Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Подходы к исследованию проблемы выбора 9
1.1. Выбор как нравственное самоопределение: философские и этические подходы к проблеме выбора
1.2. Выбор как принятие рационального решения: когнитивная традиция изучения выбора в современной психологии
1.3. Выбор как экзистенциальный акт и проявление личностных особенностей: экзистенциальная традиция изучения выбора в современной психологии
1.4. Выбор как сложная внутренняя деятельность: структурные подходы к исследованию выбора
1.5. Деятельностно-процессуальная модель выбора 37
Глава 2. Эмпирическое исследование индивидуальных особенностей выбора в ситуациях различной значимости
2.1. Эмпирическое исследование индивидуальных различий в построении деятельности выбора и их индивидуально-личностных коррелятов
2.2. Эмпирическое исследование индивидуальных особенностей деятельности выбора в ситуациях высокой и низкой значимости
2.3. Эмпирическое исследование индивидуальных особенностей деятельности выбора в ситуациях высокой, средней и низкой значимости
Заключение 140
Приложения 144
Литература
- Выбор как принятие рационального решения: когнитивная традиция изучения выбора в современной психологии
- Выбор как сложная внутренняя деятельность: структурные подходы к исследованию выбора
- Эмпирическое исследование индивидуальных особенностей деятельности выбора в ситуациях высокой и низкой значимости
- Эмпирическое исследование индивидуальных особенностей деятельности выбора в ситуациях высокой, средней и низкой значимости
Выбор как принятие рационального решения: когнитивная традиция изучения выбора в современной психологии
Изучение проблемы выбора в психологии восходит корнями к древнегреческим мыслителям, христианским идеологам и философам более позднего времени, рассматривающим выбор преимущественно в контексте свободы воли, а также разрешения человеком нравственных конфликтов и моральных дилемм.
Одна из первых попыток всестороннего рассмотрения понятия выбора принадлежит Аристотелю (384-322 гг. до н.э.). Древнегреческий мыслитель определял сознательный выбор (pro heneron haireton) как «нечто, избранное перед другими вещами» (Аристотель, 1984, с. 98) в исходной ситуации неопределенности, а также как «мнение совместно со стремлением, когда после обсуждения они объединяются в поступке» (Аристотель, 2005, с. 69). Он придавал большое значение условиям и цели поступка, отмечая: «если цель – это предмет желания, а средства к цели – предмет принимаемого решения и сознательного выбора, то поступки, связанные со средствами, будут сознательно избранными и произвольными» (Аристотель, 1984, с. 104). По мнению Аристотеля, источник поступков находится в самом человеке (за исключением тех случаев, когда они совершаются подневольно либо по неведению); следовательно, от него же зависит, совершать их или нет. Отличие сознательного выбора от влечения (яростного порыва) заключается в его «воздержанности», отсутствии связи с удовольствием и страданием. В отличие от желания, сознательному выбору подлежит лишь то, что человек считает от себя зависящим (а не вечное, не изменчивое и не случайное). Сознательный выбор всегда касается того, о чем человек имеет представление как о благе, но он может быть как порочным, так и добродетельным, и в последнем случае его хвалят за верность (в отличие от мнения, которое хвалят за истинность).
Христианскими идеологами IV-XII вв. – в качестве ключевых фигур можно назвать Пелагия, Августина Блаженного (1987), Фому Аквинского, К. Янсения, Ансельма Кентерберийского (2001), Бернара Клервоского (2001) – проблема выбора затрагивалась в контексте свободы воли, греховности человека и отношения к Богу (см. Ждановский, 1998). Представления о воле в западной культуре неоднократно претерпевали существенные трансформации: ряд философов Нового времени определяли свободу как количество возможностей для саморазвития человека (Т. Гоббс), способность действовать в соответствии с сознательным выбором (Дж. Локк), основополагающее определение человека (Ж.-Ж. Руссо) и инструмент осуществления нравственного закона (И.Г. Фихте), в то время как другие мыслители (Б. Спиноза, И. Кант) подчеркивали ограниченность свободы человека.
Значительное внимание проблеме выбора уделяли и русские философы XIX-XX в. Л. Шестов говорил про океан возможностей, открывающихся человеку, отмечая, что человек располагается в промежуточной сфере между царством Абсурда и Богом, где «человеческая жизнь, личная история каждого из нас “выкристаллизовывается” из всех возможностей Абсурда с помощью мертвящей способности разума» (Евлампиев, 1997, с. 240). Н.А. Бердяев рассматривал проблему выбора в контексте свободы и веры. Согласно автору, свобода – это «не выбор между поставленным передо мной добром и злом, а мое созидание добра и зла. Само состояние выбора может давать человеку чувство угнетенности, нерешительности, даже несвободы. Освобождение наступает, когда выбор сделан и когда я иду творческим путем» (Бердяев, 1990, с. 53). Веру он определял как акт свободы, свободного избрания; отличие знания от веры он видел в том, что знание принудительно и гарантировано, безопасно, оно не оставляет свободы выбора и не нуждается в ней
Ключевое место понятие выбора занимает в работах экзистенциальных философов XIX-XX вв., рассматривающих этот феномен в аспекте свободы – детерминированности человеческих поступков, риска, неопределенности и ответственности личности за собственную жизнь. Несмотря на неоднородность этого направления и – зачастую – противоречивость позиций разных авторов, можно выделить общий вектор рассмотрения проблемы выбора: отсутствие предзаданности природы человека («существование предшествует сущности»); формирование человеком самого себя и трагичность, необратимость этого процесса.
Предтеча экзистенциализма С. Кьеркегор (1998) характеризовал выбор как интеллектуальную задачу, предъявляемую человеку несущейся вперед, как поток, жизнью; как осознанный, личностный акт, обязательно сопровождающийся принятием на себя ответственности и находящийся в самой тесной связи с выбирающим: «Выбор сам по себе имеет решающее значение для внутреннего содержания личности: делая выбор, она вся наполняется выбранным, если же она не выбирает, то чахнет и гибнет» (там же, с. 234). В качестве основных черт выбора автор выделял его трагичность (неизбежность жертвования одной из альтернатив, что предполагает мужество выбирающего) и динамичность (постоянное изменение субъекта совершаемым выбором): «Чем более упущено времени, тем труднее становится выбор, так как душа все более и более сживается с одной из частей дилеммы, и отрешиться от этой последней становится для нее все труднее и труднее» (там же, с. 242). Автор указывал на принципиальное различие двух видов выбора – этического, абсолютного выбора, выбора между добром и злом, и эстетического, эксцентричного, ситуативного, при котором критериями для сравнения альтернатив являются личные предпочтения субъекта, критерии внешней привлекательности («нравится – не нравится»). Этический выбор просветляет личность, способствуя ее перерождению, углублению человеком понимания собственного Я, укреплению его связей с миром. Совершение этического выбора сопровождается «безграничным блаженством и абсолютным удовлетворением» (там же, с. 314), искренностью и решимостью. В эту минуту «человек заключает вечный союз с вечной силой, смотрит на себя самого как на объект, сохраняющий значение во веки веков, осознает себя тем, что он есть, то есть в действительности осознает свое вечное и истинное значение как человека» (там же, с. 287). Тем самым, в этот момент он начинает существовать уже не в мире возможностей, а в мире данного, в мире реального: открывается различие абсолютных этических категорий добра и зла.
Французский философ-интуитивист А. Бергсон (1992) рассматривал выбор как проявление свободы воли человека, личностный, волевой поступок, совершаемый в плоскости сознания, но детерминируемый тем, что лежит вне этой плоскости: «Подлинная ситуация выбора, в которой сошлись несколько жизненно существенных альтернатив, принципиально неподвластна рассудочному вычислению и вообще принципиально неразрешима в той самой горизонтальной плоскости жизни, где она возникла и проявилась. Для осуществления выбора необходим переход сознания в другое измерение, в другую — вертикальную — плоскость» (там же, с. 303). Согласно Бергсону, осознание своего намерения и последствий поступка меняет саму личность, в результате чего альтернативы, из которых приходится выбирать субъекту, являются по определению неравноправными из-за движения сознания вперед по временной оси. Совершение личностного, свободного выбора становится возможным лишь благодаря тому, что его предопределяет весь предшествующий выбору жизненный путь человека, накопленный им в процессе развития опыт.
В трудах К.Т. Ясперса проблема выбора выступает одновременно как философская проблема, вопрос веры и одна из ключевых проблем психотерапии. Согласно его учению, для осуществления подлинного выбора (выбора в себе «образа божьего») необходимо обратиться к религиозной или философской вере. Полемизируя со сторонниками психоанализа, автор подчеркивал роль свободного, экзистенциального выбора пришедшего на психотерапию человека: «При всех советах пациенту, стремлении помочь ему взглянуть на его реальную ситуацию, на его личностный мир и на самого себя, важнейшим остается решительное Да или
Нет пациента» (цит. по – Руткевич, 1997); задача психотерапевта – лишь подвести пациента в процессе общения к мысли о необходимости такого выбора.
М. Хайдеггер (1993) определял выбор как универсальную структуру фактичного экзистирования, осуществляемого в условиях неопределенности, в открытой и многомерной перспективе понимания собственной фактичности и проектирования собственного будущего. Фундаментальным выбором вот-бытия, к которому, в конечном итоге, сводится всякий бытийный акт, является выбор человека между возможностями быть подлинно и неподлинно, между «самостью» и «безликостью». Согласно Хайдеггеру, со-существование с Другим является неотчуждаемым моментом индивидуации вот-бытия, поскольку внутреннее напряжение фундаментального выбора вот-бытия осуществляется в форме «внешнего» конфликта его само-бытия и его неподлинной «подчиненности», конфликта собственных и чужеродных бытийных возможностей (Борисов, 1997).
В трудах Н. Аббаньяно (1996) выбор предстает как решение человека быть или не быть в соответствии со своей изначальной проблематичностью. Человек может выбрать позицию по отношению к жизни и миру; быть или не быть свободным; выявлять инструментальную полезность вещей и направлять свою чувственность на внешние цели или возвратиться к природе; выбрать между расслабленностью, нечувствительностью к призыву и, напротив, вовлеченностью, принятием собственного предназначения и верностью ему. Выбор для Аббаньяно – это всегда экзистенциальный акт, включающий в себя неопределенность и риск своей возможности; соединение будущей ситуации и прошлого в решении настоящего. Временный аспект выбора заключается в том, что каждое конкретное решение никогда не может быть решением, принятым раз и навсегда: оно должно обновляться; человеку нужно решиться на судьбу в силу конечности своего существования, прикрепиться к Бытию, которое находится за пределами этой временности. Ценностный смысл выбора содержится в том, что мы решаем для себя то, что нам важно решать; выбор же, не поддерживаемый верой в ценность выбираемого, невозможен, поскольку является отказом от выбора. Философ выделяет две составляющие в субстанции бытия человека: «субстанцию в себе» (чистую изначальную проблематичность, в которой выбор отсутствует, но которая влечет и подталкивает человека к решению задачи в мире) и субстанцию человека, которая обнаруживается через выбор решения, позиции. Структура экзистенции – это призыв к решению, движение, но не само решение. Решение решать не имеет оттенка предопределенности и находится в руках «человека выбирающего».
Выбор как сложная внутренняя деятельность: структурные подходы к исследованию выбора
Автор разрабатывает представление о так называемых жизненных мирах (то есть мирах
живого существа) и описывает их внешний и внутренний аспекты, отражающие степень легкости/трудности немедленного и полного удовлетворения возникшей потребности и степень простоты/сложности потребностей существа, соответственно (Василюк, 1984, 1997). Эти категории лежат в основании выделения четырех типов жизненных миров: инфантильный (внутренне простой и внешне легкий), реалистический (внутренне простой и внешне трудный), ценностный (внутренне сложный и внешне легкий) и творческий (внутренне сложный и внешне трудный). В условиях односоставности, внутренней простоты жизни, наличия у субъекта одной единственной потребности (жизненного отношения) или ряда неперекрещивающихся жизненных отношений выбор как предпочтение одной из имеющихся альтернатив в принципе невозможен. В условиях постоянно возникающих внешних затруднений выбор также не может осуществляться на основе лишь принципиального сравнения альтернатив. Настоящий, подлинный выбор, по Василюку, возможен лишь в ценностном мире: поскольку препятствий для выполнения намерений субъекта со стороны внешнего мира не возникает, конфликтующие между собой жизненные отношения сопоставляются сами по себе. Их разветвленная система представляет собой мотивационно-смысловое ядро личности. Основой для выбора служит ценность, надситуативная, устойчивая, общечеловеческая, но при этом персонологичная инстанция, выполняющая смыслообразующую и смыслоразличающую функции и подверженная произвольным изменениям со стороны субъекта. Во внешне легком мире любая актуализировавшаяся у субъекта выбора потребность воплощается мгновенно, окончательно и в полной мере, и в этой необратимости, бесповоротности выражается его трагичность. Этапами ценностного выбора являются отвлечение от трудности мира при одновременном удержании его сложности, актуализация глубинных ценностей, оценка альтернатив, решение и – последний этап – жертва, с необходимостью входящая в состав выбора и связанная с осознанием необратимости и экзистенциальной ценности сделанного выбора.
Василюк подчеркивает важное значение разработанной им теории для психотерапевтической, тренинговой и консультативной работы. Идея Ф.Е. Василюка о важности удержания сложности мира перекликается со взглядами психотерапевта М. Папуша (2001), указывающего на то, что в ситуации экзистенциального выбора человек оказывается в точке пересечения двух или нескольких несогласованных действительностей, в каждой из которых он имеет вполне определенный способ поведения, а следовательно – необходимость принятия решений отсутствует. Ситуация же выбора существует лишь в той мере, в какой сама личность удерживает их пересечение, не будучи в состоянии «отпустить» ни одну из несовместимых действительностей: в этой ситуации необходимость выбора уже появляется, а возможности выбора у личности еще нет. Опираясь на идеи Ф. Перлза и Э. Берна, автор говорит о том, что выбор является виртуальной ситуацией, поддерживаемой личностью, «поверх» субличностей выбирающей себя, поскольку в прочих, «гомогенных» ситуациях те или иные субличности справляются сами.
Формальная модель экзистенциального выбора В.А. Петровского, представляющая собой развитие трансактной модели рефлексивного выбора (О.В. Митина, О.В. Петровский, Т.А. Таран), основана на математической модели в условиях биполярного выбора В. Лефевра (2003). В рамках этой модели, разработанной с целью «описать, объяснить и предсказать поведение человека в ситуации жизненной неопределенности» (Петровский, 2002, с. 95), личность, осуществляющая выбор, рассматривается как «единомножие субъектов»: Родителя, Взрослого и Ребенка. Автор вводит термин «виртуальной состоятельности» личности, обозначая ее нижний и верхний пределы, то есть то, на что может претендовать личность в наименее и наиболее благоприятных обстоятельствах, зависящих от стечения импульсов, продуцируемых упомянутыми тремя инстанциями.
Опыту прошлого, запечатленному в Ребенке, значению этого опыта для бессознательной интерпретации окружающего и, соответственно, способности к совершению экзистенциального выбора (его «перспективы») в данной теории придается большое значение: виртуальная состоятельность не может быть ниже ресурсов (фантазийных импульсов), предоставляемых Ребенком. Отсутствие либо прекращение поддержки со стороны Родителя (в виде наставительных импульсов), а также заинтересованность Взрослого как разумной части личности приводит к ее повышению.
Петровский отмечает, что «внутренняя состоятельность личности, осуществляющей экзистенциальный выбор, должна еще быть испытана миром» (Петровский, 2002, с. 102), и подчеркивает важное значение описанной модели для психотерапии и системного консультирования.
Мадди рассматривает подлинный выбор как шаг, содержание и направленность которого наделяет жизнь уникальным смыслом (Мадди, 2005), и выделяет две кардинально различающиеся стратегии выбора человека, являющиеся основой его жизненного стиля: выбор прошлого и выбор будущего.
Постоянный выбор прошлого, то есть выбор привычных способов реагирования в проблемных жизненных ситуациях, обусловленный стремлением к комфорту и безопасности, через некоторое время приводит к недостатку у человека информации. Однозначность, определенность его отношений с миром, то есть придание им статуса данностей, не способных к изменению, приводит к снижению когнитивной проницательности, скуке, ведет к жизненному застою, ощущению собственного бессилия, а в конечном итоге – к переживанию экзистенциальной вины, связанной с отказом от осуществления новых возможностей, и жалобам на бессмысленность существования. Жизненный стиль человека в этом случае – конформизм, большая уязвимость перед стрессогенными обстоятельствами, подверженность таким экзистенциальным недугам, как авантюризм (нахождение смысла жизни лишь в экстремальных, сопряженных с большим риском занятиях), нигилизм (утверждение антисмысла через тотальное отрицание и цинизм) и, в самом худшем случае, вегетативность (постоянная апатия, безразличие ко всему происходящему).
Выбор будущего, напротив, стимулирует человека, провоцирует процесс постоянного самообновления, экзистенциального развития, расширения своего представления о мире и лучшего понимания своих взаимоотношений с ним и, как следствие, приводит к формированию жизнестойкости, или экзистенциальной отваги. Жизнестойкость – это ядро личности, «верность человека самому себе и опора на собственные силы в тяжелые моменты» (там же), позволяющая уменьшить онтологическую тревогу, возникающую из-за той непредсказуемости, неизвестности, с которой сталкивается человек, выбирая будущее. Жизнестойкость обеспечивается вовлеченностью человека во все, что происходит вокруг, его влиянием (контролем, борьбой со стрессогенными обстоятельствами, включением их в более широкий жизненный контекст) и вызовом, то есть готовностью постоянно учиться на собственном опыте. Следствием выбора будущего является формирование аутентичного жизненного стиля, индивидуализм, продуктивное взаимодействие человека с другими людьми, подразумевающее взаимную помощь и поддержку, и забота о собственном здоровье.
Эмпирическое исследование индивидуальных особенностей деятельности выбора в ситуациях высокой и низкой значимости
О влиянии условий окружающей среды говорит и Ю. Козелецкий (1991): в благоприятных условиях иррациональные и ошибочные выборы могут привести к хорошим конечным результатам, а «качественные» выборы, основанные на рациональном анализе данных, – к неуспеху. Таким образом, «хорошие решения могут иногда приводить к плохим результатам [курсив авт.]» (там же, с. 109). Ряд авторов указывают на зависимость принятия решений от социального контекста ситуации (Савина, Ванг, 2003).
Немаловажную роль при выборе играют формулировка проблемы (Плаус, 1998; Greene et al.. 2003), субъективные смещения и искажения при построении умозаключений (Kahneman, Tversky, 1979) и порядок, в котором альтернативы предлагаются субъекту (Ariely, 2008), что на сегодняшний день широко используется в сфере управления, маркетинга и рекламы и при проведении социологических опросов. Так, в частности, согласно ряду экспериментов, при предъявлении трех альтернатив, частично пересекающихся между собой, человек с большей вероятностью выберет среднюю, отвергнув первый и последний варианты (там же, p. 3). Израильско-американский психолог Д. Ариели замечает, что при совершении потребительского выбора важное значение имеют не столько желания и ценности самого субъекта, сколько контекст: «Люди редко сравнивают вещи в абсолютных величинах. У нас нет внутреннего измерителя ценности, который говорил бы нам, настолько стоящи те или иные вещи. Скорее, мы фокусируемся на относительных преимуществах одной вещи над другой, и оцениваем ее в соответствии с этим» (там же, p. 2). Автор также отмечает, что люди предпочитают иметь дело с альтернативами, которые легко сравнивать между собой, и избегают сравнивать разноплановые возможности, которые не могут быть сопоставлены с легкостью (там же, p. 8). В последнем случае перед субъектом стоит задача самостоятельного конструирования критериев выбора, а это непросто.
Влияние значимых людей может выступать в качестве фактора, способного как облегчить принятие решения (Николаева, 2010), так и усугубить сложность и многомерность ситуации выбора (в том случае, если мнение авторитета или референтной группы входит в противоречие с желаниями и потребностями выбирающего). При этом, если внутренняя работа выбора не проделана субъектом, не происходит соотнесение как самих альтернатив, так и мнения значимых других со своим Я, может иметь место «пустой», спонтанный, вынужденный выбор, выбор без самоопределения (Леонтьев, 2014 а), осознаваемая или неосознанная подмена собственного выбора решением другого (см. конформный тип идентичности у Дж. Марсиа). Стоит отметить, что воздействие на процесс решения может быть оказано и в том случае, если другие люди не принимают деятельное участие в выборе, а просто присутствуют рядом: на первый план при принятии решения может выйти желание подчеркнуть свою индивидуальность либо, напротив, принадлежность к группе (Ariely, 2008, chapter 13).
В связи с этим, немаловажное значение для процесса выбора имеет то, должно ли итоговое решение быть озвучено публично (там же, p. 235). Согласно Д. Ариели, удовлетворенность собственным выбором часто выше в ситуациях, когда решение принимается приватно: человек больше склонен руководствоваться собственными предпочтениями, а не ориентироваться на то, как его решение будет выглядеть со стороны.
К важным аспектам ситуации выбора относится и то, является ли принимаемое решение коллективным или индивидуальным. Специфика группового ПР активно исследуется рядом отечественных и зарубежных авторов, преимущественно – специалистами в области социальной психологии и психологии управленческой деятельности (см., например, Диев, 1998; Плаус, 1998; Rojer, 1999; Hopthrow, Hulbert, 2005; Nijstad, 2008; Зажогина, 2010; Карпов, 2011). К основным преимуществам групповых решений по сравнению с индивидуальными относятся их большая рациональность и меньший субъективизм, а также большая эффективность в случае трудноформализуемых задач и проблем, разрешение которых требует богатого опыта (Диев, 1998; Карпов, 2011). При этом принятие решений в группе часто является более время- и энергозатратным и сопряжено с возникновением таких феноменов, как диффузия ответственности (Майерс, 2000), сдвиг риска (Козелецкий, 1991) и огруппление мышления (Janic, 1972). В целом же качество коллективного решения зависит от характера решаемой задачи, состава группы и процедуры ПР (Диев, 2011), и ответ на вопрос о том, что лучше – групповое решение или индивидуальное, – является далеко не однозначным.
2. Останавливаясь на особенностях субъекта, которые могут сказываться на процессе и результате совершаемого выбора, следует выделить несколько аспектов: социально-демографические параметры, жизненный опыт человека, физические, когнитивные особенности и индивидуально-личностные переменные (в том числе – ценности, потребности, установки и желания субъекта). Остановимся на каждом из перечисленных аспектов подробнее.
На восприятие выбора оказывают влияние определенные социально-демографические характеристики. Рядом авторов предпринимаются попытки сравнения особенностей совершения выбора представителями разных социальных групп: например, людьми с различным уровнем образования и социально-экономическим статусом (Snibbe, Markus, 2005), людьми разного пола и возраста (см., например, Fishman et al., 2006; Волокитина, Попова, 2009; Шумакова, 2009; Вержибок, 2010; Знаков, 2010; Муртазина, 2010; Мазур, Валькова, 2011).
В последнее время публикуется все больше междисциплинарных исследований, посвященных изменениям, которые претерпевает процесс принятия решений по мере старения человека (Decision making…, 2014): эти изменения касаются как работы памяти и внимания (Mather, Schoeke, 2014), что опосредованно сказывается на эффективности ПР, так и восприимчивости к денежным вознаграждениям за выбор того или иного ответа (Cavanagh et al., 2014) и предпочитаемых стратегий ПР. Так, в частности, показано, что люди старшего возраста склонны использовать более простые стратегии ПР по сравнению с молодыми испытуемыми (Mata et al., 2014), они реже прибегают к поиску новой информации в ситуации, когда выбор сопряжен с большим риском (Spaniol, Wegier, 2014), но при этом они чаще соглашаются ждать отсроченные по времени награды (Lckenhoff, 2011). Одно из различий между людьми разных возрастных групп касается легкости принятия финансовых решений: испытуемые пожилого возраста более склонны делать выборы в финансовой сфере без длительного обдумывания, в то время как молодые испытуемые чаще оставляют такие решения на потом (Shivapour et al., 2014).
Большой интерес представляют кросс-культурные исследования процесса и результата выбора личности (например, Iyengar, Lepper, 1999; Wei-Cheng, 2001; Chu et al., 2005; Ariely, 2008, p. 237-238; Botti et al., 2009). В частности, на характер протекания и итог конкретного выбора оказывает влияние то, является ли сама возможность выбирать ценностью для человека как представителя определенной культуры и исторической эпохи (см. Katz, Assor, 2007; Левонтина, 2010, с. 29). Культурные и другие контексты, предусматривающие однозначное регулирование в тех или иных социотипических ситуациях выбора, могут быть названы «настройками по умолчанию» (Леонтьев, 2014 а).
К числу таких «настроек» также можно отнести опыт разрешения аналогичных ситуаций выбора в прошлом (Ariely, 2008; Николаева, 2010) и жизненный опыт в целом (Исаев, Кормакова, 2008; Уварова, Дубовицкая, 2010). Согласно данным ряда исследований, выбор, сделанный человеком в первой из однотипных ситуаций, во многом предопределяет итоги его последующих выборов, становясь своеобразным «якорем» на длительное время и приводя к формированию привычки поступать определенным образом (Ariely, 2008, chapter 2; Лерер, 2010). Если речь идет о совершении выбора в рамках профессиональной деятельности, то немаловажным внутренним условием ПР становится профессиональный опыт и необходимый уровень подготовки специалиста (Моросанова, Индина, 2011).
Поскольку в основе принятия любого решения лежит сбор информации и анализ имеющихся альтернатив, а реализация решения требует от субъекта определенных усилий, не последнюю роль в процессе выбора играют физические и когнитивные особенности человека. В экстремальных, чрезвычайных ситуациях, требующих немедленного реагирования, эти факторы имеют исключительное значение, поскольку проблемы с концентрацией или переключением внимания, зрительно-моторной координацией и другими нейропсихологическими параметрами могут привести к фатальным ошибкам, отражаясь не только на выборе стратегии достижения результата, но и на качестве деятельности в целом. Роль памяти в процессе принятия решения была показана еще П.К. Анохиным (1974), изучавшим свободное поведение животных, поставленных в условия активного выбора подкрепления. Исследование, проведенное отечественными авторами (Шумилин, Горбачев, 2009) на материале деятельности дзюдоистов, показывает влияние зрительно-пространственной ориентировки, кратковременной памяти, распределения и переключения внимания на процесс принятия решения спортсменами. Изучению связи между особенностями принятия решения и уровнем физической подготовленности учеников начальной школы было посвящено исследование Е.В. Мазуровой (2010). На протекание выбора, скорость и точность принятия решения оказывают влияние и такие ситуативные факторы, как психофизиологическое состояние и эмоциональный фон человека. В частности, как показал М. Юнг-Биман с соавторами, люди, находящиеся в хорошем настроении, гораздо лучше решают сложные задачи, требующие интуиции, нежели те, кто раздражен или расстроен (Jung-Beeman et al., 2004). Утомление (Galliot et al., 2007) или сексуальное возбуждение (Ariely, 2008, chapter 5), напротив, негативно влияют на способность принимать решения. Когнитивные характеристики (в особенности – уровень интеллекта) оказывают ключевое влияние на успешность выбора и в тех случаях, когда выбор сводится к решению мыслительных задач. Интеллектуальный потенциал личности находится в центре внимания теорий ПР (см., например, Карпов, 1999). Как отмечают В.И. Моросанова и Т.А. Индина (2011), исследования внешних и внутренних детерминант интеллектуальных стратегий стали связующим звеном между исследованиями мышления как процессов решения задач и регуляции выборов субъекта как принятия интеллектуальных решений. Отечественный исследователь Е.В. Лахманский выделяет рефлексивно-творческое мышление как один из психологических механизмов ПР в нестандартных ситуациях (там же). В исследовании, проведенном М.А. Чумаковой (2009), было обнаружено, что более успешные в принятии решений испытуемые характеризуются более высокими показателями практического интеллекта. В.И. Моросанова и Т.А. Индина (2011), изучавшие психологические детерминанты рационального выбора на примере ситуации политического голосования избирателей, подчеркивают, что рациональность как характеристика процесса ПР положительно связана с интеллектуальными ресурсами субъекта.
Эмпирическое исследование индивидуальных особенностей деятельности выбора в ситуациях высокой, средней и низкой значимости
Результаты сопоставления особенностей «повседневного» и «судьбоносного» выбора указывают на то, что деятельность выбора в более значимых ситуациях носит более развернутый и осознанный характер, в то время как в менее значимых приобретает более свернутые, редуцированные формы.
Остановимся на некоторых частных результатах сравнения особенностей выбора в П и С. Неоднородность ответов в случае П (выражающаяся в том, что в качестве ситуации «повседневного» выбора рядом участников был описан не малозначимый случай принятия решения, как предполагалось, а ситуация, оказавшая сильное или умеренное влияние на всю последующую жизнь респондента), на наш взгляд, указывает 1) на большую относительность и растяжимость понятия «повседневного» выбора; 2) на то, что малозначимые выборы вообще сложнее «заметить», а следовательно – и описать (вследствие чего респонденты, имеющие меньший «порог чувствительности» к распознаванию ситуаций выбора в своей жизни, осуществляют невольную подмену задания и вместо «повседневного» выбора описывают выбор промежуточной – между П и С – степени значимости).
Свернутость процессов выбора во времени в П (отмеченную в большинстве протоколов) можно объяснить легкостью, незначимостью и ситуативностью «повседневного» выбора. В оценке длительности «судьбоносного» выбора, как было описано выше, было обнаружено больше индивидуальных различий. Растянутость «судьбоносного» выбора во времени кажется закономерной и не требует дополнительных интерпретаций; кажущаяся же парадоксальность ситуации, заключающаяся в том, что совершение сложного и ответственного выбора С происходит мгновенно, может быть объяснена, на наш взгляд, как аберрациями автобиографической памяти (Нуркова, 2000), так и, возможно, «постпроизвольным» характером самого выбора (Леонтьев, 2014 а).
Говоря о различиях в эмоциональном проживании ситуаций выбора высокой и низкой значимости, подчеркнем, что в ситуации С чувства отличались большей амбивалентностью и не менее 10% респондентов указывали на сопутствующие выбору чувства страха и тревоги (что может быть объяснено большой значимостью и неопределенностью данного выбора). В описаниях ситуации П эти эмоции отсутствуют, но при этом 14% респондентов сообщают о переживании удовольствия и наслаждения и более трети участников – о безразличии и равнодушии к ситуации выбора (вызванных, на наш взгляд, легкостью и «формальностью» самой ситуации «повседневного» выбора). Отдельно отметим тот факт, что и в С, и в П не
менее четверти участников в ответе на вопрос о мыслях, возникших у них в процессе принятия решения, привели описание чувств. Эти данные работают на подтверждение нашей гипотезы о том, что выбор не может быть полностью сведен к когнитивной оценке имеющихся альтернатив.
Отдельного внимания заслуживает то, что в С респонденты проявляют несколько меньше самостоятельности, нежели в П. По-видимому, в связи с большой значимостью «судьбоносного» выбора человек начинает больше опираться как на внутренние, так и на внешние ресурсы, в то время как «повседневный» выбор, менее включенный в общий жизненный контекст и не имеющий каких-нибудь ощутимых последствий, чаще всего не предполагает ориентацию на третьих лиц. Данные качественных методик подтверждают правомерность этой интерпретации.
Результаты корреляционного анализа также позволяют говорить о принципиальном различии ситуаций выбора разной значимости (на это указывают как количество, так и характер корреляций параметров деятельности выбора с индивидуально-личностными переменными в ситуациях С и П).
1. Параметры П выбора оказываются связаны со многими переменными личностных опросников, в то время как в случае С столь выраженной связи не наблюдается (таким образом, построение деятельности С выбора практически не предсказывается индивидуально-личностными характеристиками).
Объяснение подобного феномена мы видим в том, что С выбор, происходящий в условиях большой неопределенности и риска, являющийся переломным событием в жизни человека, не предполагает обращения к готовым решениям, заранее заданным способам действия. В свете вышесказанного, кажется закономерным то, что толерантность (и предпочтение) неопределенности является одной из немногих индивидуально-личностных характеристик, наличие которой сказывается на субъективном конструировании совершаемого С выбора (более того, связей отношения к неопределенности с субъективным конструированием П выбора не наблюдается ни по одному из факторов, что указывает на принципиально различный характер ситуаций выбора высокой и низкой значимости).
Деятельность выбора в С – это разворачивающаяся здесь-и-сейчас деятельность самоопределения в проективной жизненной ситуации, имеющая своим итогом не только непосредственное предпочтение человеком одной из альтернатив, но и расширение круга целей и мотивов, появление нового, обобщенного видения ситуации выбора в целом (Петровский, 2010), а также формирование себя в процессе выбора, трансформация личности (см., в
частности, Рубинштейн, 1986; Кравченко, 1987; Бергсон, 1992; Кьеркегор, 1998; Логинова, 2001; Мадди, 2005). Более того, необходимость совладания с неопределенностью, решение «задачи на смысл» (Леонтьев, 1975; Леонтьев, 2003) в С может в каком-то смысле нивелировать различия между выбирающими, поскольку требует от любого человека много ресурсов, и в том случае, если внутренних ресурсов (опора на интуицию, опыт, смыслы и ценности) для совершения качественного выбора не хватает, человек может прибегать к помощи внешних средств (обращение к авторитетным лицам, увеличение промежутка времени на обдумывание альтернатив и др.). В ситуации П такая «компенсация» не требуется, поскольку цена вопроса невелика. Субъективное конструирование П выбора во многом обусловливается индивидуально-личностными особенностями и накопленным опытом разрешения аналогичных ситуаций, а потому П выбор – это скорее показатель того, как человек живет.
Разные параметры субъективного конструирования П выбора зачастую коррелируют с одними и теми же индивидуально-личностными переменными. Так, в случае П ориентация на достижение и на новизну (шкалы ТОМ), а также наличие целей в жизни и общий показатель осмысленности жизни (СЖО) взаимосвязаны со всеми четырьмя факторами СКВ; социальная желательность (ТОМ) – с основательностью, бесконфликтностью и самостоятельностью выбора; общий показатель волевого самоконтроля и настойчивость (ВСК), процесс и результативность жизни (СЖО) – с бесконфликтностью, самостоятельностью и удовлетворенностью выбора. Между тем, в С подобное сходство в корреляциях отсутствует.
Таким образом, структура субъективного конструирования П выбора представляется значительно более однородной: в отличие от С, все параметры СКВ в случае П находятся в тесной взаимосвязи. Об этом, в частности, свидетельствует сопоставление данных корреляционного анализа факторов опросника СКВ в С и П (см. Таблицу 9).
Описанное «срастание», или «слипание» параметров субъективного конструирования выбора в П можно объяснить большей легкостью данной ситуации, однозначностью ее восприятия респондентами. Разрешение ситуации С, напротив, сопряжено с большей амбивалентностью мыслей и чувств, поскольку выбор одной из альтернатив с неизбежностью предполагает жертву – отказ от другой (см., в частности, Василюк, 1997; Кьеркегор, 1998). Удовлетворенность принятым решением при этом может быть достаточно высокой (см. раздел 2.2.2), в том числе и потому, что в результате процесса выбора, нередко длительного и мучительного, возникает ряд важных личностных приобретений.
Гипотеза о существовании различных типов деятельности выбора (субъектный и спонтанный выбор) в ситуациях «судьбоносного» и «повседневного» выбора подтвердилась частично. Полученные данные, на первый взгляд, не согласуются с результатами первой серии исследования (см. раздел 2.1.2): в нем различия между двумя выделенными кластерами касались всех четырех инвариантных параметров СКВ, что и позволило сформулировать гипотезу о существовании двух принципиально различных типов деятельности выбора. Здесь же различия между выделенными группами касаются либо второго и четвертого (ситуация С), либо первого и третьего факторов (ситуация П).
Между тем, более глубокий анализ позволяет снять кажущееся противоречие между описанными результатами. В исследовании выборов в Думу конкретное содержание выбора (решение об участии/неучастии в голосовании) было задано априори; в данном исследовании мы намеренно ушли от обозначения типов рассматриваемых ситуаций, задав лишь их степени значимости. Таким образом, в первом случае выбор оказался «смешанным», поскольку кем-то из респондентов ситуация голосования воспринималась как судьбоносная (возможность повлиять на судьбу города и страны), а кем-то – как малозначимая, «проходная»; человек произвольно сдвигал свой выбор по шкале С-П в одну из сторон. В настоящем же исследовании нам удалось дифференцировать степени значимости выбора и рассмотреть каждую из них отдельно, с чем – предположительно – и связано различие в результатах.
