Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Социально-правовая обусловленность уголовной ответственности за неправомерные действия при банкротстве
1. Социальная обусловленность уголовной ответственности за неправомерные действия при банкротстве 14
2. Развитие российского законодательства об уголовной ответственности за неправомерные действия при банкротстве 34
3. Современное зарубежное законодательство об уголовной ответственности за неправомерные действия при банкротстве 63
ГЛАВА 2. Уголовно-правовая характеристика неправомерных действий при банкротстве
1. Объективные признаки неправомерных действий при банкротстве 83
2. Субъективные признаки неправомерных действий при банкротстве ... 129
ГЛАВА 3. Квалификация неправомерных действий при банкротстве
1. Отграничение неправомерных действий при банкротстве от смежных составов преступлений 152
2. Совершенствование законодательного закрепления уголовной ответственности за неправомерные действия при банкротстве 170
Заключение 184
Список использованных источников
- Развитие российского законодательства об уголовной ответственности за неправомерные действия при банкротстве
- Современное зарубежное законодательство об уголовной ответственности за неправомерные действия при банкротстве
- Субъективные признаки неправомерных действий при банкротстве
- Совершенствование законодательного закрепления уголовной ответственности за неправомерные действия при банкротстве
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования. Несостоятельность (банкротство) в настоящий момент представляет собой необходимую меру оздоровления рынка, без которой невозможно нормальное функционирование экономических отношений. Несостоятельность имеет как положительные, так и отрицательные аспекты. С одной стороны, это стимул к развитию рыночных отношений. Любая предпринимательская деятельность связана с риском. Ежегодно сотни и тысячи предприятий разоряются и исчезают, а на их месте возникают другие. Вследствие этого происходит развитие рынка и обновление составляющих его организаций. С другой стороны, несостоятельность предприятия причиняет существенные убытки его работникам, собственникам и кредиторам. Для минимизации ущерба, наносимого указанным явлением, к предприятию-должнику применяется законодательно установленная процедура банкротства, имеющая своей целью оздоровление организации, а при его невозможности — погашение за счет ее имущества кредиторской задолженности.
Однако общая криминализация экономики России в 90-х гг. XX в. не обошла и данную сферу. Для борьбы с наиболее опасными проявлениями злоупотреблений против интересов кредиторов в сфере несостоятельности в Уголовном кодексе Российской Федерации (далее — УК РФ) установлена ответственность за неправомерные действия при банкротстве (ст. 195 УК РФ). Важность и актуальность уголовно-правовой борьбы с подобными деяниями подтверждаются пристальным вниманием законодателя к обозначенной проблеме. С момента введения в действие УК РФ в диспозицию ст. 195 внесено множество изменений, затрагивающих как объективные, так и субъективные признаки рассматриваемого преступления.
Вместе с тем высокая латентность названных посягательств и низкий процент направляемых в суд уголовных дел свидетельствуют о недостаточной эффективности законодательной регламентации норм об ответственности за неправомерные действия при банкротстве. Сложившаяся ситуация во многом обусловлена наличием неоднозначно разрешаемых в теории и на практике вопросов квалификации преступлений, предусмотренных чч. 1, 2 и 3 ст. 195 УК РФ, а также несовершенством законодательных формулировок данных составов, игнорирующих современные тенденции криминализации отношений несостоятельности. Так, распространение получили рейдерские захваты предприятий путем проведения криминальных банкротств, имеющие целью устранение конкурентов, не-
правомерный передел собственности и сфер влияния на рынках. В последние годы развивается феномен управляемых банкротств, связанных с осуществлением совокупности неправомерных действий, маскируемых под нормальные гражданско-правовые отношения и имеющих своей целью уход от оплаты кредиторской задолженности. Объявления об услугах по проведению подобных действий открыто публикуются в средствах массовой информации, в том числе в сети Интернет. Все это ведет к возрастанию кредитных и предпринимательских рисков и, соответственно, повышению процентных ставок по кредитам и нередко приводит к разорению предприятий, что отрицательно влияет на экономическую ситуацию в стране в целом и влечет распространение безработицы, ухудшение условий жизни населения, возрастание социальной напряженности.
Данные обстоятельства свидетельствуют о необходимости углубленного теоретического анализа составов преступлений, предусмотренных чч. 1, 2 и 3 ст. 195 УК РФ, а также выработки соответствующих научно обоснованных рекомендаций по совершенствованию уголовного законодательства и практики его применения, в том числе в органах внутренних дел. С учетом изложенного тема диссертационного исследования является актуальной как в научном, так и в практическом плане.
Степень научной разработанности темы исследования. Неправомерные действия при банкротстве подвергались активному осмыслению еще в Российской империи в работах М. Ф. Владимирского-Буданова, А. X. Гольмстена, В. И. Сергеевича, Г. Ф. Шершеневича.
В современный период наряду с иными преступлениями в сфере экономической деятельности неправомерные действия при банкротстве исследованы в докторских диссертациях И. А. Клепицкого (Москва, 2006), Н. А. Лопашенко (Саратов, 1997), В. Е. Мельниковой (Москва, 1993), П. С. Яни (Москва, 1996), работах Б. В. Волженкина, А. С. Горелика, А. П. Горелова, А. Э. Жалинского, И. В. Шишко, Г. Н. Хлупиной, Б. В. Яцеленко и других авторов.
Общие вопросы уголовной ответственности за неправомерные действия при банкротстве рассматривались в кандидатских диссертациях А. В. Бобкова (Омск, 2006), В. Б. Диденко (Москва, 2004), А. Г. Кудрявцева (Воронеж, 2003), Ю. В. Морозовой (Москва, 2010), М. В. Николаева (Иркутск, 2004), П. А. Светачева (Москва, 1997), А. М. Тимербулато-ва (Москва, 1997), Т. Г. Чебоньян (Ростов-на-Дону, 2005). Социальная обусловленность уголовной ответственности за неправомерные действия при банкротстве, наряду с их уголовно-правовой характеристикой, нашла свое отражение в диссертациях А. М. Зацепина (Москва, 2010), А. Н. Классена (Екатеринбург, 2001). Криминологический анализ рассматриваемого преступления дан в диссертациях А. С. Бабаевой (Махач-4
кала, 2006), Н. Ф. Беркович (Екатеринбург, 2011), Р. Н. Крутикова (Москва, 2005). Аспекты противодействия криминальным банкротствам исследованы в диссертациях А. В. Бобкова (Омск, 2006), Д. Г. Краснова (Нижний Новгород, 2006), Н. Н. Пивоваровой (Краснодар, 2010). В диссертациях Е. Н. Журавлевой (Омск, 2006), А. В. Игошина (Екатеринбург, 2004), С. В. Красникова (Челябинск, 2007) нашли свое отражение вопросы квалификации неправомерных действий при банкротстве.
Признавая безусловную научную ценность проведенных научных изысканий, следует отметить, что в большинстве трудов неправомерные действия при банкротстве рассматриваются в совокупности с иными преступлениями, связанными с несостоятельностью предприятия (ст. ст. 196, 197 УК РФ), что негативно сказывается на полноте освещения вопросов уголовно-правовой оценки данного деяния. Некоторые аспекты, касающиеся субъективных и объективных признаков, требуют дальнейшей разработки с учетом последних изменений уголовного законодательства, законодательства, регулирующего сферу несостоятельности, новейших политических и экономических реалий и достижений уголовно-правовой науки. Так, остаются неразрешенными вопросы характеристики специального субъекта неправомерного удовлетворения требований отдельных кредиторов, содержания непосредственного объекта неправомерных действий при банкротстве, весьма слабо изучен признак неправомерности по отношению к деяниям, закрепленным в диспозициях чч. 1, 2 и 3 ст. 195 УК РФ. Кроме того, требуется дальнейшее исследование истоков возникновения и тенденций развития уголовной ответственности за неправомерные действия при банкротстве в отечественном законодательстве с учетом положений общеправовых нормативных актов Российской империи — Уставов о банкротах, регулировавших сферу несостоятельности в дореволюционный период. Не проанализирована на должном уровне новейшая судебная практика привлечения к уголовной ответственности за совершение указанного посягательства, что вызывает обоснованные проблемы при отграничении составов преступлений, предусмотренных чч. 1, 2 и 3 ст. 195 УК РФ, между собой и от смежных составов. Требуют научного осмысления новые формы наиболее опасных злоупотреблений, допускаемых в ходе процедуры банкротства.
Объект и предмет исследования. Объектом диссертационного исследования являются общественные отношения, возникающие в связи с совершением неправомерных действий при банкротстве.
Предметом исследования выступают нормы отечественного уголовного законодательства, регламентирующие ответственность за неправомерные действия при банкротстве, нормы законодательства, регулирующие отношения в сфере несостоятельности, материалы судебной и следствен-
ной практики по уголовным делам о неправомерных действиях при банкротстве.
Цели и задачи исследования. Цель исследования заключается в том, чтобы на основе анализа теоретических аспектов, статистических сведений и сложившейся судебной и следственной практики дать уголовно-правовую оценку неправомерных действий при банкротстве и на ее основании разработать предложения и рекомендации по совершенствованию и эффективному применению уголовно-правовых норм, устанавливающих ответственность за неправомерные действия при банкротстве.
Достижение указанной цели обусловило постановку и решение следующих задач:
установить социальные предпосылки возникновения уголовной ответственности за неправомерные действия при банкротстве;
выявить тенденции исторического развития уголовной ответственности за неправомерные действия при банкротстве и установить степень преемственности современного законодательства Российской Федерации, регулирующего данный правовой институт;
исследовать зарубежное законодательство об уголовной ответственности за неправомерные действия при банкротстве и сопоставить его с современным отечественным;
установить особенности объективных признаков преступлений, предусмотренных чч. 1, 2 и 3 ст. 195 УК РФ;
определить особенности субъективных признаков преступлений, предусмотренных чч. 1, 2 и 3 ст. 195 УК РФ;
разработать рекомендации по отграничению неправомерных действий при банкротстве от смежных составов, а также разрешить вопросы конкуренции преступлений, предусмотренных чч. 1, 2 и 3 ст. 195 УК РФ;
сформулировать предложения по совершенствованию уголовно-правовой регламентации ответственности за неправомерные действия при банкротстве.
Методология и методы исследования. Методологическую основу исследования составил диалектический метод познания социальных процессов и явлений, а также базирующиеся на нем общенаучные методы эмпирического и теоретического познания.
При исследовании развития российского законодательства об уголовной ответственности за неправомерные действия при банкротстве широко применялся историко-правовой метод. Сравнительно-правовой (компаративный) метод позволил установить особенности регламентации уголовной ответственности за названные преступления в законодательстве зарубежных государств. Для решения проблем конкуренции составов преступле-6
ний, предусмотренных чч. 1, 2 и 3 ст. 195 УК РФ, а также их отграничения от смежных составов был задействован метод системного анализа. При помощи формально-логического метода установлены содержание понятий «управляемое банкротство», «экономическая деятельность». Для оценки эффективности применения и определения направления совершенствования норм уголовного права применялись такие социологические методы, как анкетирование и интервьюирование.
Научная обоснованность и достоверность полученных результатов исследования определяются широким диапазоном использованных методов и эмпирической базой, которую, наряду со сведениями, представленными в иных исследованиях, составили: статистические данные Главного информационно-аналитического центра МВД России, Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации, Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации; материалы опубликованной судебной практики Конституционного Суда Российской Федерации, Верховного Суда Российской Федерации и Высшего Арбитражного суда Российской Федерации, относящиеся к теме исследования; данные, полученные в результате изучения 61 приговора по делам о неправомерных действиях при банкротстве, вынесенного судами Омской, Астраханской, Кемеровской, Тамбовской, Ростовской, Иркутской, Волгоградской областей, Краснодарского края, Республик Башкортостан, Коми и Кабардино-Балкарской Республики в период с 2005 г. по 2013 г., материалы предварительного расследования и проведения оперативно-розыскных мероприятий по фактам совершения посягательств, предусмотренных ст. 195 УК РФ, в Омской области и Республике Башкортостан; результаты опроса и анкетирования 112 сотрудников правоохранительных органов — следователей и оперуполномоченных подразделений по борьбе с экономическими преступлениями органов внутренних дел Российской Федерации, а также 24 экспертов — кандидатов и докторов юридических наук по специальности 12.00.08 — Уголовное право и криминология, уголовно-исполнительное право.
Научная новизна исследования обусловлена тем, что, основываясь на результатах проведенной уголовно-правовой оценки неправомерных действий при банкротстве, существующих точках зрения, накопившейся за последние годы судебной практике и собственном видении вопроса, автор разработал рекомендации по совершенствованию и применению уголовно-правовых норм, предусматривающих ответственность за неправомерные действия при банкротстве, ранее не имевшие места в научных исследованиях. Обоснована необходимость криминализации фальсификации кредиторской задолженности. Исследованы управляемые банкротства. Предложена авторская редакция ст. 195 УК РФ.
Научную новизну диссертационного исследования определяют также следующие основные положения, выносимые на защиту:
-
В Российской Империи в период существования законодательства, регулировавшего уголовную ответственность за неправомерные действия при банкротстве (1740-1917 гг.), наблюдался переход от регламентации ответственности за указанные деяния в общеправовых нормативных актах к закреплению соответствующих норм в уголовно-правовых. Особенностями дореволюционного законодательства об уголовной ответственности за неправомерные действия при банкротстве по сравнению с современным (1996 г.— н. в.) являлись криминализация неправомерных действий как с активами, так и с пассивами должника, использование конструкции формальных составов преступлений при описании обозначенных деяний, дифференциация ответственности должника и арбитражного управляющего. В уголовно-правовых актах Советского государства ответственность за неправомерные действия при банкротстве не предусматривалась.
-
Нормативно-правовые акты стран дальнего зарубежья, как и Российской Федерации, устанавливают уголовную ответственность за неправомерные действия с активами должника и благоприятствование отдельным кредиторам. В отличие от отечественного, уголовное законодательство большинства зарубежных стран содержит нормы об ответственности за неправомерные действия с пассивами должника и ненадлежащее ведение бухгалтерской отчетности в преддверии процедуры несостоятельности, дифференцирует уголовную ответственность должника и арбитражного управляющего, а также использует конструкцию формальных составов преступлений при описании признаков данных деяний.
-
Анализ отечественной правоприменительной практики позволяет сделать вывод о существовании управляемых банкротств, имеющих своей целью уход должника от уплаты кредиторской задолженности. Управляемые банкротства представляют собой совокупность неправомерных действий, совершаемых руководителем предприятия-банкрота и подконтрольными ему арбитражными управляющими как до введения одной из процедур банкротства, так и после, и заключающихся в создании фиктивной кредиторской задолженности в целях обеспечения возможности принятия советом кредиторов необходимых решений и неэквивалентном или безвозмездном отчуждении имущества должника в подконтрольные организации. Подобные действия характеризуются высокой степенью маскировки под гражданско-правовые отношения и соблюдением процедурных правил, устанавливаемых законодательством в сфере несостоятельности.
-
Основным непосредственным объектом преступлений, предусмотренных чч. 1 и 2 ст. 195 УК РФ, следует считать общественные от-8
ношения по защите интересов кредиторов при наличии признаков банкротства должника. Основным непосредственным объектом преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 195 УК РФ, являются общественные отношения в сфере реализации законодательно установленного порядка несостоятельности (банкротства).
5. К руководителю юридического лица как субъекту преступления, пре
дусмотренного ч. 2 ст. 195 УК РФ, следует относить как лицо, которое,
в силу законов, подзаконных нормативных актов, уставов и учредительных
документов, является единоличным исполнительным органом юридическо
го лица или членом коллегиального исполнительного органа, так и лицо,
фактически осуществляющее руководство предприятием-должником через
подставное лицо, а также руководителя, отстраненного в соответствии с за
коном от исполнения своих функций, однако фактически обладающего воз
можностями по удовлетворению требований отдельных кредиторов.
Индивидуальный предприниматель может быть субъектом преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 195 УК РФ, лишь в том случае, когда осуществляет по заключенному им договору управление юридическим лицом в соответствии с положениями гражданского законодательства.
-
Отграничение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 195 УК РФ, от преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 195 УК РФ, должно производиться в зависимости от сущности кредиторской задолженности, в счет которой происходит удовлетворение имущественных требований. Отграничение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 195 УК РФ, от преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 195 УК РФ, должно осуществляться в зависимости от причинной связи между деянием и наступившими последствиями.
-
По результатам исследования сформулированы предложения по совершенствованию редакции ст. 195 УК РФ:
исключить из диспозиции ч. 1 ст. 195 УК РФ передачу имущества во владение иным лицам, сокрытие, уничтожение бухгалтерских и иных учетных документов, отражающих экономическую деятельность юридического лица или индивидуального предпринимателя, установить уголовную ответственность за повреждение имущества должника;
установить уголовную ответственность за признание мнимых долгов или фальсификацию кредиторской задолженности, совершенные в крупном размере в целях включения в реестр требований кредиторов должника-юридического лица или индивидуального предпринимателя;
дополнить диспозицию ч. 2 ст. 195 УК РФ указанием на имущество должника-индивидуального предпринимателя;
исключить из диспозиции ч. 3 ст. 195 УК РФ указание на обстоятельства совершения преступления: «...в случаях, когда функции руково-
дителя юридического лица, в том числе кредитной или иной финансовой организации, возложены соответственно на арбитражного управляющего или руководителя временной администрации кредитной или иной финансовой организации»;
— установить в качестве квалифицирующих признаков преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 195 УК РФ, совершение преступления группой лиц по предварительному сговору или организованной группой, в особо крупном размере и совершение преступления арбитражным управляющим.
Теоретическая и практическая значимость работы. Полученные результаты, теоретические выводы и практические рекомендации, сформулированные в диссертационном исследовании, дополняют современные научные воззрения относительно института неправомерных действий при банкротстве. Использование новых и обобщение известных материалов теоретического, уголовно-правового и гражданско-правового характера расширяют сферу научного знания в области уголовной ответственности за названные деяния. Материалы исследования могут быть использованы в научно-исследовательской деятельности при дальнейшем изучении уголовной ответственности за неправомерные действия при банкротстве; в законотворческой деятельности по совершенствованию уголовного законодательства; в учебном процессе при преподавании курса уголовного права, при подготовке учебной и учебно-методической литературы; в системе повышения квалификации сотрудников правоохранительных органов; при решении правоприменителями спорных вопросов квалификации неправомерных действий при банкротстве. Отдельные выводы и предложения могут заинтересовать специалистов в области административного, гражданского и уголовно-процессуального права, а также саморегулируемые организации арбитражных управляющих.
Апробация результатов исследования проходила в виде его рецензирования и обсуждения на кафедре уголовного права Омской академии МВД России, докладов и сообщений автора на научно-практических конференциях, состоявшихся в Омской академии МВД России, Омской юридической академии, Омском государственном университете им. Ф. М. Достоевского: межвузовской научно-практической конференции «Уголовный закон: опыт теоретического моделирования и правоприменения» (Омск, 2012, 2013); вузовской конференции «Теоретические исследования проблем уголовного права» (Омск, 2012); международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы уголовной и уголовно-процессуальной политики Российской Федерации» (Омск, 2012, 2013); всероссийской научно-практической конференции «Проблемы правоприменения в современной России» (Омск, 2012, 2013); меж-10
дународной научно-практической конференции «Преемственность и новации в юридической науке» (Омск, 2012, 2013); межвузовской научно-практической конференции «Актуальные вопросы теории и правоприменительной практики в сфере административно- и уголовно-правовой юрисдикции» (Омск, 2013).
Результаты научного исследования изложены в восьми научных публикациях общим объемом 3 п. л., в том числе трех статьях в научных журналах, включенных в перечень российских рецензируемых журналов, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученых степеней доктора и кандидата наук.
По материалам исследования подготовлены и успешно внедрены в деятельность сотрудников ГСУ МВД по Республике Бапжортостан и в учебный процесс Омской академии МВД России методические рекомендации «Квалификация неправомерных действий при банкротстве».
Структура диссертации предопределена целями и задачами исследования и состоит из введения, трех глав, объединяющих семь параграфов, заключения и списка использованных источников.
Развитие российского законодательства об уголовной ответственности за неправомерные действия при банкротстве
Так, по мнению М. И. Кулагина, «институт несостоятельности нередко в экономической и юридической литературе смешивают с банкротством. В строгом юридическом значении банкротство есть лишь одно из возможных последствий, проявлений несостоятельности. Банкротство рассматривается как уголовно наказуемое деяние, в то время как несостоятельность считается институтом частного права»2. Существует и противоположный взгляд. П. Баренбойм полагает, что закрепление синонимичности понятий правильно, а термин «несостоятельность» уточняет более широкий термин «банкротство»3.
Мы же разделяем точку зрения Р. Н. Крутикова, который, изучая данную правовую проблему, предлагает проводить разграничение терминов «банкротство» и «несостоятельность» в рабочем порядке, так как изменение настоящего положения дел может спровоцировать проблемные ситуации при банкротстве как физических (в большей степени), так и юридических лиц4. Действительно, внесение соответствующих положений в действующее законодательство вызовет необходимость внесения большого количества изменений в законы и подзаконные нормативные акты, при том что неотложной необходимости в разделении понятий нет. Тем более что сегодня на бытовом уровне под термином банкротство и понимается несостоятельность в ее гражданско-правовом смысле.
Определение анализируемого понятия дается законодательно. Согласно ст. 2 ФЗ «О банкротстве», несостоятельность (банкротство) - «это признанная арбитражным судом неспособность должника в полном объеме удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей». Как справедливо отмечает М. В. Телюкина, «в рассматриваемом определении речь идет о несостоятельности (банкротстве) в узком смысле, т. е. о состоянии должника, возникающем с момента принятия судом решения о признании его банкротом, и об открытии конкурсного производства. Соответственно, до этого момента должник не является несостоятельным (и не может таковым называться), хотя под действие норм конкурсного права должник подпадает с момента принятия судом заявления о признании его несостоятельности, т. е. задолго до признания его банкротом (поэтому несостоятельностью в широком смысле иногда называют положение должника в течение всего конкурсного процесса, который может охватывать стадии наблюдения, финансового оздоровления, конкурсного производства, мирового соглашения)»1. В дальнейшем в диссертации речь будет идти о несостоятельности (банкротстве) именно в широком смысле, что наиболее актуально при рассмотрении вопроса об уголовной ответственности за неправомерные действия при банкротстве, которые могут быть совершены на всех стадиях процедуры банкротства.
Резкий рост криминализации финансово-кредитной сферы не обошел и данный правовой институт. Как справедливо считает М. П. Клейменов, «в российских условиях банкротство предприятий стало самостоятельным видом криминального бизнеса», отмечая тесную взаимосвязь криминального банкротства с рейдерскими захватами предприятий2. По мнению И. Ю. Михалева, «возникновение общественно опасных проявлений в среде, связанной с несостоятельностью, - процесс объективный и неизбежный. Так же как процессы несостоятельности и банкротства являются неотъемлемой составной частью рыночной экономики, общественно опасные проявления в сфере, связанной с несостоятельностью (банкротством), - неизбежные спутники развития этих отношений (тем более на первоначальном этапе)»3. Поэтому практически сразу наряду с гражданско-правовым регулированием несостоятельности возникла необходимость уголовно-правовой защиты института несостоятельности (банкротства). Уже в Законе РФ от 19 ноября 1992 г. № 3929-1 «О несостоятельности (банкротстве) предприятий» дан перечень неправомерных действий должника, однако прерогативу установления уголовной ответственности за такие действия указанный Закон относил к УК РФ. Тем не менее по результатам социологических исследований, проводимых в 1994-1995 гг., на необходимость введения уголовной ответственности за деяния, связанные с банкротством, указывали 68% банковских работников и 100% сотрудников правоохранительных органов1. Спустя 17 лет после принятия Уголовного кодекса Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ (далее- УК РФ)2 и закрепления уголовной ответственности за неправомерные действия при банкротстве все 112 опрошенных сотрудников правоохранительных органов и 24 эксперта в ходе анкетирования на вопрос: «Считаете ли Вы обоснованным закрепление в УК РФ уголовной ответственности за неправомерные действия при банкротстве (ст. 195)?», - дали аналогичный ответ.
Введением в действие УК РФ законодатель, наконец, установил уголовную ответственность за криминальное банкротство в трех формах: ст. 195 УК РФ — неправомерные действия при банкротстве, ст. 196 УК РФ— преднамеренное банкротство и ст. 197 УК РФ - фиктивное банкротство. Однако, прежде чем исследовать данный правовой институт, нам представляется необходимым остановиться на социальной обусловленности уголовной ответственности за криминальные банкротства как одном из важнейших требований, предъявляемых к нормам права.
«Законодательство, в том числе и то, которое направлено на борьбу с преступностью, должно обязательно учитывать состояние экономики и ее тенденции, состояние и тенденции социальной, политической и других сфер жизни общества»3 - считают Л. М. Прозументов и А. В. Шеслер. В сфере уголовного правотворчества представленное требование означает, в первую очередь, необходимость обоснования принимаемых законодателем решений, их соответствие кри минальной обстановке в стране и перспективам ее развития1. «Теоретические модели развития уголовного законодательства в сфере охраны экономической деятельности должны опираться на разработанные в теории уголовного права и криминологии положения об объекте преступления, принципы криминализации общественно опасных деяний»2, — отмечает И. В. Лозинский. Именно через структуру таких принципов целесообразнее раскрывать социальную обусловленность установления уголовной ответственности за неправомерные действия при банкротстве и криминальные банкротства вообще.
Принципы криминализации (декриминализации) общественно опасных деяний представляют собой наиболее абстрактный и общий уровень научного обеспечения и обоснования уголовного нормотворчества, те отправные позиции, учет которых необходим при всяком изменении системы действующего уголовного законодательства. В уголовно-правовой теории криминализации принципы криминализации определяются как научно обоснованные критерии оценки необходимости, целесообразности и допустимости уголовно-правовых нововведений3.
Современное зарубежное законодательство об уголовной ответственности за неправомерные действия при банкротстве
Следует сделать вывод, что во всех исследованных законодательствах стран дальнего зарубежья устанавливается ответственность как за возмещение требований отдельных кредиторов в ущерб другим кредиторам, так и за иные формы благоприятствования кредиторам (дача гарантий, обеспечение выплат и т. д.). Тем не менее, учитывая наличие достаточных возможностей по обжалованию иных форм благоприятствования кредиторам в ФЗ «О банкротстве», такое расширение уголовной ответственности не представляется нам обоснованным по отношению к уголовному законодательству Российской Федерации.
В законодательстве ряда стран (Голландия, Франция и некоторые другие) уголовная ответственность устанавливается и для кредиторов, получающих по сговору с должником преимущество, что было закреплено в первоначальной редакции УК РФ.
Неправомерные действия в отношении бухгалтерской отчетности. В законодательстве зарубежных стран уголовно-правовая охрана процедуры банкротства часто не ограничивается только признанием преступными неправомерных действий при банкротстве, аналогичных российскому законодательству и непосредственно наносящих ущерб кредиторам. Источники уголовного права указанных государств обеспечивают и информированность надзирающих, контролирующих органов, кредиторов, лиц, осуществляющих процедуру банкротства, о реальном финансовом положении предприятия. Для ликвидации предприятия необходима достоверная информация о его деятельности, имеющихся активах и пассивах, взаимоотношениях с другими организациями. Такую информацию, помимо показаний должника и кредиторов, часто можно получить лишь из бухгалтерской отчетности предприятия.
В связи с этим в законодательстве большинства стран дальнего зарубежья устанавливается ответственность за неведение бухгалтерского учета во время или до процедуры банкротства либо ведение бухгалтерского учета с нарушениями. Например, УК Швейцарии содержит норму: «Должник, который нарушает возло 76 женное на него законом право по надлежащему ведению и хранению бухгалтерских книг и составлению баланса таким образом, что его имущественное положение явно не представлено вообще или не полностью, если в отношении него открыт конкурс или в последующем согласно ст. 43 Закона о взыскании долга и конкурсном производстве при наложении ареста на имущество должника была выставлена справка о неудовлетворении претензий, наказывается...». Аналогичные нормы имеют в своем составе УК Швеции, ФРГ, Норвегии, Голландии, Болгарии, Латвии, Сан-Марино, Эстонии, США и некоторых других стран. Также в кодексах большинства стран устанавливается ответственность за уничтожение или фальсификацию документации предприятия. В Российской Федерации подобные действия не криминализированы. С учетом наличия административной ответственности регламентация подобных норм в УК РФ не представляется обоснованной, а общественная опасность таких действий является сомнительной.
Иные деяния, признаваемые преступными. Нужно отметить, что, помимо установления уголовной ответственности за неправомерные действия с активами и пассивами должника, благоприятствование отдельным кредиторам, неведение, уничтожение и фальсификацию бухгалтерской отчетности, в некоторых странах признаются преступными и иные деяния.
Так, кодексы ряда стран устанавливают ответственность за нарушения при голосовании на совете кредиторов. УК Швейцарии признает преступным подкуп кредиторов в форме предоставления кредитору или его представителю особых преимуществ или гарантий в целях получения его голоса на собрании кредиторов (ст. 168); УК Сан-Марино- торговлю результатами голосования; УК Польши-предоставление имущественных ценностей кредитору за действия, причиняющие вред иным кредиторам в связи с процессом признания банкротом или предупреждения банкротства. Кредитор также несет ответственность за эти действия. УК Аргентины закрепляет наказание для кредиторов, которые в результате сговора с должником предусмотрели какую-либо выгоду для себя. Установление подобной ответственности показывает особое внимание законодателей зарубежных стран к проблеме правильного функционирования совета кредиторов. В Российской Федерации аналогичные действия могут быть квалифицированы по ст. 204 УК РФ «Коммерческий подкуп».
В законодательстве ряда стран, как и в УК РФ, закреплена ответственность за воспрепятствование деятельности арбитражного управляющего в той или иной ее форме. Например, УК Латвии предусматривает ответственность за создание должником препятствий процессу неплатежеспособности, выражающееся в непредоставлении или сокрытии информации, предусмотренной законом, затребованной судом, администратором, собранием кредиторов или иными лицами, установленными законом, уклонении от участия в рассмотрении дела, незаконном уничтожении, сокрытии или подделке документов или иных действиях, препятствующих процессу неплатежеспособности. УК Эстонии - за представление государственным учреждениям, наделенным правом надзора недостоверной информации о деятельности организации (ст. 1486).
В законодательстве ФРГ предусмотрена ответственность за вступление при наличии признаков банкротства в убыточные или спекулятивные сделки, бесхозяйственные расходы, игры или пари (п. 2 ст. 283), нарушения при составлении балансов (ч. 7 ст. 283).
Тем не менее единая тенденция к установлению уголовной ответственности имеется лишь в отношении неправомерных действий с активами или пассивами, благоприятствования отдельным кредиторам и действий с бухгалтерской отчетностью. Признание же преступными иных деяний зависит от законодательства, регулирующего процедуру банкротства, и правовых традиций соответствующих стран. Например, в Российской Федерации ч. 3 ст. 195 УК РФ предусматривает ответственность за воспрепятствование деятельности арбитражного управляющего.
Обстановка совершения неправомерных действий при банкротстве. В УК большинства стран уголовная ответственность за неправомерные действия при банкротстве по времени совершения преступления аналогична закрепленной в ст. 195 УК РФ- до введения процедуры несостоятельности при наличии признаков банкротства и после введения такой процедуры.
Субъективные признаки неправомерных действий при банкротстве
В теории уголовного права под уничтожением понимается такое внешнее воздействие на предмет преступления, в результате которого он прекращает свое физическое состояние либо приводится в полную непригодность для его целевого назначения1. Следует также отметить, что, несмотря на наличие мнений некоторых авторов2, повреждение имущества не составляет состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 195 УК РФ, так как данное действие не указано в диспозиции статьи, что, на наш взгляд, является пробелом действующего законодательства.
Уничтожение бухгалтерских или иных учетных документов, полагаем, служит лишь способом сокрытия имущества либо используется для сокрытия иных неправомерных действий и причиняет вред лишь в том случае, если последствия подобных действий состоят в причинении имущественного ущерба кредиторам. В связи с этим считаем криминализацию такого деяния избыточной.
Фальсификация бухгалтерских и иных учетных документов. Фальсификация предусматривает подделку документов, связанную с внесением в них заведомо недостоверных сведений. Общепринятой является классификация фальсификации документов на два вида: материальный подлог и интеллектуальный подлог. Материальный подлог выражается во внесении недостоверных сведений в подлинный документ, например, путем подчистки, травления и т. д. либо изготовления документа целиком с поддельными реквизитами. Интеллектуальный подлог предполагает изготовление подлинного документа с внесением в него недостоверных сведений3.
Общественно опасной может быть лишь фальсификация, которая направлена на уменьшение активов, причем первая форма фактически представляет собой способ сокрытия имущества. Фальсификация, направленная на увеличение активов должника, вопреки мнению некоторых авторов1, преступной не является в связи с тем, что не причиняет имущественного ущерба в крупном размере. Такие действия выступают лишь способом уклонения от признания должника банкротом. Признавая общественную опасность фальсификации, направленной на увеличение пассивов должника и не связанной с выводом в счет погашения задолженности имущества предприятия, отметим, что сама фальсификация ущерба не причиняет и не влечет уголовной ответственности.
Обязательным признаком объективной стороны преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 195 УК РФ, служит обстановка совершения преступления - наличие признаков банкротства.
До внесения изменений в ч. 1 ст. 195 УК РФ в 2005 г. законодатель для обозначения обстановки совершения преступления использовал термин «в предвидении банкротства», что вызывало существенные проблемы при доказывании преступлений, связанные с необходимостью установления факта осведомленности руководителя должника или индивидуального предпринимателя о вероятности последующего банкротства должника. В настоящий момент законодатель решил данную проблему, введя новое обстоятельство - наличие признаков банкротства.
Согласно ФЗ «О банкротстве» и постановлению Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации (далее - ВАС РФ) от 30 июня 2011 г. № 512, юридическое лицо и индивидуальный предприниматель считаются неспособными удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей, если соответствующие обязательства и (или) обязанность не исполнены ими в течение трех месяцев с даты, когда они должны быть исполнены (ст. 3 ФЗ «О банкротстве» с разъяснения ми Пленума ВАС РФ). При этом отметим, что закон не устанавливает для признания банкротом необходимость превышения суммы обязательств указанных субъектов над стоимостью принадлежащего ему имущества.
Таким образом, под признаками банкротства юридического лица или индивидуального предпринимателя следует понимать неудовлетворение требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) неисполнение обязанности по уплате обязательных платежей, если соответствующие обязательства и (или) обязанность не исполнены ими в течение трех месяцев с даты, когда они должны быть исполнены.
Несмотря на законодательное закрепление обстановки «признаки банкротства», данная дефиниция до сих пор вызывает затруднение у сотрудников правоохранительных органов. На предложение анкеты: «Укажите момент возникновения признаков банкротства, предусмотренных в качестве обстановки совершения неправомерных действий при банкротстве» из 112 респондентов-сотрудников правоохранительных органов 58 (52%) ответили: «По истечении 3-х месяцев с момента необходимости оплаты долга кредитору». Еще 39 (35%) в качестве признаков банкротства отметили: «С момента признания судом должника банкротом», а 15 (13%): «С момента подачи заявления о банкротстве». Разъяснение данной проблемы в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации способствовало бы единообразному пониманию вышеназванного термина.
Совершенствование законодательного закрепления уголовной ответственности за неправомерные действия при банкротстве
Криминализация уничтожения имущества, по мнению некоторых авторов, не является обоснованной1, что объясняется наличием уголовной ответственности за умышленное уничтожение чужого имущества (ст. 167 УК РФ). Тем не менее данная норма предусматривает криминализацию уничтожения именно чужого имущества. При неправомерных же действиях при банкротстве может уничтожаться имущество собственником в целях причинения ущерба кредиторам, в связи с чем считаем криминализацию таких действий справедливой и отмечаем лишь необходимость включения «повреждения имущества» в диспозицию ст. 195 УК РФ.
Интересна и позиция В. Б. Диденко, который приводит в авторской редакции ст. 195 УК РФ обширный перечень действий: «Уменьшение своих активов в виде заключения сделок, могущих или причиняющих имущественный или иной вред должнику или его кредиторам, а равно действия по сокрытию имущества должника, совершенные путем сокрытия действительных договоров и передаточных актов по ним (имущественные и денежные обязательства), а также действия, сопряженные с сокрытием, фальсификацией и уничтожением бухгалтерской и иной документации или без таковой; или сокрытие, уничтожение и фальсификация бухгалтерских или иных учетных документов, отражающих экономическую деятельность, а также те же действия, сопряженные с передачей имущества в иное владение или отчуждением, или уничтожением имущества; а также в виде сокрытия сведений о местонахождении имущества; уничтожение имущества юридического лица... когда эти действия повлекли несостоятельность или являлись составной частью действий, повлекших в своей совокупности наступление несостоятельности, признаются злостным банкротством»2. На наш взгляд, столь подробный пе речень, по меньшей мере, является излишним, создающим обоснованные проблемы при внутреннем разграничении, уяснении и толковании правоприменителем и чрезмерно зависит от положений действующего гражданского законодательства.
Относительно перспектив развития уголовного закрепления последствий совершения преступления, предусмотренного ст. 195 УК РФ, отдельными авторами высказываются различные точки зрения.
Так, в 2003 г. законодатель отказался от использования оценочного термина «крупный ущерб», добавив его стоимостное выражение1. Возврат к подобным оценочным терминам не способствует единообразному применению норм об уголовной ответственности за рассматриваемый состав преступления и повлечет значительные проблемы при установлении правоприменителем данного обстоятельства. Однако, разделяя мнение законодателя, ученые предлагают дифференцировать размер крупного ущерба в отношении неправомерных действий при банкротстве различных субъектов экономической деятельности: с одной стороны, юридических лиц, с другой - индивидуальных предпринимателей и крестьянских (фермерских) хозяйств2. Данный подход противоречит сложившейся политике одинаковой ответственности субъектов экономической деятельности — индивидуальных предпринимателей и руководителей юридических лиц - и весьма слабо обоснован с точки зрения различия в общественной опасности деяний.
Т. Г. Чебоньян в отношении последствий полагает необходимым закрепить минимальное выражение крупного ущерба для граждан суммой, в 10 раз и более превышающей месячный расчетный показатель (бюджет) потерпевшего на момент совершения преступления. Для индивидуального предпринимателя или организаций (предприятий), в зависимости от оборотных средств потерпевших, - суммой, в 100 раз превышающей месячный расчетный показатель, либо суммой в 10 (15)% от оборотных средств1. При всех плюсах в виде возможной дифференциации уголовной ответственности в зависимости от количественных показателей состояния субъекта экономической деятельности и работников предприятия, подобная формулировка чрезмерно сложна для уяснения, установления и доказывания.
Иные авторы, во многом руководствуясь законодательными актами других стран, предлагают установить все составы неправомерных действий при банкротстве в качестве формальных2. Данная точка зрения противоречит сложившейся политике разделения противоправных деяний на административные и уголовные. Представляется, что деяния, где ущерб составляет значительно меньше установленного крупного размера, вряд ли можно назвать общественно опасными и потому преступными.
А. В. Пустяков рекомендует заменить в диспозиции ст. 195 УК РФ выражение «причинили крупный ущерб» на «повлекли значительное уменьшение конкурсной массы должника» с примечанием о размере такого уменьшения на 250 тыс. рублей. На наш взгляд, введение подобного термина не является необходимым и не способствует единообразному применению норм главы 22 УК РФ, регулирующих ответственность за экономические преступления.
Таким образом, нам представляется достаточно обоснованным установление законодателем последствий в виде крупного ущерба для неправомерных действий с активами должника. По отношению к неправомерным действиям с пассивами более целесообразно применить термин «крупный размер» относительно фальсифицируемой задолженности.
