Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Проблема эффективности правосудия в теории и практике уголовного судопроизводства 14
1. Эффективность правосудия: понятие, критерии и способы оценки 14
2. Процессуальные гарантии правосудия как гарантии эффективности судебной деятельности 49
3. Реализация гарантий эффективности правосудия (на примере деятельности председательствующего в суде присяжных) 74
Глава 2. Независимость судьи в системе процессуальных гарантий эффективности правосудия 93
1. Понятие и содержание процессуальной независимости судьи 93
2. Процессуальная независимость судьи как субъекта доказывания: пределы дискреционных полномочий 118
3. Ограничения процессуальной независимости судьи (правовые, организационные и психологические аспекты) 138
Глава 3. Контрольные механизмы в системе процессуальных гарантий эффективности правосудия 156
1. Понятие, содержание и формы контроля за процессуальной деятельностью судьи 156
2. Особенности самоконтроля судьи при рассмотрении уголовных дел 172
Заключение 192
Список литературы
- Процессуальные гарантии правосудия как гарантии эффективности судебной деятельности
- Реализация гарантий эффективности правосудия (на примере деятельности председательствующего в суде присяжных)
- Процессуальная независимость судьи как субъекта доказывания: пределы дискреционных полномочий
- Особенности самоконтроля судьи при рассмотрении уголовных дел
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования и степень ее научной разработанности. В системе правосудия происходят непрерывные преобразования: постоянной корректировке подвергаются принципы ее организации, процессуальная форма рассмотрения дел, правовой статус судей и т.д. Об управляемости и прогнозируемости этих изменений свидетельствует последовательное принятие Правительством РФ Федеральных целевых программ, посвященных развитию судебной системы. Результаты длительного реформирования правосудия неоднозначны в значительной степени из-за того, что сами преобразования не всегда являются достаточно обоснованными и методологически последовательными. Многие положения Концепции судебной реформы (рассмотрение большинства уголовных дел коллегией из трех профессиональных судей, конкретизация перечня оснований отмены и изменения приговоров и т.д.) остались нереализованными. Продолжительное время разрабатывавшийся проект Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, став законом, тем не менее, продолжает изменяться. Высшие судебные инстанции дают противоречивое толкование норм уголовно-процессуального права, что еще больше дезориентирует правоприменителя.
Совершенствование правосудия заключается в развитии средств и способов достижения его целей, системы юридических и неюридических гарантий. В настоящей работе предпринята попытка осмысления проблемы эффективности правосудия путем анализа его процессуальных гарантий, рассматриваются возможности дальнейшего укрепления некоторых из них. Изучение процессуальных гарантий должно быть основано на понимании единства правовых норм и деятельности по их реализации. С этих позиций исследование представляется особенно актуальным, поскольку связь юридических предписаний и правоприменительной деятельности, на наш взгляд, недостаточно исследована в юридической науке. В диссертации делается акцент на необходимости оценки эффективности всего механизма уголовно-процессуального регулирования, в котором в своей совокупности и согласованности сочетаются средства дозволительного и ограничительного характера, а правовые и этические нормы взаимообусловлены.
Изучение гарантий правосудия требует предварительной определенности относительно целого ряда вопросов, которые также освещаются в диссертации: выбор критериев и показателей эффективности правосудия, правильность методологии оценки качества судебной деятельности и т.д.
Самыми значимыми, по мнению автора, гарантиями эффективности правосудия выступают независимость судей и механизм правового контроля за деятельностью судьи. Их изучению в работе уделено особое внимание, так как они охватывают разнообразные средства и способы достижения целей правосудия.
Различные аспекты процессуальных гарантий правосудия затрагивались в трудах дореволюционных юристов: С.И. Викторского, М.В. Духовского, А.Ф. Кони, В.К. Случевского, Д.Г. Тальберга, И.Я. Фойницкого. В советское время к изучению проблем эффективности правосудия обращались С.А. Александров, В.Б. Алексеев, Л.Б. Алексеева, Г.З. Анашкин, Г.П. Батуров, А.Д. Бойков, М.М. Выдря, Э.Ф. Куцова, В.Н. Кудрявцев, В.И. Каминская, Л.Д. Кокорев, А.М. Ларин, П.А. Лупинская, И.Б. Михайловская, Т.Г. Морщакова, Я.О. Мотовиловкер, П.Ф. Пашкевич, И.Л. Петрухин, Н.В. Радутная, М.С. Строгович и др. В 1960–1980-е гг. была написана большая часть концептуальных исследований, посвященных эффективности уголовного судопроизводства, которые до сих пор не утратили своего значения. Несмотря на фундаментальную разработку ряда вопросов и универсальный характер выводов, содержащихся в этих работах, в настоящее время многие положения теории эффективности правосудия требуют дополнения и уточнения, нуждаются в дальнейшем развитии.
Исследованием проблем реализации судебной власти в уголовном процессе занимались В.М. Бозров, С.В. Будников, Л.А. Воскобитова, Н.А. Колоколов, В.А. Лазарева и иные авторы. Доказательственная деятельность суда рассматривается в работах О.Я. Баева, В.В. Васина, А.В. Пиюка, А.А. Плашевской, В.Л. Сыскова и др. Нравственные основы осуществления правосудия были предметом научной разработки в диссертациях Е.В. Бережко и Н.Н. Сенякина. Отдельным видам процессуальных гарантий посвящены диссертационные работы Н.А. Дудко, Н.А. Капинуса, Л.А. Кротовой, Е.А. Маркиной. При этом отсутствуют комплексные монографические исследования процессуальных гарантий эффективности правосудия. По-прежнему нерешенным остается ряд процессуальных проблем теоретико-прикладного характера, связанных с правовым положением судьи в уголовном процессе, пределами его активности в доказывании, взаимодействием с другими участниками процесса.
Указанные обстоятельства определили выбор темы настоящей работы.
Цель и задачи исследования. Цель исследования состоит в том, чтобы на основе анализа нормативных предписаний и правоприменительной деятельности разработать теоретические положения, раскрывающие сущность процессуальных гарантий эффективности правосудия, определить перспективы их развития и совершенствования. Исходя из поставленной цели, были сформулированы основные задачи исследования:
– конкретизировать понятие эффективности правосудия, выделить его основные компоненты; построить модель абсолютно эффективного правосудия;
– определить соотношение правовых норм и процессуальной деятельности судьи в обеспечении эффективности правосудия;
– проанализировать отдельные гарантии эффективности правосудия, степень их реализации в различных формах уголовного судопроизводства;
– дать характеристику специфики правового положения судьи в различных формах современного состязательного уголовного процесса; показать обусловленность полномочий судьи процессуальной формой;
– рассмотреть соотношение таких правовых ценностей, отличающих эффективное правосудие, как состязательность, независимость судьи, стабильность судебных решений;
– сформулировать предложения по изменению действующего уголовно-процессуального законодательства.
Объект и предмет исследования. Объект исследования составляет деятельность судьи по рассмотрению и разрешению уголовных дел и складывающиеся в процессе осуществления этой деятельности правоотношения судьи с другими участниками уголовного судопроизводства. Предметом исследования являются процессуальные гарантии эффективности деятельности судьи при осуществлении правосудия.
Методология и методика исследования. Настоящее диссертационное исследование строится на основе применения общенаучного диалектического метода познания и комплексного применения системно-структурного, формально-догматического, социологического, аксиологического и других частных методов познания права. Активно использовался сравнительно-правовой метод применительно к анализу норм действующего законодательства Российской Федерации, законодательства СССР и Российской империи, законодательства стран СНГ, моделей оценки качества (эффективности) правосудия, используемых в США и европейских государствах.
Выводы исследования основаны на изучении уголовно-процессуальной литературы, материалов уголовных дел, интервьюировании судей.
Теоретической базой исследования послужили труды отечественных и зарубежных юристов в области уголовного процесса, теории эффективности правосудия. В работе использовались положения общей теории права, уголовно-процессуальной науки, социологии, психологии, лингвистики. Среди наиболее значимых исследований, на которые автор опирался в своих суждениях, следует назвать коллективные монографии «Эффективность правосудия и проблема устранения судебных ошибок» (1973); «Советский уголовно-процессуальный закон и проблемы его эффективности» (1979); работу Т.Г. Морщаковой и И.Л. Петрухина «Оценка качества судебного разбирательства (по уголовным делам)» (1987).
Нормативную основу диссертации составили общепризнанные нормы и принципы международного права, Конституция РФ, УПК РФ, иные законы и подзаконные акты, акты Конституционного Суда РФ и Постановления Пленума Верховного Суда РФ по вопросам уголовного судопроизводства.
Эмпирическая база исследования. В работе обобщены результаты изучения 316 дел, рассмотренных Воронежским областным судом по первой инстанции и в кассационном порядке, а также результаты интервьюирования 148 судей Воронежской и Курской областей. Использовались материалы опубликованной судебной практики, дисциплинарной практики Высшей квалификационной коллегии судей РФ и квалификационных коллегий судей субъектов РФ, Дисциплинарного судебного присутствия, данные судебной статистики. В работе нашли отражение результаты эмпирических исследований, проведенных в разные годы другими авторами, в том числе, данные, полученные при проведении Всероссийского мониторинга по проблемам судебной реформы в Российской Федерации (2009 г.).
Научная новизна диссертации заключается в том, что в ней, с учетом имеющихся в отечественной и зарубежной литературе теоретических разработок,
– обосновывается понятие процессуальных гарантий эффективности правосудия, их взаимосвязь с критериями эффективности правосудия, представляющая собой, по мнению автора, теоретическую основу построения системы гарантий правосудия;
– критическому осмыслению подвергается методология оценки эффективности правосудия;
– раскрывается зависимость между эффективностью процессуальной деятельности судьи и его инициативными решениями;
– рассматривается проблема эффективности процессуальной деятельности судьи в условиях его ограниченной процессуальной независимости;
– актуализируется связь между эффективностью правосудия и ответственностью судьи.
Основные положения, выносимые на защиту, являющиеся новыми или обладающие элементами новизны:
1. Правосудие эффективно, если уголовно-процессуальный и лежащий в его основе уголовно-правовой конфликт разрешены в соответствии с назначением уголовного судопроизводства и по делу вынесено законное, обоснованное и справедливое решение. Оценка эффективного правосудия охватывает оценку судебного решения и предшествующей ему правоприменительной деятельности. Эффективное правосудие должно удовлетворять двум условиям: а) соблюдение баланса интересов государства и личности; б) соблюдение баланса законных интересов обвиняемого и потерпевшего.
2. Предлагается теоретическая модель эффективности правосудия, содержащая стандарты эффективности и характеризующая правосудие, способное в равной степени установить истину и защитить права личности; раскрываются процессуальные, организационные и коммуникативные аспекты эффективности правосудия.
3. Процессуальные гарантии являются функциональным понятием, охватывающим систему установленных процессуальным законом и иными нормативными актами средств (нормативных предписаний) и способов (процессуальных действий), направленных на реализацию целей правосудия. Понятие «эффективность» означает степень достижения целей, поэтому правильнее говорить не о «гарантиях правосудия», а о «гарантиях эффективного правосудия», действенность которых проявляется, главным образом, в процессе правоприменения. Его оценка требует деонтологического подхода, при котором объектом исследования является личность правоприменителя, его ценностно-мотивационные установки, психологические особенности взаимодействия с другими участниками судопроизводства.
4. Процессуальные гарантии правосудия следует рассматривать прежде всего как процессуальные гарантии эффективности деятельности судьи. Содержание данного понятия включает нормы УПК РФ в единстве с нормами других законов, Конституции РФ, положениями международно-правовых актов, процессуально-этическими нормами (Кодекс судейской этики), и правоприменительную деятельность судей.
5. Процессуальная независимость судьи, т.е. возможность принятия решений в рамках закона в соответствии со своим внутренним убеждением, является системообразующей гарантией эффективности судебной деятельности при отправлении правосудия. Независимость судей является процессуально-этической гарантией, поскольку сочетает в себе как правовые, так и нравственно-психологические аспекты.
6. Важнейшей составляющей процессуальной независимости судьи, гарантирующей эффективность правосудия, является инициативная деятельность судьи как субъекта доказывания. Судье следует принимать все предусмотренные законом меры для устранения разумных сомнений, препятствующих вынесению обоснованного решения по делу. Устранения разумных сомнений, препятствующих вынесению обоснованного решения по делу – одно из направлений доказательственной деятельности судьи.
7. Процессуальная независимость судьи ограничена установленными в УПК РФ пределами судейского усмотрения. Основная причина ограничения судейского усмотрения – расширение начал диспозитивности в уголовном судопроизводстве: чем большими возможностями по распоряжению своими правами наделены стороны, тем меньше сфера судейской дискреции. Наряду с процессуальными ограничениями, на усмотрение судьи оказывают влияние внутренние управленческие отношения в судебной системе (воздействие председателя суда, разъяснения Верховного Суда РФ, решения вышестоящих инстанций по конкретным делам и т.д.).
8. Существенное значение в системе гарантий эффективности правосудия имеют контрольные механизмы, представляющие собой совокупность средств и способов предотвращения и исправления нарушений закона, проверки законности и обоснованности судебных решений и применения к судьям юридической ответственности. Контроль за деятельностью судьи в уголовном процессе осуществляется как в процессуальной, так и в непроцессуальной форме. Процессуальный контроль выражается в деятельности вышестоящих судебных инстанций. Непроцессуальный охватывает деятельность органов судейского сообщества, рассматривающих вопросы привлечения судей к ответственности за ненадлежащее исполнение ими своих профессиональных обязанностей и дающих согласие на возбуждение уголовного дела в отношении судьи.
9. Возможность исправления судебных ошибок и привлечения судей к дисциплинарной и уголовной ответственности имеет значение общей и частной превенции. При этом чем более абстрактно сформулированы в законе основания ответственности, тем менее эффективно применение соответствующей нормы, расширяются границы ее толкования в зависимости от усмотрения вышестоящих инстанций
10. Особое место в ряду контрольных механизмов, обеспечивающих эффективность правосудия, занимает самоконтроль судьи, имеющий нравственно-правовую природу. Самоконтроль судьи предполагает морально-правовую оценку процессуальной ситуации и обоснование соответствующего решения. Эффективность процессуальных действий судьи, охватываемых понятием «самоконтроль», находится в тесной связи с активностью других участников уголовного судопроизводства.
11. Предложения по изменению УПК РФ, направленные на совершенствование статуса судьи как субъекта доказывания, усиление гарантий его процессуальной независимости, оптимизацию взаимодействия с другими участниками уголовного судопроизводства:
– право суда на собирание доказательств по собственной инициативе для устранения разумных сомнений в оценке представленных сторонами доказательств;
– право суда по собственной инициативе отстранять присяжных заседателей от дальнейшего участия в судебном разбирательстве при возникновении оснований, препятствующих их участию в рассмотрении дела;
– право вызова председательствующим присяжных из совещательной комнаты для разъяснения неточностей и исправления ошибок, допущенных в напутственном слове;
– обязанность суда составлять судебное заключение об обоснованности отказа прокурора от обвинения;
– необходимость решения вопроса об отводе, заявленном судье, единолично рассматривающему уголовное дело, председателем суда (его заместителем);
– право возвращения судьи из совещательной комнаты после окончания судебного следствия для обсуждения со сторонами вопроса об исключении доказательств;
– обязательность указания в оправдательном приговоре, постановленном на основании пп. 1–2 ч. 2 ст. 302 УПК РФ, на наличие неустранимых сомнений относительно виновности лица либо относительно фактических обстоятельств уголовного дела;
– установление возможности разъяснения судьей приговора участникам уголовного процесса;
– закрепление дополнительного основания возобновления производства по делу ввиду новых обстоятельств: решение квалификационной коллегии судей о привлечении судьи к дисциплинарной ответственности в связи с грубым нарушением процессуальных норм при рассмотрении дела.
Теоретическая и практическая значимость работы. Теоретические разработки автора углубляют научные представления по исследуемым вопросам и тем самым содействуют решению ряда дискуссионных проблем, связанных с пониманием сущности и значения процессуальных гарантий эффективности судебной деятельности. Выводы и предложения, сформулированные в диссертации, могут быть использованы в учебном процессе юридических вузов и факультетов при изучении и преподавании курса «Уголовно-процессуальное право», разработке спецкурса «Основы эффективности процессуальной деятельности судьи», в программах профессиональной подготовки и повышения квалификации практических работников, учебно-методической работе.
Апробация результатов исследования. Основные положения, выводы и рекомендации исследования отражены в десяти публикациях автора (пять из них помещены изданиях, рекомендованных ВАК РФ). Они обсуждались на заседаниях кафедр уголовного процесса и уголовного права Воронежского государственного университета, ежегодных научных сессиях юридического факультета ВГУ, всероссийской конференции «Проблемы развития судебной системы: российский и мировой опыт решения» (Санкт-Петербург, 2011), международных конференциях «Проблеми реформування кримінально-процесуального та кримінального законодавства України» (Харків, 2011), «Strategiczne pytania swiatowej nauki – 2012» (Przemysl, 2012), «Проблемы отправления правосудия по уголовным делам в современной России: теория и практика» (Курск, 2013). Положения, сформулированные в диссертации, получили свою апробацию в ходе лекционных и семинарских занятий по курсу «Уголовно-процессуальное право» со студентами в Воронежском государственном университете.
Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, объединяющих восемь параграфов, заключения, библиографического списка и приложения, включающего схемы и анкету с обобщением данных опроса судей.
Процессуальные гарантии правосудия как гарантии эффективности судебной деятельности
Следует учитывать обобщенный характер изложенной модели, предоставляющей возможность развернутой детализации каждого из трех аспектов. Использование декомпозиции, т.е. разделения системы на несколько подсистем и их изолированное (насколько это возможно) изучение, необходимо для того, чтобы, получив дифференцированные оценки каждой составляющей эффективности правосудия, вывести единую интегрированную оценку.
Правосудие эффективно, если уголовно-процессуальный конфликт разрешен в соответствии с назначением уголовного судопроизводства и по делу вынесено законное, обоснованное и справедливое решение. Нам представляется, что следует выделять два рода конфликтов: 1) между сторонами (основной конфликт, обусловленный сущностью судебного процесса); 2) между интересами судопроизводства (публичными интересами) и интересами личности (частными интересами). Эффективным правосудие может считаться в том случае, когда: а) соблюдается баланс интересов государства и личности; б) соблюдается баланс законных интересов обвиняемого и потерпевшего, а социальные издержки (материальные и зо временные затраты) минимальны. Именно с этих позиций следует оценивать эффективность правосудия и анализировать ее гарантии.
Негативным выражением эффективности правосудия являются судебные ошибки. Под судебной ошибкой, на наш взгляд, нужно понимать как само неправосудное решение по делу, так и действия (бездействие) судьи, ведущие к его вынесению. Выявление судебной ошибки требует исправления, которое выражается в отмене или изменении решения суда либо направлении дела на новое судебное разбирательство. УПК предусматривает четыре основания отмены (изменения) приговора, каждое из которых характеризует отдельную категорию судебных ошибок: 1) несоответствие выводов суда, изложенных в судебном решении, фактическим обстоятельствам дела; 2) существенное нарушение процессуального закона; 3) неправильное применение уголовного закона; 4) несправедливость приговора (ст.ст. 389.15-389.18). Большинство ученых считают судебные ошибки добросовестным заблуждением. Такая позиция, правильная применительно к некоторым видам судебных ошибок (несоответствие выводов суда фактическим обстоятельствам дела, определение размера наказания), становится неприемлемой при рассмотрении процессуальных нарушений. Если заблуждения относительно фактов, подлежащих установлению, могут быть объяснимы, то относительно процессуального регламента какие-либо «заблуждения» недопустимы. Квалификация судьи предполагает знание им процессуального закона, поэтому процессуальные нарушения могут совершаться исключительно в форме умысла или неосторожности.
Основным критерием оценки эффективности деятельности судьи по осуществлению правосудия является законность. Законность, наряду с обоснованностью и справедливостью, представляет собой одно из трех необходимых условий правосудности приговора. Законность носит формально-презумптивный характер: решения и действия судьи считаются законными, если они не были обжалованы в процессуальном или дисциплинарном порядке, либо в удовлетворении жалоб(ы) было отказано. В отсутствии властно-императивных оценок вышестоящих судов и квалификационных коллегий судей данные презумпции могут быть поставлены под сомнение в рамках научного изучения судебной практики.
Законность судебной деятельности имеет количественные показатели, позволяющие применить развернутую систему оценок эффективности правосудия. Главными показателями при этом являются: 1) количество отмененных или измененных приговоров; 2) количество частных определений (постановлений) вынесенных в адрес судьи (суда); 3) количество дисциплинарных взысканий, примененных в отношении судей квалификационными коллегиями за нарушения, допущенные при рассмотрении уголовных дел; 4) количество случаев привлечения судей к уголовной ответственности за совершение преступных действий, повлекших вынесение неправосудного решения. Очевидно, что на шкале колебаний эффективности правосудия не все нарушения законности сказываются одинаково, о чем свидетельствуют обзоры кассационной и надзорной практики Верховного Суда РФ, а также обзоры практики работы Высшей квалификационной коллегии судей РФ и региональных квалификационных коллегий. Содержащиеся в указанных информационно-аналитических источниках данные отражают оценки тех или иных нарушений закона вышестоящими судами и органами судейского сообщества.
Особенную сложность представляет оценка «существенности» процессуальных нарушений. В УПК названы лишь безусловные апелляционные основания, т.е. процессуальные нарушения, в любом случае влекущие отмену приговора (ч. 2 ст. 389.17). Существенность иных процессуальных нарушений и степень их влияния на правосудность приговора определяется вышестоящими судебными инстанциями исходя их обстоятельств конкретного дела. Заметим также, что в УПК не раскрывается полностью понятие «фундаментальных процессуальных нарушений», которые являются основаниями для поворота к худшему при пересмотре судебного решения в порядке надзора (ч. 3 ст. 401.6), что расширяет пределы усмотрения контролирующих инстанций.
Таким образом, степень эффективности судебной деятельности зависит, в том числе, от степени определенности процессуальных и дисциплинарных нарушений. Причем если в УПК обозначены, по крайней мере, безусловные апелляционные основания, а уголовно-правовые нормы формулируют конкретные составы преступлений, позволяющие соответствующим образом квалифицировать нарушения законности, совершаемые судьей при рассмотрении дела, в Законе «О статусе судей в Российской Федерации» составы дисциплинарных проступков не конкретизированы, что порождает неизбежный субъективизм в понимании пределов допустимости действий судьи. Однако квалификация нарушений как существенных в законе дополняется правоприменительной, судебной и дисциплинарной, практикой (подробнее см. 1 гл. 3).
Из всех содержащихся в УПК оснований отмены и изменения приговора наиболее субъективным является его несправедливость (ч.2 ст. 389.18). Отмена (изменение) приговора вследствие его чрезмерной мягкости или чрезмерной суровости, учитывая оценочный характер данных понятий, в меньшей степени свидетельствует о качестве работы судьи, чем отмена (изменение) приговора по основаниям, предусмотренным ст.ст. 389.16-389.17,ч. 1 ст. 389.18 УПК.
Реализация гарантий эффективности правосудия (на примере деятельности председательствующего в суде присяжных)
Независимость судей является важнейшим условием эффективности правосудия. Это одна из сущностных характеристик судебной власти, фундаментальный принцип ее организации и деятельности, и, вместе с тем, нравственно-правовое требование, обращенное к каждому судье в отдельности. К числу основных прав человека относится право на рассмотрение его дела независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона (independent and impartial tribunal established by law), т.е. право на справедливое судебное разбирательство (ст. 10 Всеобщей декларации прав и свобод человека, ч. 1 ст. 6 Конвенции защите прав человека и основных свобод 1950 г., ст. 14 Международного Пакта о гражданских и политических правах 1966 г.). В Бангалорских принципах поведения судей 2006 г. независимость судей названа «основной гарантией справедливого разрешения дела в суде» (Первый показатель. Независимость).
Независимость судей является достаточно емким по содержанию понятием. В подготовленном фондом «Индем» аналитическом докладе «Анализ экспертных оценок судебной власти в России и транзитных странах» независимость судов и судей рассматривалась как один из основных критериев оценки правосудия (наряду с доступностью и справедливостью). Были выделены разнообразные характеристики независимости, в числе которых рассматривались такие, как: 1) формальный аспект
независимости судей (независимость, самостоятельность судей в судебном процессе и при принятии решений); 2) качество нормативного регулирования (как и в какой мере нормативное регулирование способствует независимости судов и судей); 3) качество принятия судебных решений (степень самостоятельности судей при принятии судебных решений, ориентация судей на закон, а не на неформальные влияния и предубеждения); 4) качество правоприменительной практики (как и в какой мере практика применения действующих законов способствует независимости судов и судей) и др.74
Не вдаваясь подробно в содержательный анализ понятия «независимость судей», заметим, что в юридической науке ее традиционно разделяют на внутреннюю и внешнюю. Внешняя, или институциональная, независимость предполагает политическую и социально-экономическую независимость от других ветвей государственной власти. Кроме того, внешняя независимость рассматривается как свобода от постороннего воздействия. Внутренняя независимость означает независимость от сторон спора и других участников судебного разбирательства, а также независимость от других судей (председателя суда, судей вышестоящих инстанций).
Независимость судей иногда понимается в литературе как беспристрастность. А.В. Смирнов и К.Б. Калиновский, например, полагают, что принцип процессуальной независимости суда — это требование беспристрастности и объективности суда по отношению к сторонам и другим участникам судопроизводства75. Именно такой подход имеет место в практике Европейского суда по правам человека: внутренняя независимость судей фактически отождествляется с судейской беспристрастностью {Хольм против Швеции, Пирсак против Бельгии), зачастую эти критерии рассматриваются в единстве {Финдли против Соединенного Королевства). На наш взгляд, представляется более правильным разграничивать данные понятия и считать независимость предпосылкой беспристрастности. В Заключение № 1 (2001) Консультативного совета европейских судей «О стандартах относительно независимости судебной власти и несменяемости судей» справедливо отмечается, что независимость судей предполагает их полную беспристрастность (judicial independence presupposes total impartiality). Естественно, это идеал, поскольку независимость не исключает вероятность проявления судьей предубежденности, хотя и значительно уменьшает ее. Так или иначе, независимость не следует полностью отождествлять с беспристрастностью. Беспристрастность, по сравнению с независимостью, является не столько правовым, сколько нравственным принципом и поддается правовому регулированию в незначительной степени. Закон, например, устанавливает обязательные основания для отвода судьи, при наличии которых ставится под сомнение его беспристрастность (ч. 1 ст. 61 УПК); председательствующий при произнесении напутственного слова присяжным заседателям должен сохранять объективность и беспристрастность (ч. 5 ст. 340 УПК) и т.д. Беспристрастность таким образом представляет собой необходимую нравственную основу независимости.
Независимость судей относится к конституционным принципам правосудия (ч.1 ст. 120 Конституции РФ) и находит закрепление в ряде нормативно-правовых актов, составляющих основу процессуального законодательства и законодательства о судоустройстве (ст.ст. 9, 10 Закона РФ «О статусе судей в Российской Федерации», ст. 5 ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации», ч. 4 ст. 5 ФКЗ «О судах общей юрисдикции в Российской Федерации», ст. 8.1 УПК, ст. 8 ГПК, ст. 5 АПК РФ).
В уголовно-процессуальном законе принцип независимости судей изначально отсутствовал и появился только спустя одиннадцать лет после вступления УПК РФ в силу, в 2013 г. Придание определенному положению статуса принципа отражает идеологическую установку законодателя.
Принципы - это ориентиры деятельности участников уголовного процесса, в том числе ориентиры нравственные, отсутствие которых лишает уголовное судопроизводство идеологической основы. С другой стороны, наличие того или иного принципа в законе без соответствующего механизма его реализации остается лишь декларацией. Важен не столько факт закрепления в УПК определенного принципа, сколько его дальнейшая конкретизация в других нормах уголовно-процессуального закона. Предпосылкой независимости судьи является наличие у него самостоятельной процессуальной функции и необходимых для ее реализации полномочий. Как следует из правовой позиции, сформулированной Конституционным Судом РФ в Постановлении от 08.12.2003 № 18-П, суд должен быть наделен уголовно-процессуальным законом соответствующими полномочиями для решения задач, стоящих перед правосудием, и обеспечения в должном объеме права на судебную защиту. Подчеркивается необходимость установления судом обстоятельств происшествия, в связи с которым было возбуждено уголовное дело, его правильной правовой оценки, выявление конкретного вреда, причиненного преступлением, и действительной степени вины подсудимого .
Процессуальная независимость судьи как субъекта доказывания: пределы дискреционных полномочий
Рассматривая различные формы контроля за деятельностью судьи в уголовном процессе, необходимо отметить, что разновидностью его может считаться контроль за правомерностью своих действий, осуществляемый судьей, рассматривающим дело, то есть самоконтроль. Формами самоконтроля являются заявление самоотвода и рассмотрение ходатайств об отводах при наличии обстоятельств, препятствующих участию судьи в рассмотрении дела; согласование принимаемых решений со сторонами, учет их мнения, в том числе, при повторном заявлении участниками процесса тех или иных ходатайств; возобновление судебного следствия и т.д. При коллегиальном рассмотрении дела самоконтроль судьи в сочетании с взаимным контролем судей выражается в коллективном принятии промежуточных и итоговых решений, возможности составления особого мнения судьей, оставшимся в меньшинстве при голосовании. Таким образом, самоконтроль представляет собой совокупность используемых судьей при рассмотрении и разрешении уголовного дела средств и способов, обеспечивающих выявление, устранение и недопущение нарушений закона в деятельности судьи. Самоконтроль проявляется в ходе взаимодействия судьи с другими участниками процесса. Оценивая возможности судейского самоконтроля, следует учитывать, что его специфика зависит от вида судопроизводства (обычный прядок, рассмотрение дела с участием присяжных заседателей, особый порядок, предусмотренный гл.гл. 40, 41 УПК), так как дифференциация процессуальной формы связана с изменением объема полномочий судьи.
Самоконтроль, осуществляемый судьей при рассмотрении дела, служит свидетельством высокого уровня профессионального правосознания судьи, правильного понимания им своих процессуальных обязанностей. Самоконтроль предполагает осознанную внутреннюю мотивацию, которая должна отражаться в обоснованности судебных решений. Впрочем, мотивированные, обоснованные с формальной точки зрения решения могут не соответствовать фактическим обстоятельствам дела, противоречить нормам судейской этики. Существенными критериями оценки эффективности самоконтроля - его содержательной стороны - являются справедливость и целесообразность судебной деятельности.
Федеральный судья C.I-I. Болотов из г. Рязани устранился от участия в производстве по делу, указав в постановлении о самоотводе на следующие обстоятельства: «В ходе судебного следствия подсудимый Комаров М.В. и защитник Маркелов СЮ. нарушают порядок в судебном заседании, не подчиняются распоряжениям председательствующего, высказывают оскорбительные выражения, проявляют явное неуважение к суду. Своими противоправными действиями подсудимый Комаров М.В. вызвал негативное отношение к себе. При таких обстоятельствах дальнейшее участие судьи Болотова СН. по уголовному делу в отношении Комарова М.В. невозможно, поскольку эти обстоятельства дают основания сомневаться в беспристрастности судьи и полагать, что он лично или косвенно заинтересован в исходе дела, нарушают нормы этики, дают повод для жалоб. В целях объективности судебного разбирательства уголовного дела по обвинению Комарова М.В. считаю необходимым устраниться от участия в производстве по уголовному делу»ыз. При этом ни подсудимому, ни его защитнику судьей не было сделано даже предупреждения о недопустимости их поведения.
В приведенном примере судья уклонился от дальнейшего рассмотрения дела, признав свою неспособность оставаться беспристрастным и адекватно реагировать на нарушения участниками процесса порядка в зале судебного заседания, что позволяет расценивать действия судьи как злоупотребление своими процессуальными правами.
Необоснованное постановление судьи о самоотводе может быть отменено вышестоящей инстанцией. При этом закон не содержит указаний относительно того, должно ли быть возвращено в этом случае дело на рассмотрение другому судье. Согласно ч. 1 ст. 63 УПК, судья, принимавший участие в рассмотрении дела в суде первой инстанции, не может участвовать в новом рассмотрении уголовного дела, в случае отмены вынесенных с его участием приговора, определения, постановления о прекращении уголовного дела. Таким образом, положения данной статьи касаются отмены итоговых решений по делу, каковым постановление о самоотводе не является. В практике имеют место случаи, когда дело возвращается на рассмотрение тому же судье, чье постановление о самоотводе было отменено. Представляется, что подобное решение может быть оправдано лишь в ситуации, когда дело длительное время находилось в производстве судьи и большая часть судебно-следственных действий к моменту самоотвода судьи была проведена. С другой стороны, факт необоснованного самоотвода вызывает объективные сомнения в беспристрастности судьи при дальнейшем рассмотрении дела.
Полагаем, что правомерность самоотвода частично может быть поставлена в зависимость от волеизъявления сторон. Так, если стороны не высказали возражений относительно дальнейшего участия судьи, самоотвод, следует считать необоснованным. В любом случае, заявление об отводе (самоотводе) судьи должно обсуждаться со сторонами. Соответствующее положение, на наш взгляд, необходимо четко обозначить в законе, внеся изменения в статью 65 УПК. Анализ судебной практики свидетельствует, что постановления судей о самоотводе отменяются в том числе из-за того, что указанные решения не были согласованы со сторонами.
В соответствии с положениями Кодекса судейской этики в случае возникновения конфликтов интересов судья, рассматривающий дело, обязан заявить самоотвод или поставить в известность участников процесса о сложившейся ситуации (чч. 4, 5 ст. 9). В первоначальном проекте Кодекса отдельно указывалось таюке на возможность дальнейшего рассмотрения дела судьей, если он уделил ему значительное время, но в ходе рассмотрения данного дела выяснились обстоятельства, при которых сам судья или его (ее) супруг(а) или их близкий родственник имеют интерес в данном деле.
Участие судьи в рассмотрении дела допускалось при условии, если судья, его супруг(а) или их близкий родственник откажутся от интереса, который являлся причиной для отвода судьи от дела (ч. 5 ст. 9). Думается, что в законе было бы уместным предусмотреть недопустимость обжалования приговора по основаниям, указанным в п. 2 ч. 2 ст. 389. 17 УПК, если при обсуждении самоотвода стороны не возражали против участия судьи в рассмотрении дела.
Определенные затруднения судья может испытывать при толковании обстоятельств, дающих основание полагать, что он лично, прямо или косвенно, заинтересован в исходе дела (ч. 2 ст. 61 УПК). Информирование сторон о данных обстоятельствах с целью обсуждения вопроса об отводах видится во всех отношениях оправданным решением. Закономерно, что оно нашло отражение в Кодексе судейской этики. УПК в настоящее время не предусматривает ни обязанности судьи уведомлять стороны о возможных обстоятельствах, исключающих его участие в рассмотрении дела, ни порядок рассмотрения данного вопроса. По мнению О.Я. Баева, следует закрепить в УПК обязанность председательствующего сообщить в подготовительной части судебного заседания об отсутствии своих родственных связей как с профессиональными участниками данного судебного процесса, так и с другими его участниками, имеющими право на отводы, и о своей незаинтересованности в исходе дела144. Рациональность высказанного предложения вызывает сомнения.
Особенности самоконтроля судьи при рассмотрении уголовных дел
Несмотря на то что стороны могут подавать замечания на протокол судебного заседания (ст. 260 УПК), для рассмотрения замечаний лица, их подавшие, вызываются по усмотрению судьи («для уточнения замечаний»). Подписывая вместе с секретарем протокол судебного заседания, судья тем самым удостоверяет его правильность, что в дальнейшем лишает судью возможности беспристрастно рассматривать замечания сторон. При отсутствии требования об обязательной аудиозаписи судебного заседания судья не в состоянии проверить ни объективность протокола, ни объективность подаваемых сторонами замечаний. Поскольку к моменту постановления приговора протокол, как правило, не готов, судья рассматривает замечания на протокол после того, как приговор вынесен. Удовлетворение замечаний в таком случае может вызвать сомнения в правосудности приговора. Добавим к этому, что реализация права сторон на ознакомление с протоколом по частям фактически зависит от усмотрения судьи: согласно ч. 6 ст. 259 УПК по ходатайству сторон им может быть предоставлена такая возможность.
В механизме правового контроля за действиями и решениями судьи, как мы уже отмечали, процессуальные меры дополняются непроцессуальными. Эффективному самоконтролю судьи, к примеру, способствует осуществляемая участниками процесса диктофонная запись, которая по своей природе не является процессуальной мерой в строгом смысле, а носит скорее организационно-процессуальный характер. В литературе предлагается перед началом судебного заседания заявлять ходатайство о применении диктофона в суде, мотивируя свою просьбу необходимостью более точной фиксации процесса исследования доказательств судом. Справедливо указывается, что такое действие может оказать психологическое влияние на суд и лиц, участвующих в деле и предупредить возможные процессуальные нарушения149. Очевидный смысл ведения аудиозаписи заключается в возможности ее дальнейшего использования. В этом отношении диктофонная запись судебного заседания, производимая участниками процесса, в большей степени способствует самоконтролю судьи, чем, скажем, присутствие в зале суда лиц, не являющихся участниками процесса (включая представителей прессы). Впрочем, процессуальное значение такой записи поставлено Верховным Судом РФ под сомнение. В кассационном определении по жалобе Кумячева Е.П. дано весьма спорное толкование Уголовно-процессуального кодекса.
В соответствии с ч. 5 ст. 241 УПК РФ лица, присутствующие в открытом судебном заседании, вправе вести аудиозапись и письменную запись. Однако законом не предусмотрено приобщение этих записей к материалам дела. В то же время, для обеспечения полноты протокола судебного заседания при его ведении секретарем могут быть использованы технические средства, в том числе аудиозаписывающая аппаратура. В этом случае делается отметка в протоколе судебного заседания, а материалы аудиозаписи прилагаются к материалам уголовного дела.
По смыслу названных норм уголовно-процессуального закона в их взаимосвязи, доказательственное значение имеет лишь такая аудиозапись, которая получена в результате применения технических средств самим судом, а не другими участниками процесса, которым право вести запись предоставлено лишь для обеспечения их собственных процессуальных прав и использования при реализации этих прав150.
Исходя из этой трактовки, участники процесса не могут, используя аудиозапись, оспаривать достоверность и полноту протокола и, следовательно, своими действиями содействовать достижению целей правосудия. Полагаем, изложенная позиция должна быть пересмотрена. Ограничивая права участников процесса, Верховный Суд РФ в своем толковании УПК, в конечном счете, ограничивает эффективность правосудия. К непроцессуальным мерам контроля за действиями и решениями судьи относятся жалобы участников судопроизводства в квалификационные коллегии судей. Характерно, что грубое или систематическое нарушение судьей процессуальных и иных правовых норм является основанием большинства жалоб. Количество жалоб в квалификационные коллегии судей субъектов РФ на грубое или систематическое нарушение судьей процессуальных и иных норм составило: в 2008 - 13679 (69,1% от 19789), из них в системе судов общей юрисдикции -13260 (68,9% от 19244); в 2009 - 15800 (70,7% от 22360), из них в судах общей юрисдикции - 15309 (70,3% от 21753); в 2010 - 8513 (74,2% от 11464), из них в судах общей юрисдикции - 8270 (74,1%от11146)151.
Анализ эффективности работы квалификационных коллегий судей выходит за рамки настоящей работы. Однако даже выборочная оценка содержания жалоб и сопоставление их количества с количеством решений о применении дисциплинарных взысканий неизменно заставляет задумываться о проблеме корпоративной солидарности в органах судейского сообщества. Некоторые решения квалификационных коллегий вызывают откровенное недоумение. Так, осужденный подал в квалификационную коллегию жалобу, в которой указал, что был осужден районным судьей к трем годам лишения свободы, несмотря на то что в момент вынесения приговора действовала распространявшаяся на него амнистия. Судья, однако, не применила амнистию, сославшись на то, что амнистия применяется по усмотрению судьи (!! - А.А.). После вынесения приговора осужденного этапировали в изолятор. По кассационной жалобе осужденного городской суд применил амнистию и освободил его от наказания. С момента вынесения приговора и до освобождения по определению городского суда он находился под стражей 77 дней. Квалификационная коллегия, рассмотрев жалобу, дала ответ, что г- 152 судья «не может быть привлечен к ответственности за принятое им решение» .
