Содержание к диссертации
Введение
Глава I. История развития нормы об ответственности за принуждение к даче показаний в российском законодательстве 13
Глава II. Общие признаки состава принуждения к даче показаний 21
1. Объект принуждения к даче показаний, его место в системе Особенной части УК. Потерпевший от преступления 21
2. Объективная сторона принуждения к даче показаний 52
3. Субъект и субъективная сторона принуждения к даче показаний 105
Глава III . Квалифицирующие признаки принуждения к даче показаний . 119
1. Насилие как квалифицирующий признак принуждения к даче показаний 119
2. Издевательства как квалифицирующий признак принуждения к даче показаний 129
3. Пытка как квалифицирующий признак принуждения к даче показаний 136
Заключение 158
Список использованных источников 161
- Объект принуждения к даче показаний, его место в системе Особенной части УК. Потерпевший от преступления
- Объективная сторона принуждения к даче показаний
- Насилие как квалифицирующий признак принуждения к даче показаний
- Издевательства как квалифицирующий признак принуждения к даче показаний
Введение к работе
Актуальность исследования. При осуществлении правосудия в сфере уголовного судопроизводства правоприменителями достаточно широко используется правомерное принуждение. Однако в ряде случаев действия представителей власти выходят за рамки правомерности, нарушая при этом права и свободы граждан, вовлеченных в уголовное судопроизводство. Сказанное в полной мере относится и к принуждению к даче показаний, которое осуществляется запрещенными или не предусмотренными уголовно-процессуальным законом способами. В подобных ситуациях правоприменитель, наделенный государством соответствующими правами, стремясь к достижению определенной цели, делает выбор между целесообразностью и законностью, полагая, что последняя может быть нарушена в интересах раскрытия преступления и изобличения лица, его совершившего. Увеличение общего числа совершаемых преступлений, обусловившее возрастание нагрузки на лиц, осуществляющих правоприменительную деятельность в сфере уголовного судопроизводства, привело к формированию у представителей власти мнения о том, что в рамках закона не всегда можно раскрыть преступление, поэтому допустимо нарушение прав и интересов лиц, вовлеченных в указанную сферу. Распространение своеобразного нигилизма правоприменителей в определенной мере обусловлено снижением образовательного и профессионального уровня последних. Например, доля следователей Следственного комитета при МВД России, имеющих высшее юридическое образование, уменьшилась с 49,1% (1994 г.) до 46,7% (1998 г.); 20% составляют следователи, имеющие средне-специальное юридическое образование, 33,3% вообще не имеют юридического образования. В регионах, удаленных от центральной части России, положение гораздо сложнее, например, в Красноярском крае по состоянию на 1 января 1999 г. из 1190 следователей СУ УВД только 24,9% имели высшее юридическое образование, что почти в 2 раза ниже соответствующего общероссийского показателя; 43,9% - средне-специальное юридическое образование и 31,1% следователей вообще не имели юридического образования.
Это одно из условий того, что неправомерное принуждение к даче показаний нередко встречается в деятельности сотрудников правоохранительных органов, принимающих участие в расследовании преступлений.
В то же время правоприменители, виновные в совершении принуждения к даче показаний, практически не привлекаются к уголовной ответственности, о чем, в частности, свидетельствует тот факт, что в течение последних пяти лет на территории Красноярского края за совершение данного преступления никто не был осужден. С 1 января 1994 г. по 1 июля 1999 г. по фактам принуждения к даче показаний прокуратурами Красноярского края было возбуждено 9 уголовных дел, 6 из которых прекращены за отсутствием в деянии состава преступления (п. 2 ст. 5 УПК РСФСР) , 1 уголовное дело приостановлено в связи с неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого (п. 3 ст. 195 УПК РСФСР), 2 уголовных дела, после переквалификации действий виновных на составы преступлений против личности, прекращены по нереа-билитирующим основаниям вследствие изменения обстановки и в связи с примирением с потерпевшим (ст.ст. 6 и 9 УПК РСФСР).
Отсутствие практики применения ст. 302 УК России не может быть объяснено тем, что правоприменители, соблюдая все нормативные предписания, в реальной жизни не допускают принуждения к даче показаний, В частности, это подтверждают и результаты анонимного анкетирования 270 сотрудников милиции и прокуратуры. Мнение о частом применении незаконных методов воздействия на лиц, подозреваемых в совершении преступлений; в целях получения соответствующих показаний высказали 44% респондентов, 52% указали, что такие методы применяются, но редко; и только 4% утверждали, что сотрудники правоохранительных органов не применяют подобных методов.
Кроме того, о сформировавшейся практике использования неправомерных способов воздействия, направленных на получение показаний, свидетельствует и анализ 234 материалов проверок по жалобам граждан на незаконные действия сотрудников правоохранительных органов г. Красноярска, на основании которых были вынесены постановления об отказе в возбуждении уголовных дел. В 1998 г. из 151 материала об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников правоохранительных органов - в 74 случаях (49%) проверка проводилась по заявлениям граждан о принуждении к даче показаний. В первом полугодии 1999 г. из 83 материалов 25 (30%) также составили материалы об отказе в возбуждении уголовного дела по фактам принуждения к даче показаний. Анализ 99 материалов о фактах принуждения к даче показаний позволил установить, что в 74% случаев граждане заявляли о применении в ходе предварительного расследования к ним или их близким физического насилия, сопровождавшегося иногда угрозами, пытками, реже - подкупом; в 14% жалоб сообщалось о высказывании правоприменителями различных угроз в адрес участников уголовного процесса или близких им лиц; в 12% заявлений содержалась информация о различных вариантах совершаемого правоприменителями подкупа участников процесса с целью получения от них требуемых показаний.
Несмотря на то, что наличие подобных жалоб в определенной мере объяснялось желанием лиц, подозреваемых или обвиняемых в совершении преступлений, избежать уголовной ответственности, количество таких заявлений, а также зафиксированные в ряде материалов объективные данные о противоправном воздействии на допрашиваемых, позволяют с уверенностью констатировать фактическое использование правоприменителями незаконных способов принуждения при получении показаний. Следует также отметить, что ни по одному из указанных материалов в отношении заявителей не возбуждались уголовные дела о заведомо ложном доносе.
Еще одним аргументом служит судебная практика .свидетельствующая, что правоприменители действительно совершают преступления в ходе осуществления профессиональной деятельности. Так, на территории Красноярского края с 1995 по 1998 гг. было возбуждено 448 уголовных дел по фактам превышения должностных полномочий, большая часть которых - по заявлениям граждан о незаконном применении к ним физического воздействия со стороны сотрудников правоохранительных органов.
Отсутствие практики применения ст. 302 УК обусловлено также наличием ряда проблем, касающихся содержания исследуемой нормы.
Указанным проблемам в разное время уделялось внимание в отечественной литературе. К ним обращались такие авторы, как А.И. Иванов, И.С. Власов, А.В. Галахова, М.А. Гаранина, Л.Д. Гаухман, А.С. Горелик, Б.В. Здравомыслов, М.И. Ковалев, Ю.И. Кулешов, В.Н. Кудрявцев, Л.В. Лобанова, Р.А. Левертова, В.П. Малков, Ш.С. Рашков-ская, И.М. Тяжкова, Е.Ю. Хлопцева, А.И. Чучаев, И.В. Шмаров и другие. В работах данных авторов рассмотрены относящиеся к норме вопросы, многие из которых имеют различную трактовку и включают спорные моменты. Вместе с тем принятие нового Уголовного кодекса Российской Федерации определило необходимость детального научного анализа нормы и практики применения.
Российская правовая система, выступая в качестве элемента общеевропейской и мировой правовых систем, должна обеспечивать реализацию ряда обязательств международного характера, касающихся защиты прав и свобод граждан от произвола представителей власти, допускающих незаконные способы воздействия при осуществлении правоприменительной деятельности. А это предполагает уяснение ряда признаков исследуемой нормы в соответствии с положениями общепризнанных норм и принципов международного права, в первую очередь с теми, которые носят договорно-правовой характер и согласно ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации составляют часть правовой системы России.
Перечисленные обстоятельства обусловили выбор темы диссертационного исследования и основные направления ее разработки.
Цель и задачи исследования. Целью диссертационного исследования является разработка оптимальной конструкции нормы, устанавливающей уголовную ответственность должностных лиц за принуждение к даче показаний, и совершенствование практики ее применения.
Для достижения указанной цели решаются следующие задачи:
- анализ российского исторического опыта и тенденций развития уголовно- правовых мер борьбы с принуждением к даче показаний;
- исследование правовой природы и социальной обусловленности принуждения к даче показаний;
- изучение места состава принуждения к даче показаний в системе Особенной части УК России;
- выяснение объективных и субъективных признаков состава принуждения к даче показаний по действующему законодательству;
- определение содержания квалифицирующих признаков состава принуждения к даче показаний;
- установление критериев разграничения принуждения к даче показаний и конкурирующих, а также смежных составов преступлений;
- разработка предложений по совершенствованию уголовно-правовой нормы, предусматривающей ответственность за принуждение к даче показаний.
Объект и предмет исследования. Объектом исследования выступают правовые отношения, возникающие между человеком и государством в лице его представителей, в процессе неправомерного ограничения конституционного права личности на неприкосновенность в сфере уголовного судопроизводства.
Предметом исследования является уголовно-правовая норма, устанавливающая ответственность за принуждение к даче показаний.
Методологическая основа диссертационного исследования представлена различными методами научного познания: анализа, синтеза, диалектическим, историческим, статистическим, системно-структурным, логико-юридическим, сравнительно-правовым, грамматическим, конкретно-социологическим.
Теоретическую основу диссертации составили труды отечественных и зарубежных правоведов по уголовному и уголовно-исполнительному праву, криминологии, уголовно-процессуальному, конституционному и международному праву, криминалистике, а также учебная литература.
В работе анализируется Конституция Российской Федерации, ранее действовавшее и новое уголовное, уголовно-исполнительное, уголовно-процессуальное законодательство, проект УПК России, а также иные законы и нормативные акты, предусматривающие пределы должного поведения правоприменителей. Автором исследованы международные конвенционные нормы, устанавливающие международные стандарты правового статуса личности. В ходе диссертационного исследования изучено действующее уголовное законодательство ряда зарубежных государств, включая бывшие союзные республики.
Эмпирическую основу исследования составили опубликованные социологические данные о применении незаконных методов принуждения сотрудниками правоохранительных органов, практика следственных подразделений г. Красноярска и Красноярского края с 1 января 1995 г. по 1 июля 1999 г., результаты изучения 234 материалов об отказе в возбуждении уголовного дела. Изучены 9 уголовных дел, возбужденных по фактам принуждения к даче показаний, и 170 уголовных дел по фактам превышения должностных полномочий сотрудниками правоохранительных органов. По разработанным автором анкетам опрошено 270 правоприменителей, проинтервьюировано 30 следователей СУ прокуратуры Красноярского края.
При подготовке диссертации использовались результаты эмпирических исследований, полученные рядом авторов при разработке смежных тем, а также личный опыт практической деятельности в следственном аппарате органов внутренних дел.
Научная новизна исследования состоит в том, что впервые в отечественной юридической литературе проведено специальное исследование комплекса вопросов, возникающих в ходе практики применения нормы, устанавливающей уголовную ответственность за принуждение к даче показаний, в связи с реализацией конституционных и международных стандартов в области прав человека. В научный оборот вводятся предложенные автором определения ряда терминов, а также теоретическая модель нормы.
Проведенное исследование позволило обосновать и сформулировать ряд положений и выводов, выносимых на защиту:
1 Основным объектом принуждения к даче показаний выступает неприкосновенность личности, определяемым как защита от неправомерных действий должностных лиц, осуществляющих правосудие. Отличаясь по объему и содержанию, понятие неприкосновенности личности соотносится как часть и целое с понятием личной безопасности, служащей предпосылкой всех прав человека и включающей право человека на жизнь, свободу, а также личную неприкосновенность.
2. Содержание объекта исследуемого преступления обусловливает коррекцию уголовно-правовых ориентиров действующего уголовного закона, характеризующуюся изменением концептуальных основ, закреплявших приоритет государственного интереса над интересами личности. Глава, предусматривающая уголовную ответственность за преступления против конституционных прав и свобод человека и гражданина, должна соответствовать по структуре разделу Конституции Российской Федерации, содержащему перечень прав и основных свобод человека и гражданина, и включать норму, устанавливающую наказуемость принуждения к даче показаний, совершаемого представителем власти.
3. Круг принуждаемых лиц должен быть расширен за счет включения в ст.302 УК, кроме подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, свидетеля, эксперта, также переводчика, специалиста, подсудимого и лиц, близких всем перечисленным участникам процесса.
4. Неправомерное принуждение, являясь родовым понятием для перечисленных в диспозиции исследуемой нормы угроз, шантажа или иных незаконных действий, рассматривается как совокупность используемых представителем власти недопустимых средств воздействия, ограничивающих свободу поведения участников процесса и вынуждающих их совершать требуемые действия вопреки желанию под угрозой причинения вреда правам и интересам. Иные незаконные действия как видовой элемент указанного родового понятия должны содержать признак недопустимости и предусматривать в качестве обязательного элемента преодоление воли допрашиваемого путем создания условий, при которых выполнение требований правоприменителя - единственная осознаваемая принуждаемым возможность избежать предполагаемых ограничений и лишений.
5. Уголовная ответственность правоприменителя должна быть установлена не только за принуждение к совершению активных действий, но и к отказу, а также к уклонению от их совершения, в связи с чем способы неправомерного принуждения должны быть изложены в следующей формулировке: принуждение подозреваемого, обвиняемого, подсудимого, потерпевшего, свидетеля к даче показаний или к отказу либо уклонению от дачи показаний; принуждение эксперта к даче заключения или к отказу либо уклонению от дачи заключения; принуждение переводчика к осуществлению перевода или к отказу либо уклонению от его осуществления; принуждение специалиста к участию в производстве следственного действия или к отказу либо уклонению от такого участия.
6. Угроза, являющаяся способом совершения исследуемого преступления, определяется как вид психологического принуждения, выражающегося в запугивании участников процесса намерением осуществить любое неправомерное деяние, реализация которого, по мнению виновного, должна повлиять на свободу волеизъявления перечисленных в законе лиц и принудить последних дать показания вопреки их желанию.
7. Термин шантаж, впервые указанный в качестве способа принуждения к даче показаний, определяется как угроза распространения информации, которую потерпевший или близкие ему лица желают сохранить в тайне. Являясь вариантом уголовно наказуемой угрозы и выступая в качестве видового элемента указанного родового понятия, шантаж должен быть исключен из числа способов совершения принуждения к даче показаний.
8. Иные незаконные действия (разновидность неправомерного принуждения), обладая императивным характером, в обобщенном виде должны рассматриваться как способы воздействия, 1) закрепленные в УК в качестве самостоятельных преступлений (кроме угроз, шантажа, насилия, издевательств и пытки, которые не относятся к иным незаконным действиям, поскольку прямо перечислены в ст. 302 УК); 2) предусмотренные законом, но примененные представителем власти ненадлежащим образом: либо не к тем участникам процесса, либо без соблюдения порядка и условий их использования; 3) не имеющие никакого нормативного закрепления.
Подкуп и обман, являющиеся недопустимыми средствами воздействия на участников процесса, не могут быть отнесены к иным незаконным действиям как виду неправомерного принуждения, поскольку, не обладая императивным характером, не создают условий, при которых сознанием принуждаемого охватьгеается ограничение свободы его волеизъявления. В текст уголовного закона должна быть включена отдельная норма, предусматривающая уголовную ответственность за подкуп участников процесса, осуществляемый правоприменителем в ходе предварительного следствия или дознания.
9. Субъектами принуждения к даче показаний являются только те должностные лица прокуратуры и органов предварительного следствия и дознания, которые в соответствии с нормами УПК РСФСР признаны надлежащими субъектами получения показаний по конкретным уголовным делам. К их числу необходимо отнести прокурора или лицо, производящее дознание либо следствие.
10. Насилие как квалифицирующий признак принуждения к даче показаний включает следующие варианты распространительно трактуемого физического воздействия: непосредственное физическое воздействие на потерпевшего; приведение потерпевшего в беспомощное состояние против его воли; конкретные способы ограничения свободы; психотропное воздействие на потерпевшего. Таким образом, использование гипноза, наркотических средств, психотропных веществ, одурманивающих и лекарственных препаратов против воли допрашиваемого в рамках принуждения к даче показаний следует рассматривать как насилие, а не иные незаконные действия.
11. Целесообразно исключение термина "издевательство" из текста ст. 302 и других норм УК, поскольку в действующем уголовном законе он не имеет четко определенного объема, не оценивается как особый способ причинения повреждений Правила ми судебно-медицинской экспертизы тяжести вреда здоровью, где в указанном качестве перечисляются только побои, мучения, истязания. Объем данного термина изменяется в зависимости от контекста содержащей его нормы Особенной части, обусловливая возникновение различных противоречий как в его толковании, так и в разграничении издевательства и смежных понятий - мучений, особой жестокости, истязаний, пыток.
12. Понятие пытки как квалифицирующего признака принуждения к даче показаний должно компилировать основные положения договорного и прецедентного конвенционного права, учитывая при этом опыт зарубежного законодательства, а также традиции российского уголовного закона, и включать намеренное бесчеловечное обращение, оцениваемое как таковое с помощью сложившихся в обществе критериев недопустимого уровня жестокости, непосредственно направленное на причинение сильной боли, жестоких моральных или физических страданий, излишних и неоправданных в данной ситуации, ломающих сопротивление человека и принуждающих его поступать против своей воли.
Теоретическое значение результатов исследования заключается в содержащихся в диссертации научных выводах и предложениях о перспективах совершенствования нормы, устанавливающей уголовную ответственность за принуждение к даче показаний, и практики ее применения. Кроме того, работа призвана служить развитию теории уголовного права с учетом международного опыта защиты прав и законных интересов лиц, участвующих в уголовном процессе.
Практическое значение результатов исследования обусловлено его направленностью на совершенствование практики применения уголовно-правовой нормы, устанавливающей ответственность за принуждение к даче показаний.
Содержащиеся в диссертации положения и выводы могут быть использованы в правотворческой деятельности для совершенствования уголовного законодательства применительно к исследованной норме, а также уголовно-процессуального законодательства для установления критериев недопустимости использования доказательств, полученных в результате нарушения норм, определяющих порядок их сбора; в правоприменительной деятельности органов предварительного следствия и судебных органов, осуществляющих квалификацию действий виновных лиц; в деятельности вышестоящих судебных органов, разъясняющих содержание нового уголовного законода тельства; в учебном процессе юридических вузов и факультетов, в системе переподготовки и повышения квалификации правоприменителей различных ведомств.
Апробация результатов исследования. Диссертация подготовлена и обсуждена на кафедре уголовного права и криминологии юридического факультета Красноярского государственного университета. Ее основные положения и рекомендации отражены в 10 научных публикациях автора.
Полученные результаты исследования излагались диссертантом на научно-практической конференции "Актуальные проблемы правоприменительной практики в связи с принятием нового Уголовного кодекса Российской Федерации" (Красноярск, 1997), на международных научно-практических конференциях "Правовые организационно-тактические проблемы борьбы с преступностью в Сибирском регионе" (Красноярск, 1998) и "Актуальные проблемы борьбы с преступностью в Сибирском регионе" (Красноярск, 1999), научно-практической конференции "Актуальные проблемы борьбы с преступностью в Сибирском регионе" (Красноярск, 2000).
Результаты диссертационного исследования нашли отражение в аналитических обзорах, используемых в практической деятельности следственных аппаратов Прокуратуры Красноярского края и УВД администрации Красноярского края. Кроме того, диссертационный материал используется в учебном процессе Сибирского юридического института МВД России в рамках курса уголовного права и спецкурса "Проблемы квалификации преступлений" при изучении соответствующих тем.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы.
Объект принуждения к даче показаний, его место в системе Особенной части УК. Потерпевший от преступления
Раскрыть юридические свойства исследуемого преступления невозможно без установления того, каким интересам причиняется вред. Правоприменителям необходимо устанавливать границы уголовно-правовой охраны и сферу объекта преступления, поскольку в противном случае даже при доказанности фактической стороны возможно осуждение невиновных и необоснованное освобождение от уголовной ответственности лиц, действительно совершивших преступление.
Анализ понятий, составляющих сущность видового и непосредственного объектов рассматриваемого преступления, позволяет сделать вьшод о наличии различных мнений, определяющих содержание указанных категорий. При этом установление содержания видового объекта помогает не только уяснить смысл самой нормы, но и предполагает дальнейшее совершенствование системы Особенной части УК.
Исследуемая норма помещена в гл. 31 Особенной части УК, предусматривающую уголовную ответственность за преступления против правосудия. В соответствии со ст. 118 Конституции Российской Федерации правосудие осуществляется только судом и понимается как особый вид юридической деятельности, которая возлагается обществом и государством на судебную власть и реализуется именем и властью государства в установленных законом процессуальных формах при соблюдении ряда конституционно закрепленных процессуальных принципов2. Имеются в виду суды всех уровней, являющиеся составной частью судебной системы Российской Федерации и включающие Конституционный суд Российской Федерации, суды общей юрисдикции, мировые суды, а также отнесенные к ним в процессе научной дискуссии арбитражные суды . Таково определение правосудия в узком (процессуальном) смысле.
Однако при рассмотрении видового объекта исследуемого преступления ошибочно ограничивать его содержание отношениями, возникающими исключительно в процессе функционирования суда, поскольку данное решение не отражает понятия правосудия, подразумевающего в широком смысле также деятельность органов дознания, предварительного следствия и прокуратуры в рамках уголовного судопроизводства. Указанный объект - понятие более широкое, чем правосудие в обычном смысле , он представляет собой властеотношения между государством и любыми физическими лицами по поводу охраны прав и интересов государства и граждан путем разрешения уголовных дел в рамках процессуальной деятельности.
Необходимо отметить, что применительно к исследуемой норме наличие такого элемента как интересы правосудия, подразумевающего деятельность суда, органов дознания, предварительного следствия и прокуратуры, характерно и для видового, и для непосредственного объектов, соотносящихся как целое и часть. Но объектом уголовно-правовой охраны являются только те общественные отношения, которые возникают между перечисленными в уголовно-процессуальном законе участниками уголовного процесса и представителями соответствующих органов в связи с выполнением последними функций по возбуждению, расследованию и рассмотрению уголовных дел.
Интересы правосудия в этом случае определяются содержанием стоящих перед ним задач, совпадающих с целями уголовного судопроизводства и условиями их реализации. В частности, речь идет о достижении таких целей, как установление истины по делу, защита государством человека и его прав, обеспечение общегражданских и специальных прав участников уголовного процесса и т.д. Указанная деятельность, регулируемая в рамках уголовного судопроизводства, связана с реализацией норм права по уголовным делам, что позволяет рассматривать её как условие выполнения должностными лицами функций по отправлению правосудия.
В связи с изложенным вызывает возражение высказанная в юридической литературе точка зрения о качественной однородности объектов исследуемой нормы и преступлений против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления. По мнению её авторов, совершаемые работниками правоохранительных органов преступления против правосудия, включая рассматриваемое преступление, нарушают нормальную работу государственного аппарата, состоящего из отдельных структурных звеньев, к числу которых относятся правоохранительные органы1. На этом основании делается вывод о невозможности разграничения указанных преступлений и преступлений против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления по объекту преступного посягательства2. Полагаем, что сторонники этой позиции отождествляют такие понятия, как деятельность органов правосудия по осуществлению функций управления в данной сфере и деятельность органов правосудия по достижению целей правосудия. В первом случае должностные злоупотребления, не нарушая порядок отправления правосудия, посягают на нормальную деятельность конкретного судебно-следственного органа как государственного учреждения, представляющего собой часть общегосударственной системы. Во втором случае сфера действия указанных норм ограничена деятельностью должностных лиц, осуществляющих задачи правосудия в соответствии с установленным процессуальным порядком. Если должностное злоупотребление, посягая на порядок функционирования органа правосудия, одновременно нарушает процесс реализации уголовно-правовых норм по конкретным делам, в действиях виновного может быть установлена совокупность преступлений. Несмотря на внешнее сходство указанных объектов, они отличаются по содержанию, поскольку в качестве обязательного элемента непосредственного объекта исследуемой нормы выступают отношения, возникающие в процессе отправления правосудия.
Объективная сторона принуждения к даче показаний
Объективная сторона принуждения к даче показаний Понятие и общие признаки принуждения к даче показаний. Поскольку законодатель использовал в диспозиции исследуемой нормы термин "принуждение", расшифровав его содержание как применение угроз, шантажа или иных незаконных действий, можно предположить, что принуждение выступает родовым понятием для перечисленных уголовно наказуемых действий, объем и содержание которых невозможно определить без учета признаков, характерных для базового понятия.
Проблема установления правомерности, содержания и пределов принуждения при производстве следственных действий является одной из наиболее дискуссионных как в теории уголовного права, так и уголовного процесса. Но, несмотря на это, анализ имеющихся научных разработок позволяет вьщелить основные черты принуждения как родового понятия.
Понятие "принуждение" с позиции современного литературного языка рассматривается как действие по глаголу принудить, т.е. заставить что-либо сделать1. В то же время в "Словаре синонимов русского языка" принуждение ассоциируется с насилием и предполагает применение силы с целью принудить кого-либо к чему-либо против его воли, желания, где насилие указывает на самые крайние меры с целью принудить кого-либо к чему-либо, на более резкое применение силы. При этом слова "принудить", "заставить", "вынудить", "понудить", "побудить", "приневолить" рассматриваются как элементы единого синонимического ряда и подразумевают слова, действия человека, а также какие-либо условия и обстоятельства, ставящие кого-либо перед необходимостью, перед неизбежностью сделать, совершить что-либо, поступить каким-либо образом2. В определенной мере указанные определения обусловливают вывод об императивном характере принуждения.
Необходимо отметить, что принуждение, рассматриваемое наравне с убеждением в системе средств достижения целей уголовного процесса1, осуществляется против желания участника процесса исключительно по поводу деяний, содержащих признаки преступлений.
Поскольку принуждение в уголовном процессе заключается в требованиях определенного поведения, оно предполагает сферу государственной деятельности, допускающую ограничение прав и свобод личности. При этом для принуждаемого очевидна реальная возможность ограничения его прав и свобод представителем власти.
Принуждение применяется не к каждому участнику процесса, а только к тем из них, кто не желает добровольно выполнять требования правоприменителя.
В ходе принуждения лицо лишается свободы выбора, поскольку лишь при условии выполнения предъявленных требований не подвергается принудительному воздействию. Следовательно, ограничение или исключение свободы волеизъявления лица служит обязательным признаком принуждения, поскольку оно применяется вопреки желанию последнего.
Таким образом, родовое понятие принуждения следует определять как совокупность средств, используемых представителем власти для воздействия на волю участников процесса путем лишения или ограничения прав и свобод в случае невыполнения ими предъявленных требований. Принуждение может быть правомерным и неправомерным.
Производное от родового понятия правомерное принуждение имеет ряд элементов, учитьшающих признаки, характерные для принуждения в целом, но отражающие при этом его специфику.
Так, один из признаков правомерного принуждения заключается в правовых требованиях поведения, соответствующего государственной воле, выраженной в уголовно-процессуальных нормах.
Обычно меры правомерного процессуального принуждения подразделяют на обеспечивающие надлежащее поведение субъектов процесса и обеспечивающие сам процесс доказывания . Но чаще правомерное принуждение рассматривается в качестве элемента в механизме уголовно-процессуального регулирования, предполагающего деятельность государственных органов, направленную на принудительное исполнение участниками процесса обязанностей, не выполненных добровольно. Другими словами, правомерное принуждение, применяемое к участникам процесса в ходе расследования преступления это - "превентивная мера, применяемая без вины в целях недопущения ожидаемых противоправных или просто нежелательных действий участника процесса" . Следовательно, отличительным признаком правомерного принуждения является адресность, обусловленная возможностью его применения исключительно к субъектам кон-кретной процессуальной обязанности, не желающим добровольно ее выполнять .
Насилие как квалифицирующий признак принуждения к даче показаний
В ходе изучения материалов об отказе в возбуждении уголовного дела по фактам принуждения к даче показаний было установлено, что в 73 случаях из 99 к допрашиваемым применялось насилие. При этом в 43 случаях избиение допрашиваемых производилось без применения иных способов воздействия, а в остальных - насилие сопровождалось угрозами или чередовалось с вариантами подкупа.
В статье 302 УК России насилие выступает в качестве квалифицирующего признака принуждения к даче показаний.
Традиционно в русском языке под насилием понимается применение физической силы, принудительное воздействие на кого-либо, притеснение1. Несмотря на то, что указанный термин достаточно широко используется в тексте уголовного закона, его определение не имеет законодательного закрепления. В то же время в юридической литературе предлагаются различные варианты толкования рассматриваемого понятия, отличающиеся по объему и содержанию. Диапазон данных определений широк: он включает и общее представление о насилии как о любом активном, сознательном поведении, непосредственно направленном против свободного волеизъявления потерпевшего2, а также трактовку, ограничивающую его содержание в контексте уголовного закона поняти-ем физического насилия . Не вдаваясь в дискуссию по данной проблеме, следует отметить, что, применительно к норме, устанавливающей уголовную ответственность за принуждение к даче показаний, наиболее предпочтительным представляется приведенный вариант ограничительного толкования указанного термина. Подобный вывод является результатом анализа конструкции ст. 302 УК России, предусматривающей различные способы незаконного принуждения, выражающегося в противоправном воздействии на человека против его воли. В данном случае принуждение, конкретизированное путем перечисления таких возможных вариантов ограничения свободы волеизъявления допрашиваемого, как угрозы, шантаж, иные незаконные действия, насилие, издевательства и пытки, представляет собой насильственное воздействие в широком смысле этого слова. Физическое насилие, выступающее в качестве квалифицированного способа совершения принуждения к даче показаний, является лишь элементом указанного общего понятия и соотносится с ним как часть и целое.
Устанавливая содержание рассматриваемого термина применительно к исследуемой норме, следует согласиться с мнением Л.Д. Гаухмана, определяющего физическое насилие как общественно опасное противоправное воздействие на организм другого человека против воли последнего1. В то же время необходимо учесть, что в ряде случаев виновный противостоит воле потерпевшего в достаточной степени скрытно, не демонстрируя при этом возникшие намерения, т. е. воздействует на организм потерпевшего не против его воли, а помимо ее. Несмотря на то, что в обоих случаях подразумевается физическое насилие, сказанное позволяет предположить определенное разнообразие его форм, обусловленное механизмом воздействия на потерпевшего, воля которого либо подавляется прямо, либо игнорируется виновным, маскирующим такое преступное воздействие.
В первом случае присутствует наиболее часто встречающееся императивное воздействие виновного на организм потерпевшего, очевидное для последнего по обстоятельствам произошедшего и ведущее, как правило, к наступлению общественно опасных последствий в виде вреда здоровью различной степени тяжести. Во втором случае предполагаются способы воздействия на потерпевшего, делающие для последнего невозможным сознательно оценить происходящего и контролировать собственное поведение или производимые другими лицами действия, критическое восприятие которых существенно повлияло бы на принимаемые потерпевшим решения. По нашему мнению, к числу таких вариантов воздействия, применяемых с целью принуждения к даче показаний, следует относить не только случаи введения в организм потерпевшего различных средств и веществ, обладающих определенными свойствами, но также использование гипноза, нейролингвистического кодирования и подобных им способов, приводящих потерпевшего в беспомощное состояние.
Длительное время существовавшая дискуссия о возможности отнесения к физическому насилию случаев обманного введения в организм потерпевшего одурманивающих веществ1 нашла однозначное положительное разрешение в п. 8 постановления Пленума Верховного Суда РСФСР от 22 марта 1966 г "О судебной практике по делам о грабеже и разбое" с изменениями и дополнениями2. При этом следует подчеркнуть, что главной компонентой, позволяющей оценить воздействие подобного рода как физическое насилие, является преследуемая виновным цель, предполагающая приведение потерпевшего в беспомощное состояние, а не свойства и характер веществ, вводимых в организм последнего, поскольку их опасность для жизни и здоровья влияет только на дифференциацию форм насилия и, соответственно, квалификацию преступных последствий при условии наступления таковых.
Данная позиция представляется верной. Действительно, допрашивающий, стремясь привести потерпевшего против его воли в беспомощное состояние, может ввести в организм последнего не только опасные для жизни и здоровья сильнодействующие, ядовитые и одурманивающие средства, но и любые другие вещества, не представляющие такой опасности, например, различные достаточно распространенные, лекарственные препараты, способные вызвать определенную реакцию потерпевшего за счет индивидуальной непереносимости обычной дозы данного препарата или в результате введения в организм большого его количества.
Издевательства как квалифицирующий признак принуждения к даче показаний
Впервые термин "издевательство" был использован законодателем в п. 7 ст. 39 УК РСФСР 1960 г. - для обозначения обстоятельства, отягчающего ответственность, а также квалифицирующего признака ч. 2 ст. 125 («Похищение человека») и ч. 2 ст. 179 («Принуждение к даче показаний»), УК России 1996 г. продолжил эту практику, включив данный термин не только в ч. 2 ст. 302, устанавливающей уголовную ответственность за квалифицированное принуждение к даче показаний, но и в такие составы, как ст. 107 («Убийство, совершенное в состоянии аффекта»), п. "б" ч. 2 ст. 111 («Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью»), п. "в" ч. 2 ст. 112 («Умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью»), ст. 113 («Причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью в состоянии аффекта»), ч. 1 ст. 335 («Нарушение уставных правил взаимоотношений между военнослужащими при отсутствии между ними отношений подчиненности»).
Анализ действующего уголовного закона позволяет предположить, что использование указанного термина в тексте УК России излишне и не обоснованно.
В изданном Институтом русского языка Академии наук СССР словаре русского языка понятие "издевательство" рассматривается как "злая, оскорбительная насмешка; оскорбительный поступок или поведение по отношению к кому-либо, чему-либо" . Поэтому некоторые авторы, характеризуя издевательство как уголовно-правовой термин, отождествляют его содержание с предложенным вариантом толкования. Так, Э.Ф. Побе-гайло, исследуя данное понятие в рамках ст. 107 УК, расшифровывает его как злую насмешку, глумление над виновным2. Такого же мнения придерживаются В.П. Малков, относящий к издевательству действия циничного и дерзкого характера, глубоко оскорб-ляющие и унижающие человеческое достоинство допрашиваемого\ И.В. Шмаров, понимающий под издевательством над личностью особо унизительное обращение с допрашиваемым, когда цинично и глубоко унижается чувство человеческого достоинства4, В.Н. Кудрявцев, определяющий издевательство как унижающее обращение с допрашиваемым5. На эти же признаки указьюают И.С. Власов, И.М. Тяжкова, характеризующие как издевательство совершение действий или произнесение слов, глубоко унижающих чувство собственного достоинства допрашиваемого6, Ш.С. Рашковская, подразумевающая под издевательством глубокое и грубое унижение личного достоинства допраши-ваемого . Однако предложенные определения не позволяют отграничить исследуемое понятие от оскорбления, которое традиционно рассматривается как действия, унижающие честь и достоинство потерпевшего. В связи с этим ряд авторов, в частности СВ. Бородин1, В.В. Ераксин2, И.Я Козаченко3, рассматривая издевательство применительно к ст. 107 УК, указывают, что чаще всего оно представляет собой те же насильственные действия, только обладающие такими признаками, конкретизирующими содержание данного термина, как циничньш характер и их совершение в течение продолжительного времени. Полагаем, что перечисленные элементы не уточняют объема и содержания указанного понятия. Цинизм, предполагающий "бесстыдство, наглость, грубую откровенность; вызывающе-презрительное отношение к общепринятым нормам нравственности и морали"4 со стороны виновного, тем не менее не является единственным основанием для возникновения у потерпевшего негативных переживаний, связанных с унижением его чести и достоинства. Кроме того, наглое, бесстыдное поведение виновного может и не повлечь наступления подобных последствий в силу особенностей психики потерпевшего, его образовательного и культурного уровней, сложившихся привычек, определяющих привычное для него общение с окружающими. Понятие "циничное поведение" само по себе аморфно, поскольку имевшиеся варианты его судебного толкования существовали применительно к ч. 2 ст. 206 УК РСФСР 1960 г., устанавливавшей уголовную ответственность за злостное хулиганство, отличающееся по своему содержанию исключительным цинизмом, и содержали примерный перечень возможных действий, предполагающих не просто цинизм, а бесстыдное, наглое поведение в превосходной степени, что подчеркивалось использованием прилагательного "исключительный". Отсутствие конкретики в понятии "цинизм" обусловливает нецелесообразность его использования при установлении содержания термина "издевательство". Изучая предложенный авторами признак, характеризующий протяженность деяния во времени, следует отметить, что определенный достаточно абстрактно, в приложении к деянию, имеющему не менее расплывчатый объем, он не только не решает существующей проблемы, а, напротив, усугубляет ее.
Не менее проблематично предложенное выше рассмотрение издевательства в качестве одного из вариантов насильственных действий. Так, Ю.И. Кулешов полагает, что издевательство может заключаться в причинении потерпевшему физических страданий и приводит пример, когда виновный в ходе допроса пожилой женщины заставлял ее длительное время приседать с целью получения нужных показаний1. Б.В. Здравомыслов характеризует издевательство как специфическую форму психического насилия, при котором совершаются действия, причиняющие потерпевшему моральные и физические страдания, такие, например, как производимые длительное время допросы, в ходе которых допрашиваемому в глаза направляется яркий луч света; отказ в срочной медицинской помощи, когда запрещают принять лекарство при болях в сердце и т.п.2 Н.К. Се-мернева, рассматривая издевательство применительно к ст. 107 УК, также указывает, что оно проявляется в неоднократных насильственных действиях, сопряженных с грубым унижением чести и достоинства человека". По мнению А.И. Чучаева, издевательство как способ воздействия, причиняющий потерпевшему как моральные, так и физические страдания, может выражаться во многочасовых допросах с лишением пищи и воды
