Содержание к диссертации
Введение
1 Семантические основы научных характеристик внутренней монологической речи 10
1.1 Концептуальная база данных внутренней монологической речи в современной лингвистике 10
1.2 Субъективная архитектоника внутреннего монолога в речевой реализации 21
1.3 Лексические основы терминосистемы внутренней монологической речи 39
1.4 Структурно-семантические реалии внутренней монологической речи 50
Выводы 65
2 Формально-грамматическая архитектоника внутренней монологической речи 67
2.1 Грамматическая сущность внутренней монологической речи І 67
2.1.1 Прономинальная вариативность внутренней монологической речи 67
2.1.2 Видовременная аспектность внутренней монологической речи , 78
2.1.3 Виды наклонений в структуре внутренней речи 88
2.2 Функционально-лексические характеристики внутренней монологической речи 92
2.2.1 Модальные сущности внутренней монологической речи 93
2.2.2 Семантика приоритетной лексики внутренней монологической речи 96
2.2.3 Социально-психологические мотивы внутреннего монолога 99
2.3 Особенности синтаксического построения внутренней монологической речи 103
2.3.1 Редуцирование как средство упрощения внутреннего монолога 104
2.3.2 Экспансиональные структуры внутренней монологической речи 111
2.3.3 Вопросительно-побудительные и восклицательно-эмоциональные построения внутреннего монолога 118
2.4 Функционально-репрезентативные построения внутренней речи 122
2.5 Языковая архитектоника семиотики и графики внутренней монологической речи 124
Выводы 127
3 Стилистические характеристики функциональных аспектов внутренней монологической речи 129
3.1 Психолингвистические параметры внутреннего монолога в сопоставительном анализе 131
3.2 Специфика интерпретаций в реализации внутреннего монолога 149
3.3 Прагматика внутреннего монолога и его социально- мировоззренческие основы 158
Выводы 167
Заключение 171
Библиографический списо 176
- Концептуальная база данных внутренней монологической речи в современной лингвистике
- Прономинальная вариативность внутренней монологической речи
- Экспансиональные структуры внутренней монологической речи
- Психолингвистические параметры внутреннего монолога в сопоставительном анализе
Введение к работе
Актуальность исследования определяется необходимостью более детального изучения средств осуществления монологизации, способов ее организации на различных языковых уровнях, а также представления дескриптивного анализа архитектоники внутренней монологической речи (BMP) и ее структурно-семантических реалий.
Одним из важнейших лингвистических средств, давших возможность писателям представить мир сквозь призму конкретной человеческой личности, является внутренняя монологическая речь. Многообразие форм внутреннего монолога (ВМ), с которыми мы встречаемся в произведениях разных авторов, требует их активного и глубокого изучения, поскольку творчество писателя, его авторская личность, его герои, темы, идеи и образы воплощены в языке и только в нем и через него могут быть постигнуты (Виноградов, 1980).
Объектом исследования является внутренняя монологическая речь в лексико-семантических интерпретациях языка, рассматриваемая на материале текстов американской литературы XX в. и их русских переводов.
Предмет исследования - семантические основы научных характеристик BMP, формально-грамматическая архитектоника BMP и стилистические характеристики функциональных аспектов BMP.
Цель исследования - выявление особенностей BMP, ее лингвистической структуры и стилистического функционирования.
Реализация этой цели предполагает решение следующих задач:
установить место BMP в современной лингвистике определить его феноменологическую сущность;
определить субъективную архитектонику BMP в речевой реализации;
дифференцировать и описать структурно — семантические реалии внутреннего монолога;
проанализировать особенности лингвистического построения выделенных форм внутреннего монолога на различных лингвистических уровнях;
исследовать формы стилистической реализации внутреннего монолога и его функциональных видов путем анализа языковой ткани художественных произведений.
Практическим языковым материалом исследования послужили примеры BMP, извлеченные из текстов произведений американской литературы XX в.: романа «По ком звонит колокол» («For Whom the Bell Tolls») и повести «Старик и море» Э. Хемингуэя («The Old Man and the Sea»); романов У.Фолкнера «Шум и ярость» («The Sound and the Fury») и «Авессалом, Авессалом!» («Absalom, Absalom!»); романов Дж. Дос Пассоса «Три солдата» («Three Soldiers») и «Манхэттенский круговорот» («Manhattan Transfer»); романа Н. Мейлера «Американская мечта» («An American Dream»); романа Дж. Джонса «Свисток» («Whistle»); романов Г. Роббинса «Камень для Дэнни Фишера» («A Stone for Danny Fisher») и «Политические авантюристы» («Carpetbaggers»). Обращение в нашем исследовании к анализу произведений в обширной синхронии и диахронии продиктовано стремлением объективно проследить функционирование BMP в современной американской литературе. Общий объем анализируемого материала составил 5197 страниц художественного текста (4128 - на английском языке и 1069 — на русском языке)-.
Методологическую основу диссертации определили фундаментальные исследования отечественных ученых - работы А.А. Андриевской, А.К.Бочаровой, В.Н. Волошинова, И.Р. Гальперина, СЮ. Завадовской, Е.Я.Кусько, В.А. Кухаренко, Г.П. Немца, О.С. ГІолташевской, Н.С. Поспелова, А.А. Потебни, Н.И. Сакварелидзе, Л.А. Соколова, И.В. Страхова, Л.Н.Тимощук, Г.Г. Ярмоленко и др.; из зарубежных исследований — работы
Л.Баулинга, Й. Биес, В. Бич, С. Кинга, А. Нойберта, М. Фридмана, Р. Хамфри, Л. Эделя и др.
Решение поставленных задач осуществлялось с помощью комплекса системно-структурных методов семантического анализа, в качестве основного из которых был избран структурно-функциональный метод, необходимый для дифференциации видов и модификаций BMP. Использовались также структурно-логический метод - для изучения принципов лингвистической организации BMP, способов и форм ее употребления, функционально-сопоставительный метод — для сравнения показателей по исследованным разновидностям BMP. Все это позволило в сочетании с описательным, контекстологическим и статистическим методами провести комплексное исследование языкового материала и составить общую картину функционирования BMP в анализируемых текстах.
Научная новизна диссертационной работы состоит в комплексном подходе к изучению лингвистической сущности внутреннего монолога, расширенной структурно-семантической типологизации его форм. Принципиально новое звено в исследовании связано с изучением лингвистической сущности и семантико-стилистической репрезентации ранее не изучавшихся модификаций внутреннего монолога: коллективного внутреннего монолога и интералъного монолога.
Теоретически значимым результатом работы представляется конкретизация сущностной природы внутреннего монолога, разработка классификации видов BMP и определение их конститутивных характеристик.
Практическая ценность проведенного исследования состоит в том, что результаты работы могут быть рекомендованы для использования в теоретических курсах «Общее языкознание», «Лингвистический анализ художественного текста», «Теория перевода», в переводческой практике.
На защиту выносятся следующие положения.
В системе форм речевой продукции BMP является интермедиативной формой, соотносимой с несобственно-прямой и прямой речью. Это лингвистическое явление, которое в художественном тексте выступает как литературно-художественный прием для передачи внутренней речи персонажа посредством лингвистической и экстралингвистической контаминации субъ-ектно-авторских перспектив. BMP соотносима с явлениями и признаками разнокатегориального плана, прежде всего, лингвистического, психологического, литературоведческого и социального.
Различна психологическая природа разных модификаций BMP. Генетически они производны от внутренней речи, внутреннего говорения, инте-ральной речи. Психологические особенности выделенных фаз внутренней речи находят свое непосредственное отображение в модификациях BMP (техника потока сознания, внутренний диалог, персональный внутренний монолог, внутренняя рефлексия, коллективный внутренний монолог, инте-ральный монолог).
Лингвистическая структура BMP характеризуется постоянной эволюцией, которая на морфологическом уровне проявляется в расширении прономинальной вариативности и видовременной аспектности, прогрессирующей неадекватности лингвистической формы и семантического наполнения, семантической деструкции. На лексическом уровне эволюция проявляется в расширении диапазона функционирующей лексики; на синтаксическом уровне - в разнообразии редуцированных и экспансиональных структур. Языковая архитектоника семиотики и графики во внутренней монологической речи полифункциональна.
Диапазон стилистического функционирования BMP постоянно расширяется, что дает возможность реализации различных авторских задач идейно-тематического плана. Прагмастилистика. BMP включает ее использо-
вание как средства психологизации изображения, характеристики персонажей, создания композиции и архитектоники литературного произведения.
Апробация результатов исследования. Основные положения и результаты диссертационного исследования обсуждались на заседаниях кафедры общего и славяно-русского языкознания Кубанского государственного университета. Результаты исследования были изложены в докладах и сообщениях на Международной научной конференции «Фундаментальные и прикладные исследования в системе образования» (Тамбов, 2005), на Всероссийской научной конференции «Языковые и культурные контакты различных народов» (Пенза, 2004), на межвузовских конференциях «Актуальные проблемы современного языкознания и литературоведения» (Краснодар, 2005), «Лингвистическая организация дискурса: функциональные и содержательные аспекты» (Краснодар, 2005).
Структура работы. Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения и Библиографического списка.
Список используемых сокращений
ВД - внутренний диалог
ВМ - внутренний монолог
BMP - внутренняя монологическая речь
ВР - внутренняя речь
ВРф - внутренняя рефлексия
ДМ - драматический монолог
ИМ - интеральный монолог
КВМ - коллективный внутренний монолог
КР - косвенная речь
НПР - несобственно-прямая речь
ПВМ - персональный внутренний монолог
.« 9
ПР - прямая речь ПС - поток сознания
Ф-
Концептуальная база данных внутренней монологической речи в современной лингвистике
Внутренняя монологическая речь (BMP) в. недостаточной степени исследована теоретически и экспериментально, вместе с тем она широко применяется в художественной литературе, поскольку является одним из лингвистических средств изображения внутреннего мира человека. BMP определяется в науке как категория лингвистическая и литературоведческая, но она имеет также большое значение и для психологии, потому что тесно связана с проблемой речевого мышления. Исследования BMP в современной лингвистике носят в основном теоретический характер и касаются, главным образом, общих вопросов, связанных с ее генезисом. В современной лингвистике можно выделить несколько концепций истолкования сущности BMP.
Исследователи, придерживающиеся первой концепции, рассматривают внутренний монолог (ВМ) как разновидность несобственно-прямой речи (НПР) (Гальперин, 1958; Андриевская, 1967; Мельниченко, 1969; Кожевникова, 1971; Соренсен, 1975; Сакварелидзе, 1975; Кусько, 1980; Долинин, 1985). Специфика внутренней речи (ВР), по их мнению, заключается в необходимости ее авторской транспозиции. Таким образом, BMP считается разновидностью НПР. Согласно другой концепции, BMP можно отождествить с НПР, т.е. отсутствует четкое разграничение этих понятий (Страхов, 1946; Соколов, 1960; Полташевская, 1969). Согласно третьей концепции, BMP, являясь подтипом представленной речи (represented speech), входит в косвенную речь (КР). Эту точку зрения разделяют О. Есперсен, Ш. Балли и др. Однако, как отмечает О. Есперсен, BMP «стоит ближе к прямой речи» (Есперсен, 1958). Согласно четвертой концепции, ВМ следует рассматривать в составе изображенной ВР как отдельный тип изложения (Ярмоленко, 1982; Кухаренко, 1988), либо сам ВМ выделяется в отдельный стиль изложения (Завадов-ская, 1971). Большинство зарубежных исследователей придерживаются пятой концепции, и включают BMP в поток сознания (ПС) (Beach, 1932; Bowling, 1950; Edel, 1955; Friedmann, 1955; Biese, 1963). Дефиниция понятия внутренней речи представляется в лингвистике далеко не простой задачей, что определяется сложностью, как природы этого явления, так и его структуры. Внутренняя речь как стилистический прием создания художественного образа отражает особенности внутренней речи как формы мышления. Ее физическая сторона в отличие от внешней речи сводится к необходимому минимуму, смысл доминирует над значением слова, и начинается процесс мысли (Выготский, 1934). Переход к внутренней речи в тексте обусловливается особым эмоциональным состоянием персонажа, сосредоточением его мысли на одном объекте.
В современной лингвистике термин внутренняя речь трактуется довольно широко, а именно как общее определение всех непроизнесенных мыслей. Такая трактовка приводит к необходимости четкого разделения этого неоднородного явления на его составляющие, которые имеют определенные смысловые и структурные границы. Традиционно выделяют два вида внутренней речи: внутренний монолог и внутренний диалог (ВД). В.А.Кухаренко обосновывает правомерность выделения еще трех видов внутренней речи: потока сознания, малых вкраплений и несобственно-прямой речи. На самостоятельность этих видов внутренней речи указывает К.А. Долинина. Плюрализм концепций в интерпретации BMP можно объяснять отсутствием единого категориально-сущностного подхода к изучению этого сложного явления. При более детальном анализе точек зрения ученых, поддерживающих ту или иную концепцию, прослеживаются некоторые различия. Так, Ш.Балли, интерпретирующий НПР как разновидность КР, предложил термин, соответствующий его концепции - le style indirect litre («свободный косвенный стиль»).
Несмотря на то, что Ш. Балли впервые указал на внешние и внутренние признаки НПР, методологический разрыв между лингвистическими формами и фигурами мышления (между «langue» и «parole») привел ученого к выводу о внелингвистическом характере НПР (Балли, 2001).
Отвергая термин Ш. Балли - свободный косвенный стиль - как не очень удачный, О.Есперсен предложил немногим более лучший термин - «представленная речь» {represented speech), считая его типом КР. По мнению О.Есперсена, этот тип речи - яркий и эмоциональный - типичен для длинного, связного повествования, где рассказ о событиях во внешнем мире прерывается (часто без переходного «он сказал» или «он подумал») сообщением о том, что данное лицо сказало или подумало (Есперсен, 1958). Однако О.Есперсен не пошел дальше в выявлении формальных признаков ВМ и НПР.
Некоторые вопросы ВМ рассматривались в работах о несобственно-прямой речи. На основе взаимодействия речи автора и героя. Л.А. Соколов различает три разряда НПР. Исследователь полагает, что при помощи НПР первого разряда передается внутренняя, внешняя или коллективная речь, НПР второго разряда передает чувства и мысли одного или нескольких героев, НПР третьего разряда выражает общую точку зрения (Соколов, 1960) . Таким образом, автор включает BMP, по крайней мере, в два из трех разрядов, не проводя, однако четкого разграничения между BMP и НПР. О.С. Полташевская исследует HTTP от 1-го лица (т.е. BMP), проводит ее типологизацию, используя при этом термины внутренняя монолигическая речь и несобственно-прямая речь, по существу, как синонимы. Исследователь четко разграничивает НПР от 1-го лица BMP и прямую речь (ПР), указав на недопустимость их отождествления, при этом игнорируется их сущностное различие - разнонаправленный характер BMP и ПР. BMP предназначена для себя, ПР ориентирована на собеседника, (Полташевская, 1969).
Полностью идентифицируются понятия BMP и НПР в работах И.В.Страхова, где речь идет только о BMP, хотя в некоторых случаях из примеров явствует, что автор исследует НПР. На материале произведений русских писателей конца XIX и начала XX вв. проводится психологическая и функциональная типологизация BMP (Страхов, 1946, 1969 , 1975,1998).
Представители первой концепции четко дифференцируют BMP и НПР, рассматривая BMP как одну из модификаций НПР. И.Р. Гальперин, например, считает, что в НПР объединяются две ее разновидности: косвенно-прямая (как один из способов передачи произнесенной, реально звучащей речи) и изображенная речь (как способ художественного изображения внутреннего состояния героя). Интересной представляется мысль о переплетении двух планов повествования - автора и персонажа - в изображенной речи, которые являются «органически спаянными в новом качестве» (Гальперин, 1958).
Прономинальная вариативность внутренней монологической речи
Местоименная транспозиция из перспективы 3-го лица в перспективу 1-го лица является одним из демаркационных признаков BMP (Андриевская, 1967; Завадовская, 1971; Sorensen, 1975; Кусько, 1980). 1-е лицо ед. ч. традиционно широко употребляется во BMP. Такую прономинальную транспозицию при повествовании мы наблюдаем у Э. Хемингуэя, Дж. Дос Пассоса, Дж. Джонса, выделение BMP из общего текстового массива не представляет собой трудности, о чем свидетельствует следующий пример: «Why shouldЧ be so excited? She keeps asking herself. Just somebodie s bad luck, the sort thing that happens every day. The moaning turmoil and the changing of the fire engines wont seem to fade away inside her. She stands irresolutely...» (Passos, 1925: 399). Ср.: «Почему я так должна волноваться? Спрашивала она себя. Это только чья-то неудача, то, что случается каждый день. Ноющее смятение, переходящее в жар, казалось, никогда не угаснет в ней. Она стоит в нерешительности...» (Перевод наш. — С.А.). В данном случае мы наблюдаем плавный переход BMP в НПР и в авторское повествование. Прономинальная транспозиция является здесь единственным морфологическим демаркатором BMP, а границы каждого типа изложения довольно четко прослеживаются.
Демаркация BMP в субъективированном повествовании связана со значительными трудностями, поскольку, с одной стороны, ограничена или отсутствует прономинальная транспозиция, с другой - сложность представляет имплицитная контаминация перспектив. При контаминации BMP в романах и рассказах, в которых повествование ведется от 1-го лица, важную роль, по нашим наблюдениям, играет темпоральная транспозиция и лексико-синтаксические особенности: наличие вопросительных структур, использование глаголов сослагательного и повелительного наклонения, применение лексически сниженного тона. Это особенно важно при отсутствии репрезентирующего компонента. Наблюдения над прономинальной структурой BMP в субъективированном повествовании проводились на базе текстов художественных произведений У. Фолкнера, Н. Мейлера, Г. Роббинса.
Например: «It was quiet there... I could hear them singing... Well, let them get every quarter and dime in the county; it was no skin off my back. I ve done what I could; a man that can live as long as I have and not know when to quit is a fool. Especially as it s no business of mine...» (Faulkner, 1977:219). Ср.: «Это было недалеко... Слышно было, как поют...Ничего, пусть они обойдут каждый квадрат и дюйм страны. Мне-то что. Я сделал все, что смог; человек, проживший такую долгую жизнь, как я, и не знающий где найти покой, просто глуп. Особенно когда меня это не касается» (Перевод А. Долининой). Основным индикатором BMP в приведенном отрывке (well, let...) является темпоральная транспозиция из прошедшего в настоящее, сниженный лексический состав - разговорное it was skin off ту bach, модальная лексика — can, could; повелительное наклонение в синтаксисе let them get.
Проблема контаминации перспектив во BMP в повествовании от 1-го лица рассматривается в отечественной лингвистике противоречиво: от совпадения точек зрения автора и персонажа до полного отсутствия контам ина-ции в такого рода BMP (Ярмоленко, 1982). При этом авторами не учитывается тип повествования.
В субъективированном повествовании происходит некоторое дистанцирование внутри кажущейся идентификации перспектив. В повествовании от 3-го лица появление 1-го лица свидетельствует об определенном сближении перспектив автора и персонажа на фоне кажущегося полного отсутствия контаминации. В этих двух противоположных типах повествования мы наблюдаем, центростремительное сближение перспектив, которое, однако, не может ни полностью идентифицироваться, ни полностью дистанцироваться, и представляется нам следующим образом (см. рис. 5): Форма 1-го лица ед. ч. наиболее часто используется у всех исследуемых писателей. Прономинальная перспектива 1-го лица ед. ч. является конститутивным признаком BMP.
Форма 2-го лица все чаще встречается во BMP в современной художественной прозе, когда автор повествователь или персонаж обращается к своему внутреннему «я», чтобы мысленно поговорить с собой, о чем-то посоветоваться либо что-то.решить. Перспектива 2-го лица не во всех случаях сигнализирует о диалогизации. ВР в субъективированном повествовании прономинальная транспозиция в перспективу 2-го лица является демаркатором BMP, что иллюстрирует следующий пример: «When you very sick or very bad hurt, your very consciousness seemed to withdraw into the deep inside of you until you were no longer aware, except vaguely of any life outside of you...» (Jones, 1979:84). Ср.: «Когда ты серьезно болен или тяжело ранен, ты очень осознанно уходишь в глубину себя и остаешься там так долго, насколько это возможно, даже смутно не ощущая никакой жизни вокруг, за гранью своего мира...» (Перевод наш. - С.А.). Хотя воспоминания внешне монологичны, все же использование 2-го лица предполагает взгляд на себя со стороны.
Форма 2-го лица в структуре BMP в некоторых случаях соотносится с императивностью высказывания. Императивное you появляется либо в завершающей части ПВМ или ВД, либо в кратких ВРф, которые являются результатом предыдущих размышлений. Наблюдая за императивным you в структуре BMP у американских писателей XX в. мы можем констатировать уменьшение его частности. Из исследуемых авторов он свойственен Э.Хемингуэю, фрагментарно используется У. Фолкнером и редко - остальными авторами.
В большинстве случаев 2-е лицо предполагает диалогизацию мыслительного процесса и сигнализирует о ВД. Изучая ВД, И.В. Страхов обратил внимание на то, что он создает «многоплановость сознания, (...) удвоение мыслительного процесса» (Страхов, 1947). В процессе такого воображаемого диалога персонаж выступает одновременно в роли «я» и в роли собеседника. Внутреннее раздвоение как форма работы мысли в структуре BMP свойственна персонажам прозы всех исследуемых авторов.
Экспансиональные структуры внутренней монологической речи
Экспансия синтаксических структур во BMP происходит, по нашим наблюдениям, путем расширения исходной модели предложения. В структуре BMP расширение осуществляется за счет повтора, который является ведущим средством экспансии синтаксической модели. Он же является ведущим среди внешних средств связи предложений во BMP. Сопоставляя структурную типологию и стилистическое функционирование повторов во ВМ и НПР, нельзя не заметить, что они по многим параметрам аналогичны (Кусь-ко,1980). К их отличительным чертам мы относим более широкое и разнообразное использование повторов во BMP, включая суперсинтаксический уровень. Рассматривать повторы отдельно на уровне текста не представляется нам целесообразным, так как нарушается комплексность исследования вопроса. Повторы во BMP на синтаксическом и суперсинтаксическом уровне представляют собой единое целое в плане реализации идейного замысла. Следует указать на своеобразие и отличие повторов во BMP и ПР. В структуре BMP они в значительной степени сегментированы и парцеллированы с целью имитации ВР.
Структурная типология повтора во BMP разнообразна: простой, анафорический повтор, варьированный повтор на синтаксическом и суперсинтаксическом уровнях, дистантный повтор на суперсйнтаксическом уровне и комбинированный повтор. В стилистической типологии мы выделяем: усилительный, делиберативный, императивный и риторический повторы.
К простым повторам мы относим дословную редупликацию слова, словосочетания, предложения на синтаксическом уровне в пределах одного ВМ либо в пределах одной тематической группы в обширных ВМ и ПС.
Простой повтор характерен для BMP и чаще всего может быть выражен одно- или двучленным сочетанием в пределах одного предложения либо двух, реже трех контактных предложений. Редупликация наблюдается в тех случаях ВМ, когда отдельные слова или отрезки ВР персонажей повторяются с усилительной или императивной целью: «Take it easy, he told himself, take it easy» (Hemingway, 1981:211); Ср.: «Ничего, - Сказал он. Ничего» (Перевод Н. Волжиной и Е. Калашниковой). «Wait. Wait. You can t know yet... Wait. Wait.» (Faulkner, 1982:293). Ср.: «Подожди. Подожди. Ты еще не знаешь... Подожди. Подожди» (Перевод М. Беккер). Иногда простой повтор в структурах ВМ выражается в форме вопроса: «And if so, why?, why? Thinking But why? Why?» (там же:299). Ср.: »A если это так ,то почему же? Но почему же? почему? Подумал он» (Перевод М. Беккер). Такая редупликация в комплексах ВМ связана с переспросом и употребляется с делиберативной или риторической целью.
Нередко повторениям подвергаются простые предложения или части сложного синтаксического целого. К редупликации распространенных словосочетаний и предложений авторы прибегают в случаях, когда нужно передать чувства растерянности, нерешительности персонажа. Этому способствует также многократное повторение структур, когда с каждым следующим повтором возрастает внутренняя уверенность персонажа. Наиболее частотны от трех до пятикратных редупликации, но наблюдаются случаи до 20-кратных повторов слова в пределах одного абзаца. Многократные повторы наблюда-ются при передаче внутреннего состояния персонажа в экстремальных ситуациях.
Анафорические виды повторов в структуре BMP сопряжены с местоимениями, среди которых преимущественны личные, указательные и вопросительные: «Carol. She was quite an interesting girl, Carol was» (Jones,1979:25). Ср.: «Кэрол. Она была довольно интересной девушкой, Кэрол» (Перевод наш. — С.А.). Анафорические повторы являются следствием экономии ВР, с одной стороны и постоянным возвратом к объекту мысли, с другой.
Предпочтительным видом повтора в структуре BMP является варьированный повтор. К нему мы относим тип повтора, когда к начальному элементу мысли присоединяется варьированный элемент: «I am rid of him, І am rid of him now and forever» (Mailer, 1979:25). Ср.: «Я освобождаюсь от него, я освобождаюсь от него сейчас и навсегда» (перевод наш. — С.А.) . Следует заметить, что этот вид повтора наблюдается преимущественно на суперсинтаксическом уровне. Начальные элементы, которые подвергаются варьированию, весьма разнообразны: словосочетания, предложения, вопросы, грамматические формы.
Варьированный повтор обладает значительным эмотивным содержанием. Он является средством усиления, акцентирования на определенных элементах ВР. Особенно эффективен этот повтор при передаче динамики ВР. Вариативный элемент указывает на направление и степень динамики, например: «I had gone through too much. I had come a long way. I was not the same person who had left this house so many years ago. I had lost my childish wonder... You had to fight it all the time» (Robbins, 1970:367). Ср.: «Я прошел через многое. Я прошел долгий путь. Я не тот самый человек, который покинул этот дом много лет назад; Я потерял свою детский восторг... Тебе пришлось воевать с этим все время» (Перевод наш. — С.А.). В варьированном повторе грамматической конструкции наблюдается соскальзывание перфектного had в модальное had to, благодаря чему развитие мысли во BMP чрезвычайно динамично. В кратком по объему ВМ ретроспективно проходит вся жизнь персонажа и, как заключение, суть, к которой сводится жизнь в жестоком мире.
Стилистически варьированный повтор может быть делиберативным или усилительным. Следует заметить, что варьированные повторы отличаются ритмико-интонационной многогранностью. Его динамическая интонация преимущественно направлена в сторону внутреннего самоубеждения. Такие повторы являются своего рода психологическими срезами, в которых можно проследить движение разных мотиваций.
Дистантный повтор является отличительной чертой синтаксиса BMP. К дистантному повтору мы относим «стилистически релевантный повтор словосочетания, предложения или сочетания предложений, между компонентами которого заключены отрезки текста». В случае ВМ - это повтор (простой или варьированный) в разных ВМ, между которыми есть ПР, КР, или НПР, либо в обширных ВМ, где элементы повтора разделяются другими тематическими группами.
Продуктивность дистантного повтора во BMP связана с тем, что ВР свойственно замедление течения мысли, своеобразные фразеологические возвраты, обрывы и повторные возвраты ВР. «Yes», Quentin said. Не sounds just like father he thought, glancing (his face quiet, reposed, curiously almost sul len) for a moment at Shreve leaning forward into the lamp, his naked torso pink gleaming Just exactly like father has know as much...» (Faulkner, 1982 .-ISO IS 1). Ср.: «Да, - сказал Квентин.. "Он говорит совсем, как отец", - подумал он, бросив взгляд(лицо его было спокойно, безмятежно, даже как ни странно угрюмо) на Шрива, который всем своим обнаженным лоснящимся торсом, розовым и гладким, ...наклонился к лампе ... В точности, как отец...» (Пе ревод М. Беккер). В приведенном примере варьированный повтор разрывает ся авторским повествованием, а также другими мысленными реакциями, вы званными впечатлениями от внешности собеседника. Главная тема отступает на второй план, затем вновь возвращается. Дистантный повтор в этом BMP реализует дискретность мышления.
Психолингвистические параметры внутреннего монолога в сопоставительном анализе
Многие исследователи отмечают, что BMP является одним из наиболее продуктивных и стилистически оправданных средств психологизации. В то же время лингвистическая реализация психологизации изображения в художественной литературе все еще недостаточно изучена.
Во BMP автор широко представляет персонажам возможность непосредственного восприятия действительности, ее анализа. Это позволяет охарактеризовать персонаж «изнутри», выявить его духовное величие или убожество. «Изнутри» поступки, процессы, мотивы предстают в другой оценочной связи. Одновременно читатель получает информацию об объективной действительности, которая чувственно и психологически обогащена. Выдающиеся писатели, по мнению И.В. Страхова, посредством такой техники приходят к «подлинным психологическим открытиям» (Страхов, 1975). Психологический анализ во BMP способствует более углубленному проникновению во внутренний мир и поступки человека, в художественное познание его личности. Следует помнить, однако, что психологический анализ во BMP подчинен авторскому идейно-художественному замыслу, и в этом плане его исследование также представляет значительный интерес.
В американской литературе обращение к психологическому анализу весьма продуктивно при отражении писателями сложного процесса прозрения, передачи драматизма действительности путем раскрытия внутреннего мира персонажа: мыслей, эмоций, настроений, взглядов.
Показательным в этом отношении является BMP Фьюзели из романа Дж. Дос Пассоса «Три солдата», в котором персонаж начинает осознавать тяготы жизни простого солдата на войне: «How silly» he thought «this is the world as it has appeared to the majority of men, this is just the lower part of the pyramid» (Passos, 1949: 32). Ср.: «Как глупо, - подумал он. - Так устроен мир, это случается почти со всеми, но это только лишь нижняя часть пирамиды» (Перевод наш. - С.А.).
Пессимистическим лейтмотивом звучит во BMP другого персонажа этого же романа - солдата-Эндрю - песня о погибшем воине: «John Brown s body lies a moulding in the grave, But his soul goes marching on...» (Там же: 414,429,432). Ср.: «Тело Джона Брауна спокойно лежит в могиле, Но его душа продолжает маршировать...» (Перевод наш. — С.А.). Внешние конфликты и события в судьбе этого персонажа переходят в глубокие внутренние коллизии и затем проявляются внешне: герой не выдерживает страшного давления военной машины и дезертирует. Дезертирство Эндрю является результатом сложного и многогранного процесса прозрения, осознания драматизма и бессмысленности войны. Мысленное оправдание и мотивация его поступка даны в следующем ВМ: «Look at те: I m a deserter. I m under the wheels of your system. If your system doesn t succeed in killing me, it will be that mush weaker, it will have less strength to kill others» (Там же: 416).«Посмотрите на меня: я дезертир. Я жертва вашей системы. Если ваша система не сумела убить меня, значит, она ослабеет и у нее не хватит сил убить других» (Перевод наш. — С.А.).
Психологический анализ во BMP осуществляется преимущественно в форме самоанализа, самосознания. Такая BMP раскрывает моральный облик персонажа, передает процесс осмысления им своих поступков, сомнения, в которых выявляются многие эмоциональные черты характера, мотивы поведения. Например: «I love, I will accept по substitute; something had happened between him and my father, if my father was right I will never see again, if wrong he will come or send for me, if happy I can be I will, if suffer I must I can» {Faulkner, 1982:127). Ср.: «Ялюблю, я не приму никакой замены; что-то произошло между ним моим отцом; если отец был прав, я больше никогда не увижу; если отец был не прав, он приедет или пришлет за мной, если возможно, я хочу быть счастлива, если мне суждены страданья, я могу взять их на себя» {Перевод М. Беккер). Приведенный отрывок из BMP свидетельствует о глубоких сомнениях персонажа, поисках истины.
Структура BMP в форме самоанализа более сложна, в нее вклиниваются воспоминания персонажа о разных случаях в жизни и о мотивах его действий в различных ситуациях. В таких ВМ часто наблюдается интеграция с элементами ВД, КВМ: «... we did how can you not know it if you 41 just wait I ll tell you how it was a crime we did a terrible crime it cannot be hid you think it can be but Poor Quentin you ve never done that have you and I ll tell you how it was I ll tell father then it ll have to be because you love Father then we ll have to go away...» {Faulkner, 1977:135). Ср.: «Как ты могла забыть Подожди сейчас я напомню тебе Это.было преступление Мы совершили страшное его не скрыть Ты думала скроешь но подожди Бедный Квентин ты же ни разу еще А я говорю тебе было ты вспомнишь Я расскажу отцу и тогда волей - неволей Ты ведь любишь отца и мы уйдем...» {Перевод А. Долининой).
Отсутствие знаков препинания - один из маркеров BMP, по замыслу автора романа. Самоанализ во BMP в произведениях У. Фолкнера отличается многоплановостью, разномасштабностью, многогранностью. Человек представляется писателю, по выражению В.А. Костякова, «сложным, многоэтажным лабиринтом, исследовать все этажи которого и даже спуститься в подвал, где в темноте скрывается фундамент всего здания», представляется автору необходимым (Костяков, 1977). Самоанализ обнаруживает скрытые мотивы действий и слов персонажа и в то же время в какой-то мере объясняет эти мотивы. Психологический самоанализ преимущественно наблюдается в обширных по объему ПС, ПВМ, ВД, КВМ.
Самосознание во BMP зачастую тесно переплетается с самоанализом: «... what have I done to have been given children like these Benjamin was punished enough and now for her to have no more regard for me her own mother I ve suffered for her dreamed and planned and sacrificed I went down into the valley...» (Там же: 95). Ср.: «За что покарал меня Бог такими детьми Бенджамин уже достаточное наказание а теперь она родную мать позорит Я столько из-за нее претерпела, мечтала и планы строила, шла на жертвы прозябала...» (Перевод А. Долининой). Осознание своей трудной судьбы переплетается у миссис Джейсон с внутренним анализом. Самоосознание как процесс длительный, многочленный, эксплицируется из не вполне осознанных мотивов. В тех случаях, когда внутреннее осознание еще не является окончательным, используется преимущественно техника ПС. Следует отметить, что наиболее адекватными формами для передачи самоанализа и самосознания являются ПД, ПС, ПВМ, реже - КВМ.
