Актуализация архитектурной классики в петербургской конкурсной практике 1900-1910-х годов Басс Вадим Григорьевич

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. Историография вопроса С. 12

1.1.. Историография петербургской неоклассики С. 12

1.2. Историография архитектурных конкурсов С. 18

1.3. К историографии петербургского градостроительства рубежа XIX-XX вв. С. 23

1.4. Краткий историографический обзор истории архитектурной профессии и профессионального сознания. Архитектурный цех и конкурс С. 25

Глава 2, Конкурсная практика неоклассической эпохи С. 38

Глава 3. Конкурсы неоклассической эпохи и вопросы профессионального сознания С. 60

Глава 4. Конкурсы неоклассической эпохи: примеры С. 77

4.1. Конкурс на здание Государственной Думы С. 77

4.2. Конкурс на здание Центральных Установлений Министерства торговли и промышленности С. 87

4.3. Конкурсы на застройку местности Тучкова буяна: к проблеме ансамбля С. 94

4.4. Конкурсы на реконструкцию Николаевского вокзала С. 128

Заключение С. 186

Приложения С. 221

Список использованной литературы С. 320

• Историография петербургской неоклассики
• Конкурсная практика неоклассической эпохи
• Конкурсы неоклассической эпохи и вопросы профессионального сознания
• Конкурс на здание Государственной Думы

Введение к работе

Петербургская архитектура 1900-1910-х гг. в наши дни представляет один из центральных предметов внимания историков русского зодчества. Наблюдаемое оживление проектной, строительной и конкурсной деятельности на петербургской почве делает весьма поучительным исследование архитектурной практиіси времен «строительного бума» конца XIX - начала XX века, во многом определившего современное лицо города. Кроме того, именно в этот период профессиональная и общекультурная рефлексия актуализировала пласт проблем, связанных с понятиями городской среды, урбанистического контекста, сформировав понятийный аппарат и круг вопросов, который сохраняет актуальность - как и практика их разрешения зодчими начала столетия.

Одна из важнейших целей исследователя, обратившегося к проблематике архитектуры 1900-1910-х гг., - попытаться вскрыть механизмы, определившие смену визуальных риторик¹ (по причинам, о которых говорится ниже, мы будем максимально избегать стилистической терминологии). Иначе говоря, попытаться ответить на вопрос, почему архитекторы, в 1890-е гг. строившие в духе эклектики (гит. 1), а на рубеже веков - в формах модерна (или. 2), вновь обращаются к классике (им. 3) (здесь и далее под классикой подразумевается в самом общем смысле европейская ордерная традиция, восходящая к античности; конкретное смысловое наполнение понятия в архитектурном процессе эпохи рассматривается в гл. 3.).

Архитектуроведческая традиция объясняет генезис и эволюцию неоклассики в рамках стилистической парадигмы, в едином контексте истории идей и формы. Как пишет в своем исследовании русского неоклассцизма Г.И.Ревзии, «искусствознание не обладает иным, кроме стиля, способом обозначить любую наблюдаемую в истории общность материала. Поэтому любые исследования, направленные на анализ сколько-нибудь общих закономерностей, оказываются связанными с категорией стиля»². При этом Г.И.Ревзин разрешает несовершенство стилистического аппарата, очевидное в применении к эпохе со столь вариатив-

ной формальной системой, рассматривая стиль в качестве семантической общности и сопоставляя неоклассике актуальные для эпохи общекультурные смыслы.

Традиционная модель описания и анализа неоклассики, заложенная еще в 1910-е гг. при первых попытках осмысления эпохи современниками «по горячим следам», является порождением именно «искусствоведческой» рефлексии, и она имеет дело не с реальным процессом, а лишь с его видимыми результатами, и оперирует категориями, не характерными для конкретного профессионального мышления эпохи.

Между тем, архитектурный цех обладал и обладает собственной системой ценностей, собственным представлением о «хорошей архитектуре», об искусстве архитектуры вообще, собственным языком и способом мышления- Безусловно, критика в духе А.Н.Бенуа или В.Я.Курбатова не только влияла на архитектурную среду, но и прививала ей существующую до наших дней традицию рассуждения о собственном предмете в искусствоведческих категориях. Однако обще культурный авторитет этой критики не должен вводить в заблуждение относительно степени ее влияния на реальный архитектурный процесс тех лет.

Конкретные архитектурные решения, здания, проекты возникают на пересечении различных систем ценностей - общекультуриых, собственно профессиональных (связанных с принадлежностью к архитектурной сфере, искусству зодчества вообще и к данной профессиональной традиции, школе и системе институций в частности), а также ценностей различных социальных, общественных групп и проч. Это тем более существенно, что и сам архитектор принадлежит одновременно к разнообразным группам и институциям, интересы, ценности и даже самый способ мышления которых могут быть весьма различны.

Однако профессиональной, «цеховой» составляющей исследователи традиционно уделяют меньше внимания, рассматривая архитектора в роли исполнителя общественного заказа либо «орудия», инструмента воплощения культурных интенций эпохи, «внешних» по отношению к «цеховой» традиции и профессиональному сознанию.

Между тем специфика архитектурной профессии (в частности, «жизнестрои-тельное» начало архитектуры и своеобразный демиургический статус зодчего) и система институциональной организации (в т.ч. Академия как высший цеховой институт, архитектурные сообщества и образовательные учреждения) предполагают крайне высокий статус и даже примат именно профессиональных, цеховых ценностей в системе оценок, предпочтений и мотивов архитектора. Это в особенности характерно для изучаемого периода, когда групповая составляющая архитектурной деятельности приобретает принципиальное значение.

Применительно к неоклассической архитектуре недооценка «внутрипрофес-сиональной» составляющей представляется необоснованной; классические принципы и ордерные формы традиционно сохраняли авторитет и универсальный характер в рамках профессии; именно на основе классики строилась система обучения, воспроизводства цеховых ценностей и профессионального способа мышления. И актуализация классики в начале XX столетия не поддается адекватному объяснению, истолкованию вне учета собственно профессиональных механизмов.

Стилевая модель неоклассики - и, в частности, модель стилистической эволюции («по прототипам» - в ретроспективе от ампира к античности), - заложенная еще Г.К.Лукомским и разделяемая большинством последующих авторов, игнорирует реальный профессиональный облик архитектора и «цеховые» представления о стилях и периодах в истории зодчества, профессиональное наполнение стилевых категорий. Кроме того, такая модель хорошо работает лишь в применении к «стилистически чистым», но не к «синтетическим» объектам. Появление же целого ряда проектов и построек (или. 4, 5) вообще не вписывается в принятую схему стилевой эволюции, что вызывает к жизни исследовательские конструкты вроде «классицизирующей эклектики» и «контекстуализма» или побуждает историков оперировать лишь творчеством «первоклассных» архитекторов, телеологически расставляя приоритеты и говоря как о «лице» русской архитектуры лишь о стилистически ярких явлениях, вычленяемых на фоне общей массы творчества «зодчих второго плана».

Представляется необходимым преодолеть расчленение единого архитектурного процесса и рассмотреть его с помощью аппарата, равно применимого к работам студента Академии художеств и к творчеству «ведущих мастеров» (кстати, это позволило бы оценить реальный цеховой статус последних и проследить процесс «сложения авторитетов»). Аппарата, который не требует игнорировать сосуществование в архитектурной практике начала XX в. разных направлений и общий фон массового «нехудожественного» строительства.

В предлагаемой работе делается попытка объяснить конкретное течение архитектурного процесса и его видимые результаты, зафиксированные в утверждении определенной визуальной риторики, не только текущими процессами в культуре, не только общекультурной «модой», но долгосрочными профессиональными факторами, которые восходят к самому способу архитектурного сознания, сложившемуся в рамках определенной профессиональной традиции и системы институций. Это предполагает реконструкцию системы цеховых ценностей и категорий профессионального сознания, установление характерных для данной традиции взаимосвязей между этими категориями и формой.

В качестве предмета изучения были избраны конкурсы как сфера, в которой действие «цеховых принципов» наиболее наглядно - поскольку каждое состязание предполагает выбор между несколькими проектами, выполненными по одной программе. Выбор этот в интересующую нас эпоху осуществляли прежде всего сами архитекторы, более того, «профессиональная элита», те, кто посредством архитектурных институций (школа, объединения зодчих, органы власти, ведавшие строительством etc) и в силу группового авторитета определял идеологию цеха'. История архитектурных конкурсов второй половины XIX - начала XX в. предлагает исследователям не только собственно проекты (реализованные и оставшиеся «на бумаге», премированные и отвергнутые), но и многочисленные текстовые документы, которые наряду с графическими материалами проливают свет на мотивы выбора, профессиональные ценности и принципы.

Для изучения базовых категорий профессионального сознания и механизмов его функционирования в архитектурном процессе эпохи и конкретных формах

деятельности необходимо дистанцироваться от традиционного стилистического аппарата и принять в качестве основного методического приема совместный анализ проектов (в формально-иконографическом, композиционном, градостроительном отношениях) и соответствующих им текстов. Именно сочетание формального анализа проектных материалов с анализом соответствующего им профессионального дискурса является эффективным средством к выяснению основных категорий архитектурного языка, их структуры и специфического содержания и функционирования в рамках профессионального сознания и цеховой системы ценностей. Подобный подход позволяет выявить профессиональные механизмы, обеспечивающие процесс смены визуальных риторик, традиционно представленный в литературе в итоговых категориях стилистической эволюции. Отметим, что при всем обилии исследований, посвященных архитектуре конца XIX - начала XX в., работы, в которых подобный подход был бы последовательно воплощен на конкурсном материале, отсутствуют.

Цель работы - изучение профессиональных механизмов актуализации классики в русской архитектуре начала XX столетия на материале петербургских архитектурных конкурсов неоклассического периода (1900-1910 гг.).

Задачи работы:

проанализировать конкурсную практику как сферу профессиональной деятельности архитекторов изучаемого периода (в связи с системой организации профессии) и как область проявления характерных для неоклассической эпохи профессиональных и общекультурных ценностей и принципов;

выявить классические начала в системе профессиональных ценностей и принципов архитектурного цеха начала XX в. и проанализировать механизмы их воспроизводства и воплощения, актуализации, для чего:

на материале архитектурных конкурсов сформулировать базовые категории, характерные для профессионального сознания эпохи и проанализировать их связь с классическими основаниями профессионального мышления;

проследить их проявление в конкретных сюжетах из конкурсной практики, для чего:

сформировать круг петербургских конкурсов неоклассической эпохи, наиболее показательных в формально-стилистическом, типологическом, градостроительном отношении;

реконструировать историю избранных конкурсов;

провести совместный сопоставительный анализ конкурсных проектов (в формально-иконографическом, композиционно-структурном, градостроительном аспектах) и соответствующих им документов профессионального дискурса, рассмотреть актуализацию классики в данных примерах на уровне системы форм и принципов.

Объект исследования - петербургская неоклассическая архитектура 1900-1910-х гг.

Предмет исследования - конкурсы неоклассической эпохи.

Материал исследования:

- публикации в профессиональной прессе конца XIX - начала XX в.;

- публикации в неспециализированных периодических изданиях начала
XX в.;

документальные публикации материалов органов государственного и городского управления, министерств и ведомств в специализированных изданиях;

современные научные публикации;

неопубликованные архивные материалы из фондов Российского Государственного Исторического Архива (далее - РГИА), Центрального Государственного Исторического Архива Санкт-Петербурга (ЦГИА СПб), Научно-Исследовательского Музея Российской Академии Художеств (НИМАХ), Центрального Государственного Архива Кинофонофотодокументов (ЦГАКФФД), Центрального Государственного Архива Научио-Технической Документации

(ЦГАНТД), Государственного Ыаучно-Исследовательского Музея Архитектуры имени А.В. Щусева (ГНИМА), Государственного Музея Истории Санкт-Петербурга (ГМИСПб)_; Центрального Музея Железнодорожного Транспорта (ЦМЖТ), научной библиотеки Санкт-Петербургского Государственного Университета Путей Сообщения (ПГУПС) и т. д.;

- опубликованные картографические материалы, видовая графика и город
ская фотография.

Метод исследования - системный анализ, включающий:

историографическое исследование литературных и документальных источников;

исследование проектов в функционально-типологическом, формально-иконографическом, композиционно-структурном, градостроительном аспектах;

анализ профессионального дискурса.

Рабочая гипотеза исследования сводится к тезису о том, что актуализация классики в отечественной архитектуре начала XX столетия была обусловлена не только общекультурными, «внешними» по отношению к профессии факторами, но и действием внутрипрофессиональных механизмов, связанных с укорененностью как классической формы, так и классических ценностей и принципов в «цеховой» традиции, в архитектурном сознании.

Актуальность работы определяется;

отсутствием исследований, в которых получили бы последовательную совместную разработку на неоклассическом материале проблемы организации архитектурного процесса и функционирования профессионального сознания в связи с формальными, композиционными, градостроительными вопросами;

современным состоянием проектно-строительной деятельности в Петербурге, состоянием конкурсного дела и архитектурной школы;

- актуальностью градостроительной практики неоклассического периода,
опыта архитекторов начала XX столетия в разрешении вопросов взаимодействия
с исторической городской средой, проблемы ансамблевого единства и т. п.

Новизна работы обусловлена:

переносом акцента на конкурсную практику рассматриваемого периода, на конкретные формы профессиональной деятельности, на реализовавшиеся в них индивидуальные и групповые ценности и стратегии;

обращением к проблематике профессионального языка и сознания неоклассической эпохи, поиском инвариантных классических составляющих системы профессиональных ценностей и принципов;

включением широкого круга неопубликованных архивных материалов, относящихся к центральным сюжетам петербургской архитектурной истории начала XX столетия и к деятельности ряда ведущих петербургских архитекторов;

параллельным рассмотрением проектных материалов и документов профессионального дискурса в контексте сопоставительного анализа проектов;

объединением выбранных сюжетов в единый контекст неоклассической реконструкции города.

Структура работы:

Работа состоит из введения, четырех глав (объединенных в две части) и заключения.

Концептуальные положения, общие вопросы конкурсной проблематики, профессионального сознания неоклассической эпохи и т. д. освещаются в первой части исследования (главы 1-3).

Первая глава содержит обзор историографии петербургской неоклассики, градостроительства и конкурсной практики изучаемого периода, а таюке краткие сведения по историографии архитектурной профессии и профессионального сознания с указанием лакун применительно к избранному ракурсу исследования.

Во второй главе освещается конкурсная практика неоклассической эпохи.

Связь конкурсов и профессионального языка и сознания, классические основания профессии, нашедшие отражение в конкурсной деятельности архитекторов начала XX в., стали предметом рассмотрения в третьей главе.

Вторая часть (глава 4) состоит из четырех разделов, каждый из которых посвящен одному из характерных сюжетов из конкурсной практики неоклассического периода, раскрывающих существенные для целей нашего исследования обстоятельства, демонстрирующих разные грани процесса актуализации классики в состязаниях начала XX в.

В приложения отнесен ряд ранее не публиковавшихся материалов по истории петербургских неоклассических конкурсов.

ЧАСТЬ I. ГЛАВА 1. ИСТОРИОГРАФИЯ ВОПРОСА

1.1. ИСТОРИОГРАФИЯ ПЕТЕРБУРГСКОЙ НЕОКЛАССИКИ

Первым изданием, подытожившим более чем десятилетний период развития петербургской неоклассики, стал вышедший «по горячим следам» и потому полемически заостренный «Современный Петербург» Г.К.Лукомского (издание обобщало материалы критических публикаций автора 1900-1910-х гг.). Именно Лукомский впервые сформулировал разделяемый большинством исследователей принцип иконографической эволюции неоклассики, основанный на последовательном включении в круг прототипов все более глубоких пластов классической архитектуры - принцип, свидетельствующий о принятии автором «внецеховой», искусствоведческой позиции.

В последующих публикациях неоклассическая архитектура рассматривалась прежде всего в связи с творчеством ряда ведущих мастеров советской эпохи. В качестве примера можно назвать книги М.А.Ильина, М.И.Джандиери, М.Минкуса и Н-Пекаревой - об И.А.Фомине, С.А.Кауфмаи - о В.А.Щуко. Традиция монографий о петербургских зодчих начала столетия была заложена еще в 1914 г. публикацией книги А.А.Оля о Ф.И.Лидвале.

В 1950-1960-е годы архитектура второй половины XIX - начала XX столетия освобождается от клейма упадочности и становится легитимным предметом для исследования. Важный вклад в ее изучение внесли И.А.Бартенев, Е.А.Борисова, А.И.Власюк, Л.Ю.Гене, Н.А.Евсина, Т.П.Каждан, Б.М.Кириков, В.В.Кириллов, Е.И.Кириченко, В.Г.Лисовский, А.Л.Пуннн, Т.А.Славина, Н.Ф.Хомутедкий, В.Е.Ясиевич и еще ряд исследователей.

Неоклассическая проблематика затрагивается в таких трудах общего характера, как «История русского искусства» под ред. И.Э.Грабаря¹, «Всеобщая история архитектуры»². В 1971 г. выходит в свет «Русская архитектура конца XIX -начала XX века» Е.А.Борисовой и Т.П.Каждан (см. также «архитектурный» раздел 4 книги издания «Русская художественная культура конца XIX - начала XX века», написанный теми же исследователями в соавторстве с

\3

А.И.Бенедиктовым). Среди публикаций 1970-1980-х гг. отметим обобщающие издания Е.И.Кириченко³ и статьи этого автора. Материал неоклассической эпохи затрагивается и В.Э.Хазановой в книге 1970 года издания «Советская архитектура первых лет Октября», и В.В.Кирилловым в его «опыте формологического исследования» русского модерна» (1979), и другими исследователями. Зодчеству рубежа веков уделено внимание в «Истории русской архитектуры» под ред. Т.А.Славиной.

Источником графических материалов и сведений об архитекторах, о системе образования и проч. в эти годы становятся каталоги выставок - напр., в НИМАХ иГНИМА.

Архитектурные принципы ряда зодчих-неоклассиков получили освещение в двухтомном сборнике «Мастера советской архитектуры об архитектуре» (1975). Публикации текстов - статей, писем, деклараций, публичных выступлений - сопровождались подробными статьями об архитекторах.

Архитекторам, работавшим в русле неоклассики, посвящен ряд статей в прессе, принадлежащих перу Б.М.Кирикова, В.Г.Лисовского, В.Г.Исаченко, В.О.Мунда, И.А.Бартенева, А, А.Стригалева и других авторов,

В серии «Зодчие нашего города» начиная с 1970-х гг. публикуются книги об И.А.Фомине, В.А.Щуко, Ф.И.Лидвале.

Новый этап в изучении неоклассической архитектуры наступает в 1990-е годы, когда в свет впервые выходят серьезные обобщающие исследования, ориентированные на рассмотрение неоклассики в качестве самостоятельного феномена, на создание целостной концепции стиля и на выявление его места в системе течений 1900-1910-х гг., в связи с предшествующим и в особенности последующим развитием русского зодчества.

Среди авторов подобного рода исследований назовем прежде всего Б.М.Кирикова и Г.И.Ревзина. На страницах книги «Неоклассицизм в русской архитектуре начала XX века» (1992), в многочисленных статьях Г.И.Ревзиным сформирована модель стиля как семантической прежде всего общности, рассмотрены различные аспекты неоклассики (иконографические, семантические,

философские, культурологические), вопросы ее зарождения и эволюции, связи с отечественным и мировым контекстом. Монография включает и исчерпывающий обзор неоклассической историографии с момента ее зарождения до современных автору публикаций (историография также рассматривается под «стилевым» углом зрения).

Подобное внимание к стилевой природе неоклассической архитектуры обусловлено не только ретроспективным характером явления, но и отсутствием последовательного видения в литературе предшествующего периода - что отразилось в обилии точек зрения на предмет. Так, в работах ряда исследователей (напр., Е.И.Кириченко) неоклассика рассматривалась как рецидив ретроспекти-визма в рамках искусства модерна, равнозначный с другими направлениями. Распространено было и мнение о непрерывной традиции «классицизирующей эклектики» конца XIX - начала XX в.

В текстах Б.М.Кирикова рассматривается генезис неоклассики, ее стилевая и методическая специфика, связь с современными ей течениями и с послереволюционным зодчеством (отметим тезис о параллельном и взаимосвязанном развитии модерна и неоклассицизма). Автор определяет неоклассицизм как явление по преимуществу петербургское⁶; отмечая же полиморфизм неоклассики, Б.М.Кириков указывает, что «неправомочно считать ее самостоятельным и единым стилевым направлением» . Особого внимания заслуживает параллель неоклассики и Ренессанса, обладающая не только притягательностью эффектной аналогии, но и эвристической ценностью. Представляется крайне значимым и замечание Б.М.Кирикова о том, что «ретроспективизм ориентируется не столько на реальный архитектурный фон, в котором соединяются черты разных строительных эпох, сколько на мысленно реконструированную идеализированную модель Старого Петербурга» .

Б.М.Кириков формулирует «три способа интерпретации наследия, существовавшие в начале XX века, - ретроспективный, модернизированный и эклектический»⁹. Автор отмечает и особое место, которое «занимал академический классицизм, переступивший вместе с эклектикой порог нового столетия» . Предло-

женное расчленение, безупречное в методическом отношении (подобная система представляет парадигму ретроспективизма вообще), оказывается- уязвимым именно в части вынесения «академического классицизма» за скобки парадигмы. Недооценка цеховой специфики приводит к тому, что влияние «мирискусниче-ской критики» (напр., в лице А.Н.Бенуа) на архитектуру абсолютизируется.

Б.М.Кириковым в «Невском архиве» за 1993 г. опубликован уникальный каталог построек петербургского неоклассицизма, не только ставший важным источником фактологической информации, но и обладающий концептуальной ценностью (сам факт включения здания в этот каталог уже предполагает экспертную оценку стилевой принадлежности).

Справочник же «Архитекторы-строители Санкт-Петербурга середины XIX -начала XX века» под ред. Б.М.Кирикова с момента выхода в свет в 1996 г. неизменно выступает в качестве необходимого источника сведений по истории застройки и деятельности архитекторов (эту функцию выполняют и своды памятников, опубликованные КГИОП под научной редакцией того же автора).

Универсальная и целостная система, охватывающая весь спектр формально-стилевых явлений зодчества рубежа веков, предолжена В.С.Горюновым и М.П.Тубли в книге «Архитектура эпохи модерна» (Л., 1992). Эта система предполагает включение в фундамент исследовательской модели самых разных аспектов - от строительной техники до философии и эстетики.

Представляется, однако, что методология издания, сводящая все многообразие явлений эпохи к системе исследовательских оппозиций, не характерной для профессионального сознания зодчих, обнаруживает уязвимость прежде всего в применении к неоклассике - архитектуре, в которой существенную роль играют именно цеховой канон и система профессионального мышления.

Русскому неоклассицизму посвящена также масштабная работа Е.А.Борисовой и Г.Ю.Стернина, Здесь явление рассматривается применительно ко всем сторонам художественной жизни, а архитектура выступает как одна из сфер, в которой реализуются ретроспективные тенденции эпохи.

1990-е годы ознаменовались множеством публикаций, посвященных как общим вопросам неоклассической проблематики, так и ориентированным на отдельные аспекты. Ряд статей (напр., Г.И.Ревзина, М.В.Нащокиной и др.) опубликован в сборниках серии «Архитектура мира» (издание НИИТАГ).

Сборник «Судьбы неоклассицизма в XX веке», вышедший в свет в 1997 г., включает статьи В.Л.Хаита, Е.А.Борисовой и других авторов, посвященные и общим вопросам бытования классики в европейской архитектуре, и зодчеству начала столетия.

Неоклассика 1900-1910-х гг. как специфическое звено в цепи «классициз-мов» рассматривается в работах А.В.Иконникова (в т.ч. в опубликованном посмертно двухтомнике «Архитектура XX века. Утопии и реальность»),

С начала 1990-х гг. существенно возрастает количество публикаций, посвященных именно петербургской архитектуре рубежа веков - в т.ч. неоклассической (см., напр., статьи в «Петербургских чтениях», «Краеведческих записках», сборнике «Памятники истории и культуры Санкт-Петербурга» и т. д.). В качестве примера можно назвать исследование Б.М.Кирикова, посвященное архитектуре петербургских банков, или статьи В.Г-Лисовского о Л.Н.Бенуа, о судьбе россиевских ансамблей центра города.

В трудах, подобных публикациям В.Е.Жукова об И.А.Фомине, творчество зодчих неоклассического направления рассматривается с точки зрения композиционных, формально-стилистических, методических, градостроительных принципов и т. д.

Традицию монографического изучения деятельности архитекторов, воплощенную в серии «Зодчие нашего города», продолжила публикация в 1998 г. второго тома издания «Зодчие Санкт-Петербурга» - «XIX - начало XX века» (сост. В.Г.Исаченко). В книгу вошли и статьи об архитекторах, работавших в русле неоклассики - таких, как ММ.Перетяткович и М.С.Лялевич, И.А.Фомин и В.А.Щуко, Ф.И.Лидвапь и Н.В.Васильев, А.Е.Белогруд и А.И.Зазерский. С.С.Кричинский, бр. Косяковы и др. Издание содержит биографический словарь, в котором приведены сведения еще о целом ряде мастеров направления.

Новый уровень монографических исследований представляет серия «Архитекторы Санкт-Петербурга» (научный редактор серии Б.М.Кириков). Каждая из книг, посвященная конкретному мастеру, предлагает и развернутую картину архитектурного процесса эпохи. Для нас особый интерес представляют публикации Ю.И.Китнера и Т.И.Николаевой об Иерониме Китнере, В.Г.Лисовского и В.Г.Исаченко - о Николае Васильеве и Алексее Бубьтре, В.Г.Лисовского - о Леонтии Бенуа, Б.М.Кирикова - об Александре Дмитриеве.

Новейшие публикации Б.М.Кирикова (напр., посвященные архитектуре эпохи модерна или памятникам отдельных районов) дают немало материала и в части неоклассической архитекгуры.

В последние годы получила импульс традиция «поуличного» и «порайонного» исследования города; в подобных публикациях должное внимание уделяется и застройке неоклассического периода.

Наиболее же фундаментальным и полным исследованием петербургской архитектуры, опубликованным в последнее время, должен быть назван труд В.Г.Лисовского «Архитектура Петербурга. Три века истории». Впервые в отечественной историографии предпринят комплексный анализ всех аспектов архитектурной и градостроительной проблематики. Предметом рассмотрения стали вопросы формально-стилистического порядка и урбанистическая эволюция Петербурга, общие тенденции и отдельные постройки, деятельность конкретных архитекторов и институций. Приводятся сведения по истории профессии и системы архитектурного образования, по организации архитектурного процесса (в частности, автор называет первые отечественные конкурсы - на проекты Гостиного двора и здания Двенадцати Коллегий на Стрелке). Подробно освещается и зодчество неоклассического периода - в т. ч. стилевая проблематика, различные направления в рамках классического ретроспективизма, способы интерпретации исторических форм и взаимодействия с городским контекстом, характерные приемы композиции зданий разного назначения, творчество ряда мастеров и наиболее значимые постройки; рассматриваются важнейшие градостроительные инициативы эпохи и центральные конкурсы.

1.2. ИСТОРИОГРАФИЯ АРХИТЕКТУРНЫХ КОНКУРСОВ

В отечественной литературе можно выделить два подхода, в соответствии с которыми рассматривается конкурсная практика начала XX в. Первый предполагает изучение состязаний применительно к архитектурно-историческим проблемам общего характера либо в контексте исследования творчества конкретных архитекторов, отдельных ансамблей, построек, типов сооружений и проч. Этот подход реализован в названных выше сочинениях, а также в ряде специализированных изданий. Так, «банковские» конкурсы стали предметом рассмотрения в книге С.П.Заварихина и Р.А.Фалтинского «Капитал и архитектура» (СПб., 1999),

выставочным зданиям посвящены публикации Ю.А.Никитина .

Второй подход сводится к изучению собственно конкурсов как специфического рода архитектурной практики. В отечественной литературе насчитывается сравнительно небольшое количество подобных публикаций. Необходимо выделить прежде всего имена двух исследователей. И.А.Казусь рассматривает конкурсы в общем контексте системы архитекурного проектирования. Исследователь отмечает: «Хотя линейной связи между профессиональными достижениями в формировании художественного архитектурного языка и теми или иными типами организации проектирования нет, тщательное теоретическое рассмотрение

I -л

обнаруживает достаточно сложные их взаимосвязи» . Эти взаимосвязи применительно к конкурсам прослеживаются на широком материале - с XVIII в. до 1930-х гг. И.А.Казусь указывает, что в российскую практику конкурсы были введены благодаря деятельности Комиссии о каменном строении Санкт-Петербурга и Москвы. «Итогом работы комиссии был значительный подъем русского планировочного искусства и повсеместное утверждение нового стилистического направления - классицизма»¹³.

В диссертации автора рассматривается роль конкурсов «в архитектурно-

проектной деятельности на разных этапах развития авангарда» ; при этом «как необходимый этап включен дореволюционнный период России XX в.»¹⁵, И.А.Казусем подготовлен каталог архитектурных конкурсов 1901-1933 гг., диа-

грамма распределения по годам количества состязаний, объявленных в 190]-1917 и 1917-1933 гг. Согласно сведениям автора, с 1900 по 1917 г. было проведено около 450 значительных конкурсов¹⁶, большинство из которых - в 1911-1914 гг. (для сравнения: в Германии только за три года с 1899 по 1901

объявлено почти 370 конкурсов) .

Наиболее значимые публикации о петербургских конкурсах принадлежат С.П.Заварихину. Как указывает исследователь, «соревновательная форма ...

1 ft

появилась в Петербурге практически одновременно с его рождением» . С.П.Заварихин не только приводит сведения о количестве состязаний, распределении их по периодам, типологическом составе проектируемых сооружений, но и обозначает ряд концептуальных положений. Активизацию конкурсной практики он связывает с деятельностью профессиональных объединений: «до октября 1917 г. в России было проведено 650 архитектурных конкурсов... Из них более половины организованы архитектурными обществами (главным образом, ПОА [Петербургским обществом архитекторов] - около 300). Активность конкурсной деятельности постепенно возрастала. В 1870-1880-х гг. проводилось в среднем по 5-7 конкурсов в год... С середины 90-х гг. на фоне общего экономического подъема резко возросло и количество конкурсов, достигнув в 1911--1912 гг. 49 в год. В среднем же в предвоенное двадцатилетие проводилось по 27 конкурсов в год. Увеличилось и среднее количество проектов на конкурсах - с 22 до 26» . Автор отмечает наличие круга постоянных конкурентов; «этому «ядру» принадлежит и наибольшее число премий на конкурсах (наиболее активными и плодовитыми здесь были И.Китнер, В.Шретер, Л.Ильин, Н.Васильев и др.)»²⁰. «Всего для Петербурга с 1870 по 1917 г. было объявлено более 80 конкурсов... Около 30 конкурсных объектов составляли доходные дома. Все важнейшие зда-ния в городе проектировались также на конкурсной основе» . По мнению СЛ.Заварихина, «конкурсная практика была настоящим зеркалом архитектуры и архитектурного процесса в Петербурге... Конкурсы... стимулировали рост мастерства зодчих, позволяли осуществлять принцип «естественного отбора» в профессиональной среде, без чего профессия неизменно деградирует. Большое

значение имел тот факт, что решения жюри ... публиковались в печати. За 45 лет в периодике появилась информация ... по 170 конкурсам (это свыше 4000 про-ектов). Более 80% этой информации опубликовано в «Зодчем» .

Рассматривая конкурсную практику в первом фундаментальном исследовании русской архитектурной критики, автор пишет: «Вторая половина XVTTI в. отмечена появлением новых форм архитектурной жизни... В «Санкт-Петербургских ведомостях» печатали программы зарубежных архитектурных конкурсов. Появились и первые отечественные конкурсы - на планировку Петербурга (1763), на проект Каменноостровского дворца (1765), на проект площади перед Зимним дворцом (1779)»²³.

С.П.Заварихин первый предпринимает исследование конкурсных материалов как «первичной формы критики». «Впервые заключения жюри ... были опубликованы журналом «Зодчий» в 1872 г. ... Количественно преобладали публикации о конкурсных проектах общественных зданий (70% конкурсов), четверть общего количества занимали конкурсы на жилые здания, 5% - на объекты монументального и декоративного искусства. Анализ всего массива этих публикаций выявил важную качественную особенность экспертных заключений - подавляющее преобладание внимания к функциональным и общекомпозиционным вопросам и почти полное отсутствие анализа архитектуры фасадов, который заменялся бездоказательной констатацией чисто вкусовой оценки»²⁴.

Существенную особенность анализа, предпринимаемого С.П.Заварихиньш, составляет простое перечисление фигурирующих в отчетах разнородных оценок в общем ряду и вне связи с соответствующими системами архитектурных взглядов и ценностей, концепциями, способами профессионального мышления: «Для характеристики почти трети всех конкурсных фасадов употреблялись неспеци-фические оценочные ключевые слова типа «хороший» («прекрасный», «удачный»), «удовлетворительный» («недурной», «посредственный»), «плохой» («дурной», «слабый», «неудовлетворительный», «неудачный», «без достоинств»). Вдвое реже употреблялось ключевое слово «интересный» («неинтересный»), еще реже - «характерный» (т. е. соответствующий привычному образу

здания) и «простой». Около тридцати других слов-характеристик применялись в единичных случаях. Указание на стиль представленных фасадов содержалось

и с

лишь в 5% всех заключений» .

Оценки, которые исследователь определяет как «чисто вкусовые», есть отражение тех или иных профессиональных ценностей, концепций, вполне определенных традиций архитектурного мышления, школы etc. Использование конкурсных отчетов в качестве эффективного аналитического инструмента предполагает также учет специфики конкретного состязания и его места в архитектурном процессе эпохи, а прежде всего - совместное рассмотрение проектов и текстов.

Однако, как пишет С.П.Заварихин, «когда объявлялся конкурс на проект фасада здания или на монумент, градостроительно акцентное здание, архитектура фасадов становилась предметом подробного анализа жюри. Такими была пятая часть всех опубликованных конкурсных заключений. Эти документы демонст-

рируют высокий уровень мастерства описания и анализа проектов». С.П.Заварихин приводит примеры, демонстрирующие внимание к гармонии масс и членений, пропорциям etc в отчетах второй половины XIX в. Язык заключений демонстрирует устойчивость профессиональных ценностей.

Зарубежная библиография конкурсов включает множество изданий самого разного рода и направления - от «пошаговых» руководств по организации конкурсов (часто сопровождаемых обширными историческими прелиминариями) до обзоров наиболее значимых состязаний прошлого, от фундаментальных исторических монографий до модных ныне проблемных исследований на материале того или иного конкурса.

Фундаментальные работы по истории конкурсов принадлежат перу немецкой исследовательницы, специалиста по урбанистике Хайдеде Бекер.

Центральные конкурсы двух столетий - начиная с состязания проектов вашингтонского Белого дома (1792) - рассматриваются в публикации Э.Матье и К. де Йонга, В двухтомник вошли состязания XIX - начала XX вв. на проекты монумента «Валхалла» (1814), английского парламента (1835), Венской (i860) и

Парижской (1860-1861) Оперы, Рийксмузеума (1863-1875) и Биржи (с 1884) в Амстердаме, берлинского Рейхстага (1872-1882) и ратуши в Стокгольме (1903), Парижской выставки 1889 г. и станции Хельсинки (с 1903), Дома любителя искусств в Дармштадте (1901) и Почтовой сберегательной кассы в Вене (1903), Дворца Мира в Гааге (1905) и планировки Канберры (1911) и пр.

Состязаниям посвящены работы Дж.Стронг , в течение 10 лет возглавлявшей конкурсную деятельность Королевского института британских архитекторов. Автор предпринимает подробный обзор конкурсной практики в Англии (между 1850 и 1900 гг. там было проведено более 2500 состязаний) и других странах.

Пример «конкурсного руководства» представляет собой работа П.Шпрайрегена²⁸. В приложении перечислены наиболее значимые состязания из мировой и американской практики (список до 1920 г. насчитывает 45 конкурсов). Главные сооружения столицы США также стали результатом конкурсного проектирования; автор упоминает конкурсы на Капитолий (1792), Белый дом (1792), Монумент Вашингтона (1848), Мемориал Линкольна (1922). Приводимые примеры наглядно демонстрируют корреляцию между практикой конкурсного проектирования и классикой в духе Ecole des Beaux-Arts как традиционным языком официальных и общественных построек США.

Список важнейших состязаний в истории архитектуры в разных публикациях выглядит сходно (с некоторыми национальными отличиями) и включает ряд обязательных сюжетов - от военного мемориала на Акрополе (448 до н. э.) до конкурсов, определивших течение архитектурного процесса в XX столетии (напр., на здание Chicago Tribune, комплекс Лиги наций, Дворец Советов в Москве или Центр Помпиду). Важными вехами стали состязания на двери флорентийского баптистерия (1401) и на купол Санта Мария дель Фьоре (1418). В числе наиболее значимых объектов, созданных при посредстве конкурсов, фигурируют также Кентерберийский собор, Сиенский собор, палаццо Фарнезе, восточный фасад Лувра, венская Карлскирхе, Испанская лестница в Риме, ансамбль Площади Согласия в Париже, Банк Англии и т. д. Как отмечает Х.Рикен, автор иссле-

дования но истории архитектурной профессии, «конкурсы на мюнхенский Атенеум (1850-52), на оформление венского Ринга (1857), на Рейхстаг ... значительно повлияли на развитие архитектуры»²⁹.

Конкурсы часто рассматриваются в контексте истории профессии либо в связи с вопросами риторики архитектуры, профессионального сознания, социальной, комуникатйвнои природы зодчества и проч. В качестве примера может быть названа работа Э.Тоструп «Архитектура и риторика - текст и проект в архитектурных конкурсах, Осло, 1939-1990»³⁰. А в сборнике «Экспериментальная традиция» иод ред. Х.Липштадт ряд статей посвящен связи соревновательности в ее основных формах (итальянская и французская академическая конкурсная система, викторианская система, современные открытые состязания etc) с системой организации архитектурной профессии .

1.3. К ИСТОРИОГРАФИИ ПЕТЕРБУРГСКОГО ГРАДОСТРОИТЕЛЬСТВА РУБЕЖА ХІХ-ХХ ВВ.

Принципиальная значимость вопросов ансамблевого и градостроительного порядка для неоклассической эпохи обусловливает необходимость краткого освещения историографии петербургского градостроительства. Как отметил Г.И.Ревзии, впервые градостроительная проблематика неоклассицизма обозначена А.Л.Пуниным. «А.Л.Пунин, первый из современных исследователей обратившийся к анализу неоклассики, считал само ее появление результатом развития градостроительства... Особое значение неоклассического градостроительст-ва подчеркивает и Е.И.Кириченко» . «Возрождение собственной градостроительной традиции»³⁴ назвает в качестве одной из составляющих петербургского неоклассицизма Б.М.Кириков. В.Г.Лисовский также указывает, что «характерной чертой русской архитектуры начала XX века стало усиление интереса к проблеме архитектурного ансамбля»³⁵. Как пишет Е.А.Борисова, «предощущение «нового расцвета классицизма», которым было наполнено архитектурное сознание 1910-х годов, находило реальную опору в ... размахе строительства...

Сейчас даже трудно себе представить, насколько эти годы преобразили лицо крупных русских городов, не только задав им новый, более крупный масштаб, но и предопределив их стилистику на много лет вперед»³⁶.

Вопросы градостроительного порядка применительно к Петербургу рубежа веков рассматриваются в названных выше общих работах, а также в публикациях А.И.Бенедиктова, В.Е.Жукова, Б.М.Кирикова, В.Г.Лисовского, А.Л.Лунина, В.Л.Ружже, Т.А.Славиной и др.

Систематическое же изучение истории и теоретических оснований градостроительства в отечественной литературе послевоенного периода связывается с именами А.В.Бунина, Т.Ф.Саваренской, Д.О.Швидковского, Е.И.Кириченко, М.Г.Бархина и ряда других исследователей. В обобщающих трудах этих авторов получила освещение и петербургская практика периода неоклассицизма.

Среди публикаций последнего времени особое место занимает «Градостроительство России середины XIX - начала XX вв.» под общей редакцией Е.И.Кириченко. В рамках первого тома освещаются факторы развития градостроительства, теоретические основания урбанстической практики и характерные воззрения, проблемы государственной политики и законодательного регулирования. Рассматривается градостроительная концепция неоклассицизма, связь урбанистики и архитектурной утопии и проч. Затрагивается проблематика конкурсного проектирования градостроительно значимых сооружений. На страницах второго тома, темой которого стали «города и новые типы поселений», анализируется влияние разных сооружений и типов построек, а также планировочных элементов на «город как художественный организм». Применительно к теме и материалу нашего исследования особого внимания заслуживает анализ градообразующей роли железно дорожных сооружений, выставочных комплексов, зданий общественного назначения - музеев, театров -, административных сооружений, банковских и торговых зданий etc.

1.4. КРАТКИЙ ИСТОРИОГРАФИЧЕСКИЙ ОБЗОР ИСТОРИИ АРХИТЕКТУРНОЙ ПРОФЕССИИ И ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО СОЗНАНИЯ. АРХИТЕКТУРНЫЙ ЦЕХ И КОНКУРС

Итак, в литературе нашли отражение и архитектура рубежа веков в целом, и неоклассика как явление формально-стилистического порядка, и «культурологическая» поблематика ретроспективизма как своеобразного «ответа на культурные вызовы эпохи», и творчество отдельных зодчих, и важнейшие конкурсы, и градостроительные инициативы. Между тем неоклассическую проблематику отнюдь не следует считать исчерпанной - прежде всего применительно к ракурсу, обозначенному темой данной работы.

Основным недостатком большинства публикаций необходимо признать отсутствие внимания к реальным механизмам, опосредующим связь между мыслью и формой, между культурными интенциями эпохи (напр., «мирискусниче-ским» пассеизмом, с которым все авторы соотносят становление неоклассики) и даже архитектурными теориями - с одной стороны, и проектной реальностью, архитектурным процессом и его видимыми результатами - с другой. Связь эта сложна и нелинейна; она реализуется прежде всего в системе профессионального сознания (с его специфическими способами мышления, логикой и собственной системой ценностей, отличной и от общекультурной, и от «искусствоведческой»), его формирования и воспроизводства, в системе профессиональной организации архитектурного творчества, в совокупности цеховых институтов и пр.

Кроме того, в поле зрения исследователей традиционно оказываются прежде всего новаторские, «передовые» теории - национально ориентированные, «рационалистические» etc. В то же время и специфика классического ретроспективизма и самая система существования и воспроизводства профессии предполагает ключевую роль устоявшихся форм мышления и цеховых ценностей, профессиональных «инвариантов», артикулированных на теоретическом уровне, на уровне системы оформленных теорий, воззрений и принципов - либо передающихся латентно, подкрепляемых существующей системой образования и орга-

низации архитектурного процесса, - но и в этой скрытой форме сохраняющих свой общеобязательный характер. Традиционность классики словно «снимает» для историков задачу изучения реального места классических принципов, идей, теорий и источников в архитектурном процессе конца XIX - начала XX в.³⁷.

Между тем подобная «смычка» архитектуры и ее классических оснований представляется задачей не менее актуальной, чем исследование современных для эпохи воззрений. Более того, именно в силу неоднородности и сложного состава профессиональных взглядов и оснований практической архитектурной деятельности, в силу латентного присутствия классики в профессии анализ места и влияния подобного рода инвариантов представлется делом куда более сложным, чем обоснование, напр., визуальной практики модерна новаторскими архитектурными теориями или культурно-философской модой. Это требует изучения и наличных в конце столетия источников, и собственно проектов и построек, и профессионального дискурса, и привлечения аналогий с иными классически ориентированными школами (напр., Ecole des Beaux-Arts).

Разумеется, у нас нет намерения оспаривать принцпиальную важность для становления неоклассики уже сформулированных в архитектур о ведении обстоятельств; мирискусническои «пассеистическои критики»³⁸, «социального заказа» на классику и т. д. Однако острие исследовательского интереса этой работы направлено на недостаточно эксплицированные факторы, дополнительные к тем, что уже сформулированы исследователями. Речь идет о «профессиональном фоне» классики, об укорененности (едва ли не онтологического свойства) именно классических форм и прежде всего классических принципов в самой профессии, в системе профессионального мышления, архитектурных ценностей etc.

К историографии профессии

Истории архитектурной профессии и проблематике профессионального сознания посвящено внушительное количество отечественных и в особенности за-

рубежных публикаций. Среди авторов основополагающих исследований должны быть названы В.П.Зубов, Б.П.Михайлов, И.С.Николаев.

Как указывает А.В.Яровой, в последние десятилетия XX в. «систематизированное изложение фактов истории профессиональной деятельности становится самостоятельным жанром специальной литературы»³⁹. Система организации проектирования в связи со спецификой архитектурного творчества и его результатами - сфера фундаментальных исследований В.Л.Глазычева. Им сформулированы проблемы познания закономерностей, «определяющих общие правила взаимозависимости между содержанием архитектурной деятельности (архитектурное творчество) и организационными формами ее осуществления»⁴⁰. Указывается, что «отработанные еще в античности способы организации архитектурно-строительного дела не претерпевали существенных изменений вплоть до Нового времени ..., во многом же - вплоть до начала XX столетия»⁴¹. Характерно, что этот период совпадает с выделяемой И.А.Азизяп эпохой «традиционных, домодернистских, представлений о поэтике архитектуры (условно, от Витрувия до нормативной эстетики французского классицизма и Ecole des Beaux-Arts)» . В.Л.Глазычевым отмечена «высокая «генетическая» устойчивость архитектурной творческой деятельности, проявляющаяся в частности в устойчивости понятийного и изобразительно-выразительного аппарата архитектурного проектирования и его осмысления»⁴³.

В сферу внимания исследователя попали и вопросы состязательности. Проводя разграничение между умением, мастерством и творчеством, В.Л.Глазычев отмечает: «Мастерство непременно означает сравнение в ценностных категориях - соревнование, соперничество, ристание»⁴⁴. «Состязание в сопоставимом ряду является непременным условием обособления мастерства от умения» . При этом «утверждение мастерства в правах словно выталкивает умение в область нормы. Тогда умение начинает означать соответствие норме решения типичных задач, а мастерство - персонализированное отклонение от нормы... Поэтому легко опознать мастерство там, где тип задачи и тип решения относительно ус-

тойчивы, и чрезвычайно трудно, подчас невозможно, там, где норма разрушена, а тип не определен»⁴ .

Как пишет В.Л.Глазычев, «современная архитектура ..., испытывая острое увлечение идеей персонального творчества ..., ускользает от оценки по критерию мастерства... Эта особенность ... порождает периодически мощное тяготение к неоклассицизму - тяготение к норме, относительно которой можно вести отсчет. Даже конкурсы ... приносят результаты, столь разнящиеся по принадлежности разным системам отсчета, разным нормам, что критерий мастерства оказывается трудноприменимым»⁴⁷.

Подобные затруднения отчетливо проявляются уже в XIX столетии с его обилием языков, школ и течений, с одной стороны, с обостренно проявленным «индивидуализмом», персональным началом - с другой и, наконец, с множеством новых типов построек и архитектурных задач. Конкурсы становятся своеобразным «ответом» цеха, реакцией самозащиты, средством обеспечить единство системы ценностей в рамках школы, традиции, способа мышления. Характерно, что именно в XIX в. начинается интенсивная организация цеха в профессиональные сообщества⁴³.

Воспроизводство классики: Академия

Формирование профессиональных объединений продолжает в XIX в. традицию институционального оформления архитектурного корпуса, ранее воплотившуюся в создании академий. Как отмечает В.Л.Глазычев, «к концу XVIII в. число академий в Европе перевалило за 100. Признание за теоретически строгим образованием ... в нормах «классического» искусства важной утилитарной роли везде повлекло за собой патронат государства над академией, и с середины XVIII в. новый профессионализм начинает тиражироваться все более надежным образом» . Воспроизводство профессии в академической институции обеспечивает устойчивость классической системы ценностей: «с этого времени содержание профессии «архитектор» определено со всей ясностью. Архитектура - это

то, чему обучают в архитектурном классе Академии, а так как характер учебных программ предопределялся опять-таки универсализмом «академического» искусства, то академии Европы тяготели к идентичному идеалу»⁵⁰.

Учреждение Академии художеств в России «фиксирует начало регулярного воспроизводства архитектурного профессионализма, выстраиваемого сообразно просвещенческой модели»⁵¹ - «профессионализма как мышления, организованного особым образом»⁵². В первой трети XIX века «уже есть академический стандарт архитектурного знания и умения, есть курс последовательного приобщения к ним, есть, наконец, достаточно развитая критика архитектуры в прессе... Профессия сформирована» ³.

Система воспроизводства профессии рассмотрена В.Г.Лисовским в диссертации, посвященной архитектурной школе Академии художеств³ . Как указывает исследователь, «за полустолетие, прошедшее со времени утверждения первого устава ..., вполне определились организационно-методические принципы, на которые стремилась опереться академическая школа. Важнейшими из них можно считать следующие: 1) признание рисунка основой обучения ...; 2) построение учебного процесса как последовательности постепенно усложняющихся заданий - от копни с образцовых произведений до самостоятельных композиций («программ»)...; 3) организация работы в учебных классах по принципу творческого соревнования - конкурса» . Классическая ориентация сохраняется и в эпоху эклектики: «проекты, представлявшиеся к награждению медалями, выполнялись большей частью в духе «академического ренессанса», основой котор-го оставалось классическое понимание пространства» .

Представляется важным заключение В.Г.Лисовского о том, что «несмотря на. полученное всеми деятелями архитектурной школы Академии художеств [середины - второй половины XIX в.] ... одинаковое іслассическое образование, они разделились на две группы...: мастера, входившие в одну из них, не потеряв тесной связи с классицизмом, олицетворяли своим творчеством его постепенную схематизацию и упадок; другая группа педагогов Академии, опираясь на классическое понимание законов композиции, постепенно перешла в лагерь эк-

зо лектиков и внесла немаловажный вклад в разработку новых для русской архитектуры тем. Однако в творческой деятельности большинства представителей второй из этих групп классическая основа так и не была изжита полностью; это обеспечило сохранение черт традиционности в их практической и педагогической работе»⁵⁷. Поколение педагогов, о котором говорит здесь автор, - это те, у кого учились учителя будущих мастеров неоклассического направления -А.Н.Померанцев и Л.Н.Бенуа, Е.А.Сабанеев, Г.Д.Гримм, В.В.Суслов и др.

По мнению исследователя, синтетический характер художественной подготовки, воспитание высокой общехудожественной и графической культуры -принципы, которые способствовали «сохранению традиционного, воспитанного на классических нормах подхода к вопросам композиции, что предопределило роль академической школы как оплота ретроспективных направлений»^.

Как указывает автор, «хорошая постановка «графического изучения памятников» объективно способствовала сохранению в школе эклектической традиции.. . В выпускных программах яснее ощущалась классическая основа»⁵⁹.

Устойчивость техник и способов визуального представления и практика графического изучения памятников также благоприятствовали воспроизводству именно классических ценностей и классического способа мышления. Как указывает К.В.Кудряшев, «сформировавшиеся к началу XVIII столетия средства выражения архитектурной графики, приемы оформления архитектурного чертежа не претерпели серьезных изменений до начала 20-х годов»⁶⁰ XX века.

Вопросам связи архитектурной графики и профессионального сознания посвящен целый ряд отечественных и зарубежных изданий. Именно владение инструментами визуального представления⁶¹ (наряду со специальным языком - см. ниже) и сама подобная практика составляет важнейшую сторону архитектурного профессионализма.

Графические техники как опосредующий инструмент профессионального мышления - предмет публикаций А.А.Гавричкова . Автор анализирует место графики в системе академического образования второй половины XIX - нач. XX вв., исследует разные аспекты обучения ей архитекторов.

Графическое изучение памятников «практиковалось во все периоды существования дореволюционной Академии художеств, не был исключением и конец XIX века» . Сравнивая отмывки классических памятников, выполненные в разное время, А.А.Гавричков заключает; «академические традиции чтутся, основные каноны остаются неизменными»⁶⁴. В исполнении графики, в композиции на листе «содержится определенная концепция - стремление к сохранению лучших академических традиций в архитектурной графике. Однажды найденный и отработанный поколениями академистов прием бережно хранится. В этом сила школы, сила преемственности» , которая поддерживается и характером школы, и деятельностью конкретных педагогов.

Предметом глубокого исследования стала графика академических программ. Так, в программе М.М.Перетятковича (1906) отмечено «повышенное чувство монументальности»⁶⁶, в выпускном проекте курзала И.А.Фомина (1909) - «сочетание классической основы и индивидуального, неординарного отношения к стоящим перед архитектурой задачам» . По мнению исследователя, характерная для начала XX в. тяга к монументальности находит отражение даже в увеличении масштабов подач.

Отметим наряду с названными выше и такой фактор «академической» преемственности, как относительная устойчивость и повторяемость программ (напр., инвалидный дом предлагается к проектированию в 1879 и 1916 г., железнодорожный вокзал - в 1891 и 1913 и т.д.).

Академия художеств XIX ~ нячаля Ал в. и традиция Ecole des Beaux-Arts

Анализ отечественной системы академического воспроизводства профессии в целях нашего исследования, предполагающего поиск общих, универсальных классических начал, требует сопоставления с мировой практикой.

В.Л.Глазычев рассматривает сложение академической проектной традиции, метода и принципов проектирования в связи с французским зодчеством эпохи Просвещения, Исследователь отмечает, что архитектура Булле, Леду и Лекё

«подготовлена тем климатом почти тотального нигилизма, который воцаряется в архитектурной «теории» (и в школе ...) в то самое время, когда завершаются работы в Версале»' . Здесь можно усмотреть параллель с отечественным зодчеством начала XX в. - тем более обоснованную, что именно визионерская архитектура эпохи Просвещения, язык Grand Prix XVIII в. становится «мостом», связывающим две эпохи, две школы. В.Л.Глазычев так определяет «программу» Э.-Л.Булле: «с одной стороны, в соответствии с картезианской традицией тотальной ясности в движении от исходной мысли к конечному результату, - это утверждение «научности» архитектуры... С другой ... - это тяготение к пифаго-рейско-платоновской традиции «чистой» формы»⁶⁵.

«В работах Булле мы распознаем первые шаги интерпретации творчества в архитектуре как формотворчества, комбинаторной игры в условном пространстве графического листа, - игры, продолжающейся до нашего времени без замет-ных изменений правил» . Подобное «формотворчество» является основанием проектного мышления и других зодчих - напр., Леду.

В.Л.Глазычев пишет: «Важно видеть, сколь существенное значение приобретает процесс «чистого» проектирования в нарождающейся только архитектурной школе. К середине XIX в. в парижской Эколь де Боз Ар, в европейских академиях художеств закрепляется норма профессиональной школы» .

Академическое образование - сфера воспроизводства «классических норм»: «конвенция и имитация - главные опоры профессионального образования. ... Утвержденные, одобренные модели доступны студенту через изучение архитектурной истории, а принципы проектирования изучаются через запоминание визуальных образов и впитывание правил, извлекаемых из универсально принятых прецедентов. Как объяснял Л.-П.Бальтар_: профессор теории в Ecole des Beaux-Arts ..., это доводится до совершенства благодаря «частым консультациям» с корпусом типов, отобранным из античных и ренессансных источников, т.е. через изучение таких шедевров, как Пантеон, Колизей, Палаццо Фарнезе. Для Бальта-ра и его коллег по Школе имитация этих общепринятых моделей была единст-венным путем добиться качественного проекта» .

Библиография французской архитектуры эпохи Просвещения, Революции, Империи и XIX столетия чрезвычайно обширна. На страницах целого ряда исследований рассматривается проблематика Grand Prix, вопросы, связанные с деятельностью Ecole des Beaux-Arts.

В качестве примера приведем сборник «The Beaux-Arts and Nineteenth-Century French Architecture» под ред Р.Миддлтона (1984), посвященный классической традиции в связи с французской академической школой XIX в. (в т.ч. академическим конкурсам)

В тексте Дж.Рикверта освещаются общие вопросы классицизма и деятельности Академии. Поскольку отечественная неоклассика начала XX в. не сопровождалась актуальной теорией, для нас весьма ценно предпринятое Дж.Риквертом обозрение нормативного для Ecole des Beaux-Arts проектного метода Жюльена Годэ. В инаугурационной лекции, прочитанной в 1894 г. и воспроизведенной во всех изданиях его четырехтомного «Курса», Годэ «предлагает «тот базис логики, который может быть приобретен единственно изучением классики», в качестве средства против всех капризов неконтролируемого вооб-

ражения» .

Исследователь анализирует также воззрения французской классической школы более раннего периода - в т.ч. идеи К.Перро, Э.-Л.Булле и Ж.-Н.-Л.Дюрана. Особого внимания заслуживает анализ дюрановского проектного метода, основанного на системе осей и сетке. Этот метод Дж.Рикверт рассматривает в качестве абсолютной революции в проектировании. «Архитектура сводится к простейшим компонентам трех видов. Первый основан на природе материалов, второй ... на силе привычки, традиции. Оба они приближенны. Им следует предпочитать третий, так как он - простейший для понимания и поэтому самый экономичный ..., и он заключается в совокупности элементарных геометрических форм, среди которых круг и сфера должны пользоваться нашим наибольшим предпочтением [ср. с мнением Леду о формах, которые создаются одним движением циркуля]. Эти формы мы можем затем сочетать различными путями»⁷³.

Исследователь отмечает: «между Дюраном и Годэ - точно столетие. Однако ... организация работы архитектора остается очень похожей» .

В статье И.Левина на примере программы 1824 г. предпринято развернутое исследование системы конкурсов на Римские премии. Отмечая роль проектов в изучении классической архитектуры и системы образования, автор пишет: «удивительно, что очень мало написано о самих конкурсах: как они работали, что за студенты принимали в них участие, кто их судил, как и почему принимались решения. Хотелось бы знать, например, каков был средний возраст победителя ,..; были ли судьи такими старомодными..., какими их обычно изображают, действительно ли конкурс был анонимным; действительно ли программы были ... нереалистичны» . «Чтобы понять, как эти учебные проекты относятся к общему развитию французской архитектуры XIX века, следует определить, в какой степени премии присуждались просто по достоинству и ... что составляло ДОС-

тоинство в глазах жюри» . Приводимый автором список предлагавшихся и объявленных программ демонстрирует сходство с темами проектов, выполнявшихся российскими архитекторами. Этот круг общих «классических тем» восходит еще к традиции Grand Prix XVIII столетия, лишь отчасти скорректированной в пользу потребностей нового века.

А.Жак рассматривает аспект, мало исследованный сравнительно с Grand Prix, - ежемесячные конкурсы (Concours d'Emulation). Именно эта повседневная конкурсная практика наиболее адекватно характеризует образовательную систему Ecole des Beaux-Arts (всего за период с 1819 по 1914 г. было объявлено более 500 различных программ).

Значение Дюрана и его проектного метода для архитектуры XIX столетия отмечается многими исследователями. «Доктрина Дюрана ... стала фундаментальным элементом обучения архитектурному проектированию в Ecole des Beaux-Aits... Дюран выдвинул модель проекта как повторения и рекомбинации основных архитектурных элементов... Диспозиция, или комбинация и сборка, монтаж архитектурных элементов, были «единственной вещью, к которой должен прикладывать руку архитектор». Из хорошей диспозиции должны естест-

венным образом следовать все желаемые качества архитектуры, далее сама красота. Он придавал особое значение плану как порождающей идее, из которой должны следовать разрез и только после этого фасад» . Хотя Дж.Рикверт и называет Дюрана ниспровергателем классической традиции, это утверждение справедливо прежде всего в отношении доктрины классицизма. Логика же дю-рановского проектного метода вполне корреспондирует с витрувианской (см. гл. 3) - что служит основанием преемственности.

Внимание, уделяемое здесь обозрению проектного метода, вполне объяснимо: так, согласно И.А.Азизян, «теория композиции в ее классическом, традиционном виде есть поэтика архитектурного формообразования»⁸². А В.А.Никитин указывает, что «особое место в понимании общего двюкения формотворчества занимает изучение техники композиционной работы»⁸³.

Проблема композиционных принципов в связи с вопросами профессионального сознания получила глубокую концептуальную разработку в диссертации Е.А.Багиной . Это исследование представляет для нас интерес в концептуальном и методическом отношениях; настоящая работа во многом опирается на сходные исследовательские процедуры (совместный анализ проектов (построек) и дискурса) и преследует отчасти сходные задачи (реконструкцию базовых ценностей и категорий профессионального сознания) - хотя и общая модель, и ракурс исследования, и гипотезы, и выводы существенно отличаются (см. Прил. ]).

Архитектура и слово

Предпринятое Е.А.Багиной исследование отражает характерную тенденцию последних десятилетий к изучению вербальных аспектов архитектурной деятельности. «Изменения в структуре строения художественного произведения являются проявлением изменений в структуре профессионального мировоззре-

ния» , а они, в свою очередь, находят отражение в языке. Н.Смолина указывает, что «владение языковой реальностью ... выделяет архитекторов как группу ере-

ди других профессий, способствует идентификации архитектурной культуры в жизни общества»⁸⁶.

Истоки традиции вербального оформления архитектуры восходят к античности. «Как только архитектура стала обособляться как особая форма деятельности, появилась и плоскость ее существования в языке»⁸⁷. В.А.Никтитин констатирует: уже во времена Витрувия «существовал обособленный язык профессиональной деятельности, служащий свидетельством обособления архитектуры»^ss. Как пишет Г.С.Лебедева, «вовсе не опыт и не умение отличает архитектора от других людей; ни опыту, ни даже природной одаренности ни Витрувий, ни Цицерон ... не придают значения... Архитектора отличает обученноапъ, знания и владение словом, на высшем уровне - письменным словом» .

Со ссылкой на Витрувия В.Л.Глазычев называет первый памятник архитектурного дискурса - книгу Теодора о храме Юноны на Самосе. С этого момента «объяснение, авторское истолкование сделанного ... начинает превращаться в норму профессионализма»⁹⁰.

Проблематика вербального оформления приобретает особую важность не только в связи с отношениями «архитектор-зритель (заказчик)», но и в связи с вопросами воспроизводства профессии, научения. Еще Аристотель «делает важное различение между людьми опыта и искусства как теми, кто может учить, то есть обладающими искусством, и теми, кто научить не может, то есть обладаю-

щими только опытом» .

Эта роль слова сохраняется и в системе академического образования. «Задача академий отнюдь не сводилась к передаче ... набора технических приемов... Подлинной задачей было фомирование мышления и сознания, формирование разума и чувства, наконец, формирование вкуса как художника, так и мецената. Профессионализм и всепроникающий рационализм оказались в академиях уравнены между собой, и способность словесно объяснить каждый шаг художест-венного решения становится необходимым элементом профессионализма»⁹².

Проблематика слова в зодчестве связывается также с такой сферой, как архитектурная критика. Этой отрасли посвящен ряд публикаций А.Г.Раппопорта,

А.К.Барутчева, Э.Я.Паскевича, Д.Е.Фесенко, И.И.Комаровой, А.В.Ерофеева, В.Л.Хайта, О.А.Шипицыной, целый корпус работ зарубежных исследователей. Кроме того, архитектурная рефлексия рассматривается в общем контексте художественной критики.

Центральное место в историографии и теории отечественной архитектурной критики принадлежит работам С.П.Заварихина⁹³. Он создает целостную многоаспектную модель критической деятельности, рассматривает документы разного рода (в т.ч. конкурсного происхождения), предпринимает анализ архитектурной периодики. «Развитие критики рассматривается в контексте архитектурного процесса; анализируется не только ее типология, жанровая и функциональная структура, но и роль критики в утверждении новых архитектурных идеалов своего времени»⁹⁴.

По мнению исследователя, «рожденная эпохой «прощания со стилями», архитектурная критика отражала ... сложное сцепление неискоренимой нормативности классицистического «порядка» и непредсказуемости «раскрепощенного» эпохой творчества»⁹³. Как пишет С.П.Заварихин, «развитие неоклассицистических тенденций породило соответствующую архитектурную критику, основанную на критериях узнаваемой классической гармонии форм, их крупномасштаб-

ности, градостроительной уместности» .

Значение критики в становлении неоклассицизма рассматривает и Г.И.Ревзин, признающий за ней фундаментальную роль в придании отечественной архитектуре «неоклассического импульса».

Историография петербургской неоклассики

Первым изданием, подытожившим более чем десятилетний период развития петербургской неоклассики, стал вышедший «по горячим следам» и потому полемически заостренный «Современный Петербург» Г.К.Лукомского (издание обобщало материалы критических публикаций автора 1900-1910-х гг.). Именно Лукомский впервые сформулировал разделяемый большинством исследователей принцип иконографической эволюции неоклассики, основанный на последовательном включении в круг прототипов все более глубоких пластов классической архитектуры - принцип, свидетельствующий о принятии автором «внецеховой», искусствоведческой позиции.

В последующих публикациях неоклассическая архитектура рассматривалась прежде всего в связи с творчеством ряда ведущих мастеров советской эпохи. В качестве примера можно назвать книги М.А.Ильина, М.И.Джандиери, М.Минкуса и Н-Пекаревой - об И.А.Фомине, С.А.Кауфмаи - о В.А.Щуко. Традиция монографий о петербургских зодчих начала столетия была заложена еще в 1914 г. публикацией книги А.А.Оля о Ф.И.Лидвале.

В 1950-1960-е годы архитектура второй половины XIX - начала XX столетия освобождается от клейма упадочности и становится легитимным предметом для исследования. Важный вклад в ее изучение внесли И.А.Бартенев, Е.А.Борисова, А.И.Власюк, Л.Ю.Гене, Н.А.Евсина, Т.П.Каждан, Б.М.Кириков, В.В.Кириллов, Е.И.Кириченко, В.Г.Лисовский, А.Л.Пуннн, Т.А.Славина, Н.Ф.Хомутедкий, В.Е.Ясиевич и еще ряд исследователей.

Неоклассическая проблематика затрагивается в таких трудах общего характера, как «История русского искусства» под ред. И.Э.Грабаря1, «Всеобщая история архитектуры»2. В 1971 г. выходит в свет «Русская архитектура конца XIX -начала XX века» Е.А.Борисовой и Т.П.Каждан (см. также «архитектурный» раздел 4 книги издания «Русская художественная культура конца XIX - начала XX века», написанный теми же исследователями в соавторстве А.И.Бенедиктовым). Среди публикаций 1970-1980-х гг. отметим обобщающие издания Е.И.Кириченко3 и статьи этого автора. Материал неоклассической эпохи затрагивается и В.Э.Хазановой в книге 1970 года издания «Советская архитектура первых лет Октября», и В.В.Кирилловым в его «опыте формологического исследования» русского модерна» (1979), и другими исследователями. Зодчеству рубежа веков уделено внимание в «Истории русской архитектуры» под ред. Т.А.Славиной.

Источником графических материалов и сведений об архитекторах, о системе образования и проч. в эти годы становятся каталоги выставок - напр., в НИМАХ иГНИМА.

Архитектурные принципы ряда зодчих-неоклассиков получили освещение в двухтомном сборнике «Мастера советской архитектуры об архитектуре» (1975). Публикации текстов - статей, писем, деклараций, публичных выступлений - сопровождались подробными статьями об архитекторах.

Архитекторам, работавшим в русле неоклассики, посвящен ряд статей в прессе, принадлежащих перу Б.М.Кирикова, В.Г.Лисовского, В.Г.Исаченко, В.О.Мунда, И.А.Бартенева, А, А.Стригалева и других авторов,

В серии «Зодчие нашего города» начиная с 1970-х гг. публикуются книги об И.А.Фомине, В.А.Щуко, Ф.И.Лидвале.

Новый этап в изучении неоклассической архитектуры наступает в 1990-е годы, когда в свет впервые выходят серьезные обобщающие исследования, ориентированные на рассмотрение неоклассики в качестве самостоятельного феномена, на создание целостной концепции стиля и на выявление его места в системе течений 1900-1910-х гг., в связи с предшествующим и в особенности последующим развитием русского зодчества.

Среди авторов подобного рода исследований назовем прежде всего Б.М.Кирикова и Г.И.Ревзина. На страницах книги «Неоклассицизм в русской архитектуре начала XX века» (1992), в многочисленных статьях Г.И.Ревзиным сформирована модель стиля как семантической прежде всего общности, рассмотрены различные аспекты неоклассики (иконографические, семантические, философские, культурологические), вопросы ее зарождения и эволюции, связи с отечественным и мировым контекстом. Монография включает и исчерпывающий обзор неоклассической историографии с момента ее зарождения до современных автору публикаций (историография также рассматривается под «стилевым» углом зрения).

Подобное внимание к стилевой природе неоклассической архитектуры обусловлено не только ретроспективным характером явления, но и отсутствием последовательного видения в литературе предшествующего периода - что отразилось в обилии точек зрения на предмет. Так, в работах ряда исследователей (напр., Е.И.Кириченко) неоклассика рассматривалась как рецидив ретроспекти-визма в рамках искусства модерна, равнозначный с другими направлениями. Распространено было и мнение о непрерывной традиции «классицизирующей эклектики» конца XIX - начала XX в.

В текстах Б.М.Кирикова рассматривается генезис неоклассики, ее стилевая и методическая специфика, связь с современными ей течениями и с послереволюционным зодчеством (отметим тезис о параллельном и взаимосвязанном развитии модерна и неоклассицизма). Автор определяет неоклассицизм как явление по преимуществу петербургское6; отмечая же полиморфизм неоклассики, Б.М.Кириков указывает, что «неправомочно считать ее самостоятельным и единым стилевым направлением» . Особого внимания заслуживает параллель неоклассики и Ренессанса, обладающая не только притягательностью эффектной аналогии, но и эвристической ценностью. Представляется крайне значимым и замечание Б.М.Кирикова о том, что «ретроспективизм ориентируется не столько на реальный архитектурный фон, в котором соединяются черты разных строительных эпох, сколько на мысленно реконструированную идеализированную модель Старого Петербурга» .

Конкурсная практика неоклассической эпохи

Мнение исследователей (напр.. И.А.Казуся) о конкурсах как коммерческом предприятии архитектурных объединений основано на существовавшей системе отчислений с выдаваемых премий в казну обществ5. Между тем среди современников бытовало мнение о невыгодности существующей практики для самих конкурентов. «Каждый удачный конкурс является, в сущности, жертвой со стороны многочисленных участников. Слишком не соответствует сумма, назначаемая на премии, общему количеству труда»6. Как указывал В.Старостин в 1905 г., «в последнее время раздаются жалобы на неудачность конкурсов: они или малочисленны по количеству конкурентов, или слабы по содержанию, причем по адресу наших корифеев архитектуры раздаются упреки, что они не выступают на конкурсах... Разгадку нетрудно найти, если мы взглянем на ... премии... В большинстве случаев общая сумма конкурса настолько мала, что совершенно не обеспечивает задаваемой работы, если ее исполнить добросовестно, а тем более с выгодой для себя» . На примере конкурса на дом Перцова (ОГИ) отмечается, что даже первая премия составляет не более 1/3 стоимости изготовления только эскизного проекта. Автор подчеркивает, «насколько велико желание купить на грош пятаков у тех, кто объявляет конкурсы... Нет ничего удивительного, если в отзывах жюри мы слышим, что ... ни один [проект] ... не удовлетворяет требованиям конкурса». «Чтобы поднять значение конкурсов», предлагается «обществам ... принимать только такие..., где хотя бы общая сумма премий удовлетворяла нормальному вознаграждению труда зодчих».

Столь же невыгодной была система международных состязаний. В докладе «Об условиях объявления и организации международных архитектурных конкурсов» (ПОА) П.Ю.Сюзор отмечал: «Современную постановку конкурсного дела нельзя считать вполне удовлетворительной: она выгодна для заказчика, будь то государство, городские общества или частные лица, и крайне невыгодна для зодчих». Сюзор ссылается на подсчеты проф. Штира по 258 конкурсам за 20 лет с 1880 по 1900-й. «Из 11.256 авторов получили премии лишь 751, т.е. всего 6%, а остальные ... работали даром... В настоящее время невыгодность работы на конкурсах еще более возросла. На конкурсе дворца мира в Гааге, при 6 премиях, представлено 217 проектов; ,.. премированных было менее 3%»8.

Одновременно можно говорить о формировании круга архитекторов, для которых конкурсы стали важнейшей частью профессиональной деятельности и -существенным финансовым источником (премии по отдельным конкурсам достигали нескольких тысяч рублей). Многие из постоянных участников состязаний начали конкурировать с более опытными коллегами еще на академической скамье - или сразу по окончании учебных заведений. Это положение было сродни обстановке в мастерских Академии, где ученики, несколько лет назад закончившие гимназию, работали рядом с профессионалами, обладающими уже значительной практикой (например, с зодчими, закончившими Институт гражданских инженеров). Подобная «неоднородность» профессионального цеха в особенности характерна для конца XIX - начала XX века. В карьере ряда архитекторов этого времени (напр., И.А.Фомина) периоды обучения сменяются практикой, сотрудничеством в проектных бюро известных мастеров. На становлении ряда зодчих сказалась и революция 1905-1907 гг., прервавшая строительный бум начала века. Показателен пример С.С.Серафимова, поступившего в Академию еще в 1901 г. «Революционные события пятого года, в которых С.С. принимает участие, прерывают его занятия на два года, и он оканчивает Академию по мастерской проф. Померанцева только к 1910 году. В годы перерыва ... С.С. начинает работать помощником у арх, Лидваль... После окончания Академии С.С. целиком отдается участию в архитектурных конкурсах - этой, по его личному выражению, «наиболее любимой форме творческой работы». Большое количество премий (... свыше 30) характеризует итоги его участия в этих архитектурных соревнованиях».

Конкурсы неоклассической эпохи и вопросы профессионального сознания

Изучение конкурсных материалов позволяет реконструировать некоторые основополагающие категории профессионального языка и сознания архитекторов неоклассической эпохи. Определяющими качествами проекта для цеха оказываются: 1) монументальность; 2) характерность (как способность здания сигнализировать о собственной функции1) я 3) градостроительная уместность (замечания о том, насколько «здание подходит данному месту» и городу в целом, встречаются уже в 1900-х). Кроме того, достоинствами проекта в цеховой «системе координат» оказываются цельность, «спокойствие» фасадов, формальное и композиционное единство на всех уровнях организации, связь и соподчинение частей, композиционная иерархия масс и форм, их взаимная сомасштабность и традиционная масштабность всего здания и его элементов, восходящая к укорененному в традиции (прежде всего ордерной) «человеческому масштабу»; ценятся «хорошие пропорции» постройки и отдельных форм. Все эти качества отвечают именно классической системе ценностей и восходящему к античности образу архитектурного мышления. Непременным достоинством и планов, и фасадов оказывает-ся «простота» (как визуальная рациональность и отражение классицистического культа элементарной геометрии), хотя однообразие оказывается негативной характеристикой. Приветствуется логика и «красота» планов, в отношении представительных общественных зданий - «парадность» и «грандиозность приема». Наследием предшествующего периода стали такие ценности, как «правда» и целесообразность: негативно воспринимаются «фальшивые» и «чисто декоративные» решения, «театральность». Также приветствуется «оригинальность», но порицается «вычурность»: «интересный» фасад - типовая характеристика. В отношении «декоративности» встречаются и положительные, и негативные оценки, обусловленные соотношением декора с другими уровнями организации архитектурного произведения. Традиция предполагает анализ в профессиональных документах сначала функционально-планировочных, и лишь затем композиционных и формально-стилистических аспектов. Однако, как показывает практика, предпочтение отдается симметричным композициям - даже в случаях, когда это не обусловлено функциональностью или вступает с ней в противоречие. Вообще, следование традиционным композиционным принципам оказывается определяющим фактором. Он, напр., играет существенно большую роль в оценке проектов, чем выбор того или иного формально-стилистического канона. Стиль же существует как факультативная категория, не обладающая абсолютным статусом в цеховой системе ценностей. Констатируя, что «фасад выполнен хорошо в стиле ампир», архитекторы, в отличие от искусствоведов-«пассеистов», не выказывают предпочтение тому или иному стилю, но свидетельствуют квалификацию коллеги. Кроме того, профессиональная традиция предполагает разную жесткость формальной системы для разных стилей, и соответственно, разные требования, напр., к фасадам (в особенности на ранней стадии, в 1900-х). Стиль служит своеобразным регистром, задающим часть из набора критериев для оценки проектов, в то время как основные, фундаментальные ценности сохраняют свое универсальное значение. По мере же утверждения неоклассики происходит своеобразная «универсализация» языка - и критериев. Отметим, что наше изучение классического зодчества одной из основных методологических установок имеет вычленение в рамках единой визуальной практики (и архитектурной рефлексии) эпохи двух относительно автономных взаимосвязанных уровней - уровня формы и уровня принципов. Расчленение это носит универсальный характер и не является специфическим для неоклассики. Так, в эклектике, по мнению В.Л.Хаита, «формальное освобождение проявилось главным образом в деталях и декоративном оформлении, а также в более широком использовании асимметрии, обогащении пластики и силуэтов. Сама лее структура зданий, композиции их фасадов, тектоника оста- вались в своей основе классическими, четко структурированными, иерархизо-ванными, в их вертикальных и горизонтальных членениях и пропорциях с очевидностью проявляются ордерные прототипы»3. Автономность ордерной формы и классических принципов сохраняется и в XX в.; «в произведениях мастеров современного движения, темпераментно отвергавших ордер, его структурные, тектонические и пропорциональные приемы часто проявляются очень ясно» . Необходимость дихотомии обусловлена и тем обстоятельством (отмеченным исследователями), что утверждение неоклассики не сопровождалась актуальной архитектурной теорией. Полемика о стиле в прессе, на съездах etc не должна заслонять этот факт - отсутствие примеров целостного теоретического осмысления архитектуры, ее принципов. Подобные «умолчания», как и, напр., зафиксированное С.П.Заварихиным невнимание в конкурсных отчетах к композиции фасада, свидетельствуют о том, что язык и композиционные методы, не артикулированные на уровне теории, были традиционными в рамках школы, на уровне профессии. Умолчания свидетельствуют не о недооценке этих аспектов, а о действии разделяемой всеми участниками процесса традиции. Теории же появляются лишь впоследствии, как основание попыток модернизации классики - а 1а «Красная дорика» Фомина.

Конкурс на здание Государственной Думы

Первый сюжет был инициирован самим архитектурным сообществом. Событийный контекст конкурса связан с учреждением Государственной Думы. Для занятий ее высочайшим повелением 27 сентября 1905 г. был временно предоставлен Таврический дворец1.

Как отмечал И.С.Китнер на первом заседании ПОА осенью 1905 года, «новое начало ... должно отразиться в сфере деятельности русских зодчих» . В том же заседании П.Ю.Сюзор выступил с сообщением «о постройке зал для парламентов Западной Европы». Он указывал, что «задачи нового строя заключаются в устройстве не только нравственном и общественном, но и архитектурном. Здание народного собрания ... составляет во всех государствах предмет особых забот правительства и является одной из самых интересных задач строителя» .

Интерес к типу парламентских построек существовал и ранее4, однако только с устройством Думы он получил практическое направление. Поскольку для России этот вид зданий был внове, отечественные архитекторы обратились к зарубежному опыту3. В докладе на собрании ПОА рассматриваются вопросы расположения и устройства парламентов6, «Гр. Сюзор закончил заявлением, что ... им получено от анонимного члена О-ва письмо с предложением принести в дар первому собранию народных представителей проект здания парламента, премированный на конкурсе, могущем быть объявленным О-вом архитекторов. Местом ... могли бы быть...: сад музея Александра III со стороны Марсова Поля, Таврический сад против Суворовского музея, участок на улице Глинки..., новая набережная Невы у Сампсониевского моста, наконец, Марсово Поле... Присоединяясь..., докладчик предложил ... ограничиться объявлением всероссийского конкурса эскизов... Громадное большинство ... высказалось за Марсово Поле; в комиссию, которой поручено обсуждение деталей вопроса, избраны П.Ю.Сюзор, И.С.Китнер, А.И. фон Гоген, О.Р.Мунц» , Собрание ПОА 29 ноября обсудило разработанную комиссией программу, и 18 декабря публикацией в «Зодчем» был объявлен конкурс.

Программа состязания заключает планировочную формулу с одним залом заседаний и аванзалом - которая станет традиционной для отечественных проек-тов парламентов, зданий для съездов etc . Вместимость амфитеатра была установлена в 650 мест (приведенный Сюзором для сравнения зал Рейхстага вмещал 400 депутатов) . «В конкурсе могут участвовать только русские зодчие... За относительно лучшие проекты выдаются из собственных средств общества пять премий, каждая по 400 рублей, а первый из них сверх премии удостоен будет медалью общества»10.

Вниманию конкурентов были предоставлены собранные П.Ю.Сюзором материалы по устройству парламентских зданий за рубежом11: чертежи и фотографии парламентов Франции, Австрии, Венгрии, США, Бельгии, Италии и прежде всего Германии (см. илл. 16-20),

Первоначально был установлен срок представления проектов 15 марта 1906 г. - на работу отводилось менее 3 месяцев. Впоследствии срок был перенесен на 10 апреля. 16 мая в собрании ПОА состоялось присуждение премий.

Как отмечается в отзыве жюри, «взялись за дело только люди, которые интересовались самою идеею... Представлено 12 проектов» .

Порядок формирования комиссии судей демонстрирует расстановку сил в архитектурном корпусе: «Из числа 12 конкурентов ... только 4 воспользовались предоставленным им программою правом помощью записок, приложенных к девизу, указать имена двух лиц..., имеющих войти в состав жюри. ... Предложены были: Л.Н.Бенуа, Г.Д.Гримм, Г.И.Котов, А.И. фон Гоген, А.Г.Трамбицкий, В.П.Цейдлер, В.А.Покровский и М.М.Перетяткович» .

Поскольку российские архитекторы не имели собственной традиции строительства парламентов, «проекты показывают весьма разнообразное решение задачи, по форме и очертаниям здания, по его размерам, по занимаемой площади, по общему приему более грандиозному или скромному, наконец, по внешнему виду». Жюри отмечает такие качества, как «спокойствие» и «грандиозность»: «В одних проектах ... форма здания спокойная, в других ... формы здания менее спокойны и более разбросаны... В некоторых проектах авторы задались известной грандиозностью приема и желанием расположить главные помещения в одном этаже - в других же замечается более скромный взгляд и авторы не стесняются разместить все помещения в нескольких ... этажах».

«В отношении формы, размеров, способа освещения главного зала заседаний Думы замечается также большое разнообразие: зал квадратной формы - в проекте «Vesuvio»; в виде удлиненного круга, несколько напоминающего зал палаты депутатов в Париже - в проекте «Поросенок в круге»; несколько эллиптической формы - в проекте «Кадет», даже 8-угольной формы, заимствованной, как и говорил сам автор, из нового здания парламента в Стокгольме» [стокгольмский парламент цитирует В.В.Суслов, автор единственного премированного проекта в русском стиле]. «Размеры зал также разнятся» (самая обширная аудитория задумана в проекте А.И.Владовского - наиболее масштабном из премированных).

Общая последовательность анализа традиционна - от плана к фасадам. В отношении планировок рецензентов занимают прежде всего «простота», «спокойствие», «парадность», «грандиозность приема», логика, красота и удобство взаимного расположения помещений.

Похожие диссертации на Актуализация архитектурной классики в петербургской конкурсной практике 1900-1910-х годов

Градостроительная роль железнодорожных вокзалов России и эволюция их архитектуры: 1830 - 1910-е годыПетухова, Нина Михайловна

Художественное объединение "Зеленая кошка". Формирование. Тенденции. Мастера (К истории дальневосточного искусства 1910-1920-х годов) Турчинская Елена Юльевна

Влияние искусства авангарда на орнаментальные мотивы тканей 1910-1930-х годов : на примере стран Западной Европы и РоссииБлюмин Марина Алексеевна

Элементарные формы в творчестве В.В. Кандинского 1910 – 1920-х годовГорбунова Ксения Витальевна

Судьбы футуризма в Италии и России во 2-й половине 1910-х - 1930-е годыЛазарева, Екатерина Андреевна

Проблема границ искусства в русском авангарде конца 1910-х - начала 1920-х годовБобринская Екатерина Александровна

Частное коллекционирование в художественной жизни России 1900 - 1910-х годов: петербургские коллекции Н.Д. Ермакова и С.П. Крачковского : опыт реконструкцииСеребрякова Наталья Юрьевна

Выразительные и формообразующие функции ударных инструментов в музыке русского драматического театра рубежа XIX – XX веков (на примере спектаклей МХТ 1900-х – 1910-х годов)Шамов Сергей Борисович

Русская балетная критика 1910-х годов и творчество А.А. ГорскогоКоршунова Наталья Александровна

Творчество О. В. Розановой и проблемы развития русского художественного авангарда 1910-х годовГурьянова, Нина Альбертовна