Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Вероятность: ретроспектива и современность 30
1.1. Интерпретации понятия вероятности 30
1.2. Вероятность в уголовном процессе, криминалистике и судебной экспертизе 45
1.3. Вероятность и предположение 60
ГЛАВА 2. Характер знания, достигаемого в уголовном судопроизводстве 68
2.1. Проблема истины: необходимо ли установление истины...68
2.2. Соотношение истинности, ложности, вероятности и достоверности в уголовном судопроизводстве 93
2.3. Вероятность в оправдательном приговоре и при прекращении дела 105
2.4. Вероятность в обвинительном приговоре 118
ГЛАВА 3. Основания оправдательного приговора и прекращение уголовного дела по реабилитирующим основаниям ...133
3.1. Необходимость дифференциации оснований оправдательного приговора 133
3.2. Основания оправдания 140
3.3. Основания прекращения уголовного дела на стадии предва
рительного расследования с реабилитацией обвиняемого.162
3.4. Обеспечение более полной реализации принципов состяза
тельности и равноправия сторон 175
ГЛАВА 4. Особенности доказьвания при разбирательстве уголовного дела в суде присяжных 185
4.1. Проблемы российского суда присяжных 185
4.2. Основания оправдания. Постановка проблемы и анализ судебной практики 202
4.3. Классификация предлагаемых оснований оправдания в суде присяжных 216
ГЛАВА 5. Проблемы логики доказывания 227
5.1. Традиционная логика доказывания. Трудности и противоречия 227
5.2. Выдвижение и проверка версий на предварительном следствии. Дискуссионные аспекты 242
5.3. Проблема риска в процессе предварительного расследования 272
5.4. Версии при разбирательстве уголовного дела в суде...294
ГЛАВА 6. От вероятности к достоверности в уголовном судопроизводстве 301
6.1. Вероятностная схема доказывания 301
6.2. Логика версионного мышления в свете идей вероятностной теории индукции 316
6.3. Соотношение двух схем доказывания 346
6.4. Проблема надежности процессуального доказывания 359
ГЛАВА 7. Логика в заключении судебного эксперта 379
7.1. Вероятность и достоверность в заключении эксперта...379
7.2. Логика идентификационного экспертного исследования 403
7.3. Численные критерии тождества в экспертных методиках.416
ГЛАВА 8. Доказательственное значение заключения эксперта .432
8.1. Проблема категоричности заключения эксперта 432
8.2. Проблема определенности заключения эксперта 444
8.3. Формы выводов эксперта и их доказательственное значение 455
Заключение 468
Список использованной литературы 474
- Вероятность в уголовном процессе, криминалистике и судебной экспертизе
- Соотношение истинности, ложности, вероятности и достоверности в уголовном судопроизводстве
- Необходимость дифференциации оснований оправдательного приговора
- Основания оправдания. Постановка проблемы и анализ судебной практики
Введение к работе
Актуальность темы. Строительство правового государства в Российской Федерации, решение задач, выдвинутых предложенной Президентом и одобренной Парламентом России Концепцией судебной реформы, вступление России в мировое правовое пространство происходит на фоне беспрецедентного уровня преступности, которая к тому же приобретает и качественно новые, все более изощренные, формы. Это делает актуальным поиск резервов для обеспечения с одной стороны более быстрого и полного раскрытия преступлений, изобличения виновных, а с другой - более полной, надежной и эффективной защиты прав и законных интересов граждан, попавших в сферу уголовной юстиции.
Общепринятый и устоявшийся подход к расследованию преступления и к разбирательству уголовного дела в суде как к процессу познания требует при реформировании и оптимизации уголовного судопроизводства изучения возникающих проблем и с точки зрения гносеологии.
Основная часть всей человеческой познавательной деятельности проходит на уровнях вероятного знания о познаваемых событиях и явлениях окружающей жизни. Не является исключением здесь и уголовное судопроизводство. Категория достоверности если и применяется для характеристики исследуемых версий или знания о расследуемых событиях, то, как правило, лишь в конце процесса расследования (судебного разбирательства). Категория же вероятности обычно применима для характеристики версий или знания субъектов исследования и оценки доказательств на любом этапе следствия, а зачастую и после разрешения дела.
Теоретическая проблема соотношения вероятности и достоверности, возможности и необходимости достижения достоверности является в уголовном процессе и криминалистике одной из самых старых и острых. Ее постоянная актуальность объясняется тем, что она напрямую связана с такими практическими вопросами, как допустимость и достаточность доказательств, законность и обоснованность приговора. Сложность проблемы соотношения вероятности и достоверности, неоднозначность подходов к ее решению обусловлены ее многогранностью (здесь присутствуют и философские, и правовые, и социально-психологические, и логико-математические аспекты) и субъективным характером самих категорий вероятности и достоверности, что проявляется хотя бы в фактах существования судебных ошибок, в фактах неодинаковой оценки совокупности собранных доказательств судами различных инстанций. От того или иного решения этой проблемы зависят во многом и принципы планирования и проведения предварительного расследования, которыми должен руководствоваться следователь, и правила действий сторон в процессе судебного разбирательства, и принципы, которыми должен руководствоваться суд при разрешении дела.
Зачастую ситуация, когда по отдельным обстоятельствам уголовного дела достигнуто не достоверное, а лишь вероятное или даже высоковероятное знание, оставляющее место небольшим сомнениям, становится проблемной для практических работников предварительного следствия и суда. Продолжать ли уголовное преследование обвиняемого, снова и снова повторяя безуспешные попытки добиться во что бы то ни стало полной достоверности, или прекратить дело? Если прекратить, то на каком основании? Не будет ли при этом расце-
нено неустановление, например, ни отсутствия, ни наличия преступления, как невыполнение следователем своих обязанностей, возложенных на него задач?
Если суду не доказаны с достоверностью мотивы преступления, характер общественной опасности или форма вины подсудимого, а направление дела на доследование бесперспективно, следует ли постановить обвинительный или оправдательный приговор? Если оправдательный, то на каком основании, ведь событие и состав определенного преступления могут быть налицо, а участие подсудимого в совершении преступления сомнений может и не вызывать? Если же обвинительный, то как определить недоказанные достоверно мотивы преступления, характер или форму вины подсудимого, каким должно быть наказание?
Положить ли в основу своих выводов вероятное заключение эксперта или отвергнуть его? Допустимо ли вообще обоснование обвинительного (оправдательного) приговора, постановления или обвинительного заключения следователя не достоверным, а вероятным знанием о тех или иных обстоятельствах уголовного дела?
Эти и другие вопросы применительно к конкретным следственным и судебным ситуациям в теории и на практике решаются неоднозначно, порой предлагаются и принимаются решения диаметрально противоположные. Фактическая нерегламентированность действий в ситуациях недоказанности, но при высокой вероятности достигнутого знания подталкивает практических работников к искусственному упрощению ситуации, к выдаче за достоверное того, что является по их внутреннему убеждению лишь вероятным. Такое "подтягивание" вероятного знания до уровня достоверного, с одной стороны, остается,
как правило, латентным и безнаказанным, так как истинные мысли и убеждения должностных лиц - субъектов исследования и оценки доказательств - никому не подконтрольны, а, с другой стороны, несет в себе элемент социальной опасности, так как может приводить к следственным и судебным ошибкам.
Проблемы уголовного судопроизводства, имеющие ярко выраженный гносеологический аспект, как правило, обостряются в суде присяжных, где "судьи факта" отделены и принимают решения независимо от "судьи права". Сегодня остро стоит вопрос о дальнейшей судьбе и путях развития российского суда присяжных, вернувшегося к нам в 1993 г. после 75-летнего перерыва. Опыт нескольких лет работы судов присяжных в современной России выявил недостатки, пробелы и противоречия в законодательстве, регламентирующем производство в суде присяжных. Поэтому актуальны исследования и конкретные рекомендации, направленные на совершенствование уголовно-процессуального закона и в этой части.
Одним из основных аргументов против альтернативной формы отправления правосудия является относительно большое количество оправданий в судах присяжных, непонимание и неприятие некоторых таких оправданий как юристами, так и журналистами и рядовыми гражданами. В связи с этим актуальны анализ судебной практики оправдания, исследование используемых в судах присяжных оснований оправдательных приговоров, разработка предложений по рационализации и оптимизации закона и приведению судебной практики в соответствие с законом.
Не менее сложные проблемы возникают и перед судебным экспертом - субъектом познания искомых обстоятельств. Является ли уста-
новленная совокупность совпадающих признаков индивидуализирующей, достаточна ли она для категорического вывода о тождестве или все же правильнее будет дать вероятный вывод? Вправе ли эксперт осложнять следователю задачу раскрытия преступления и изобличения виновных вероятной (а не категорической) формой вывода? Вправе ли эксперт и не брать на себя ответственность за категорический ответ на поставленный вопрос, и уйти от непрестижной вероятной формы вывода - дать вроде бы категорический, но в то же время обтекаемый вывод о возможности?
Заключение эксперта занимает особое место среди источников доказательств, перечисленных в ст.69 УПК РСФСР. Специфичность, исключительность заключения эксперта состоит в том, что в нем, в отличие от других видов доказательств, может содержаться выводное знание, т.е. новое знание, полученное путем логических умозаключений; причем логические выводы эксперта, сделанные на основании проведенных им исследований, могут иметь доказательственное значение. Более того, именно выводы эксперта являются главной и необходимой частью экспертного заключения, его квинтэссенцией, именно выводы выражают суть заключения эксперта и определяют во многом доказательственное значение по делу экспертного заключения в целом.
То или иное решение вопроса о допустимости обоснования судебных приговоров вероятным знанием создает предпосылки и для того или иного решения другого острого и спорного вопроса - вопроса о допустимости и доказательственном значении вероятного заключения судебной экспертизы.
Вот уже более века продолжаются поиски объективных критериев
тождества, этого "философского камня" криминалистики, который позволял бы экспертам давать категорические выводы о тождестве, а следователям быстрее и легче раскрывать преступления и изобличать виновных. Но каких-то реальных практических результатов так и нет. Например, в дактилоскопии, в одном из старейших видов традиционных криминалистических экспертиз, сегодняшние эксперты, как и их коллеги сто лет назад, никакими объективными критериями не пользуются. Впору задуматься над вопросом, имеющим и философский аспект: а существуют ли вообще такие критерии?
В то же время решение вопросов о необходимых уровнях познания в уголовном судопроизводстве на тех или иных его стадиях невозможно без предварительного решения и других вопросов философии права. Каково соотношение вероятного и истинного, вероятного и ложного, достоверного и истинного, достоверного и вероятного и т.д. знания о расследуемых событиях, об обстоятельствах уголовного дела? Возможно ли и необходимо ли установление истины по каждому уголовному делу, в связи с каждым расследуемым преступлением? Какая судебная инстанция должна раз и навсегда провозглашать "истину в последней инстанции": подсудимый виновен (или невиновен)? Иными словами - можно ли кому-то из субъектов правоприменения отдать монополию на знание об объективно происшедших и уже не зависящих от текущих мыслей и субъективных убеждений людей событиях прошлого, фактически монополию на истину? Если, однако, такой субъект найдется, то одним из следующих логичных шагов было бы внесение соответствующих корректив и ограничений, например, в действие института отмены по вновь открывшимся обстоятельствам вступивших в законную силу судебных решений (приговоров, опреде-
- и -
лений и постановлений судов).
Сказанное позволяет утверждать, что избранная для исследования тема актуальна не только для наук уголовно-правового цикла -уголовного права, уголовного процесса, криминалистики и судебной экспертизы, но и для следственной, судебной и экспертной практики.
Степень разработанности темы исследования. Проблемы построения рациональной стратегии расследования, оптимальных логических схем доказывания, очередности проверки возникающих версий, количества версий, подлежащих проверке, проблемы соотношения вероятности и достоверности в судебном приговоре и заключении судебного эксперта, допустимости обоснования выводов эксперта, следствия и суда знанием не только достоверного, но и вероятного характера являются для уголовного процесса, криминалистики и теории судебной экспертизы традиционно острыми, а потому давно и периодически обсуждаемыми. Этим проблемам посвящено большое количество работ.
Однако единства взглядов ни по одному из обозначенных вопросов до сих пор не достигнуто. Сегодня, как, например, и полвека назад, во время подготовки и проведения предыдущего реформирования уголовно-процессуального законодательства, спектр высказываемых по многим вопросам мнений весьма широк, можно встретить мнения диаметрально противоположные.
Объект исследования - комплекс теоретических проблем, связанных с философской категорией "вероятность", ее интерпретацией в познавательной деятельности человека; вероятным знанием об обстоятельствах уголовного дела; процессом версионного мышления следователя, суда и эксперта; существующими концепциями превращения вероятного знания о расследуемых (познаваемых) событиях в досто-
верное; логическими схемами доказывания и достижения достоверности. Исследовались также две концепции перехода вероятного знания о виновности в преступлении конкретного лица в достоверное: путем скачкообразного превращения вероятности в достоверность в результате опровержения всех конкурирующих версий (о виновности в преступлении других лиц) и путем постепенного возрастания вероятности и ее приближения к единице по мере накопления аргументов (улик) -вероятностная схема доказывания. Кроме того, были подвергнуты анализу важнейшие процессуальные решения следователя (о прекращении уголовного дела с реабилитацией обвиняемого), суда традиционной формы и суда присяжных (оправдательный приговор, обвинительный приговор) и заключения судебного эксперта. В частности, анализировались наиболее распространенные и, вместе с тем, вызывающие наибольшие трудности при исследовании и оценке следователем и судом экспертные заключения идентификационного характера.
Предмет исследования. Предметом диссертационного исследования являются закономерности использования в процессе познания субъектами уголовного судопроизводства категорий вероятности и достоверности, истинности и ложности, предположения, возможности, а также закономерности деятельности правоохранительных органов (следователя, суда), связанной с оценкой знания об обстоятельствах, подлежащих доказыванию, и деятельности эксперта по установлению фактов, имеющих доказательственное значение.
Кроме того, предметом исследования являются закономерности возникновения и проверки следственных и судебных версий. В этой связи различные логические схемы доказывания и достижения достоверности исследуются на предмет их роли, места и соотношения,
анализируется задача выбора оптимальной стратегии предварительного расследования, построения рационального плана расследования с учетом рисков совершения возможных ошибок при принятии следователем тех или иных стратегических решений.
Гипотеза исследования. В уголовном процессе и криминалистике категория вероятности является, наряду с категорией достоверности, активно работающей философской категорией. Категория вероятности применима для описания не только процесса познания и доказывания, но и отдельных результатов познавательной и удостовери-тельной деятельности в уголовном судопроизводстве. Элементы вероятного знания могут и должны использоваться и при даче заключения экспертом, и при обосновании и принятии важнейших процессуальных решений следователем и судом (прекращение дела, составление обвинительного заключения, постановление приговора).
Как преувеличение значения вероятного знания о тех или иных обстоятельствах, так и принижение его значения, игнорирование такого знания, нивелирование гносеологических результатов доказывания или экспертного исследования, акцентирование внимания на юридическом аспекте результатов судебного разбирательства или предварительного расследования в ущерб гносеологическому аспекту -все это не только не способствует достижению цели уголовной юстиции (эффективной защите общества от преступлений, защите прав и законных интересов граждан, попавших в сферу юстиции), но и чревато следственными и судебными ошибками.
Цель исследования заключалась в выработке положений, способствующих формированию у субъектов уголовного судопроизводства комплексного представления о категориях вероятности и достовер-
ности, истинности и ложности, о гносеологическом аспекте процесса и результата предварительного расследования, судебного разбирательства, экспертного исследования. Целью исследования было также определение надлежащего использования вероятного знания о подлежащих доказыванию обстоятельствах уголовного дела следователями, судьями и экспертами в процессе их профессиональной деятельности. Задачи исследования. Для достижения указанных целей соискатель поставил перед собой следующие задачи:
разграничение понятий "вероятность" и "предположение" в уголовном процессе, криминалистике и судебной экспертизе;
определение соотношений между знанием вероятным и истинным, вероятным и ложным, достоверным и истинным и т.д.;
обоснование требований к субъектам уголовно-процессуального доказывания, исследования и оценки доказательств в отношении установления истины по уголовным делам;
исследование роли и значения вероятного знания при постановлении судебного приговора;
формулирование, разграничение и классификация оснований оправдания в суде традиционной формы и в суде присяжных;
исследование с помощью вероятностной теории индукции процесса выдвижения и проверки версий следователем, судом и экспертом, а также возможности описания индуктивных процедур подтверждения и принятия криминалистических версий посредством персональных (субъективных) оценок вероятностей этих версий;
исследование и определение путей повышения надежности процессуального доказывания на базе основополагающих принципов теории надежности;
разграничение компетенций следователя (суда) и эксперта в процессе их профессиональной деятельности;
анализ логики идентификационного экспертного исследования;
исследование проблемы категоричности и проблемы определенности заключения эксперта, классификация заключений экспертов по признаку "определенность";
обоснование наличия (отсутствия) доказательственного значения отдельных форм экспертных выводов.
разработка практических рекомендаций по оптимизации процесса предварительного расследования и повышения надежности процессуального доказывания в условиях ограничения сил, средств и времени, имеющихся в распоряжении субъекта расследования;
разработка практических рекомендаций судьям по надлежащему использованию вероятного знания о тех или иных фактах или обстоятельствах, обеспечивающему законность и обоснованность приговора;
разработка практических рекомендаций экспертам, следователям и судам по обеспечению обоснованности, объективности, точности и определенности ответов, даваемых экспертами на поставленные им вопросы, и повышения тем самым эффективности использования специальных познаний при расследовании и разрешении уголовных дел;
разработка предложений по совершенствованию уголовно-процессуального закона в части, связанной с институтом реабилитации граждан, подвергнутых уголовному преследованию;
разработка предложений по совершенствованию уголовно-процессуального закона в части регламентации производства в суде присяжных;
- разработка предложений по совершенствованию уголовно-процессуального закона в части, связанной с институтом судебной экспертизы.
Методология и методы исследования. В соответствии с общенаучными подходами к проведению теоретических исследований методологическую основу диссертационной работы составили базовые положения диалектического метода познания, позволяющие отразить взаимосвязь теории и практики, формы и содержания предмета исследования. Логико-философской базой исследования являются: принципы и законы теории познания, формальной, индуктивной и вероятностной логик; существующие различные интерпретации понятия вероятности.
Научно*-правовой базой исследования являются: Конституция РФ, уголовное и уголовно-процессуальное законодательство РСФСР и РФ, криминалистическая и уголовно-процессуальная науки, теория дока-
зывания, теория судебной экспертизы, постановления Верховного Су
да РФ, ведомственные нормативные акты.
Математической и технической базой исследования являются: математическая теория вероятностей, криминалистическая кибернетика, теория информации, теория оптимального управления, теория игр, теория принятия решений, теория математического моделирования, теория надежности.
Из общенаучных методов исследования в наибольшей мере нашли применение сравнение, анализ и синтез, индукция и дедукция, аналогия, идеализация, формализация, аксиоматический метод, гипоте-
* тический метод, исторический подход, функциональный подход, мо
дельный подход и математическое моделирование.
Из частных научных методов исследования использовались мето-
ды оптимизации, методы математической статистики и другие математические и кибернетические методы.
Эмпирическую базу исследования составили: следственная и судебная практика производства и разрешения конкретных уголовных дел (в том числе по специальной программе были изучены материалы более 100 уголовных дел, разрешенных современным российским судом присяжных); экспертная практика производства экспертиз; результаты анкетирования и опросов следователей, судей, экспертов. Использовались также результаты экспертных оценок специалистов и ученых.
Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что оно является первым комплексным монографическим исследованием роли, места и значения вероятного знания в судебной экспертизе, в доказывании по уголовным делам, при постановлении судебного приговора.
Усовершенствован понятийный аппарат. Понятия "вероятность" и "предположение" как на практике, так и в криминалистической и уголовно-процессуальной науках обычно употребляются как синонимы. В работе обоснована недопустимость смешения этих понятий и впервые предложены критерии их разграничения, в частности, на примере вероятных и предположительных выводов эксперта.
При оценке заключения судебной экспертизы зачастую смешиваются две пары понятий: категорическое - вероятное, определенное -неопределенное. В работе с использованием основных понятий и принципов теории информации дано толкование таким характеристикам заключения эксперта, как определенность и неопределенность. Показано различие оснований при классификации заключений экспертов на
категорические - вероятные и на определенные - неопределенные, обосновано наличие (отсутствие) доказательственного значения заключений экспертов различных классов.
Понятия "достоверность" и "истинность" на практике и в теории в лучшем случае используются как подчиненные друг другу (если достоверный, значит доказанный и истинный), в худшем - смешиваются и употребляются как равнозначные. В работе отстаивается иная точка зрения и обосновывается соотношение четырех категорий -"истинность", "ложность", "вероятность" и "достоверность" - применительно к познанию, осуществляемому следователем (судом) и экспертом.
Предложены расширенные (по сравнению с имеющимися в действующем уголовно-процессуальном законе) перечни оснований прекращения уголовного дела с реабилитацией обвиняемого на стадии предварительного расследования; оснований оправдания в суде традиционной формы. Целесообразность расширения этих перечней обоснована необходимостью различать и фиксировать при разрешении дела не только юридические, но и гносеологические результаты доказывания, констатировать достигнутый субъектом исследования и оценки доказательств уровень знания (вероятный или достоверный) о наличии (отсутствии) тех или иных, имеющих значение для дела и подлежащих доказыванию обстоятельств.
Впервые сформулированы и классифицированы в предложенном виде основания оправдания в суде присяжных.
Обоснована возможность описания процесса исследования и доказывания криминалистических версий с помощью субъективных оценок вероятностей этих версий субъектом расследования. Именно такими
субъективными вероятностями оперирует вероятностная теория индукции, которую в современной индуктивной логике используют для объективной характеристики степени подтверждения различных гипотез (версий).
Предложена трактовка понятия величины (степени) риска в криминалистике как величины возможных совокупных потерь при различных вариантах планирования и проведения расследования. На этой основе сформулирована задача оптимизации процесса расследования, то есть задача наиболее рационального выбора круга проверяемых версий и дифференциации следователем своей активности по проверке каждой из них. Посредством математического моделирования продемонстрированы схемы решения таких оптимизационных задач для некоторых простейших типичных следственных ситуаций. Предлагаемые решения построены с использованием заимствованного из математической статистики понятия среднего риска, то есть математического ожидания случайной величины потерь.
Определено и обосновано соотношение двух альтернативных логических схем доказывания в уголовном процессе.
Выдвинут и обоснован тезис о том, что наличие во многих вероятностно-статистических идентификационных экспертных методиках субъективно установленных численных критериев тождества, разрешающих эксперту формулировать вывод о тождестве в категорической форме и пренебрегать малой вероятностью возможной ошибки, лишает эти методики главного достоинства, ради которого они создавались, - объективности вывода. В качестве решения поставленной проблемы экспертам предлагается формулировать при наличии к тому возможности выводы в вероятной форме с указанием вероятности установ-
ленного обстоятельства или вероятности возможной ошибки. На защиту выносятся следующие основные положения.
1. В уголовном процессе, криминалистике и теории судебной
экспертизы необходимо различать понятия "вероятность" и "предпо
ложение". Предположение - это утверждение (мысль) о существовании
каких-либо фактов и (или) обстоятельств. Вероятность - это харак
теристика знания, которое задается предположением, выражающая
степень обоснованности этого знания. Вероятный вывод - это пред
положение в той или иной степени обоснованное, подтвержденное.
Выражение "предположение о факте" следует употреблять в контексте открытия гипотезы, а выражение "вероятное установление факта" - в контексте оправдания. В последнем случае гипотеза имеет определенную степень подтверждения, то есть ей приписывается некоторая апостериорная вероятность.
Задача эксперта - установить предполагаемое обстоятельство или оценить степень обоснованности (доказанности) выведенного на основе специальных познаний нового знания, то есть степень его вероятности. В противном случае следует сделать вывод о невозможности решения вопроса. В любом случае вывод эксперта - это мысль, завершающая его исследование, но не предваряющая. Предположительный вывод лишает смысла проведенную экспертизу.
Уголовно-процессуальный закон не обязывает следователя непременно раскрыть каждое преступление, а обязывает лишь принять для этого все допустимые и необходимые меры. Поэтому раскрытие преступления или установление истины не может быть главным и единственным критерием оценки работы следователя или суда.
Истинность и ложность - объективные, а вероятность и дос-
товерность - субъективные характеристики достигнутого экспертом, следователем или судом знания. Вероятное знание может быть как истинным, так и ложным; достоверное знание тоже может быть как истинным, так и ложным.
4. Оправдательный приговор может основываться как на досто
верно установленных фактах и обстоятельствах дела, так и на фак
тах и обстоятельствах, о которых судом достигнуто лишь вероятное
знание. При этом уровнем вероятности может характеризоваться зна
ние о любых обстоятельствах дела.
Вероятное установление обстоятельств, влияющих на форму вины, на квалификацию деяния не должно препятствовать постановлению обвинительного приговора, если только преступный характер действий подсудимого, сама виновность подсудимого в совершении преступления доказаны достоверно. При этом любые неустраненные сомнения должны толковаться в пользу подсудимого.
5. Предусмотренные законом (п.1 ч.1 ст.5, п.2 ч.1 ст.5, п.2
ч.1 ст.208 УПК РСФСР) основания прекращения уголовного дела на
стадии предварительного расследования с реабилитацией обвиняемого
не позволяют отразить и разграничить все возможные варианты гно
сеологических результатов доказывания и уровней достигнутого сле
дователем знания об обстоятельствах, подлежащих доказыванию. Име
ющийся перечень этих оснований следует расширить.
Предусмотренный законом (ч.З ст. 309 УПК РСФСР) перечень оснований постановления оправдательных приговоров в судах традиционной формы не позволяет в ряде случаев точно отразить гносеологические результаты разбирательства дела в суде. Этот перечень следует расширить.
6. При постановлении оправдательного приговора в суде при
сяжных основания оправдания, перечисленные в ч.3 ст.309 УПК
РСФСР, не применимы. В суде присяжных необходимо различать юриди
ческие и фактические основания оправдания. Юридические основания
перечислены в п.2 ч.1 ст.461 УПК РСФСР. Фактические основания оп
ределяются ответами коллегии присяжных заседателей на вопросы
вопросного листа. В резолютивной части приговора необходимо ука
зывать и юридическое, и фактическое основание оправдания.
Большая доля оправдательных приговоров в суде присяжных по сравнению с судом традиционной формы обусловлена вполне объективными причинами, коренящимися в существенных различиях двух форм отправления правосудия.
7. Практическое подтверждение любого следствия, логически
выведенного из версии, подтверждает эту версию, причем тем в
большей степени, чем меньше вероятность (ожидаемость) этого
следствия до принятия к проверке данной версии.
Достоверное подтверждение одной из нескольких конкурирующих следственных версий опровергает иные версии и освобождает следователя от необходимости непосредственной проверки всех остальных возможных версий.
8. Реализация любого из возможных вариантов продолжения
расследования сопровождается некоторым риском, так как может при
вести к каким-либо потерям (временным, трудовым, нравственным,
материальным и т.д.). В качестве меры степени риска целесообразно
использовать величину возможных потерь. Величина потерь (риска) в
общем случае является случайной.
В любой следственной ситуации существует оптимальный вариант
плана продолжения расследования, т.е. оптимальный вариант дифференциации активности следователя по проверке различных имеющихся версий. Оптимален тот вариант, который сопровождается наименьшим средним риском. Чтобы найти этот вариант, необходимо оценить средние потери, которыми будут сопровождаться различные варианты. В качестве меры средних потерь естественно использовать сумму всех возможных потерь, взятых с весовыми коэффициентами, равными вероятностям соответствующих потерь, т. е. величину, называемую в теории вероятностей математическим ожиданием.
9. Вероятность версий - важный фактор, определяющий очеред
ность проверки версий или дифференциацию активности следователя
по проверке ряда версий, но он не должен быть единственным при
принятии решений. Не менее значимы другие факторы: цели и задачи
уголовного судопроизводства; длительность и трудоемкость провер
ки; необходимые материальные затраты, криминалистическая техника;
риск утраты возможности проверки каких-либо обстоятельств, воз
можности выявления и обнаружения каких-либо следов и т.д. При
планировании расследования следует учитывать все эти факторы в
совокупности. Руководствоваться же только вероятностями различных
версий можно "при прочих равных условиях" или в ситуации, когда
трудно оценить и сопоставить другие значимые факторы.
10. Соотношение двух схем доказывания, двух концепций дости
жения достоверности в состязательном уголовном процессе должно
быть различным на разных его стадиях. В процессе предварительного
расследования в качестве основной следователем должна использо
ваться вероятностная схема доказывания. Метод исключения альтер
нативных версий допустим в качестве вспомогательного. Последний
используется преимущественно на начальных этапах расследования для подтверждения предположений самого общего характера. Метод исключения версий помогает следователю найти ту версию, которая впоследствии должна быть доказана по вероятностной схеме.
В судебном разбирательстве для стороны обвинения единственно возможной является вероятностная схема. Сторона защиты, напротив, может отстаивать свою версию о невиновности подсудимого или о его виновности меньшей степени путем опровержения версии обвинения. Но сторона защиты может с успехом использовать и вероятностную схему доказывания. В последнем случае защите достаточно, не опровергая версии обвинения, показать, что выводы обвинения не доказаны с достоверностью и носят лишь вероятный (возможно высоковероятный) характер, а материалы дела оставляют место для сомнений.
Только в рамках вероятностной схемы доказывания можно и нужно решать известную теории информации и уголовному процессу задачу создания вполне надежной системы производства знания и принятия решения в ходе расследования и разбирательства уголовного дела, состоящей из относительно ненадежных компонентов.
В уголовно-процессуальном законе необходимо закрепить статус доказательства для вероятного заключения эксперта, широко распространенного в экспертной практике и используемого в уголовном процессе. Вероятная форма вывода сама по себе еще не лишает автоматически заключение эксперта возможности служить обвинительным доказательством, но в некоторых ситуациях такое заключение может вызывать и сомнения в виновности обвиняемого.
Заключение эксперта должно максимально точно передавать субъекту исследования заключения содержание и смысл экспертных
оценок предоставленных материалов. Поэтому вопрос о допустимости введения в язык экспертного вывода терминов математической теории вероятностей должен быть решен положительно. Что касается категорической формы вывода без указания степени его обоснованности, надежности или вероятности возможной ошибки, если таковая хотя бы теоретически не исключена, то такая форма наименее приемлема.
13. Эксперт должен дать лишь заключение по поставленным ему
вопросам, но не решать их окончательно. Решение же. например, о
признании или непризнании идентичности сравниваемых объектов фак
том практически достоверным должен принимать не эксперт, а следо
ватель или суд с учетом всех обстоятельств дела и всех имеющихся
доказательств по делу, в том числе и заключения эксперта.
Если же следователь стремится получить от эксперта не вероятный, а непременно категорический вывод о тождестве, то одно из двух: либо следователь не желает быть беспристрастным и объективным, выяснять как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого обстоятельства, либо следователь стремится переложить целиком на плечи эксперта работу по установлению тождества и ответственность за принятие решения о наличии (отсутствии) тождества. В первом случае следователь отступает от требований ст. 20 УПК РСФСР, во втором - рассматривает эксперта не как носителя и применителя специальных познаний, а как научного судью факта, и видит в заключении эксперта научный приговор. И то, и другое недопустимо.
14. Различия между заключениями экспертов с категорическими
и вероятными выводами носят, как правило, формальный характер и
обусловлены субъективными факторами. При использовании экспертом
в исследовании индуктивной (вероятностной) логики вывод эксперта
независимо от формы носит по существу вероятностный характер.
В одной и той же экспертной ситуации эксперты с различным опытом работы, уровнем профессиональных и общеобразовательных знаний, эрудицией, характером, мировоззрением могут дать одинаково положительные (отрицательные), но разные по категоричности выводы. Это нормально. Такие выводы не следует рассматривать как противоречащие друг другу, а при решении вопроса об их доказательственном значении (или определенности) не следует использовать в качестве критерия их форму (категорическая или вероятная).
15. Эксперт обязан дать не просто обоснованное и объективное заключение, но и обязательно определенное.
Определенность заключения эксперта - это его способность уменьшить исходную неопределенность системы версий, возможных по смыслу поставленного перед экспертом вопроса, т.е. уменьшить энтропию этой системы версий. Определенный вывод эксперта - это вывод, который содержит какое-то количество доказательственной информации, уменьшающей исходную неопределенность системы версий; в неопределенном выводе количество такой информации равно нулю.
От определенности заключения эксперта необходимо отличать его доказательственное значение. Доказательственное значение экспертного заключения зависит, во-первых, от степени определенности заключения, т.е. от количества содержащегося в нем информации, во-вторых, от ценности этой информации в условиях конкретной следственной ситуации.
Достоверность разработанных в результате проведенного исследования теоретических положений и обоснованность практических рекомендаций и предложений обеспечиваются: использованием только
научно обоснованных методов исследования; опорой на проверенные практикой и общепризнанные научные теории, в том числе математические и кибернетические; постоянным сравнением и соотнесением получаемых результатов и выводов со следственной, судебной и экспертной практикой.
Практическая и теоретическая значимость исследования определяется его общей направленностью на совершенствование деятельности правоохранительных органов. Ряд выводов, предложений и рекомендаций, изложенных в диссертации, может быть использован в практической деятельности экспертных учреждений и подразделений, органов предварительного расследования, прокуратуры, судебных органов; в учебном процессе при преподавании курсов теории судебной экспертизы, криминалистики, уголовного процесса, логики, психологии в юридических учебных заведениях; в правотворческом процессе.
Некоторые теоретические выводы могут послужить ориентирами для дальнейших научных изысканий в области криминалистики, уголовного процесса, теории судебной экспертизы, логики доказывания, философии права.
Принятие ряда сделанных предложений обеспечит совершенствование уголовно-процессуального закона и более полную реализацию на практике коституционных принципов состязательности и равноправия сторон, повышение эффективности судебного приговора и его значения.
Предложенные формулировки и классификация оснований оправдания в суде традиционного типа и в суде присяжных позволяют, с одной стороны, устранить двусмысленность и неопределенность уголовно-процессуального закона в этой части, а с другой - стабилизиро-
вать судебную практику и обеспечить ее единообразие при указании и обосновании оснований оправдания в приговорах.
Разграничение вероятных и предположительных выводов эксперта, введение требования определенности вывода открывает путь к завершению связанной с этим почти вековой дискуссии, к "примирению" и поиску общей точки зрения для противников дачи и использования в доказывании предположительных выводов экспертов, имеющих веские аргументы "против", и сторонников допустимости использования вероятных экспертных выводов в уголовном процессе, имеющих не менее веские аргументы "за".
Апробация результатов исследования и внедрение осуществлялись путем публикации монографий, научных статей и работ учебно-методического характера, содержащих изложение и обоснование основных положений диссертации, в том числе в журналах "Правоведение", "Российская юстиция", "Законность", "Журнал российского права", "Уголовное право", "Следователь. Федеральное издание", "Экспертная практика", "Прокурорская и следственная практика", "Милиция"; путем выступлений с докладами на научных и научно-практических конференциях, в том числе международных, всероссийских и межведомственных, на криминалистических чтениях, теоретических и практических семинарах, а именно: в Академии управления МВД России - октябрь 1998 г., март, октябрь 1999 г.; в Санкт-Петербургской академии МВД России - ноябрь 1997 г.; в Саратовской высшей школе МВД России - апрель 1995 г., апрель 1997 г.; в Саратовском юридическом институте МВД России - май 1998 г.; в Ростовской высшей школе МВД России - май 1996г.; в Саратовской государственной академии права - май 1995 г., октябрь 1996 г.,
март 2000 г. Кроме того, внедрение результатов осуществлялось путем доведения разработанных предложений и рекомендаций до практических работников экспертных учреждений, следственных и судебных органов в процессе делового общения с ними.
Основные теоретические выводы и практические рекомендации диссертанта изложены в 2-х монографиях и более 40 других опубликованных его работах по теме диссертации общим объемом 32 п.л.
Практические рекомендации, касающиеся судебно-экспертной деятельности, внедрены в практику экспертно-криминалистических подразделений УВД Саратовской области. Практические рекомендации. касающиеся деятельности судов - в судебную практику Саратовского областного суда и используются, в частности, при постановлении приговоров в суде присяжных.
Полученные по исследованной проблематике результаты используются также на ряде кафедр Саратовского юридического института МВД России и кафедре управления органами раследования преступлений Академии управления МВД России при чтении лекций и проведении семинарских и практических занятий по криминалистике, уголовному процессу, теоретическим основам судебной экспертизы.
Диссертация обсуждена на кафедре управления органами расследования преступлений Академии управления МВД России, одобрена и рекомендована к защите на соискание ученой степени доктора юридических наук.
- зо -
Вероятность в уголовном процессе, криминалистике и судебной экспертизе
Уже в конце 18-го - начале 19-го века, в период отказа передовых европейских стран от практики оценки доказательств по формальным признакам и введения оценки доказательств по внутреннему убеждению, предпринимаются серьезные попытки применения методов существовавшей тогда теории вероятностей для решения актуальных юридических проблем, в частности, уголовно-процессуальных. Яркими примерами этого являются работы знаменитых представителей французской школы права - Лапласа, Пуассона, Курно, Буассоме1.
П.Лаплас (1749-1827), полагая, что теория вероятностей применима и к естественным, и к общественным наукам, в 1795г. предложил три направления использования методов теории вероятностей в праве: для оценки свидетельских показаний, для анализа выборов и решений собраний, для определения вероятности ошибок в судебных приговорах. В своей книге "Опыт философии теории вероятностей" (1814) Лаплас приводит несколько моделей исследования свидетельских показаний. Исследуя одну из моделей, автор приходит к выводу, что "правдивость свидетеля" зависит от двух факторов: объективного - от вероятности факта самого по себе, о котором он дает показания, и субъективного - от того, насколько непредвзято свидетель дает показание о каком-либо событии из числа возможных.
На основании исследования второй модели Лаплас утверждает: "... вероятность обмана возрастает по мере того, как сам факт становится более необычайным"2, т.е. "вероятность ошибки или же лжи свидетеля, делается тем больше, чем более необычен рассматриваемый факт"3.
С помощью третьей, более сложной модели, Лаплас оценивает показания двух свидетелей по поводу двух взаимосвязанных событий: "... уменьшается вероятность обмана со стороны свидетелей, когда факт, относительно которого они дают показания, сам по себе менее вероятный. В самом деле, понятно, что тогда согласие свидетельских показаний между собой, если свидетели обманывают, менее возможно, если только они не сговорились"4.
Пуассон (1781-1840) опубликовал в 1837 г. трактат "Исследования вероятности по материалам уголовных и гражданских судебных решений на основе общих правил исчисления вероятностей". В результате "с легкой руки Лапласа и Пуассона задачи о вероятностях судебных приговоров вошли во все учебники теории вероятностей 19 века"5.
Известна и работа другого французского ученого Буассоме "О вероятности ошибок в судебных вердиктах". Автор полагал, что на вероятность судебных ошибок влияет распределение голосов в коллегии присяжных заседателей при голосовании. Согласно расчетам Бу-ассоме снижение числа голосов, достаточного для осуждения, с восьми до семи (только на один голос) по французскому закону от 9 сентября 1832 г. привело к тому, что вероятность осуждения невиновного возросла в 15 раз и составила 0,06 (на каждые сто осужденных приходилось в среднем шесть невиновных). В случае же единогласного голосования 12-ти присяжных один невиновный приходился бы по расчетам Буассоме лишь на 167 млн. осужденных. Интересно, что ранее Лаплас в своей монографии "Аналитическая теория вероятностей" рекомендовал при 12 присяжных увеличить число голосов, необходимое для осуждения, с 8, установленных во Франции, до 9, так как число 8 не дает достаточных гарантий от ошибочного осуждения. Думается, что эти рассуждения не потеряли своей актуальности и в конце века 20-го, в том числе и для российского суда присяжных, в котором коллегия присяжных заседателей также состоит из 12 человек.
В 1843 г. 0.Курно (1801-1877) публикует монографию "Основы теории шансов и вероятностей". Две главы этого труда посвящены правовым проблемам: Глава 15 "Теория вероятностей судебных решений. Применение ее к статистике гражданских дел"; Глава 16 "Дальнейшее применение теории вероятностей к судебным решениям. Применение к судебной статистике уголовных дел. О вероятности свидетельских показаний". "Не подлежит сомнению, - писал 0.Курно, -что к решениям большинством голосов, от которых зависят приговоры судебных установлений или совещательных учреждений, должна иметь отношение математическая теория вероятностей"6. В другом месте Курно указывал: "Полагая совершенно необоснованным то презрение, с которым иные юристы относятся к исчислению вероятностей применительно к судебным решениям, мы считаем, что та точка зрения, с которой законодатель рассматривает организацию судебных установлений, по своему существу весьма близка к точке зрения математиков"7.
В исследованиях Лапласа, Пуассона и Курно В.А.Пошкявичюс справедливо усматривает общую положительную черту - "стремление объективизировать процесс судебных решений и оценки свидетельских показаний"8.
Во второй половине 19-го века вероятностные идеи французов стали завоевывать и российские умы. Так, вскоре после судебной реформы 1864 г. известный народник П.Н.Ткачев переводит упомянутую выше работу Буассоме. Несколько позже, в 1908 году, в Москве выходит в переводе на русский язык и книга Лапласа.
Годом раньше, в 1907 году, в Санкт-Петербурге И.Я.Фойницкий переиздает свой Курс уголовного судопроизводства, в этом издании автор уже использует понятие вероятности для описания процесса доказывания при накоплении улик9.
Соотношение истинности, ложности, вероятности и достоверности в уголовном судопроизводстве
В правовой и философской литературе не всегда проводится разграничение понятий истинность и достоверность. Зачастую эти понятия отождествляются. Так, М.С.Строгович писал: "Мы вправе отождествить понятия достоверность и истинность. Достоверный -это то же самое, что истинный, достоверность - это значит истинность"1 . Смешивал эти понятия и А.М.Ларин. Возражая Л.М.Карнее-вой, он писал: "Нельзя согласиться и с тем, что уверенность -признак, отличающий достоверность от истины... Истина есть знание, и потому она включает в себя уверенность"2. Далее автор приходит к выводу: "Достоверность - синоним истины, оттеняющий, подчеркивающий ее коренное отличие от вероятности"3.
Иное мнение высказывает Г.А.Курсанов: "Тем не менее в понятии достоверности присутствует один отличительный момент. Истинность суждений здесь выступает в качестве и в форме ее высказывания субъектом. Истинность всецело объективна, она не есть субъективное убеждение или результат этого убеждения"4.
От смешения и отождествления объективной истинности и доказательности научного знания предостерегал известный российский философ П.В.Копнин, при этом достоверность и вероятность он рассматривал как характеристики доказательности знания5. П.В.Копнин указывал: "В науке не очень трудно высказать новую мысль, которая, может быть, и окажется истинной. Но значительно труднее доказать истинность этой мысли, причем не только достоверность, но и вероятность высокой степени. Если мысль совсем не доказана, то человек не может ею руководствоваться ни в практической, ни в теоретической деятельности, хотя она и может быть объективно - истинной. Поэтому-то доказательство в научном познании и приобретает такое большое значение"6.
На недопустимость отождествления достоверности и истинности указывают и другие представители философской науки: "...вероятность и достоверность суть характеристики логической правильности мысли, правильность же мысли, будучи неразрывно связана с истинностью, не тождественна ей. Поэтому нельзя, например, абсолютно отождествлять достоверность и истинность, поскольку истинными могут быть не только достоверные, но и вероятные мысли"7.
Смешение понятий истинности и достоверности, обоснование необходимости класть в основу приговора и любых окончательных решений по уголовным делам истину и только истину, разработка специальной теории материальной истины - все это не типично для мировой философии права. М.С.Строгович, которому принадлежит главная заслуга в разработке и обосновании принципа материальной истины и который предпринял в связи с проблемой истины фундаментальное исследование трудов зарубежных юристов, констатировал: "Основная мысль буржуазной теории доказательств заключалась в провозглашении основой судебного приговора не объективной истины, а субъективного убеждения судей"8. М.С.Строгович обращает внимание и на высказывание крупного французского процессуалиста 19 века Эли: "Но если достоверность есть очевидное основание истины, она не есть сама истина. Действительно, она обретается только в сознании человека и потому независима от истинности факта или суждения"9.
Рассмотрим обобщенный пример, типичный для начала судебного следствия. Государственный обвинитель оглашает обвинительное заключение, излагая тем самым версию стороны обвинения о том, что подсудимый совершил определенное преступление. После этого в ответ на вопросы суда подсудимый заявляет, что обвинение ему понятно, но виновным он себя не признает. Далее подсудимый мотивирует свой ответ, излагая тем самым версию стороны защиты о том, что подсудимый этого преступления не совершал, то есть версию о невиновности (или виновности меньшей степени). Таким образом суд узнает о существовании двух взаимоисключающих версий - версии стороны обвинения и версии стороны защиты. Допустим одна из них соответствует реально происшедшим событиям, а другая - не соответствует. Это означает, что суд получил два противоречащих друг другу знания о расследуемых событиях, причем одно из этих знаний истинное, а другое ложное. Какое же из этих знаний истинное и какое ложное суд не знает.
Может ли суд на данном этапе следствия, до исследования каких-либо доказательств, считать хотя бы одну конкретную версию (из двух имеющихся) достоверной? Очевидно, нет. Обе версии суд пока может оценивать лишь как вероятные. Отсюда следуют два вывода. Во-первых, в судопроизводстве вероятным может быть как истинное знание, так и ложное. Во-вторых, даже истинное знание может не быть достоверным. Таким образом, отождествлять истинность и достоверность нельзя. Достоверность и истина - это не синонимы.
На необходимость разграничения понятий истинности и достоверности в судопроизводстве указывали А.Р.Ратинов, А.А.Эйсман, Ю.К.Орлов и другие авторы. Одним из первых осуществить такое разграничение попытался А.Р.Ратинов: "Как истинное, так и достоверное знание в равной степени правильно, адекватно отражают действительность. Но при этом истинность характеризует отражение нашим знанием какого-либо объекта, соответствие первого второму, а достоверность, кроме того, еще и обоснованность этого знания"10. Сходное мнение высказывает и Ю.К.Орлов: "Понятие же достоверности знания включает в себя не только соответствие его объективной действительности, но и его обоснованность, доказательство его истинности"11. Таким образом эти авторы полагают, что если не всякое истинное знание может быть признано достоверным, то всякое достоверное знание является истинным.
Необходимость дифференциации оснований оправдательного приговора
Трудно переоценить роль и значение для уголовного судопроизводства оправдательного приговора, одного из основных инструментов института реабилитации граждан. Не случайно и то. что за последнее десятилетие возросло как относительное, так и абсолютное количество выносимых судами оправдательных приговоров и прекращений уголовных дел по реабилитирующим основаниям. В перспективе, в случае отмены института возвращения дел для доследования, можно ожидать еще более резкого роста числа оправдательных приговоров.
Вполне закономерно и повышенное внимание к оправдательным приговорам как со стороны уголовно-процессуальной науки, так и высших судебных инстанций страны.
В то же время все более тревожной становится динамика судебных ошибок. Так, в 1997г. произошло увеличение числа судебных ошибок по всем видам решений судов первой инстанции, но если отмена обвинительных приговоров - с 2,2 до 2,5%, изменение обвинительных приговоров - с 1,5 до 1,8%, то отмена оправдательных приговоров - с 29,4 до 33,1%, отмена определений и постановлений о прекращении дел по реабилитирующим основаниям - с 6,1 до 19%1. Таким образом сегодня для российского суда среднестатистический риск совершить ошибку при постановлении оправдательного приговора и положительном решении вопроса о невиновности на порядок больше, чем риск ошибиться при постановлении обвинительного приговора. Остается только надеяться, что суды не принимают это обстоятельство во внимание при решении вопроса о виновности подсудимого. Еще более удручающая картина складывается в отношении оправдательных приговоров, вынесенных в суде присяжных: если в 1996г. кассационная палата Верховного Суда РФ отменила 30,7% таких приговоров, то в 1997г. уже 48,6%2.
Одна из возможных причин отмены и изменения оправдательных приговоров - ссылка суда на основание оправдания, не соответствующее фактическим обстоятельствам дела и процессуальной ситуации, или отсутствие надлежащей обоснованности использования того или иного основания. Действующим законом (ч.3 ст.309 УПК РСФСР) предусмотрены три основания (случая) вынесения оправдательного приговора: 1)не установлено событие преступления; 2)в деянии подсудимого нет состава преступления; 3)не доказано участие подсудимого в совершении преступления. Формально третий случай является универсальным и определяющим: если не установлено (отсутствует) событие преступления или в деянии подсудимого нет состава преступления, то утверждать о доказанности участия подсудимого в совершении преступления нельзя; с другой стороны, даже если само событие преступления установлено полностью, а состав определенного преступления налицо, участие подсудимого в совершении преступления может быть и не доказано.
Учитывая, что во всех трех случаях правовые последствия доказывания должны быть одни и те же - оправдание подсудимого, в принципе, можно было бы ограничиться указанием в уголовно-процессуальном законе только на один-единственный универсальный случай. Именно так поступил в свое время законодатель в бывшей ГДР, указав в параграфе 244 УПК ГДР, что "суд оправдывает подсудимого, если обвинение не доказано"3. Такой подход имеет свои преимущества: задача суда при обосновании оправдательного приговора упрощается; упрощается и задача высших судебных инстанций по приведению судебной практики к единообразию в этой части; свойственные процессуальной науке дискуссии об оптимальном формулировании и правильном смысловом наполнении и использовании различных оснований оправдания стихают и не дезориентируют практических работников; общественное мнение, которое при иных подходах ревниво следило бы в каждом конкретном случае за выбором судом того или иного основания для оправдания, не будоражится; все оправданные оказываются в равных положениях.
В российской науке подобное предложение высказывал А.М.Ларин: "Если обвинение оказалось несостоятельным, - то ли потому, что поставленных обвиняемому в вину действий вообще не было, или потому, что эти действия не являются преступными, или потому, что из материалов дела невозможен достоверный вывод о совершении обвиняемым приписываемого ему преступления, - суд и следователь должны с полной определенностью констатировать:"Невиновен". Именно этой формулировкой следовало бы, на мой взгляд, заменить используемые в законе обозначения "не установлено событие преступления", "не доказано участие обвиняемого в совершении преступления" и др. Такое решение вопроса, представляется, в наибольшей мере соответствовало бы принципу презумпции невиновности"4.
Тем не менее отечественный законодатель провел некоторую дифференциацию случаев и в этом есть определенный смысл: при одинаковом юридическом результате итоги разбирательства в суде могут быть различны в гносеологическом отношении . В одном случае может быть не установлено время, место или способ совершения преступления, в другом - событие преступления установлено полностью, но не выяснено лицо, совершившее преступление.
Основания оправдания. Постановка проблемы и анализ судебной практики
Длительное время в уголовно-процессуальной науке и в судебной практике под основаниями постановления оправдательного приговора подразумевались реализации случаев постановления оправдательного приговора, указанные в ч. 3 ст.309 УПК РСФСР. В указанной статье перечисленны три таких случая: 1)не установлено событие преступления; 2)в деянии подсудимого нет состава преступления; 3)не доказано участие подсудимого в совершении преступления. Как правило, понятия "основания оправдания" и "случаи оправдания" употреблялись как синонимы.
После дополнения УПК РСФСР главами, регламентирующими производство в суде присяжных, создалась ситуация, когда в ч.1 ст.461 указан иной набор случаев вынесения оправдательного приговора: "Разбирательство дела в суде присяжных председательствующий судья заканчивает одним из судебных решений, вынесенных соответственно по правилам, предусмотренным статьей 261 или главой 25 настоящего Кодекса, а именно: ... 2)оправдательным приговором, когда коллегия присяжных заседателей дала отрицательный ответ хотя бы на один из трех основных вопросов, указанных в части первой статьи 449 настоящего Кодекса, либо когда председательствующий судья признал отсутствие в деянии состава преступления...". Теперь создалась двойственная ситуация. Во-первых, наборы случаев вынесения оправдательного приговора, указанных в ст.309 и в ст.461, не совпадают как по количеству случаев, так и по их содержанию. Во-вторых, законодатель с одной стороны дал в ч.1 ст.461 исчерпывающий перечень случаев вынесения оправдательного приговора в суде присяжных, а с другой - в этой же статье закона предписал председательствующему судье при постановлении оправдательного приговора следовать правилам главы 25 УПК РСФСР, а значит и, в частности, ч.З ст.309. Это, на наш взгляд, делает проблематичным для председательствующего в суде присяжных выбор в каждом конкретном случае адекватного основания оправдания.
Актуальность проблемы определения основания оправдания в суде присяжных обусловлена не только противоречивостью действующего закона. В предложенной Президентом и одобренной российским парламентом Концепции судебной реформы в Российской федерации сказано: "Не вызывает сомнений, что безмотивность вердикта присяжных порою не позволяет однозначно сформулировать основание оправдания подсудимого"1 . Авторы Концепции полагают, что "в этих случаях должна применяться единая формулировка "за невиновностью", не исключающая возможности предъявления оправданному иска в порядке гражданского судопроизводства"2.
Представляет интерес исследование того, каким образом эта проблема решается на практике. С этой целью в Саратовском областном суде нами были изучены 18 приговоров, постановленных в судебных процессах с участием присяжных заседателей. В каждом из этих приговоров один или несколько подсудимых оправдывались полностью или частично, по отдельным пунктам предъявленного обвинения. Все изученные приговоры постановлены в 1997 году.
В общей сложности этими приговорами оправданы 27 подсудимых по 60-ти пунктам обвинения (в 60-ти случаях). В подавляющем большинстве случаев председательствующие судьи указали то или иное основание оправдания. Лишь одним приговором подсудимый был оправдан по одному пункту обвинения без ссылки на какое-либо основание. В общей сложности использовались пять различных формулировок основания оправдания. Использованные формулировки и частота их встречаемости указаны в таблице.
Бросается в глаза то, что председательствующие судьи активно используют в качестве основания оправдания формулировку "за отсутствием события преступления" (она встретилась в каждом втором исследованном приговоре), хотя действующему уголовно-процессуальному закону такое основание оправдательного приговора не известно. Что касается п.1 ч.1 ст.5, в котором упоминается "отсутствие события преступления", то там речь идет об основании прекращения дела. Почти во всех случаях отрицательного ответа присяжных на первый из трех основных вопросов председательствующими судьями использовалась именно такая формулировка основания оправдания, причем без каких-либо ссылок на УПК, и лишь в одном приговоре использовалась формулировка "за неустановлением события преступления" со ссылкой на п.1 ч.З ст.309 УПК РСФСР.
На первый взгляд может показаться, что описанное искажение формулировки основания оправдания, указанной в законе, не должно иметь какого-либо принципиального значения. Однако это не так и следующий пример наглядно демонстрирует это. Ж. обвинялся по ст.117 ч.4 УК РСФСР. При голосовании по первому из трех основных вопросов, связанных с этим обвинением, голоса присяжных разделились поровну и, таким образом, наличие деяния было признано не доказанным шестью голосами против шести3. Понятно, что если бы присяжным был поставлен еще и вопрос о том, доказано ли отсутствие этого деяния, то ответ на него должен был бы быть также отрицательным, так как шесть присяжных все-таки посчитали доказанным, что деяние имело место. Тем не менее Ж. был оправдан по этому пункту обвинения "за отсутствием события преступления".
