Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Стоя и стоическое наследие в интеллектуальной жизни Руси - России XI - первой половины ХIХ вв 25
1. Первые исторические сведения о стоиках и их этических взглядах в XI-XVII вв 25
2. Стоическое наследие в России XVIII - первой половины XIX вв 44
Глава 2. Этическое учение стой в обществоведческой и публицистической мысли России середины XIX-начала XX вв 67
1. Проблема стоической морали в российской обществоведческой мысли середины XIX - начала XX вв 67
2. Л. Н. Толстой и стоическая традиция 90
Глава 3. Проблема стой и христианства в церковно-исторической историографии последней трети XIX-начала XX вв 110
1. Античный стоицизм как аспект апологии христианства в церковно-исторических трудах 110
2. Проблема стоической и христианской этики в концепции морально-психологических типов И. Чаленко 132
Глава 4. Исследовательские интерпретациистой середины XIX-начала XX вв 151
1. Стоя и стоицизм-в трудах ученых-обществоведов. Становление традиции научного осмысления феномена Стой . 151
2. Проблема стоического логоса в концепции С.Н. Трубецкого 182
Заключение 194
Список источников и литературы 201
Приложение I-III
- Первые исторические сведения о стоиках и их этических взглядах в XI-XVII вв
- Проблема стоической морали в российской обществоведческой мысли середины XIX - начала XX вв
- Античный стоицизм как аспект апологии христианства в церковно-исторических трудах
- Стоя и стоицизм-в трудах ученых-обществоведов. Становление традиции научного осмысления феномена Стой
Введение к работе
л В числе составляющих познавательного «поворота», переживае-
мого в начале XXI века исторической наукой, - расширение ее содержания и объема предметной области. В этот процесс оказалась вовлеченной и историография как специальная отрасль исторического знания. Происходит переопределение предмета, проблематики и концептуального аппарата исследований истории исторической мысли, кото-рая все чаще рассматривается в контексте интеллектуальной истории. Условия современной историографической ситуации создали новое
. исследовательское поле, в котором «на первый план выступает задача
выявления исторических изменений фундаментальных принципов, ка
тегорий, методов и содержания познания, изучение процессов станов
ления и развития исторического сознания и исторической культуры,
стиля исторического мышления и историописания, средств и форм на
учного исследования - в общем контексте духовной культуры, соци
ально-организационных и информационно-идеологических условий
конкретной эпохи»1.
& В контексте интеллектуальной истории приобретает особую акту-
альность анализ такого феномена как «культура рецепции» - осмысленного заимствования и усвоения богатства чужой культуры в целях обогащения и развития собственной2. Рецепция - особый прием ос-
1 Репина Л.П. Проблемное поле и когнитивный потенциал современного
историографического исследования // Историки в поисках новых смыслов. Ка
зань, 2003. С. 39.
2 См.: Талашова Н.С. Античное наследие и И.В. Цветаев // Талашова Н.С.
v Избр. труды: В 2 т. Иваново, 2000. Т. 1. С. 329.
*
воения и включения в качестве неотъемлемой части в социокультурную среду элементов культуры прошлого1 - рассматривается как ситуация культурного диалога2. При этом характер подобного взаимовлияния обнаруживается не только на макро-, но и на микроуровне, включая личностный. Поэтому осмысление и презентации прошлого можно представить на уровне общества в целом, социальных групп, а
т также отдельных мыслителей. Восприятие наследия прошлого про-
фессиональными сообществами гуманитариев-обществоведов имеет ряд конкретных функций: логико-познавательную, эстетическую (как средство восприятия истории" в художественных образах) и нравствен-- но-этическую (как средство воспитания нравственности) и др.3
В этой связи глубокая традиция обращения к истории культуры и философии античности в России получает сегодня новое звучание. Все чаще современные исследователи рассматривают проблему ан-
1 В основе понятия рецепция лежит особое понимание культуры, когда
«действительность и потребности отражаются в обобщенной форме, прежде
всего, в сознании людей - в кодифицированных нормах, идеологиях и общест
венных идеалах, художественных образах, научных теориях» (Кнабе Г.С. Куль
турологические проблемы изучения античной истории // Античность и совре
менность. М., 1991. С. 87).
2 См.: Чиглинцев Е.А. Рецепция античного наследия как культурное взаи
модействие // Историки в поисках новых смыслов. Казань, 2003. С. 348.
3 См.: Жигунин В.Д. Древность и современность: методологические прин
ципы определения исторических аналогий // Античный вестник. Вып. I. Омск,
1993. С. 59. Эти функции не являются постоянной, неизменчивой величиной.
Они усложняются по мере развития общества, становятся более многоплано
выми. Даже в рамках одного какого-либо периода социального развития проис
ходит их непрерывное изменение, так что в различных конкретных условиях
места и времени одна и та же функция может играть в жизни общества диамет
рально противоположные по своему объективному значению роли, что прояв
ляется, например, в реализации воспитательной функции истории. (См.: Ца
рев Б.В. Исторический опыт: проблемы освоения и мобилизации. Казань, 2001.
С. 87-88).
тичного наследия в широком контексте интеллектуального пространства России1.
Среди значимых явлений античной культуры - школа Стой2. Осмысление феномена этой философской школы, рецепция ее учения являются одними из сущностных процессов становления и развития европейского морального сознания.
Как философское течение стоицизм возник в эпоху эллинизма, когда классический полис со своим обозримым и стабильным бытием уходил в прошлое3. Границы мира резко расширились. Эллинский За-
1 См.: Кнабе Г.С. 1) Понятие энтелехии и история культуры // Вопросы
философии. 1993. № 5; 2) Некоторые теоретические проблемы культурного на
следия: взаимодействие культур и «русская античность» //Античное наследие в
культуре России. М., 1995; 3) Римская тема в русской культуре и творчестве
Ф.И. Тютчева // Там же; 4) Русская античность. Содержание, роль и судьба ан
тичного наследия в культуре России. М., 1999; Летяев В.А. 1) Рецепция римско
го права в России ХІХ-начала XX в. (историко-правовой аспект). Волгоград,
2001; 2) Восприятие римского наследия российской наукой XIX - начала XX вв.
Волгоград, 2002; Михайлов А.В. Античность как идеал и культурная реальность
XIII -XIX веков // Языки культуры. М., 1997; Свенцицкая И.С. Изучение антично
го наследия в университетах России во II половине XIX века //Античное насле
дие в культуре России. М., 1995; .Фролов Э.Д. Русская наука об античности: Ис
ториографические очерки. СПб., 1999; Чернышев Ю.Г. Особенности восприятия
античной культуры в России //Античный вестник. Вып. 1. Омск, 1993; Чиглин-
цев Е.А. 1) О рецепции античного культурного наследия в XX веке //Античность
в современном измерении. Казань, 2001; 2) Рецепция античного культурного
наследия в ХІХ-ХХ вв.: Методологические основы исследования // Mvr)pa. Сб.
научных трудов. Казань, 2002; 3)" Рецепция античного наследия как культурное
взаимодействие // Историки в поисках новых смыслов. Казань, 2003 и др.
2 Под Стоей подразумевается ее учение или школьная доктрина в том
виде, как она существовала с момента возникновения на рубеже IV-III в. до н.э.
вплоть до ее исчезновения в конце II в. н.э.
3 Стоицизм, по мнению большинства исследователей, зародился в Малой
Азии в конце IV в. до н.э. и просуществовал до III в. н.э. Различают три периода
его развития: Древнюю Стою (конец IV в. до н.э. - середина II в. до н.э.), Сред
нюю (II-I в. до н.э.) и Новую (I-III в. н.э.). Основателем стоицизма принято счи
тать Зенона из Кития (336/5-264/3 гг. до. н.э.). К числу наиболее известных
представителей Древней Стон так же относят Клеанфа из Асса (331/30-233/32
г. до н.э.-), Хриссиппа из Сол (280/277 - 208/204 г. до. н.э.); к Средней - Панетия,
пад слился с варварским Востоком в единое целое. Вырванный из привычного мира городской общины или сельского быта человек приблизился «к пониманию значимости своей собственной личности, ее чувств, мнений переживаний»1. Стоицизм отразил общее направление движения в философской культуре эпохи эллинизма, когда «происходят сдвиги в сторону слияния-философских идей греков ближневосточной «предфилософской» традиции»2.
Не случайно, что стоическая школа на протяжении всего своего существования была одной из влиятельных и популярных направлений философской мысли. Пытаясь «предложить современному обществу то, что помогло бы ему обрести равновесие и стойкость, а именно определение истины и добра»3,'стоицизм отразил глубокие психологические и идеологические потребности эпохи кризиса полиса. Стоицизм, по определению В.Д. Жигунина, явился философией нового типа, приемлемой для мировой монархии, взявшей все, что можно из эллинского и ближневосточного политического опыта. Она должна была помочь правителям организовать по-новому государственную власть4.
Как мировоззренческое явление, стоицизм - сложное интеллектуальное образование, характерной особенностью которого было сочетание элементов материализма и идеализма, атеизма и теизма5. За шесть веков существования 'стоической традиции ее представители выдвинули и разработали вопросы этики, логики, гносеологии, психоло-
Посидония Апамейского, к Поздней - Люция Аннея Сенеку (4-5 г. до. н.э. - 65 г. н.э.), Эпиктета (ок. 50 н.э. -ок. 138 г. н.э.) и Марка Аврелия (121-180 гг. н.э.).
1 Жигунин В.Д. Древность и ее р.іесто в историческом процессе. Самара,
1996. С. 45.
2 Жигунин В.Д. Древность и современность. Человечество на пути к син
тезу. Казань, 2000. С. 104.
3 Степанова А.С. Философия Древней Стой. СПб., 1995. С. 30.
4 См.: Жигунин В.Д. Древность и современность. С. 47-48.
5 См.: там же. С. 7-8.
гии, эстетики, естествознании, выдвинули идеи о свободе, о всеобщем благе и ценности человеческой личности и т.д.1 В практическом аспекте стоическое учение при всем своем интеллектуализме отличалось доступностью и простотой2. Одной из главных тенденций развития стоицизма является его превращение в этическое учение3. Это окончательно произошло в период Поздней Стой, когда стоицизм укоренился в римском сознании4. Стоицизм в Риме был философским учением наиболее распространенным среди верхов римского общества. Он стал своего рода знаменем духовной оппозиции императорам5. В нем окончательно возобладали религиозные, нравственные, политические и гражданские вопросы6. Своеобразие стоической философии в том, что она изначально претендовала на роль широкого духовного тече-
1 См.: Степанова А.С. Ук. соч. С. 24 и ел.
2 Стоическая доктрина «опознает освоенную уже существующей фило
софией величественную картину мира. Так или иначе, вмещает ее в форме,
доступной для торговца, кулачного бойца, бегуна и т.п., приобщает к ней домо
чадцев, рабов, родственников и вообще юных сограждан» (Шичалин Ю.А. Ис
тория античного платонизма в институциональном аспекте. М., 2000. С. 214).
3 Этот процесс шел в рамках с приспособления стоического учения к
идейно-политической атмосфере Рима. Древней Стое с ее ригористичным
представлением о благе и пороке с чрезвычайно сублимированным идеалом
мудреца было необходимо адаптироваться. Эту задачу реализовывали пред
ставители Средней Стой Панеций, Посидоний, с некоторыми оговорками Поли-
бий. (См.: Утченко С.Л. Политические учения Древнего Рима III-I вв. до н.э. М.,
1977. С. 89).
4 Позитивная направленность, сильное гражданское и социально-эти
ческое звучание этой философской доктрины оказало сильное воздействие на
древних римлян, превративших ее в период империи в разновидность религи
озного знания. Стоицизм в это время сближается с кинизмом, а слово «стоик»
постепенно теряет значение принадлежности к определенной философской
школе и становится выражением „характера, типа поведения. (См.: Донских О.А.
Кочергин А.Н. Античная философия. Мифология в зеркале рефлексии. М., 1993.
С. 204-205; Иванов В.Г. История этики Древнего мира. СПб., 1997. С. 234).
5 Маринович Л., Кошеленко Г. Эпиктет// Беседы Эпиктета. М., 1997. С. 25.
6 Шуленина Н.В. Моральная философия поздней римской Стой. М., 1997.
С. 34-34-
ния. Специфический стиль ее философского дискурса превратился в синоним определенного стиля жизни, благодаря чему стоики (как, впрочем, и другие эллинистические школы) были с интересом восприняты последующими эпохами.
Пристальное внимание к Стое проявляли уже ее современники. Как отмечает А.А. Столяров, сведения об основоположниках Стой впервые появились в сводках биографий Гермиппа Смирнского и Сатира (II в. до н.э.)1. Довольно, полные списки представителей раннего стоицизма дают Сотион Александрийский, Гераклид Лемб, Аполоний Тианский, Тимофей Афинский; Аполодор Афинский, Диоген Лаэрт-ский2. Постепенно получала развитие и специальная доксография. Некоторые стоики сами составляли краткие очерки1 основных частей доктрины. По отдельным проблемам появлялись так называемые школьные «записки», содержащие взгляды школы и ее противников. Создаются обширные компиляции и учебники. Однако внутри античной традиции стоицизм не был понят до конца, для этого был необходим взгляд извне.
Особая роль здесь принадлежит отцам церкви, которые превзошли античную доксографию в описании истории Стой. Климент Александрийский, Ориген, Тертуллиан, Лактанций, Иероним, Евсевий Кесарийский, Августин были превосходно знакомы со стоицизмом3. Использование стоических идей в целом оказало благотворный характер для патристики4. В то же время с Климента в греческой патристике
1 См.: Столяров А.А. Стоя и стоицизм. М., 1995. С. 323.
2 См.: там же. С. 324-325.
3 См.: там же. С. 330-332.
4 «Стоический» период патристики длится, по мнению А.А. Столярова, до
середины III в., а возможно, и до начала IV в. В это время «учение Стон оказа
лось весьма пригодным оружием докетизма и дуализма гностиков, а стоическая
этика (особенно в области практических предписаний) имела немалое сходство
с раннехристианской литературой» (Там же). Интерес к стоицизму проявлен ви-
fr 10
и Августина - в западной интерес к стоицизму проявляется эпизодически1.
На протяжении всего средневековья, несмотря непререкаемый авторитет Платона и Аристотеля, стоические мысли можно встретить у многих христианских авторов2,
К XII столетию память 6 стоиках начинает возрождаться. К при-
(? меру, «Письма» Сенеки соперничают в популярности с сочинениями
Цицерона3. Начиная с XIV-XV веков благодаря собиранию рукописей
зантийскими авторами. Руководство Эпиктета цитируется, например, в «Стра-
тегиконе» Кекавмена. Фотий упоминает «Беседы». Об известности «Бесед» в
монастырской среде свидетельствуют анонимные схолии (возможно, принад
лежащие Арефу Кесарийскому). (См.: Столяров А.А. Стоицизм в зарубежной
историографии (материалы к истории изучения одного философского направ
ления)//Материалы к историографии античной и средневековой философии.
М., 1989. С. 72-73).
1Ф 1 См.: там же. С. 70.
2 См.: Столяров А.А. Стоя и стоицизм. С. 335-337.
3 Цицерон - центральная фигура римской культуры. Непревзойденный
мастер слова, выдающийся стилист, в то же время, для современников и по
томков в эпоху поздней империи и в средневековье выступает как моралист.
Под впечатлением Цицерона в свое время находился Августин, Иоанн Солсбе-
рийский, Роджер Бекон, Рамус. Такие мыслители как Вольтер, Монтескье, Ми-
рабо, Робеспьер видели произведения оратора полезными для нравственной
философии и использовали их в качестве пособий по прикладной морали. В
России Цицерона воспринимали как величайшего представителя политического
красноречия, защитника Республики, соединившего и воплотившего в своем
^ творчестве традиции Демосфена, Платона и Исократа. (См.: Темнов Е.И. Цице-
рон - оратор, политик, правовед. // Цицерон О государстве. О законах. О старости. О дружбе". Об обязанностях. Речи. Письма. М., 1999. С. 5-40; Альбрет Михаэль фон История римской литературы М., 2002. С. 588-589). Сам Цицерон в методологии, теории познания, диалектике верный ученик и последовательный сторонник учения академиков. Его общефилософскую позицию можно охарактеризовать как натуралистический монизм. За стоиками он следует в философии природы, однако, как только они отходят от своего натурализма, он обрушивается на них с жесткой критикой. В ряде его сочинений создается впечатление, что именно они, а не эпикурейцы его главные противники. (См.: Майоров Г.Г. Цицерон как философ // Цицерон. Философские трактаты. М., 1985. С. 58). В данной работе Цицерону уделено второстепенное внимание, что обосновы-
античных авторов позднестоическая моралистика Сенеки, Эпиктета и Марка Аврелия входит в Круг Чтения европейской читающей публики. Произведения этих поздних стоиков переживают множество изданий1.
С середины XVI столетия по всей Европе наступает «золотое время» стоической литературы, однако даже в это время внимание приковано, прежде всего, к личностям, а не к учению. Особый этап «стоического ренессанса» связан с представителями так называемого «неостоицизма», своеобразного явления, идеологический смысл которого кроется, по определению А.А. Столярова, «в утолении жажды в определенном мировоззрении»2. Его зачинателями и приверженцами были Юст Липе, Гийомом Дю Веер, Пьер Шаррон, Матиас Миттнер, Иоганн Шеленберг, Хероним де ла Круус, Франсиско Кеведо3.
Восприняв стоицизм как особую систему ценностей, неостоики пытались извлечь из учения Стой «лекарство», позволяющее пережить
вается, во-первых, тем, что его сложно причислить к приверженцам стоицизма. Во-вторых, несмотря на особое значение его трудов как источника по стоической философии ранней и средней Стой, в исследуемом историографическом аспекте Цицерон играет второстепенную роль в силу доминирующего интереса в отечественной традиции к позднему периоду этой школы.
1 Представителям ранней и средний Стой повезло меньше. На протяже
нии средневековья они не были известны. Одну из причин тому можно усмот
реть в продолжительном периоде скудного и медленного пополнения источни-
ковой базы по этим периодам Стой. Только в XIX веке усилиями преимущест
венно немецких ученых фрагменты некоторых текстов представители Ранней и
Средней Стой были включены в научный оборот. На сегодняшний момент от
них дошло очень немного, в лучшем случае, это отдельные фрагменты, в худ
шем - названия безвозвратно утерянных произведений. На сегодняшний день в
России самым полным сборником раннестоических фрагментов является заме
чательная работа А.А. Столярова. (См.: Фрагменты ранних стоиков / Пер. А.А.
Столярова. Т. I. М., 1998; Т. II. Ч. I. М., 1999).
2 См.: Столяров А.А. Стоицизм в зарубежной историографии... С. 76.
3 См.: Столяров А.А. Стоя и стоицизм. С. 341-347.
'# 12
смутные времена, превращая, таким образом, его в суррогат «веры на все времена»1.
В конце XVI и XVII мощный импульс данный «неостоицизмом»
продолжал оказывать действие на умы. Стоические мотивы присутст
вуют у Декарта, Ларошфуко, Лейбница, Спинозы2. В то же время нако
пление знаний породило поляризацию мнений. Появился и круг недру-
'? гов, оценивавших стоицизм как порок гордыни и безбожия.
В XVIII веке эталон практической «мудрости» стоиков стал блекнуть. На сцену вышла философия эпикуреизма, близкая по своей духовной направленности к стоицизму, но противоположная по средствам реализации. Охлаждение ко всему «стоическому» свело на нет наивную моралистику и, одновременно, открыло дорогу для непредвзятых академических исследований3.
В конце XVIII-начале XIX века происходит становление евро-
*'* пейской научной историографии Стой. С этого времени выходит боль-
шое количество специальных, исследований, посвященных как отдель-
1 В основе неостоической доктрины помимо широко известных мест стои
ческой моралистике лежат новейшие сведений о физике, психологии, гносеоло
гии и т.д. Из неопределенного конгломерата элементов и отдельных афоризмов
разных авторов была выделена" определенная система. Специфика неостои
цизма состоит в использовании этой новооткрытой системы как «свежего» тео
ретического подспорья христианству. (См.: Столяров А.А. Стоицизм в зарубеж
ной историографии... С. 78-79). Благодаря этой особенности стоицизм более
/ф всего мог восприняться в форме рецепции. Иные философские направления
античности, оставленные, например, Платоном или Аристотелем, были не менее известны и популярны. Их культурная значимость довлела благодаря их созерцательному характеру и громадному метафизическому потенциалу. Стоицизм же был воспринят в качестве руководства к действию, оказавшись в этом более «жизненным», чем эпикуреизм и скептицизм.
2 Когда в XVII веке «наступило время эффективно бороться против дес
потизма, учение стоиков о естественном праве и естественном равенстве в
своем христианском наряде приобрело практическую силу, которой во время
античности не мог ему придать даже император» (Рассел Б. История западной
философии. СПб., 2001, С. 333). '
3См.: Столяров А.А. Стоицизм в зарубежной историографии... С. 78.
ным представителям стоицизма, так и школе в целом. Крупнейшим ученым, определившим роль и место этой школы в античной философии, стал Э. Целлер1. Именно он на долгое время задал норму оценки стоицизма как кризисного явления в истории эллинского духа. Несмотря на некоторую резкость и некорректность, его положения сыграли позитивную роль, вызвав полемику, они способствовали углубленному рассмотрению стоического учения. Наиболее значимый вклад в изучение Стой в этот период вслед за Э. Целлером внесли Э. Бивен и П. Барт2. На протяжении всего XIX столетия, а также в начале XX века выходят несколько собраний' раннестоических фрагментов, пополняя исследовательский арсенал важным источниковедческим материалом3.
Во 2-й половине XIX в: с новой силой возобновляет интерес к стоицизму: возрождается в новом облике неостоицизм (И. Тэн, Э. Ре-нан, Ж. Фавр), который в начале XX века приобретает форму псевдорелигиозной доктрины (Густав Луазель)4.
Накопление знаний в отдельных областях в 40-50-х гг. XX века нашло свое завершение в итоговом синтетическом труде Макса Поленца «Die Stoa. Geschichte einer geistigen Bewegung» (Bd. 1-2. Gettin-gen, 1948-1949, 1955-1959), который завершил собой определенный
1 Современной историографией Э. Целлер оценивается как основопо
ложник современной истории философии, который в своем труде «Греческая
философия в ее историческом развитии» (1844-52) реализовал попытку пози
тивно научно осмыслить' античную философскую культуру. Он впервые скрупу
лезно изучил, сопоставил, истолковал практически все имевшиеся в те годы ис
точники и утвердил источниковедение в качестве необходимой предпосылки
историко-философского анализа. (См.: Светлов Р.В. Эдуард Целлер: философ,
учитель, историк//Целлер Э. Очерк истории греческой философии. СПб., 1996.
С. 6).
2 См.: Столяров А.А. Стоицизм в зарубежной историографии... С. 85-87.
3 Там же. С. 88.
4 Там же.
этап изучения Стой. В настоящее время в историографии наметилась тенденция к специализации и детализации исследований1.
В различные эпохи идеи стоиков интриговали общество и воспринимались везде и всегда, где возникала потребность в поиске и определении нравственных идеалов. Поэтому совсем не случайно, что в России стоическое наследие как элемент античности, которая всегда была необходимым компонентом интеллектуального пространства общества2, оказалось востребовано и вызывало к себе немалый интерес. Особый контекст отношения к Стое в России задавался и создавался предельной этической напряженностью духовно-интеллектуальных поисков отечественных мыслителей. Для русской мысли центральной всегда была проблема практического нравственного деяния, как на личностном, так и на общественном уровне. Поэтому нравственные воззрения стоиков, главным образом, позднеримских, резонировали с этическими представлениями российских интеллектуалов. Склонный к космополитизму, универсализму и 5 аскетизму стоицизм своей житейской практической направленностью не мог не вызвать особого отклика в российском сознании.
Отечественные исследователи за последние десятилетия проявили немалый интерес к проблеме стоической школы и ее наследия3.
1 Там же. С. 91.
2 См.: Кнабе Г.С. Русская античность. М, 1999; Фролов Э Д. Русская нау
ка об античности. Историографические очерки. СПб., 1999 и др.
3 Васильева T.C. Стоическая концепция природы и поэма Лукреция «Оп-
рироде вещей» // Эллинистическая философия (современные проблемы и дис
куссии). М., 1986. С. 66-84; Поляков И.В. Знаковая проблематика в философии
Стой // Известия Сибирского отд. АН СССР. Сер. История, филология и фило
софия. Вып. 2. № 10. С. 32-36; Гусейнов А.А. Двух уровневая структура ценно
стей в стоической этике // Этика стоицизма: традиции и современность. М.,
1991, С. 9-27; Кочеров С.Н. Стоицизм против тирании //Там же. С. 48-65; Суда
ков А.К. Стоическая традиция в отике и кантовская теория императива // Там
же. С. 66-84; Скрипник А.П. Антиномия свободы в стоической этике и марксист
ской этике //Там же С.85-103. О.И. Мачульская стоическая традиция в филосо-
Однако в отечественной историографии было неоднократно подчеркнуто, что сегодня российские исследователи лишь приступают к изучению этого интереснейшего феномена античной культуры1. Необходимо также признать, что историографический аспект освоения стоицизма исследован слабо и ждет более пристального внимания.
Данное исследование посвящено проблеме восприятия наследия - Стой в отечественной историографии середины XIX - начала XX вв. Этот период отмечен глубокими социально-политическими и культурными сдвигами, отразившимися и проявившимися в интеллектуальной жизни российского социума. Исследователь выделенного предмета не может не ощущать того, что складывавшийся в России интерес к стоицизму указанного времени был обусловлен сходством/подобием некоторых* особенностей историко-культурной ситуации периодов кризисов эллинистического и позднеримского миров. Идейная атмосфера этих эпох была наполнена переоценкой и переориентацией мировоззренческих установок. Обстановка нестабильности, осознание несоответствия
фии морали середины XIX-XX веков //Там же. С. 104-116; Столяров А.А. Стоя и стоицизм. М., 1995; Степанова А.С. 1) Философия Древней Стой. СПб., 1995; 2) К вопросу о парадоксах филорофии истории Посидония // Тезисы докладов научной конференции «Жебелевские Чтения - 3». СПб., 2001. С. 34-39; Жигу-нин В.Д. 1) Стоик Зенон и эллинистическая социальная утопия // история и историография зарубежного мира в лицах. Самара, 1999. Вып. IV. С. 3-15; 2) Учение Зенона Китайского о государстве // Античность: События и исследователи. Казань, 1999/С. 83-89. 3) Элиннистические стоики о первобытной эпохе: Проблема источников // Антиковедение на рубеже тысячелетий: Междисциплинарные исследования и новые методики (информатика, подводная археология и создание компьютерной базы данных). М., 2000. С. 34-36; Новикова О.Э. Неостоицизм, татицизм и (Анти) Макиавеллизм в «Политике» Юста Липсия // Культура Возрождения и власть. М., 1999; Васильева Т.В. Стоическая картина мира. Фатализм или натурализм // Комментарий к курсу по истории античной философии. М., 2002. С. 249-270; Петренко Л.Н. Афористичность языка Сенеки в «Нравственных письмах к Люцилию» // Античный вестник: Сб. науч. тр. Омск, 2002. Вып. VI. С. 148-152.
1 См.: Степанова А.С. Философия Древней Стой. С. 21; Столяров А.А. Стоя и стоицизм. С. 8.
ft» " 16
хода развития социальных событий человеческим устремлениям, пересмотр сложившихся ценностных представлений, острое ощущение потери смысла жизни предопределяли популярность и востребованность этико-практической традиции стоицизма.
Обозначенный аспект представляет несомненный интерес, по
скольку не только позволяет изучить ранее неисследованную историо-
'Р графическую область, но и обнаружить ряд характерных черт процесса
освоения и восприятия этого важного феномена античной культуры. Актуализирует данную тему и современная российская действительность, дающая богатую почву для новых интеллектуальных поисков, сопрягающих проблемы, поставленные античным стоицизмом с реалиями новейшего времени. и
Итак, объектом изучения избирается обществоведческая мысль
в российском «интеллектуальном ландшафте». Под интеллектуальным
' ландшафтом подразумевается относительно однородный участок
идейной сферы, где формируются, воспроизводятся и циркулируют, взаимодействуя между собой, генерируемые культурой нормы, идеологии, литературные и художественные образы, научные теории и т.п. Предлагаемая дефиниция рассматривается как конкретизация введенного в современный исследовательский процесс понятия «пространство интеллектуальной истории»1. Предметом исследования стал процесс восприятия и изучения Стой и стоицизма в интеллектуальной сре-де России.
Историография. Первые опыты историографического анализа изучения стоической философии в России прослеживаются уже во второй половине XIX века в работах историков-богословов2. Именно в
1 См.: ЭкштутС.А. Пространство интеллектуальной истории // Диалог со
' временем. Альманах интеллектуальной истории. Вып. 4. М., 2001.
2 См.: Невзоров И.А. Мораль стоицизма и христианское нравоучение. Ка
зань, 1892; Говоров С. Моральная философия стоиков в отношении к христиан-
(Ф 17
них впервые была сделана попытка проанализировать и обобщить основные вехи изучения стоической философии, в целом, и ее отдельных аспектов, в частности. В силу того, что отечественные исследователи лишь начинали изучать Стою и российская историографическая традиция только зарождалась, особое внимание было уделено зарубежной историографии. Определенную долю специфики в их анализ
# внесло то обстоятельство, что стоическая мораль и стоицизм рассмат-
ривались с позиций церковно-исторической науки.
Большая часть работ, посвященных изучению стоической философии и традиции ее восприятия, носит узкий характер. Одним из первых, кто обратил свое внимание на историографию проблем Стой, был А.Ф. Лосев1. Им отмечены особенности подходов к стоической философии таких дореволюционных мыслителей, как О.М. Новицкий, П.Г. Редкий, С.Н. Трубецкой, уловлена их блестящая интуиция.
т Большинство работ близких по теме данной диссертации появи-
лось лишь в последние годы. Среди них, прежде всего, выделяются историографические обзоры А.С. Степановой и А.А. Столярова. Для первого автора характерен историографический анализ связанный как с общей, так и с гносеологической проблематикой стоицизма. Подчеркнуты основные концептуальные подходы исследователей, замечен интерес российских мыслителей к стоицизму и вскрыта типологическая близость ранних стоиков с гносеологическими представлениями рос-
ству // Вера и Разум. 1888. № 1; Фаминский В. Религиозно-нравственные воз
зрения Л.А. Сенеки и отношение их к христианству. Киев, 1906; Чаленко И. Не
зависимость христианского учения о нравственности от этики античных фило
софов. Ч. I. Полтава, 1912. ,
1 См.: Лосев А.Ф. История античной эстетики. Ранний эллинизм. Харьков, 2000.
' ; 18
сийских философов рубежа XIX - XX вв.1 Самый полный очерк истории стоицизма как мировоззренческого феномена европейской интеллектуальной традиции от его зарождения вплоть до XX столетия написан А.А. Столяровым2. Он же рассмотрел тему «Стоицизм в зарубежной историографии»3.
Отечественная историография особое внимание уделила персо-
'* налиям. В первую очередь, назовем работу Я.Ю. Межерицкого4,
в которой автор рассматривает оценки, данные Сенеке в отечественной историографии и публицистике в XVIII - XX вв. Обращает на себя внимание вовлечение автором широкого круга источников, что позволило выявить динамику развития интереса к Стое, определить периоды спада и возрастания внимания к ее наследию в России.
Особо отметим исследование А.К. Гаврилова, впервые поставившего вопрос об изучении рецепции стоического наследия как одного
из звеньев освоения в русской литературе европейской моралистиче-
ской традиции5 и рассмотревшего ее на примере восприятия образа Марка Аврелия в художественной культуре Руси-России в XII - XX веках. Н.Н. Воробьева исследовала церковную историографию конца XIX - начала XX вв. темы «Марк Аврелий и его отношение к христианству». Автор вскрыла тенденции развития церковно-исторической науки, по-
1 См.: Степанова А.С. 1) Философия Древней Стой. СПб., 1995; 2) Древ
няя Стоя и русская философская мысль // Вече: Альманах русской философ
ской культуры. Вып. 1. СПб., 1994.
2 См.: Столяров А.А. Стоя и Стоицизм. М., 1995.
3 См.: Материалы к историографии античной и средневековой филосо
фии. М., 1990.'С. 64-100. "
4 См.: Межерицкий Я.Ю. Сенека в оценке отечественной историографии и
публицистики // Вопросы всеобщей истории. Тула, 1974.
5 См.: Гаврилов А.К. Марк Аврелий в России // Марк Аврелий. Размышле
ния. М., 1985.
казала ее движение в направлении к научно-критическим и сравнительно-аналитическим методам исторического исследования1.
В ряде исследований предпринята попытка анализа восприятия стоического образа мысли масонами2 и декабристами3.
Особый блок литературы посвящен освоению стоицизма Л.Н.
Толстым. Так, типологическую близость взглядов писателя и философ-
'* ских воззрений Марка Аврелия выявляет Н.А. Николаева4. Т.Н. Архан-
гельская вводит в научный оборот свидетельства современников о работе Л.Н. Толстого над «Размышлениями» Марка Аврелия5.
На рубеже XX - XXI вв. отечественная историография обогати
лась значительными трудами, посвященными восприятию в России
творчества и наследия мыслителей (историков, философов, социоло
гов и др.), определявших научную, интеллектуальную и общественно-
политическую жизнь европейских стран от античности до нового вре-
V" мени6. Эти труды имеют для данной работы важное методологическое
значение.
1 См.: Воробьева Н.Н. Марк Аврелий и его отношение к христианству в
оценках отечественных историков церкви конца XIX - начала XX вв. // Социаль
ные институты в истории: ретроспекция и реальность. Омск, 2003.
2 См.: Русская мысль в эпоху Просвещения / Уткина Н.Ф., Ничик В.М.,
Шкуринов П.С. и др. М., 1991 и др.
3 См.: Лысикова О.В. Образ стоика в мировоззрениях декабристов // Де
када науки. Саратов, 1996. Вып. 1.
4 См.: Николаева Н.А. Л. Толстой и философия стоиков. («Размышления»
Марка Аврелия в библиотеке Ясной Поляны) // Мир филологии. М., 2000.
5 См.: Архангельская Т.Н. Русские издания Размышлений Марка Аврелия
в Яснополянском Доме Л.Н. Толстого // Русская литература. 1998. № 2.
6 См.: Летяев В.А. 1) Рецепция римского права в России XIX - начала XX
в. (историко-правовой аспект). Волгоград, 2001; 2) Восприятие римского насле
дия российской наукой XIX - начала XX вв. Волгоград, 2002; Мягков Г.П. «Не
стор немецкой'историографии» или «камердинер истории»? Историки России в
спорах о Л. Ранке //Диалог со временем. Вып. 6. М., 2001; Чиглинцев Е.А. Ре
цепция античного культурного наследия в XIX - XX вв.: Методологические ос
новы исследования // Mvrjpa: Сб.-науч. трудов. Казань, 2002; Юсим М.А. Макиа
велли в России: мораль и политика на протяжении пяти столетий. М., 1998 и др.
Итак, хотя литература по данной теме в целом представляет широкий комплекс, однако в нем достаточно много лакун. Рассматривались лишь отдельные аспекты процесса освоения стоического наследия русскими мыслителями. Эта область историографии исследовалась либо в рамках отельных персоналий, либо в пределах общественных и профессиональных групп. В связи с этим предпринимаемая попытка представить процесс освоения Стой и стоицизма в избранном временном и проблемном контексте осуществляется впервые.
Путь к достижению поставленной цели автор видит в решении следующих задач:
- рассмотреть процесс возникновения интереса к стоической фи
лософии в Руси - России в XI - первой половине XIX вв.
-изучить оценку стоической морали в обществоведческой и публицистической мысли России середины XIX - начала XX вв.
дать анализ трудов и показать вклад представителей церковно-исторической науки в изучение стоической философии в последней трети XIX - начала XX вв.
исследовать содержание научно-исследовательских интерпретаций Стой середины XIX - начала XX вв.
Хронологические рамки работы определены серединой XIX -началом XX вв. Выбор нижней границы обусловлен формированием общественного интереса к стоическому наследию. Верхняя граница исследования - середина 1910-х гг., революционный 1917 г. и последующие годы, приведшие к коренному перелому в развитии российского общества и исторической науки.
Источниковая база. В данном исследовании в качестве источников используются следующие группы:
1) Научно-исследовательские труды, курсы лекций и рецензии отечественных ученых-обществоведов середины XIX- начала XX вв.
Это работы А.В. Адольфа, А.А. Бронзова, Ф.Ф. Зелинского, А.Н. Гиля-рова, С.С. Гогоцкого, С.Н. Котляревского, М.С. Корелина, А.О. Мако-вельского, В.И. Модестова, О.М. Новицкого, Э.Л. Радлова, Н. Рыжкова, М.М. Стасюлевича, С.Н. и Е.Н. Трубецких, B.C. Соловьева, Б.Н. Чичерина, К.П. Яроша. Опубликованы курсы лекций П.Н. Новгородцева, П.Г. Редкина. Данные источники раскрывают процесс научного освоения стоической философии, дают возможность рассмотреть и обнаружить те или иные особенности концептуальных подходов.
Сочинения представителей церковно-историческои науки последней трети XIX- начала XX вв.: статьи и монографии А. Бала-новского, С. Говорова, Н.Н. Глубоковского, А.П. Лебедева, И.А. Невзорова, В. Руднева, М. Тареева, В. Фаминского, И. Чаленко. Эти исследования позволяют обнаружить степень научного освоения проблем, связанных со стоицизмом, проследить, в каком направлении и каким образом шло становление данной проблематики церковно-историческои наукой.
Творческое наследие отечественных мыслителей XVI - начала XX вв.: художественные и публицистические произведения А.И. Герцена, Максима Грека, Г.Р. Державина, А. Брянцева, Н.М. Карамзина, Я.П. Козельского, П.А. Кропоткина, И.А. Крылова, М.В. Ломоносова, А.В. Луначарского, Н.К. Михайловского, Д.И. Писарева, Симеона Полоцкого, А.С. Пушкина, А.Н. Радищева, Г. Сковороды, Н. Спафария, П.Н. Ткачева, Л.Н. Толстого, М.М. Щербатова. Данные сочинения имеют разноплановый характер. Их привлечение позволило раскрыть процесс восприятие стоического наследия в этико-эстетическом и социально-философском аспектах"
Источники личного происхождения: переписка, дневники, воспоминания. В частности, привлечено эпистолярное наследие A.M. Кутузова, И.А. Поздеева, СП. Трубецкого. Значительный интерес пред-
ставляет переписка Л.Н. Толстого и его окружения (Н.Н. Страхова, А.К. Черткова и др.). Были использованы дневники и воспоминания Ф.Н. Глинки, С.А. Толстой. Данная группа источников, являясь продуктом саморефлексии автора, имеет значение при анализе такого феномена как рецепция стоического наследия.
5) Сочинения античных стоиков. Выделяются дореволюционные переводы античных стоиков: Клеанфа, выполненные в XVIII столетии Г.Р. Державиным, И.И. Мартыновым, А. Мерзляковым; Сенеки, Эпиктета, Марка Аврелия, осуществленные во второй половине XVIII - начале XX веков В. Алексеевым, С. Волковым, Н. Зайцевым, П. Красновым, А. Мегульновым, Г. Полетикой, И. Соколовым, Л. Урусовым, И. Холодняком, С. Роговиным. Анализ этих публикаций позволяет полнее представить процесс освоения стоического наследия в исследуемый период. Современные переводы, выполненные во второй половине XX века, привлекаются главным образом для уточнения некоторых фактических сведений, анализа характера работы дореволюционных переводчиков, для формирования авторской концепции Стой и стоицизма.
Методология исследования. В основу работы положен накопленный отечественной наукой теоретико-методологический потенциал. При этом учитывалось, что расширившиеся границы историографического исследования выявили необходимость осмысления истории «человеческого интеллекта в его непрерывном стремлении постичь место и роль личности в обществе, культуре и историческом процессе»1. Автор опирается на взаимодополняющие друг друга принципы исторического познания: принцип историзма, требующий рассмотрения любого исторического феномена в его развитии, выявления, как специфических особенностей каждого явления, так и обуславливающих его факторов; принцип целостности, требующий подхода к изучению каждого
1 Экштут С.А. Указ.соч. С. 13.
явления как системы взаимозависимых элементов и причин, детерминирующих их; принцип ценностного подхода, ориентирующего исследователя на те идеи, положения, явления, факты, которые имеют значение для современной эпохи. Для получения наиболее полного результата в работе были использованы такие научные методы, как сравнительно-исторический, биографический и др. Структурообразующим принципом работы избран проблемно-хронологический.
Автор стремиться использовать тот богатый методологический и конкретно-исторический материал, который наработан отечественной историографической наукой, прежде всего в области осмысления духовной жизни России исследуемого периода. Методологическими ориентирами стали идеи и подходы концептуального характера, сформулированные в трудах А.К. Гаврилова, П.П. Гайденко, В.Д. Жигунина, Г.С. Кнабе, В.А. Летяева, Б.В. Межуева, Г.П. Мягкова, В.Ф. Пустарнако-ва, Л.П. Репиной, А.С. Степановой, А.А. Столярова, Э.Д. Фролова, Е.А. Чиглинцева, С.А. Экштута, М.А. Юсима и др.
Впервые сделана попытка представить с достаточной полнотой процесс освоения и восприятия стоического наследия в России. Выявлены причины и условия формирования интереса к стоической философии, каналы проникновения стоического учения в Россию, динамика публикаций трудов стоиков, интереса к последним. Проанализированы основные проблемные поля в полемических и исследовательских интерпретациях стоицизма, проведен сравнительный анализ взглядов на стоицизм российских интеллектуалов: обществоведов, представителей светской и церковной науки, писателей, публицистов.
Новизна и практическая значимость. Впервые сделана попытка представить с достаточной полнотой процесс освоения и восприятия стоического наследия в России. Выявлены причины и условия формирования интереса к стоической философии, каналы проникновения
стоического учения в Россию, динамика публикаций трудов стоиков, интереса к последним. Проанализированы основные проблемные поля в полемических и исследовательских интерпретациях стоицизма, проведен сравнительный анализ взглядов на стоицизм российских интеллектуалов: обществоведов - представителей светской и церковной науки, писателей, публицистов.
Материалы исследования, наблюдения и выводы могут быть использованы в научной и преподавательской работе, при создании обобщающих историографических трудов и разработке учебных курсов по истории обществоведческой мысли России середины XIX - начала XX вв., истории философии, культурологи.
Апробация результатов исследования. Основные результаты исследования докладывались и обсуждались на итоговых научных конференциях профессорско-преподавательского состава КГУ (2002, 2003), на научном семинаре «Античный понедельник» (КГУ, 2001— 2004); на международных научных конференциях «Инновации в социальных науках: будущее исследований и преподавания» (Казань, 2001), «Жебелевские чтения - 3» (Санкт-Петербург, СПбГУ, 2001), «Ломоносов - 2002» (Москва, МГУ, 2002), всероссийских научных конференциях «Античность в современном измерении» (Казань, 2001), «Историческая наука в меняющемся мире» (Казань, 2003). Диссерта-ционное исследование обсуждалось на заседаниях кафедры истории древнего мира и средних веков КГУ. Содержание исследования отражено в 6 публикациях.
Проблематика исследования, состояние историографии и поставленные задачи определили структуру диссертации. Она состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованных источников и литературы, приложения.
Первые исторические сведения о стоиках и их этических взглядах в XI-XVII вв
Говоря о Стое вне классической древности, мы обнаруживаем в судьбе этой философской школы и ее учения важные повороты. Они прослеживающиеся уже на исходе античного мира в восприятии христианских апологетов1. Если в начале знакомства многие из них говорят о близости учения стоиков христианству, то, например, Августин, также не избежавший определенного воздействия «чар» стоического мудреца, все же находит в себе силы справиться с ними2. Это предопределило дальнейшую «стратегию» христиан в отношении Стой. Отныне они более чем осторожны в заимствованиях и признаниях3. Тем не менее, забвение школы, которое за этим последовало, не смогло уберечь христианскую мысль,от многовекового возвращения к стоическим идеям, с тех самых пор обреченных блуждать в интеллектуальных пространствах иных эпох.
Знакомство Руси со Стоей шло довольно медленно4. Определяющую роль в этом процессе сыграли культурные контакты с Византией и южно-славянскими странами. Вобравшая в свой духовный фундамент многие элементы античного наследия культура этих стран сыграла роль транслятора стоического наследия.
Исторические сведения о представителях стоической школы и их философских взглядах на первых порах поступали фрагментарно, главным образом, из византийских хроник, вошедших в летописный свод «Повести временных лет»1. Эти сочинения появились на Руси уже в готовых переводах из южно-славянских стран или же заново переведенными, и были первыми пособиями по всеобщей истории, откуда русский читатель черпал сведения о древнейшем периоде человеческой истории. Среди них необходимо указать две хроники IX века: Григория Амартола2 и Иоанна Малалы3. Если в первой имеются лишь косвенные упоминания о стоиках, то во второй мы обнаруживаем самые прямые сведения о них. Здесь встречается одно из первых упоминаний о Марке Аврелии1. По свидетельству Амартола, император «премудр был зело и добродетелен», однако, несмотря на это, «отравою убыен бысть»2. Много позже, в Русском хронографе3 редакции 1512 года о жизни императора сообщается подробнее: появляются новые детали его биографии и некоторые подробности его царствования. «Царство 17 Марка Антонина. В лето 5655. По Антонине царствова в Риме Марко Антонин, сын его, лет 9 с Левкием, зятем своим. Сей во всякой воспи-тася премудрости и наказаний и дары добродетельными исполнен бя-ше и приобщяшися всем мудрецем и исполняше их великими дарами... И егда приидоша Куаде на Рим и оудержаша воду, христиане же помолитеся, бе бо их в воинстве 6000, и бысть дождь на римляны, а на вра-гы молния. Марко же оудивися и почте их повеле нарицати их войску молние лучници... Марко же Антонин отравлен оумре. При сем бысть Аверкие, епископ Ерапольский»4. Здесь император предстает как мудрый правитель, властелин империи, хоть и гонитель христиан. Вполне возможно, что последнее обстоятельство влекло традицию к мнению, исторически неподтвержденному, о насильственной смерти императора.
В XIII веке узнать о представителях стоицизма можно было в Хронографах1, а также в популярных славянских и византийских сборниках изречений, в том числе, в так называемых «Пчелах». Так, в тексте, относящемся к 1220 году, имеется ряд мест, где помещены цитаты из Эпиктета2.- В «Древнерусской Пчеле», опубликованной В. Семеновым в 1893 году3, в свою очередь, обнаруживаются многочисленные сентенции Зенона, Эпиктета4, Клеанфа, Музония Руфа5. Предположительно, между XIII—XIV вв. Эпиктета знали как учителя Ариана, автора популярной на Руси «Александрии»6.
На рубеже XIV-XV веков сведения о Стое увеличиваются, особенно в период «второго южно-славянским влияния», распространявшего мысли и настроения византийского Пред возрождения и связанного, как известно, с особым интересом к античности1. В это время в славянских странах возникает своеобразное и единое литературное направление, в рамках которого появляются новые идеи, новый литературный стиль2.
Контакты русских с греками и южными славянами приобретают невиданный размах. Естественно, что они не ограничивались только паломничеством. Во второй половине XIV столетия в Константинополе и на Афоне существовали колонии, в которых шла кропотливая работа по переписыванию и переводу, главным образом, религиозной литературы3. Южнославянские рукописи и переводы, несущие идеи Предвоз-рождения, наводняют русские монастырские библиотеки. В этой связи знаковым явлением можно считать появление в литературе Московской Руси этого периода южнославянского перевода стоического текста, осуществленного с греческого на церковно-славянский язык.
Проблема стоической морали в российской обществоведческой мысли середины XIX - начала XX вв
Одной из важных особенностей развития российской обществоведческой мысли в период середины XIX - начала XX вв. явились историософские поиски, вызванные острой необходимостью в национально-культурном и в национально-политическом самоопределении.
На этом пути античное наследие выступило как «формирующий фактор культурного самосознания»1. Усматривая в античной культуре фундаментальные основы европейской цивилизации, российские обществоведы и мыслители искали в античной истории уроки, приложи-мые к историческим процессам России. Они стремились «заручиться» авторитетом древних мыслителей, обратив их наследие в источник прокламируемых идейно-политических и морально-нравственных ценностей. В то же время сторонниками национальной самобытности «античное наследие осознается все более враждебным национальной исторической почве, своеобразию отдельной этнической культурной традиции»2. Известно, что славянофилы и почвенники противопоставляли Россию как наследницу греко-православного Просвещения Западу - преемнику односторонне-рационалистической образованности Древнего Рима, критикуя ее абстрактность, индивидуализм и космополитизм1. Стоицизм, традиционно воспринимавшийся в России в поздне-римской форме, как известно; «пропитанной» индивидуализмом и космополитизмом, попал в XIX столетии на питательную почву2.
Стоическое наследие в большей степени обращает на себя внимание западников3 и близких, к ним по духу мыслителей, пытающихся найти в древней истории и античной философии образы, идеи, исторические события, сопрягающиеся с современностью. Именно в их взглядах своеобразно проявилась направленность обществоведческой мысли России середины XIX - начала XX века, усмотревшей в строгой ригористической морали, в рационализме стоицизма ценные зерна европейской моралистической традиции. П.Я. Чаадаев был первым крупным представителем русской общественной мысли, кто еще в первой половине XIX века увидел в стоицизме важное явление развития европейского морального сознания1.
Наиболее полную оценку стоицизма в эти годы дал А.И. Герцен. По мнению А.С. Степановой, в России он стал едва ли не первым, кто обратил на стоицизм серьезное внимание2. Принимая стоицизм преимущественно как учение нравственное, он обнаруживает в нем дуали-стичность. Первое, что он отмечает, это «энергическое противодействие общественной безнравственности» стоицизма, представители которого только в условиях гибели целого мира «перед страшным зрелищем агонии, исполненной старческого бессильного разврата, исто-щенья, гадкой в своем циническом раболепии» только и могли что «стремиться дать совет, укрепить грудь от ударов судьбы, возбудить гордое сознание долга и заставить всем жертвовать ему»3. Философу не оставалось ничего, кроме того, чтобы громко заявить свой протест и своим неучастием в делах общества обличить его позор. И когда абсолютно нет никакой надежды в спасении мира, у стоицизма появляется шанс спасти хотя бы нескольких лиц, «оторвать их от зараженной среды и пробудить нравственное чувство в их груди»4. Однако А.И. Герцен отмечает, что такое учение печально и угрюмо: «оно учит умирать, учит ценою головы подтверждать истину, быть непреклонно твердым в несчастиях, побеждать страдания, пренебрегать наслаждениями... все это слишком мрачно, чтобы быть нормальным»5. Стоическое учение было слишком грубо по отношению к своей колыбели. Когда же «римский дух практический, определенный, резкий и холодный начал проникать повсюду»1, стоическое учение получило особенное развитие. И если в Греции стоики прослыли теоретиками, то в Риме «они отворяли себе жилы и приготовляли в собственном саду костры; в них именно преобладал римский элемент: умы сухо-энергические и озлобленные, груди твердые, но наболевшие, люди практические, но чрезвычайно односторонние и формальные; правила их просты, чисты, но в своей абстрактной чистоте они, как кислород, не составляют здоровой среды дыхания именно потому, что нет примеси, которая бы смягчила резкую чистоту»2. А.И. Герцен находит центральной для стоической этики идею мудреца3, подчеркивая, что именно в ней стоики смогли сконцентрировать колоссальную мысль. Ее суть заключается в том, что мудрец не связан внешним законом, он сам закон, его «Альфа» и «Омега», и он «не повинен давать отчет кому-либо, кроме своей совести»4. Идея эта в его анализе чрезмерно выделяется, видимо, потому, что была соотнесена А. И. Герценом с современными ему российскими реалиями. Не случайно, он особо заостряет внимание на том, что эта стоическая мысль «высказывается только в те эпохи, когда мыслящие люди, разглядывая ту обличившуюся во всем безобразии и лжи несоответственность существующего порядка с сознанием...»1. В то же время стоики облекали свои идеи в сентенции, обрекая таким образом свои мысли на незавидную судьбуі поскольку, по его мнению, «сентенции в философии нравственности безобразны; они унижают человека, выражая верховное недоверие к нему, считая его несовершеннолетним или глупым; сверх того они бесполезны, потому что всегда слишком общи, никогда не могут обнять всех обстоятельств, видоизменяющихся в данном случае, а вне данных случаев они не нужны; наконец сентенция - мертвая буква; она не дает выхода из себя, для исключительных обстоятельств, и, когда являются эти обстоятельства, сила вещей отбрасывает отвлеченное правило, ломает его как раму, не имеющую мощи сдержать содержание»2. Стоики не дают возможности импровизировать, что в деле нравственных категорий есть тупик какого бы то ни было движения и тем более развития. Поэтому то, что стоики замыкались в сентенциях ,с одной стороны, объясняется их стремлением окрепнуть, но, с другой - они при этом жертвовали возможностью недогматического и живого восприятия действительности.
Проводя сравнение стоицизма с близким ему по духу эпикуреизмом, А.И. Герцен отмечает, что первый лишь формально противостоит второму. «Стоицизм выразил только свое воззрение иначе, осветил его с противоположной стороны; вызванный как реакция, как протест, он круто и аскетически принялся исправлять нравы; он был похож на строгий и суровый католицизм, явившийся после Лютера»3.
Другой мыслитель середины века Д. И. Писарев, труды которого оказали большое влияние на эволюцию умонастроений демократических кругов России 60-х гг. XIX в., дал не менее оригинальную оценку стоицизму. Выступая с позиций материализма и остро критикуя существующую тенденцию замалчивания материалистических мыслителей древности, он стремился увидеть в идеях Стой не нравственный образец, а лишь выражение духа эпохи. Так, к примеру, он отмечает в их взглядах черты романтизма. Марк Аврелий и Сенека, по его мнению, «с полной искренностью и замечательною силою выражают момент грусти, негодования против настоящего и полного сомнения в будущем»1.
Античный стоицизм как аспект апологии христианства в церковно-исторических трудах
Вторая половина XIX столетия в России ознаменована глубокими социально-экономическими изменениями, повлекшими за собой преобразования во многих областях общественной жизни. «Это было время, - отмечает Г.В. Флоровский, - большого общественного и социально-политического возбуждения, время так называемых великих реформ, а затем и обратного хода. Это было время очень решительных сдвигов и глубочайших переслаиваний во всем составе и сложении русского общества, всего русского народа»1.
В этот период происходило известное усиление секуляризации культуры, поиск внецерковных нравственных ценностей. Православие переживало начало широкого внутри церковного движения за реорганизацию структуры и управления, происходили также и идейные подвижки. Затронули эти процессы и церковно-историческую науку2. «В исто- рий русской культуры значительную роль всегда играли церковно-исторические знания. Без учета этой роли невозможно постижение целостной картины истории русской мысли»1.
Несмотря на сужения рамок интеллектуального творчества после принятия Устава 1884 г. и снижения требований, предъявляемых в церковной среде к историческим исследованиям2 разработка ряда аспектов церковной истории не прекратилась. Так, в частности, активно исследовалась проблема соотношения античности и христианства1. Особую роль в этой работе сыграли периодические издания2. Среди них такие как «Православный собеседник» (изд. в Казани с 1855 г.), «Труды Киевской духовной академии» (изд. в Киеве с 1860 г.), «Христианское чтение» (изд. в Петербурге с 1878 г.), «Вера и Разум» (изд. в Харькове с 1884 г.)1 и др.
Острую реакцию в среде церковных историков вызвала известная концепция исторического генезиса основных положений христианского вероучения из античной философии вообще и стоицизма в частности, разрабатываемая в это время рядом европейских историков, в том числе представителями известной Тюбенгенской школы2. Особенно яростно отстаивал эту идею Бруно Бауэр3, его труды вызвали как в научной, так и в церковной среде волну полемических работ.
Вопрос о происхождении христианства решался отечественными представителями духовно-академической мысли в рамках ортодоксально-церковного подхода1, основы которого были заложены еще представителями ранней патристики: Иринеем, Тертуллианом, Афанасием Александрийским2. Известная роль Стой в процессе выработки христианских догматов предопределила положение и значение стоицизма как в научной критике христианства, так и в его апологии3.
Одной из первых отечественных работ, посвященных стоической философии в контексте ее причастности к христианским догматам, стала статья священника А. Балановского «Стоик Эпиктет и его отношение к христианству», опубликованная в довольно известном православном периодическом издании4. В своей попытке показать, в чем, собственно, состоит сходство и в чем сущностное различие стоицизма и христианства, автор выявляет наиболее концептуальные, на его взгляд, основания обоих систем.
В первую очередь, в работе отмечена чрезмерная уверенность Эпиктета в непогрешимости своих рассуждений, выводимых непосредственно из себя, что, по мысли автора, должно утвердить у читателя обоснованное сомнение об отсутствии в опыте этого стоика каких-либо богооткровенных элементов. .Субъективное восприятие своего «Я» у Эпиктета гипертрофированно в таких пределах, что оно противопоставляется как часть универсального логоса всему остальному миру, превращаясь, в соответствие со стоическим представлением, в смысл и цель мира. Моральное превосходство стоика над всеми служит ему источником внутренней жизни. Отсюда в его гносеологии критерий истины «дается им самим, а не отыскивается из вне»1.
Характерным является отсутствие какого бы то ни было представления об истории, дуализм, а также превращение философских убеждений в некое подобие религиозной веры, в чем проявляется кризис «мыслящего духа древних эллинов в целом». Среди некоторых схожих аспектов автором выделен антропоцентризм. Однако при общем центре он у стоика и христианина векторно направлены в противоположные стороны. Все это дает основание А. Балановскому противопоставить христианству философию Эпиктета как «последнее выражение сознания античного мира, не только потому, что она явилась в последнее время античной жизни, но так же сообразно с основным ее принципом»2. Вся философия Эпиктета - «философия человека, созданного для Бога, но на пути естественного развития утратившего своего Бога»3; эта философия - вопль души, затерявшейся в громадной пустыне этого мира и жадно стремящейся к живому богу, души, которая именно потому, что она жива; может отказаться от всего, но не от самой себя»1.
Подводя итог анализа религиозно-нравственных представлений Эпиктета в контексте их соотношения с христианским учением, автор акцентирует внимание на его стоическом принципе приспособления к миру сообразно природе, внутри законов которой он находит свою участь. Мир нравственно безразличен ему, он - лишь средство быть таковым, христианство же стремится к спасению самого мира за рамками природного мироздания, мир для христианина есть цель. По выражению автора, основная ложь в философии этого римского стоика, отделяющая ее от христианства непреодолимой стеной, проявляется в замкнутости на естественных, натуральных силах личности. Способ достижения нравственного совершенствования не зависит ни от кого и ни от чего, кроме самого человека. Последнее обстоятельство довершает аргументацию А. Балановского в решении вопроса о сущностном различии стоицизма Эпиктета и христианского учения. Как бы этот стоик не отличался от своих предшественников, как бы ни стоял близко к христианству в своем взгляде на мир и человека, в силу противоположности христианскому духу в основах мировоззрения он не может считаться источником каких-то заимствований.
Стоя и стоицизм-в трудах ученых-обществоведов. Становление традиции научного осмысления феномена Стой
Университетская наука в середине XIX столетия оказалась одной из первых, кто обратил пристальный взгляд на классическую древ ность. Ее философско-правовой аспект активно разрабатывался как в первой, так и во второй половине XIX века. Не помешал этому и «антифилософский» курс, проводимый Министерством народного просве щения в 20-40-е гг. XIX века1. Интерес к философским дисциплинам и к философии права, в частности, не ослабевал даже в это время. Шла разработка теории естественного права, предшественницы философии права. Существенным моментом на пути формирования историко-пра-вовой науки в России стал Устав 1835 г. По нему в российские университеты вводилась новая дисциплина «Энциклопедия права», послужившая родоначальницей и «Истории философии права» и «Всеобщей истории права». С этого момента в университетах России стало изучаться римское право, что стало благоприятной почвой для развития интереса к стоицизму. Этому, в определенной степени, способствовала «романистская» концепция всеобщей истории2, согласно которой нача ла всей европейской цивилизации следует искать в римской истории. Поэтому внимание, проявленное к философско-правовой традиции античности вообще и к стоицизму, в частности, закономерно.
Стоики в своих политических и правовых воззрениях, как известно, продолжали развивать кинические традиции и на этом пути выработали свою космополитическую концепцию государства1. Утверждая единую природу человечества, стоики впервые вплотную подошли не только к проблеме варварства, но и к проблеме рабства. Решая последнюю не столько в социальном, сколько в этическом аспекте, они тем не менее оказали в этом отношении большое влияние на римских юристов. Гуманное отношение к рабам, проявившееся в так называемом «натуральном праве», - заслуга именно стоиков.
Своим акцентом на всеобщей значимости, универсальной ценности и безусловной силе естественного закона, своей индивидуалистической этикой и проповедью человеколюбия они повлияли на развитие концепции естественного права в Новое время, тем самым, войдя в фундамент правовой культуры европейской цивилизации.
В первых отечественных трудах по истории правовой мысли стоической философии было отведено законное внимание, в частности, в работе профессора Петербургского Университета К.А. Неволина «Энциклопедия законоведения»1. Одним из тех, кто обратил на стоическую мысль особое внимание, стал профессор римского права Московского университета П.Г. Редкий. Учитель К.Д. Кавелина и Б.Н. Чичерина, в отечественном правоведении он фактически заложил основы всеобщей истории права. В своем основном многотомном труде «Из лекций по истории философии права в связи с историей философии вообще» он исходит из общей гегелевской концепции развития философии2. В оценке Стой он опирается на общий характер поаристотеле-вой философии, который он определяет как абстрактивно-субъектив-ный. Общая тенденция развития мысли заключается в господстве «внутреннего самоудовлетворения, отвлеченного от мира»3. «Стоиков, - пишет автор, - можно назвать переходными философами, в том смысле, что их философские учения составляют переход от чисто греческой философии к греко-римской»4.
Разделив историю Стой на два отдельных периода (первый -догматический, греческий, и второй - эклектический, римский), П.Г. Редкий прослеживает ее основное направление развития, заключенное в движении от теоретического знания о природе к практическому его воплощению в этике. Основные свои выводы он делает главным образом в связи с политико-правовым аспектом стоицизма. Идея космополитизма, впервые так четко выраженная, выводит Стою на новое, до нее не обнаруживаемое (естественно, кроме киников), надполисное понимание государственности. Учения о политике как такового у них нет, оно заменено космополитизмом. А новое звучание добродетели, базирующейся на природной сообразности, дало стоикам возможность изменить отношение к рабству, приблизив тем самым свои идеи к христианским1.
Крупнейшим представителем либеральной философской мысли второй половины XIX столетия России, давшим свою интерпретацию Стой, явился Б.Н. Чичерин. Выработав неогегельянскую версию классического либерализма, он выступал поборником ослабления всеобъемлющего, всепроникающего давления правительственной машины. Цель социально-экономического развития он видел в том, чтобы «избежать крайностей, индивидуального анархизма и механического этатизма и суметь гармонически сочетать личное и государственное начало, индивидуальную свободу и общий закон»2. Взгляды Чичерина на право, на существующий режим не могли не отразиться на его интерпретации античной философии, в целом, и стоической, в частности, в которой он искал источник правовых идей современности.
Б.Н. Чичерин совершенно четко и ясно определял значение основных идей Стой. Продолжая кинические традиции, она вышла за его узкие рамки и расширила субъект в пределах целой вселенной. В отличие от эпикуреизма, «который не заключал в себе ничего, кроме разлагающих начал», стоицизм оказал благотворное влияние на мировоззрение разрушающегося древнего общества. Он предоставил ему такое начало, которое в условиях безмерного расширения Римской империи должен был «заменить исчезнувший народный дух»1. Рассуждая об идее космополитизма, мыслитель отмечал, что над политическим союзом стоиков «возвышается нравственное начало, выше всего ставится закон, но не положительный, а естественный... Человеческий закон, по мнению стоиков, - подчеркивал он далее, -должен быть только выражением вечного закона, силу свою он заимствует от верховных предписаний разума, а не от случайной воли людей»2. Поэтому только мудрый способен править государством: «он один хороший судья, хороший правитель и хороший оратор. Он один не только свободен, но и царь, ибо царство состоит в независимой власти, а мудрец один имеет такую власть»3. Сквозь этот .акцент разумности верховного закона и стоического мудреца, единственного способного на управление, чуть заметно, но все же проявляется собственное понимание современного политического долженствования. Упоминая о недостатках стоического индивидуализма и космополитизма, нельзя не видеть, как корреспондируются его выводы с содержанием той полемики, которую он вел с B.C. Соловьевым относительно соотношения нравственности и права4. Относительно тех же стоиков он предупреждает об опасности, стоящей за стоическим тотальным подчинением Верховному нравственному закону Абсолюту5. «Сделавшись исключительным элементом человеческой жизни, нравственное начало поглощало собою права, уничтожало обязательную силу положительного закона, подкапывало самые основы государства... Мудрый не, связан положительным законом, следовательно, лицо поставлено выше общества. Субъективное начало разлагает здесь политическое тело1. Поэтому он подчеркивает, что «подчинение права нравственности равносильно введению ее принудительными мерами, что привело бы к уничтожению и нравственности, и права... Государственность на службе нравственности, то есть на службе неограниченных и абсолютных идей, была бы полной, ничем не ограниченной тиранией»2. Как видим, и в том и в другом рассуждении можно усмотреть, с одной стороны, приверженность Б.Н. Чичерина к конституционно-монархическим идеям, к которым он склонялся в пореформенный период своего творчества, а с другой, - явное отрицание как теократических, так и социалистических устремлений насильственного насаждения идеального мироустройства. Идеология принудительного братства, противоречащая достоинству человека и приводящая к полному порабощению, отрицалась им как в современных учениях и идеологиях, так и в древних. .
