Введение к работе
Актуальность темы исследования. Определение понятия герменевтика отличается обилием различных формулировок. По мнению Л. А. Микешиной, в настоящее время герменевтика манифестируется, во-первых, как искусство понимания, постижения смыслов и значения знаков; во-вторых, как теория и общие правила интерпретации текстов и, в-третьих, как философское учение об онтологии понимания и эпистемологии интерпретации. Что, в таком случае, является предметом герменевтики? Понимание, истолкование, интерпретация или онтологические начала понимания? Между тем, приведённые понятия являются своеобразными смысловыми полюсами, обладающими собственными семантическими полями. Например, семантическое поле понимания определяют понятия идеи и смысла, истолкования – символа и декодирования, интерпретации – текста и игры. На этом фоне семантическое поле онтологии понимания как предмета герменевтики оказалось «белым пятном». «Герменевтика фактичности» (или онтология Dasein) М. Хайдеггера не ведёт к онтологическим началам понимания как предмета герменевтики, ибо герменевтику немецкий философ полагал как истолкование бытием, а не методологию с её определением предмета. Это «белое пятно» и служит свидетельством актуальности темы исследования.
Следует обратить внимание и на генезис предмета герменевтики, а именно, если предмет герменевтики в александрийской традиции – истолкование, в немецкой романтической традиции XIX в. – понимание, то в XX в. предмет герменевтики поляризуется на онтологическое начало понимания и на интерпретацию. Толкование понимания как «умения быть», предложенное М. Хайдеггером и поддержанное Х.-Г. Гадамером, оппонирует точке зрения постструктуралистов и деконструктивистов, рассматривающих понимание в аспекте сугубо гносеологическом, а именно, как коррелирующее с интерпретацией, отличительной чертой которой является множественность.
В связи с этим, нужно отметить имеющий место в исследованиях современных мыслителей и учёных плюрализм воззрений на предмет герменевтики, что также служит свидетельством актуальности темы исследования, как и вопрос: «Каков исток генезиса предмета герменевтики или почему истолкование сменилось на интерпретацию и понимание?».
Таким образом, «белое пятно» онтологических начал понимания, плюрализм воззрений на предмет герменевтики и до сих пор остающиеся скрытыми истоки его генезиса – моменты, свидетельствующие об актуальности темы исследования.
Степень разработанности проблемы. Феномен понимания находится в фокусе герменевтической мысли, поэтому осмысление данного феномена происходило в тесной связи с этапами её становления. Взгляд на понимание как истолкование находим в эллинистическом и христианском экзегезисе, в трудах Филона Александрийского, Климента Александрийского, Оригена, Св. Лукиана, Диодора Тарсского, Ефрема Сирина, Иоанна Златоуста, Афанасия Александрийского (Великого), Кирилла Александрийского, Григория Нисского, Григория Богослова, Августина Блаженного, Максима Исповедника, Иоанна Дамаскина, Ансельма Кентерберийского, Бернарда Клервоского, св. Григория Паламы, Фомы Аквинского и других.
Отражение становления философской герменевтики и взгляд на понимание как методологию гуманитарных наук рассматривали М. М. Бахтин, В. Виндельбанд, В. Дильтей, В. Г. Кузнецов, Риккерт, Ф. Шлейермахер, Г. Г. Шпет,
Е. Н. Шульга и другие.
Понимание в аспекте гносеологическом отражено в трудах П. В. Барковского, Е. К. Быстрицкого, И. С. Вдовиной, П. П. Гайденко, Н. С. Гуляницкой, С. С. Гусева, Э. Кассирера, Ю. Л. Качанова, В. Г. Кузнецова, В. А. Лекторского, Л. А. Микешиной, А. М. Пятигорского, В. В. Розанова, В. Е. Семёнова, А. П. Семенюка, Г. Л. Тульчинского, С. Л. Франка, Е. Н. Шульги, в аспекте онтологическом – М. Хайдеггера, Х.-Г. Гадамера, А. Р. Абдуллина,
Ф. Р. Анкерсмита, А. В. Ахутина, Е. В. Бакеевой, С. И. Голенкова, Б. В. Маркова и других.
Взгляд на понимание в аспекте языка и символа встречаем у С. С. Аверинцева, Н. С. Автономовой, Т. З. Адамьянц, М. М. Бахтина, В. В. Бибихина, А. Л. Вольского, Е. С. Громова, Ж. Дерриды, Т. М. Дридзе, И. Н. Инишева, Э. Кассирера, А. Ф. Лосева, П. Рикёра, К. А. Свасьяна, Г. Г. Шпета и других.
Сопоставляя воззрения немецких (Ф. Шлейермахер, М. Хайдеггер, Х.-Г. Гадамер и других) и русских философов (И. В. Киреевский, В. В. Розанов, Н. Ф. Фёдоров и других) на феномен понимания, мы артикулировали их различие, а именно, если феномен понимания в исследованиях немецких учёных оказался коррелятом поиска универсального способа освоения человеком мира и, отсюда, – феноменом, природа которого имманентна человеку, то решение проблемы понимания русскими мыслителями связывалось, в отличие от немецких, не с поиском универсального способа освоения человеком мира, а с поиском предназначения человека, отсюда, понимание – это сверхпонимание или феномен, природа которого не имманентна человеку, а трансцендентна ему, ибо сверхиндивидуальна (соборная) и сверхчеловечна (Богочеловеческая). Далее, если классическим предметом герменевтики является понимание, то, учитывая различие воззрений на природу понимания у русских и немецких философов (традиционное для немецких философов воззрение на понимание как осмысление оказалось чуждым русским мыслителям, полагавшим понимание как стяжание истины), мы считаем важным уточнение природы понимания.
Исследуя природу понимания в трудах русских философов, отметим созвучие толкования А. П. Семенюка нашему толкованию, а именно, введение в исследование понятия «живое знание» как коррелята понимания. Рассматривая воззрения В. В. Розанова, И. В. Киреевского, А. С. Хомякова,
С. Л. Франка, автор резюмирует: «во-первых, <…> живое знание» – не отстранённая от предмета <…> логическая процедура, а способ бытия, когда человек не добывает полезное знание о мире, но обнаруживает себя в истине бытия. Во-вторых, в ситуации живого знания происходит придание нового смысла уже старым, омертвелым пластам памяти <…>».
Указывая на созвучие, мы, тем не менее, не согласимся с последним положением автора, а именно, с толкованием «живого знания» как переосмысления фактов жизни, ибо данное утверждение напрямую ведёт автора к следующему: «живое знание» в русской философии – это понятие, обозначающее способ схватывания целого в смыслообразующих процессах или, что то же самое, – способ усмотрения истины, схожий <…> с той моделью понимания, которая возникла на Западе в рамках неклассической теории познания». Стало быть, автор не усматривает различия в воззрениях русских (вторая половина XIX – начало XX в.) и западных философов начала XX в. на понимание – как не усматривает и различия между «способом схватывания целого в смыслообразующих процессах» и «способом усмотрения истины». Таким образом, совпадая с А. П. Семенюком в толковании понятия «живое знание» как коррелята понимания, наше воззрение на проблему в целом, тем не менее, оказалось иным.
Вопрос о различии истины и смысла рассматривается в книге А. А. Горелова «Истина и смысл». Цитируя слова Н. А. Бердяева об Истине, знать которую значит быть ею – переродиться и получить посвящение во вселенскую жизнь, автор, тем не менее, судит о видах истины, используя слово «истина» во множественном числе: «истины можно разделять по различным критериям», например, определить как надчеловеческую, общечеловеческую или индивидуальную или на – как соответствующую объекту, сам объект или субъект (особое состояние субъекта), по степени полноты – на абсолютную и относительную истины, «истины можно также разделять по отраслям культуры». Между тем, для всех русских философов истина – нечто единое и живое, например, для П. А. Флоренского истина – Личность и, по мысли Н. А. Бердяева, познание истины может быть только богочеловеческим познанием.
Таким образом, включая истину в человеческое измерение, автор, по сути, отождествил её со смыслом и даже более – умалил истину, отсюда и последовало такое резюмирующее положение: «Истина есть проблема и цель познания, как смысл жизни есть проблема и цель жизни». Подобное же умаление истины мы встречаем и в диссертации А. А. Почекунина на тему «Своеобразие истолкования истины в герменевтике»: «В соответствии с онтологическим и гносеологическим рассмотрением истины, понятие истины истолковывается в трёх основных смыслах: 1) истина как понимание знания о бытии; 2) истина как понимание сущности языка; 3) истина как понимание смысла истолкования».
В отличие от толкования истины в аспекте гносеологическом, М. Хайдеггер полагал истину как а (несокрытое) причастной сущности бытия: а как несокрытое противостоит (сокрытию), и сущность а есть преодоление , а раскрытие и сокрытие, по мысли М. Хайдеггера, – основная черта бытия. На онтологическое начало в этимологии а указал и А. В. Ахутин, полагая, что истина в греческом понимании есть то, что и как есть («естина»). Подобное понимание истины и у
П. А. Флоренского, но уже не в связи с греческим а, а в связи с русским – истина, которое в своём изначальном смысле означало дышать, дыхание же полагалось сущностью жизни. Отсюда, истина в русской духовной традиции есть существо живое, и уже соответствует не вопросу «Что есть истина?», а вопросу «Кто есть истина?».
Артикулируя различие воззрений русской и немецкой герменевтической мысли, отметим и их подобие, усматриваемое нами в трудах М. Хайдеггера, которое обнаружилось ещё, кроме приведённого взгляда на а, во-первых, в полагании человека (Dasein) как целого; во-вторых, в указании на связь понимания (истолкования) с событием и, в-третьих, на онтологическое основание понимания как «умения быть». Но, вместе с тем, различие, данное в изначальном полагании, касающееся природы понимания (как предданности смысла – у немецких философов и как предзаданности истины – у русских), сохранилось. Поэтому, даже принимая «апофатическое философствование» или «апофатическую рефлексию» (А. В. Ахутин) как способ понимания (о-смысления) «мира», в котором нивелируется граница между сущим и способом осмысления, человек, тем не менее, по-прежнему остался включённым в имманентное себе самому жизненное поле – событие смысла как понимание-поведение. Вопрос же о трансцендентном человеку начале понимания, упоминание о котором осталось в русском философском наследии, в современном философствовании будто бы канул в лету.
Объектом исследования является русская и европейская герменевтическая мысль. Предметом исследования выступает феномен понимания.
Цель диссертационного исследования – раскрыть онтологические и гносеологические начала понимания как предмета герменевтики. Для достижения цели были поставлены следующие задачи:
1. Прояснить смысловую связь человеческого и божественного бытия:
– артикулировать эвристическое напряжение термина «герменевтика» в связи с усвоением образа бога Гермеса как трикстера;
– рассмотреть корреляцию содержания термина «герменевтика» с образом Гермеса Трисмегиста как символом единения Храма и Академии.
– выявить основания музыки как эйдетического выражения герменевтического круга.
2. Раскрыть два подхода к пониманию: понимание как осмысление и понимание как стяжание истины:
– уточнить предмет герменевтики;
– исследовать онтологические начала понимания.
Теоретическая и методологическая основа исследования. Методология исследования следует логике поставленных задач и включает в себя следующие методы: диалектический, метафизический, феноменологический, герменевтический, а также этимологический анализ, семантический анализ, компаративный анализ, структурный анализ, интертекстуальный анализ и системный подход.
Наиболее значимыми для исследования оказались следующие учения, концепции, теории и гипотезы:
– «учение» Платона об эйдосе (идее) и концепция А. Ф. Лосева о пяти ступенях учения Платона об идеях, прояснившая внутреннюю диалектику философской мысли Платона;
– учение Платона о Едином, изложенное в диалоге «Парменид», и концепция А. Ф. Лосева и пяти элементах смысла (сущности): одно, иное, бытие, тождество и различие как реконструкция учения Платона о Едином;
– гипотеза А. Ф. Лосева о чуде как мифическом целом: о первозданном (блаженном), предельном состоянии человека как неделимом едином;
– концепция П. А. Флоренского о двух мирах, отражённых в прямой и обратной перспективах;
– учение А. С. Хомякова и И. В. Киреевского о живом знании, оппонировавшее мертвенной учёности европейских философов;
– теоретическое положение Р. Генона о центре и периферии (окружности), которое коррелирует с концепцией П. А. Флоренского о двух перспективах (прямой и обратной), утверждая обратную аналогию двух миров;
– концепция М. Хайдеггера о герменевтике фактичности, репрезентирующая онтологическую основу понимания как «умения быть» или, иными словами, человек есть то, что он есть как истолкование себя своим собственным бытием;
– толкование М. Хайдеггером понятия а (истина), в котором философ, обращаясь к греческому а как не-сокрытости, артикулировал внутреннее противоречие природы истины как борение раскрытия и сокрытия и, полагая раскрытие и сокрытие сущностными чертами бытия, придал природе истины онтологическое измерение;
– теория интертекстуальности (Ю. Кристева, Ж. Женетт) как философия множественности и гносеологическое основание интерпретации фундирована интенцией освободить Множественность (смыслов) из-под власти Универсума (истины).
Теоретическую основу исследования составило также и философское наследие отечественных и зарубежных философов: Н. А. Бердяева, Э. Бетти, Х.-Г. Гадамера, Р. Генона, Э. Гуссерля, И. В. Киреевского, А. Ф. Лосева, Платона, В. В. Розанова, В. С. Соловьёва, С. Н. Трубецкого, Н. Ф. Фёдорова, П. А. Флоренского, М. Хайдеггера, Ф. Шлейермахера; исследования современных философов: Ф. Р. Анкерсмита, А. Р. Абдуллина, А. В. Ахутина,
П. В. Барковского, Е. К. Быстрицкого, В. В. Бычкова, Р. М. Габитовой,
И. И. Евлампиева, И. Н. Инишева, В. Г. Кузнецова, Л. А. Микешиной,
Н. В. Мотрошиловой, В. Я. Саврей, В. Е. Семёнова, К. А. Свасьяна,
И. И. Сулимы, Е. В. Фалёва, Е. Н. Шульги, включая труды философов ВятГГУ: Е. Ф. Владыкиной, Т. А. Горюновой, М. И. Ненашева, В. Ф. Юлова.
Научная новизна исследования
1. Выявлено, что наибольшее эвристическое напряжение, заключённое в термине «герменевтика», оказалось связанным с постижением Гермеса как трикстера, метафизической функцией которого является связь, отсюда, Гермес полагает границу и её преодоление.
2. Артикулирована причастность Гермеса Трисмегиста к семантическому полю понятия «герменевтика» как символа единения Храма и Академии.
3. Показано различие между воззрениями европейских (немецких) и русских мыслителей на феномен понимания.
4. Обосновано различие воззрений на природу понимания и дана дифференциация понимания – понимания как осмысления и понимания как стяжания истины.
5. Предложена структура понимания в виде ступеней и степеней осмысления и модель герменевтического круга, основанием которой служит обратная перспектива.
Положения, выносимые на защиту
1. Традиционное для европейских философов воззрение на понимание как понимание смысла вещи (осмысление) оказалось чуждым русским мыслителям, полагавшим понимание как стяжание истины. Понимание как осмысление и понимание как стяжание истины – это разные понимания и, соответственно, разные предметы и, полагая предметом герменевтики осмысление, стяжание истины становится в этом случае иррелевантным герменевтике предметом, либо существует иное воззрение на предмет герменевтики, включающее в себя оба понимания. Таким предметом является связь смысла с Универсумом.
2. Прояснение указанной связи требует введения в исследование понятия «меон» и, соответственно, понятия «меональное оформление смысла», полагающее границу, оформляемую внутрисущностным меоном, и предел (принцип) смысла, оформляемый внесущностным меоном. Герменевтическим как таковым является граница смысла и её преодоление в пределе смысла. Данное различие между границей и пределом смысла есть онтологическое начало герменевтики.
3. Прояснение связи смысла с Универсумом требует дифференциации модусов смысла как целого, а именно, полагания смысла как знака, смысла как символа и смысла как лика (иконы), которая имеет отношение к дифференциации смысла как целого. Смысл в модусах знака и символа фундирует логическое целое – целое, собранное числом или гармонию иерархии смыслов, то есть, эпистемологический аспект герменевтики. Смысл же в модусе лика (иконы) фундирует эйдетическое целое – целое, собранное центром (пределом) – целостным феноменом человека или онтологический аспект герменевтики.
4. Взаимосвязь логического целого и целого эйдетического репрезентирована на модели обратной перспективы, вертикальное измерение которой обращает принцип смысла – с числа как принципа смысла в модусе символа – на истину как принцип смысла в модусе иконы (лика). Модель обратной перспективы объясняет и герменевтический круг: от логического целого к эйдетическому целому.
Теоретическая значимость исследования. Полученные результаты могут послужить одним из векторов дальнейшего развития в исследовании философских проблем понимания, основные идеи исследования могут быть использованы в творческой разработке, как отечественной герменевтической мысли, так и общей теории понимания, манифестирующей современную гносеологию.
Практическая значимость исследования. Основные положения и результаты исследования могут быть использованы при разработке методических материалов для учебных курсов по философии: онтологии и теории познания, герменевтике, эстетике, философии культуры и методологии гуманитарных наук, при подготовке спецкурсов, посвящённых вопросам истории русской герменевтической мысли и общей теории понимания.
Соответствие диссертации паспорту научной специальности. В соответствии с формулой специальности 09.00.01 – «Онтология и теория познания», включающей исследования и разработки в области теории, методологии, закономерности формирования и развития онтологии и теории познания, представленная диссертационная работа является теоретическим исследованием феномена понимания как категории герменевтики. Полученные научные результаты соответствуют пункту 1 «Закономерности формирования и развития научной онтологии и теории познания на основе концептуальной интеграции достижений фундаментальных наук в построение научной картины мира, а также в критический анализ религиозно-идеалистической, метафизической и натурфилософской онтологии и гносеологии», пункту 3 «Изменение соотношения онтологии, гносеологии и методологии познания с прогрессом научно-философского миропонимания и разработкой философско-методологических и социальных оснований современной науки и техники», пункту 4 «Структура бытия, реальности, существования и его онтологические критерии; соотношение объективной, субъективной и виртуальной реальности», пункту 33 «Научные критерии рациональности в оппозиции с нерациональными и иррационально-мистическими концепциями; историческая эволюция форм и реальности и их перспективы», пункту 43 «Соотношение философских, общенаучных и практических методов познания и творчества, их прогресс и интеграция в системно-структурные исследования» паспорта специальности 09.00.01 – «Онтология и теория познания».
Апробация результатов диссертационного исследования. Основные положения и результаты диссертационного исследования изложены в публикациях и докладах на следующих международных конференциях и конгрессах: научно-практической конференции «Музеи театра и музыки в международном пространстве» (Санкт-Петербург, 2008), международной научной конференции «Образы и символы власти в русском искусстве: история и современность» (Киров, 2008), международной интернет-конференции для учёных «Музыкальная наука на постсоветском пространстве» (Москва, 2010).
Диссертационная работа обсуждалась на заседании кафедры философии и социологии Вятского государственного гуманитарного университета (Киров, 2012) и рекомендована к защите.
Структура и объём диссертационного исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, 5 параграфов и 6 подпунктов (второго параграфа второй главы), заключения, списка литературы и приложения. Данная структура определена целью исследования и отражает последовательность решения задач. Библиографический список включает 192 наименования. Общий объём диссертации – 170 страниц.
