Содержание к диссертации
Введение
Развития творчества лоика шерали 14
1.1. «Взгляд на биографию поэта» 14-32
1.2 «Периоды формирования и развития художественных взглядов Лоика» 33-52
ГЛАВА 2 «Общечеловеческие проблемы и их национальные корни в поэзии лоика» .53-55
2. 1. «Общечеловеческие взгляды поэзии Лоика в контексте литературных процессов эпохи» 56-76
2.2. «Национальная принадлежность и е масштабы в творчестве Лоик 77-113
2.3. «Национальная поэзия и самопознание и самосознание Лоика» 114-148
Заключение 149-155
Список литературы
- «Взгляд на биографию поэта»
- «Периоды формирования и развития художественных взглядов Лоика»
- «Национальная принадлежность и е масштабы в творчестве Лоик
- «Национальная поэзия и самопознание и самосознание Лоика»
«Взгляд на биографию поэта»
По свидетельству тех, кто обучался вместе с поэтом или близко его знал, он был прилежным и старательным учеником. Стихи Лоик начал писать рано. По свидетельству Коришарифа Шерали, в раннем возрасте он, «писал в основном юмористические детские стихотворения, показывая их не всякому и тщательно скрывая от окружающих» (194, 16).
В советское время после окончания 7 класса можно было поступать в профильное училище или техникум. По всей вероятности, Лоик закончил только 7 классов средней школы, ибо достоверно известно,что он окончил педагогическое училище, затем поступил в институт учителей начальных классов педагогического университета.
Спустя некоторое время он понимает, что необходимо учиться на филологическом факультете, чтобы знать историю своей литературы, пути е развития и современные тенденциив ней, знать лексикографию и языкознание, ибо талант, данный Богом, вс сильнее даст о себе знать. Он попросил руководство Университета перевести его на филологический факультет. Носирджон Маъсуми, который в то время был ректором этого вуза, обладая полномочиями для этого, выполнил желание Лоика.
На наш взгляд, это служитдоказательством того, что уже в студенческие годы преобладающими чертами его характера были любопытство, поиск нового, пунктуальность, нравственность, благородство и самобытность. Свое первое взрослое стихотворение он опубликовал «ещ в студенческую пору» (79, 12). Оно называлось «Имя», и было опубликовано в журнале «Голос Востока» («Садои Шар»), когда он был студентом второго курса Педагогического университета. Как вспоминает брат поэта, Коришариф, это такое стихотворение, «прочитав которое, я вспомнил моменты детства. Однажды, когда мы пасли стадо, одноклассник Лоика Юнус, на большом валуне около местечка Обшор (местность на малой родине поэта – Н. М.) написал его имя. Лоик, увидев, что сделал одноклассник, сделал для себя вывод, что если человек хочет, чтобы его имя осталось в памяти людей, то он должен найти дорогу к сердцам людей и посвятить свою жизнь служению народу…» (194, 19).
На наш взгляд, из слова брата поэта можно сделать вывод, что Лоик уже в юном возрасте поставил себе цель: посвятить свой талант людям, добру, улучшению жизни и обогащению духовности.
Это стремление готовило Лоика к долгому и трудному пути. Имеющиеся материалы по биографии поэта и его стихи дают нам возможность сделать вывод, что Лоик с первых шагов на литературном поприще обратил серьезное внимание на три источника, каторые сыграли созидательную роль в формировании его как личности и как поэта. Первый источник-это произведения классической персидско-таджикской поэзии, второй – устное народное творчество и третий – мировая литература, которые постепенно подводили его к намеченной цели.
Другим фактором, оказавшим влияние на судьбу Лоика, были участие и поддержка со стороны мастеров современной таджикской поэзии Мирзо Турсунзаде, Боки Рахимзаде и Мумина Каноата. Лоик признатся, в поэзии «первым истинным моим учителем был Мирзо Турсунзаде, а вторым – Мумин Каноат. Устод Мирзо Турсунзаде читал мои стихи, одобряя их или нет. Однако нюансы и недочты в стихах, например в слогах, арузе (метрическая система стихосложения), рифмах исправлял устод Мумин Каноат» (42,115).В другом месте подчркивает «если бы не Турсунзаде, то я остался бы неизвестным, не только как поэт, но и как человек. Не было бы Турсунзаде, не было бы и меня»(18,). Надо отметить здесь Лоик не преувеличивает. На самом деле М. Турсунзаде очень любил поэта, и по его же словам, «очень его берг» (89,115). Мирзо Турсунзаде говорил это в то время, когда уже были опубликованы три книги Лоика и он получил признание читателей. В формировании Лоика, как поэта, большую роль сыграл также Боки Рахимзаде, который был наставником многих молодых поэтов (66, 108). Из воспоминаний брата поэта и стихотворений его самого видно, что он по-особому относился к своей матери. Его мать была очень терпеливой женщиной, сумевшей наладить жизнь: Бурун аз дех; норафта, надидйруи дунёро, Ба гирди хеш гуё чарх гашти, зиндагй кардй... Худо гуфтию оят хондию таъбирх,очустй, Ту доим «Хафтяк» мондйба зери болиш кудак, Ки шояд тифл бебоку дилеру цитрамон гирдид, Дили пийгимбирон гунчид дируни синий кучак... Не выезжия никогди из селения, не повидили ты мир, Жила, общаясь только с родными и близкими... Всегда поминала Аллаха, молилась и искала ответы в вере, Клала под подушку ребенку «Хафтъяк» , Чтобы ребёнок вырос бесстрашным, отважным героем, Чтобы в маленькой груди нашли место сердца пророков... Жизнь и «Книга о жизни матери» («Модарнома») поэта свидетельствуют о его тесной связи с матерью. Из его стихотворений видно, что нравственное воспитание со стороны матери оказало на поведение поэта огромное влияние. Стихотворения «Четыре боли» («Чордард»),«На могиле»(«Дар сари гр»), Долг перед матерью («Хаи модарї»),
«Периоды формирования и развития художественных взглядов Лоика»
Некоторые исследователи говорили об особенностях художественного общечеловеческого и национального мышления как о символах нашего времени. Возникает вопрос: есть отдельное художественное общечеловеческое и национальное мышление? Учный литературовед Г. Ломидзе определяет это понятие как «социальную, духовную и двустороннюю категорию», не считает его жанром или видом, говоря о том, что от образа художественного мышления нельзя отделить национальные элементы, национальные традиции и исторический опыт нации. Понятие художественного, общечеловеческого мышления это обстоятельство не принимает во внимание» (78, 203-204). Этот исследователь не отрицает наличие общечеловеческих взглядов, берущих сво начало в национальном мышлении, и их наличие в эстетической сфере связывает в одно целое с литературой. Однако в своих выводах он, смешивая влияние научной теории развития национальных литератур с пролетарским интернационализмом и классовой политикой, считает, что правильное их понимание зависит от классовости восприятия и мировоззрения» (78, 204), но это неверное суждение отражает сущность классовости научного процесса советского периода.
Правильная и беспристрастная оценка вопроса позволит прояснить его классовые и идеологические стороны. Во всяком случае, в современных условиях взгляды на эту тему изменились, или должны измениться. Теория соответствия друг другу двух этих качеств (художественного мышления с общечеловеческими и национальными ценностями) ничего не прибавит. Тщательный анализ и переоценка этого вопроса в текстах художественных произведений требуют выявления других взглядов. Кроме того, необходимо признать, что «с точки зрения национального чувства народная благосклонность это не вс то, что появилось на родине и становится национальной чертой, и не вс то, что пришло извне, становится чуждым, поскольку значимость вопроса заключается в том, что, во-первых, нужно знать – то, что имеет национальную окраску, или не имеет е, является общим и мировым, во вторых, неужели рассматриваемая нация создала это по собственному желанию или по принуждению? (78, 26). Эти два фактора являются показателями особенностей национальных и общечеловеческих произведений, которые устраняют политические границы. Для того, чтобы каждое национальное приобретало общечеловеческую сущность, нужно принять во внимание несколько факторов. Важнейшими элементами являются в первую очередь ценность, глубина, изученность и объм жизненных событий нации, описываемых в художественном произведении. Другим необходимым условием является высокая степень художественного единства. Без этих условий национальные элементы не смогут получить истинную оценку человечества.
На этом основании наши современные литературоведы не имеют точных критериев оценки вопроса национальной и человеческой сущности художественных произведений. В течение короткого исторического периода многие критерии оценки национальной и общечеловеческой (интернациональной) того или иного художественного произведения были утрачены. Сами эти произведения вышли из читательского поля зрения. Сейчас только описание судьбы представителя той или иной нации не определяет общечеловеческую сущность художественного произведения. Умение видеть, познавать и описывать данную проблему может человек, который дат общечеловеческую оценку, описывает критерии оценки таких произведений. По этому поводу несколько выдающихся литераторов прошлого не смогли предугадать большую проблему, которая появилась в последующие периоды, само появление трудности построения человеческой жизни «дат возможность в особых исторических условиях видеть и понимать суть проблемы между людьми» (143, 429-430).
Н.И. Конрад оценку общечеловеческих и национальных проблем в «духе гуманизма» (64,232) связывал с такими художественными произведениями и оценивал их в историческом контексте.
С учтом периода написания, национальную и общечеловеческую сущность произведений этого великого поэта таджикского народа, стихи которого были созданы при расцвете советской системы, необходимо оценивать с точки зрения условий современного ему мира и тврдых теоретических и практических взглядов.
Лоик из той категории уникальных поэтов, который в сложный период «продолжал вносить вклад, пополнять достижения, взгляды и мысли великих людей прошлого, их духовно-нравственные достижения и устремления, без которых существование человеческого сообщества, и, в частности, таджикского народа не имеет смысла» (14, 33). Следовательно, исследование и оценка национальных и общечеловеческих вопросов в текстах его произведений, имея вновь обретнную современную оценку, одновременно раскрывает пути и процессы его искусной поэзии.
«Национальная принадлежность и е масштабы в творчестве Лоик
Другим превосходством Лоика было то, что он обращал внимание на чувственные и интеллектуальные источники, которые оказывали непосредственное влияние на исторический, культурный и национальный интеллект читателей при познании национальной принадлежности и критериев е культуры. На этом основании Атахон Сайфуллоев справедливо написал, что стихотворения Лоика «Земля Родины»,«История свидетельствует», «Айни» и «Книги, принесенные в жертву» демонстрируют набирающую силу историчность творчества Лоика. Каждый исторический случай открывает для Лоика его общественную сущность, помогает обобщению художественного образа, подобно воде, земле, камням и травам родины. Если курица без крыльев и перьев, то Лоик дарит ей крылья и перья, т. е, создат предметный образ, с помощью этого инструмента показывает исторические события, направляя мысли читателя на исторический процесс. Лоик ищет из богатого творческого опыта народа факты, содержащие истинный смысл. Таким образом, в его стихах конкретные исторические события обретают вторую жизнь. Поэтому имена Деваштича, Рухшоны,
Камола, Бедиля, Сино и упоминание историй, связанных с ними, необходимо для поэта, чтобы более полно, доходчиво описать жизни, полные страданий многих великих сынов народа, посвятивших себя поиску правды и справедливости» (132, 136).
Худои Шарифов сравнил появление таких националистических и исторических стихотворений Лоика и эпоху его жизни «с состоянием культуры и интеллекта в эпоху Фирдоуси». Он объясняет положение персидско-таджикского языка в контексте истории «самым чувствительным», говоря о том, что «персидско-таджикский язык, будучи хранителем тысячелетней истории, оставался за дверью политических и культурных отношений. По этой причине таджикская интеллигенция поднялась на защиту своего языка, как символа нации и прошлой культуры, и большая часть поэтов стала писать свои стихотворения в восхваление языка» (190, 62). Однако, ни одно из стихотворений не было лучше и более воздействующим, эмоциональным как стихотворение Лоика. Поскольку стихотворения, написанные им на эту тему, были совершенны по своим чувствам, мыслям и природе. Лоик за основу своею творчества взял историческую и культурную судьбу своего народа, которая стала материалом для его размышлений. Нельзя не учитывать также глубину его знаний и широту осведомленности во многих областях науки. Его интеллектуальный уровень и природный ум очень ясно и ярко проявляются в предисловии к книге М. Шакури «Хорасан находится здесь» («Хуросон аст ин о»). В этом предисловии он с любовью, трепетом и волнением говорит о свом народе, о родном языке: «Ох, если бы мы знали все эти выдающиеся моменты, или, возможно, и больше, которые были первоисточниками персидско-дари языка – райского языка, языка фей, языка воскрешения и сохранения Аджама, сегодняшнего языка, победившего язык арабских завоевателей, языка таких великих людей, как Низами, душевный язык всеведущего Икбала, мы, так называемые восточные иранцы, т.е.[выходцы]из Бухары, Самарканда, Балха и Хорасана, были колыбелью и фактором распространения этого языка, то сегодня мы его не знали бы таким униженным, немощным, с поломанными крыльями, убогим и бедным… » (166,8-14). Как мы видим, Лоик, и в поэзии и статьях, восхищается родиной и культурой, являющимися хранителями нации и е масштаба. Он не приемлет сегодняшнюю родину в е нынешних границах, поскольку считает, что «таджикам досталось четыре скалы и четыре узких ущелья, изгнание таджиков в горы, подавление их духа поставило на них историческую печать «приручнных»… подавление таджикского духа в Самарканде и Бухаре, других регионах Узбекистана с ложным лозунгом «сердце у нас одно, а язык - другой», согласно узбекской поговорке «дилимиз биру тилимиз боша», продолжается и в настоящее время» (79,162).
Лоик всю свою жизнь, на протяжении многих лет «сочинительства и обид», редко слышал слова похвалы, видел много беспринципных, бессердечных и двуличных противников. Видел и был свидетелем того, какие центры культуры таджиков у них отобрали (М.Шакури), как искусственно делали из таджиков Самарканда и Бухары узбеков, сделали эти два города безликими. Лоику было нелегко писать стихи, в которых он восхвалял свой народ, поскольку, по его же словам, он писал, «зубами впиваясь в печень, глотая дым светильника» («дандон ри игар гузошта, дуди чаро хрда»). Во время создания такой поэзии он тщательно продумывал каждый бейт, каждое выражение, каждое описание. Он «отрезал у дня и пришивал к ночи, свои ночи он проводил в раздумьях о родине и е культуре. Мысли о национальной принадлежности, Родине, таджикской речи, менталитете, духовности, о единстве и единении нации переполняли его сердце и душу. Своим бейтом (То наї соиби забони хеш, Нашавї соибиаони хеш (Пока не обретшь свой язык, не станешь обладателем собственной родины) он очень хотел, чтобы его народ нашел себя, свой язык, не потерял себя и он очень привести его к пути мужества, самопознания, достоинства,
«Национальная поэзия и самопознание и самосознание Лоика»
Больше того, эти стихотворения обладают пробуждающей и отрезвляющей мощью, это бальзам, оживляющий мертвые сердца и очищающий души. Поэтическая натура мятежного духа Лоика побуждает его к созданию язвительных метафор, как «несчастные босоногие обладатели короны» или «оставшие на обочине истории» и т.п. Такого рода метафорами полно стихотворение «Ты и я» («Ману ту»). Это стихотворение поэта в какой-то степени отражает его ненависть и неприязнь невежеству и предательству, отсталости и преклонению перед чужеземцами, местничеству и национализму, результатом которых может быть только сожаление. И по мнению поэта, это пятно позора никогда не сотрется со страниц истории таджиков. Стихотворение «Ты и я» написано в подражание стихотворению иранского прогрессивного поэта Маликушшуаро Бахора: е донї, ки чї кардем ба модар ману ту? Ё чї кардем ба ам, они бародар, ману ту? Саъй кардем ба вайронии кишвар ману ту, Рав, ки уф ба туву ман бошаду туф бар ману ту. ардумон мояи нангем, амон аз ману ту! Ману ту ар ду арангем, амон аз ману ту! Знаешь ли ты, что сделали для матери я и ты? Или что сделали друг другу, дорогой брат, я и ты? Постарались разрушить родную страну, я и ты,
Уходи, потому что наши охи для нас, плевок получим я и ты. Мы оба достойны позора, спасение найдм только вместе - я и ты! В гармонии спасение найдм, только вместе - я и ты!
Стихотворение Лоика это не простое подражание, следование стихам иранского поэта. То, что объединило обоих великих поэтов, пишущих на одном языке, и привело в движение их сердца и думы - это внимание и сострадание к судьбе нации. Бахор не только в этом стихотворении, но и во многих других своих произведениях старается свое творчество сделать «созвучным стремлению народа» (197,50) и «свой голос возвысить в унисон с днями и событиями, которые привели его соотечественников к волнениям и тревогам» (197,50). Но Лоик в свом подражании не рассматривает мир, существующую обстановку вокруг таджиков через призму видения Бахора. Его движителем в творчестве были нравственность, надежды, взлты и падения культуры, радость побед и горечь поражений, они подвигли его на создание таких стихов, которые можно назвать эпосом духа. Это стихотворение Лоик как бы имеет два отражения - одно, отражающее общество и его развитие, другое, отражающее его чувства и духовный мир» (197,48). Поэтому, в этом стихотворении обращение поэта, которое символически означает интеллектуальное «я» и воображаемое «ты», от частного идт к общему и связывается с народом: Ману ту ё туву ман? Хуб, чй коре кардем?
Бо дили хшщчй сон гуфтугузоре кардем? Чй навй дар бари ин ку надиёре кардем? %ец! Гулзори ватанро чу мазоре кардем. Баски фар анг надорем, амон аз ману ту! Номусу нанг надорем, амон аз ману ту!... Лоици цах ри Худоем, амон аз ману ту!
Ки чунин зиндачудоем, амон аз ману ту!... Я и ты или ты и я? Что мы сделали? Как мы с нашим народом говорили? Что нового дали этой древней стране? Ничего! Цветник родины превратили в кладбище. Хотя не имеем культуры, да будет спасение нам! Нет у нас гордости и чести, да будем спасены мы - я и ты!...
Заслуживаем мы гнева Аллаха, да будем спасены, я и ты! Ибо будучи живыми, разлучены мы, да будем спасены, я и ты!... Однако в те дни поэт чувствовал, что его речи не зажигают, не доходят до сердец людей. Поэтому в одном из своих обращений к вооружнным людям, он представляет себя мишенью и готов ради родины и нации к тому, чтобы его сердце для этих людей стало мишенью. И на этом пути, пути спасения Родины, нации готов умереть. Потому что знает, что, если останется родина, то «завтра таджикские матери народят тысячи Лоиков, и даже лучше него». И неслучайно, что первым среди таджикских литераторов, «который поздравил таджиков с долгожданным миром и их единением, был опять же Лоик» (218,14). Поздравление его было выражено в поэтической форме стихотворением, который начинался со следующего бейта:
Имоми ду тарафро мекунам табрик, Ки тоик мешавад наздик бо тоик! – Поздравляю лидеров обеих сторон, Что таджик станет ближе к таджику для Лоика объявление мира не было лишь объявлением ради мира, он радовался за тех, кто этого ждал, прежде всего, за тех, кто пострадал от войны. Откуда родом был этот человек и кем он был для поэта неважно. Поэтому и в других стихах, с призывами к миру, поэт искренен в свом уважении и тактичности. Лоик был очень рад миру таджиков и надеялся, что раны народа и страны постепенно заживут, здоровый и созидательный дух возьмт в свои руки узды жизни пострадавшего от войны народа. Но «разрушения в стране, война, убийства и грабежи, нестабильность, неясность дальнейшего пути, постепенно родили в сердце и душе Лоика чувство безнаджности и пессимизма. В его стихах начинает чувствоваться пессимизм и его начинают занимать мысли о конце жизни и смерти. Несмотря на это, в стихотворении «Я не умру» («Ман намемирам») он видит себя на пути к цели и стремлениям, и думает, пока своим пером он будет строить мост между берегами 134 сегодняшнего и завтрашнего дней, его перо в безопасности. Неужели, построив мост между берегами сегодняшнего и завтрашнего дня, поэт настолько ослаб, что его жизнь была укорочена, он потерял силы и здоровье? Возможно, и так, что поэт устал, что им овладела безнаджность от окружающей обстановки. Лоик не смог вынести груза кровавых событий девяностых годов прошлого века, разрухи, царившей в стране, убийств и бесчеловечности, и потому «вручил свою жизнь и смерть воле Всевышнего» (190,65).По нашему мнению, одним из факторов прозвучавших мотивов смерти в поэзии Лоика того времени, стало то, что сказал об этом выше Х. Шарифов.
На наш взгляд, постепенно усиливающаяся тема смерти в творчестве поэта, овладевающая его художественным мышлением, должна стать предметом специального исследовании. Эта проблема не входит в тему данного исследования и потому мы на ней не будем останавливаться. Усиление интонации смерти и усталости от жизни в поэзии Лоика того периода тесно связано с его врожденными чертами характера, как индивидуальное мужество, искренность, бесстрашнее и смелость, сопровождавшие его с самого начала творческого пути. Он никогда не был равнодушен к судьбе родины и народа. В то время, когда говорить о национальной гордости, самобытности и национальном самопознании было непросто, он мужественно защищал Родину и национальные первоосновы и их критерии. Чувство самопожертвования на пути защиты имени и чести нации, гордости за святыни прошлого и настоящего, бывшие в крови Лоика, сделали его несчастным во время трагических событий в стране и запутанной судьбы соотечественников. Это не было духовным поражением, это было возвращение к истокам могущества, мужества и силы духа его самого и его родины.
