Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Проблема гносеологического отношения в теории познания 23
1.1. Проблематизация гносеологического отношения в современной теории познания 23
1.2. Статус гносеологического отношения и его место в системе фундаментальных отношений человека с миром 44
1.3.Структура гносеологического отношения и неопределенность 68
Глава 2. Неопределенность как необходимый аспект бытия и особый предмет познания 97
2.1. Неопределенность как категория философии и современной науки 97
2.2. Неопределенность в объективной реальности 118
2.3. Неопределенность субъективной реальности 135
Глава 3. Проблема субъекта познания в философии и науке 156
3.1. Классификация основных подходов и концепций субъекта познания в философии 156
3.2. Сущностные характеристики и параметры субъекта познания 171
3.3. Субъект познания в «зеркале» научной рациональности 186
Глава 4. Рациональность как сущностная определенность гносеологического отношения и субъекта познания 194
4.1. Проблема рациональности субъекта познания 194
4.2. Рациональность как открытая, самоорганизующаяся система 216
4.3. Основные исторические типы рациональности 223
Глава 5. Основные факторы, тенденции и закономерности становления субъекта познания 271
5.1. Формирование основных компонентов гносеологического отношения 271
5.2. Коррелятивность исторических типов рациональности и структуры гносеологического отношения 330
5.3. Знание, познание, образование как преодоление неопределенности и становление субъективной реальности 277
Заключение 366
Литература 374
- Проблематизация гносеологического отношения в современной теории познания
- Неопределенность как категория философии и современной науки
- Классификация основных подходов и концепций субъекта познания в философии
- Проблема рациональности субъекта познания
Введение к работе
Актуальность темы исследования определяется возрастающим значением личностных и субъектных качеств человека в современном обществе, в основных сферах материального и духовного производства. Научно-технический прогресс и социокультурное развитие общества приводят к возникновению целого ряда противоречивых явлений и тенденций в самом статусе человека как субъекта познавательной и практической деятельности. С одной стороны, существенно усложняется профессиональная деятельность в большинстве сфер материального и духовного производства и, соответственно, возрастают социокультурные запросы и потребности в развитии личностных и субъектных, прежде всего, когнитивных способностей и возможностей человека. С другой стороны - многократное увеличение потоков информации, ее диверсификация и усложнение буквально захлёстывают сознание многих индивидов, неизбежно превышая их ограниченные когнитивные возможности. В результате возникает феномен «функциональной безграмотности» или ограниченной профессиональной компетентности.
Современный всеобщий субъект познания - человечество, вооруженное компьютерной техникой и информационными технологиями, - вырабатывает и преобразует огромные объемы информации, многократно превосходящие ограниченные личностно-психологические возможности и способности отдельных индивидов по усвоению и использованию этих массивов информации. Традиционное для многих философских учений и концепций познания разделение и противопоставление эмпирического и трансцендентального субъектов принимает в настоящее время не столько абстрактно-теоретические, сколько вполне реальные и насущные формы, оказывающие зачастую негативное воздействие на процессы становления и деятельности отдельных людей и сообществ как субъектов познания.
Проблема становления субъекта познания как фундаментальная проблема гуманитарных наук относится к числу «вечных вопросов» и проблем
4 философского и научного познания, поскольку эволюция различных форм и типов познавательной деятельности приводит к развитию и качественному преобразованию основных когнитивных структур и способностей человека как субъекта познания. Динамическое развитие научной рациональности в ее основных типах и формах - классической, неклассической и «постнеклассической» - также актуализирует данную проблематику.
В связи с динамикой развития субъективной реальности многие ученые и философы в последнее время обращают внимание на фундаментальную асимметрию в познавательной и практической деятельности человека. По мнению Д.И. Дубровского, «суть этой асимметрии в том, что познавательная и деятельная активность человека направлены по преимуществу во внешний мир, в то время как вектор самопознания и самопреобразования сильно укорочен» и несопоставим «с внешней активностью ни по масштабам и результатам, ни по затрачиваемым силам и средствам». Асимметрия деятельности человека, «будучи нашим биологическим наследием, оформилась в процессе антропогенеза, углублялась на протяжении всей истории человечества и ныне угрожает самому его существованию»[Дубровский, 2004, с.44].
Исследование различных феноменов, форм, процессов и аспектов субъективной реальности издавна выступает в качестве традиционной проблематики философского, прежде всего гносеологического познания, обладающего преимущественно рефлексивным характером. Однако во всей истории философии, начиная с требования Сократа «познай самого себя» вплоть до современных исследовательских программ и проектов, постоянно высказывается недовольство степенью изученности, разработанности данной проблематики и воспроизводятся сетования на «исчезновение» реального субъекта из философского и научного познания. Так еще Э.Гуссерль отмечал, что «двигающая науку субъективность не находит себе места ни в одной из объективных наук», что «забытым оказывается сам работающий субъект» [Гуссерль, 2000, с.660-661].
Исследование проблемы становления субъекта познания особенно актуализируются в связи с современным «антропологическим кризисом», выражаемым, в частности, в эпатажной и широко известной идее «смерти субъекта». Подобные представления о «смерти автора», «конце истории», «смерти субъекта», «смерти литературы» и другие аналогичные идеи, в изобилии выдвигаемые в кризисные и переходные эпохи, существуют не только как проявления эсхатологических и апокалиптических умонастроений, но и обладают существенным деструктивным, антигуманным потенциалом. Современный «антропологический кризис» характеризуется не столько умалением места и роли человека как субъекта деятельности в «мегамашине» (Л.Мэмфорд) современной цивилизации, сколько изменением характера его профессиональной и обыденной деятельности, процессами трансформации личностно-психологического типа человека, определенной виртуализацией его «жизненного мира» (Э.Гуссерль), преобразованием систем ценностей, феноменом отчуждения человека от основных сфер его жизнедеятельности.
Степень актуальности проблемы становления субъекта познания возрастает в связи с качественным преобразованием духовной сферы жизни современного человека и общества, увеличением доли условной, знаково-символической реальности в «жизненном мире» субъекта, нарастающими процессами информатизации и компьютеризации деятельности, глобальной коммуникации и т.п. Представления о «смерти субъекта», «распаде личности», «смерти автора» во многом связаны с практикой манипуляции сознанием и поведением отдельных личностей и социальных групп в современном, «информационном» обществе, с массовым формированием «частичного», «одномерного человека» (Г.Маркузе) в существующих системах воспитания, образования, пропаганды, индоктринации и т.п. Идея «смерти субъекта» должна быть опровергнута с опорой на массив эмпирической информации и общетеоретических знаний. При этом она может быть использована в качестве необходимой актуализации и проблематизации существующих представлений о сущности и становлении субъекта познания.
Проблемы сущности, процессуальности и структуры субъективной реальности, деятельностной, социокультурной, коммуникативной и т.п. «природы» субъекта познания достаточно глубоко и широко исследовались многими авторами как в истории философии и науки, так и в работах современных ученых. Однако актуальная проблема становления субъекта познания в общетеоретической постановке и преимущественно в ее когнитивных аспектах изучается явно недостаточно и требует новых и специальных исследований.
Актуальность проведенной работы обусловлена также необходимостью теоретического анализа и разработки определенной и общезначимой модели гносеологического отношения, факторов и этапов становления субъекта познания. Эти исследования необходимы для развития как традиционных дисциплин - гносеологии, психологии, педагогики и т.п., так и для комплекса новейших когнитивных наук.
Вместе с тем сам процесс исследования субъективной реальности неизбежно порождает новые задачи и предметы изучения, обладающие во многом виртуальным, познавательно-конструктивным статусом. Данное обстоятельство показывает актуальность исследования не только в плане значимости и «злободневности», но и в более глубоком смысле - актуализации потенциальных способностей, функций и структур субъективной реальности.
Исследование взаимосвязанной проблематики становления субъекта познания и формирования гносеологического отношения как способа преодоления разнокачественной неопределенности особенно актуально, поскольку позволяет выявить систему когнитивных структур, неявных предпосылок и «скрытых параметров» реальной познавательной деятельности самоорганизующегося и развивающегося субъекта познания.
Формирование и развитие основных компонентов гносеологического отношения неизбежно актуализирует способы и типы когнитивной деятельности, имеющей множество общих черт с конкретно-историческими типами рациональности. Становление субъекта познания можно рассматривать
7 как реализацию и определенную конкретизацию в сферах духовной жизни «принципа актуализма» (ЧЛайель), поскольку в своих закономерностях, тенденциях и общих, схематических чертах процесс становления субъекта познания воспроизводит основные исторические этапы, формы и закономерности развития рациональности.
В работе также поставлена актуальная проблема совершенствования современного образования как формирования субъекта познания и преодоления различных видов неопределённости в его сознании и мышлении. Показано, что наиболее перспективной является «субъектно-центрическая» концепция и модель образования, которая обеспечивает становление подлинного субъекта познания и практической деятельности, развитие его целостного внутреннего мира как особого духовного микрокосма и источника творческой активности.
Таким образом, теоретическая актуальность работы обусловлена необходимостью критического анализа традиционных и современных концепций становления субъекта познания, их переосмысления в контексте новых парадигм и типов рациональности, а также потребностью разработки обобщенных теоретических моделей гносеологического отношения, факторов и этапов становления субъекта познания.
Практическая актуальность исследования статуса и структуры гносеологического отношения, проблемы становления субъекта познания определяется необходимостью анализа и разработки философских, общетеоретических и методологических оснований для эмпирических исследований и эффективной деятельности специалистов в системе образования и других сферах духовного производства, связанных с процессами формирования субъектов познания. Исследование проблематики становления субъекта познания средствами и методами философского, гносеологического анализа способствует также раскрытию методологического потенциала когитологии и эпистемологии, повышает эффективность учебно-методической работы в системе образования.
Степень разработанности проблемы. Проблема становления субъекта познания в ее наиболее общей и рациональной форме исследовалась в истории философии и науки явно недостаточно. Субъект познания зачастую воспринимался и изучался как нечто само собою разумеющееся, как некая изначальная данность в виде души, сознания, разума, «мыслящей вещи», трансцендентального субъекта, «потока восприятий» и т.п. Подобные представления о субъекте познания связаны с определенной объективацией субъективной реальности и слабой степенью развития критической рефлексии, своего рода «наивным реализмом» и онтологизмом в самопознании. Эти представления зачастую приобретают прочность предрассудка и как бы закрывают, заслоняют становящуюся, функционально-процессуальную и коммуникативную «природу» субъективной реальности, ее сложнейшую и динамическую архитектонику, обладающую многомерной, параметрической системной организацией.
Исследованию этой обширной проблематики посвящены работы как знаменитых - от Платона до Э.Гуссерля, М.Хайдеггера и других современных мыслителей, - так и ныне безвестных авторов. Многие современные работы по данной проблематике показывают определённое усиление и углубление междисциплинарных связей и комплексности исследований познавательной деятельности человека. Наряду с привычными направлениями, такими как гносеология, эпистемология, логико-методологические, феноменологические, трансцендентальные, семиотические и т.п. теоретико-познавательные исследования и проекты, развиваются новые междисциплинарные учения и научные направления, к которым следует отнести когитологию, когнитивную психологию, «философию познания», генетическую эпистемологию, теории когнитивной эволюции, естественно-историческую гносеологию, «философию разума», эпистемологическую антропологию и т.п.
В проведенном исследовании в различной степени применены, учтены и синтезированы в достаточно целостную концепцию отдельные идеи таких философов как: Платон, Аристотель, Гераклит, Анаксимандр, Демокрит, Н.
9 Кузанский, Ф. Бэкон, Р. Декарт, Г. Лейбниц, Дж. Локк, Д. Юм, И. Кант, И. Фихте, Ф. Шеллинг, Г. Гегель, Л. Фейербах, К. Маркс, Ф. Энгельс, В.И. Ленин, Э. Гуссерль и др. Множество идей и концепций упомянутых мыслителей широко известны, но при этом далеко не исчерпан их когнитивный и эвристический потенциал. Актуализация уже известных идей и их переосмысление в рамках новой проблематики, в современных смысловых и социокультурных контекстах позволяет выявить конструктивные возможности даже таких представлений, как «метафора пещеры» Платона, «идолы разума» Ф.Бэкона, «метафизика света», «оптическая и визуальная метафоры», учение об апперцепции Г.Лейбница и т.п. Вместе с тем, проблема становления субъекта познания не разрешена в истории философии и науки и даже корректно - в рамках существующих парадигм и типов рациональности - не поставлена.
Русская философия прошлых веков представлена в работе такими именами как: B.C. Соловьев, Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, А.С. Хомяков, П.А. Флоренский, Г.Г. Шпет, С.Л. Франк, Н.О. Лосский, А.Ф. Лосев, М.М. Бахтин и другими. К наиболее плодотворным идеям и разработкам русских философов следует отнести представления о «целостном познании», «живой истине», о «соборном» характере субъекта познания, о «всеединстве» и «соборности» как метафизическом принципе «устроения бытия в целом». Однако религиозный по преимуществу характер русской философии в существенной мере «снимает», элиминирует проблему становления субъекта познания, поскольку креационистские идеи предопределяют связи и взаимодействия человека с Богом как Абсолютным и трансцендентным субъектом познания и творения.
Учения и идеи зарубежных философов и ученых XX века широко использовались в проведенном исследовании. Наибольшее влияние на работу оказали идеи таких мыслителей как: К. Поппер, М. Полани, Т. Кун, П. Фейерабенд, И. Лакатос, К. Леви-Стросс, С. Тулмин, М. Хайдеггер, Н. Хомский, В. Гейзенберг, И.Р. Пригожий, А. Эйнштейн, Л. Витгенштейн, Б. Рассел, Ж.П. Сартр, М. Фуко, Н. Винер, Г. Фоллмер, А. Шюц, М. Клайн, Г.Г. Гадамер, Ж. Пиаже, Г. Роршах, К.Г. Юнг, П. Тиллих и многих других.
10 Разработанность проблемы становления субъекта познания в сочинениях данных философов и ученых выражена в различной степени. Так «генетическая эпистемология» и «операциональная концепция интеллекта» Ж.Пиаже [Пиаже, 1986, с.232-292] и его последователей специально исследует процессы становления интеллекта человека как «завоевание объективности» во взаимосвязанных и развивающихся функциях «когнитивной адаптации, ассимиляции и аккомодации». Основными недостатками учения Ж.Пиаже являются «биологизм», некое «натуралистическое» преувеличение роли предметной активности в формировании когнитивных структур человека и недооценка социокультурных факторов в этом процессе.
В известной работе «Личностное знание» М.Полани, в отличие от широкого использования биологических терминов Ж.Пиаже, применяет в качестве «генерализирующего» понятия психологический по сути термин «антиципация». Он пишет, что множество когнитивных способностей субъекта - «наши понятия и навыки, перцептивные схемы и потребности - можно объединить как проявления единой всеобъемлющей способности к антиципации» [Полани, 1985, с.152]. Однако следует учитывать, что антиципация или способность к предвосхищению не только напоминает некогда популярную идею об «опережающем отражении действительности», но и как феномен субъективной реальности требует своего обоснования и анализа, а также более глубокого, собственно гносеологического исследования.
В работах Г.Фоллмера, опирающихся на идеи К.Лоренца и Р. Грегори, проблематика становления когнитивных структур и способностей человека исследуется в контексте «эволюционной теории познания». В эволюции человека, по мнению Г.Фоллмера, «биологические и культурные факторы ...взаимодействуют», при этом большую роль играет «наследование когнитивных способностей» [Фоллмер, 1998, с.122]. Так, со ссылкой на работы Н.Хомского, Ленненберга и других ученых, Г.Фоллмер утверждает, что существует наследственность языковых способностей, что «для нашей способности говорить значимую роль играет генетическое наследование». В
самом общем плане Г.Фоллмер приходит к идеям биологического редукционизма и утверждает, что «когнитивные способности подлежат эволюции и могут наследоваться», что «наследственность духовных способностей объясняет, что они в строгом смысле являются врожденными», а также «приспособленными к окружающему миру» [Там же, СІ25].
Из современных российских ученых, оказавших заметное влияние на постановку и исследование проблемы становления субъекта познания следует выделить таких как: Л.А.Микешина, В.А.Лекторский, В.С.Степин, В.А. Конев, В.А.Бажанов, Г.В.Баранов, И.Н.Грифцова, Д.И.Дубровский, П.П.Гайденко, А.П.Огурцов, А,Ф.Кудряшев, В.В.Налимов, В.М.Найдыш, М.К.Мамардашвили, Л.М.Косарева, А.А.Любшцсв, И.Т.Касавин, В.С.Швырев и многих других.
Из массива работ данных авторов следует выделить работу Л.М. Косаревой, которая ставила перед собой задачу «исследовать становление структуры духовного производства со стороны организации субъективности агента духовного производства XVT-XVII в.в., исследовать характер деятельности человека данной эпохи как всеобщего труда, выявить социокультурные корни таких характерных черт субъекта Нового времени, как критичность, рефлексивность, антиавторитарность, доверие к своему опыту и т.д.» [Косарева, 1988, с. 15]. Однако небольшой объем данной работы не позволил ее автору в должной мере разрешить поставленные задачи и привел, в конечном счете, к традиционному анализу «проблемы активности субъекта познания», в котором проблематика собственно становления субъекта познания «выносится за скобки» и редуцируется к влиянию социокультурных факторов.
В работах Л.А.Микешиной выдвигается «принцип доверия субъекту как целостному человеку познающему», особое внимание уделяется переходу от абстрактного «гносеологического субъекта к целостному человеку познающему», разрабатывается множество идей в «философии познания» и в «философии науки». Вместе с тем, констатируя «существенное продвижение в развитии категории субъекта в контексте антрополого-экзистенциальной традиции» [Микешина, 2005, с. 30-41]и выявляя ряд глубоких идей и тенденций
в развитии и конкретизации категории субъекта, Л.А.Микешина, как и большинство современных эпистемологов, не подвергает специальному исследованию проблему становления субъекта познания.
В работах В.С.Степина и его последователей исследуется широкий круг гносеологических проблем, связанных с динамикой научной рациональности, спецификой теоретического знания, закономерностями развития научного познания. В.А.Лекторский в целом ряде своих последних работ разрабатывает «коммуникационные» концепции субъекта познания и познавательной деятельности. В.И.Конев предлагает оригинальное решение проблемы целостности личности и субъекта познания в пространстве не Декартовых, объективных, а «Дантовых координат» как особого «апофатического пространства души», образуемого совокупностью действий, направленных на отрицание, отказ и утверждение бытия [Конев, 1998, с. 75]. «Человек как индивидуальность, - пишет В.А.Конев, - становится не только сам определенностью и целостностью, но и становится основанием цельности и определенности мира, за который он отвечает»[Конев, 2002, с.5].Традиционные подходы к исследованию активности субъекта познания, его когнитивных структур и функций в «отрыве», абстрагировании от реальных и многомерных процессов самоорганизации и становления субъекта познания, не могут привести к выявлению сущностных сторон и построению достаточно корректной и целостной концепции субъекта познания.
Междисциплинарность исследования зачастую сопряжена с потребностью его углубления, фундаментализации, с переходом от одномерных и абстрактных представлений о сущности знаний, познавательной деятельности и субъекта познания к выработке многомерных и конкретизированных теоретических моделей данных реалий.
Существенное воздействие на постановку и исследование данной проблематики оказывают современные, подчас драматические тенденции развития духовной культуры, социокультурные процессы, связанные с преобразованием доминирующего исторического типа личности. Так еще в
13 1987 г. в Вене был издан сборник статей с названием «Смерть субъекта», в котором исследовались различные тенденции развития «массовой культуры» и «постиндустриального общества» и выявлялись определённые корреляции некоторых тенденций с процессами дегуманизации общества, «антропологическим кризисом», размыванием традиционных ценностных ориентации и т.п. Несколько Всемирных философских конгрессов, начиная с конгресса в Брайтоне в 1989 году, также обсуждали проблему «смерти субъекта», интерпретируя её" в традиционно философских измерениях и концепциях - онтологических, эпистемологических, аксиологических и т.п. На обыденном, профанном уровне проблема «смерти субъекта» выражается в известных представлениях о массовом «зомбировании» людей, о манипуляции их поведением и сознанием, об утрате человеком подлинных ценностей, душевности и духовности и т.п.
В настоящее время в литературе всё чаще постулируется «принцип доверия субъекту», выражаются надежды на «возвращение субъекта в образование» (Л.А.Микешина), на «возрождение субъекта», преодоление «антропологического кризиса», выдвигаются и разрабатываются различные «субъектоцентрические» идеи и представления.
Идеи «возрождения субъекта» и его определённой «реабилитации» выдвигаются в контексте качественного преобразования и расширения «проблемного поля» традиционных философских учений, таких как онтология, гносеология, эпистемология, культурология и т.п. Однако эти работы недостаточно актуализированы в плане привязки к проблеме формирования субъекта познания и практической деятельности. Мало изученной является проблемы соотношения определённости и неопределённости в познавательной деятельности и становлении субъекта, форм и степени влияния исторических типов рациональности на развитие основных когнитивных структур и способностей человека как субъекта познания.
Неопределенность как некая «тень бытия», как фундаментальная философская и мировоззренческая категория обладает онтологическим,
14 гносеологическим, аксиологическим, праксеологическим, эстетическим, т.е. многомерным, статусом. Как особый предмет познания неопределенность по самой своей сущности не может быть достаточно явно, глубоко и детально исследована в общетеоретическом плане, поскольку сам язык как средство познания принципиально ориентирован и действует как способ достижения определенности объекта познания. «Предательская точность языка» (Ж.Адамар) неизбежно преобразует, искажает столь специфичный объект познания как неопределенность. Вместе с тем исследование категории «неопределенность» необходимо и актуально, поскольку она является одной из фундаментальных характеристик и «параметров» объективной и субъективной реальности.
В целом можно сказать, что проблема субъекта познания, его сущности, способов, закономерностей и факторов развития относится к числу «вечных» и сложнейших проблем философии и всего комплекса гуманитарных и социальных наук, а также индивидуального и общественного сознания и самосознания. Рассмотрение данной проблемы может иметь как теоретическое, так и практическое значение.
Объект и предмет исследования. Объектом исследования является субъект познания в процессе его становления и формирования основных когнитивных способностей, форм, средств и способов познания Данный объект исследования не существует в «чистом» - отдельном и идеализированном виде. Он органически связан с многообразием когнитивной деятельности человека, научных сообществ и человечества в его историческом развитии.
Предмет исследования в самом общем виде представляет собой некую идеализированную модель и теоретическую реконструкцию субъекта познания во взаимосвязи его с объектом познания. Основным предметом исследования является процесс формирования гносеологического отношения, конституирования его основных компонентов и когнитивных функций, состоящих преимущественно в преодолении разнокачественной неопределенности. В конечном счете, формирование гносеологического
отношения определяет процессы, формы, закономерности и результаты становления субъекта познания, его основных когнитивных структур.
Цель и задачи исследования состоят в том, чтобы выявить и достаточно полно эксплицировать, описать основные компоненты гносеологического отношения, построить общетеоретическую модель гносеологического отношения, образующего в своей интериоризованной форме относительно устойчивую и самоорганизующуюся «когнитивную подсистему» субъективной реальности.
Задачи исследования могут быть представлены в виде определенной структуры, образующей в целом «ветвящееся древо» отдельных задач и частных проблем. Основными задачами проведенного исследования являются:
а) выявить фундаментальный статус гносеологического отношения, его
место и роль в целостной системе отношений субъекта с действительностью;
б) определить структуру гносеологического отношения, исследовать
взаимосвязи и функции отдельных компонентов гносеологического отношения,
показать их роль и «механизм» действия в преодолении и «снятии»
разнородной неопределенности как фундаментального «параметра» и
характеристики познаваемых ситуаций и объектов;
в) исследовать место и роль фундаментальной онтологической и
гносеологической категории «неопределенность» в различных контекстах и
сферах реальности;
г) показать, что познание, образование, коммуникация и становление
субъекта познания представляют собою, в конечном счете, процессы
преодоления разнородной неопределенности;
д) провести классификацию основных способов, подходов и методов
исследования проблемы субъекта познания в истории философии и науки;
показать, что классический, неклассический и постнеклассический типы
научной рациональности отображают и теоретически реконструируют
качественно разнородные стороны и параметры субъекта познания;
є) показать, что сущностной определенностью субъекта познания являются не столько отдельные компоненты гносеологического отношения, такие как язык, знания, методы и т.п., сколько их параметрическая система и целостная качественная определенность, проявляющаяся в виде особых способов мышления или исторических типов рациональности;
ж) выявить корреляции исторических типов рациональности с основными компонентами и функциями гносеологического отношения, показать, что историческое развитие как «онтогенез» всеобщего субъекта познания и становление отдельного субъекта как его «филогенез» в своих основных этапах, параметрах и закономерностях коррелятивны, но не тождественны.
Теоретико-методологические основания исследования.
Поскольку проблема становления субъекта познания, органически связанная с проблематикой онтологической и познавательной неопределённости, а также со статусом и структурой гносеологического отношения, имеет комплексный характер, то и методологические основы исследования необходимо выступают в качестве комплекса различных методов и методологий познания. Методологический плюрализм не означает эклектизма, гетерогенности и несоизмеримости подходов. Его можно представить в виде синергетического взаимодействия методов и методологий, одновременное и согласованное применение которых создаёт эффект многомерности, объёмности и целостности изучаемой проблематики. Диалектические, феноменологические, герменевтические, системно-функциональные, общенаучные и общетеоретические методы и методологии, в конечном счёте, представляют собой определённые технологии и способы познавательной деятельности, направленные на преодоление неопределённости и на теоретическую, рациональную реконструкцию и интерпретацию таких специфических объектов и предметов исследования как процесс, формы и закономерности становления субъекта познания.
Основные методы исследования. В реальном философском исследовании, не существует однозначных и отдельных методов познания помимо их
17 взаимосвязей с более широкими и неопределенными подходами, приемами, технологиями, способами, интерпретативными схемами и другими виртуальными когнитивными феноменами. Широкий спектр применяемых методов и приемов познания не отрицает наличия доминирующих методов и методологий исследования, в качестве которых автор использует диалектический метод (в самом широком смысле этого понятия, свободном от односторонних идеалистических и материалистических истолкований), компаративистский и критико-рефлексивный метод познания субъективной реальности, синергетический подход, а также определенные приемы и «фрагменты» феноменологического, герменевтического, структурно-функционального и других методов исследования.
Эмпирическую основу диссертационного исследования составили работы многих философов и ученых, посвященные изучению проблем субъекта познания, статуса и структуры гносеологического отношения, места и роли неопределенности в познавательных, когнитивных процессах. Обширность исследуемой проблематики обусловила необходимость привлечения эмпирических данных и теоретических представлений из множества научных дисциплин и философских исследований.
Анализ статуса, структуры и функций гносеологического отношения основан преимущественно на общефилософских, гносеологических, эпистемологических, психологических и когнитивных исследованиях, проводимых со времен Р.Декарта и И.Канта до настоящего времени в работах таких философов, как В.А.Лекторский, В.С.Степин, Л.А.Микешина, М.К. Мамардашвили и многих других.
Исследование неопределенности как необходимого аспекта бытия и особого предмета познания основано на изучении текстов многих философов и ученых - от Платона до В.Гейзенберга, Г.Роршаха, П.Тиллиха и других.
Классификация основных подходов и концепций субъекта познания в истории философии и в современной науке также основана на привлечении множества работ - текстов, идей и представлений наиболее значимых,
выдающихся философов и ученых. Данная эмпирическая основа фактически используется также в исследовании проблем рациональности субъекта, анализе основных исторических типов рациональности, выявлении основных факторов, тенденций и закономерностей становления субъекта познания.
Научная новизна исследования и положения, выносимые на защиту: 1. Проведено комплексное исследование фундаментальной проблемы становления субъекта познания на основе анализа онтологических, гносеологических, личностно-психологических и социокультурных аспектов формирования когнитивных структур субъекта познания.
Проведен анализ гносеологического отношения и выявлен его онтологический и когнитивный статус, дана экспликация его структуры и основных познавательно-конструктивных функций. Показано, что гносеологическое, субъект-объектное отношение представляет собой фундаментальную, «предпосылочную», неявную и многомерную систему взаимосвязей и взаимодействий разнородных компонентов (перцептивных сетей, языка, знаний, методов и т.п.) и когнитивных функций (селективных, конструктивных, критических и т.п.), определяющих как познавательную деятельность субъекта, так и архитектонику субъективной реальности.
Исследованы роль и место онтологической и гносеологической неопределенности в процессах познания, коммуникации, ценностной ориентации, образования и других форм деятельности и становления субъекта познания, формирования его когнитивных структур и способностей. Показано, что преодоление пеопределеіпюсти является фундаментальной интенцией когнитивной деятельности, дано описание качественно разнообразных форм и уровней неопределенности в объективном мире (от вакуума, «элементарных» частиц вплоть до самоорганизации живой материи) и субъективной реальности.
. 4. На основе анализа существующих подходов, «исследовательских программ» и парадигм показано многообразие моделей и концепций субъекта познания в истории философии, дана общая классификация существующих концепций по онтологическому и гносеологическому основаниям.
5. Сформулирован новый подход к истолкованию рациональности,
понимаемой как обоснованная и обосновывающая упорядоченность и
определенность сознания, мышления и деятельности субъекта, как
фундаментальная характеристика и сущностная определенность субъекта
познания. Показано, что развитие форм и типов рациональности существенно
влияет на основные характеристики и параметры субъекта познания, а также на
теоретические модели и концепции субъекта, вырабатываемые на различных
стадиях развития философии и науки,
Исследованы корреляции и аналогии между социокультурными (онтогенетическими) и личностно-психологическими (филогенетическими) процессами и закономерностями становления субъекта познания. Показано, что основные этапы становления и конкретно-исторические типы рациональности, начиная от проторациональных способов мышления вплоть до современных постнеклассических форм научной рациональности, находят свое определенное выражение в гетерогенной и многомерной структуре субъективной реальности современных людей как субъектов познания.
В контексте синергетически-эволгоционной парадигмы предложена целостная теоретическая модель субъекта познания как самоорганизующейся реальности, обладающей открытой, многомерной, параметрической системно-функциональной организацией, коррелирующей как с объективным миром, так и с социокультурными, зпаково-символическими реалиями.
За счет акцентуации категории «неопределенность» расширена и углублена в «апофатическом измерении» традиционная проблематика гносеологии, эпистемологии и комплекса когнитивных дисциплин. Дана обобщенная интерпретация знания, познания, коммуникации и образования как специализированных когнитивных и социокультурных форм и процессов преодоления неопределенности и становления субъективной реальности.
9. Обоснована необходимость синтеза традиционных «знание-
центрических» представлений с современными «субъекто-центрическими»
концепциями в образовании, что позволяет увидеть перспективы преодоления
20 «антропологического кризиса» и прогнозировать тенденции гуманизации, информатизации и глобализации духовного и материального производства. На защиту выносится следующие положения:
1. Гносеологическое отношение представляет собой «неявную»,
фундаментальную и «предпосылочную» систему взаимосвязей и
взаимодействий разнородных когнитивных компонентов, способностей,
функций и структур, определяющих процессы, формы и результаты познания.
Гносеологическое отношение обладает сложной, параметрической системной
организацией, основными «измерениями» которой являются субъект-
объектные, субъект-субъектные и рефлексивные, «автокоммуникационные»
связи и взаимодействия;
2. Основными компонентами гносеологического отношения являются:
перцептивные сети и совокупность форм, паттернов восприятия; язык как
универсальная семиотитическая система; системы знаний, организованных в
различных уровнях и тезаурусах; совокупность методов и методологий
познавательно-конструктивной деятельности; система общерегулятивных
когнитивных факторов и «функционалов», к которым относятся парадигмы,
эпистемы, стили мышления, типы рациональности и т.п.
3. Основные компоненты гносеологического отношения обладают
двойственной «объективно-субъектной природой»; активное усвоение и
преобразование интерсубъективных и социокультурных реалий в
интрасубъективные, личпостно-психологичсские, когнитивные структуры,
факторы, средства и «орудия» познавательной деятельности выступает в
качестве основного «механизма» и способа становления субъекта познания.
4. Фундаментальными когнитивными функциями различных
компонентов гносеологического отношения являются преодоление
разнокачественной неопределенности и достижение оформленности,
определенности и упорядоченности результатов познания.
5. Онтологическая и гносеологическая неопределенности и процессы ее преодоления, «снятия» играют определяющую роль в формировании основных
21 когнитивных способностей субъекта познания и в становлении его фундаментальных структур как особой архитектоники субъективной реальности.
Историческое развитие рациональности как обоснованной и обосновывающей упорядоченности и определенности сознания, мышления и практической деятельности человека коррелирует с формированием отдельных компонентов и целостной структурой гносеологического отношения.
Рациональность, понимаемая в качестве системообразующей и основной характеристики субъекта познания, рассматривается в работе как открытая и самоорганизующаяся система. Выделяются и эксплицируются такие параметры рациональности как: открытость, конструктивность, критицизм, рефлексивность, медиативность и т.п.
8. Становление субъекта познания в своих основных стадиях и закономерностях воспроизводит исторические этапы, структуры и тенденции развития рациональности в её наиболее общих характерных параметрах, конкретно-исторических типах и формах. Коррелятивность становления субъекта познания и исторического развития рациональности определяется не столько внешним подобием онтогенеза и филогенеза, сколько закономерным формированием отдельных компонентов гносеологического отношения и его целостной структуры.
9. В контексте предлагаемой концепции становления субъекта познания традиционные гносеологические категории, такие как знание, язык, формы и методы познания, а также социокультурные процессы образования, воспитания и другие формы познавательно-конструктивной деятельности интерпретируются в качестве способов преодоления неопределенности и процессов становления субъективной реальности.
Теоретическая и практическая значимость работы состоит в постановке не только теоретической, но и непосредственно практической проблемы становления субъекта познания, в разработке обобщенной, идеализированной модели основных факторов, этапов и «механизмов»
формирования когнитивных структур и способностей человека как субъекта познания. Данная модель вполне эффективно может быть применена для дальнейшего исследования закономерностей развития форм и способов познавательной деятельности, а также для практического использования в сферах и системах образования, коммуникации, управления и других областях формирования субъективной реальности и становления субъекта когнитивной деятельности.
Результаты исследования могут быть применены в совершенствовании социальных и гуманитарных дисциплин, преподаваемых в аспирантурах, высших и средних специальных учебных заведениях, и оформлены как спецкурсы по отдельным темам и проблемам философии науки, когнитивной психологии и философии образования,
Апробация работы. Основные результаты исследования опубликованы в монографиях автора, учебных пособиях, тезисах и статьях, как в центральных изданиях, так и в региональной печати. Основные результаты работы обсуждались на многочисленных научных конференциях на протяжении последних десяти лет. Автор регулярно выступал с докладами по проблематике становления субъекта познания и принимал участие в работе таких научных конференций как: «Человек в культуре России» (г. Ульяновск) с 1993 по 2005 г.г., «Фундаментализация образования в современном обществе» (г. Уфа) в 1997 г., ежегодные Любищевские чтения (г. Ульяновск) с 1994 по 2005 г. и др.
Материалы диссертации нашли своё отражение в лекционных курсах и практических занятиях по философии, истории науки, концепциям современного естествознания, философии науки.
Проблематизация гносеологического отношения в современной теории познания
Теория познания, в двух ее основных формах - гносеологии и эпистемологии - ориентирована, как известно, на исследование широкого круга проблем и вопросов, таких как: содержательность, адекватность и динамика развития знаний; на выявление их внутренней концептуальной структуры, их логичности, обоснованности, информационной емкости, эвристичности и т.п. На протяжении многих веков теория познания развивалась в качестве некой «знаниецентристской» философской области познания. Знание, и особенно научное, длительное время рассматривалось как особый «предмет», приоритетный «объект» познания в классических формах гносеологии и эпистемологии. Историческое становление и формирование в XX веке неклассических форм и способов научного познания необходимо привели к определенной релятивизации и «динамизации» знаний, к расширению сферы их существования, к осознанию виртуального и не вполне определенного статуса обыденных, эмпирических и научных концептуальных знаний. На этом основании целый ряд философов, в том числе и такие известные, как Р.Рорти, У.Куайн и др., провозгласили о «кончине эпистемологии», о ее принципиальной неспособности разрешить фундаментальные проблемы статуса и сущности знания, их истинности и т.п.
Традиционные для теории познания концепции, проблемы, подходы и даже категории многими «радикальномыслящами» философами объявляются ошибочными. Эти «революционеры, - по мнению С.Хаак, - полностью отвергают традиционные проекты, считая их заблуждением» [Хаак, 1999, с.106]. При этом «революционный нигилизм форсирует отказ от традиционных проектов» и «вместо того, чтобы предлагать какого-либо научного приемника предмету эпистемологии, отрицает необходимость или желательность такого приемника» [Там же, с.107].
Негативное отношение к гносеологии высказывалось в истории философии неоднократно. Так еще в начале XX века Н.А. Бердяев утверждал, что «гносеологи - паразиты науки», что «все гносеологи хотят поднять себя за волосы», «но они не в силах познать тайну познания и трагедию познания» [Бердяев, 1989, с.72].
Во второй половине XX века ряд ученых (в их числе Ж.Пиаже, У.Куайн и некоторые представители структурализма) считали, что «теория познания как особая философская дисциплина, не сводящаяся к совокупности данных специальных наук о познании, потеряла право на существование. Все проблемы, относящиеся к пониманию познания, с этой точки зрения, решаются лишь в психологии, либо в семиотике, либо в общем учении о формальных структурах» [Лекторский, 1980, с.13].
Широко известны попытки выдающихся философов XX века Э.Гуссерля и М.Хайдеггера связать «кризис европейского человечества» и «кризис гуманизма» с доминирующими типами научной рациональности и теориями познания, обосновывающими и оправдывающими характерный для данных типов рациональности «разрыв между человеком и бытием».
Кризисное состояние теории познания в целом и отдельных ее концепций, как классических, так и неклассических, проявляется не только в «очередных похоронах эпистемологии», в призывах к отказу от «старой эпистемологической парадигмы», но и в появлении множества новых, обладающих еще малой известностью и влиятельностью, идей, концепций и направлений в традиционной проблематике гносеологии и эпистемологии. К числу подобных новаций можно отнести различные формы эволюционной теории познания, «генетической эпистемологии», естественно-исторической гносеологии, идеи когнитивной эволюции и т.п. Особенно следует выделить работу ЛА.Микешиной по созданию особой «философии познания», в которой показывается принципиально возможным синтез как традиционных, так и новых идей, концепций, представлений, выдвигаемых в гносеологии и эпистемологии. «Философия познания» обладает не только высокой степенью обобщения, но и существенно расширяет «традиционное поле» теории познания, включает в него множество онтологических, социокультурных, аксиологических и др. факторов и условий познавательной деятельности. Известно, что чрезмерная «гносеологизация» реальной познавательной деятельности приводит к предельной абстрактности, определенному «выхолащиванию» содержательной проблематики теории познания.
Любой кризис, как известно, представляет собой тяжелое и переходное состояние в развитии какого-либо процесса, являющееся предпосылкой резкого и крутого перелома, качественного преобразования самоорганизующихся систем. В современной терминологии кризис часто определяется как точка бифуркации, в которой самоорганизующаяся система достаточно спонтанно «выбирает» и реализует одну из нескольких возможных линий, траекторий развития. Расширение проблематики теории познания, диверсификация концепций, путей и способов развития, как реальных форм познавательной деятельности, так и гносеологических учений, их описывающих и объясняющих, показывают, что «очередные похороны эпистемологии» явно не состоятся и что из состояния кризиса теория познания уже выходит -обновленной и обогатившейся целым рядом фундаментальных идей и представлений.
Теория познания не утрачивает, а напротив - восстанавливает свое фундаментальное положение в философском знании, в комплексе гуманитарных дисциплин и становится, по нашему мнению, «субъектноцентристской». При этом происходит качественное преобразование и определенное «возрождение» субъекта познания.
В конце XX века постструктурализм и постмодернизм провозгласили «смерть субъекта» и попытались дезавуировать, обессмыслить фундаментальные проблемы гносеологии. Однако уроки множества кризисов в развитии науки и культуры показывают и учат, что фундаментальные проблемы в любой сфере человеческой деятельности «возрождаются как феникс из пепла» и обретают еще большую глубину и значимость. «Субъектно-центристский» характер современной теории познания соответствует также общей тенденции фундаментализации, гуманизации и гуманитаризации научного и «метанаучного» - философского, когитологического, критико-методологического, логического и т.п. познания.
Неопределенность как категория философии и современной науки
Категория «неопределенность» до середины XX века достаточно редко использовалась в философии и науке. Известный «принцип неопределенности», введенный в квантовую механику выдающимся ученым В. фон Гейзенбергом, повлиял на употребление этой категории и расширил сферу ее применимости. Однако до сих пор во многих философских словарях и монографической литературе эта категория находится как бы на периферии обсуждаемой проблематики и не анализируется.
Данная ситуация вполне объяснима. Исследование неопределенности чрезвычайно трудно и даже парадоксально как бы «по определению», поскольку любой анализ, обобщение, теоретическая реконструкция и т.п. неизбежно связаны с выявлением и осмыслением некоторой степени определенности, оформленности, упорядоченности в таком специфическом «объекте» и «предмете» познания как неопределенность. Подобное затруднение в познании отмечал известный физик Г.Вейль в своей книге «Симметрия», восклицая с неким удивлением и пафосом: «Ужасное дело — анализ непрерывного» [Вейль, 1968, с. 152].
Действительно, в исследовании неопределенности и в анализе континуальности мы неизбежно сталкиваемся с неким парадоксом и противоречием в самом познании, выражаемом фактически в оксюморонных суждениях и противоположных по смыслу сочетаниях слов: анализ, разделение континуального, неделимого или определение неопределенного.
Однако эта оксюморонность и парадоксальность в существенной мере кажущаяся, поскольку определение неопределенного составляет глубинную сущность процесса познания, ведущего от незнания к знанию, от неточного, смутного, неопределенного восприятия неизвестного предмета или процесса к его адекватному опознанию, постижению, определению, получению ясных и точных знаний. Категоричность и «оптимизм» данного суждения относятся, конечно же, к области идеалов, регулятивных идей и нормативных предписаний научного и философского познания. В действительности познавательная неопределенность столь сложна, многоуровнева и многозначна, что ее преодоление, «снятие», уменьшение, элиминация и т.п. реально неисчерпаемы и возможны лишь в ограниченных «объемах» и смыслах. В известном смысле познание как определение неопределенности характеризует не столько реальную познавательную деятельность, сколько целевую установку, стремление, вектор познания.
В существующей литературе имеются отдельные попытки объяснения неопределенности как преимущественно онтологической категории. Так неопределенность характеризуется как «понятие, выражающее присущий универсуму его собственный неустранимый признак. Феномен неопределенности характеризует бытие в состоянии невыявленности реальных тенденций его развития, лишенных конечной устойчивой формы». Обращается особое внимание на то, что «неопределенностью отличаются все возможные изменения в пределах существующих физических констант. В социальной сфере неопределенность выражается расхождением целей и результатов человеческой деятельности, появлением непреднамеренных последствий и побочных продуктов». Далее отмечается, что «они», т.е. побочные продукты, «реализуют стремление бытия к осуществлению всех его потенций и могут выступать в качестве источников новообразований» [Сов. фил. ел., 1996, с. 49].
Данное описание и оценку неопределенности вполне можно подвергнуть обоснованной критике за его неполноту, за сужение сферы существования неопределенности, за упрощенность анализа и т.п. Однако нас интересует, прежде всего, гносеологический статус неопределенности, ее место и роль в реальном процессе познания, о которых ничего не говорится в приведенной цитате и мало что сказано в существующей литературе по теории познания.
Между тем большое число ученых и философов широко используют категорию неопределенности, а также близкие и синонимичные ей понятия, такие как: смутность, туманность, неясность, таинственность, размытость и т.п., в своих исследованиях и работах. Можно заполнить цитатами о неопределенности из различных книг множество страниц, однако большинство этих цитат будут только фиксировать наличие неопределенности в самом «фундаменте» бытия и показывать исходный, как бы первозданный характер неопределенности в онтологическом и гносеологическом аспектах.
Философия как рефлексирующая форма сознания изначально исследовала феномен неопределенности, понимаемый в различных формах и проявлениях в зависимости от воззрения отдельных мыслителей. Так великий Платон в своем позднем и «зрелом» диалоге «Тимей» излагает общую и «мифологическую», по мнению А.Ф.Лосева, «диалектику космоса», строит общетеоретическую модель мира в целом. В этом диалоге необходимо возникает проблематика неопределенности в ее диалектических взаимосвязях с определенностью. Платон достаточно ясно и четко показывает, что определенность представляет собой существенную характеристику знаний. Но при этом он отмечает, что при познании реальных вещей, стихий и процессов «вообще не надо приписывать всем подобным вещам устойчивости, выражаемой словами «то» и «это», посредством которых мы обозначает нечто определенное. Не дожидаясь, покуда мы успеем приложить к ним слова «то», «это», «нечто» или любое другое речение, описывающее их как пребывающие на одном и том же месте сущности, они от нас ускользают»[Платон, 1971, с.490]. «Ускользающая сущность» вещей, их «неустойчивость», о которых говорит Платон, показывает фундаментальную онтологическую неопределенность реальных вещей и процессов и трудности их познания как «определенного нечто».
А.Ф.Лосев - знаток и комментатор Платона утверждал, что «Платон натолкнулся на проблему имени, поскольку во всяком имени фиксируется какая-то определенность и какая-то связь с объективной действительностью» [Там же, с. 830]. По нашему мнению, в данном суждении проявляются научные интересы не столько Платона, сколько самого А.Ф.Лосева, всю свою жизнь исследовавшего и развивавшего проблемы «имяславия» — особой сферы знания, лежащей на стыке философии, религии и филологии с семиотикой. Однако проблематика «имяславия» в своей глубине связана с феноменом неопределенности и во многом вторична, производна от этой первоосновы.
Известный исследователь творчества А.Ф.Лосева и его научных пристрастий Н.К.Бонецкая в своей статье «Имяславец - схоласт» пишет, что на протяжении длительного периода творческой эволюции «Лосев стремился объяснить «таинственный лик каббалистического образа Эн Софа». Это наименование буквально означает «не - нечто», и Лосев говорит об Эн Софе как об «апофатическом чудовище», которое не есть ни то и ни это». В конечном счете, автор приходит к выводу, что эта идея и образ «выражают принцип неопределенности, хаоса» [Бонецкая, 2001, с. 133].
Классификация основных подходов и концепций субъекта познания в философии
В предисловии к первому изданию «Критики чистого разума» И.Кант писал, что «на долю человеческого разума в одном из видов его познания выпала странная судьба: его осаждают вопросы, от которых он не может уклониться, так как они навязаны ему его собственной природой, но в то же время он не может ответить на них, так как они превосходят возможности человеческого разума» [Кант, 1964, с Л 7]. Проблема самопознания субъекта, выявления его уникального способа бытия в мире, исследование архитектоники сложнейшей и во многом неопределённой субъективной реальности неизбежно порождают целый комплекс вопросов, многие из которых носят антиномичный, однозначно не решаемый характер. Сам способ самопознания субъекта поневоле рефлексивен, интроспективен, ориентирован на постижение неуловимого «нечто», что составляет сущность духовной деятельности человека. Рефлексия в любой её форме - критической, аналитической или методологической - порождает сложнейшие сети и «цепи» многомерной обратной связи в структуре субъективной реальности, которая необходимо делится на несколько компонентов. В качестве таких компонентов выступают познающее «Я» как субъект познания и познаваемое «Я» как объект познания. При этом многие динамические компоненты субъективной реальности становятся особым процессом или состоянием, выступая в качестве «Я» как процесса познания и мышления, «Я» как состояния сознания и т.д. и т.п.
Составить общий обзор всех бывших и существующих концепций, моделей, интерпретаций субъекта познания практически невозможно. Поэтому в данной главе будут анализироваться наиболее общие, чётко выраженные, и обозримые подходы к проблеме субъекта познания.
В книге «Одиссея разума и разум Одиссея» нами была предпринята попытка рациональной реконструкции мифологических представлений о сущности и структуре субъективной реальности, своего рода образно-метафорических «моделей» субъекта. Исходя из принципа пангенетизма, была интерпретирована родословная Одиссея как «онтогенетическая схема», определяющая уровни и базисные структуры субъективной реальности. Не только первоосновой мира в целом, но и первозданным, исходным уровнем субъективной реальности является Хаос. Развитие мира в целом выражается в родословной богов и божественных первоначал, к которым в греческой мифологии относили Гею, Урана, Крона, Зевса, Гермеса и других богов. Далее, применительно к такому «идеализированному субъекту» как Одиссей, принцип пангенетизма реализуется в социокультурной реальности, нисходя с небес на землю, поскольку дед Одиссея - оборотень, ликантроп Автолик(он) был сыном Гермеса. Земная родословная Одиссея вполне понятна и проста, его родители: отец - басилей Итаки Лаэрт и мать - дочь Автоликона Антиклея. Принцип пангенетизма не только ориентирован на выявление «родителей», но и показывает их воплощенность, реализацию в своих «детях». Поэтому структурные уровни субъективной реальности коррелируют или даже воплощают в себе определенные этапы и уровни космогонии и теогонии, которые допускают рациональное истолкование в философских идеях и категориях. Хаос означает неопределенность, Гея соответствует материи, Уран -пространству, Крон - времени, Зевс - деятельности и могуществу, Гермес, в большей мере, - информации, Автоликон как метафора выражает биосоциальную сущность человека [Тихонов, 2003, с.136-138]. Мифология как метафорически-образный способ духовного освоения мира и самопознания обладает, как известно, высоким эвристическим потенциалом, влияет на развитие философии и науки, сохраняется в системе архетипов сознания.
История философии и науки изобилует разнообразными подходами, «исследовательскими программами», идеями, концепциями и парадигмами, ориентированными на познание субъективной реальности. Современное положение вещей, как ни странно, зачастую уступает по богатству и глубине идей многим, казалось бы, преодоленным самим ходом развития познания, философским, религиозным и научным системам и учениям о человеке как субъекте познания.
В ряде современных философских и психологических исследований категория «субъект» рассматривается как некая данность, само собою разумеющаяся и беспроблемная реальность. Гуманистический, мировоззренческий и эвристический потенциал этой категории раскрывается явно не достаточно, фактически отсутствуют попытки целостной реконструкции и содержательной интерпретации данной фундаментальной философской категории. Зачастую субъект как бы расчленяется на его отдельные стороны и «ипостаси». Так традиционно выделяется субъект познания, действующий как особого рода деперсонифицированная «машина» по производству знаний. Этот подход сохраняется и поныне, более того, широкое использование «компьютерной метафоры», раскрывая особенности познания как преобразования информации, зачастую углубляет «пропасть» между реальным, полнокровным человеком и абстрактной моделью его как субъекта познания.
Достаточно часто понятие субъекта используется в качестве простого субстрата, носителя различных личностно-психологических качеств, способностей и форм деятельности. Субъект мышления, субъект политической деятельности, субъект гражданского общества и другие подобные словосочетания выражают специфику бытия человека в качестве активного деятеля в той или иной сфере социально-культурной реальности, но не раскрывают сущностное содержание категории «субъект». Субъект, следовательно, в подобных текстах и контекстах становится в буквальном смысле «общим местом», содержание категории редуцируется до тривиальной и «тощей» абстракции. Во многих работах эта категория используется как своего рода «квазифилософское украшение», вербальное «излишество», которое ничего существенного не прибавляет к понятиям личности и индивидуальности человека.
Понимание субъекта в качестве простого носителя активности, агента деятельности явно не устраивает ныне как философов и учёных, так и практических работников гуманитарной области культуры, прежде всего — работников образовательной, управленческой, информационной и т.п. сфер деятельности. Выработка же представлений или общей концепции субъекта как личностного и целостного воплощения культуры во всех её проявлениях, параметрах и компонентах является задачей, как уже отмечалось, актуальной, но весьма сложной, требующей особого рода междисциплинарного моделирования имманентной структуры субъекта, выявления и глубокого исследования основных способов связи субъекта с миром культуры, природы и общества.
Существенную роль в понимании категории «субъект» играет её координация и субординация с категорией «личность». На первый взгляд они кажутся взаимопроникающими, однопорядковыми и очень часто используется как синонимы. Однако они имеют различные смыслы, «нагружены» нетождественным содержанием и значениями, используются в различных сферах и входят, по существу, в тезаурусы различных научных дисциплин. Категория личности является фундаментальной для психологии и широко используется в социально-культурном, гуманитарном познании, в таких науках, как культурология, история, социальная психология, антропология, политология и т.п. Категория «субъект» — фундаментальная философская категория, сфера её применения — гносеология, аксиология, методология, праксиология, этика и другие области философского познания.
Проблема рациональности субъекта познания
Фундаментальной определенностью познания вообще и особенно научного познания является рациональность, которую мы понимаем достаточно широко как обоснованную и обосновывающую упорядоченность человеческого мышления, сознания и практической деятельности.
Научное познание часто определяют как рациональное объяснение природы, как рационализацию человеческого опыта, как рациональную игру по определенным правилам и принципам, как рациональную фикцию, как рационализированный миф и т.п. Но в любом случае основой и сущностью научного познания остается рациональность, которая, при всей ее историчности и многогранности, определяет как специфику научного познания, так и качественную определенность субъекта научного познания, характер его познавательной деятельности.
Большинство ученых и философов связывает возникновение научного познания в его теоретической, рационализированной форме с так называемым «греческим чудом», т.е. с бурным развитием античной культуры в период VI -III вв. до н.э. «Греки, - по словам М. Клайна, - совершили открытие, величайшее из когда-либо совершённых человеком: они открыли могущество разума» [Клайн, 1984, с. 18]. В древних цивилизациях, предшествующих или сосуществующих с Античной Грецией, познание мира было органически связано с мифологическими и религиозными представлениями. Его основой, в конечном счёте, были массовые некритически воспринимаемые комплексы идей, верований, традиций. Знания, используемые в сфере практической, социально-культурной и собственно познавательной деятельности, носили, как правило, рецептурный, узкоприкладной, прагматический характер.
В Античной Греции сформировался качественно новый тип познания. «Греческие мыслители стали по-новому относиться к природе. Их отношение было рациональным, критическим и нерелигиозным. Греки отказались от мифов, равно как и от веры в богов, по своей прихоти правящих человеком и всем миром. Постепенно они создали учение об упорядоченной природе, бесперебойно функционирующей по единому плану» [Там же, с. 19-20].
В существующей литературе есть множество объяснений причин и самого характера «греческого чуда», создания качественно новой - теоретической, рациональной формы познания. Так М. Хайдеггер связывает возникновение теоретического познания с идеями Парменида, отожествляющими подлинное бытие с категорией «мыслимое». Многие ученые, в том числе и АЛ. Любищев, объясняют теоретическое познание «пифагорейским духом», стремящимся в многообразии и изменчивости видимого мира найти упорядоченную, гармоническую систему отношений. «Идеалисты, - отмечает А.А. Любищев, -во главе с Пифагором и Платоном восприняли дерзкую мысль: человеческим разумом постичь математические законы мироздания» [Любищев, 1997, с. 214]. П.П. Гайденко обращает внимание на появление рефлексивности познания, осознанной установки субъекта на обоснование получаемого знания, на развитие и повышение значимости самосознания [Гайденко, 1980, с. 63]. Еще Гегель, указывая на значение рефлексивности в развитии теоретического познания и оценивая сократовский принцип «Познай самого себя», называл «центральным пунктом всего всемирно-исторического поворота» формирование нового познавательного отношения к миру, нового качественного состояния субъекта в том смысле, что «место оракулов заняло свидетельство духа индивидуумов».
«Свидетельство духа индивидуумов», т.е. собственно субъект-объектное и самостоятельное отношение к миру в целом и отдельным познаваемым объектам, лежит в основе научного типа рациональности.
Известны различные классификации признаков научного познания. Так И.Д. Рожанский выделяет такие признаки как: самоценность познания, установка на получение нового знания, детерминизм как выявление естественных причин, систематичность и т.п. [Рожанский, 1980, с.5-11]. В
качестве признаков научности выделяют также специализированные языки науки, специфические средства и методы деятельности, ориентированность на объективную истинность знаний как высшую ценность науки и т.п. Особую группу составляют признаки социокультурной организации науки как особого, специализированного вида познавательной деятельности. К ним относят: наличие профессиональных научных сообществ, систему научной коммуникации, способов и средств использования научных знаний в практической, образовательной и других видах деятельности.
При всем многообразии когнитивных, социокультурных, логико-гносеологических признаков и особенностей научного познания в его основе и «сердцевине» находится и активно действует рационально мыслящий и познающий субъект.
Понятие «рациональность» принадлежит к числу наиболее сложных и не поддающихся строгому и однозначному определению философских категорий. По справедливому замечанию Б. Рассела, в современную эпоху «на рациональность обрушилось такое множество ударов, что трудно подчас узнать, что тот или иной человек понимает под рациональностью и достижима ли на деле сама рациональность» [ Russel, 1958, р. 9].
Начиная с 70-80-х годов XX века вплоть до настоящего времени по проблеме рациональности, ее исторических типов и форм, динамике ее развития опубликовано значительное количество работ различного качества и достоинства. При этом многие ученые и философы отмечают, что исследование и обсуждение широкой проблематики, связанной с категорией «рациональность», привело не к решению поставленных проблем, а, напротив, к концептуальному кризису в философии науки, гносеологии и эпистемологии, В.С.Швырев считает даже, что «концептуальный кризис в интерпретации понятия «рациональность», который обнаруживается в современных дискуссиях по этой проблеме, связан с конкретной исторической формой рациональности, а именно с тем классическим представлением о рациональности, которое восходит к эпохе Нового времени и Просвещения.
Современный кризис рациональности - это, конечно, кризис классического представления о рациональности» [Швырев, 1997, с. 105-106].
Рефлексивная «природа» рациональности, в случае ее превращения в специфический и уникальный объект познания, превращает познавательную деятельность рациональности, исследующей самое себя, в очень сложное и рискованное, чреватое многими когнитивными, концептуальными, личностно-психологическими кризисами «предприятие». Именно об этом, о «странной судьбе человеческого разума» предупреждал И.Кант в предисловии к «Критике чистого разума».
Рациональность как общее понятие обладает многозначностью, во многом определяемую контекстом использования данного термина. В самом общем виде рациональность рассматривается как разумность и определяется в качестве особой определенности человеческого мышления, сознания и поведения. Именно поэтому понятие «рациональность» в его обыденном понимании разделило участь категории «качество», которая используется зачастую в аксиологическом аспекте, т.е. в узко-оценочном смысле. Термином «рациональность», как правило, обозначается определенная ступень совершенства мышления человека, уровень его развития, близости к некому идеалу разумности.
