Влияние августовской (1948 г. ) сессии ВАСХНИЛ на образование и педагогику (Всесоюзный и региональный аспекты) Цветаева Нина Викторовна

Содержание к диссертации

Введение

Глава I Продолжение предвоенной научно-образовательной политики

1. Истоки нового вмешательства в работу школы 26

2. Отказ от принципа историзма и попытка восполнения возникших пробелов 40

3. Идейная направленность переподготовки учителей 57

Краткие выводы 70

Глава II Основы построения учебно-воспитательного процесса

1 Перенос законов социальной жизни на жизнь растений и других организмов 73

2. От «гнездования» - к «живому веществу» 88

3. «Смешанный» порядок расположения и изучения учебного материала 103

Краткие выводы 118

Глава III Противоречия процесса восстановления научного фундамента образования и педагогики

1. Критика взглядов, отвергнутых наукой 121

2. Двойственность позиции министерства просвещения 138

3. Последний взлет и окончательное падение лысенкоизма 153

4. Следы и отзвуки прошлого 172

Краткие выводы 203

Общие выводы и заключение 206

Литература 211

Приложения

• Истоки нового вмешательства в работу школы
• Отказ от принципа историзма и попытка восполнения возникших пробелов
• Перенос законов социальной жизни на жизнь растений и других организмов
• Критика взглядов, отвергнутых наукой

Введение к работе

Актуальность проблемы

1. полувековой юбилей окончания работы августовской (1948 г.) сессии Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук им. В.И. Ленина сын выдающегося советского генетика академика Антона Романовича Жебрака шестидесятивосьмилетний кандидат биологических наук Эдуард Антонович Жебрак вспоминал, как «лысенковская колесница прокатилась по всей отечественной биологии, подминая все, что не умещалось в сознании колесничего.

2. августа на заседании Оргбюро ЦК ВКП(б) под председательством Г.Маленкова рассматривались мероприятия по реализации рекомендаций сессии. Все, даже раскаявшиеся оппоненты Лысенко, были исключены из партии, лишились работы, их места заняли сторонники «народного» академика... Эти кадровые назначения выносились на утверждение Политбюро ЦК ВКП(б) и были им одобрены. 11 августа на заседании Секретариата ЦК ВКП(б) был пересмотрен и обновлен мичуринцами состав комитета по Сталинским премиям в области науки и изобретательства. В трехдневный срок были выпущены отдельной брошюрой доклад Лысенко тиражом 300 тысяч экземпляров и стенографический отчет сессии тиражом 200 тысяч экземпляров».¹

Случившееся полвека назад оказало всеохватывающее воздействие на «развитие советской науки и заложило фундамент ее постепенного отставания от науки мировой». Как подчеркивает автор" предисловия к публикации Э.А. Жебрака, «тень августовского шабаша до сих пор витает над российской наукой... Уроки августовской сессии ВАСХНИЛ, где была разгромлена генетика, вошли в наши гены». Сказанное С.Лесковым справедливо и по отношению к образованию и педагогике.

Н.С. Розыева, отсылая нас к тем временам, верно замечает: «Известное влияние на преподавание биологии оказали решения сессии ВАСХНИЛ (1948). Ориентация на укрепление связи курса биологии с сельскохозяйственной прак-

¹ Жебрак ЭгуарД- Центральный Комитет одобряет. 50 лет назад в СССР была разгромлена генетика // Известия. 7

августа 199R г. Подчеркнуто мяою - Н.Ц.

² Лесков Сергей. Центральный комитет одобряет. 50 дет назад в СССР была разгромлена генетика // Известия. 7

августа 1998 г.

такой имела положительное значение. ОжШ> трактовка ряда важных проблем биологической науки академиком Т.Д. Лысенко и его сторонниками селыааай ШШИЗ теоретический уровень биологического образования, gxssgsssskjffs, сказалась на подготовке учащихся, Обобевоввв стардіих классов, где из курса были неправомерно изъяты вопросы генетики».¹

Актуальность проблемы объясняется не только недоговоренностью, присутствующей в приведенных выше словах «об известном влиянии», но и тем, что само это «влияние» являлось производным от вполне определенных идейных и социально-экономических установок. До сих пор собственно образовательные и педагогические аспекты истории возникновения, развития и схода на нет данного феномена специально с позиций современных взглядов на послевоенную историю не рассматривались, как специально не изучалось и его воздействие на педагогику в целом.

Доказательством сказанного является сам указанный Н.С. Розыевой период (194S-1952, гг.), в котором остаются вне поля исследовательского интереса такие события, как «беседы академика Т.Д.Лысенко» с учителями биологии («вскоре после августовской сессии Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В.И. Ленина академик Т.Д. Лысенко провел ряд бесед с учителями о преподавании биологии в средней школе»),² так и Всероссийское совещание заведующих кафедрами биологических дисциплин педагогических и учительских институтов (октябрь 1948г.),³ а также Всероссийское совещание учителей биологии семилетних и средних школ (январь 1949 г.).⁴

Названными совещаниями открывалась очередная идеологическая кампания, и начиналась она с сакраментального вопроса относительно причин до сих пор имевшей место недооценки мичуринского (читай: лысенковского) учения. Направление этой кампании в школе и в высших учебных заведениях должен был задать министр просвещения А.А. Вознесенский. «Если у нас имеются учи-

' Очерки истории школы и педагогической мысли народов СССР. 1941-61 г.г. Под ред. Ф.Г. Пааачияа, М.Н. Колмаковой, 3. Равнина. М., Педагогика, 1988. С.135. Подчеркнуто ивою - Н.Ц.

² Шибанов А.А. Учителя у академика Т. Д. Лысенко (Впечатления участника бесед акад. Т.Д. Лысенко с учителя-

ми бвологяи) // Естествознание я школе. 1948. № 6. С. 12

³ Феймак Е.А.. Всероссийское совещание заведующих кафедрами биологических дисциплин// Естествознание в

школе. 1948. № 6 * Гоголева АГ,, Фейман Е.А. Всероссийское совещание учителей биологии семилетних и средних школ // Естествознание в школе. 1949, № j

теля-мичуринцы, сказал профессор А.А. Вознесенский, то это произошло не вследствие обучения их в педагогической высшей школе, а вопреки этому» (Фейман Е.А„ Указ. соч. С.81). Такая позиция министра предопределяла как постановку весьма опасного в условиях обострения идеологической борьбы вопроса «Кто виноват?», так и предельно короткий и безапелляционный ответ на него: «Разумеется, высшая педагогическая школа.» (Указ. соч. С. 83).

Профессор Ленинградского пединститута М.Н. Петров «...заострил внимание на необходимости внутренней перестройки каждого биолога». Продолжая свою речь, ленинградский профессор пояснил свое понимание внутренней перестройки таким образным и вместе с тем самокритичным - в духе времени примером: «Червяк скептицизма сидит во многих из нас... Немало учителей аполитично преподают биологические дисциплины и даже сейчас многие лишь поверхностно знакомы с трудами И.В. Мичурина, Т.Д.Лысенко, с достижениями мичуринцев на практике. Чтобы успешно перестроить работу в высших учебных заведениях, преподавательский состав сам должен изучить труды Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина, а также работы Мичурина и Лысенко». (Фейман Е.А. Указ. соч. Там же. Подчеркнуто мною - Н.Ц.)

В полном согласии с духом эпохи «совещание наметило ряд мероприятий по перестройке преподавания биологических дисциплин. Оно обязало директоров педагогических и учительских институтов, деканов биологических факультетов, а также весь профессорско-преподавательский состав биологических кафедр перестроить свою работу в направлении глубокого изучения мичуринской биологии, искоренения влияния идеалистических, реакционных идей вейсманизма-морганизма»(Указ. соч. С.84. Подчеркнуто мною - Н.Ц.).

Примечательно, что на обоих совещаниях наряду с министром вслед за ним со своим докладом выступал Т.Д.Лысенко. Он давал основные идейно-теоретические установки по теме «Мичуринское учение о наследственности и ее изменчивости», и уже затем после него излагались собственно методические соображения. Основная роль в этом была отведена старшим научным сотрудникам Научно-исследовательского института методов обучения АПН РСФСР А.А. Шибанову и М.И. Мельникову, а также главному редактору журнала «Естествозна-

ниє в школе» К.Н. Тараканову. Все это свидетельствовало об очередном всплеске «идеологического неистовства»,* на этот раз - на педагогическом и методическом фронте.

Эти события, положившие начало тотальному наступлению лысенкоизма на содержание естественно-научного (и прежде всего - биологического) образования в послевоенной отечественной школе (равно как и последующие затем в данной сфере события) в нынешней ситуации ликвидации «белых» пятен нашей истории делает проблему воздействия августовской сессии ВАСХНИЛ на положение в очерченной сфере школьного дела достаточно актуальной. Сказанное касается и ее влияния на педагогическую теорию.

Актуальность проблемы становится тем более очевидной, если учесть с одной стороны, отсутствие специальных работ на избранную нами тему как в предшествующие 1991 г., так и в последующие годы. Некоторым исключением из этого с определенными оговорками может служить лишь диссертация на соискание ученой степени доктора педагогических наук по методике естествознаний, защищенная М.И. Мельниковым в НИИ методов обучения АПН РСФСР. В более чем семисотстраничном труде в части первой есть специальная глава, которая дает возможность ознакомиться с некоторыми оценками автора истории и состояния преподавания основ дарвинизма в дореволюционной и современной (к моменту написания и защиты диссертации) школе. Об этом - речь впереди, сейчас же скажем о второй стороне актуальности. Она видится нам в том, что при наличии значительного массива современной отечественной и зарубежной литературы, посвященной анализу лысенкоизма как антинаучного явления, развившегося в биологии, но охватившего многие области науки, в том числе и педагогику, нет ни диссертационных, ни монографических исследований собственно историке—педагогического характера, посвященных данной проблеме. Восполнение имеющегося пробела и выработка нового систематизированного знания об этой стороне дела и составляет цель нашей работы.

¹ Об этом феномене нашей жизни как одном из самых тягостных в своей загадочности жалений советского режима еще во второй половине 50-х гг. писал известный французский философ в социолог. Он определял его гак периодически возникающее «идеологическое веистовство в сочетании с политическим террором». См.: Аров Раймон, Демократия и тоталитаризм. М., Текст. 1993. С. 228-229

/{ель и основные задачи исследования

Цель есть представление о результате. «Ставя перед собой цель, - пишет известный отечественный методолог педагогики Володар Викторович Краев-ский, - человек представляет себе, какой результат он намерен получить, каким будет этот результат.»¹ Можно сказать и по-другому: «В реализация всякой отдельной цели логическое определение предшествует непосредственной реализации, является полатанием еще не осуществленного процесса. Оно как бы возвышается над реальным процессом, выступая как его логическое основание».² В этом смысле цель нашего конкретного исследования (как, впрочем, и любого другого) есть некое обобщенное представление о еще невосполненном пробеле истории педагогики, мысленный образ, предшествующий желаемому (и желанному) результату. Понятно, что движение к нему предполагает определенную логику.

Последняя, будучи зависимой от всех общих методологических характеристик, присущих любому научному изысканию, получает свою конкретизацию посредством постановки связанных между собой и вытекающих друг из друга задач. «Намечая логику своего исследования, ученый формирует ряд частных исследовательских задач, которые в своей сово.к^ішосгги должны дать представление о том, что нужно сделать, чтобы цель была достигнута.» (Краевский В.В. Указ.соч.СЛ32. Подчеркнуто мною- Н.Ц.)

Задачи научного поиска прямо зависят от характера исследовании и стоящей в его центре проблемы. В данном конкретном случае нами решается совокупность задач, направленных на то, чтобы вскрыть, описать и объяснить следующее:

- официальный организационно-управленческий «механизм» проникновения лысенкоизма в образование и педагогику, действовавший как в партийно-государственном и академическом аппаратах власти, так и функционировавший на местах в различных учебных заведениях, органах управления и в системе переподготовки учителей;

Краевский В,В, Методология педагогического исследования. Пособие для педагога-исследователя. Самара. 1994. С. 131-132. ПодчеркнутоМНОЮ-Н.Ц, ² Трубников Н.Н.О категориях «цель», «средство», «результат», М, Высшая школа. 1967. С.68. Подчеркнуто МНОЮ-Н.Ц.

идейно-политическую подоплеку, социально-психологическую атмосферу и организационные условия, обеспечивпше лысенкоизму долговременное монопольное положение в отдельных сферах общего и политехнического образования, высшего образования и педагогики;

дидактическое и методическое обоснование процесса формирования центральных понятий курса «Основы дарвинизма», базировавшихся на лысенко-изме.

И, конечно же, особой задачей, интегрирующей названные выше, выступает установление периодизации исследуемого явления.

Объект и предмет исследования

Осознание цели и основных задач поставило нас перед необходимостью с самого начала определиться с объектом и предметом исследования. Первый может быть охарактеризован как возможно более полная история возникновения, развития, господствования лысенкоизма во всех его многочисленных и разнообразных проявлениях в качестве той квазинауки,¹ которая силою стечения (и сцепления) целого ряда социально-исторических и ш^дивидуальнс—личносгных причин и обстоятельств долгое время демонстративно выставлялась в виде важнейшей ценности и достижения социализма. Этим призвано заниматься и занимается все научное сообщество со входящими в него учеными разных специальностей.

Что же касается собственно предмета исследования, то им выступает ис^ тория послевоенного ігооециррвания лысенкоизмом в школу присущих ему псевдонаучных (лженаучных) идей и представлений.

Чтобы быть более точной, - это - история как узловых точек роста? так и падение влияния на образование и педагогику представляемого Т.Д. Лысенко в его содержательно-методическом и идейно-воспитательном планах «учения».

«Кваэннауку можно определить как некое научное учение, отрицающее аналогичную мировую науку,.. Она яв
ляется орудием, позволяющим какой-либо группе ученых удерживать или захватывать власть в научном сооб
ществе. Практически определять лженауку можно как некое учение, находящееся с аналогичной по названию
мировой науке в состоянии взаимного отрицания. Например, советская мичуринская биология, которая в 1948-
1964 г.г. іфогивостояла мировой науке». См.: Леглер В.А. Наука, квазинаука, лженаука //Вопросы философии.
1993. №2. С.49 ...

³ Об узловых точках в развитии науки см.: Микулинский СР. Очерки развития веторнкс-каучноЙ мысли. М., Наука. 19R8. С.39

Подчеркнутое выше в характеристике предмета исследования представляется чрезвычайно важным. Дело в том, что замысел лысенкоистов и в школьном деле был многоаспектен (многопланов) и всеобъемлющ. Они его, собственно говоря, и не скрывали. Так, старший научный сотрудник одного из НИИ АПН РСФСР В.Ф. Шалаев прямо говорил: «Преподавание биологии на основе мичуринского учения разрешает вопрос об идейнс^полотическом воспитании учащихся. Сочетая же преподавание биологии с практикой социалистического строительства, школа способствует воспитанию истинных, патриотов нашей родины».¹ Как видим, содержание преподавания биологии на основе фальсифицированного и подаваемого под другим именем «учения» имело под собой не только собственно ((научную», но и тесно связанную с нею идейно-мировоззренческую и политическую огласовку.

По-другому говоря, «такое» преподавание биологии призвано было не только «закладывать» соответствующие содержательные основы «научного» знания по биологии, но и в полном согласии с этой «научностью» формировать натуралистический («природный») аспект мировоззрения² учащихся, «придавать» ему соответствующую идейно-политическую направленность,.

Что касается «огласовки», то она всецело определялась противопоставлением «вейсманизма-морганизма» как якобы метафизического учения «мичуринскому учению», только и имеющему право называться диалектическим. «Согласно их (т.е. вейсманистов-морганистов ~ Н.Ц.) утверждениям основой жизни всякого организма является некое вымышленное неизменное вещество - ген. Ген якобы определяет природу организма, выступает носителем наследственной преемственности, единственным условием развития растений и животных."

Оставим здесь пока что без комментариев подчеркнутое и выделенное нами в словах ориентированного на Т.Д.Лысенко философа. Философские размышления К.В.Мороза и так достаточно красноречивы. Это тем более так, что из

¹ См.: Гоголева Н.П., Фсймая AJE. Всероссийское совещание учителей биологии.., С.87. Подчеркнуто и выделено мною —Н.Ц.

¹ Подробно о натуралистическом аспекте мировоззрения смотри завершающую главу, написанную В.Ф. Чсрново-левко для книги: Логика научного исследования. С*гв.рсд. П.В. Копнин и М.В. Попович. М., Наука. 1965,

^ С.ЗЗ1-332

^г Мороз К.В. Ратвитвс как переход количественных изменений в коренные качественные изменения, в кн.: О диалектическом материализме. Сборник статей. М., Госполитяздаг. 1953 Изд.И. С. 146. Подчеркнуто и выделено мною - Н.Ц.

идейно-теоретической противопоставленности метафизики и диалектики нашим философом делался патриотически направленный и злободневный воспитательный вывод: «Говоря о неизменности мнимого наследственного вещества - гена, вейсманисты-морганисты открыто проповедуют гнусные расистские теории, оправдывают империалистическое насилие. їШШШЕЙЮ угнетение и массовое истребление якобы «неполноценных народов» (Мороз К.В. Указ соч. С. 146-147. Подчеркнуто и выделено мною - Н.Ц.).

Не вдаваясь здесь в обсуждение этого вопроса, заметим, что свою лепту в послевоенном рывке вперед не только традиционно промышленно развитых, но и новых, ранее особо не проявивших себя народов, внесла их школа, и не в последнюю очередь - биологическое образование, построенное на основе «вейсманизма-морганизма». Оно не только в значительной степени инициировало и поддерживало «зеленую революцию» в таком большом, например, по территории и полиэтническом по составу огромном государстве, как Республика Индия, но и во многих малых по всем параметрам и в целом этнически однородных государствах Юго-Восточной Азии, названных «новыми тиграми». Понятно, что и здесь биологическое образование строилось отнюдь не по-Лысенко.

Что же касается Советского Союза и его тогдашних союзников, то даже спустя десять лет после августовской сессии все оставалось, строго говоря, по-прежнему. «В настоящее время, - со знанием дела утверждал М.И. Мельников, -не только в школах СССР, но и во всех средних школах других стран социалистического лагеря преподается курс «Основы дарвинизма» или сходный с ним по содержанию курс общей биологии.»¹ В части первой докторской диссертации М.Й. Мельникова есть даже глава (четвертая), названная «Основы дарвинизма в школах зарубежных стран».

В свете сказанного выше относительно проникновения лысенкоизма в школу показательны сами названия параграфов этой главы:

1. «Основы дарвинизма в школах стран народной демократии.» [стр.] 209-237

2. «Элементы эволюционного учения в школах современных капиталистических

¹ Мельников МИ. Основы дарвинизма как учебаый предмет средней общеобразовательной политехнической школы. Диссертация на соискание ученой степени доктора педагогических наук по методике естествознания. М„ 1958. С.2

стран.» [стр.] 238-280. См.: ( Мельников М.И. Указ. соч. Оглавление 1 -и части).

«Каково положение в этом отношении у нас, в Народной Республике Болгарии ?», - таким вопросом задавался 4 апреля 1949 г. известный болгарский философ (в 1932-1936 гг.- декан философского факультета знаменитого Института истории, философии и литературы в Москве, профессор Института красной профессуры и Института философии при Коммунистической академии) Тодор Павлов. Бывший советский философ и бывший регент Болгарии в 1944 - 1946 гг. в начале апреля 1949 г. отвечал на этот вопрос следующим образом:

«На нашей биологической конференции, как в докладе, так и почти, во всех выступлениях по докладу, говорилось о том, что болгарская биологическая и агробиологическая мысль в прошлом развивалась почти шшщителщз ^ПД влиянием вейсманизма - менделизма - морганизма. Теперь некоторые наши биологи выступили с более или менее ясной и творческой критикой и самокритикой. Это показывает, что наши биологи и агробиологи уже начали переходить на позиции мичуринского учения, и можно надеяться, что этот процесс на^нрй идеологической дердедр.ойщ будет совершаться с необходимой серьезностью и соответствующими темпами до тех нор, пока вся наша теоретическая и приклад-ная мысль действительно не подтянется до уровня советской твррчески-дарвинистской мысли V

Касаясь своего главного произведения - «Теории отражения», Тодор Павлов прямо говорил о влиянии на него в связи со всеми поворотами научной мысли, происходившими в СССР. «Вследствие этого при каждом переиздании книги я ее значительно перерабатывал. Это относится и к новому щеелшдщ изданию книги. Разумеется, в новом советском издании «Теории отражения» ни о каких генах не хшщинается, а сделана попытка осмыслить результаты философской, а также ^олжШШШ ^и других проведенных в СССР дискуссий. Именно здесь, в связи с только что сказанным, я должен отметить, что Ив. Панчев и другие това-

¹ Павлов Тодор. Относительно применения диалсктико-матсриалистичсского метода в биологии. Выступление на Биологической конференции, проходившей в Софии с 4 до 8 апреля 1949 года. В кн.: Тодор Павлов . Избранные философские произведения. В четырех томах. М., Изд-во иностранной литературы. 1961. Т. 1., С, 35, 36. Разрядка Т.Павлова, подчеркнуто и выделено мною - Н.Ц. Заметим, что четырехтомник избранных философских произведений Т.Павлова вышел в вашей стране под ащншіьндггредакпней доктора философских наук Г.В. Платонова и редакторством О.И. Попова.

рищи, указавшие на некоторые ошибки в «Теории отражения» и в других моих работах, в сущности были явно снисходительны ко мне. В самом деле, даже в третьем болгарском издании «Теории отражения» все еще встречаются места, где говорится не только о генах, но и о мутациях. А это ясно показывает, что мои собственные специальные, биологические и агробиологические знаь ния не были на уровне советской мичуринской науки. Как уже сказано, я сделал попытку исправить эти ошибки в новейшем советском издании»¹ (Павлов Тодор. Указ.соч.С.37. Разрядка Т.Павлова, подчеркнуто и выделено много - Н.Ц.).

Как видим, Тодор Павлов вынужден был каяться относительно присутствия з его трудах самих понятий «ген» и «мутация». Ученые кагатдистических стран - теоретики и прикладники - были свободны от этого на всем протяжении как предвоенного, так и послевоенного развития науки и школьного образования. Но и их наши лысенкоисты пытались обратить в свою веру.

Во многом выдавая желаемое за действительность, один из главных сподвижников Т.Д.Лысенко АН Опарин в своей публичной лекции, прочитанной в центральном лектории Всесоюзного общества по распространению политических и научных знаний (среди руководителей его был не менее известный философ-академик М.Б. Митин), утверждал, что «в кататалистических странах в связи с нашими дискуссиями происходит резкая дифференциация ученых на материалистов и идеалистов, на прогрессивных исследователей и реакционеров». Насчет того, каким образом происходила эта «резкая дифференциация», ЛИ. Опарин благоразумно умалчивал, однако уверенно тут же констатировал, что «значительное число передовых ученых капиталистических стран не пошло по пути реакционеров в науке».² Кто вычислял «значительность» этого самого «числа» оставалось тайной. Но это ЛИ. Опарина ничуть не смущало.

Временные гранш^ы и периодизация истории развития предмета исследования Можно предположить, что количество явных и скрытых противников Т.Д.Лысенко и степень их противодействия лысенкоизму в различных спорах

¹ О Тодоре Павлове и его жизни см.: Крыстев И., Цеиков Б. Павлов Тодор Димитров. В кн.: Философская энциклопедия. В пяти томах. М., Советская энциклопедии, 1967. Т.4. С. 199-200

Опарин А.И. Значение трудов КВ. Сталина по вопросам языкознания для развития современной биологической науки. М.,Изд-во «Правда». 1951. С.31. Шдчеркнутя мною-Н.Ц

было неодинаковым в разные годы. И действовали они на разных этапах пашей послевоенной истории в соответствии с имевшимися возможностями. Все это в совокупности и ставит вопрос, обозначенный выше в названии параграфа. Будучи существенным для любого историко-педагогического разыскания, в нашем случае данный вопрос приобретает первостепенное значение. Соглашаясь с тем, что «периодизация — это такое средство деятельности, которое для отдельного исследователя задает границы изучаемой историко-педагогической действительности, а для сообщества историков педагогики - преемственность и сопоставимость знаний о ней»,¹ заметим, что наш случай все-таки особый.

На самом деле, если временные границы («рамки») нашего исследования действительно «задаются» таким объективно существующим «началом» и «концом» исследуемого феномена, которые с известной осторожностью можно очертить уже во Введении (1948-1970 гг.), то определение и отыскание «узловых точек», то есть собственно периодизация обозначенных выше взлетов и падений, составляет задачу исследования. Сошлемся тут на один весьма интересный и показательный в плане оппозиции «сторонники-противники» лысенкоизма факт, любопытный и с точки зрения предыстории этого явления.

Вспоминая рождение после войны журнала «Вопросы философии», его первый редактор и будущий академик АН СССР Бонифатий Михайлович Кедров рассказывал о двух визитах Т.Д.Лысенко в редакцию с требованиями безоговорочной поддержки только одних его взглядов. Получив в этом отказ, «Лысенко страшно рассердился, сказал, что тогда он пойдет в «Литературную газету», где его примут с распростертыми объятьями, хлопнул дверью и ушел».²

«Литературная газета» действительно приняла Т.Д.Лысенко с «распростертыми объятьями». Она выступила тогда помощницей Т.Д.Лысенко в его борьбе с известным генетиком и общественным деятелем, профессором Тимирязевской академии и противником главного «продолжателя» дела Дарвина и Мичурина - Антоном Романовичем Жебраком. В 1945г.он с разрешения и одобрения властей., еще «друживших» с США, имел неосторожность опубликовать в амери-

¹ Назаров Н.В. Разработка периодизации как составной компонент деятельности исследователя в области истории

педагогики. В кн.: Современные проблемы истории образования и педагогической науки. Монографический сборник, В трех томах. Иод ред. чл.-корр. РАО 3-Й. Равкина. М., 1994. T.I. С.69. Подчеркнуто мною-Н.Ц.

² Кедров Б.М Как создавался наш журнал // Вопросы философии. І9КЯ. №4. С. 101

канском журнале «Sciense» статью «Советская наука». Теперь, в разгар «холодной войны» и с «подачи» Т.Д. Лысенко «трио» в составе двух известных поэтов и одного публициста весьма своевременно отмечало: «... Нельзя не возмутиться злобным, клеветническим заявлением Жебрака о том, что работы Т.Лысенко, по существу, мешают советской науке и что только благодаря неусыпным заботам Жебрака и ejgo единомышлеиаиков нация будет спасена. И залог stjojcq спасения А.Жебрак видит в том, что он не одинок: «Вместе с американскими учеными, -пишет Жебрак в журнале «Сайенс», - мы, работающие в этой же научной облас--:' ти в России, строим общую биологию мщш&й масщіаба>>. С кем это вместе строит Жебрак «общую» биологию мирового масштаба?»¹

Все это имело характер хорошо спланированной акции. «А на следующий день 6 февраля 1949 г. на совещании, которое проводил Г.М. Маленков и на котором докладчиком по моему делу выступал Т.Д. Шепилов, а основным обвинителем - М.Б. Митин, я был освобожден от должности главного редактора «Во-у-.\_ь>просов философии», но каким-то чудом остался все же членом его редколле-: t;; пш... В нее были введены Д.И. Чесноков (новый главный редактор) и MJE>. Ми-⁽ тин» (Кедров Б.М. Указ. соч. С. 103). Заметим, что тогда все это прямым и непосредственным образом сказалось на содержании и методике преподавания биологических дисциплин jb Школе - от начальной школы до высшей. Оперативность была проявлена министерством высшего образования. Уже 30 августа 1948г. министр С. Кафтанов подписал приказ за Xs 1259 «О состоянии преподавания биологических наук в педагогических и учительских институтах». В нем на Главное управление высшими учебными заведениями минпроса РСФСР, управления высшими учебными заведениями министерств просвещения республик и затем уже на Отдел педвузов самого министерства высшего образования возлагалась ответственность за неудовлетворительное руководство преподаванием биологических дисциплин в педагогических учебных заведениях. «... В их работе (т.е. в работе этих ведомств и их подразделений - Н.Ц.) часто проявлялось

¹ Сурков А., Твардовский А., Фиш Г. На суд общественности // Литературная газета, 30 августа 1947 г. Подчеркнуто в выделено мною - Н.Ц. Заметим, что работа A.P. Жебрака была подготовлена по «указанию члена Политбюро ЦК ВКП(б) НА Вознесенского» и «непосредственно разрешена к отправке в США начальником Сов-информбюро А.С. Щербаковым, также членом политбюро». См. об этом: Соифер Валерий. Власть и наука. История разгрома генетики в СССР. Лазурь. 1993. С.370

примиренческое отношение к представителям антимичуринского направления в биологии, что не обеспечивало ірещительдагд улучшения преподавания и воспитания студенчества в духе передовой мичуринской науки».¹

Шступление лысенкоизма по всему образовательному фронту было столь глобальным, что перед ним вынуждена была склониться даже начальная школа. Как подчеркивал в своем обзоре журнала «Начальная школа» за 1948 г. Л.Н.Скаткин, «в вышедших в 1949 г. номерах журнала уделено значительное внимание улучшению постановки преподавания естествознания, опубликовано 7 статей, освещающих как основы учения - Мичурина - Лысенко, так и организацию работ детей на ітришкольном участке».²

Под занавес своего обзора, обращая внимание на публикацию подписанных авторами этих семи статей как на явное достижение журнала, действующего в «духе времени», Лев Николаевич ничего не говорил о «качестве» пропагандируемых в них «основ учения» Лысенко Т.Д., выдаваемого за учение «Мичурина -,-_: Лысенко». Вместе с тем^ Лев Николаевич - брат Михаила Николаевича Скаткина не мог не «пройтись» по безымянным авторам неподписанных редакционных статей. Так, «статья «Сельская школа» (ЖЗ) посвящена вопросу о том, как сельская школа должна обеспечить некоторую подготовку учащихся к практической деятельности в содиалист^еском сельском хозяйстве. При рассмотрении вопроса о связи обучения с сельским хозяйством колхоза автор статьи почти ничего не говорит об особенностях установления этой связи в начальных классах... Зато в ней предполагается дать детям понятие о процессе оплодотворения у растений, о кастрации и искусственном оплодотворении. Неужели все это так необходимо знать детям начальной школы до прохождения курса ботаники, который они будут изучать в V классе ?»(Скаткин Л. Указ. соч.С. 122-123. Подчеркнуто мною -Н.Ц.).

Вопрос, заданный Я.Н.Скаткиным, повис тогда в воздухе. Вместо ответа на него была осуществлена публикация сборника статей, прямо направленного

' См.: Бюллетень министерства высшего образования СССР // 1948. JVslO. С.З. Подчергсвуто мною - Н.Ц Заметим, что этому документу предшествовал кафтаяовский приказ № 1208 от 23 августа 1948 г., касавшейся всех высших учебных заведении СССР.

² Скаткин Л. Журнал «Начальная школа» за 1949 г. (Орган Министерства просвещения РСФСР) // Советская педагогика. 1950. №3. С.125. Подчеркнуто мною - НД.

«в помощь учителям средней школы.»' Изданный под редакцией КМ. Тараканова, этот сборник стал не только знаком тогдашней победы лысенкоистов в преподавании биологии в школе, но и свидетельством их долгосрочных претензий на монопольное положение в этой области школьного дела.

Потеряв в конце концов монополию в области школьного биологического образования, лысенкоисты по духу и по призванию, выйдя уже за границы обозначенных выше временных рамок, продолжали и дальше оказывать свое воздействие на школу, но уже в более широком (организационно-управленческом и мировоззренческом) плане.

Положения, выносимые на зспциту

Мы предположили, что лысенкоизм и лысенковщина, будучи порождении-ем и проявлениями одной и той же эгрессивной общественной системы, с тем большей целенаправленностью могли воздействовать на школу и педагогику, чем большие возможности сама Система в целях собственного самосохранения периодически предоставляла избранной ею лженауке новые участки деятельности. Сказанное требует пояснений, касающихся некоторых употребляемых понятий, давно вошедших в науковедческий обиход, но в историко-педагогическом исследовании используемых впервые. В один из самых критических моментов своей жизнедеятельности Т.Д. Лысенко заявил:

« Известно, что во всем мире в научных журналах, а нередко и в газетах идет так называемая «дискуссия» вокруг мичуринской биологии, которую ща& ШШ$Ш. капиталистических стран называют ШШ^ШЗШШШ- Реакционеры в науке и журналисты буржуазного мира... все мои научные работы в биологии и агрономической практике объявляют жульничеством и обманом.

В американском журнале «Наследственность», том 49, № ! за 1958 год явный недруг СССР биолог Добжанский утверждает, что «позорное положение, в которое Лысенко поставил материалистическую науку, не скоро будет забы-

¹ См.: В помощь учителю средней школы. Сборник статей по вопросам мичуринской биологии. Под ред. K.H. Тараканова. М., Учпедгиз. 1950

¹ Как считал видный деятель «пролетарского этапа революционного движения», сстсствонспйггатслъ, врач, философ и экономист Александр Александрович Богданов, «в революционные эпохи особенно часто и особенно ярко выступает процесс преобразования организации с зародышевой агрессией, в виде едва заметной авторитарности, в организации вполне выраженной эгрессии, строгой авторитарности, дисциплины, «твердой власти». В кн.: Богданов А.А. Вопросы социализма. Работы разных лет. М., Политиздат. 1990. С. 27

17 TO,..».'

Напрасно Трофим Денисович возмущался. «Реакционеры» в науке ведущих капиталистических стран присутствием в самом термине суффикса «изм» все-таки сохраняли за стоящим за ним феноменом какой-то намек на научность и, хотя бы таким лингвистическим образом, по-своему заботились о материалистической науке нашей страны. Соотечественники Т.Д.Лысенко будут к нему более строгими, ибо впоследствии все то, что некогда связывалось с «мичуринской биологией», станут определять более точным (в социально-властном плане) понятием «лысенковпщна».^ Показательно, что именно этим понятием будут пользоваться не только давние противники-Т.Д.Лысенко,-нои era недавние соратники, призывавшие к тому, чтобы вернуться к «мичуринскому учению, но без лы-сенковшины».²

И, наконец, еще одно пояснение. Оно связано с пониманием того, почему свои собственные лженаучные разработки Т.Д.Лысенко все время прикрывал именем И.В. Мичурина. Об этом в год празднования его столетнего юбилея (1955 г.) очень хорошо сказал известный отечественный натуралист А.А; Люби-щев: «Когда празднуют юбилей,, Мичурина, то многие не догадываются, что в сущности есть не один, а два Мичурина. Первый - реальный Мичурин, трогательный по своему энтузиазму, несокрушимому оптимизму и самокритичности селекционер-любитель, талантливый, честный и трудолюбивый... Но характер у него колючий и недостаточная научная дисциплина мышления привела его к тому, что его наследство - это хаос отрывочных мыслей и наблюдений...

Но есть и другой, мифический Мичурин: основоположник не только области науки, но всей «мичуринской биологии», человек, имя которого знаменует собой целую эпоху реформы дарвинизма, избавивший его от наслоений капиталистического строя, борец за материалистическую биологию против реакционных течений...

¹ Речь товарища Т.Д. Лысенко, В кн.; Пленум ЦК КПСС 15-19 декабря 1958 г. Стенографический отчет. М, Гос-

полнтазчат. Y95S. С. 235. Подчеркнуто н выделево мною - Н.Ц.

² См. об этом: Платонов Г,В. Догмы старые и догмы новые // Октябрь. 1965. Я« %. С. 149-162. Желая подчеркзауть

якобы надуманность ставшего известным во всем мире термина и беспочвенность обвинений «реакционеров» в свой адрес, Т.Д. Лысенко в выступлении перед участниками Пленума заключал посвященный ему термин в кавычки. История действительно показала «жульничество и обман», заключенный в его «учетом», поэтому сохранение этих кавычек в тексте вагшего исследования означадабы согласие с Т.Д. Лысенко.

Этот второй Мичурин вовсе не существует: это просто миф, это маска,, сфабрикованная Лысенко в целях грандиозного очковтядатель^хш. и захвата вда^ сти в науке» (Сойфер В. Указ. соч. С.544. Подчеркнуто мною - Н.Ц.)

Спустя одиннадцать лет об этом же по сути дела писал и Н.П. Дубинин. Возражая все тем же самым очковтирателям, Николай Петрович, в частности, отмечал: «Мичуринская генетика» имеет мало общего с учением И.В. Мичурина. Содержание «мичуринской генетики», противопоставляемой ее сторонниками (Т.Д. Лысенко, И.Е. Глущенко, Н.И. Нуждин и др.) современным генетическим представлениям (которые, кстати, сформировались на базе классической генной теории), складывается из наименее плодотворных, с точки зрения современной биологии, идей мичуринского наследия, которые не получили признания в мировой науке.»¹

Приведенные высказывания выдающихся специалистов относительно подмены мичуринского учения «учением Т.Д.Лысенко» и его сторонников освобождает нас от необходимости вдаваться в собственно теоретические вопросы проделанной лысенкоистами фальсификации, равно как в соотношение «советского творческого дарвинизма, т.е. учения «Мичурина-Лысенко»², и генетики. Теоретическую несостоятельность этого «учения» и лысенкоизма мы принимаем за ту фактическую данность, к которой нам в собственно научном плане нечего добавить.

С учетом всего сказанного на защиту выносятся следующие положения.

3. Послевоенное тотальное проникновение лысенкоизма в среднюю и высшую школу и последующее долговременное сохранение его влияния на содержание учебно-воспитательного процесса не было случайностью в ходе развития системы отечественного образования, а стало одним из необходимых сущностях проявлений экспансии сталинизма в школьное дело, закономерным продолжением прежней научно-образовательной политики режима личной власти.

4. Это проявление не являлось лишь индивидуальной инициативой отдельных лиц, лично заинтересованных во всемерном распространении единст-

¹ Дубинин Н.П. И.В. Мичурин и современная генетика // Вопросы философии. 1966. №б. С.68

² Гоголева А.Г. Фсймая А.Е. Всероссийское совещание учителей биологии... С.87. Приведенное выше определе-

ние выведено авторами обзора этого совещания из выступления К,Н. Тараканова.

венно верного «учения», а представляло собой систему жестко спланированных
центром и тщательно контролировавшихся на местах взаимосвязанных псевдо
научных акций, организационно-методических и управленческих мероприятий, в
* совокупности своей обернувшихся не только невосполнимыми потерями в разви-

тии интеллектуального потенциала страны, но и сыгравших негативную роль в формировании подлинно научной картины мира как у всего преподавательского корпуса различных образовательных учреждений, так и многих поколений учащихся и студентов, в деантропологизации отечественной педагогической науки.

3. Развенчание квазинаучных основ «учения Т.Д. Лысенко», приведшее к вынужденному его исходу из содержания образования, еще не означало окончательного очищения педагогической науки и практики от порожденных события-ми августа 1948 г. явлений, ибо пришедшие к власти в АПН пролысенковские силы оказались способными найти ему еще одну нишу, местоположение которой предопределялось предысторией сессии ВАСХНИЛ и определялось «мутациями» официальной идеологии, происходившими по причинам внутреннего и внешнего порядка и препятствовавшими возрождению в нашей стране педагогической антропологии.

4. Историческое поражение Т.Д. Лысенко и его «учения», произошедшее значительно раньше краха породивших их Системы, стало одним из предвестников будущих радикальных общественных реформ, в том числе и в сфере образования, обеспечило возможность возвращения педагогике ее «человекоразмер-ных» основ.

h Методы исследования

Характеризуя использованные методы, кратко остановимся здесь лишь на тех, которые имели для нас первостепенное, принципиальное значение. Среди них отметим:

Единство исторического и логического. Данный метод, утвердившийся в

истории отечественной педагогики трудами многих ученых, прежде всего Ф.Ф.

щ Королева и З.И. Равкина,¹ имеет самое непосредственное отношение к обсуж-

См., например: Равкиа З.И. К вопросу о методологии и методике проблемных исследований по истории советской школы // Советская педагогика. J 965. №2

даемым историко-педагогическим вопросам. Не забудем здесь и сделанного в отечественном обществоведении Э.В. Ильенковым и Б.А. Грушиным. Последний, в частности, различая два метода воспроизведения исторических процессов развития объектов исследования, подчеркивал, что они выступают в своем единстве: с помощью исторического метода развитие объекта воспроизводится в форме истории системы, а логического - в форме ее теории.¹

Эвалъд Васильевич Ильенков также настаивал на «совместной деятельности» двух методов, замечая при этом, что «логическая последовательность категорий в системе науки выражает реальную последовательность процесса формирования той конкретно-исторической системы взаимодействующих явлений, которая исследуется в данном случае»,² Данные методы, имея общенаучный, всеобщий характер, вместе с тем всегда предметно конкретны.

В исследовании нашего феномена важнейшее место занимает вытекающий из одноименной концепции метод допомнительности. Здесь мы исходим прежде всего из суждений первооткрывателя идеи дополнительности выдающегося физика Н.Бора. Он считал основанием для ее применения в биологии целостность объектов последней и сходство познавательных ситуаций, складывавшихся в тогдашней биологии, с познавательными ситуациями в квантовой физике. Н.Бор в этой связи подчеркивал: «В общефилософском аспекте знаменательно здесь то, что в отношении анализа и синтеза в других областях знания мы встречаемся с ситуациями, напоминающими ситуации в квантовой физике. Так, цельность живых организмов... представляет черты цельности, отображение которых требует типично дополнительного способа описания,»'

Как отмечали спустя много лет наши отечественные исследователи, в «биологии развитие идей целостности» неразрывно связано с изменением характера знания, предполагает его перестройку для более адекватного отражения нового понимания объектов. По сути, проблема целостности в биологии имеет два аспекта и решается в двух планах: как проблема целостности р^ъекта и как про-

¹ См.: Грушин Б.А Очерки логики исторического исследования. М., Высшая школа. 1961 Ильенков ЭВ. Логическое и историческое. В кн.'. Вопросы диалектического материализма. Элементы диалектики. М, Наука. 1960. С. 332

³ БорН. Квантовая физика и биология. В кн.: БорН. Избранные ваучные труды. В двух томах. М., Наука. 1971. Т.П. С. 532. Подчеркнуто мною - Н.Ц.

блема целостности знания. В первом случае проблема решается биологическими (или, во всяком случае, естественнонаучными) средствами.»¹

Как уже отмечалось выше, в выполненной историко-педагогической работе мы в силу независимых от нас обстоятельств были освобождены от необходимости вдаваться в вопросы теории, решенные именно естественнонаучными средствами противниками лысенкоизма. Нас интересовало иное. «Во втором случае речь идет об анализе самой науки и тех методологических и логических средств, при помощи которых создается цельная картина о биологическом объекте, на основе многих частных исследований его отдельных сторон и особенностей. Именно в этом случае можно говорить об эффективном применении идеи | дополнительности как определенного дополнительного способа мышления» (Указ. соч. С. 140. Подчеркнуто мною - Н.Ц.)

Касаясь нашего собственно «биологического объекта» исследования, мы, , основываясь на всем множестве «частных исследований» истории его «отдельных сторон и особенностей», стремились всеми доступными нам методами совокупно проследить в первую очередь историю педагогического, методического ' аспекта той «цельности здания», которая ради образовательных и воспитатель- і ных целей по рецептам лысенкоистов предлагалась школьникам и студентам. Здесь мы, насколько это возможно, стремимся учесть и использовать методы, применяемые в частных исследованиях науковедов, философов, историков науки, естествоиспытателей, психологов и лингвистов, методистов в области преподавания разных школьных предметов и специалистов в сфере воспитания.

К использованию идеи дополнительности в нашем исследовании в полной мере могут быть отнесены и слова Захара Ильича Равкина, сказанные им по другому конкретному случаю. «Известно, -писал патриарх отечественной истории педагогики, - что Маркс, неоднократно признававший огромную значимость в истории щ&ОШ&Ш дзаада, все же более глубокому и обстоятельному исследованию подвергал те факторы исторического процесса, которые непосредственно относятся к его объективной стороне. В трудах по истории таких мыслителей,

¹ Материалистическая диалектика и концепция дополнительности. Киев. Наукова думка. 1975. С. 139-140. Подчеркнуто мною - Н.Ц. По данному вопросу так же см.: Алексеев И.С. концепция дополнительности. Историжо-мстодологический анализ. М., Наука. 197Х

как Макс Вебер и Николай Бердяев, напротив, предпочтение отдается субъективным факторам - духовному базису, духовной основе материальной, экономической стороне жизни общества. Преодоление такого противопоставления двух методов в равной мере ценных для исторического исследования - задача столь же сложная, сколь и необходимая».

И, как справедливо тут же заключал Захар Ильич, «но от осознания этого, до обретения умения сочетать, дополнять оба подхода друг другом дистанция большого масштаба».^!

Желая сократить эту дистанцию, мы в своем исследовании, действуя с учетом всего сказанного выше, прибегаем также к методу анализа через синтез. Заметим, что при всей своей собственной значимости анализ сам по себе мало что значит. Он не может быть продуктивным без теснейшего взаимодействия с синтезом. Еще во второй половине 20-х годов известный наш историк Петр Федорович Преображенский писал: «Пора бросить сказки о легкости синтетических обобщений - они гораздо труднее самой кропотливой аналитики..., более чем часто беспомощной или минимально полезной по сравнению с затраченным трудом».²

С тех пор как П.Ф. Преображенский высказался таким образом, прошло достаточно много времени, но дело мало в чем изменилось. Вот почему уже в наше время А.Я. Гуревич вновь отмечал: «Поэтому потребность в историческом синтезе давно назрела. В какой мере подобный синтез достижим, остается не вполне ясным, скорее всего, это - сверхзадача, к решению которой остается только стремиться, это горизонт - продвижение к которому порождает новые методологические проблемы».³

Данная «сверхзадача» и диктовала нам использование в исследовании такого метода, как анализ через синтез. Посредством него объект изучения в процессе научного поиска «включается во все новые связи и в силу этого выступает во все новых качествах, которые фиксируются в новых понятиях; из объекта, та-

¹ Равкиа З.И. Актуальные проблемы методологии историко-педагогических исследований. MU 1993. С.21. Под-

черкнуто мною - Н.Ц.

² Преображенский П.Ф. В мире античных идей и образов. М., Наука. 1965. С. 165

³ Гуревич А.Я. О кризисе современной исторической науки // Вопросы истории. 1991. № 2-3, СМ. Подчеркнуто

мною - Н.Ц.

ким образом, к^₌бй1_вычерпь1вается все новое содержание, он №&3ы поворачивается каждый раз другой своей стороной, в нем выделяются все новые свойства.»¹

Объект нашего исследования, будучи многоаспектным и полиструктурным (о чем уже говорилось выше), в ходе анализа через синтез как раз и будет «поворачиваться» теми своими сторонами, которые до сих пор, несмотря на большой массив научной литературы, посвященной феномену лысенкоизма, оставались неизвестными. Крупицы нового знания, включаемые в уже известную картину послевоенного развития школы и педагогики, могут, как мы надеемся, обогатить представление о самом процессе этого развития, в том числе и об объективных и субъективных трудностях, сопровождающих его.

Фактологическая основа и источтжовая база исследования Понимая «факт» как зафиксированное в той или иной форме любое событие или явление прошлого, мы вместе с тем исходим из того, что ни «фактов» как таковых, ни так называемого «фактического материала» самого по себе, то есть независимо от исследователя, не существует. «Факт появляется, отыскивается, отбирается и становится научным фактом только с позиций определенных теоретических представлений, то есть опре^^ешюй концепции».² Ее краткому изложению как предварительной концептуальной схемы исследования как раз и посвящено наше Введение,³ в границы описываемого которым исследовательского поля уже вошли некоторые научно-исторические факты, почерпнутые из сообщений, связанных с исследуемой проблемой.

Как мы понимаем, количество и разнообразие самих научно-исторических фактов, необходимых и достаточных для достижения поставленной цели, заранее определено быть не может. Поэтому ниже мы только назовем выделенные нами группы источников, создающие фактологическую основу предпринятой работы. Среди них с известной долей условности выделяются:

¹ Рубинштейн С.Л. О мышлении и путях его исследования. М., Изд-во АН СССР. 1958. С.9У. Подчеркнуто и вы
делено мною - Н.Ц.

² Арсеньсв А.С., Библср B.C., Кедров Б.М. Анализ развивающегося понятия. Под общ. ред. Б.М. Кедрова. М._?

Наука, 1967, С. 200. Подчеркнуто мною - Н.Ц.

Об этом более подробно см.: Истратов Ю.П. О концептуальной схеме историко-педагогического исследования. В кн.; История образования: Наука и учебный предмет. Материалы федеральной научно-практической конференции 21-22 ноября 1995 г. Нижний Новгород, 19%. С. 36-ЗХ

1. Библиографические указатели по различным отраслям знаний, в первую очередь - по истории отечественной педагогики и содержания биологического образования в советской школе, методике преподавания биологических дисциплин.

2. Монографические науковедческие и историко-научные труды отечественных и зарубежных исследователей, в той или иной степени касающиеся изучаемой проблематики.

Ш. Обзорные работы историко-ледагогического и методического характера, вскрывающие тенденции развития отечественной школы и педагогики.

4. Философские труды обоснователей лысенкоизма и опровергателей этого «учения».

5. Специальные т.н. «теоретические» работы Т.Д. Лысенко и методические труды его последователей, с одной стороны, и, с другой,- научные исследования генетиков-критиков лысенкоизма.

6. Директивы, приказы и распоряжения многообразных властных структур различных уровней управления ~ от съездов КПСС и пленумов ее ЦК до соответствующих органов на местах, реализовывавших указания высших инстанций по принципу ведомственной принадлежности и подчиненности.

7. Обзоры различных совещаний, стенограммы сессий и обсуждений, посвященных положению дел в биологических науках и преподаванию биологических дисциплин в школе, других учебных заведениях.

8. Статьи и письма как сторонников, так и противников лысенкоизма, появлявшиеся в разных периодических изданиях.

9. Методические письма министерства просвещения РСФСР по вопросам преподавания биологии, указания и разработки, подготовленные Научно-исследовательским институтом содержания и методов обучения АПН РСФСР (СССР), Владимирским областным институтом усовершенствования учителей.

X. Учебники и учебные пособия для учащихся и студентов, а также
разнообразная методическая литература для учителей.

XI. Справочная литература по разным областям знаний.

ХП\ Мемуарная, эпистолярная и художественная литература.

ХШ. Публикации в связи со знаменательными датами в жизни ученых, а также некрологи.

XIV. Опубликованные и впервые вводимые в научный оборот архивные документы.

Автор отдает себе отчет в том, что, вполне вероятно, перечисленные здесь источники могли быть сгруппированы и расположены как-то иначе. Поскольку, однако, общепринятой классификации источников историко-педагогических исследований в нашей науке до сих пор не существует, мы посчитали возможным сгруппировать и расположить их именно таким образом. При этом автор сознательно отказался от ранее бытовавшей схемы, согласно которой во главу угла в любом конкретном исследовании в качестве «первоисточников» обязательно и непременно ставились работы известных основоположников не менее известных учений. Их труды и в библиографических списках «...предшествовали списку исторических источников, не говоря уже о списках работ специалистов. Мелочь, казалось бы, но симптоматичная» (Гуревич А.Я. О кризисе... С. 22. Подчеркнуто мною - Н.Ц.).

Заключая Введение как описание методологических характеристик исследования и как его концептуальную схему, заметим, что в нем предварительно намечены все ключевые смысловые точки задуманного. Обозначенные в нашем и «чужом» тексте графически посредством многочисленных подчеркиваний и выделений¹, все они в дальнейшем должны получить свое содержательное наполнение и соответствующую интерпретацию.

В связи с графически выделяемыми «смысловыми точками» оговорим и избранный нами способ цитирования. Как правило, все цитаты приводится непосредственно в тексте. Лишь в отдельных случаях они переносятся в подстрочные примечания, где и указываются выходные данные источников. Бели один в тот же источник цитируется несколько раз, то повторно его выходные данные опускаются и называются только страницы литературных и листы архивных источников. Так как авторство литературных источников, их названия и время появления играют важную смысловую роль, то перенесение выходных данных «за текст» каждой страницы (т.е. использование ссылок с указанием страниц цитируемых работ под общими номерами источников) вело бы к потере не только смыслового единства материала, но я создавало бы дополнительные трудности целостного восприятия именно этого конкретного историко-педагогического текста. Поэтому мы были вынуждены отказаться от сквозной порядковой нумерации оформления цитации и соотпветствующего ему способа составления списка использованной литературы, а прибегли к строго алфавитному порядку.

Истоки нового вмешательства в работу школы

Сессия ВАСХНИЛ, проходившая с 31 июля по 7 августа 1948 г. и получившая впоследствии название «августовской», входит, как известно, в длинный ряд санкционированных верховной властью послевоенных дискуссий. Одной из побудительных причин ее организации и проведения явилось прямая поддержка И.В. Сталиным Т.Д. Лысенко и лысенкоизма. Дело в том, что положение недавно признанного лидера «мичуринцев» после войны если не пошатнулось, то во всяком случае осложнилось. По замечанию К.О. Россиянова, «противоречия между Лысенко и основной частью научного сообщества усилились после того, как в послевоенный период Т.Д. Лысенко выдвинул концепцию, отрицавшую внутривидовую борьбу. В ходе двух конференций, состоявшихся в МГУ в ноябре 1947 года и в феврале 1948 года, а также заседания Отделения биологических наук (ОБН)АН 11 декабря 1947 года взгляды Лысенко подверглись сокрушительной критике. Важно, что эти заседания пгюисходили с ведома ЦК ВКП(б). Критиковавшие Лысенко не могли предвидеть, что его тезис о внутренней связи концепции внутривидовой конкуренции с мальтузианством будет поддержан самим Сталиным». Вождь всех народов и «корифей всех наук» лично отредактировал подготовленный ближайшими сотрудниками Т.Д. Лысенко доклад. Это было не только актом одобрения вождем самого «мичуринского учения» в огласовке и интерпретации «народного академика»,но и знаком высочайшего доверия И.В. Сталина к Т.Д. Лысенко. Больше того. Делая вывод из своего детального и скрупулезного исследования данного вопроса, В.Д. Есаков имел полное право утверждать: «Таким образом, И.В.Сталин не только поддержал Т.ДЛысенко и позволил ему выступить с докладом на августовской сессии ВАСХНИЛ 1948 г. Он явился редактором лысенковского доклада и в определенной мере его соавтором. Лысенков-шина - это прямое проявление сталинщины в науке, грубое вторжение адшшй; стративно-карательной системы в развитие науки». Опуская многочисленные подробности сессии, зафиксированные как в тщательно выправленной стенограмме, так и в последующих ее описаниях,3 сошлемся здесь на краткое «партийно-научное» резюме, изложенное в центральном органе ВКП(б) газете «Правда» 12 августа 1948г.: «Биологическая наука на всем протяжении своего развития была ареной острой идеологической борьбы. Так и теперь борьба мичуринской биологической науки против вейсманистского направления в биологии есть борьба дву непримиримых направлений - борьба диалектического материализма проти идеализма, диалектики против метафизики, науки против мистики. Это есть одна из форм классовой борьбы советских ученых— мичуринцев и прогрессивных ученых зарубежных стран против реакционных биологов-вейсманистов. Основным вопросом резко обобщившейся борьбы, разделившей биологої на два непримиримых дасерл, является старый вопрос: возможно ли наследование признаков и свойств, приобретаемых растениями и животными организмами в течение их жизни? Иначе говоря, зависит ли качественное изменение природы растительных и животных организмов от качества условий жизни, воздействующих на живое тело, на организм? Мичуринское учение фактами подтверждает эту зависимость. Менделев-ско-моргановское направление в биологии бездоказательно отвергает ее. Сессия ВАСХНИЛ подвела итог многолетней борьбы двух направлений в биологии и показало полное торжество Сессия явилась большим событием в идеологическом воспитании нашил кадров в духе диалектического материализма». Как нетрудно убедиться, в подчеркнутом и выделенном нами выше содержалось почти все, что более всего заботило властные структуры в идейно-воспитательном, идеологическом плане и что ранее было уже отмечено в принятом по докладу ТДЛысенко постановлении. Здесь, в частности, прямо говорилось: «Сессия отмечает, что до сих пор научно-исследовательская работа в ряде биологических институтов и преподавание генетики, селекции, семеноводства, общей биологии и дарвинизма в вузах основываются на программах и планах, идеями менделизма-морганизма, чем наносится делу идеологического воспитания наших кадров. В связи с этим общее собрание считает необходимыми научно-исследовательской работы в области биологии и программ учебных заведений по разделам биологических наук. Эта перестройка должна способствовать вооружению научных работников и учащихся мичуринским учением. Это- необходимое условие успеха работы специалистов в производстве и исследовании актуальных проблем биологической науки. Одновременно с пересмотром программ должна быть организована работа по созданию новых высококачественных учебников, по выпуску книг, брошюр, посвященных популяризации мичуринского учения.» Этот документ обращает на себя внимание не только своим содержанием, но и передающим его лексикой: «пропитанных», «существенный ущерб», «коренная перестройка» и «пересмотр программ», «вооружение». Цитированный документ в первую очередь ударил по «Естествознанию в школе» - «естественно- научному и педагогическому журналу», являвшемуся «органом Министерства просвещения РСФСР» и издававшемуся «под редакцией зав. кафедрой методики естествознания Пединститута им. Герцена П.Н. Боровицкого» Ленинградским отделением Государственного учебно-педагогического издательства Министерства просвещения РСФСР. Его редакционная коллегия -профессор М.М. Беляев (Москва), старший научный сотрудник Академии педагогических наук Н.М. Верзилин (Ленинград), действительный член Академии сельскохозяйственных наук Ь.М. Завадовский (Москва), член - корреспондент Академии педагогических наук профессор Л.М. Кречетович (Москва), заслуженный учитель А.Н. Лавров (Москва), действительный член Академии педагогических наук профессор Н.Ф. Натали (Москва), старший научный сотрудник Академии педагогических наук профессор С-А. Павлович (Ленинград), профессор А.А. Парамонов (Москва), действительный член Академии педагогических наук профессор Б.Е. Райков (Ленинград), старший научный сотрудник Академии педагогических наук М.Н. Скаткин (Москва), ст. науч. сотр. Академии пед. А.А. Шибанов (Москва), член-корр. Академии педагогических наук А.А. Яхонтов (Москва) - была радикально преобразована.

Отказ от принципа историзма и попытка восполнения возникших пробелов

Примечательно, что свои примечания (и статью в целом) И.М. Михайлов заканчивал следующим образом: «Журнал «Живая природа» в последние годы его существования (1927-1930) издавался ОРЕО и проводил линию на отрыв советской школы от задач социалистического строительства, от воспитания учащихся в духе борьбы с буржуазной идеологией» (И.М. Михайлов. Указ. соч. Там же. Подчеркнуто и выделено мною - Н.Ц.). Михайловским «мелким шрифтом» совсем не случайно упоминается период 1927-1930 гг., 1929 г. -«год великого перелома» и осуществления коллективизации по всему фронту. Именно тогда состоялось «закрытие» и ОРЕО, и «Живой природы». Кому все это было на руку?

Ответ на этот вопрос невозможен без учета времени появления Т.Д. Лысенко на научном сельскохозяйственном горизонте. Оно может быть датировано достаточно точно - 7 декабря 1929 г., когда неизвестный агроном опубликовал в «Сельскохозяйственной газете» свою посрамлявшую известных ученых старой школы статью «В чем сущность гипотезы «озимости» растений?». Статья эта появилась месяц спустя после публикации И.В. Сталиным 7 ноября в «Правде» знаменитого «Года великого перелома. К ХП годовщине Октября» и за двадцать дней до выступления И.В. Сталина 27 декабря на конференции аграрников-марксистов. Здесь вождь партии разоблачал различные «буржуазные предрассудки», презрительно называемые им «теориями», и искал новых сподвижников в своей борьбе против «правого уклона», возникшего на пути коллективизации сельского хозяйства.

Т.Д. Лысенко с его беспомощной и беспочвенной гипотезой «озимости» пришелся И.В. Сталину как нельзя ко времени и к месту. Вождю, желавшему получить поддержку своему курсу на сплошную коллективизацию от науки1 и школы, показалось политически целесообразным использовать предложенный Т.Д. Лысенко прием яровизации пшеницы и сопутствовавший ему анкетный метод сбора данных, призванных как раз и свидетельствовать в пользу ведения сельского хозяйства на новых социально-экономических и научных основах.

Заметим, что анкетный метод «науки колхозно-совхозного строя» в руках Т.Д. Лысенко появился именно тогда, когда началась интенсивная сталинская экспансия в школу и педагогику. Своей претензией на использование статистики в получении и обработке данных этот метод был чем-то сродни педологическому методу тестов, пока еще партией не отвергнутых и широко применявшихся в школах и других учебных заведениях.1 Однако показательно, что одним из первых признаков наступления сталинизма на школу было как раз закрытие именно в 1929 г. «Общества распространения естественно-географического образования», которое во главе со своими признанными в среде педагогов-натуралистов руководителями так и «не смогло понять» новых «путей развития школы». Вместо этого оно продолжало отстаивать «передовые» исторические «идеи» на почве «пропаганды теории Дарвина» и «проводить в жизнь чуждые для задач новой школы педагогические щиндапы, характерные для передовых буржуазных школ». За это же теми же «органами советской власти» и все в том же 1929 г. был закрыт и журнал «Естествознание в школе».

Собственно говоря, борьбе с этими принципами в 30-е годы и была посвящена вся постановленческая активность ЦК ВКП(б), ДНК и СНК СССР, начавшаяся с категорического требования «обратить особое внимание на марксистско-ленинскую подготовку и политехническую квалификацию педкадров».2 Примечательно, что хотя с тех пор сталинская экспансия в школу и педагогику пойдет рука об руку и параллельно с проникновением лысенкоизма в генетику и биологию в целом, «органы», столь решительно покончившие с методическим журналом и обществом педагогов-натуралистов, сначала не решились на прямое вмешательство именно в школьное биологическое образование. Об этом прямо свидетельствует факт отсутствия (несмотря на трижды приводимый список основных учебных дисциплин) упоминания биологии среди тех школьных предметов, подготовка программ которых должна была обеспечить в срочном порядке «точно очерченный круг систематизированных знаний (родной язык, математика, физика, химия, география, история)» \ Представляется, что такая отсрочка не был случайной.

В 1932 г. ЦК ВКП(б) уже будет пенять наркомпросу РСФСР за «наличие принципиальных оишбок в ряде программ и упрощенческо-вульгаризаторскии подход некоторых составителей программ к своей задаче»,2 указывая на якобы «смазывание понятия о клетке в курсе биологии». Конечно, до полного торжества лепешинсковского «закона перехода неживого в живое» было еще очень далеко, но именно О.Б. Лепешинская заявившая о себе в 1931 г. «оболочками» животных клеток, поставила под сомнение экспериментально подтвержденную идею Р.Вирхова, согласно которой всякая клетка происходит путем деления только от предшествующей ей клетки.3 На фоне получивших через «Главнауку» и «Главиздат» рекламу «открытых» (отличных от описанных Р.Вирховьш и другими «буржуазными» учеными) старой большевичкой и революционеркой «красных кровяных клеток» прежняя клеточная теория должна была выглядеть не только отставшим от жизни «упрощенчеством» и «вульгаризацией», но и «смазыванием» диалектики перехода неживого в живое.

Важной вехой в истории периодически возникавших пересечений двух параллельно протекавших процессов стал 1935 год. С одной стороны, он был отмечен речью Т.Д. Лысенко, произнесенной им 14 февраля в присутствии И.В. Сталина,4 и его же выступление перед вождем в Кремле 29 декабря;5 с другой стороны, подписанные В.М. Молотовым и И.В. Сталиным майское6 и сентябрьское7 постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б). Последний из этих документов в частности обязывал «наркомпросы союзных республик организовать в крупных городах, в первую очередь в Москве, Ленинграде, Харькове и Киеве, - в 1935/1936 уч.г. специальные школы с особым режимом для дефективных детей и тех учащихся, которые систематически нарушают школьную дисциплину, дезорганизуют учебную работу и отрицательно влияют своим антиобщественным поведением на остальных учащихся».

В 1936 г. путь, успешно проделываемый Т.Д. Лысенко в качестве монополиста научной власти, вновь пересекся с самым грубым вмешательством сталинизма в жизнь школы и деятельность связанных с нею ученых. Показательно при этом, что если тогда Т.Д. Лысенко получил для себя и своих уже расплодившихся сторонников открытую дискуссионную трибуну, с которой мог беззастенчиво навязывать мировой известности генетикам и селекционерам свои ничего общего с законами науки не имевшие взгляды, то педология, объявленная «лженаукой», была просто-напросто «ликвидирована» одним росчерком пера. Ликвидирована под флагом несоответствия придуманного для нее постановлением ЦК «закона» реальной действительности.

Перенос законов социальной жизни на жизнь растений и других организмов

После сессии ВАСХНИЛ «Правда» 20 октября 1948 года (а вместе с нею и другие центральные газеты) опубликовала постановление ЦК ВКП(б) и Совета Министров СССР «О плане полезащитных лесонасаждений, внедрения травопольных севооборотов, строительства прудов и водоемов для обеспечения высоких и устойчивых урожаев в степных и лесостепных районах европейской части СССР».(Подчеркнуто мною — Н.Ц.). Как показало дальнейшее развитие событий, сам этот план (в реализации которого активное участие принял Т.Д. Лысенко с его «научными» агрономическими и прочими разработками и ближайшими сподвижниками) оказался ничем иным, как большой аферой.

Ставленник «народного» академика Е.М. Чекменёв, ставший теперь начальником специально созданного Главного управления полезащитного лесоразведения, с упоением вещал со страниц популярного и многотиражного журнала «Огонек»: «Исчезнет разрушительная язва степей - овраги. Угаснут бури. Сгинет засуха, климат станет мягче, влажней, а жизнь человека в степи- несравненно удобней, легче, красивей и богаче. Колхозы и совхозы будут собирать устойчивые, прогрессивно возрастающие урожаи хлеба, овощей, фруктов. На роскошных пастбищах будут пастись тучные стада крупного рогатого скота и тонкорунных овец. Вот что принесет советскому народу Сталинский план преобразования природы».

Тут-то и пригодился придуманный Т.Д. Лысенко и выдаваемый за «новейшее достижение» отечественной науки взамен традиционного «гнездовой способ» посадки леса. На третий день после публикации в газетах «Сталинского плана...», выступая на совещании в ВАСХНИЛ, наш «новатор» утверждал: «Даже не обращаясь пока что к биологической теории, можно чисто решить, что если один мешает двоим, то всегда этих двоих можно объедишпъ хотя бы временно против их врага. Этой простой я пока и ограничусь для о мероприятий по гнездовому посеву полезащитных лесных полос в степи на старопахотных почвах».

Перенос законов нашей социальной жизни на жизнь растений сам по себе более чем примечателен, так как нельзя лучше характеризует этическую позицию академика. Она является слепком с «этических» норм борьбы на самых высоких этажах партийно-государственной (и всякой иной административной) власти, принесшей не соизмеримый ни с чем ущерб социально-политическому, экономическому развитию страны, отравившей на долгие годы атмосферу всей нашей жизни. Дорого стоила и аналогия, проведенная Т.Д. Лысенко, так как огромные средства, вложенные в лесопосадки «по способу Т.Д. Лысенко», оказались буквально выброшенными на ветер, чего сам академик при всем желании скрыть не мог.

Между тем непотопляемый академик трех академий продолжал пожинать плоды. В том же 1949 г., когда осень показала массовую гибель высаженных весной по предложенному им способу посадок, Т.Д. Лысенко получил третью в своей жизни Сталинскую премию с огромными по тем временам деньгами в 200000 рублей. В этой связи журнал «Биохимия» опубликовал редакционную статью, в которой, в частности, говорилось:

«Подлинно ученого, воинствующего диалектика - материалиста великий советский народ считает своим, народным ученым... Когда мы говорим академик Лысенко ... перед нашими глазами раскрывается вел и чественная панорама будущего нашего социалистического сельского хозяйства. Мы видим обширные поля ветвистой пшеницы, виноградники в центральных областях, поля Заполярья, плантации цитрусовых на Украине, Северном Кавказе, в Крыму, Средней Азии. А в знойных степях Сталинграда и многих других районов мы видим зеленые массивы широколистного дуба, березы, красоту которой почему-то до сих пор связывали только с севером».

Вот, оказывается, с чем и с кем должна была теперь быть связана пропаганда «новейших достижений агрономической науки в нашей стране», в которой явно недостаточную активность проявляла «тов. Петухова». Совсем негоже ей было отставать в своих лекциях от «маяков», упомянутых в подготовленных и не без ее участия документах. В них хотя и отмечались «отдельные недостатки» по реализации Сталинского (и лысенковского) плана преобразования природы (например, то, что «последнее постановление о лесонасаждениях не стало еще достоянием учащихся, несмотря на прочитанные им лекции на эту тему»; явное несоответствие результатов «лесонасаждений» имевшимся «людским» возможностям: «по отчетам (школ области - Н.Ц.) посажено 1800 деревьев, а учащихся 200 000 человек»),2 основной акцент делался именно на успехах рукотворного движения южных растений в нашу климатическую зону.

Тут, как оказывается, к уже «приобретенному» ранее якобы «положительному опыту» движения теплолюбивых бахчевых культур в районы Владимирской области («имеется практика разведения дынь и арбузов») прибавлялось теперь и попытка выращивания здесь (даже не на Украине) чуть ли не плантации цитрусовых: «привезено из Батума много южных растений» (ГАВО. Указ. дело. Л. 129, 128). Нигде, естественно, далее не упоминается ни о судьбе этих «дынь и арбузов», ни «многих» батумских растений. Надо полагать, что они вполне разделили участь всех тех «цветущих полей Заполярья», о которых так красочно и красноречиво оповещали на всю страну лысенкоисты.

Все это было далеко от настоящих земных (и земельных!) забот укоренившихся на селе людей. Представим на мгновение послевоенную разруху и жизнь российских деревень и деревенек с оставшимися в них измученными женщинами, многочисленной разновозрастной ребятней, немногими подростками и редкими между ними инвалидами - мужиками. Взглянем на это с позиций автора романа «Братья и сестры» Федора Александровича Абрамова, первые две книги которого завершены в 1968 г., а третья и четвертая в 1978 г.1 В них атмосфера военной и послевоенной сельской жизни одного из регионов России воссоздана верно. Что же касается реальности тогдашнего существования работников просвещения, то большинству учителей множества сельских школ, нередко не имевших ничего, кроме «угла» при школе, в первые послевоенные годы жилось, конечно же, очень нелегко.

Критика взглядов, отвергнутых наукой

Объединенная сессия двух Академий проходила, как уже говорилось, в конце июня 1953 г.,т.е. после смерти И.В. Сталина и в преддверии ожидавшихся всем обществом перемен. Первым сигналом к этому стало освобождение в аггреле группы выдающихся деятелей медицины, арестованных по т.н. «делу врачей», реабилитация трагически погибшего артиста и общественного деятеля С. Михо-элса. Что же касается интересующего нас предмета, то и здесь еще до смерти вождя начался процесс, нашедший отражение на страницах главного партийного .. журнала «Коммунист». В-напечатанной под характерным названием редакционной статье Т.Д. Лысенко был назван среди тех советских ученых, которые пытались «установить своего рода монополию в науке». В этой связи «Коммунист» ссылался на такой факт. «В одном из номеров «Ботанического журнала» была опубликована статья Н.В. Турбина, в которой подвергались критике взгляды Т.Д. Лысенко по вопросу о видообразовании. Эти взгляды тов. Лысенко широко не обсуждались, хотя обсуждение их необходимо. Однако журнал «Успехи современной биологии» и «Журнал общей биологии» опубликовали статьи А.Н. Студитского и Н.И. Нуждина, в которых вместо дело- вого обсуждения вопросов, поднятых тов. Турбиным, ему приклеили ярлыки вейсманиста-морганиста, вульгаризатора марксизма-ленинизма и т.д. и т.п. Тов. Турбин обратился в редакции данных журналов с письмами, в которых ответил на эти выпады, но - письма не увидели света». Как Н.В. Турбин (сам недавний верный лысенковец и критик вейсманиз- ма-морганизма)дак и «Ботанический журнал» сыграли в дальнейшем свою роль в деле освобождения школьного естествознания от лысенкоизма. Недаром Б.Е. Райков при обосновании своей позиции на Объединенной сессии ссылался именно на заведующего кафедрой генетики и селекции Ленинградского университета, вспоминая, что «у нас в Ленинграде в 1952 г. в феврале на заседании учительской конференции выступил профессор Турбин. Он читал лекции на ленинградских курсах усовершенствования учителей. Турбин с удивлением сказал, что совершенно не представлял себе, что учителя знакомят своих учеников с теми новыми вопросами, о которых он говорил на лекциях. Вот буквально его выражение из стенограммы: «Я бы категорически отказался читать лекции, если бы знал, что этим забивают головы учащихся» (Объединенная научная сессия... СЛ07-108). Надо полагать, что в июне 1953 г. в Москве ленинградец Б.Е. Райков не вдруг и совершенно не случайно обратился к приобретшей скандальную известность фамилии своего же ленинградского коллеги. В упомянутой «Коммунистом» статье Н,В. Турбин высказывался в адрес недавнего патрона следующим образом: «Гениальный русский биологсйван Петрович Павлов говорил; что факты нужны ученому, как воздух для крыла птицы. Все сказанное о недостаточности фактов, имеющихся в распоряжении Т.Д. Лысенко, заставляет опасаться, что новое учение о виде с его претензией заменить собой дарвинизм - может оказаться взмахом крыльями в безвоздушном пространстве».1 С тех пор Н.В. Турбин и множество других до сих пор молчавших противников лысенкоизма уже не оставляли Т.Д. Лысенко и его последователей в покое - как бы они своими крыльями не размахивали. «Ботанический журнал» вслед за публикацией «крамольной» статьи Н.В. Турбина пригласил самого «народного» академика принять участие в дискуссии по проблеме вида и видообразования. И Т.Д. Лысенко принял вызов, прислав статью «Новое в науке о биологическом виде».2 Вслед за нею шла статья Владимира Николаевича Сукачева3 -президента Всесоюзного ботанического общества, мировой известности ученого в области биоценологии,- камня на камне не оставившего от теоретических построений и практических выводов Т.Д. Лысенко. В последующие месяцы 1953 и 1954 гг. было опубликовано большое количество статей, критиковавших «новое учение» со всех сторон. «Ботанический журнал» не остановился на этом. Подводя некоторые итоги обсуждения этого «учения», редакционная коллегия, возглавляемая В.Н. Сукачевым, писала: «Дискуссия должна пойти дальше и глубже. Те вопросы, вокруг которых она велась в последнее время и которые были поставлены в связи с работой Т.Д. Лысенко...можно считать решенными. Уже сейчас с полной убедительностью показана фактическая йедастттедшосхь, хех йетдч,е.ская и метдоодо ШЙЄШІ ЙШ ЩШ и пдакшнеская 6 сддодность всей концепции в целом».1 Дальше и глубже критика ранее непогрешимого и неприкасаемого монополиста развивалась в 3954 г., и теперь она осуществлялась параллельно в двух столицах. По инициативе все того же Н.В. Турбина в Ленинградском университете была проведена дискуссия по проблеме вида и видообразования,2 а «Бота-. нический.журнала еще целый.год продолжал скрупулезный: разбор всех основных теоретических, и практических «достижений» Т.Д. Лысенко. Считая вполне резонно дискуссию по его «новому учению» исчерпанной, редакционная коллегия заключала: «Ботанический журнал» будет продолжать на своих страницах обсуждение проблемы видообразования как одной из центральных биологических проблем, но он прекращает дальнейшее обсуждение учения о «порождении» видов Т.Д. Лысенко как такового, оставляя за собой право вернуться к нему в случае появления каких-нибудь новых материалов или выступлений, заслуживающих внимания».3 Такого удара и посрамления Трофим Денисович в самом дурном сне и вообразить не мог. А чтобы он и не думал возвращаться к данному вопросу, редакционная коллегия тут же как бы ненароком сообщала: «В портфеле журнала имеется свыше 50 статей, которые не могли быть опубликованы за отсутствием места» (Указ. соч. С.213). Показательно, что «Ботанический журнал» не ограничился лишь «голым» теоретизированием в сфере собственно науки. «Одним из важнейших условии для успешного развития творческой работы по проблемам эволюции органического мира, - подчеркивалось редакционной коллегией, - является перестройка преподавания дарвинизма в высшей и в средней школе, которое не только было ДО J&SasSQHSe шш догматизировано, но и щяме ёщяило учащихся в заблуждение. Подводя итог сказанному, надо отметить, что в дискуссионных статьях последнего времени особенно ясно было показано, какой урон был нанесен высказываниями Т.Д. Лысенко не только сельскому и лесному хозяйству нашей страны, но и преподаванию биологии в средней и высшей школе». (Указ. соч. С.212. Выделено мною - Н.Ц.).

Похожие диссертации на Влияние августовской (1948 г. ) сессии ВАСХНИЛ на образование и педагогику (Всесоюзный и региональный аспекты)

Становление и развитие игротечного дела в дополнительном образовании детей : историко-педагогический аспектЕфимова Елена Алексеевна

Классические педагогические системы Ж.-Ж. Руссо и И. Ф. Гербарта в аспекте православной педагогики Кравченко Дмитрий Николаевич

Историко-педагогический аспект проблемы неуспеваемости и путей ее преодоления в отечественной педагогике советского периода : 1940-е - середина 1980-х гг.Сафаров Марат Абясович

Становление и развитие ценностной парадигмы воспитания в немецкой педагогике конца XIX-начала XX вв.Маллямова Эльвира Насыховна

Педагогические аспекты влияния семейного уклада на воспитание детей Черствая Ольга Евгеньевна

Становление и развитие педагогической диагностики в историческом контексте образования и педагогикиЛеонова Елизавета Евгеньевна

Национальное и европейское в отечественной педагогике и образовании в XVIII - первой половине XIX вековПетригина, Вероника Анатольевна

Реализация идей народной педагогики в образовании студентов-валеологов Плотникова Елена Борисовна

Развитие отечественной педагогики музыкального образования в XIX-XX векахПередерий, Ольга Ивановна

Внешкольное образование в педагогике российского зарубежья Семченко Анатолий Васильевич