Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Функция обвинения (уголовного преследования) в системе уголовно-процессуальных функций 11
1.1. Понятие уголовно-процессуальных функций 11
1.2. Функция обвинения (уголовного преследования) в уголовном судопроизводстве 24
Глава 2. Полномочия государственного обвинителя при разбирательстве дела судом первой инстанции 41
2.1. Правовой статус государственного обвинителя по делам публичного и частно-публичного обвинения 41
2.2. Правовой статус государственного обвинителя по делам частного обвинения 70
Глава 3. Правовой статус частных лиц, выступающих на стороне обвинения в суде первой инстанции 87
3.1. Участие потерпевшего в производстве по делам публичного и частно-публичного обвинения 87
3.2. Потерпевший как частный обвинитель по делам частного обвинения 117
Заключение 127
Список использованной литературы 131
Приложения 144
- Функция обвинения (уголовного преследования) в уголовном судопроизводстве
- Правовой статус государственного обвинителя по делам публичного и частно-публичного обвинения
- Правовой статус государственного обвинителя по делам частного обвинения
- Участие потерпевшего в производстве по делам публичного и частно-публичного обвинения
Введение к работе
Актуальность темы исследования
Конституция Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации закрепили на национальном уровне многие общепризнанные положения международного права. Одним из таких положений является принцип состязательности, который по замыслу должен являться гарантом прав личности, вовлеченной в сферу уголовного судопроизводства. Принцип состязательности регламентирует процедуру разрешения спора между стороной обвинения и стороной защиты, которые имеют противоречивые интересы.
Однако противоположность интересов наблюдается не только у участников, выступающих по разным сторонам. Противоположность публичных интересов и интересов частных наблюдается между прокурором, следователем, дознавателем, с одной стороны, и потерпевшим, частным обвинителем, гражданским истцом, с другой. В случае, если между участниками, выступающими на стороне обвинения, возникнет спор, то им, как представляется, весьма проблематично разрешить его на взаимовыгодных условиях. Происходит это не только потому, что интересы публичные и интересы частные всегда противопоставляются друг другу, а скорее всего в большей степени оттого, что не разработан соответствующий механизм разрешения подобных споров.
Если спор между стороной обвинения и стороной защиты разрешается судом на основе принципа состязательности, то процедуры разрешения спора, возникающего, например, между прокурором и потерпевшим, по сути, нет. В подобных ситуациях легко прогнозируемым является тот факт, что лица, представляющие частные интересы, всегда остаются в проигрыше.
Разработка механизма, позволяющего без ущерба как для частных, так и для публичных интересов разрешить сложившиеся противоречия, как представляется, в ближайшем будущем станет одним из важных направлений науки уголовного процесса.
Особое место занимает сегодня институт частного обвинения, который в УПК РФ принудительно ограничивается рамками производства по делам частного обвинения, что не может быть признано оправданным, если учесть происходящие демократические преобразования. Вполне закономерно напрашивается необходимость расширения института частного обвинения и распространение его на производство по многим категориям уголовных дел. Законом должна быть предусмотрена возможность для отстаивания потерпевшим своей позиции, если даже эта позиция чем-то отличается от позиции прокурора. Естественно, что не все потерпевшие пожелают возложить на себе бремя частного обвинителя, но лицам, желающим действовать в уголовном процессе активно, подобная возможность должна быть все-таки предоставлена.
Чем более открытым будет наше общество, чем больше его членов будут проявлять активность и инициативу, тем в большем противоречии будут находиться желания потерпевших и объем свободы, предоставленный им действующим законодательством. Сегодня мы имеем реальную возможность оказать содействие развитию частной инициативы. И очень важно не упустить этот момент.
Степень научной разработанности темы
Проблемы уголовно-процессуальных функций интересовали ученых всегда. Так, в дореволюционный период эта тема была в центре внимания таких ученых, как И.Я. Фойницкий, СИ. Викторский, М.В. Духовской, Н.Н. Розин, В.К. Случевский, Д.Г. Тальберг. В своих работах указанные авторы отстаивали идеалы, заложенные в Уставах уголовного судопроизводства 1864 года. Теоретическая значимость их работ настолько велика, что большая часть рассматриваемых ими вопросов не утратила своей актуальности и в наше время.
В советский период идея разделения уголовно-процессуальных функций, в соответствии с принципом состязательности, часто отвергалась как буржуазная, что, однако, не помешало многим видным процессуалистам
исследовать данную проблематику. Среди них: Л.Б. Алексеева, С.А. Альперт, В.В. Выдря, А.П. Гуляев, А.П.Гуськова, Н.В. Давыдов, В.Г. Даев, З.Д. Еникеев, В.С Зеленецкий, 3.3. Зинатуллин, Л.Б. Зусь, В.М. Каз, Л.Д. Кокорев, Г.Н. Колбай, A.M. Ларин, Я.О. Мотовиловкер, В.А. Нажимов, И.Л. Петрухин, Р.Д. Рахунов, В.М. Савицкий, Ю.И. Стецовский, М.С. Строгович, В.А. Стремовский, В.Т. Томин, Ф.Н. Фаткуллин, М.А. Чельцов, В.В. Шимановский, В.Н. Шпилев, П.С. Элькинд, Н.Я Якубович, М.Л. Якуб и др.
Расширение состязательных начал в уголовном судопроизводстве, укрепление диспозитивности, уважение чести и достоинства личности, в связи с принятием нового УПК РФ, заставляют нас по-новому взглянуть на процесс реформирования уголовно-процессуального законодательства.
Одни авторы предлагают четко разделить уголовно-процессуальные функции и распространить принцип состязательности на весь уголовный процесс, другие считают, что в условиях современной России состязательное построение уголовного судопроизводства невозможно как в досудебном производстве, так и в судебном. Определенные авторы предлагают обратиться к опыту западных стран и закрепить в УПК РФ правила, свойственные не только континентальной системе права, но и англосаксонской. Есть мнения, согласно которым Россия должна искать свой путь, поскольку западные правила просто неприемлемы для российского правоприменителя.
Вопросам состязательности и разделения уголовно-процессуальных функций посвящен ряд постановлений Конституционного Суда Российской Федерации. К сожалению, не все положения данных постановлений нашли отражения в УПК РФ, который твердо стал на позиции разделения процессуальных функций, но при этом не предусмотрел механизм, обеспечивающий самостоятельность частных лиц, выступающих на стороне обвинения.
Недостаточная разработанность подобного механизма и предопределила необходимость диссертационного исследования, в котором мы предпринимаем попытку проанализировать сложившуюся ситуацию.
6 Объект и предмет исследования
Объектом исследования являются общественные отношения, возникающие при осуществлении обвинения, т.е. деятельности, направленной на обоснование необходимости привлечения лица к уголовной ответственности и реализации функции обвинения в суде.
Предметом исследования выступают уголовно-процессуальные правоотношения, возникающие при поддержании обвинения в суде первой инстанции.
Цель и задачи исследования
Целью данного диссертационного исследования является дальнейшая разработка и усовершенствование механизма реализации функции обвинения в суде первой инстанции.
Достижение указанной цели предопределяет решение следующих задач:
Исследование уголовно-процессуальных функций в аспекте построения судопроизводства на основе состязательных начал;
Освещение сущности института обвинения и сообвинения;
Раскрытие процессуального положения прокурора при разбирательстве дела судом первой инстанции;
Освещение возможности участия потерпевшего в поддержании обвинения в качестве частного обвинителя;
Рассмотрение процессуально-правовых гарантий, обеспечивающих участие потерпевших в поддержании обвинения;
Уточнение объема полномочий прокурора при участии в производстве по делам частного обвинения.
Теоретической и методологической основой исследования являются общенаучные и частно-научные методы: логико-юридический, исторический, системный, метод сравнительного правоведения, метод количественного анализа, конкретно-социологический (интервьюирование, обобщение материалов судебной практики, изучение статистических данных).
Общетеоретической основой исследования явились труды вышеназванных ученых.
Эмпирической базой исследования послужили:
Международно-правовые документы;
Конституция Российской Федерации;
Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и ранее действовавшее уголовно-процессуальное законодательство;
Уголовно-процессуальное законодательство Австрии, Республики Беларусь, Республики Казахстан и других государств;
Опубликованные решения Конституционного Суда РФ и судебная практика Верховного Суда РФ;
Данные, полученные в результате обобщения судебной практики судов Оренбургской области в объеме 296-ти уголовных дел, анкетирования и интервьюирования дознавателей, следователей, прокуроров, адвокатов и судей.
Научная новизна диссертационного исследования выражается в том, что впервые предпринята попытка комплексного рассмотрения проблем осуществления деятельности, направленной на обвинение участниками процесса, выражающими публичные и частные интересы.
В настоящей работе исследуются вопросы, связанные с правовым статусом участников судопроизводства, выступающих на стороне обвинения. Предлагается способ разрешения противоречий, возникающих между представителями публичных и частных интересов. Рассматриваются основы совместного выдвижения, обоснования и поддержания обвинения в суде.
Диссертантом на защиту выносятся следующие теоретические положения:
1. Обосновывается идея о том, что для построения уголовного судопроизводства на основе принципа состязательности необходимым и одновременно достаточным является выделение трех процессуальных функций: обвинение, защита и разрешение дела судом.
Осуществление прокурором надзора за деятельностью органов предварительного расследования есть деятельность, осуществляемая в рамках функции обвинения. Прокурор, как лицо ответственное за обоснованность обвинения, заинтересован в том, чтобы органы, осуществляющие предварительное расследование, не допускали нарушений закона. Любое допущенное при производстве следственных действий нарушение влечет признание полученных сведений не имеющими доказательственного значения. Естественно, что обвинение в таком случае становится менее обоснованным;
Предлагается ограничить право государственного обвинителя заявлять в ходе судебного разбирательства ходатайства об истребовании судом новых доказательств. Обвинение предъявляется на досудебном производстве, а, стало быть, обосновывать его перед судом необходимо с помощью доказательств, собранных до момента направления дела в суд. Просьба прокурора, обращенная к суду об истребовании новых доказательств, свидетельствует лишь о желании прокурора возложить на суд обязанность по собиранию обвинительных доказательств;
Предлагается закрепить в УПК правило, согласно которому отказ от обвинения, заявленный государственным обвинителем на предварительном слушании либо в подготовительной части судебного заседания и поддержанный потерпевшим, порождает у суда обязанность по прекращению уголовного дела. Заявление государственного обвинителя и потерпевшего об отказе от поддержания обвинения, сделанное после начала судебного разбирательства, влечет вынесение судом оправдательного приговора, при этом, суд вправе не обосновывать подобное решение ни чем иным, кроме как ссылкой на заявленный отказ от обвинения;
Отстаивается идея о наделении потерпевшего правовым статусом частного обвинителя по всем категориям уголовных дел. Только таким образом потерпевшему представляется возможность отстаивать свою
позицию как веред судом, так и перед прокурором. Потерпевший, в таком случае, должен выступать в качестве сообвинителя;
6. Предлагается более сбалансированный механизм участия
прокурора в производстве по делам частного обвинения. Прокурор может
вступить в дело частного обвинения по собственной инициативе только в том
случае, если докажет беспомощность потерпевшего или наличие зависимости
потерпевшего от обвиняемого. В случае беспомощного состояния
потерпевшего прекращение дела за примирением сторон невозможно без
согласия прокурора. В случае наличия зависимости потерпевшего от
обвиняемого прекращение дела за примирением возможно и вопреки воле
прокурора, если у суда не возникло сомнений в реальности мирового
соглашения. В случае, если к прокурору с просьбой о возбуждении
уголовного дела обратилось лицо, находящееся в беспомощном или
зависимом положении, прокурор вправе возбудить уголовное дело частного
обвинения, однако без согласия прокурора оно не должно подлежать
прекращению. Об этом должно быть сообщено заявителю, который может
забрать поданное заявление и обратиться к мировому судье для рассмотрения
его дела в общем порядке.
Отстаивается положение, согласно которому признание лица потерпевшим не должно находиться в зависимости от усмотрения должностных лиц, ведущих процесс. Наделение лица правами потерпевшего должно зависеть от субъективного отношения лица к совершенному в отношении него противоправному деянию. Любое лицо, заявившее как о совершении в отношении него преступного деяния, так и о своем желании защищать нарушенные права процессуальными средствами, должно сразу признаваться в качестве потерпевшего.
Предлагается распространить правила состязательности и на разрешение споров, возникающих между прокурором, как представителем публичной власти, и потерпевшим, выражающим частный интерес, при осуществлении ими функции обвинения.
Теоретическая значимость работы. Результаты данного диссертационного исследования могут быть полезны в дальнейшем реформировании российского уголовно-процессуального законодательства. При этом, основа построения судопроизводства в будущем видится в создании механизма, позволяющего учитывать при принятии решений не только интересы государства, но и интересы конкретного индивида.
Практическая значимость работы. Положения, сформулированные и изложенные в диссертации, получили свою апробацию. Концептуальные идеи опубликованы в специальной литературе: в статьях вузовских научных сборников по теме исследования, в выступлениях автора на теоретических семинарах и конференциях. Кроме того, работая преподавателем кафедры уголовного процесса Оренбургского государственного университета, диссертант использовал основные положения диссертационного исследования при проведении лекционных и практических занятий по дисциплинам: «Уголовно-процессуальное право» и «Прокурорский надзор в Российской Федерации».
Структура работы. Работа состоит из введения, трех глав и заключения. Каждая глава состоит из двух параграфов. В состав работы также входит список использованных источников, состоящий из перечня нормативных материалов, судебной практики, библиографии. Имеются приложения.
Функция обвинения (уголовного преследования) в уголовном судопроизводстве
Господствующим является взгляд, согласно которому обвинение дает первоначальный импульс для возникновения и развития всех других уголовно-процессуальных функций, что именно обвинение служит пусковым механизмом уголовно-процессуальной деятельности. Обвинение, например, называли «движущей силой советского уголовного процесса», «пружиной, действие которой обусловливает развитие процесса, движение уголовного дела по ступеням», «двигателем уголовного процесса».3
Таким образом, большинство авторов функцию обвинения понимают как категорию, предопределяющую весь ход уголовного процесса. Функция обвинения указанными авторами расценивается первостепенной, и только осуществление функции обвинения предопределяет возникновение функции защиты и функции разрешения дела. «Обвинение - обязательный момент правосудия по уголовным делам. Без него не возникают не только функции защиты, но и правосудия».4
Осуществление уголовно-процессуальной функции обвинения (уголовного преследования) возлагается на сторону обвинения, которая согласно п. 47 ст. 5 УПК РФ представлена следующими участниками: прокурор, следователь, начальник следственного отдела, дознаватель, орган дознания, потерпевший, частный обвинитель, гражданский истец, представители частных лиц. Отнесение указанных участников к стороне обвинения предполагает наделение их полномочиями в рамках, определенных функцией обвинения. Иначе говоря, любой из этих участников согласно закону вправе осуществлять деятельность, тем или иным образом направленную на обвинение.
Прежде чем в законе нашло свое закрепление это положение, между теоретиками долгое время шли дискуссии о роли каждого из перечисленных участников и выполняемых ими функциях. Причем этих участников чаще всего делили на три группы: 1 органы государственной власти и их должностные лица (прокурор, следователь, начальник следственного отдела, дознаватель, орган дознания); 2 потерпевший и частный обвинитель; 3 гражданский истец. Теперь законодатель объединил указанных участников в одну группу и наделил их полномочиями, однородными по своей сути.
В этой связи нам представляется необходимым осветить некоторые дискуссионные вопросы, существующие в теории уголовного процесса о функциях, выполняемых участниками, которые современным законодателем отнесены к стороне обвинения.
Наиболее дискуссионным был вопрос о роли дознавателя, следователя и прокурора. Одна группа ученых считала, что дознаватель, следователь, прокурор в досудебных стадиях осуществляют исключительно функцию обвинения.1 Однако осуществление дознавателем, следователем, прокурором только функции обвинения противоречило указанию закона на обязательность полного, всестороннего и объективного исследования всех обстоятельств дела. Требование полноты, всесторонности и объективности возлагало на указанных лиц обязанность по сбору доказательств как обвинительного, так и оправдательного характера. Именно эти рассуждения лежали в основе мнений о невозможности осуществления дознавателем, следователем и прокурором только функции обвинения.
Некоторые ученые в связи с этим утверждали, что в стадии предварительного расследования указанные должностные лица осуществляют как функцию обвинения, так и функцию защиты.1 Другие говорили о соединении в руках следователя полномочий по осуществлению всех трех процессуальных функций. Однако соединение в руках одного лица полномочий по осуществлению нескольких процессуальных функций еще более грубое нарушение, поскольку противоречит принципу состязательности, на что справедливо обращено внимание.3
В качестве спасительной альтернативы ученые предложили выделять самостоятельную уголовно-процессуальную функцию - предварительное расследование.4 Несмотря на то, что эта концепция неоднократно подвергалась критике,5 она все же позволяла возложить на дознавателя, следователя и прокурора обязанность по полному, всестороннему и объективному исследованию обстоятельств дела, не наделяя их при этом полномочиями по осуществлению противоположных друг другу функций обвинения и защиты.
Для периода, в котором действовал УПК РСФСР, это была, несомненно, прогрессивная идея, но сегодня после принятия УПК РФ, она, конечно же, изживет себя. Действительно, отнеся дознавателя, следователя и прокурора к стороне обвинения, законодатель, тем самым, прямо указал, что их деятельность в процессуальном плане должна быть ограничена рамками, установленными функцией обвинения. Безусловно, такое решение представляется верным, поскольку указывает на целенаправленность сторон в споре. А, как известно, без определения сторон в споре и их позиций не о каком споре, а значит, и состязательности речи быть не может.
Однако в таком случае возникает проблема: как быть с деятельностью прокурора, которую традиционно принято называть прокурорским надзором, ведь прокурор, выступая стороной спора, не должен обладать полномочиями, стороне не свойственными. Точно также следователь и дознаватель, собирая доказательства, оправдывающие лицо, по сути, осуществляют деятельность, обычно противопоставляемую обвинению.
Нам представляется, что прокурор, осуществляя надзор в стадии предварительного расследования, равно как и дознаватель со следователем, собирая оправдывающие лицо доказательства, своей целью имеют недопущение нарушения прав и свобод человека и гражданина. Такую деятельность следователя (дознавателя, прокурора) М.С. Строгович именовал защитой в широком смысле, подразумевая под ней не функцию защиты.
Правовой статус государственного обвинителя по делам публичного и частно-публичного обвинения
Стадия судебного разбирательства является центральной и главной частью уголовного судопроизводства. Именно в ходе судебного разбирательства решается вопрос о виновности или невиновности лица. Именно в этой стадии принцип состязательности находит наиболее полное ,/ выражение, поскольку сторона обвинения и сторона защиты в соответствии с УПК равноправны перед судом, разрешающим дело по существу. Если проанализировать нормы УПК, то можно сделать вывод, что в стадии судебного разбирательства сторону обвинения представляют прокурор, потерпевший, его законный представитель и представитель, гражданский истец и его представитель. Кроме того, по поручению прокурора и в случаях, когда предварительное расследование произведено в форме дознания, обвинение в суде могут поддерживать дознаватель или следователь. V По делам частного обвинения на стороне обвинения выступает частный обвинитель, его законный представитель и представитель. Как видим, по сравнению с п. 45 ст. 5 УПК, определяющим участников, действующих на стороне обвинения, в этот перечень не включен начальник следственного отдела. Отнеся в п. 45 ст. 5 УПК начальника следственного отдела к стороне обвинения, законодатель не смог найти для него полномочий в стадии судебного разбирательства. Это решение не лишено смысла, особенно если учесть, что задача начальника следственного отдела - организация работы следователей исчерпывает себя в момент передачи дела в суд. В зависимости от лиц его осуществляющих, обвинение в стадии судебного разбирательства делится на государственное и частное.
Государственное обвинение имеет место в тех случаях, когда его поддерживает прокурор, следователь или дознаватель, т.е. должностное лицо органа, осуществляющего уголовное преследование. При этом перечень должностных лиц, полномочных поддерживать государственное обвинение по УПК, отличен от перечня должностных лиц, полномочных поддерживать государственное обвинение как по ранее действовавшему УПК РСФСР, так и по МУПК. По УПК РСФСР и по МУПК к лицам, поддерживающим государственное обвинение, относятся прокуроры, их заместители и помощники. УПК правом поддержания государственного обвинения наделяет еще следователя и дознавателя, но одновременно из данного перечня был исключен помощник прокурора. Мало того, помощник прокурора пунктом 6 ст. 37 УПК был абсолютно исключен из сферы уголовного судопроизводства. Включение пунктом 31 ст. 5 УПК помощника прокурора в собирательное понятие «прокурор» не является принципиальным, поскольку сама ст. 5 УПК устанавливает, что термины, раскрываемые в статье, имеют данное значение только в случае, если не оговорено иное. Пункт 6 ст. 37 УПК как раз и устанавливает это «иное» понимание, говоря о том, что полномочия прокурора осуществляются прокурорами района, города, их заместителями, . приравненными к ним прокурорами и вышестоящими прокурорами. При этом под «приравненными» прокурорами закон о прокуратуре понимает не помощников прокуроров, а прокуроров специализированных прокуратур. Дополнение пункта 31 ст. 5 УПК1 указанием на наделение прокуроров соответствующими полномочиями федеральным законом о прокуратуре, по нашему мнению, не меняет что-либо по существу, поскольку ФЗ о Прокуратуре при определении полномочий прокурора в уголовном судопроизводстве отсылает к УПК.
Другой формой осуществления обвинения в стадии судебного разбирательства является обвинение, осуществляемое частными лицами, или частное обвинение. При этом о частном обвинении законодатель говорит только при рассмотрении категории дел частного обвинения. По делам публичного и -частно-публичного обвинения осуществление частного обвинения, по мнению законодателя, невозможно. Как нам представляется, частное обвинение - это не обвинение с участием частных лиц, что вполне возможно в рамках действующего законодательства, это обвинение, осуществляемое частными лицами самостоятельно. Потерпевший же осуществлять обвинение самостоятельно не вправе, поскольку поддержание или неподдержание им обвинения полностью зависит от решения прокурора. Например, в случае отказа прокурора от обвинения суд прекращает уголовное дело, при этом мнение потерпевшего не учитывается.
Осуществление обвинения должностными лицами органов государственной власти имеет то принципиальное отличие от деятельности частных лиц, что преступлением был причинен вред не им конкретно, а всему обществу. Именно опасность преступлений для всего общества вызвала необходимость учреждения специальных органов государственной власти, уличающих лицо, совершившее преступление, и обеспечивающих применение к нему уголовного наказания.1 Ученые, комментировавшие УПК РСФСР 1922 года, так обосновывали изложенное в статье 8 УПК РСФСР правило, согласно которому обвинение на суде поддерживает прокурор, а иные лица получают возможность обвинять только в строго установленных законом случаях: «Всякое преступление вредит прежде всего правопорядку, общественному, публичному интересу и лишь во вторую очередь нарушает уже и интересы отдельных лиц или групп и объединений.
Правовой статус государственного обвинителя по делам частного обвинения
Как видим, наиболее критикуемое положение законодателем было исключено, с чем нельзя не согласиться. Действительно, если проследить зависимость потерпевшего от обвиняемого или его беспомощность, руководствуясь объективными критериями, еще можно, то установление особой общественной значимости полностью зависит от усмотрения прокурора.
Правоприменительная практика последних лет выработала правило, согласно которому прокурор должен был доказать обоснованность своего вступления в уголовное дело частного обвинения. Так, например, судебная коллегия Верховного Суда РФ в своем определении от 26 октября 1996 года указала на следующее: «Ссылка суда второй инстанции в кассационном определении на то, что прокурор в судебном заседании поддержал обвинение по ч. 2 ст. 112 УК РСФСР в отношении Мельникова, не может быть принята во внимание, так как, согласно ч. 4 ст. 27 УПК РСФСР, прокурор вправе в любой момент вступить в возбужденное судьей по жалобе потерпевшего дело преступлениях, предусмотренных ст. 112 УК РСФСР, и поддерживать обвинение в суде только в том случае, если этого требует охрана государственных или общественных интересов или прав граждан».2 Прокурор, поддерживающий по данному делу обвинение, не обосновал ни особую общественную значимость, ни неспособность потерпевшего самостоятельно отстаивать нарушенные права, а потому суд первой инстанции не может выносить обвинительный приговор. Аналогичной позиции придерживался президиум Оренбургского областного суда РФ. В своем постановлении от 12 мая 1997 года сослался на следующие обстоятельства: «Как видно из постановления о возбуждении дела, прокуратура пришла к выводу о невозможности защиты потерпевшей самостоятельно своих прав и интересов. Однако в постановлении прокурор обязан был обосновать такой вывод, что по данному делу сделано не было». Необоснование прокурором своего вступления в дело частного обвинения Оренбургским областным судом было расценено как существенное нарушение закона, поскольку в этом случае уголовное дело возбуждено безосновательно.
Как нам представляется, производство по делам частного обвинения и сами преступления, отнесенные к перечню дел частного обвинения, затрагивают по большей части лишь интерес отдельных лиц. Интерес публичный затрагивается в минимальной степени. Только лицо, которое реально подверглось противоправному воздействию, может с абсолютной точностью сказать, был ли ему причинен вред или нет. «Все проступки не представляют особого вреда для общества, а в то же время только потерпевшие от них могут знать, в какой степени виновато совершившее проступок лицо».1 Также как право заявления о причинении вреда принадлежит исключительно пострадавшему, также на пострадавшего должна быть возложена обязанность по доказыванию обоснованности своего заявления. Это есть область частных интересов, вторгаться в которую государство не вправе даже с целью принудительной защиты интересов личности. Если индивид возражает против принудительной защиты его интересов государством, то государство, на наш взгляд, не вправе вмешиваться уже по той причине, что личность определяет эту область отношений как частную. Не государство определяет объем вмешательства в дела личности, а личность определяет объем участия государства в своих делах - это должно быть центральной частью, стержнем всего принципа диспозитивности.
Кроме того, если государство самостоятельно определило какую-то область отношений как частную, то оно должно доказать обоснованность своего вмешательства в данные правоотношения. Указанное правило распространяется и на участие прокурора в делах частного обвинения, т.е. прокурор, возбуждая дело частного обвинения, должен доказать обоснованность своего участия. Законодатель должен устанавливать только два случая, когда прокурор вправе вмешиваться в отношения между причинителем вреда и пострадавшим. К ним относятся зависимость потерпевшего от обвиняемого и беспомощность потерпевшего, что и должен прежде всего доказать прокурор для вступления в дело частного обвинения.
Более того, существует положение, согласно которому любое требование обязательно для рассмотрения только в том случае, если заявлено правомочным субъектом. По общему правилу дела частного обвинения возбуждаются только лицом, пострадавшим от противоправного деяния. Если прокурор желает возбудить производство по делу, входящему в указанную категорию, он прежде всего должен доказать факт наличия у него правомочий на совершение данного действия, т.е. доказать зависимость потерпевшего от обвиняемого или доказать беспомощность потерпевшего. Если прокурор не доказал наличие этих обстоятельств, значит, он не доказал свою правомочность возбуждать данное дело. Как нам представляется, суд не вправе приступать к рассмотрению дела частного обвинения по существу до тех пор, пока прокурором не будет доказана обоснованность своего вступления в процесс.
Участие потерпевшего в производстве по делам публичного и частно-публичного обвинения
Потерпевший долгое время не признавался даже субъектом уголовно-правовых отношений.2
Потерпевший был лишен права требовать привлечения обвиняемого к уголовной ответственности. Впоследствии М.С. Строгонич несколько изменилсвою позицию, говоря, что «потерпевший ...не ограничен рамками гражданского иска и имеет право касаться всех вопросов преступления и ответственности обвиняемого». Однако практика применения законодательства, выработанная к тому времени, не смогла должным образом воспринять его слова. Сложилась ситуация, при которой определение факта нарушения прав потерпевшего и защита нарушенных прав, зависит не от волеизъявления самого потерпевшего, а от волеизъявления должностных лиц, ведущих процесс.4 Данное положение предопределило процессуальный статус потерпевшего на долгие годы.
І Іельзя сказать, что подобные тенденции имели место только в России. Отнюдь нет. Следствием придания уголовному процессу публичного характера стало практически повсеместное постепенное ограничение прав потерпевшего: сначала по распоряжению обвинением, а потом и по отстаиванию своей позиции. Но из стран, причисляющих себя к цивилизованным, только в России потерпевший оказался столь беззащитным перед государством.
Из всех участников уголовного процесса, выступающих на стороне обвинения, представляется наиболее интересным освещение урегулированных законом взаимоотношений между потерпевшим и прокурором, поскольку этот пример полнее раскрывает степень ущемленности прав частного лица.
Не только в досудебных стадиях, даже в стадии судебного разбирательства, где функцию обвинения осуществляют прокурор и потерпевший, потерпевший занимает не столько неравное, сколько подчиненное положение. Потерпевший, по существу, бесправен перед прокурором и, соответственно, перед государством. Номинально он на стороне обвинения, однако эта сторона активно использует потерпевшего для удовлетворения публичных интересов. Потерпевший почему-то не должен уклоняться от явки, давать ложные показания и отказываться от дачи показаний. Наконец, потерпевшего могут подвергнуть приводу. Прискорбно то, что вслед за законодателем подобные мысли посещают и практических работников. Например, заместитель главного военного прокурора генерал-лейтенант юстиции Александр Иванов в интервью высказал такую мысль: «Значительны и полномочия прокурора в судебном разбирательстве: он представляет суду доказательства, обосновывающие обвинение, первым допрашивает потерпевшего и свидетелей, вызванных в суд по ходатайству стороны обвинения...».1 Из данных слов можно сделать только один вывод: автор не рассматривает потерпевшего в качестве представителя стороны обвинения, поскольку потерпевший, по его мнению, вызывается в суд по инициативе стороны обвинения. Между тем УПК прямо говорит о том, что на стороне обвинения выступает не только прокурор, но и потерпевший.
Если потерпевший - это участник, выступающий на стороне обвинения, то отсутствие у потерпевшего желания участвовать в судопроизводстве, по нашему мнению, должно рассматриваться как отсутствие правовых притязаний к обвиняемому и влечь прекращение дела полностью или частично.
Думается, что современное российское государство не привлекает потерпевшего к участию на стороне обвинения, оно принуждает потерпевшего к этому, обосновывая свое требование публичными интересами и принципом публичности. Однако, как нам представляется, публичность не означает принудительность. Публичность есть обязательность расследования совершенных преступлений государственными органами, но никак не обязательность участия в этом лиц, представляющих частный интерес. Как писал В.К. Случевский, публичность - это «...право государства на применение уголовной кары ... независимо от воли потерпевшего лица». Таким образом, публичность не означает, что органы, ведущие процесс, вправе под угрозой наказания принуждать потерпевшего к участию в деле. Публичность есть предусмотренная законом для государственных органов обязанность возбуждать уготовное дело и осуществлять производство по нему независимо от воли частных лиц.
Мы считаем, что в российском уголовном процессе потерпевший предстает фигурой, униженной государственными органами. Унижение потерпевшего проявляется даже в самой процедуре признания его таковым.
Согласно статье 42 УПК, «потерпевшим является физическое лицо, которому преступлением причинен физический, имущественный, моральный вред, а также юридическое лицо в случае причинения преступлением вреда его имуществу и деловой репутации».
С уверенностью говорить о причинении лицу вреда, да еще и преступлением можно только после вынесения приговора суда. Ведь до судебного решения нельзя утверждать, что совершенное обвиняемым деяние является преступлением. Точно также как нельзя утверждать, что вред был причинен преступлением и виновен в его совершении конкретный человек. Однако фигура потерпевшего появляется значительно раньше вынесения судебного решения. Значит, и теория, и практика допускает своего рода предположение о возможном причинении вреда лицу, заявившем об этом перед органами государственной власти. Думается, что лицо признается потерпевшим не на основе абсолютно точных данных, а на основе предположений, которые в суде могут и не подтвердиться. Если это так, то данные, на основе которых у дознавателя, следователя, прокурора и суда складывается убеждение в том, что именно этому лицу был причинен вред, есть, по сути, данные с определенной степенью вероятности. По-видимому, независимо от степени вероятности данных вывод, сделанный на их основе, не может считаться достоверным. Соответственно, одинаково недостоверным будет являться содержание постановления следователя о признании лица потерпевшим, вынесенное как в момент окончания предварительного следствия, так и в момент его начала. Единственным принципиальным отличием в данном случае, на наш взгляд, является возможность более полной реализации прав потерпевшим при его признании таковым в момент, наиболее приближенный к моменту возбуждения уголовного дела. Чем раньше в уголовном процессе появляется фигура потерпевшего, тем больше у него будет возможностей для отстаивания своей позиции. К сожалению, проведенное С. Юношевым выборочное исследование по делам о преступлениях против собственности и хулиганстве свидетельствует о том, что практические работники не всегда предоставляют потерпевшим такую возможность, а если и предоставляют, то несвоевременно. По данным С. Юношева, в стадии предварительного расследования потерпевшими признаются только 54% лиц, причем в 15% случаев признание имело место лишь в конце расследования.
