Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Характеристика объективных признаков неправомерных действий при банкротстве, преднамеренного и фиктивного банкротств
1. Объект криминальных банкротств 12
2. Предмет криминальных банкротств 30
3. Признаки объективной стороны криминальных банкротств 44
ГЛАВА II. Характеристика субъективных признаков неправомерных действий при банкротстве, преднамеренного и фиктивного банкротств
1. Субъект криминальных банкротств 99
2. Признаки субъективной стороны криминальных банкротств 134
ГЛАВА III. Проблемы квалификации и совершенствование норм об ответственности за неправомерные действия при банкротстве, преднамеренное и фиктивное банкротства
1. Разграничение криминальных банкротств между собой и со смежными составами преступлений 163
2, Предложения по совершенствованию уголовного законодательства об ответственности за криминальные банкротства 183
Заключение 195
Список использованной литературы 202
Приложение 213
- Объект криминальных банкротств
- Предмет криминальных банкротств
- Субъект криминальных банкротств
- Разграничение криминальных банкротств между собой и со смежными составами преступлений
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Эффективность экономических преобразований, проводимых в России, во многом зависит от ориентации реформ, направленных на создание цивилизованных рыночных отношений. Среди этих отношений важную роль играют механизмы финансового оздоровления и банкротства неплатежеспособных предприятий. Данные мероприятия позволяют восстанавливать предприятия, могущие производить конкурентоспособную продукцию и приносить прибыль, а также выводить с рынка нежизнеспособные организации, которые ставят под угрозу интересы своих деловых партнеров и порождают лавину неплатежей в масштабах всей страны. Основным нормативным правовым актом, регламентирующим процедуру признания должника несостоятельным (банкротом), является Федеральный закон от 26 октября 2002 г. №127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» , принятый взамен ранее действовавшего одноименного Закона от 8 января 1998 г. Принятие уже третьего, начиная с 1992 г., закона о банкротстве направлено на устранение пробелов, допущенных законодателем при регламентации проведения процедуры банкротства, следствием которых стал значительный рост числа нарушений и злоупотреблений в этой сфере.
Как показывает правоприменительная практика, для некоторых^лиц институт банкротства зачастую служит орудием реализации своих противоправных интересов, в частности, возможности уйти от исполнения принятых такими лицами гражданско-правовых обязательств, так как особенность института банкротства состоит в том, что после завершения процедуры банкротства неудовлетворенные по причине недостаточности имущества должника требования считаются погашенными. Криминальные элементы используют подобное положение для того, чтобы уклониться от уплаты долгов законным способом, имитируя для этого банкротство. Кроме того, нередко в процессе банкротства преднамеренно разваливаются предприятия, вполне имеющие возможность рентабельного существования и развития на рынке. В таких случаях институт банкротства используется в качестве инструмента для получения преступной сверхприбыли, дальнейшего передела собственности и сфер преступного влияния на экономику страны. При указанной ситуации процедура банкротства требует не только эффективного гражданско-правового регулирования, но и надлежащей уголовно-правовой охраны. Злоупотребления в этой сфере преследуются
См.: Собрание законодательства Российской Федерации. - 2002. - № 43. - Ст. 4190, 2 Там же. - 1998. - № 2. - Ст. 222.
уголовным законом с 1 января 1997 г. Статьями 195-197 УК России предусмотрена уголовная ответственность за неправомерные действия при банкротстве, преднамеренное и фиктивное банкротство, которые входят в гл. 22 УК «Преступления в сфере экономической деятельности».
По сведениям Следственного комитета при МВД России, дела о преднамеренном, фиктивном банкротстве и неправомерных действиях при банкротстве в период с 1999 по 2005 гг. в одних регионах России (республики Ингушетия, Кабардино-Балкария, Мордовия, Северная Осетия-Алания) следователями органов внутренних дел вообще не возбуждались и не расследовались, в других регионах (республики Башкортостан, Марий Эл, Хакасия, Приморский и Хабаровский края, Амурская, Архангельская, Астраханская, Брянская, Волгоградская, Самарская области) от 80 до 100% дел по указанной категории преступлений прекращено по различным основаниям, в основном, по реабилитирующим.
Анализ результатов расследования уголовных дел, возбужденных по ст. ст. 195 и 196 УК России и находившихся в производстве следователей с 1997 по 2005 гг. по Кемеровской области, показал, что из 85 дел только 12 (14,1%) было направлено в суд. Следственными подразделениями Алтайского края за четыре года (2001, 2003-2005 гг.) из 82 уголовных дел, возбужденных по ст. ст. 195 и 196 УК, в суд направлено лишь 6 дел (7,3%). В Красноярском крае с 2000 по 2005 гг. в производстве сотрудников следственных подразделений находилось 67 уголовных дел, возбужденных по ст. ст. 195 и 196 УК, из которых в суд направлено 13 (19,4%). С 1997 по 2005 гг. в производстве следователей СУ при УВД Омской области находилось 56 уголовных дел данной категории, из которых в суд направлено 6 уголовных дел (10,7%).
Как показывает следственная практика, при возбуждении и расследовании уголовных дел о криминальных банкротствах возникают определенные проблемы квалификации, обусловленные, прежде всего наличием противоречий между содержанием признаков составов криминальных банкротств и норм гражданского законодательства, регулирующих соответствующие отношения. Например, описание признаков преступлений, предусмотренных ст. ст. 195-197 УК России, заимствовано из ныне отмененного Закона РФ от 19 ноября 1992 г. №3929-1 «О несостоятельности (банкротстве) предприятий» . Эволюция законодательства о несостоятельности привела к тому, что изменение содержания гражданско-правовых терминов, приме-
1 См.: Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации.-1993.-№ 1.-Ст. 6.
ияемых при описании признаков указанных составов, обернулось неоднозначным толкованием уголовно-правового запрета. Однако легальное толкование определений, терминов и понятий, используемых законодателем в диспозициях статей, отсутствует. Позиции же, выработанные в науке уголовного права при рассмотрении признаков криминальных банкротств, противоречивы. Кроме того, применение анализируемых норм усложняет и отсутствие четкой судебной практики по криминальным банкротствам и, соответственно, руководящих разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации по указанной категории дел. Федеральным законом от 19 декабря 2005 г. № 161-ФЗ1 были внесены изменения в ст. ст. 195-197 УК России, но и они не устранили имеющиеся противоречия.
Означенная ситуация не только порождает для правоприменителя сложность в отграничении гражданских правонарушений в сфере банкротства от преступлений, но и способствует необоснованному привлечению или, наоборот, освобождению от уголовной ответственности, что не отвечает той роли, которую должно выполнять правосудие в стране.
Таким образом, практика применения ст. ст. 195-197 УК России свидетельствует о наличии значительного числа проблем, связанных с необходимостью теоретического осмысления и установления единых подходов к отбору юридически значимых признаков преступлений, а также их ясного изложения. Несмотря на имеющиеся теоретические разработки, далеко не все указанные вопросы получили должное разрешение, а некоторые из них вообще не затрагивались в литературе. В частности, отсутствует анализ внесенных законодателем изменений и дополнений в ст. ст. 195-197 УК России в соответствии с Федеральным законом от 19 декабря 2005 г. № 161-ФЗ.
Комплексный, опирающийся на социальные исследования с учетом результатов следственной практики подход к уяснению норм, предусматривающих ответственность за преднамеренное, фиктивное банкротство и неправомерные действия при банкротстве, позволит наиболее эффективно решать проблемы их применения на практике.
Вышеизложенное подтверждает актуальность темы диссертационного исследования и обоснованность ее выбора.
Степень научной разработанности проблемы. В становление и развитие теоретических исследований в области несостоятельности (банкротства) значитель-
1 См.: Рос. газета. - 2005. - 22 дек.
6 ный вклад внесли известные дореволюционные ученые-правоведы Л. С. Белогриц-Котляревский, Н. С. Таганцев, А. Н. Трайнии, И. Я. Фойпицкий, П. П. Цитович, Г. Ф. Шершеневич.
В период существования СССР обозначенные проблемы не исследовались в связи с отсутствием в экономической и правовой сфере несостоятельности как таковой. Вопросами квалификации преступлений, связанных с несостоятельностью (банкротством), в постсоветский период занимались такие видные ученые-юристы, как Б. В. Волженюш, А. С. Горелик, Л. Д. Гаухман, О. Г. Карпович, А. Н. Классен, И. А. Клепицкий, Б. Н. Колб, Н. А. Лопашенко, И. Ю. Михалев, Л. А. Можайская, Т. В. Пинкевич, П. А. Светачев, А. X. Тимербулатов, В. И. Тюнин, И. В. Шишко, М. X. Хакулов, П. С. Яни и др.
Высоко оценивая их творческие исследования, вместе с тем необходимо признать, что многие утверждения названных авторов противоречивы, они не учитывают современные реалии, которые сложились в процессе борьбы с рассматриваемым видом преступности. Неоднозначные же оценки и рекомендации как по толкованию признаков преступлений, предусмотренных ст. ст. 195-197 УК России, так и по решению конкретных вопросов квалификации дезориентируют следственные органы и суд, не способствуют соблюдению законности. Кроме того, монографические исследования основаны на уже отмененном и не действующем законодательстве о банкротстве.
Цель и задачи диссертационного исследования. Целью исследования является выработка научно обоснованных рекомендаций, направленных на совершенствование теории и практики борьбы с криминальными банкротствами. Постановка указанной цели определяет круг задач, решение которых в совокупности составляет содержание настоящей работы:
-изучить элементы и признаки составов преступлений, предусмотренных ст. ст. 195-197 УК России, на фоне изменений российского законодательства;
- дать анализ понятий, содержащихся в законодательных формулировках ст. ст. 195-197 УК, рассмотреть спорные вопросы интерпретации текста названных статей;
-показать состояние борьбы с криминальными банкротствами, выявить имеющие место в правоприменительной деятельности проблемы, связанные с квалификацией преднамеренного и фиктивного банкротств, неправомерных действий при банкротстве;
-обобщить результаты проведенного социологического исследования в форме анкетирования практических работников- судей, сотрудников прокуратуры и органов внутренних дел- по вопросам совершенствования уголовного законодательства в области применения института банкротства;
-исследовать критерии единой оценки объективных и субъективных признаков преступлений, предусмотренных ст. ст. 195-197 УК России;
- выработать рекомендации по разграничению преступлений, предусмотренных ст. ст. 195-197 УК, между собой и со смежными составами преступлений, атаюке по совершенствованию уголовно-правовых норм об ответственности за преднамеренное и фиктивное банкротства и неправомерные действия при банкротстве.
Объект и предмет исследования. Объектом исследования являются возникающие в процессе применения института банкротства общественные отношения, охрана которых обеспечивается уголовно-правовыми мерами борьбы с преднамеренным, фиктивным банкротством и незаконными действиями при банкротстве.
В качестве предмета исследования выступают нормы гражданского и уголовного права, регламентирующие отношения, возникающие при применении института несостоятельности (банкротства), их содержание и тенденции развития.
Методология диссертационного исследования. Исследование базируется на современной доктрине уголовного права. Методологической основой исследования является диалектический метод как всеобщий метод научного познания. Из специальных методов познания в ходе исследования использовались исторический, сравнительно-правовой, формально-логический, системно-структурный, методы статистического анализа и изучения документов, конкретно-социологический метод (анкетирование).
Научная новизна исследования обуславливается совокупностью поставленных задач. Автором впервые комплексно рассматриваются проблемы квалификации криминальных банкротств на основе анализа положений Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» с учетом изменений и дополнений, внесенных в УК России Федеральным законом от 19 декабря 2005 г. № 161-ФЗ, а также существующих по этому вопросу точек зрения, исходя из собственного видения сути проблемы. Кроме того, сделаны попытки найти грани соприкосновения уголовно-правовых норм, установивших ответственность за совершение криминальных банкротств, с нормами регулятивных отраслей права, исследовать обязательные признаки, присущие всем составам указанных преступле-
ний, в их взаимосвязи с основными понятиями, отраженными в гражданском законодательстве.
Научную новизну диссертационного исследовании также определяют основные положения, выносимые на защиту:
Непосредственный объект криминальных банкротств определяется как общественные отношения, складывающиеся в связи с реализацией или возможностью реализации института несостоятельности (банкротства), направленные на предупреждение несостоятельности или проведение обеспечивающих защиту законных интересов участников данных отношений процедур банкротства при неспособности должника удовлетворить в полном объеме требования кредиторов.
Сущность неправомерных действий при банкротстве (ч. 1 ст. 195 УК) заключается в уменьшении имущественной массы активов должника независимо от используемых для этого способов, законодательный перечень которых может быть продолжен. Причем имущество из обладания должника фактически не выбывает, а ограничивается лишь доступ к нему со стороны участников конкурсного процесса.
Исходя из сущности неправомерных действий при банкротстве, полагаем нецелесообразным включать законодателю в состав ст. 195 УК такую разновидность деяния, как «уничтожение имущества», поскольку в данном случае имущество должника безвозвратно выбывает из его обладания.
Обстановка совершения преступлений, предусмотренных чч. 1 и 2 ст. 195 УК- «при наличии признаков банкротства»- возникает с истечением 3-месячного срока, установленного ст. 3 Федерального закона от 26 октября 2002 г. «О несостоятельности (банкротстве)», с даты, когда юридическим лицом или индивидуальным предпринимателем должны были быть исполнены требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнены обязанности по уплате обязательных платежей. Обстановка «при наличии признаков банкротства» имеет место на всех стадиях конкурсного процесса вплоть до окончания конкурсного производства либо до момента прекращения производства по делу в связи с заключением мирового соглашения с кредиторами в рамках других процедур банкротства.
Преднамеренное банкротство состоит в умышленном ухудшении финансово-экономического состояния организации или индивидуального предпринимателя, создающее условия для признания их несостоятельными (банкротами) и ликвидации.
Возникновение обстановки совершения преднамеренного банкротства необходимо определять индивидуально в каждом случае, с учетом конкретных об-
стоятельств, В качестве ориентиров следует использовать сроки для признания арбитражным судом сделок недействительными и применения последствий недействительности ничтожных сделок. Подобная обстановка должна иметь место не только до момента появления признаков банкротства у должника, но и «при наличии признаков банкротства» вплоть до введения процедуры конкурсного производства, когда арбитражным судом принимается решение о ликвидации должника.
Сущность фиктивного банкротства (ст. 197 УК) заключается в недобросовестном, незаконном использовании фактически платежеспособным субъектом льгот по имущественным обязательствам, которые предоставляет институт несостоятельности при применении к должнику соответствующих процедур банкротства, а также при заключении мирового соглашения. В связи с этим, необходима корректировка диспозиции ст. 197 УК, в которой речь должна идти о незаконном обращении субъекта в арбитражный суд с заявлением о признании должника банкротом, так как только в ходе инициированного конкурсного процесса и применяемых процедур банкротства возможно использование субъектом связанных с этим преимуществ и льгот.
Усиление ответственности субъектов криминальных банкротств- руководителя юридического лица; учредителя (участника) юридического лица; индивидуального предпринимателя- должно распространяться и на «иных лиц, которые имеют право давать обязательные для должника указания или имеют возможность иным образом определять его действия», с разъяснением их признаков в примечании к ст. 195 УК России.
Субъективная сторона криминальных банкротств характеризуется виной в форме только прямого умысла, который является заранее обдуманным и неопределенным. Так как преступления совершаются в специфической предпринимательской сфере, все действия субъекта представляют собой результат предварительного осмысливания, а также неотделимо связаны с оценкой, взвешиванием возможных последствий, в том числе и негативных. Данные последствия охватываются сознанием виновного в самом общем виде, они не конкретизированы по размеру и потерпевшим, но служат закономерным результатом деяния, поскольку связаны с ним и сопутствуют ему. Осознание же виновным высокой степени вероятности наступления преступных последствий как итога его целенаправленных деяний свидетельствует о наличии у лица желания причинить охраняемым общественным отношениям и их участникам крупный ущерб.
Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования определяется возможностью использования рекомендаций, содержащихся в диссертационном исследовании, для более эффективного осуществления борьбы с преднамеренным, фиктивным банкротством и неправомерными действиями при банкротстве. Приведенные выводы и обобщения могут быть применены в работе по совершенствованию законодательства, а также использоваться в учебном процессе по дисциплине «Уголовное право» при изучении темы «Преступления в сфере экономической деятельности» в системе юридических вузов страны.
Нормативную базу исследования составили Конституция Российской Федерации, уголовное и гражданское законодательство России, действующие и ранее действовавшие законы и иные нормативные правовые акты гражданского и других отраслей российского права, тексты законопроектов, официальные разъяснения высших судебных инстанций.
Научная обоснованность и достоверность результатов исследования обеспечивается широким диапазоном исследовательских методик и представительной эмпирической базой, которая включает данные изученных 76 уголовных дел за 1997-2005 гг., находившихся в производстве правоохранительных органов и судов Кемеровской области, Алтайского и Красноярского краев, отчетностью ГУВД Алтайского, Красноярского краев, Кемеровской области и УВД Омской области за период с 1997 по 2005 гг., результаты исследований других авторов. В процессе исследования проведено анкетирование 215 практических работников- судей, сотрудников прокуратуры и органов внутренних дел.
Апробация результатов исследования. Основные положения диссертационного исследования обсуждались на заседаниях кафедры уголовного права Омской академии МВД России, П-й международной научно-практической конференции «Правовые проблемы становления и развития гражданского общества в России» (Новосибирск, 26-27 мая 2005 г.), международной научно-практической конференции «Проблемы обеспечения прав человека в деятельности органов внутренних дел» (Кемерово, 2 декабря 2005 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Правовые проблемы укрепления российской государственности» (Томск, 26-28 декабря 2005 г.), межвузовской научной конференции «Уголовный закон: проблемы теоретического моделирования и правоприменения» (Омск, 3 ноября 2005 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Проблемы формирования и утверждения в российском обществе ценностей права, свободы и справедливости» (Новосибирск, 25 мая 2006 г.).
Методические рекомендации «Особенности квалификации преступлений, предусмотренных ст. ст. 195-197 УК России» внедрены в деятельность следственных подразделений при ГУВД Алтайского края и Кемеровской области, Кузбасского УВДТ.
Результаты исследования используются в учебном процессе Омской академии МВД России.
Основные положения, выводы и рекомендации исследования отражены в шести научных публикациях общим объемом 2,4 п. л.
Структура работы обусловлена целью, задачами исследования и состоит из введения, трех глав, включающих в себя семь параграфов, заключения, списка использованной литературы, приложения.
Объект криминальных банкротств
Разработка эффективных методов уголовно-правовой охраны экономики России от криминальных банкротств напрямую связана с основополагающей проблемой теории уголовного права - определением объекта преступления. По данному вопросу в науке уголовного права никогда не было абсолютного единства между учеными-юристами. И сейчас он остается одним из самых дискуссионных. Нечеткое представление сущности и природы объекта преступления на практике влечет неверную уголовно-правовую оценку совершенного преступления, не позволяет обнаружить общественно опасные последствия и правильно решать вопросы о пределах действия уголовно-правовой нормы, а также провести отграничение преступного деяния от смежных преступлений и правонарушений. Отсюда нормы становятся недействующими, а виновные лица незаслуженно уходят от ответственности. Поэтому уяснение сущности охраняемого ст. ст. 195-197 УК России объекта имеет большую актуальность.
В рамках настоящей работы, по нашему мнению, нет необходимости полемизировать по вопросу о правовой природе объекта преступления. Мы лишь коснемся предложения специалистов в области уголовного права несколько изменить традиционную концепцию классификации объектов «по вертикали», выделив между общим и родовым объектами еще один - межродовой, или интегрированный объект. Данная точка зрения для нас является приемлемой и в дальнейшем она будет аргументирована.
Признавая научную ценность имеющих место взглядов о природе объекта преступления, мы полагаем, что достаточно универсальным, верным по существу и соответствующим законодательству будет положение о том, что объект преступления - это охраняемые уголовным законом общественные отношения, которым преступлением причиняется вред или создается непосредственная угроза причинения вреда. По традиционной для уголовного права классификации объектов «по вертикали», в зависимости от степени общности охраняемых уголовным законом отношений, все объекты преступления делятся на общий, родовой, видовой и непосредственный.
Общим объектом всех, в том числе и исследуемых составов преступлений, является совокупность отношений, складывающихся в обществе, получивших законодательное урегулирование, охраняемых нормами УК России.
Родовой объект представляет собой группу однородных и взаимосвязанных между собой общественных отношений, охраняемых уголовным законом от преступных посягательств, и служит критерием деления Особенной части Уголовного кодекса на разделы. Однако, говоря о разделе VIII УК «Преступления в сфере экономики», необходимо учитывать объединение в нем, наряду с преступлениями в сфере экономической деятельности (гл. 22), преступлений против собственности (гл. 21) и против интересов службы в коммерческих и иных организациях (гл. 23). Специфика каждой группы преступлений, входящих в указанный раздел УК России, позволяет сделать вывод о некотором «расширении» законодателем понятия родового объекта преступлений, что является недопустимым. В данной ситуации вполне логично выделение более «крупного» объекта по сравнению с родовым, расположенного «по вертикали» объектов после общего. Так, по мнению Л. Д. Гаухмана и С. В. Максимова, критерием объединения норм о преступлениях в сфере экономики в одном разделе Особенной части УК служит типовой объект, под которым понимаются однотипные общественные отношения, на которые посягают предусмотренные в разделе VIII УК преступления. К таковым относятся общественные отношения в сфере экономики1.
В. Е. Мельниковой для обоснования целесообразности объединения экономических (хозяйственных) преступлений и преступлений против собственности в одном разделе еще в 1993 г. была предложена концепция сложного (составного) объекта преступления2. По ее мнению, главы анализируемого раздела Особенной части нового кодекса определяются самостоятельными родовыми объектами помещенных в них составов преступлений. Объединены же они в один раздел по при- знакам наличия очевидной взаимосвязи и взаимодействия между общественными отношениями, составляющими родовые объекты соответствующих групп преступлений: отношений собственности (основы любой экономической системы); отношений, складывающихся в сфере хозяйствования в условиях действия экономических законов рынка, и отношений, обеспечивающих интересы службы в коммерческих и иных организациях1.
Ю. И. Ляпунов, предлагая четырехступенчатую (помимо общего объекта) классификацию объектов преступления, считает, что такой подход наиболее приемлем, поскольку, во-первых, отражает философское и логическое соотношение категорий общего, особенного и отдельного, во-вторых, через взаимосвязь и взаимопроникновение объектов различных уровней обобщения дает возможность глубже и полнее уяснить подлинную общественную опасность того или иного преступления, посягающего на весь спектр правоохраняемых социальных благ. Им проведена следующая дифференциация объектов преступления по степени их обобщения: 1) надгрупповой, интегрированный или комплексный объект, соответствующий всем составам преступлений, расположенных в отдельных самостоятельных разделах Особенной части УК; 2) родовой (групповой) объект, присущий составам преступлений, размещенным в той или иной обособленной главе Особенной части УК; 3) видовой (подгрупповой) объект, характерный отдельной группе однородных преступлений в рамках одной и той же главы УК; 4) непосредственный (конкретный) объект - это индивидуально определенное общественное отношение, нарушенное отдельно взятым преступлением .
Исходя из предложенного Ю.И.Ляпуновым подхода, комплексный (надгрупповой) объект преступлений в сфере экономики понимается как совокупность производственных (экономических) отношений по поводу производства, обмена, распределения и потребления материальных благ.
Предмет криминальных банкротств
В науке уголовного права предмет определяется как элемент объекта посягательства, воздействуя на который, виновный причиняет вред или пытается причинить вред общественным отношениям1. Однако предмет, в связи с которым возникает и существует общественное отношение, имеет уголовно-правовое значение только в том случае, если он одновременно выступает и предметом преступления. Являясь необходимым элементом общественного отношения, предмет, как известно, не всегда служит обязательным признаком состава преступления, а лишь в тех случаях, когда он прямо предусмотрен законодателем в диспозиции статьи.
О предмете преступления как признаке состава криминальных банкротств можно говорить применительно лишь к ст. 195 УК России. В составах преднамеренного и фиктивного банкротства подробного перечня либо иного указания на материальные вещи как предметы соответствующих преступлений уголовный закон не содержит. Обратимся к истории развития уголовного законодательства о банкротстве. В дореволюционном отечественном уголовном праве отмечалось, что «непосредственным
Кроме того, в составе злостного (корыстного) банкротства в качестве предмета указывались имущественные ценности, а в более ранних законодательных актах -инвентарь, торговые книги, показания2.
Часть 1 ст. 195 УК России в качестве предмета преступления устанавливает: имущество, имущественные права или имущественные обязанности, сведения об имуществе, о его размере, местонахождении либо иная информация об имуществе, имущественных правах или имущественных обязанностях; бухгалтерские и иные учетные документы, отражающие экономическую деятельность юридического лица или индивидуального предпринимателя.
Действующее гражданское законодательство не содержит толкования понятия «имущество», а лишь перечисляет некоторые образующие его элементы, относящиеся к видам объектов гражданских прав. Так, в соответствии со ст. 128 ГК РФ к объектам гражданских прав относятся вещи, включая деньги и ценные бумаги, иное имущество, в том числе имущественные права; работы и услуги; информация; результаты интеллектуальной деятельности, в том числе исключительные права на них (интеллектуальная собственность); нематериальные блага. Таким образом, в состав имущества законодатель включает вещи, деньги и ценные бумаги, имущественные права, причем указание на «иное имущество» свидетельствует о том, что данный перечень не носит исчерпывающего характера.
В науке гражданского права термин «имущество» употребляется в двух значениях. В узком смысле под имуществом понимают вещи, включая деньги и ценные бумаги (имущество как вещь). В наиболее широком смысле понятие «имущество» включает в себя не только вещи, деньги, ценные бумаги, но и права требования, долги или гражданско-правовые обязанности субъекта, т. е. совокупность подлежащих денежной оценке юридических отношений, в которых находится конкретное лицо (имущество вообще)3.
Если же рассматривать имущество в уголовно-правовом смысле применительно к ч. 1 ст. 195 УК России, то из его перечня необходимо исключить имущественные права и имущественные обязанности, предусмотренные законодателем в качестве самостоятельного предмета преступного деяния, т. е. законодатель относит к имуществу только вещи материального мира.
В статье 195 УК России не указана принадлежность имущества, которое может быть предметом данного преступления, но из смысла законодательства о несостоятельности можно прийти к выводу о том, что речь идет об имуществе, принадлежащем должнику. Несмотря на то, что на учредителей (участников) юридического лица в случае несостоятельности последнего и при недостатке у него средств для расчета с кредиторами в соответствии со ст. 56 ГК РФ может быть возложена субсидиарная ответственность, все же их имущество не может быть признано предметом рассматриваемого преступления. На наш взгляд, совершенно справедливо высказанное в литературе мнение о том, что «законодатель сконструировал норму в расчете на действия с имуществом именно должника» . Уточним, что имущество может принадлежать должнику на праве собственности или праве полного хозяйственного ведения, если это должник-организация; на праве собственности, если должником является индивидуальный предприниматель; применительно же к банкротству крестьянских (фермерских) хозяйств речь идет об имуществе, принадлежащем всем членам на правах общей собственности.
Таким образом, термин «имущество» в гражданско-правовом смысле носит собирательный характер. Однако нам необходимо четко знать, что включается в состав имущества применительно к рассматриваемым отношениям и определить именно тот объем имущественной массы, который ставится под защиту уголовного закона. С этой целью обратимся непосредственно к нормам Закона о несостоятельности 2002 г.
В Законе о несостоятельности 2002 г., как и в гражданском законодательстве, отсутствует определение имущества. Поэтому решить поставленный вопрос мы сможем только путем анализа ряда положений действующего закона. Так, в абз. 7 п. 2 ст. 37 названного Закона предусматривается, что при подаче в арбитражный суд заявления должника в него в обязательном порядке включаются сведения об имуществе должника, в том числе о денежных средствах и дебиторской задолженности. Таким образом, в рассматриваемой норме законодатель включает в понятие имущества имеющиеся у должника денежные средства (в наличной и безналичной формах) и права требования к его собственным должникам (дебиторам). В части 1 п. 3 ст. 110 содержится перечень имущества должника, отчуждаемого при продаже предприятия последнего. Сюда включаются все виды имущества, предназначенного для осуществления предпринимательской деятельности, в том числе земельные участки, здания, строения, сооружения, оборудование, инвентарь, сырье, продукция, права требования, а также права на обозначения, индивидуализирующие должника, его продукцию, работы и услуги (фирменное наименование, товарные знаки, знаки обслуживания), другие принадлежащие должнику исключительные права, за исключением прав и обязанностей, которые не могут быть переданы другим лицам. По сути, здесь перечислены активы должника. Такая разновидность имущества как денежные обязательства и обязательные платежи должника (пассивы), по общему правилу, не включаются в состав продаваемого предприятия (ч. 2 п. 3 ст. 110 указанного Закона 2002 г.).
Субъект криминальных банкротств
В уголовном праве одним из необходимых элементов состава преступления является его субъект - вменяемое физическое лицо, достигшее установленного законом возраста (ст. 19 УК), совершившее преступление.
Установление субъекта преступления имеет большое значение уже потому, что в процессе правоприменения в большинстве случаев в первую очередь выявляют именно признаки субъекта преступного посягательства, а с учетом характера его действий определяются объект преступления , иные признаки состава и, в конечном итоге, осуществляется квалификация содеянного.
Следует подчеркнуть, что все субъекты преступлений, предусмотренных ст. ст. 195-197 УК России, относятся к категории специальных.
В действующем законодательстве, как и в ранее действовавших нормах советского-уголовного права, нет определения понятия специального субъекта пре- V? ступления. В юридической литературе существует ряд дефиниций специального субъекта. Наиболее полное из них следующее: «Это лицо, обладающее наряду с вменяемостью и возрастом уголовной ответственности и иным(-и) дополнитель-ным(-и) юридическим(-и) признаком(-ами), предусмотренным(-и) в уголовном законе или прямо вытекающим(-и) из него» ограничивающим ) круг лиц, которые могут нести ответственность по данному закону»2.
УК России в редакции Федерального закона от 19 декабря 2005 г. № 161-ФЗ выделяет три разновидности субъектов рассматриваемых преступлений. Сюда относятся физические вменяемые лица, являющиеся руководителем юридического лица ч ст. 195, ст. ст. 196 и 197 УК); учредителем (участником) юридического лица (ч. 2 ст. 195, ст. ст. 196 и 197 УК); индивидуальным предпринимателем (ч. 2 ст. 195, ст. ст. 196 и 197 УК). Диспозиции чч. 1 и 3 ст. 195 УК не содержат указаний о субъектах преступлений.
При выяснении круга субъектов уголовной ответственности из числа участников отношений, связанных с несостоятельностью, необходимо учитывать ограничения, установленные ст. 65 ПС РФ и ст. 1 Закона о несостоятельности 2002 г. В соответствии со ст. 65 ПС РФ несостоятельным может быть признан не всякий субъект экономической деятельности, а лишь юридическое лицо, являющееся коммерческой организацией, за исключением казенного предприятия, а также юридическое лицо, действующее в форме потребительского кооператива, благотворительного или иного фонда1. Согласно п. 2 ст. 1 Закона о несостоятельности 2002 г. действие настоящего закона не распространяется на казенные предприятия, учреждения, политические партии и религиозные организации.
аким.образом, из анализа приведенных норм, а также положений ст. 50 ПС РФ можно сделать вывод, что не могут быть признаны несостоятельными (банкротами) казенные предприятия (унитарное предприятие, основанное на праве оперативного управления, по обязательствам которого несет субсидиарную ответственность собственник- Российская Федерация) и некоммерческие организации в форме общественных или религиозных организаций (объединений), учреждений, политических партий, ассоциаций и союзов юридических лиц. Соответственно, руководители таких юридических лиц не могут быть признаны субъектами криминальных банкротств.
Полагаем, законодателем совершенно справедливо внесены изменения в анализируемые нормы, касающиеся расширения круга субъектов преднамеренного и фиктивного банкротства за счет включения в их перечень руководителей некоммерческих организаций. Отсутствие данной категории субъектов в ст. ст. 196,197 УК прежней редакции представляется нам не совсем логичным. Ведь очевидно, что имеющиеся законодательные ограничения вовлечения некоммерческих организаций в хозяйственный оборот весьма незначительны и позволяют им принимать активное участие в гражданско-правовых отношениях, что не исключает недобросовестное поведение управляющего персонала некоммерческих организаций при использовании возможностей института несостоятельности. Причем также неоспоримо и то, что совершение руководителями некоммерческих организаций преступных деяний при применении ими института несостоятельности (банкротства) будет нарушат ьіі е только их (организаций) законные интересы, но также права и интересы иных лиц.
Как ранее, так и в настоящее время в УК России отсутствует законодательное описание содержания признаков специальных субъектов анализируемых составов. Нет и руководящих разъяснений Пленума Верховного Суда РФ по данному вопросу. В совместном же постановлении плеігумов Верховного и Высшего Арбитражного судов РФ от 11 июня 1999 г. № 41/9 «О некоторых вопросах, связанных с введением в действие части первой Налогового кодекса РФ» определено, что институты, понятия и термины гражданского, семейного и других отраслей законодательства РФ при использовании в других отраслях права должны применяться в том значении, в каком они используются в гражданском, семейном и других отраслях законодательства, если иное специально не оговорено1. Поэтому для характеристики специальных субъектов преступлений, предусмотренных ст. ст. 195-197 УК, необходимо обращаться к ГК РФ, Закону о несостоятельности 2002 г., а также к иным законодательным актам, которые содержат соответствующие определения и термины.
Итак, для уяснения используемого в уголовном законе термина «руководитель» обратимся к законодательству о несостоятельности. Прежде всего, заметим, что в Законе о несостоятельности 2002 г. используется термин «руководитель должника», а не «руководитель юридического лица». В частности, в ст. 2 названно- " го закона указано, что руководителем должника является единоличный исполнительный орган юридического лица или руководитель коллегиального исполнительного органа, а также иное лицо, осуществляющие в соответствии с федеральным законом деятельность от имени юридического лица без доверенности. Соответственно, можно сделать вывод, что руководителями должника не могут быть лица, действующие от имени юридического лица в силу полномочия, основанного на доверенности, т. е, письменного уполномочия, выдаваемого одним лицом другому для представительства перед третьими лицами (ст. 185 ГК РФ). Согласно ст. 55 ГК РФ представительства и филиалы не являются юридическими лицами, а их руководители действуют на основании доверенности, выданной юридическим лицом , следовательно, руководители представительств и филиалов юридических лиц не могут быть субъектами анализируемых преступлений.
Разграничение криминальных банкротств между собой и со смежными составами преступлений
Применение норм уголовного законодательства - сложный и многогранный процесс, что связано с разнохарактерностью уголовно-правовых норм1. Одной из важнейших сторон этого процесса является квалификация преступлений, от правильного осуществления которой зависят обоснованное привлечение человека к уголовной ответственности и назначение ему справедливого наказания. Возникает эта задача перед следователем, прокурором, защитником и судом по каждому уголовному делу. Неправильная квалификация преступлений порождает для лиц, совершивших общественно опасные деяния, незаслуженно мягкие или суровые последствия, что и в том и в другом случае не способствует достижению целей наказания.
Квалификация преступлений - понятие, получившее широкое распространение и в теории уголовного права, и в правоприменительной деятельности, означающее юридическую оценку содеянного на основе анализа всей совокупности фактических обстоятельств дела. Такая оценка, отмечает В. Н. Кудрявцев, появляется лишь в результате сложной и кропотливой работы органа дознания, следователя, прокурора и суда, предполагает глубокое изучение фактических обстоя-тельств-дела,-толкование смысла закона, выбор соответствующей нормы, сопоставление закрепленных в ней признаков преступления с признаками фактически совершенного деяния, формулирование вывода относительно квалификации содеянного в соответствующем правовом документе. В связи с этим В. Н. Кудрявцев выделяет два значения понятия квалификации: «1) процесс установления признаков того или иного преступления в действиях лица и вместе с тем 2)результат этой деятельности судебных и прокурорских органов - официальное признание и закрепление в соответствующем юридическом акте (постановлении следователя или органа дознания, обвинительном заключении, судебном приговоре или определении) обнаруженного соответствия признаков совершенного деяния уголовно-правовой норме»1. Подобный подход к понятию квалификации содержится и в работах Б. С. Куринова, В. И. Малыхина, С. А. Тарарухина2 и других ученых.
С учетом обоих указанных значений В. Н. Кудрявцев определяет квалификацию преступлений как «установление и юридическое закрепление точного соответствия между признаками совершенного деяния и признаками состава преступле-ния,лр_еду_смотренного уголовно-правовой нормой» .
Однако, представляется, что ссылка на предусмотренность признаков состава преступления уголовно-правовой нормой неточна, так как неполна. Во-первых, признаки состава преступления предусмотрены не только в статьях Особенной, но и в Общей части УК России. Во-вторых, хотя в ч. 1 ст. 1 УК сказано, что «уголовное законодательство состоит из настоящего Кодекса», но в нем содержится значительное количество норм с бланкетными диспозициями, установление признаков которых требует обращения к иным (неуголовным) законам или нормативным правовым актам. И именно к таким нормам с бланкетными диспозициями, как отмечалось нами ранее, относятся ст. ст. 195-197 УК России. Установление признаков анализируемых деяний неразрывно связано с анализом гражданского законодательства, Закона о несостоятельности 2002 г., а также иных законов неуголовного характера. Отсюда квалификацию преступления можно определить как установление и юридическое закрепление точного соответствия между фактическими признаками совершенного деяния и признаками состава преступления, предусмотренного уголовным законом, а также другими законами и (или) иными нормативными правовыми актами, ссылки на которые содержатся в бланкетных диспозициях статей Особенной части УК России. Данное определение можно взять за основу при раскрытии проблем квалификации преступлений, предусмотренных ст. ст. 195-197 УК.
Как свидетельствует следственная практика, при возбуждении и расследовании уголовных дел о криминальных банкротствах возникают проблемы квалификации, обусловленные именно бланкетным характером диспозиций ст. ст. 195-197 УК, которые предполагают наличие знаний у следователей и дознавателей основных положений гражданского права, а также Закона о несостоятельности 2002 г. Однако положения законодательства, к которым необходимо обращаться при применении бланкетных норм, зачастую отличаются противоречивостью и нестабильностью, что делает бланкетные нормы труднодоступными для применения. Так, описание признаков преступлений, предусмотренных ст. ст. 195-197 УК, заимствовано из ныне отмененного Закона «О несостоятельности (банкротстве) предприятий» от 19 ноября 1992 г. Эволюция законодательства о несостоятельности привела к тому, что изменение содержания гражданско-правовых терминов, используемых при описании признаков объективной стороны указанных составов, обернулось неоднозначным толкованием уголовно-правового запрета.
В свою очередь, неточность отдельных положений, терминов и понятий в диспозициях-статей, а также отсутствие их легальных определений, что дает повод к произвольному толкованию, приводят к разнобою в применении норм на практике либо вообще превращают их в абстракцию.
Кроме того, применение анализируемых норм усложняет и отсутствие четкой судебной практики по криминальным банкротствам и, соответственно, руководящих разъяснений Пленума Верховного Суда РФ по указанной категории дел. Результаты проведенного нами анализа расследования последних свидетельствуют также, что основная масса дел прекращается, в основном, по реабилитирующим основаниям.
Федеральным законом от 19 декабря 2005 г. № 161-ФЗ1 были внесены изменения в ст. ст. 195-197 УК России, но и они не устранили имеющиеся проблемы квалификации криминальных банкротств правоприменителями. Проблемы сводятся к неумению правоприменителей устанавливать объективные и субъективные признаки анализируемых преступлений, что предполагает наличие знаний гражданского законодательства и Закона о несостоятельности 2002 г., отграничивать криминальные банкротства друг от друга, а также от иных смежных составов преступлений, в частности, предусмотренных ст. ст, 159, 165,173, 177, 201 УК России. Объективные и субъективные признаки криминальных банкротств были рассмотрены в предыдущих главах нашего диссертационного исследования, призванных помочь правоприменителям правильно толковать указанные законодателем признаки и обеспечить единообразное применение норм на практике. Поэтому в настоящей Тлавё целесообразно остановиться на вопросах отграничения криминальных банкротств друг от друга и от иных смежных составов преступлений.
