Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Предмет доказывания в уголовном процессе 16
1. Понятие предмета доказывания и его структура 16
2. Содержание предмета доказывания 37
ГЛАВА II. Понятие, значение и развитие признаков института соучастия в преступлении, составляющих предмет доказывания по делам данной категории 82
1. Развитие признаков, характеризующих институт соучастия в истории законодательства России 82
2. Понятие и признаки соучастия в преступлении как обстоятельства, подлежащие доказыванию 97
ГЛАВА III. Признаки видов соучастников и форм соучастия, как элементы предмета доказывания по делам о преступлениях, совершенных в соучастии 113
1. Особенности предмета доказывания, характеризующие виды соучастников 113
2. Особенности предмета доказывания, характеризующие формы соучастия 158
Заключение 192
Список использованной литературы 200
Приложения 224
- Понятие предмета доказывания и его структура
- Содержание предмета доказывания
- Развитие признаков, характеризующих институт соучастия в истории законодательства России
- Особенности предмета доказывания, характеризующие виды соучастников
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Вопросы, связанные с расследованием и судебным рассмотрением дел о групповых преступлениях, являются одной из наиболее сложных проблем современного законодательства России и правоприменительной практики. Актуальность данной темы обусловлена повышенной опасностью преступлений, совершенных в группе, общим ростом преступности, широким распространением такого крайне опасного для общества и государства в целом явления как организованная преступность, а также наличием объективно существующих трудностей, с которыми сталкиваются практические работники правоохранительных органов при расследовании групповых преступлений.
Так, в последние годы отмечается не только общий рост количества совершенных преступлений (в 2001 г. в целом по России зарегистрировано 2968255 преступлений, общее количество зарегистрированных преступлений возросло, по сравнению с 2000 на 0,5 %, при этом следует учесть, что в 2000 г. также отмечался прирост на 16,3 %) , но и ежегодное увеличение количества выявляемых преступных групп, рост числа их участников2. Некоторое снижение общего количества зарегистрированных преступлений в 2002 г. - на 14,9 % (2526305), отнюдь не свидетельствует об улучшении криминальной обстановки в стране. Видится, что данное снижение вызвано несколькими причинами. Так, на протяжении 5 месяцев 2002 г. кражи (в том числе и групповые), причинившие ущерб на сумму меньшую, чем пять минимальных размеров оплаты труда, признавались административным правонарушением (мелкое хищение) и не вошли в статистическую отчетность (в итоге снижение на 27,2 %). Вместе с тем отмечается рост числа корыстно-насильственных преступлений (грабежей - на
У 12,4 %, разбоев - на 5 %) . Необходимо отметить, что по некоторым данным, более ЗО % преступлений совершаются в составе группы1. В 2002 г. совершено 162355 особо тяжких и 1184882 тяжких преступлений. Организованными группами совершено 26038 преступлений (в 1998 г. такими группами совершено 28688 преступлений, а в 1990 г. их было лишь 3515). В групповых преступлениях в 2002 г. приняло участие 317160 человек, из них 115533 человека - участники организованных групп4. По некоторым данным, в настоящее время число участников организованных преступных групп и преступных сообществ (преступных организаций) в России превышает 75 тыс. человек5. Следует отметить, что по прогнозам специалистов доля групповых преступлений в ближайшей перспективе будет возрастать6.
Приведенные статистические данные наглядно свидетельствуют о тенденции роста групповой преступности и, следовательно, подтверждают возрастающую роль института соучастия в преступлении для практической деятельности правоохранительных органов.
Подавляющее число организованных групп и преступных сообществ (преступных организаций) оказались включенными в общую систему криминальных отношений. Устойчивые преступные группы консолидируются как в рамках отдельных территорий, так и на межрегиональном и транснациональном уровнях.
Огромную роль в данном криминальном явлении играют организаторы преступных формирований. В России уже в конце 90-х годов прошлого века преступной деятельностью занимались более 12,5 тыс. организаторов, из которых около одной тысячи были «ворами в законе» . Они и сегодня определяют стратегию преступной деятельности организованных групп и преступных сообществ (преступных организаций), осуществляют подбор и привлечение соучастников, оказывают активное управляющее воздействие и обеспечивают достижение поставленных целей, налаживают устойчивые связи с другими преступными группами. Именно эти лица реально обладают преступной властью и основными капиталами, от них во многом зависят основные направления, масштаб и результаты осуществляемой преступной деятельности.
Однако деятельность правоохранительных органов в сфере борьбы с групповой и организованной преступностью нельзя признать успешной. Не случайно, по некоторым оценкам, каждая вторая организованная группа, уголовное дело в отношении которой передано в суд, насчитывает всего 2-3 человека1. Как правило, на скамье подсудимых, даже по так называемым «очевидным» преступлениям, оказываются лишь рядовые участники, исполнители конкретных преступлений, в то время как лица, выполняющие организаторские функции, остаются безнаказанными и продолжают заниматься преступной деятельностью.
Ежегодно, по данным официальной статистики, к уголовной ответственности привлекается чуть более 2 тыс. организаторов преступлений, совершенных организованными группами или преступными сообществами (преступными организациями), но лишь около 450 из них осуждаются . (Данные о привлечении к уголовной ответственности пособников и подстрекателей официальной статистикой не учитываются). Проведенное исследование показывает, что случаи привлечения к уголовной ответственности подстрекателей крайне редки и, в основном, это лица, осужденные по ст. 150 УК году в России зарегистрировано 10302 таких преступления),.
Анализ судебной практики по делам о преступлениях, совершенных организованными группами, показывает, что в подавляющем большинстве случаев следователи занимались расследованием не преступной деятельности групп по предварительному сговору и организованных групп в целом, а расследованием отдельно взятых эпизодов2. В результате организаторы конкретных преступлений наказывались более строго, чем организаторы преступной деятельности в целом, если последние выявлялись вообще, а наличие таких видов соучастников, как пособник и подстрекатель практически оставалось вне внимания органов предварительного расследования. Оставаясь на свободе, названные соучастники вербуют новых исполнителей, не снижая интенсивности преступной деятельности, принимают меры к повышению ее эффективности, склоняют к совершению преступлений все новых и новых лиц. Это обстоятельство представляется фактором, хотя и не определяющим, но в совокупности с остальными, обусловливающим быстрое саморазвитие организованных форм преступной деятельности. Так, несмотря на принимаемые правоохранительными органами меры, благодаря которым ежегодно пресекается деятельность около 9 тыс. организованных преступных групп3, наблюдается их устойчивое воспроизводство.
Этому способствуют недостатки правоохранительной практики по выявлению и доказыванию преступной деятельности организаторов, а также несовершенство отдельных уголовно-правовых норм, предусматривающих ответственность за преступления, совершенные в соучастии, и уголовно-процессуальных норм, определяющих круг обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовным делам. В настоящее время осуществляемые правоохранительными органами оперативные мероприятия и следственные действия в отношении организаторов, пособников и подстрекателей в большинстве случаев не имеют реальной перспективы привлечения их к уголовной ответственности. Более 70% опрошенных в ходе проведения исследования судей, следователей и оперативных сотрудников МВД считают, что привлечение к ответственности организаторов преступлений реально лишь за «фоновые» преступления, т.е. за преступления, не связанные с деятельностью по созданию преступного формирования и руководству им. В качестве «фоновых» преступлений обычно называются незаконное хранение оружия, наркотических средств и пр. Более 50% опрошенных отмечают отсутствие реальной возможности привлечения к уголовной ответственности подстрекателей и 36% - пособников2.
Неудовлетворительное состояние борьбы с групповыми преступлениями обусловливает необходимость активизации научных исследований проблем и путей совершенствования уголовно-процессуального законодательства, правоприменительной практики, а также разработки необходимых рекомендаций для правоохранительных органов.
Степень разработанности темы исследования. Анализ специальной уголовно-правовой, уголовно-процессуальной, криминологической и криминалистической литературы дает достаточные основания для вывода о том, что имеет место существенное отставание теории и практики от объективных потребностей, прежде всего в решении уголовно-процессуальных вопросов борьбы с групповой преступностью.
Комплексного исследования (имеются в виду уголовно-правовой, уголовно-процессуальный и криминологический аспекты) данной проблемы до настоящего времени не проводилось. Несмотря на большое количество работ, посвященных уголовно-правовым и криминологическим аспектам проблемы борьбы с групповой преступностью, уголовно-процессуальная ее составляющая долгое время оставалась вне сферы внимания отечественной юридической науки. Так, уголовно-правовые проблемы, относящиеся к институту соучастия в преступлении, разрабатывали А.Ф. Ананьин, Ф.Г. Бурчак, В.М. Быков, Л.М. Вайсберг, P.P. Галиакбаров, Л.Д. Гаухман, П.Ф. Гришанин, У.С. Джекебаев, А.Ф. Зелинский, А.П. Козлов, М.И. Ковалев, Ю.А. Красиков, П.К. Кривошеий, Г.А. Кригер, Г.М. Миньковский, СИ. Никулин, В.И. Пинчук, А.А. Пионтковский, П.Ф. Тельнов, А.Н. Трайнин, Н.Г. Угрехелидзе, А.В. Ушаков, A.M. Царегородцев, М.Д. Шаргородский, М.А. Шнейдер и многие другие. Однако их исследования носили во многом разобщенный, несогласованный характер и в своем большинстве относятся к совершенно иному периоду развития групповых форм преступной деятельности. Вместе с тем вопросам уголовно-процессуальной регламентации противодействия групповой преступности внимания практически не уделялось. Можно отметить ряд опубликованных в последние годы работ, посвященных определению круга обстоятельств, подлежащих доказыванию по отдельным видам преступлений, совершенных в соучастии. Так, например, исследовались проблемы, связанные с определением предмета доказывания по делам о групповых преступлениях несовершеннолетних (Л.Г. Татьянина, В.В. Аккуратный, И.В. Гецманова, В.Г. Просвирнин), о налоговых преступлениях, совершенных группой лиц (СП. Ефимичев), о групповых мошеннических посягательствах (А.Е. Слепнев), о преступлениях, совершенных организованными группами в банковской сфере (А.И. Миненко). Данные работы посвящены достаточно узкому кругу вопросов и не рассматривают уголовно-процессуальные проблемы, связанные с определением круга обстоятельств, подлежащих доказыванию по всем категориям преступлений, совершенных в соучастии.
Такое положение привело к тому, что в целом ряде научных работ, опубликованных в последнее время и посвященных исследованию уголовно-правовых, криминологических, криминалистических вопросов, относящихся к соучастию в преступлении (ЯМ. Мазунин, B.C. Мешкова, B.C. Разинкин и другие), вообще не рассматриваются уголовно-процессуальные аспекты данной проблематики. В связи с этим научная разработка общей концепции определения перечня обстоятельств, подлежащих доказыванию по делам о преступлениях, совершенных в соучастии, в настоящее время представляется одним из важнейших вопросов в сфере борьбы с групповыми преступлениями.
Объект и предмет исследования. Объектом диссертационного исследования является комплекс уголовно-процессуальных норм связанных с определением круга обстоятельств, подлежащих доказыванию и уголовно-правовых норм регламентирующих институт соучастия в преступлении.
Предметом исследования является деятельность сторон уголовного судопроизводства (в первую очередь стороны обвинения) по доказыванию обстоятельств, характерных для групповых преступлений, признаков различных видов соучастников (исполнителя, организатора, пособника, подстрекателя) и существенных признаков групп, совершающих преступления.
Цели и задачи исследования. Целью диссертационного исследования является комплексное изучение уголовно-правовых и уголовно-процессуальных проблем борьбы с групповыми преступлениями, разработка на этой основе предложений по совершенствованию уголовно-процессуального законодательства и практических рекомендаций, способствующих повышению эффективности правоприменительной деятельности.
В соответствии с поставленной целью решались следующие задачи:
• исследование исторического опыта регламентации уголовной ответственности за совершение групповых преступлений и эволюции представлений о предмете доказывания по делам о преступлениях данной категории;
• анализ внутренних (субъективных) и внешних (объективных) признаков отдельных видов соучастников в преступлении, признаков форм соучастия в преступлении, как обстоятельств, составляющих предмет доказывания по делам о групповых преступлениях;
• исследование спорных точек зрения по наиболее актуальным вопросам темы исследования, разработка и обоснование собственной позиции; • уточнение определения понятия соучастия в преступлении;
• выделение основных причин низкой эффективности уголовно-правовых мер борьбы в данной сфере и внесение предложений по ее повышению.
• уточнение уголовно-процессуального понятия «предмет доказывания» и анализ его содержания;
• проведение углубленных эмпирических исследований, связанных с анализом судебной практики и анкетированием работников правоохранительных органов;
• определение особенностей предмета доказывания по делам о преступлениях, совершенных в соучастии;
Методология и методы исследования. Методологическую основу диссертационного исследования составляют: диалектический метод познания, а также отдельные общенаучные методы (анализ, синтез, системно-структурный и др.), частнонаучные (социологический, логико-юридический, историко-правовой, сравнительно-правовой) и специальные криминологические (статистический, анкетирования, экспертной оценки). В работе использовались современные достижения науки в области философии, социологии, общей теории права, теории уголовной политики, уголовного права, уголовного процесса, криминалистики, криминологии, социальной и юридической психологии, относящиеся к проблемам диссертационного исследования.
Нормативную базу исследования составили Конституция РФ, действующее уголовное, уголовно-процессуальное законодательство, ведомственные нормативные акты, регулирующие вопросы борьбы с преступлениями, совершенными в соучастии, а также разъяснения Пленумов Верховных Судов СССР, РСФСР, Российской Федерации по вопросам применения закона, относящиеся к исследуемой проблематике.
Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что на современном этапе развития групповой преступности впервые предпринята попытка комплексного научного исследования уголовно-правовых и уголовно-процессуальных аспектов, определяющих предмет доказывания по делам о групповых преступлениях.
Проведенное исследование в определенной степени развивает формирующееся в теории уголовного права учение о преступной деятельности (Д.И. Аминов, А.И. Долгова, А.Ф. Зелинский, П.К. Кривошеий, Ю.А. Кучер, А.В. Покаместов, В.П. Ревин, и др.). Данное учение служит базой, на которой основывается система уголовно-правовых признаков соучастия в преступлении, образующих совокупность обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовным делам данной категории. Научную новизну также представляют авторские выводы, связанные с исследованием причин недостаточной эффективности отдельных норм, устанавливающих уголовную ответственность за соучастие в преступлении, и сформулированные на этой основе предложения по их совершенствованию.
Положения, выносимые на защиту:
1. Предлагается расширенное и уточненное определение понятия «предмет уголовно-процессуального доказывания», под которым следует понимать установленную нормами уголовного закона идеальную модель преступления, конкретизированную нормами уголовно-процессуального права, включающую все юридически значимые факты и обстоятельства, подлежащие обязательному установлению для принятия процессуальных решений.
2. Обоснована необходимость выделения перечня обстоятельств, подлежащих доказыванию по делам о преступлениях, совершенных в соучастии. Предлагается закрепить признаки соучастия в преступлении в качестве обстоятельств, подлежащих доказыванию, разместив их в самостоятельной норме УПК РФ1 «Обстоятельства, подлежащие доказыванию по делам о преступлениях, совершенных в соучастии».
3. Устанавливается содержание предмета уголовно-процессуального доказывания применительно к преступлениям, совершенным в соучастии. Подлежащие доказыванию в данном случае обстоятельства определяются
1 Далее-УПК. умышленной совместной деятельностью двух или более лиц при совершении умышленного преступления, которой присущи следующие признаки: наличие не менее чем двух физических, вменяемых лиц, достигших возраста привлечения к уголовной ответственности; совместность их действий; наличие у соучастников умысла на совершение преступного деяния; объединенность усилий нескольких лиц; наличие причинной связи между деятельностью каждого из соучастников и наступившим единым для них общественно опасным результатом, наличие двусторонней психической связи между соучастниками.
4. Предложены основанные на выделении наиболее типичных признаков и функций отдельных видов соучастников рекомендации, учитывающие особенности предмета доказывания по делам о преступлениях, совершенных в соучастии, позволяющие повысить эффективность противодействия групповой и организованной преступности:
а) предлагается отказаться от использования следственными органами
понятия «инициатор преступления», неоправданно подменяющего установленные нормами материального права понятия «организатор» и «особо активная роль в совершении преступления»;
б) предлагается устанавливать особо активную роль в совершении преступления исключительно путем сравнения действий виновных лиц,совершенных при одинаковых условиях, в одной обстановке, при этом должны учитываться и предыдущие (организаторские, подстрекательские, пособнические) действия каждого соучастника. Если роли соучастников различны, а соисполнительство отсутствует, такое сравнение и выделение лица, играющего особо активную роль в совершении преступления невозможно. В данном случае подлежат доказыванию лишь признаки конкретных видов соучастников в соответствии с их функциями в той или иной преступной группе;
в) установление и доказывание факта предварительного соглашениямежду соучастниками становится одной из первоочередных задач, стоящих перед органами, осуществляющими предварительное расследование и судом, что требует установления не только самого факта заключения предварительного соглашения, но и времени его заключения, а также его содержания;
г) в силу того, что преступления, совершенные с двумя формами вины, в соответствии со ст. 27 УК признаются совершенными умышленно, возможно и соучастие при их совершении. В этом случае лица, применяющие насилие в отношении потерпевшего и облегчающие тем самым действия исполнителя преступления должны признаваться пособниками преступления;
д) при расследовании групповых преступлений следует уделять особое
внимание как установлению целей и мотивов каждого из соучастников, так и установлению общей для всех соучастников цели, заключающейся в стремлении достижения общего для группы преступного результата;
е) при судебном рассмотрении дел об имущественных преступлениях, вместе с вопросом о возмещении материального ущерба судами должен рассматриваться вопрос о возмещении морального вреда потерпевшему.
5. Вносятся предложения по совершенствованию действующего уголовно-процессуального и уголовного законов, касающиеся вопросов определения понятия соучастия в преступной деятельности, выделения соответствующих видов соучастников.
Обоснованность и достоверность результатов исследования обеспечиваются его комплексным характером и репрезентативным эмпирическим материалом.
Проведен всесторонний анализ статистических сведений, материалов отчетности органов внутренних дел, публикаций в периодической печати и специальной научной литературы по изучаемой проблеме, использованы данные ряда криминологических и социологических исследований, затрагивающих отдельные проблемы настоящего исследования.
По специально разработанным и апробированным анкетам было опрошено более 170 специалистов из числа работников органов внутренних дел, прокуратуры и суда (судей, следователей, оперативных уполномоченных криминальной милиции), осуществляющих свою деятельность в области борьбы с групповой преступностью.
Изучено 200 уголовных дел о преступлениях, совершенных в соучастии, рассмотренных судами Воронежской, Белгородской, Ростовской, Липецкой и Тамбовской областей в период 1994-2002 гг.
Репрезентативность выборки подтверждается сопоставимостью полученных результатов между собой, с данными уголовной и судебной статистики, а также с результатами предыдущих исследований, проведенных А.В. Покаместовым, в период с 1999 по 2001 г. в г.г. Воронеже, Красноярске и Москве1.
Практическая и теоретическая значимость исследования. Изложенные в диссертации положения, выводы и предложения могут быть использованы:
- в разработке концепции борьбы с групповой преступностью, в частности, для определения перечня обстоятельств, подлежащих доказыванию по делам о преступлениях, совершенных в соучастии;
- в повышении результативности борьбы с групповыми преступлениями;
- в законодательной деятельности - при совершенствовании действующих Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов РФ;
- в правоприменительной практике - для совершенствования борьбы с групповыми преступлениями, выработки специальных методик выявления и раскрытия преступной деятельности соучастников в преступлении;
- в преподавании уголовного права, уголовного-процесса, специальных дисциплин по проблемам борьбы с организованной преступностью, при подготовке лекций, учебных пособий по данной тематике для слушателей высших образовательных учреждений, а также в системе повышения квалификации сотрудников правоохранительных органов;
- в научно-исследовательской работе при дальнейшей разработке уголовно-процессуальных и уголовно-правовых проблем борьбы с групповой преступностью, проведении исследований в смежных областях знания по проблемам групповой преступности (криминалистика, оперативно-розыскная деятельность, криминология, уголовно-исполнительное право и др.).
Апробация результатов исследования и внедрение. Основные положения, выводы, рекомендации диссертационного исследования нашли отражение в одиннадцати опубликованных автором научных работах, докладывались на научно-практических конференциях, проведенных в 1996 2002 гг. на базе высших образовательных учреждений в г. Воронеже, в том числе на Межведомственной научно-практической конференции «Организационно правовые меры борьбы с организованной преступностью» 24 апреля 1998 г.,
Всероссийской научно-практической конференции «Молодежь и преступность» 29-30 мая 2002 г. и др.
Результаты исследования использованы в учебно-методических пособиях по курсам «Уголовное право», «Криминология», специальной дисциплине «Уголовно-правовые меры борьбы с организованной преступностью», в лекции «Соучастие в преступлении по Российскому уголовному праву» и внедрены в учебный процесс Воронежского института МВД России (акт о внедрении от 16 мая 2003 г.), Воронежского государственного университета (акт о внедрении от 18 октября 2002 г.).
Отдельные положения диссертации используются в практической деятельности следственных и оперативных подразделений Юго-Восточного УВДТ, УВД Воронежской области при решении проблем, связанных с квалификацией преступной деятельности участников групповых преступлений и организованных преступных групп, в системе служебной подготовки личного состава этих подразделений, а также в служебной деятельности иных подразделений системы МВД Воронежской области (акт о внедрении от 1 июня 2003 г).
Структура работы: Поставленные автором диссертации задачи обусловили ее логическую структуру. Она состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы и приложений
Понятие предмета доказывания и его структура
Понятие предмета доказывания относится к числу важнейших в теории уголовно-процессуального права, так как от правильного определения исчерпывающего перечня фактов и обстоятельств, которые должны быть установлены при разрешении конкретного уголовного дела, а также при принятии отдельно взятого процессуального решения, в конечном итоге, зависит и выполнение задач уголовного процесса. Это утверждение является общепризнанным, в той или иной форме оно неоднократно встречается практически во всех трудах, связанных с данным уголовно-процессуальным институтом1. Как отмечают Л.Д. Кокорев и Н.П. Кузнецов, «...назначение предмета доказывания состоит в том, чтобы определить круг фактов и обстоятельств, которые должны быть установлены как для разрешения уголовного дела в целом, так и для принятия отдельных процессуальных решений. Поэтому правильное определение предмета доказывания -важнейшее условие выполнения задач уголовного судопроизводства»
Действительно, от правильного определения предмета доказывания во многом зависит квалификация содеянного, вид и размер наказания, назначаемого лицу, совершившему преступление, и другие обстоятельства, имеющие значение для обоснованного применения закона и принятия правильных решений по уголовному делу.
Важность правильного определения предмета доказывания по уголовным делам неоднократно подчеркивалась в разъяснениях Пленумов Верховных Судов СССР, РСФСР и Российской Федерации, где последовательно указывалось на необходимость исследования всех юридически значимых обстоятельств дела, выявления причин и условий, способствующих совершению преступлений
Само понятие «предмет доказывания» прочно вошло в российскую науку лишь в конце XIX - начале XX века. Исследованию проблем, связанных с этим институтом, придавали большое значение такие классики отечественной юриспруденции, как И.Я. Фойницкий, СИ. Викторский, М.В. Духовской, СВ. По-знышев, Н.Н. Розин, В.К. Случевский и др. Именно в этот период впервые возникла достаточно острая дискуссия по вопросу о возможности предварительного определения круга обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу при совершении конкретного преступления.
Так, М.В. Духовской утверждал, что «объем и количество доказательств, потребных для данного дела, определить apriori нельзя, но некоторые указания можно дать и по этому поводу»2. По мнению Н.Н. Розина, «...для дела имеют значение только обстоятельства, выполняющие содержание этого дела и, именно, входящие в состав его юридических элементов. Этим намечается самый предмет доказывания (thema probandi) и устанавливаются пределы судебного исследования.... В области уголовного правосудия пределы судебного исследования устанавливаются не сразу. Так, они еще неясны в период предварительного производства, часто идущего ощупью и лишь намечающего содержание обвинения. Более отчетливы они в стадии предания суду и, в особенности, в стадии судебного следствия, но и на последнем ... они могут изменяться»3. На противоположной позиции стоял СИ. Викторский, утверждавший, что «для того, чтобы судейское внимание не разбегалось, а могло сосредоточиться на нужном предмете, прежде всего, необходимо установить границы судебного исследования, почему не все факты и подлежат доказыванию»1. Ярко выразил свое отношение к данной проблеме И.Я. Фойницкий, утверждавший, что «учение о предмете доказательств обнимает вопросы: 1) какие обстоятельства подлежат доказыванию на суде уголовном, и 2) какие доказательства допускаются для установления их. ...Установить такие пределы необходимо: 1) в интересах подсудимого и прочих участвующих лиц. Подсудимому крайне важно знать наперед, против чего ему нужно защищаться, ибо защита против неопределенных и неожиданных обвинений всего затруднительнее. Обвинитель равным образом для успеха своей деятельности заинтересован в твердом установлении того положения, которое он должен доказать (thema probandi). Даже для свидетелей и прочих лиц, к делу так или иначе причастных, весьма важно, чтобы судебное исследование ограничивалось обстоятельствами, выяснение которых необходимо для правосудия, не распространяясь без нужды на посторонние предметы, напр., на их интимную жизнь; 2) в интересах правосудия. Правильность судебного решения в значительной степени условливается тем, чтобы внимание суда было сосредоточено на деле и чтобы суд не отвлекался от существенного для него посторонними и ничтожными для дела обстоятельствами: поп multa sed multum; 3) в интересах экономии и практических нужд процесса. Судебные дела должны находить себе возможно скорейший конец, и общество может расходовать на них только ограниченный объем личных и имущественных средств...» .
Содержание предмета доказывания
Содержание предмета доказывания в действующем законодательстве определяется положениями ст.ст. 73, 421, 434 УПК РФ. Именно эти нормы содержат перечень обстоятельств, в обязательном порядке подлежащих установлению. Как уже отмечалось, А.П. Рыжаков утверждает, что данный перечень обстоятельств присущ лишь уголовным делам, направляемым в суд1. Вызывают уважение постоянство и верность автора своей позиции, однако с ним нельзя согласиться, так как доказыванию подлежат обстоятельства, исключающие преступность деяния (п.5 ч.1 ст. 73 УПК), и обстоятельства, которые могут повлечь за собой освобождение от уголовной ответственности и наказания, предусмотренные п.7 ч. 1 ст. 73 УПК. А такое освобождение возможно и на досудебных стадиях уголовного процесса.
Анализ ст. 73 УПК позволяет сделать вывод, что в первую очередь доказыванию по всем уголовным делам, независимо от присущих им особенностей, в том числе и по делам о преступлениях, совершенных в соучастии, подлежат обстоятельства, образующие признаки состава преступления.
Следует отметить, что именно в предмете доказывания отчетливее всего проявляется взаимосвязь материального права и уголовного процесса. Еще Л.Е. Владимиров утверждал, что точное определение предмета доказывания совершается на основании материального уголовного права и судопроизводство, как способ исследования, лишь исполняет программу, начертанную уголовным законом1. Эту позицию поддерживал М.А. Нокербеков, совершенно справедливо утверждавший, что «предмет доказывания - это узел, связывающий уголовный процесс с уголовным правом» . В.Г. Даев уточняет, что «определение элементов и общей структуры предмета доказывания может быть успешным лишь при использовании в качестве отправных именно материально-правовых категорий состава преступления»3. К аналогичному выводу приходят, например, Б.И. Хмельницкий, Я.О. Мотовиловкер и О.В Левченко4. Более того, сам термин «состав преступления» изначально имел исключительно уголовно-процессуальное значение и означал совокупность вещественных улик преступления. Уголовно-правовое значение данный термин приобрел уже в более позднее время
Под термином «состав преступления» в современной уголовно-правовой доктрине принято понимать совокупность установленных в уголовном законе объективных и субъективных признаков, определяющих общественно опасное деяние как преступление . К таким признакам, по справедливому утверждению В.Н. Кудрявцева, относятся «свойства преступления, которые удовлетворяют следующим требованиям: вместе с другими признаками определяют общественную опасность, виновность и наказуемость деяния; выражают его отличие от других преступлений и правонарушений; прямо указаны в законе или однозначно вытекают из него при толковании; не являются производными от других признаков; присущи всем преступлениям данного вида»3.
Пункт 1 ч.1 ст. 73 УПК РФ ставит на первое место среди обстоятельств, подлежащих доказыванию, событие преступления. Такое выделение данного элемента предмета доказывания вполне оправдано, хотя бы в силу того, что в соответствии с п.1 чЛ ст. 24 УПК РФ отсутствие события преступления признается основанием для отказа в возбуждении или прекращения уголовного дела и лишает всякого смысла попытку установления наличия остальных элементов предмета доказывания.
Толковый словарь определяет понятие «событие» как то, что произошло, то или иное значительное явление, факт общественной, личной жизни
Под событием же преступления принято понимать факт его проявления в объективной реальности. Доказать событие преступления значит выяснить ха рактер действий (бездействия) преступника, установить, в чем оно конкретно выражалось по способу и форме совершения1.
«Событие преступления» - термин собирательный, законодатель не дает ему определения, однако частично раскрывает содержание. Пункт 1 ч.1 ст. 73 УПК РФ полностью воспроизводит текст п.1 ч.1 ст. 68 УПК РСФСР, которая устанавливала, что при производстве по уголовному делу подлежит доказыванию событие преступления (время, место, способ и другие обстоятельства совершения преступления). Таким образом, перечень обстоятельств, включаемых законодателем в содержание понятия «событие преступления», является открытым. Такое положение вполне оправдано в связи с тем, что, с одной стороны, представляется совершенно невозможным предусмотреть в конкретной правовой норме все возможные обстоятельства, характеризующие то или иное деяние, с другой - все перечисленные обстоятельства являются ни чем иным, как элементами объективной стороны преступления и достаточно подробно регламентируются нормами материального права. Сходного мнения придерживается СП. Ефимичев, который указывает, что «применительно к предмету доказывания событие преступления (время, место, способ и другие обстоятельства совершения преступления) составляет установление объекта и объективной стороны состава преступления» . Думается, однако, что данное высказывание не вполне корректно. Это замечание относится к попытке СП. Ефимичева включить объект преступления в понятие «событие преступления». Думается, что такое решение неприемлемо, так как УПК РФ в комментируемой норме не использует понятие «объект преступления».
Развитие признаков, характеризующих институт соучастия в истории законодательства России
Как отмечает А.А. Арутюнов исследование института соучастия1 невозможно без исторического обзора. Это позволит более полно понять природу соучастия, обеспечит так необходимую в научных исследованиях преемственность идей и разработок . С.Н Кабельков, ссылаясь на работу М.А. Филиппова «Судебная реформа в России» указывает, что о необходимости использования исторического опыта высказывался, еще Николай I, который отмечал, что «....недостаток результатов (прежних работ) происходил, главнейше, от того, что всегда обращались к сочинению новых законов, тогда как надо было сперва собрать вполне и привести в порядок те, что уже существуют»3. Однако историю развития института соучастия в русском и советском праве достаточно полно раскрыли А.Н. Трайнин и М.И. Ковалев4. Следует лишь дополнить ее применительно к тематике данного исследования, в силу того, что именно признаки этого правового феномена составляют особенности предмета доказывания по делам данной категории. Действительно, групповая преступность, вне всякого сомнения, не является каким либо новым, ранее неизвестным видом преступности. Сведения о совершении групповых преступлений уходят своими корнями в глубокую древность. Так, Н.Г. Иванов, ссылаясь на книгу известного египтолога П. Монте «Египет Рамсесов», приводит интересные данные о деятельности организованных преступных групп в древнем Египте периода правления Рамсесов (примерно 1320-е гг. до н.э.). Основным направлением преступной деятельности таких групп были хищения драгоценностей из храмов и гробниц фараонов. В состав этих групп входили как представители низших сословий (каменотесы, ремесленники и т.д.), так и высших (жрецы). Эти группы отличались сплоченностью, которая выражалась в долговременности преступных связей, планировании преступной деятельности, предварительном сговоре, а участие в совершении преступлений жрецов, выполнявших в древнем Египте все административно-хозяйственные функции, в современных условиях выглядело бы как одно из проявлений коррупции
Развитие института соучастия в уголовном праве России также имеет многовековую историю. Уже «Русская Правда», древнейший источник российского права, предусматривает наказание за совершение преступления несколькими лицами. Так, ст.ст. 31,40 Краткой редакции Русской Правды устанавливают размеры ответственности в случае совершения групповой кражи. И хотя, по мнению М.Ф. Владимирского-Буданова, «...Русская Правда знает только преступное со-общество и карает каждого преступника в равной мере... за преступление, совершенное сообществом, каждый участник карается так, как если бы он один совершил его... Русская Правда и не повышает уголовной ответственности при сообществе, как ныне действующее право»3, в тексте ст. 31 по академическому списку содержится указание о трехкратном увеличении платы («по три гривне и по 30 резан») для участников групповой кражи «коня, вола или клети». Аналогично сформулирована и ст. 40, которая предусматривает продажу (штраф) в 60 резан для каждого из соучастников, независимо от их числа, за групповую кражу скота и вознаграждение за поимку преступников1.
Данный документ наглядно подтверждает тот факт, что уже в то время возникла определенная необходимость выделения случаев именно групповых преступлений, хотя, что вполне естественно, институт соучастия в преступлении, как самостоятельная юридическая категория, выделяется значительно позже. Кроме того, вознаграждение за поимку преступников следует рассматривать именно как процессуальный (с современных позиций) инструмент борьбы с групповыми преступлениями.
Судебник 1497 г., определяя в ст. 9 круг особо опасных преступников, в числе последних выделяет такой вид соучастника как «подымщик». Значение термина «подымщик» в современной литературе трактуется неоднозначно. Так, ряд авторов отождествляют данный вид преступника с поджигателем жилых помещений2. В этой связи весьма интересной представляется позиция А.В. Пока-местова, который, используя убедительную аргументацию, утверждает, что «...деятельность подымщика вероятнее всего выражалась в возбуждении массового возмущения, возглавлении бунтов, восстаний. ...По сути, деятельность подымщика... представляет собой организацию массовых выступлений в современном понимании» .
Однако первое прямое упоминание об определенном различии ролей соучастников появляется только в середине XVI века. Текст Губной Белозерской грамоты 1539 года доносит до нас сведения о большом количестве разбоев,
убийств, поджогов в Белозерском уезде. Статьи 2-5, 8 этого документа прямо указывают не только на существование разбойников, но и на людей, кто у себя разбойников держит, или к кому разбойники приезжают и разбойную «рухлядь» приводят1. То есть тех, чья деятельность в соответствии с современным законодательством, при необходимых условиях, может и должна расцениваться как соучастие в преступлении в виде пособничества. Думается, что именно этот документ впервые называет определенные признаки соучастников, которые устанавливались, в соответствии с реалиями того времени, при расследовании групповых преступлений.
Таким образом, соглашаясь с М.Ф. Владимирским-Будановым , можно утверждать, что в рассмотренный период институт соучастия в преступлении находится в стадии зарождения. На определенных этапах групповое преступление законодательно регламентируется, однако какой-либо дифференциации форм соучастия и видов соучастников нет. Нет и самого определения понятия соучастия, не установлены какие-либо его признаки, как не установлен каким-либо образом и предмет доказывания по делам о преступлениях.
Уголовное право Московского государства (XVII век) определяет соотношение воли нескольких деятелей в одном преступлении гораздо полнее. «В отношениях интеллектуального виновника («подустителя») к физическому (исполнителю) различается приказание господина своему слуге, которое не освобождает последнего от наказания, но смягчает его. Так, слуги, произведшие «надругательство по наученью господина», подвергаются битью кнутом, а слуги, совершившие это преступление «собою, не по чьему научению», подлежат смертной казни»3. В остальных случаях исполнитель наказывается или строже, чем «подуститель», или наравне с последним. «Подустительство», в данном случае, следует рассматривать как деяние, аналогичное действиям подстрекателя в современном значении этого термина.
Особенности предмета доказывания, характеризующие виды соучастников
Вопрос о предмете доказывания и, что особенно важно, о его особенностях, относящихся к различным категориям лиц, принимающих участие в групповых преступлениях, к конкретным формам соучастия в преступлении, представляет вполне оправданный интерес.
Признаки, являющиеся, элементами предмета доказывания во многом определяются содержанием элементов, образующих в своей совокупности состав преступления. Ранее уже отмечалось, что некоторые авторы предлагают рассматривать состав преступления как межотраслевой институт уголовного и уголовно-процессуального права1. Данное утверждение представляется неудачным, хотя бы в силу того, что материальное право не использует понятий «доказыва ние», «доказательство»2 и т.п., однако определение предмета доказывания может быть успешным лишь при использовании в качестве отправных именно матери ально-правовых категорий состава преступления3. В полной мере это утвержде ние следует относить и к случаям группового совершения преступлений, так как именно уголовно-правовые нормы определяют само понятие соучастия в пре ступлении, его содержание, признаки, позволяющие выделять виды соучастни ков, и те формы, в которых проявляется групповое участие в преступлении.
В соответствии с действующим уголовно-процессуальным законодательством в предмет доказывания входят все элементы и признаки, образующие состав преступления, в том числе обстоятельства, характеризующие преступную деятельность и особенности личности каждого из участников группового преступления, которых принято именовать соучастниками. В уголовно-правовой литературе общепризнанным является положение о том, что разграничение видов соучастников возможно лишь по той объективной по своей сути роли, которую они выполняют при совершении преступления1.
Часть 1 ст. 33 УК устанавливает: «Соучастниками преступления наряду с исполнителем признаются организатор, подстрекатель и пособник», а чЛ ст. 34 УК регламентирует ответственность соучастников: «Ответственность соучастников преступления определяется характером и степенью фактического участия каждого из них в совершении преступления». Этим подчеркивается значение выделения видов соучастников для правоприменительной практики.
Думается, что уголовно-процессуальной наукой этим признакам уделено недостаточное внимание. Представляется, что наиболее полно суть вопроса о предмете доказывания по делам о преступлении, совершенном группой лиц, изложена в работе Л.Д. Кокорева и Н.П. Кузнецова «Уголовный процесс: доказательства и доказывание». Однако данная монография посвящена широкому кругу актуальных вопросов теории доказательств и затрагивает проблему доказывания по делам о групповых преступлениях лишь как один из элементов. Следует отметить, что в последнее время некоторые проблемы, связанные с определением особенностей предмета доказывания по делам о преступлениях, совершенных в соучастии, получили определенное внимание. Однако работы, посвященные данной проблематике, связаны с определением обстоятельств, подлежащих доказыванию по отдельным категориям уголовных дел о преступлениях, совершенных в соучастии .
Между тем деятельность каждого из установленных уголовным законодательством видов соучастников характеризуется вполне определенными особенностями, которые (в совокупности с признаками, определяющими формы соуча-стия в преступлении ) и составляют особенности предмета доказывания по делам данной категории. Представляется, что характер и степень фактического участия в преступлении определяются, в первую очередь, ролью лица, принимавшего участие в совершении преступления. При привлечении соучастников к уголовной ответственности и назначении наказания роль и степень участия лица в совершении преступления должны обязательно учитываться органами предварительного расследования и судом.
Так, например, постановление Пленума Верховного Суда РФ от 29 апреля 1996 г. №1. «О судебном приговоре» в п.6. определяет, что в том случае, «если преступление совершено группой лиц по предварительному сговору или организованной группой, в приговоре должно быть четко указано, какие конкретно преступные действия совершены каждым из участников группы»
Как уже отмечалось, УПК РФ не содержит указания на обязательное установление факта группового совершения преступления. Думается, что данное положение совершенно не оправданно, и включение такого указания представляется необходимым. Впрочем, ранее была обоснована позиция в решении этого вопроса. Следует лишь отметить, что возможные возражения может вызывать тот факт, что групповое совершение преступления (при любой формой соучастия) является ничем иным, как способом совершения преступления. Однако соучастие в совершении преступления представляет собой не просто способ, а крайне сложное, многоплановое явление. Различные виды преступлений, совершенных в соучастии, в свою очередь, осуществляются с применением самых разнообразных способов и отнесение соучастия к группе признаков, предусмотренных п.1 ч. 1 ст. 73 УПК РФ выглядит необоснованным упрощением, приводящим к недооценке правоприменителем значения рассматриваемых обстоятельств.
