Содержание к диссертации
Введение
1. Глава первая. Характеристика васюганского диалекта хантыйского языка 14
1.1 Фонология 14
1.2 Семантико-грамматические данные 18
1.3 Морфология 21
1.4 Глагольная система васюганского диалекта 29
Краткие выводы 57
2. Глава вторая. Формы невербальной репрезентации глагола - инфинитные формы 58
2.1 Субстантивная репрезентация 61
2.2 Адъективная репрезентация 70
2.3 Адвербиальная репрезентация 84
Краткие выводы 89
3. Глава третья. Функционирование форм глагольных репрезентаций в васюганском диалекте хантыйского языка 92
3.1 Синтаксис васюганского диалекта 92
3.1.1 Модели простого предложения в васюганском диалекте хантыйского языка 93
3.1.2 Соответствия протоуральских реконструкций данным восточных диалектов ханты 100
3.1.3 Синтаксис васюганского диалекта ханты в свете лингвистических универсалий 105
3.2 Использование форм инфинитнои репрезентации глагола в аналитических конструкциях 108
3.3 Функционирование форм инфинитнои репрезентации глагола как членов предложения 124
3.4 Конструкции с формами инфинитнои репрезентации глагола 130
Краткие выводы 136
4. Заключение 138
5. Приложение 143
6. Сокращения 144
7. Библиография 146
- Морфология
- Субстантивная репрезентация
- Модели простого предложения в васюганском диалекте хантыйского языка
- Конструкции с формами инфинитнои репрезентации глагола
Морфология
Как явствует даже из таких ограниченных сравнительных диалектологических данных, в восточных диалектах в более полной мере сохраняется многообразие как именной, так и глагольной парадигм.
В васюганском диалекте хантыйского языка находят выражение следующие морфологические категории: число, лицо, падеж, посессивность, определенность, модальность (наклонение), акциональность, залог и время.
Кроме того, в области имен и местоимений сохраняется оппозиция "человек/нечеловек": kojayl "кто", meyi "что" (Хонти, 1993: 305). Наличие таковых крайне архаичных дифферешщаций наталкивает на аналогии в языках активной типологии.
Активный строй и его рефлексы в васюганском диалекте
Активный строй в общих чертах определяется как "тип языка, структурные компоненты которого ориентированы на передачу не субъектно-объектных отношений, а отношений, существующих между активным и инактивным участником пропозиции. В соответствии с этим глаголы лексикализованы в нем по признаку активности-стативности "действия", а не траюитивности-интранзитивности, а субстантивы разделены на активные (одушевленные) и инактивные (неодушевленные)" (Климов, 1977:3,4).
Вероятно, в прошлом в индоевропейских языках также наличиствовали глаголы лексикализованные по признаку активности-стативности: др. англ. thwean "мыть (в отношении лица, рук, ног)"/ wascan "мыть (одежду)" (Jespersen, 1956: 50)) и по признаку одушевленности - неодушевленности: ср. англ. swim "плыть"; float "нестись/дрейфовать по течению" (Климов, 1977: 113-114). Этим явлениям обнаруживаются параллели в васюганском диалекте хантыйского языка: павтылта "плавать (о неодушевленном предмете); лохыта "плавать (о человеке)" (ХРСВ, 1996: 125; 158).
В лексике и морфологии глагола хантыйского языка сохраняется достаточно много явлений, которые можно квалифицировать как признаки активного строя. По нашему мнению, наибольшая их концентрация обнаруживается в васюганском диалекте хантыйского языка. Хантыйская глагольная система дает богатый материал для иллюстрации, с одной стороны, черт, присупщх языкам активной типологии, с другой стороны, продвинутость в отношении перестройки глаголов по номинативному строю - на транзитивньїе/ишранзитившле.
В настоящее время в хантыйском отмечается одновременное существование активных/стативных глаголов: чапарслстта "быть (стать) мокрым": чапарславан "мокрый ты", чатрславал "мокрый он"; тдлкямтпд "быть, стать зимним" и значительной части глаголов, перестроившихся по признаку трагоитивности/интранзитивности.
В языке выработался формальный критерий транзитивности-интранзитивности: объектное и безобъектное(субъектное) спряжения. Например, вас. глагол tsrtd "жарить, жариться": субъектное спряжение объектное спряжение Зл.ед.ч. tsrv Ы "он жарится" tsrUtd "он жарит его" (прош.время) tsr as "он жарился" ters atd "он жарил его" Глагольные формы в адъективной репрезентации прошедшего времени ter am "жарившийся/жареный" и адвербиальной репрезентации termin "жарившись, жаря" имеют совпадающие формы как в объектном так и субъектном спряжениях. Такие глаголы, имеющие формальную идентичность в спряжениях, многочислены: Mummmd "наймусь, найму"; к аримтднтд "повернуть/повернуться"; к,олантантанта "слушать/слушаться"; tdltd "1) тянуть/ 2) курить". В последнем примере можно отметить, что, вероятно, это не два разных глагола, но оба происходят от одного глагола с первоначальным значением "тянуть". В значении "курить" он относится к безобъектному спряжению, т.е. действие совершается субъектом и может интерпретироваться как "затягиваться". В значении же "тянуть" глагол подразумевает объект. Адъективные и адвербиальные глагольные репрезентации, образованные от вышеупомянутых глаголов, идентичны: tdldm "куривший" и "тот, которого тянули"; tdlmin "курив" и "тянув".
Дихотомия одуишвжнность/шодушевленность в имени в хантыйском языке сохранилось одно из древних противопоставлений имен, близких к противопоставлению человек/нечеловек. В качестве маркера одушевленности, вероятно, выступало самостоятельное имя %и "мужчина", а неодушевленности — ot "вещь"- В этой связи иллюстративны примеры, представленные К.Ф.Карьялайненом, где неживое наделялось маркером ot безотносительно пола; вас. surdm-ot "умершее существо" (Карьялайнен, 1994: 74).
Подобное деление на человек/нечеловек свойственно и другим языкам (Corbett, 1991: 317). В енисейских языках, сохранивших следы языков активного строя, делению существительных на мужской, женский и вещный род предшествовало противопоставление живой/неживой, что в какой-то степени находит отражение в кетском языке, где сохранились специальные маркеры одушевленности (Дульзон, 1968: 70, 605-606; Вернер, 1972: 14-15; Вернер, 1974: 38, 41; Балл, 1973: 29-30).
Вышеуказанные показатели одушевленности/неодушевленности употребляются в качестве, близком словообразовательным формантам, или же вообще исключаются из употребления как оформители имен. В хантыйско-русском словаре шурышкарских ханты Р.Р.Скамейко и З.И.Сязи (1985) таковые слова встречаются крайне редко, например, мойн, ху "гость" (47), пил ху "друг"(61). В ваховском диалекте по данным словаря Н.И.Терешкина (1961) они встречаются также редко и наряду с обозначением человека (главным образом мужского пола), используются для обозначения живого в мире животных, насекомых, растений: например: вах. j0pdn, к,у "начальник", к,атдн, к,у "домохозяин"; ко/н,и пулыты к,у "стрекоза", кдлдккдн, к,у "верба". В словаре восточно хантыйских диалектов Н.И.Терешкина (1981) маркеры к,и и ot не приводятся с основным словом, т.е. в некотором смысле отделяются от него, претендуя на самостоятельность, что подтверждается и переводом примеров из словарных статей: та ajtindp ut kdncajarj М,дт "я ходил искал дешевую вещь"(юг, у.-юг, у-аг: 12); tot top dj el,mdrj k,o "там лишь один сонный мужик", atdm к,о (тр.-юг: 152), awdt oydttd к,и "жук стригун (вах.: 20)"; ardjj k,as{ ot "чужая вещь (другого человека)" (вас). В некоторых случаях маркер к,о/к,и выступает в качестве словообразовательного форманта, который пишется слитно с основой: djk,u (вах, вас); ajk,o (аг., тр.-юг.); ajk,o "юноша, мальчик" (юг., у-юг., у-аг.); например, kiriwne djk,u amdswdl "в лодке сидит юноша (вах.)", что впрочем можно рассматривать как проблему орфографии. Тем не менее, возможность использования родовых маркеров в качестве словообразовательных отмечали многие, например Корбетт (Corbett, 1991: 314).
Субстантивная репрезентация
Как уже упоминалось, инфинитив традиционно рассматривается как нулевой, полностью немаркированный член системы глагола, и считается простым выражением идеи действия, без тех осложнений, которые вносятся в нее всеми другими глагольными категориями. Это действие, представленное безлично в виде абстракции, поэтому инфинитив лишен обычно грамматических признаков сказуемостных форм. Исторически в индоевропейских языках инфинитив представляет собой перешедшую в парадигму глагола форму имени со значением действия. Инфинитив как глагольная форма может иметь такие грамматические категории, как вид ("подписать"— "подписывать"), залог ("строить"-"строиться"), относительное время (лат. laudare хвалить — наст, вр., laudavisse—прош. вр., laudaturum esse - буд.вр.). Инфинитивы участвуют в образовании аналитических форм глагола ("буду читать").
В ходе развития языков отглагольные существительные иногда утрачивают ряд характерных черт существительного и приобретают некоторые из характерных черт глагола. Инфинитивы часто являются окаменевшими падежными формами прежних отглагольных существительных. Они сблизились с предикативньїми формами глагола морфологически и синтаксически, хотя не в одинаковой степени в разных языках: у них развиваются временные различия (перфектный инфинитив-amavisse (лат.); to have loved (англ.), им свойственно различие между страдательным и действительным залогами (-атагі (лат.); to be loved (англ).) (Есперсен 1958).
В прауральском языке, скорее всего, не было специальной инфинитивной формы, инфинитивное же значение могло передаваться некоторыми падежными формами отглагольных имен (Collinder, 1960: 260). Все инфинитивы в уральских языках восходят к падежным формам отглагольных имен (Серебренников, 1964:177).
Как и в большинстве других уральских языков, в хантыйском языке субстантивная репрезентация глагола развилась из формы направительного падежа имени, что в определенной степени универсально для многих языков, где, как и в хантыйском, инфинитивы возникли относительно поздно. Неоднократно отмечалось, что относительно позднее возникновение форм инфинитива в языках различных семей является ярким примером большой конкретности мышления людей древних эпох. Это связано с трудностью для древних людей представить действие вообще вне времени и пространства - в этом не было практической необходимости.
Процесс эволюции падежных форм исследовал Д.В.Бубрих, отмечая, что выработка древнейшего пласта падежных форм протекала следующим образом. Превращение именных образований в глагольные знаменовало собою, как мы знаем, превращение зависимых от первых определительных образований при соответствующих условиях в зависимые от вторых обстоятельственные образования: "домо-еда, домашняя еда" "дома ели" и т.п. (Бубрих, 1948: 63).
Эта гипотеза подтверждается исследованиями других ученых - основой образования инфинитива в большинстве финно-угорских языков явился латив соответствующего отглагольного имени. Процесс превращения имени действия в иллативный инфинитив достаточно наглядно демонстрируется примерами в мокшанском языке: в ид има "сеяние" в ид гша + с "в сеяние" в ид имс в ид емс "сеять" (Учкина, 1975: 4).
Этимология субстантивной репрезентации глагола имеет значительные сходства в подавляющем большинстве финно-угорских языков. Проведя небольшой сравнительный анализ этих форм в некоторых языках группы, мы обнаруживаем типичные этимологические черты.
В финском языке субстантивная репрезентация на ak - это по происхождению лативные формы имен действия на a (Бубрих, 1955: 72). В эстонском языке две инфинитные формы: на -та и на -da, берут свое начало от глагольных имен в форме местных падежей (Каск, 1966: 35-61). В вепсском языке (Хямяляйнен, 1966: 81-102) и ижорском языке (Лаанест, 1966: 102-118) субстантивные репрезентации восходят к окончанию инессива-латива, иллатива и абессива. В водском (Адлер, 1966: 118-138) и в ливском субстантивная инфинитная форма на -dd, -з, d (I) и на -т (П) (Вяари, 1966: 138-155), в саамском (Керт, 1966: 155-172), как ив эрзянском (Феоктистов, 1966: 199-221), субстантивные репрезентации также восходят к застывшим формам местных падежей. Та же этимология и у мокшанских (Феоктистов, 1966: 221), марийских (Коведяева, 1966: 221-255), удмуртских инфинитивных форм (Тепляпшна 1966: 261-281) и репрезентаций глагола в языке коми (Лыткин, 1966: 281-316).
Очевидно, что общей чертой для этих форм в большинстве вышеперечисленных языков является их генезис из застывших форм направительных и местных падежей. Период формирования инфинитивных форм в различных языках группы, видимо, можно датировать временем после распада финно-угорского праязыка. Об этом свидетельствует неодинаковый состав и количество инфинитивных суффиксов в современных финно-угорских языках (Лаврентьев, 1969: 99).
В хантыйском языке субстантивная репрезентация глагола представляет форму направительного падежа от отглагольного имени существительного на -/ (Коллиндер (Collinder, 1965: 352)). В качестве отдельной, самостоятельной формы, она представлена не во всех диалектах хантыйского языка. Отмечается, что в западных диалектах хантыйского языка, например средне-обском, имеется форма, с показателем a, выполняющая традиционный ряд субстантивных функций - в комбинации с фазовыми глаголами, при модальных глаголах, при оценочных словах, при глаголах речевой каузации, при глаголах движения в целевом значении (Кошкарева 1990: 81): (OA-I.c.234) i j пёгр Ш u xdt ka s ta pi tsa "Одна женщина стала свою голову искать"; (Л.С.4) мотты вер=та мосл "Что-то делать надо"; (ОА-З.С.4.) te ta jasapasan хтдщ om sds "Есть пить за стол сели" (Кошкарева, 1990: 81). В казымском и шурышкарском диалектах имеется прлифункциональная форма на -#, именуемая "причастие-инфинитив" и выполняющая ряд инфинитных функций - центрального компонента определительных, обстоятельственных и собственно "инфинитивных" конструкций: каз.: Там ернас вер—ты сохеи мосл васъ интопн ёнтты "Ткань, из которой ты шьешь платье, нужно шить тонкой иголкой"; юхан пот-ты юпийн юхан хуват дхылн мандат "После того, как реки замерзнут, по льду на нартах ездят"; хдн вой па хул катал-ты рахалі "Когда можно добывать зверя и птицу" (Кошкарева, 1990: 82); шурышк.: па мун,ев шек хув пурла-ты мосл "Нам очень долго лететь надо"; хот хуват лари-ты питас... "По дому кружиться стал..." (Кошкарева, 1990: 82). В нижне-обском (обдорском) диалекте выявляются формы, выполняющие инфинитивные функции, с показателями =На, =Bti: tam xatl velpasla ta mandlemen "Сегодня охотиться пойдем"; lebes-xat ver ti jetsas Дом строить кончили (Кошкарева, 1990: 85).
Васюганские формы субстантивной репрезентации глагола, как и "инфинитивы" других диалектов, состоят го нескольких компонентов, один из которых может быть представлен практически любой частью речи. Второй же компонент представлен только особыми морфемами с глагольным значением.
Формы субстантивной репрезентации, построенные на базе прилагательных (только качественных), выражают переход предмета в новое состояние. Этот переход может осуществляться как независимо от воли и желания субъекта действия, так и при его непосредственном участии. В соответствии с этим различаются формы переходные, переходно-возвратные и формы состояния с медиальным значением, подобно тому как это происходит в кетском языке (Белимов, 1972: 87).
В восточных диалектах формальным показателем субстантивной репрезентации является суффикс -/«: сург.: чак,т тал -та атдм "Табак курить вредно"(Кошкарева, 1990: 85).
Гласный -а в окончании идентифицируется с суффиксом латива, ср. обск.: wera "делать" (ср. хор-а "в лодку") (Серебренников 1964; Животиков 1942; Steinitz 1980); сург.: -aye; юж.х.: mend "идти" tua "приносить"; вах.: Шї ьу-Ш "зудеть", pdyl-dma "задвинуть(засов)и; вас: рШ-aa "табанить", Ыё-ьт-Ш "загореться".
Модели простого предложения в васюганском диалекте хантыйского языка
Сказуемое в васюганском диалекте кроме глаголов может выражаться любой категорией имен. Подробными изысканиями в области именного сказуемого занималась Н.Лыскова, которая, в частности, отмечает возможность выражения временного признака именной частью: дательно-направительный падеж, а также возможность наличия именной части, выраженной количественным сочетанием, включающим числительное и имя в форме дательно-направительного падежа (Лыскова, 1986: 128).
Простое предложение с простым именным сказуемым генетически восходит к древнему прафинно-угорскому (прауральскому) чисто именному предложению. Чаще всего сказуемое таких предложений выражено существительным, прилагательным и местоимением, изредка—числительным. Хантыйские предложения с простым именным сказуемым сохранили свой древний облик, не подверглись влиянию самодийских языков, в которых имена-сказуемые исторически обрели личные окончания (Терещенко, 1973:163—165).
Детальное исследование структуры предикативной связи в хантыйском языке, проведенное Н.Лысковой, может быть обобщено следующим образом: - структурная (формальная, грамматическая) координация имеет место при простом (однословном) подлежащем. Она предусматривает общие категории лица и числа главных членов. Смысловая (логическая) координация имеет место при составном подлежащем, выраженном словосочетаниями с количественным значением и значением совместности. Смысловая координация наблюдается также в предложениях с однородными подлежащими. Сказуемое координируется по смыслу с однословным (простым) подлежащим, выраженным собирательным существительным. Сказуемое в форме множественного числа используется в том случае, если в словосочетании с количественным значением или значением совместности имеется а) компонент, выраженный существительным двойственного или множественного числа; б) собирательное существительное; в) личное местоимение двойственного или множественного числа. При однородных подлежащих сказуемое имеет форму множественного числа, если хотя бы одно подлежащее выражено или собирательным существительным, или существительным/ местоимением множественного числа (Лыскова, 1987: 45).
Глагол в формах объектного спряжения согласуется не только с подлежащим, но и с прямым дополнением31.
Глагол может управлять именем во всех падежах. Управление глаголов в хантыйском отличается от управления в русском язьпсе: вах patta бояться управляет послелогом evdit от, из , напр.: та петдт hej evdit antpattdm я никого (доел, "ни от кого") не боюсь ; mata дать (кому что-нибудь) часто используется как русский глагол 3) Прямое дополнение (О [DO]) стоит между подлежащим и сказуемым, чаще всего непосредственно перед сказуемым. Косвенное дополнение (0[Ю]) и обстоятельственные слова употребляются в дательно-направительном и местно-творительном падежах или выражаются сочетанием имени с послелогом:
В этом примере фокус маркирован движением, имея селективную функцию с вероятной реакцией говорящего: - "богатым" или "бедным".
Фокус частотен в вопросительных предложениях, где "новая информация" вводится вопросительными словами или другим компонентом предложения (Dik, 1981: 282-283; Comrie, 1981: 72).
Основываясь на синтаксическом анализе васюганских предложений, можно сделать следующие обобщения о правилах фразовой структуры (PSR) в васюганском диалекте хантыйского языка:
В данном примере имеет место топвкализация объекта при сохранении локативного падежа субъектом и основного объектом. В данном случае объект становится адресатом (addressee) действия, а глагол, вероятно, приобретает пассивное функционирование (подробнее о коммуникативных функциях пассива, тоїшкадюапии и коммуникативно-семантических ролях в хантыйском - Н.Б.Кошкарева, Институт Филологии СО РАН, Новосибирск). На такое положение обращает внимание в своих изысканиях и Б. Комри, обнаруживая в восточных диалектах хантыйского языка (ваховском и васюганском) эргативообразные конструкции -уникальные для уральских языков (Comrie, 1984: 130). Характерными чертами таких конструкций является локативный суффикс субъекта, винительный падеж объекта в случае местоимения (в случае существительного диференциация между винительным и именительным отсутствует) и активный залог транзитивного глагола с объектным и субъектным согласованием.
Подобные конструкции контрастируют не только с регулярными транзитивными номинативными конструкциями, но и с пассивными конструкциями, в которых агенс также принимает локативный падеж, но пациенс (даже в случае местоимения) выступает в именительном падеже, а сказуемое, имея пассивную форму, согласуется с пациенсной именной фразой33: Вах.: тап-т реска-па joyi-yas-i
Конструкции с формами инфинитнои репрезентации глагола
Под конструкцией понимается сочетание слов, выступающее в качестве одной синтаксической единицы (Васикова, 1989: 119). Многие финноугроведы неоднократно отмечали ведущую роль форм инфинитной регфезеБтации глагола в формировании конструкций (Fokos-Fuchs, 1962; Hajdu, 1969; Мартынова, 1993). Неоднократно отмечалось, что синтаксические конструкции с этими формами являются характерными для большинства представителей уральской языковой семьи.
Для восточных языков уральской семьи (самодийские, обско-угоркие и некоторые другие) характерны многочисленные конструкции с формами невербальной репрезентации глагола, финитные же подчинительные консгфукции, вероятно, развились гораздо позднее, под влиянием русского языка. В других языках группы, например венгерском, инфинитные конструкции являются реликтами архаичного состояния (Comrie, 1984: 134).
В хантыйском, в особенности в восточных диалектах, конструкции с формами инфинитной репрезентации глагола являются преобладаюпщм видом подчинительных конструкций, при этом они могут быть использованы для описания различных членов предложения. Вах.: toyd wertf-ntu jtf -т -И -гід , та Ід у -па i jd lil -yal 8т Огонь делатъ-WT мачать-Зл.мн.ч-Мест Іед.ч. Змн.ч-Совм. идти-Пр.ър. 1ед.ч. когда они начали огонь разводить, я пошел с ними (Comrie, 1984: 134).
Как отмечалось ранее (стр. 138), предложения, содержащие формы инфинитной репрезентации глагола, относятся к ППК, где они выступают как в качестве зависимых сказуемых сложных полипредикативных конструкций, так и главных членов предикативных оборотов в осложненных ППК (Мартынова, 1993: 92). Помимо того, что такая конструкция грамматически подчиняется основному глаголу и имеет с ним общий субъект, прямой объект основного глагола обозначает одновременно логический объект или какое-то обстоятельство действия. Тесная связь такой конструкции с формой инфинитной репрезентации глагола и основных членов предложения как бы подчеркивается устойчивостью определенного порядка слов. Форма инфинитной репрезентации глагола в таких случаях тяготеет к концу предложения.
Возможны два подхода к определению синтаксической сущности конструкций: функциональный и структурный (формальный).
При функциональной характеристике определяются отношения формы инфинитной репрезентации глагола и глагола к агенсу (производителю действия): 1) агенс формы инфинитной репрезентации глагола и основного глагола-сказуемого совпадает — моносубъектная модель, 2) агенс формы инфинитной репрезентации глагола и основного глагола-сказуемого не совпадает разносубъектная модель. Конструкции с формами инфинитной репрезентации глагола васюганского диалекта характеризуются вариативно-субъектными моделями, т.е. комбинирующие моносубъеткность и разносубъектность. Однако преобладают, как правило, моносубъектные (Кошкарева, 1990: 80).
По структурной классификации к наиболее распространенным синтетическим полипредикативным конструкциям в васюганском диалекте относятся: конструкции с формами субстантивной репрезентации глагола, с основной функцией - передача целевой, реже причинной и временной семантики; конструкции с формами адъективной репрезентации глагола, с основной функцией - передача определительной семантики и конструкции с формами адвербиальной репрезентации глагола, с основной функцией передача временной семантики. Большинство финноугроведов рассматривают конструкции с адвербиальной репрезентацией глагола как обороты в составе простого предложения (Перевощиков, 1959: 190; Исанбаев, 1961: 75-76; Майтинская, 1961: 142; Серебренников, 1967: 105; Дубровина, 1972: 115-138). В оборотах с адвербиальной репрезентацией глагола хантыйского языка, как и в ареально близком селькупском (Воеводина, 1976: 92) и родственном коми (Бубрих, 1949: 200), форма АдвРГ выступает смысловым ядром и все зависимые слова ей предшествуют: Пъгпмин кылса jo-мин, тоуы вэркал мън быстро в шалаш придя, костер развели (Калинина, 1970: 22)
Синтаксические функции такого оборота целиком зависят от функции организующей их формы АдвРГ.
Интересны наблюдения Л.П.Васиковой о компонентах, образующих структурную схему предикативной конструкции с АдвРГ (Васикова, 1989: 125-127). Термин "субъектная деепричастная (АдвРГ) конструкция" используется, признавая наличие в такой конструкции субъекта и имея в виду субъектно-предикатную структуру конструкции с АдвРГ, построенную по модели двусоставного простого предложения - оборота. "Так, признавая наличие одного из главных членов двусоставной структуры - производителя действия, составляющего предмет мысли -субъекта, последовательно будет признать другой - предикат" (Васикова, 1989: 126). Так в конструкции с формой АдвРГ, построенной по структурной схеме двусоставного простого предложения, АдвРГ является сказуемым. Таким образом, термин "предикативная деепричастная конструкция" точнее, чем другие, отражает сущность конструкции с адвербиальной репрезентацией глагола, выступающей на уровне предложения: АдвРГ является одним из компонентов (в двусоставной модели) или единственным компонентом (в односоставной модели), конструирующим структурную схему (Васикова, 1989:126).
С функциональной точки зрения конструкции с формами инфинйтной репрезентации глагола, как отмечалось ранее, служат для выражения следующих содержательных отношений:
- определительных с:
определяемым именем, называющим субъект действия АРГ:
kasi amdsd ШгШ manna ononldm "человека, в лодке сидящего, я знаю"
определяемым именем - не субъектом действия АРГ:
Тот ыя амърат /ал въл, оуол карьнг кдсвълнъ jopoycb-ть, кан въл "там старик стоит, голова его саргой перевязана, болеет" (Калинина, 1970:47)
Большое внимание определительным конструкциям с формами адвербиальной репрезентации глагола в хантыйском языке (в западных диалектах) было уделено в детальных и теоретически обоснованных изысканиях Е.В.Ковган (Ковган, 1992). - обстоятельственных:
целевая семантика: мънкал ъм къскап тэл ил -ть вэлкалъм ъллъ сарт "поехал блесну тянуть, убил большую щуку". В разносубъектных целевых обстоятельственных конструкциях в зависимой части предложения имеется свой субъект, отличный от субъекта в главной части:
jbyjoybrn вэл -та чу ран и ка нгтгкън
"они пришли, (чтобы) убить старика и двух женщин"
причинная семантика: ajky ис въл ин-та вауънтъвъл
"мальчик штачит, (потому что)есть хочет"
В различных языках, причинная семантика наиболее частотно выражается оборотами с адвербиальной репрезентацией глагола. Параллели этому явлению можно обнаружить и в васюганском диалекте хантыйского языка: нуу кул аманна]улъмльтинтьс алнъвтьки тбудт пду-мин иль вэртам съуъ "Вставай, у меня рот заболел (засох), каждое утро огонь раздувая"(Калюгана,1976: 130) мй ънг кам пъл нитсана чъкъ кан -мин ълакал "Моя мать в больнице очень больная(болея) лежала" (Калинина, 1970 (1): 20)
