Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Организационно-правовые основы проведения уголовных процессов и выступлений на них адвокатов по судебной реформе 1864 г.
1.1. Сущность реформированного уголовного судопроизводства и место в нем института присяжных поверенных (адвокатов) в контексте общественно-политического развития России второй половины XIX в. 14
1.2. Правовой статус адвокатов как принципиально новых участников уголовных процессов, имевших право на судебные речи 40
Глава 2. Судебные речи российских адвокатов по делам о преступлениях, посягавших на основные объекты уголовно-правовой охраны, и их влияние на общественное правосознание и совершенствование правоприменительной практики
2.1. Судебные речи российских адвокатов по делам о преступлениях против государства 60
2.2. Судебные речи российских адвокатов по делам о преступлениях против жизни и здоровья 86
2.3. Судебные речи российских адвокатов по делам о преступлениях против собственности 107
Глава 3. Правовые публикации отдельных российских адвокатов и их научно-методологическое значение для развития российской юридической мысли
3.1. Правовые публикации В.Д. Спасовича 121
3.2. Правовые публикации Ф.Н. Плевако 144
3.3. Правовые публикации И.В. Гессена 167
Заключение 183
Список использованной литературы
- Правовой статус адвокатов как принципиально новых участников уголовных процессов, имевших право на судебные речи
- Судебные речи российских адвокатов по делам о преступлениях против государства
- Судебные речи российских адвокатов по делам о преступлениях против жизни и здоровья
- Правовые публикации Ф.Н. Плевако
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования обусловлена характером общественно-политических изменений, происходящих в новейшей истории России. После распада СССР был определен вектор государственно-правового развития по западноевропейскому типу. В Конституции России 1993 г. в ст. 1 определено, что Россия является демократическим правовым государством с республиканской формой правления. Соответственно стали формироваться органы власти и управления, деятельность которых должна основываться на принципе законности и определяться из того, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью (ст. 2, ч. 2 ст. 25 Конституции России). Однако в реальности ситуация складывается таким образом, что правовой нигилизм еще имеет достаточно широкое распространение в стране. При этом правоохранительная система не в полной мере обеспечивает восстановление нарушенных прав граждан. Это относится и к уголовно-процессуальным отношениям, в рамках которых институт адвокатуры, призванный оказывать содействие нуждающимся в юридической помощи, пока не является действенным инструментом в правозащитной деятельности. Такое положение во многом объясняется тем, что далеко не в полной мере учитывается исторический опыт функционирования российских адвокатов в период пореформенной Российской империи (вторая половина XIX -начало XX вв.) в части их вклада в развитие общественного правосознания и юридической мысли. В многочисленных исследованиях, посвященных судебной реформе 1864 г., справедливо подчеркивается значимость введения адвокатуры как принципиально нового субъекта судебных процессов, раскрывается практическая деятельность известных адвокатов. Однако вне должного внимания исследователей остается то обстоятельство, что многие присяжные поверенные рассматриваемого периода не только защищали подсудимых по конкретным уголовным делам, но и, выступая с судебными речами, глубоко анализировали в них условия и причины, приведшие их подзащитных на скамью подсудимых, высвечивали существенные недостатки в деятельности предварительного следствия и других административных органов, предлагали конкретные пути совершенствования правоприменительной практики, и прежде всего касающейся формирования доказательственной базы, делая при этом обобщения, которые вполне можно относить к приращению научно-правовых знаний. В совокупности произносимые, а позже опубликованные, адвокатские судебные речи, учитывая введенную судебной реформой публичность судебных процессов, оказали мощное позитивное воздействие на общественное правосознание. Помимо этого, часть адвокатов целенаправленно проводили научные исследования в сфере права (достаточно назвать, например, фундаментальный учебник уголовного права В.Д. Спа-совича), занимались правовой публицистикой (так, И.В. Гессен издавал правовую газету), в рамках которой, откликаясь на злободневные правовые проблемы, способствовали не только повышению профессионального уровня юристов, но и правовому просвещению населения. Нужно учесть еще, что
некоторые адвокаты были депутатами Государственной Думы (Ф.Н. Плеве, И.В. Гессен и др.), и их речи по правовой тематике, опубликованные в стенографических отчетах заседаний дореволюционного российского парламента, также следует расценивать как важное явление в правовой жизни России. Однако этому аспекту в историко-правовой литературе уделяется крайне мало внимания. Указанные обстоятельства диктуют необходимость обращения к данной проблематике для научного исследования на монографическом уровне - с тем, чтобы, полнее и глубже изучив судебные речи по уголовным делам и правовые публикации российских адвокатов, показать их влияние на общественное правосознание и развитие юридической мысли пореформенной России в контексте возможного использования накопленного адвокатского и научно-публицистического потенциала российских адвокатов для построения правового государства в современной России.
Степень разработанности темы. Проблематика, связанная с реализацией судебной реформы 1864 г. в части развития адвокатуры, была предметом исследований многих авторов, преимущественно современников рассматриваемого периода, а также постсоветского периода. В числе авторов следует назвать таких ученых, как Андреевский С.А., Арсеньев К.К., Вась-ковский Е.В., Виленский Б.В., Винавер М.М., Гаврилов С.Н., Гессен И.В., Демичев А.А., Джаншиев Г.А., Звягинцев А., Казанцев СМ., Кони А.Ф., Коротких М.Г., Лубшев Ю.Ф., Маклаков В.А., Огадзе А.А., Плевако Ф.Н., Попова А.Д., Резник Г.М., Розин К.Н., Скрипилев Е.А., Смолярчук В.И., Смыка-лин А., Спасович В.Д., Тимофеев Н.П., Троицкий Н.А., Филиппова Ю.А., Черкасова Н.В., Чубинский М.П., Чучаев А.В., Шелоумов М.А., Шкредова Э.Г. и др. В трудах указанных и других авторов вклад российских адвокатов пореформенного периода Российской империи в развитие общественного правосознание и юридической мысли затрагивался лишь в отдельных аспектах. Это касается и тех диссертационных исследований, в которых изучались различные вопросы судопроизводства в целом и адвокатуры в частности (Агафонов А.В. Уголовно-политическое судопроизводство в России от начала контрреформ до первой революции (1881-1905 гг.), 2006; История российского суда присяжных (историко-социальное исследование), 1997; Корнева Н.М. Политика самодержавия в области судоустройства и судопроизводства (1881-1905 гг.), 1990; Коротких М.Г. Судебная реформа 1864 г. в России: Сущность и социально-правовой механизм формирования, 1990; Линник А.А. Судопроизводство по уголовно-политическим делам в пореформенной России (1864-1880 гг.), 2006; Немытина М.В. Суд в России: вторая половина XIX -начало XX вв., 1999; Плотникова Т. В. Судебная реформа 1864 года в России, 2005 и др.). В ряде диссертаций освещалась деятельность отдельных известных адвокатов, в том числе определенное отражение находили их теоретико-правовые взгляды, высказанные как в судебных речах, так и в правовых публикациях (Константинова Ю.В. Общественно-политическая и профессиональная деятельность Ф.Н. Плевако в России конца XIX - начала XX вв, 2005; Кузнецова Е.А. Ораторская маска в судебной защитительной речи (по материалам выступлений Ф.Н. Плевако), 2004; Легкий Д.М. Адвокатура в об-
щественной жизни Российской империи (по материалам деятельности Д.В. Стасова), 2005; Рязанова Д.А. С.А. Андреевский: юрист и общественный деятель (1847-1918 гг.), 2003; Степанова А.В. А.И. Урусов - юрист и судебный оратор, 2005 и др.). Вместе с тем в такого рода работах не ставилась цель изучения правовых идей российский адвокатов, а в силу ограниченности этих работ по кругу исследуемых адвокатов не могли быть обеспечены комплексность и сопоставление адвокатских позиций по различных актуальным вопросам правовой жизни пореформенной России. В данной работе предпринята попытка определенным образом восполнить этот пробел в исто-рико-правовой науке.
Объект и предмет диссертационного исследования. Объектом исследования является практическая, научная и публицистическая деятельность адвокатов пореформенной России (вторая половина XIX - начало ХХв.). Предмет исследования составляют законодательные акты, регулировавшие уголовное судопроизводства в соответствии с судебной реформой 1864 г., судебные речи российских адвокатов, их правовые публикации научного и публицистического характера, материалы судебных процессов, в которых они принимали участие.
Хронологические рамки диссертационного исследования охватывают российскую историю с начала судебной реформы 1864 г. до 1917 г. Такие временные границы научного анализа заявленной проблематики являются традиционными и обусловлены тем, что в этот период произошло формирование и становление адвокатуры как обязательного элемента судебного судопроизводства в Российской империи пореформенного времени, которая была разрушена в результате Октябрьской революции 1917 г.
Цель и задачи исследования. Основная цель диссертационного исследования заключается в комплексном изучении теоретических взглядов российских адвокатов по проблемам различных отраслей права, которые они излагали в судебных речах по уголовным делам и правовых публикациях, а также их значения как феномена общественного правосознания и юридической мысли пореформенного периода Российской империи (вторая половина XIX - начало XX вв.).
Для реализации этой цели поставлены следующие исследовательские задачи:
- изучить организационно-правовые основы проведения уголовных
процессов и выступлений на них адвокатов по судебной реформе 1864 г.;
- показать сущность реформированного уголовного судопроизводства и
место в нем института присяжных поверенных (адвокатов) в контексте обще
ственно-политического развития России второй половины XIX в.;
- раскрыть правовой статус адвокатов как принципиально новых
участников уголовных процессов, имевших право на судебные речи;
- проанализировать судебные речи российских адвокатов по делам о
преступлениях, посягавших на основные объекты уголовно-правовой охраны
(против государства, против жизни и здоровья, против собственности);
показать влияние правовых идей, содержавшихся в судебных речах адвокатов, на общественное правосознание и совершенствование правоприменительной практики;
исследовать правовые публикации отдельных российских адвокатов (В.Д. Спасовича, Ф.Н. Плевако, И.В. Гессена) и определить их научно-методологическое значение для развития российской юридической мысли;
выявить правовые взгляды российских адвокатов, сохраняющие актуальность для правовой жизни современной России.
Методология исследования основывается на методах материалистической диалектики, историзма и системности научного анализа, являющиеся общепринятыми в историко-правовом исследовании. Характер диссертационного исследования обусловил также применение таких методов, как сравнительно-правовой, анализа и синтеза и др. В процессе исследовательской работы диссертантом использовались результаты исследований, содержащиеся в научных трудах дореволюционных, советских и современных авторов. Автором использовались материалы архивов, а также литературные и публицистические работы, где находила отражения исследуемая проблематика. Нормативно-правовой базой диссертационного исследования послужили законы и другие правовые акты, которые регламентировали различные аспекты судебной деятельности, в том числе правой статус адвокатов. Важнейшим источником стали материалы конкретных судебных процессов, в которых участвовали адвокаты пореформенной Российской империи, а также правовые публикации под авторством адвокатов.
Научная новизна исследования определяется тем, что впервые осуществлено монографическое историко-правовое исследование судебных речей российских адвокатов и их правовых публикаций как феномена общественного правосознания и юридической мысли в пореформенной России (вторая половина XIX - начало XX вв.). Автором раскрыт правовой статус адвокатов в соответствии с судебной реформой 1864 г., в рамках которого они могли выступать с судебными речами. В результате анализа судебных речей адвокатов по уголовным делам разных видов выявлены наиболее существенные теоретические взгляды адвокатов по различным отраслям уголовно-правового цикла (уголовное право, уголовно-процессуальное право, криминалистика, криминология, судебная экспертиза, уголовно-исполнительное право и др.). Показано влияние как непосредственных судебных речей в публичных судебных процессах, так и напечатанных в газетах и сборниках, на общественное правосознание и совершенствование правоприменительной практики. Дана оценка правовых публикаций отдельных адвокатов (В.Д. Спасовича, Ф.Н. Плевако, И.В. Гессена) с точки зрения развития в России юридической мысли.
В результате проведенного исследования разработаны следующие основные положения, выносимые автором на защиту:
1. Судебная реформа 1864 г. коренным образом изменила сущность уголовного судопроизводства. К ряду наиболее существенных преобразований относится и создание российской адвокатуры, сразу привлекшей в свои
ряды целую плеяду талантливых работников, поднявших судебное слово на большую высоту. Профессиональная адвокатура явилась абсолютно новым для России учреждением как по своему содержанию, так и по форме, и этот институт был востребован обществом. Этот институт стал быстро завоевывать общественный авторитет. В адвокатуру потянулись видные юристы-профессора, прокуроры, обер-прокуроры Сената и лучшие юристы, состоявшие при коммерческих судах. На страницах газет и журналов все чаще стали встречаться имена адвокатов Ф.Н. Плевако, В.Д. Спасови-ча, К.К. Арсеньева, Н.П. Карабчевского, A.M. Унковского, А.И. Урусова, С.А. Андреевского, П.А. Александрова, В.М. Пржевальского, А.Я. Пассовера и др. Институт присяжных поверенных создавался в качестве особой корпорации, состоявшей при судебных палатах, которая, однако, не входила в состав суда, а пользовалась самоуправлением, что также было новым явлением для юридической жизни России. Работавшие в ее составе адвокаты в рассматриваемый период благодаря своему высокому профессиональному уровню и гражданской позиции во многом определяли в России общественное правосознание и развитие юридической мысли.
Подготовка проектов правовых актов судебной реформы проходила в столкновении различных мнений, и не всегда прогрессивные идеи, касающиеся адвокатуры, пробивали себе дорогу. Так, норма о презумпции невиновности не попала в окончательный текст Устава уголовного судопроизводства, в результате российские адвокаты не получили общепризнанного тогда в развитых странах рычага в своей деятельности по защите прав подсудимых. Вероятно, власть все же опасалась, что столь демократическая норма будет помехой для устранения политически неблагонадежных лиц. Нужно также иметь в виду, что адвокатура активно развивалась лишь в крупнейших городах, и прежде всего в двух столицах. В провинции ситуация складывалась далеко не так оптимистично, как хотелось бы «отцам судебной реформы», и речь идет в первую очередь о нехватке квалифицированных адвокатов.
Принятые в рамках судебной реформы 1864 г. правовые акты достаточно подробно отрегулировали правовой статус адвокатов. При этом организация русской адвокатуры строилась на следующих принципах: совмещение правозаступничества с судебным представительством, относительная свобода профессии и независимость от органов власти, корпоративность и сословность организации, сочетавшаяся с элементами дисциплинарной подчиненности судам, определение гонорара по соглашению с доверителем. В судебном заседании обеспечивалась состязательность сторон обвинения и защиты, позволявшая адвокатам произносить судебные речи в пользу своих подзащитных, приводить соответствующие доказательства. Вместе с тем адвокаты не допускались в процесс на стадии предварительного следствия, что было шагом назад по сравнению с предреформенным периодом. Кроме того, ближе к концу XIX в. органы самоуправления адвокатов (советы присяжных поверенных) стали испытывать дополнительные административные ограничения, обусловленные активной гражданской позицией многих адвокатов,
особенно при ведении дел о преступлениях против государства, в результате чего профессиональная активность адвокатов к концу рассматриваемого периода несколько снизилась.
После своего создания российская адвокатура как общественно-правовой институт стала получать свою известность благодаря прежде всего судебным процессам по делам о государственных преступлениях («процесс 50-ти», дело об убийстве императора Александра II, дело о выборгском воззвании и др.). Судебные речи адвокатов на этих процессах отличались скрупулезностью исследования обстоятельств совершенных их подзащитными деяний, сопоставлением этих обстоятельств с общей политической атмосферой в обществе, личной биографией подсудимых, что с учетом высокопрофессиональных навыков позволяло находить основания для смягчения приговора, а в ряде случаев и для оправдания подсудимых. В судебных речах российских адвокатов по таким процессам затрагивался также ряд актуальных теоретико-правовых проблем, суждения по которым вне всякого сомнения следует признавать как активное развитие российской правовой мысли. Вместе с тем политика контрреформ и вызванные ею ограничения в открытости и гласности уголовно-политических процессах не позволили адвокатскому сообществу продолжить активную творческую деятельность на такого рода процессах.
Наиболее выдающейся судебной речью следует признать выступление адвоката П.А. Александрова на процессе по делу Веры Засулич. И дело тут не только в том, что подсудимая, совершившая деяние в условиях очевидности, была оправдана, но и в том, что адвокат в своей обширной речи затронул многие важнейшие общественно-правовые вопросы, в том числе в части влияния общественного мнения на содержание законов, причинности преступности и др., и в этом смысле адвокат в своей судебной речи уловил и доказал связь сложившегося у Веры Засулич правосознания и совершенного ею деяния. Кроме того, Александров, став обсуждать во время судебного заседания статус и действия высокопоставленного должностного лица (градоначальника Трепова), и, более того, порицая его, проявил достаточно сильную гражданскую позицию, поскольку еще сравнительно недавно такое представить себе было невозможно. Александров в своей речи особо подчеркнул также проблему защиты человеческого достоинства и предупреждения преступлений.
6. Российские адвокаты в своих судебных речах по уголовным делам
против жизни и здоровья (Н.П. Карабчевский, Н.И. Холев, К.К. Арсеньев и
др.) высказывали немало правовых идей, которые представляли значитель
ную ценность с точки зрения обогащения правовых наук (прежде всего уго
ловно-правового цикла: уголовное право, уголовно-процессуальное право,
криминология, криминалистика), а также способствовали совершенствова
нию правоприменительной практики в системе уголовного судопроиз
водства. В числе проблем, которые обозначались адвокатами, были: неправо
мерное создание усилиями следствия общественного мнения против подсу
димых, что не могло не влиять на сознание присяжных заседателей, которые
должны были выносить вердикт подсудимому; привлечение к производству
судебной экспертизы лиц, не имеющих для этого надлежащей специальной подготовки; излишне повышенная готовность органов предварительного следствия, а затем стороны обвинения в суде принимать в качестве основной версию «гладкой» картины преступления, поскольку чаще всего за этим кроется желание преступников направить следствие по ложному пути; значение мотива в доказательственной базе ничтожно без установления факта, то есть действия, совершенного лицом, обвиняемым в совершении преступления, и др.
В процессах по уголовным делам против собственности ведущие адвокаты России (С.А. Андреевский, А.И. Урусов, В.И. Жуковский и др.), как и в процессах по делам против государства и против жизни и здоровья, в своих судебных высказывали немало имеющих научно-практический значение и общественное звучание идей, и прежде всего в части совершенствования уголовного судопроизводства, а также, с учетом специфики рассматриваемых преступлений, предложений в сфере гражданско-правовых отношений. В частности, было подчеркнуто высокое предназначение института присяжных заседателей для развития российского правосудия; была заявлена недопустимость использования административного ресурса на губернской уровне для выгораживания виновных в совершении преступления и в этом контексте подчеркнута проблема соблюдения законности при производстве предварительного и судебного следствия; была дана негативная оценка излишней активности средств массовой информации в освещении обстоятельств уголовных дел и создании тем самым общественного мнения в отношении обвиняемых до приговора суда; была поднята проблема детерминации преступности в России и соответственно признано необходимым изучать условия и причины, толкающие людей на совершение общественно-опасных деяний; было предложено органам государства, и прежде всего законодательному органу, определяющему вид и размер наказания за такого рода деяние, и затем судебному органу при применении соответствующей санкции к конкретному человеку, осуществить необходимые дифференциацию и индивидуализацию уголовного наказания. Эти и другие суждения адвокатов, будучи озвученными публично, во время судебных речей в процессах по уголовным делам против собственности, не только способствовали развитию права (в широком смысле) того времени, но и остаются в своей основе актуальными до настоящего времени.
Значительное влияние на развитие юридической мысли оказали правовые публикации российских адвокатов рассматриваемого периода. Так, заметным явлением в юридической жизни стало издание фундаментального учебника уголовного права адвокатом В.Д. Спасовичем, многие темы которого, изложенные на проблемном уровне, остаются актуальными до сих пор. При этом значительное внимание было уделено вопросам уголовного наказания, критериям его дифференциации и индивидуализации. В своих трудах и судебных речах Спасович выказал много других правовых идей, в частности, по делам, рассмотренным военно-окружным судом, им дано определение различных видов военной дисциплины во взаимосвязи с карательной дея-
тельностью государства. В правовых публикациях другого выдающегося адвоката Ф.Н. Плевако был остро поставлен вопрос о справедливости принимаемых судом решений. Он полагал, что справедливость есть главная сущность закона и единственное основание его применения к тому или другому случаю судебной практики; правосудие не может существовать отдельно от справедливости; закон - есть «минимум правды, над которой должен выситься иной идеал, иной долг, внятный только нравственному чувству человека», то есть Плевако достаточно широко трактовал задачи права и идеи правовой защищенности, уделяя пристальное внимание нравственным основам правосудия, что тогда для России, еще только-только выходящей их эпохи теории формальных доказательств, было чрезвычайно актуально. Значителен вклад Плевако с точки зрения развития криминологической мысли, имея ввиду увязку социальных условий жизни рабочих с мотивами совершаемых мим преступлений. Немало ценных правовых идей Адвокат Плевако высказал и опубликовал в качестве гласного Московской городской думы и депутата Государственной Думы. Еще один российский адвокат И.В. Гессен создал фундаментальный труд «История русской адвокатуры», который по насыщенности фактологического материала, содержательности обзора дискуссий по проблемам адвокатской деятельности остается непревзойденным до настоящего времени.
Теоретическое значение исследования. Результаты диссертационного исследования позволяют существенно расширить знания об истории российского уголовного судопроизводства в целом и адвокатуры в частности. Теоретические положения, содержащиеся в диссертационном исследовании, могут представить определенный научный интерес в изучении истории правовых учений в нашей стране.
Практическая значимость диссертации состоит в том, что собранный и обобщенный историко-правовой материал может быть использован в учебном процессе при изучении историко-правовых дисциплин, а также соответствующих разделов ряда других правовых дисциплин (прежде всего уголовного процесса). Он представит также интерес для законодателя при осуществлении судебной реформы в России на современном этапе.
Апробация результатов исследования получила выражение в опуб
ликованном автором статей научного характера общим объемом печат
ных листов. Выводы и предложения доводились диссертантом до сведения
научной общественности и практических работников на международных и
всероссийских конференциях и семинарах по проблемам истории права,
гражданского и уголовного процесса в Ростове-на-Дону, Краснодаре, а также
на межкафедральных и региональных семинарах вузовских ученых и прак
тических работников (2009-2012 гг.). Результаты диссертационного исследо
вания используются при проведении лекций, семинарских занятий в ряде
учебных заведений Краснодарского края. Положения диссертационного ис
следования использовались при подготовке рабочих программ по ряду тем в
учебных курсах по истории государства и права России.
Структура диссертации определена характером и объемом научного исследования и включает в себя введение, три главы, объединяющие восемь параграфов, заключение и библиографического списка использованной литературы.
Правовой статус адвокатов как принципиально новых участников уголовных процессов, имевших право на судебные речи
В ряду фундаментальных политико-правовых реформ, начавшихся в Российской империи в начале 1860-х гг., особое место занимает судебная реформа 1864 г., установившая новую судебную систему России, сменившую существовавшую ранее, ту, что была введена Учреждениями для управления губерний 1775 г. и частично упрощена в конце XVIII - первой половине ХІХвв.1 И действительно, судебная система России к середине позапрошлого века находилась в плачевном состоянии . В дореформенном суде (здесь и далее речь идет только об уголовном процессе) преобладала розыскная форма судопроизводства, имели место множественность судебных органов (особые суды для дворян, горожан, крестьян, специальные коммерческие, совестные, межевые и иные суды; ряд судебных функций выполняли губернские правления, органы полиции и другие органы); крайне низкая общая и юридическая квалификация судей; принцип письменности (суд решал дело, опираясь лишь на письменные материалы, полученные во время следствия); признание как основание для окончательного приговора и т.д. Недостатки судебной системы и судопроизводства вызывали недовольство даже привилегированных сословий, волокита и бюрократизм принимали огромные масштабы. По свидетельству В.О. Ключевского, в 1842 г. министр юстиции представил императору отчет, в котором значилось, что в судебном производстве насчиты-валось 33 млн. незаконченных дело. Другой порок дореформенного суда -взяточничество, подавляющее большинство судебных чиновников рассматрившій свою должность как средство наживы; о распространении взяточничества можно судить хотя бы по такому факту: министр юстиции граф В.Н. Панин при совершении рядной записи в пользу своей дочери для ускорения дел был вынужден передать судьям через одного из чиновников Министерства юстиции взятку. Все это вызывало всеобщее недовольство существовавшей судебной системой . Соответственно судебная реформа должна была остановить судебный произвол, зачастую прикрывающийся формальной справедливостью . Следует отметить, что перед реформаторами стояла сложная задача - внедрить новые принципы судебной системы и саму судебную систему с учетом социально-политической обстановки современной им России, территориальной и национальной особенностей российского государства и менталитета российского народа.
Конструкция судебной реформы 1864 г. аккумулировала теоретические доктрины о суде Монтескье, опыт судоустройства и судопроизводства в таких странах, как Франция, Италия, Германия, Бельгия, «общечеловеческие начала» суда, воплощенные в законодательстве стран Европы. В результате была создана принципиально новая упорядоченная судебная система, были провозглашены такие принципы судоустройства, как независимость и несменяемость судей; всесословность; равенство всех перед законом; гласность, устность и состязательность процесса, права обвиняемого на защиту и оценку судом доказательств по внутреннему убеждению, вводила такие институты, как институт присяжных заседателей и адвокатуры. Отменялся сословный принцип организации суда и сокращалось число судебных инстанций с четырнадцати до трех - окружного суда, судебной палаты и Сената . При этом по образцу государств, где давно уже утвердились буржуазные основы судопроизводства, в России была установлена смешанная форма судопроизводства, в которой уголовное разбирательство осуществляется в две стадии; первая - предварительное разбирательство, негласное, письменное, не знающее равноправия сторон, вторая стадия - судебное разбирательство (рассмотрение) на основе гласности, устности, состязательности при свободной оценке доказательств по внутреннему убеждению судей, разделенных на коронный суд и скамью присяжных заседателей". Только по малозначительным делам, подлежавшим рассмотрению в мировых судах, разделение уголовного судопроизводства на стадии отсутствовало.
В этих изменениях стратегического характера существенное место отводилось вопросу защиты прав подсудимого и соответственно созданию института адвокатуры, поскольку в дореформенной России подсудимый по существу оставался один против всей государственной судопроизводственной системы, что вызывало критику немалой части тогдашнего истеблишмента, по инициативе которого, собственно, столь кардинальный подход к реформированию суда стал основательно прорабатываться еще в первой половине XIX в. , когда в период правления Николая I при участии императорской канцелярии и Минюста был разработан Проект о cлeдcтвии . Этот проект не получил одобрения, но важно было то, что власть осознала острую необходимость активного поиска новой модели уголовного судопроизводства, что, на наш взгляд, связывалось с началом некоторых изменений в общественно-политическом сознании российского общества того времени либерального толка, находивших отражение в ряду таких явлений, как восстание декабристов, обнажение недостатков отдельных сторон государственного управления в легальной беллетристике и публицистике (А.С. Пушкин, Н.В. Гоголь, В. Г. Белинский и др.).
В этом контексте звучала и мысль о том, что обвиняемые и подсудимые в существовавшей закрытой системе инквизиционного судопроизводства не имели возможностей для защиты своих прав, полностью всецело находились во власти полиции, проводившей предварительное следствие, и суда, а существовавший институт «депутатов», возникший еще во временя Екатерины II и призванный оказывать помощь обвиняемым (подсудимым) тех же сословий, был пустой формальностью, поскольку их присутствие или отсутствие во время допросов практически не имели правовых последствий, и в этой связи признавалось целесообразным создать новый, по западному образцу, институт присяжных поверенных (адвокатов).
Судебные речи российских адвокатов по делам о преступлениях против государства
Предусмотренные судебной реформой 1864 г. полномочия присяжных поверенных (адвокатов) позволяли им активно выступать в судебных рассмотрениях уголовных дел, представлять доказательства, обосновывать свою правовую позицию по конкретным уголовным делам и тем самым не только защищать своих доверителей, но и участвовать в формирования общественного правосознания. Здесь полагаем необходимым уточнить терминологию, учитывая, что термин «адвокат» активно используется в историко-правовых работах, касающихся пореформенного периода Российской империи. В этом смысле нужно иметь в виду, что понятие «адвокат» появилось в юридической терминологии России еще до 1864 г., но вместе с тем вплоть до 1939г. оно не употреблялось в нормативных актах87; так, в основных актах судебной реформы 1864 г. - Учреждении судебных установлений и Уставе уголовного судопроизводства - такого термина нет. Однако в силу сложившейся практики в научных исследованиях мы полагаем возможным в одинаковой смысловой нагрузке употреблять термины «присяжный поверенный» и «адвокат», имея при этом в виду указанные обстоятельства.
Далее мы рассмотрим конкретные правовые нормы, регулировавшие статус адвокатов. Однако прежде необходимо отметить, что полномочия адвокатов корреспондировались с полномочиями подсудимых, чьи интересы защищали адвокаты, и вытекали из них. В этой связи следует заметить, что законодатель в УУС впервые достаточно подробно определял права подсудимых, и этими правами последние могли по своему выбору воспользоваться самостоятельно либо делегировать их присяжным поверенным (адвокатам).
Эти права определялись в ст. 556-594 УУС. Указывалось, в частности, что когда делу дан ход, то председатель суда делает немедленно распоряжение о передаче подсудимому: 1) копии обвинительного акта или жалобы частного обвинителя и 2) списка лиц, которых предполагается вызвать в суд. При выдаче означенных документов подсудимому объявлялось, что он в семидневный срок обязан довести до сведения суда: избрал ли кого-либо себе защитником и не желает ли, чтобы какие-либо другие лица, сверх указанных в предъявленном ему списке, были допрошены в качестве свидетелей и по каким именно обстоятельствам. Как видно, форме документов уделялось существенное внимание88. Как в выдаче подсудимому упомянутых документов, так и в сделанном ему объявлении относительно избрания защитника и дополнения списка свидетелей, от него бралась расписка за собственной его подписью, а если он был неграмотен, то за подписью того, кому он доверит приложить за него руку. От подсудимых, содержащихся под стражей в месте постоянного пребывания суда, все сведения и объяснения относительно избрания ими защитников и дополнения списка свидетелей отбирались в суде председателем или тем из наличных членов, который остается в том месте за выездом суда в округ . При отобрании от подсудимого объяснении мог находиться и избранный им защитник, если он явится в суд к назначенному сроку. Объяснения подсудимого и его защитника записывались в протокол. От подсудимых, содержащихся под стражей в городах, где заседания суда происходили только временно, объяснения отбирались председателем, если суд в то время находился там, где они содержались, а в противном случае -местным мировым судьей, который составлял о том протокол и передал его немедленно председателю суда. Подсудимые имели право избирать защитников как из присяжных поверенных, так и из других лиц, которым закон не воспрещал ходатайства по чужим делам. По просьбе подсудимого председатель суда назначал ему защитника из состоящих при суде присяжных поверенных, а за недостатком этих лиц - из кандидатов на судебные должности, известных председателю по своей благонадежности. Для двух или более подсудимых по одному и тому же делу мог быть назначен один общий защитник только тогда, когда существо защиты одного из них не противоречило защите другого; в противном случае, для каждого подсудимого должен был быть назначен особый защитник90. При этом, однако, подсудимые не лишались права переменить с ведома председателя избранных ими защитников или просить о пере мене защитников, назначенных от суда.
Вместе с распоряжением о допущении защитников к исполнению их обязанностей, председатель суда разрешал им объясняться наедине с подсудимыми, содержащимися под стражей. Подсудимый и его защитник, а равно частный обвинитель и гражданский истец, или их поверенные имели право во всякое время рассматривать в канцелярии суда подлинное дело, выписывать из него все нужные им сведения в присутствии и под наблюдением секретаря или его помощника. Рассмотрение сторонами подлинных дел допускалось в месте постоянного пребывания суда, так и в тех местах, где судебные заседания открывались временно. Законодатель определял, что если кто-либо из подсудимых или свидетелей не понимал по-русски, то председатель суда назначал к судебному следствию переводчика из лиц, имеющих качества достоверных свидетелей.
Если подсудимый или кто-либо из свидетелей был нем или глух и не мог объясняться «на письме», то к судебному следствию назначался «толмач». Подсудимые, защитники их, частные обвинители, гражданские истцы, свидетели, сведущие люди и все приглашаемые к судебному следствию лица вызывались в суд повестками, установленными для вызовов к предварительному следствию. Свидетели из воинских чинов, состоящих на действительной службе, вызывались специальным порядком. Подсудимые, состоящие на свободе, обязаны были явиться в суд лично, даже в случае, если имели избранных ими самими или назначенных им защитников. Подсудимые, взятые под стражу при предварительном следствии, доставлялись в тюрьму того города, где судебные заседания по делам о них должны были происходить, по крайней мере, за неделю до открытия сих заседаний.
Судебные речи российских адвокатов по делам о преступлениях против жизни и здоровья
В отличие от Александрова, защитники по этому делу в своих судебных речах не делали теоретико-правовых обобщений, сосредоточившись на опровержении конкретных доказательств, которые предъявляло обвинение. Исключение составлял лишь известный адвокат В.Д. Спасович, речь которого хотя и не была столь пространной, как у Александрова, однако в ней поднимался ряд интересных вопросов, выходящих за пределы данного конкретного дела (подробнее в третьей главе работы.).
Огромный резонанс в российской обществе вызвал процесс по делу о совершенном 1 марта 1881 г. убийстве Александра II, которое рассматривалось Особым присутствием Правительствующего Сената. В этом преступлении обвинялись «тихвинский мещанин Николай Иванович Рысаков, 19-ти лет; крестьянин Таврической губернии. Феодосийского уезда. Петровской волости, села Николаевки Андрей Иванович Желябов, 30-ти лет; дворянка Софья Львовна Перовская, 27-ми лет; крестьянин Смоленской губернии, Сы-чевского уезда. Ивановской волости, деревни Гаврилкова Тимофей Михайлов, 21-го года, и мозырская. Минской губернии, мещанка Геся Мироновна Гельфман, 26-ти лет»180. Заседание суда проходили в переполненном зале -тогда еще на политический процесс в последний раз допускались неизбранные, - потом, вплоть до падения империи, на такого рода процессы будут попадать только те, кого посчитает возможным допустить власть. Газеты печатали стенографический отчет о процессе, и эти публикации несколько дней были наиболее востребованы, причем не только в России, но и за рубежом -Европа также внимательно следила за этим политическим процессом. Председателем суда («первоприсутствующим») был сенатор Е.Я. Фукс. Обвинял исполняющий обязанности прокурора при особом присутствии правительствующего сената, товарищ прокурора с.-петербургской судебной палаты Н.В. Муравьев. Защитниками подсудимых были Унковский, Еерке, Герард и Кедрин; Желябов защитника иметь не пожелал.
В литературе отмечается, что адвокатские выступления уступали речи прокурора во всех аспектах. Очевидно, это объяснялось прежде всего сложностью положения адвокатов - совершено цареубийство, тягчайшее преступление, главные действующие лица признались в преступлении. По большому счету их защищать было не от чего. Конечно, защитники находили смягчающие обстоятельства, но не более того. Не будем забывать, что в деле Веры Засулич обществу был показан конкретный проступок градоначальника Хре-нова, ударившего конкретного человека (заключенного) в тюрьме, и против этого произвола выступила Засулич - обществу был понятен мотив ее преступления, и она имела общественное сочувствие. Император АлександрП лично никого не ударил, не убил, более того, в свое время провел либеральные реформы, кроме того, во время покушения пострадали невинные люди. И при этом Желябов смеется, когда прокурор проникновенно говорит о величии покойного императора и дает волю фантазии в описании образа преступников (громкий смех имел место при прокурорских при словах «Из кровавого тумана, застилающего печальную святыню Екатерининского канала, выступают перед нами мрачные облики цареубийц»). В этих условиях трудно ожидать масштабного общественного сочувствия181. Соответственно для успеха у защиты не было никаких шансов.
В целом же, как полагает А.М. Ларин, выступления адвокатов в этом процессе «нельзя отнести к лучшим защитительным речам того времени»182. Так, присяжный поверенный А.М. Унковский (защитник подсудимого Рыса-кова) говорил о том, что «его (Рысакова - авт.) участие в преступлении было чистою случайностью ... Наш закон в числе обстоятельств, уменьшающих вину, а следовательно, и меру наказания, прямо ставит тот случай, когда преступление совершено по легкомыслию и убеждению других лиц. Таким образом, я полагаю, что закон дает мне юридическую почву для того, чтобы просить суд, при обсуждении виновности Рысакова, принять это обстоятельство во внимание»183. Возможно, это не было оптимальным вариантом для тактики защитительной деятельности в отношении подсудимого Рысакова, учитывая его молодость.
Однако мы не склонны подвергать критике судебные речи адвокатов с с точки зрения их эффективности для смягчения участи подзащитных - нас здесь интересуют прежде всего суждения адвокатов, которые, высказанные в судебных речах, обогащали бы развитие русской правовой мысли. И в этом смысле есть о чем говорить. Так, присяжный поверенный К. Ф. Хартулари (защитник подсудимого Михайлова), обращаясь к судьям, говорил, что если «вникнуть строго аналитически в обстоятельства дела, касающиеся личности обвиняемого, и если затем, как я надеюсь, вы убедитесь в том, что при некоторой неразвитости подсудимый едва ли мог представлять собой того грозного агента социально-революционного кружка и того ярого пропагандиста социальных идей среди рабочего населения, каким старалась выставить его прокурорская власть, и что обвиняемый скорее действовал под каким-то неотразимо фатальным влиянием, то вы не примените к действиям его наказания, о котором я даже не решаюсь упомянуть»184. И далее следовало интересующее нас обобщение.
Оно касалось проблемы уголовного наказания, и было сформулировано следующим образом: «недостаточно еще, чтобы наказание послужило назидательным примером для других, недостаточно и того, что оно наведет ужас и содрогание на массу общества. Нет, милостивые господа, необходимо, чтобы наказание отомстило за общество, чтобы оно лишило виновного того, чем он наиболее всего дорожит на свете»185. Конечно, это небесспорное суждение, и в части «мести общества» мы с ним не можем согласиться. Тем не менее данная уголовно-правовая мысль в течение последующего времени, и отчасти в современную эпоху имеет своих сторонников. А тогда она была, на наш взгляд, достаточно эффектно использована адвокатом: «Но разве обвиняемые дорожат своей жизнью, разве вы не заметили, с каким невозмутимым спокойствием они ожидают вашего приговора? Разве показаниями своими, которыми они себя обличают в преступлении, они не напоминают вам тех самоубийц, которые хладнокровно осматривают оружие, долженствующее лишить их жизни? Вот почему, если вы, господа судьи, желаете, чтобы наказание Михайлова соответствовало своей цели, то приговорите его именно к жизни, к этому лучшему реформатору нравственного направления человека и его прошлых юных заблуждений». На наш взгляд, здесь налицо высокое адвокатское искусство.
Правовые публикации Ф.Н. Плевако
Эрудиция, высокая образованность, умение нестандартно мыслить и красноречие позволили Спасовичу стать выдающимся деятелем адвокатуры. Его судебные речи, отличающиеся лаконичностью, представляют образец судебного ораторства275. Они интересны ввиду содержащихся в них выводов по многим спорным юридическим вопросам. В некоторых речах содержится научно обоснованное видение проблем уголовной политики, общественного устройства, соотношения религии и науки, роли суда и т.д.
Выступая в качестве защитника, а иногда и гражданского истца, Спа-сович являлся не только своеобразным, глубоким и талантливым представителем адвокатуры, но и всею своею деятельностью на этом поприще преподал достойные самого внимательного изучения приемы и способы защиты подсудимых во время судебных процессов.
Будучи опубликованными, его судебные речи, ставшие печатными трудами, становились предметом внимания широких кругов населения и тем самым активным образом формировали общественное правосознание. Так, выделяя из общего понятия о защите ее задачи, Спасович находил, что защитник должен сказать в пользу обвиняемого все, чего последний сам не может, не умеет или не хочет сказать, не закрывая, однако, при этом глаз на истину и не указывая голословно на влияние и воздействие среды, личностей или обстоятельств, без их тщательного изучения и проверки и без сопоставления личности искушаемого со свойствами и приемами искушения. Потенциал свободного слова предоставлен адвокату для облегчения участи подсудимого, и им не следует пользоваться для распространения преступных или противообщественных идей. Думается, что такой подход весьма актуален и для настоящего времени.
Из видов защиты защита по соглашению с подсудимым, считал Спасович, менее свободна, чем защита по назначению от суда, поскольку приходится, по возможности, придерживаться системы оправданий обвиняемого; но и тут защитник не может быть его слепым орудием и должен «проявлять отвагу своего звания в названии вещей по их именам»276. Данное положение мы полагаем дискуссионным и, как представляется, среди адвокатов на этот счет нет единого мнения.
Интересная мысль Спасовича о том, что в зависимости от «свойств обвиняемого» защита может выражаться или в полном отождествлении защитником себя с обвиняемым, в особенности в передаче его чувств, или же в отделении себя от него и объективном к нему отношении. По политическим делам защита должна быть свободна, причем адвокат, и не будучи солидарен с подсудимым, должен, однако, иметь право высказать все возможное для оправдания или уменьшения вины подсудимого и для ослабления невыгодного впечатления в отношении чувств, руководивших последним. В своих приемах защита не должна давать увлечь себя неуместным соображениям о возможности надоесть или наскучить судьям, исчерпывая материал до конца и относясь не только к фактам дела, но и к источникам и причинам карательного закона со всесторонним исследованием; в делах, имеющих предметом щекотливые подробности, она должна рисовать не их, а лишь общие начертания предмета, подражая не детальной китайской живописи, а античной скульптуре277. Применяя эти общие правила в своей практической деятельности, Спасович облекал в формы, выраженные оригинальным, не всегда правильным, но всегда образным, точным и подчас очень острым языком, глубокое, логически стройное и. нередко художественное содержание, давая, в последнем отношении, то яркие очертания, то мысль, неминуемо создающую, в последовательном своем развитии, тот или другой образ.
Как отмечал в этой связи А.Ф. Кони, «в общем речи его сжаты и сравнительно кратки; он говорит, как бы следуя совету Канта: "Coll arte di dir pосо e di far pensare assai" (c искусством мало говорить, но много заставлять думать); при этом почти всем его речам присущ научный прием разбора и установление методов исследования спорных обстоятельств и известная поучительность на почве обширных и разносторонних знаний в области естественных и гуманитарных наук, поднимающая защиту в высший порядок идей. Очень искусно споря против фактической стороны дела, но никогда не умаляя значения и силы злого деяния, приписываемого подсудимому, он обращал особое внимание на выяснение вопросов о том, что за человек обвиняемый и подходит ли содеянное им под то определение закона, на котором на стаивает обвинитель. Отсюда блестящие и продуманные характеристики и тонкий научный и житейский разбор уголовной квалификации действий подсудимого. Характеристики Саши Большой (в процессе об убийстве фон Зона), Островлевой, Нины Андреевской, Шомберг-Колонтая, Нечаева дают образы, прочно остающиеся в памяти, благодаря своей психологической и жизненной правдивости. Там, где Спасович принужден был разбирать улики и доказательства отрицаемого им события преступления, его едкая критика, находчивые и тонкие сопоставления не оставляли ничего недоговоренным или обойденным, неуклонно направляясь, в виде обдуманных поступательных действий, от окружности к центру дела, то есть к личности обвиняемого»278. По содержанию своих речей, Спасович являлся не только защитником в данном деле, но и исследователем, для которого частный случай служил поводом для поднятия общих вопросов и их оценки с формулированием соответствующих рекомендаций.
В частности, защищая подсудимых Гергиевского, Джабадари и Веры Леонтович в упомянутом выше уголовно-политическом процессе «50-ти», адвокат Спасович поставил вопрос о необходимости иметь более четкие критерии в определении понятия тайного сообщества, задавшегося целью ниспровержения существующего порядка, поскольку те соответствующие доказательства, которые приводила прокуратура, с равным успехом можно было отнести и к обычному «кружку единомышленников»279. Так, Спасович указал на то, что «к Джабадари не может быть отнесен ни один из признаков, указанных в обвинительном акте: он не получал денег из общественных сумм, не имел клички, не разносил книжек, не обладал шифром, и во всем деле нет ни одного его письменного документа» . Перейдя к обвинению Джабадари в распространении преступных сочинений, адвокат Спасович возразил: «Статья 251 улож. о наказ, обязывает суд разобрать содержание распространяемых книжек и определить их значение, но какие книжки пере-давал Джабадари - этот вопрос остается неразрешенным» . Разумеется, в своей речи Спасович не предлагал и не мог предлагать конкретные критерии для выделения понятия тайного сообщества, однако заявленный им пробел стал учитываться в последующих уголовно-политических процессах.
Похожие диссертации на Судебные речи российских адвокатов по уголовным делам и их правовые публикации как феномен общественного правосознания и юридической мысли в пореформенной России : 2-я пол. XIX - нач. XX вв.
