Содержание к диссертации
ПРЕДИСЛОВИЕ 4
ВВЕДЕНИЕ 9
ПАВА I ' 28
СВЯЗЬ ГЛАГОЛА С ПОДЛЕЖАЩИМ.... 28
ОБЩИЕ ВОПРОСЫ СУВЪЖТНОСТИ ГЛАГОЛА 28
СИНТАКСИС ГЛАГОЛА В БЕЗЛИЧНОЙ ФОРМЕ 31
Субъектно-авалентные безличные глаголы 36
Диффузно-валентные безличные глаголы 49
СИНТАКСИС ГЛАГОЛА В СПРЯГАЕМ ФОРМЕ 60
Семантика глагола и его синтаксис (в плане связи
с подлежащим). #2
Особые формы выражения субъектной валентности 66
Особенности согласования сказуемого с подлежащим .... 68
ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ 1 74
ГЛАВА П
СВЯЗЬ ГЛАГОЛА С ДОПОЛНЕНИЕМ... 77
ОБЩИЕ ВОПРОСЫ ОБЪЖТНОСТИ ГЛАГОЛА 77
ТРАНЗИТИВНОСТЬ И ИНТРАНЗИТИВНОСТЬ ГЛАГОЛА 79
Проблема определения и типы переходности глаголов ... 79
Транзитивация непереходного и интранзитивация
переходного значения 85
Транзитивно-интранзитивные глаголы 90
Структурно-морфологическая форма транзитивных
глаголов 93
Прямое дополнение в коми
языке 97
Употребление падежного суффикса -s 102
Притяжательные суффиксы при прямом дополнении 108
Особые формы выражения дрямого дополнения III
СИНТАКСИС ГЛАГОЛОВ С ЗАЛОГОВЫМИ ЗНАЧЕНИЯМИ 116
Синтаксис каузативных
глаголов 118
Транзитивно-каузативные глаголы 11$
Собственно-каузативные глаголы 121
Синтаксическая роль суффикса -а 125
Синтаксис возвратных
глаголов 133
Залоговый суффикс -в . Его значения 133
Синтаксис глаголов медиального значения 135
Синтаксис глаголов возвратного значения 142
Синтаксис глаголов страдательного значения 146
СИНТАКСИС ГЛАГОЛОВ С МОРФОЛОГИЧЕСКИМ ВШЯЕНИЕМ 150
Семантическое и морфологическое включение 150
Внутренний синтаксис глаголов с морфологическим
включением 151
Особенности морфологической структуры и синтаксис
глаголов с включенным объектом 154
Синтаксис непереходных глаголов с включенным объектом. . 157
Синтаксис переходных глаголов с включенным объектом. . . 166
ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ П 175
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 180
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ И НЕОПУБЛИКОВАННЫХ 191
МАТЕРИАЛОВ
СПИСОК ЛИТЕРАТУРНЫХ ИСТОЧНИКОВ 216
ПРЕДИСЛОВИЕ
К числу весьма сложных и наименее разработанных проблем коми грамматики относятся проблемы синтаксиса, и среди них проблемы синтаксической валентности глагола. Непосредственный выбор темы данного исследования мотивирован интенсивным развитием изысканий; в области синтаксиса языков различных семей, в том числе и финно-угорских, и отсутствием специальных работ по синтаксису глагола в коми языке, а также в: большинстве родственных языков.
Термином синтаксис обозначается как традиционное учение о предложении и словосочетании, так и "учение об особенностях функционирования в речи различных лексико-грамматических классов слов (частей речи)" (Ахманова 1960:409). Во втором значении этот термин довольно часто появляется в исследованиях последних лет; например, в названии диссертации "Синтаксис прилагательных эстонского языка" (Эрелт 1981) он употребляется именно в этом толковании. Указанное обозначение нередко относится и к отдельным формам и группам слов, как, например, "Синтаксис эстонского имперсонала и пассива" (Раянди. 1969); The syntax of English phrasal verbs (Sroka 1972) , "0 семантике и синтаксисе литовских рефлексивных глаголов" (Генюшене 1977) и т.д.
Синтаксис глагола соотносителен как с учением о предложении, так и с учением о словосочетании. Глагол, ориентированный на субъект, образует предикативную связь с подлежащим в номинативе, что является областью рассмотрения синтаксиса как учения о предложении. Рассматривая сочетаемость коми глаголов с дополнением, мы обращаемся к одному из наиболее распространненных типов глагольно-именных словосочетаний. Наличие или отсутствие
- 5 -подлежащего и дополнения в предложении, а также их форма и функции в значительной степени определяются комплексом признаков глагола-сказуемого, присущих ему как представителю определенной части речи. Связь глагола как ядра синтаксических построений с подлежащим и прямым дополнением является определяющим синтаксическим признаком. Она представляет собою своего рода каркас сложной синтаксической природы глагола. С точки зрения этих связей нам предстоит проанализировать особенности функционирования в речи глагола как определенного лексико-грамматического класса слов.
Нередко любопытные отношения, аналогичные отношениям классов слов и членов предложения, мы можем наблюдать и внутри глагольной единицы. Эти отношения внутриглагольных компонентов представляют область рассмотрения "внутреннего" синтаксиса глагола, также анализируемые в настоящей работе.
Целью нашей диссертации является установление природы коми глагола в отношении его синтаксических потенций и выяснение особенностей его функционирования в предложении. Исследование проводится на материале литературного коми языка и его диалектов с привлечением материалов родственных и неродственных языков.
Теоретической и методологической основой настоящей работы послужили труды видных исследователей проблем общего языкознания, работы по общим проблемам синтаксиса, исследования по вопросам синтаксиса финно-угорских языков, разработки смежных проблем в коми филологии.
Языковой материал почерпнут нами из ряда лексикографических источников XIX и XX веков (КРС 1961; РКС 1966; Wiedemann 1880; Fokos-FucUis 1959; ССКЗД^ 1961; словари-приложения к серии
-*-
монографий до диалектам коми языка). Особенности синтаксического функционирования глаголов изучались на обширном материале, представляющем современный литературный язык в произведениях коми художественной литературы, разговорный язык фольклорных текстов,' диалекты, зафиксированные в изданиях и архивных материалах Коми филиала АН СССР. Из перечисленных источников нами составлена картотека глаголов, объемом св. 3 тыс. карточек, и картотека предложений, выписанных из художественных и лингвистических изданий, а также архивных диалектных отчетов Коми филиала АН СССР, иллюстрирущих особенности синтаксического функционирования глаголов непосредственно в речи.
Научная новизна работы заключается в том, что в ней впервые в коми языкознании глагол рассматривается как структурно-организующее ядро синтаксических конструкций. Новизна определяется также и тем, что в исследовании применяются определенные методы, направленные на решение актуальных задач: I) соотнесение явлений синтаксиса литературного языка с аналогичными данными диалектов, 2) обнаружение зависимости синтаксической функции глагола-сказуемого и его партнеров от семантики, категориальной отнесенности словоформы, словообразовательного состава и т.д., 3) трактовка многих грамматических явлений и морфологических категорий с точки зрения синтаксической функции слов.
Материалы диссертации могут использоваться при дальнейших разработках проблем коми синтаксиса, при написании научных и школьных грамматик коми языка, в практике преподавания родного языка в вузах и школах республики, в общем филологическом образовании студентов коренной национальности, а также в преподавании финно-угорских языков в соответствующих вузах Советского Союза и зарубежных стран.
В композиционном отношении работа состоит из предисловия,
введения, двух глав основной части, заключения, библиографии и списка литературных источников.
Во "Введение" мы включаем историческую справку о предмете исследования и изложение основных теоретических положений проблемы.
Первая глава работы посвящена рассмотрению глагола как центра синтаксических образований с точки зрения наличия или отсутствия связи глагола-сказуемого с подлежащим, а также исследованию возможностей косвенного выражения субъектного значения. Здесь мы констатируем, что основной формой подлежащего в коми языке является номинатив. Субъектные значения передаются также формами адессива, аллатива и аккузатива в предложениях, традиционно считающихся безличными. Отсутствие логического и грамматического субъекта в собственно безличных предложениях, описывающих явления окружающей среды и являющихся достаточно насыщенными семантически, проявляется в авалентности глагола. Здесь также проводится параллель между безличным (в смысле отсутствия подлежащего в номинативе) оформлением предложения и страдательным значением глаголов с суффиксом -s.
Во второй главе рассматривается глагол в условиях наличия или отсутствия прямого дополнения как обязательного распространителя некоторых глаголов. Значительное внимание уделяется семантическому и морфологическому включению объектного значения в глагольную семантику и форму, характеризующемуся рядом особенностей. ^Центральными проблемами второй главы диссертации являются проблемы переходности в коми языке, проблемы прямого дополнения и особенностей его выражения. Кроме того, мы здесь рассматриваем ряд глаголов, синтаксис которых опреде-
ляется их залоговым содержанием. Поэтому в поле нашего зрения находятся каузативные и возвратные (медиальные, возвратные и страдательные) глаголы, т.к. их семантика предполагает в каждом случае специфическое выражение субъектных и объектных значений и диктует определенную формулу валентности.
Связь глагола с косвенным дополнением акцентируется лишь в случаях, когда последнее соотносится со значениями субъекта или прямого объекта действия или является обязательным компонентом синтаксической структуры и предусматривается семантикой глагола.
В конце каждой главы представлены выводы, отражающие основные моменты исследования. В "Заключении" обобщаются основные результаты проведенного анализа.
Ссылки на использованную научную литературу и иллюстративный материал приводятся в закодированном виде. Код включает фамилию автора или сокращенное название коллективного труда, год публикации и номер страницы издания (цифра приводится после двоеточия).
Примеры, иллюстрирующие положения диссертации, даны в орфографии источника. Широко применяется также традиционная финно-угорская транскрипция.
Введение к работе
К истории вопроса. Изучению синтаксиса в финно-угорских языках традиционно уделялось меньше внимания, чем изучению морфологии. Тем не менее к настоящему моменту уже написаны специальные научные грамматики, представляющие синтаксис отдельными изданиями. В венгерском языке, например, таковыми являются "Исторический синтаксис венгерского языка" А.Клемма (Кіеша 1928; 1940; 1942) и Й.Беррар (Berrar 1957), 3-я книга "Венгерского языка" К.Е.Майтинской (Майтинская I960). Синтаксису посвящены специальные монографии и коллективные труды по ряду финно-угорских и самодийских языков (Коляденков 1954; 1959; Сабо 1963; СКЯ 1967; ГСУЯ 1970; Терещенко 1973; Ромбандеева 1979; Tauli 1983 и др.)
На протяжении десятилетий наблюдается интерес к вопросам развития финно-угорского синтаксиса с привлечением материалов родственных и неродственных языков (тюркских, отчасти алтайских и славянских) (Веке 1914-15; Ю.ешт 1928; 1940; 1942; Fuchs 1937; Роков-Puchs 1962 и др.). Однако синтаксис в сравнительно-историческом и типолого-сопоставительном плане не может еще считаться достаточно изученным. Именно по этой причине синтаксические проблемы не находят отражения или представлены как бы мимоходом в наиболее значительных сравнительно-исторических и сопоставительных исследованиях последних лет. Так, в "Сравнительной грамматике уральских языков" Б.Коллиндера им отведено неполных 5 страниц ( Collinder 1960:247-251); в книге В.Таули "Структурные тенденции уральских языков" по синтаксису выделяется только один из аспектов проблемы порядка слов ж согласования ( Tauli 1966:98-109,260-274); в "Основах финно-
угорского языкознания" вопросам сравнительного синтаксиса отведено менее 3 % объема тома (ОФУЯ 1974:383-396). Однако проблемы сопоставительного и типологического исследования синтаксиса уже начинают привлекать внимание финно-угристов (см., например, Веее ; Чхаидзе 1975), чему в значительной степени способствуют разработки частных проблем синтаксиса различных языков.
В общих грамматиках, посвященных синтаксису, обычно четко разграничиваются две части: раздел, рассматривающий словосочетания, и раздел, изучающий предложение (Коляденков 1954; Май-тинская I960; СКЯ 1967; ГСУЯ 1970; Керт 1971:229-285 и др.).
Виноградовское учение о словосочетании (Виноградов 1954) стимулировало интерес советских финно-утороведов к этой проблеме. В настоящее время мы располагаем рядом специальных работ, посвященных вопросам словосочетаний в финно-угорских языках (Елисеев 1959; Лаврентьева 1974; Петухова 1980). Обычно словосочетание определяется как синтаксическая (непредикативная) связь двух или более слов, служащих обозначению единого, но расчлененного понятия (Елисеев 1959:7; Майтинская 1960:16,18; Петухова 1980:6 и др.). Однако многие лингвисты (особенно это характерно для хунгарологов) словосочетанием считают и предикативную связь глагола-сказуемого с субъектом в номинативе (Тотра 1968:230-232). Такого взгляда в известной степени придерживаются и некоторые русисты (см. Сухотин 1950:176-177), следующие положениям Ф.Ф.Фортунатова. Подход последних ведет к неразличению понятий предложения и словосочетания, что отнюдь не способствует развитию синтаксической теории.
Среди словосочетаний с глагольным стержневым элементом
- II -
основную массу представляют словосочетания, организованные по принципу управления, общие вопросы которого разрабатывались рядом авторов. Немало места глагольному управлению отводится в грамматиках, как в синтаксисе (глагольно-именные словосочетания) , так и морфологии (глагольные категории). Особый интерес в этом отношении представляют специальные работы (Морозова 1952; Рятсеп 1974; Чхаидзе 1975 и др.)- В сферу нашего рассмотрения входит сочетание глагола с именем в объектном значении.
Из исследований в области синтаксиса предложения нас интересуют разработки вопросов членов предложения, в первую очередь, глагола-сказуемого, а также непосредственно связанных с ним подлежащего и прямого дополнения; кроме того, нас интересуют проблемы "личного" и "безличного" предложений в коми языке.
Важное место в синтаксических исследованиях отводится проблеме прямого дополнения, его употребления и особенностей выражения в различных языках. Из наиболее значительных нельзя не упомянуть работу общего характера Б.Викмана, посвященную форме объекта (Wickman 1955), работу Э.Итконена по объекту в финно-волжских языках ( Itkonen 1972), а также диссертации, предметом исследования которых является объект (прямое дополнение) в финском (Елисеев 1953) и эстонском (Конт 1959) языках; немалый интерес представляет и труд А.Тимберлейка "Номинативный объект в славянских, балтийских и западно-финских языках" (ТцаЪег1аке 1974). Кроме того, существует целый ряд небольших работ, в которых исследуются различные грани проблемы прямого дополнения (v.Farkas 1956:5-17; Vertes 1960:181-194; Нечаев 1960:63-96; Серебренников 1962:9-32; 1975:25-32; Терещенко 1963:263-268; Ромбандеева 1965:86-87; Eedei 1970:23; Лаврентьев 1975:114-121;
.-12-
Тепляшина 1975:179-185; ПунжинаІ976:21-27 и др.).
В финно-угристике проблема подлежащего не вызывает столь широкого интереса, как проблема прямого дополнения. Однако фин-но-угроведы не обходят стороной вопросы согласования сказуемого с подлежащим (Нээтар 1965), особенности значения и формы выражения подлежащего (Валитов 1978). Немало работ посвящено вопросам глагольной безличности и возможностям неноминативного обозначения субъекта в так называемых безличных конструкциях (Ала-тырев 1941; Учаев 1957; Stipa 1962; 1969; Муллонен 1966:13-19; Алешкина 1973:27-53 и др.).
Согласно положениям традиционной грамматики, большинство авторов признают за подлежащим грамматическую независимость от сказуемого (Майтинская 1960:126-127; Терещенко 1973:120-121 и др.), что в принципе не противоречит идее центральности глагольного сказуемого в предложении, несмотря на то, что форма глагола-сказуемого считается зависимой от формы подлежащего как первичного слова (Есперсен 1958:170). Так, многие лингвисты утверждают, что сказуемое является центральным, организующим элементом синтаксической структуры (Коляденков 1954:95; Рятсеп 1974:3 и др.). В нашей работе мы будем придерживаться этой так называемой вербоцентрической теории.
Таким образом, рассмотренные лингвистические материалы свидетельствуют, во-первых, об интересе финно-угроведов к проблемам, прямо или косвенно связанным с синтаксическим поведением глагола, и, во-вторых, об относительно достаточной предварительной разработанности смежных вопросов в родственных языках, что позволяет поднять и подробно изучить проблему синтаксической валентности коми глагола на основе анализа глагольных предлоліений и словосочетаний.
Подобное рассмотрение глагола фактически не имело прецедента в финно-угроведении. Насколько нам известно, только два автора подошли к данному вопросу вплотную: В.В.Поздеев сравнивает валентные свойства удмуртского и немецкого глаголов (Поздеев 1973; 1974); Х.Рятсеп в своей докторской диссертации проводит детальное рассмотрение структуры различных типов глагольного предложения (Рятсеп 1974). С опорой на теорию валентности эти авторы впервые проанализировали финно-угорские словосочетания и предложения с глагольным ядром. Однако наш подход, продиктованный целями исследования, существенно отличается от подхода в трудах Х.Вятсепа и В.В.Поздеева. Это отличие заключается в том, что нас интересуют не просто модели валентности глагола и грамматическая структура глагольных словосочетаний и предложений, а внутренние соответствия морфологических и синтаксических понятий, органические связи глагола и его партнеров, обусловленные значением и формой всех компонентов анализируемых синтаксических построений.
В коми языкознании подход к проблеме синтаксиса глагола был обусловлен пр едше о тв рвавшими лингвис тиче окими исс л едованиями. Рассмотрение общих морфологических и отдельных категориальных свойств коми глагола ставилось во главу угла уже в описательных грамматиках XIX века (Флеров 1813:17-33,41-42; SjSgren 1832: 162-167; Gabelentz 1841:22-32,49-52; Савваитов 1849:52-70,86; Куратов 1939:90-98; Wiedemann 1884:161-203; Лыткин 1889:28-39). Исследователи XIX века обычно ограничивались описанием словообразовательного и формообразовательного фонда глагола, отчасти рассмотрением отдельных грамматических категорий. Наряду с этим у отдельных авторов мы обнаруживаем главы, посвященные учению
о предложении (Савваитов 1849:93-120; Wiedemann 1884:237-250); есть также отдельные разделы, в которых рассматриваются вопросы связи слов (Флеров 1813:38-43; &аЪе1е!гЬв 1841:53-75; Савваитов 1849:92-93), при этом значительная часть соответствующего раздела (например, у Флерова) отводится рассмотрению вопросов глагольного управления, правил сочетаемости глагола с именем. Известно также, что И.А.Куратовым написан "Синтаксис пермского (зырянского) языка", следы которого пока не обнаружены (см. ссылку Куратов 1939:134).
Исследователи XX века и особенно его последних десятилетий внесли значительный вклад в разработку различных проблем глагола, главным образом морфологических. В первых грамматиках советского времени глаголу традиционно отводится значительное место (Лыткин 1929:34-38; Майшев 1940:65-81), однако проблемы синтаксиса в них не акцентируются. Специальные исследования посвящаются проблемам вида и времени (Кипрушева б.г.; Серебренников I960), залога (Fuchs I9I3-I9I4; Лыткин 1957), отдельным формам глагола, например, инфинитива (Прокушева 1981), а также глагольному словообразованию (Черных 1981). Кроме того, имеется ряд неспециальных работ, где рассматриваются различные стороны глагольной формы и значения.
Следует также признать, что уже имеющиеся разработки различных проблем морфологии литературного коми языка и его диалектов, а также родственных языков и диалектов (Сорвачева 1950; 1972; 1977; Жилина 1956; 1975; 1975а; Сахарова, Сельков I960;
1962; 1976; Лыткин 1961; _.___; Баталова ; j 1975; 1982; Ба-
раксанов 1964; Жилина, Бараксанов 1971; Колегова, Бараксанов 1980; Ляшев 1977 и др.) также способствуют развитию синтаксиса как важного аспекта коми грамматики.
В коми языкознании проблемы синтаксиса на передний план были выдвинуты лишь в начале 50-х годов А.С.Сидоровым. Его монография "Порядок слов в предложении коми языка" (Сидоров 1953) была первым крупным исследованием в области коми синтаксиса. О глубоком интересе этого ученого к синтаксису свидетельствуют также рукописные варианты "Синтаксиса коми языка" (учебник для вузов) из фондов архива Коми филиала АН СССР (Сидоров 1950; 1952), а также ряд статей (19526; І952в). В этих разработках глагол-сказуемое и связанные с ним подлежащее и дополнение детально описаны и проиллюстрированы на широком языковом материале. Однако здесь основное внимание концентрируется на форме членов предложения, а не их связи и взаимной обусловленности.
Начиная с 60-х годов изучению синтаксиса коми языка уделяется все больше внимания. Например, проблемы словосочетания и простого предложения (вместе с другими узловыми вопросами синтаксиса) в традиционной трактовке русской школы были представлены во второй части вузовского учебника "Современный коми язык" (СКЯ 1967:4-112), где сказуемое (глагольное и именное) рассматривается как один из членов предложения. В центре внимания находятся также формы выражения членов предложения, связанных со сказуемым. Интерес представляет также первый учебник синтаксиса для вузов на коми языке (Игушев 1980), отражающий основные положения современной синтаксической теории, хотя интересующие нас аспекты в рассматриваемом пособии не акцентируются.
В последнее время синтаксическими проблемами инфинитива занимается Т.И.Прокушева (Прокушева 1981). Глагол отчасти включается в предмет исследования В.М.Лудыковой, изучающей сказуемое коми предложения (Лудыкова 1983). Внимание этого автора сосредоточивается на сказуемом (глагольном и именном) как изоли-
рованном элементе синтаксического построения, в то время как нас интересуют связи глагольного сказуемого с его окружением, ближайшими партнерами, а также характер взаимоотношений категориального значения и синтаксической функции.
Впервые в коми филологию вопрос связи морфологии и синтаксиса был введен Д.В.Бубрихом, который в "Грамматике литературного коми языка" представляет грамматику как "морфологию в связи с синтаксисом" (Бубрих 1949:14-199). К сожалению, сформулированная здесь интересная проблема решалась автором в отличном от предлагаемого нами ключе, что допускало параллельное, но изолированное рассмотрение морфологических и синтаксических явлений без упора на их связь и взаимную обусловленность, в результате чего глагол описывается как лексико-грамматическая единица вне его функциональных возможностей и сочетаемостных способностей, а описание синтаксиса сводится к рассмотрению форм выражения сказуемого.
Как показывает наш краткий обзор, проблема синтаксиса глагола как таковая в коми языкознании еще не ставилась и не решалась, хотя многие вопросы, имеющие отношение к данной теме, изучены сравнительно детально. Опираясь на предшествующий опыт исследования глагола как части речи с определенным набором морфологических характеристик и глагольного сказуемого как элемента синтаксических построений с присущими ему функциональными и сочетаемостными свойствами мы попытаемся в нашей работе представить общую картину синтаксиса глагола коми языка.
Основные теоретические положения проблемы. Объектом нашего исследования является не просто глагол, извлеченный из системы языка как лексическая единица, хотя уже сам по себе он
изначально заряжен определенным набором синтаксических значений
и потенций. Нас интересуют глагол-сказуемое и глагол как ведущий член словосочетаний - наиболее сложные и действенные элементы синтаксической структуры. Глагол интересен тем, что, являясь центральным элементом глагольного синтаксического образования (словосочетания и предложения), он определенным образом связывает окружающие его слова и превращает их в синтактико-функцио-нальные единицы.
По-видимому, эта примечательная особенность глагола (в частности, коми глагола) в синтаксической системе обращала внимание исследователей уже в прошлые столетия. Об этом, например, свидетельствует терминология в книге Г.С.Лыткина "Зырянский край при епископах пермских и зырянский язык", в которой автор называет глагол коми словом сёрникутысь (сорнікутьгб) (Лыткин I889-: 28), что буквально означает 'держатель разговора, организатор речи'.
В нашем исследовании мы исходим из признания за глаголом особой структурно-конституирующей роли в организации высказывания, оформлении структуры предложения. К глаголу как центру синтаксического образования примыкают зависящие от него члены, вместе с которыми глагол образует органическое целое. Глагол как сказуемое при помощи комплекса семантических и грамматических законов в предложении неразрывно связан с подлежащим и второстепенными членами, в первую очередь с прямым дополнением, а в словосочетании - с объектным членом. Эти связи и зависимости, их природа могут быть достаточно полно исследованы при помощи теории валентности, завоевавшей широкую популярность в современной лингвистике.
Термин валентность появился в советском языкознании еще
в 1948 г. в работе С.Д.Кацнельсона "О грамматической категории", где синтаксическая валентность рассматривалась как "свойство слова определенным образом реализоваться в предложении и вступать в определенные комбинации с другими словами" (Кацнель-сон 1948:132). С тех пор лингвистика обогатилась рядом исследований на темы валентности. В нашей работе мы опирались на труды в области теории валентности как зарубежных (Шевпіеге 1959: 105-109; Helbig 1965; 1971; 1976; 1982; HelMg, Bchenkel 1969:9-55; Schenkel 1971; Bondzio 1971; Бондцио I977;Gro0e 1971; Зоммерфельдт 1975; 1982; Allerton 1982; см. также статьи в коллективных трудах BzV 1971; YnhSw 1982 и др.)» так и отечественных лингвистов (Кацнельсон 1948; 1972; Засорила» Берков 1961; Степанова 1967; 1973а; Абрамов 1968; Филичева 1968; 1969; 1973; 1977; Долинина 1969; 1975; 1982; Сильницкий 1970; 1974; 1978; Поздеев 1974; Кибардина 1975 ; 1978; 1982; Лосев 1977; 1981; 1983:131-143 и др.). Обзор зарубежных и отечественных публикаций по теории валентности дан в ряде работ (Филичева 1967; Локштанова 1971; Страхова 1972; Степанова 19736; Кибардина 1979 и др.),' поэтому мы считаем возможным опустить экскурс в прошлое этой теории и ограничиться изложением ее основных положений.
В самом общем смысле валентность есть"способность отдельного языкового знака вступать в связь с другими знаками для образования более или менее обширных цельностей" (Лосев 1981:403; 1983:132). Носителем синтаксической валентности может выступать не только глагол, но и существительное, прилагательное или наречие. Нередко термином валентность оперируют и на логико-семантическом уровне, в словообразовании, фонетике и т.д. Однако теория валентности начиналась с рассмотрения валентных свойств
глагола, а именно здесь она обнаруживает свою широкую действенность.
Под синтаксической валентностью глагола мы понимаем его словосочетательные свойства, его способность устанавливать определенные синтаксические отношения с другими словами языка (имеющими определенные формальные и функциональные признаки) на основе лексического значения данного глагола. Эта потенциально присущая способность реализуется в речи.
Некоторые лингвисты разграничивают эти два аспекта рассмотрения проблемы, допуская их отдельное исследование. И.Г.Ольшанский, например, пользуется двумя терминами, один из которых, сочетаемость, есть совместная встречаемость языковых единиц в синтагматике речи, а второй, валентность, - потенциальная сочетаемость однородных элементов (Ольшанский 1965:19-20).
Помимо терминов валентность и сочетаемость в применении к глаголу встречается и традиционный термин управление. Это слово используется нами достаточно широко, но только как узкоспециальное название, обозначающее определенные синтактико-морфо-логические явления, отношения подчинения синтаксических элементов. Значит, управление не охватывает отношения глагольного сказуемого к подлежащему. Валентность же, как справедливо отмечает Г.Хельбиг, является термином более широкого охвата, он имеет отношение к членам предложения, охватывает как управление, так и согласование, учитывает морфологическую форму и глагола, и его партнеров, причем все окружение глагола определяется его семантикой (Helt>ig 1976:144).
С понятиями потенциальной и реализованной валентности тесно связаны понятия обязательной (облигаторной) и необязательной (факультативной) валентности. Они связаны тем, что обязательная
валентность в речи чаще всего оказывается реализованной, а факультативная может остаться нереализованной, т.е. облигаторные члены всегда выражаются эксплицитно, в то время как факультативные могут лишь игяплицироваться. Вопрос разграничения обязательной и факультативной валентности проблематичен. Исследователи предлагают различные решения этой проблемы; из них наиболее известна теория грамматичности предложения Г.Хельбига (Heltog, Schenkel 1969:25-26; Heltog 1971:35-36), представленная также в ряде исследований представителей школы валентности из ГДР (Зоммерфельдт 1975; Зандау, Зоммерфельдт 1978 и др.). Интересные решения облигаторяости и факультативности членов валентности и членов предложения вообще, решения проблемы минимальной синтаксической структуры предложены советскими лингвистами и их коллегами за рубежом (Апресян 1964; Иванчикова 1965; Филичева 1968; Мюльнер 1971; Кароляк 1974; Паневова 1978; Леонтьева 1982 и др.), в которых предлагается учет семантики предложения и лексического значения его компонентов.
В нашем исследовании внимание концентрируется на обязательной валентности глагола, которая требует своей реализации в предложении и словосочетании, чтобы выступать как полнознач-ный участник грамматически правильного высказывания, изолированного от контекста. Факультативные члены валентности, т.е. слова, оставшиеся за пределами структурного минимума и не имеющие влияния на завершенность и полноту конструкции (Филичева 1968:63) не являются актуальными в нашем исследовании. При этом мы учитываем такое явление, как редукция глагольных актантов, т.е. : ... незамещение потенциальной обязательной валентности в определенных реальных условиях речевой ситуации (эллипсис актантов). Сокращение числа распространителей происходит благодаря их актуа-
лизации в контексте, однако при этом валентность рассматриваемого глагола не меняется и редуцированные партнеры должны непременно учитываться.
За основу модели валентности обычно берется трехступенчатая модель, где различаются следующие ступени (уровни) валентности:
количественная (валентность в узком смысле слова, как она была в свое время сформулирована Л.Теньером ( lesni&re 1959:105), отражающая число обязательных (а иногда и факультативных) партнеров глагола;
синтаксическая, включающая формальное морфолого-катего-риальное описание распространителей, окружающих глагол;
семантическая, ограничивающаяся указанием на семантическое содержание глагола и его партнеров.
Эта модель широко используется многими языковедами; нередко к ней обращаются и финно-угроведы ( Scbellbach-Kopra 1970: 27; Рятсеп 1974:34-35).
Для целей нашего исследования подходит широко известная интерпретация этой модели Б.А.Абрамовым (Абрамов 1968:9), используемая многими советскими лингвистами (Поздеев 1973:231; Филичева 1977:4-10 и др.). Согласно предложенной модели, мы будем включать в синтаксическую валентность три элемента:
I) Число обязательных партнеров. Этот тип валентности называется количественным. По числу обязательных глагольных распространителей мы разделим глаголы на авалентные или нуль-валентные, одновалентные, двух-, трех-, четырехвалентные_ . В нашем исследовании рассматриваются главным образом авалентные, одно- и двухвалентные глаголы коми языка, лишь в редких случаях мы обращаемся к трехвалентным словам.
2) Тип синтаксических отношений между глаголом и его парт
нером. Этот тип валентности принято называть реляционным (Абра
мов 1968:9). Здесь мы выделяем субъектную, объектную и адверби
альную валентность. Субъектная валентность реализуется сочета
емостью глагола-сказуемого с подлежащим, объектная - с дополне
нием, адвербиальная - с обстоятельством. Их правильнее было бы
назвать подлежащной, дополнительной и обстоятельственной, если
придерживаться терминологии чистой грамматики, но приведенные
здесь термины являются устоявшимися в советской лингвистике, по
этому, с известной оговоркой, мы их принимаем. Наше внимание
концентрируется на субъектной и объектной валентности глагола.
Ссылки на адверо^альную валентность допускаются лишь в необходи
мых случаях.
Отдельные глаголы коми языка характеризуются так называемой диффузной реляционной валентностью. По Б.А.Абрамову диффузной признается глагольная валентность в том случае, если приглагольный детерминатор по своему содержанию не может быть однозначно идентифицирован ни как носитель состояния или действия, ни как его объект (Абрамов 1968:14). Глаголы диффузной валентности представляют в коми языке значительный интерес.
3) Категориальные признаки глагольных распространителей.
* Данный тип валентности определяется как конфигурационная валентность (Абрамов 1968:9). При определении конфигурационной валентности нас интересует морфологическая форма глагольных распространителей, в частности, падежное оформление актантов, пос-леложное и беспослеложное употребление приглагольных дополнений. Семантика как элемент валентности в формулу синтаксической валентности не включается, но обязательно учитывается при анализе общей картины валентности глагола.
Синтаксические особенности связанных элементов предложения (подлежащего, сказуемого и прямого дополнения) обусловливаются логикой отношений субъекта, действия и объекта, а также семантическим содержанием каждого из элементов (в первую очередь глагола) , поэтому рассмотрение частных синтаксических и морфологических свойств предполагает опору на логико-семантические понятия и внутреннее лексическое содержание слов в функции сказуемого, подлежащего и прямого дополнения.
Связь семантики и синтаксиса акцентируется многими исследователями. Так, например, Н.Д.Арутюнова утверждает, что"синтаксические связи в предложении столь же семантичны, сколь синтаксично лексическое значение глагола. Поэтому не удивительно, что семантическое обследование глагола стало производиться с опорой на его синтаксические связи, а синтаксический анализ получил общий курс на семантизацию" (Арутюнова 1972:291-292).
В отношении семантики коми глагол (в отличие, например, от глагола в русском языке) является особенно насыщенной частью речи, т.к. он включает не только обозначение действия, состояния или иного признака, но зачастую и другие предметные (и не-предметяые) элементы ситуации, вовлеченные в действие (признак) указанного глагола (ср.: киасьны 'поздороваться за руку?, ки 'рука'). Так, например, объектность, т.е. вовлечение объекта в действие, есть не просто грамматический признак (как транзитивность) , а составная часть семантики определенных классов глаголов. Наиболее четко закон зависимости синтаксической структуры предложения от семантики глагола сформулирован Х.Рятседом (Bat-вер 1970:73; 1973а:105; 19736:387 и др.), при этом отмечается, что мельчайшие модификации в значении глагола влекут за собой изменения в структуре глагольного управления. В приложении к
теории валентности С.Д.Кацнельсон формулирует аналогичную мысль следующим образом: "Субъектно-объектяые функции обусловлены содержательной валентностью глагола (точнее, глагольного значения, поскольку отдельные значения глагола имеют различные содержательные валентности)" (Кацнельсон 1972:47). Однако, с другой стороны, при всей емкости содержания глагольного слова, исследование его семантики неизбежно ведет к анализу сочетающихся с ним предметных имен и к анализу отношений между действием и его субъектом или объектом (Москальская 1974:32; Кубрякова 1978:104). Это значит, что номинативная способность глагола оказывается недостаточной при назывании отдельных фактов действительности, поскольку в этом случае глагол реализует номинативную функцию лишь посредством включения необходимых конкрети-заторов действия: дотэйыны чужан му врагъясысь ' защищать. защитить родную землю от врагов'. Эти конкретизаторы выступают партнерами глагола в его валентной формуле.
В ходе нашего исследования мы рассматриваем некоторые семантические классы глаголов с точки зрения их синтаксических свойств, а также семантику отдельных групп глагольных партнеров, у которых наблюдаются определенные закономерности в отношении их связи с глаголом.
Кроме того, в сферу нашего рассмотрения входят морфологические особенности глагола и его партнеров, подлежащего и прямого дополнения. Заметим, что проблема тесной связи морфологии и синтаксиса различных языков сформулирована уже достаточно давно (Мещанинов 1949:5-6; Майтинская 1960:10; Ярцева 1961:5 и др.). Как уже отмечалось, в фияно-угроведении для исследований в области коми грамматики она была предложена Д.В.Бубрихом (Бубрих 1949:14).
Из морфологических характеристик партнеров в центре нашего внимания находятся категория падежа, особенно номинативные и аккузативные формы, а также некоторые другие падежи, способные обозначать субъект и прямой объект действия. Целям связи и особенностям оформления этой связи служат такие морфологические категории, связанные с именем, как одушевленность и неодушевленность, определенность и неопределенность, притяжательность, персональность и ряд других.
Что касается глагольных характеристик, имеющих непосредственное отношение к нашей теме, то здесь мы выделяем понятие транзитивности/интранзитивности, характеризующее глагол в отношении наличия/отсутствия прямого дополнения в аккузативе, категорию лица, а также ^явления глагольной безличности, выражающиеся в отсутствии субъекта в номинативе, категорию залога, заключающуюся в определенных правилах выражения субъектных и объектных значений в формах подлежащего и дополнения, регулируемые, как правило, включением специальных морфологических показателей залоговости в форму глагола. Обращаясь к залогу, заметим, что не случайно в "Общей лингвистике" Э.Бенвениста активный и средний залоги в глаголе рассматриваются в разделе "Синтаксические функции" (Бенвенист 1974:184-191).
В исследовании синтаксиса глагола специальное место должно быть отведено изучению внутренних синтактикоподобных отношений в рамках глагольного словообразования. Сочинительные отношения в словосложении и подчинительные отношения в словообразовании свидетельствуют в пользу признания так называемого "внутреннего синтаксиса" (Кубрякова 1981:78), поскольку в глаголе подчинительные отношения компонентов создают сложную систему, аналогичную системе глагольного управления, и поскольку в коми
языке разнообразно представлены отыменные глаголы с морфологически включенным субъектом, объектом, обстоятельством и предикативом (льювааліс 'выпала роса', петшОравны 'жечь, хлестать крапивой', гуавны 'закопать в яму', монявны 'быть невесткой').
Следует отметить, что в коми филологии явление включения объекта (в некоторых случаях и субъекта) не осталось незамеченным. Так, примеры глаголов с включенным объектом приведены в работах Д.В.Бубриха (Бубрих 1949:125-126). Об этом явлении писал и А.С.Сидоров, который называл отыменную основу глагола с морфологически включенным объектом "внутренним дополнением" (Сидоров 1950:340), по-видимому, предполагая наличие особых отношений внутриглагольных элементов, аналогичных синтаксическим отношениям членов предложения. Однако, для указанных авторов соответствующее явление _не было предметом специального исследования.
Включением (инкорпорацией) обычно называется включение определенного аргумента в значение предиката ( Fillmore 1969: 119). При этом семантическое включение предполагает неупотребление этого аргумента в поверхностной структуре. Аналогичное явление в русском языке довольно подробно рассмотрено Т.А.Янко-Триницкой (Янко-Триницкая 1961; 1964). Применительно к глаголу
суть этого явления заключается в том, что семантика многих глаголов уже предполагает наличие строго определенных партнеров глагольного действия (различных объектных и обстоятельственных значений, а-в некоторых случаях и субъектных).
Особый интерес представляют отыменные глаголы, в которых субъектное, объектное или обстоятельственное значение оказывается включенным в глагольную форму. Это явление мы называем морфологическим включением. Отыменные глаголы с морфологическим
включениємпредставляют для нас интерес как объект рассмотрения внутреннего синтаксиса - синтаксиса на уровне словообразования. Стремлением как можно многостороннее описать синтаксические свойства глагола и обусловливается оперирование терминологией не только традиционной грамматики (морфологии и синтаксиса), но и новых направлений (например, теории валентности), а также терминологией семантики и формальной логики, используя достижения многих направлений лингвистики.
Похожие диссертации на Синтаксис глагола в коми языке (связь глагола с подлежащим и дополнением)
