Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Организация речевого взаимодействия в условиях нормативной коммуникации 22
1. Общие принципы описания структуры нормативного диалога 22
2. Компоненты нормативной коммуникции 27
3. Условия реализации нормативной коммуникации 37
Выводы по первой главе 49
Глава II. Содержательная и организационная структура интерактивного общения в условиях семантической рассогласованности 53
1. Нарушение условий нормативной коммуникации 53
2. Особенности регуляции в семантически рассогласованных диалогических текстах в рамках метакоммуникативного трехфазисного аспекта 62
2.1. Фазовая характеристика зачина диалогического общения 62
2.2. Развитие диалогической интеракции 68
2.3. Особенности финальной фазы диалога 88
Выводы по второй главе 98
Глава III. Стратегические принципы реализации семантически рассогласованного диалога 101
1. Анализ инициативной стороны диалогической регуляции 101
2. Выделение гендерной доминанты в регуляции общения 106
2.1. Лидерство в диалоге женских персонажей 106
2.2.Инициативная стратегия диалогов пьес в сравнении со стратегией разговорной речи 112
3. Анализ стратегической модели семантически рассогласованных диалогов при переводе 122
3.1. Структурно-смысловые трансформации 122
3.2. Нарушение функционального содержания диалогической интеракции 129
Выводы по третьей главе 138
Заключение 141
Список названий анализируемых пьес 147
Список литературы 149
- Общие принципы описания структуры нормативного диалога
- Нарушение условий нормативной коммуникации
- Развитие диалогической интеракции
- Лидерство в диалоге женских персонажей
Введение к работе
Предлагаемое диссертационное исследование посвящено анализу диалога с семантически рассогласованной структурой. Для определения данного явления приведем в качестве примеров следующие фрагменты диалогов на русском и французском языках. (1) Louis. Alors, on reve ?
Sylviane : Ah! Vous m'avez fait peur..Je vous croyais parti en roadster avec les autres.
Louis : Non, j'y ai echappe\ Ouf. Comment allez-vous ? Apres plus de vingt ans d'esclavage ? Sylviane : Tres bien.
Louis : La vie facile, pas d'ennuis d'argent, les voyages, de temps en temps les amants de Maud, c'est 9a ? Sylviane : Exactement. Louis : Et jamais eu envie d'autre chose ? Sylviane : Par exemple ?
Louis : Par exemple quelque chose ou quelqu'un « a vous ». Sylviane, ahurie: A moi ?
Louis : C'est bien le terme, n'est-ce pas ? Quelqu'un a vous, qui n'aime que vous, qui vous aime, vous !
Sylviane : Je n'en ai jamais eu les moyens, mon cher Louis. (Sagan F. Un piano dans l'herbe)
(2) Le Monsieur: Et Jeanne a"Arc ? Vous etes-vous demande ce qu'elle dirait si elle voyait tout 9a ?
La Dame : Je me le suis demande" plus d'une fois ! Le Monsieur: La T.S.F.! Elle qui habitait une vieille chaumiere. Elle ne la reconnaitrait pas, avec toutes ces transformations !
La Dame : Oh, certainement pas, elle ne la reconnaitrait pas ! Le Monsieur : Elle la reconnaitrait peut-etre quand meme ! La Dame : A vrai dire oui, elle la reconnaitrait peut-etre quand meme.
Le Monsieur: Dire qu'elle a ete brulee vive par les Anglais, qui sont devenus nos allies par la suite... La Dame : Qui l'eut cm ? Le Monsieur : И у a aussi les bons Anglais... La Dame : И у a surtout les mauvais !
(Ionesco E. La Jeune Fille a marier) (3) Он: Ну, это уж слишком. Не успеешь одну закрыть, другая тут же открывается.
Она: Я из-за тебя заболею. Я уже больна. У меня с сердцем плохо. Он: Или падает.
Она: Попробуй только скажи, что ты тут ни при чем. Он: Я ни за что не отвечаю. Она: Ты никогда ни за что не отвечаешь! Он: По логике вещей так и должно было случиться. Она: По какой логике?
Он: По логике вещей, таков объективный порядок вещей. Она: Что с дверью будем делать? Почини ее. Он: (выглядывая в дверной проем). Соседей нет дома. Наверное, отдыхать уехали. А дома взрывчатку забыли.
Она: Есть хочется и пить. Посмотри, у них нет чего-нибудь?
Он. Может, попробовать выйти? У них в квартире есть дверь, которая выходит в переулок, там потише.
(Э. Ионеско «Бред вдвоем»)
Для того, чтобы выделить в цитируемых фрагментах диалогов тексты семантически рассогласованного общения, требуется провести исследование в двух направлениях: с одной стороны, с точки зрения коммуникативно-прагматического подхода, необходимо обращение к проблемам, связанным с анализом диалога; с другой стороны, с точки зрения семантики, представляется важным определение специфики анализируемых текстов.
За последние три десятилетия лингвистика «резко расширила круг своих исследований, включив в него все аспекты речевой деятельности и речевого взаимодействия. Интерес к минимальным лингвистическим единицам сменился интересом к «максимуму»- тексту (дискурсу), рассматриваемому в его взаимодействии с прагматическими факторами». (Арутюнова, 1989:3). «Выдвинув в качестве объединяющего принцип употребления языка говорящим, прагматика охватила многие темы, имеющие длительную историю изучения в таких разделах лингвистики, как риторика и стилистика, актуальный синтаксис, теория, топология и психология речи и речевой деятельности, теория коммуникации и функционирование стилей, социолингвистика и психология, теория дискурса, психология общения и др., с которыми прагматика имеет обширные области пересечения исследования интересов». (Арутюнова, 1985:41).
Сложный характер такого структурно-семантического и коммуникативно-прагматического образования, каким является диалог, вызвал к жизни значительное число работ в отечественной и зарубежной лингвистике. Проблемам изучения диалога посвящают свои исследования М.М.Бахтин (Бахтин, 1996), В.Н.Волошинов (Волошинов, 1931), В.В.Виноградов (Виноградов, 1975), Г.О.Винокур (Винокур, 1983), Е.Д.
Поливанов (Поливанов, 1968), В.НЛ.В.Щерба (Щерба, 1957) Л.ПЛкубинский (Якубинский, 1986). Сопоставление диалога с монологом выявило особенности диалогического текста, позволило получить его дефиницию.
Диалог (от греческого «dialogos» — беседа) — форма речи, при которой происходит непосредственный обмен репликами между двумя или несколькими лицами. Особенностями диалога являются краткость высказывания, широкое использование внеречевых средств, большая, чем в монологе, роль интонации, разнообразие особых предложений неполного состава, свободное от строгих норм книжной речи синтаксическое оформление высказывания, заранее неподготовленного, преобладание простых предложений, характерных для разговорной речи.
М.Халлидей определяет диалог на уровне социального контекста как процесс обмена с двумя переменными величинами: 1) природа обмениваемых благ и 2) роли меняющихся сторон. К первым он относит материальные блага и информацию, ко вторым - дающего и просящего (Halliday, 1984).
Й.Швиталла отмечает четыре основных условий существования диалога: 1) как минимум два лица участвуют в коммуникативном общении, 2) эти лица находятся в «центрированном взаимодействии», то есть, сосредоточены друг на друге, 3) посредником в обмене выступает система символов, 4) роли говорящего и слушающего должны хотя бы раз перейти от одного участника к другому (Schwitalla, 1979).
По Л.В.Щербе диалог «...состоит из взаимных реакций двух общающихся между собой индивидов, реакций нормально спонтанных, определяемых ситуацией или высказыванием собеседников» (Щерба, 1957:115). При всем разнообразии дефиниций диалога главным в нем остается то, что диалог - это, в сущности «цепь реплик» (Щерба, 1957: 115), такой способ языкового общения людей, при котором обязательным
признаком является мена коммуникативных ролей, то есть чередование минимум двух речевых ходов.
Отведение преимущественной роли мене высказываний коммуникантов позволяет считать диалогом любое поочередное высказывание говорящих. Так Б.Ю.Городецкий приводит пример человеко-машинного диалога, в котором с точки зрения его композиционно-структурных особенностей не отмечается никаких аномалий от выше цитируемых определений диалога:
П. (пользователь): Кто из студентов получил оценку «удовлетворительно» по курсу программирования весной 1979 года?
С. (система): Никто.
П.: Есть ли студенты, которые не сдали программирование весной 1979 года?
С: Нет.
П.: Сколько студентов сдало программирование весной 1979 года?
С: Нисколько.
П.: Сдавали ли программирование весной?
С: Нет. (Городецкий, 1989:22-23)
Как видно из приведенного примера, определение диалога только с точки зрения его композиционно-структурных сторон позволяет считать диалогами все цитируемые для сравнения тексты - (1), (2), (3). Вполне понятно, что для определения специфики предлагаемых диалогов необходимо выявить такую единицу общения, которая отражала бы сущность диалогического взаимодействия.
На сегодняшний момент современная лингвистика собрала значительное число работ, исследующих уровни, структуры диалога (Аксенова, Жалагина, 1991; Балаян, 1971; Баранов, Крейдлин, 1992; Бырдина, 1992; Гак, 1970; Николаев, 1987; Усачева, 1986; Чахоян, 1979; Шведова, 1958). В отечественной и зарубежной лингвистике тщательно проработаны композиционно-структурные стороны диалога, выявлена формально-
структурная единица анализа и строения диалогического текста - реплика как «основная строевая единица диалога» (Шведова, 1958, Чахоян, 1979), собрано огромное количество работ, посвященных исследованиям свойств реплик, описанных на материале различных языков (Бобырева, 1996; Девкин, 1981; Комина, 1984; Максимова, 2000; Милых, 1982; Николаев, 1987; Путрова, 1981; Усачев, 1986; Ыйм, 1983).
Вопросам взаимодействия реплик в плане их коммуникативной направленности на уровне «диалогических единств»: отрицательно-побудительные, вопросно-ответные, вопросительно-подтверждающие посвящают свое исследование В.Д. Девкин (Девкин, 1981), В.Д. Максимов (Максимов, 1978). Разрабатывают типологию диалогических реплик Н.Ю.. Шведова (Шведова, 1958), Л.М.Михайлов (Михайлов, 1994).
Анализу функционально-семантической основы взаимодействия реплик в диалоге посвящены работы Х.Я.Ыйм (Ыйм, 1987), Е.В.Падучевой (Падучева, 1982). Функционально-семантические свойства реплик с различными значениями рассматриваются в исследованиях В.В.Быстрова (Быстров, 2001), Н.А.Долговой (Долгова, 2000), С.Э.Максимовой (Максимова, 2000) О.Н.Морозовой (Морозова, 1999; 2000), И.В. Погореловой (Погорелова, 1998), А.А.Романова (Романов, 1982), Г.Г. Яковлевой (Яковлева, 1994).
Выявлена также минимальная диалогическая единица - МДЕ (Баранов, Крейдлин, 1992). Авторы утверждают, что для диалога конституирующим является механизм «иллокутивного вынуждения»: «сцепление» реплик в единое целое происходит за счет того, что одна реплика иллокутивно «вынуждает» другую. В структуре диалога МДЕ имеют определенные лексические маркеры - показатели минимальности диалогов (Баранов, Крейдлин, 1996).
Минимальный блок реплик часто называют диалогическим единством (Алферов, 2001; Заикин, 1988; Путрова, 1981; Шведова, 1958), то есть,
совокупностью двух соседних реплик в диалоге, связанных ситуативно. Диалогическое единство представляет собой такое сочетание соседних реплик диалога, в котором эти реплики связаны в единое целое по определенным правилам, а именно: линии синтаксического подчинения выявляются исключительно в формах второй реплики, в то время как первая реплика в своих формах относительна свободна. Последовательность реплик участников диалога характеризуется следующими особенностями:
все реплики в ней связаны единой темой
она начинается с абсолютно независимого и кончается абсолютно зависимым речевым актом
в пределах этой последовательности все отношения иллокутивного вынуждения и самовынуждения выполнены (Лагута, 2000:30).
Все вышеперечисленное в полной мере соответствует структуре фрагмента диалога (1), определяемого как нормативная диалогическая интеракция, то есть общение, соответствующее коммуникативной норме -«адекватности коммуникативного процесса ситуации общения, а также его соответствия стандартам и регулятивам, существующим в данной культуре» (Лагута, 2000). Нормативный диалог представляет собой структуру, организованную по смыслу и цели совокупности фраз и фразовых единств, между которыми имеются значимые отношения/функции, представляющие законченную смысловую целостность.
Однако основываясь на определении диалогического единства как словесно-грамматической структурной зависимости между высказываниями, объединенными общей темой, оказывается невозможным вычленение подобной зависимости во фрагментах диалогов (2), (3). Диалог такого типа можно определить как семантически рассогласованный (термин А.А.Романова, 1988:87), то есть диалог, в котором ответное действие коммуникантов ориентировано не только и не столько на пропозициональное содержание тематического пространства, сколько на речевой акт, интенцию, с
которой произнесено высказывание. Это ответное действие не зависит от конкретного содержания высказывания, и отсутствие проявления структурной или семантической связи при наличии связи прагматической все равно объединяет реплики в целостную последовательность - диалогическое единство.
Сложность анализа любого диалога определяется тем, что выделяемые в процессе анализа диалога структуры не являются чисто формальными. Элементы структуры диалога могут быть прагматическими или интерактивными (действия коммуникантов, реплики), а не собственно элементами языка в лингвистическом понимании, то есть не морфемами и предложениями. Даже пары реплик, которые можно определить формально, в анализе диалога характеризуются с точки зрения их роли в развертывании взаимодействия между участниками диалога.
Методологическая сложность лингвистического анализа диалога заключается в том, что в диалоге невозможно однозначно отъединить единицы языка и их значения от коммуникативного поведения участников. Это замечание в особой степени относится к анализу исследуемых диалогов. Поскольку в диалоге участвуют как минимум два лица, анализ его структуры невозможен без изучения того, как они координируют свою деятельность, свое поведение. И потому существующие на сегодняшний момент классификации функционально-семантических свойств реплик не отражает в полной мере того многообразия подходов к изучению диалогических структур, которые отличаются предпочтением то формальной структуре дискурса, то функциональной стороне речевой коммуникации. В частности, часто наблюдаемые в диалоге асинтаксичность и асемантичность связи реплик, отсутствие четких формально грамматических и лексических показателей смысловой связи, оказываются трудно объяснимыми с позиций, существующих в данный момент лингвистических направлений изучения нормативной диалогической интеракции.
И потому актуальным для изучения семантически рассогласованного общения является императивность требований изучения реплик диалогических единств в функциональной направленности друг на друга, являющихся «микротекстом» друг для друга (Аксенова, Жалагина,1999:16), где «каждая часть предполагает другую, открывает для нее соответствующую «валентность» (Сусов, 1984:8), изучения в контексте, то есть, неразрывно от общей программы развития диалога как вида речевой деятельности коммуникантов.
В предлагаемом исследовании для нас важна не позиция статического сцепления реплик, а программа динамической модели диалога (реализация замысла в его развитии - от начала до конечной точки), то есть, принципы системного анализа диалога, поиски механизмов организации движения диалога. И хотя представление о том, что разговор (диалог) это не хаотическое, а упорядоченное явление, отражается в многочисленных исследованиях речевого общения (Алферов, 2001; Аристов, 2001; Арутюнова, 1990; Баранов, Крейдлин, 1992; Белецкая, 1999; Блакар, 1987; Вежбицкая, 1996; Гак, 1970; Трайс, 1985; Жинкин, 1998; Киселева, 1978; Львова, 1991;Николаева, 1990; Плотников, 1999; Сакс, 1974, 1992; Тарасова, 1992; Шаповалова, 2002 и т.д.), как справедливо заметила О.С.Иссерс: «Определение принципов этой упорядоченности, механизмов диалогического взаимодействия - задача далеко не решенная в современном языкознании, хотя эта область интенсивно изучается». (Иссерс, 2002:54). Изучение диалога -это своего рода полилог научных и культурных традиций, проблема междисциплинарная, требующая комплексного системного исследования..
Сложность проблем предлагаемого диссертационного исследования заключается не только в ограниченности методик комплексного изучения диалога нормативного (полноценного) общения, которые можно было бы применить для ситуаций диалогов аномальных (семантически рассогласованных), но и в том, что в современной лингвистике практически
нет исследований, посвященных системному анализу семантически рассогласованных текстов. Аномальное общение, если и затрагивает интересы лингвистов, то только на уровне отдельных структурных элементов текста.
Например, Н.Д.Арутюнова отделяет друг от друга небылицы («это противоречащая устройству мира чепуха, допустимая в мыслимом мире»), глупость («внутренне противоречивые и ложные высказывания») и собственно бессмыслицу («нарушение непреложных норм и универсальных законов человеческого мышления, искусственные наборы несовместимых слов»). «Примеры, специфические для языка художественной литературы, практически целиком созданы отклонениями от семантического шаблона» (Арутюнова, 1999:89). Их можно условно разделить на две категории:
сводимые (с потерей образности) к семантическому стандарту (риторические тропы и фигуры), то есть интерпретируемые аномалии
несводимые к стандартной семантике (прагматические аномалии, «абсурд», нонсенс).
И если первые можно отнести к области литературоведения, то вторые могут быть включены в область наших исследований.
Однако было бы неправильным говорить о том, что тексты с семантической рассогласованностью не являлись предметом рассмотрения. Граница между нормой и аномалией, псевдообщение, на протяжении многих лет входили в интересы изучения филологов. Примеров патологических, псевдообщительных отношений много в фольклоре и художественной литературе. Нарушение правил общения является древним и распространенным приемом. Доведение до абсурда, до парадокса, нарушение нормального общения и здравого смысла - излюбленный прием в таком древнем литературном жанре, как детский фольклор (К.И.Чуковский, С.Я.Маршак, Льюис Кэрролл, Роберт Стивенсон, Редьярд Киплинг и т.д.).
А.А.Войскуновский (Войскуновский, 1990) приводит примеры абсурдности, рассогласованной семантики из североамериканского фольклора, произведений Даниила Хармса.
Нелепости, абсурд, встречаются и в реалистической литературе, входят в нее как существенный составной компонент (А.П.Чехов, «Ревизор» Н.В.Гоголя). Шутки, каламбуры, гиперболы, сказки, метафоры также являются проявлением признаков абсурда. Но хотя классическая и современная литература имеет достаточно примеров семантических аномалий, все эти эксперименты не являются научными. И потому было бы справедливым признать, что вопрос о правильном и аномальном общении лучше разработан в литературе, чем в языкознании.
Рассматриваемый выше краткий обзор современных исследований в области диалогического общения и отсутствие в общей лингвистике специальных работ, посвященных полному и системному анализу принципов коммуникации в семантически рассогласованных диалогических текстах, определило предмет и материал исследования.
Предметом исследования выбран механизм диалогического взаимодействия в семантически рассогласованных дискурсивных комплексах (фиксированных текстах).
Материалом исследования послужили диалогические фрагменты из текстов пьес современных авторов, принадлежащих к такому направлению драматургии как «театр абсурда» или «театр парадокса» (термин «театр абсурда» принадлежит Мартину Эсслину и появился впервые в 1960 году в его книге «Театр абсурда»). К представителям данного направления относят ЭЛонеско, С.Беккета, Г.Пинтера, А.Адамова, С.Мрожека. Для анализа выбраны следующие пьесы, относящиеся к направлению «театра абсурда»: Э.Ионеско - «Лысая певица», «Урок», «Стулья», «Жертвы долга», «Девушка на выданье», «Бред вдвоем», «Амеде или Как из этого выбраться», С.Беккет -
«Театр 1», « Театр 2», «Звук шагов», Г.Пинтер - «Пейзаж», С.Мрожек — «Кароль», «Стриптиз».
Задача театра абсурда, как ее понимал Э. Ионеско, состояла в том, чтобы доказать, как нереалистична реальность, что реализм - только школа, такая же условная, как и все остальные, и что в этом смысле театр абсурда -это, прежде всего, театр правды. Для драматургов данного направления абсурд - это «стремление перенести на сцену просто реальность как таковую, поведение людей в его обыденности, не ища объяснений или оправданий этой реальности и этому поведению» (Ионеско, 1997:1). И в этом смысле определение текстовых/дискурсивных фрагментов «театра абсурда» во многом сближает их с ситуациями повседневной (спонтанной) разговорной речи. В современной лингвистике уже давно бытует мнение о связности драматургической речи с разговорной, о существовании драматургической речи как индивидуализированной речи того или иного персонажа. Повседневная речь ориентирована на аномалии и отклонения, это проявляется прежде всего в том, что ситуации нормативного общения предполагают отход от многих постулатов полноценной вербальной интеракции, и необъяснимые каузальные связи между предметами, нарушение семантических и прагматических канонов не являются исключением в разговорной речи.
С этой точки зрения выбранный для исследования материал представляется особо ценным, так как он позволяет анализировать диалоги не с точки зрения их стилистических или литературоведческих позиций, а с точки зрения их функционирования в речи.
Диалогическая дискурсия «театра абсурда» репрезентативна для данного исследования, так как ее стилистические особенности, строящиеся на принципах некоммуникабельности, разобщенности персонажей, унифицировании личностных характеристик участников интеракции, , ;>. предоставляют возможность выявить механизм движения диалога в
«чистом», лабораторном виде; то есть, выяснить те принципы коммуникации, которые позволяют абсурдистским пьесам не рассыпаться на отдельные фразы, а представлять собой некое организованное речевое взаимодействие.
Известно, что пьесы авторов «театра абсурда» критики называют «трагедией языка», «абсурдностью языка», указывая на полное отсутствие коммуникативного поведения персонажей, тавтологичность мышления, псевдологику доказательств их участников. В таких пьесах, собственно, нет текста, то есть, законченной смысловой целостности. При этом налицо наличие формальных признаков диалогической речи - совокупная деятельность двух общающихся субъектов, состоящая из обмена репликами, то есть ограниченной сменой ролей Г. (говорящего) и Сл. (слушающего).
Для сравнения диалогов рассогласованной семантики с текстами нормативной коммуникации мы выбрали фрагменты пьес современной драматургии.
Актуальность темы вытекает из обращения к диалогу как объекту с позиций коммуникативно-прагматического подхода, позволяющего рассматривать диалогические отношения в конкретной обстановке речевого общения, в конкретном их проявлении. Анализ семантически рассогласованного диалога, проведенный на основе теоретических положений коммуникации нормативного диалогического дискурса, разработанных в современном языкознании, позволил получить систему принципов коммуникации и выявить механизм движения (развертывания) интеракции в дискурсивных образованиях, которые ввиду неопределенности их семантического наполнения, никогда ранее не являлись предметом изучения лингвистики.
Кроме того, выявление проблемы устойчивости говорящей личности в условиях рассогласованного взаимодействия актуальны как для развития общей теории речевой деятельности, так и для практической реализации
лингвистического знания в различных сферах и формах социально-институционального поведения личности в широком смысле.
Цель диссертации заключается в комплексном описании особенностей принципов диалогической интеракции при ее полной семантической рассогласованности. Реализация основной цели предполагает решение следующих задач:
описание динамического начала в структурной организации диалогического развития с семантической рассогласованностью;
выявление основных принципов построения регулятивных действий в диалогическом дискурсе с семантической рассогласованностью и определение коммуникативно-прагматической специфики языковых средств, участвующих в их маркировке;
построение инвариативной схемы интерактивных действий (ходо-цепочек) в актах диалогической дискурсии с семантической рассогласованностью;
анализ причин и форм коммуникативных сбоев в актах диалогической дискурсии с семантической рассогласованностью и определение способов их устранения;
описание прагматической характеристики стратегических ролей участников диалога и выявление их инициативности в развитии диалогической иетеракции с учетом поло-ролевого (гендерного) фактора.
Для решения поставленных задач в исследовании были использованы следующие методы:
- семантико-прагматический - для определения функций реплик диалога в процессе речевой деятельности и изучения влияния лексико-синтаксической организации реплик на иллокутивное значение речевых актов;
- социально-контекстуальный — для исследования коммуникативных
ролей в процессе общения и межличностных отношений партнеров
коммуникативного акта;
- количественный анализ - для характеристики статистических
отношений реплик участников коммуникации
- сравнительный - для описания тождеств и расхождений при переводе
текстов пьес с французского языка на русский.
Теоретической базой исследования является концепция динамической модели диалога, разработанная А.А.Романовым (1984,1986, 1988, 1990, 1995), в основе которой лежит деятельностное начало, осуществляемое говорящим субъектом в определенных социальных и межличностных условиях акта коммуникации с определенными целями и мотивами.
На защиту выносятся следующие теоретические положения:
Специфичность диалогической интеракции проявляется в ее функциональной детерминированности и определяется характером реализации речевых задач.
Нарушение основных условий нормативной коммуникации: отсутствие взаимопонимания, скоординированности участвующих сторон, наличие коммуникативных рассогласований, семантических сбоев, не подлежащих корректировке коммуникантами, в диалогических текстах «театра абсурда» не вызывает тотальной коммуникативной рассогласованности между ее участниками.
Механизмом, обеспечивающим связность звеньев тематического диалогического пространства при его смысловом рассогласовании, является регуляция процесса общения при развертывании стратегической инициативы одной из сторон, формирующейся по признаку доминанты женского рода.
Основной отличительной особенностью коммуникации семантически рассогласованных диалогов является общение его
участников в рамках интерактивного фрейма, построенного с учетом
его иллокутивной доминанты, но без определенной реализации
поставленных участниками задач.
5. Функционально-семантические трансформации при
переводе текстов пьес «театра абсурда» на русский язык изменяют
коммуникативные стратегии участников интеракции и ведут к
деформации замысла автора.
Научная новизна предлагаемого исследования определяется объектом
исследования: коммуникация в семантически рассогласованном диалоге не
была объектом специального рассмотрения в языкознании. Впервые
предпринята попытка комплексного описания системного представления
вербального механизма регулирования развития диалога с асемантической
наполненностью. Предложены новые методики исследования этого
механизма. Впервые проводится исследование, в котором анализ
диалогического взаимодействия на асемантической основе проводится на
протяжении целого интерактивного пространства, что позволяет выявить
динамику диалога с семантической рассогласованностью и определить фазы
его развития. В ходе исследования проведен системный анализ языковых
средств, участвующих в регулировании диалогическим общением,
рассмотрен механизм движения диалога, выявлены принципы коммуникации
семантически рассогласованного диалога. Впервые произведен
сравнительный анализ переводческих позиций пьес «театра абсурда» с точки зрения коммуникативно-прагматического аспекта, проанализированы трансформационные особенности при их переводе.
Теоретическая значимость исследования состоит в конкретной разработке одной из актуальных проблем прагмалингвистики - изучение прагматического аспекта асемантической коммуникации, исследования языка пьес не с позиций его литературных норм и устойчивых правил, а с позиций его использования в разговорной деятельности человека.. Данные
предлагаемого исследования позволяют углубить представление о прагматической структуре диалога, об основных принципах коммуникативного взаимодействия. Они позволяют понять необходимость учета прагматических факторов в процессе перевода и тем самым вносят определенный вклад в дальнейшую разработку общей теории диалога и перевода.
Практическая значимость работы определяется возможностью использовать материалы исследования в практике преподавания иностранных языков, в особенности при обучении неподготовленной диалогической речи, умениям и навыкам управления процессом коммуникации, стратегиям и тактикам устранения или коррекции коммуникативных рассогласований и семантических сбоев для достижения необходимого коммуникативно-прагматического эффекта. Материалы и выводы диссертационного исследования могут быть использованы при разработке теоретических курсов стилистики французского языка, теории перевода, при преподавании лингвистической интерпретации текста на языковых факультетах университетов и педагогических институтов, при обучении теории и практике перевода.
Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка названий анализируемых пьес, списка использованной литературы. Общий объем диссертации составляет 161 страницу.
Во Введении дается краткая характеристика современного состояния прагмалингвистических исследований в области теории коммуникации, указывается тенденция их развития. Обосновывается выбор темы и материала исследования. Определяются цели и задачи исследования, устанавливается новизна и актуальность работы, указываются методы и теоретическая база исследования. Определяются положения и результаты, выносимые на защиту.
В первой главе описывается диалогическое взаимодействие в текстах нормативной интеракции, определяются структурно-композиционные, содержательные и функциональные особенности диалогов нормативного общения.
Во второй главе описываются особенности диалогической интеракции текстов с формальными признаками асемантизма, сравниваются условия реализации коммуникации диалогов пьес с актами нормативного общения, выявляются нарушения условий нормативной коммуникации и описываются особенности регуляции анализируемых пьес в рамках метакоммуникативного трехфазисного аспекта развития диалога.
В третьей главе анализируется стратегическая модель коммуникации пьес «театра абсурда» с позиций выявления инициативной стороны интеракции, выделяется тендерная доминанта инициативной стороны, сравнивается инициативная стратегия анализируемых пьес с диалогами разговорной речи, описываются структурно-смысловые трансформации, выявленные при переводе пьес французских «абсурдистов» на русский язык.
В заключении представлены результаты проведенных исследований и обозначены перспективы дальнейших исследований в предлагаемом направлении.
Общие принципы описания структуры нормативного диалога
В современном языкознании реплика понимается как слова одного из собеседников, ограниченные речью другого или иными маркерами. В структурном отношении реплика - цельное высказывание одного говорящего, ограниченное речью другого собеседника или иным маркером, в функциональном отношении - это основная коммуникативная и строевая единица диалога. Реплика соотносится с речевым ходом говорящего, который представляет собой инициирующую структурную единицу, состоящую из функциональных единиц-шагов. Реплика связана как с предшествующим контекстом, так и с будущим произнесенным речевым произведением.
Хотя в структурном отношении можно различать реплики-стимулы и реплики-реакции, в коммуникативно-функциональном отношении каждая реплика «совмещает в себе значение акции и реакции» (Усачева 1986:119-120). С этой точки зрения «речевой ход» -это и реплика Г. и реплика Сл., то есть, два этих термина можно считать взаимосвязанными. Все вышеперечисленные характеристики реплик отражены в работах Х.Хенне, Х.Ребока, которые относят к категориям промежуточного уровня членения шаг в диалоге, смену говорящих по правилу обмена репликами, ход разговора, членение диалога, сигналы поддержания коммуникации. (Henne , Rehbock, 1982).
Подход к диалогу как коммуникативно-прагматической модели языкового функционирования, обеспечивающей речевое взаимодействие партнеров по коммуникации и их взаимопониманию, рассматривается в работах Е.С.Кубряковой (Кубрякова, 1986), Г.Г.Почепцова (Почепцов, 1986; 1998), Ю.С.Степанова (Степанов, 1975), И.П.Сусова (Сусов, 1980), Е.Ф.Тарасова (Тарасов, 1981; 1987). Теории семантико-прагматического аспекта изучения языка уделяется в последние десятилетия пристальное внимание лингвистов. Описывается речеактовая природа обращения (Рыжова, 1982), рассматриваются способы построения косвенных речевых актов (Герасимова, 1986), вычленяются речевые акты, которые обеспечивают взятие на себя или передачу другому лицу коммуникативных ролей (Недобух, 1990). Вопросам интерпретации речевых шагов в спортивных репортажах посвящает свое исследование И.Н.Аксенова (Аксенова, 1988). Анализируя взаимодействие речевых ходов в диалоге, вводит понятие «коммуникативного фокуса» Т.А.Жалагина (Жалагина, 1988).
АА.Романов исследует регулятивную сторону диалогического взаимодействия, выделяя систему регулятивных средств в качестве системы коммуникативных сигналов, предназначенных для выражения динамического процесса речевой коммуникации и техники ведения диалога (Романов, 1982), предлагает модель динамического диалога (Романов, 1988).
Техника диалога является на сегодняшний момент развития коммуникативной лингвистики одним из главных предметов изучения. Хотя, понятие коммуникативной стратегии и тактики не является открытием последнего десятилетия (Сакс, Щеглофф, 1974), однако активное употребление этих терминов с середины 80-х годов (Арутюнова, 1990; Борисова, 1996; Винокур, 1993; ван Дейк, 1983; Демьянков, 1982; Матвеева, 1994; Николаева, 1990; Романов, 1988; Сухих, 1986; и др.), отразившее усиление прагматического подхода к анализу языковых факторов, показывают наглядно, что коммуникативные стратегии участников интеракции оказываются в поле зрения и пристального внимания современных лингвистических исследований.
Коммуникативные стратегии русской речи описывает Т.Я.Янко (Янко, 2001), выделяя пять типов речевых актов - сообщение, вопрос, императив, восклицание, обращение. Автор рассматривает коммуникативную стратегию на основе лексической семантики, определяет коммуникативные роли глаголов, временных обстоятельств, определяет акцентоносителей коммуникативной составляющей в верификативной синтаксической конструкции. По мнению Янко, коммуникативная стратегия включает в себя: Выбор глобального речевого намерения. Отбор тех компонентов семантики предложения и экстралингвистической конситуации, которые соответствуют модифицирующим коммуникативным значениям. Определение того, какой объем информации может составить одну тему. Соотнесение квантов информации о ситуации с состоянием сознания собеседников и фактором эмпатии. Определение порядка следования коммуникативных составляющих. Настройка коммуникативной структуры предложения на определенный коммуникативный режим (диалогический, нарративный), стиль и жанр. В этой классификации и структуре стратегии неоправданным остается выбор доминанты исследования. Коммуникативная стратегия, по мнению автора, базируется на лексической семантике, в связи, с чем за рамками изучения остаются вопросы, связанные с речевым воздействием. Под речевым воздействием в широком смысле понимают речевое общение, взятое в аспекте его целенаправленности, мотивационной обусловленности. В процессе акта речевого общения коммуниканты преследуют определенные, неречевые цели, которые регулируют деятельность собеседников (Блакар, 1987, Киселева, 1978, Оптимизация, 1990, Речевое воздействие, 1990). Феномен речевого воздействия связан с целевой установкой говорящего -субъекта речевого воздействия. Быть субъектом речевого воздействия, - значит, регулировать деятельность своего собеседника. По мнению Р.Лакоффа, лишь в том случае дискурс следует считать персуазивным (убедительным), когда он неравноправный, то есть, когда попытка воздействия осознанно осуществляется одним из коммуникантов (Lakoff, 1982:28).
Нарушение условий нормативной коммуникации
Фактологический материал диалогических фрагментов «театра абсурда» выявил многочисленные нарушения принципов нормативной интеракции, то есть, коммуникации, протекающей в рамках коммуникативной нормы в условиях взаимопонимания между ее участниками. Это, прежде всего, касается нарушений постулатов содержательной стороны диалогической интеракции.
Исходя из вышеперечисленных теоретических постулатов содержательного характера, пьесы «театра абсурда» не могут претендовать на статус текстов полноценного диалогического взаимодействия, ибо, лишенные семантической основы (абсурдны по содержанию) и взаимопонимания между участниками, они не выполняют никакой информативной и коммуникативной функций. Поэтому, по мнению исследователей творчества одного из представителей «театра абсурда» Эжена Ионеско, в абсурдистских пьесах абсолютно отсутствует общение между персонажами.
Основываясь на этом высказывании критиков, логично поставить вопрос, являющейся одним из ключевых в предлагаемом исследовании, а именно: «Являются ли диалоги пьес «театра абсурда» полноценным диалогическим общением?» и если да, то - «Что, какой механизм, взамен взаимопонимания, семантической определенности и наличия информационности обеспечивает связность их компонентов?»
Правила логики функционируют на уровне «значения» в тесной связи с условиями и задачами общения. Они подчинены смыслу высказывания и общим законам словесного действия (Семантика языковых единиц, 1998). Именно этот фактор является определяющим при анализе драматургического текста.
Как показывает анализ нижеследующих фрагментов, нарушения смысла высказывания, выявленные при анализе пьес «театра абсурда», проявляются в несоблюдении содержательных постулатов диалогической интеракции и, прежде всего, постулата о детерминизме, определяющим участие действительности в акте коммуникации и полагающим существование причинно-следственной связи между явлениями. В пьесах «театра абсурда» отсутствуют даже самые слабые причинно-следственные связи. Так в пьесе Эжена Ионеско «Лысая певица» тривиальные наблюдения вызывают изумление у персонажей. В пьесе «Бред вдвоем» гильотина на улице обозначает мир. В пьесе «Жертвы долга» мнение о театре можно узнать у такого специалиста как ветеринар. В пьесе «Урок» ученица, с трудом вспоминая, какие бывают времена года, и таблицу умножения, смело может претендовать на ученую степень доктора наук и т. д. Пьеса «Лысая певица» открывается следующей репликой: (10) « Madame Smit: Tiens, il est 9 heures. Nous avons mange de la soupe, du poisson, des pommes de terre au lard, de la salade anglaise. Les enfants ont bu de l eau anglaise. Nous avons bien mange, ce soir. C est parce que nous habitons dans les environs de Londres et que notre nom est Smit. » (Ionesco I. La cantatrice chauve) (11) «Г-жа Смит: О, девять часов. Мы съели суп, рыбу, картошку с салатом, английский салат. Дети выпили английской воды. Сегодня мы хорошо поели. А все потому, что мы живем под Лондоном и носим фамилию Смит.» (Ионеско Э. Лысая певица) То, что диалог ведется на полном серьезе, свидетельствует о полной бесперспективности общения, поскольку отсутствуют даже самые слабые причинно-следственные связи: для наступления каких-либо событий причины или вовсе не нужны, или они произвольны. (Войскунский, 1990). Нарушение постулата о детерминизме ведет к тому, что все события оказываются равновероятностными и позволяют связывать любые два события причинно-следственной связью. Оказывается возможным также предсказывать следствия, для которых в настоящем нет причин. Отсутствие жестких причинно-следственных отношений приводит к тому, что каждое событие становится случайным, то есть все события становятся равновероятностными: (12) «Des bouquets de neige fleurie, des arbres dans le del...» — « Букеты цветущего снега, деревья в небе...» (Ionesco I. Amedee). (13) «La vielle: Les gardiens? les eveques? les chimistes? les chaudronniers les violonistes les d61egues les presidents les policiers les marchands les batiments les portee- plume les chromosomes » - персонажи пьесы «Стулья» в радостном воодушевлении от предстоящего события собираются пригласить к себе - «сторожей, священников, химиков, жестянщиков, скрипачей, делегатов, президентов, полицейских, торговцев, здания, ручки, хромосомы». (Ionesco I. Les chaises) В пьесах театра абсурда невозможно установить последовательность, преемственность, связь событий. Язык в них доведен до такого автоматизма, что суть "общения" заключается в обмене прописными истинами, провозглашенными элементарными аксиомам, фразеологическими штампами. Обмен речевыми штампами по сути дела и есть содержательная сторона пьес театра абсурда. Речевым штампом называется языковое клише, которое потеряло для интерпретатора свою первоначальную текстовую информационную нагрузку, стало информационно незначимым для получателя информации, то есть, стало дисфункциональным, лишенным семантики. Такое клише называется еще «штампом сознания» (Дридзе, 1980:144). Например, целая сцена пьесы «Лысая певица» (сцена одиннадцатая) на протяжении 75 репликовых ходов состоит из обмена штампами сознания. Автоматизм сознания персонажей в пьесах «театра абсурда» манифестируется также на уровне значения, в неспособности разграничивать прямое и переносное значение слов и понятий: (14) 1. Monsieur Smit: Tous les Bobby Watson sont commisvoyageurs. la. Madame Smit: Quel dur metier ! Pourtant on у fait de bonnes affaires. 2. Monsieur Smit: Oui, quand il n ya pas de concurrence. 2a. Madame Smit: Et quand n y a-il pas de concurrence 3. Monsieur Smit: Le mardi, le jeudi et le mardi. (Ionesco E. La cantatrice chauve). (15) 1. Le professeur: Continuons. Ainsi, pour vous donner un exemple qui n est guere qu une illustration, prenez le mot« front»...
Развитие диалогической интеракции
Речевые действия, предназначенные для организации и осуществления согласованного взаимодействия партнеров, можно систематизировать, выделяя два основных класса: регулятивы кооперативного (согласованного) общения и регулятивы противодействия такому общению (Романов, 1988).
Из 13-ти проанализированных фрагментов диалогов (24-36) в 11-ти начальные интерактивные ходы протекали по кооперативному регулятивному типу, включая инициативные, ответные, организующие, оформляющие, направляющие, координирующие, поддерживающие, контактоустанавливающие, акцентирующие, аттрактантные действия (типология А.А.Романова - Романов, 1988). Заинтересованность, желание участвовать в интеракции реализуется интенциональной функцией - получить ответ, регулировать ход протекания общения, осуществлять кооперативное действие инициативы или реагирования.
В лексическом плане это выражается в использовании условных конструкций, перформативных, модальных глаголов, интеррогативных конструкций, вводных элементов, выражающих полное согласие и кооперативность: «c est vrai", "mais oui", "ah, oui", "bien sur", "certainement", "justement", "bon", "c est bien" - «хорошо», «согласен», «да», влияющих на процесс управления общением, диалогических коннекторов фазовой последовательности: "a vrai dire", "n est-ce pas", "alors", "done",» - «так ли это», «не так ли», «итак», высказывательных предикатов, которые, благодаря их функционально-прагматическим особенностям, обязаны обеспечивать эффективность общения: "penser", "croire", "trouver", "dire", "parler", "aller dire", "savoir, употребленных в форме императива или побуждения в виде 1 лица множественного числа: "ecoutons", "laissons cela", "continuons", "precisons" и т.д., выполняющих функцию формантов управления и инициативности общения.
Однако относительная согласованность речевого общения не является эффективной. Понятие «эффективности» («успешности») общения, рассматривается в теории коммуникации при анализе реализации коммуникативного акта как с позиций его успешности, так и с позиций условий его выполнимости. Понятие «успешности» не предполагает, что участники интеракции должны придерживаться правил кооперации. Напротив, коммуниканты стремятся воздействовать друг на друга, навязать свое мнение, увернуться от ответа, скрыть нежелательные факты и т. д. (Николаева, 1990). «Условия успешности коммуникативного акта - это условия, которые должны наличествовать в возможном контексте высказывания, чтобы говорящему удалось произвести данный акт в данном контексте». (Кънева, 1997:29). Условия выполнимости предполагают, что Г. будет выполнять определенную последовательность действий, заданную в пропозициональном, то есть, экстралингвистическом содержании.
Эффективность речевой деятельности для Г. определяется достижением поставленной им при производстве речевого произведения задачи, а именно, успешной передачей информации и побуждения Сл. к тем или иным действиям. А эффективность речевой деятельности для Сл. определяется получением нужной ему информации. При этом оба коммуниканта стремятся к реализации своих целей и намерений, осуществляя взаимодействие в процессе актуализации ФСП фреймового сценария путем регуляции процесса общения.
Как известно, эта актуализация ФСП может осуществляться как в рамках программного следования этапов реализации общей цели коммуникации, так и в случаях отклонения от нее. Рассмотрим с этой точки зрения следующие фрагменты семантически рассогласованных диалогов. (37) 1. Le Monsieur: Aujourd hui, voyez-vous, madame, les plaisirs, les distractions, les emotions fortes, le cinema, les impots, les discotheques, le telephone, la radio, l avion, les grands magasins... la. La dame : Ah, oui, c est le cas de le dire ! 2. Le Monsieur: ....les prisons, les grands boulevards, la Secoutite sociale, et tout, tout... 2a. La dame : D accord ! (« La jeune fille a marier »). (38) 1. В.: Вилли, ты любишь консервы? la. А.: Какие консервы? 2. В.: Солонину, Вилли, обыкновенную солонину. Если подойти с умом, хватит, чтобы душа не рассталась с телом до лета. 2а. Пауза. 3. К тому же несколько картофелин, несколько фунтов картофеля к тому же. За. Пауза. 4. Ты любишь картошку, Вилли? 4а. Пауза. 5. Мы можем даж прорастить ее, а затем, когда придет время, закопаем в землю. А что, попробуем. 5а. Пауза. 6. Я бы наметил место, а ты бы закопал. 6а. Пауза. 7. Ну как? 7а. А.: Как поживают деревья? 8. В.: Трудно сказать. Теперь зима, ты ведь знаешь. («Театр 1). В примерах (37), (38) обнаруживаются как коммуникативные рассогласования (КР) организации диалогического общения (нарушение смены коммуникативных ролей), так и КР иллокутивно-тематической реализации (нарушение реализации иллокутивного потенциала фреймового сценария) - пример (37) (классификация А.А.Романова - Романов, 1988).
В диалоге (37) нарушение смены коммуникативных ролей происходит за счет того, что репликовые шаги коммуниканта 1а, 2а являются преждевременной реакцией на действия партнера; репликовые шаги 1, 2 не требуют реакции со стороны слушающего, вследствии чего реплики 1а, 2а не являются ответными, обязательными для дальнейшего движения диалога. В диалоге (38) в репликовых шагах 2а, За, 4а, 5а, 6а, 7а действия партнера маркируется авторской ремаркой «пауза», что свидетельствует об отсутствии реакции со стороны одного из коммуникантов, пропуске своего хода даже в моменты необходимого реагирования - 5а, когда требуется ответ на поставленный конкретный вопрос в реплике 5. КР иллокутивно-тематической реализации наглядно видны в примере (37), где общение персонажей строится на отсутствии показателей семантической и тематической связности реплик коммуникантов. КР в примере (37) вызваны ошибочным выбором лексем, смысл которых не вполне ясен адресату в условиях взаимодействия конкретного ФСП.
Лидерство в диалоге женских персонажей
О зависимости употребления определенных метакоммуникативных средств управления диалогом от фактора пола Г. и Сл. говорится в лингвистических исследованиях последнего времени все активнее. В современной лингвистике разрабатывается модель описания концептов мужественность и женственность (Вейнингер, 1992), рассматривается актуализация тендерных стереотипов в коммуникации (Холод, 1997; Горошко, 1996).
В качестве объекта изучения рассматриваются лексические единицы, фразеология, ситуации ненормативной лексики (Кирилина, 2000), анализируются речевые акты мужчин и женщин в политике (Гендер, 2000), исследуются андрогинные маркеры текста (Сорокин, 2000), тендерная вариативность языковых средств в различных коммуникативных актах, выявляется зависимость речевого поведения от тендерных характеристик участников коммуникации (Animus et Anima, 2000). Отмечаются общие тенденции при употреблении метакоммуникативных средств регуляции, характерных как для женского, так и для мужского вербального поведения.
Анализ гендерологической литературы показал, что еще не проводилось систематического исследования употребления метакоммуникативных средств в тендерном аспекте. В то же время отдельные исследования позволяют сделать вывод о существовании некоторых половых различий при использовании средств управления коммуникативным поведением в общении.
Так исследования последних лет отмечают большую, по сравнению с мужчинами, конкретизацию, эмоциональность речи женщин; указывается большая адресованность, то есть направленность на собеседника женского высказывания, что выражается через контактоустановляющие и поддерживающие связи (Земская, 1981; Шаповаловава, 2002). В дискурсе женщин лидируют директивные речевые акты, процентное соотношение речевых актов, осуществляемых мужчинами и женщинами, свидетельствует о стремлении женщин скорее воздействовать, убеждать, требовать, а не просто заявлять, утверждать или выражать эмоции. (Тендер, 2000).
В главе III. 1 в проведенном перечне интерактивных действий (65) явственно прослеживается женская роль в инициативе общения. "Она" начинает и заканчивает общение, исправляет коммуникативные рассогласования, срывы партнера, настойчиво возвращает его к интересующей ее теме, поддерживает готовое прерваться на каждом шаге, общение вопросами, провоцирует партнера на реагирование то констатацией ложной для него информации, то оскорблением, то прямым обвинением.
Проявлением инициативы в данном диалоге являются вопросы, требующие от партнера точного ответа, объяснения уточнения или требования, выраженные императивом: «explique - pourquoi»; «explique -moi»; «dis - les - moi»; «tais - toi», а также лексические маркеры регулирующей и направляющей функции общения, координирующие кооперативность: «alors», «tu vois que...».
Ответные действия партнера отличаются пассивностью, покорностью, попытками уйти от ответа, перевести тему, найти аргументы для оправдания. Это маркируется на лексико-синтаксическом уровне употреблением кратких ответов, повторов, синтаксических сбивов - незаконченности предложений, обилии употребления многоточий. И если первая часть диалога (65) еще содержит некоторый иллокутивный потенциал инициативы, активности партнера, который своими речевыми шагами корректирует, возражает, поддерживает, то его вторая часть по мере развития общения лишается инициирующего мужского влияния. Иллокутивный потенциал ФСП ОБВИНЕНИЕ с инициативной функцией женского персонажа в качестве доминанта наглядно проявляется в нижеследующем примере. (66) 1. Elle: Tu n as qu a t en aller. C est pas moi qui t empeche de sortir. Prends Гаіг, profite de I occasion pour t inventer une autre existence. Va voir si 9a existe, une autre existence. la. Lui: L occasion n est pas propice. II pleut, il gele. 2. Elle : Tu disais que c &ait moi qui avait froid. 2a. Lui: Maintenant c est moi. J ai froid dans le dos. J ai le droit d avoir froid dans le dos. 3. Elle : Tu as tous les droits, c est evident. Moi, j en ai aucun. Pas meme celui d avoir chaud. Regarde la vie que tu m as offerte. Regarde-moi 9a. Regarde-moi 9a si c est gai avec tout 9a ici. 3a. Lui: C est stupide ce que tu dis, tu ne рейх tout de meme pas pretendre que je suis responsable des evenements, de la fureur du monde. 4. Elle: Je te dis que tu aurais du t arranger pour que 9a ne se passe pas quand nous sommes la. Tu es la personnification de la malchance. 109 4a. Lui: Bon. Alors, je vais disparaitre. Mon chapeau. (E. Ionesco. Delire a deux). Схема интерактивных действий фрагмента диалога (66) может быть представлена следующим образом: за отсутствием аргументов оправдания. Интересно, что инициативность женской стороны в ФСП "ОБВИНЕНИЕ", проявляющаяся в организации диалогического общения, в сюжетном плане не реализуется изначально также активно. В пьесе " Delire а deux" и партнер и партнерша имеют равные права на обвинение: и тот, и другая вынуждены были оставить своих прежних супругов 17 лет тому назад ради новой любви; и тот и другая сожалеют сегодня об этом, ибо новая любовь не оправдала их надежды. Пьеса, написанная как взаимообвинение, упрек ее персонажей друг друга, раскрывается в ходе анализа ттитерактивных действий собеседников как яркое проявление инициативы в ФСП "ОБВИНЕНИЕ" представительницей женского рода. Анализ интерактивных действий персонажей в примере (66) позволил обнаружить следующие маркеры проявления инициативы/пассивности, выраженные в процентном соотношеттіти по принципу принятия за 100 % наличие нижеуказанных маркеров на протяжении всего анализируемого фрагмента, как в репликах мужского, так и в репликах женского персонажа.
