Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Кодекс «Адыгагъэ» и историческая память народа в нравственно-философском осмыслении адыгейской прозы (вехи развития) 13
1.1. Этический кодекс «адыгэ хабзэ» и роль Т. Керашева в его художественном осмыслении 13
1.2. Теоретические основы категорий адыгской нравственности «адыгэ хабзэ» 15
1.3. Этапы обращения адыгейской литературы к духовно-нравственным законам адыгской жизни 21
Глава II. Роман И. Машбаша «Жернова» как яркое художественное свидетельство современной адыгской исторической прозы о духовно-нравственном мире адыгов XIX века 38
2.1. Обретение новых качеств нравственно-философской проблематикой в хронологии движения романного эпоса И.Машбаша 38
2.2. Нравственно-философский аспект художественного осмысления проблемы «человек и война» в романе Жернова» 44
2.3. Гуманистическая направленность романа в решении важнейших нравственных проблем жизни адыгов XIX века 50
2.4. Проблема войны и мира. Философско-нравственная авторская позиция и судьбы главных героев 60
2.5. Художественно-стилевое решение нравственно-философской проблематики в романе «Жернова» 72
Глава III. Художественное осмысление нравственно-философских проблем в трилогии М. Кандура «Кавказ» 82
3.1. Пролог романа «Кавказ» и художественный замысел М. Кандура 83
3.2. Аспекты близости исторических романов И.Машбаша «Жернова» и М. Кандура «Кавказ» 86
3.3. Своеобразие трилогии «Кавказ» как синтеза исторического и семейного повествования в рамках романа о духовно-нравственной биографии типичного адыгского рода 87
3.4. Концепция героя и героического в романе-трилогии М. Кандура «Кавказ» 102
3.5. Понятия войны и мира, свободы и достоинства человека как идейно-философское ядро трилогии 108
Заключение 126
Библиографический список 130
- Этический кодекс «адыгэ хабзэ» и роль Т. Керашева в его художественном осмыслении
- Теоретические основы категорий адыгской нравственности «адыгэ хабзэ»
- Обретение новых качеств нравственно-философской проблематикой в хронологии движения романного эпоса И.Машбаша
- Пролог романа «Кавказ» и художественный замысел М. Кандура
Введение к работе
Актуальность исследования. Значительные изменения, произошедшие в нашей стране в последние десятилетия, позволили ученым и писателям ознакомиться с неизвестными архивными материалами и историческими фактами, прежде всего связанными с Кавказской войной, которая в современных произведениях стала обретать качества объективности.
Начиная с конца 1970-х годов, в силу складывавшихся идеологических и политических обстоятельств, писатели получали все больше возможности для художественного осмысления правды жизни и судьбы своих народов, правды истории с восстановлением ее страниц, оказавшихся вычеркнутыми на целые десятилетия. Это касается, в основном, проблем, связанных с Кавказской войной и махаджирством целого ряда народов Кавказа, в первую очередь - адыгов. Исход адыгов, как следствие Кавказской войны, не являлся до определенного времени предметом художественного и научного изучения. Однако нельзя сказать, что этого предмета вовсе не касались северокавказские писатели А. Гадагатль, А. Евтых, Т. Керашев, А. Кешоков, Н. Куёк, И. Машбаш, Б. Шинкуба, А. Шортанов, М. Эльберд.
В 1990-е гг. XX века начинается современный период в литературах народов Северного Кавказа, в частности — в адыгской. Предметом объективного научного исследования становятся произведения, созданные как на исторической Родине (Т. Керашев, А. Евтых, И. Машбаш, Н. Куёк, Ю. Чуяко, А. Кешоков, Б. Шинкуба, Б. Тхайцуков и др.), так и за её пределами - произведения писателей адыгского зарубежья (А. Мидхат, М. Кандур, К. Натхо, О. Челик и др.). Поставленные в них проблемы возбуждают у исследователей неразрывную цепь новых вопросов, выводят литературу на рожденную
новой эпохой ступень изучения общечеловеческих ценностей. Из множества нравственно-философских проблем в качестве стержневой выделяется проблема моральной оценки трагического исхода адыгов в результате Кавказской войны. Именно в художественном осмыслении темы войны и махаджирства наиболее ярко и глубоко обозначились нравственно-философские ориентиры в эволюции адыгского самосознания.
Образцы произведений исторической темы в литературе Северного Кавказа современного периода явились свидетельством того, что начался процесс воссоединения связи времен в цепи исторического развития, процесс, коснувшийся всех народов, которые испытали на себе трагедию махаджирства.
Авторы романов Б. Шинкуба («Последний из ушедших»), М. Кандур («Кавказ», «Черкесы. Балканская история»), И. Машбаш («Жернова», «Два пленника»), А. Евтых («Бычья кровь») и многих других повествуют о трагических судьбах людей, отчужденных от своей земли и драматически вживающихся в чужое культурное пространство, раскрывают важнейшие моменты исторического бытия народов, отдаленные от сегодняшнего дня целыми веками - по сути создают «летопись» жизни народа в одну из его самых переломных и трагических эпох.
Все названные произведения объединяет общая тематика, интерес авторов к героико-эпической традиции народа, стремление к восстановлению его исторической памяти.
Вновь воскрешаются тема Кавказской войны и другие, с ней связанные, уходящие в глубь веков; они значительно расширили рамки эпического времени и дали возможность писателям проследить историческую судьбу народа на протяжении большого временного периода. Эти обстоятельства сейчас способствуют созданию новейшей
литературы, включающей в себя и прошедший, и современный периоды общественно-культурного развития и оказывающей влияние на современные исторические и этнокультурные процессы, помогая постигать, прогнозировать будущее, в связи с чем происходят изменения в идеологии, нравственных и духовных ориентирах общества. Речь идет о произведениях И. Машбаша, Н. Куёка, Ю. Чуяко, М. Кандура и др.1
Степень разработанности исследуемой темы. Сегодня историческая литература, в том числе и адыгской диаспоры, находится под пристальным вниманием ученых, литературоведов, критиков, о чем свидетельствует немало статей и диссертационных исследований, в частности - посвященных историческому роману, что помогает проведению сравнительно-типологического анализа произведений. Среди трудов известных литературоведов необходимо отметить работы Л. Бекизовой, Ш. Ергук-Шаззо, Р. Камбачоковой, Р. Мамия, А. Мусукаевой, У. Панеша, К. Паранук, X. Тлепцерше, Ю. Тхагазитова, М. Хачемизовой, Т. Чамокова, К. Шаззо, Е. Шибинской.
1 Машбаш И. Жернова. - Майкоп, 1993; Два пленника (дилогия). - Майкоп, 1995; Кандур М.
Кавказ. - Нальчик, 1994; Черкесы. Балканская история. - Нальчик, 1995; Куёк Н. Черная гора. -
Майкоп, 1997; Вино мертвых. - Майкоп, 2002; Чуяко Ю. Милосердие черных гор или смерть за
черной речкой. - Майкоп, 2003.
2 Бекизова Л. От богатырского эпоса к роману. - Черкесск, 1974. - 288 с; История и
современность в прозе северокавказских литератур. — Черкесск, 1978; Ергук-Шаззо Ш. В
художественном мире Исхака Машбаша. - Майкоп, 2007. - 487 с; Мамий Р. Вровень с веком:
Идейно-нравственные ориентиры и художественные искания адыгейской прозы второй
половины XX века. - Майкоп, 2001. - 337 с; Мусукаева А. Северокавказский роман:
Художественная и этнокультурная типология. - Нальчик, 1993. - 191 с; Панеш. У. Традиции и
новаторство. — Майкоп, 1984. - 175 с; Паранук К. Мифопоэтика и художественный образ мира в
современном адыгском романе. — Майкоп, 2006. - 312 с; Тлепцерше X. На пути к зрелости. -
Краснодар, 1991. - 175 с, Разговор о вечном: Исхак Машбаш: творчество, личность. - М., 2003..
- 575 с; Тхагазитов Ю. Адыгский роман. - Нальчик, 1987. - 110 с, Эволюция художественного
сознания адыгов (опыт теоретической истории: эпос, литература, роман). - Нальчик, 1996. —
249 с; Хачемизова М. Художественный мир Тембота Керашева. - Майкоп, 2005. - 276 с;
Чамоков Т. В созвездии сияющего братства. - М., 1976- 253 с, В ритме эпохи. - Нальчик, 1986. -
184 с; Шаззо К. Художественный конфликт и эволюция жанров в адыгских литературах. -
Тбилиси, 1978. - 238 с, Ступени (И. Машбаш: жизнь и творчество). - Майкоп, 1991. - 237с;
Шаззо К., Ергук-Шаззо Ш. В художественном мире Исхака Машбаша. — Майкоп, 2007. - 487 с.
Шибинская Е. Традиции Т. Керашева и современный адыгейский роман // История адыгейской
литературы в 3-х томах. Т.2. АРИГИ- Майкоп, 2002. - С. 76-104. Шаззо К., Ергук-Шаззо Ш. В
художественном мире Исхака Машбаша. - Майкоп, 2007. - 487 с.
Многие исследователи усматривают тесную связь современного исторического романа с мифологическими и фольклорными традициями адыгов. Произведения фольклора, прежде всего синтезируясь с литературными традициями, способствуют реалистическому изображению судьбы и жизни, психологизму внутреннего мира героев. Эта традиция выступает как сюжетообразующее и структурообразующее начало исторического романа в литературе. Сопоставительный анализ романа М. Кандура «Кавказ» как представителя адыгской диаспоры, как потомка махаджиров, с романами этой темы, созданными на родине А. Кешоковым, И. Машбашем, с фольклорными текстами периода Кавказской войны, позволяет проследить особенности сюжета, образостроения в исторической прозе адыгов, определить роль и значение художественных конфликтов на военную тему, оценить новизну созданных типов героев, своеобразие нравственно-философской проблематики - всего того, что придает новые качества идущему этапу формирования историко-художественного мышления народа. Необходимо отметить и то, что значительным завоеванием адыгских литератур двух последних десятилетий явился подлинный историзм, позволивший расширить эпически масштабный охват этих событий.
Вполне естественно, что нравственно-философская проблематика современной исторической прозы, при всей ее широте, сублимируется на проблему «человек и война», так как адыгская историческая проза сегодня преимущественно сосредоточена на теме Кавказской войны. Объективные причины изменения вектора писательского интереса к этой теме известны, достаточно изучены в науке. Вехи ее развития с конца 70-х годов XX века в литературе обозначены, имена
северокавказских авторов и названия их произведений к началу XXI века стали знаковыми.
Однако при значительных изменениях объектов писательского интереса (соответственно - научного), в современной адыгской литературе доминируют проблемы моральной оценки Кавказской войны и махаджирства - в контексте философского осмысления исторической прозы.
Наиболее ярко и художественно убедительно этот интерес реализован в двух романах — И. Машбаша («Жернова») и М. Кандура («Кавказ»).
Если романы И. Машбаша по достоинству оценены адыгской критикой (Л. Бекизова, Ш. Ергук-Шаззо, Р. Мамий, К. Паранук, X. Тлепцерше, К. Шаззо), то трилогия М. Кандура только становится объектом научного интереса и обширной критикой не располагает (за исключением работ А. Аковой, X. Бакова, А. Схаляхо, X. Тимижева, К. Шаззо, Ф. Шаовой).
Так, А. Схаляхо в общем обзоре творчества М. Кандура останавливается на тематическом содержании трилогии «Кавказ».3 К. Шаззо, рассматривая своеобразие творчества адыгских писателей-зарубежников, дает характеристику и творчеству М. Кандура.4 А. Акова в диссертационном сочинении, посвященном теме махаджирства, в ряду произведений на эту тему выделяет роман А. Эльмесова «Орлы возвращаются в горы», повесть М. Лохвицкого «Громовой гул», романы М. Кандура «Кавказ», «Черкесы. Балканская история». «Кавказ» характеризуется как роман-судьба, как философский роман. В исследовании А. Аковой особенно ценна
Схаляхо А. Художественное наследие адыгской диаспоры // История адыгейской литературы. Т.З - Майкоп, 2006. 4 Шаззо К. Шабан Кубов. Кадыр Натхо // История адыгейской литературы. Т.З - Майкоп, 2006.
попытка широко рассмотреть поэтику романа, его историзм.5 X. Тимижев в монографии «Историческая поэтика и^ стилевые особенности литературы адыгского зарубежья»6 уделяет внимание творческой биографии М. Кандура, историографии его романов «Кавказ», «Черкесы. Балканская история», отмечает некоторые особенности художественного стиля М. Кандура, в частности, объясняет скупость изобразительных средств писателя влиянием кинематографического опыта Кандура-сценариста. По мнению X. Тимижева, М. Кандур стремится соединить в тексте две линии повествования - историческую и семейно-родовую и подчеркнуть идеологию неприятия войны в ее любой форме.
Делаются попытки сопоставления романов И. Машбаша («Хан-Гирей», «Два пленника» и др.) и М. Кандура. Эта работа нуждается в продолжении не только с целью дальнейшего исследования эпохи Кавказской войны, но и художественного анализа обширной эпической картины, созданной усилиями двух крупных мастеров разных художественных школ и идеологических систем. Перспективы ее пытается наметить Р. Камбачокова, М. Табыш разрабатывает идею сопоставления романов М. Кандура («Кавказ») и И. Машбаша («Хан-Гирей») через исследование этносозерцания и национального менталитета адыгов.8
Объект исследования - исторические романы И. Машбаша «Жернова» и М. Кандура «Кавказ».
5 Акова А. Тема махаджирства в свете проблем формирования исторической прозы адыгских литератур. -
Нальчик, 2001.
6 Тимижев X. Историческая поэтика и стилевые особенности литературы адыгского зарубежья. -
Нальчик, 2006.
7 Камбачокова Р. Несколько слов о тенденциях развития адыгского исторического романа //
Актуальные проблемы общей и адыгской филологии / Материалы конференции. - Майкоп, 2001.
-С. 80-82.
8 Табыш М. Зтномиросозерцание и национальный менталитет адыгов в современной адыгской
(черкесской) литературе // Актуальные проблемы общей и адыгской филологии / Материалы
конференции. - Майкоп, 2001. - С. 157-158.
Предмет исследования - нравственно-философский спектр проблем войны, мира и свободы человека в романах И. Машбаша «Жернова» и М. Кандура «Кавказ».
Целью исследования является изучение художественного воплощения нравственно-философских проблем Памяти и этического кодекса «адыгэ хабзэ» в романах И. Машбаша «Жернова» и М. Кандура «Кавказ».
Для достижения цели необходимо решить следующие задачи:
исследовать морально-художественную сущность категорий адыгской нравственности, составляющих этический кодекс «адыгэ хабзэ»;
спроецировать его принципы на основные этапы развития адыгейской литературы;
обозначить идейно-эстетические проблемы, концентрирующие духовно-нравственные направления исследования художественного мира адыгов XIX века в романе «Жернова»;
изучить своеобразие художественного " осмысления нравственно-философских проблем в трилогии «Кавказ»;
установить общее и индивидуально-своеобразное в художественной структуре каждого произведения.
Научная новизна диссертационного исследования — в структуре сравнительного анализа двух произведений, из которых трилогия М. Кандура впервые в адыгской науке стала предметом концептуального художественного исследования, выводящего за рамки обозначенной темы, но способствующего ее углублению.
Положения, выносимые на защиту:
1. Установление диалектической связи этического кодекса «адыгэ хабзэ» с вехами развития адыгейской прозы способствует
формированию целостного представления о значении духовно-нравственного основания для зрелой литературы, в частности — исторической романистики.
Сформированные на этой основе важнейшие гносеологические и эстетические характеристики нового адыгского эпоса, в котором романы «Жернова» И. Машбаша и «Кавказ» М. Кандура представляют собой неординарное художественно-историческое явление, позволяют сделать заключение о значении исторической романистики, созданной представителями разных художественных систем.
Роман «Жернова» дает основание рассматривать его как выдающееся художественное свидетельство об адыгском духовно-нравственном мире XIX века, который наиболее впечатляюще проявляет свои качества в романе через авторское решение проблем памяти, войны и мира, свободы, чести и достоинства человека.
Решение нравственно-философских проблем в трилогии М. Кандура происходит в жанровых рамках семейно-исторического повествования и по многим параметрам отличается от художественных решений И. Машбаша.
Осмысление общности и различия произведений И. Машбаша и М. Кандура значительно углубляет представления о современном адыгском историческом романе.
Методологической и теоретической основой диссертационной работы являются принципы теории познания, историко-литературоведческие исследования М.М. Бахтина, В.Г. Белинского, Ю. Борева, В.М. Жирмунского, Д.С. Лихачева, В.В. Виноградова, Н.И. Пруцкова, Ю.И. Суровцева, М.Б. Храпченко; а также адыгских литературоведов: Л. Бекизовой, Ш. Ергук-Шаззо, Р. Камбачоковой, Р. Мамия, А. Мусукаевой, У. Панеша, К. Паранук, К. Султанова, А. Схаляхо, X. Тимижева, X. Тлепцерше, Ю. Тхагазитова, Ф. Хуако,
Т. Чамокова, К. Шаззо, Е. Шибинской. Серьезную помощь в изучении философско-этических основ национальной жизни оказали труды А. Алхакова, Б. Бгажнокова, Р. Унароковой, Р. Ханаху, А. Шадже.
Методы исследования - сравнительно-исторический, системно-типологический, текстологический.
Теоретическая значимость обусловлена реализацией системно-типологического метода исследования двух произведений адыгских авторов отечественной и зарубежной литературы, что сделано впервые в адыгской науке.
Практическая значимость состоит в возможности использования результатов исследования по истории российской и адыгской литератур в базовых курсах «Литература народов РФ», в спецсеминарах по литературам соответствующего профиля, в руководстве научной работой студентов в качестве продолжения разработки продуктивной проблемы отечественного литературоведения.
Апробация работы. Основные положения и научные результаты исследования нашли отражение в материалах научных конференций: международной научной конференции «Актуальные проблемы общей и адыгской филологии» (Майкоп, 2001, 2003, 2005, 2008), всероссийской научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Перспектива — 2003» (Нальчик, 2003), Первого международного конгресса кавказоведов (Тбилиси, 2007), 2-ой научно-практической конференции «Художественная литература и Кавказ» (Сочи, 2007).
Диссертационное исследование дважды обсуждалось на заседаниях кафедры отечественной литературы и кафедры адыгейской филологии АГУ.
Структура работы. По своей структуре работа организованна в соответствии с поставленными целью и задачами и состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка.
Этический кодекс «адыгэ хабзэ» и роль Т. Керашева в его художественном осмыслении
«...Кавказская земля - невольный свидетель исторической картины, — постепенно приподнимает свои пласты, неся человеку слово об удивительной многогранной жизни адыгского народа... Корни его культуры так же глубоки, как и сама история жизни человека на Кавказе».9 Слова великого адыгейского писателя Т. Керашева, высказанные еще в 20-е годы прошлого века, не только полнятся любовью к родной земле, но и удивительно прозорливы. Т. Керашеву выпало счастье быть среди первых, кто «приподнимал пласты» трудной истории и уникальной культуры, неустанно трудясь и над Словом адыгов, и над его воплощением в собственной творческой деятельности. Публицистика, новеллы и рассказы, романы и повести устремлены были и темой, и пафосом к одному предмету — жизни адыгов, их истории, культуре, быту, нравственному закону. «Щамбуль», «Дочь шапсугов», «Абрек», «Абадзехский охотник», «Состязание с мечтой», «Одинокий всадник», раздумья о культуре и искусстве адыгов, о судьбе горянки, социальных преобразованиях 30-80-х годов — все в своем подводном течении касалось истории народа, его многотрудной жизни, его стойких, несмотря ни на что, духовно-нравственных основ. Это и были те пласты, что исподволь поднимались из глубин истории самим писателем, его современниками и потомками. В силу исторических обстоятельств прошлого столетия Т. Керашев иногда переключал внимание на события, социальный смысл которых вписывался в идеологически «утвержденную» историческую картину: вспышки племенной, классовой борьбы, социально-политическое противостояние народа и власти в дореволюционном прошлом («Абрек», «Дочь шапсугов», «Месть табунщика», «Старый абадзехский охотник», «Одинокий всадник»). Так же писателю удавались проблемы народной этики, искусства и культуры в историко-эстетической интерпретации. Через истолкование песни, танца, искусства народного ремесла писатель умел сказать о драматических катаклизмах народной жизни, даже о запретной теме Кавказской войны.
В комментариях к событиям прошлого, в трагически-поэтическом воссоздании национального быта, этики и эстетики народа ясно просматривались контуры запретной темы и - в то же время - светлый взгляд на будущее народа.
Это качество, унаследованное литераторами следующих поколений, стало традицией современной адыгейской литературы: А. Евтых, Ю. Тлюстен, Д. Костанов, X. Ашинов, И. Машбаш, К. Жанэ, Н. Куёк, Ю. Чуяко, П. Кошубаев, С. Панеш, X. Теучеж... оказались в том отряде наших современников, которые сумели настроить свое творчество на вечно звучащий камертон многоголосой народной жизни, где этический кодекс «адыгэ хабзэ» - величина постоянная.
Сделаем отступление теоретического характера, относящееся к вопросу о категориях адыгской нравственности.
Нравственность в философском понимании — «один из важнейших факторов общественной жизни, общественного развития и исторического прогресса»10 - в таком определении это понятие является наиболее распространенным. Это внутренние, духовные качества, которыми руководствуется человек, этические нормы, правила поведения, определяемые этими качествами. Нравственность есть принятие на себя ответственности за свои поступки. То есть обязанности отвечать за поступки и действия, а также их последствия. Содержание поступка определяет уровень нравственности в поведении, лежит в основе различия добра и зла. Не всякое действие человека становится поступком, но только то, которое является сознательным выбором.11 Нравственная позиция-представляет собой самоопределение личности в системе поведения в жизни и обществе.
Поскольку нравственность основана на свободной воле, постольку деятельно-нравственным может быть только свободное существо. «В отличие от морали, которая является внешним требованием к поведению индивида, наряду с законом, нравственность есть внутренняя установка индивида действовать согласно своей совести и согласно своим принципам.12 И так как «человек располагает свободою выбора, он несет нравственную ответственность за свое поведение».13 То есть, он обязан отвечать за поступки и действия, а также за их последствия. Процесс морального выбора состоит из нескольких этапов, включающих в себя потребности и интересы личности, стимулирующие ее нравственный выбор в определенной ситуации; моральные мотивы и цели поведения; формулирование намерений; моральное деяние (поступок); ценность поступка и его оценку (общественную и личностную).
Механизмами морального самоконтроля являются долг и совесть. Моральный выбор - это конкретное проявление активной жизненной позиции личности, заключающейся в степени реализации личностно-нравственного потенциала в конкретных поступках. Ситуация нравственного выбора образуется в случае наличия нескольких вариантов поведения, предлагаемых личности обстоятельствами. Она всегда влечет за собой обнажение определенной системы нравственных ценностей человека, совершившего выбор.
Концепция нравственного выбора разводит на разные полюсы простого обывателя и богатую натуру, человека-созидателя и человека-потребителя, патриота и предателя. Наполненная разным жизненным содержанием, идея нравственного выбора способствует формированию концепции личности в произведениях российских писателей: В. Астафьева, В. Белова, Е. Носова, В. Распутина; адыгейских писателей - А. Евтыха, X. Ашинова, И. Машбаша, Н. Куёка, Ю. Чуяко и др. В их произведениях анализируется поведение людей в экстремальной ситуации войны, исследуется идея нравственного выбора в широком историческом аспекте добра, зла, совести, долга, прошлого и будущего народов и каждого индивидуума. Категории нравственности становятся особенно актуальными в пору обострения глобальных противоречий между разными идеологосистемами. Существование разных планетарных полюсов (холода - тепла, света -тьмы, востока - запада, севера - юга), сосредоточение разного земного богатства в его различных частях, наличие разных религий и верований и т.д. будут стимулировать возникновение противоречий и необходимость их разрешения. Но эта «вечная ситуация» обостряется в разные эпохи в зависимости от напряжения, господствующего в общепланетарных, мировых отношениях, также и по отношению к определенному обществу, коллективу, личности.
Этический кодекс «адыгэ хабзэ» является стержневым в мировидении адыгов. Это, по определению Р. Ханаху, «понятия, определяющие для всех слоев населения морально-этический кодекс».14 Таковым для адыгов (черкесов) выступает адыгство -«...совокупность принципов и норм адыгской этики: человечность, чуткость, благовоспитанность, скромность, гостеприимство, благородство и т.п.».15 Понятие «адыгство» означает совокупность лучших нравственных качеств, которые должны быть воспитаны у молодого человека.16 Б.Х. Бгажноков «...выкристаллизовывает ведущие моральные принципы, подчиняющие себе многообразие частных принципов и норм... В системе адыгской этики пять таких постоянств: человечность, почтительность, разум, мужество, честь».17
Теоретические основы категорий адыгской нравственности «адыгэ хабзэ»
Очень часто и в адыгейской литературе, и в фольклоре адыгов встречаются многочисленные сюжеты, «в которых утверждаются и идеализируются народные представления о мужестве, доблести, чести и других высоких нравственных человеческих качествах. В совокупности эти сюжеты содержат обширный кодекс нравственно-этических правил».19
По мнению А. Мирзоева, «два качества прославили черкесов в истории — воинственность и благородство». Эти качества воина воспевались и в героических песнях адыгов, а впоследствии и в произведениях дореволюционной адыгской прозы (Шора Ногмов, Хан-Гирей, А.-Г. Кешев (Каламбий), К.Б. Ахметуков, Д.-Г. Хаткоко, С.-Д. Гирей и др.). Фольклорные мотивы, как известно, тоже оказали влияние на все стороны развития литературы, искусства и культуры в целом.
Адыги никогда не прятались от войны, а принимали бой как настоящие патриоты своей родины. «Для адыга Герой - еще не тот, кто внешне силен и ловок. В первую очередь он обязан владеть военным искусством. Славу воину приносили не только победы, но и его поведение в бою».
Кавказская война, в некоторой степени, изменила систему ценностей. «Война поставила перед этносами страшную альтернативу: сражаться до конца или покориться силе. Первый вариант зачастую предполагал отказ от «благородных», «рыцарских» способов ведения войны - слишком много было поставлено на карту. Конечно, это сломало систему установившихся нравственных приоритетов». Смеем не согласиться, предложив поправку: «подточило», но не сломало.
Любовь к родной земле, уважение к старшему поколению, необходимость свободы - вот те основные ценности, без которых не мыслит себя горец. Как пишет Б. Бгажноков, «мужество - это, прежде всего, нравственно акцентированное свойство, включающее в себя не только воинское мужество и храбрость, выдержку и упорство в достижении целей, но и такие качества, как справедливость, деликатность, толерантность»." То есть, справедливый, умный, воспитанный, благородный, терпеливый человек есть мужественный. Поэтому идеи человечности, храбрости, патриотизма становились нормой поведения молодежи, которая, следуя этим правилам, хотела заслужить одобрение народа, прославиться.
Высший принцип адыгейской народной морали, по мнению К. Бузарова, — любовь к Отчизне, беззаветная борьба с врагами за ее свободу и независимость. В представлении народа патриотизм связан с героизмом, свободолюбием, честью и мужеством, храбростью, выносливостью, смелостью. По моральным установкам адыгов, главным критерием престижа адыга является его человечность, его дела..., мастерство, умение красиво трудиться... Излагая свое педагогическое понимание категорий морального кодекса адыгов, К. Бузаров акцентирует внимание на воспитание ума, чувства родного слова, отдавая пальму первенства в этих аспектах семейному воспитанию, семейному коллективу, основанному на прогрессивных народных традициях. К характеристике моральных правил адыга необходимо добавить жизнь по законам мусульманской религии, соблюдение ее правил и ритуалов.
Одним из составляющих адыгского этикета было уважительное отношение к женщине. В ней адыги видели воплощение красоты, терпения, ума, нежности, внимательности. Важнейшая роль женщины заключается в воспитании высоконравственной личности. Основу народной мудрости, адыгэ хабзэ, закладывала в молодое поколение именно сильная, волевая женщина.
Таким образом, феномен «адыгагъэ» и «адыгэ хабзэ» остается ядром адыгской морали; его изучению посвящены исследования ученых Северного Кавказа, в частности Адыгеи; науку обогащает анализ опыта практической педагогики семейного и школьного воспитания, достижения смежных наук. Поэтому ряд названных исследователей пополняется именами М. Меретукова, С. Мафедзева, И. Шорова, А. Шадже, Ю. Тхагазитова, Т. Афасижева, М. Шхапацевой, 3. Блягоза, К. Шаззо, И. Хута и других - лингвистами, фольклористами, литературоведами, социологами, этнографами и т.д. Все говорит за то, что нравственно-философская жизнь адыгских народов по-прежнему достойна серьезного внимания и интереса.
История адыгейской литературы подтверждает этот факт. Вместе с тем она вносит диктуемые национальной жизнью и общественным прогрессом существенные уточнения, добавления и поправки, опираясь на те нормы межнационального общежития, которые складываются в вечно обновляющемся мире. К примеру, в творчестве Т. Керашева и И. Цея с 20-х годов XX века все громче звучала идея человечности — нравственное ядро адыгства, идея произрастала и культивировалась столетиями в бытовой и художественной культуре адыгов. Это качество, называемое человеколюбием, тоже унаследованное от предшествующих столетий развития русской словесности, сумело сохраниться в нравственно-этическом опыте русских писателей. Академик Д.С. Лихачев дал ему название «русскость». Вот, на наш взгляд, главная точка духовных сближений и общности современных взаимодействующих литератур. Поэтому, определяя этапы развития того или иного процесса, нужно постоянно помнить о параллелях, аналогиях, типологических сближениях родственных литератур. В своем исследовании этапов поступательного развития духовно-нравственного содержания адыгейской литературы мы обозначим лишь вехи этого развития, ибо они необходимы для развертывания темы диссертации, но не составляют ее главного содержания.
В обращении адыгейской литературы к духовно-нравственным законам адыгской жизни мы ссылаемся на периодизацию У. Панеша"5 и выделяем четыре этапа, во многом определяемых социально-политическими, идеологическими ориентациями общества.
На первом этапе (20-е — первая половина 30-х годов) в молодой литературе была явно ощутима борьба тенденций пересмотра и даже отказа (в духе времени) от тех правил, которые признавались устаревшими - романтизация фольклора, социальное бесправие женщины под давлением вековых законов адата, осуждение учебы в светской школе (Т. Керашев, А. Хатков, И. Цей, М. Паранук, Ш. Кубов) или - наоборот - защиты устаревших нравственных традиций и форм их изображения в молодой литературе (В. Кобле, И. Ашкан).
Обретение новых качеств нравственно-философской проблематикой в хронологии движения романного эпоса И.Машбаша
Исхак Машбаш одним из первых адыгских писателей обратился к теме Кавказской войны и махаджирства, потому что тема исторического прошлого Родины всегда волновала Машбаша, как поэта, так и прозаика. Впервые эта тема обозначилась на раннем этапе творчества Машбаша-поэта. Свидетельством того стала поэма «Шторм» («Хыуай») - крупное эпическое повествование о трагической судьбе адыгов в самый тяжелый период их истории. Автор сфокусировал общенародную трагедию адыгов в судьбах героев Шамсет и Казбеча. Организует идейную структуру и композицию поэмы размышление о судьбе родной земли, её сохранении и сбережении на ней жизни адыгов. Главная мысль Шамсет о необходимости защиты родной земли стала стержневой, определив драматическую судьбу героини и её личные переживания. Эта художественная идея придала образу Шамсет монументальность, подняв его до образа родной земли, сделав символом этой земли и ее защитницей, образцом высокой гражданственности, адыгской нравственности.
Тему трагической судьбы своего народа и философского осмысления идей гуманности и патриотизма И. Машбаш впоследствии продолжил и развил в более крупных по форме произведениях. Излюбленный жанр Машбаша последних десятилетий - повесть и роман, в них писатель чувствует себя свободно и уверенно, выражая многообразный спектр человеческих мыслей и чувств наравне с широким показом событий и разнообразных характеров-судеб. Эти особенности убедительно выражены в его произведениях: дилогии «Два пленника» («Белая птица», «Фидур»), романах «Раскаты далекого грома», «Жернова», «Хан-Гирей», «Из тьмы веков», «Адыги», «Рэдэд» и др.
Кавказская война привела к трагедии некогда многочисленного и мужественного народа - адыгов, героизмом которых восхищались многие прогрессивные деятели России и мира. Многолетняя борьба адыгов и других народов Северного Кавказа закончилась их поражением. Горцы не смогли устоять против хорошо вооруженных и обученных регулярных войск царской России. 21 мая 1864 г. мужественные сыны Кавказа вынуждены были сложить оружие. Царизм торжествовал, победа была пышно отмечена. Тысячи солдат, офицеров и генералов царской армии получили памятную медаль - «За покорение Западного Кавказа».
Из некогда многочисленных и известных на всем Кавказе племен - шапсугов, натухайцев, абадзехов и убыхов - численность которых доходила до 200-300 тыс., осталось несколько десятков тысяч.44 Например, шапсугов даже сейчас, через 144 года после окончания войны, насчитывается всего 10 тыс. человек, а убыхов вообще нет. Сердце сжимается от боли, когда думаешь об уничтожении адыгов, об их изгнании с родной земли, на которой они жили еще задолго до нашей эры и даже создали свою государственность.
Конец Кавказской войны для адыгов был нескончаемым горем. Ни одна война в истории человечества не принесла столько бед, разорения, несчастья, сколько принесла адыгам эта страшная, бесчеловечная война. Из миллионного адыгского народа осталась на Кавказе только его десятая часть. Остальные погибли в борьбе или умерли от холода, голода и чумы, или оказались на дне Черного моря, или переселились в Турцию.45
Объектом возрастающего внимания Исхака Машбаша становится все укрупняющийся художественный срез национальной истории адыгов. Романы «Раскаты далекого грома», «Жернова» объединяются идеей трагизма судьбы народа и его мужества в разные этапы его истории: первый посвящен событиям конца XVIII века, другой -второй половине XIX века.
«Материал той и другой эпохи национальной истории -эпопейный, широкий. Ибо и в первом, и особенно во втором случае решалась судьба народа, его будущее. В первом осмыслен и общеадыгский материал, социальные и иные процессы, вызвавшие войну племен и классов на реке Бзиюк 20 июня 1796 года. Во втором воссоздается широкая панорама Кавказской войны, в которую оказались втянутыми народы Кавказа, России, Турции, Англии, Польши.
Такова историческая основа этих двух крупнейших в северокавказской прозе последних десятилетий произведений ...».
По книгам Исхака Машбаша можно судить об истории адыгов с конца X века и до нашего времени. Писатель исследует в них главные моменты адыгской жизни. Так, в романе «Из тьмы веков» представляет образ жизни наших предков - касогов, меотов, зихов, их борьбу за свою независимость в конце X - начале XI веков, деятельность касожского князя Рэдэда по объединению адыгских племен. В романе «Адыги» отражены междоусобицы адыгских князей в борьбе за власть, попытка создания своего единого государства в 16 веке. В «Раскатах далекого грома» раскрыта социальная картина жизни, психология адыгов второй половины 18 века. В романе «Жернова», «Хан-Гирей», в дилогии «Два пленника» представлена трагическая судьба адыгского народа в Кавказской войне XIX века.
Помимо образа времени, объединяют романы проблемы философии истории, исторического деятеля и его современников, их нравственные идеалы. Исхак Машбаш в своей исторической романистике прослеживает современность и актуальность той или иной политики, тех или иных идей, стараясь при этом не допускать умозрительных рассуждений, стремясь эпически подробно, конкретно и художественно убедительно воссоздавать действительность, при необходимости используя подлинные исторические документы и факты.
Историческая романистика Машбаша - это многогеройное, многопроблемное и широкомасштабное повествование об адыгах, основными чертами которого являются реализм, чувство истории и психологизм. Общий пафос повествования - преодоление прошлого во имя будущего. Писатель ставит задачу - возвратить адыгам путем нравственно-философского художественного осмысления истории полноту бытия.
Вместе с тем, историческая романистика Исхака Машбаш по сути представляет собой одну большую книгу, пронизанную сквозными темами и мотивами. С этими темами, образами и даже сюжетами писатель не расстается от романа к роману, что создает своеобразную преемственность, укрепляет непрерывность мысли о истории народа.
Этой задаче способствует то, что лица и персонажи непосредственно переходят из одной книги в другую: например, один из активных героев эпопеи «Раскаты далекого грома» Мишка Некрас (Некрасов) умирает в романе «Жернова», и на его похороны приезжает Субаш Тарик. Центральными персонажами романа «Жернова» являются сыновья героев «Раскатов далекого грома» Нурмагомет Хагур — сын Моса Хагура и Тим (Тимофей) Некрас - сын Михаила Некрасова. Выдающийся адыгский писатель-просветитель и политический деятель первой половины XIX века Хан-Гирей Султанов является героем не только одноименного романа, но и романа «Жернова». В «Хан-Гирее» мы встречаемся и с главным героем эпопеи «Жернова» князем Сафербием Заном. Старый русский солдат Федор Данилович Анаскевич оказывается центральным персонажем двух повестей: «Фидур» и «Афипса», составляющих дилогию «Два пленника» и т.д. И каждый герой вносит в духовное наполнение романа свою нравственность и образ мысли.
Исторические романы Исхака Машбаша обнаруживают много типологических схождений в проблематике, в структуре, в исторических концепциях автора, предполагающих диалектическую неразрывность истории и личности, судьбы народной и судьбы человеческой. Немало близости можно найти и в машбашевской романной поэтике, в типах героев, их расстановке. Автор показывает, что сама история выдвинула на историческую арену общественной жизни Сафербия Зана и Хан-Гирея, Мэрчана Хоретлука, Хатырбая Цея, Бесльния Аббата, других лидеров. Их личные человеческие судьбы обусловлены самой эпохой, течением исторических процессов. Эту неразрывную взаимосвязь исторической личности и самой истории писатель художественно емко прослеживает не только в «Жерновах» и «Хан-Гирее» — она становится одной из главных проблем, исследуемых в романах «Из тьмы веков» и «Адыги».
Пролог романа «Кавказ» и художественный замысел М. Кандура
В Прологе дано краткое изложение причин поездки автора из г. Аммана (Иордания) в г. Нальчик: официальное приглашение на «Конгресс черкесского народа» 19 мая 1991 г. и - личная причина: «ступить на землю своих предков, начать поиск своих корней». Оценивая значительность намерений инициаторов «объединительного» Конгресса, М. Кандур, тем не менее, размышляет об опасности как следствия этой и подобных акций, намекая на огромную ответственность, которую берет на себя «наша маленькая республика». М. Кандур не договаривает. Вместо рассуждений обращается к воспоминаниям о своей родословной. Здесь проступают некоторые важные моменты, типичные для судьбы переселенца — махаджира, предки которого покинули Кавказ еще в XIX веке. Покинули «благословенные зеленые склоны Кавказских гор и уехали в неизвестность пустынной и загадочной Османской империи» [1, 10]. Причины? - «Они считали, что лучше на чужбине сохранить веру, чем оказаться во власти христианского царя». Но цена этого выбора людям была неведома. Кандур пишет: «Однако они не знали, как ловко манипулировали их судьбами главы двух держав - турецкий султан и русский царь» [1,11]. С благоговением воспринимая верность своей вере людей старшего поколения, автор тут же дает жесткую оценку тем, кто воспользовался этой приверженностью народа: «Этой слепой религиозностью ловко управляли тогдашние сверхдержавы с целью спровоцировать катастрофическую миграцию двух миллионов черкесов с земли своих предков» [1, 12]. В размышлениях автора четкая логика рассуждения о причинах — «следствиях» (на тему выгод для России и Турции от выселения горцев с их отеческих исконных земель) граничит с публицистикой и лирикой, построенных на логике чувств, - о страдальческой судьбе черкесов и высоком долге их потомков сказать правду о трагедии предков. Осмысливая эту цель как свой долг, М. Кандур очерчивает и круг тем, и план достижения цели, и идею объяснить феномен Кавказа. И тем самым ответить на вопросы: «Почему так важно, чтобы нашу историю знали? Почему мы не должны ассимилироваться и раствориться среди более многочисленных народов на этой земле, как это произошло с другими древними цивилизациями? Откуда это не дающее покоя стремление осознать свою черкесскую индивидуальность?..» [1, 14].
В подкрепление мысли о правомерности ставить такие вопросы, автор приводит краткую и точную историческую справку по истории Кавказа, которая «отсчитывается с первых мгновений зарождения цивилизации», и дает право обобщить: «Кавказ превратился в заповедник исчезнувших народов и Вавилон языков» [1, 15]. Вместе с тем, на первом плане авторского замысла - история «одной семьи, жившей в этой чудесной стране» [1, 15]. В этом плане чрезвычайно важны воспоминания автора о своих стариках — предках, с которыми ему удалось встретиться на закате их века. В воспоминаниях возникает образ «наны» — девяностолетней бабушки, которую волновал вопрос: «Это правда, внук, это правда, что добрались уже ... туда? Что они уже походили по ... ней? - спросила она, указывая на Луну...» [1, 11]. Правда о посещении Луны людьми вызвала ее смятение и боль. Ведь «бабушка верила, что Луна и звезды принадлежат небесам, а небеса -божьи владения. Никто из смертных не может ступить туда...» [1, 12].
Через три дня бабушка умерла... Так сильна была ее вера, как и вера тех далеких предков, что заставила людей покинуть Кавказ... Образы горянок, созданные Кандуром, явно строились на крепких духовно-нравственных основах...
Размышления о жанровой форме, подходящей для реализации обширного замысла, позволит автору остановиться на узловых исторических моментах жизни его народа как нации, связав их с жизнью его семьи. Значительный упор сделан на документальную основу и особенности работы с ней, требуемые жанром. Выбор жанра -исторический роман с его художественной спецификой, отличающей его от исторических хроник или летописи, дает представление и о способах драматизации жанра, и об особенностях его коллизий у автора.
Изложив авторские рассуждения в «Прологе», мы посчитали необходимым и возможным использовать материалы «Пролога» в качестве канвы собственной концепции романа-трилогии «Кавказ». Выделив в романе, как идейно-организующие, нравственно-философские аспекты войны и мира, свободы человека, его веры, чести и достоинства, попытаемся подойти к ним прежде всего через сопоставительный анализ основных эстетических параметров адыгских исторических романов «Жернова» И. Машбаша и «Кавказ» М. Кандура.
Обоснуем мотивы выбора названных романов: 1) возросший интерес к историческому прошлому, главным образом, теме Кавказа в XIX веке; 2) незатухающие всплески конфликтов на межнациональной почве на Кавказе в XX веке; 3) художественная реализация интереса к историческим проблемам Кавказа в северокавказской, русской, зарубежной литературах, стимулирующая тяготение к созданию больших эпических полотен типа панорамного романа, романа-эпопеи; 4) опыт И. Машбаша и других адыгских писателей; 5) особенности художественно-исторического творчества М. Кандура. 1. Огромная историческая тема: Кавказская война и махаджирство. Судьбы изломанных войной людей разных национальностей и сословий. Нравственная идея: боль отчуждения от родины и чувство кровной связи с ней. 2. Философско-нравственная трактовка темы: 1) Историческая судьба как своеобразный знак имперской политики трех государств: Турции, Англии, России и как фатум, тяготеющий над людьми, живущими на Кавказе. Почему его считают «особым местом», то есть «феноменом»? 2) Изображение героев в атмосфере нравственных испытаний. Акцент на главных точках ситуации морального выбора героя как процесса воспитания человеческой души. 3) Объединяющие два романа философско-нравственные вопросы: В чем смысл жизни? Каков нравственный мир человека? Что в нем всего дороже для жизни, для человечности, для настоящего, для будущего? Ощущает ли он ответственность за все, что происходит? 4) Нравственный кодекс (адыгэ хабзэ) - незыблемые устои мироощущения адыгов, основа мужской доблести и чести, женской верности и достоинства. 3. Авторская позиция: ощущение трагизма исторической памяти, близости событий Кавказской войны нашему времени, стремление к исторической правде в изображении исторических лиц, вымышленных персонажей, соответствующая конкретизация реалий.
