Глагол в ижемском диалекте коми языка: грамматические категории и словообразование (на материале казымского говора) Суббота Клавдия Александровна

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1 Грамматические категории глагола в казымском говоре ижемского диалекта коми языка 39-163

1.1. Неспрягаемая форма глагола инфинитив 39-47

1.2. Категория лица-числа 47-75

1.2.1. Глаголы 1 -го лица единственного числа 47-52

1.2.2. Глаголы 1-го лица множественного числа 52-57

1.2.3. Глаголы 2-го лица единственного числа 57—61

1.2.4. Глаголы 2-го лица множественного числа 61-65

1.2.5. Глаголы 3-го лица единственного числа 65-69

1.2.6. Глаголы 3-го лица множественного числа 69-75

1.3. Категория времени 75-113

1.3.1. Функционирование глаголов настоящего времени... 78-82

1.3.2:Функционирование глаголов 1-го будущего времени 82-89

1.3.3.Функционирование глаголов П-го будущего времени 90-97

1.3.4. Функционирование глаголов 1-го прошедшего времени (претерита) 98-100

1.3.5. Функционирование глаголов П-го прошедшего времени (перфекта) 100-105

1.3.6. Функционирование глаголов Ш-го прошедшего времени 106-107

1.3.7. Функционирование глаголов IV-ro прошедшего времени 107-110

1.3.8. Функционирование глаголов V-ro прошедшего времени ПО

1.3.9. Функционирование глаголов Vl-ro прошедшего времени Ill

1.3.10. Функционирование глаголов VII-го прошедшего времени 112

1.3.11. Функционирование глаголов VIII-го прошедшего времени 112—113

1.4. Категория наклонения 113-122

1.4.1. Индикатив 114-116

1.4.2. Императив 116-122

1.5.Категория залога 122-135

1.5.1. Каузативный залог 123-129

1.5.1.1. Двуобъекно-двусубъектное значение каузатива 124—125

1.5.1.2,Однообъектно-дву субъектное значение каузатива 125-126

1.5.1.3. Безобъектно-двусубъектное значение каузатива 126-129

1.5.2. Рефлексивный залог 129-135

І.б.Категория степеней действия глагола 135-142

1.6.1.Усилительная степень действия 136-140

1.6.2.Уменьшительная степень действия 140-142

1.7.Способы глагольного действия 142-163

1.7.1.Уменьшительный способ действия 144-151

1.7.2.Регулярно-кратный способ действия 151—156

1.7.3.Однократно-кратный способ действия 156-158

1.7.4.Многокомпонентный способ действия 158-161

1.7.5.Глаголы длительного действия 161—162

1.7.6.Глаголы начинательного действия 162—163

Глава 2 Словообразование глаголов в казымском говоре ижемского диалекта коми языка 164-191

2.1. Словосложение 167—173

2.2. Суффиксальное и сложно-суффиксальное словообразование 173-191

2.2.1 .Отыменное словообразование 173-184

2.2.2. Словообразование звукоподражательных и изобразительных глаголов 184—189

2.2.3.Словообразование заимствованных глаголов 189-191

Заключение 192—204

Список литературы

• Глаголы 1 -го лица единственного числа
• Функционирование глаголов настоящего времени...
• Двуобъекно-двусубъектное значение каузатива
• Суффиксальное и сложно-суффиксальное словообразование

Введение к работе

Настоящая диссертационная работа представляет собой исследование грамматических категорий и способов вербальной деривации глагола в казымском говоре ижемского диалекта коми языка. Исследование является первым опытом научного описания, анализа глаголов разговорного языка диаспоры, существующей вдали от мест исторического проживания коми-ижемцев. Ижемский диалект вместе с вымским, удорским, нижневычегодским диалектами входит в группу северо-западных диалектов коми языка. Носители диалекта расселены в бассейнах рек Ижма, Уса и Печора. Значительная часть ижемцев проживает за пределами Республики Коми - в Тюменской, Архангельской, Мурманской областях. На территории ХМАО-Югры коми-ижемцы компактно проживают в Березовском (п. Березово, с. Саранпауль, п. Игрим, с. Няксимволь) и Белоярском (с. Казым) районах. На территории Березовского района, по данным Всероссийской переписи 2002 г., числилось 1770 человек коми, или 6,5 % от всего населения района. В Белоярском районе в настоящее время числится около 300 коми. За время длительного обособленного проживания в иноязычном окружении сформировался особый говор, не подвергавшийся ранее научному исследованию.

Актуальность исследования связана, прежде всего, с отсутствием работ, исследующих говор с. Казым, в связи с чем возникает необходимость подробного изучения языка казымских коми на уровне грамматики, выявления особенностей употребления и образования глаголов, определения места говора в системе других коми диалектов и коми языка в целом.

Язык ижемцев, проживающих в иноязычном окружении, представляет особый интерес в историко-лингвистическом отношении. Представители старшего поколения коми-ижемцев в совершенстве владеют четырьмя языками: хантыйским, ненецким, русским, коми. Возникает вероятность влияния на говор генетически родственных и неродственного языков.

Выбор темы исследования продиктован также недостаточностью исследований морфологических особенностей ижемского диалекта. Существующие работы по ижемскому диалекту, отдельные публикации по говорам зауральских коми, бесспорно, имеющие ценный языковой материал, недостаточно полно освещают специфики диалекта:

Объектом исследования является говор коми-ижемцев с. Казым Белоярского района Ханты-Мансийского округа Тюменской области.

Предмет исследования: грамматические категории и способы образования глаголов в казымском говоре ижемского диалекта коми языка.

Цель работы: Подробное и всестороннее изучение и описание формообразования, словоизменения и словообразования глаголов казымского говора ижемского диалекта на фоне исследований по коми грамматике. В качестве основных задач исследования определяются:

выявить и проанализировать морфологические особенности* глагола казымского говора ижемского диалекта в сравнении с литературным языком и другими диалектами;

определить основные способы вербальной деривации в казымском говоре ижемского диалекта;

рассмотреть вопрос лингвоэтнического взаимодействия на материале глагольной деривации и грамматических категорий.

Методы исследования. В качестве основного в работе применяется метод научного описания; Использование сравнительно-сопоставительного метода обусловлено привлечением материала из других коми диалектов и финно-угорских языков."

Теоретическое значение диссертации. Анализ грамматических категорий и словообразования глаголов говора является вкладом: в развитие коми языкознания: Выводы и: наблюдения, сделанные в работе, могут быть использованы при решении проблем финно-угорского и сопоставительного

языкознания, для изучения истории, диалектологии финно-угорских языков, а также углубления научных изысканий по истории, этнографии, фольклору народов Севера. Материал диссертации может быть использован при составлении научной грамматики коми языка.

Практическая ценность работы. Впервые вводимый в научный оборот обширный диалектологический материал и результаты, полученные в ходе его изучения, могут быть востребованы широким кругом специалистов: лингвистами, историками, этнографами, краеведами. Применение результатов исследования возможно при чтении лекций по диалектологии коми и пермских языков, при разработке специальных курсов по проблемам диалектологии, написании курсовых и дипломных работ в вузах, а также в школьном пріеподавании. Использование материала поможет дальнейшему исследованию языка коми-ижемцев, проживающих за пределами этнической территории. Представленная в приложении глагольная лексика может быть включена в академический и школьные словари коми языка.

Теоретическая основа работы. Теоретической базой исследования послужили исследования по грамматике финно-угорских и самодийских языков зарубежных и отечественных ученых: Д.Р. Фокош-Фукса, М. Кёвеши, Р. Бартенс, М. Лейнонен, В. Штейница, Д. В. Бубриха, В.И. Лыткина, К.Е. Майтинской, Б.А. Серебренникова, В.И. Алатырева, В.К. Кельмакова, Р. Ш. Насибуллина, И.В. Тараканова, Г.А. Ушакова, И:С. Галкина, Н.Г. Зайцевой, Л.Ф. Мартьяновой, П.М: Зайкова, А.Д. Каксина, Е.А. Кузаковой, Е.И. Ромбандеевой, А.С. Сидорова, В.А. Черных, Е.А. Цыпанова и других, общетеоретические работы отечественных ученых-русистов В.В. Виноградова (Виноградов, 1947), А.В. Бондарко (Бондарко, 1971, 1976, 1983), Л.Л. Буланина (Бондарко, Буланин, 1967).

История вопроса;Изучение.глагола в пермских языках связано, в первую очередь, с именем Б.А. Серебренникова. В его монографии «Категории времени и вида в финно-угорских языках пермской и волжской групп»

детально рассматриваются грамматические категории глагола коми и удмуртского языков. Исследование посвящено наиболее проблемным вопросам коми языкознания: целесообразности включения в систему времен аналитических форм и правомерности выделения категории вида (Серебренников, 1960). К отдельным вопросам исторической морфологии коми глагола Серебренников обращается в публикациях «Из истории образования форм отрицательного глагола в языке коми», «О некоторых вопросах исторической грамматики коми языка» (Серебренников, 1960 I). Развитая глагольная система коми и удмуртского языков представлена Б.А. Серебренниковым в «Исторической морфологии пермских языков», где подробно исследуются вопросы происхождения лично-числовых и временных форм глагола, суффиксов глагольного словообразования (Серебренников, 1963).

В коми лингвистике с середины XX века исследователи обращаются к изучению глагола. В 1947 году А.И. Кипрушева защитила кандидатскую диссертацию на тему «Глагольные видовые образования в коми языке» (Кипрушева, 1947). В 1992 году опубликована написанная в 50 годы статья А.С. Сидорова «Синтаксические и лексическо-семантические формы выражения глагольного вида в коми языке», где автор рассматривает категорию, подобную категории вида в русском языке (Сидоров, 1992 I: 79-102). Диссертационное исследование Т.И. Прокушевой «Инфинитив в коми языке» содержит фонетико-морфологическую характеристику и освещает вопросы синтаксической многофункциональности коми инфинитива. В работе рассматривается вопрос происхождения, выявляются именные черты, синтаксические функции коми инфинитива (Прокушева, 1981). Исследованию фонетического облика коми инфинитива, употреблению инфинитивного показателя -ны (-ыны) в коми-зырянском и коми-пермяцком языках и диалектах удмуртского языка посвящена работа Т.И. Прокушевой «Фонетическая характеристика инфинитива в пермских языках» (Прокушева,

1984). В.А. Черных в диссертации «Глагольное словообразование в коми языке» исследует словообразование глаголов коми языка и освещает вопросы происхождения деривационных формантов, их семантической структуры, функционирования (Черных, 1981).

В исследовании P.M. Баталовой «Унифицированное описание диалектов уральских языков. Оньковский диалект коми-пермяцкого языка» подробно описывается глагольное словоизменение, характеризуется употребление временных форм, синтетические и аналитические способы образования императива, выражение видовых значений в одном из диалектов коми-пермяцкого языка (Баталова, 1990). Р. А. Микушев в диссертационном исследовании «Система побудительных средств в коми языке» рассматривает побудительные средства в их совокупности и разнообразии. Исследуя глагольные побудительные средства коми-зырянского языка, автор представляет полную парадигму, включая аналитические и омонимичные индикативу формы. Материалом для исследования послужил литературный язык (Микушев, 1992). Диссертационное исследование Е.П. Шеболкиной посвящено категории вида и залога в коми языке (Шеболкина, 1994). В статье Шеболкиной «Генезис пермских глагольных парадигм» автор обращается к проблеме происхождения глагольных категорий и их формальных показателей (Шеболкина, 1999). В статье О.П. Аксеновой «Диалектные особенности крохалевского говора южного наречия коми-пермяцкого языка» наряду с отдельными фонетическими, лексическими словообразовательными особенностями рассматриваются и своеобразные парные глаголы, употребляющиеся в диалектной речи (Аксенова, 1999). Р.П. Дмитриева в своей диссертации «Косинско-камский диалект коми-пермяцкого языка (фонетика, морфология)» рассматривает наряду с другими вопросами финитные и инфинитные формы глагола, особенности их функционирования в косинско-камском диалекте коми-пермяцкого языка (Дмитриева, 1998). В 90-е годы появился ряд работ Е.А. Цыпанова, в которых

автор подробно исследует грамматические категории глагола (Цыпанов, 1992, 1995, 1998, 2000, 2005). Обобщающим исследованием, охватывающим диалектный материал, коми-пермяцкий и коми-язьвинский наречия, включающим полную синхронную характеристику глагола и его морфологических категорий является работа «Грамматические категории глагола в коми языке» (Цыпанов, 2005). Диссертационное исследование Л.Г. Пономаревой «Фонетика и морфология мысовско-лупьинского диалекта коми-пермяцкого диалекта» посвящено описанию фонетической системы и морфологической структуры одного из северных диалектов коми-пермяцкого языка, во второй главе работы рассматриваются особенности употребления глагола в диалектной речи (Пономарева, 2002). Развитие пермской глагольной личной аффиксации от прауральского состояния до современности рассматривается в работе В.В. Понарядова «Фрагмент исторической морфологии пермского глагола: категория лица» (Понарядов, 2002).

Т.И. Прокушева в своей статье «Функциональное многообразие формообразующих суффиксов глагола в коми языке и их соотносимость со словообразовательными» анализирует полифункциональность глагольных суффиксов, устанавливает иерархическую соотнесенность между слово- и формообразующими суффиксами (Прокушева, 2007).

Таким образом, исследованию глагола, одной из основных знаменательных частей речи, посвящено немало работ в коми языкознании. В отдельных работах характеризуются диалектные особенности глаголов и словообразование.

Имеются публикации, посвященные исследованию форм времени глагола в удмуртском языке. В статье Р.Ш. Насибуллина «О некоторых аналитических формах глагола в удмуртском языке» рассматриваются сложные формы глагола, употребляющиеся для обозначения действия, имевшего место в прошлом (Насибуллин, 1984). Статья Б.Ш. Загуляевой

«Сложные формы давнопрошедшего времени в некоторых удмуртских диалектах» посвящена употреблению в удмуртском языке и диалектах первого и второго плюсквамперфекта. Автор рассматривает аналитические формы на материале диалектов и отдельных говоров, обращая внимание на частотность употребления плюсквамперфекта (Загуляева, 1984). Другая статья Б.Ш. Загуляевой «Прошедшее длительное и прошедшее многократное время глаголов в удмуртском языке» также посвящена теме аналитических прошедших времен в удмуртском языке (Загуляева, 1986). В публикации Н:А. Сергеевой «Сложные формы прошедшего времени с компонентами «вал», «вылэм» в публикациях Ю.Вихманна» анализируется частотность употребления сложных форм прошедшего времени в диалектах удмуртского языка на основе записей Ю. Вихманна. В центре внимания автора тексты по малмыжско-уржумскому, елабужскому, глазовскому, бесермянскому диалектам (Сергеева, 1992). В статье В.В. Поздеева «Критерии аналитических форм удмуртского глагола» анализируются исследования; посвященные аналитическим глагольным конструкциям и формулируются критерии определения аналитических форм удмуртского глагола на основе их морфологических, синтаксических, семантических и фонетических характеристик (Поздеев, 1990). В статье «Особенности спряжения глаголов в верхнечепецком говоре» А.А. Алашеева показывает употребление форм наклонения и времени в одном из говоров в сравнении с литературным удмуртским языком (Алашеева, 2002).

Ряд работ в удмуртском языкознании посвящен другим грамматическим категориям глагола. В статье И.В. Тараканова «Повелительное наклонение, формы его выражения и их значения в удмуртском языке» подробно рассматриваются синтетические и аналитические формы императива в удмуртском языке и диалектах, а также выделяется» более десяти грамматических значений, выражаемых формами повелительного наклонения. Кроме того; автор отмечает особенности в употреблении форм

императива в диалектах (Тараканов, 1984). Исследованию условного
наклонения в удмуртском языке посвящена статья И.В. Тараканова
«Условное наклонение, его значения и происхождение суффикса -сал в
удмуртском языке» (Тараканов, 1998). Некоторые значения императивных
форм глагола в удмуртском языке раскрывает Н.А. Сергеева в статье
«Семантика глаголов повелительного наклонения». Автор обращает
внимание на оттенки значений глаголов в зависимости от расположения
частиц (Сергеева, 2001). В публикации Г.А. Ушакова «К вопросу о
залоговых значениях глаголов» проводится дифференциация залоговых
значений глаголов (Ушаков, 1986). Статья И.А. Котковой «Грамматические
значения глаголов возвратного залога в удмуртском Языке» рассматривает
шесть грамматических значений глаголов возвратного залога в удмуртском
языке. Автор обращается к вопросу изучения залога в удмуртском
языкознании, а также определяет некоторые формальные различия глаголов
возвратного залога в диалектах (Коткова, 1992). В статье И.А. Котковой «К
вопросу о залогах в удмуртском языке» обосновывается целесообразность
выделения в удмуртском языке возвратного - невозвратного и
понудительного - непонудительного залоговых пар (Коткова, 1993). Н.В.
Кондратьева, Л.Е. Кириллова в статье «К вопросу о понудительном залоге в
удмуртском языке» рассматривают типы диатез каузативных конструкций
современного удмуртского языка по признаку

одушевленности/неодушевленности имени, обозначающего каузатора, отсутствию/наличию членов каузативных конструкций (Кондратьева, Кириллова, 2004). В публикации В.И. Алатырева «О некоторых способах выражения категории вида в удмуртском языке» делаются параллели удмуртских лексико-грамматических образований с категорией вида в русском языке (Алатырев, 1959). В статье М.К. Каракуловой «Категория вида в удмуртском языке» также выделяется грамматическая категория, подобная виду в русском языке (Каракулова, 1997).

В современном финно-угорском языкознании изучению глаголов
посвящен ряд значительных работ. П.М. Зайков в диссертационном
исследовании «Глагольное словоизменение в карельском языке

(грамматические категории лица-числа, времени и наклонения) рассматривает глагольные категории карельского языка как в синхроническом, так и в диахроническом аспектах. Подробно анализируя грамматические категории, автор устанавливает основные тенденции в развитии глагольной парадигмы в диалектах карельского языка, характеризует междиалектные сходства и различия (Зайков, 1997, 2000). Анализу глагольных категорий языка прибалтийско-финской ветви посвящена работа Н.Г. Зайцевой «Вепсский глагол. Сравнительно-сопоставительное исследование». В работе подвергнуты исследованию глагольные основы, формы лица-числа, времени, наклонения. Сравнительное исследование охватывает диалекты (северновепсский (прионежский), средневепсский и южновепсский) и говоры вепсского языка. Сведения, полученные в результате сравнительно-исторических и синхронных исследований, обосновываются историей сложения вепсских диалектов (Зайцева, 2002). М.И. Зайцева исследует суффиксальное словообразование глаголов, вопросы происхождения, изменения суффиксов в процессе исторического развития на материале диалектов вепсского языка. Анализу подвергается материал северного, среднего и южного диалектов вепсского языка. Более подробно исследовательница рассматривает глагольные формы шимозерского говора (Зайцева, 1978). Крупное исследование саамского глагола выполнено Микко Корхоненом (Korhonen, 1967, 1974). Категория залога в марийском языке рассматривается в публикациях И.С. Галкина, Л.П. Васиковой, (Галкин, 1958, Васикова, 1979). Диссертационное исследование Л.П. Васиковой посвящено прошедшему времени глагола в марийском языке (Васикова, 1955). В диссертационной работе М.В. Ямбулатовой проведен функционально-семантический анализ категории

залога, выявляется словообразовательная и формообразовательная роль залоговых суффиксов в марийском языке. Автор рассматривает образование залоговых конструкций, анализирует синтаксические и семантические особенности залоговых конструкций, подробно описывает систему, состоящую из 6 залогов: актив, пассив, рефлексив, реципрок, каузатив, медий (Ямбулатова, 1997).

В обско-угорской филологии изучению отдельных глагольных категорий посвящен ряд крупных работ. В 1964 году Е.И. Ромбандеева защитила диссертацию «Каузативные глаголы в современном мансийском языке» (Ромбандеева, 1964). Система временных форм реальных наклонений и выражаемые ими значения в западных диалектах хантыйского языка исследованы в диссертации А.Д. Каксина (Каксин, 1994). В монографии А.Д. Каксина «Категория наклонения-времени в северных диалектах хантыйского языка» выявлена структура и описаны функции глагольных категорий наклонения и времени в диалектах хантыйского языка (Каксин, 2000). В диссертации В.Я. Ядобчевой-Дресвяниной «Склонение и спряжение в обдорском диалекте хантыйского языка» рассматриваются формы индикатива, императива, нарратива и конъюктива в одном из бесписьменных диалектов хантыйского языка (Ядобчева-Дресвянина, 2002). Сравнительно-сопоставительное исследование императивной парадигмы и анализ средств выражения императивных значений в хантыйском, мансийском, венгерском языках проведены в диссертации А.В. Диденко «Категория императива в угорских языках» (Диденко, 2006).

В последние годы появился ряд публикаций, касающихся словообразования в угорских языках. Так, Е.И. Ромбандеева в статье «Аспектуальная семантика глагола в мансийском языке» рассматривает глаголы ограниченного, одноактного способа действия, образующиеся посредством словообразовательных суффиксов в одном из обско-угорских языков (Ромбандеева, 2004).

В уралистике изучению глагола посвящена крупная работа А.Ю. Кюннапа «Склонение и спряжение в самодийских языках (Сравнительно-исторический анализ первичных словоизменительных суффиксов) (Кюннап, 1974). Грамматические категории глагола в самодийских языках исследует Н.М. Терещенко (Терещенко, 1975). Диссертационные работы Н.Г. Кузнецовой посвящены селькупскому глаголу. Категория вида, залога, наклонения, времени, лица-числа в кетском диалекте селькупского языка рассматривается в диссертации «Глагольная подсистема кетского диалекта селькупского языка» (Кузнецова, 1987, 1996).

В финно-угорском языкознании и уралистике изучению глагола посвящен ряд диссертационных работ, монографий, а также отдельных публикаций. Материалом исследований являются как - литературные языки, так и отдельные диалекты и говоры.

Ижемский, один из самых специфичных диалектов коми языка, неоднократно привлекал внимание коми лингвистов. В разные годы ученые описывали фонетику, морфологическую структуру, своеобразие словарного состава. Первые исследования ижемского диалекта относят к XIX веку, связаны они с именем финского языковеда М.А. Кастрена. Основоположник урало-алтайского языкознания, Кастрен изучал коми и ненецкий языки в низовьях Печоры, в Усть-Цильме, Ижме и Колве. В 1844 году в Хельсинки издана грамматика М.А. Castren Elementa grammatices Syrjaenae, составленная на материале ижемского диалекта (Castren Helsingfors, 1844).

Сбором языкового материала занимались Ф.И. Видеманн, Ю.Й. Вихманн, Т.Э. Уотила, А. Шренк. введения об ижемском диалекте содержатся в статье М.Ф. Истомина «Об этимологических формах ижемско-зырянского языка» 1857 года (Истомин, 1857). В работе П. Михайлова «Практическое руководство по изучению ижемско-зырянского языка» используется языковой материал ижемского диалекта (Михайлов, 1873).

В 1960 году в «Историко-филологическом сборнике» Коми филиала АН СССР опубликована статья Т.И. Жилиной, Н.А. Колеговой «Некоторые особенности говора обских коми (ее. Мужи и Шурышкары)». В статье освещается вопрос переселения коми за пределы Коми республики, выявляются фонетические, морфологические и некоторые лексические особенности говора коми-ижемцев, проживающих на территории Ямало-Ненецкого автономного округа, выделяются отличия словообразования, приводятся образцы живой разговорной речи. Авторы описывают отдельные особенности употребления и словообразования глагола в говоре (Жилина, Колегова, 1960: 152-169).

В 1960 году в том же «Историко-филологическом сборнике» вышла статья М.А. Сахаровой и Н.Н. Селькова под назвавнием «Некоторые особенности говора Кольских коми», в которой авторы выделяют около 28 фонетических, 50 морфологических, две синтаксические, шесть лексических особенностей говора, а также приводят небольшой текст, иллюстрирующий специфическую речь ижемских коми, проживающих на Кольском полуострове, в Ловозерском районе Мурманской области (Сахарова, Сельков, 1960: 130-151).

В 1960-1980 годы фольклорная группа Коми филиала АН СССР и Сыктывкарского государственного университета записала уникальный ижмо-колвинский эпос, в котором представлен богатый материал ижемского диалекта. Для эпических песен характерна коми народная лексика «со значительным угро-самодийским элементом» (КНЭ, 1987: 33). Язык ижмо-колвинских эпических песен, бытовавших в отдаленных селениях, в оленеводческих чумах на севере Коми АССР, Архангельской, Тюменской и Мурманской областей, до сих пор не подвергался специальному изучению, в настоящей работе отдельные фрагменты его использованы в качестве примеров.

В статье В. А. Сорвачевой «Ненецкие и хантыйские заимствования в говоре зауральских коми», вышедшей в 1960 году в «Историко-филологическом сборнике», выделяется несколько лексико-семантических групп ненецких заимствований: оленеводческая лексика, географическая терминология, названия, относящиеся к растительности, названия птиц, прочие названия. Кроме того, в статье показаны фонетические изменения слов, вошедших в коми язык из ненецкого. Автор статьи выявляет также некоторые заимствования из хантыйского языка в области рыболовства, фигурирующие только в говоре зауральских коми (Сорвачева, 1960: 171-177). К вопросам морфологии глагола автор не обращается.

Большой фактический материал по ижемскому диалекту, накопленный учеными в 40-60-е годы, вошел в «Сравнительный словарь коми-зырянских диалектов», изданный в 1961 году (ССКЗД, 1961). В словаре опубликован «Грамматический очерк диалектов коми языка», выполненный В.А. Сорвачевой, в котором характеризуются диалектные особенности частей речи коми языка, в том числе глагола (Там же: 477-486).

Вышедший в 1970 г. в Москве, издательстве «Наука» и переизданный с дополнениями в 1999 году в Сыктывкаре, в Коми книжном издательстве «Краткий этимологический словарь коми языка» В.И. Лыткина, Е.С. Гуляева включает большой пласт ижемской лексики и рассматривает его с точки зрения происхождения. Авторы словаря реконструируют общепермские и допермские этимоны, рассматривают соответствия в дальнеродственных языках, приводят параллели из самодийских, индоевропейских и алтайских языков (КЭСК, 1999).

В 1970 году опубликованы статьи В.И. Лыткина «Несколько слов о вокализме ижемского диалекта коми языка» и В.А. Терентьева «О долготах гласных и согласных в ижемском диалекте коми-зырянского языка». В результате экспериментального исследования долготы гласных, стоящих перед звонкими и сонорными согласными, Е.А. Игушев в статье

«Экспериментальные данные о долготе гласных в ижемском диалекте коми языка» приходит к выводу о том, что гласные в ижемском диалекте перед звонкими и сонорными произносятся в 1,3 — 3,3 раза дольше, чем перед глухими. Причем, в конце фразы и предложения они произносятся дольше, чем в начале, середине или непоследнем слоге слова (Игушев, 1972). В диссертации Е.А. Игушева «Русские заимствования в ижемском диалекте коми языка» рассматриваются вопросы лексики ижемского диалекта: фонетическое, морфологическое, семантическое освоение русских заимствований, в том числе глагольных (Игушев, 1973).

Исследования первой половины 70 годов касаются, прежде всего, фонетики и лексики ижемского диалекта, вопросы морфологии говоров ижемского диалекта остаются малоисследованными.

В монографии М.А. Сахаровой, Н.Н. Селькова «Ижемский диалект коми языка» выполнено полное системное описание фонетики, морфологической структуры, особенностей лексического состава ижемского диалекта. Работа опубликована в 1976 году и представляет собой наиболее полное описание северного диалекта коми языка и его отличительных особенностей. Но в монографии рассматривается прежде всего ижемский диалект Республики Коми, языковой материал говоров Зауралья в работе не представлен (ИД, 1976).

В 1982 году вышло учебное пособие для студентов «Диалектология коми языка» Е.А. Игушева, в котором дан ареал расселения носителей ижемского диалекта, показано влияние других языков на этот диалект коми языка, освещаена история изучения языка северных коми. В пособии также фиксируются фонетические и морфологические особенности речи ижемских коми. Большую ценность представляет приложение, в котором приводится текст, записанный в 1981 году в с. Саранпауль ХМАО (Игушев, 1982).

В 1982 году опубликованы «Ареальные исследования по восточным финно-угорским языкам» P.M. Баталовой. В книге выделены особенности

употребления личных форм глагола ижемского диалекта коми язьиса (Баталова, 1982: 136-147). В качестве материала использован ижемский диалект, функционирующий на территории Республики Коми.

З.П. Ануфриева в предисловии «Коми литературно-ижемско-русского словаря для.учащихся I—IV классов», опубликованного в 1992 году, отмечает одну особенность употребления глаголов в ижемском диалекте: в глаголах 3-го лица множественного числа добавляется -с (Ануфриева, 1992: 4).

В энциклопедии «Коми язык», вышедшей под редакцией Г.В. Федюневой,
приводятся сведения об ижемском диалекте, его распространении,
происхождении, фонетических, морфологических, лексических

особенностях, а также истории изучения диалекта. Среди морфологических особенностей в энциклопедии выделяется лишь окончание -а в единственном числе во всех трех лицах второго прошедшего времени, и -аэсь, -аась во множественном (КЯ, 1998: 144).

Таким образом, в отдельных статьях, исследованиях, опубликованных в 60-90-е годы XX века частично выявлены особенности употребления глаголов в ижемском диалекте коми языка. Материалом для исследований является ижемский диалект Республики Коми. Во всех опубликованных работах выделяются следующие особенности, касающиеся глагольных категорий ижемского диалекта:

употребление показателя -ныс в составе форм 3-го лица множественного числа настоящего, будущего и прошедшего времени;

наличие единого показателя для трех лиц глаголов П-го прошедшего времени единственного числа -эма, множественного --эмаэсь {-эмаась)\

употребление с глаголами повелительного наклонения суффикса -те, выражающего призыв к совместному действию.

В большинстве публикаций также фиксируется:

отсутствие -с в некоторых глаголах 3-го лица единственного числа 1-го прошедшего времени;

наличие отрицательного глагола с огласовкой и-;

употребление в формах 1-го лица единственного и множественного числа показателей соответственно -эма; -эмаэсь, (редко -эмыд; -эмныд);

употребление форм инфинитива с суффиксами -тэ, -сэ; а также с показателями -ныд, -ныс,-нум,-ныдтэ, -нысэ;

наличие формантам 3 лица единственного числа настоящего времни -э, как и в верхневычегодском диалекте вместо -о в других диалектах;

употребление в форме 2-го лица множественного числа настоящего и будущего времени показателя -анныд как и в

. присыктывкарском, нижневычегодском, вымском, удорском диалектах;

частое употребление формы инфинитива с вокалической огласовкой-бшм(ЄСКЗД::483і Баталова, 1982: 146-147);

ограниченное употребление аналитических прошедших времен;

употребление вспомогательных глаголов кучны, модны, позьны {позе), кооны\колэ), лоны{лоо),коомыны{коосяс);

образование изобразительных глаголов с помощью суффиксоида вартны;

употребление двойных согласных в изобразительных словах;

широкое употребление глагольных суффиксов -сь, -ась для обозначения длительного действия.

В отдельных исследованиях и публикациях отмечается:

наличие формы 3-го лица множественного числа с показателем
-эны{с) и -асны{с), как и в удорском диалекте (Баталова; 1982: 137);

употребление в говоре Кольских коми глаголов непроизвольного действия с суффиксом -сь (Сахарова, Сельков, 1960: 145);

широкое употребление парных изобразительных глаголов (Игушев, 1982: 102).

Итак, в исследованиях второй половины XX века представлены отдельные говоры ижемского диалекта коми языка. При изучении морфологических свойств глагола фиксируются некоторые отличительные особенности. Материалом для исследований лингвистов являлся говор Кольских и обских коми, а также собственно ижемский диалект. Описания разговорного языка коми-ижемцев, проживающих на территории ХМАО, в селе Казым Белоярского района, до настоящего времени не проводилось.

Историко-культурный очерк поселения коми-ижемцев в бассейне реки Казым.

Пути за Уральские горы коми знали издавна. Один из маршрутов следования купцов и промышленников через Каменный пояс, проложенный по правому притоку Печоры - Щугору, называли Зырянской дорогой, «поскольку первыми его «проведали» жившие в Приуралье коми-зыряне» (Ист. ХМАО, 2000: 77). Проживая на территории, вплотную прилегающей к Уральскому хребту, древние коми передвигались через охотничьи тропы, преодолевая Уральские горы. Благодаря многолетнему соседству с угорскими народами, коми изучили язык и обычаи хантов, манси.

Доказательством раннего проникновения коми за Урал служат открытия археологов. В 1977-1981 годах на окраине поселка Перегребное Октябрьского района Ханты-Мансийского округа найдено древнее городище, построенное в XII-XIII столетии пермянами. Предположение археологов подтверждает еще одна находка: южнее Перегребного в 1979 году обнаружено Шеркалинское городище, в котором, начиная с 13 века, жили предки коми-зырян. Само название Шеркалы возводят к коми шор кар 'средний город" (Steiniz: 281, Штейниц 1962: 111, Дмитриева, 2005: 446).

Христианизация коми, происходившая в XIV столетии, была одной из причин переселения коми-зырян за Каменный пояс. В связи с этим интерес представляют Большой' и Малый Атлым, «по преданиям, туда ушел от Стефана Пермского неисправимый язычник Пам со своим родом». Возможно, Пам шел именно в эти места, так как там уже жили его соплеменники-переселенцы (Оч. ист. Коды, 1995: 68.).

Существует на данный счет и другое мнение: финский ученый К.Ф. Карьялайнен, работавший в Западной Сибири в 1898-1902 гг., пишет: «Имеются данные, что зыряне сбегали через Урал на Нижнюю Обь, чтобы избежать христианства, хотя я эти переселения не считаю столь существенными, как их иногда хотят считать» (Карйалайнен,1994: 23). Характеризуя в своей работе отдельных местных духов обских угров, ученый отмечает: «В целом, однако, уместно осторожнее относиться к гипотезе о массовом переселении пермяков через Урал и об их большом влиянии, хотя её нельзя считать и совершенно безосновательной» (там же: 87).

Однако о переселении коми-зырян за Урал ещё в XII-XIV веках свидетельствуют современные исследования лингвистов, топонимистов, этнографов, историков. Множество географических названий на территории Нижнего Приобья и Урала имеет, как известно, коми происхождение. Ученые относят их именно к XII-XIV веку: «Древние коми городища на Оби связаны с коми названиями, что дает основания ожидать, что и остальные названия поселков, оканчивающихся на -кар, появились вместе с их основателями-коми - в XII-XIV веках» (Оч. ист. Коды, 1995: 67). На территории Сибири в настоящее время довольно много населенных пунктов, имеющих в своем названии элемент -кар: Вежакары, Вершина Войкары, Усть-Войкары, Верхние и Нижние Нарыкары, Карымкары, Шурышкары и др.

Исследователи выделяют несколько этапов переселения коми на территорию Сибири в период с XI по XX век. Переселение коми-ижемцев -выходцев с р. Ижмы началось со второй половины (по другим данным - со

второй четверти) XIX века. Это третья волна переселения коми за Урал (Дмитриева, 2005: 447). В начале XIX века оленеводы кочевали в летнее время в Зауралье. В зимнее <время ижемцы вновь возвращались на свои земли. Позже предприимчивые оленеводы со своими семьями начали селиться за Уралом (Жеребцов, 1998: 97-98).

Значительное количество коми проживало в начале XX века в Обдорском районе: 3810 человек, что составляло 2, 66 % населения округа. В своих записках о пребывании в Обдорске в 1843 году широко известный в науке финский лингвист и этнограф М.А. Кастрен отмечает: «Очень может быть, что зыряне и основали этот малый поселок, исторически достоверно по крайней мере то, что они издавна предпринимали торговые поездки в Обдорск» (Кастрен I: 211). Более подробно о жизни и быте обдорских коми повествует В.В. Бартенев, который с 1891 по 1894 гг. проживал в Обдорске. Он пишет: «Обдорскому краю известны ещё зыряне кочующие и приезжие для торговли. Постоянно живущих в Обдорске около 300 человек. Кочующие зыряне ходят круглый год с оленями по тундре наравне с самоедами, только оленей у них больше, да обыкновенно они держат работников самоедов» (Бартенев, 1998: 136). В путевых заметках финского ученого А. Алквиста, проводившего исследования среди хантов и манси в 1858, 1863 и 1883 гг. , содержатся сведения о коми-ижемцах, которые «сохранили свой собственный язык, но с течением времени усвоили образ жизни и одежду севернорусского народа», «способны блюсти собственные интересы». Ученый отмечает также, что в Березовском округе зыряне обосновались в дер. Мужи на Малой Оби, несколько семей в Обдорске, а также «направляли властям прошения о разрешении поселиться на реке Надым» (Алквист, 1999: 105-106).

В с. Мужи на реке Обь коми поселились в 1840-1850 г.г. С середины 1870-х годов приток ижемцев в с. Мужи усилился (Жеребцов, 1982: 180, Жеребцов, 1998: 98). Небольшое селение на берегу Оби стало широко

известно благодаря перу И. Г. Истомина, автора романа «Живун», опубликованного в 1,970 году. В исследованиях отмечается: «Под вымышленными именами в нем фигурируют конкретные жители Мужей, в том числе и сам И. Г. Истомин. Прототипом главного героя Варов-Гриша был отец писателя Григорий Федулович Истомин, его жена Елення - мать писателя - Елена, а маленький увечный Илька - не кто иной, как сам будущий писатель» (Цимбалистенко, 2003: 59-60). На страницах своего произведения И. Истомин повествует о реальных событиях, происходящих в начале 20 годов в населенном коми-зырянами с. Мужи. -

Если в XVI-XVIII веках жители коми заселяли преимущественно земли Северного Приобья, то в ХГХ-ХХ веках началось интенсивное освоение других территорий Сибири. Осваивая новые места, коми продвигались дальше на Восток, на территорию нынешнего Ханты-Мансийского округа. Первая зырянская семья на территории земли Югорской поселилась в 1842 г., на месте будущей деревни Саранпауль (по реке Ляпину). Позднее сюда подселяются другие семьи. По данным переписи 1897 г., в Березове проживало 132 чел. зырян, в ближайшей городской округе - 35, по северной Сосьве - 52 чел., по Ляпину 451 чел. Кроме Саранпауля, зыряне жили в селах Няксимвольском и Сартыньинском на реке Сосьве. Коми оленеводы кочевали со своими стадами от Урала до Оби и даже далее на Восток (Ист. ХМАО, 2000: 260). Н.А. Абрамов, назначенный с 1842 года смотрителем Березовского училища и проживший в крае более семи лет, в своем «Описании Березовского края» пишет: «Нельзя пройти молчанием, что архангельские зыряне мало того, что разными, едва ли правильными, средствами перевели к себе оленей от березовских остяков и самоедов, они, пригоняя туда свои оленные стада, истребляют тундру, которою питаются олени, вырубают леса и ничего за это не платят обдорским инородцам». Он отмечает также: «Странствующие торговцы, архангельские зыряне,

приезжают в Березовский край через Урал в Обдорск, Мужи и Березов разными путями» (Абрамов, 1993: 51-65).

В конце XIX - начале XX века в тундре резко распространилась эпидемия сибирской язвы. Массовый мор оленей приводил к полному разорению оленеводов, для которых основным источником жизни, главным видом транспорта являлись олени. Борьба за жизнь, стремление сохранить свое хозяйство вынуждали ижемцев оставлять привычные места. С каждым годом всё больше кочевников прибывало на территорию Югры. В 1906 г. в ссылке в г. Березове находился Н.Л. Скалозубов, который в своем дневнике описывал хозяйство коми-ижемцев и отмечал, что «зырян в Березове около 30 семей» (Скалозубов, 1993: 363). К 1913 году в Березовском уезде находилось 500 человек ижемцев, к 1924 году их стало 959 человек, а к концу 1925 года в Березовском районе имелось 250 коми хозяйств, в которых обитало 1140 жителей, в том числе в Сартынье - 46, в Саранпауле — 582, в Казыме - 34, в Няксимволе - 86, в Подгорном - 146, в самом Березове - 246 человек (Жеребцов, 1982: 181). В поэме М. Плотникова «Янгал-Маа» («Тундра»), написанной на основе героических песен и богатырских сказов манси в 1933 году и опубликованной в вольном переводе С. Клычкова, читаем такие строки: Через горы днем и ночью / С Иэюмы хитрые зыряне / Коми морт приходят в Маа, / Занимают наши земли, / Наши пастбища оленьи /Жгут леса и топчут ягель /Нежный ягель — корм олений (Клычков, 2001: 289). Усиливающийся поток предприимчивых ижемцев на территорию Западной Сибири вызывал неоднозначную реакцию местного населения.

По свидетельству старожилов, коми-ижемцы кочевали на большие расстояния, хорошо знали места, поддерживали родственные отношения. Стремление земляков держаться вместе после переезда было характерно для коми-ижемцев; обычно сначала выезжало несколько семей, после к ним подселялись следующие мигранты (Конаков, Котов, 1991: 48). В начале XX

века несколько оленеводов из села Мужи переехали через Березово на казымскую территорию, места проживания хантов и лесных ненцев.

О древних контактах коми и казымских хантов свидетельствуют материалы фольклора. Так, одно из преданий, записанное Т. Молдановым в 1997 году у казымского ханты П.И. Сенгепова, повествует: «Сказывают, на р. Казым раньше коми жили, зыряне жили, долго ли жили, хорошо ли жили...». Согласно преданию, жившие на Казыме зыряне ушли на Сосьву, забрав с собой ценную рыбу ванкар, а ханты стали жить на Казыме (Молданов, 1997: 122). Материалы топонимики подтверждают предположение о ранних коми-хантыйских связях. Как убедительно показывает Т.Н. Дмитриева, названия населенных пунктов Юильск, Чуели и другие топонимы бассейна Казыма имеют коми происхождение и свидетельствуют о давних коми-хантыйских взаимоотношениях в этом регионе. По ее словам, «несмотря на то, что собственно коми топонимов на Казыме нет, топонимический материал содержит убедительные факты, подтверждающие длительное коми-хантыйское взаимодействие в Казымском регионе» (Дмитриева, 2005: 463).

Освоение новых территорий происходило в силу ряда причин, первой из которых являлся поиск новых мест для выпаса оленей, поскольку прежние пастбища оскудели, а богатые ягелем сибирские леса привлекали хозяйственных оленеводов. Массовый мор оленей также вынуждал покидать прежние пастбища. По официальным данным, в Печорском крае в 1847 году пало от болезней 40 тысяч оленей (3. М., 2004: 155). По словам старожилов села Ласта Ижемского района Коми Республики, с 1896 по 1918 годы от сибирской язвы погибло около миллиона голов оленей, в связи с чем более 60 семей покинуло в эти годы родное село (Канев В.Г., д. Ласта Ижемского района, 2003 г.).

Серьезным испытанием для ижемцев, занимающихся оленеводством, стала коллективизация. В ходе неё, как известно, зачастую нарушался принцип добровольности. Оленеводы-ижемцы были вынуждены покидать

свои земли, чтобы уйти от советской власти. Как вспоминают жители ижемских деревень, «многие уехали в голодные годы от того, что оленей забирали, от налогов. Вместе с обозом уезжали. Так и ехали, стадо следом. Дома оставляли» (Сметанин П.И., д. Мошъюга Ижемского района, 2003 г.). О причинах переселения старожилы с. Казым говорят: «Приехали, потому что голод был. Кто-то от революции бежал. Кому охота на войне жить. Василий Петрович там воевал и сюда приехал» (Канев А.А., с. Казым, 2005 г.). Местные ханты подтверждают: «Зыряне заезжали из-за Урала, с Печоры. Революция потревожила. Уехали в дальние края» (Тарлин Т.Г., Дмитриева, 2005: 448).

Итак, в результате массового переселения из Ижемско-Печорского бассейна в Зауралье, начавшегося в первой четверти XX в. и закончившегося в 20-30 годы этого же столетия, коми-ижемцы появились на территории-бассейна реки Казым. Часть из них прибыла непосредственно из сёл Ижма, Ласта, Бакур, другая часть перекочевала с берегов Оби, из сел Мужи, Горки, Восяхово, отдельные семьи ранее каслали в районе Березово. Переселившись на Казымскую землю, ижемцы некоторое время вели кочевой образ жизни, преодолевая со своими стадами большие расстояния на северо-востоке, в верховьях реки Сорум. «Район кочевок зырян обнимает собою пространство с запада на восток - от Урала до Оби и даже за Объю, между p.p. Полуем и Куноватью, причем нередко они переходят и Полуй до р. Надыма и даже Надым, направляясь с торгом навстречу Низовым самоедам», - пишет Дунин-Горкавич (Дунин-Горкавич I: 120).

В 1926 году был создан Казымский тузсовет с центром в с. Полноватское, в котором числилось 1629 «душ» обоего пола, из.них 75 русских и зырян, 1554 - туземцев» (Касум ёх, 1993: 64). Численность коми-зырян, проживавших на Казымской территории, была невелика, и они кочевали по бассейну Казыма, 2 хозяйства обосновались на вершине Казыма у озера Выли-то (Касум ёх, 1993: 24-25, Югория, 2000: 12, Дмитриева, 2005: 21).

На месте нынешнего села Казым Белоярского района до 1930 года располагалось небольшое хантыйское поселение — Амнинские юрты. В некоторых исследованиях предполагается, что поселок возник в результате колонизации оленеводами-ижемцами (Леэте, 2004: 204). По решению Комитета Севера ВЦИК, в 1930 году началось строительство Культбазы, включающей дом туземца, радиостанию, факторию Союзпушнины, интегральный кооператив, школу-интернат. В марте 1930 года культбаза в Казыме была открыта и стала одним из первых на Обском Севере центров культурно-просветительской работы среди коренного населения.

Наряду со школой-интернатом на культбазе действовала русско-зырянская школа, в которой обучались дети русского и коми населения. В отчетных документах .школы за 1934 год указывается 43 человека, охваченных учебой (Ерныхова, 2003: 17-31). Отделившийся в 1931 году Казымский тузсовет с центром в юртах Амня составлял 1630 человек, в том числе 81 % ханты, 13 % ненцы, 6 % зырян.

О численности и занятиях населения свидетельствуют официальные документы: «Согласно данным о работе Казымского тузсовета, на его территории в 1932 году находилось 8 юртовых объединений... . Кочующие коми-зыряне были объединены в 16 хозяйств, из них батрацких — 7, кулацких - 9. Всего лиц обоего пола 70 человек. Основные виды занятий хантыйского и коми-зырянского населения - оленеводство, рыболовство и охота» (Ерныхова, 2004: 566).

В 1931 году в Казыме был организован колхоз, в который входили проживающие на Казымской территории коми-ижемцы. Исследуя ситуацию на территории и причины Казымского восстания 1933-1934 гг., О.Д. Ерныхова пишет: «Чтобы не попасть под «ликвидацию», коми-зыряне в 1931 году ... организовали первый в Казымском регионе «колхоз имени Скачко», по документам числившийся как «кулацкий» (Матер. Т.У, 1982: 571, Ерныхова, 2004: 569). После исключения из его состава зажиточных

оленеводов в 1933 году он был зарегистрирован районными властями. Колхоз имени Скачко, включающий кочевые хозяйства, стал вторым после колхоза «Сталина» (д. Полноват) объединением на территории бассейна реки Казым (Касум ёх, 1993: 68). В него отдали своих оленей Попов Василий Петрович, Канев Ермолай Георгиевич, Рочев Алексей Ильич, Рочев Петр Ильич, Канев Иов Андреевич, Канев Михаил Иосифович, владевшие большими стадами.

Как рассказывает Канева Е.Е. из с. Казым: «Отец покойник в совхоз отдал своих оленей... Старик Яков, старик Иов да другие с оленями приехали и бригаду создали (букв, сделали). Седьмая бригада была. Ижемцы умели оленей (букв, оленя) держать. Берегли, поднимали, хорошо держали. У нас бумага есть, что (отец) оленей отдал. У Николая она, только росписи нет. Неграмотный был, не смотрел ведь, что росписи нет. Может, сейчас (бы) в деньги обернулось. Людей (этих) давно уже нет. Он ведь совсем неграмотный (был)» (Канева Е.Е., с. Казым, 2007 г.). Другие оленеводы, не имевшие своего стада и служившие батраками у зажиточных хозяев, после организации коллективных хозяйств были, приняты в них в качестве пастухов. После создания колхозной оленеводческой бригады собственник большего количества оленей назначался бригадиром. Таким образом коми оленеводы стали членами колхозов, организованных на Обском Севере.

Со строительством - культбазы началось строительство населенного пункта. Постепенно оленеводы начали строить дома в селах. Некоторые семьи обосновались в с. Полноват. Первыми коми, построившими дом в селе Казым, была семья Рочевых, приехавшая из Бакура. Старожилы помнят высокий дом, построенный на берегу реки Амня. Семья Рочевых прославилась своим мастерством. Жители села Казым вспоминают: «Рочевы мастеровые люди были. В Березово много построили. Школу они и строили. Старый дом тоже он делал. Бабушки Насти отец. Как-то ездили, когда в чуме жили, в место, где дома были. Среди многих озер старые дома. Места

первой бригады в те годы были. А сами Рочевы приехали с оленями. Из-за Камня со многими оленями приехали. Рочев Петр (по прозвищу Каля) тоже с оленями приехал. У Ильи Петровича тоже много оленей было» (Рочева В.А., с. Казым, 2006 г.). Во время экспедиции 1956 года З.П. Соколова посетила в с. Казым семью Рочевых. В своих полевых записях исследовательница зафиксировала: «около дома стоял чум (в нем 19 опорных жердей), в нем летом спят (в доме жарко). Диаметр чума 2,5 м, внутри полог и железная печка». Дом принадлежал Сергею Петровичу Рочеву — «старшему пастуху оленеводческой артели им. Сталина», участвовавшему в 1939 году во Всесоюзной сельскохозяйственной выставке (ВСХВ). Имя этого ижемца было занесено в Почетную книгу за успехи в оленеводстве (Соколова, 2001: 173). В селе жили, как правило, пожилые оленеводы и дети, поступившие в школу, остальные коми-ижемцы постоянно проживали в оленеводческих бригадах, лишь в зимнее время ненадолго возвращаясь к родственникам в село.

В 1960 году А. Нежданов совершил поездку в Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий автономные округа по следам этнографа И.С. Полякова. Путевые заметки журналиста рассказывают о жизни народов Крайнего Севера и опубликованы под названием «От Тюмени до Салехарда». В одном из очерков читаем рассказ студентки из с. Казым Ираиды Герасимовны Каневой: «Папа - оленевод, по должности он - бригадир. За свою добросовестную работу много раз награжден Почетными грамотами и ценными подарками. ... Имеем свой дом, приусадебное хозяйство. Оленеводы больше девяти месяцев находятся в тундре. Они живут в чумах. ... В чуме имеются радиоприемник, газеты, книги» (Нежданов, 1961: 64).

В конце 50-х - начале 60-х годов производилось укрупнение колхозов, в результате чего был создан оленеводческий колхоз «Правда» с центром в с. Казым, в 1961 году преобразованный в совхоз «Казымский».

!

[

В последние годы в результате интенсивного промышленного освоения Севера происходит заметное сокращение оленеводческих пастбищ, поголовья животных и, в конечном итоге, оленеводческих бригад. Так, на балансе совхоза «Казымский» в 1961 году числилось 19 482 оленя, а на 1 января 1991 года численность оленьего стада составила 14 742 головы (13 бригад). Оленеводческое хозяйство с. Казым ОАО «Казымская оленеводческая компания», в недалеком прошлом являвшееся совхозом-миллионером, в настоящее время насчитывает три бригады, в которых трудится 13 человек (оленеводы Поповы, Каневы, Вокуевы). Несколько коми семей ведут традиционный образ жизни, занимаясь частным

оленеводческим хозяйством. Остальная часть коми населения проживает в

I
селе, районном центре. '

Численность коми-зырян в с. Казым в разные годы представлена в

следующей таблице:

Таблица 1.

Численность коми в селе Казым

В селе Казым насчитывается около 300 коми-зырян, потомков оленеводов, перекочевавших на территорию Сибири. По сведениям Т.Н Дмитриевой, на Казымской территории проживает «более 100 семей коми (зырян)», являющихся потомками последней волны переселения коми-

ижемцев за Урал из Ижмо-Печорского бассейна, произошедшего уже в XX в. (Дмитриева, 2006: 36).

За время проживания на Казымской территории численность коми-зырян увеличилась в 10 раз, в основном за счет естественного прироста. Последние переселенцы из Ижемского района обосновались на территории в 30 годы. В 70-80 годы в с. Казым переправилось несколько семей из с. Саранпауль (Вокуевы, Истомины, Каневы).

Постоянных связей с коми, находящимися в метрополии, в районе исторического проживания, у казымских коми не было, но отдельные семьи в 60-70 годы совершали поездки в Ижемский район. Старожилы с. Казым вспоминают о поездках-в Коми Республику: «Я ведь в деревне Ласта один раз тоже была тридцать семь лет назад. Там у нас сейчас родственников нет, а только дом прадеда, там школа, желтым покрашена, очень большая в сторону поля. Дом деда Ивана стоит двухэтажный» (Канева Е.Е., с. Казым, 2007 г. ); «Потом мы дважды ездили в Ижму. В первый раз с братом Алексеем. Работала и отпуск взяла .... Письма писали и знали, что за родственники есть» (Канева A.M., с. Казым, 2007 г.). По свидетельству жителей Ижемского района, в первые годы переселенцы поддерживали связи с родственниками, оставшимися в родных селах: «В пятнадцать лет мой родной дядя Герасим Порфиръевич уехал, в 1909 году. ... Раньше из Казыма посылки присылал, с красивым узором пимы привозил» (Канева Л.А., с Ласта, 2003 г.). Впоследствии связь ижемцев с исторической родиной прекратилась. Занимаясь оленеводством, обособленно проживая в бригадах, казымские коми до недавнего времени прочно сохраняли свой уникальный быт, одежду, язык. По справедливому утверждению С.Г. Пархимовича, «ижемцы, интенсивно расселявшиеся за'Уралом, в отличие от коми-переселенцев XII-XVIII вв., сохранили свои национальные особенности и не смешивались с ненцами, ханты или манси, хотя быстро воспринимали обычаи и навыки

\

коренных сибиряков, связанные с бытом и хозяйственными занятиями» (Югория, 2000: 55-56).

Группа казымских коми представляет собой интерес не только в плане этнографическом и историческом, но и лингвистическом, поскольку язык контактирует с генетически родственными языками - хантыйским и ненецким.

На казымской территории распространен казымский диалект хантыйского
языка, число носителей которого в Белоярском районе составляет 1700
человек (Каксин, 2007: 10). Вместе с приуральским и шурышкарским
диалектами он относится к северной группе диалектов хантыйского языка.
Казымский диалект хантыйского языка в XIX-XX веках являлся предметом
изучения и описания зарубежных ученых А. Регули, А. Алквиста, К.
Карйалайнена, В Штейница и других, а также отечественных

исследователей Н.Б.Кошкарёвой, А.Д. Каксина, В.Н. Соловар (Каксин, 2003: 23-24). Как утверждает венгерский, академик П. Хайду, в языке ханты «наибольшее число заимствованных элементов проникло из коми и русского языков. Большая часть заимствований из коми - их примерно 400 представлена в севернохантыйском» (Хайду, 1985: 48). На Казымской территории в районе озера Нумто функционирует нумтовский говор лесных ненцев, язык проживающих на востоке Белоярского района оленеводов-ненцев.

Общаясь между собой на ижемском диалекте коми языка, в контактах с местным населением коми применяли хантыйский и ненецкий языки. Представители старшего поколения казымских коми свободно владеют хантыйским и ненецким языками. Крайне мало владеющих языком среди молодежи: возраст жителей Казыма, говорящих по-коми - от 27 до 80 лет.

Итак, язык коми-ижемцев, проживающих на казымской территории, существует в устном виде. Носителем его являются оленеводы, потомки ижемцев, освоивших территорию в начале XX века. В течение длительного

времени говор существовал обособленно от других диалектов и говоров коми языка, тесно взаимодействуя с хантыйским, ненецким и русским. Разговорный язык казымских коми в целом сохраняет грамматический строй ижемского диалекта, но неизбежными могут быть грамматические, семантические и лексические заимствования. И наконец, в настоящее время говор находится под угрозой исчезновения, в связи с чем возникает необходимость его оперативной фиксации для комплексного и детального научного изучения.

Источники. Исследование базируется на полевых материалах автора, записанных у носителей говора путем непосредственного наблюдения над речью, преимущественно людей старшего и среднего поколения.

В 2002 — 2008 годы во время полевых экспедиций в Березовский и Белоярский районы Ханты-Мансийского округа-Югры автором собраны» диалектные материалы, проведены аудиозаписи образцов диалектной' речи, последующая их расшифровка, фонетические и лексические уточнения.

В июне 2003 года совместно с учащимися* Гимназии искусств при главе Республики Коми совершена краеведческая экспедиция в. села Мошъюга, Ласта, Бакур, Гам, Мохча, Сизябск, Щель, Кос Ёль Ижемского района Коми Республики. В ходе поездки собран материал о переселении коми-ижемцев за Уральские горы, сделаны записи речи ижемских оленеводов.

В августе 2004 года для сбора диалектологического материала были проведены экспедиции в п. Березово ХМАО, с. Мужи ЯНАО, в места компактного проживания ижемцев на территории Сибири.

В июле - августе 2005 года организована экспедиция на Приполярный Урал, в ходе которой исследован путь миграции, коми ижемцев на территории Западной Сибири в начале XX века, в результате встречи и общения с оленеводами бригады № 1 из с. Саранпауль собран* языковой материал.

В январе 2006, марте 2007 года совершены поездки в оленеводческую бригаду № 6 ОАО «Казымская оленеводческая компания» с целью сбора полевого материала.

В июле - августе 2007 года состоялась экспедиция в стойбища оленеводов-частников, проживающих на территории Белоярского района ХМАО-Югры (реке Сорум и озере Питы юх пай), где собран значительный по объему и ценный по содержанию языковой материал.

Кроме того, записан этнографический материал, фольклорные произведения у старожилов села Казым Ханты-Мансийского автономного округа, до недавнего времени работавших пастухами и чумработницами в оленеводстве.

Во время диалектологических экспедиций и встреч с носителями говора автором собрано более двух тысяч языковых единиц, которые* впервые публикуются в данной работе. В словарь оленеводческой лексики включено 1207 лексем. За весь срок полевой работы была записана-и проанализирована диалектная речь более 50 информантов из Белоярского, Березовского районов ХМАО-Югры, Шурышкарского района ЯНАО, Ижемского* района Коми Республики.

В диссертацию включены примеры из произведений ижмо-колвинского эпоса, уникальных произведений, сформировавшихся в XVIII веке, записанных фольклористами у носителей ижемского диалекта, в том числе и западно-сибирской диаспоры. Примеры из эпических произведений даются в современной орфографии коми языка в переводе авторов тома «Коми народный эпос» из серии «Эпос народов СССР».

Собственные примеры не маркируются особыми пометами. Для остальных в скобках приводится индекс, соответствующий порядковому номеру информанта в списке, помещенном в конце работы. С целью сохранения и передачи фонетических особенностей примеры из диалектной речи даны в финно-угорской транскрипции. В качестве иллюстрации в

приложении приводятся образцы речи информантов с переводом на русский язык.

Имеющийся материал позволяет провести всестороннее исследование грамматических категорий и словообразования глаголов казымского говора ижемского диалекта коми языка.

Научная новизна. Настоящая диссертационная работа представляет собой первый опыт специального лингвистического исследования говора ижемского диалекта, функционирующего за пределами этнической территории. В исследовании впервые:

производится подробное описание грамматических категорий глагола казымского говора ижемского диалекта;

даётся детальный анализ языковых явлений говора зауральских коми на уровне грамматики глагола и глагольной деривации;

используется диалектный материал, функционирующий в иноязычном окружении, не подвергавшийся ранее подробному изучению;

анализируются новые, не отмеченные в других исследованиях грамматические особенности ижемского диалекта;

выявляются особенности глагольной деривации ижемского диалекта;

составлен словарь глагольной лексики оленеводов с включением заимствованных слов.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Разговорный язык коми-ижемцев Зауралья устойчиво сохраняет
традиционные финно-угорские черты коми языка, а именно:

агглютинативность, преимущественное употребление синтетических форм, с участием аналитических, доминирующий морфологический способ словообразования.

2. Деривационные суффиксы разговорного языка -м-, -т~, -эд-, -ась-, -д-, -о- (-ал-), -й-, -сь- (-зь-) сохраняют следы прафинно-угорского происхождения.

3. Грамматический строй языка, в целом, не подвергся изменениям и сохранил черты диалектного языка. Влияние хантыйского и ненецкого языка на уровне морфологии и словообразования не выявлено. В результате коми-русского взаимодействия в говоре развились дополнительные вторичные значения, реализующиеся путем перехода одного значения лично-числового форманта на другой, употребления одной временной формы вместо другой.

Апробация работы. Основные положения диссертации докладывались на заседаниях кафедры коми и финно-угорского языкознания ГОУ ВПО «Сыктывкарский государственный университет» (2005, 2006, 2007, 2008 гг.), на Пятых межрегиональных научно-практических Кирилло-Мефодиевских образовательных чтениях «Этнокультурные процессы в Сибири, роль русского этноса: история и современность» (май 2005 г.), научно-практической конференции «Актуальные проблемы исследования Казымской территории» (ноябрь 2006 г.), всероссийской научной конференции VII Югорские чтения «Обские угры: научные исследования и практические разработки», (ноябрь-декабрь 2006 г.), научной конференции VIII Югорские чтения «Природопользование: состояние, проблемы и перспективы» (декабрь

2007 г.), региональной конференции, посвященной году русского языка
«Русский язык как государственный» (декабрь 2007 г.), всероссийской
научной конференции «Мировоззрение обских угров в контексте языка и
культуры» (май 2008 г.), XII Международном симпозиуме «Диалекты и
история пермских народов во взаимодействии с другими языками» (октябрь

2008 г.). По теме диссертации опубликовано шесть работ, в том числе две — в
изданиях, рекомендованных ВАК.

Структура и объем работы. Тема работы, её цель и поставленные задачи определили структуру диссертационного исследования, которое состоит из

введения, двух глав, заключения. Во введении содержится общая характеристика работы, обосновывается актуальность темы, раскрываются цель и задачи исследования, определяется объект и предмет исследования, указываются методы, теоретическое и практическое значение работы, характеризуются источники, дается обзор литературы по исследуемой теме, излагаются положения диссертации, сообщается об апробации результатов исследования. Во введении приводится также краткая историческая справка о переселении коми-ижемцев на Казымскую территорию. В I главе «Грамматические категории глагола в казымском говоре ижемского диалекта коми языка» представлена неспрягаемая форма глагола инфинитив, дается характеристика грамматических категорий глагола в говоре с. Казым, выявляются и анализируются их особенности. Во II главе «Словообразование глаголов в казымском говоре ижемского диалекта коми языка» описываются^г основные способы образования глаголов в говоре. В заключении подведены итоги исследования, сформулированы выводы. Приложение включает словарь глаголов из лексики оленеводов (1207 единиц), образцы речи носителей говора, отрывок из ижмо-колвинской эпической песни, а также сведения об информантах (50 человек).

Основная часть работы состоит из 204 страниц компьютерного текста. Список цитируемой литературы содержит 189 источников на русском и иностранных языках, в том числе финно-угорских. Приложение к работе, иллюстрирующее языковой материал, составляет 240 страниц.

В целях обеспечения системности при описании грамматических категорий в работе характеризуются основные глагольные категории, независимо от наличия существенных отличий от соответствующих категорий литературного языка. При этом особое внимание уделяется анализу языковых особенностей и специфических явлений, характерных для говора.

Глаголы 1 -го лица единственного числа

Первое лицо обозначает говорящее лицо или повествователя. В коми литературном языке лично-числовым суффиксом 1-го лица единственного числа настоящего времени является -а. Некогда глагол 1-го лица ед. числа оканчивался на -ш, об этом свидетельствуют древнепермские надписи. «Гипотеза о былом наличии -т является в настоящее время доказанной и не вызывает никаких споров», - пишет Б.А. Серебренников и приводит в качестве доказательства наличие -т в древнепермских надписях и в соответственных формах в родственных языков (Серебренников 1963: 236). В родственном коми хантыйском языке глаголы 1-го лица единственного числа имеют суффикс -м: ма лунгатлум я читаю , ма мансум я ушел (ХЯ, 1988: 100), mf-эт иду , пойду , wu-f-эт беру/возьму (Каксин, 2007: 73-74). В казымском говоре ижемского диалекта лично-числовым формантом 1-го лица является также суффикс -а: v/Г sarafan taj aslum vura (8) Новый сарафан себе шью ; d ikej k/s vek n in kujle / da peslala (15) Камусы дикого оленя давно уже лежат, и выделываю .

Как и в литературном языке, в исследуемом говоре показатели настоящего и будущего времени утвердительных глаголов 1-го лица совпадают: те tgi/d vis tala /in bos s/l/s n inem (11) Я тебе говорю, не бери у него ничего ; lajkaa vetla / da vel is s irse kara (8) В магазин схожу и тогда щуку разделаю ; кет с икаг с от dore v eel an tojla (9) Оленей (букв, группу оленей) к чуму потихоньку пригоню . В предложениях с такими формами глагола употребляются своеобразные наречия времени, отсутствующие в других диалектах и литературном языке: medasi завтра , medlumamis послезавтра , med d ez в будущем , medvo в следующем году , bervi, berth vel is потом , korke когда-то и др., показывающие, что действие совершится в будущем, после момента речи: medum / c an ikis pus as / da vel is turnala Погоди, чайник вскипит и тогда заварю ; cetkise gozem voc a Подошву летом заштопаю .

Показателем претерита (1-го прошедшего времени) 1-го лица единственного числа, как и в других диалектах коми языка, является -и: ladne па mal c a vuri (8) Хорошо ещё, что малицу сшила ; sorok tret t evo po ped es at pervfj velec c i / ses s a ped es at torojm с omje kaji (2) С сорок третьего по пятьдесят первый годы учился, потом в пятьдесят втором в чум поехал ; z inakedprrli skolaa/mikednum tat t ana vas kin tariklen nil velec c is (4) С Зиной пошел в школу, с нами Татьяна, старика Васильевича дочь училась ; zej рої is vdi / kalidorse zirali (15) Очень боязливой была, в коридоре стояла (букв, коридор терла) .

В форме модального перфекта (П-го прошедшего времени) употребляется суффикс -эма: г Anas kinose vid edi / da nirjoo munema / vugirtema (8) Вечером кино смотрела и, оказывается, заснула ненадолго, задремала ; те taj і vurlema etaje burkase (15) Я, оказывается, и шила эти пимы .

Вместе с тем, нами выявлено, что кроме -эма для выражения П-го прошедшего времени 1-го лица в речи казымских коми употребляется показатель -эме, -еме: terit dir uz eme Я вчера долго спал, оказывается ; bonjes bara kic epukteme (8) Тряпку я (вот) куда положила, оказывается ; burkase taj me vurleme Пимы, оказывается, я шила ; og і ted к/с е pukteme И I не знаю, куда положила, оказывается ; iganse k/c ege vosteme (8) Замок куда-то потеряла, оказывается ; / essak/d ved /pedanse bara t/ doras koVeme Черт (букв, леший твой ведь), крышку возле озера (я) оставила, оказывается ; m/jke drevens eme Г і m/l i Что-то (я) из ума выжила что ли . Подобные показатели II прошедшего времени зафиксированы и в фольклорных произведениях: Me вед да, шуас, унмоосьлэмей (КНЭ, 1987: 66) Я ведь спал (букв, засыпал, оказывается) . Ачум тай уземе, / Ачум тай уземе (КНЭ, 1987: 89) Сам он (букв, сам я) много лет спал, / Сам он много лет спал . Субъект действия, как правило, не выражен отдельным местоимением в роли подлежащего, а синтетично выражается при помощи глагольного суффикса, созвучного с местоимением 1-го лица. Глаголы с показателем -эме обозначают непреднамеренное, непроизвольное действие, о котором говорящий по каким-то причинам не помнит, не знает. Иногда в таких предложениях используется слова taj оказывается , ved ведь , bara опять . В ранее опубликованных исследованиях ижемского диалекта (см. ИД, 1976, ССКЗД, 1961 и др.) подобного явления не зафиксировано.

Отрицательные глаголы настоящего и будущего времени представляют следующие лично-числовые формы: те sije ok ted Я этого не знаю ; ок киї vritnf /кисет vojase (8) Не знаю (букв, не умею врать), в каком году ; dn evn ik veli І і / bur a ok pemn it (15) Дневник был ли, хорошо не помню ; medas/ tenejage og bos Завтра я тебя в лес не возьму . Следует отметить, что в отрицательном глаголе ок ассимиляция звонкого согласного произошла под влиянием последующего глухого.

Функционирование глаголов настоящего времени...

Настоящее время в коми языке образуется двумя показателями: суффиксом -а в формах 1-го и 2-го лица и суффиксом -э в формах 3-го лица. Суффикс -э, сохранившийся в верхневычегодском и ижемском (ССКЗД, 1961: 479) диалектах является более древним, в отличие от литературного -о (Серебренников, 1963: 245). Глагол в форме настоящего времени выражает действие, совершающееся в момент речи. Глаголы настоящего времени могут иметь более конкретные значения, реализующиеся в речевой ситуации. Семантика форм настоящего времени представлена в исследованиях по литературному коми языку. Так, Б.А. Серебренников выделяет два значения настоящего времени: действие или состояние, осуществляющееся в момент речи, и действие или состояние, не ограниченное определенным временным планом (Серебренников, 1960: 52-53). В энциклопедии «Коми язык» представлено пять значений настоящего времени: действие, происходящее в момент речи; действие, происходящее в течение длительного времени; действие, происходящее неопределенно долго, постоянно; историческое (повествовательное), употребляющееся вместо форм прошедшего времени; относительное настоящее время, встречающееся в сложносочиненных предложениях (КЯ, 1998: 279-280). В грамматике современного коми языка и монографии «Грамматические категории глагола в коми языке» Е.А. Цыпанова выделено шесть значений, в том числе переносные: действие, происходящее в момент речи; действие, происходящее в течение длительного времени; настоящее общевременное (гномическое); относительное настоящее; настоящее историческое; настоящее окказиональное (ОКК, 2000: 239-241, Цыпанов, 2005: 145-146).

Формы глаголов настоящего времени в речи казымских коми употребляются в следующих конкретных значениях:

1) Действие, которое происходит в момент речи, например: pukale bakjale mikednum "Сидит, болтает с нами"; uprita taj vezz/v/les / a os sut (9) "Останавливаю оленя (букв, моего передового оленя, запряженного в упряжке слева), но он не встает ; gastemalam / aj/tked k/ken kol im da "Скучаем с отцом (твоим), вдвоем остались потому что".

2) Длительное действие, которое происходит одновременно и в момент речи, и в более продолжительное время: p/r taj ten/d z/Jga / vid ed кок ulad "Всегда тебе говорю (букв, бубню), смотри под (твои) ноги"; vol jasse n ol z eda /sess a s/rala "Шкуры замочу, потом разрежу".

3) Действие, которое происходит постоянно: veles t/sju hekas sulale "Село на берегу реки стоит"; кетis ved /le vetlale "Олени (букв, олень) ведь далеко ходят"; gozemnas xorlova otor bekse katam / a modorse lec c edam (9) "B летнее время по одной стороне Хорловы едем, а возвращаемся по другой стороне".

4) Относительное настоящее время, встречающегося в составе сложных предложений: vid edam ке / a lokte ses s a veel an "Смотрим, а он едет потихоньку"; aj/d vis tale / narod/s lokten/s "Отец (твой) говорит, гости приедут (букв, едут)".

В исследуемом говоре, как и в литературном языке, имеет место переносное употребление формы времени. При прямом употреблении грамматическое значение формы не расходится со значением контекста. При переносном употреблении формы говорящий, повествуя об одном времени, применяет форму другого. По утверждению исследователей, смысл переносного значения времени заключается в том, что контекст противоречит значению формы, например, отнесенность действия к прошлому или к будущему при переносном употреблении формы настоящего времени не должна вести к включению сферы прошлого и будущего в значение этой формы. То, что контекст может указывать на прошлое или будущее, не препятствует определению общего грамматического значения данной формы именно как значения настоящего» (Бондарко, Буланин, 1967: 9).

В казымском говоре употребляется так называемое настоящее историческое время, которое представляет собой вид переносного значения времени и употребляется при изображении давнопрошедших действий в стилистических целях оживления повествования, ради придания ему большей живописности, например: ker dorm ol/gen izse vomen munam vorkutaed / sek Vorkuta is iz vee / vetimin vojasin na / kars an verz an ottore / iisvase vujan / s ojda bdkti munan / sek eca narod vdi /gos s an / ses s a ber loktan /vorkuta dorm arjaninnum vdi/gos s an innum more bekm da pemn ita ottore verz am / k/k lun і olam / da bar a verz am / praz n ike to l ко sulalam (8)

"Когда в чуме жили через Урал ходили до Воркуты. Тогда города не было. Ещё в пятидесятые годы. С Березово каслаешь всё время. Усву переезжаешь. Мимо Сёйды ехали. Тогда народу мало было. Лето проводишь там, затем снова каслаешь. Возле Воркуты место осенней стоянки (букв, осеннее место) было. Место летней стоянки (букв, летнее место) возле моря, и помню всё время каслаем. Два дня живем и опять каслаем.

Двуобъекно-двусубъектное значение каузатива

Каузативнымими мы называем те глаголы, субъект которых (каузатор) не совпадает с реальным производителем действия (агентом). Понудительный залог (каузатив) показывает, что действие совершается через чьё-либо посредство путем просьбы, требования, принуждения. В. литературном коми языке каузатив образуется как от переходных, так и? от непереходных глаголов при помощи суффикса -од; восходящему к ф.-y.fctt (ОФУЯ, 1976: 182). В современном удмуртском языке показателем.понудительного залога является формант -т(ы)- (Кондратьева Кириллова, 2004: 275).

В казымском говоре ижемского диалекта для образования каузативных глаголов служит суффикс -эд. Он может присоединяться к переходным глаголам, например, УШТІ/"ПІИТЬ", karnz"выделывать шкуры": teenas nukisli samorotkaimal c a vuredis (15) "Зимой внуку пятнистую малицу (она) пошила-(с чьей-то помощью)"; korke kononova tebek I es vajis / lola k/s / das karedema da (8) "Как-то Кононова камусы для шитья тоборов принесла, камусы лося, готовые, после того; как выделала (с чьей-то помощью)".

Непереходные глаголы также способны образовать форму каузативного залога, например, durmmf "разозлиться", /ton/ "отвлекаться": s/a ottore nagem ite / da mortse durmedis (8) "Он всё время надоедает и человека разозлил"; fledis тепе ter/t rid b/d / da n inem ig dejd it karn/{\5) "Отвлекал (он) меня вчера весь вечер и ничего не успела сделать".

Но наличие суффикса -эд не является единственным критерием каузативности глагола. Ученые отмечают, что «данный суффикс продуктивен, почти каждый глагол может принимать его, хотя в.реальности лексические значения глагола накладывают, естественно, ограничения в дистрибуции суффикса» (Цыпанов, 2005: 194) В казымском говоре ижемского диалекта данное положение также имеет место.

Выделяется пять основных критериев глаголов каузативного залога. Среди них:

а) глаголы образуются при помощи суффикса -од (-эд), иногда при помощи редупликации суффикса.

б) каузативные глаголы всегда транзитивные, или вдвойне переходные, когда они образуются от переходных глагольных основ, или ставшие переходными, транзитивированными, когда образованы от непереходных основ.

в) действие глаголов в каузативном залоге всегда двусубъектное, инспирировано волей двух актантов, один,из которых является каузатором, другой непосредственным агентом.

г) вследствие двусубъектности действия глагола оно выполняется опосредованно, т.е. лишь под непосредственным воздействием каузатора агент совершает действия, без первого начала осуществление действия невозможно; причем в коми языке часто агент формально не выражается.

д) каузируемый субъект, непосредственный агент действия при каузативных глаголах является всегда носителем волевого, активного начала (чаще одушевленным существом) (Цыпанов, 2005: 197). Основными типами грамматических значений каузатива являются три: двуобъектно-двусубъектное, однообъектно-двусубъектное, безобъектно-двусубъектное каузативные значения.

1.5.1.1. Двуобъектно-двусубъектное значение каузативных глаголов наблюдается в тех случаях, когда субъект-понудитель, выраженный в подлежащем, побуждает субъект-исполнитель, являющийся в предложении косвенным дополнением, совершить действие, указанное глаголом, которое переходит на объект, например: mijan as n/s kud is karlm/s / da kuz/s l/ karedlisn/s (2) Сами наши не делали куд (коробку) и умеющему заказывали (просили делать); n/le eni kodl/ke vuredis sos / lastavic jasen і b/dsen (16)

Дочь (моя) сейчас кому-то заказывала (букв, пошила с чьей-то помощью) рубашку-сос со вставками на плечах . Второй субъект в казымском говоре выражается только дативной формой. Существительные в инструментальной форме с каузативными глаголами, как показывает материал, в говоре не употребляются.

Отметим, что «данное каузативное значение (двуобъектное, трехактное) является исторически исконными древним, т.к. типологические параллели этому есть и в других родственных языках, где формы двух объектов также варьируются». Но в современных коми-зырянских диалектах и литературном языке подобные глаголы, управляющие двумя объектами, употребляются очень редко, главным образом в произведениях фольклора и диалектной речи представителей старшего поколения... (Цыпанов, 2005: 200-201). В казымском говоре ижемского диалекта данная стилистически выразительная форма глаголов является довольно употребительной: ас is таї с a vurn/ is kuz / da p/r kodl/kel/ vuredas (8) "Сама(она) не умела малицу шить и всегда кому-то заказывала"; misko vok/d каге типі / da vas il ej s/l/ pissal veledis "Брат Михаил в город поехал и Василий ему ружье заказал"; ac /sosput m/ / da jort/sl/ sense gartedas "Сама не может и подругу попросит жилы (для шитья) намотать".

Суффиксальное и сложно-суффиксальное словообразование

Наиболее распространенным способом словообразования в финно-угорских языках является суффиксация - образование глаголов с помощью словообразовательных суффиксов. Ещё в начале века ученые указывали на разнообразие и богатство глаголообразования в хантыйском языке. В. Штейниц выделял 4 группы суффиксов отглагольных глаголов, и 5 наиболее часто употребляемых суффикса отыменных глаголов: , -1ъ, -а, -ij, -атъ (Штейниц, 1937: 215-216)

В коми языке при помощи суффиксов глаголы образуются от имен существительных, имен прилагательных, наречий, изобразительных слов (бКК,2001:36).

Продуктивным отыменным словообразовательным суффиксом в казымском говоре является суффикс -м-, употребляющийся для образования глаголов от имен прилагательных и существительных и являющийся рефлексом финно-угорского -т. В финно-угорских языках глаголы, образованные при помощи суффикса -т, выражают обычно переход из одного состояния в другое, имеют значение "делаться каким-либо" (ОФУЯ, 1974: 368). Суффикс -м- сохранился во многих финно-угорских языках. В пермских языках данный суффикс служит для образования глаголов, обозначающих становление качества, например iz-my-ny "каменеть" (iz "камень"), gaz-my-ny "веселеть" (gaz "веселье"), tom-my-ny "молодеть" {torn "молодой") (Серебренников, 1963 : 342).

В коми языке суффикс -м- может образовать глаголы от глагольных корней, например, быдмыны "расти". В обско-угорских языках широкое распространение имеет суффикс -т-, выражающий однократный способ действия. Как отмечает Б.А. Серебренников, «В этих языках -т- выступает иногда как единичный суффикс, но чаще всего в сложении с другими суффиксами, например, манс. portymas "прыгнул"» (Серебренников, 1963: 343).

Как отмечает В.А. Черных, суффикс -м(ы) образует в коми языке глагол от прилагательных, существительных, в отдельных случаях от наречий и изобразительных слов (Черных, 1981: 4).

В казымском говоре ижемского диалекта коми языка с помощью суффикса -м- образуются в основном глаголы от имен прилагательных: с от dore vooma / da mime c oVehmema (9) К чуму приехал да сразу осмелел (c ol eb-m-f-nf стать быстрым , c ol eb быстрый, проворный ). Реже суффикс -м- образует глаголы от имен существительных: gozem jajnum d/rnas n ut m/tlas (8) Летом мясо от долгого хранения иногда портится (n ut -m-f-nf испортиться (о мясе) , n ut слизь ). Нами зафиксировано около 70 глаголов со словообразовательным суффиксом -м-, обозначающим переход состояния, приобретение признака и становление качества.

Еще одним распространенным словообразовательным суффиксом в ижемском диалекте является суффикс -т-. В говоре активно функционирует около 50 отыменных глаголов с данным суффиксом. В литературном языке он также употребляется, например: juor-ny извещать (juor весть ), kus-упу оголять (his голый ), jos-yny заострять (jos острый ), cukor-ny собирать (сиког куча ) (Современный коми язык: 249, Серебренников: 339). Б.А. Серебренников указывает на родство данного суффикса с суффиксом каузативных глаголов: «Преобладающее большинство отыменных глаголов с суффиксом в уральских языках является переходными глаголами. Это обстоятельство создавало благоприятные предпосылки для использования суффикса каузативных глаголов в образовании глаголов от имен прилагательных и существительных» (Серебренников, 1963: 340). Глаголы с суффиксом -т- в казымском говоре ижемского диалекта чаще являются переходными, например: kerjas s ur kustmfn in kuc asn/s (9)

Похожие диссертации на Глагол в ижемском диалекте коми языка: грамматические категории и словообразование (на материале казымского говора)

Лексика, обозначающая понятия "одежда" в таджикском языке : На основе материалов говора Худжанда и его окрестностейХалимова Мухаббат

Сохранение лексических особенностей и грамматических конструкций таджикского языка в северных говорах (На материале письменных памятников X-XIII вв.) Хасанов Абдужамол Ашрафович

Лингво-культурные особенности примет в южном диалекте таджикского языка (на материале кулябских говоров)Назаров Махмуд Мирзоевич

Структурно-грамматическая характеристика диалектной фразеологииКодиров Дилшод Сайдаллоевич

Межфразовые связи в современном бурятском языке : на материале категории личного притяжанияЦырендоржиева Баирма Дамбиевна

Категория рода в новоиндийских языках (на материале панджаби, хинди и урду) Аксенов Анатолий Тихонович

Категория эвиденциальности в турецком языке в функционально-семантическом аспекте :В сопоставлении с алтайским языком Баджанлы Эйюп

Категория вежливости в таджикском языкеБободжонова Бунафша Шарофиддиновна

Грамматические категории глагола в коми языке Цыпанов Евгений Александрович

Категория номинализации действия в агглютинативных языках : на материале якутского, халха-монгольского и эвенкийскогоМатушкина, Наталья Александровна