Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Состояние школьного образования среди чувашского парода до начала общественно-просветительной деятельности И.Я. Яковлева (к началу 70-х гг. XIX в.) 16
1.1. Политика царского правительства в просвещении нерусских народов Востока России 16
1.2. Социально-экономическое положение и состояние просвещения чувашского народа 35
1.3. Школы среди чувашского населения к началу общественно-просветительной деятельности И.Я. Яковлева 49
Глава II. Создание И.Я. Яковлевым двуязычной (чувашско-русской) школы и внедрение ее в общегосударственную систему начального образования 66
2.1. Зарождение повой чувашской письменности и издание учебников и учебных пособий 66
2.2. Разработка И.Я. Яковлевым дидактики двуязычной начальной школы и внедрение ее в систему образования 97
2.3. Подготовка педагогических кадров для двуязычных начальных школ 131
Заключение 167
Список использованных источников и литературы 174
Приложения 197
Список использованных в работе сокращений 215
- Политика царского правительства в просвещении нерусских народов Востока России
- Социально-экономическое положение и состояние просвещения чувашского народа
- Зарождение повой чувашской письменности и издание учебников и учебных пособий
- Разработка И.Я. Яковлевым дидактики двуязычной начальной школы и внедрение ее в систему образования
Введение к работе
Актуальность исследования. На современном этапе развития образовательной системы, отличительной чертой которой является ее обновление, модернизация школьного обучения и воспитания, возникает необходимость обращения к позитивному опыту прошлого. Так, одной из самых актуальных задач, выдвинутых в процессе совершенствования образования и выраженных в таких документах, как «Национальная доктрина развития образования» (2000), «Концепция модернизации российского образования на период до 2010 го-да»(2001) и «Стратегия модернизации содержания общего образования»(2001), является необходимость сохранения и развития единого культурного пространства в многонациональной Российской Федерации. В частности, как указано в Национальной доктрине, «система образования призвана обеспечить историческую преемственность поколений, сохранение, распространение и развитие национальной культуры, воспитание бережного отношения к историческому и культурному наследию народов России» [213, 99].
Педагогическое наследие выдающихся педагогов прошлого способно обогатить современную школу лучшими своими достижениями — идеями, взглядами, четко сформулированными понятиями, принципами и т.п., объективно развернуть ретроспективную картину образования и на современной почве создать оригинальную модель, в которой синтезируются достижения современной школы с исторически сложившейся педагогической классикой.
Научный интерес к периоду 2-й половины XIX - начала XX вв. объясняется тем, что в это время Российское государство бурно развивалось в социально-экономическом и культурно-политическом отношениях, что послужило историческим фоном и необходимой предпосылкой динамизации процессов межэтнического и межкультурного взаимодействия, развития народного образования в целом. Именно в этот период правительство приняло ряд важных мер исторического значения для решения так называемого «инородческого вопроса»:
26 марта 1870 г. были утверждены Правила « О мерах к образованию населяющих Россию инородцев». Впервые на основании этих Правил дети нерусских народов имели возможность учиться первоначально на родном языке;
в мае 1905 г. состоялось особое совещание по вопросам образования восточных инородцев, на котором было обсуждено дальнейшее развитие их школьного образования;
31 марта 1906 г. МНП утвердило Правила о начальных училищах для инородцев, живущих в восточной и юго-восточной России. Эти Правила значительно расширили сферу использования родного языка в начальном образовании.
Аналогичные правила МНП появились в 1907, 1913 гг. Таким образом, эти годы (1870-1913) вошли в историю как период становления у многих нерусских народов России письменно-литературных языков, двуязычных (национально-русских) школ, способствовавших зарождению национальных общеобразовательных и профессиональных учебных заведений. У чувашей, например, в этот период были созданы дошкольные воспитательные учреждения, двуязычные национальные школы, учительская школа и женские педагогические курсы, в которых обучались представители многих народов Поволжья и Приуралья. Свое образование они продолжали в Казани, которая со своим университетом и другими учебными заведениями являлась культурно-образовательным, межнациональным и научным центром нерусских народов всего Востока России. Неслучайно именно здесь зародилась система просвещения инородцев, узаконенная правительством 26 марта 1870 г. В дальнейшем ее радикально совершенствовал выдающийся чувашский просветитель И.Я. Яковлев (1848-1930), создав двуязычную школу и ее дидактику, и тем самым внес значительный вклад в развитие просвещения многих народов России. Так возникла двуязычная национально-русская школа, на базе которой зародились национальные школы нерусских народов Поволжья и Востока России.
Поволжье представляло собой уникальный регион, исторически сформированный из отдельных территорий, очень разнообразных по национально-
этническим, географическим характеристикам, по образу жизни населения, по уровню его культурного и экономического развития. В этот период здесь в полной мерс проявила себя тенденция к самоидентификации, расширению социальных функций родного языка и статуса начального образования. Это явление особенно ярко происходило в среде чувашского населения, занимающего значительное территориальное пространство Казанского и Оренбургского учебных округов. Целостное и всестороннее осмысление этого процесса представляет определенный научный интерес.
Объективность исследования предполагает системность и многоаспект-ность рассмотрения всякого процесса, учет разнообразных факторов, влиявших на его эволюцию, отказ от идеологических стереотипов и неадекватных оценок исторических явлений и фактов. Всестороннее исследование многовековой истории школьного образования чувашского народа, возникновение его национальной школы имеет не только познавательное, но и практическое значение в совершенствовании учебно-воспитательного процесса в современных условиях.
Общественно-просветительная деятельность И.Я. Яковлева проходила в условиях христианизации и русификации нерусских народов. История создания и совершенствования им в таких сложных социально-политических условиях новой, более прогрессивной системы просвещения нерусских народов до сих пор не являлась предметом специального исследования.
Историографический обзор. Со времени присоединения Среднего Поволжья к России (1552) школьное обучение не привилось среди чувашей, т.к. весь процесс обучения с первого класса осуществлялся на чужом русском языке. Национальный элемент в обучении появился у них во второй половине XIX века благодаря бескорыстной деятельности И.Я, Яковлева. Становление и развитие национальной школы чувашского народа наиболее полно отразилось в его научном наследии. Несмотря на преследования и гонение как до Октябрьской революции, так и после нее Яковлев оставался преданным и верным защитником дела просвещения народа. Его жизнь и многогранная деятельность не относятся к малоизученным страницам истории отечественной педагогики и
б образования: различным аспектам его научно-педагогического наследия, общественно-политических, философских взглядов посвящено немало работ и рецензий как в России, так и за рубежом.
Просветительной деятельностью И.Я. Яковлева интересовались три последних монарха Российской империи, включая председателя Совнаркома В.И.Ленина, многие отечественные и иностранные ученые, писатели, государственные и общественные деятели. Ему посвящены целая серия кинофильмов (один из них «Дело его жизни» выпустил Центрнаучфильм (М., 1971, режиссер Д.Э. Дубинский), а также ряд диссертаций (Н.Н. Андреева, М.Д. Василенко, А.Е. Земляков, Н.Г. Краснов, И.А. Маркелов, С.С. Спиридонов, И.Я. Тенюшев, И.Я. Яковлев (Саламбек) и др.).
Яркая, но сложная и творческая личность чувашского просветителя еще при его жизни вызывала в печати неоднозначные оценки. Высокопоставленные чиновники МНП, а также министры Г.Е. Зенгер, А.Н. Шварц, Н,К. Кульчицкий, некоторые реакционно настроенные представители местного дворянства и духовенства (А.А. Головинский, Н.К. Деревицкий, М.Н. Теренин, Никандр (Симбирский епископ) и др.) обвиняли И.Я. Яковлева в сепаратизме, национализме. Тот же епископ считал его «пестуном инородческой обособленности, образованным хранителем своего родного племени» [112, 587]. В 1903 г. МНП отстранило Яковлева от должности инспектора чувашских школ Казанского учебного округа, которую он занимал с 1875 г. Причем и сама должность была упразднена, а И.Я. Яковлев был оставлен руководителем только Симбирской чувашской учительской школы. Однако народные массы, передовая русская и чувашская интеллигенция (С.Ф. Платонов, Н.А. Бобровников, СВ. Чичерина, П.М. Миронов, М.Е. Евсевьев, Д.Ф. Филимонов и др.) продолжали поддерживать общественно-просветительную, издательско-псрсводчсскую деятельность И.Я. Яковлева.
Обвинение и преследование не прекратились даже после Октябрьской революции 1917 г. Консервативно настроенные чувашские интеллигенты обвиняли Яковлева совершенно необоснованно в русификации своего народа, в под-
держке геополитического царского правительства, и поныне аналогичные суждения встречаются и в трудах зарубежных историков (С. Вурм, В. Коларц, Е. Саркисянц и др.). В апреле 1918 г. та же группа интеллигентов добилась отстранения Яковлева от руководства Симбирской чувашской учительской семинарией. В это дело вмешался Наркомпрос, а В.И. Ленин послал в Симбирск телеграмму в защиту И.Я. Яковлева: «Меня интересует судьба инспектора Ивана Яковлевича Яковлева, 50 лет работавшего над национальным подъемом чуваш и претерпевшего ряд гонений от царизма. Думаю, что Яковлева надо не отрывать от дела его жизни» [206, 61].
Осенью 1919 г. И.Я. Яковлев добровольно ушел на пенсию. Так завершилась начавшаяся в первый же год учебы в гимназии (1867) его широкая общественно-просветительная деятельность, которая явилась продолжением замечательных традиций русского просветительства, заложенных лучшими представителями интеллигенции нашего многонационального отечества. И в новых общественно-политических условиях жизни труд И.Я. Яковлева оценили высоко. А.В. Луначарский назвал его «великим организатором и практиком, беззаветно преданным своему народу»1. Лучшей наградой за многолетний труд его жизни было то, что он наконец увидел свой народ равноправным во всех областях культуры и общественно-политической жизни в составе России. После создания Чувашской автономной области (1920) он написал завещание - обращение к родному народу, ныне переведенное на многие языки мира. В нем он призывает сближаться с русским народом, принявшим и чувашей в свою семью: «Народ этот не обидел вас в прошлом, он не обидит вас и в будущем. Любите его и сближайтесь с ним. Среди русского народа вы всегда встретите добрых и умных людей, которые помогут вашему правому делу» [50, 599].
Изучение наследия И.Я. Яковлева в годы советской власти имело свои особенности. На сей раз оппоненты развернули против него и видных его учеников идеологическую борьбу, объявив его миссионером, монархистом и врагом социализма, что противоречило исторической реальности. Подобные ут-
1 ЦГЛ ЧР. Ф.447. Он. 1. Д.4. JL6.
верждения отразились даже в энциклопедических справочниках: «Яковлев был монархистом, ... типичным буржуазным культуртрегером»[147, 461]. Однако их попытки очернить деятельность Яковлева не имели успеха. Народ, особенно учащаяся молодежь, не поддержал их ревизионизм. В ноябре 1918 г. И.Я. Яковлев вместе со своим учеником И.С. Шаталовым первым из чувашей перевел Конституцию РСФСР на чувашский язык, в марте 1919 г. она была издана тиражом 40 тыс. экз1.
Большое значение в стабилизации объективной оценки общественно-политических, философских взглядов И.Я. Яковлева, его многогранной деятельности имела монография его сына члена-корреспондента АН СССР, лауреата Государственной премии А.И. Яковлева «И. Я. Яковлев. 1848-193 О/Под ред. Ф.Н. Петрова. — Чебоксары, 1948». Она содержит много ценных воспоминаний об отце, его ближайшем окружении, интересных фактов, сведений, описание таких событий, свидетелем которых был ее автор. Книга была переиздана в 1958 г. Благодаря этой книге в целом восторжествовала справедливая оценка титанического труда И.Я. Яковлева по просвещению, национальному подъему чувашского народа. Она в то же время ориентировала других на всестороннее исследование наследия чувашского просветителя и его выдающихся учеников, среди которых были классики чувашской литературы, композиторы, деятели науки и искусств, выдающиеся педагоги, ученые и др.
Со второй половины 60-х и до конца 80-х гг. XX в. было выпущено немало сборников статей, посвященных И.Я. Яковлеву и его школе. В них авторами, представляющими различные области знаний (Г.А. Алексеев, Г.Н. Волков, В.Д. Димитриев, Г,Н. Плечов, И.Я. Тенюшев и др.), освещаются многие аспекты педагогической теории и практики И.Я. Яковлева, рассматриваются его психологические, филологические, дидактические взгляды. Исследователи в своих публикациях высоко оценивают роль И.Я. Яковлева в создании чувашской письменности, в развитии чувашской культуры и просвещения.
1 ЦГЛ РФ. Ф. 3964. Оп. 1. Д.24. Я. 63, 70.
Исследования последних лет (Г.А. Александров, Г.Н. Волков, В.Д. Дмитриев, А.Е. Земляков, И.В. Зеткина и др.), основанные на современных методологических подходах, свидетельствуют о признании новаторской сущности педагогической системы И.Я. Яковлева, о целесообразности творческого использования его педагогического наследия в современных условиях. Среди них особое место занимают труды ученого-яковлевоведа Н.Г. Краснова, в которых наиболее полно и подробно отражены весь жизненный путь И.Я. Яковлева, интернациональный характер его многогранной деятельности,
В оценке исторических заслуг чувашского просветителя в зарубежной научной литературе (М. Хатли, С. Вурм, И. Бенцинг, В, Коларц, Д. Крюгер и др.) установились два направления. Первое направление объективно оценивает и признает И.Я. Яковлева как прогрессивного деятеля истории культуры чувашского народа, второе считает его русификатором, проводником идей христианства в среду сородичей. Большинство же представителей обоих направлений остановилось на мнении, что главная историческая заслуга И.Я. Яковлева состоит в создании им национальной школы, подготовке народных учителей, приобщении чувашей к русской культуре. В их работах дана высокая оценка новаторству чувашского просветителя, его преданности делу народного образования. Существование за рубежом различных оценок деятельности чувашского просветителя свидетельствует о его международном признании.
Историографический обзор показывает, что к настоящему времени в истории чувашской культуры образовалось новое направление, а именно яковлево-ведение, которое составляет достаточно широкий круг исследований и применение результатов исследования в жизни. Вместе с тем остаются недостаточно полно освещенными вопросы создания И.Я. Яковлевым двуязычной (национально-русской) начальной школы и ее дидактики. Необходимость решения указанных вопросов обусловила выбор формулировки проблемы: каковы условия создания И.Я.Яковлевым дидактики национально-русской школы, каково ее значение в усилении роли родного языка в обучении.
Решение данной проблемы составляет цель исследования.
Объект исследования — школьное образование нерусских наро-дов(христиан) Востока России во второй половине XIX- начале XX вв.
Предмет исследования - создание и внедрение И.Я.Яковлевым двуязычной (национально-русской) начальной школы и ее дидактики.
Гипотеза исследования основывалась на следующих предположениях:
научно-педагогическое наследие И.Я. Яковлева содержит ценный материал для развития современной системы образования, особенно для совершенствования дидактики общеобразовательной (многоязычной) школы;
всестороннее исследование опыта и идей чувашского просветителя внесет определенный вклад в педагогическую науку, историю образования, педагогической мысли народов России.
В соответствии с целью исследования были поставлены следующие задачи;
проанализировать и обобщить социально-политическую, этноконфес-сиональную и образовательную ситуацию в Поволжье во второй половине XIX - начале XX вв.;
описать историю создания И.Я. Яковлевым двуязычной начальной школы, внедрение ее в школьную практику;
оценить роль национально-русской двуязычной школы в дальнейшем развитии народного образования;
выявить характерные особенности подготовки учителей широкого профиля для двуязычных школ.
Методологическую основу исследования составляет диалектическая теория познания, подход к истории образования как части истории культуры, выдвигающей приоритеты неразрывности общечеловеческого и национального как его составляющей, единство педагогического и социокультурного как принцип анализа историко-педагогического процесса.
Значительную роль в методологическом осмыслении проблемы сыграли исследования по методологии истории педагогики (Н.К. Гончаров, С.Ф. Егоров, Г.Б. Корнетов, Е.Г. Осовский, А.И. Пискунов, З.И. Равкин, М.Ф. Шабаева и
11 др.); философским концепциям в сфере образования и культуры (Б.М. Бим-Бад, СИ. Гессен, Н.С. Розов, В.Д. Шадриков, П.Г. Шедровицкий и др.); по истории национальных отношений, этнографии, культуре, этнопедагогике (П.Л. Апака-ев, Г.Н. Волков, М.Н. Кузьмин, Я.И. Ханбиков и др.); истории, культуре, просвещению, становлению письменно-литературного языка чувашского народа (В.Д. Димитриев, Н.Г. Краснов, Н.В. Никольский, М.Я. Сироткин и др.); современные исследования по проблемам геополитики (СВ. Грачев, К.Э. Сорокин, К. Разлогов и др.).
Понятийный аппарат исследования. В работе мы использовали термин «чувашский край», под которым понимаем ту часть Поволжья и Приуралья, где имела место высокая концентрация чувашского населения, проживающего как компактно, так и дисперсно среди русского, татарского, мордовского, башкирского и др. народов на территориях Казанской, Симбирской, Самарской, Саратовской, отчасти Уфимской губерний.
В исследовании также употребляется термин «казанский край», под которым мы подразумеваем такой регион, как Поволжье, исходя из того, что в рассматриваемый исторический период таковое допускалось в литературе и официальной печати.
В документах и литературе второй половины XIX - начала XX века официально использовались термины «инородцы» и «инородческая школа». Хотя эти понятия относятся к устаревшим, мы посчитали необходимым их использование в своем исследовании, так как они наиболее точно отражают сущность и последствия образовательной политики того периода. Инородческая школа по характеру учебно-воспитательной работы в исследуемый нами период представляла собой аналогию русской начальной школы. Встречаются эти термины и в современной зарубежной литературе (Р. Джерасси, А. Каппелер, В. Коларц и др.).
Для Поволжья были характерны смешанные инородческие школы. Следует отметить, что понятие «инородческая школа» не синонимично понятию «национальная школа», так как инородческая школа не ставила своей задачей раз-
витие национальной культуры и воспитания национального самосознания народов.
Конкретные методы исследования, применяемые в диссертации, в целом характерны для истории образования. Реализуя принципы научности и историзма, мы использовали сравнительно-сопоставительный, историко-ретроспективный и конкретно-исторический методы, метод статистического анализа, моделирование, позволяющие осмыслить прошлое, раскрыть сложность и противоречивость процесса эволюции двуязычного начального образования, а также методы: анализ, синтез, актуализация и обобщение исторических фактов, опытов и идей, архивных и опубликованных материалов, школьной статистики.
Источниковая база исследования представляет следующий комплекс материалов: труды классиков педагогики, работы известных русских педагогов второй половины XIX — начала XX вв. Н.Ф. Бунакова, П.Ф. Каптерева, Н.А. Корфа и других теоретиков и практиков народного образования; опубликованные и неопубликованные работы И.Я. Яковлева и его сподвижников, последователей и оппонентов по различным проблемам начального образования и просвещения нерусских народов Поволжья; педагогическая, историческая, религиозная, социально-политическая, экономическая литература России второй половины XIX — начала XX вв. о состоянии просвещения, социально-экономического положения нерусских народов Среднего Поволжья; документация нормативного характера (законодательные акты, уставы и положения, учебные программы, инструкции, протоколы, отчеты); статистические источники; материалы съездов, педагогических курсов, совещаний по образованию и религиозному просвещению, подготовке учительских кадров; мемуарно-публистическая литература; периодическая печать.
В исследовании использованы материалы Центрального государственного архива Чувашской республики, научного архива Чувашского государственного института гуманитарных наук, государственного архива печати Чувашской Республики, научного архива НИИ И.Я. Яковлева при Чувашском государст-
венном университете им. И.Н. Ульянова, музея И.Я. Яковлева при Чувашском государственном педагогическом университете им. И.Я. Яковлева, Центрального государственного архива Республики Татарстан, Государственного архива Ульяновской области, научного архива государственного музея «Симбирская чувашская школа. Квартира И.Я. Яковлева» (г. Ульяновск), Российского государственного исторического архива, Центрального государственного архива Российской Федерации, отдела рукописей Российской государственной библиотеки (личные фонды И.Я. Яковлева, Н.И, Ильминского).
Немало личных документов И.Я. Яковлева, материалов переписки, отчетов хранится в архивах и библиотеках ряда стран Западной Европы, с учеными и общественными организациями которых он поддерживал деловые связи около 50 лет. Изучению их долгое время не придавали значения, да к тому же раньше для этого не было благоприятных условий. Однако после длительных поисков нам все же удалось обнаружить значительное количество ценных материалов в библиотеках и архивах АН Венгрии, Кембриджского университета, ЛеЙпциг-ского книгохранилища и т.д., что дало возможность наиболее всесторонне исследовать научное наследие И.Я. Яковлева, объективно оценить его вклад в развитие просвещения нерусских народов (христиан) Востока России, чему и посвящено наше диссертационное исследование.
Научная новизна исследования состоит в том, что в нем впервые с учетом динамики общероссийской системы образования инородцев целостно освещена история создания и внедрения в жизнь двуязычной начальной школы и ее дидактики, которые явились научной основой просвещения чувашского народа и способствовали зарождению его национальной школы; выявлены научно-педагогические основы организации деятельности двуязычной инородческой школы, вошедшие в утвержденные Министерством народного просвещения 31 марта 1906 г. Правила о начальных училищах для инородцев, живущих в восточной и юго-восточной России; представлена система подготовки сельских учителей широкого профиля для двуязычных сельских школ.
Теоретическая значимость исследования выражается в том, что в нем на основе широкого круга неиспользованных ранее источников обоснованы основные этапы становления и развития двуязычной (национально-русской) школы, создания и внедрения в жизнь ее дидактики, что является важным фактором приращения знаний в историко-педагогической науке; выявлены особенности подготовки учительских кадров для двуязычных инородческих школ, раскрыт новаторский опыт чувашского просветителя И.Я. Яковлева.
Практическая значимость исследования заключается в том, что его результаты могут использоваться в обобщающих монографиях по данной проблематике, в справочниках; для обогащения учебников и учебных пособий по курсу «история образования и педагогической мысли» в разделах, освещающих вопросы школьного и педагогического образования; при подготовке и переподготовке учителей в современных условиях. Результаты исследования дополняют и конкретизируют материал спецкурса по яковлевоведению, курса «История и культура родного края»; служат ценным материалом для совершенствования дидактики современной общеобразовательной (многоязычной) школы.
Достоверность и обоснованность результатов исследования, выводов обеспечиваются изучением научного наследия И.Я. Яковлева; применением комплекса методов исследования, адекватных его задачам и логике; всесторонним анализом существовавших в XIX в. систем образования нерусских народов Востока России, национальной политики ее правительства в школьном обучении; системно-историческим подходом к изучению истории начального образования; применением современной методологии исследования; расширением традиционного для истории педагогики и образования круга источников, обеспечивающих репрезентативность полученных фактов и их объективную оценку.
Апробация и внедрение результатов исследования. Ход и результаты докладывались и обсуждались на заседаниях кафедры истории образования и этпопедагогики Чувашского государственного педагогического университета им. И.Я. Яковлева, на совете научно-исследовательского Института И.Я. Яков-
лева при Чувашском государственном унизерситете им. И.Н. Ульянова, научных сессиях аспирантов и докторантов ЧГПУ им. И.Я. Яковлева, на Международной научно-практической конференции «И.Я.Яковлев и реализация его педагогического наследия в современной многонациональной школе» (Чебоксары, 2003 г.). Результаты исследования использовались при проведении лекци-онно-практических занятий по яковлевоведению со студентами ЧГПУ им. И.Я. Яковлева. Основные положения диссертации нашли отражение в 8 публикациях.
На защиту выносятся следующие положения:
становление и развитие двуязычной начальной школы в Поволжье во второй половине XIX - начале XX вв. явились результатом признания правительством роли родного языка в просвещении национальных меньшинств;
в истории дореволюционного начального образования для лучшего изучения русского языка И.Я. Яковлев первым создал дидактику двуязычной школы с продленным сроком до 4 и 6 лет, которая получила широкое распространение и среди других нерусских народов восточной и юго-восточной России на основании Правил, утвержденных МНП 31 марта 1906 г.;
3) дидактика двуязычной школы И.Я. Яковлева, составила научные осно
вы просвещения чувашского народа, служила базой для создания национальной
школы и профессиональных (педагогических) учебных заведений;
4) система подготовки сельских учителей широкого профиля включала,
кроме основных предметов, связанных с профессиональной педагогической
деятельностью, теоретическое и практическое изучение основ сельского хозяй
ства, различных ремесел, музыкального и изобразительного искусств, перево
дческого дела, ведения домашнего хозяйства.
Структура диссертации. Диссертационная работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка архивных источников и литературы, приложе1 ний.
Политика царского правительства в просвещении нерусских народов Востока России
Со времени покорения в середине ХУ1 века Казанского ханства и до 60-х годов XIX века усилия властей и православной церкви по религиозному воспитанию и школьному обучению нерусских народов Поволжья не увенчались прочными успехами. Причину неудачного воплощения просвещения следует искать в характере самой правительственной политики этого периода.
Поволжье - особый, относительно самостоятельный цивилизационно-культурный регион России, развитие которого всегда происходило в условиях полиэтничности и соперничества религиозных конфессий (прежде всего православия и ислама) за влияние на местное население в религиозной и образовательной сферах. В то же время Поволжье - регион комплексный, включающий в себя целый ряд территорий-обществ, в различные исторические периоды и в разной степени вовлеченные в процесс расширения государственных и этнографических границ Руси. С момента падения Казанского, а затем Астраханского ханств в ХУІ веке эти территории активно включились в российское административное и геополитическое пространство. Последующее за ним постепенное перемещение славянского населения на восток, его дисперсное расселение в соседстве с татарами, чувашами, мордвой, мари, удмуртами и др. народами края положили начало процессам русско-православного влияния и возникновения и развития этносоциальных связей, обмена материальными и духовными ценностями. Однако в силу территориального величия Российского государства и существенных различий в культурно-религиозной среде ее анклавов потребовались столетия, прежде чем расширение и углубление этнокультурных контактов привели к установлению достаточно тесных взаимоотношений между русскими поселенцами и коренным населением края. Это связано с тем, что колониальные интересы требовали определенных знаний о местных народах, выработки путей приспособления власти к ситуации, когда в нолиэтничной среде сталкивались различные национальные идеалы и ценностные ориентации.
Казань, бывшая столица Казанского ханства, рассматривалась правительством как форпост в продвижении на восток, как центр христианизации не только в Поволжье, но и во всей Восточной России. В Казани были сконцентрированы все отрасли управления обширного края: военная, судебная, учебная, почтово-телеграфная, управление путей сообщения и т.д. Именно поэтому ей и была уготована роль средоточия миссионерско-педагогических усилий по приобщению поволжских народов к российскому государственному организму и православной религиозной идеологии. В то же время этот город, воплотивший в себе черты двух цивилизаций - восточной и русско-православной, являлся центром исламской культуры общероссийского значения. Некоторые зарубежные ученые, историки, например, Роберт Джераси (американский), Андреас Каппелер (австрийский) считают, что на протяжении ряда столетий (с ХУ1 в. до 1917 г.) Казань служила для России окном на востоке, лабораторией для решения национальных и политических задач империи [265, 389].
В условиях полиэтнического и многоконфессионального края, каким было Среднее Поволжье, миссионерство было одним из значимых проявлений культурно-образовательного освоения присоединенных территорий на Востоке России. Именно с помощью православия правительство и церковь стремились решить объективную, исторически детерминированную сверхзадачу приобщения «пребывающих в младенчестве» народов к мировому цивилизационному процессу: «Русское государство тем самым исполнило бы свое призвание державы христианской и европейски образованной и оказало бы действительную услугу как христианской церкви, так и делу общей цивилизации».1 Однако не всегда подходы государства, церкви и общества в решении этой задачи совпадали, на различных этапах инородческого просвещения они были обусловлены объек 1 ЦГЛ РТ. Ф. 92. Ои. I, Д. 9293. Л. 39. тивными реалиями культурно-исторического развития нерусских народов в составе Российской империи,
В Поволжье церковь начала проводить русификаторскую политику царизма еще в ХУ1 веке. Очень крупным мероприятием административного характера было образование в 1555 г. Казанской епархии во главе с архиепископом Гурием, который должен был стать высшим церковным представителем в крае и взять на себя функцию идеологического «воспитания» населения в нужном для царизма духе. Для укрепления в завоеванных областях авторитета царской власти и церкви Иван ІУ предписал архиепископу Гурию открывать школы и готовить в них миссионеров из среды инородцев: «Учите младенцы не токмо читати и писати, но читаемо право разумети, и да могут и ныне научити басурманы» [54, 234]. Этим событием было ознаменовано начало русификации, христианизации нерусского населения Казанского края, что постепенно способствовало изменению жизни людей в городах и сельской местности, расширению связи горожан с крестьянами и т.д. В результате увеличения числа городов, строительства монастырей и административных учреждений появилась большая надобность в образованных людях: священнослужителях, толмачах, счетчиках, торговцах, писарях, канцеляристах, дъяках, приставах и т.д.
Епископ Гурий открыл три школы при монастырях (Свияжском, Зилантов-ском, Спасо-Преображенском), в которые насильно принимались дети нерусских народов Поволжья, в основном это были татарские дети. О состоянии преподавания в этих школах никаких документов не сохранилось. Однако не возникает сомнения в том, что содержание образования в школах при церквях и монастырях было религиозным, методы обучения сводились главным образом механическому заучиванию догм православной веры. По справедливому замечанию известного этнографа И.Л. Износкова, мальчики-инородцы, оторванные от родной семьи и поступившие в русскую среду, не понимая русской речи, должны были чувствовать себя в этих школах чужими, а преподавание на славяно-русском языке отбивало у них охоту к учению [68, 4].
Социально-экономическое положение и состояние просвещения чувашского народа
Уровень социально-экономического, культурного развития является основой для понимания процесса становления системы образования на разных исторических этапах развития общества.
Чуваши, как особая этническая единица, как особый народ «чуваши», известны в истории лишь в ХУІ веке, хотя роды и племена, говорившие на том языке, продолжением которого является нынешний чувашский язык, корнями своими уходят в глубокую древность.
Из сохранившихся памятников письменности наиболее ранними памятниками, сообщающими о народности «чуваши», являются русские исторические записи. Русские в своем движении вниз по течению реки Волги застали чувашей как народ, входивший в состав Казанского ханства и населявший преимущественно правобережье реки Волги, бассейн реки Свияги и Восточное Прису-рье. Это часть Казанского ханства, называвшаяся «Горной стороной», была присоединена к Московскому государству по договору, заключенному представителями населения в 1546 г. В 1552 г. вся территория бывшего Казанского ханства была присоединена к Москве.
Московское и Казанское государства имели довольно сложное управление с канцелярским письмоводством: они заключали письменные договоры, писали грамоты (в Казани «Ярлыки»), принимали всевозможные челобитные (прошения, заявления), составляли хроники и т.д. В этих документах встречается слово «чуваш».
Таким образом, чуваши стали известны в истории с того момента, когда явления общественно-экономической жизни Среднего Поволжья имели полную возможность получить отражение в памятниках письменности. По этим письменным памятникам можно судить не только о состоянии социально-политической, экономической жизни, но и культурного развития чувашей. Вхождение чувашского народа в состав Российского государства во второй половине ХУІ века явилось кардинальной, переломной вехой, определившей характер его дальнейшего развития. Русское централизованное государство в социально-экономическом, культурном и политическом отношениях стояло намного выше военно-феодального Казанского ханства. Чуваши оказались в условиях высокоразвитого феодального строя, ими управляли и их судили по законам и юридическим нормам русского феодального права. Цивилизирующее воздействие русского народа на коренное население Поволжья, хотя и сопровождалось с гнетом русского самодержавия - национальным, крепостническим, религиозным, но все-таки способствовало развитию более тесных и взаимно необходимых экономических, общественных, культурных связей с русским и другими народами.
С вхождением в состав России чуваши заняли всю территорию современной Чувашии, где завершился процесс формирования чувашской народности, сложилась ее самобытная культура.
Произошли коренные изменения в управлении краем. Появились города-крепости, ставшие центрами уездов чувашского края, в которых управленцами являлись русские чиновники.
Па территории чувашского края в основном установились мирные условия жизни и труда, что способствовало росту численности населения, увеличению количества рабочего и продуктивного скота, ускоренному развитию производительных сил. Исследователь истории чувашского народа В.Д. Дмитриев в своих трудах наиболее подробно освещает характерные для этого периода события, связанные с освоением чувашами новых пространств в бывшем «диком поле». С последней четверти ХУІ до начала ХУШ века чувашские крестьяне возвратились в оставленные ими в XIУ — начале ХУ столетий земли юго-восточной и южной частей Чувашии. В ХУП-ХУШ столетиях чувашские крестьяне Правобережья Волги, Приказанья и Заказанья переселялись также в Симбирский край и Закамье — на территории, ныне входящие в Татарстан, Ульяновскую и Самарскую области, а также районы Саратовского и Пензенского краев. Значительная часть приказанско-заказанских чувашей была отатарена.
В ХУП в. Московское правительство издает ряд указов, облегчающих положение принявших православие чувашей и существенно сужающих права язычников. Некрещеный местный феодал не мог владеть крещеными крестьянами, а в случае его смерти имущество передавалось в казну или только православному родственнику. В этих условиях, как отмечет Н.В. Никольский, чтобы сохранить свои права на земли, знатные особы из чувашей принимали христианство и постепенно сливались с коренным русским элементом. Другие чувашские родоначальники сближались с татарскими князьями, чтобы совместно противодействовать ограничительным мероприятиям правительства. По его мнению, чувашские мурзы Нижегородского края, упоминаемые в документах 1647 года, к началу ХУШ в. уже не существовали: «они отатарились и омусульманились» [90, 56]. Таким образом, в условиях противостояния ислама и православия в Поволжье чувашские мурзы и князьки, т.е. та часть чувашей и язычников, которая была в социально-культур ном плане наиболее развитой частью этноса, или обрусевала, или отатаривалась, перенимая ислам.
Развитие промыслов и ремесел значительно ускорило процесс расширения торговли и вовлечения экономики края в складывавшийся всероссийский рынок. Этому способствовали и те условия, что территория находилась в бассейне Волги - великого водного пути — и край был богат товарными ресурсами: хлебом, медом, воском, рыбой, мехом, кожей и т.д.
Зарождение повой чувашской письменности и издание учебников и учебных пособий
Мысль о необходимости создания письменности для чувашей у И.Я. Яковлева появилась в тот период, когда правительство уже обратило внимание на просвещение нерусских народов Востока России. Основной причиной этому, как было отмечено в первой главе, послужил продолжающийся процесс массового перехода нерусских народов Среднего Поволжья в магометанство. Учреждение МЫП должности инспектора чувашских школ Казанского учебного округа преследовало также весьма определенную цель - содействовать замедлению процесса исламизации чувашей. Назначенный на эту должность Н.И. Золот-ницкий в 1867 г. открыто выступал за первоначальное обучение инородцев в школе на родном языке. Такого же взгляда придерживался и И.Я. Яковлев еще будучи мерщиком и тогда же планировал разработать письменность для своих сородичей. С этой целью он добился освобождения от занимаемой должности мерщика в удельном ведомстве, поступил в гимназию, а по ее окончании - в университет. В годы учения в гимназии при поддержке ее преподавателей Яковлев организовал по своей инициативе школу для подготовки учителей, где первоначально обучались четыре мальчика на чувашском и русском языках. Впоследствии они стали верными помощниками И.Я. Яковлева в создании новой чувашской письменности, национальной школы.
В стенах Казанского университета И,Я. Яковлев решил поставить просвещение своих сородичей на научные основы. Для достижения задуманного необходимо было прежде всего создать доступную народу письменность, учебники и учебные пособия, разработать методику обучения родному и русским языкам, переводить книги и т.д. Создание доступной народу письменности - непременное условие для зарождения школы родного языка. Такая школа должна была стать орудием развития общественной жизни, материального и духовного прогресса народа, способствовать сознательному приобщению чувашей к русской передовой культуре и поднятию национального самосознания.
Как известно, попытки переводить различные по объему и содержанию книги на чувашский язык с использованием русского алфавита были предприняты в первой половине ХУШ века. За последующие сто с лишним лет были изданы различные по объему и содержанию книги на чувашском языке с использованием русского алфавита. Создавать алфавит чувашского языка в разное время пытались многие исследователи (Г.Ф. Миллер, Е.И. Рожанский, А.Ф. Алмазов, В.А. Сбоев, В.П. Вишневский, В.И. Лебедев, СМ. Михайлов и др.), однако до ИЛ. Яковлева чувашская графика не отличалась от русской. Многие исследователи истории чувашского народа и в XIX веке продолжали использовать русскую графику для обозначения памятников культуры, географических и астрономических понятий, особенно для насаждения христианских понятий. Не случайно уже в начале XIX века таким же способом были изданы Евангелия, которые не были понятны народу и потому не получили распространения среди чувашей. В начале второй половины XIX века для обозначения некоторых чувашских звуков Н.И. Золотницкий начал применять особые знаки, но, к сожалению, всего три (у, ё, і), что недостаточно было для обозначения всех звуков чувашского языка. В 1867 г. в Казани он выпустил на своем алфавите календарь того же года «Солдалык кнеге». На эту книгу И.Я. Яковлев, будучи еще гимназистом У класса, написал рецензию, где, отмечая ее положительное значение, в то же время указывал: «Подобные книги...могут больше принести пользы чувашенину, если они написаны не на русском, а на чувашском языке...В «Солдалык кнеге» встречаются обороты вовсе не свойственные чувашскому языку, ... и места даже вовсе непонятные чувашенину... Я полагаю, что для выражения чувашских звуков необходимо составить некоторые условные знаки, без которых нельзя обойтись при выражении чувашских звуков, заменяя их русскими буквами» [47]. Таким образом, русскую графику нужно было максимально приспособить к звуковой системе чувашского языка с введением некоторых дополнительных знаков. К такому выводу И.Я. Яковлев пришел после многих личных неудачных попыток перевода на родной язык отдельных произведений русских, немецких и французских классиков, что убедило его в сложности и трудности перевода на чувашский язык, т.е. на язык народа, стоящего на низкой ступени культуры, у которого не существует многих понятий, выражений и т.п. Над решением этой проблемы И.Я. Яковлев начал работать во время учебы в Казанском университете.
Огромную роль в определении отношения между чувашским, русским и европейскими языками сыграл Н.И. Ильминский, который передал Яковлеву свой опыт составления татарского алфавита на основе русской графики. Н.И. Ильминский, являясь членом переводческой комиссии при Братстве св. Гурия, читал вышеупомянутую рецензию Ивана Яковлевича о «Солдалык кнеге» и полностью разделял мнение рецензента, предложившего усовершенствовать разработанный Золотницким алфавит путем введения особых знаков для обозначения специфических звуков чувашского языка. Под руководством Н.И. Ильминского выпускник Самарского духовного училища В.Васильев и ученик Казанской крещснотатарской школы С. Тимрясов, хорошо владевшие чувашским и татарским языками, переводили на чувашский язык религиозные книги, которые должны были использоваться как учебные пособия в братских школах Казанского учебного округа. В начале сентября 1870 г. к ним присоединяется студент Иван Яковлев с предложением составить новый чувашский алфавит, обещая привлечь к этому делу учеников своей школы. Квартира Н.И. Ильминского стала для Яковлева не только местом изучения фонетических особенностей тюркских языков, но и зарождения плана по просвещению чувашей, создания первого чувашского букваря.
Разработка И.Я. Яковлевым дидактики двуязычной начальной школы и внедрение ее в систему образования
В конце 60-х годов XIX века царское правительство вынуждено было изменить свою школьную политику среди нерусских народов Поволжья. Политика насильственной христианизации этих народов не принесла желаемых результатов. В этом лично убедился и министр народного просвещения Д.А. Толстой, совершивший летом 1866 г. инспекционную поездку по многим губерниям казанского учебного округа. В своем отчете о поездке министр особо подчеркнул: «.„ обитающие в большом числе почти во всех губерниях этого округа инородцы остаются доселе в том же невежественном состоянии, в котором находились несколько столетий тому назад, и притом в полнейте отчужденности от русского элемента, ... в среде этих инородцев не последнее место, по своей многочисленности и невежеству, занимают чуваши» [133, 4б7].Так, чуваши, мордва, марийцы, как и прежде, оставались язычниками. Мало того, значительная часть из них, особенно чуваши, добровольно переходили в магометанство. В таких условиях МНП и духовенство решили допустить родной язык нерусских народов в школьное обучение. В дальнейшем это привело к появлению в Казанском учебном округе братских школ (с 1867 г.), а на основе опыта Казанской крещенотатарской школы во многих уездах Казанской губернии создавались инородческие школы. Так, педагогическая система Н.И. Ильмин-ского становилась всеобщей. Основные положения ее были утверждены в Правилах 26 марта 1870 г. Для инородческих училищ педагогические кадры готовились в центральных школах с национальным названием, например, Симбирская центральная чувашская школа, Казанская центральная крещенотатарская школа, Карлыганская центральная вотская школа и др.
В то же время последние должны были обеспечивать школы учебниками, учебными пособиями, а для этого необходимо было разработать прежде всего методику преподавания родного и русского языков, организационно-педагогические положения двуязычной начальной школы с учетом национальных и исторических традиций народа. Все эти меры были призваны усилить притягательную силу школы среди нерусских народов.
Однако нерусские школы Поволжья и после принятия Правил 26 марта 1870 г. не отличались единством организации учебного процесса. Так, в Казанской губернии в первые же месяцы обучения учащиеся одновременно изучали родной и русский языки, а в некоторых школах весь процесс обучения осуществлялся только на русском языке. «В Пихтулинском двухклассном училище и отчасти в Бичуринском ученики-инородцы - дети чуваш и черемис, учитель невольно, с первых же уроков должен вести обучение так же, как и с русскими, по-русски» — говорится в отчете директора народных училищ казанской губернии И.А. Износковаза 1875 год.1.
Отсутствие научной системы в изучении родного языка как ведущего средства обучения другим предметам не обеспечивало сознательного усвоения учебного материала. Не могли успешно учиться нерусские дети с самого первого класса по тем же учебникам, которые предназначались для русских школ. Почти все инспектора народных училищ, не зная особенностей того или иного языка народов Поволжья, рекомендовали в инородческих школах организовать учебный процесс по той же системе, которая существовала в русских и креще-нотатарских школах. Во многих нерусских школах Казанского учебного округа срок обучения продолжался три года, хотя еще в 1867 г. МНП в необходимых случаях разрешило устанавливать четырехлетний курс обучения [114, 171].
В это же время особо выделялись нерусские школы Симбирской губернии, в которых инспектор народных училищ И.Н. Ульянов значительно усовершенствовал принципы организации учебно-воспитательной работы: в них процесс обучения в первом классе осуществлялся в основном на родном языке. В отчете за 1873 год И.Н.Ульянов отмечал: «дети чуваш и татар, совершенно не знающие русского языка, при помощи их родного наречия сначала знакомятся с русскими названиями окружающих предметов и затем уже начинают обучаться грамматике по звуковому способу барона Корфа или письма-чтения, продолжая
1 ЦГА РТ. Ф.92. Он.1. Д.11975. JI.461. в то же время приобретать большой запас русских слов и выражений. Ознакомившись с алфавитом и усвоив слияние звуков, дети приступают к первой книге «Родное слово» и первой учебной книжке Паульсона, причем, для составления ясного понятия о каждом предмете, слово, прочитанное по-русски, переводится на их родное наречие» [202, 180]. В изучении русского языка главным он считал обучение устной речи. По этому вопросу он даже обратился в учебный округ с официальным письмом в июне 1875 г., в котором говорил о необходимости увеличения срока обучения в инородческих школах на один год [247, 53.]. Ульянов настаивал также на обучении учащихся 1 класса арифметике на родном языке.
Научное решение И.Н. Ульяновым основных задач учебно-воспитательного процесса в нерусских школах Симбирской губернии оказало значительное влияние на организацию педагогической помощи народным учителям, в том числе И.Я. Яковлеву, который в 1875 г. сразу по окончании университета был назначен исполняющим обязанности инспектора чувашских школ Казанского учебного округа. С этого момента он приступает к разработке научных основ двуязычной (чувашско-русской) начальной школы, а Симбирская чувашская школа становится экспериментальной базой для ее апробации.
Осенью 1875 г. Яковлев, инспектируя в течение нескольких месяцев чувашские школы, установил, что во многих из них положения Правил 26 марта 1870 г. были совершенно неизвестны, они игнорировались губернским начальством и проводились в жизнь лишь там, где случайно оказывался человек, знакомый с системой просвещения инородцев, разработанной Н.И. Ильминским. По справедливому замечанию С.В.Чичериной, «сами же инородцы, по малому своему развитию, не умели ни просить, ни требовать исполнения этих правил» [130, 53]. Что же касается МНП, то оно успокоилось на принятии этих правил и не интересовалось, кем и как они исполняются и вообще проводятся ли в жизнь.
