Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Методология анализа дискурса 12
1. Дискурс: критика и генеалогия 12
2. Дискурс: анализ высказывания 40
Глава 2. Организация философского дискурса Греции и Китая 65
1. Анализ высказывания: «Забота о себе» 65
2. Анализ высказывания: «У син» 85
Глава 3. Институциональные среды философского дискурса в Греции и Китае 108
1. Философский дискурс и политико-юридические сферы 108
2. Институциональные среды: духовные упражнения и телесные практики 132
Заключение 162
Библиографический список 165
- Дискурс: критика и генеалогия
- Дискурс: анализ высказывания
- Анализ высказывания: «Забота о себе»
- Философский дискурс и политико-юридические сферы
Введение к работе
Социально-историческая практика человечества вступает сегодня в качественно новый этап. В структуре; социального бытия с возрастающей определенностью актуализируются гетерогенные аспекты, каждое измерение которых обнаруживает имманентную логику собственного развития: Предельное усложнение социокультурного поля современности приводит к учащающимся конфликтам, вызываемых динамикой глобализации неустранимой множественности культур.
Россия переживает это время с особенной остротой. Стремление включиться в постсовременный мир приходит в противоречие с отсутствием стабильных социокультурных форм. Если в экономических, юридических неполитических нормах она функционирует как некое символическое целое, то в повседневных взаимодействиях внутри перечисленных сфер российская действительность подчиняется совсем другим типам рациональности, которое ввиду их «непрозрачности» нельзя:ни отменить, ни;разрушить. В-этошситуации перед философией встает животрепещущая проблема соответствия концептуального и методологического аппарата характеру и динамике современной жизни. Отношения между философией и реальностью становятся все более частными и фрагментарными. Возможно, сегодня наступает время новых ответов на знако-мые вопросы: Что такое общество? Что такое знание? Что такое человек? И, наконец, что такое философия; сегодня? Каковы ее возможности и перспективы? Не изменилась ли ее прагматика? В какой степени социальная практика определяет теорию (и наоборот)?
Мы не претендуем ответить на эти вопросы. Нашей щелью является внести посильный вклад в работу по преобразованию традиционного взгляда, в соответствии с которым знание и субъект мыслятсЯ Как тотальность, история -как провиденциально-эсхатологическое истолкование социального развития, а человек - как мера и предел того, на что способно сущее как таковое.
В нижеследующей работе мы предпринимаем1 анализ; оснований, внутри:
(или посредством) которых сформировалась философия древнейТреции итра-диционного Китая; Наша рабочая гипотеза заключается в том, что содержание и типы функционирования философского знания как на Западе, так и на Востоке находятся в гораздо более сложных отношениях с социальной. реальностью, чем было принято считать. Греция и Китай выбраны нами ради «чистоты эксперимента», как отправные точки формирования двух различных традиций мысли. Возможно, отвечая на вопрос о социальных основаниях, конститутивных для философии прошлого, мы лучше поймем, что представляет собой философия сегодня...
Степень разработанности проблемы.. Среди авторов, внесших значительный вклад в структурно-семиотические исследования дискурса, следует назвать Д. Остена, Дж; Серля; Д: Греймас, Ж. Куте, Т. Ван Дейка, НІ Хомского: Ві работах Ю: Хабермаса. проблема- дискурса тематизируется в рамках теории коммуникативной компетенции; традиционный семантический и синтаксический анализ дополняется прагматическим аспектом. Теория дискурса М. Фуко открыла абсолютно новую исследовательскую перспективу. Возможность исследовать речевые высказывания путем прояснения конститутивных для них социальных норм и правил позволила рассматривать дискурс как объект социального познания. Среди работ IVL Фуко, посвященных анализу дискурса, следует выделить особо «Археологию знания». Вопреки традиционному мнению, сам М; Фуко не считал эту книгу методологической!; однако именно в ней разработано принципиальное для дискурсивного анализа понятие «высказывания». Адаптируя методологию анализа дискурса к нашей: проблематике, мы имели в виду весь корпус работ французского философа, однако наибольшую ценность для нас,. помимо упомянутой «Археологии знания», имели труды «Что такое автор» и «Порядок дискурса»; При анализе понятия «высказывание» мы опира лись на книгу Ж. Делеза «Фуко» (в особенности на первый ее раздел «От архива — к диаграмме»).
Используемый; в І содержательной части исследования историко-философский материал, составивший основу для анализа практик, оформивших: «тело» философских традиций; Греции и Китая, имеет длительную традицию своего изучения, как в России, так и за рубежом; Литература, посвященная античной философии; огромна. В настоящей работе мы опирались на ставшими классическими труды; отечественных историков философии Т.И: Ойзермана, Ф.Х. Кессиди, И.Д. Рожанского, С.Я. Лурье, C.G. Аверинцева, А.Ф: Лосева, В.Ф. Асмуса, А.Ні Чанышева, А.С. Богомолова, а также на; относительно современные работы В.В; Бибихина А.ВІ Лебедева, А.А. Столярова, A.G. Степанова, В.П. Горан, М.К. Мамардашвили, ЗіВ. Фролова. Однако при всем богатстве содержания и блеске историко-философских реконструкций, в работах упомянутых авторов анализ социальных оснований, сделавших возможными античную философию, либо отсутствует, как не входящий в задачи исследования, либо редуцируется до жесткого соответствия «базис-надстройка». Исключением являются статьи: АЛЗ: Ахутина «Эпический исход» и «Открытие сознания», посвященные сложным взаимоотношениям греческого мифа, эпоса, теат-рай философии; вошедшие в его книгу «Тяжба;о бытии» . Что касается зарубежных авторов, то в процессе подготовки-исследования использовались фрагменты работ Г. Франкфорта, Т. Франкфорта, К. Ясперса, Дж. Уилсона, Т. Якобсона, Б- Рассела, Ж. Делеза, посвященные анализу предпосылок и причин появления феномена философии; Однако наибольшую роль в этом смысле сыграли работы Б. Кассен и П. Адо; о которых следует сказать особенно. В; книге Б. Кассен «Эффект софистики»3 содержится исчерпывающий анализ этапов; интеллектуального движения софистов;, выполненный как с применением традиционных историко-философских приемов, так и с учетом перспектив, открываемых новейшими течениями современной философии. Барбара Кассен про
слеживает специфические эффекты; софистики, нашедшие отражение как в древнегреческой физике и онтологии, так и политике и искусстве. Книга П. Адо, крупнейшего знатока античной культуры, дает ответ на старый вопрос «Что такое античная: философия?»4. Согласно Адо, философия: в античности была неотделима от философского «образа жизни», поэтому, говоря \ об античной философии,.следует настаивать на приоритете «практического разума над теоретическим». Особенное внимание в книге уделено методам преподавания в древних школах и практикуемых там «духовным упражнениям».
Что же касается философии древнего Китая, то прежде всего следует отметить имена отечественных синологов, труды которых послужили материалом для написания данной работы. Так,, работы А.И. Кобзева способствовали уяснению специфики китайского философского мышления, а также статуса нумерологии І выполнявшей методологическую роль в философствовании традиционного Китая. Статьи B.MJ Крюкова и А.С. Мартынова прояснили древнекитайские представления о природе власти и социальности. Работы ЛС. Васильева и Е.И: Кычанова помогли осознать конститутивный: для. древнекитайского -мышления характер правил «ли», а также их влияние на оформление политико-правовой сферы. Труды В.В. Малявина прояснили как феномен идеологического синкретизма, так и проблему органичного сосуществования конфуцианства, даосизма и чань-буддизма. Особого упоминания заслуживает монографиямН.В: Абаева «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае»5. В работе освещены культурно-психологические технологии древних философских школ традиционного Китая; при этом; особенно ценным для нашего исследования явился сравнительный анализ чаньских, даосских и конфуцианских традиций; В небольшой, но:многоплановой:и по сей день актуальной работе выдающегося филолога и философа B.C. Семенцова6 сделана попытка выявить механизм трансляции традиционной культуры, взглянув: на нее
«изнутри». В объемной: монографии Т.П. Григорьевой «Дао и логос (встреча
культур)»7 ставиться проблема соотношения культур как единства в многообразии, освещаются те стороны мировоззрения древних китайцев и древних, греков, которые повлияли на разные пути познания, обусловили своеобразие культурных парадигм греко-христианского и буддийского мира;, рассматриваются причины не всегда совпадающего отношения к таким кардинальным понятиям, как хаос и гармония, слово и молчание, к символике квадрата - круга; огня -воды. Особое место отводится этическому аспекту истории, «вечным вопросам» о добре и зле, о смысле жизни и назначении человека. Автор подводит к мысли о взаимодополняемости культур Востока: и Запада и закономерности их встречи в XX в.
Переходя к трудам, зарубежных исследователей, следует сказать о двух книгах современного французского философа, специалиста по китайской философии Ф. Жюльена «Трактат об эффективности» и «В обход или напрямик? Стратегии смысла в Китае и Греции». В первой работе автор сопоставляет европейскую и китайскую концепции эффективности. Созидательная деятельность Запада противопоставляется деятельности преобразующей, западное «убеждение» противопоставляется китайскому «манипулированию». Во второй книге автор предпринимает попытку открыть новый взгляд на стратегии смысла в Китае и в Греции. Китайская традиция демонстрируется автором на богатейшем материале традиционного китайского искусства: литературе, живописи, поэзии. Отдельная глава посвящена стратегии конфуцианского диалога; Китай изучается автором; «напрямую», Греция — косвенным путем. Путешествие: в-край «утонченности смысла» оборачивается приглашением вернуться к нашей собственной мысли. И, наконец, скажем еще о двух источниках, работа с которыми имела для нашего исследования решающее значение. Во-первых, это работы. А.Е. Лукьянова «Начало древнекитайской философии («И цзин», «Дао дэ
О Q
цзин», «Лунь Юй») и «Истоки Дао (древнекитайский миф)» , где автором вво дится понятие структурно-функционального архетипа «Дао», которое скрывается в китайской традиции под именем у син. У син в нашем исследовании: получает статус «высказывания» и анализ философского дискурса Китай отталкивается именно от него. Что же касается «высказывания», характеризующего философию Древней Греции, то мы обнаруживаем его в работе М: Фуко «Герменевтика субъекта. Курс-лекций в Коллеж де Франс, 1982»10. С точки зрения, французского философа именно концепция «заботы о себе» в пику требованию «познать самого себя» позволит ответить на вопрос, которым задается Фуко: В каких символах мысли объединились в западною античности субъект ш исти-на?"
Анализ имеющейся литературы по теме показывает, что проблемы изучения множественных социальных практик, оказавшихся конститутивными для типов рациональности Греции и Китая не являлись предметом, специального исследования ни в России, ни за рубежом.
Объектом: исследования: выступают философские дискурсы Греции и Китая, понимаемые как открытая? подвижная совокупность социальных практик, производящих, нормирующих, дублирующих и воспроизводящих типы мышления.
Предмет исследования — социально-обусловленный? способ организации дискурса, позволяющий исследовать его не с логической или лингвистической но с социальной точки зрения.
Состояние изученности1 проблемы, ее научная значимость и актуальность обусловили основную цель диссертации - определить основные методологи ческие процедуры анализа дискурса и продемонстрировать характер его социальной обусловленности.
Достижение цели исследования предполагает решение следующих задач:
- проанализировать основные понятия анализа дискурса и определить главные методологические процедуры;
- продемонстрировать характер зависимости содержания знания! и его способа функционирования от социальных практик;
- конкретизировать природу социальной обусловленности философского дискурса Греции и Китая;
- установить пределы взаимовлияния дискурса и связанных с НИМІ социальных практик.
Теоретическая и методологическая основа исследования. Методологическая традиция, нашедшая применение в данном исследовании и в наиболее систематизированном последовательном виде воплощенная в трудах М: Фуко, берет свое начало от тех работ Ф. Ницше, которые посвящены критике истории. Именно у Ницше М. Фуко, в противовес классическому определению истории, заимствовал идею генеалогии; которая была положена в основу разработанного им анализа дискурса, в фундамент которого легли две неотделимые друг от друга в реальной исследовательской практике операции: критика и генеалогия; Метод, применяемый нами для анализа греческой и китайской философии, получил название дискурсивно-генеалогического. По мере уточнения методологии, а затем и в ходе;самого исследования автор столкнулся.с проблемой квалификации дискурса как множества особого типа и характером отношений между элементами, которые его составляют. Эта проблема была решена посредством; использования гетерологического метода, содержание которого представлено в работе Т.Х. Керимова «Социальная гетерология».
Критика «автономности» и «самотождественности» западной философской традиции заимствована из работ Э. Левинаса. Проблематизация краеугольного камня западной онтологии - идеи бытия как присутствия принадлежит работам «позднего» М. Хайдеггера иЖ. Деррида. Альтернативное катего рий бытия понятие различия нашло свою проработку в трудах Ж. Делеза. Генеалогический анализ греческой философии основывался; на упомянутых «Герменевтике субъекта» М; Фуко и «Что такое античная философия?» П. Адо, а также классической работе В. Иегера «Пайдейя: воспитание античного грека».. Генеалогия китайской философии осуществлена на основании древнекитайских классических текстов Конфуция, Лао-Цзы, Чжуан Цзы, а также базировалась на работах отечественных и зарубежных востоковедов.
Научная новизна диссертации определяется тем; что в ней впервые проводится дискурсивный анализ китайской и греческой философии с четким различением; критического и генеалогического векторов исследования. Работа является первым опытом реконструкции множественных социальных детерминант, повлиявших на становление типов мышления Востока и Запада.
1. Определен тип связи между множественными элементами, образующими дискурс.
2. Исследована организация философских дискурсов Греции и Китая, определены социально обусловленные правила их образования, процедуры контроля, дискурсивные объекты и репрессированные содержания.
3. Эксплицированы институциональные среды; философских дискурсов Греции І и Китая, продемонстрирована, их имманентность специфике и природе философского знания в обеих традициях.
4. Уточнен характер отношений между философией и социальной реальностью (и, шире, теорией) показано изоморфное сходство между типом философского знания- и соответствующих ему социальных практик: (юридических, политических, телесных)..
Большинство проблем, исследуемых диссертантом, находятся в контексте современного обновления;социальной философии. Содержание и выводы диссертации способствуют более глубокому пониманию сложной ткани социальной реальности. Практическая значимость - диссертации заключается в возможности- использования ее материалов при чтении курсов «Философия»,
«Культурология», а также при разработке спецкурсов по социальной философии.
Апробация работы. Основные положения и результаты диссертационной работы докладывались на следующих конференциях: Всероссийская научно-практическая конференция «Проблемы деятельности правоохранительных органов и государственной противопожарной службы». Иркутск: ВСИ МВД России, 2001; Седьмая межвузовская научно-методическая конференция «Современные подходы к подготовке кадров для органов внутренних дел». Иркутск: ВСИ МВД России, 2002; Восьмая межвузовская научно-методическая конференция «Современные подходы к подготовке кадров для органов внутренних дел». Иркутск: ВСИ МВД России, 2003; Межрегиональный философский семинар «Постнеклассическая наука как учение о человеке». Улан-Удэ: Институт устойчивого развития, 2002; Девятая Всероссийская научно-практическая конференция «Деятельность правоохранительных органов и государственной противопожарной службы в современных условиях: проблемы и перспективы развития. Иркутск: ВСИ МВД России, 2004.
Дискурс: критика и генеалогия
Понятие дискурса впервые появилось в рамках структурализма как способ анализа социальной обусловленности речевых высказываний. Принадлежа изначально сфере структурной лингвистики, данное понятие вскоре стало «знаковым» для структурализма в целом. Оказавшись полифункциональным, особую полярность понятие дискурса завоевало в,области теории деконструкции и ее приложений, а также во всех направлениях постструктурализма. Широко используется в современной философии, социологии, когнитивных анализах и семиотике зачастую как синоним «речи»;
Наиболее подробный и последовательный анализ дискурса был произведен М; Фуко. Идеология дискурсивного анализа зарождалась в его ранних работах, таких как «История безумия в классическую эпоху» (1961)?2, «Рождение клиники» (1963)13, «Слова и вещи» (1966)14. Единство замысла позволяло рассматривать эти работы как своего рода трилогию: различным сферам проблематики (психиатрия, история, медицина, эпистемология) была поставлена в соответствие совокупность социальных практик, как особая сфера субстантивации знания. Высоко ценя Маркса, Фуко пытался не только максимально расширить сферу детерминант исторического процесса, но также и доказать, что социальные практики (экономические, юридические, религиозные и т.д.) находятся в гораздо более сложных отношениях с сознанием и производством знания, чем отношения детерминизма, взаимной обусловленности, или параллелизма; В явном виде понятие дискурса в качестве темы и объекта исследования появляется в последующих работах французского мыслителя «Что такое автор» (1969) иt «Порядок дискурса» (1970), развивающих основной замысел Фуко и; внося вместе с тем в, него существенные изменения. И; наконец, в наиболее систематизированной форме понятие дискурса; и дискурсивного метода получают описание в «Археологии знания» (1970), являющейся ответом на критику нашумевших «Слов, и вещей». Итогом;работьь Фуко («археологического» периода его творчества) оказался оригинальный способ реконструкции исторического процесса, описание его структуры и дискурса, как наиболее фундаментального слоя. «АрхеологияІ знания» в сравнении с широтой культурологических обобщений «Слов и вещей» носила более выраженную методологическую окраску и отличалось более тщательной проработкой! историко-культурного материала. Целью археологии знания — особой гуманитарной дисциплины, опирающейся на дискурсивный анализ, является описание социальных феноменов, ведущих скрытое, латентное существование посреди и совместно с классическим социально-историческим знанием. Дать язык непроговариваемому, заметить незаметное, определить важность,несущественного, оценить статус маргинального — швее для того, чтобы яснее увидеть истоки собственной культуры, точнее оценивать настоящее, прошлое, чтобы знать, что такое_настоящее.
В:научной литературе слово «дискурс» часто выступает синонимом «речи». «Дискурсивный» означает также «рациональный», «логический» или «языковой» в собственном г смысле: слова: Под дискурсом понимается также и специально организованный способ выражения - в этом смысле часто употребляются выражения «научный дискурс»15, «философский дискурс» и т.д. Что касается операционального значения этого слова у М; Фуко, то оно не поддается однозначному переводу на русский язык, да и во французском его значение сугубо контекстуально: где «дискурс» не имеет терминологического смысла, там его переводят как «речь», реже - «рассуждение». Там, где он определяется как термин, причем термин неопределимый::- его переводят словами І «дискурс», «дискурсия», «дискурсивный». Н. Автономова, переводившая совместно с В.П. Визгиным «Слова и вещи», давала следующее рабочее определение этому понятию: «Дискурсия - это срединная область между общими законами и индивидуальными явлениями, это область условий возможности языка и познания»16.
Выражаясь точнее, можно сказать, что под дискурсом в исследовательской практике М.І Фуко следует понимать, прежде всего, особую совокупность социальных практик, производящих, нормирующих, дублирующих, поддерживающих и воспроизводящих высказывающую речь. Дискурс, таким образом; есть социально обусловленная система; речи и действия. Всякая речь с необходимостью субстантитативна. Она не просто что-то высказывает, но и объясняет то, что высказывает, проясняет собственные основания или причины 7. Одним из открытий Фуко и явился тот факт, что такая субстантивация в действительности производится не только и не столько лингвистическими и логическими средствами, но социальными практиками, с необходимостью размещенными в более широком социокультурном контексте. С точки зрения дискурсивного анализа, речевые высказывания могут быть проанализированы с социальной точки зрения, открывая нормы и правила, в соответствии с которыми и осуще-ствляется дискурс - артикуляция высказывания в речи, письме, деятельности и т.д.
В- интервью 1969 г., посвященном выходу в, свет «Археологии знания»,. Фуко говорил: «Я не хочу искать - под дискурсом, чем же является мысль людей, но пытаюсь взять дискурс в его явленном существовании, как некую практику, которая подчиняется правилам: правилам образования, существования и сосуществования, подчиняется системам функционирования и т.д. И именно эту практику в этой плотности и почти материальности я и описываю»!8.
Фуко следующим образом формирует свою рабочую гипотезу: «Я полагаю, что в любом обществе производство дискурса одновременно контролируется, подвергается селекции, организуется и перераспределяется с помощью некоторого числа процедур, функция; которых — нейтрализовать его властные полномочия} и связанные с ним; опасности, обуздать непредсказуемость его события, избежать его такой полновесной; угрожающей; материальности»19. Нельзя не заметить некоторые странности этого допущения. Разве дискурс уже не есть порядок? Зачем же еще один порядок дискурса? Порядок.порядка? Однако «диктатура социального» такова- что язык (называя и упорядочивая вещи, мысли, состояния) сам подвержен контролю. Порядок дискурса ограничивается перекрывающим его порядком социальной реальности «мира»и следует ее логике. В подтверждение этого тезиса французский- мыслитель выделяет три группы процедур контроля или «смягчения» дискурса. Первые, идущие со стороны социума, назовем внешними. Это процедуры запрета, разделения и отбрасывания. Вторая группа ограничительных процедур имеет отношение к архитектонике или внутреннему строению самого дискурса, и может быть названа «внутренними». К ним можно отнести функционирование комментария и; функцию «автор». Наконец,.третья;и последняя группа процедур смешанного происхождения связанна с селекцией, отбором, или, как выражается Фуко «прореживанием» говорящих субъектов. Охарактеризуем последовательно каждую их групп.
Дискурс: анализ высказывания
Говоря о понятии дискурса и «идеологии» дискурсивного анализа, мы отдавали себе отчет в некоторой абстрактности этих положений. Целью настоящего параграфа является развитие и конкретизация дискурсивно-генеалогического анализа. Для достижения этой цели введем понятие высказывания, как конститутивного элемента дискурса, сформулируем его критерии, наметим порядок исследовательских процедур и покажем их методологическую продуктивность.
С чего начинать анализ дискурса? Что именно и в:первую очередь в порядке дискурса должно стать объектом исследования? Как ухитриться не переходить от текста к «мысли»; от поверхности дискурса к его несуществующему «внутреннему», но остаться в дискурсивном измерении? Ответом на эти вопросы послужит понятие высказывания, которое впервые было введено и проанализировано М. Фуко в его «Археологии знания». Эта книга увидела свет в 1970 г., однако еще двумя годами раньше, в работе «Что такое автор», Фуко столкнулся с проблемой квалификации «авторов» особого рода: «Легко увидеть, ...что в порядке дискурса можно быть автором чего-то большего, нежели книга, - автором теории, традиции, дисциплины, внутри которых, в свою очередь, могут разместиться другие книги и другие авторы. Я сказал бы, одним словом, что такой автор находится в «транс-дискурсивной» позиции»53. К авторам подобного рода, согласно французскому мыслителю, могут быть отнесены Гомер и Аристотель, Отцы Церкви и первые математики, равно как и те, кто стоял у истоков гиппократовской традиции. При этом в XIX в. в Европе появились еще и такие своеобразные типы авторов, которые не спутаешь;ни с «великими» литературными авторами, ни с авторами канонических религиозных текстов, ни с основателями наук54. Авторов. подобного рода Фуко, по собственному признанию, с некоторой долей произвольности назвал «основателями дискурсивности». В чем особенность этих авторов? В том, что они являют собой нечто большее, чем авторы. собственных произведений: Они создали нечто большее: возможность и правило образования других текстов, они; установили некую бесконечную возможность дискурсов55. В качестве примера «основателей дискурсивности» Фуко упоминает имена Маркса и» Фрейда. Разумеется, на это можно возразить, что любой автор романа всегда больше, чем автор собственного текста. Фигуры главных героев, сюжеты, стилистические особенности могут неограниченно воспроизводиться другими авторами. Если, например, «Замок в Пиренеях» Э. Рэдклиф послужил прототипом для бесконечной вереницы романов ужасов, то функция-автора уже выходит, таким образом; за границы, собственного творчества. Однако то, что делают возможным основатели дискурсивности, все же есть нечто иное, чем то, что делает автор романа. Да, основатели жанра производят характерные знаки, запоминающиеся фигуры, структуры и отношения, которые в последствии могут быть использованы другими. Но когда речь заходит об основателях дискурсивности, тогда следует говорить о том, что они сделали возможным не только какое-то число аналогий, они сделали возможным - причем в равной мере - и некоторое число различий: Они открыли пространство для чего-то, отличного от себя и, тем не менее, принадлежащего тому, что они основали. «Сказать, что Фрейд основал психоанализ, не значит сказать - не значит просто сказать - что понятие либидо или техника анализа:сновидений встречается и у Абрахама или у Мелани Клейн, - это значит сказать, что Фрейд сделал возможным также и ряд различий по отношению к его текстам, его понятиям, к его гипотезам, - различий, которые все, однако, реливантны психоаналитическому дискурсу»56. Ряд редких дискурсов, следовательно, ввиду специфики их организации, обладает некой производящей силой; или способностью порождать новые дискурсы, которые, однако, остаются релевантными дискурсу предшествующему, или «материнскому». Однако при, подобной констатации положения дел всплывает новая проблема: не является ли подобное дискурсивное установление тождественным акту «основания науки» и дисциплины? Не смешиваются ли при этом основания дискурсивности с любой значимой научной трансформацией? И не сводим ли в конечном итоге, дискурс к научности?
На первый взгляд все представляется именно так. Установление дискурсивности представляется явлением того же самого типа, что и основание какого бы то ни было рода научности. Однако различие между ними есть, и весьма значительное..Фуко поясняет это различие следующим образом: «... в случае научности акт, которые ее обосновывает, принадлежит тому же плану, что и ее будущие трансформации, он является в некотором роде частью той совокупности модификаций, которые он делает возможными. ... Иначе говоря, акт основания некоторой научности всегда может быть заново введен внутрь той ма-шинерии трансформации, которые из него проистекают»57. Иными словами, акт основания научности уже содержит в себе то имплицитное содержание, которое в последствии обещает стать явным. Разумеется, научная деятельность не протекает только в области «чистой; мысли», непрестанно упражняясь в дедукции. Развитие любой науки с необходимостью «запятнано» интуицией и эмпиричностью, приносящими зачастую богатейшие результаты. В этих случаях приходится вводить дополнительные теоретические операции для формализации результатов, которые давали бы им более строгое обоснование. И тем не менее, акт основания научности всегда сводим к тем трансформациям, которые берут от него начало.
Что же касается установления дискурсивности, то оно, во-первых, «всегда гетерогенно своим последующим трансформациям», а во-вторых, в отличие от основания, науки «установление дискурсивности не составляет части последующих трансформаций, но остаются в стороне и над ними» (курсив мой - Р.З.).
Тогда по поводу первого положения можно сказать, что установление дискурсивности распространяется не как образец, содержащий определенные фигуры, структуры и; отношения, но тогда, когда открываются новые возможности его приложения. В этом случае определение этой «производящей» дискурсивности означало возможность выделения в ней какого-то (скорее всего небольшого) числа неких установок, функций; или операторов, за которыми следовало бы»признать именно «ценность основоположения». Соответственно, по отношению к этим элементам отдельные понятия или теории можно было бы рассматривать как производные, вторичные или побочные..
Анализ высказывания: «Забота о себе»
«Забота о себе» - вот высказывание, конституировавшее философский дискурс Греции. «Забота о себе» есть принцип, неявно преобладающий в греческом образе мысли?3. В соответствии с очерченной в первой главе методологией исследования, в данном высказывании мы выделяем следующие аспектыПрежде всего, в греческой і концепции «заботы о себе» подразумевается возможность экспликации социальных отношений: В «заботе о себе» речь идет о специфическом взгляде на мир, изнутри которого; субъекты высказывания действуют, вступают в различные отношения друг с другом,.результатом чего, как мы увидим ниже, и является оформление юридических и политических практик, которые являют собой институциональные среды дискурса. Проявление «заботы о себе» в Древней Греции есть требование политического характеpa, или даже политическая привилегия: если все материальные заботы поручаются другим (рабам), то лишь с целью заняться самим собой. Речь идет о социальных, политических и экономических привилегиях свободных граждан. Сократ стремится преобразовать субъектный статус Алкивиада ради осуществления идеала гражданина, с необходимостью вовлеченного в отношения управления: «необходимость попечения, заботы о себе связана с осуществлением власти. Она есть следствие статусного положения власти и, следовательно, существует переход от статуса к власти. Попечение о себе подразумевается и вытекает из стремления осуществлять политическую власть над другими людьми. Невозможно руководить другими, невозможно превратить свои привилегии в политическое воздействие на других, рациональное действие, не проявляя заботы о самом себе. Забота о себе занимает промежуточное положение между политической привилегией и политическим действием; именно здесь возникает понятие epimelia»94.
С нашей точки зрения, здесь ясно различимы три аспекта. Во-первых, требование заботиться о себе вменяется людям, обладающим (помимо политических и экономических) культурными возможностями, то есть образованной элите, во-вторых, забота о себе дело элиты нравственной.
Второй аспект «заботы» разделяется на два взаимосвязанных момента: а) определенное отношение к себе как смещение фокуса внимания с внешнего, окружающего мира и других на себя самого; б) неразрывно связанный с этим обстоятельством образ действий, осуществляемых субъектом по отношению к себе самому. Речь идет о навыках, обретаемых в результате повторения большого количества разнообразных упражнений, и телесных практик, практика которых будет иметь в западной культуре, философии, морали весьма долгосрочную перспективу.
И, наконец, практика заботы о себе содержит определенный свод законов (появившихся как результат особых форм рефлексии), определяющих способ существования субъекта, его отношение к окружающему. Во втором аспекте заботы о себе можно различить известную ссылку на призыв «познай самого себя» дельфийского оракула, послужившего символом зарождения античной философии классического периода «познай самого себя». Однако призыв к самопознанию неотделим от требования проявлять заботу о самом себе. «Познай себя» и «забота о себе» есть два вида требований, между которыми существует отношение взаимозависимости, однако самопознание в данной ситуации предстает лишь частным случаем требования-заботы о себе как требование более общего характера. Самопознание есть лишь его конкретное применение. Такой тип заботы о себе воплощен в фигуре Сократа, который во всех случаях обращается к людям с вопросом: заботишься ли ты о себе? Именно забота о себе является первичной для практики философской жизни, для «философии в действии». Итак, прежде чем заботиться о самом себе, следует ответить на вопрос «кто я?». Во-вторых, акт самопознания немыслим вне методологического различения: к какому «Я» относится субъект заботы о себе? И, наконец, деятельность заботы о себе подразумевает ответ на вопрос: «в чем состоит забота о себе?»
Как связана конкретная забота о себе с философской деятельностью? Прежде всего «забота о себе» находится втесной связи с познанием природы. Если для реализации заботы о себе человек обязан ответить на вопрос кто он такой, то лишь при условии, что он имеет, с одной стороны, определенную точку зрения на саму природу познания, а с другой - имеет представление об организации природы, составляющим элементом которой он является сам. Так, для эпикурейцев познание природы имело целью освобождение от страхов и мифов, которые переполняли человека с колыбели, для стоиков же (ради обретения самообладания) было важно убедиться- в нерушимой рациональной гармонии космоса, в следствие чего каждый человек помещен судьбой именно туда, где он находится в соответствии с глобальной последовательностью необходимых причин и следствий, осознание необходимости которых сделает его свободным. В античной философии связь между самопознанием и натурфилосо фией неразрывна; эти процедуры находятся не в альтернативной оппозиции, но, напротив, в абсолютной связи. Именно познание природы открывает человеку его местоположение и одновременно обязывает принять ту рациональную систему, которая это местоположение определила. В какой мере знание природы может быть освободительным? В той мере, в какой подобное знание позволяет человеку непрерывно держать самого себя в поле зрения, обеспечить такое созерцание самого себя; которое бы открывало ему связь себя с совокупностью необходимых установлений и условий, рациональность которых он понимает. Речь идет, таким образом; о двух видах деятельности: 1) удерживать в фокусе внимания себя как субъекта заботы и 2) охватывать одновременно весь мир в целостности: Подобная духовная работа обеспечивает дистанцию между человеком как таковым и его «Я», как субъекта заботы, соучаствующего в деятельности Логоса. Эпикур в письме к Геродоту сообщает: «...задача изучения природы есть исследование главнейших вещей и ...именно в этом состоит блаженство познания;.. Простое повествование о закатах, восходах, солнцестояниях и тому подобных предметах не имеет никакого отношения к блаженству знания: кто сведущ в этих явлениях, но не знает, какова их природа и главнейшие причины, тот чувствует такие же страхи, как если бы вовсе был несведущ...»95. Истина, согласно Эпикуру, есть то, что приносит блаженство, избавляет от страхов, дарует покой; Следовательно, подлинное знание таково, что оно- меняет сам способ бытия субъекта. Заботиться о себе — значит обретать душевную устойчивость, постоянство, и абсолютно бесполезны те знания, которые не помогают изменить образ жизни или не способствуют выбранному философскому пути. Добродетельным можно назвать того, кто прозревает законы Вселенной, контролируя себя в поступках и мыслях. Как можно интенсивнее включаться в бытие, а не замыкаться в себе - в этом состоит добродетель философской жизни.
Философский дискурс и политико-юридические сферы
Какова связь между заботой о себе и сферами политики и права? Напомним, что общества древних греков, начиная с VIII в. до н.э., были представлены микрокосмами полисов - независимых городов-государств. Полисы представляли собой социально-политические общины свободных граждан, жестко отграниченных в этом качестве от масс бес- или? неполноправного населения — рабов или переселенцев из других городов. Полис как социальная форма утвердился в ходе демократических движений, в которых народ-демос в борьбе с родовой знатью отстоял свое право на свободу и добился законодательного закрепления своего свободного состояния. Следствием этой социальной практики являлась последующая ориентация всего античного мира на раб- ство как основную производительную силу, причем на рабство внешнее, иноземное. Рабами становились иноплеменники, варвары. «Победа демоса была закреплена созданием новых гражданских общин, выросших на почве исконных этноплеменных единств, но обладавших теперь особым социальным качеством: они представляли собой корпорации свободных граждан, которые сознавали себя свободными носителями и единственными гарантами завоеванных прав, стойко держались в ходе демократической борьбы республиканской;формы государственного устройства и исповедовали соответствующие идеи. Однако эти новоявленные республики, - независимо оттого, были ли они собственно демократическими или олигархическими;.. - все эти республики являли собой именно сословные корпорации, своего рода союзы граждан, противостоящих в качестве таковых остальному населению, в,первую очередь новым, экспортируемым извне рабам. Отсюда сила корпоративных принципов, определяющих жизнь, античного общества: суверенная роль коллектива граждан, нормативность социальной жизни, ... установка на целостность и неизменность гражданского состава, не исключавшая; однако, в случае необходимости кооптирования в этот состав новых членов из числа переселенцев и даже рабов, но только с согласия суверенного народа».
Отличительное качество свободного человека - обладание досугом. Э;Д1 Фролов проницательно замечает, что у древних греков одно и то же слово — «схоле» - обозначало и свободное время и интеллектуальные занятия, которыми мог заниматься свободный; человек. Сложившиеся политические практики античного общества создали исключительно благоприятные- условия для творческого труда свободных людей, для развития уникальной духовной культуры, которая, соответственно социальной природе своих создателей, была столь же народной, сколь и аристократической. Повторим тезис, очерченный нами выше: именно возможность заботиться о самом себе, заниматься собой, явилась отличительной и конститутивной чертой как для, всей культуры античности, так и для организации ее философского дискурса.
Однако прежде, чем попытаться продемонстрировать имманентность «заботы о себе» организации политической и правовой сфер, нам представляется существенным размежеваться с некоторыми негативными коннотациями, сопровождающими понятие «заботы о себе». По словам Фуко, концепция заботы о себе может представляться «как нечто меланхолическое, ..., неспособное дать всему обществу позитивную мораль»146. По инерции обыденного сознания забота о себе означает эгоизм или уход в себя. Именно по этой причине в течение длительного времени интерес научного сообщества был сосредоточен на античной парадигме самопознания, в то время как «забота о себе» была оставлена без внимания. Ярчайший образец заботы о себе в античном понимании дошел до нас в образе Сократа. «Если я скажу, что ежедневно беседовать о доблестях и обо всем прочем, о чем я с вами беседую, пытая и себя, и других, есть к тому же и величайшее благо для человека, а жизнь без такого исследования, не есть жизнь для человека - если это я вам скажу, то вы мне не повери-те»147.ЛС чему призывает Сократ? Постоянно ставить под вопрос все свои.ценности, принципы своего поведения. Казалось бы, подобного рода требование заботы о себе равносильно неприятию обыденности, пренебрежению ее непи-санными;законами и условностями. Императив Сократа, казалось бы, корреля-тивен отрицанию привычного мира. «И действительно, не означает ли этот настоящий совет озаботиться о себе самих призыв обособиться от города, исходящий от человека, который и сам в какой-то степени отчужден от мира, человека, справедливо называемого atopos, - сбивающего с толку, не укладывающегося ни в какие рамки, отнимающего покой? Не был ли Сократ прототипом столь распространенного, хотя и очень далекого от истины образа философа, который боится трудностей жизни и пытается найти прибежище в собственной безмятежной совести?»148.
С другой стороны, мы знаем и иной портрет Сократа в платоновском «Пире», а также у Ксенофонта. Сократ- это человек, принимающий самое деятельное участие в жизни города, человек самый обыкновенный, никак не чурающийся будничных дел, имеющий сварливую жену и детей и даже любящий принарядиться; приятный сотрапезник, способный пить не пьянея и больше всех, храбрый и выносливый воин. Почему же забота о себе не противоречит заботе о городе? Какова (повторим) связь между заботой;о себе и;сферами социального регулирования (политика и право)? Практикуя-заботу о самом себе, человек становится способным заботиться; о других. Иными словами; с этого момента он становится субъектом управления. Субъект ві этом случае есть, то(т), что (кто) пользуется определенными средствами для; достижения цели. Между заботой о себе и заботой о других существует понятная связь: я практикую заботу о себе с тем, чтобы стать политическим субъектом; то есть человеком, который знает, что такое политика, и, следовательно; способен управлять. Заботиться о себе - значит совершать благо для полиса, во главе которого находится; субъект управления. Проявлять заботу о себе - значит обеспечивать согражданам процветание; которое возвращается к субъекту заботы, ибо он является неотъемлемой частью полиса. Именно в процветании государства забота о себе обретает свое вознаграждение и свою гарантию.
