Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Национальный миф и его функционирование в литературе XX века 33
1.1. Оформление национального мифа в английской литературе 33
1.2 Национальный миф и концепция «английскости» 70
1.3. Мессианская модель как концептуальное ядро новой версии национального мифа 131
Глава 2. Национальный миф и референтная функция национального «другого» в литературе XX века 153
2.1. Трансформация образа европейского «другого» в литературе второй половины XX века: образ Германии 153
2.2. Трансформация образа нации-« соперника» в английской литературе второй половины XX века: образ Америки 172
2.3. Постколониальный дискурс в английской литературе 207
Глава 3. Миф России в английской литературе второй половины XX века 242
3.1. Цивилизаторский дискурс как репрезентация национального стереотипа 244
3.2. Политическая мифология в структуре мифа России 258
3.3. Образ России в литературе путешествия 293
3.4. Концептуализация мифа России в тексте культуры 3188
Заключение 342
Библиография
- Национальный миф и концепция «английскости»
- Мессианская модель как концептуальное ядро новой версии национального мифа
- Трансформация образа нации-« соперника» в английской литературе второй половины XX века: образ Америки
- Политическая мифология в структуре мифа России
Введение к работе
Актуальность исследования. Проблемы национального являются на сегодняшний день одними из наиболее обсуждаемых в современной гуманитарной науке. Современные исследования этих вопросов связаны с самыми различными сферами гуманитарного знания: это политико-исторические (В. Тишков, Г. Вайнштейн, Дж. Хоскинг), культурологические (А.Эткинд, М.Тимофеев, О.Рябов, Т.Рябова, К. Шаров), лингвистические (А.Вежбицкая, Н.Петровых, В. Карасик) исследования. В России наиболее активными в разработке национальных проблем являются междисциплинарные центры в Воронеже (В.Струков, М.Попова), Иваново (О.Рябов, М.Тимофеев, Т. Рябова), Нижнем Новгороде (З.И. Кирнозе, В.Зусман, М. Цветкова), Волгограде (В.И.Карасик). Каждая из гуманитарных наук вырабатывает собственную методологию и терминологию, которые с некоторой адаптацией применяются и в литературоведческих исследованиях. Не оспаривая релевантности применяемых терминов, мы считаем, что назрела необходимость выработки собственного языка описания репрезентации национального в литературоведческих исследованиях.
Преобладание культурологического и лингвокультурологического подходов в исследованиях национального создает впечатление вторичности роли художественной литературы в создании представлений о национальном. В этой связи важно определить значение литературы в становлении текста нации. На наш взгляд, художественная литература является специфической сферой формирования, оформления, репрезентации и функционирования представлений о национальном в культуре.
Степень научной разработанности проблемы. Исследования проблем национального имеют двухвековую историю, начало которой следует отнести к концу XVIII века. Уже в работах И.Гердера, Ф. Шеллинга формируются первые представления о природе национального, которые впоследствии были определены как примордиальный (от англ. primordial - изначальный) или органистический подход к проблемам национального. В рамках данного подхода вырабатываются понятия «национальный характер», «национальный дух», «душа нации». Данный подход наиболее характерен для науки XIX-начала XX века, однако сохраняет свою актуальность для ряда исследователей и по сей день.
Следующая концепция национального, названная модернистской, оформляется в середине ХХ века, акцентирует политическую природу национального, полагает, что нации и национализм формируются не ранее конца XVIII века (Э. Геллнер, Д. Бройи, Э. Хобсбаум).
В 1980-1990-е годы появляется постмодернистская (постнеклассическая, конструктивистская) концепция (Б.Андерсон, Х.Бхабха, Э. Саид, в отечественной науке В. Тишков, А. Миллер) национального, которая в отличие от политикоцентризма предыдущей теории выступает как культуроцентричная; нация рассматривается как «изобретенное», «воображаемое» образование, на первый план выдвигается не стремление создать целостную концепцию нации, а изучение различных форм маргинализации, гибридизации, характеризующих современную «постнациональную» эпоху.
Данная теория развивается параллельно и с учетом постструктуралистских исследований, пафосом которых становится провозглашение «заката метанарраций», недоверие к «метаповествованиям» (Ж.-Ф. Лиотар) и утверждение плюрализма как основы культуры постмодерна. Кроме того, этот подход тесно связан с постколониальными теориями (Э. Саид, Х. Бхабха, Г.Спивак), исследующими способы навязывания колонизируемым народам ценностей колонизаторской культуры. В связи с этим теоретиками нации и «национализмов» разоблачается установка на создание единого «текста нации», а исследовательский фокус смещается в область механизмов создания тех или иных нарративных конструкций, закрепляющих представления о нации в культуре. Нация рассматривается как проект, созданный посредством различных дискурсивных практик.
В этом смысле очень важной представляется формулировка названия исследования под редакцией Х. Бхабхи («Нация и наррация») и ее перефразирование в известном сборнике отечественных и зарубежных трудов, посвященных проблемам национального, «Нация как наррация», подтверждающие обозначенный нами приоритет письменной репрезентации нации перед другими типами.
Для изучения проблем национального гуманитарная наука вырабатывает терминологическую базу, представленную такими понятиями, как «нация», «этнос», «национальная идентичность», «национальный образ жизни», «национальный характер» и др. Наиболее известным в связи с литературными текстами на сегодняшний момент остается понятие «национальная идентичность», определяемое исследователями как динамическое явление, «существующее в непрерывном процессе идентификаций». Оно включает в себя помимо национального самосознания уровень «национального бессознательного», наряду с коллективной национальной идентичностью рассматривает индивидуальную национальную идентификацию. Коллективная национальная идентичность, в свою очередь, складывается из авто- и гетеростереотипов, формирующих архетипическую модель «мы-они». Проблеме национальной идентичности посвящен целый ряд значимых работ (М.Попова, И. Кабанова и др.), в которых данное понятие рассматривается применительно к художественной литературе. В трудах отечественных исследователей формируется понятие «национальная картина мира»; она транслирует представления, сложившиеся в национальном менталитете или порождает их. На наш взгляд, рассмотрение художественной литературы посредством только этих категорий, разработанных преимущественно социальными науками, сводит ее роль к простой репрезентации тех или иных национальных представлений. Данная функция, несомненно, ей присуща, но не является единственной.
Концепция национального мифа, предлагаемая в работе, учитывает, что сочетание «национальный миф» встречалось в научной литературе и ранее, преимущественно в культурологической и лингвокультурологической, где оно использовалось последователями этносимволистской концепции Э. Смита, в частности, В.Шнирельманом. Несмотря на то, что некоторые авторы говорят о наличии понятия «национальный миф», или претендуют на его разработку, приходится констатировать, что в предшествующей отечественной науке, тем более в литературоведческой, развитой теории национального мифа не существует. В большинстве работ, где употребляется словосочетание «национальный миф» речь идет чаще всего о мифах о происхождении нации (В.Шнирельман), может присутствовать разделение на «мифологию» и «неомифологию» (М. Ибрагимов); указывается на отсутствие «целостного мифа» нации (Д.Гудков). Все это свидетельствует о влиятельности традиционного представления о мифе и необходимости построения концепции, учитывающей особенности динамики национального мифотворчества в культуре и новые подходы в гуманитарной науке. В частности, в нашей работе мы опираемся на теорию мифа, которая предложена Р. Бартом в «Мифологиях», рассматриваем миф как древний, так и новый, как «семиологическую систему, претендующую на то, чтобы превратиться в систему фактов»; задачу мифа, в том числе национального, вслед за Бартом мы видим в том, чтобы «придать исторически обусловленным интенциям статус природных». Не отрицая существование отличий архаичных мифов от современных, мы, в силу специфики предмета исследования, сосредоточим свое внимание на последних. В отличие от многих исследователей современного мифотворчества (последователей Ж.-Ф. Лиотара, Р. Барта и др.) особенно в сфере культурологии, мы не стремимся «разоблачить» миф, исследуя механизмы его воздействия на реципиента, а намереваемся описать его содержание и рассмотреть способы его существования и трансформацию в литературе второй половины ХХ века. Концепция Р. Барта позволяет сконцентрировать внимание на механизмах создания и вопросах функционирования национального мифа, что соответствует нашим задачам.
Основная сфера бытования национального мифа - это письменная культура, а в художественной литературе мифотворчество имеет наибольшие возможности для самоосуществления. Несмотря на то, что кино, массмедиа, Интернет становятся все более значимыми для формирования массового менталитета, даже простое количественное преобладание письменной текстовой культуры над новыми ее формами позволяет говорить о продолжающемся приоритете влияния письменного текстового нарратива над остальными типами «текста».
Если в политической сфере преднамеренность мифотворчества, в том числе и национального, очевидна, то в литературе сочетаются спонтанность и нарочитость, индивидуальное и всеобщее, созданное под влиянием традиции, и современное, культурное и политическое, что делает литературу наиболее сложной, продуктивной и по-прежнему влиятельной сферой национального «воображаемого» (не случайно в большинстве исследований национализма авторы предпочитают ориентироваться главным образом на литературные источники (Б.Андерсон, Э.Саид)). В литературе даже использование существующих концепций национального или национальных стереотипов может быть вовлечено в процессы мифологизации. Наиболее характерно для литературы последнего столетия создание авторами собственных мифологизированных концепций нации, становящихся мощным средством воздействия на культурное, научное и даже политическое сознание, что хорошо видно в английской литературе на примере творчества Дж. Оруэлла, Дж. Фаулза, П. Акройда и др. Специфика литературной репрезентации национального проявляется и в разнообразии взаимодействий с другими формами культуры: она иной раз демонстрирует опережение политики и культуры на уровне отдельных идей (например, знаменитое противопоставление Р. Киплингом Востока и Запада в «Балладе о Востоке и Западе», ставшее впоследствии основой и для политических рассуждений на эту тему), иногда выдвигает мифологемы, не востребованные другими формами культурного и политического сознания, иногда создает концепции, готовые для введения в ментальное поле нации.
Национальный миф является подвижным, динамичным образованием, компоненты которого формируются постепенно в процессе становления национальной культуры и в зависимости от преобладающих точек зрения на природу национального в обществе. На начальном этапе, стадии формирования национального государства, создаются первичные представления о природе национального в рамках имперского и связанного с ним династического мифов, вырабатывающих символику нации, создающих первые мифологизированные образы, которые на этом этапе не образуют целостной системы.
Постепенно в культуре и, прежде всего, литературе создается национальная концептосфера, характер которой определяется такими факторами, как влияние природных условий, исторических обстоятельств, и т.д. Национальная концептосфера, создаваемая в культуре и литературе, встраиваясь в систему национального мифа, может переакцентироваться или переосмысливаться в зависимости от текущей национальной концепции, но состав уже сформированных концептов остается относительно стабильным (английский дом и пр.).
Национальная символика и национальная концептосфера полностью не исчерпывают национального мифа, становление которого завершается созданием национального образа мира, включающего представление о национальном хронотопе, национальном образе жизни, национальном характере, что, в конечном итоге, позволяет конструировать целостную модель, ориентированную на реконструкцию вневременных национальных смыслов. В русском литературоведении первенство в теоретическом осмыслении национального образа мира принадлежит Г.Д. Гачеву. Представление о национальном образе мира связано с понятием «художественный образ мира», т. е. данная категория в большой степени учитывает особую природу художественной литературы. Однако исследование национального образа мира не располагает к рассмотрению внутренней динамики национальных представлений в культуре и более уместно в синхроническом изучении «другого» в определенный момент его развития.
Отличие понятия «национальный миф» от национального образа мира состоит в том, что национальный миф обязательно предполагает наличие исторического измерения. Конструирование национального мифа невозможно без мифа национальной истории, который содержит представление о национальной этиологии, повествование о национальной истории, обозначение одной или ряда национальных катастроф и прогноз национальной эсхатологии. Историческое измерение национального мифа позволяет рассмотреть национальную литературу как нарратив, повествующий о национальной истории посредством событий, персонажей, символов, но при этом миф национальной истории существует именно в своем «воображаемом» измерении, нелинейно соотносясь с реальными историческими событиями.
Признаками сформированного национального мифа становятся более или менее оформленный образ национального «мы» в сложном соотношении с национальным «другим», представленный системой репрезентативных персонажей (в английской литературе, например, это джентльмен, настоящая леди и др.), понятие о национальном образе жизни, национальных традициях (не обязательно уходящих в далекое прошлое, как, например, английское чаепитие). Данная система образов, символов, концептов, как и большая часть представлений о национальном хронотопе, становится результатом национализации существующих природных, социальных и культурных факторов, которая зачастую происходит именно в художественной литературе, в результате чего складывается, оформляется, а затем и переозначивается национальный миф.
Национальный миф в литературе существует, прежде всего, в форме национального нарратива. Национальный нарратив является, как и любой тип нарратива, результатом неких культурных конвенций; это, определенным образом рассказанное в художественной литературе «повествование о нации», складывающееся в текстах, принадлежащих различным жанровым традициям, под влиянием самых разных обстоятельств, и образует, в конечном счете, национальный миф. Национальный нарратив складывается постепенно; это означает, что национальный миф на стадии формирования может быть представлен своими компонентами в рамках и других типов нарратива, в частности, исторического или утопического, постепенно «втягивая» в сферу национального те элементы, которые первоначально не осмысливались как таковые. В дальнейшем, особенно в литературе второй половины ХХ века, национальный нарратив также может сложно сочетаться с другими типами нарратива, становясь полем авторской игры с национальным мифом или его компонентами.
Национальный миф, рассматриваемый в аспекте современных коммуникативных теорий, предстает открытым для влияний и пластичным образованием. Мифологизация национального рассматривается нами как динамический процесс, предполагающий постоянное переозначивание мифа, трансформацию дискурсов и наполнение концептов новой семантикой.
Рассматривая национальный миф в отношении английской литературы, мы учитываем традицию, сложившуюся в англоязычном литературоведении. Национальные исследования применительно к английской культуре ведутся преимущественно в рамках понятия «английскость», одного из самых разрабатываемых в современном литературоведении Британии и положившего начало другим аналогичным понятиям, в том числе и «русскости». Важной тенденцией изучения «английскости» является стремление отделить ее от «британскости» и обозначить свободу первой от связи с различными видами национализма, тем самым разграничивая сферы исследований английскости от изучения современных национализмов (Э. Хобсбаум, Э.Саид, Х.Бхабха), рассматривающих британский национализм как образцовый, и исследований английскости. В то же время само многообразие подходов к понятию «английскость» исключает однозначные и общепринятые толкования этого понятия, что отмечается и самими исследователями английскости (Р. Ингельбейн, В. Нюннинг и др.), и осложняет эту задачу.
Изучение английскости затрагивает социокультурную сферу; в рамках данного типа исследований прежде всего рассматриваются особенности национального поведений и образа мыслей (A. Aughey, К. Хьюитт, П. Лэнгфорд, К. Фокс), соотношение английскости и «кельтскости» (Дж. Лиирсен, Дж.Чендлер). Широко представлены в английском литературоведении репрезентации английскости в различных сферах национального бытия и культуры, например, в пейзаже (С. Дэниелз. У. Хоскинс, Д. Лоуенталь, Д.Мэтлесс), городской культуре (П. Ньюлэнд), массовой культуре (С. Физерстоун, М. Брасеуэлл). Особую сферу представляют собой постколониальные исследования английскости, включающие размышления о формировании собственной «версии» английскости в сознании жителей колоний (С. Джиканди, Я. Марш, К. Кумар). Языковая репрезентация английскости представляет собой совершенно отдельную сферу исследований, включающую изучение концептов, репрезентирующих национальный характер и образ мыслей (Д. Джозеф, А. Вежбицкая, А. Джиоева и др.). Таким образом, в английской гуманитарной науке спектр исследования национального, что в данном случае означает английского национального, также весьма широк.
Литературоведческий аспект английскости представлен самыми разнообразными работами, выдвигающими на первый план тех авторов литературных произведений, которые являются «образцовыми» ее представителями либо представляют в своем творчестве собственные концепции английскости. Наиболее полно данная проблема рассматривается в работе: David Gervais Literary Englands: Versions of 'Englishness' in Modern Writing (1993). Выделяя репрезентативные с данной точки зрения имена, автор посвящает каждому из них отдельные главы. Литературоведческие исследования, рассматривающие более современную литературу, выделяют в качестве наиболее репрезентативных фигур в связи с английскостью Дж. Фаулза, П. Акройда, Г. Свифта (В. Нюннинг, Р. Ингельбейн). Современные литературоведческие исследования английскости задают определенную традицию, однако не предлагают никакой концепции специфики функционирования национального в литературе, не задают четких параметров исследования, что приводит к определенной исследовательской субъективности как при отборе репрезентативных текстов, так и при выборе методологии.
Проблема английскости является важной составляющей национальной картины мира, создаваемой в британской литературе, но не исчерпывает той концепции национального «мы», которая получает свое художественное воплощение в произведениях писателей-англичан. Вследствие этого мы считаем сведение литературоведческого исследования английской национальной картины мира только к проблеме английскости не вполне оправданным, потому что оно игнорирует «британский» компонент английского национального самосознания, который, несомненно, оказывает влияние на национальный миф. «Погружение» в природу национальной ментальности, индивидуальной национальной идентичности, которое характерно для современной английской литературы, осознанно оперирующей концепцией английскости (Дж. Фаулз, Дж. Барнс, П.Акройд и др.) является только одной из многочисленных форм мифологизации национального, которые имеют место в английской литературе. В то же время мифологизация национальной сферы не ограничивается национальным регионализмом, изучением национальной ментальности и прочими сферами внимания «английскости»; важным компонентом национального мифа остается представление о наднациональной миссии Британии, которая определяет концепцию национального во многих произведениях английской литературы вплоть до настоящего времени, что делает особенно существенным процесс трансформации национального «мы» в соответствии с изменением образа национального «другого».
Исследование национального мифа применительно к английской литературе обладает определенной спецификой, которая обусловлена, во-первых, особым местом британской культуры в ряду других европейских культур. В современном литературоведении и культурологии мысль о том, что европоцентричный мир развивается по англосаксонской модели, становится общим местом.
Во-вторых, особенность национального мифа в английской литературе обусловлена мессианским характером английского национального мышления, что предполагает осознание собственной миссии в отношении национального «другого». Следствием этого становится не только постоянное самоопределение относительно национального «другого», которое является необходимой составляющей любого национального мифа, но и мифологизация национального «мы» и национального «другого». Данные процессы рассматриваются нами в эволюции относительно традиционных «внутренних» и «внешних» других; особое внимание уделяется созданию «русского» мифа в литературе второй половины ХХ века.
Мы рассматриваем процесс оформления национального мифа «другого». Этот процесс происходит через взаимодействие дискурсов, в рамках которых сформировались определенные концепты, предопределяющие мифологическую модель мира. Анализ дискурсивных практик в современной науке характерен для междисциплинарных исследований, наиболее активно на современном этапе он развивается в лингвистике и культурологии. В литературоведении он также вполне продуктивен, не случайно, ведущие исследователи дискурса в лингвистике и социологии отдают должное литературоведческим исследованиям как первой ступени такого анализа (Э. Саид, Т. ван Дейк).
Новизна работы определяется тем, что в ней вводится понятие «национальный миф» не только в качестве номинации, как это уже практиковалось в исследованиях разного рода, а в качестве разрабатываемой концепции, предлагаются способы литературоведческого описания национального мифа на примере английской литературы.
Концепция национального мифа позволяет говорить о системном и динамичном процессе развития национальных представлений в литературе и дает возможность описать практически все варианты формирования и функционирования национальных смыслов.
В работе рассмотрены основные элементы национального мифа, определена его структура и особенности функционирования в английской художественной литературе, что представляет собой не просто научное описание, а концепцию, применимую к исследованию и других национальных литератур. В зависимости от аспектов изучения национального мифа в том или ином параграфе предлагается использование различных методов его литературоведческого описания.
Предлагаемая концепция содержит целостный подход к рассмотрению национальной составляющей в тексте английской литературы, что позволяет сосредоточиться не только на изучении «английскости», но и других важных составляющих национального мифа.
Впервые вводится в поле литературных исследований большой корпус текстов английской литературы, которые до этого не входили в сферу интересов отечественного и западного литературоведения, определяется состав литературных произведений, значимых с точки зрения проблемы национального мифа. Несмотря на то, что постмодернистская теория давно предлагает отказ от традиционного деления текстов на «элитарные» и «массовые», как в английской, так и в отечественной литературоведческой практике такой подход реализуется нечасто, рассмотрение произведений различного художественного уровня в качестве равноправных объектов также определяет новизну исследовательского подхода.
Цель работы: рассмотреть содержание, структуру национального мифа и особенности его функционирования в английской прозе второй половины ХХ века.
Задачи:
-
Проанализировать особенности литературного воплощения содержательных элементов национального мифа.
-
Определить компоненты «исторического» измерения национального мифа.
-
Выявить национальное своеобразие содержания национального мифа и основные этапы его трансформации.
-
Рассмотреть функционирование национального мифа в рамках исторического и утопического нарратива английской литературы.
-
Рассмотреть понятие «английскость», особенности его осмысления в современной литературе и определить его место в структуре современного национального мифа.
-
Выявить особенности трансформации и функционирования национального хронотопа в английской литературе исследуемого периода.
-
Определить роль идеи наднациональной миссии Англии в современном национальном мифе.
-
Рассмотреть феномен национального самоописания в отношении национального «другого» в его эволюции.
-
Проследить процесс формирования «чужого» национального мифа в рамках английской литературы.
Объект исследования – английская проза преимущественно второй половины ХХ века, корпус прозаических произведений, репрезентативных с точки зрения национальной проблематики и демонстрирующих тот или иной способ воплощения или использования национального мифа. В своей работе мы ориентировались в основном на тексты, созданные выходцами с британских островов, которые осознают себя в качестве таковых и рефлектируют на национальную тему, обращаясь к творчеству писателей-неангличан лишь в исключительных случаях (например, Том Стоппард).
В работе представлен обширный корпус произведений английской литературы, которые рассматриваются нами как наиболее ярко воплощающие процессы становления (произведения Т. Мэлори, У.Шекспира и др.), оформления (романы Ч.Диккенса, У.Теккерея, У. Коллинза и др.), бытования (проза Р. Киплинга, Дж. Толкина и др.) функционирования (произведения Дж.Фаулза, П. Акройда, Э. Берджесса, Г. Грина и др.) национального мифа. В ряде случаев они занимают уникальное положение в литературе (например, романы Дж. Толкина), в других – являются одними из нескольких, в равной степени претендующих на роль репрезентативных с точки зрения интересующей нас проблемы. Нами учитывается степень востребованности данных произведений в культуре, так как только произведения, породившие определенную традицию, активно участвуют в процессах мифологизации воображаемого национального. В то же время мы в известной степени игнорируем по-прежнему актуальное в отечественном литературоведении деление литературных произведений на элитарные и массовые: наше исследование показало, что высокий уровень рефлексии на тему национального может быть присущ и тем и другим в равной степени, также как представители «высокой» и «низкой» литературы в равной степени могут демонстрировать архаичность и клишированность подходов к интересующей нас проблеме.
Отбор материала обусловлен не только тем, насколько национальная проблематика присутствует в произведении, но и тем, насколько она значима для автора, а также степенью новизны авторского подхода к решению вопросов национального. В случае, если автор демонстрирует определенную архаичность позиции в отношении национального (например, решает проблемы национального характера, актуальные для викторианской прозы, в литературе второй половины ХХ века) либо национальная проблематика только заявлена, но не проявлена в достаточной мере, либо уровень концептуализации, а значит и степень мифологизированности, оказывается невысоким, такое произведение может быть взято нами только в его отдельных аспектах. Наибольшее внимание уделяется текстам, где налицо мифологизация или ремифологизация национального.
Предметом нашего исследования является собственно национальный миф в его оформлении и прежде всего функционировании. Сосредоточивая свое внимание на современном этапе «развития» национального мифа, протекающем в условиях глобализации, мультикультурализма, мы остановимся на его достраивании и переозначивании, на процессе ремифологизации национального мифа на новой основе культурного многообразия. Современный этап функционирования национального мифа рассматривается нами как этап субъективизации национальных концепций, репрезентирующий современную идею культурного многообразия и акцентирующий культурную природу национального мифа. Понимание нации как наррации позволяет рассматривать художественную литературу не только как сферу трансляции устоявшихся национальных представлений (стереотипов), а как сферу культурного конструирования национальной множественности, особенно значимую в этом качестве в последние десятилетия.
Теоретико-методологическая база исследования. Основой данной работы становится разработанная в гуманитарной науке «постмодернистская» (конструктивистская, постнеклассическая) концепция национального (Б.Андерсон, Х.Бхабха, М. Фуко), предполагающая взгляд на нацию, ее историю и современность как на продукт культуры. Нами также учитывается этносимволистский подход (Э. Смит, Дж. Хатчинсон, М. Тимофеев, В.Шнирельман) к вопросам национального и идеи представителей теории постколониализма (Э. Саид, Х. Бхабха).
Существенными теоретическими ориентирами стали труды современных отечественных исследователей, разрабатывающих национальную проблематику в смежных науках (В. Карасик, В. Тишков, М. Тимофеев). Важной основой работы стали труды представителей отечественного литературоведения, исследующих национальную проблематику на материале литературы (О.Рябов, И.В. Кабанова, М.К. Попова, О.Г. Сидорова, З.И. Кирнозе, В. Зусман, М.Цветкова, Т.Г. Струкова). Большую роль в выработке методологии исследования сыграли труды по проблемам английскости (К. Хьюитт, П.Лэнгфорд, К. Фокс, Р. Эббэтсон, Д. Джеривэс).
Мы используем как ставшие традиционными для литературоведения типы анализа (структурно-семантический и др.), так и новые, активно разрабатываемые в современном литературоведении, предполагающие коммуникативный подход к изучению литературы (нарративный анализ, дискурс-анализ и др.).
Понятийный аппарат. Используя в литературоведческом исследовании понятие концепт, характерное в большей степени для лингвокультурологии (А. Вежбицкая и др.), мы ориентируемся на позицию В.Зусмана, определившего это понятие относительно литературы и литературоведения: «”концепт” содержит одновременно 1) “общую идею” некоего ряда явлений в понимании определенной эпохи и 2) этимологические моменты, проливающие свет на то, каким образом общая идея “зачинается” во множестве конкретных, единичных явлений». В отношении функционирования понятия «концепт» в конкретных исследованиях В. Зусман пишет: «Концепт оказывается инструментом, позволяющим рассмотреть в единстве художественный мир произведения и национальный мир».
Национальные исследования предполагают введение понятия нарратив; по мнению Х.Бхабхи (отметившего перформативный характер национальной идентичности) нация существует только через ее повествовательную репрезентацию, то есть национальный нарратив. Мы рассматриваем национальный нарратив во взаимодействии с другими типами нарратива и. как уже говорилось, считаем, что национальный миф существует в литературе в форме национального нарратива.
Сложной проблемой в гуманитарных науках является соотношение терминов нарратив и дискурс. Нарратив либо противопоставляется дискурсу (Дж. Каллер, Ц. Тодоров), либо рассматривается как его подвид (Й.Брокмейер, Р.Харре). Мы рассматриваем дискурс как понятие более широкое, чем нарратив. Если основными компонентами нарратива становятся сюжет и тема (Е. Трубина), то, как писал М. Ю.Лотман: «Дискурс — это не только слова и тексты, но и стратегии их продуцирования, распространения и понимания, опирающиеся на (как правило) негласные соглашения, пресуппозиции и постулаты речевого общения. Наконец, дискурс — это не только слова, но и реальность, в этих словах заключенная и трансформируемая под их влиянием». Нарратив организует компоненты дискурса, в известной степени ограничивая их собственной логикой, а иногда по-новому переозначивая их.
Положения, выносимые на защиту:
1.Художественная литература является специфической формой репрезентации национальной проблематики; только в художественной литературе может быть достигнута целостность национального мифа.
2. Основные компоненты национального мифа формируются к середине ХХ века, что позволяет говорить о создании национального мифа как единого повествования, реализующего определенную концепцию национального через устоявшиеся в культуре образы и концепты, организующие структуру национального мифа.
3. Национальный миф, как и национальная идентичность, развивается в процессе самоопределения нации относительно «другого», который может рассматриваться как «чужой», «другой», «другое Я»; данный процесс развивается в литературе не одновременно с аналогичными процессами в культуре и всегда обусловлен субъективным фактором, т. е. зависит от уровня авторской рефлексии, который определяется соотношением бессознательной трансляции стереотипов коллективной идентичности и осознанного самоопределения как носителя данной идентичности.
4. Национальный миф оформляется в повествованиях, имеющих мифологическую структуру и транслирующих систему национальных ценностей; политикоцентризм середины ХХ века и культуроцентризм конца ХХ века способствуют усложнению и новому наполнению национального мифа.
5. Проблема самоидентификации национального «Я»/ «Мы» в отношении «другого» является одним из значимых содержательных компонентов национального мифа.
6. Концепция английскости, отличающаяся внутренней противоречивостью не исчерпывает содержания национального мифа в английской литературе, так как за пределами внимания исследований английскости остается национальное содержание массовой литературы, а также концепции, выстроенные в отношении национального «другого», что существенно корректирует представление о национальном «мы».
7. В английской литературе создается и функционирует не только развитый национальный миф, связанный с мифологизацией национального «мы», но происходит и создание мифологизированного повествования о национальном «другом», что определяет специфику функционирования национального нарратива в художественной литературе Англии.
8. Содержание национального мифа транслируется в художественной литературе посредством разнообразных жанровых и нарративных стратегий (основными из них становятся исторический и утопический нарративы), актуализирующих определенные дискурсивные практики (например, колонизаторский или политический дискурсы), обусловливающие содержание и аксиологию национального нарратива.
9. Специфика литературно-художественной репрезентации национального мифа состоит в том, что каждая избираемая автором жанровая стратегия, все транслируемые им дискурсивные практики раскрывают различные аспекты национального мифа, что и продемонстрировано в соответствующих разделах работы. Это приводит нас к выводу о необходимости рассмотрения литературы разных жанров и уровней для выявления компонентов национального мифа и способов их трансляции на дискурсивном, жанровом или образно-сюжетном уровнях.
Теоретическая значимость работы определяется созданием теории национального мифа, а также методологии его описания, определением жанровых и нарративных стратегий, в рамках которых наиболее часто проявляет себя национальный миф, выявлением роли национального компонента во взаимодействии различных дискурсов текста современной литературы и культуры.
В данной работе «постмодернистский» подход к исследованию национального применен к литературе как к специфической сфере его репрезентации, создается собственно литературоведческий теоретический язык описания национального мифа, формируется системное представление о национальном в английской литературе.
Практическая значимость исследования. В диссертации выработан исследовательский инструментарий для анализа национального мифа, который может быть применен к решению аналогичных задач.
Диссертация предполагает возможность разработки на ее основе лекционных курсов по проблеме национального мифа на материале английской и других литератур, внедрения выработанной методологии исследования в практическую деятельность в вузовском преподавании.
Апробация работы. Основные положения диссертации отражены в монографиях, статьях, тезисах, а также излагались на более чем 20 международных, всероссийских, межвузовских, республиканских, университетских научных конференциях в период с 1997 по 2010 годы в Москве (ежегодные «Пуришевские чтения»), Екатеринбурге («Русская литература: национальное развитие и региональные особенности» - 2004, 2008), Казани («Синтез документального и художественного в литературе и искусстве» - 2004, 2006, 2008, 2010; «Литература: миф и реальность» - 2003, «Национальный миф в литературе и культуре» - 2009), Нижнем Новгороде, Воронеже, Орле (ежегодные конференции преподавателей английской литературы), Елабуге и пр.
Материалы диссертации используются в учебных курсах «История зарубежной литературы ХХ века», «Национальный миф в английской литературе».
Структура работы. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка, включающего более 440 наименований художественной и научно-критической литературы, более 100 из них – на английском языке.
Национальный миф и концепция «английскости»
Национальный миф в литературе существует прежде всего в форме национального нарратива1. Национальный нарратив является, как и любой тип нарратива, результатом неких культурных конвенций2; это определенным образом рассказанное в художественной литературе «повествование о нации», складывающееся в текстах, принадлежащих различным жанровым традициям, под влиянием самых разных обстоятельств, и образует, в конечном счете, национальный миф. Мифотворческая природа нарратива описана у Р. Барта: «железные законы связи фактов в нарративе внесут связь туда, где ее не было, у нарратива есть свой смысл, не зависимый от его содержания, смысл, заданный конвенциями языка»3. Нарративная природа мифа не вызывает сомнений у исследователей: «Виды нарратива удивительно разнообразны и многоцветны: фольклорные истории, эволюционные объяснения, басни, мифы, сказки, оправдания действий, мемориальные речи, объявления, извинения и т.д. Бесчисленны жанры и формы нарративных текстов»4. Таким образом, возможность существования мифа, в том числе национального в форме некоего нарратива вполне очевидна. Национальный нарратив складывается постепенно, это означает, что национальный миф на стадии формирования может быть представлен своими компонентами в рамках и других типов нарратива, в частности, исторического или утопического, постепенно «втягивая» в сферу национального те элементы, которые первоначально не осмысливались как таковые. Связь национального нарратива с историческим является наиболее тесной, если рассматривать национальный нарратив как «повествование о нации»1, то оно очевидно должно быть связано с «повествованием об истории». В дальнейшем, особенно в литературе второй половины XX века, национальный нарратив также может сложно сочетаться с другими типами нарратива, становясь полем авторской игры с национальным мифом или его компонентами.
Национальный миф, рассматриваемый в аспекте современных коммуникативных теорий, предстает открытым для влияний и пластичным образованием. Мифологизация национального рассматривается нами как динамический процесс, предполагающий постоянное переозначивание мифа, трансформацию дискурсов и наполнение концептов новой семантикой. Характер этой динамики совершенно точно определяет В. Земсков: «...в данной области, характер развития, если вообще о нем можно говорить, носит отнюдь не характер эволюции (хотя, присутствует и эволюционный момент), а характер "наращивания", наслоения все новых и новых характеристик, которые, не элиминируя старого, образуют дополнительные ряды. Старое никогда не исчезает, и всегда может возникнуть из глубин истории в обстоятельствах, которые активизируют память реципиента о "другом", и в том, что касается его "положительных", и в том, что касается его "отрицательных" сторон»1. Национальный миф, таким образом, это подвижное образование, которое оформляется как некая целостная система к середине XX века , и наибольший интерес представляет в стадии своего функционирования в литературе второй половины XX века, когда он становится предметом специального осмысления и концептуализации в творчестве представителей национальной литературы.
Рассматривая национальный миф в отношении английской литературы, мы учитываем традицию, сложившуюся в англоязычном литературоведении. Национальные исследования применительно к английской культуре ведутся преимущественно в рамках понятия «английскость», одного из самых разрабатываемых в современном литературоведении Британии, положившего начало другим аналогичным понятиям, в том числе и «русскости». Важной тенденцией изучения «английскости» является стремление отделить ее от «британскости» и обозначить свободу первой от связи с различными видами национализма3, тем самым разграничивая сферы исследований английскости и изучения современных национализмов (Э. Хобсбаум, Э.Саид, Х.Бхабха), рассматривающих британский национализм как образцовый. В то же время само многообразие подходов к понятию «английскость» исключает однозначные и общепринятые толкования этого понятия, что отмечается и самими исследователями английскости (Р. Ингельбейн, В. Нюннинг и др.), и осложняет эту задачу.
Изучение английскости затрагивает социокультурную сферу; в рамках данного типа исследований, прежде всего рассматриваются особенности национального поведений и образа мыслей (A. Aughey, К. Хьюитт, П. Лэнгфорд, К. Фокс), соотношение английскости и «кельтскости» (Дж. Лиирсен, Дж. Чендлер). Широко представлены в английском литературоведении репрезентации английскости в различных сферах национального бытия и культуры, например, пейзаже (С. Дэниелз. У. Хоскинс, Д. Лоуенталь, Д. Мэтлесс), городской культуре (П. Ньюлэнд), массовой культуре (С. Физерстоун, М. Брасеуэлл). Особую сферу представляют собой постколониальные исследования английскости, включающие размышления о формировании собственной «версии» английскости в сознании жителей колоний (С. Джиканди, Я. Марш, К. Кумар). Языковая репрезентация английскости представляет собой совершенно отдельную сферу исследований, включающую изучение концептов, репрезентирующих национальный характер и образ мыслей (Д. Джозеф, А. Вежбицкая, А. Джиоева и др.). Таким образом, в английской гуманитарной науке спектр исследования национального, что в данном случае означает английского национального, также весьма широк. В связи с этим следует отметить, что если в отечественном литературоведении, как в американском и французском, широко представлен общетеоретический подход к проблеме, то в Великобритании более приняты исследования не столько «национального» в целом, сколько собственно «английского».
Литературоведческий аспект английскости представлен самыми разнообразными работами, выдвигающими на первый план тех авторов литературных произведений, которые являются «образцовыми» ее представителями, либо представляют в своем творчестве собственные концепции английскости. Наиболее полно данная проблема рассматривается в работе: David Gervais Literary Englands: Versions of Englishness in Modern Writing (1993). Выделяя репрезентативные с данной точки зрения имена, автор посвящает каждому из них отдельные главы: это Мэтью Арнольд, Джон Рескин, Томас Гарди, Эдвард Томас, Генри Ньюболт, Редьярд Киплинг, Эдуард Морган Форстер, Дэвид Герберт Лоуренс, Джордж Оруэлл, Ивлин Во, Филипп Ларкин, Джеффри Хилл. Рассматривая вместе литературную критику (Арнольд), поэзию (Томас, Ларкин) и прозу (Киплинг, Оруэлл, Гарди, Во), автор создает собственную версию художественных исследований английскости в литературе. Несколько позже другой исследователь Р. Эббэтсон (Ebbatson) в книге An Imaginary England: Nation, Landscape and Literature, 1840-1920 (2005) рассматривает (и пересматривает) с точки зрения английскости произведения братьев Теннисонов, Руперта Брука, Эдварда Томаса, Дэвида Лоуренса, завершая работу сопоставительным анализом двух издательских версий рассказа «Англия, моя Англия» в ракурсе эдвардианского фольклорного возрождения. Литературоведческие исследования, рассматривающие более современную литературу, выделяют в качестве репрезентативных в связи с английскостью фигуры Дж. Фаулза, П. Акройда, Г. Свифта (В. Нюннинг, Р. Ингельбейн). Современные литературоведческие исследования английскости задают определенную традицию, однако не предлагают никакой определенной концепции специфики функционирования национального в литературе, не задают четких параметров исследования, что приводит к определенной исследовательской субъективности как при отборе репрезентативных текстов, так и при выборе методологии.
Мессианская модель как концептуальное ядро новой версии национального мифа
Судьба эпохи решается не в многочисленных войнах, противостояниях людей и орков, добрых и злых магов, через решающий поступок героя, несущего свою практически невыполнимую миссию и выполняющего ее не только за счет личного героизма и помощи других, но и в силу неотвратимого закона, приводящего нужных персонажей в нужные места. Таким образом, произведение включает и эсхатологический миф, который, в соответствии с циклической концепцией истории, не означает конца света в полном смысле слова, а лишь окончание определенного цикла.
Помимо персонажей, которые живут во времени, в романе присутствуют персонажи, существующие в вечности, причем эта группа персонажей восходит уже к языческим моделям, присутствует мотив смены поколений Демиургов. Так как валары, активные в предыдущие эпохи, отстраняются; в Третью эпоху и на смену им приходят маги, которые, подобно древним эпическим героям, приплывают из-за моря в начале эпохи и удаляются в ее конце. Сообщество магов, с одной стороны, вершит судьбы мира, но, в свою очередь, его члены подвержены искушениям (Саруман). Маги делят между собой функции, хотя этот момент в трилогии не сакцентирован. Однако С. Кошелев, например, видит вполне отчетливые указания на эти функции: «Специфическая сфера каждого из трех очерчена довольно отчетливо, но прямых иносказаний Толкину удается избежать и здесь. Область Гэндальфа обозначается его ролью в сюжете, - общественно политическая деятельность. Прометеевская стихия огня налагает отпечаток на вспыльчивый характер мудреца, но она же несет ассоциации любви к людям (и хоббитам). Гэндальф - защитник их свободы, руководитель в познании, организатор антисауроновской коалиции, готовящий почву для будущего. Элронд и Галадриэль менее значительны для развития действия в целом, но им посвящены большие эпизоды, и круг ассоциаций, определяющих "приложимость" этих образов, суггестируется характером их стран - Раздола и Лориена. Впрочем, автор дает и прямые подсказки, одной из которых мы здесь ограничимся: в Раздоле жива память о прошлом, а в Лориене древность живет и сегодня. Историю и Фантазию, память человечества о его прошлом, которое формировало его и живет в его сказках, ставит Толкин в ряды борцов против Саурона»1.
Вторая группа — это могущественные существа из прошлых эпох, которые выполняют в Третью эпоху уже не основную, а дополнительную функцию. Так, к добрым природным существам такого плана относятся Том Бомбадил, чей образ с наибольшей вероятностью восходит к древнегерманским богам асам из «Старшей Эдды» и его жена Золотинка. Том Бомбадил имеет множество имен - Йарвен, Форн, Оральд и относится к первым обитателям Средиземья. На долю Тома Бомбадила выпадает функция охраны природы и границ Хоббитании от остального мира. Эта охранительная функция сближает его образ с образом древнескандинавского - Тора, который охранял людей и богов от ётунов. Непричастность Тома к новой эпохе доказывается, в частности, его равнодушием к кольцу и отсутствием необходимости проходить испытание властью2. Хтонические чудовища древности, такие как Барлог и гигантская паучиха Шелоб, ненамеренно, но все же служат силам зла, реализуя свою собственную природу.
Структура мифа предполагает либо вертикальную, либо горизонтальную модель мира, либо сочетание их обеих. При этом вертикальная модель мира обычно трехчастна (верхний, срединный и нижний миры), а горизонтальная четырехчастна (север-юг-запад-восток). Вертикальная модель мира присутствует в романе лишь в некоторой степени, лишенная сакральной значимости, так как относится преимущественно к области предания: верх ассоциируется с жилищами эльфов, низ - с пещерами гномов. Основное же действие происходит в горизонтальном историческом измерении срединного мира, поэтому горизонтальная модель доминирует над вертикальной, и именно в горизонтальном историческом измерении реализуется сакрализованное повествование о вечной борьбе добра и зла. Как указывает Е. Мелетинский, в традиционной мифологии сложилась определенная семантика горизонтальной четырехчастной структуры, которая закрепляет положительную маркировку за востоком (в отношении запада) и югом (в отношении севера)1. Топография Средиземья является значимой уже в силу своего явного расхождения с традиционной семантикой частей света, что позволяет говорить о явно идеологическом характере самой топографии. Так, Запад предстает как источник всего доброго, источник света, на крайнем западе расположена Хоббитания, за ней - океан и дальние пределы, неизвестные жителям Средиземья. Семантика Севера аналогична семантике Запада, это источник Добра. Средоточие зла в мире Средиземья - это Восток. Именно на Востоке идет страшная война, на Востоке расположено царство Саурона. Юг - это зона, отпавшая от добра и поглощенная злом. Такая топография не может не вызвать ассоциаций с современностью, которые, быть может не достраиваясь до конца, тем не менее представлены в романе, хотя прямые аналогии с фашизмом автор романа и отрицает. Однако идеология Саурона, которая провозглашается Саруманом в разговоре с Гэндальфом, вызывает вполне определенные ассоциации: «... и сначала мы будем даже осуждать жестокие методы Новой Силы, втайне одобряя ее конечную цель - Всезнание, Самовластие и Порядок...» .
Трансформация образа нации-« соперника» в английской литературе второй половины XX века: образ Америки
Национальная проблематика оказывается особенно значима в произведениях массовой литературы вследствие ее более тесной связи с политическими контекстами культуры, здесь игра с узнаваемыми национальными и социальными стереотипами предполагает почти неограниченные возможности для создания версий нежелательного будущего, антиутопических моделей, в которых страшное подчас уступает место комическому или разрешается через него. В частности, здесь ярко проявляет себя тенденция к феминизации национального мифа. Как уже отмечалось, викторианская литература вплоть до последних десятилетий XIX не давала ярких национальных женских типов, но уже к концу XIX века ситуация в литературе параллельно с изменением ситуации в культуре постепенно меняется. Утверждение образа «истинной леди» проявляется в массовой литературе через увеличение значимости женских образов и, в частности, дам, которые заботливостью, терпением и проявлением других, чисто женских добродетелей добиваются, в том числе, и социально значимых результатов. Одним из первых идеалов такой женщины, воплощенных в викторианской литературе, является леди Годива из стихотворения А. Теннисона. В стихотворении Теннисона идеализируются именно общественные добродетели истинной леди, которая проехала обнаженной по городу, чтобы освободить его граждан от непомерных налогов, назначенных ее мужем. Признательность горожан выразилась в том, что все они скрылись в своих домах и не выглянули на улицу, чтобы не увидеть леди Годиву1. Образ английской леди, которая печется об общественном благе, проявляет доброту к слабым и вместе с тем, твердость в отношении порока, ярко проявил себя в колониальном романе . Вершиной мифологизации данного типа героини в массовой политической культуре можно считать созданный прессой образ Флоренс Найтингел, героини Крымской войны, который в известной степени компенсировал отсутствие более привычной мифологизированной мужской фигуры.
В литературе появляется и новый тип женщины, противопоставленной викторианскому идеалу. Снижается уровень иронии в изображении женских образов, это касается даже образа некрасивой старой девы. Образ Мэрион Голкомб в романе У. Коллинза «Лунный камень» - это скорее образ умной женщины, чьи достоинства не в состоянии оценить английские мужчины в силу своей ограниченности. Новыми являются женские образы Бернарда Шоу, иллюстрирующие его теорию жизненной силы, ведущей силы в мире, носительницей которой является женщина. Героини его пьес самостоятельны и не зависимы от мужчин, несостоятельных во всех отношениях. Идеалы «леди» и «джентльмена», напротив, становятся предметом авторской иронии. Так, героини пьесы «Профессия миссис Уоррен» (Mrs. Warren s Profession, 1898) с самого начала пьесы противопоставлены образу «леди», однако не только Виви, образованная и самодостаточная девушка, но и сама миссис Уоррен, каждая в своем смысле не являющиеся леди, более привлекательны, чем пародирующие типы «джентльмена» (Прэд) и «лжеджентльмена» (Крофтс, Фред Гарднер) мужские персонажи. Пародирование самой идеи «леди» и «джентльмена» становится основой самой популярной пьесы Шоу «Пигмалион» (Pygmalion, 1912), в которой триумф Элизы Дуллитл и конфуз Хиггинса подчеркивает несостоятельность национальных стереотипов социального поведения.
В этой связи интересна антиутопическая модель «альтернативной» истории в романе Дафны дю Морье «Правь, Британия» (Rule, Britannia!,
В целом нетипичная для английской литературы ситуация захвата Англии американскими ВВС в ходе «мирного» объединения двух стран превращается в феминистический вариант национального мифа, утверждающего приоритет «домашности» и «семейности», концепцию нации как малого сообщества, в котором все друг друга знают1. Борьбу против захватчиков в романе, основой которой становится гражданское неповиновение, воспринимаемое как традиционная национальная форма протеста, возглавляет пожилая актриса, противопоставляющая американской необразованности и агрессивности ценности традиционной английской культуры. Участниками борьбы становятся женщины (старая актриса Мад, ее служанка Дотти, внучка Эмма), английские «чудаки» (Таффи); взрослые мужчины, представленные образом Папы, крупного банкира, до последнего момента готовы на политические компромиссы, демонстрируя несостоятельность государственной (британской) модели, противопоставленной английскому национальному свободолюбию и независимости, верности национальному образу жизни.
Концептуально сходная версия «альтернативной истории» представлена в романе Сью Таунсенд «Мы с королевой» (The Queen and I, 1992), в котором автор обыгрывает стереотипы, связанные с представлениями о королевской семье и национальном характере англичан. Создавая игровую ситуацию победы лейбористов на выборах и построения республики в Англии, которая пугала английских интеллектуалов еще в середине века (облеченную в форму сна королевы), Сью Таунсенд описывает приключения королевской семьи, переселенной в социальное жилье в квартал для бедняков.
Политическая мифология в структуре мифа России
Другим способом, при помощи которых автор приближает мир Индии к сознанию читателя, становится сведение персонажей-индийцев к узнаваемым типам английской литературы. Так, лама, которого в течение всего произведения сопровождает Ким, соотносится с образом английского чудака (например, мистера Пиквика), восходящего, в свою очередь к образу Дон Кихота. Ким в этом случае выполняет функцию приземленного и шустрого помощника. Сам образ Кима сложно соотносится с диккенсовскими персонажами-детьми (Оливер Твист), которые, несмотря на все жизненные перипетии, не теряют доброго начала, присущего им от рождения. Многие мужские и женские образы в произведении вполне соотносимы с традиционными образами благородных разбойников (Махбуб Али), священников (отцы Виктор и Бенет, жрецы разных религий Индии), торговцев из европейского романа «большой дороги». Жизненное многообразие, представленное в романе, также хорошо известно английскому читателю по собственной литературной традиции1.
Одна из главных проблем этого периода — сознательное регулирование культурной дистанции между «я» и «другим». Как указывает А. Эткинд: «Работа с культурной дистанцией между властью и подданными — ее преувеличение и демонстрация, минимизация и отрицание, "изучение" и конструирование, — является ключевым элементом всякой колониальной политики»1. Если в течение всего предшествующего периода эта дистанция воспринималась как нечто само собой разумеющееся, природное, обусловленное расовыми, этническими и лингвистическими факторами, то с появлением авторов, которые в какой-то степени принадлежат миру колонии, таких как Киплинг, работа с этой дистанцией становится осознанным процессом, одно из следствий которого - проблематизация смешанной идентичности представителя колоний. Этот вопрос рассматривается, например, в рассказах Киплинга: «В его рассказах отчетливо присутствуют два параллельно существующих мира - мир англо-индийцев (чиновников колониальной администрации, солдат, офицеров, предпринимателей английского происхождения) и окружающий их мир местного населения. Они общаются между собой, они испытывают друг к другу симпатию или неприязнь, но между ними существует незримая граница и тот, кто ее пересекает (безразлично с какой стороны), бывает наказан. Плачевный итог является результатом проникновения на "чужую территорию", попытки жить "чужой жизнью"» .
Таким образом, от клишированного, «книжного» изображения культуры колонизованных стран английская литература в течение XIX века приходит к пониманию этой культуры как иной, не всегда понятной, но нуждающейся в изучении. В творчестве Киплинга и других авторов рубежа веков в основном складывается и представление об особой миссии англичан в отношении колонизованных стран. Англичане в силу долгого пребывания в этих странах и таких национальных черт характера, как чувство справедливости, любознательность, способны должным образом «позаботиться» об этих странах, открыть их для европейского мира, и в то же время оградить от вредного влияния других стран, которые не обладают должными знаниями и пониманием этих культур.
Новый период развития колониального романа приходится на время от Первой мировой войны до распада империи. В этот период, как отмечает О. Сидорова: «можно утверждать, что колониальная тема в литературе теряет свою популярность и общественное мнение настроено против империализма»1. Одним из наиболее значимых для рассматриваемой нами проблемы является роман Э.М. Форстера «Поездка в Индию» . В этом романе создан образ Индии, присутствует мотив духовного пути к себе через понимание «другого» , но, рассматривая проблематику этого произведения в контексте всего творчества Э. М. Форстера, можно говорить о том, что автор не столько ставит перед собой цель раскрыть сущность Индии, сколько продемонстрировать душевную неразвитость типичных представителей английской нации2. Антиколониальное содержание романа становится частью более широкой нравственно-этической системы воззрений Э.М. Форстера, которая предполагает осуждение узости взглядов англичан и оправдание «другого», не только в национальном, но и в сексуальном плане3. Сходство проблематики и системы оценок произведения с романом «Куда боятся ступить ангелы» позволяет говорить о том, что обе южные страны играют своего рода декоративную роль, и не так значимы сами по себе, как Индия в произведениях Р. Киплинга, которые остаются вершинным явлением в романе на колониальную тему рассмотренного периода.
Тема вины англичан перед порабощенными народами появляется и в произведениях, посвященных «малайской» проблематике, например, в трилогии Дж. Конрада «Каприз Олмейера» (1895), «Изгнанник» (1897), «На отмелях» (1920), где европейцы предстают как безнравственные авантюристы, чья гибель становится заслуженным наказанием
Похожие диссертации на Национальный миф в английской литературе второй половины ХХ века
