует внимание на сопутствующих игре изменениях в психологическом мире играющего человека, затрагивающих его мировоззренческие основания. Д.А.Нуриев изучает человеческую игру в связи с традиционными формами ор-
Ананьев Б.Г. Человек как предмет познания / Б.Г. Ананьев, - СПб.: Питер, 2002. - 288 с; Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. - М.: Искусство, 1979. - 424 с; Бердяев Н.А. Судьба России. Самосознание, - Ростов на Дону: Феникс, 1997. - 544 с; Булгаков С.Н. Русская трагедия / Булгаков С.Н. Соч. 2 т. Т. 2. - М: Наука, 1978.
С. 499-527.; Вильданов У.С. Феномен мыслителя (от разума к мудрости). - Уфа: РИО БашГУ, 2004. - 249 с; Галимов Б.С, Мусин Г.Х. Биосовдосистема: опыт потребностного подхода. - Уфа: изд-ие Башк. ун-та, 2000. -284 с; Грибанов Н.И. Феномен предпосылочного знания: Монография. - Самара: СамГАПС, 2004. - 213 с; Конев B.A., Лехциер В.Л. Знак: игра и сущность: Самарские семинары. - Самара: из-во «Самарский ун-т», 2002. -184 с; Кудряшев А.В. Единство наук: основания и перспективы, - Свердловск: Изд-во Урал, ун-та, 1988. - 184 с; Курлов А.Б. Философия предпринимательства: Учебное пособие. - Уфа: Издательство «Автор-Проект», 2000.
І32 с; Лихачев Д.С. Раздумья о России. - СПб.: Логос, 2001. - 672 с; Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. - M.: Политиздат, 1991. - 525 с; Лотман И. Культура и взрыв. - М.; Гнозис, 1992. - 270 с; Нуриев Д.А. Понятие материи в философии (Системный анализ ). - Уфа: Изд. Башкир, ун-та, 1995. - 156 с; Лукьянов А.В. Проблема духовности в философии И.Г. Фихте.-Уфа: Изд-во Башк. ун-та, 1993.- 190 с; Орешников И.М. Что такое гуманитарная культура? - Саранск, изд-е Мордовского ун-та, 1992. - 148 с; Поздяева СМ. Человек и его мир. - Уфа: изд-ие Башк. ун-та, 1996. - 170 с; Прохоров М.М. Мировоззренческая самоидентификация человека. Монография. - Н. Новгород; ВГИПИ, 1998. - 284 с; Рахматуллин Р.Ю. Онтологизированные образы в научно-исследовательской и педагогической деятельности: Монография. - Уфа, УГОН МВД РФ, 1998. - 163 с; Са-дыков. Ф.Б. Особенности советской цивилизации. - Уфа: Гилем, 1998. - 368 с; Хазиев B.C. Из мышления о педагогике. - Уфа, Изд-во БГПУ, 1998. - 200 с; Финогентов В.Н. Философия. - Уфа: Изд. Башк. ун-та, 1996. -168 с; Фролов И.Т. Перспективы человека: Опыт комплексной постановки дискуссии, проблемы, обобщения. - М.: Политиздат, 1979. - 336 с; Фролова И.В. Оправдание утопии: опыт социально-философской реконструкции. Монография. - Уфа: РИО БашГУ, 2004. - 268 с; Ширяев Л.А. Культура: образование и интеллектуальное развитие человека / Человек. Культура. Образование: материалы научной конференции. - Уфа: Изд-во БГПУ, 2006. - С. 185-190.
Гармаш І.І. Ігри та розваги. - К.: Урожай, 1998. - 272 с; Усанова Л.А. Стереотипи тілесності /Філософські обріі. - 2006. - № 15. - СЛЗЗ-144.; Bahring Е., Gerecke RM Herrmann S. Wir arbeiten mit Papier, Pappe und Kun-stleder. - Berlin: Volk und Wissen, 1988. - 176 s.; Baudin L. La vida coti diana en el tiempo de los ultimos incas. - Buenos Aires: Hachette, 1995. -312 p.; Farb P. Word Play: What Happens When People Talk. -N.Y., 1976.-421 p.; Gintis H. Game theory evolution. - Princeton: Princeton University Press, 2000 - 531 p.; Griffin Em. A first look at communication Theory. - NY,; Mc Graw Hill, 2000. - 548 p.; Jesperson O. Language: Its Nature, Development and Origin. -N.Y., 1964. - 448 p.; Jonson F. The history of some Dirty Words // The American Mercury. - 1950. - Vol. 71.- Nov. -323. - P. 538-545.; Kanin E. J. The Equation of Coitial Vulgarism and Social Transgration // Mallediccta - 1979. - Vol. Ill - P. 55-57.; Lecercle J.J. Three-way games // Philosophy today. - Celina, 1992. - Vol. 36, № 4. - P. 336-349.; Mitchell E.D., Mason B.S. The theory of Play. -N.Y., 1935. - 547 p.; Potter S. Sense of Humor. - L.,1954, -271 p.; Stalnaker R. Knowledge, belief and counterfactual reasoning in games II Economics and philosophy. - Cambridge, 1996.
- Vol. 12, № 2. - P. 133-163.; Wagner F. Der Gedanke der Personlichkeit Gottes bei Fichte und Hegel. - Gutersloch,
1971.-84 s.
ганизации личной культуры индивида и его языковой деятельностью. А.Ф. Куд-ряшев соотносит содержание игрового действия со случайностью, как важной характеристикой игрового процесса. В.Н. Финогентов усматривает в организованных игровых явлениях действие социальных регуляторов. Л.А. Ширяев подчеркивает универсальный характер игрового творчества. И.В.Фролова выделяет в игре признаки, сближающие её с отдельными проявлениями социальной утопии. Т.А. Апинян акцентирует внимание на игровых началах в структуре мифа. Л.Т. Ретюнских противопоставляет человека играющего человеку любящему, усматривая в игре статус дополнительности в бытии человека. Изучение ролевых аспектов игры содержится в работах Л.Р. Прокшиной. Р.Г. Исмагилов исследует игру человека как социокультурный феномен.
Однако, несмотря на всё идейное богатство и многообразие существующих подходов к исследованию понятия игры, его функционального поля, в настоящее время ещё не в полной мере осуществлен интегративный анализ онтологических и гносеологических аспектов игры.
Объектом диссертации выступает бытие игры.
Предмет исследования: онтологический и гносеологический аспекты игры.
Целью диссертации выступает исследование игры как предмета философского познания. Данная цель конкретизируется в виде следующих основных задач:
проанализировать существующие концепции происхождения игры;
исследовать особенности игры и критерии её истинности;
поставить и исследовать проблему отграничения истинной игры от заблуждения по поводу того, что человек играет;
рассмотреть игру как феномен сознания и на данной основе
а) выявить связь игры с духовными источниками сознательной жизни;
б) исследовать соотношение сознательного и бессознательного начал в иг
ре;
в) дать анализ игры в контексте проблемы идеального;
изучить статус игры в системе познавательных способностей человека;
выявить условное и подлинное в игре;
определить функциональное поле игры и игровой деятельности;
обосновать место бытия игры в культуре современного общества;
исследовать негативную и позитивную игру с точки зрения взаимодействия человека с природой и социумом.
Методологической основой диссертации выступает антропоцентрический подход, а также принципы объективности, системности, позиционности знания и историзма.
Игра, основываясь на универсальной потребности человека в реализации сущностных сил, вырастает из противоречия между сложностью социальной системы и недостаточным уровнем возможностей субъекта деятельности для вхождения в её сферы. В игровой ситуации проявляется спонтанность, непредсказуемость, условность действия субъекта игры и его конечного результата. Диссертант исходит из основной мысли, что игра, выступая источником бытия в бытии, способствует предохранению духовного мира человека от распада. Игра, как сущностная сила человека, выстраивает его жизненный мир в направлении гармоничного сосуществования с социумом.
Диссертант использовал методы восхождения от абстрактного к конкретному, анализа и синтеза, моделирования и макетирования, формализации знания.
В работе над диссертацией использованы результаты наблюдения, материалы интервьюирования и анкетирования.
Научная новизна диссертации состоит в исследовании игры как предмета философского познания. Эта новизна может быть конкретизирована в виде следующих положений, выносимых на защиту:
выявлено, что игра манифестирует переходный, вечно становящийся
дух человека, демонстрирует свободу его творческих потенций, устремленность в непознанное, доставляет удовольствие и наслаждение в процессе игрового трансцендирования: свободная игра не исчерпывается известными качествами и типами человеческой духовности. Игра связана с воображением себя, с внена-ходимостью по отношению к самой себе. В этом смысле игра содействует приращению человеческого бытия, расширению границ сознания субъекта игры;
установлено, что смысл игрового равенства - в относительном его характере, сравнении, соотнесении, уподоблении с изначальной равнозначной позицией игроков, которое сочетает неравенство, несовпадение, несоответствие в иных отношениях, прежде всего субъективных отношениях: в идее игрового равенства изначально заложены проективно-нормативные показатели, выражающие естественное стремление субъекта игры к предельной справедливости. Суть игрового равенства открывается в свободе игровых действий, характеризуется открытостью, незавершенностью игрового процесса, особенностями целе-полагания.
обосновано, что игротворческий процесс не может быть завершенным; он наличествует как постоянно развертывающаяся форма выражения человеческого сознания, как способность познавать и преобразовывать мир. В человеческом бытии игра выступает как момент интенсификации случайности, которая конституирует различные варианты возможностей;
доказано, что игра увеличивает альтернативы поведения индивида по отношению к окружающему миру. При этом игровой процесс разрушает существующие формы и единообразие, создает множество различных случайных, непредвиденных комбинаций, схем, планов, предположений, позиций, возможностей, увеличивает степень свободы, расширяет функциональное поле социальной системы, повышает мыследеятельность субъекта;
обосновано, что игра раскрывает содержательное богатство мироздания; из уже имеющихся элементов она созидает качественно новые, отли-
чающиеся друг от друга ситуации. Игра неопределенна в конкретном исходе своей реализации; она реальна в самом процессе;
выявлено, что кризисные явления в игровой культуре обусловлены следующими противоречиями: между высоким уровнем разработанности теории игры и локальным, преимущественно досуговым её применением; между большими потенциальными возможностями игры и эпизодическим к ней обращением на практике; между потребностью человека в организованных играх и недостаточной подготовленностью игротехнологов;
развит тезис о том, что свобода человека проявляется в том, что он не играет в навязанные ему игры, так что он оказывается способным сам выработать правила игры в собственной жизни и реализовать их;
доказано, что игра представляет собой мощное средство для расширения масштаба человеческого бытия; в игровом процессе происходит приращение материального и идеального бытия. Дихотомия - игра / не-игра постоянно воспроизводится в системе социального взаимодействия. Переиграивший и не-доигравший субъект игры одинаково опасны, так как происходит искажение истинной картины действительности в сознании.
Теоретическая и практическая значимость диссертации состоит в том, что полученные результаты позволяют до некоторой степени разрешать противоречия между возможностями субъекта войти в социальную систему и сложной природой самой этой системы.
Проведенный в ходе исследования анализ разнообразных игровых аспектов в бытии человека может быть использован в методологии естествознания, философии науки, для моделирования социальных процессов, в содержании отдельных научных и учебных дисциплин по проблемам антропологии и гносеологии. Полученные результаты найдут применение в ходе дальнейшей разработки проблематики игры и игровых проявлений в философских науках, что может в свою очередь послужить методологической основой для исследования обще-
ства и перспектив его развития, использования полученных результатов в практике усиления роли средств массовой информации. Результаты диссертации могут быть реализованы в курсах преподавания социальной онтологии и теории познания.
В диссертации осуществлено систематизированное исследование теорий игр по общим философским основаниям, выявлена иерархия игр на основе индуктивного подхода от единичных и частных форм игры к играм общим, от общих к всеобщим играм. Предложена модель игры, в основе которой лежит учение об игре, как потенции постоянно воспроизводить жизненный пульс природных и социальных систем.
Результаты диссертации найдут применение в процессе дальнейшей разработки онтологии и теории познания, в частности таких разделов, как «Игра и чувственное познание», «Игра и философское мышление». Представляется возможным использование результатов в качестве методологического основания при разработке дисциплин гуманитарного и естественнонаучного цикла, в системе основного и дополнительного образования, а также выработке игровых практик при подготовке и переподготовке управленческих кадров, социальных работников, преподавателей.
Апробация диссертации получила реализацию в докладах на II Российском философском конгрессе (Екатеринбург, 1999 г).; на III Российском философском конгрессе (Ростов на Дону, 2002 г).; на IV Российском философском конгрессе «Философия и будущее цивилизации» (Москва, 2005 г); на II Международном конгрессе этнографов и антропологов (Уфа, 1997 г.), на Международном конгрессе тюркологов (Уфа, 1998 г).; на Международном конгрессе (Саки, Крым, 1998 г.); на Всероссийской научной конференции «Культурное наследие России: универсум религиозной философии (к 110-летию со дня рождения А.Ф.Лосева)» (Уфа, 2003 г.), на Международной научно-практической конференции «Наука и культура России» (Самара, 2004 г.); на Международной межвузовской научно-практической конференции «Повышение качества подготовки кадров без отрыва
от производства в современных условиях» (Оренбург, 2004 г.), на Международной конференции «Фихте, Платон, Макиавелли и идея правового государства» (Уфа, 2004 г.), на Международной научно-практической конференции «Вторая мировая война в зеркале современности» (Уфа, 2005 г.), на Международной научно-практической конференции «Наука и культура России» (Самара, май 2005 г.), на Всероссийской научно-методической конференции «Учебник философии» (Казань, 2006 г.), на Международной научно-практической конференции «Наука и культура России» (Самара, 2006 г.), на Всероссийской научно-практической конференции «Человек в культуре России» (Ульяновск, 2006 г.), на Международной научной конференции «Цивилизации народов Поволжья и Приуралья» (Чебоксары, 2006 г.).
Основные идеи диссертации, её концептуальный замысел изложены в двух монографиях «Сущность игры: онтологический и гносеологический анализ», «Философия человеческой игры», в статье «Игры бытийствования» в коллективной монографии.
Основные положения диссертации обсуждались на методологическом семинаре «Проблема обоснования знания» профессора А.Ф. Кудряшева, на заседании кафедры истории философии и науки Башкирского государственного университета.
Структура диссертации. Работа состоит из введения, четырех глав, объединяющих 14 параграфов, заключения и списка литературы, включающего в себя 503 наименования. Общий объем диссертации 326 страница.
Жизнь как предпосылка и потенция игровой активности
Все, что есть в жизни истинного, великого и божественного, становится таковым посредством игры и в игре же утверждается. В игре человек проявляет собственную уникальность; игра выступает как образец, норма бытия человека, как сфера задания образцов конструктивного воспроизведения мира. Человек представляет собой средоточие возможностей, но творить самого себя непосредственно он не в состоянии. Полноценная человеческая игра и есть приоткрытие вечности; напротив, бессмысленная игра суживает человеческие возможности, несет моменты фальши и несвободы. Поэтому культура, не способная вынести напряжение высших форм взаимодействия человеческого тела и духа, обречена на деструкцию. Культура может состояться в процессе причастности к высшим, абсолютным измерениям действительности. Игра выступает как мощный генератор эмоций, как своего рода источник необходимых для жизни потрясений души и не только потому, что подлинные эмоции находятся у истоков творческих порывов человека, побуждая ум к новым начинаниям, а волю - к упорству и настойчивости в достижении цели. В игре человек созидает самого себя как духовную целостность, проявляет себя в полноте своего «Я». Но он не должен увязать в бытии игры; он должен всегда оставлять за собой право возможность возвращения в точку выбора. В противном случае игровая потенция изнуряет себя в бытии.
Игра не может быть полноценной без соответствующего игрового духа человека, романтической составляющей своего «Я», которая в свою очередь уничтожается прямой атональностью, навязанной идеей обязательного соперничества, превращающей игру в совокупность лишь зрелищно эффективных, но бутафорских моментов. Духовность игрового пространства и времени связывается, на наш взгляд, с духовными способностями человека как носителя уни кального микрокосма, идеального играющего «Я». Навязанная игра настолько отделяется от естественной природы человека, что превращается в примитивное зрелище, лишенное онтологической целостности и красоты в окружении безличной толпы статистов-зрителей.
Сложность в исследовании игры состоит в том, что человеческая память не способна удерживать такие моменты, которые впоследствии оказываются наиболее важными и существенными; поэтому многие исторически поздние по времени описанные игры сохранились как фрагменты, логически не связанные и лишенные часто единой смысловой и содержательной основы. Э.В. Ильенков в связи с этим подчеркивает: «Историки слишком хорошо знают, что даже «письменная» память человечества не сохраняет того, что было как раз самым важным и существенным».106 Письменность убила живую мысль, поскольку нанесла мощный удар по воображению и связанным с ним формами памяти.
Так, значительный пласт речевых игр, связанных с реализацией активной инвективной лексики долгое время находился под официальным запретом, и, тем не менее, составлял значительный сегмент повседневной жизни значительной части активного населения. В.И. Жельвис, B.C. Елистратов, FJonson, Е. Kanin внесли значительный вклад в исследование природы и характеристики инвективной лексики, как особого способа проживания трагизма жизненных ситуаций.
В.И. Жельвис указывает: «Согласно данным ВЦИОМ, ежедневно пользуются грубыми ругательствами 25% женского населения России, 44% руководящего состава, 50% рабочих и 54% безработных».107 Проблема негативной составляющей игры здесь заявлена достаточно наглядно; поэтому такой мощный пласт символического и знакового бытия не мог не стать, в конце концов, объектом изучения.
F. Jonson исследуя особенности употребления «грязных слов» отмечает наличие выраженной экспрессивности коммуниканта.108
В основе игры, на наш взгляд, лежит противоречие между объективной и субъективной стороной самого действия человека, часто принимающего субъективные иллюзии за объективные факты, а объективные факты и выражающие их понятия за иллюзии. При этом игровая иллюзия, как самостоятельный игровой феномен, составляет важный элемент игры, представленный как нечто находящееся вне смысловых характеристик непосредственно представленного игрового процесса, как форма надиндивидуального, приращенного бытия человека.
Традиционно игровой проект одновременно развертывается в двух планах. Первый план представлен создаваемой условной ситуацией, которая рефлекси-руется в понятиях «как бы», «если бы». Второй план связан с наличием реальности как таковой, оцениваемой субъектами игры как действительно имеющийся в их взаимодействии. Функции продуцирования желаемой человеком иллюзии настолько значимы для сохранения душевного равновесия, что от игры в процессе её культурной эволюции со временем обособилась отдельная область по конструированию иллюзий, воспринимающихся зрителем как проявление творимого человеком чуда, внезапного озарения, инсайта, неожиданного развития событий, как непредвиденность в игровых манипуляциях. Иллюзия тем и привлекательна, что она есть мое искреннее заблуждение и профессиональный игротехник лишь побуждает меня впасть, войти в неё, состояться в ней. Человеческий разум обладает уникальной способностью не только создавать иллюзии, но и принимать их как естественное, ожидаемое чудо, доказывающее незавершенность любого фрагмента действительности, неисчерпаемость для познавательной деятельности материального и идеального миров.
Связь игры с духовными источниками сознательной жизни
Субъект игры обладает ценностью только в момент игры. Этот тривиальный и достаточно самоочевидный факт необходимо выделить в связи с тем, что в «ситуацию игры» может включаться вся жизнь человека, и тогда ее объекты приобретают значительную ценность вплоть до обожествления центрального объекта. Древние майя видели в мяче символ солнца, само же реальное солнце воспринималось ими как божество, поэтому и игра с мячом приобретала сакральное, ритуальное значение, необходимо заметить, что вся наша сознательная жизнь базируется на определенных культурных и духовных событиях, на инвариантах, которые, как правило, остаются неизменными по отношению к различным культурно-историческим эпохам.
Социальные регулятивные основания общественного взаимодействия имеют во многом игровую природу. К ним относятся обычаи, обряды, ритуалы, традиции, церемонии. В общественной и личной жизни они играют роль социальных регуляторов поведения, как целой социальной группы, так и отдельного индивида. Обычаи распространяются только на членов данной общины, или социальной группы, то есть обычаи действуют в рамках разделения «своих» и «чужих». Обычаи детально регламентируют порядок материально-предметного действия, что именно, как и кому в какой обстановке делать, выступают в качестве алгоритма действия в определенных ситуациях и не требуют при этом обоснования и даже регуляции со стороны авторитета общественного мнения. Обычаи просто воспринимаются без их логического обоснования в целесообразности и истинности. Единичная личность практически лишена возможности выбора: соблюдать или не соблюдать обычай, при этом действует стереотип поведенческой реакции «Делай, как делают все, или как делают многие». Обычай примечателен своей инвариантностью, его нельзя относительно быстро отменить или же изменить. В течение длительного времени он определяет поступки человека в социальной группе, выступая для неё в качестве безоговорочного императива. Обычаи тесно связаны с ритуалами, касающимися существенных для человека событий его жизни: рождение ребенка, переход из одной возрастной группы в другую, заключение брака, порядок трудовых операций, коммуникативная культура, похороны. Обычай, предлагая образцы общественно достойного, принятого поведения, включает внутренние моральные качества человека и внешние фиксированные схемы поведения. Обычаи способствуют стабилизации общества как единого целого, сохраняя при этом связь поколений как выражения преемственности и цикличности исторического и социального времени.
Обычаи можно также рассматривать в аспекте разделения и объединения пространства между индивидами; при этом обычаи одновременно удерживают людей на определенном расстоянии, необходимом для того, чтобы блокировать нежелательные или разрушительные конфликты. Посредством соблюдения обычая становится возможным творчески продуктивное и онтологически истинное общение между разными по статусу людьми и человеческими культурами в целом. Обычай выступает в качестве эффективного способа реализации равенства в отношении между неравными по социальным, психологическим, этническим, антропологическим и иным признакам людьми.
Игра включена в структуру обычая и обрядового действия в форме застывшего, устоявшегося инварианта; степень свободы игры в них минимальна. Это - стереотипный порядок действия и коммуникации, проявление игры с четко фиксированными правилами - game. Здесь логично рассмотреть англоязычный вариант понятия «игра»: play и game. Play означает импровизированную игру с высокой степенью свободы игроков и малой ответственностью за ход игры и ее результат, для неё характерна незаинтересованность в игровом окружении. Это игра для самого себя и в самом себе: весь мир это его игра и нет мира, кроме данной игры. Play предполагает возможность прекращения игры, и выхода из неё в серьезность, отсутствие конкуренции и соперничества, что проявляется в выражении: человек просто играет. Постепенно все большее количество play становится game, с жесткой системой регламентации, с вводимыми ограничениями на свободу игрового фактора.
Именно к game относятся обычаи, обрядовые действия, ритуалы, церемонии. Данная тенденция наиболее рельефно отражена в лудологической концепции Й. Хейзинга. Он полагает, что по мере развития культуры из нее улетучивается игровой элемент, культура все менее играется; она рационализируется, вымывает из себя иррациональное, интуитивное, невыразимое и алогичное, постепенно окостеневает в бытии, выражаясь в системе законов, правил, инструкций, регламентации, закрепляющих социальные нормы и ценности. Однако И. Хейзинга в меньшей степени акцентировал внимание на противоположной тенденции: переход из game в play, что особенно ярко проявляется в постмодернистском мировоззрении, предполагающем значительное количество возможностей для реализации игрового фактора в его первичном, свободном выражении. Конечно, даже в самом демократическом обществе остается неизменной система правил - ядро game, которое обеспечивает саму возможность стабильной человеческой жизнедеятельности. И, напротив, даже в тоталитарном государстве имеются лакуны игры, в которых реализуется человеческая потенция; иное дело, что эти свободные островки находятся под жестким социальным контроле, но, тем не менее, они имеют место и продолжают реализовывать игру.
Мировые социальные катаклизмы такие как революции представляет собой насильственный переход от game в play; при этом прежняя система социальных регуляторов изживает себя и заменяется новой, на первых порах проявляющаяся как игра свободная, представляющая громадное количество интерпретаций человеческого действия.
Игра в контексте форм чувственного познания
Имеются факты, показывающие большие возможности человеческого организма к чувственно - сенситивному отражению. Изучающиеся в последнее время феномены кожно-оптической чувствительности говорят о способностях, которые могут быть развиты у людей. Но сколько бы ни был важен данный путь усиления познавательной способности человека, он все же ограничен. В данном отношении игру как фундаментальную природную потенцию следует признать силой преодолевающей не конкурентоспособность человека с рядом других существ.
Деятельный подход к трактовке познавательных способностей обнаруживает важную роль игры, игровой практики, в их развитии. Игра обусловливает расширение сферы чувственного отражения действительности. Пример - мастера, изготавливающие изделия из драгоценных металлов и камней. Это - серьезное занятие. Но даже его можно превратить в игру, которая требует серьезности от мастера. Игра здесь выступает как сам фатальный танец металла и мастером движет «безудержная радость» оттого, что он обрабатывает камни, включая в круг своей деятельности все новые и новые чувства.
В этом плане важно замечание Э.Б. Тайлор, что часто организованная игра выступает лишь рудиментом некогда серьезного, сакрального действия, которому она внешне подражает, тем самым продлевая жизнь традиции.1 3
Все это позволяет сделать вывод о том, что чувственных впечатлений человек получает и сознательно удерживает тем больше, чем выше развита его производительно-игровая активность и чем больше, следовательно, сторон, свойств и отношений предметов природы человек затрагивает в процессе производственно-игровой деятельности.
Но здесь надо быть реалистами. Известно, например, что такая «игровая практика», как чтение литературы, умственный труд ведет не к улучшению восприятия, а, напротив, к его ухудшению. В общем же игровая практика выступает одним из факторов, способных позитивно или негативно влиять на развитие способности к чувственному отражению действительности. Задача состоит, значит, в том, чтобы содействовать позитивной игровой тенденции.
Ясно, что чем дифференцированной, многообразной будут чувственные отношения и восприятия у каждого человека, тем больше будет возможностей для его полнокровной духовной жизни.
Чувственная односторонность или даже поверхностность в информативном и эмоциональном отношениях обусловлены отсутствие мирового начала. А это и есть бездуховность, ведущая к потере человечности в человеке; интересы игровой практики определенным образом окрашивают воспринимаемые предметы, одухотворяют внутренний и внешний мир человека.
Ощущения, восприятия и представления рождаются не при одностороннем воздействии среды на органы чувств, а в процессе практики (включая сюда еще и ее игровые формы), в процессе очеловечивания природы, очеловечение чувств человека. А игра и выполняет функции такого очеловечивания. В данном отношении гуманизируются и сами органы чувств. К. Маркс писал по этому поводу следующее: «...чувства общественного человека суть иные чувства, чем чувства-необщественного человека». Игра позволяет предметно развернуть богатство человеческого существа. Она позволяет развить, а частично и впервые породить богатство субъективной человеческой чувственности. Игра позволяет усилить «музыкальное ухо», глаз, чувствующий красоту природных и социальных форм; такие чувства, которые способны к человеческим наслаждениям и которые утверждают себя как человеческие сущностные силы.
Хорошо известно, что, так называемые духовные чувства, человечность чувств, возникают благодаря очеловеченной природе. Удрученный заботами, не играющий человек, оказывается нечувствительным даже по отношению к самому прекрасному зрелищу. Простой шлифовальщик камней видит лишь меркантильную стоимость, а не красоту и не их своеобразную природу, играющую всеми цветами радуги. У него нет чувства драгоценности, которое приоткрывается лишь в игре, этом чудесном «танце» вещей. А что, кроме игры, точнее, самого переживания игры, может подарить ничем не омрачаемое наслаждение?
Привнесение элементов игры в традиционные типы деятельности делает их привлекательной, запоминающейся, грациозной и красивой. Так, по мнению М. Гарднера, элемент игры, придающий математической дисциплине занимательность, может иметь форму головоломки, состязания, фокуса, парадокса ошибочного рассуждения или обычной математической задачи с «секретом» -каким-либо неожиданным или забавным поворотом мысли.
В этом плане И.Г. Сухин вводит расширительное толкование игры, усиливающее гносеологический потенциал исследователя моноигр-головоломок.186
С.А. Генкин, И.В. Итенберг, Д.В. Фомин среди подобных игр обнаружили группу парадоксальных: это игры, исход в которых не зависит от того, как именно играют соперники. Для таких игр не нужно указывать выигрышную стратегию, достаточно лишь доказать, что выиграет тот или иной игрок при определенном первом ходе.187 Такой пласт игр наглядно демонстрирует их внена-ходимость по отношению к конкретному человеческому действию.
Следует отметить, что ряд игр имеет древнее происхождение и дошли до современности практически в неизменном виде. Пространство таких игр представляет неисчерпаемые возможности для игрока, так возраст игры «Го» составляет около 5 тысяч лет и эта игра вновь и вновь играется.188
Языковые игры: философско-онтологический аспект понятия
Среди многих игр особенное место принадлежит играм языковым, связанным непосредственно с многообразной языковой и речевой деятельностью человека. Г.В. Лейбниц в связи с этим справделиво подметил: «Языки - это поистине лучшее зеркало человеческого духа и что путем тщательного анализа слов мы лучше всего могли бы понять деятельность разума».
Языковая игра универсальна, указывает Б.Ю. Норман, в том отношении, что любой человек при использовании языка (скажем, в обыденной, разговорной речи) прибегает к каким-то элементам игры - и не только в расчете на то, что его усилия по достоинству оценит собеседник, но иногда и «просто так», для собственного удовольствия.212
Н.И. Клушина также акцентирует внимание на том, что различные формы языковой игры высвобождают значительные экспрессивные возможности, заложенные потенциально в языке.213
И.Б. Голуб и Д.Э. Розенталь выделяют как в качестве самостоятельной словесную игру, предлагая определять ее как «обыгрывание» значения слова, например в каламбуре, который может состоять как в новой этимологизации слова по созвучию, так и в образовании нового речевого омонима от созвучного корня. И если собеседник не понимает, какое именно слово «играется» во фразе, то тогда может произойти искажение смысла высказывания, игра становится пустой. Выделяя значимость омонимических рифм как средства своеобразной звуковой игры, усиливающей художественный эффект произведения
В. Канке подчеркивает: «Философию часто характеризуют в качестве формы сознания. Но философия - это еще и язык, форма языковой деятельности. Философ занимается знаково-символической деятельностью не меньше, чем представители других наук».214 Духовная, психическая, социологическая жизнь человека символизируется в языке и через язык, который выступает как тончайшее орудие мыследеятельности.
Язык стал гениальнейшим инструментом познания и общения человечества; он позволил получать знание о предмете, оперируя не с ним непосредственно, а лишь с его знаковым эквивалентом, который сам требует серьезнейшего исследования. Язык есть самостоятельная форма развертывания духа и выступает как самостоятельное бытие.
На связь языковой и игровой деятельности указывает специальное исследование Em. Griffin, который считает, что каждая семья способна выработать «семейную» игру («a one-of-a-kind game»), которая бы доставляла удовольствие всем её членам и реализовалась бы только в рамках данной социальной груп-пы.
Языковая игра есть, по существу, выражение внутренней духовной сущности человека, превращающих потенциальную возможность в реальность. Духовный мир может реализоваться в различных формах его деятельности, в том числе и чисто игровой.
Именно на это обстоятельство обращает внимание B.C. Хазиев: «Бесцветный язык рационального мышления, коим излагают ученые свои труды, простодушно считая, что это и есть научный стиль, на самом деле есть торопливый язык технических описаний, имеющих такое же отношение к философии, как лунный свет к росту телеграфных столбов».216 Для истинного философа его труд должен, или, по крайней мере, может быть близок к художественному творчест ву, где через образность языка достигается движение мыслей в понятиях.
Вне языка и независимо от языка не может сформироваться сама способность мыслить. Способность мыслить формируется лишь на основе языковой реальности и как следствие, многообразной языковой деятельности. Языковая игра является сопутствующей иным формам деятельности человека, в этом выражается первичность языковой игры по отношению к ним. Без мысли однозначно не может быть полноценной деятельности. В связи с этим Д.А. Нуриев указывает: «Активность присуща материи вообще, живой материи, в особенности. Деятельность же присуща только человеку, «живому существ». Ее наличие отличает человека от всех других живых существ». Языковая игра есть чисто человеческое образование, чисто человеческое качество, что в корне отличает её от игр зоологических объектов.
Одно из самых ранних свидетельств освоения языка ребенком словами самого младенца находим в сочинении Августина Блаженного «Исповедь»: «Я схватывал памятью, когда взрослые называли какую-нибудь вещь, и по этому слову оборачивались к ней; я видел это и запоминал: прозвучавшим словом называлась именно эта вещь. Что взрослые хотели ее назвать, это было видно по их жестам, по этому естественному языку всех народов, слагающемуся из выражения лица, подмигивания, разных телодвижений и звуков, выражающих состояние души, которая просит, получает, отбрасывает, избегает. Я постепенно стал соображать, знаками чего являлись слова, стоящие в разных предложениях на своем месте и мною часто слышимые, принудил свои уста справляться с этими знаками и стал ими выражать свои желания».218 Им же подмечена закономерность, что эффективность освоения языка непосредственно связана с той обстановкой, в которой оно происходит.
К,И. Чуковский отмечает поразительную способность детей в овладении огромнейшим речевым материалом. Ребенок сам способен изучить, запомнить и оперировать множеством грамматических языковых конструкций, при этом не прикладывая сколько-нибудь видимого усилия. Так, отмечая речевую деятельность детей в образовании приставок, писатель отмечает: «И разве не изумительно, что ребенок уже на третьем году своей жизни вполне овладевает всем эти обширным арсеналом приставок и великолепно угадывает значение каждой из них. Взрослый иностранец, хотя бы он изучал наш язык много лет, никогда не достигнет такой виртуозности в обращении с этими частицами слов, какую проявляет двухлетний ребенок, бессознательно воспринимающий от предков систему их языкового мышления».219
Детский язык и язык взрослого человека разительно отличаются друг от друга, ребенок ищет подлинный смысл каждого слова и выражения, он привязывает га к конкретным элементам бытия. Тут все дело в том, что взрослые мыслят исключительно словами и словесными формулами, а маленькие дети -вещами, предметами предметного мира. Их мысль на первых порах связана только с конкретными образами. В игре ребенка со словом он способен сам создавать свои собственные словесные конструкции.
Д.Н. Кавтарадзе подчеркивает, что языковые игры отвечают важной биологической потребности организма в получении постоянной информации из внешней среды и во многом компенсируют событийную, средовую монотонность повседневной жизни, изолированность от полноценной природной и социальнои среды.
