Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Теоретические и правовые основы ограничения прав и свобод человека 14
1. Ограничения прав и свобод человека: понятие, цель и принципы 14
2. Пределы и средства ограничения прав и свобод человека 57
3. Конституционно-правовые основы ограничения прав и свобод человека 69
Глава II. Теория и практика ограничения прав и свобод человека в условиях особых правовых режимов в Российской Федерации 93
1. Понятие и сущность категорий «особый правовой режим» 93
2. Правовые ограничения прав и свобод в условиях особых правовых режимов 129
Заключение 160
Библиографический список использованной литературы 167
- Ограничения прав и свобод человека: понятие, цель и принципы
- Пределы и средства ограничения прав и свобод человека
- Понятие и сущность категорий «особый правовой режим»
- Правовые ограничения прав и свобод в условиях особых правовых режимов
Ограничения прав и свобод человека: понятие, цель и принципы
Проблема правового ограничения прав и свобод человека со стороны публичной государственной власти является одной из самых актуальных в политическом и правовом отношении. Отправным пунктом научных исследований этой проблемы можно считать XVIII век и деятельность известных представителей эпохи Просвещения, в веке XX эта проблема приобрела особое значение в контексте идеи правового государства и нарушений прав и свобод человека со стороны государства, а XXI веке она остается не менее значимой. Это связано с ее многогранностью и нерешенностью, как на уровне теоретических исследований, так и на уровне практики. Поэтому исследование категории «ограничение прав» в условиях особых правовых режимов, уточнение ее содержания - одна из основных задач данной работы.
Исследование структурных элементов категории «правовое ограничение» является сложной задачей современной юридической науки. В связи с этим, поиск гармонии частного и общественного интереса (права) необходимо проводить сквозь призму конституционных принципов высшей ценности человека, но с учетом положения, что его свобода должна соответствовать естественным требованиями общества, и здесь ограничения необходимы, так как свобода каждого человека заканчивается там, где начинается свобода других. Таким образом, необходимо отметить, что границы (пределы) свободы человека предопределены социумом, то есть имеют социальные основы.
Социальной основой любых ограничений, частью которых выступают правовые ограничения прав и свобод человека, является личностно-собирательный характер общества. Каждый человек выступает как изолированный индивид и, что не менее важно, в качестве члена сообщества, которое не есть простая совокупность индивидов, а социальный организм с различными по содержанию и причинам связями, в котором именно личность обладает определенной ценностью. Поэтому для существования и развития общества «личный интерес» и «интерес общественный» должны находится в равновесии.
Человек - по своей природе существо социальное, что изначально позволило ему выжить как виду в процессе эволюции. В отсутствие социальных связей исчезает человек, что неоднократно было подтверждено самой жизнью. Статус человека обусловлен его социальными связями с остальными членами общества и как только в глубокой древности люди поняли неизбежность совместного сосуществования, перед ними встала необходимость определить степень свободы каждого из них, которая обеспечивала бы нормальное функционирование их общества и была бы общим благом.
Наука признает фактом, что уже в период первобытного строя сложилась своеобразная система нормативного регулирования, ориентированная, прежде всего, на ограничения. Появление первых норм поведения, и в особенности норм-табу, выводилось из необходимости ограничения, сдерживания биологических инстинктов1. Таким образом, система социальных ограничений абсолютной и безграничной свободы человека складывалась по законам природы и была необходимым условием его выживания. Правила поведения первобытного общества, получившие наименование «мононормы», никогда не давали преимуществ одному индивиду перед другим, а закрепляли «первобытное равенство», суть которого состояла в поглощении интереса человека интересом сообщества.
Формирование обычаев происходило в виде формирования норм -запретов, норм - ограничений. При становлении права, экономически господствующая часть общества была заинтересована в том, «чтобы возвести существующее положение в закон, то есть ограничения, которые даны обычаем и традицией, фиксировать как законные ограничения»1.
Свобода как философская категория, выступает совместно с другой диалектической категорией - категорией необходимости. Свобода и необходимость выступают взаимозависящими и взаимообусловливающими характеристиками человеческого бытия. «Невозможно рассуждать о морали и праве, не касаясь вопроса об... отношении между необходимостью и свободой»2. Гегель, придавая особое значение связи указанных философских категорий, определяет одно из них через противоположное: «свобода есть познание необходимости» . Действительно, лишь познав и одобрив нравственные идеалы и необходимые законы поведения в обществе, человек может открыть для себя свободу. Такая свобода отличается от безграничной вседозволенности, которая может принести обществу только вред. «Мерилом свободы членов общества должно быть благо общества в целом. Объединяясь, люди подчиняют обществу свои действия; они берут на себя обязательство не пользоваться безграничной независимостью, потому что она нарушила бы объединяющие их связи»4. Свобода, ее меры и границы являются не фактором, ущемляющим (ограничивающим) личность, а гарантом реальности свободы для всех.
Социальные, и как их разновидность, правовые нормы, ставящие перед личностью определенные ограничения, выступают в качестве факторов, определяющих поведение личности во всех социально-важных ситуациях, регулирующих отношения всех, без исключения, людей для достижения максимально возможной свободы для каждого.
Исходя из того, что философские категории не переходят в правовую науку в готовом виде, а получают в ней свое специфическое выражение, необходимо отметить, что категории «свобода» и «ограничение» в праве определяются через такие основные понятия, как права, обязанности и ответственность.
Живя в обществе, человек обладает совокупностью прав, которая представляет собой обширный социально-правовой институт. Все законы, как естественные, так и субъективные, призваны служить целям обеспечения свободы личности, живущей в определенном обществе. Без свободы человека нет его прав, как без прав человека нет свободы. Пользование правами сопряжено с ответственностью человека, с возможными ограничениями, определяемыми мерой и границами свободы, установленными правом, принципами гуманности, солидарности, нравственности и морали.
Права - «это не только определенные социальные возможности, но и определенные социальные необходимости, не свобода вообще, но мера свободы»1. Человек обязан жить в определенных рамках, согласуя свои желания с правами других членов общества, неся ответственность за свое поведение. Для обеспечения своего благополучного существования общество вынуждено сдерживать негативную активность граждан, а сделать это возможно, лишь ограничивая до некоторой степени их абсолютную свободу.
Свобода - общечеловеческая ценность, значение которой трудно переоценить. Общество не может гарантировать личности совершения тех действий, которые противоречат его интересам, и устанавливает определенные пределы должного поведения.
Общий принцип неприкосновенности свободы знает ряд исключений, когда общественные интересы диктуют необходимость вторжения государства в сферу прав человека. Такими исключениями являются:
- необходимость борьбы с правонарушениями;
- преодоление неблагоприятной ситуации, вызванной эпидемией или иным стихийным бедствием и их последствиями;
- осуществление военного, чрезвычайного иного особого правового режима деятельности государства.
Пределы и средства ограничения прав и свобод человека
Слово-термин «предел» обозначает пространственную или временную границу; последнюю, крайнюю степень. Применительно к понятию ограничения прав и свобод, вопрос о пределах ограничения стоит в наше время исключительно остро. И дело, думается, даже не в том, что в правовой теории эта проблема пока еще не стала предметом целенаправленного специального изучения, хотя отдельные мнения на этот счет уже высказывались1. Речь идет о том, что в законодательной и правоприменительной практике вопрос о предельности ограничений часто решается без опоры на прочный теоретический фундамент. Между тем, еще Б.Н. Чичерин отмечал, что «без этих ограничений общежитие невозможно. В какой мере они устанавливаются - это зависит от местных и временных условий». Как верно замечает А.В. Малько, «возможность ограничений основных прав и свобод личности по соображениям обеспечения интересов общества в целом или прав и свобод других лиц всегда таит в себе угрозу, если даже не злоупотреблений, то, во всяком случае, принятия несоразмерных охраняемому общественному интересу ограничительных мер».
В международно-правовых документах, в конституциях государств практически невозможно встретить четких упоминаний о возможных пределах ограничений. В Международном пакте о гражданских и политических правах указывается, например, что в случае чрезвычайного положения возможны отступления от некоторых положений статей (ч.З ст.4), однако, какова крайняя степень, предельная граница этих отступлений, не говорится. Другим примером может служить ст. 4 Минимальных стандартных правил ООН , касающихся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних («Пекинские правила»), в которой говорится, что «в правовых системах, в которых признается понятие возраста уголовной ответственности для несовершеннолетних, нижний предел такого возраста не должен устанавливаться на слишком низком уровне, учитывая аспекты эмоциональной, духовной и интеллектуальной зрелости». Как можно видеть, использование оценочных понятий в таких случаях, заменяющих точность и ясность в определении предельности (меры) ограничения прав и свобод, вряд ли способствует достижению поставленных субъектами нормотворчества целей.
Пределы ограничения прав и свобод в правовом государстве должны быть четко определены. Данное положение настолько очевидно, что его не стоило бы и обсуждать, но российская история свидетельствует, что мнения в науке по этому вопросу смещаются из крайности в крайность: от произвола до боязни ограничений
Подобная ситуация сложилась в связи с отсутствием концептуальной основы, на которой должны строиться законодательство и практика ограничения. Поэтому необходимо определиться по вопросу о принципиальной возможности ограничения прав и свобод человека, но только так, мы их используем, но при этом устанавливаем жесткие пределы.
Международные акты налагают ограничения не только на права человека, но и на право государства ограничивать эти права, т.е. устанавливают пределы ограничений прав и свобод.
Согласно международным актам установленные общие условия ограничений прав и свобод не должны толковаться как означающие, что какое-либо государство, какая-либо группа лиц или какое-либо лицо имеет право заниматься какой-либо деятельностью или совершать какие-либо действия, направленные на уничтожение любых прав и свобод, или на их ограничение в большей степени, нежели это предусматривается в данных актах.
Это значит, что никакому государству не дозволяется использовать положения об ограничениях прав и свобод в качестве орудия ограничения прав и свобод в превышение пределов, установленных международными актами, или для иных целей, кроме тех, для которых они были предусмотрены.
Ограничения должны быть необходимы в демократическом обществе и соразмерны установленным целям. Термин «необходимо» не является синонимом слова «незаменимо» и не обладает гибкостью выражения «допустимо», «обычно», «целесообразно», «разумно», а подразумевает существование «неотложной социальной потребности». Европейский Суд в 1988 г. высказался о критерии необходимости ограничений в демократическом обществе: «Согласно сложившимся прецедентам Суда, понятие необходимости предполагает, что вмешательство отражает острую общественную потребность и, в частности, что оно соразмерно преследуемой законной цели»1.
Как констатировал Европейский Суд в 1979 г. никакие другие критерии, помимо тех, что упомянуты в Конвенции, не могут быть основой для каких-либо ограничений, и эти критерии, в свою очередь, должны быть истолкованы таким образом, чтобы смысл слов не был расширен по сравнению с общепринятым смыслом.
Любые цели, достигаются определенными средствами. Средства являются необходимым инструментарием для достижения цели. Именно здесь остро встает хорошо известный и один из наиболее болезненных вопросов о соотношении цели и средств, чему посвятили в свое время большое внимание Н. Макиавелли и Г. Гегель. Найти однозначное решение данного вопроса часто трудно, а порой и невозможно. В то же время наиболее приемлемой, думается, является такая ситуация-решение, когда и цели, и средства носят определяющий характер по отношению друг к другу, а их реальное соотношение должно быть оптимальным в правовом смысле.
Средством обычно называется прием, способ действия для достижения чего-нибудь. Говоря о средствах, используемых для осуществления ограничения прав и свобод человека, нужно отметить, что их можно разделить на правовые и неправовые. Если с правовыми средствами, к которым относятся, прежде всего, законодательные, акты (законы о введении чрезвычайного положения в том или ином регионе или в стране в целом, вследствие чего ограничиваются некоторые права и свободы человека), подзаконные акты наибольшей юридической силы (указы президента, постановления правительства и т.д.), более или менее понятно; то иная ситуация складывается относительно неправовых средств. Последние можно определить двояко.
Во-первых, под неправовыми, т.е. находящимися во внеправовом поле, средствами можно понимать силовые, в том числе, например, террористические, способы ограничения прав и свобод.
Во-вторых, неправовые средства могут иметь правовую форму, однако цель, ради которой они используются, как и их конкретное содержание, оказываются фактически неправовыми, хотя и прикрытыми политически выверенными словами-лозунгами.
Таким образом, говоря об обеспечении правовой оптимизации соотношения цели и средств ограничения прав и свобод граждан, следует подчеркнуть, что законными должны быть и цель осуществляемого ограничения, и используемые для этого средства как по содержанию, так и по форме. Иное дело, что такого оптимума добиться в реальной политико-правовой действительности нелегко, но это ничуть не влияет на понимание роли и задач государства и его правоохранительных органов.
Статья 25 Конституции РФ гарантирует гражданам неприкосновенность жилища. Однако в этой же статье говорится: «Никто не вправе проникать в жилище против воли проживающих в нем лиц иначе как в случаях, установленных федеральным законом, или на основании судебного решения». Другими словами, законодатель оставляет за собой право предусмотреть возможность ограничения неприкосновенности жилища. Таким образом, возникает коллизия между естественным правом на неприкосновенность жилища и формальным допущением законодательного произвола в вопросе ее ограничения. Однако стоит заметить, что одной из причин неопределенности в данном вопросе является возможность различного толкования факта ограничения естественного права.
Понятие и сущность категорий «особый правовой режим»
Представляется, что прежде, чем приступить к рассмотрению категории «особый правовой режим» необходимо определить понятие и сущность категории «правовой режим». Эта правовая категория была достаточно подробно рассмотрена Н. И Матузовым, А.В. Малько, В.Б. Рушайло1 и другими авторами.
До настоящего времени исследование правовых режимов, в юридической литературе не получило достаточно широкого развития. Причиной тому, явилось то обстоятельство, что под понятием «режим» в правовом контексте авторами понимались абсолютно различные правовые категории: «законность» , «порядок» , «социальный режим определенного объекта или вида деятельности, закрепленный правовыми нормами и обеспеченный совокупностью юридических средств»4. При исследовании данного понятия среди ученых до сих пор нет однообразного подхода к разрешению проблемы соотношения категорий «правовой режим» и «правовой статус»5.
Таким образом, изучению правовых режимов, как в общетеоретическом, так и в отраслевом плане, не уделялось достаточного внимания, что, явилось причиной того, что не был выработан комплексный подход при изучении данного правового явления.
Попыткой осветить данную проблему с научно-практической точки зрения, основанной на анализе действующего законодательства и правоприменительной практики, явилась монография В.Б. Рушайло1, в которой автором проведен комплексный и всеобъемлющий анализ при изучении правовых режимов, как правовой категории, социально-правового явления и метода государственно-правового воздействия на общественные отношения. В монографии автором приведены понятия правовых режимов, их содержание и классификация, подробно рассмотрены отдельные их виды. Вместе с тем, автором осуществлен и отраслевой подход в изучении данного правового явления, правовые режимы изучены в рамках действующих норм административного права.
В теории права в научно-практический обиход вошел и утвердился в качестве правовой категории термин «правовой режим». Этим термином обозначается «специфика юридического регулирования определенной сферы общественных отношений с помощью различных юридических средств и способов» . Как правило, различные сферы общественных отношений требуют разного сочетания способов, методов, типов правового регулирования, что имеет большую теоретическую и практическую значимость.
Нет ни одного проявления государственного управления, в котором не просматривалось бы действие правовых режимов. В каждом из примеров режима ясно просматривается совокупность управленческих регламентов, которые в своем комплексном нормативном выражении образуют порядок деятельности в случае возникновения тех или иных ситуаций. Режим и есть порядок. Установление порядка средствами права, в сущности, и образует то, что в целом должно характеризоваться как правовые режимы, но анализ юридической литературы оснований для такого вывода не дает. Достаточно проанализировать в этой связи публикации научно-методического характера, чтобы убедиться в том, что правовым режимам придается весьма малое значение, да и перечень рассматриваемых в соответствующих источниках правовых режимов крайне скуден. Как правило, правовые режимы трактуются лишь в контексте правового регулирования мер, направленных на преодоление ситуаций чрезвычайного характера. Главные среди них — упомянутые в Конституции РФ режимы чрезвычайного и военного положения.
Правовые режимы рассматриваются в юриспруденции как не требующее специального углубленного исследования. Между тем анализ действующего законодательства свидетельствует о том, что применительно к регулируемым правом отраслям жизни термин «режим» используется, как правило, понятийно, включая в себя целую совокупность мер.
В настоящее время сделана попытка широкого подхода к проблематике правовых режимов и соответственно рассмотрен более широкий круг этих режимов, но выдержана традиционная трактовка правовых режимов как особого рода мер, направленных на преодоление существенных негативных ситуаций в сфере государственного управления1.
Представляется, что ограничивать сущностную сторону правовых режимов урегулированием ситуаций чрезвычайного порядка не правильно, так как, например, режим государственной границы, секретности, не ситуационен и его существование нельзя признать чрезвычайным. Речь в данном случае идет об особых самостоятельных сферах государственного управления.
Из этого следует вывод о том, что ситуациями неординарного порядка сфера проявления правовых режимов не исчерпывается. Остается лишь констатировать, что в вопросах сущности и определения понятия правовых режимов окончательной ясности еще нет. Эти вопросы требуют дальнейшего изучения.
Правовой режим характерен полной регламентацией и позволяет на основании анализа норм закона обозначить компоненты режима:
- назначение и цели режима;
- распределение предметов ведения и полномочий между субъектами правоотношений;
- систему органов государственного управления в сфере действия режима и порядок их функционирования и взаимодействия;
- полномочия органов местного самоуправления и иных организаций;
- специальные полномочия субъектов в части нормативного регулирования, осуществления надзора и контроля за мерами, составляющими данный режим;
- систему непосредственных исполнителей режима, определение их специального статуса, издание соответствующих нормативных правовых актов;
- порядок финансирования расходов по вертикали системы исполнительной власти и в отношении органов местного самоуправления, иных организаций, граждан.
Правовой режим призван обеспечить наступление желаемого социального эффекта, состояния, показывая путь к подобному результату и способ, ведущий к нему. Правовой режим - это «функциональная характеристика права; особый порядок правового регулирования, который выражается в определенном сочетании юридических средств и создает желаемое социальное состояние и конкретную степень благоприятности либо неблагоприятности для удовлетворения интересов субъектов права»1.
Бахрах Д.Н. определяет правовой режим как «систему норм права, которая регулирует деятельность, отношения между людьми по поводу определенных объектов...различают юридическую сторону режима (систему правил) и фактическую сторону (реальное осуществление режимных норм)»1. В содержании правового режима он выделяет:
- «порядок и основания применения режима;
- его целевое и функциональное назначение;
- совокупность прав и обязанностей субъектов в рамках действия режима;
- объект правового регулирования и непосредственного воздействия;
- механизм реализации правовых установлений в рамках действия режима;
- способ защиты правоотношений, возникающих в процессе практической реализации правовых положений, регламентирующих применение данного правового режима»2.
Правовые ограничения прав и свобод в условиях особых правовых режимов
Международные договоры разрешают государствам-участникам в случае возникновения на их территории исключительных обстоятельств отступать от выполнения взятых на себя международных обязательств по защите прав и свобод человека и приостанавливать действие закрепляющего и обеспечивающего их национального законодательства. Следует отметить, что в универсальных международных актах не выделяются какие-либо виды особых государственно-правовых режимов, а используется лишь одно общее понятие — чрезвычайное положение. Отсутствие в международных актах дифференциации чрезвычайных режимов связано в первую очередь с тем, что международные универсальные акты делают акцент не на детальном регулировании особых государственно-правовых режимов, специфике оснований, целей и порядка их введения, а на защите фундаментальных прав и свобод личности, которые не утрачивают своей ценности и значимости даже при каких-либо экстраординарных обстоятельствах.
Поэтому международно-правовые акты устанавливают общие стандарты ограничения прав и свобод человека в условиях чрезвычайного положения для того, чтобы чрезвычайное положение не использовалось как предлог для нарушения прав и свобод личности. Эти международные стандарты, соблюдение которых обязательно для современных цивилизованных государств, в том числе и для России, закреплены в Международном пакте о гражданских и политических правах 1966 г., в Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г., Конвенции СНГ о правах и основных свободах человека 1995 г., в Документах Копенгагенского (1990 г.) и Московского (1991 г.) совещаний Конференции по человеческому измерению СБСЕ.
Для России международные стандарты имеют особенно большое юридическое и политическое значение, которое предопределено рядом причин.
Во-первых, согласно ч.4 ст. 15 Конституции России нормы международных договоров имеют преимущественную силу перед законами в том случае, если они содержат иные правила поведения. Таким образом, в случае обнаружившегося несоответствия или противоречия между законом и международным договором правоприменительные органы должны применять правила международного договора.
Во-вторых, в настоящее время Россия осуществляет курс на приведение национального законодательства в соответствие со своими международными обязательствами. И в условия действия чрезвычайного или военного положения соблюдение и защита прав человека с некоторыми изъятиями, диктуемыми особыми обстоятельствами, относится к числу международных обязательств государства.
В-третьих, Конституция провозглашает обязанностью государства признание, соблюдение и защиту прав и свобод человека и гражданина (ст.2). Чрезвычайное или военное положение не освобождает государство от выполнения этой обязанности.
В-четвертых, необходимо воплотить в законодательстве и в практике основополагающий принцип, согласно которому введение особого режима не означает отмену существующего правопорядка.
С учетом высказанных соображений представляется необходимым сначала привести положения вышеуказанных международных актов в части, касающейся чрезвычайного положения, а затем выявить и изложить общие условия ограничения прав человека при действии данного режима.
Согласно ст. 4 Международного пакта о гражданских и политических правах:
1. «Во время чрезвычайного положения в государстве, при котором жизнь нации находится под угрозой и наличии которого официально объявлено, участвующие в настоящем Пакте государства могут принимать меры в отступление от своих обязательств по настоящему Пакту только в такой степени, в какой это требуется остротой положения, при условии, что такие меры не являются несовместимыми с их другими обязательствами по международному праву и не влекут за собой дискриминации исключительно на основе расы, цвета кожи, пола, языка, религии или социального происхождения».
2. «Это положение не может служить основанием для каких-либо отступлений от статей 6,7,8 (пункты 1 и 2), 11,15,16 и 18. 3. Любое участвующее в настоящем Пакте государство, использующее право отступления, должно немедленно информировать другие государства, участвующие в настоящем Пакте, через посредство Генерального секретаря Организации Объединенных Наций о положениях, от которых оно отступило, и о причинах, побудивших к такому решению. Также должно быть сделано сообщение через того же посредника о той дате, когда оно прекращает такое отступление».
В Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод право государств отступать от ее положений во время чрезвычайного или военного положения регулируется ст. 15:
«1. Во время войны или иного чрезвычайного положения, угрожающего жизни нации, любая Высокая Договаривающаяся Сторона может принимать меры в отступление от своих обязательств по настоящей Конвенции только в такой степени, в какой это обусловлено чрезвычайностью обстоятельств, притом что такие меры не являются несовместимыми с ее другими обязательствами по международному праву.
2. Это положение не может служить основанием для нарушения положений ст.2, за исключением лишения жизни в результате правомерных военных действий или нарушения ст.З, п.1 ст.4 и ст.7.
3. Любая Высокая Договаривающаяся сторона, использующая это право отступления, информирует в полном объеме Генерального секретаря Совета Европы о введенных ею мерах и о причинах их принятия. Она также информирует Генерального секретаря Совета Европы о прекращении действия таких мер и возобновлении полного осуществления положений Конвенции».
Перечень требований, закрепленных ст. 15 Конвенции, необходимо дополнить также теми требованиями, которые содержатся в Протоколе №6, в ст.4 Протокола №7 к Конвенции, а также требованиями, которые были сформулированы Европейской комиссией и Европейским судом при решении конкретных дел, связанных с использованием государствами права на отступление от положений Конвенции.
Вторым по значению региональным актом является Конвенция СНГ о правах и основных свободах человека, которая закрепляет, что:
«1. В период войны или иного чрезвычайного положения, угрожающего высшим интересам каждой из Договаривающихся сторон, каждая из них может принять меры в отступление от своих обязательств, принятых по настоящей Конвенции, только в той степени, в какой это требуется серьезностью положения, при условии, что такие меры не противоречат другим ее обязательствам по международному праву и не влекут за собой дискриминации по признакам, перечисленным в ст.20 настоящей Конвенции.
2. Никакое отступление на основании пункта 1 настоящей статьи от ст.2 настоящей Конвенции, за исключением случаев гибели людей в результате правомерных военных действий, или от ст.З, пункта 1 ст. 4 и ст. 7 настоящей Конвенции не допускается.
3. Любая Договаривающаяся Сторона, воспользовавшаяся правом отступления от обязательств, ставит в известность депозитария о принятых мерах и причинах их принятия. Она также ставит его в известность, когда такие меры прекратили свое действие и положения Конвенции вновь выполняются в полном объеме».
